|
«Знак вопроса» 4/89
В круге вечного возвращения?
Горбовский Александр Альфредович
Те
кто вернулись
С тех пор
как с пятидесятых годов нашего века в медицинской практике появилась служба
реанимации, прекращение жизненных функций организма, как мы -знаем, не
обязательно означает конец. Судя по всему, однако, возвращения к жизни
случались и раньше. Во всяком случае, в прошлом можно найти, ряд упоминаний
об этом.
Одно из
первых таких сообщений принадлежит Платону. Он рассказывает о человеке,
который был убит во время сражения, но когда через десять дней стали подбирать
тела, «его нашли еще цедьш, привезли домой, и когда на двенадцатый день
приступили к погребению, то, лежа на костре, он вдруг ожил...». Платон
уточняет» что человек этот — Эр, сын Армения, родом -из Памфилии. Столь
точные данные нужны были, очевидно, чтобы тем как бы подтвердить
современникам достоверность этого сообщения.
Другое
упоминание о таком же произвольном, спонтанном возвращении к жизни,
относящееся к VIII веку, принадлежит английскому монаху Беде Достопочтенному.
Вот как описывает он это в своем труде «История английской церкви и народа»:
«В эти дни великое чудо, .подобное тем, что происходили в давние времен,
совершилось в Британии... Человек, который уже умер, вернулся в телесную
жизнь». Как и Платон, Би указывает его имя — Каннингэм и уточняет, где это
произошло — в Нортамбрайнсе. «Он заболел.. Ему становилось все хуже, пока не
наступил кризис, и однажды ночью он умер. Но на рассвете он вернулся к жизни
и внезапно поднялся и сел к величайшему ужасу собравшихся у его тела и
оплакивавших его, которые, разбежались. Только жена, которая любила его
больше всех, осталась с ним, напуганная и трепещущая».
Нужно
сказать, что упоминания о таких событиях чрезвычайно редки и рассеяны по
источникам. Так что разыскать их довольно трудно. Еще труднее судить о
достоверности каждого отдельного случая. Я имею в виду не достоверность
самого события, 'а того, был ли человек, вернувшийся к жизни, перед этим
действительно в состоянии клинической смерти. Замечание это может быть
отнесено как к сказанному ранее, так и к сообщению, которое приводит
известный английский антрополог Э. Тейлор. Со слов исследователя-этнографа он
передает рассказ об одной туземке Новой Зеландии. После того как она умерла и
была оплакана родными, дом, где лежала она, был покинут всеми, так как по
законам племени он стал табу. Через несколько дней, однако, сородичи увидели
ее живой возле дома на берегу реки
Встречаются
подобные сообщения, относящиеся к более близкому и даже нашему времени.
Один из
таких случаев, упоминает о женщине, внезапно вернувшейся к жизни, когда все
усилия реаниматоров оказались тщетны, и ее на коляске катили в морг. О другом
—летом 1987 г. рассказали «Известия». Крановщица Ю. Ф. Воробьева из Донецка
соприкоснулась с электрическим кабелем, который оказался под напряжением 380
вольт. В течение двух часов реаниматоры тщетно пытались вернуть ее к жизни. А
через день, находясь уже в морге, она вдруг пришла в себя. Правда, сознание
полностью возвратилось к ней только две недели спустя
О случаях
такого произвольного, спонтанного возвращения к жизни мне' и самому
приходилось слышать от врачей. Объяснение, которое давали они,— возможно,
преждевременность, ошибочность диагноза смерти. Что ж, может быть. Во всяком
случае, такое объяснение принять легче, чем представить себе, что перед нами
— феномен, плохо ложащийся на схемы наших сегодняшних представлений о жизни и
человеке.
Правда,
есть сообщения, приходящие тоже из прошлого, о возвращениях к жизни,
совершившихся не спонтанно, а благодаря чьему-то воздействию, вмешательству.
Одно из самых отдаленных таких упоминаний, на уровне мифологическом,, связано
с именем Асклепия. (римск. — Эскулап), греческого бога врачевания. Овладев
разными науками, гласит предание, Асклепий научился якобы и искусству
возвращения к жизни.
Другое,
более конкретное свидетельство содержит Четвертая Книга Царств (Библия). Там
повествуется об эпизоде, связанном с конкретным историческим лицом — пророком
Елисеем (850—800 гг. до н. э.). «И вошел Елисей в дом, и вот, ребенок умерший
лежит на постели его. И вошел, и запер дверь за собою, и помолился Господу. И
поднялся и лег над ребенком, и приложил свои уста к его устам, и свои глаза к
его глазам, и свои ладони к его ладоням, и простерся на нем. Й согрелось тело
ребенка. И встал и прошел по горнице взад и вперед; потом опять поднялся и
простерся на нем. И чихнул ребенок раз семь, и открыл ребенок глаза свои. И
позвал он Гнезия и сказал: позови эту Сонамитянку. И он позвал ее. Она пришла
к нему, и он сказал — возьми сына твоего».
Рассказ
этот, отстоящий от нас почти на тридцать веков, интересен не только жизненной
достоверностью деталей («И встал и прошел по горнице..,»), но что важно —
описанием самого приема возвращения к жизни. Во всяком случае, того, как мог
бы это видеть наблюдавший со стороны.
По всей
вероятности, эпизод этот — не единственный из числа известных древним. В
Риме, во всяком случае, бытовало представление, будто различными магическими
приемами человеку возможно продлить жизнь сверх срока, который определен
судьбой. Но жизнь эта будет призрачной, кажущейся8.'Упоминание о такой
практике есть и у австралийских аборигенов. Их колдуны могут якобы вернуть
умершего к жизни, но на короткий срок — только на три дня. Но это
существование тоже как бы призрачное. Такой человек, которого вернули к
жизни, отказывается от пищи и все время лежит у костра, чувствуя подползающий
холод.
Вот еще
одно упоминание о событии того же ряда. О нем повествует греческий историк
Филострат в сочинении об Аполлонии Тианском. Рассказ свой он строит на
записях спутника и ученика Аполлония — Дамида. Во время пребывания в Риме,
повествует Дамид, философу встретилась погребальная процессия, провожавшая
отроковицу из знатной семьи. «Узрев такое горе, Аполлоний сказал: «Опустите
носилки, ибо я остановлю слезы, проливаемые вами по усопшей»,— а затем
спросил, как ее звали. Многие решили, что он намерен произнести речь, какие
обычно произнося? на похоронах, дабы подстегнуть всеобщие сетования, однако
Аполлоний ничего подобного делать не стал а коснулся покойницы, что-то
потихоньку ей шепнул — и девица тут же пробудилась от мнимой смерти и
собственным голосом заговорила, и воротилась в отеческий дом»
И снова
в повествовании о событии необычайном мы встречаем обыденную жизненную
деталь, явно восходящую к свидетельству очевидца: ожидание, что
прохожий произнесет речь, когда он спросил об имени, —г таков был, очевидно,
обычай.
Интересно
в этой связи и заключение Филострата, отмеченное не апологетикой, а скорее
недоумением по поводу эпизода, которому он пытается найти обыденное
объяснение: «То ли он обнаружил в мнимой покойнице некую искру жизни,
укрывшуюся от тех, кто ее пользовал,— Не зря говорили, что под дождем от лица
покойницы шел пар,— то ли уже угасшую жизнь согрел он своим прикосновением — так
или иначе вопрос этот остался неразрешимым не только для меня, но и для
свидетелей описанного события»".
Подтверждение
тому, что в древнем мире, возможно, и правда, .известны были какие-то приемы
возвращения к жизни, можно искать в опыте китайской медицины. Я имею в виду
способ реанимации при помощи массажа акупунктурных точек, метод «куацу».
Практика эта уходит в самое отдаленное прошлое. Методу «куацу», считают
специалисты, не менее пяти тысяч лет.
Другие
свидетельства позволяют догадываться о приемах, возможно, и более глубокого
плана.
Вот как
выглядит шамаистская практика такого возвращения к жизни. Специальное лицо —
у хантов «исылта-ку» — ложится рядом с умершим, лицом вниз и находится в
таком положении не менее трех дней. Все это время в дом не должен заходить ни
один человек. Через трое суток, по рассказам'хантов, либо они выходят из дома
вместе, либо «исыЛта-ку» выходит один, объявляя: «Кэллох-Торум взял его
себе».
Представление
о некой энергетической субстанции, носительнице жизненной силы,'продолжающей
существовать и после гибели тела, активно присутствует в сознании человека
всю историю его бытия. Практика возвращения к жизни, о которой говорю я,
предполагает, что «исылтаку», или шаман, вступает в контакт с этим
энергетическим сгустком, с душой, покинувшей тело, понуждая ее вернуться
обратно. Для этого лицо, которое осуществляет такую попытку, приводит себя в
определенное состояние, состояние транса, когда считается, что душа его тоже
покидает теЛо, а органы чувств перестают воспринимать окружающее.
Социальный
опыт говорит, что подобная практика не могла бы существрвать века и
тысячелетия, если бы она пусть изредка, время от времени не подкреплялась
каким-то положительным результатом. Поскольку речь здесь1 идет о народах
бесписьменных, сведения о таких результатах могла бы хранить только
человеческая память. И такие сведения действительно есть'4. Причем некоторые
из них относятся к событиям, происходящим в довольно близкое от нас время.
Вот одно из них, записанное в 1935 г, в Таймырском национальном округе.
«Жил
старик шаман Порбин.. С ним в одном чуме жила старуха вдова, тоже Порбина. У
старухи было два сына. Один уже большой парень,
промышленник, другой маленький. Старуха
была совсем бедная...»
Однажды
из зимнего леса, где было захоронение, старик-шаман привез зашитое в ткань
тело своей умершей дочери.
«Шаманить
буду,— говорит старик.—«Хочу сделать девку живой. Ну ты, парень, давай мне
шаманскую парку и бубен.
Парень
принес шаманскую парку и бубен.
— Ну, теперь
поезжай! Тут близко есть молодой шаман. Пусть он приедет шаманить — может
быть, у меня одного силы не хватит.
Парень
поехал к соседям и привез того молодого шамана Турдагина.
Когда
молодой шаман приехал, чум старика был уже полон гостей. А сам старик лежал
на полу, головой в сторону тундры потому что ушел уже в нижнюю землю. Сильно
дышит, головой мотает, словно олень бежит. Всегда так шаман подражает оленю,
когда идет в нижнюю землю. Потом молодой шаман лег рядом со стариком и .стал
тихонько говорить, что он там видит. Один человек из гостей сел у его головы,
слушает и передает другим людям. —Пришел я в нижнюю землю, — говорит
молодой шаман.— Большая очень быстрая река сейчас передо мной. Старик шаман
стоит перед этой рекой на берегу и не может через нее перейти».
Молодой
шаман переходит через реку и в конце концов добирается до ящика в чуме
мертвецов.
«Пять
сердец лежит в нем,— продолжает он..—Четыре из них .совсем черные. Одно
наполовину еще белое. Я думаю, это сердце дочери старика».
На обратном
пути он снова пересекает реку и в конце концов возвращает дочь старого шамана
к жизни. «...Девка поднялась и села.- Только глаза остались у нее мутные.
Дунул тогда ей шаман в лицо, и стало оно белым, и глаза светлыми. Встала она
и присела к огню.
...Теперь
говорит старик шаман молодому шаману:
("делал
ты мою дочь живой, теперь бери ее в жены вместо платы за шаманство».
Поведал
эту историю исследователям местный житель по имени Номоптэ, тоже Поробин,
член этого рода. Известна и другая запись рассказа. Завершая ее, рассказчик
пояснил: «Не сказка это, а старая жизнь. Старик-шаман и ребенок-шаман оба
были авамскими самодями»
Есть и
другие рассказы о таких шаманских возвращениях к жизни. Причем камлание
продолжается иногда по нескольку ночей.
Конечно,
с точки зрения современной реаниматологии подобная практика возвращения к
жизни, как описана она наблюдавшими со стороны, выглядит довольно
фантастично. Впрочем, не более фантастично, чем достижения той же
реаниматологии, если взглянуть на них. глазами предшествующей медицинской
практики.
Упоминания
о каких-то приемах возвращения к жизни не единичны. Они представлены в разных
эпохах и культурах, образуя как бы поток, идущий из прошлого и присутствующий
в настоящем. Возможно, с подобной практикой связаны некоторые случаи,
относящиеся и к нашему времени. На эту мысль наводит сообщение несколько лет
назад промелькнувшее в газетах. В нем говорилось о монгольском мальчике,
который оказался ночью в открытом поле при 34-градусном морозе и замерз. «Пролежав
там двенадцать часов,— писал корреспондент «Известий»,— мальчик уже не
подавал признаков жизни, тело его одеревенело». После многочасовых усилий
монгольским врачам удалось вернуть его к жизни.
Случай
это феноменальный. В сообщении не говорилось, к каким конкретным методам
прибегли врачи. Можно предположить, что в числе прочих был какой-то из
приемов, традиция применения которых жива в этой стране.
Интересен
в этой связи и рассказ советского исследователя, который провел ряд лет в
Индии, в том числе среди племен и в местах, не открывавшихся глазу стороннего
наблюдателя. В одном из тибетских монастырей бон* ему довелось наблюдать
совершение «рланга», цель которого помочь душе в посмертном ее состоянии. При
большом стечении народа — жителей ближайших деревень, монахов, родственников
умершего — его приносят и кладут на1 монастырском дворе. Перед ним «в позе
лотоса -располагается лама. Все совершается в полной тишине. Проходит
какое-то время, и умерший медленно подымается. Глаза его все так же закрыты,
лицо остается лицом мертвого человека. Двигаясь, как автомат, он трижды
обходит по кругу место, где лежал, ложится снова и замирает, готовый к
погребению.
Для
наблюдателя со стороны, европейца, самым пугающим была почему-то неестественность,
механистичность его движений это был как.бы автомат, манекен, кукла, которую
принудили вдруг идти.
Возможно,
прием, примененный здесь -близок тому, что использует шамаистская практика.
Прием, основанный на уверенности, что даже когда нет жизненных функций тела,
какие-то уровни сознания, какое-то начало в человеке, продолжают воспринимать
окружающее.
Рассказы
некоторых реанимированных подтверждают это. Известны случаи, когда
находившиеся в состоянии клинической смерти потом могли последовательно
воспроизвести все усилия врачей, возвращавших их к жизни, пересказать
реплики.и команды, которые произносились при этом.
«После
введения препарата,— вспоминает одна из реанимированных,— у меня остановилось
сердце. Я слышала, как рентгенолог, работавший со мной, подошел к телефону, и
очень ясно слышала, как он сказал: «Доктор Джеймс, я убил вашу пациентку
миссис Мартин». ...Когда они пытались реанимировать меня, я слышала, как они
обсуждали, сколько кубиков чего-то мне ввести...».
Объектом
воздействия реаниматоров может быть только тело. В отличие от иной практики,
о которой говорю я. Если время реаниматора ограничено всего двадцатью
минутами, эта практика располагает значительно большим интервалом. Возможно,
днями.
На
мысль о столь значительном времени наводят сообщения о «зомби» на Гаити.
Практика эта была завезена когда-то на остров жрецами «вуду» и потомками
черных рабов — выходцев из сегодняшней Дагомеи. Состоит она как бы из двух
звеньев: сначала убийства, а затем возвращения к жизни. Жертве, которую
намерены превратить в «зомби», подмешивают в .еду яд, приготовленный из
рыбы-двузуб (диодон хистрикс). Рыба эта содержит очень сильный
нервно-паралитический яд (тетродотоксин), превышающий степень воздействия
цианистого калия в 500 раз. У жертвы сразу же прекращается Дыхание, синеет
поверхность тела', 'стекленеют глаза — наступает клиническая смерть".
Через
несколько дней умершего от яда похищают с кладбища, чтобы якобы вернуть к
жизни. Так он становится «зомби». Осознание своего «я» возвращается к нему не
полностью или не возвращается вообще. В рассказах очевидцев, встречавших
«зомби», говорится о них, как о людях, которые «бессмысленно смотрят перед
собой»21. (Вспомните рассказ о дочери старика-шамана, тоже возвращенной к
жизни: «только глаза остались у нее мутные».)
По
наблюдениям исследователя,,проведшего на Гаити три года, для «зомби» заранее
выбирают наиболее сильных физически, чтобы потом, вернув к жизни,
использовать их как рабов на плантациях сахарного тростника, ("трах
перед превращением в «зомби» настолько велик, что похоронный ритуал па Гаити
включает ряд действий, цель которых помешан, похитить умершего, чтобы вернуть
его к жизни"''.
Ритуал
«зомби» странным, образом перекликается с магической практикой, и по сей день
бытующей у аборигенов Австралии. По их рассказам, записанным этнографами,
человека, заранее намеченного в качестве жертвы, похищает колдун и, положив
на левый бок, вонзает ему в сердце заостренную кость или палочку. Когда
сердце останавливается, это значит — душа покинула тело. После этого
посредством различных манипуляций колдун возвращает его к жизни, приказав
забыть о том, что произошло с ним. Но при этом ему внушается, что «через три
дня он умрет. Такой человек возвращается домой, действительно не догадываясь
о том, что с ним было проделано. Внешне он ничем не отличается от других
людей, но это не человек, а только ходячее тело.
Я
упоминал, что практика «зомби» была завезена на Гаити неграми — выходцами из
Дагомеи. Судя по всему, какие-то приемы возвращения к жизни продолжают
практиковаться в Дагомее и по сей день. Вот как рассказывает об этом
американский врач-путешественник, которому случилось присутствовать на одном
из таких «сеансов».
«Человек
лежал на земле, не проявляя никаких признаков.жизни. Я
заметил, что одно ухо
у него было наполовину
отрублено,
но это,
была старая рана; больше никаких следов насилия видно не было. Вокруг него
стояла группа негров, одни были совершенно голыми, на других были
надеты .длинные непоЬпоясанные рубахи. Среди них было несколько жрецов,
которых можно было отличить по пучку волос на бритой голове. Слышался
равномерный шум голосов: шла подготовка к церемонии.
Всем
распоряжался старик в старом, вылинявшем армейском френче, свисавшем до
коленей. Он покрикивал на остальных, размахивая руками. На его запястье был
браслет из слоновой кости. Старик был, очевидно, главным жрецом фетиша, и ему
предстояло сегодня изгонять злых духов»..
Путешественник
обратился к спутнику — местному жителю, который привел его туда:
— Я белый
доктор. Я хотел бы осмотреть человека и убедиться, что он действительно
мертв. Сможешь ли ты это устроить?
После
непродолжительных переговоров согласие было дано. Главный жрец прекратил свой
начавшийся было танец. «Зрители собрались вокруг, с любопытством наблюдая за
мной. На земле лежал здоровый молодой парень, более шести футов" ростом,
с широкой грудью и сильными руками. Я сел так, чтобы заслонить его своим
телом, быстрым движением приподнял ему веки, чтобы проверить зрачковую
реакцию по Аргил—Робинсону. Реакции не было, не было и признаков биения
сердца...
...Нас
окружила группа из тридцати человек. Низкими голосами они запели ритмичную
песню. Это было нечто среднее между воем и рычанием. Они пели все быстрее и громче.
Казалось, звуки эти услышит и мертвый. Каково же было мое удивление, когда
именно так и случилось!
«Мертвый»
неожиданно провел рукой по груди и попытался повернуться. Крики окружающих его
людей слились в сплошной вопль. Барабаны начали бить еще яростнее. Наконец,
лежащий повернулся, поджал под себя ноги и медленно встал на четвереньки, его
глаза, которые несколько минут назад не реагировали на свет, теперь были
широко раскрыты и смотрели на нас».
Местные
жители, с которыми встречался путешественник в разных концах Дагомеи,
говорили ему, что человека можно будто бы вернуть к жизни, если после его
смерти не прошло много времени. Из слов некоторых европейцев, живущих в
стране, также следовало, что он был не единственным белым, которому случилось
присутствовать на подобной церемонии.
В
отличие от практики современных реаниматоров, когда возможность возвращения к
жизни измеряется минутами, представители иных, неевропейских культур считают это
время значительно большим. Так, на Гаити жрецы «вуду», имея в виду практику
«зомби», говорят о десяти днях. У народов Сибири — применительно к шаманам —
срок этот определяется в семь дней. Эти же семь дней упоминаются и в
древнешумерских глиняных табличках26. У североамериканских индейцев и племен
Новой Гвинеи - шесть дней. Важен, здесь не временной перепад, который
не столь уж велик, а сама устойчивость представления, что в
рамках определенного.времени, нескольких дней, возвращение к жизни возможно.
Некоторые
из свидетельств, говорящих о подобных возвращениях, я привел. Есть все
основания предполагать, однако, что большинство таких фактов потеряны и
забыты, как потеряно и 'забыто много свидетельств прошлого.
Среди
них представление, согласно которому жизнь человека может быть якобы продлена
за счет другой, отданной добровольно. Сообщения о таких фактах присутствуют в
разных, порой весьма далеких друг от друга культурах. Когда сын Чингиз-хана
Угэдэй заболел, шаман объяснил, что выздороветь он может, если кто-то из
ближайших родных по доброй воле примет на себя его болезнь и смерть. Тогда
брат его, Толуй, согласился сделать это.
Шаманы
прочли над ним заклятья, заговорили воду. Двумя руками принял он чашу и выпил
ее. И хотя он не умер, сама готовность отдать жизнь за брата была равносильна
действительной смерти, и Угэдэй стал здоров. Так повествует «Сокровенное
сказание», источник тех лет, дошедший до нас.
О том,
что такая практика известна была в Древнем Риме, свидетельствует эпизод,
который приводит Светоний. Когда заболел Калигула, «весь народ ночевал вокруг
дворца, и находились такие, которые давали обет сражаться за его
выздоровление, другие же на вотивных дощечках объявляли публично, что готовы
за его жизнь отдать собственную». Обет сражаться, о котором упоминает
Светоний, это форма отдать свою жизнь за жизнь другого — обязательство
участвовать в бою на арене цирка в качестве гладиатора.
Я
говорил о широте разброса подобной практики и представлений, которые
сопутствуют ей.
Повествует
Киево-Печерский патерик. Князь Святоша, давно принявший иноческий сан и
известный подвижнической своей жизнью, сказал как-то лекарю-сириянину Петру:
—
Через .три месяца отойду я из мира.
Он
выкопал себе могилу в одной из пещер и спросил сириянина:
—
Кто из нас сильнее возжелает могилу сию?
И
сказал сириец:
Пусть
будет, кто хочет, но ты живи еще, а меня
здесь положи. Тогда блаженный сказал ему:
—
Пусть будет, как ты хочешь...
—
Я за тебя умру,— согласился сириец,— ты же молись за меня.
—
Дерзай, чадо, и будь готов, через три дня ты умрешь.
И вот
причастился тот божественных и животворящих тайн, лег на одр свой, оправил
одежды свои и, вытянув ноги, предал душу .в руки Господа. Блаженный же князь
Святоша жил после того тридцать лет, не выходя из монастыря».
И еще
одно свидетельство более близкого к нам времени. Связано оно с именем
известного российского святого и прозорливца Серафима Саровского (1760—1833).
Его часто посещал Михаил Васильевич Мантуров, который многие годы тяжело
болел и которого старец исцелил. Когда Мантуров заболел злокачественной
лихорадкой, старец послал за его сестрой Еленой Васильевной. Она явилась в
сопровождении послушницы Ксении, которая и пересказала потом разговор,
состоявшийся между ними:
—
Радость моя,— сказал ей о. Серафим,—ты меня всегда слушала. Можешь ли и
теперь исполнить одно послушание, которое хочу тебе дать?
—
Я всегда слушала вас, батюшка,— отвечала она,— послушаю вас и теперь.
—
Вот видишь ли,— стал тогда Говорить старец.— Вышло Михаилу Васильевичу
время умирать, он болел, и ему нужно умереть. А он нужен
для обители, для сирот Дивеевских. Так вот, и послушание тебе: умри ты за
Михаила Васильевича.
—
Благословите, батюшка.
Вернувшись
домой, Елена Васильевна больная слегла в постель, говоря: «Теперь я больше не
встану». Она соборовалась, приобщилась святых тайн и через несколько дней
умерла. За три дня до кончины о. Серафим прислал для нее гроб. Мантуров же
прожил после этого еще двадцать лет.
Это о
тех, чья смерть была отсрочена,.потому что кто-то другой добровольно, принял
ее за него. Рассказы вернувшихся к жизни, сохранившиеся в старых текстах,
записанные этнографами, часто содержат воспоминания о самом пребывании вне
жизни, по ту сторону черты.
Очевидно,
представляет интерес сопоставить эти переживания с подобным же опытом
реанимированных, появившихся, как известно, всего несколько десятилетий
назад.
Первое
ощущение оказавшихся в состоянии клинической смерти — это нахождение вне
своего тела. «Я почувствовал, словно я плыву в воздухе... Я посмотрел назад и
увидел самого себя на кровати внизу, и у меня не было страха». А вот как
ощутил это молодой человек, попавший в автомобильную катастрофу: «Я словно бы
парил на высоте около пяти футов над улицей... Я видел среди обломков свое
собственное тело, окруженное людьми, и как они пытались вытащить меня. Мои
ноги были перекручены, и повсюду была кровь».
Описания
этого состояния во многом как бы повторяют друг друга, варьируясь главным
образом лишь обстоятельствами, сопровождавшими событие.
«Мне
казалось, что я листок бумаги, взлетевший к потолку от чьего-то дуновения. Я
видела, как врачи стараются вернуть меня к жизни. Мое тело было распростерто
на кровати прямо перед моим взором, и все стояли вокруг него. Я слышала, как
одна из сестер воскликнула: «Боже! Она скончалась!», в то время как другая
склонилась надо мной и делала мне искусственное дыхание рот в рот. Я
смотрела, как она это делала. Я никогда не забуду, как выглядели ее волосы —
они.были коротко подстрижены».
В
научной литературе упоминается случай, когда пациент, находившийся в
коматозном состоянии четырнадцать дней, все это время, ощущал свое «я» как бы
парящим в воздухе и оттуда, из этой точки воспринимал происходившее. По
данным медицинской статистики, 25—28% из числа вернувшихся к жизни помнят о
своем состоянии.
Когда
американские исследователи опросили группу из 116 реанимированных, 32 из них
рассказали, что в состоянии клинической смерти пережили ощущения подобного
пребывания вне тела. Они могли рассказать, что происходило, когда
реанимационная бригада возвращала их к жизни — как это воспринималось ими со
стороны. Причем шестеро смогли воспроизвести все детали очень подробно. Когда
рассказы их были сопоставлены с подробными записями, сделанными тогда же в
медицинских карточках, выявилось полное их совпадение.
Нередко
реанимированные упоминают о чувстве полного безразличия к своему телу,
которое видят со стороны и которое до этого они идентифицировали с
собственный «я». «Я знала, что это мое тело, по ничего не испытывала к нему».
Вот еще
одно такое высказывание в ряду подобных: «Я оглянулась Назад и увидела, что мое
тело лежит без чувства и движения. Подобно тому, как если бы кто, сбросивши с
себя одежду, смотрел на нее, так и я смотрела на свое тело, будто на одежду,
и очень удивлялась этому».
Можно
было бы сказать, что это мало что добавляет к примерам, Приведенным выше.
Если бы не одно обстоятельство. Свидетельство это относится к X веку. Оно из
описания посмертного состояния, «хождения души по мытарствам» блаженной
Федоры (в записи ученика Василия Нового, Григория).
Еще
одна многозначительная деталь. Описывая это свое состояние, некоторые
реанимированные рассказывают, что первые минуты они не могли понять, что
произошло. Находясь вне тела, они шлталнсь общаться с окружающими,
заговаривать с ними и с недоумением убеждались, что те не воспринимают, не
слышат их. «Я видела, как они пытались вернуть меня к жизни... Я пыталась
говорить с ними, но никто меня не слышал». «Врачи и сестры массировали мое
тело, стараясь оживить меня, а я все время пытался сказать им: «Оставьте меня
в покое...» Но они меня не слышали».
.
Сходный, до странного сходный опыт посмертных переживаний можно найти в
шамаистской традиции. Душа, покинувшая тело, тоже пытается заговорить с
родными, и тоже никто не отвечает ей. «Это что же они не разговаривают?» И
только потом приходит осознание происшедшего: «Я умер, и поэтому со мной не
разговаривают».
Описание
этого посмертного переживания содержит и Тибетская Книга мертвых,
предназначенная для того, чтобы подготовить человека к посмертному опыту.
Умерший, говорится в ней, как бы со стороны видит своих близких, оплакивающих
его тело, которое они готовят к погребению. Он пытается окликнуть их,
заговорим, с ними, но никто не слышит, не воспринимает его . Как и в случаях,
о которых рассказано реанимированными, он -не сразу понимает, что произошло с
ним.
Второе
переживание связано с ощущением движения. «Я слышал, как врачи сказали, что я
умер, и тогда я почувствовал, как я начал падать или как бы плыть через
какую-то черноту, некое замкнутое пространство. Словами это невозможно
описать». «После вибрации и движения через длинное, темное пространство...»
«Я находилась в узком туннеле... Я стала входить в этот туннель головой
вперед, там было очень темно. Я двигалась через эту темноту вниз...» (Из
воспоминаний реанимированных.)
Подобных
свидетельств существует довольно много40. И снова воспоминаниям этим,
оказывается, есть аналогии в сообщениях прошлого, где содержатся описания
пребывания по ту сторону жизни. Так, нгансанам, живущим в Туруханском крае,
хорошо знакома практика шамаистских путешествий в потусторонний мир. Там тоже
упоминается путь через совершенно темный, узкий проход. (По нему движется
душа,'когда ее увозит упряжка в мир предков.).
Ощущения,
образы посмертного состояния неизбежно проходят сквозь призму предшествующего
опыта, через реалии той или иной культуры. Соответственно переживания эти
выражаются на языке этого опыта, этой культуры. Отсюда и то, что утуруханских
нгансанов душу везут олени, и такая, кстати,,деталь, как то, что стены
темного, узкого туннеля состоят из снега.
Логично
поэтому, что в древневавилонском тексте долгий посмертный путь души лежит
через пустыни, а в русских народных причитаниях это путь «по лесам, да по
дремучим, по болотам, по седучим, по ручьям, по прегрубым...».
Как
подчеркивает один из исследователей, сам опыт что смертного состояния не
зависит от веры или системы культуры, к которой принадлежит человек. Но
система культуры, ее символы накладывают отпечаток на образы этого опыта.
Ощущение
движения, прохождения через темный туннель называет каждый третий-четвертый
реанимированный, сохранивший память о посмертном своем состоянии.
Во
многих - случаях реанимированные упоминают о каком-то свете, как бы ждущем их
в .конце туннеля. Каннингэм, о котором я упоминал вначале, тоже говорит о
долгом пути через мрак к свету. Нередко свет этот персонифицирован, наделен
чертами личности. Иногда он может быть связан с образом двери: «Из-под двери
шел очень яркий свет». Интересно, что символ этот — света и двери —
присутствует и в воспоминании блаженной Федоры ох посмертном ее состоянии:
«Небесные врата были как будто из светлого кристалла и дивно сияли».
Я не
говорю об этом подробнее, главным образом чтобы перейти к последней, третьей
группе посмертных переживаний. Здесь совпадения опыта реанимированных и
символов древнейших культур оказываются еще более полными.
Клинописные
знаки на глиняных табличках Древнего Вавилона сохранили повесть о Гильгамеше,
«все видавшем» (III тысячелетие до н. э.). Труден и долог был Путь Гильгамеша
в царстве умерших:
«...
тяжела дорога, Глубоки воды смерти, что ее преграждают».
Воды
эти — мрачная река Хубур более поздней вавилонской традиции
«(Да,)
оставляют (нас) наши отцы,
уходят дорогою смерти,
«Реку
Хубур переходят»,— (как) говорят издревле».
Не эту ли
реку на пути душ, идущих в загробный мир, упоминают и древнеегипетские тексты
пирамид?
В
античном сознании ей соответствуют — Лета, Стикс и Ахерон. Это она предстает
Энею, когда он сходит в подземное царство (Вергилий, «Энеида»):
«К
берегу страшной реки стекаются толпы густые,
Жены
идут, и мужи, и героев сонмы усопших».
О том
же, о какой-то водной преграде, которую надлежит перейти душам на своем пути,
повествует и более ранний источник — изображения на саркофагах этрусков.
Как и другие
переживания посмертного ряда, образ этот не ограничен каким-то одним ареалом,
одной культурой. Души китайских праведников, только преодолев воды, могут
достичь островов Блаженных. Загробную реку Сандзу упоминают буддисты
Японии52. Через воды загробной реки пролегает путь в страну мертвых у даяков
(Индонезия). Аборигены Австралии считают, что души умерших ждут «Бесконечные
воды (река)» — так называется у них Млечный Путь53. Река окружает мир ушедших
и у ацтеков. Чтобы достичь его, нужно перейти ее воды.
Эту же
реку находим мы и в шамаизме. Шаману, когда он отправляется в мир предков,
тоже приходится переходить ее, причем "дважды- на пути туда и
возвращаясь55. Присутствует этот образ и в славянских погребальных обычаях, и
в русских народных причитаниях—река, которую переходит душа в посмертном
своем пути06. В. Я. Пропп, говоря о русском фольклоре, замечает: «Все виды
переправы указывают на единую область происхождения: они идут от
представлений о пути умершего в иной мир, а некоторые довольно точно отражают
-и погребальные обряды».
Иными
словами, знак реки и переправы через нее — устойчивый элемент посмертных
переживаний. И элемент этот присутствует в
представлениях самых разных,
далеких друг от друга культур.
Но вот
что важно — этот же символ и в том же значении находим мы, оказывается, и в
воспоминаниях реанимированных. Или вернувшихся к жизни спонтанно, как
аборигенка Новой Зеландии, о которой упоминал Э. Тейлор. Повествуя о
посмертном своем опыте., она также упоминала о реке, оказавшейся на ее
пути59' 60. Иногда знак реки выражается через другой символ — черту, которую
предстоит пересечь, изгородь или стену, вставшую вдруг на пути и уходящую
бесконечно в обе стороны. Последний образ — из воспоминаний Каннингэма.
Судя по
всему, символ этот несет представление (идею, мысль, чувство), по
которому переступить черту знаменует собой некую бесповоротность62. Кто
переходит мрачную реку Хубур, гласят вавилонские тексты, попадает в страну,
«откуда нет возврата»63. Этот же смысл заключают в себе античные реки
подземного мира — Стикс и Лети. Воды их — воды забвения, стирающие память
личности, память прошлого. Присутствует этот знак безвозвратности и в
шамаистской традиции — считается, что только когда душа перешла «воды
смерти», человек «совершенно умирает»64.
По
данным «Американского журнала психиатрии», об этом восприятии — близости
«черты, после которой нет возврата», упоминают более
половины (57%) тех, кто прошел «опыт
смерти» и помнит о нем.
Говоря
о возвращении к жизни, о пребывании вне тела, я обходил — намеренно или нет —
вопрос, который читающие, наверное, уже задают себе. О чьем пребывании «вне»,
о чьем возвращении, речь?
Еще
более полное подтверждение дало открытие доктора Р X. С. Бурра (Петьскнн
университет, США). Был сконструирован прибор, позволяющий регистрировать
слабые электрические напряжения вблизи живого объекта. После такого
экспериментального подтверждения наличия некоего энергетического поля доктор
Бурр высказал гипотезу, по которой поле это представляет собой как бы
матрицу, Исходный чертеж, формирующий структуру тела. «Молекулы и клетки
человеческого тема,— пишет он, постоянно перестраиваются, разрушаются и
пополняются свежим материалом, поступающим из пищи. Но благодаря контролю
поди новые молекулы п клетки воспроизводится по тем же схемам, что и
старые... Когда мы встречаем друга, которого не видели в течение шести
месяцев, на его .типе не остается ни одной молекулы, бывшей в то время, когда
вы видели его последний раз. Однако благодаря контролю поля новые молекулы
располагаются по старым, привычным схемам, и мы узнаем его лицо».
Некоторые
исследователи пришли к выводу, что, возможно, именно полевые структуры
ответственны также за процессы мышления и сознания. По концепции, профессора
Н. И. Кобозева, мыслящий мозг невозможен не только на биохимическом, но даже
на атомно-молекулярном уровне. Носителей психических функций и сознания
«нужно искать в области элементарных частиц и связанных с ними полей»?-.
Продолжая эту мысль, В. М. Инюшин высказал идею, что биоплазма, идеальная
среда для колебаний, является вместилищем волновых структур-голограмм.
«Биополе можно рассматривать как многокомпонентную голограмму».
Мысль о
поле как носителе сознания имеет прямое отношение ко всему, о чем говорилось
до этого.
В монографии
белорусского философа А. К. Манеева «Философский анализ антиномии в науке»
вопросу биологических полей человека посвящена большая глава. Приводя слова
Гераклита «сила мышления находится вне тела», автор также высказывает
предположение, что структурой., которая порождает мысль, возможно, является
«полевая формация биосистем». Соответственно весь жизненный опыт человека,
ситуации, которые он пережил, все слова, им сказанные когда-ю или сказанные
ему,— все это фиксируется его биологическим нолем и хранится в виде
своеобразных голограммах.
КОММЕНТАРИЙ УЧЕНЫХ
Н.П.Бочков
Перечень
примеров возвращения к жизни, которые приводит автор, можно было бы
продолжить. Но при этом для меня как для врача и биолога остается открытым
вопрос о действительном состоянии человека в каждом отдельном случае. Это
может быть состояние, , близкое к анабиозу, состояние очень сниженных
жизненных функций, когда даже профессионал при беглом осмотре может ошибочно
констатировать клиническую смерть. Но такай констатация может не исключить
того, что это было лишь резкое угнетение жизненных функций. Таким образом,
первое, что хотел бы я подчеркнуть,— это необходимость констатации смерти на
профессиональном уровне.
Другое
мое соображение касается следующего. Выстраивая приводимые свидетельства в
определенном порядке, автор действительно строит логически убедительную
картину. Но, как показывает опыт истории науки, из серии фактов или описаний
возможно выстроить далеко не единственную конструкцию.
Я,
конечно, понимаю, что, излагая ту или иную концепцию или гипотезу, всегда
существует соблазн приводить точки зрения авторитетов, высказавшихся в ее
пользу. Такие высказывания, безусловно, воздействуют на восприятие материала,
психологически как бы подкрепляя позицию автора. Но в точном знании
высказывания авторитетов, самых высоких, никогда не могут считаться
доказательствами. Единственное, о чем могут они свидетельствовать, это то,
что думает по данному вопросу тот или Иной специалист, пусть самого высокого
ранга.
Сам я
как человек, занимающийся всю жизнь теоретическими проблемами биологии и
медицины, факты, подобные описанным, всегда интерпретирую в рамках известных
биологических явлений.. О случаях спонтанного возвращения жизненных функций
я, знаю, в том числе со слов моих коллег. Я мог бы назвать, например, эпизод,
когда в крупнейшем нашем хирургическом институте из операционной после
безуспешных попыток реаниматоров был отправлен в морг мальчик. К счастью,
помещение это находилось не в самом институте, и в машине мальчик пришел в
себя и заплакал. Произошло это, повторяю, после того, как реанимационная
бригада прекратила усилия, исчерпав все возможности. Бригада, оснащенная
последним и первоклассным оборудованием. Как биолог и врач, я интерпрегирую
этот эпизод в тех категориях, о. которых говорил выше.
Но то,
что я не во всем согласен с автором, отнюдь не исключает права Горбовского и
тех, кто думает, как он, придерживаться своей точки зрения. Сам разброс точек
зрения никогда еще не приносил вреда знанию и поиску истины.
И.А.
Акчурин
Парадокс
заключается в том, что каждому представляется, будто предмет, о кото- ' ром
говорится на этих страницах, имеет отношение к кому угодно, только не к нему
лично. В то время как вопрос этот (посмертного бытия — или небытия) рано или
поздно, хотим мы этого или нет, неумолимо и неизбежно встает перед каждым.
Понимание, что это, по сути дела, центральная проблема человеческого
существования, присуще как всем традиционным культурам, так и современным
цивилизациям, не утратившим преемственности духовных ценностей.
Древнейшие
традиционные представления о состояниях по ту сторону жизни обретают новую
интерпретацию в работах современных исследователей, в частности, в работах о
физических связях психического и квантового уровней. Прямое отношение к этому
имеет, очевидно, и известный эффект Эйнштейна — Подольского — Розена, а из
последних работ — исследования Уилера, Хаукинга, лауреата Нобелевской премии
Брауна Джозефсона. Об интересе к этому комплексу проблем в нашей стране
свидетельствует создание комплексного Проблемного научного совета «Физика и
сознание» при президиуме АН СССР.
Оглавление:
К читателю
Разум Вселенной
В круге вечного возвращения
Те, кто вернулись
Река как символ смерти
Как выиграть в лотерею
|
