IV. КОНЕЦ САМОПРАВСТВА НОВГОРОДСКОГО.
4. Легенда о
"мятежном" колоколе и валдайских колокольчиках.
Некоторые
легенды о конце самоправства новгородского сохранили свою популярность и в
наши дни. Одна из них яркая и поэтичная оказалась наиболее живучей.
Сказывают,
что когда уезжал великий князь Иван III из Новгорода, повелел он везти следом
за собой вечевой колокол - символ новгородской независимости. Поставлен был
тот колокол на особо изготовленные сани, обычные не годились - слишком тяжел
он был.
С плачем
великим, как дорогого покойника, провожали его новгородцы. Скорбь охватила
всех, от бедного крестьянина - смерда до богатого боярина. В этот час и самый
обездоленный из черных людей не припомнил жгучих обид своим обидчикам.
Отвезли вечевой колокол в Москву и повесили на колокольне в Кремле вместе с
прочими колоколами.
Но
бывшему новгородцу мало пришлось послужить москвичам. В 1681 г. глухой ночью
царь Федор Алексеевич вскочил в испуге: ему показалось, что всполошный
колокол сам по себе позвонил.
Разгневанный
царь созвал ближайших бояр и держал совет. Колокол отправили в ссылку за
тридевять земель, в глухую и лесистую Карелию. Так новгородский
"бунтовщик" не прижился в Москве.
Но не
смирилась память народная с этим событием, и сложили наши свободолюбивые
предки легенду о непокорном колоколе, которая нашла самое широкое отражение
не только в древней, но и в более современной литературе. В передаче поэта К.
К. Случевского в 1886 году она была такой: "Толкуют, будто бы царь Иван,
сняв в Новгороде Вечевой колокол, велел везти его в Москву.
Государева
рать дошла до Валдая и тяжесть ли колокола, трудность ли пути или просто
желание царево, но колокол был разбит. Ушло царское войско, а осколки
колокола остались лежать. И их подобрали валдайцы и стали лить свои колокольчики
и льют до сих пор". Другой вариант этой легенды имел иную концовку -
куски разбитого колокола волей небес превратились в звонкие валдайские
колокольчики.
Вот
как, например, об этом рассказывает писатель Юрий Вронский:
"Повелел Иван Васильевич
Князь Московский и всея Руси,
Снять священный древний колокол
И отправить в стольный град
Москву.
Как снимать его явилися,
Сам собою зазвонил он вдруг
Звоном отроду неслыханным.
То не звон был, а рыдание,
Завещание последнее.
Помни, мол, о древней вольности,
Господин Великий Новгород!..
Вырывали тут язык ему,
Самого на сани ставили
И везли немого, пленного,
Навсегда в чужую сторону...
Только колоколу гордому
Крепко, видно, не хотелося
В плен московский на позорище.
По холмам валдайским едучи,
Выбрал пленник ночь метельную,
Соскользнул с саней украдкою,
Покатился вниз по горочке,
Покатился - да и был таков!
Полетел с обрыва кубарем,
О валун внизу ударился
И на тысячу осколочков
Раскололся вольный колокол...
А случилось чудо чудное,
Приключилось диво дивное:
Не погиб священный колокол
Все его осколки звонкие
Превратились в знаменитые
Колокольчики валдайские.
Говорят они когда - нибудь
Вновь сольются в вольный
колокол,
И над Новгородом сызнова
Поплывет его свободный звон.
А до той поры звенеть ему
Колокольцами валдайскими,
Горевать о вольной волюшке
И тревожить сердце
русское..."
Так
закончилась знаменитая новгородская вольница. Но, по словам поэта
Кюхельбекера, "эти воспоминания о независимости и о народном правлении
остались в народе Новгорода и стали достоянием всей Руси".
|