«Святые реликвии» - миф и действительность
С.А. Арутюнов, Н.Л. Жуковская
Глава
4: Останки ушедших в нирвану
Своеобразными
реликвиями в Тибете, а в прошлом и в Монголии — странах, где население
исповедует ламаизм, являются миниатюрные модели ступ и медали-иконки, которые
штампуют из глины, смешанной с пеплом от кремации выдающихся деятелей
ламаистской церкви. Помимо кремации в ламаизме существуют и другие формы
захоронения: выбрасывание трупа (иногда с предварительным расчленением) в
реку или в пустынной местности, где его могут съесть рыбы, дикие звери,
птицы, и закапывание в землю. Обычай этот, несомненно, гораздо древнее самого
буддизма, но в буддизме он истолковывается как акт милосердия: кормление
своим телом живых существ после собственной смерти уподобляется поступку
Будды в одном из его предшествующих перерождений, когда он, согласно
легендам, отдал свое тело на съедение голодной тигрице.
Отдельные
части тела благочестивых людей, умерших естественной (но ни в коем случае не
насильственной) смертью, могут быть использованы и по-иному: из черепов
делают чаши для тайных ритуалов, из них выпиливают зерна для четок, а из
бедренных костей (особенно ценятся кости невинных девушек) делают музыкальные
инструменты, используемые в храмовых службах (например, труба «гандан»).
Подобные предметы являются реликвиями лишь отчасти. Обычно имена людей, чьи
кости использованы в этих целях, либо неизвестны вообще, либо вскоре
забываются.
Кое-где
в районах распространения ламаизма и других форм северного буддизма (Тибет, Монголия,
Япония) можно встретить еще один вид реликвий — мумифицированные тела,
представляющие собой останки видных буддийских
монахов и священнослужителей.
В одних
Ламаизм
— особое направление в северном буддизме, делится на пять школ (или сект),
самая ранняя из которых — ньигмапа возникла в IX в., а последняя—гелукпа
— в конце XIV — начале XV в. случаях они получены путем искусственной
мумификации покойника, в других — образуются путем естественного высыхания
трупа человека, длительным постом доведшего себя до крайнего истощения,
вследствие которого наступила смерть.
В
монастырях Тибета использовали два способа мумификации трупов: вымачивание в
концентрированном растворе соли или поджаривание их в масле. Полученные мумии
обряжали в одежду, накладывали на лица маски из золота или другого прочного
материала, после чего их замуровывали в ступу, специально воздвигавшуюся по
этому случаю. Такие мумии (их тибетское название мардонги) хранились на
территории монастырей, иногда даже в помещении храма. Французская
исследовательница тибетского буддизма Александра Давид-Ниль, которая
несколько лет провела в Тибете, изучая в его монастырях священные тексты
буддистов, а также их культовую практику, в своей книге «Мистики и маги
Тибета» упоминает о таких мумиях, не раз встречавшихся ей в ее скитаниях по
Тибету. Она не пишет о существовании особого культа мардонгов; они просто
находятся в одном ряду со скульптурными изображениями других богов, но эти
мумии, несомненно, делали монастыри, в которых они находились, более
почитаемыми.
В
Монголии XVII—начала XX в. искусство мумификации было несколько иным и его
объектами становились в основном высшие сановники ламаистской церкви,
считавшиеся «живыми богами», то есть перерождениями и телесными воплощениями
богов буддийского пантеона и выдающихся лиц в истории буддизма. Для
мумификации делали специальный состав из ряда компонентов (ароматические
травы, золотой и серебряный порошок), но главным среди них была мелко
толченная каменная соль, которой засыпали тело умершего примерно на два
месяца, после чего оно превращалось в совершенно высохшую
мумию. Над ней
возводили усыпальницу, чаще всего в виде ступы. Как и в
Тибете, ее устанавливали в монастырском дворе либо прямо в храме.
Способ
«прижизненной мумификации» родился в одной из буддийских школ Японии. В IX в.
монах и видный идеолог японского буддизма Кукай основал школу Син-гон,
представлявшую собой эзотерическое направление в буддизме, претендующее на
владение тайными знаниями, доступными лишь узкому кругу посвященных. Среди
многих идей, выдвинутых Кукаем, была идея сокусин дзёбуцу, дословно
переводимая так — «стать буддой в собственном теле». Превращение в будду,
переход в нирвану с сохранением нетленного тела требовали сложной подготовки,
молений, созерцаний, аскетического образа жизни. Когда такой
фанатик-подвижник считал себя готовым к переходу в состояние Будды - начинался
последний этап его жизни, который длился 1000 дней. Компонентами этого
завершающего этапа земного существования были неподвижность, отрешенность,
созерцание, особая постановка дыхания и, главное, диета в виде постоянно
уменьшавшихся крошечных рационов, исключавшая все наиболее питательные, осо-,
бенно крахмалистые, продукты. В таком состоянии организм переходил на потребление
собственных тканей и к концу этой 1000-дневной голодовки от человека
оставались в буквальном смысле слова кожа да кости. Когда он умирал, гнить,
по существу, было нечему. Разумеется, труп помещали в максимально сухие
условия, чтобы ускорить высыхание оставшихся мягких тканей, но. дополнительной
обработке не подвергали.
Живым
усохнуть до состояния мумии удавалось далеко не всем. Многие умирали на
начальных этапах голодовки, и их приходилось кремировать обычным порядком.
Сам Кукай тоже прошел этот процесс и- якобы чудесным образом исчез,
«испарился», во всяком случае мумифицированного будды из него не получилось.
Практика эта получила наибольшее распространение в мистическом учении сюгендо
— «горного отшельничества», синкретически слившего в себе идеи буддизма Сингон
и древнюю японскую практику культа гор. Мумии, полученные таким образом,
выставляли в храме и поклонялись им, как и обычным скульптурным изображениям будд.
Наибольшее
развитие сюгендо и практика самомумификации получили в провинции Дэва
(современная префектура Ямагата) в районе горного массива Дэва сандзан,
образованного вершинами Юдоно, Хагуро и Гассан.
Несколько
мумий таких аскетов и до сих пор являются объектом почитания в храмовом
комплексе Дайнити-бо на горе Юдоно, посвященном буддийскому божеству Вайрочане.
Следует заметить, что светские японские власти в средневековье с подозрением
относились к деятельности аскетов сюгендо и неоднократно запрещали самомумификацию
как извращение идей буддизма, однако запреты эти, как правило, не достигали
цели.
Из
известных исторических личностей пытался себя заживо мумифицировать
странствующий монах XVM в. Энку, вошедший, однако, в историю буддизма не
столько за эту попытку, сколько потому, что был прекрасный скульптор,
вырезавший из дерева, по подсчетам специалистов, более 5 тысяч статуй разных будд.
Почувствовав, что силы покидают его, он попросил себя заживо закопать в
землю. Сидя в земле, он дышал через узкую трубочку, молился и звонил в
колокольчик. Судя по тому, что похоронен он на монастырском кладбище в Миро-кудзи
и на его могиле до сих пор стоит надгробие с его именем, «стать буддой в
собственном теле» ему не удалось.
Следует
заметить, что для северных школ и направлений буддизма в отличие от более
строго придерживающейся первоначального учения хинаяны характерен самый
широкий синкретизм с местными языческими верованиями и тенденция к
обожествлению и причислению к рангу богов (будд и бодхисатв) реальных
личностей. Такие случаи обожествления могли происходить в разных местах в
силу разных обстоятельств не только с выдающимися представителями церкви, но
и с другими людьми, о чем свидетельствует сообщение некоего Маккея, бывшего
миссионером в Южном Китае в конце XIX в. Он пишет, что в 1878 г. в районе Тамсуя
(провинция Тайвань) одна крестьянская девушка страдала длительной и
изнурительной болезнью. Она умерла от истощения, крайне исхудавшая, и
вследствие этого ее труп, как и трупы самомумифицировавшихся японских
монахов, не разлагался, а усох. Местные жители усмотрели в этом знак
воплощения в девушке одного из божеств пантеона, китайского буддизма,
соорудили в ее честь маленький храм, посадили ее труп, одетый в праздничную
одежду, в кресло, отгородив алтарь от остального пространства стеклом. Культ
новоявленной «богини» постепенно приобрел популярность, и какое-то время
устроители храма неплохо наживались на пожертвованиях состоятельных
паломников. Однако в дальнейшем за вспышкой энтузиазма наступило
разочарование, и культ этот постепенно угас.
Следует
признать, что власти средневековой Японии, считавшие самомумификацию
противоречащей истинному буддийскому учению, по существу, были совершенно
правы. Буддизм в своем изначальном виде не должен был и не мог давать повода
к образованию реликвий, тем более такого рода, поскольку он, во-первых, призывает
к отказу от суетных устремлений мирской жизни, следовательно, и от надежд на
магическое действие каких-либо культовых объектов, а во-вторых, требует
уничтожения телесных останков, принесения их как последней жертвы живым
существам окружающей природы, отказа человека от воскрешения не только своей
плоти, но и души, недаром слово «нирвана» в дословном переводе с санскрита
означает «угасание». Однако закономерности развития тех религиозных учений,
которые начинаются как абстрактная философско-этическая концепция, но вскоре
обрастают обычными атрибутами традиционных религий, такими, как магия и
фетишизм, привели к появлению и в буддизме культа различных всеобщих и
локальных реликвий.
Оглавление 1 2 3 4
5
|