|
Энциклопедия Преступлений и Катастроф
ЧАСТЬ II. ПРЕДСКАЗАТЕЛИ И ПРОРОКИ
МОНАХ АВЕЛЬ
В
первом томе энциклопедии Брокгауза и Эфрона читаем:
«Авель
— монах-предсказатель, родился в 1757 г. Происхождения крестьянского. За свои
предсказания дней и часов смерти Екатерины II и Павла I, нашествия французов
и сожжения Москвы многократно попадал в тюрьмы, а всего провел в заключении
около 20 лет. По приказанию имп. Николая I Авель был заточен в Спасо-Ефимьевский
монастырь, где и умер в 1841 г.»
Оценка
достоверности этого сообщения энциклопедии затруднительна. Безусловно, высок
ее авторитет. Интересно также то обстоятельство, что простой монах
крестьянского происхождения был удостоен личной аудиенции тремя императорами,
последовательно правившими в России в эти годы. Аудиенции, как можно
полагать, доверительной, без свидетелей. Его сообщения были столь необычны и
зловещи, что служили каждый раз поводом для последующего заточения в тюрьму.
Потом, видимо, разбирая бумаги предшествовавшего властителя, преемник вызывал
к себе Авеля и... история повторялась — снова тюрьма...
Свидетельства
о состоявшихся аудиенциях, а также распоряжения о ссылке и заточении бедного
предсказателя можно найти, вероятно, в материалах архива дома Романовых.
Некоторые источники упоминают о его «Зело престранных пророческих книгах» —
рукописных тетрадях, до сих пор не найденных.
К
достоверным источникам о его жизни и пророчествах относятся, в частности,
публикация «Предсказатель монах Авель» в журнале «Русская старина». К моменту
появления этой публикации в печати редакция журнала располагала несколькими
документами, относящимися к личности Авеля, а именно:
1.
Двумя тетрадями, в которых содержались: «Житие и страдание отца и монаха
Авеля»; «Жизнь и житие отца нашего Дадамия»; «Бытие, книга первая»;
2. Тетради,
озаглавленной «Церковные потребы монаха Авеля», в которой сокращенно изложена
«Книга бытия»;
3. 12
письмами Авеля к графине Прасковье Андреевне Потемкиной;
4.
Письмом Авеля к В. Ф. Ковалеву, управляющему фабрикой П. А. Потемкиной в
Глушкове. (М. И. Семевский. Предсказатель монах Авель. — Журнал «Русская
старина»).
Эти
документы, не дошедшие до наших дней, даны в публикации в форме выдержек,
размер и тематика которых определялась как издателем журнала Семевг ским, так
и мнением цензора, вмешательство которого в данной публикации очень заметно
(многие куски из оригинальных документов им удалены).
Сохранились
также немногочисленные, правда, свидетельства независимых очевидцев —
современников Авеля, а также малоизвестные публикации, содержащие фрагменты допросов
Авеля в стенах Тайной экспедиции — организации, занимавшейся в Российской
империи политическим сыском. Эти публикации сохранили для потомков ответы
подследственного Авеля на вопросы следователя.
К таким
свидетельствам и публикациям относятся: «Прорицатель Авель. Новые подлинные
сведения о его судьбе». — Журнал «Русский архив», 1878 г., книга вторая
(цитируется «Дело о крестьянине вотчины Льва Александровича Нарышкина Василье
Васильеве, находящемся Костромской губернии в Бабаевском монастыре под именем
иеромонаха Адама, а потом названного Авелем, и о сочиненной им книге. Начато
Марта 17-го 1796 г., 67 листов».); «Чтения в Императорском Обществе истории и
древностей Российских при Московском университете», — М., 1863; «Рассказы А.
П. Ермолова»; «Записки Льва Николаевича Энгельгардта». — М., 1860.
Несмотря
на все сохранившиеся документы, некоторые места в биографии Авеля остаются
пока еще загадочными. Со временем они, может быть, прояснятся.
Итак,
опираясь на факты, которые приведены в перечисленных выше документах, а также
на интересные предположения и выводы Ю. Росциуса, изложенные в его очерке
«Синдром Кассандры, или Земной круг монаха Авеля» (М., изд. Дом «Вокруг
света», 1996), попытаемся проследить канву жизни загадочного монаха.
Родился
он в дереве Акулово Алексенской округи Тульской губернии в 1757 г. При
рождении был наречен Василием. Родители его были земледельцами. Уже в 10 лет
он стал думать о том, чтобы уйти из дому, так как «больше у него было внимания
о божестве и о божественной судьбе». В 17 лет Василий женился, имел троих
сыновей, но, так как женат он был «против воли», то «для того в своем селении
жил мало, а всегда шатался по разным городам». В 17 лет начал он обучаться
грамоте, а потом учился плотничной работе, после чего, в 19 лет, освоив
ремесло, отправился странствовать в «южныя и западныя, а потом в восточныя
страны», и ходил он так 9 лет. Находясь в Херсоне «при строении кораблей»,
тяжело заболел. Во время болезни Авель дал обещание Богу в том, что «ежели
его Богу угодно будет исцелить, то он пойдет вечно ему работать в преподобии
и правде, почему он и выздоровел, однако ж и после того работал там еще год».
Вернувшись
домой, он стал проситься у своего отца и матери в монастырь. Когда же разрешения
такого он не получил, то ушел от них тайно в Валаамский монастырь, а из него
в Валаамскую пустынь.
Вот
тут-то и начинаются в жизни Авеля странные проявления, описания которых, к
сожалению, вычеркнуты из текста Жития в публикации 1875 г. цензурой. Однако
из того, что осталось, можно понять, что в результате странных обстоятельств,
некоторые из которых продолжались более суток, Авель ощутил в себе какой-то
порыв, мощную эмоцию, которая побуждала его к различным действиям, в
постижении сути которой сильно вредит вмешательство цензуры XIX вв.
Таким
образом, из приведенных выше документов следует, что дар предсказателя
появился у Авеля именно после перенесенного тяжелого заболевания.
Впоследствии этот дар сопровождался воздействием неких двух странных существ,
которые приняли участие в обретении этого дара. К тому же, в названной выше
работе «Прорицатель Авель» сохранились подробные описания явлений и голосов,
которые стали его постоянными спутниками. Они то и позволяли ему давать
безукоризненные пророчества.
В марте
1796 г. на допросе в Тайной экспедиции на вопрос: когда впервые слышал он
«глас»? — Авель ответил:
«Когда
он был в пустыни Валаамской, во едино время был ему из воздуха глас, яко боговидцу
Моисею пророку и якобы изречено ему тако: иди и скажи северной царице
Екатерине Алексеевне всю правду, еже аз тебе заповедаю...» Это произошло, по
его словам, в марте 1778 г.
По
утверждению Авеля, он «был. вознесен на небо», где увидел некие две книги,
содержание которых впоследствии лишь пересказывал в своих писаниях. И, кроме
того, начиная с марта 1787 г. он стал слышать некий директивный, указующий
«глас», который повелевал ему сделать или сказать тому-то то-то или поступить
так-то. Несмотря на множество личных трудностей, Авель послушно и тщательно
выполнял все указания «гласа» на протяжении многих десятилетий.
При
этом Авель получал как образную (визуальную), так и голосовую (словесную)
информацию. Как известно, оба эти способа известны с библейских времен. Это
видно и из высказываний самого Авеля, который ссылался на библейских
персонажей, подобно которым он был «вознесен», слышал или видел будущее.
Таким
образом, монах сформировался как провидец, в силу обстоятельств получил
поразительные способности предсказателя, и начал пробовать свои силы на этом
поприще, побуждаемый к этому извне...
В
следующие девять лет Авель обошел «многия страны и грады» с проповедью Слова Божия.
Придя на Волгу, он вселился в монастырь Николая Чудотворца — Бабайки, что в
Костромской епархии. Здесь им была написана «книга мудрая и премудрая»,
первая из написанных Авелем книг «зело престрашных», пророческих книг. В этой
книге сообщалось, в каком году, в каком месяце, в какой день и час и какой
смертью умрет царица. Все это было написано им по крайней мере за год до
реализации предсказания.
Об этом
же периоде жизни монаха Авеля мы узнаем из воспоминаний генерала Алексея
Петровича Ермолова (1777—1861), случайного свидетеля его провидческой
карьеры. Генерал Ермолов находился в то время в Костроме. В своих
воспоминаниях он пишех следующее:
«В то
время проживал в Костроме некто Авель, который был одарен способностью верно
предсказывать будущее. Находясь однажды за столом у Губернатора Думпа, Авель
предсказал день и час кончины императрицы Екатерины с необычной верностью».
Авель
показал написанную им книгу монаху того же монастыря по имени Аркадий, а тот
— настоятелю. После этого Авеля незамедлительно отправили, от греха подальше,
в духовную консисторию. Из консистории материалы проведенного расследования
были отправлены к Костромскому архиерею — епископу Павлу. Павел встретился с
Авелем, предварительно ознакомившись с его книгой. После этой встречи книгу и
ее автора отправили в губернское правление, после чего Авель попал «на отдых»
в костромской острог. Но дело на этом не закончилось. Вскоре его препроводили
в Санкт-Петербург, в Сенат. Здесь он впервые ощутил силу власти. Глава
Сената, генерал Самойлов, увидел в книге недопустимую крамолу — запись о том,
что императрица Екатерина II в скором времени лишится жизни. Он троекратно
ударил Авеля по лицу, с криком спрашивая: «Кто научил тебя такие секреты писать
и зачем ты стал такую книгу составлять?» Авель ответил Самойлову, что «меня
научил писать сию книгу Тот, Кто сотворил Небо и Землю, и вся иже в них. Тот
же повелел мне и все секреты оставлять!»
Самойлов
воспринял поведение Авеля как юродство, посадил его в тайную экспедицию, а о
происшедшем донес императрице. Та поинтересовалась, «кто же такой Авель есть
и откуда?», после чего велела отправить его в Шлиссельбургскую крепость на
пожизненное заключение. 9 марта Авеля привезли в крепость, где разместили в комнате
№ 22, в строжайшей изоляции.
Эти
события произошли в феврале—марте 1796 г... А 5 ноября того же года
императрицу нашли без чувств на полу покоя. Ее поразил удар, и она скончалась
на следующий день — 6 ноября 1796 г., в полном соответствии, как утверждают,
с записью в книге монаха Авеля. Эта запись была сделана за год до смерти
Екатерины II.
В тот. же
день на трон Российской империи взошел сын Екатерины — император Павел I. Он
сместил главу Сената генерала Самойлова, и место это занял князь Александр Борисович
Куракин. Князь Куракин лично показал новому императору «зело престрашную
книгу» монаха Авеля, которая находилась в секретных делах.
Павел
повелел отыскать автора. Авеля нашли в Шлис-сельбургской крепости, после чего
доставили к лицу самого императора. Павел принял монаха в своем покое со
страхом ирадостью и даже попросил его благословения. Потом поинтересовался
планами Авеля, спросил, чего бы тот хотел в жизни, на что тот ответил: «Ваше
величество, всемилостивейший мой благодетель, от юности мое желание быть
монахом, еще и служить Богу». В конце разговора Павел не вытерпел и спросил,
как бы по секрету, что ему предстоит в будущем? Что ответил на этот вопрос
Авель — достоверно неизвестно. Однако после того разговора Павел повелел
Куракину отвести Авеля в Невский монастырь, дать ему келью и все потребное
для нормальной монастырской жизни. Это повеление Государя было исполнено.
Однако Авель прожил в Невском монастыре только, год, а затем перешел вновь в
Валаамский монастырь. Здесь он написал новую «зело престрашную» книгу. На
этот раз он показал ее не одному лишь монаху, а отдал отцу Назарию, который,
посовещавшись предварительно с другими монахами, отправил ее в Петербург к
митрополиту. Митрополит отправил книгу в секретную палату, и далее, по
инстанциям, книга дошла до императора. Тот повелел забрать Авеля с Валаама и
заключить его в Петропавловскую крепость...
Надо
сказать, что император Павел I с детских лет имел исключительное воображение,
верил в сны и предсказания. На всех этапах своей сознательной жизни он
обращал пристальное внимание на пророков и пророчества разного вида и на
мистику вообще. Вследствие всего этого он окружал предсказания и жизнь Авеля
мистическим ореолом.
Есть и
еще одно любопытное свидетельство о предсказании Авеля императору Павлу. Так,
в журнале П. И. Бартенева «Русский архив», который издавался в Москве, в №
1—4 за 1872 г. помещены «Воспоминания Федора Петровича Лубяновского»,
действительного статского советника, в 1802 г. — секретаря министра
иностранных дел. Он, в частности, пишет:
«Приходит
мне на память... еще молва об арестанте Авеле, который содержался в
Шлиссельбурге за какие-то пророчества. Захотели (император Павел) говорить с
ним; спрашивали его о многом, из любопытства и о себе. При рассказе об этом
разговоре Анне Петровне Лопухиной (фаворитке императора), с трепетом она
зарыдала, испуганная и расстроенная». Эти рыдания косвенно указывают на то,
что это скорее всего был страх за любимого ею человека.
Вероятно,
в ходе той беседы Авель открыл императору ужасные подробности его кончины.
Как видно, Павел придал предсказанию Авеля большое значение, памятуя о том,
что предыдущее его предсказание (о кончине Екатерины II) сбылось с
поразительной точностью.
Итак,
26 мая 1800 г. Авель, как следует из донесения генерала Макарова, был
«привезен исправно и посажен в каземат в равелине. Он, кажется, только колобродит,
и враки его ничего более не значат; а между тем думает мнимыми пророчествами
и сновидениями выманить что-нибудь; нрава неспокойного». С Авеля в это время
буквально не спускают глаз, все его действия и слова фиксируются — император
пристально наблюдает за ним.
А
время, отмеренное императору Павлу, между тем истекало... Закончился 1800 г.,
начался новый, 1801-й. В ночь с 11 на 12 марта он был убит своими
приближенными. На трон вступил его старший сын Александр Павлович (Александр
I). Авель продолжал находиться в заточении в Петропавловской крепости. Здесь
он провел 10 месяцев и 10 дней: столько же, сколько и в Шлиссельбургской
крепости.
Новый
император приказал выпустить монаха Авеля из крепости и отправить его в
Соловецкий монастырь «под присмотр». Вскоре после этого Авель получил
свободу.
За то
время, что он побывал на свободе (один год и два месяца) Авель успел написать
свою третью «зело престрашную» книгу. В этой книге, написанной на рубеже 1803
г., он предрек события, произошедшие в реальной жизни через 10 лет, а именно:
«как будет Москва взята и в который год».
И снова
история повторилась: книга дошла до императора Александра. Его решение
последовало незамедлительно: «Монаха Авеля абие (тотчас) заключить в Соловецкую
тюрьму, и быть ему там дотоле, когда сбудутся его пророчества самою вещию».
За те
10 лет, что он провел в Соловецком монастыре, Авелю довелось много
претерпеть. Он «десять раз был под смертию, сто раз приходил в отчаяние, 1000
раз находился в непрестанных подвигах и прочих искусов было о. Авелю число
многочисленное и число бесчисленное...» — повествует Житие об этом периоде
жизни монаха.
Император
вспомнил о пророчестве Авеле лишь в то время, когда войсками Наполеона была
взята Москва. Он приказал князю Голицыну написать от своего лица письмо в
Соловецкий монастырь с требованием «выключить» его из числа колодников и
«включить» в число монахов на полную свободу. К письму была сделана приписка:
«Ежели он жив и здоров, то ехал бы к нам в Петербург, мы желаем его видеть и
с ним нечто поговорить». Начальник Соловецкого монастыря архимандрит
Илларион, испугался этого, так как боялся, что при встрече с Императором
Авель может рассказать о творимых там беспорядках: воровстве, издевательствах
и избиениях заключенных, а также о том, что сам архимандрит собирался уморить
Авеля. Он написал письмо князю Голицыну, в котором писал: «Ныне отец Авель
болен и не может он к вам быть, а разве что на будущий год весною...» Получив
такой ответ, Александр I издал именной указ Святейшему Синоду, в котором
говорилось, что следует «непременно Авеля выпустить из Соловецкого монастыря,
и дать ему паспорт, во все российские города и монастыри; при том же, чтобы
он всем был доволен, платьем и деньгами». Названный приказ архимандриту
пришлось исполнить.
1 июля
1813 г. монах Авель был выпущен из Соловецкого монастыря. По прибытии в
Петербург он явился к князю Голицыну, а затем пришел в Невский монастырь, где
получил благословение у архимандрита Амвросия, после чего, как явствует из
Жития, «видя у себя паспорт и свободу во все края и области, и потечет из
Петербурга к югу и востоку, и в прочие страны и области. И обошел многая и
множество. Был и в Царь-Граде и во Иерусалиме, и в Афонских горах; оттуда же
паки возвратился в Российскую землю: и нашел конец и начало, и всему начало и
конец; там же и жизнь свою скончал; пожил на земли довольно, до старости лет
своих... Жизнь свою скончал месяца генваря, а погребен в феврале. Тако и
решился отец наш Авель, Новый страдалец... Жил всего время — 83 года и 4
месяца».
«Жизнь
его прошла в скорбях и теснотах, гонениях и бедах, в напастях и тяжестях, в
слезах и болезнях, в темницах и затворах, в крепостях ив крепких замках, в
страшных судах и в тяжких испытаниях...»
Так
заканчивается повествование «Житие и страдание отца и монаха Авеля».
Более
подробно события последних лет жизни монаха Авеля описаны на страницах
журнала «Русская старина» (1875 г., т. XII, № 4). Так, в 1817 г., после
страд» ствий, Авель, по распоряжению императора, был рл^ ре делен в Высотский
монастырь. Здесь он провел восемь лет под строгим присмотром монастырских
властей, все высказывания его неукоснительно записывались. Авель, всегда
смиренный, терпел долго. И вдруг в июне 1826 г. он ушел из монастыря и
направился на свою родину — в дербвню Акулово Тульской губернии.
27
августа 1826 г. вышел Указ Святейшего Синода: по высочайшему повелению
Николая I Авеля приказано изловить и заточить для смирения в Спасо-Ефимьевский
монастырь.
Невольно
возникает вопрос: что послужило причиной такого Указа царя? И вообще, чем
монах Авель занимался целых восемь лет, проведенных в Высотском монастыре,
ведь, как известно, ему было свойственно писание книг. По этому поводу Ю. Росциус,
автор книги «Синдром Кассандры, или земной круг монаха Авеля» (М., «Вокруг
света», 1996), высказывает гипотезу, согласно которой вполне вероятно то, что
Авель написал в это время еще одну «зело престрашную» книгу, которая и была
послана Государю. (Эту гипотезу, кстати, высказал более ста лет назад и
сотрудник журнала «Ребус» в своем докладе о монахе Авеле на Первом
всероссийском съезде спиритуалистов).
"Влгда
возникает вопрос: что же могло быть им предсказано? Восстание декабристов уже
произошло в декабре 1825 г. Хотя, кто знает, когда очередное (предполагаемое)
творение Авеля было им написано и попало к царю. Но это, конечно же, только домыслы
и догадки...
Итак,
как видно из приблизительного рассказа о жизни монаха Авеля, многие годы его
жизни прошли в монастырских кельях' и скитах, за крепостными и тюремными
стенами. Режим этих заведений в то время в значительной мере напоминал режим
судилищ священного трибунала — инквизиции.
Последние
же пятнадцать лет жизни Авеля, когда он находился в Спасо-Ефимьевском
монастыре, надежно сокрыты от потомков, о них фактически ничего неизвестно.
Известно лишь одно: умер Авель в стенах этого монастыря в феврале 1941 г.
А
теперь передадим слово офицеру русской армии, монархисту, участнику первой
мировой войны Петру Николаевичу Шабельскому-Борку (1896—1952). Он
принимал участие в попытке освобождения царской семьи из екатеринбургского
заточения. Находясь в эмиграции, Шабельский-Борк занимался историческими
исследованиями, которые основывались на собранных им уникальных документах,
которые исчезли во время второй мировой войны в Берлине, где он в to время
жил. Основное внимание в своих исследованиях он уделял эпохе Павла I. Писал
под псевдонимом Кирибеевич.
В
начале 30-х годов Шабельский-Борк издал историческое сказание «Вещий инок»,
которое было посвящено Авелю.
Мы
приводим фрагменты из этого сказания. «В зале был разлит мягкий свет. В лучах
догоравшего заката, казалось, оживали библейские мотивы на расшитых золотом и
серебром гобеленах. Великолепный паркет Гвареги блестел своими изящными
линиями. Вокруг царили тишина и торжественность.
Пристальный
взор Императора Павла Петровича встретился с кроткими глазами стоявшего перед
ним монаха Авеля. В них, как в зеркале, отражались любовь, мир и отрада.
Императору
сразу полюбился этот, весьма овеянный смирением, постом и молитвою,
загадочный инок. О прозорливости его уже давно шла широкая молва. К его кельи
в Александро-Невской Лавре шел и простолюдин, и знатный вельможа, и никто не
уходил от него без утешения и пророческого совета. Ведомо было Императору
Павлу Петровичу и то, как Авель точно предрек день кончины его Августейшей
Родительницы ныне в бозе почивающей Государыни Императрицы Екатерины
Алексеевны. И вчерашнего дня, когда речь зашла о вещем Авеле, Его Величество
повелеть соизволил завтра же нарочито доставить его в Гатчинский дворец, в
коем имел пребывание Двор.
Ласково
улыбнувшись, Император Павел милостиво обратился к иноку Авелю с вопросом,
как давно он принял постриг и в каких монастырях был.
—
Честной Отец! — промолвил Император. — О тебе говорят, да и я сам вижу, что
на тебе явно почиет благодать Божия. Что скажешь ты о роде моем, царствовании
и судьбе моей? Что зришь ты прозорливыми очами о роде моем во мгле веков и о
Державе Российской? Назови поименно преемников моих на престоле Российском,
предреки их судьбу.
— Эй,
батюшка-Царь! — покачал головой Авель. — Почто себе печаль предречь меня
принуждаешь? Коротко будет царствие твое, и вижу я, грешный, лютый конец
твой. На Софрония Иерусалимского от неверных слуг мученическую кончину
приемлешь, в опочивальне своей удушен будешь злодеями, коих греешь ты на
царственной груди своей. В Страстную субботу погребут тебя... Они же, злодеи
сии, стремясь оправдать свой великий грех цареубийства, возгласят тебя
безумным, будут поносить добрую память твою... Но народ русский правдивой
душой своей поймет и оценит тебя и к гробнице твоей понесет скорби свои,про^ ся
твоего заступничества и смягчения сердец неправедных и жестоких...
— Что
ждет преемника моего, Цесаревича Александра? — Француз Москву при нем спалит,
а он Париж у него заберет и Благословенным наречется. Но тяжек покажется ему
венец царский, и подвиг царского служения заменит он подвигом поста и
молитвами и праведным будет в очах Божиих.
— А кто
наследует Императору Александру?
— Сын
твой, Николай...
— Как?
У Александране будет сына. Тогда Цесаревич Константин...
->-
Константин царствовать не восхочет, памятуя судьбу твою... Начало же
царствования сына твоего Николая бунтом вольтерианским зачнется, и сие будет
семя злотворное, семя пагубное для России, кабы не благодать Божия, Россию
покрывающая. Через сто лет после того оскудеет дом Пресвятыя Богородицы, в
мерзость и запустение Держава Российская обратится.
— После
сына моего Николая на престоле Российском кто будет?
— Внук
твой, Александр Второй. Царем-Освободителем преднареченный. Твои замыслы
исполнит — крестьян освободит, а потом турок побьет и славянам тоже свободу
даст от ига неверного...
Царю-Освободителю
наследует Царь-Миротворец, сын его, и твой правнук, Александр Третий. Славно
будет царствование его. Осадит он крамолу окаянную, мир и порядок наведет он.
— Кому
передаст он наследие царское?
—
Николаю Второму — Святому Царю, Иову Многострадальному подобному.
На
венец терновый сменит он корону царскую, предан будет народом своим, как
некогда Сын Божий. Война будет, великая война мировая... По воздуху люди, как
птицы, летать будут, под водою, как рыбы, плавать, серою зловонной друг друга
истреблять начнут. Измена же будет расти и умножаться. Накануне победы рухнет
трон Царский. Кровь и слезы наполнят сырую землю. Мужик с топором возьмет в
безумии власть, и наступит поистине казнь египетская...
—
Прадед мой, Петр Великий, о судьбе моей рек то же, что и ты. Почитаю я за
благо о всем, что ныне предрек о потомке моем Николае Втором, предварит, его,
дабы перед ним открылась Книга Судеб, да ведает правнук свой крестный путь,
среди страстей и долготерпенья своего...
Запечатлей
же, преподобный отец, реченное тобою, изложи все письменно, я же вложу
предсказание твое в нарочитый ларец, положу мою печать, и до правнука моего
писание твое будет нерушимо храниться здесь. В кабинете Гатчинского дворца
моего. Иди, Авель, и молись неустанно в кельи своей о мне, Роде моем и
счастье нашей Державы.
И,
вложив представленное писание Авелево в конверт, на нем собственноручно
начертать соизволил:
«Вскрыть
Потомку Нашему столетний день Моей кончины». 11 марта 1901 г., в столетнюю
годовщину Мученической кончины державного прапрадеда своего, блаженного
памяти Императора Павла Петровича, после заупокойной литургии в
Петропавловском соборе у его гробницы, Государь Император Николай Александрович
в сопровождении министра Императорского двора генерал-адъютанта барона Фредерикса
и других лиц свиты изволил прибыть в Гатчинский дворец для исполнения воли
своего в Бозе почивающего предка.
Умилительна
была панихида. Петропавловский собор бИл полон молящихся. Не только сверкало
здесь шитье мундиров, присутствовали не только сановные лица. Тут были во
множестве и мужицкие сермяги, и простые платки, а гробница императора Павла
Петровича была вся в свечах и живых цветах. Эти свечи, эти цветы были от
верующих в чудесную помощь и представительство почившего Царя за потомков
своих и весь народ русский. Воочию сбылось предсказание вещего Авеля, что
народ будет чтить память Царя-Мученика и притекать к гробнице Его, прося
заступничества, прося о смягчении сердец неправедных и жестоких.
Государь
Император вскрыл ларец и несколько раз прочитал сказание Авеля Вещего о
судьбе своей и России. Он уже знал терновую судьбу, знал, как много придется
ему вынести на своих державных плечах, знал про близь грядущие кровавые
войны, смуту и великие потрясения Государства Российского. Его сердце чуяло и
тот проклятый черный год, когда он будет обманут, предан и оставлен всеми...»
Возможно,
приведенный выше отрывок — плод художественного вымысла автора. Вполне
возможно. Однако существует и другое документальное подтверждение гипотезы
предсказания монахом Авелем судьбы дома Романовых, а вместе с ними и судьбы
всей России: это работа А. Д. Хмелевского «Таинственное в жизни Государя
императора Николая II». Читаем:
«Императору
Павлу I Петровичу монах-прозорливец Авель сделал предсказание о судьбах
державы Российской, включительно до праправнука его, каковым и является
Император Николай II. Это пророческое предсказание было вложено в конверт с
наложением личной печати императора Павла I с его собственноручной надписью:
«Вскрыть потомку нашему в столетний день моей кончины». Все Государи знали об
этом, но никто не дерзнул нарушить волю предка. 11 марта 1901 г., когда
исполнилось 100 лет согласно завещанию, Император Николай II с министром
двора и лицами свиты прибыл в Гатчинский дворец и, после панихиды по
императору Павлу, вскрыл пакет, откуда и узнал свою тернистую судьбу. Об этом
пишущий эти строки знал еще в 1905 г.!»...
Не
исключено, что именно это предсказание повлияло в дальнейшем на безудержное
тяготение семьи последнего императора всероссийского Николая II к мистике,
пророчествам, личностям типа Григория Распутина. Кто знает...
Говоря
о последних годах жизни таинственного монаха, уже упомянутый выше сотрудник
журнала «Ребус» Сербов пишет:
«И вот
ворота этой тюрьмы-монастыря отделили остаток дней Авеля от живого мира; но
они не могли вполне искоренить в живых памяти о нем. Долг всякому ищущему
истину — наш долг — возвратить народу его Авеля, ибо он составляет его
достояние и гордость не меньшую, чем любой гений в какой-либо другой области
творчества; или хотя бы его французский собрат, знаменитый Нострадамус...»
|
