|
Геродот. История. Книга
четвертая. Мельпомена
1-9 10-19 20-29
30-39 40-49
50-59 60-69 70-79
80-89 90-99
100-109 110-119
120-129 130-139 140-149
150-159 160-169
170-179 180-189 190-199 200-205
50.
Итак, оттого что воды названных рек и многих других вливаются в Истр,
он
становится величайшей рекой. Впрочем, Нил (если сравнить обе эти реки)
сам по
себе еще многоводнее. Действительно, в Нил не впадает никакой реки
или
источника, которые бы делали его полноводным. А то, что количество воды
в Истре
и летом и зимой одинаково, объясняется, видимо, следующим. Зимой
воды
этой реки достигают своего естественного уровня или немного выше,
потому
что в это время в тех странах только изредка выпадают дожди, но зато
постоянно
идет снег. Летом же глубокий снег, выпавший зимой, тает и
отовсюду
попадает в Истр. И вот этот-то талый снег стекает и наполняет
реку, а
также частые и обильные дожди (ведь дожди бывают там и летом).
Насколько
больше воды летом, чем зимой, притягивает к себе солнце,
настолько
Истр становится летом полноводнее, чем в зимнее время. Когда же
одно
возмещается другим, наступает равновесие.
51. Итак,
Истр – первая река Скифии, за ней идет Тирас. Последний
начинается
на севере и вытекает из большого озера42 на границе Скифии и
земли
невров. В устье этой реки живут эллины, называемые тиритами.
52. Третья
река – Гипанис – берет начало в Скифии. Вытекает она также из
большого
озера, у которого пасутся дикие белые кони. Озеро это справедливо
зовется
"матерью Гипаниса". Река Гипанис по выходе из озера лишь короткое
время –
пять дней пути – остается еще пресной, а затем на четыре дня
плавания,
вплоть до моря, вода ее делается горько-соленой43. Ведь в нее
впадает
настолько горький источник, который, несмотря на незначительную
величину,
делает воду реки совершенно горькой (а ведь Гипанис больше многих
рек).
Источник этот находится на границе страны скифов и ализонов. Название
источника
и места, откуда он вытекает, по-скифски Эксампей, а на эллинском
языке –
Священные Пути. Тирас и Гипанис очень близко подходят друг к другу
в земле
аливонов; затем обе реки поворачивают в разные стороны и промежуток
между
ними расширяется.
53.
Четвертая река – Борисфен – самая большая из этих рек после Истра. Эта
река,
как я думаю, не только из скифских рек наиболее щедро наделена
благами,
но и среди прочих рек, кроме египетского Нила (с Нилом ведь не
сравнится
ни одна река). Тем не менее, из остальных рек Борисфен – самая
прибыльная
река: по берегам ее простираются прекрасные тучные пастбища для
скота;
в ней водится в больших количествах наилучшая рыба; вода приятна на
вкус
для питья и прозрачна (по сравнению с водой других мутных рек Скифии).
Посевы
вдоль берегов Борисфена превосходны, а там, где земля не засеяна,
расстилается
высокая трава. В устье Борисфена само собой оседает несметное
количество
соли. В реке водятся огромные бескостные рыбы под названием
"антакеи"44
и есть много других диковин. С севера течение Борисфена
известно
на расстоянии сорока дней плавания от моря до земли Герра. Однако
никто не
может сказать, через области каких племен течет эта река дальше на
север.
До страны скифов-земледельцев она, очевидно, протекает по пустынной
местности.
Ведь скифы эти живут по берегам реки на десять дней плавания.
Это –
единственная река, да еще Нил, истоков которой я не могу указать (да,
как
думается мне, и никто из эллинов). Близ моря Борисфен – уже мощная
река.
Здесь к нему присоединяется Гипанис, впадающий в один и тот же
лиман45.
Клинообразная полоса земли между этими реками называется мысом
Гипполая.
На нем воздвигнуто святилище Деметры. Напротив святилища на
Гипанисе
живут борисфениты.
54.
Таковы мои сведения об этих реках. За ними следует пятая река под
названием
Пантикап. Течет она также с севера и из озера. Между ней и
Борисфеном
обитают скифы-земледельцы. Пантикап протекает через Гилею, а
затем,
минуя ее, сливается с Борисфеном.
55.
Шестая река – Гипакирис берет начало из озера, пересекает область
скифов-кочевников
и затем впадает в море у города Каркинитиды, оставляя на
правой
стороне так называемое Ахиллесово ристалище.
56.
Седьмая река – Герр вытекает из Борисфена в том месте, до которого
течение
Борисфена известно. Ответвляется она в этом месте, а название ее,
общее с
местностью, – Герр. Течет эта река к морю, образуя границу между
землями
кочевых и царских скифов, и потом впадает в Гипакирис46.
57.
Наконец, восьмая река – Танаис. Она течет сверху, беря начало из
большого
озера, и впадает в еще большее озеро под названием Меотида (оно
отделяет
царских скифов от савроматов). В Танаис впадает другая река, по
имени
Сиргис.
58. Вот
наиболее значительные реки, орошающие Скифию. Трава, растущая в
Скифской
земле, из всех известных нам трав больше всего вызывает разлитие
желчи у
скота. Вскрытие трупов животных убеждает в этом.
59.
Таким образом, все важнейшие средства для жизни легко доступны скифам.
Что же
до скифских обычаев, то они таковы. Скифы почитают только следующих
богов.
Прежде всего – Гестию, затем Зевса и Гею (Гея у них считается
супругой
Зевса); после них – Аполлона и Афродиту Небесную, Геракла и Ареса.
Этих
богов признают все скифы, а так называемые царские скифы приносят
жертвы
еще и Посейдону. На скифском языке Гестия называется Табити, Зевс
(и,
по-моему, совершенно правильно) – Папей, Гея – Апи, Аполлон – Гойтосир,
Афродита
Небесная – Аргимпаса, Посейдон – Фагимасад. У скифов не в обычае
воздвигать
кумиры, алтари и храмы богам, кроме Ареса. Ему они строят такие
сооружения.
60.
Обряды жертвоприношений всем богам и на всех празднествах у них
одинаковы
и совершаются вот так: жертвенное животное ставят со связанными
передними
ногами. Приносящий жертву, стоя сзади, тянет за конец веревки и
затем
повергает жертву на землю. Во время падения животного жрец взывает к
богу,
которому приносит жертву. Затем он набрасывает петлю на шею животного
и
поворотом палки, всунутой в петлю, душит его. При этом огня не возжигают
и не
начинают посвящения или возлияния. После того как жертва задушена,
обдирают
шкуру и приступают к варке мяса.
61. Так
как в Скифии чрезвычайно мало леса, то для варки мяса скифы
придумали
вот что. Ободрав шкуру жертвенного животного, они очищают кости
от мяса
и затем бросают в котлы местного изделия47 (если они под рукой).
Котлы
эти очень похожи на лесбосские сосуды для смешения вина, но только
гораздо
больше. Заложив мясо в котлы, поджигают кости жертв и на них
производят
варку. Если же у них нет такого котла, тогда все мясо кладут в
желудки
животных, подливают воды и снизу поджигают кости. Кости отлично
горят,
а в желудках свободно вмещается очищенное от костей мясо. Таким
образом,
бык сам себя варит, как и другие жертвенные животные. Когда мясо
сварится,
то приносящий жертву посвящает божеству часть мяса и
внутренностей
и бросает их перед собой на землю. В жертву приносят также и
других
домашних животных, в особенности же коней.
62.
Таким-то образом и таких животных они приносят в жертву прочим богам.
Аресу
же совершают жертвоприношения следующим образом. В каждой скифской
области
по округам воздвигнуты такие святилища Аресу: горы хвороста
нагромождены
одна на другую на пространстве длиной и шириной почти в 3
стадии,
в высоту же меньше. Наверху устроена четырехугольная площадка; три
стороны
ее отвесны, а с четвертой есть доступ. От непогоды сооружение
постоянно
оседает, и потому приходится ежегодно наваливать сюда по
полтораста
возов хвороста. На каждом таком холме водружен древний железный
меч.
Это и есть кумир Ареса. Этому-то мечу ежегодно приносят в жертву коней
и
рогатый скот, и даже еще больше, чем прочим богам. Из каждой сотни
пленников
обрекают в жертву одного человека, но не тем способом, как скот,
а по
иному обряду. Головы пленников сначала окропляют вином, и жертвы
закалываются
над сосудом. Затем несут кровь на верх кучи хвороста и
окропляют
ею меч. Кровь они несут наверх, а внизу у святилища совершается
такой
обряд: у заколотых жертв отрубают правые плечи с руками и бросают их
в
воздух; затем, после заклания других животных, оканчивают обряд и
удаляются.
Рука же остается лежать там, где она упала, а труп жертвы лежит
отдельно.
63. Таковы
обряды при жертвоприношениях у скифов. Свиней они не приносят в
жертву
и вообще не хотят разводить этих животных в своей стране.
64.
Военные обычаи скифов следующие. Когда скиф убивает первого врага, он
пьет
его кровь48. Головы всех убитых им в бою скифский воин приносит царю.
Ведь
только принесший голову врага получает свою долю добычи, а иначе –
нет.
Кожу с головы сдирают следующим образом: на голове делают кругом
надрез
около ушей, затем хватают за волосы и вытряхивают голову из кожи49.
Потом
кожу очищают от мяса бычьим ребром и мнут ее руками. Выделанной кожей
скифский
воин пользуется, как полотенцем для рук, привязывает к уздечке
своего
коня и гордо щеголяет ею. У кого больше всего таких кожаных
полотенец,
тот считается самым доблестным мужем. Иные даже делают из
содранной
кожи плащи, сшивая их, как козьи шкуры. Другие из содранной
вместе
с ногтями с правой руки вражеских трупов кожи изготовляют чехлы для
своих
колчанов. Человеческая кожа, действительно, толста и блестяща и
блестит
ярче почти всякой иной. Многие скифы, наконец, сдирают всю кожу с
вражеского
трупа, натягивают ее на доски и затем возят ее с собой на конях.
65.
Таковы военные обычаи скифов. С головами же врагов (но не всех, а
только
самых лютых) они поступают так. Сначала отпиливают черепа до бровей
и
вычищают. Бедняк обтягивает череп только снаружи сыромятной воловьей
кожей и
в таком виде пользуется им. Богатые же люди сперва обтягивают череп
снаружи
сыромятной кожей, а затем еще покрывают внутри позолотой и
употребляют
вместо чаши50. Так скифы поступают даже с черепами своих
родственников
(если поссорятся с ними и когда перед судом царя один одержит
верх
над другим). При посещении уважаемых гостей хозяин выставляет такие
черепа
и напоминает гостям, что эти родственники были его врагами и что он
их
одолел. Такой поступок у скифов считается доблестным деянием.
66. Раз
в год каждый правитель в своем округе приготовляет сосуд для
смешения
вина. Из этого сосуда пьют только те, кто убил врага. Те же, кому
не
довелось еще убить врага, не могут пить вина из этого сосуда, а должны
сидеть
в стороне, как опозоренные. Для скифов это постыднее всего.
Напротив,
всем тем, кто умертвил много врагов, подносят по два кубка, и те
выпивают
их разом.
67. У скифов
есть много предсказателей. Гадают они с помощью множества
ивовых
прутьев следующим образом. Приносят огромные связки прутьев и кладут
на
землю. Затем развязывают пучки и каждый прут один за другим раскладывают
в ряд и
затем изрекают предсказания. При этом гадатели вновь собирают
прутья
по одному и опять складывают. Этот способ гадания у них унаследован
от
предков51. Энареи – женоподобные мужчины – говорят, что искусство
гадания
даровано им Афродитой. Гадают они при помощи липовой мочалы. Мочалу
эту
разрезают на три части и полоски наматывают вокруг пальцев, а затем
вновь
распускают и при этом произносят предсказания.
68.
Когда царя скифов поражает недуг, он велит привести к себе троих
наиболее
уважаемых предсказателей. Они гадают вышеупомянутым способом.
Обычно
предсказание изрекают приблизительно в таком роде: такой-то и
такой-то
из жителей (называя его по имени) принес-де ложную клятву богами
царского
очага (если скифы желают принести особо священную клятву, то
обычно
торжественно клянутся богами царского очага). Обвиненного в ложной
клятве
тотчас хватают и приводят к царю. Предсказатели уличают его в том,
что он,
как это явствует после вопрошения богов, ложно поклялся богами
царского
очага и что из-за этого-де царь занемог. Обвиняемый с негодованием
отрицает
вину. Если он продолжает отпираться, то царь велит призвать еще
предсказателей
в двойном числе. Если и они после гадания также признают его
вину,
то этому человеку сразу же отрубают голову, а его имущество по жребию
достается
первым прорицателям. Напротив, в случае оправдания обвиняемого
вторыми
прорицателями вызывают все новых и новых прорицателей. Если же
большинство
их все-таки вынесет оправдательный приговор, то первых
прорицателей
самих присуждают к смерти.
69. Род
казни прорицателей следующий. На запряженный быками воз наваливают
доверху
хвороста. Прорицателей со связанными ногами и скрученными за спиной
руками
запихивают в кучу хвороста. Хворост поджигают и затем пугают и
погоняют
быков. Нередко вместе с прорицателями в огне гибнут также и быки.
Но все
же, когда дышло обгорит, быкам иногда удается спастись, получив
ожоги.
Упомянутым способом прорицателей сжигают, впрочем, и за другие
проступки,
называя их лжепророками. Царь не щадит даже и детей казненных:
всех
сыновей казнит, дочерям же не причиняет зла.
70. Все
договоры о дружбе, освященные клятвой, у скифов совершаются так. В
большую
глиняную чашу наливают вино, смешанное с кровью участников договора
(для
этого делают укол шилом на коже или маленький надрез ножом). Затем в
чашу
погружают меч, стрелы, секиру и копье. После этого обряда произносят
длинные
заклинания, а затем как сами участники договора, так и наиболее
уважаемые
из присутствующих пьют из чаши.
71.
Гробницы царей находятся в Геррах (до этого Борисфен еще судоходен).
Когда у
скифов умирает царь, то там вырывают большую четырехугольную яму.
Приготовив
яму, тело поднимают на телегу, покрывают воском; потом разрезают
желудок
покойного; затем очищают его и наполняют толченым кипером,
благовониями
и семенами селерея и аниса52. Потом желудок снова зашивают и
везут
на телеге к другому племени. Жители каждой области, куда привозят
тело
царя, при этом поступают так же, как и царские скифы. Они отрезают
кусок своего
уха, обстригают в кружок волосы на голове, делают кругом
надрез
на руке, расцарапывают лоб и нос и прокалывают левую руку стрелами.
Затем
отсюда везут покойника на повозке в другую область своего царства.
Сопровождают
тело те, к кому оно было привезено раньше. После объезда всех
областей
они снова прибывают в Герры к племенам, живущим в самых отдаленных
пределах
страны, и к царским могилам. Там тело на соломенных подстилках
опускают
в могилу, по обеим сторонам втыкают в землю копья, а сверху
настилают
доски и покрывают их камышовыми циновками. В остальном обширном
пространстве
могилы погребают одну из наложниц царя, предварительно задушив
ее, а
также виночерпия, повара, конюха, телохранителя, вестника, коней,
первенцев
всяких других домашних животных, а также кладут золотые чаши
(серебряных
и медных сосудов скифы для этого вовсе не употребляют). После
этого
все вместе насыпают над могилой большой холм, причем наперерыв
стараются
сделать его как можно выше53.
72.
Спустя год они вновь совершают такие погребальные обряды: из остальных
слуг
покойного царя выбирают самых усердных (все они коренные скифы: ведь
всякий,
кому царь прикажет, должен ему служить; купленных же за деньги
рабов у
царя не бывает). Итак, они умерщвляют 50 человек из слуг удушением
(также
50 самых красивых коней), извлекают из трупов внутренности, чрево
очищают
и наполняют отрубями, а затем зашивают. Потом на двух деревянных
стойках
укрепляют половину колесного обода выпуклостью вниз, а другую
половину
– на двух других столбах. Таким образом они вколачивают много
деревянных
стоек и ободьев; затем, проткнув лошадей толстыми кольями во всю
длину
туловища до самой шеи, поднимают на ободья. На передних ободьях
держатся
плечи лошадей, а задние подпирают животы у бедер. Передние и
задние
ноги коней свешиваются вниз, не доставая до земли. Потом коням
надевают
уздечки с удилами, затем натягивают уздечки и привязывают их к
колышкам.
Всех 50 удавленных юношей сажают на коней следующим образом: в
тело
каждого втыкают вдоль спинного хребта прямой кол до самой шеи.
Торчащий
из тела нижний конец кола вставляют в отверстие, просверленное в
другом
коле, проткнутом сквозь туловище коня. Поставив вокруг могилы таких
всадников,
скифы уходят54.
73. Так
скифы погребают своих царей. Когда же умирают все прочие скифы, то
ближайшие
родственники кладут тело на повозку и возят по всей округе к
друзьям.
Все друзья принимают покойника и устраивают сопровождающим
угощение,
причем подносят и покойнику отведать тех же яств, что и
остальным.
Простых людей возят таким образом по округе сорок дней, а затем
предают
погребению. После похорон скифы очищают себя следующим образом:
сперва
умащают и затем промывают голову, а тело [очищают паровой баней],
поступая
так: устанавливают три жерди, верхними концами наклоненные друг к
другу,
и обтягивают их затем шерстяным войлоком; потом стягивают войлок как
можно
плотнее и бросают в чан, поставленный посреди юрты, раскаленные
докрасна
камни.
74. В Скифской
земле произрастает конопля – растение, очень похожее на лен,
но
гораздо толще и крупнее. Этим конопля значительно превосходит лен. Ее
там
разводят, но встречается и дикорастущая конопля. Фракийцы изготовляют
из
конопли даже одежды, настолько похожие на льняные, что человек, не
особенно
хорошо разбирающийся, даже не отличит – льняные ли они или из
конопли.
А кто никогда не видел конопляной ткани, тот примет ее за льняную.
75.
Взяв это конопляное семя, скифы подлезают под войлочную юрту и затем
бросают
его на раскаленные камни. От этого поднимается такой сильный дым и
пар,
что никакая эллинская паровая баня не сравнится с такой баней.
Наслаждаясь
ею, скифы громко вопят от удовольствия55. Это парение служит им
вместо
бани, так как водой они вовсе не моются. Скифские женщины растирают
на
шероховатом камне куски кипариса, кедра и ладана, подливая воды. Затем
полученным
от растирания тестом обмазывают все свое тело и лицо. От этого
тело приобретает
приятный запах, а когда на следующий день смывают
намазанный
слой, оно становится даже чистым и блестит.
76.
Скифы, как и другие народы, также упорно избегают чужеземных обычаев,
притом
они сторонятся не только обычаев прочих народов, но особенно
эллинских.
Это ясно показала судьба Анахарсиса и потом Скила. Анахарсис
повидал
много стран и выказал там свою великую мудрость. На обратном пути в
скифские
пределы ему пришлось, плывя через Геллеспонт, пристать к Кизику.
Кизикенцы
в это время как раз торжественно справляли праздник Матери
Богов56.
Анахарсис дал богине такой обет: если он возвратится домой здравым
и
невредимым, то принесет ей жертву по обряду, какой он видел у кизикенцев,
и
учредит в ее честь всенощное празднество. Вернувшись в Скифию, Анахарсис
тайно
отправился в так называемую Гилею (эта местность лежит у Ахиллесова
ристалища
и вся покрыта густым лесом разной породы деревьев). Так вот,
Анахарсис
отправился туда и совершил полностью обряд празднества, как ему
пришлось
видеть в Кизике. При этом Анахарсис навесил на себя маленькие
изображения
богини и бил в тимпаны. Какой-то скиф подглядел за совершением
этих
обрядов и донес царю Савлию. Царь сам прибыл на место и, как только
увидел,
что Анахарсис справляет этот праздник, убил его стрелой из лука. И
поныне
еще скифы на вопрос об Анахарсисе отвечают, что не знают его, и это
потому,
что он побывал в Элладе и перенял чужеземные обычаи. Анахарсис, как
я узнал
от Тимна, опекуна Ариапифа, был дядей по отцу скифского царя
Иданфирса,
сыном Гнура, внуком Лика и правнуком Спаргапифа. Если Анахарсис
действительно
происходил из этого царского дома, то да будет известно, что
умертвил
его родной брат. Ведь Иданфирс был сыном Савлия, а Савлий и был
убийцей
Анахарсиса.
77. Я
слышал, впрочем, от пелопоннесцев и другой рассказ. Анахарсиса
отправил
в Элладу скифский царь в ученье к эллинам. По возвращении на
родину
Анахарсис сказал царю, что все эллины, кроме лакедемонян, стараются
все узнать
и стать мудрыми. Однако только с лакедемонянами можно вести
разумную
беседу. Рассказ этот, впрочем, – вздорная выдумка самих эллинов;
во
всяком случае, Анахарсис погиб, как рассказано мною выше.
78. Так
несчастливо окончил свою жизнь этот человек за то, что принял
чужеземные
обычаи и общался с эллинами. Много лет спустя Скилу, сыну
Ариапифа,
пришлось испытать подобную же участь. У Ариапифа, царя скифов,
кроме
других детей, был еще сын Скил. Он родился от матери-истриянки, а
вовсе не
от скифской женщины. Мать научила его говорить и писать
по-эллински.
Впоследствии через некоторое время Ариапифа коварно умертвил
Спаргапиф,
царь агафирсов, и престол по наследству перешел к Скилу вместе с
одной
из жен покойного отца, по имени Опия. Это была скифская женщина, от
Ариапифа
у нее был сын Орик. Царствуя над скифами, Скил вовсе не любил
образа
жизни этого народа. В силу полученного им воспитания царь был
гораздо
более склонен к эллинским обычаям и поступал, например, так: когда
царю приходилось
вступать с войском в пределы города борисфенитов (эти
борисфениты
сами себя называют милетянами), он оставлял свиту перед
городскими
воротами, а сам один входил в город и приказывал запирать
городские
ворота. Затем Скил снимал свое скифское платье и облачался в
эллинскую
одежду. В этом наряде царь ходил по рыночной площади без
телохранителей
и других спутников (ворота же охранялись, чтобы никто из
скифов
не увидел царя в таком наряде). Царь же не только придерживался
эллинских
обычаев, но даже совершал жертвоприношения по обрядам эллинов.
Месяц
или даже больше он оставался в городе, а затем вновь надевал скифскую
одежду
и покидал город. Такие посещения повторялись неоднократно, и Скил
даже
построил себе дом в Борисфене и поселил там жену, местную уроженку.
79.
Печальная участь, однако, была суждена Скилу. А произошло это вот по
какому
поводу. Царь пожелал принять посвящение в таинства Диониса Вакха. И
вот,
когда предстояло приступить к таинствам, явилось великое знамение. Был
у царя в
городе борисфенитов большой роскошный дворец57, обнесенный стеною
(о нем
я только что упомянул). Кругом стояли беломраморные сфинксы и
грифоны.
На этот-то дворец бог обрушил свой перун, и он весь погиб в
пламени.
Тем не менее, Скил совершил обряд посвящения. Скифы осуждают
эллинов
за вакхические исступления. Ведь, по их словам, не может
существовать
божество, которое делает людей безумными. Когда царь, наконец,
принял
посвящение в таинства Вакха, какой-то борисфенит, обращаясь к
скифам,
насмешливо заметил: "Вот вы, скифы, смеетесь над нами за то, что мы
совершаем
служение Вакху и нас охватывает в это время божественное
исступление.
А теперь и ваш царь охвачен этим богом: он не только свершает
таинства
Вакха, но и безумствует, как одержимый божеством. Если вы не
верите,
то идите за мной и я вам покажу это!". Скифские главари последовали
за
борисфенитом. Он тайно провел их на городскую стену и посадил на башню.
При
виде Скила, проходившего мимо с толпой вакхантов в вакхическом
исступлении,
скифы пришли в страшное негодование. Спустившись с башни, они
рассказали
затем всему войску о виденном.
80.
После этого по возвращении Скила домой скифы подняли против него
восстание
и провозгласили царем Октамасада, сына дочери Терея. Когда Скил
узнал о
восстании и о причине его, то бежал во Фракию. Октамасад же,
услышав
об этом, выступил походом на фракийцев. На Истре его встретили
фракийцы.
Войска готовились уже вступить в сражение, когда Ситалк послал к
Октамасаду
сказать следующее: "Зачем нам нападать друг на друга: ведь ты
сын
моей сестры, у тебя в руках мой брат. Отдай мне его, а я выдам тебе
твоего
Скила, но не будем подвергать взаимной опасности наши войска!". Это
предложение
Ситалк велел передать через глашатая. Так как у Октамасада
действительно
нашел убежище брат Ситалка, Октамасад принял предложение и
выдал
Ситалку своего дядю по матери, а взамен получил брата Скила. Ситалк
принял
своего брата и удалился с войском, а Октамасад велел тут же отрубить
голову
Скилу. Так крепко скифы держатся своих обычаев и такой суровой каре
они
подвергают тех, кто заимствует чужие.
81.
Численность населения у скифов я не могу определить точно, так как
получил
об атом весьма различные сведения. Действительно, согласно одним
сообщениям,
скифы очень многочисленны, а по другим – коренных скифов,
собственно
говоря, очень мало. Местные жители, однако, показывали мне вот
что:
между реками Борисфеном и Гипанисом существует местность под названием
Эксампей.
О ней я уже упоминал несколько раньше, говоря, что там есть
источник
горькой воды; вода его течет в Гипанис и делает воду этой реки
негодной
для питья. В этой местности стоит медный сосуд величиной, пожалуй,
в шесть
раз больше сосуда для смешения вина, который Павсаний, сын
Клеомброта,
велел посвятить богам и поставить у входа в Понт. Кто не видел
этого
сосуда, тому я его опишу: он свободно вмещает 600 амфор, а толщина
этого
скифского сосуда шесть пальцев. По словам местных жителей, сделан он
из
наконечников стрел. Один скифский царь, по имени Ариант, пожелал узнать
численность
скифов. Он приказал для этого всем скифам принести по одному
наконечнику
стрелы и каждому, кто не послушается, грозил смертью. Тогда
скифы
принесли такое множество наконечников, что царь решил воздвигнуть из
них себе
памятник: он повелел изготовить из наконечников этот медный сосуд
и
выставить в Эксампее. Вот сведения, которые я получил о численности
скифов.
82.
Кроме множества огромных рек, нет в этой стране больше ничего
достопримечательного.
Впрочем, помимо этих рек и обширного протяжения
равнины,
я должен упомянуть об одной диковине. В скале у реки Тираса
местные
жители показывают отпечаток ступни Геракла58, похожий на след
человеческой
ноги длиной в 2 локтя. Таков этот след. Теперь я возвращусь к
рассказу,
начатому мною прежде.
83.
Дарий готовился к походу на скифов и рассылал вестников к подвластным
народам.
Одним царь приказывал выставить войско, другим корабли, наконец,
третьим
построить мост через Фракийский Боспор. Артабан, сын Гистаспа,
царский
брат, настойчиво отговаривал царя от похода, указывая на
недоступность
скифской страны. Артабану, однако, не удалось убедить царя
благоразумными
советами, и он отступился. Дарий же, завершив все
приготовления
к походу, выступил из Сус.
84. Там
Эобаз, один из персов, у которого было трое сыновей и все они
должны
были идти в поход, просил царя оставить хоть одного сына. Царь
ответил,
что он оставит ему как другу и скромному просителю всех трех
сыновей.
Эобаз весьма обрадовался в надежде, что все его сыновья будут
освобождены
от похода. Дарий же велел слугам умертвить всех его сыновей. И
они,
казненные, действительно остались там.
85.
Дарий между тем выступил из Сус и прибыл в Боспор в Калхедонской
области,
где был построен мост. Затем царь вступил на корабль и отплыл к
так
называемым Кианейским скалам (эти скалы, по сказанию эллинов, прежде
были
"блуждающими")59. Там, сидя на мысе, Дарий обозревал Понт.
Действительно,
этим морем стоило полюбоваться, так как Понт – самое
замечательное
из всех морей. Длина его 11 100 стадий, а ширина в самом
широком
месте 3300 стадий60. Устье этого моря шириной 4 стадии, длина же
устья
или пролива (называемого Боспором)61, через который был построен
мост,
около 120 стадий. Боспор простирается до Пропонтиды. Пропонтида же
(шириной
500 стадий, а длиной 1400) впадает в Геллеспонт; ширина его в
самом
узком месте 7, а длина 400 стадий62. Впадает Геллеспонт в открытое
море,
называемое Эгейским.
86. Измерил
я эти моря следующим образом: в летний день обычно корабль
проходит
до 70 000 оргий, а ночью – 60 000. Между тем оба устья Понта до
Фасиса
(здесь длина Понта наибольшая) 9 дней морского пути и 8 ночей. Это
составляет
1 110 000 оргий, или 11 100 стадий. А от страны синдов, где
ширина
Понта наибольшая, до Фемискиры на реке Фермодонте 3 дня и 2 ночи
плавания,
что составляет 300 000 оргий, или 3300 стадий. Так я измерил этот
Понт,
Боспор и Геллеспонт, и их величина такова, как я указал выше. В этот
Понт
изливается еще озеро величиной немного меньше его самого. Оно
называется
Меотидой и Матерью Понта.
87.
После обозрения Понта Дарий отплыл назад к мосту, строителем которого
был
Мандрокл самосец. Затем, обозрев и Боспор, царь повелел воздвигнуть на
берегу
два столпа из белого мрамора и на одном высечь ассирийскими
письменами63,
а на другом эллинскими имена всех народов, которых он вел с
собой,
а предводительствовал он над всеми подвластными народами.
Численность
пеших и конных воинов составляла (кроме экипажа) 700000
человек.
Кораблей же было 600. Впоследствии же византийцы привезли столпы в
свой
город и употребили их на постройку алтаря Артемиды Орфосии. Только
одна
каменная глыба осталась у храма Диониса в Византии, на ней были
ассирийские
письмена. Место на Боспоре, где Дарий повелел построить мост,
находится,
как я полагаю, между Византием и храмом у входа в Боспор.
88.
Дарий остался весьма доволен сооружением моста и строителя его
Мандрокла
самосца осыпал дарами. На часть этих богатств Мандрокл велел
написать
картины с изображением всего строительства моста через Боспор; на
берегу
сидящим на троне был изображен Дарий и его войско, переходящее по
мосту
через Боспор. Картину эту Мандрокл посвятил в храм Геры на Самосе со
следующей
надписью:
Чрез
многорыбный Боспор перекинув мост, посвятил я
Гере
картину сию в память о мосте, Мандрокл.
Славу
самосцам стяжал, себе же венец лишь почетный,
Царскую
волю свершив, Дарию я угодил.
89.
Такой памятник оставил строитель моста. Дарий же, одарив Мандрокла,
начал
переправу в Европу. Ионянам он повелел плыть в Понт до устья реки
Истра,
а затем по прибытии к Истру построить мост через реку и ожидать его
там (ибо
корабли вели ионяне, эолийцы и геллеспонтийцы). Итак, флот прошел
через
Кианеи и взял курс прямо к Истру. Затем, поднявшись по реке на два
дня
плавания от моря, мореходы приступили к сооружению моста на "шее"
реки,
где
Истр разделяется на гирла. Дарий же переправился по мосту через Боспор
и
затем, пройдя через Фракию, прибыл к истокам реки Теара, где стоял станом
три
дня.
90. По
словам окрестных жителей, Теар – наиболее замечательная река: наряду
с
другими целебными свойствами вода ее исцеляет чесотку у людей и коней. У
этой
реки 38 источников: одни – горячие, другие – холодные, но все вытекают
из
одной и той же скалы. Источники эти находятся на одинаковом расстоянии
двухдневного
пути от города Герея у Перинфа и от Аполлонии на Евксинском
Понте64.
Этот Теар впадает в реку Контадесд, Контадесд – в Агриану, Агриана
– в
Гебр, а Гебр, наконец, – в море у города Эноса.
91.
Дарий прибыл к этой реке и остановился станом на берегу. Обрадовавшись
реке,
царь повелел и там воздвигнуть столп с надписью, гласившей:
"Источники
Теара дают наилучшую и прекраснейшую воду из всех рек. К ним
прибыл
походом на скифов наилучший и самый доблестный из всех людей –
Дарий,
сын Гистаспа, царь персов и всего азиатского материка". Эту надпись
царь повелел
вырезать на столпе.
92.
Отсюда Дарий двинулся дальше и достиг другой реки под названием Артеск,
которая
течет через землю одрисов. По прибытии к этой реке царь сделал
следующее.
Указав своему войску место, он повелел, чтобы каждый воин,
проходя
мимо, положил туда камень. Когда воины выполнили царское повеление,
Дарий
двинулся дальше, оставив на месте огромные груды камней.
93. Не
доходя еще до Истра, Дарий сперва покорил гетов, которые считают
себя
бессмертными. Фракийцы же из Сальмидесса и живущие севернее Аполлонии
и
города Месамбрии, называемые скирмиадами и нипсеями, подчинились Дарию
без
боя65. Однако геты, самые храбрые и честные среди фракийцев, оказали
царю
вооруженное сопротивление, но тотчас же были покорены.
94. Что
касается веры гетов в бессмертие, то она состоит вот в чем. По их
мнению,
они не умирают, но покойник отходит к богу Салмоксису (иные зовут
его
также Гебелейзисом). Каждые пять лет геты посылают к Салмоксису
вестника,
выбранного по жребию, с поручением передать богу все, в чем они
нуждаются
в данное время. Посылают же вестника они так. Выстроившись в ряд,
одни
держат наготове три метательных копья, другие же хватают вестника к
Салмоксису
за руки и за ноги и затем подбрасывают в воздух, так что он
падает
на копья. Если он умирает, пронзенный копьями, то это считается
знаком
божьей милости, если же нет, то обвиняют самого вестника. Его
объявляют
злодеем, а к богу отправляют затем другого человека. Тем не менее
поручения
ему дают еще при жизни. Эти же самые фракийские племена во время
грозы,
когда сверкает молния, пускают стрелы в небо и угрожают богу, так
как
вовсе не признают иного бога, кроме своего.
95.
Впрочем, как я слышал от эллинов, живущих на Геллеспонте и на Понте,
этот Салмоксис
был человеком, рабом на Самосе, а именно рабом Пифагора,
сына
Мнесарха. Потом, став свободным, приобрел великое богатство и с ним
возвратился
на родину. Фракийцы влачили тогда жалкое существование и были
несколько
глуповаты. Салмоксис познакомился с ионийским образом жизни и
обычаями,
более утонченными, чем фракийские, так как ему пришлось общаться
с
величайшим эллинским мудрецом Пифагором. Салмоксис велел устроить
обеденный
покой для мужчин, куда приглашал на угощение знатнейших горожан.
При
этом он доказывал друзьям, что ни сам он, ни они – его гости и даже их
отдаленные
потомки никогда не умрут, но перейдут в такую обитель, где их
ожидает
вечная жизнь и блаженство. Между тем, устраивая упомянутые угощения
с
такими речами, Салмоксис велел соорудить для себя подземный покой. Когда
этот
покой был готов, Салмоксис исчез из среды фракийцев, спустился в
подземелье
и там жил три года. Фракийцы же страстно тосковали по нем и
оплакивали
как умершего. На четвертый год, однако, Салмоксис вновь явился
фракийцам,
и те, таким образом, уверовали в его учение.
96. Вот
что совершил Салмоксис, по словам фракийцев. Что до меня, то я и не
отвергаю
рассказа о нем и о подземелье, но и не слишком-то в это верю. Все
же я
полагаю, что этот Салмоксис жил за много лет до Пифагора. Впрочем, был
ли
вообще Салмоксис человеком или каким-либо местным божеством гетов, не
будем
больше говорить о нем.
97.
Таковы были верования гетов, когда их покорили персы и они должны были
присоединиться
к остальному войску в походе. Между тем Дарий с сухопутным
войском
подошел к Истру. После перехода всех воинов на другой берег он
повелел
ионянам вместе с экипажами кораблей уничтожить мост и следовать за
ним по
суше. Выполняя повеление царя, ионяне уже собирались разрушить мост.
Тут
Кой, сын Эрксандра, стратег митиленцев, осведомившись сперва у царя,
угодно
ли ему выслушать совет человека, желающего его дать, сказал
следующее:
"Царь! Ты ведь собираешься в поход на страну, где нет ни
вспаханного
поля, ни населенного города. Так прикажи оставить этот мост на
месте и
охрану его поручи самим строителям. Если все будет хорошо и мы
найдем
скифов, то у нас есть возможность отступления. Если же мы их не
найдем,
то, по крайней мере, хоть обратный путь нам обеспечен. Меня вовсе
не
страшит, что скифы одолеют нас в бою, но я боюсь только, что мы их не
найдем
и погибнем во время блужданий. Скажут, пожалуй, что я говорю это
ради
себя, именно оттого, что желаю остаться здесь. Напротив, я сам,
конечно,
пойду с тобой и не желал бы оставаться". Дарий весьма милостиво
принял
этот совет и ответил Кою так: "Друг мой, лесбосец, когда я
благополучно
возвращусь на родину, пожалуйста, явись ко мне, чтобы я мог
вознаградить
тебя за добрый совет благодеяниями".
98.
После этих слов Дарий завязал на ремне 60 узлов. Затем он вызвал
ионийских
тиранов на совещание и сказал им следующее: "Ионяне, прежнее мое
приказание
о мосте я отменяю. Возьмите этот ремень и поступайте так: как
только
увидите, что я выступил против скифов, начиная с этого времени
развязывайте
каждый день по одному узлу. Если я за это время не возвращусь,
а дни,
указанные узлами, истекут, то плывите на родину. Пока же, так как я
переменил
свое решение, стерегите мост и всячески старайтесь его сохранить
и
уберечь. Этим вы окажете мне великую услугу". Так сказал Дарий и
поспешил
с
войском дальше.
99.
Фракия дальше Скифии выдается вперед к морю. Скифия же начинается за
Фракией
в том месте, где море образует залив и где Истр впадает в море
(устье
Истра обращено на юго-восток). Я сейчас опишу прибрежную полосу –
собственно
Скифии, начиная от Истра, для определения ее длины. Это –
исконная
Скифия, она начинается от устья Истра, обращена к югу и
простирается
до города, называемого Каркинитидой. Отсюда идет гористая
страна,
лежащая вдоль того же моря. Она выдается в Понт и населена племенем
тавров
вплоть до так называемого Херсонеса Скалистого66. Херсонес этот на
востоке
выступает в море. Подобно Аттике две четверти границ Скифской земли
(на юге
и на востоке) окружены морем. Тавры живут в части Скифии,
соответствующей
Аттической земле, как если бы не афиняне, а другое племя в
Аттике
занимало мыс Суний, выступающий дальше в море, т. е. пространство от
Форика
до селения Анафлиста67. Я сравниваю это, насколько можно сравнить
малое с
великим. Так же обстоит и с Таврией. Тому же, кто не плавал мимо
этого
мыса Аттики, я разъясню на другом примере. Тавры обитают в этой части
Скифии
так, как если бы в Иапигии другое племя, а не иапиги отрезало бы для
себя
землю от гавани Брентесия до Таранта и населяло бы полуостров. Кроме
этих
двух стран, я мог бы назвать еще много других, на которые похожа
Таврия.
|
