|
Геродот. История. Книга вторая. Евтерпа.
1-9 10-19 20-29
30-39 40-49
50-59 60-69 70-79 80-89
90-99
100-109 110-119
120-129 130-139
140-149 150-159
160-169 170-179 180-182
100.
За Мином следовало 330 других царей, имена которых жрецы перечислили
мне по
своей книге. В течение стольких людских поколений среди этих царей
были
эфиопы и одна женщина-египтянка. Все остальные были мужчины и
египтяне108.
Царицу же эту звали, так же как и ту вавилонскую, Нитокрис. По
рассказам
жрецов, она мстила за своего брата, который был до нее царем
Египта,
убитого египтянами. После убиения брата египтяне передали царскую
власть
ей, а она в отмщение за брата коварно погубила много египтян вот
каким
образом. Царица велела построить обширный подземный покой. Затем под
предлогом
его торжественного открытия, а на самом деле с совершенно другой
целью,
она пригласила на торжество главных виновников (кого она знала)
убиения
брата. Пока гости пировали, царица велела выпустить в покой воды
реки
через большой потайной канал. Вот все, что рассказывали жрецы об этой
царице.
Впрочем, как говорят еще, она сама после такого деяния, чтобы
избежать
возмездия, бросилась в какой-то покой, полный пепла.
101. Из
прочих царей ни один, по словам жрецов, не совершил никаких
[замечательных]
деяний и не покрыл себя славой, кроме одного последнего
царя
Мерида. А этот царь оставил в память о себе обращенное на север
преддверие
святилища Гефеста109 и велел выкопать озеро (сколько стадий оно
в
окружности, я расскажу ниже) и на озере он воздвиг пирамиды, о высоте
которых
я скажу при описании озера. Таковы деяния этого царя. Другие же
цари
ничего не совершили.
102.
Поэтому я обойду этих царей молчанием и перейду к их преемнику, имя
которого
было Сесострис. Сесострис, как говорили жрецы, первым отправился
на
военных кораблях из Аравийского залива и покорил народы на Красном
море110.
Он плыл все дальше, пока не достиг моря, непроходимого для судов
из-за
мелководья. Когда он возвратился в Египет, то, по словам жрецов, с
большим
войском двинулся по суше, покоряя все народы на своем пути. Если
это был
храбрый народ, мужественно сражавшийся за свою свободу, тогда царь
ставил
на их земле памятные столпы с надписями111, гласившими об имени
царя,
его родине и о том, что он, Сесострис, силой оружия покорил эти
народы.
Если же удавалось взять какие-нибудь города без труда и
сопротивления,
то он ставил те же столпы с надписями, как и у храбрых
народов,
и, кроме того, еще прибавлял изображение женских половых органов,
желая
показать этим, что они трусы.
103.
Так Сесострис прошел по материку, пока не переправился из Азии в
Европу
и не покорил скифов и фракийцев112. До этих-то народов – не дальше –
дошло,
по-моему, египетское войско, так как в этих странах еще есть такие
столпы,
а дальше – уже нет. Отсюда Сесострис повернул назад к югу, и когда
подошел
к реке Фасису, то оставил там часть своего войска. Я не могу точно
сказать,
сам ли царь Сесострис поселил в этой стране часть своих воинов,
или же
некоторые из них, удрученные долгим блужданием, самовольно
поселились
на реке Фасисе.
104.
Ведь колхи, по-видимому, египтяне: я это понял сам еще прежде, чем
услышал
от других. Заинтересовавшись этим, я стал расспрашивать [об этом
родстве]
как в Колхиде, так и в Египте. Колхи сохранили более ясные
воспоминания
о египтянах, чем египтяне о колхах. Впрочем, египтяне говорили
мне,
что, по их мнению, колхи ведут свое происхождение от воинов
Сесострисова
войска. Сам я пришел к такому же выводу, потому что они
темнокожие,
с курчавыми волосами. Впрочем, это еще ничего не доказывает.
Ведь
есть и другие народы такого же вида. Гораздо более зато основательны
следующие
доводы. Только три народа на земле искони подвергают себя
обрезанию:
колхи, египтяне и эфиопы. Финикияне же и сирийцы, что в
Палестине,
сами признают, что заимствовали этот обычай у египтян. А
сирийцы,
живущие на реках Фермодонте113 и Парфении, и их соседи-макроны
говорят,
что лишь недавно переняли обрезание у египтян. Это ведь
единственные
народы, совершающие обрезание, и все они, очевидно, подражают
этому
обычаю египтян. Что до самих египтян и эфиопов, то я не могу сказать,
кто из
них и у кого заимствовал этот обычай. Ведь он, очевидно, очень
древний.
А то что [финикияне и сирийцы] переняли этот обычай вследствие
торговых
сношений с Египтом, этому есть вот какое важное доказательство.
Все
финикияне, которые общаются с Элладой, уже больше не подражают
египтянам
н не обрезают своих детей.
105.
Назову еще одну черту сходства колхов с египтянами. Только они одни да
египтяне
изготовляют полотно одинаковым способом. Так же и весь образ
жизни,
и язык у них похожи. У эллинов, правда, колхидское полотно
называется
сардонским, а привозимое из Египта – египетским.
106.
Что до столпов, которые воздвигал египетский царь Сесострис в
[покоренных]
землях, то большей части их уже не существует. Но все же мне
самому пришлось
еще видеть в Сирии Палестинской несколько столпов с
упомянутыми
надписями и с женскими половыми органами. И в Ионии также есть
два
высеченных на скале рельефных изображения этого царя114: одно – на пути
из Эфеса
в Фокею, а другое – из Сард в Смирну. В том и другом месте это
рельефное
изображение мужчины-воина в 41/2 локтя высотой; в правой руке он
держит
копье, а в левой лук. Соответственно и остальное вооружение
египетское
и эфиопское. На груди у него от одного плеча до другого вырезана
надпись
священными египетскими письменами, гласящая: "Я завоевал эту землю
моими
плечами". Кто этот воин и откуда, он, правда, здесь не объясняет, но
зато в
другом месте называет себя. Впрочем, иные, видевшие эти рельефы,
считают
их изображениями Мемнона. Но тут они далеки от истины.
107.
Когда этот египетский царь Сесострис на обратном пути, как
рассказывают
жрецы, с множеством пленников из покоренных стран прибыл в
Дафны у
Пелусия, то брат его, которому царь поручил управление Египтом,
пригласил
Сесостриса с сыновьями на пир, а дом снаружи обложил дровами. А,
обложив
дом дровами, он поджег его. Когда Сесострис заметил огонь, то
тотчас
же обратился за советом к супруге (она ведь сопровождала царя в
походе).
А та посоветовала взять двоих из шести сыновей и положить в виде
моста
над огнем, самим же перейти по их телам и спастись. Сесострис так и
сделал,
и двое его сыновей сгорели, остальным же вместе с отцом удалось
спастись115.
108.
Возвратившись в Египет, Сесострис отомстил своему брату и заставил
множество
приведенных с собою пленников работать вот на каких работах. Они
должны
были перетаскивать огромные камни, которые при этом царе были
приготовлены
для [строительства] святилища Гефеста, и рыть все каналы,
существующие
и поныне в Египте. И таким образом они, не помышляя о том,
сделали
эту страну неудобной для езды верхом и на повозках116. Ведь с этого
времени
по всему Египту, хотя он и представляет собой равнину, нельзя
проехать
ни верхом, ни на повозке. Причиной этому множество каналов,
пересекающих
страну в разных направлениях. А перерезал каналами свою страну
этот
царь вот ради чего. Все жители Египта, города которых лежали не на
реке, а
внутри страны, как только река отступала, страдали от недостатка
воды и
вынуждены были пить солоноватую воду, которую вычерпывали из
колодцев.
Поэтому-то Сесострис и перерезал Египет каналами117.
109.
Этот царь, как передавали жрецы, также разделил землю между всеми
жителями
и дал каждому по квадратному участку равной величины. От этого
царь
стал получать доходы, повелев взимать ежегодно поземельную подать.
Если
река отрывала у кого-нибудь часть его участка, то владелец мог прийти
и
объявить царю о случившемся. А царь посылал людей удостовериться в этом и
измерить,
насколько уменьшился участок для того, чтобы владелец уплачивал
подать
соразмерно величине оставшегося надела118. Мне думается, что при
этом-то
и было изобретено землемерное искусство и затем перенесено в
Элладу.
Ведь "полос" и "гномон", так же как и деление дня на 12
частей119,
эллины
заимствовали от вавилонян.
110.
Этот-то египетский царь был единственным царем, который властвовал
также и
над Эфиопией. Он оставил также памятники – две каменные статуи
высотой
в 30 локтей120, изображавшие его самого и его супругу, и четыре
статуи
своих сыновей высотой в 20 локтей каждая. Они стоят перед храмом
Гефеста.
Еще много времени спустя, когда персидский царь Дарий пожелал
поставить
свою статую перед этими древними статуями, жрец Гефеста не
позволил
этого сделать, заявив, что Дарий не совершил столь великих
подвигов,
как Сесострис Египетский. Сесострис, по его словам, ведь не
только
покорил все те народы, что и Дарий, да к тому же еще скифов, которых
Дарий
не мог одолеть. Поэтому-то и не подобает ему стоять перед статуями
Сесостриса,
которого он не смог превзойти своими подвигами. И Дарий, как
говорят,
должен был согласиться с этим.
111. После
кончины Сесостриса, рассказывали жрецы, царский престол
унаследовал
его сын Ферон. Этот царь не вел никакой войны и имел несчастье
ослепнуть,
и вот по какому случаю. В то время вода в реке поднялась очень
высоко,
локтей до 80, так что затопила поля. Затем поднялась буря и река
разбушевалась.
Царь же в своем преступном нечестии, говорят, схватил копье
и
метнул в реку, в самую пучину водоворота. Тотчас же его поразил глазной
недуг,
и царь ослеп. Десять лет был он лишен зрения, а на одиннадцатый год
пришло
к нему из города Буто прорицание оракула, что срок кары истек и царь
прозреет,
промыв глаза мочой женщины, которая имела сношение только со
своим
мужем и не знала других мужчин. Сначала царь попробовал мочу своей
собственной
жены, но не прозрел, а затем подряд стал пробовать мочу всех
других
женщин. Когда наконец царь [исцелился] и стал вновь зрячим, то
собрал
всех женщин, которых подвергал испытанию, кроме той, чьей мочой,
омывшись,
прозрел, в один город, теперь называемый Эрифраболос. Собрав их в
этот
город, царь сжег всех женщин вместе с самим городом. А ту женщину, от
мочи
которой он стал вновь зрячим, царь взял себе в жены. Исцелившись же от
своего
глазного недуга, он принес во все почитаемые храмы посвятительные
дары,
среди которых особенно достойны упоминания два каменных обелиска, оба
из
цельного камня, вышиной в 100 локтей и в 8 шириной.
112.
Наследником этого царя, как рассказывали жрецы, был царь из Мемфиса,
которого
эллины называли Протей. Еще и поныне существует в Мемфисе его
очень
красивый, прекрасно построенный священный участок [и храм] к югу от
святилища
Гефеста. Вокруг этого священного участка живут финикияне из Тира.
А
называется все это место Тирским Станом121. Есть в этом священном участке
Протея
храм, называемый храмом "чужеземной Афродиты". Как я предполагаю,
это –
храм Елены, дочери Тиндарея. Во-первых, потому, что по сказанию,
которое
мне сообщили, Елена жила у Протея, а во-вторых, оттого, что этот
храм
называется храмом "чужеземной Афродиты". Ведь ни один другой храм в
Египте
не носит такого названия.
113. В
ответ на мои расспросы о Елене жрецы рассказали вот что. После того
как
Александр похитил Елену из Спарты, он поплыл с нею на свою родину. И
вот, когда
он был уже в Эгейском море, противные ветры отнесли его в
Египетское
море. Отсюда же, так как ветры не унимались, он прибыл к
египетским
берегам, а именно в устье Нила, которое ныне называется
Канобским,
в Тарихеи. На берегу стоял (да и поныне еще стоит) храм Геракла
–
убежище для всех рабов, которые бежали от своих господ. Если раб, чей бы
то ни
было, убежит сюда и посвятит себя богу наложением священных
знаков122,
то становится неприкосновенным. Обычай этот существует издревле
до
нашего времени. Так вот, несколько слуг Александра, услышав об обычае в
этом
храме, бежали туда. Сидя там как молящие бога о защите, они стали
обвинять
Александра. Чтобы его погубить, они рассказали всю историю о
похищении
Елены и об обиде, нанесенной Менелаю. Обвиняли же они его в этом
перед
жрецами и перед стражем этого нильского устья по имени Фонис.
114.
Услышав это, Фонис поспешно отправил в Мемфис к Протею вот какую
весть:
"Прибыл чужеземец, родом тевкр, совершивший нечестивое деяние в
Элладе.
Он соблазнил жену своего гостеприимца и вместе с нею и богатыми
сокровищами
находится здесь, потому что буря занесла его к нашей земле.
Отпустить
ли его безнаказанно или же отнять все добро, привезенное им?". На
это
Протей послал вот какой ответ: "Этого человека, совершившего нечестивое
деяние
против своего гостеприимца, схватите и приведите ко мне: я послушаю,
что-то
он скажет".
115.
Услышав это, Фонис велел схватить Александра и задержать его корабли.
А его
самого вместе с Еленой и сокровищами, а также и умоляющих о защите
[слуг
Александра] отправил вверх [по реке] в Мемфис. Когда все они
предстали
перед царем, Протей спросил Александра, кто он и откуда плывет. А
тот
перечислил ему своих предков и назвал имя родной страны, а также
рассказал,
откуда теперь плывет. Тогда Протей спросил, откуда он взял
Елену.
Так как Александр старался уклониться от ответа и, очевидно, говорил
неправду,
то [слуги], умоляющие о защите, стали его уличать и рассказали
подробно
о его постыдном деянии. Наконец Протей вынес приговор в таких
словах:
"Если бы я раз и навсегда не установил не казнить никого из
чужеземцев,
занесенных бурей в мою страну, то я отомстил бы тебе за эллина,
негодный
человек! Ты был его гостем и оскорбил его самым нечестивым
поступком:
ты прокрался к жене твоего гостеприимца – и этого тебе было еще
мало!
Ты соблазнил ее бежать с тобой и похитил. И даже этим ты не
удовольствовался:
ты еще и ограбил дом своего гостеприимца. Но, так как я
ни в
коем случае не желаю казнить чужеземца, ты можешь уехать. Женщину же и
сокровища
я все же не позволю тебе увезти, но сохраню их для твоего
эллинского
гостеприимца, если он сам пожелает приехать ко мне и увезти их.
Тебе же
и твоим спутникам я повелеваю в течение трех дней покинуть мою
страну
и уехать куда угодно. В противном случае я поступлю с вами, как с
врагами".
116.
Так-то Елена, говорили мне жрецы, прибыла к Протею. По-видимому, и
Гомеру
эта история была хорошо известна. Но так как она не так хорошо
подходила
к его эпосу, как то другое, принятое им сказание о Елене, то
Гомер
нарочно отбросил эту историю. Но все же Гомер ясно дал понять, что
это
сказание ему известно. Это очевидно из того, как поэт рассказывает в
"Илиаде"
о скитаниях Александра (и нигде не противоречит этому сказанию), а
именно,
как Александр вместе с Еленой, отнесенный ветрами, сбился с пути и
как он,
блуждая по разным местам, прибыл также в Финикийский Сидон. Об этом
Гомер
упоминает в песни о подвигах Диомеда. Стихи же эти гласят так:
Там у нее
сохранилися пышноузорные ризы,
Жен
сидонских работы, которых Парис боговидный
Сам
из Сидона привез, преплывая пространное море.
Сим
он путем увозил знаменитую родом Елену123.
Упоминает
Гомер об этом и в "Одиссее" в таких стихах:
Диева
светлая дочь обладала тем соком чудесным;
Щедро
в Египте ее Полидамна, супруга Фоона,
Им
наделила; земля там богатообильная много
Злаков
рождает и добрых, целебных, и злых, ядовитых124.
А вот
что в другом месте говорит Телемаху Менелай:
Все еще
боги в отечество милое мне из Египта
Путь
заграждали: обещанной я не свершил гекатомбы125.
Из этих
слов явствует, что Гомер знал о скитаниях Александра в Египте. Ведь
Сирия
граничила с Египтом, а финикияне, которым принадлежит Сидон, живут в
Сирии.
117. Из
этих стихов совершенно ясно, что эпос "Киприи"126 не принадлежит
Гомеру,
а какому-то другому поэту. Ведь в "Киприях" рассказывается о том,
как
Александр на третий день прибыл с Еленой из Спарты в Илион:
С ветра
попутным дыханьем по глади спокойного моря,
тогда
как в "Илиаде" Гомер говорит о его скитаниях с Еленой. Впрочем,
довольно
о Гомере и "Киприях".
118.
Когда я спросил жрецов, верно ли сказание эллинов об осаде Илиона, они
ответили,
что знают об этом из расспросов самого Менелая вот что. После
похищения
Елены в землю тевкров на помощь Менелаю прибыло большое эллинское
войско.
Эллины высадились на берег и разбили стан, а затем отправили в
Илион
послов, среди которых был и сам Менелай. Когда послы прибыли в город,
то
потребовали возвращения Елены и сокровищ, тайно похищенных Александром,
и,
сверх того, удовлетворения за нанесенные обиды. Однако тевкры и тогда, и
впоследствии
клятвенно и без клятв утверждали, что нет у них ни Елены, ни
требуемых
сокровищ, но что все это – в Египте. Поэтому было бы
несправедливо
им понести наказание за то, чем владеет Протей, египетский
царь.
Эллины же, думая, что над ними издеваются, принялись осаждать город
и,
наконец, взяли его. А когда взяли город и Елены там действительно не
оказалось,
и им повторили опять то же самое [о ее местопребывании], что и
раньше,
то эллины, в конце концов, убедились, что тевкры с самого начала
говорили
правду. Тогда они отправили Менелая в Египет к Протею.
119. По
прибытии в Египет Менелай поднялся вверх по реке в Мемфис. Он
рассказал
правду о своих делах и был весьма радушно принят [царем]. Затем
он
получил назад не только Елену здравой и невредимой, но и все свои
сокровища.
При этом Менелай, несмотря на то что египтяне сделали ему много
добра,
отплатил им за это бесчестным поступком. Противные ветры задерживали
его
отплытие, и так как это промедление тянулось долго, то Менелай задумал
нечестивое
дело. Он схватил двух египетских мальчиков и принес в жертву,
чтобы
умилостивить [ветры]. Когда это злодеяние обнаружилось, то
возмущенные
египтяне погнались за ним и он бежал с кораблями в Ливию. Куда
он
затем направился дальше, египтяне не могли мне сказать. Однако они
утверждали,
что знают об этом частично, правда, по слухам, а частью могут
ручаться
за достоверность, так как события происходили в их стране.
120.
Это мне рассказывали египетские жрецы, и я сам считаю их сказание о
Елене правдивым,
так как я представляю себе дело так. Если бы Елена была в
Илионе,
то ее выдали бы эллинам с согласия ли или даже против воли
Александра.
Конечно, ведь ни Приам, ни остальные его родственники не были
столь
безумны, чтобы подвергать опасности свою жизнь, своих детей и родной
город
для того лишь, чтобы Александр мог сожительствовать с Еленой. Если бы
они
даже и решились на это в первое время войны, то после гибели множества
троянцев
в битвах с эллинами, когда, если верить эпическим поэтам, в каждой
битве
погибало по одному или по несколько сыновей самого Приама – после
подобных
происшествий, я уверен, что, живи даже сам Приам с Еленой, то и он
выдал
бы ее ахейцам, чтобы только избежать столь тяжких бедствий. Притом
царская
власть переходила не к Александру (так что он не мог править за
старого
Приама). Но после кончины Приама на престол должен был вступать
Гектор,
который был и старшим, и более мужественным. Без сомнения, он не
стал бы
потворствовать своему преступному брату, тем более что тот навлек
такие
страшные бедствия и на него самого, и на всех остальных троянцев. Но
ведь
троянцы не могли выдать Елену, потому что ее не было там, и эллины не
верили
им, хотя троянцы и говорили правду. Все это, по-моему, было заранее
уготовано
божеством, чтобы их полная гибель показала людям, что за великими
преступлениями
следуют и великие кары богов127. Вот что я сам думаю об этом.
121.
После Протея, рассказывали жрецы, царская власть перешла к Рампсиниту.
Он
оставил памятник – преддверие, стоящее к западу от храма Гефеста. Перед
этим
преддверием он велел поставить две статуи высотой в 25 локтей128. Одну
из них,
стоящую на северной стороне, египтяне называют "лето", а другую –
на
южной – "зима". Первой статуе они поклоняются, а с той, которую
называют
"зимой",
поступают как раз наоборот. Этот царь, по рассказам жрецов, был
очень
богат, и никто из позднейших царей не мог превзойти его богатством
или
хоть как-то сравняться с ним. Желая сохранить свои сокровища в
безопасном
месте, царь повелел построить каменное здание так, чтобы одна
стена
его примыкала к внешней стене царского дворца. Строитель же коварно
обманул
царя и придумал вот что: он сложил камни так, что один из них можно
было с
легкостью вынуть двум и даже одному человеку. И вот, когда здание
было
готово, царь велел сложить туда свои сокровища. Спустя некоторое время
строитель
в предчувствии кончины призвал сыновей (а у него их было двое) и
поведал
им, какую хитрость применил при строительстве царской сокровищницы
ради
того, чтобы обогатить их. При этом он все точно объяснил сыновьям, как
вынуть
камень, и указал, на каком расстоянии в ширину и высоту [от края
стены]
лежит он. Если они не забудут этого, добавил строитель, то станут
"казначеями"
царских сокровищ. После этого строитель скончался, а сыновья
тотчас
же принялись за дело. Ночью они подкрались ко дворцу, нашли этот
камень
в здании [сокровищницы], легко вынули его и унесли с собой много
денег.
Когда же царю случилось как-то войти в сокровищницу, он удивился,
что в
сосудах не хватает золота, но не мог, тем не менее, никого обвинить,
так как
печати были целы и сокровищница заперта. Царь дважды и трижды
открывал
сокровищницу, и раз от разу там оказывалось все меньше золота
(ведь
воры продолжали похищать его). Тогда он сделал вот что: приказал
наделать
капканов и поставить их около сосудов, полных золота. А когда воры
пришли
в обычное время, как и раньше, то один из них проник в сокровищницу
и
только лишь приблизился к сосуду, как тотчас же попался в капкан. Поняв,
в какой
он беде, вор тотчас же кликнул брата, рассказал, что случилось, и
приказал
как можно скорее спуститься и отрубить ему голову, чтобы и другой
брат не
погиб, когда его самого увидят и опознают, кто он. А тот решил, что
брат
прав, и поступил по его совету. Он вставил затем камень [на прежнее
место]
и ушел домой с головой брата. На другое утро царь вошел в
сокровищницу
и был поражен, увидев тело вора в западне без головы, а
сокровищницу
нетронутой, без всякой лазейки для входа и выхода. В
недоумении
царь сделал вот что: он повелел повесить тело вора на городской
стене129,
затем поставил около тела стражу с приказанием, если увидят,
схватить
и немедленно привести к нему всякого, кто вздумает оплакивать или
сетовать
о покойнике. Когда тело вора было повешено, то мать его пришла в
негодование.
Она обратилась к оставшемуся сыну и велела ему каким бы то ни
было
способом отвязать и привезти домой тело брата. Если же сын не
послушается,
то мать грозила прийти к царю и донести, у кого находятся
царские
сокровища. Мать принялась жестоко бранить уцелевшего сына, а тот не
мог ее
успокоить и тогда придумал вот какую хитрость. Он запряг своих
ослов,
навьючил на них полные мехи вина и затем погнал. Поравнявшись со
стражами,
которые стерегли тело, он потянул к себе два или три завязанных в
узел
кончика меха. Вино потекло, и он стал с громкими криками бить себя по
голове,
как будто не зная, к какому ослу сначала броситься. А стражи,
увидев,
что вино льется [рекой], сбежались на улицу с сосудами черпать
льющуюся
[из меха] жидкость, считая, что им повезло. Вор же, притворно
рассерженный,
принялся осыпать их всех по очереди бранью. Стражи старались
утешить
его, и через некоторое время он сделал вид, будто понемногу
смягчается
и гнев его проходит. Наконец он согнал ослов с улицы и снова
стал
навьючивать [мехи]. Затем у них начались разговоры, и, когда один из
стражей
рассмешил его какой-то шуткой, он дал им еще мех. А стражи тут же
на
месте расположились пить, причем приглашали и его остаться, чтобы вместе
выпить.
Он позволил себя уговорить и остался с ними. Во время попойки
стражи
чрезвычайно любезно пили за его здоровье, и он тогда подарил им еще
мех с
вином. От славной выпивки все стражи скоро захмелели. Сон одолел их,
и они
завалились спать тут же на месте. Была уже глубокая ночь. Тогда вор
снял
тело брата со стены и затем остриг в насмешку всем стражам правую щеку
наголо130.
Потом навьючил тело брата на ослов и погнал домой. Так он
выполнил
приказание своей матери. Когда же царю сообщили, что вор похитил
тело,
он распалился гневом и захотел во что бы то ни стало узнать, кто этот
хитрец,
придумавший такие ловкие плутни. А сделал царь для этого вот что.
(Я-то,
впрочем, этому не верю). Он поместил будто бы свою дочь в публичный
дом,
приказав ей принимать всех без разбора. Но прежде чем отдаться, она
должна
была заставить каждого [мужчину] рассказать ей свой самый хитрый и
самый
нечестный поступок в жизни. А кто расскажет историю с вором, того она
должна
схватить и не отпускать. Дочь так и сделала, как приказал отец. Вор
же
понял, чего ради царь отдал такое приказание. Он решил превзойти царя
хитростью
и сделал вот что. Отрубив руку по плечо у свежего мертвеца и,
скрыв
ее под плащом, вор пошел к царской дочери. Когда он явился к ней,
царевна
задала ему тот же вопрос, как и другим, и он рассказал, что
совершил
самый нечестивый поступок, отрубив голову брата, попавшего в
западню
в царской сокровищнице, а самый ловкий поступок, когда напоил
допьяна
стражей и унес висевшее на стене тело брата. Царевна же, услышав
эту
историю, хотела схватить его. А вор в темноте протянул ей руку
мертвеца.
Та схватила ее, думая, что держит его собственную руку. Вор же
оставил
отрубленную руку в руке царевны и выбежал через дверь. Когда царю
сообщили
об этой [новой] проделке, царь поразился ловкости и дерзкой отваге
этого
человека. Тогда, наконец, царь послал вестников по всем городам и
велел
объявить, что обещает вору полную безнаказанность и даже великую
награду,
если тот явится перед его очи. А вор поверил и явился к царю.
Рампсинит
же пришел в восхищение [от него] и отдал за него замуж свою дочь,
как за
умнейшего человека на свете. Ведь, как он полагал, египтяне умнее
прочих
народов, а этот вор оказался даже умнее египтян.
122.
После этого, как рассказывали жрецы, царь этот живым совершил
нисхождение
в подземный мир, который у эллинов называется Аидом131. Там, по
рассказам,
он играл в кости с Деметрой132, причем то выигрывал, то
проигрывал
у нее. Затем он снова вернулся на землю с подарком от богини –
золотым
полотенцем. В память сошествия Рампсинита в подземный мир после его
возвращения
египтяне, по словам жрецов, установили праздник, который, как я
знаю,
справляется еще и поныне (впрочем, я не могу сказать, по этой ли
причине
или по другой)133. На этом празднике жрецы ткут [особое] одеяние.
Одному
из жрецов завязывают глаза повязкой, затем накидывают на него это
одеяние
и выводят на дорогу к святилищу Деметры. Сами они возвращаются
назад,
жреца же этого с завязанными глазами, как говорят, два волка134
проводят
в святилище Деметры в 20 стадиях от этого города и затем снова
отводят
из святилища на прежнее место.
123.
Кто может верить этому сказанию египтян, это его дело. Мне же в
продолжение
всего моего повествования приходится ограничиваться лишь
передачей
того, что я слышал. Владыками подземного мира египтяне считают
Деметру
и Диониса135. Египтяне также первыми стали учить о бессмертии
человеческой
души. Когда умирает тело, душа переходит в другое существо,
как раз
рождающееся в тот момент. Пройдя через [тела] всех земных и морских
животных
и птиц, она снова вселяется в тело новорожденного ребенка. Это
круговращение
продолжается три тысячи лет. Учение это заимствовали
некоторые
эллины, как в древнее время, так и недавно. Я знаю их имена, но
не
называю.
124. Так
вот, до времени царя Рампсинита, рассказывали далее жрецы, при
хороших
законах, Египет достиг великого процветания. Однако его преемник
Хеопс136
вверг страну в пучину бедствий. Прежде всего, он повелел закрыть
все
святилища и запретил совершать жертвоприношения137. Затем заставил всех
египтян
работать на него. Так, одни были обязаны перетаскивать к Нилу
огромные
глыбы камней из каменоломен в Аравийских горах (через реку камни
перевозили
на кораблях), а другим было приказано тащить их дальше до так
называемых
Ливийских гор. Сто тысяч людей выполняло эту работу непрерывно,
сменяясь
каждые три месяца. Десять лет пришлось измученному народу строить
дорогу,
по которой тащили эти каменные глыбы, – работа, по-моему, едва ли
не столь
же огромная, как и постройка самой пирамиды. Ведь дорога была 5
стадий
длины, а шириной в 10 оргий, в самом высоком месте 8 оргий высоты,
построена
из тесаных камней с высеченными на них фигурами. Десять лет
продолжалось
строительство этой дороги и подземных покоев на холме, где
стоят
пирамиды. В этих покоях Хеопс устроил свою усыпальницу на острове,
проведя
на гору нильский канал138. Сооружение же самой пирамиды
продолжалось
20 лет. Она четырехсторонняя, каждая сторона ее шириной в 8
плефров
и такой же высоты, и сложена из тесаных, тщательно прилаженных друг
к другу
камней. Каждый камень длиной, по крайней мере, в 30 футов.
125.
Построена же эта пирамида вот как. Сначала она идет в виде лестницы
уступами,
которые иные называют площадками, или ступенями. После того как
заложили
первые камни [основания], остальные [для заполнения площадок]
поднимали
при помощи помостов, сколоченных из коротких балок. Так поднимали
с земли
камни на первую ступень лестницы. Там клали камень на другой
помост;
с первой ступени втаскивали на второй помост, при помощи которого
поднимали
на вторую ступень. Сколько было рядов ступеней, столько было и
подъемных
приспособлений. Быть может, однако, было только одно подъемное
приспособление,
которое после подъема камня без труда переносилось на
следующую
ступень. Мне ведь сообщали об обоих способах – почему я и привожу
их.
Таким образом, сначала была окончена верхняя часть пирамиды, затем
соорудили
среднюю и напоследок самые нижние ступени на земле. На пирамиде
египетскими
письменами было обозначено, сколько редьки, лука, чеснока съели
рабочие.
И, как я очень хорошо помню, переводчик, который читал мне
надпись,
объяснил, что на все это было израсходовано 1600 талантов
серебра139.
Если это верно, то сколько же денег пошло на железные орудия,
на хлеб
и одежду для рабочих, так как строительство всех этих сооружений
продолжалось
20 лет и, кроме того, немало времени понадобилось на ломку и
перевозку
камней и сооружение подземных покоев [для усыпальницы].
126. А
Хеопс, в конце концов, дошел до какого нечестия, по рассказам
жрецов,
что, нуждаясь в деньгах, отправил собственную дочь в публичный дом
и
приказал ей добыть некоторое количество денег – сколько именно, жрецы,
впрочем,
не говорили. Дочь же выполнила отцовское повеление, но задумала и
себе
самой оставить памятник: у каждого своего посетителя она просила
подарить
ей, по крайней мере, один камень для сооружения гробницы. Из
этих-то
камней, по словам жрецов, и построена средняя из трех пирамид, что
стоит
перед великой пирамидой (каждая сторона этой пирамиды в полтора
плефра).
127.
Царствовал же этот Хеопс, по словам египтян, 50 лет140, а после его
кончины
престол наследовал его брат Хефрен. Он поступал во всем подобно
брату и
также построил пирамиду, которая, впрочем, не достигает величины
Хеопсовой.
Я сам ведь ее измерил. Под ней нет подземных покоев и не
проведен
из Нила канал, как в той другой пирамиде, где вода по
искусственному
руслу образует остров, на котором, как говорят, погребен
Хеопс.
Самый нижний ряд ступеней он велел вывести из многоцветного
эфиопского
камня и построил пирамиду на 40 футов ниже первой, при таких же,
впрочем,
размерах. Обе пирамиды стоят на том же самом холме высотой около
100
футов. Царствовал же Хефрен, по словам жрецов, 56 лет.
128.
Эти 106 лет считаются временем величайших бедствий для Египта, когда
святилища
были заперты. Египтяне так ненавидят этих царей, что только с
неохотой
называют их имена. Даже и пирамиды эти называют пирамидами пастуха
Филитиса,
который в те времена пас свои стада в этих местах.
129.
Затем царем Египта, по словам жрецов, стал Микерин, сын Хеопса. Ему не
по душе
были отцовские деяния. Он открыл храмы и освободил измученный
тяготами
народ, отпустив его трудиться [на своих полях] и приносить жертвы.
Он был
самым праведным судьей из всех царей, за что его особенно восхваляют
египтяне
среди всех когда-либо правивших над ними царей. Ведь он был не
только
судьей праведным, но даже давал деньги из своего добра недовольным
его
приговорами, чтобы удовлетворить их просьбы. Этого-то Микерина, столь
кроткого
к своим подвластным и так заботившегося о них, поразили тяжкие
удары
судьбы. Первым несчастьем была кончина дочери, единственного ребенка
в его
доме. Глубоко скорбя об этой беде, царь пожелал предать ее погребению
с еще
большей пышностью, чем это было в обычае. Он приказал изготовить из
дерева
пустотелую [статую] коровы141, позолотить и затем положить в нее
покойную
дочь.
130.
Корова эта, однако, не была погребена в земле, но еще до сего дня ее
можно
видеть в Городе Саисе, где она стоит в царском дворце в пышно
украшенном
покое. Каждый день около нее воскуряют там всевозможные
благовония,
а целую ночь возжигают светильник. Близ этой коровы в другом
покое
стоят статуи наложниц Микерина, как мне, по крайней мере,
рассказывали
саисские жрецы. Это – нагие колоссальные статуи женщин142 из
дерева
числом 20. Но кто они – об этом я могу лишь повторить то, что мне
сообщили.
131. Другие
же сообщают об этой корове и о колоссальных женских статуях вот
какое
сказание. Микерин будто бы воспылал страстью к своей родной дочери и
против
ее воли силой овладел ею. После этого девушка, говорят, с горя и
стыда
сунулась в петлю. Отец же предал ее погребению в этой корове, а мать
девушки
велела отрубить руки служанкам, которые выдали дочь отцу. Еще и
поныне
их безрукие статуи показывают, что они претерпели при жизни. Все
это, впрочем,
как мне думается, пустая болтовня, особенно же – история с
руками
статуй. Ведь я сам видел, что руки у статуй отвалились от времени и
еще при
мне лежали тут же у ног.
132. А
корова почти целиком покрыта пурпурной одеждой, кроме шеи и головы,
которые
позолочены толстым слоем золота. Между рогами находится изображение
солнечного
диска также из золота. Корова не стоит прямо, но лежит на
камнях,
а величиной она с большую живую корову. Каждый год ее выносят из
покоя,
именно в тот день, когда египтяне бьют себя в грудь в честь бога,
которого
я не хочу называть из благоговейного страха143. Рассказывают, что
дочь
перед смертью попросила отца позволить ей один раз в год видеть солнце.
133.
После кончины дочери этого царя постигло второе несчастье, вот какое.
Прорицание
оракула из города Буто возвестило, что ему осталось жить только
шесть
лет, а на седьмом году он умрет144. Царь был весьма опечален и послал
к
оракулу в Буто упрекнуть богиню: в ответ на прорицание царь жаловался на
то, что
его отец и дядя, которые заперли храмы, забыли богов и угнетали
народ,
прожили долго, а он, человек благочестивый, все-таки должен скоро
умереть.
А от оракула ему пришло другое прорицание, гласившее, что как раз
из-за
этого-то богиня и сокращает дни его жизни. Ведь он не совершил того,
что
должен был совершить: Египту суждено было претерпевать бедствия 150
лет.
Два царя, его предшественники, поняли это, а он – нет. Услышав такой
ответ,
Микерин понял, что рок неотвратим и приказал изготовить множество
светильников.
По ночам царь велел зажигать их, стал пить вино и непрестанно
веселиться
днем и ночью. Он блуждал по лугам и рощам и всюду, где только
находил
подходящие места для удовольствия. Так поступал он, превращая ночи
в дни,
чтобы уличить оракул во лжи и сделать из шести лет двенадцать.
134. И
этот царь также оставил пирамиду, хотя и значительно меньше
отцовской:
каждая ее сторона на 20 футов короче 3 плефров. Она также
четырехугольная
и наполовину построена из эфиопского камня145. Некоторые
эллины
думают, что это пирамида гетеры Родопис, но это неверно. Они
утверждают
так, очевидно не зная, кто была Родопис. Иначе ведь они не могли
бы
приписать ей постройку такой пирамиды, для чего, вообще говоря,
потребовались
бы тысячи и тысячи талантов. Кроме того, Родопис жила во
времена
царя Амасиса, а не при Микерине, т. е. много поколений позднее
строителей
этих пирамид. Родопис происходила из Фракии и была рабыней
одного
самосца, Иадмона, сына Гефестополя. Вместе с ней рабом был и
баснописец
Эзоп. Ведь и он принадлежал Иадмону, что особенно ясно вот из
чего:
когда дельфийцы по повелению божества вызывали через глашатая, кто
желает
получить выкуп за убиение Эзопа146, то никто не явился, кроме внука
Иадмона,
которого также звали Иадмоном. Он и получил выкуп. Стало быть,
Эзоп
принадлежал тому Иадмону.
135. А
Родопис прибыла в Египет; ее привез туда самосец Ксанф. Прибыв же
туда
для занятия своим "ремеслом", она была выкуплена за большие деньги
митиленцем
Хараксом, сыном Скамандронима, братом поэтессы Сапфо. Так-то
Родопис
получила свободу и осталась в Египте. Она была весьма прелестна
собой и
потому приобрела огромное состояние – для такой, как Родопис, – но
далеко
не достаточное, чтобы на него построить такую пирамиду. Десятую
часть ее
добра каждый желающий может видеть еще и сегодня (поэтому можно
думать,
что оно было не слишком уж велико). Ведь Родопис пожелала оставить
о себе
память в Элладе и придумала послать в Дельфы такой посвятительный
дар,
какого еще никто не придумал посвятить ни в одном храме. На десятую
долю
своих денег она заказала (насколько хватило этой десятой части)
множество
железных вертелов147, столь больших, чтобы жарить целых быков, и
отослала
их в Дельфы. Еще и поныне эти вертелы лежат в куче за алтарем,
воздвигнутым
хиосцами, как раз против храма148. Гетеры же в Навкратисе
вообще
отличались особенной прелестью. Эта, о которой здесь идет речь, так
прославилась,
что каждый эллин знает имя Родопис. После Родопис была еще
некая Архидика,
которую также воспевали по всей Элладе, хотя о ней было
меньше
толков, чем о Родопис. А когда Харакс, выкупив Родопис, возвратился
в
Митилену, то Сапфо зло осмеяла его в одной своей песне. Впрочем, о
Родопис
довольно.
136.
После Микерина, как рассказывали жрецы, египетским царем стал
Асихис149.
Он построил расположенное по направлению к восходу солнца
преддверие
святилища Гефеста, далеко превосходящее красотой и обширностью
все
другие. И все другие преддверия украшены также рельефами и тысячью
других
архитектурных орнаментов, но Асихисовы все же гораздо роскошнее.
Когда в
правление этого царя, как передавали жрецы, деньги почти совершенно
исчезли
из обращения, в Египте был издан закон, [по которому] разрешалось
брать
деньги в долг под залог мумии собственного отца. А к этому закону был
прибавлен
еще вот какой. Заимодавец вступал во владение всей семейной
усыпальницей
должника, и в случае неуплаты долга должника ожидала вот какая
кара: и
сам он после кончины лишался погребения в семейном или в каком-либо
другом
склепе, равно как и его потомки. Чтобы превзойти прежних египетских
царей,
Асихис воздвиг в память о себе пирамиду из глиняных кирпичей с
надписью,
вырезанной на камне и гласящей: "Не ставь меня ниже каменных
пирамид.
Как Зевс над прочими богами, стою я над ними. Шест погружали в
озеро и
из грязи, которая приставала к шесту, изготовляли кирпичи. И таким
образом
меня воздвигли". Вот что совершил этот царь.
137.
После него, рассказывали жрецы, царствовал слепец из города Анисиса по
имени
также Анисис150. В его правление эфиопы с сильным войском вторглись в
Египет
под предводительством своего царя Сабака. Слепец Анисис бежал в
прибрежные
низменности, а эфиоп стал царем Египта и царствовал 50 лет. За
это время
он совершил вот что. Если египтянин совершал какое-нибудь
преступление,
то царь его не казнил. Он осуждал каждого преступника
соответственно
тяжести его вины на земляные работы в том городе, откуда тот
происходил.
Таким-то образом города выросли еще выше [над своим
основанием].
Ведь сначала насыпи были сооружены рабочими, которые прокопали
каналы
при царе Сесострисе, а теперь при эфиопском царе их подняли еще
выше.
Хотя и другие египетские города расположены высоко, однако, по-моему,
самые
значительные насыпи находятся у города Бубастиса. В этом городе стоит
знаменитый
храм [богини] Бубастис. Есть, правда, и другие еще более
обширные
и великолепные святилища, но ни одно из них так не радует взор,
как
этот храм. Бубастис же по-эллински – Артемида.
138.
Святилище же Бубастис вот какое. Оно целиком, за исключением входа,
лежит
на острове. Ведь из Нила ведут два канала, до входа в святилище
идущие
отдельно. Они обтекают храм с обеих сторон. Каждый канал шириной в
100 футов
и осенен деревьями. Преддверие же высотой в 10 оргий и украшено
замечательными
статуями в 6 локтей вышины. А святилище расположено посреди
города,
и вид на него открывается из всех частей города. Так как город этот
поднят
насыпью, а святилище осталось на своем прежнем месте, то поэтому оно
и
доступно обозрению [из города] со всех сторон. Оно ограждено стеной,
украшенной
рельефами, а внутри его – роща с могучими деревьями, которыми
обсажено
высокое храмовое здание со статуей богини. Длиной и шириной
священный
участок с каждой стороны в одну стадию. От входа ведет дорога,
мощенная
камнем, около 3 стадий длиной, через городскую рыночную площадь на
восток.
Ширина ее 4 плефра. По обеим сторонам дороги стоят высокие до небес
деревья.
А ведет она к святилищу Гермеса. Таков этот храм.
139.
Избавился же Египет от владычества эфиопского царя, по рассказам
жрецов,
вот каким образом. Бежал эфиопский царь из страны вследствие
сновидения.
А привиделось ему, что предстал пред ним некий человек и дал
совет
собрать всех египетских жрецов и разрубить каждого пополам. Увидев
этот
сон, царь сказал, что боги, видимо, побуждают его таким советом
осквернить
святыни и навлечь на себя мщение богов и людей. Но он не
последует
совету, а, напротив, покинет страну, так как время его
владычества
[над Египтом], предреченное оракулом, уже истекло. Ведь еще в
Эфиопии
оракул, который вопрошают эфиопы, предрек ему пятидесятилетнее
царствование
в Египте. Так вот, по истечении этого срока Сабак (к тому же
встревоженный
сновидением) добровольно удалился из Египта.
|
