«Знак вопроса» 4/91
Где искать здоровье?
ДМИТРУК Михаил Алексеевич
Что
будет после смерти?
В одном
из выпусков серии в 1990 г. мы уже писали, что не так давно президент
Международной трансперсональной ассоциации доктор медицины из США Станислав
Гроф продемонстрировал советским коллегам метод индукции необычных состояний
сознания и предложил начать совместные исследования в этой области. Желающие
нашлись — сотрудники Всесоюзного центра психологической эндокринологии. После
cтaжиpoвки в США они стали проводить собственные исследования.
Мне
посчастливилось стать первым" советским журналистом, который погружался
в необычные состояния сознания сначала под руководством американских
специалистов, а потом — их учеников из СССР. Поэтому могу рассказывать об
исследованиях не понаслышке, . а опираясь на собственный опыт. Это были
удивительные путешествия во внутренние миры, о которых до последнего времени
очень мало знали у нас в стране.
О
начале этой работы рассказывалось в брошюре "Миры внутри нас"
("Знак вопроса", № 3, 1990 г.), которая вызвала огромное количество
писем. Выполняя просьбу читателей, продолжаем рассказ об этих исследованиях.
Второе рождение
— Лягте
на маты, закройте глаза, расслабьтесь, — сказала мягким, успокаивающим
голосом психотерапевт Татьяна Борисовна Ойзер-ская. Под ее руководством
участники сеанса мысленно обращаются ко всем своим мышцам, призывая их
полностью расслабиться. Вот тело наливается теплом' и тяжестью, возникает
состояние приятной дремоты... Кажется, ничего нового — обычный аутотренинг.
Но, словно желая опровергнуть это предложение, врач говорит:
—
Теперь представьте, что вы... расширяетесь. Вот заполнили собой эту комнату.
Выходите за ее пределы и становитесь величиной с дом. Расширили себя до
размеров Москвы... Земли... Вселенной...
Такое трудно
даже вообразить. Ведь мы ,не йоги, достигшие такого совершенства, когда
сознание расширяется до бесконечности и человек становится подобным Богу или
разумной Вселенной — по крайней мере, так ему кажется.
Я так и
не смог расшириться до заданных размеров. Думаю, что неудачу потерпели и
другие испытуемые. Зачем же нам дали заведомо невыполнимое задание?
Оказывается,
попытки расширить свое сознание не были напрасны. Благодаря им стало
размываться привычное представление.о себе как о существе, ограниченном
кожным и волосяным покровами. Сознание стало готовым к неожиданным
превращениям.
Но
чтобы они начались, надо было потрудиться. Когда в комнате зазвучала
ритмичная музыка, Татьяна Борисовна сказала:
—
Теперь сделайте свое дыхание более интенсивным — глубоким и быстрым.
Настраивайтесь на музыку...
Что ж,
расслабив тело, я интенсивно дышал — игнорируя все предостережения известного
исследователя, который более тридцати лет доказывает вред таких упражнений.-
И кажется, его прогнозы начали сбываться. Действительно, закружилась голова,
заболело сердце, выступил холодный пот. Но желание попасть в удивительный
мир, где, возможно, не бывал ни один советский "человек, оказалось
сильнее страха. Ведь я — репортер, передатчик информации, и не могу упустить
возможность рассказать своим читателям о новом и неисследованном.
Стал
дышать еще интенсивнее, отчаянно решившись познать неизведанное или умереть.
Но вместо смерти вдруг испытал нечто противоположное — я почувствовал
необыкновенный прилив сил.
Гипервентиляция,
которая только что вызвала спазмы сосудов мозга и сердца, теперь давала
противоположный эффект. Вместо холода я ощутил жар, исчезла боль, появилось
чувство необыкновенной легкости, почти невесомости. Казалось, »то я воспарил
над полом.
Самым
необычным, пожалуй, было ощущение странных вибраций в пальцах. Казалось, что
по ним идет электрический ток. Вибрации становились сильнее, растекались по
рукам и ногам, пересекались в1 центре тела. Во мне словно бурлила неведомая
энергия. Не это ли чувствуют индийские йоги и мастера ушу, когда с помощью
дыхательных упражнений наполняют свое тело космической энергией — праной?
Я стал
похож на ревущий поток этой энергии и чувствовал в себе такую мощь, что готов
был творить чудеса, которые демонстрируют восточные мастера. Голыми руками
разбивать камни, ходить босиком по огню, делать бескровные операции,
раздвигая пальцами живые ткани...
Но я не
успел- это толком прочувствовать, потому что вдруг обнаружил в себе еще более
удивительную способность. Я 'стал отчетливо ощущать прикосновения...
невидимых предметов. Вот судороги сводят пальцы рук — но они не могут плотно
сжаться в кулаки: мешает что-то упругое, тюхожес на веревку. И я с
любопытством ощупываю ее.
Открываю
глаза — в руках ничего нет. Но ощущения не исчезают, даже появляются новые
оттенки. Я чувствую какую-то неловкость в пальцах, как будто не совсем ими
владею. Но когда пальцы с силой сжимают "веревку", мое тело
пронзают электрические импульсы, захлестывает горячей волной, я начинаю
задыхаться. Никак не могу понять, откуда взялась "веревка", как она
связана с моим телом. И вдруг появляется предположение: мое тело
"вспомнило" ощущения тридцатипятилетней давности. У меня в руках...
пуповина.
Действительно,
человек может пережить глубокую регрессию возраста и вспомнить себя
младенцем. У него даже появляется "плавающий взгляд", который
невозможно подделать взрослому: глазные яблоки двигаются хаотически,
независимо друг от друга. Я когда-то читал об этих экспериментах и относился
к ним с недоверием. Поэтому совершенно не ожидал, что сам переживу еще более
глубокую регрессию возраста — вспомню себя... плодом в материнском организме.
Мои
ощущения были настолько отчетливыми, что не возникало ни малейших сомнений в
их реальности. К тому же я был способен их анализировать — и размышления
подтверждали правдивость переживаний. Вот мое тело скрючилось, я принял позу
плода — но ведь так и должно быть? А когда попытался распрямиться, ноги
ощутили упругое сопротивление: ступни словно продавливали мягкую резину.
Я
сделал много подобных находок. И вдруг понял: эти необыкновенные исследования
внутри материнского организма ведет не взрослый человек, а тот, кем он был
тридцать пять лет назад. Меня поразила любознательность плода, который храбро
изучал окружающую среду и совершал для себя открытия.
Уж не
тогда ли родилась во мне страсть самопознания, которая в конечном итоге
привела к своему истоку? Произошел круговорот времени: я снова начинаю
открывать мир.
Как хорошо,
что рядом нет педагогов. Уж они наверняка стали бы учить меня правильному
обращению с пуповиной. Мол, это извращения, фрейдизм какой-то, не успел
родиться, а уже себя ощупывает и заигрывает с матерью. Ни в коем случае не
трогать, не глядеть, не шевелиться... И сидел бы "по стойке смирно"
все девять месяцев. Не успев родиться, умер бы как исследователь.
Материнский
организм, однако, давал странные уроки. Вот я начал брыкаться — родительницу
рассердили мои шалости, и мне вдруг стало дурно. Видимо, испытав легкий
стресс, организм матери выработал токсические вещества, которые перетекли в
меня по пуповине.
Несмотря
на интенсивное дыхание, мне стало не хватать воздуха, начались сильные
судороги в руках и ногах. Казалось бы, надо прекратить эксперимент. Но что-то
подсказывало мне: наоборот, надо еще сильнее двигаться и дышать, пусть
мучения достигнут предела. И я повиновался этому импульсу самоуничтожения,
который был сильнее рассудка.
Тут на
меня обратили внимание ситтеры (сиделки), которые опекали погружавшихся в
необычные состояния сознания. Стали гладить по голове и скрюченным рукам,
говорить успокаивающие слова. Руководитель занятий — Лев
Григорьевич Гёрцик — предложил, не стесняясь, выражать чувства —
это облегчит страдания. И я заплакал, как маленький ребенок, захлебываясь от
рыданий.
Что-то
сдавило грудь — я сказал об этом окружающим. Тогда они... надавили на нее.
Боль стала нестерпимой — и вдруг исчезла. Вдохновленный неожиданным успехом, я
сам стал напрягать мышцы живота, когда почувствовал боль в этом месте. Поднял
руки и ноги, но кто-то взялся за них и придавил к полу.
—
Напрягайся, кричи, рыдай! — сказал Лев Григорьевич.
И я
стал отчаянно биться, преодолевая сопротивление нескольких мужчин, которые
буквально повисли у меня на руках и ногах. Мучительная боль и титаническая
борьба казались мне знакомыми, словно я уже испытывал их когда-то. Уж не во
время ли рождения?
Но
когда возникла эта догадка, боль неожиданно прекратилась. Я снова ощутил
блаженную легкость. Желание бороться исчезло — и ситтеры отпустили меня. Они
радостно обсуждали происшедшую се мной перемену и были ею довольны.
А я
лежал весь мокрый от пота, чувствуя сильный жар. Снова начал интенсивно
дышать, зная, что это охлаждает тело. А ситтеры... укрыли меня одеялом.
Зачем? Ведь мне, наоборот, хотелось раздеться. Потом они рассказали, что мои
руки и ноги были холодными как лед, — и меня решили согреть.
Впоследствии
мне объяснили это противоречие: да, тело взрослого человека стало холодным,
но ведь он испытывал переживания плода, которому было жарко во время
рождения. Эти воспоминания и вызвали иллюзию жара.
Однако
мои страдания еще не закончились. Вдруг зазвучала тревожная музыка, и я
почувствовал приближение еще более мучительных испытаний. Мы с матерью словно
поменялись ролями: теперь я сидел смирно, а ее организм производил надо мной
непонятные опыты. Все неприятные ощущения, которые были уже знакомы, вдруг
возникли одновременной необыкновенно усилились. Меня мучали головокружение,
боль, удушье, тошнота, судороги. И вдобавок появиг_ лось неизвестное ощущение
— наиболее неприятное: какая-то чудовищна сила начала сжимать меня со всех
сторон. Казалось, еще немного, и я буду раздавлен...
Я лежал
скорчившись, все мышцы свело судорогами. Не мог даже челюсти разжать, чтобы
крикнуть о помощи. Дыхание прекратилось: грудь словно придавило тяжелой
плитой. Послышались звуки барабана, которые превратились в чудовищный грохот.
Казалось, что на меня падает дом во время землетрясения. Или это рушится весь
мир? Я, кажется, умираю...
Но
жизнь продолжалась. Неожиданно я понял, что есть высшие силы, которые
заботятся о моем спасении. Как будто кто-то вытаскивал меня из-под груды
обломков и тел. Вдруг открылся выход из адской давильни. Тело начало
распрямляться, я вытянул ноги и оторвал от груди подбородок.
Дышать
по-прежнему было невозможно: грудь словно зажата в тиски. Но что-то
подсказывало: мучения скоро закончатся. Во мне бурлила неведомая сила,
вытянутое тело превратилось в проводник электрического тока. Казалось, что я
питаюсь, дышу этой энергией.
Мне
уже не хотелось дышать
легкими. Что, я опять умираю?
Но
неожиданно произошло нечто противоположное: я, кажется, родился. Вдруг
почувствовал себя на свободе и сделал первый вдох. Опять захотелось плакать,
но теперь это были слезы радости.
Я
испытывал невероятное блаженство. Тело казалось пустым, невесомым — вообще
его не ощущал. Наверное, именно такой должна быть полная релаксация, которую
стремятся достичь на аутогенной тренировке. Раньше мне это не удавалось, а
теперь нужное состояние возникло естественно, без малейших усилий. И я понял,
что релаксация — это воспоминание о первых мгновениях жизни.
Какое
можно испытать счастье просто от того, что тебя перестали мучать! Все
познается в сравнении: оказывается, эту истину я открыл, когда появился на
свет.
Тут
очень кстати зазвучала приятная музыка, в которую был вплетен лепет младенца.
А я как раз переживал грудной период своей жизни. Чувствовал, что мое тело
закутано какой-то мягкой и теплой тканью. Особенно отчетливо ощущал ее
складки на шее' и щеках. Что это —■пеленки?
Поначалу
не поверил. Думал, что ситтеры закутали меня в одеяло. Но когда вышел из
необычного состояния сознания, с удивлением увидел, что одеяла нет, его давно
сняли. Да и раньше, когда меня пытались согреть, одеяло доходило только до
груди — к шее и щекам оно вообще не прикасалось. Неужели действительно
вспомнил себя в пеленках?
Это
подтверждали другие наблюдения. На несколько минут я перестал ощущать
прикосновение ткани к шее и голове. Но вдруг почувствовал, как к темени
прислонилось что-то мягкое, теплое, большое. Мне почему-то ужасно захотелось
есть — прямо слюнки потекли. Что за странное воспоминание?
И вдруг
понял. Да ведь это же моя мама собирается кормить меня своим молоком. Видимо,
кто-то отвлек ее от этого занятия, и она держала меня на руках не так, как
надо. Я прикоснулся к груди не губами, а темечком, и не мог утолить свой
голод. Это было весьма огорчительно. — наверное, потому и запомнилось на всю
жизнь.
Желая
убедиться в точности переживания, я специально расспросил ситтеров. И
действительно, никто из них в конце сеанса не дотрагивался до моей головы. Да
если бы они и сделали это, то я получил бы совсем другие ощущения. Ведь
сейчас у меня густая шевелюра, а тогда волос совершенно не было. И в
воспоминаниях на сеансе я отчетливо ощущал прикосновение матери к голой коже
на моем темени.
Оглавление:
К ЧИТАТЕЛЮ
ЧТО БУДЕТ ПОСЛЕ СМЕРТИ?
Второе рождение
Память прошлых жизней?
Исцеляет мысль
Был я и чертом и Богом
Рай и ад — внутри нас
«РУССКИЙ МЕТОД»
Счастье ищите ... в себе
Рожденные в воде
Спящие на волнах
Моржевание с пеленок
Подарите ребенку здоровье
На пороге "золотого века"?
|