|
Геродот. История. Книга третья.
Талия.
1-9
10-19 20-29 30-39 40-49
50-59 60-69 70-79
80-89 90-99
100-109 110-119
120-129
130-139 140-149
150-160
1. На этого-то
Амасиса и пошел войной Камбис, сын Кира, и вместе с ним шли
все
покоренные им народности, в том числе ионяне и эолийцы. Причина похода
была
вот какая. Камбис отправил вестника в Египет просить дочь Амасиса
[себе в
жены]. А просил Камбис по совету одного египтянина, который дал
этот
совет из ненависти к Амасису, за то, что царь его одного из всех
египетских
врачей, разлучив с женой и детьми, передал персам, когда Кир
послал
к Амасису просить самого лучшего глазного врача в Египте1. Так вот,
ненавидя
царя за это, египтянин и дал Камбису совет: просить [в жены] дочь
Амасиса2,
для того чтобы египетский царь либо огорчился, отдав дочь, либо
отказом
раздражил Камбиса. Амасис же ненавидел могущественных персов и
вместе
с тем опасался их: он не знал, как поступить, – отдать ли дочь или
отказать.
Ведь царь был вполне уверен, что Камбис берет ее не законной
супругой,
а в наложницы. Так вот, обдумывая свое положение, Амасис нашел
такой выход.
Была у Априя, прежнего царя, дочь, весьма видная и красивая
девушка.
Она одна из всей его семьи осталась в живых. Звали ее Нитетис.
Эту-ту
девушку Амасис велел нарядить в роскошные, украшенные золотом одежды
и отослать
в Персию вместо своей дочери. Через некоторое время Камбис
обратился
к ней с приветствием, как к дочери Амасиса, а девушка ответила
ему:
"Царь! Ты не знаешь, что Амасис обманул тебя. Он нарядил меня в эти
роскошные
одежды и прислал к тебе как свою родную дочь. А я на самом деле
дочь
Априя, его прежнего господина, на которого он вместе с египтянами
восстал
и затем умертвил". Эти-то слова и эта причина побудили сына Кира
Камбиса,
страшно разгневавшегося, к войне против Египта. Так, по крайней
мере,
гласит персидское предание.
2.
Напротив, египтяне считают Камбиса египтянином, именно сыном этой дочери
Априя.
Ведь, по их словам, Кир, а вовсе не Камбис послал к Амасису сватать
его
дочь. Но это неверно. Египтянам было, во-первых, прекрасно известно
(ведь
никто так хорошо не знает персидских обычаев и законов, как
египтяне),
что у персов не в обычае ставить царем незаконного сына, если
есть
законный наследник, а во-вторых, что Камбис был сыном Кассанданы,
дочери
Фарнаспа Ахеменида, а вовсе не египтянки. Египтяне искажают
историческую
истину, выдавая себя за родственников Кирова дома. Так в
действительности
обстоит дело.
3.
Есть, впрочем, еще и другое сказание (по-моему, правда, оно
невероятное).
Одна персидская женщина пришла будто бы как-то на женскую
половину
[дворца] Кира. Увидев стоящих рядом с Кассанданой ее красивых
статных
детей, она принялась громко хвалить и любоваться ими. А Кассандана,
супруга
Кира, сказала на это: "Хотя я и родила Киру таких детей, но он меня
презирает,
а вот эту женщину, сосватанную из Египта, носит на руках". Так
она
сказала с досады на Нитетис. А ее старший сын, Камбис, при этом
заметил:
"Мать! Когда я возмужаю, я переверну весь Египет вверх дном". Так
сказал Камбис,
будучи еще десятилетним ребенком, и женщины дивились [его
словам].
И вот, помня об этом, Камбис, когда возмужал и вступил на престол,
пошел
войной на Египет.
4. А в
этом походе случилось вот какое происшествие. Был у Амасиса в числе
наемников
один галикарнассец, по имени Фанес, человек умный и храбрый воин.
Этот
Фанес поссорился с Амасисом и бежал из Египта на корабле, чтобы
предложить
свои услуги Камбису. Но так как Фанес имел большой авторитет
среди
наемников и был посвящен во все дела в Египте, то Амасис послал
поспешно
погоню, чтобы захватить его. А послал царь в погоню на триере
самого
верного своего евнуха. Тот захватил Фанеса в Ликии, а, захватив, не
смог,
однако, доставить в Египет, так как Фанес его перехитрил. Он напоил
своих стражей
допьяна и бежал в Персию3. А Камбис в это время как раз
собирался
в поход на Египет и не знал, как пройти безводную пустыню. Тогда
явился
Фанес, сообщил Камбису о положении дел у Амасиса и указал путь через
пустыню.
А именно, он посоветовал Камбису послать к царю арабов с просьбой
обеспечить
безопасный проход через его землю.
5.
Только этим путем открыт доступ в Египет. Ведь от Финикии до области
города
Кадитиса простирается земля так называемых палестинских сирийцев4. А
от
Кадитиса (города, который, по-моему, едва ли меньше Сард) до города
Ианиса
приморские торговые порты принадлежат аравийскому царству. От Ианиса
же
опять идет земля сирийцев до озера Сербониды, вдоль которого к морю
тянется
гора Касий. А от озера Сербониды, где, по преданию, погребен Тифон,
– от
этого озера начинается уже Египет. Земля же между городом Ианисом,
горой
Касием и озером Сербонидой – длинная полоса на три дня пути –
совершенно
безводная пустыня.
6. Теперь
я хочу рассказать о том, что удается заметить лишь немногим,
побывавшим
в Египте. Из всей Эллады да, кроме того, еще из Финикии в Египет
привозят
дважды в год вино в глиняных сосудах и все-таки, можно сказать,
там не
увидишь ни одного порожнего сосуда. Куда же, спрашивается, они
деваются?
Я отвечу на это. Каждый староста общины обязан собирать все
[порожние]
глиняные сосуды в своем городе и отправлять в Мемфис. Из Мемфиса
же,
наполнив водой, их переправляют в ту безводную Сирийскую пустыню. Таким
образом,
всю глиняную винную посуду, ввозимую в Египет, там опоражнивают и
затем,
в дополнение к прежней, отправляют в Сирию5.
7.
Теперь и персы после завоевания Египта также снабжают водой этот путь в
Египет
вышеуказанным способом. Однако в то время там еще не было
заготовлено
воды. Узнав об этом от галикарнасского наемника, Камбис послал
вестников
к царю арабов6 просить о безопасном проходе. Царь арабов
согласился,
и они заключили между собой союз.
8.
Арабы считают такие договоры о дружбе особенно священными. Заключают же
они
договоры вот как. Когда двое желают заключить договор о дружбе, то
третий
становится между ними и острым камнем делает надрез на ладони у
большого
пальца каждого участника договора. Затем, оторвав от их плащей по
кусочку
ткани, смачивает кровью и намазывает ею семь камней, лежащих между
будущими
союзниками. При этом он призывает Диониса и Уранию. После этого
обряда
заключивший договор представляет чужеземца или родича (если договор
заключен
с ним) своим друзьям и те также свято соблюдают договор. Из богов
арабы
почитают одного Диониса и Уранию и утверждают, что носят стрижку
такого
же фасона, как у самого Диониса. Стригут же они голову в кружок,
подстригая
также волосы и на висках7. На своем языке Диониса они зовут
Оротальт,
а Уранию – Алилат.
9.
Итак, царь арабов, заключив договор с вестником Камбиса, придумал вот
что. Он
велел наполнить водой мехи из верблюжьей кожи и навьючить на всех
своих верблюдов.
Затем он выступил с этим караваном в пустыню и там стал
ожидать
войско Камбиса. Так, по крайней мере, гласит более достоверное
предание.
Но все же не следует умалчивать и о менее достоверном предании,
раз оно
существует. Есть в Аравии большая река по имени Корис, впадающая в
так
называемое Красное море8. Так вот, из этой-то реки, по преданию, царь
арабов
провел воду в пустыню (с помощью рукава, сшитого из сыромятных
бычьих
и других шкур). А в пустыне царь велел выкопать большой водоем для
приема
и сохранения воды. От реки же до этой пустыни двенадцать дней пути.
Три
таких рукава, как говорят, царь провел в три разных места.
10. В
так называемом Пелусийском устье Нила разбил свой стан9 Псамменит,
сын Амасиса,
ожидая Камбиса. Самого же Амасиса Камбис во время египетского
похода
уже не застал в живых. Амасис скончался после 44-летнего
царствования.
За это время ему не пришлось испытать никакой особенно тяжкой
беды.
По кончине царя тело его было набальзамировано и погребено в
усыпальнице
святилища, которое он сам воздвиг10. А при Псаммените, сыне
Амасиса,
явилось египтянам великое знамение, именно выпал дождь в
египетских
Фивах, чего, по словам самих фиванцев, не бывало ни раньше, ни
после
вплоть до нашего времени. Ведь в Верхнем Египте вообще не бывает
дождей,
да и тогда в Фивах выпали лишь какие-то капли.
11.
Персы же прошли через безводную пустыню и расположились станом вблизи
египтян,
чтобы сразиться с ними. Тогда египетские наемники – эллины и
карийцы
– в гневе на Фанеса за то, что тот привел вражеское войско в
Египет,
придумали отомстить ему вот как. Были у Фанеса сыновья, оставленные
отцом в
Египте. Этих-то сыновей наемники привели в стан, поставили между
двумя войсками
чашу для смешения вина и затем на виду у отца закололи их
над
чашей одного за другим. Покончив с ними, наемники влили в чашу вина с
водой,
а затем жадно выпили кровь и ринулись в бой. После жаркой битвы,
когда с
обеих сторон пало много воинов, египтяне обратились в бегство.
12.
Удивительную вещь мне пришлось увидеть там, на месте битвы (на это
обратили
мое внимание местные жители). Кости воинов, павших в этой битве,
были
свалены в отдельные кучи. На одной стороне лежали кости персов, как
они
были погребены, а на другой – египтян. Черепа персов оказались такими
хрупкими,
что их можно было пробить ударом камешка. Напротив, египетские
черепа
были столь крепкими, что едва разбивались от ударов большими
камнями.
Причина этого, как мне объяснили, и я легко этому поверил, в том,
что
египтяне с самого раннего детства стригут себе волосы на голове, так
что
череп под действием солнца становится твердым. В этом также причина,
почему
египтяне не лысеют. Действительно, нигде не встретишь так мало
лысых,
как в Египте. Вот почему у них такие крепкие черепа. У персов,
напротив,
черепа хрупкие, и вот почему. Персы с юности носят на голове
войлочные
тиары и этим изнеживают свою голову. Таковы эти черепа. Такие,
как
здесь, черепа я видел в Папремисе, где лежали тела персов, павших во
главе
со своим вождем Ахеменом, сыном Дария, в борьбе против ливийца Инара.
13.
Египтяне же, потерпев поражение в той битве, обратились в беспорядочное
бегство.
Их оттеснили в Мемфис, и Камбис отправил туда к ним вверх по реке
на
митиленском корабле персидского вестника с предложением сдаться. А
египтяне,
завидев подходивший к Мемфису корабль, толпою бросились из
города,
потопили корабль, людей порубили в куски и тела их потащили в
город.
Затем [персы] осадили город, и египтяне после долгой осады вынуждены
были,
наконец, сдаться. Соседние же с Египтом ливийцы в страхе, как бы их
не
постигла участь Египта, без сопротивления покорились персам, сами
наложили
на себя подать и послали царю дары. Так же поступили киренцы и
баркейцы,
устрашившись, подобно ливийцам. Камбис милостиво принял дары
ливийцев,
дарами же киренцев остался недоволен, как я думаю, потому что они
были
ничтожны (ведь киренцы послали царю всего 500 мин серебра). Царь взял
деньги
и собственноручно разделил своему войску.
14. На
десятый день после взятия города Мемфиса Камбис велел посадить в
предместье
на позор египетского царя Псамменита, который был царем всего
шесть месяцев.
А, посадив его вместе с другими знатными египтянами, Камбис
стал
подвергать мужество и стойкость царя вот каким позорным испытаниям.
Камбис
велел царевну, дочь Псамменита, одеть в одежду рабыни, и послал ее
за
водой, а вместе с ней и других девушек, дочерей знатнейших египтян, в
таком
же одеянии, как царевна. Когда девушки с воплями и плачем проходили
мимо
своих отцов, те также подняли вопли и рыдания, глядя на поругание
дочерей.
Только Псамменит, завидев издали девушек, и, узнав [среди них свою
дочь],
потупил очи долу. Когда девушки с водой прошли, Камбис послал затем
[на
казнь] сына Псамменита и 2000 его сверстников с петлей на шее и
заткнутым
удилами ртом11. Их вели на казнь в отмщение за митиленцев,
погибших
с кораблем в Мемфисе. Такой приговор вынесли царские судьи: за
каждого
человека казнить десять знатнейших египтян12. Когда Псамменит
увидел,
как они проходили мимо, и понял, что сына ведут на казнь, он также
потупил
очи, тогда как другие египтяне, сидевшие около него, плакали и
сетовали
[на свою горькую участь]. После того как миновали и эти, подошел,
случайно
проходя мимо Псамменита, сына Амасиса, и сидевших у ворот египтян,
один из
его застольных друзей, человек уже весьма преклонного возраста. Он
лишился
всего своего добра и теперь, как нищий, просил подаяния у воинов. А
Псамменит,
завидев друга, громко зарыдал, назвал его по имени и стал бить
себя по
голове. Около Псамменита, конечно, стояли стражи, которые доносили
Камбису
о каждом его шаге. Камбис удивился поступку Псамменита и послал
вестника
спросить вот что: "Псамменит! Владыка Камбис спрашивает: почему
при
виде твоей опозоренной дочери и сына на смертном пути ты не рыдал и не
оплакивал
их, а этому нищему, который, оказывается, даже не родственник
тебе, воздал
честь [этими знаками скорби]". Так спрашивал вестник, а
Псамменит
отвечал такими словами: "Сын Кира! Несчастья моего дома слишком
велики,
чтобы их оплакивать. Несчастье же друга, который ныне, на пороге
старости,
из роскоши и богатства впал в нищету, достойно слез". Когда
вестник
передал Камбису эти слова, они показались царю справедливыми. При
этом,
по рассказам египтян, Крез, сопровождавший Камбиса в египетском
походе,
заплакал; заплакали также и персы из царской свиты. Даже сам Камбис
был тронут
и тотчас же приказал помиловать царского сына, а самого
Псамменита
привести к нему с того места [у ворот] в предместье, где тот
сидел.
15.
Сына Псамменита посланные [Камбисом], правда, уже не застали в живых:
он был
казнен первым. Самому же Псаммениту они приказали встать и повели к
Камбису.
При дворе Камбиса Псамменит и остался жить и в дальнейшем не
терпел
никаких обид. Если бы он сумел воздержаться от козней, то получил бы
в
управление Египет. Ведь у персов обычно царские дети в почете. Если даже
какой-нибудь
царь и поднимает восстание против них, то все же сыну его
возвращают
престол. Подобных случаев можно привести много. Так они,
например,
поступили с Фанниром, сыном ливийца Инара, которому возвратили
престол
его отца, и с Павсирисом, сыном Амиртея, хотя никто не причинил
персам
зла больше Инара и Амиртея13. Теперь же Псамменит, "зло замышляя",
получил
достойное возмездие: он был уличен в подстрекательстве египтян к
мятежу.
Услышав об этом, Камбис приказал Псаммениту выпить бычьей крови,
отчего
египетский царь тотчас же скончался. Таков был конец Псамменита.
16.
Камбис же прибыл из Мемфиса в город Саис ради того, чтобы совершить там
деяние,
которое он и действительно совершил. Именно, вступив во дворец
Амасиса,
он повелел выбросить из усыпальницы тело царя. А когда это было
исполнено,
Камбис велел бичевать тело, вырвать волосы, исколоть, словом,
всячески
осквернить. Когда, наконец, исполнители царского приказа
измучились,
а набальзамированное тело, несмотря на их усилия, все-таки не
распадалось,
Камбис приказал предать мумию огню14. Это было нечестивое,
безбожное
повеление. Ведь персы считают огонь божеством. Сжигание же трупов
вовсе
не в обычае у обоих этих народов. У персов потому, что они по
приведенной
выше причине считают преступным предавать какому-нибудь богу
человеческое
тело. Египтяне же признают огонь живой тварью, которая
пожирает
все, что ни попало, чтобы потом, насытившись, умереть вместе со
своей
жертвой. Поэтому отдавать покойника на съедение зверям противно
египетскому
обычаю. По этой-то причине египтяне и бальзамируют покойника,
чтобы
он не был съеден в земле червями. Таким образом, повеление Камбиса
противоречило
обычаям обоих этих народов. Египтяне, конечно, рассказывают,
что
сожжен был не Амасис, а какой-то другой египтянин одинакового с ним
роста
[и телосложения]. Оскверняя мумию [этого человека], персы думали, что
оскверняют
Амасиса. Амасис же перед своей кончиной, как говорят, узнал от
оракула,
какая участь постигнет его тело. Во избежание этого царь велел
после
смерти похоронить этого человека, тело которого теперь было
подвергнуто
бичеванию, перед дверью своей усыпальницы. Свое же собственное
тело
приказал сыну положить в самом отдаленном ее углу. Впрочем, по-моему,
вся эта
история с распоряжением Амасиса о своей усыпальнице и об этом
человеке
совершенно неправдоподобна и выдумана египтянами, чтобы
приукрасить
дело.
17.
После этого Камбис задумал три похода: на карфагенян, на аммониев15 и
на
долговечных эфиопов, живущих на Южном море в Ливии16. Замышляя [эти
походы],
царь решил снарядить свой флот против карфагенян, а против
аммониев
послать часть сухопутного войска. К эфиопам же он хотел отправить
сначала
соглядатаев, чтобы узнать, действительно ли у них есть так
называемая
трапеза солнца, и, кроме того, под предлогом поднесения даров их
царю
все разведать.
18. Вот
что такое, по рассказам, эта "трапеза солнца". Перед городскими
воротами
находится лужайка, полная вареного мяса разного рода животных.
Каждую
ночь начальники горожан кладут сюда куски мяса, стараясь делать это
незаметно,
а днем всякий желающий приходит есть это мясо. Народ же,
конечно,
верит, что мясо это каждый раз порождает земля. Такова, как
передают,
эта трапеза солнца.
19.
Камбис же, решив послать [к эфиопам] соглядатаев, велел вызвать из
города
Элефантины несколько ихтиофагов, знающих эфиопский язык. Когда они
были
еще в пути, царь приказал своим кораблям плыть на Карфаген. Финикияне,
однако,
отказались подчиниться царскому приказу. Они объявили, что связаны
страшными
клятвами и выступить в поход на своих потомков для них великое
нечестие.
А без финикиян корабли остальных [подвластных царю городов] не
могли
тягаться с карфагенянами. Так-то карфагеняне избежали персидского
ига.
Ведь Камбис не пожелал силой заставить финикиян [выступить в поход],
потому
что они добровольно подчинились персам и вся морская мощь персидской
державы
зависела от финикиян [и держалась] на них. И жители Кипра также
добровольно
подчинились персам и участвовали в египетском походе.
20.
Когда ихтиофаги из Элефантины прибыли к Камбису, царь отправил их в
Эфиопию,
объяснил им поручение и передал дары эфиопскому царю: пурпурное
одеяние,
золотое ожерелье, золотые браслеты, алебастровый сосуд с миррой и
кувшин
финикийского вина17. А об этих эфиопах, к которым Камбис отправил
послов,
рассказывают, что они самые рослые и красивые люди на свете. И
обычаи
у них совершенно иные, чем у всех остальных народов. Например,
обычай
избирать царя: они, как говорят, выбирают самого рослого и сильного
из
граждан и ставят его царем.
21.
Так вот, когда ихтиофаги прибыли к этим людям, они поднесли их царю
дары
с такими словами: "Царь персов Камбис желает быть твоим другом и
союзником,
а нас послал для переговоров. И вот он подносит тебе эти дары,
которыми
он и сам больше всего любит наслаждаться". А царь эфиопов понял,
что
они пришли как соглядатаи, и ответил вот что: "Не потому послал вас ко
мне
персидский царь с дарами, что высоко ценит мою дружбу, и не говорит он
правды.
Вы ведь пришли в мое царство соглядатаями, и он вовсе не праведный
человек.
Будь он праведным человеком, не жаждал бы он чужой земли и не
порабощал
бы народов, которые не причинили ему никакого вреда. Поэтому
передайте
ему вот этот лук и скажите: царь эфиопов советует персидскому
царю
вот что: если персы так же легко сумеют натянуть столь большой лук,
как
я его натягиваю, то пусть они идут войной с несметной силой на
долговечных
эфиопов. Если же нет, пусть персидский царь возблагодарит
богов,
что они не внушили сынам Эфиопии присоединить к своей земле еще и
чужую".
22.
Так он сказал и, ослабив [тетиву] лука, передал ее посланцам. Потом,
взяв
пурпурное одеяние, царь спросил: "Что это такое и как это
сделано?".
Ихтиофаги
правдиво рассказали ему, что такое пурпур и как его окрашивают,
на
что царь заметил: "Обманчивые люди, обманчивы и их одежды". Далее
царь
спросил
о золотом ожерелье и браслетах. Когда ихтиофаги показали, как их
носят,
царь возразил со смехом (он принял эти украшения за оковы), что у
эфиопов
оковы крепче этих. Затем царь спросил о мирре, и когда посланцы
рассказали
об изготовлении этого благовония и о том, как им умащаться, то
он
заметил то же, что и об одеянии. Наконец, он дошел до вина и
осведомился,
как его приготовляют, причем очень обрадовался этому напитку.
Потом
эфиоп спросил, чем же питается персидский царь и до какого
предельного
возраста могут дожить персы. Те отвечали, что пища царя – хлеб,
и
объяснили, что такое пшеница. 80 лет, добавили они,– наибольшая
продолжительность
жизни смертного. На это эфиопский царь ответил, что вовсе
не
удивлен кратковременностью жизни персов, так как они питаются навозом.
Но
даже и этого срока они бы не могли прожить, если бы не подкреплялись вот
этим
напитком (при этом царь указал ихтиофагам на вино); вино ведь – это
единственное,
в чем персы превосходят их.
23.
Ихтиофаги же в свою очередь задали царю вопрос о продолжительности
жизни
и о жизненном укладе у эфиопов. Царь отвечал, что большинство эфиопов
достигает
120-летнего возраста, а некоторые живут даже еще дольше. Их пища
–
это вареное мясо и молоко. Соглядатаи дивились такому долголетию, и тогда
царь
провел их к источнику, от омовения в котором кожа их стала блестящей,
словно
это был источник елея. От источника струился аромат, как от фиалок.
Вода
этого источника, по рассказам соглядатаев, так легка, что никакой
предмет
не может плавать на ней – ни дерево, ни даже еще более легкое
вещество,
чем дерево, но все идет ко дну. Если эта вода действительно
такая,
как говорят, то, быть может, долголетие эфиопов как раз и зависит от
того,
что они пьют ее. От источника царь повел ихтиофагов затем в темницу.
Все
заключенные там были закованы в золотые цепи. Ведь у этих эфиопов медь
–
самый редкий и наиболее ценный металл. Посетив темницу, ихтиофаги
осмотрели
потом и так называемую трапезу солнца.
24.
Напоследок соглядатаи посетили также гробницы эфиопов, которые,
говорят,
делаются из прозрачного камня вот каким образом. Сначала тело
покойника
высушивают по египетскому способу или как-нибудь иначе. Затем его
покрывают
гипсом и со всех сторон разрисовывают красками, так что мумия по
возможности
правильно передает черты умершего. Наконец, мумию помещают в
полый
столб из прозрачного камня (камень этот у них добывают в большом
количестве,
и он легко поддается обработке). Находящаяся внутри столба
мумия
ясно видна, но не распространяет дурного запаха и вообще не
производит
отталкивающего впечатления. При этом [раскрашенная] мумия
выглядит
совершенно похожей на покойника. Целый год родные покойника держат
этот
столб в доме18, предлагают ему долю при каждом угощении и приносят
жертвы.
Затем столб с мумией увозят и ставят за городом.
25.
Осмотрев все это, соглядатаи возвратились [в Египет]. Когда они
принесли
эту весть Камбису, царь так разгневался, что немедленно выступил в
поход
на эфиопов, даже не позаботившись о съестных припасах для войска и не
подумав,
что ему предстоит идти на край света. Словно в неистовом безумии
от
вести, принесенной ихтиофагами, собрался царь в поход, а сопровождавшим
его
эллинам приказал оставаться в Египте. Все же остальное войско он взял с
собой.
Когда Камбис прибыл в Фивы, то разделил свое войско: 50000 воинов
должны
были покорить и продать в рабство аммониев и сжечь прорицалище
Зевса.
Сам же царь с остальным войском двинулся на эфиопов. Не успело,
однако,
войско пройти пятой части пути, как уже истощились взятые с собой
съестные
припасы. Вьючные животные были также забиты и съедены. Если бы
Камбис,
заметив это, одумался и повернул назад, то, несмотря на свою первую
ошибку,
он все-таки поступил бы как благоразумный человек. Однако царь, ни
о
чем не рассуждая, шел все вперед и вперед. Пока воины находили еще
съедобную
траву и коренья, они питались ими. Когда же пришли в песчаную
пустыню,
то некоторые воины совершили страшное дело: каждого десятого они
по
жребию убивали и съедали. Когда Камбис узнал об этом, то в страхе, что
воины
съедят друг друга, прекратил поход и велел повернуть назад. В Фивы
царь
прибыл, потеряв большую часть своего войска. А из Фив он спустился
вниз
по реке в Мемфис и отправил эллинов на кораблях домой.
26.
Так кончился поход на эфиопов. Часть же войска, посланная против
аммониев,
выступила из Фив с проводниками. До города Оасиса19, населенного
будто
бы самосцами из филы Эсхрионии, войско без сомнения дошло. Город этот
находится
в семи днях пути от Фив по песчаной пустыне, а называется эта
местность
в переводе на эллинский язык Островом Блаженных. Так вот, до
этой-то
местности, говорят, дошло персидское войско, а что с ним случилось
потом,
этого никто не знает, кроме, пожалуй, самих аммониев и еще тех, кто
слышал
их рассказы. До Аммона, во всяком случае, они не дошли и назад не
вернулись.
Сами же аммонии рассказывают об этом вот что. Из Оасиса персы
пошли
на них через песчаную пустыню. Приблизительно на полпути между
Оасисом
и Аммоном как раз во время завтрака поднялась страшная [песчаная]
буря
с юга и погребла войско под кучами песка. Так погибли персы. Таков
рассказ
аммониев об участи персидского войска.
27.
Когда Камбис снова прибыл в Мемфис, "явился" египтянам Апис,
которого
эллины
называют Эпафом. При его "явлении" египтяне тотчас облачились в
праздничные
одежды и радостно пировали. Видя это, Камбис заподозрил, что
египтяне
устроили праздник и так веселятся именно по случаю его неудачного
похода
и приказал городским властям Мемфиса явиться к нему. Когда же они
предстали
пред его царские очи, Камбис спросил, почему при его первом
пребывании
в Мемфисе египтяне так не радовались, как ныне, когда он потерял
большую
часть своего войска. А те отвечали, что им явился бог, обычно
являющийся
только по истечении долгого времени. При явлении этого бога по
всему
Египту справляют радостные празднества. Услышав такой ответ, Камбис
назвал
их лжецами и за ложь велел предать казни.
28.
Казнив их, Камбис приказал затем призвать пред свои очи жрецов. Жрецы
дали
такой же ответ. Царь сказал тогда, что сам убедится, действительно ли
бог
явился им в виде домашней скотины. Так он сказал и повелел жрецам
привести
Аписа. Те пошли и привели Аписа. Этот Апис, или Эпаф, должен
происходить
от коровы, которая после отела уже никогда не сможет иметь
другого
теленка. По словам египтян, на эту корову с неба нисходит луч света
и
от него-то она рождает Аписа. А теленок этот, называемый Аписом, имеет
вот
какие признаки: он черный, на лбу у него белый четырехугольник, на
спине
изображение орла, на хвосте двойные волосы, а под языком –
изображение
жука.
29.
Когда жрецы привели Аписа, Камбис как безумный выхватил кинжал и, желая
ударить
животное в брюхо, рассек ему только бедро. Тут он рассмеялся и
сказал
жрецам: "Жалкие вы людишки! Разве это боги с кровью и плотью и
уязвимые
железом? Такого бога египтяне, конечно, вполне достойны. Но вам-то
уж
не придется больше безнаказанно издеваться надо мной!". С этими словами
он
приказал палачам бичевать жрецов и хватать и убивать всякого египтянина,
справляющего
праздник. Так-то кончилось это празднество у египтян. Жрецов
бичевали,
Апис же, пораженный в бедро, умер, лежа в храме. После его
кончины
от раны жрецы тайно, чтобы Камбис не узнал об этом, предали Аписа
погребению20.
30.
Камбис же, по рассказам египтян, из-за этого кощунства тотчас был
поражен
безумием (хотя, впрочем, и прежде был не совсем в своем уме).
Первый
безумный поступок он совершил против своего брата Смердиса,
рожденного
от одного с ним отца и матери. Царь отослал Смердиса из Египта в
Персию
из зависти (потому что тот, единственный из персов, мог почти на два
пальца
натягивать тетиву принесенного ихтиофагами лука эфиопского царя).
Так
вот, после отъезда Смердиса в Персию Камбис увидел во сне, что прибыл к
нему
вестник из Персии с вестью, будто Смердис восседает на царском
престоле,
а голова его касается неба. Тогда Камбис в страхе, что брат
умертвит
его, и сам станет царем, послал в Персию Прексаспа, самого
преданного
ему человека, убить Смердиса. А тот отправился в Сусы и убил
Смердиса.
Одни говорят – заманив его на охоту, а другие – будто привел к
Красному
морю и там утопил21.
31.
Это было, как говорят, первое злодеяние Камбиса. Затем он умертвил свою
сестру.
Она сопровождала царя в Египет, и Камбис жил с ней, хотя она была
его
родной сестрой по отцу и по матери. А взял он ее в супруги вот как.
Прежде
ведь у персов вовсе не было обычая вступать в брак с сестрами.
Камбис
воспылал страстью к одной из своих сестер и задумал взять ее в жены
хотя
бы вопреки обычаю22. Для этого царь созвал царских судей, и спросил,
нет
ли закона, разрешающего по желанию вступать в брак с сестрами. А
царские
судьи – это знатные персы – выбирались [на эту должность]
пожизненно
или пока их не уличат в каком-либо беззаконии. Они судят тяжбы
между
персами, толкуют законы и обычаи предков и разбирают все сложные
дела.
Так вот, судьи отвечали на вопрос Камбиса, сообразуясь с законом и
соблюдая
собственную безопасность: нет такого закона, разрешающего брак с
сестрой,
но есть, конечно, другой закон, который позволяет царю делать все,
что
ему угодно. Таким образом, судьи не нарушили закона из страха перед
Камбисом,
но, чтобы самим не погибнуть, оберегая [отеческий] закон, они
нашли
другой, более благоприятный для его желания жениться на сестре23. Так
Камбис
вступил в брак с любимой сестрой, но все же немного спустя, он взял
в
жены и вторую сестру. Младшую же из этих сестер, которая сопровождала его
в
Египет, он убил.
32.
О ее смерти, так же как и об убиении Смердиса, есть два разных
сказания.
Эллины рассказывают, что Камбис велел стравить львенка со щенком.
Супруга
его также смотрела на эту борьбу. Когда щенок стал ослабевать, то
другой
щенок, его брат, сорвался с цепи и бросился на помощь и таким
образом
они вдвоем одолели львенка. Камбис с удовольствием смотрел на
борьбу,
а супруга рядом с ним проливала слезы. Заметив это, царь спросил,
почему
она плачет. А та отвечала, что плачет, видя, как щенок пришел на
помощь
брату: она вспомнила при этом о Смердисе, зная, что за него никто не
отомстит.
За эти-то слова, говорят эллины, Камбис и велел умертвить ее.
Египтяне
же передают, будто царица, сидя с царем за столом, взяла кочан
салата,
ощипала его и спросила супруга, какой салат красивее, ощипанный или
пышный
[с листьями]. А когда царь отвечал, что с листьями красивее, царица
сказала:
"Ты поступил с домом Кира, как я с этим салатом, – ты сделал его
пустым".
Тогда Камбис, распалившись гневом, бросился на нее. А та была
беременной,
родила преждевременно и скончалась24.
33.
Такие неистовства творил Камбис со своими родными – [неясно] из-за
Аписа
ли или по какой-либо другой причине, так как ведь много бедствий
поражает
людей. Впрочем, говорят, Камбис от рождения страдал тяжким
недугом,
который у иных слывет под названием "священного"25. Поэтому вполне
естественно,
что при тяжком телесном недуге он страдал и душевно.
34.
А вот какие дела творил Камбис в своем безумии против других персов.
Как-то
раз царь, говорят, сказал Прексаспу, который был у него в великой
чести
и докладывал ему дела (сын его был виночерпием у Камбиса, а это также
–
великая честь), говорят, Камбис сказал Прексаспу: "Прексасп! Кем меня
считают
персы? Что они говорят обо мне?". А тот отвечал: ""Владыка!
Они
воздают
тебе великую хвалу во всем, только говорят, что ты слишком
пристрастился
к вину". Это он сказал о суждении персов. А Камбис с гневом
воскликнул:
"Стало быть, персы считают меня пьяницей и безумцем? Поэтому
то,
что они говорили прежде, – ложь". Действительно, Камбис как-то раз
прежде
спросил своих персидских советников (среди них был и Крез), каким
он,
Камбис, представляется им в сравнении с его отцом, Киром. А те
отвечали,
что он гораздо более велик, чем Кир, так как владеет всей
державой
Кира и к тому же Египтом и господствует на море. Так говорили
персы,
а бывший тут Крез не согласился с ними и возразил Камбису: "Сын
Кира!
Я думаю, ты не можешь сравниться с Киром: ведь у тебя нет сына,
какого
оставил он". Камбис с удовольствием выслушал эти слова и похвалил
Креза.
35.
Так вот, вспомнив теперь об этом, Камбис с раздражением сказал
Прексаспу:
"Смотри, говорят ли персы правду или сами лишились рассудка!
Если
я попаду стрелой в самое сердце твоего сына, который стоит там перед
дверьми,
то ясно, что речь персов – вздор. Если же я промахнусь, то,
значит,
персы говорят правду и я не в своем уме". С этими словами царь
натянул
свой лук и пустил стрелу в мальчика. И когда тот упал, то приказал
рассечь
его тело и осмотреть рану. Стрелу нашли в сердце, и Камбис со
смехом
и радостью обратился к отцу мальчика: "Прексасп! Тебе ясно теперь,
что
я не безумец, а вот персы – не в своем уме. Скажи-ка мне, видал ли ты
на
свете еще такого прекрасного стрелка, как я?". Прексасп же, видя, что
перед
ним безумец, и в страхе за свою участь, сказал: "Владыка! Я думаю,
что
даже сам бог не может так хорошо стрелять, как ты!"26. Вот что Камбис
тогда
совершил. А в другой раз он велел без всякой веской причины схватить
двенадцать
знатнейших персов и с головой закопать живыми в землю.
36.
Из-за таких злодейств Крез, лидийский царь, решил обратиться к Камбису
со
словами увещания: "Царь! Не подчиняйся всецело юношескому пылу, но
сдерживайся
и властвуй над собою. Благоразумие – благотворно, а
предусмотрительность
– свойство мудреца. А ты убиваешь людей – своих же
сограждан,
хватая их без всякой веской причины, и умерщвляешь даже детей.
Если
и далее будешь так поступать, то берегись, как бы персы не восстали
против
тебя. Отец твой Кир строго наказал мне наставлять тебя и давать
советы,
какие я признаю полезными". Так советовал Крез из расположения к
царю.
А Камбис возразил на это такими словами: "И ты еще смеешь давать мне
советы!
Ты, который так "хорошо" управлял своей страной и дал такой
"удачный"
совет моему отцу, побудив его перейти реку Аракс и напасть на
массагетов,
в то время как они сами хотели перейти на нашу землю27. Ты
погубил
и себя, дурно управляя своей страной, и Кира, который внимал твоим
советам.
Но не радуйся: я давно уже искал случая добраться до тебя". С
этими
словами Камбис схватил лук, чтобы застрелить Креза, но тот успел
отскочить,
и выбежал [из покоя]. Так как Камбис не смог поразить Креза
стрелой,
то приказал слугам схватить и казнить его. Слуги, однако, зная
царский
нрав, скрыли Креза. Они надеялись, что Камбис раскается и станет
разыскивать
Креза и тогда они получат награду за то, что сохранили жизнь
лидийскому
царю. Если же царь не пожалеет о своем поступке и не спросит о
Крезе,
тогда они успеют его умертвить. И действительно, спустя немного
времени
Камбис потребовал к себе Креза, а слуги, узнав об этом, объявили
ему,
что лидийский царь еще жив. Тогда Камбис сказал, что очень рад этому,
но
тех, кто его спас, он все же не оставит без наказания и казнит. Так царь
и
сделал.
37.
Много еще подобных преступных деяний в неистовстве совершил Камбис
против
персов и союзников. Во время своего пребывания в Мемфисе он велел
открыть
древние гробницы царей и осматривал мумии покойников. Так он
вступил
и в святилище Гефеста28 и насмеялся над кумиром бога. Этот кумир
Гефеста
очень похож на изображения Патеков, которые находятся на носах
финикийских
триер. Для тех, кто не видал этих изображений, я добавлю в
пояснение,
что они имеют вид карлика. Вступил Камбис также и в святилище
Кабиров,
куда не дозволено входить никому, кроме жреца. Кумиры этих богов
после
поругания он приказал сжечь. Эти кумиры похожи на изображение
Гефеста.
Они, как говорят, – сыновья Гефеста.
38.
Итак, мне совершенно ясно, что Камбис был великий безумец. Иначе ведь
он
не стал бы издеваться над чужеземными святынями и обычаями. Если бы
предоставить
всем народам на свете выбирать самые лучшие из всех обычаи и
нравы,
то каждый народ, внимательно рассмотрев их, выбрал бы свои
собственные.
Так, каждый народ убежден, что его собственные обычаи и образ
жизни
некоторым образом наилучшие. Поэтому как может здравомыслящий человек
издеваться
над подобными вещами! А что люди действительно такого мнения о
своем
образе жизни и обычаях, в этом можно убедиться на многих примерах.
Вот
один из них. Царь Дарий во время своего правления велел призвать
эллинов,
бывших при нем, и спросил, за какую цену согласны они съесть своих
покойных
родителей. А те отвечали, что ни за что на свете не сделают этого.
Тогда
Дарий призвал индийцев, так называемых каллатиев29, которые едят тела
покойных
родителей, и спросил их через толмача, за какую цену они
согласятся
сжечь на костре своих покойных родителей. А те громко вскричали
и
просили царя не кощунствовать. Таковы обычаи народов, и, мне кажется,
прав
Пиндар, когда говорит, что обычай – царь всего.
39.
Пока Камбис был занят войной в Египте, лакедемоняне выступили в поход
на
Самос против Поликрата, сына Эака, который стал владыкой острова, подняв
народное
восстание. Сначала Поликрат разделил город на три части и правил
вместе
с братьями Пантагнотом и Силосонтом. Затем одного из братьев он
убил,
а младшего – Силосонта изгнал. С тех пор Поликрат стал владыкой всего
Самоса.
Он заключил договор о дружбе с Амасисом, царем Египта, послал ему
дары
и получил ответные подарки. Вскоре за тем могущество Поликрата
возросло
и слава о нем разнеслась по Ионии и по всей Элладе30. Ведь во всех
походах
ему неизменно сопутствовало счастье. У него был флот в 100
50-весельных
кораблей и войско из 1000 стрелков. И с этой военной силой
Поликрат
разорял без разбора земли друзей и врагов. Ведь лучше, говорил он,
заслужить
благодарность друга, возвратив ему захваченные земли, чем вообще
ничего
не отнимать у него. Так-то Поликрату удалось захватить много
островов
и много городов на материке. Между прочим, он одержал победу над
лесбосцами
в морской битве, когда они со всем своим флотом пришли на помощь
Милету.
Тиран заставил пленников в оковах выкопать ров вокруг стен на
Самосе.
40.
До Амасиса также дошли как-то слухи о великом преуспевании Поликрата, и
это
очень встревожило царя. Когда же Поликрат стал еще гораздо больше
преуспевать,
Амасис написал такое послание тирану и отправил на Самос:
"Амасис
Поликрату говорит так: "Приятно узнать, что друг наш и гостеприимец
счастлив.
Но все же твои великие успехи не радуют меня, так как я знаю,
сколь
ревниво [к человеческому счастью] божество. Поэтому я желал бы, чтобы
и
у меня самого и моих друзей одно удавалось, а другое нет, чтобы лучше на
своем
веку мне попеременно сопутствовали успехи и неудачи, чем быть
счастливым
всегда. Ведь мне не приходилось слышать еще ни об одном
человеке,
кому бы все удавалось, а, в конце концов, он не кончил бы плохо.
Поэтому
послушайся моего совета теперь и ради своего счастья поступи так:
обдумай,
что тебе дороже всего на свете и потеря чего может больше всего
огорчить
тебя. Эту-то вещь ты закинь так, чтобы она больше не попалась
никому
в руки. И если и тогда успехи у тебя не будут сменяться неудачами,
то
и впредь применяй то же средство по моему совету"".
41.
Поликрат прочел послание и понял, что совет Амасиса хорош. Он стал
размышлять,
потеря какой драгоценности больше всего огородит его. А,
обдумывая,
Поликрат вспомнил вот что. Был у него смарагдовый перстень с
печатью,
в золотой оправе, который он носил [на пальце], – изделие самосца
Феодора,
сына Телекла. Этот-то перстень Поликрат и решил забросить и
поступил
так. Посадив людей на 50-весельный корабль, он сам поднялся на
борт
и приказал затем выйти в море. Когда корабль отошел далеко от острова,
Поликрат
снял перстень и на глазах у всех своих спутников бросил в море.
После
этого он отплыл назад и опечаленный потерей возвратился во дворец.
42.
А спустя пять или шесть дней после этого случилось вот что. Какой-то
рыбак
поймал большую красивую рыбу и решил, что это достойный подарок
Поликрату.
Рыбак принес рыбу к воротам дворца и сказал, что желает
предстать
перед Поликратовы очи. Когда желание рыбака было исполнено, он
подал
Поликрату рыбу со словами: "Царь! Поймав эту рыбу, я не захотел нести
ее
на рынок, хотя и живу от трудов рук своих. Я решил, что она достойна
тебя
и твоего царства. Поэтому я приношу ее тебе в дар". А Поликрат
обрадовался
таким словам и отвечал: "Ты поступил прекрасно. Я благодарю
тебя
вдвойне: за речь и за подарок. Приглашаю тебя на обед". Рыбак,
польщенный,
отправился домой, а слуги выпотрошили рыбу и нашли в ее брюхе
тот
Поликратов перстень. Увидев перстень, они тотчас же с радостью понесли
его
Поликрату. Отдавая перстень, слуги рассказали, как он нашелся. А
Поликрат
понял [тогда], что это божественное знамение и написал послание
[Амасису]
обо всем, что он сделал, и что из этого вышло. А, написав
послание,
он велел отправить его в Египет.
43.
Амасис же, прочтя послание Поликрата, убедился, что ни один человек не
может
уберечь другого от предреченной ему участи и что Поликрат не кончит
добром,
так как он преуспевает во всем и даже находит то, что сам забросил.
Так
вот, Амасис послал на Самос вестника объявить, что разрывает свой союз
и
дружбу с Поликратом. А поступил так Амасис ради того, чтобы не пришлось
ему
сокрушаться о Поликрате" как о своем друге, когда того постигнет
страшное
бедствие.
44.
Итак, против этого-то баловня счастья Поликрата и выступили в поход
лакедемоняне.
Их призвали на помощь самосцы [изгнанники], основавшие
впоследствии
Кидонию на острове Крите. Поликрат же послал вестника к
Камбису,
сыну Кира, который в то время снаряжал войско в египетский поход,
прося
его отправить послов на Самос и требовать у него, Поликрата, войска
на
помощь. Камбис же, услышав это, охотно послал на Самос с просьбой
прислать
ему военные корабли в Египет. Тогда Поликрат отобрал граждан,
которых
особенно подозревал в мятежных замыслах, и послал их на 40
триерах31
[в Египет], а Камбису предложил не отпускать их назад на Самос.
45.
Одни говорят, что эти отправленные Поликратом самосцы вовсе не прибыли
в
Египет, но, доплыв до острова Карпафа, держали совет и решили не плыть
дальше.
По другим же сведениям, они приплыли в Египет, но бежали оттуда,
хотя
их и стерегли. Во всяком случае, они возвратились на Самос, и Поликрат
встретил
их со своими кораблями и дал морской бой. Изгнанники одержали
победу
и высадились на острове. На суше, однако, они потерпели поражение и
тогда
отплыли в Лакедемон. Некоторые, впрочем, утверждают, что
возвратившиеся
из Египта самосцы победили Поликрата, но, по-моему, это
неверно.
Ведь им вовсе не нужно было бы тогда звать на помощь лакедемонян,
если
бы они сами могли одолеть Поликрата. К тому же нельзя поверить, чтобы
Поликрат,
у которого было много иноземных наемников и местных лучников, был
побежден
кучкой самосских изгнанников. Жен и детей подвластных ему граждан
Поликрат
запер в корабельных доках и держал их там, чтобы сжечь вместе с
доками,
если их мужья [и отцы] перейдут на сторону изгнанников.
46.
Когда изгнанные Поликратом самосцы прибыли в Спарту, то явились к
архонтам
и в длинной речи настоятельно просили о помощи. Архонты же дали на
этом
первом приеме ответ: они забыли начало речи и поэтому не понимают
конца
ее. После этого, явившись вторично, самосцы ничего не сказали, но
принесли
с собой только хлебную суму со словами: "Сума просит хлеба".
Архонты
же отвечали, что самосцы слишком перестарались с сумой. Впрочем,
они все
же решили помочь самосцам.
47.
После этого лакедемоняне снарядили [войско] и выступили в поход на
Самос из
чувства признательности, как говорят самосцы, так как самосцы
прежде
послали им корабли на помощь против мессенцев. Напротив,
лакедемоняне
утверждают, что выступили в поход не ради просьб самосцев о
помощи,
но, прежде всего, чтобы отомстить за похищение чаши для смешения
вина,
которую они послали Крезу, и за панцирь, подаренный им египетским
царем
Амасисом н похищенный самосцами годом раньше чаши. Панцирь был
льняной
с множеством вытканных изображений, украшенный золотом и
хлопчатобумажной
бахромой. Самым удивительным в нем было то, что каждая
отдельная
завязка ткани, как она ни тонка, состояла из 360 нитей и все они
видны.
Другой такой панцирь Амасис посвятил в святилище Афины в Линде.
48.
К этому походу на Самос добровольно присоединились коринфяне. Ведь и
против
них самосцы совершили преступление за одно поколение до этого
похода,
около того времени, когда похитили и чашу для смешения вина.
Периандр,
сын Кипсела, отправил 300 сыновей знатных людей с острова Керкиры
в
Сарды к Алиатту для оскопления. Когда же коринфяне с этими мальчиками на
борту
пристали к Самосу, то самосцы, узнав, зачем их везут в Сарды, сначала
научили
детей искать убежища в святилище Артемиды, а затем не позволили
насильно
вытащить "умоляющих о защите" из святилища. А когда коринфяне не
хотели
давать детям пищи, то самосцы устроили праздник, который справляют
еще
и поныне. Каждый вечер, пока дети оставались в святилище как умоляющие
о
защите, самосцы водили хороводы и пляски девушек и юношей и во время
плясок
ввели в обычай приносить лепешки из сесама с медом, чтобы дети
керкирян
могли уносить их и есть. Это продолжалось до тех пор, пока
коринфские
стражи не уехали с острова, оставив детей. Затем самосцы отвезли
детей
назад на Керкиру.
49.
Так вот если бы коринфяне после кончины Периандра были в дружбе с
керкирянами,
то, конечно, по этой причине они не стали бы участвовать в
походе
на Самос. Однако, с тех пор как коринфяне основали поселение на
острове
Керкире, они, несмотря на племенное родство, жили в постоянной
вражде
с керкирянами, Коринфяне же питали злобу к самосцам вот за что:
Периандр
послал в Сарды для оскопления, выбрав детей самых знатных
керкирян,
чтобы отомстить жителям острова. Ведь керкиряне первыми совершили
против
него злодеяние.
|
