|
Валерий Демин.
Тайны русского народа: В поисках
истоков Руси
С
растительными тотемами связано множество обычаев и
поверий,
доживших до настоящего времени. Испокон веков
существовало
на Руси поклонение деревьям. Ни одна власть не
оказалась
в состоянии выкорчевать древнейшие языческие
традиции.
В прошлом церковные и светские источники постоянно
отмечали
неискоренимость культа деревьев: то тут, то там
древопоклонники
молились либо в священных рощах, либо "около
куста",
либо просто "дуплинам деревянным", либо перед особо
почитаемыми
деревьями, а ветки обвешивали платками и
полотенцами48.
И все это вовсе не дела давно минувших дней.
Этнографы
регулярно констатируют стойкую и повсеместную веру в
целительную
и оберегательную силу деревьев49, что наглядно
проявляется
хотя бы в народном обычае стучать пальцем по любому
деревянному
предмету, дабы предотвратить беду -- отвернуть ее
от
задуманных планов или благополучного течения дел. Во многих
районах
-- особенно на Севере и в Сибири -- деревьям и кустам
по-прежнему
приносятся плоды, а ветки либо завиваются (как у
березы
на Семик), либо украшаются лентами. Кое-где до сих пор
старые
дуплистые деревья считаются наделенными целительной
силой:
чтобы ею воспользоваться, нужно прислониться к стволу,
залезть
в дупло или пролезть через него, если оно сквозное.
Семикская
обрядность, однозначно связанная с тотемом
березы,
восходит чуть ли не к эпохе матриархата, являясь
эзотерическим
женским праздником с сексуально-эротическим
оттенком50
и подчеркнутой гадательно-предсказательной
направленностью.
Охранительная и магическая сила дендрототемов
учитывается
также в современной свадебной обрядности. И поныне
в
ряде областей России жив тотемный по своей сути и
происхождению
предвенчальный обряд, связанный с украшением
деревца
или куста. Так, в Пензенской области сохраняется
архаичный
обычай наряжания деревца в доме просватанной невесты.
Деревце
под обобщенным названием "елочка" (хотя в
действительности
это может быть даже репейный куст)
символизирует
девичество, с ним совершают различные магические
действия,
а в некоторых случаях сжигают.
История
тотемов -- русских и мировых -- неисчерпаемый
кладезь
знаний о далеком прошлом, охватывающем отрезок времени,
несоизмеримый
с письменной историей. В учебниках и научных
книгах
обычно описывается история, занимающая 2 тысячи лет
новой
эры и 3 тысячи лет до новой эры, итого -- 5 тысяч лет.
Это
всего лишь жизнь 150 поколений, если считать по
демографическому
канону: 3 поколения в столетие. Не так уж и
много
с учетом того, что сюда умещается вся история мировых
цивилизаций,
начиная с расщепления арийской этнокультурной
общности
и становления древнейших государств Индостана, Китая,
Двуречья,
Малой Азии и Египта. Тотемная же история неизмеримо
богаче
и шире: 40 тысяч лет (условно) существования
человечества,
включая и современный этап его развития, -- это
1200
поколений. Так не будем обеднять собственную историю! Тем
более
что тотемное прошлое не исчезло бесследно. Оно живет в
современных
символах, государственной и сословной геральдике,
обрядах,
традициях и, наконец, во многих фамилиях, названиях
рек,
озер, древних городов, селений и просто заповедных мест.
По
ним-то и удается расшифровать пути древних миграций и
восстановить
мысленные контуры заветной страны Лебедии, которую
-- в
честь древних русских тотемов -- с неменьшим правом можно
было бы
назвать и Соколией, и Оленией, и Медведией, и еще
какой-то
волшебной страной, что не отыскать ни на одной карте!
В
новейшем -- небезынтересном, хотя и спорном --
переложении
на современный литературный язык "Слова о полку
Игореве"
("Молодая гвардия". 1995. No1. Перевод В.Молоканова)
лебеди
и соколы напрямую истолковываются как тотемы. Прав или
не
прав переводчик, по-новому объясняя значение древнерусских
слов и
восстанавливая якобы имеющиеся пропуски, -- это лишь
одна
сторона медали. Другая же такова: скрытый смысл или
подтекст
угаданы правильно. Дословно знаменитый фрагмент из
зачина
древнерусской поэмы -- в отличие от канонических версий
--
переведен так:
Помнили ибо народы
древних племен тотемы.
Пускали тогда соколов
десять на стадо лебедей, --
кто догонял (свою лебедь,
тот и женился на ней),
да прежде того песню пел...
Конечно, понятие "тотем", заимствованное из языка одного
из
индейских племен, выглядит более чем инородным даже в
контексте
современного перевода. Однако автору оригинальной
интерпретации
никак нельзя отказать в достаточной
аргументированности.
Термин "тотем" возникает в поэтическом
переложении
знаменитой фразы о вещем Бояне, помнящем "первых
времен
усобицы". В древнерусском тексте стоит "усобицъ",
но
смысл в ту пору данное слово имело двоякий: во-первых,
"распря",
во-вторых, "особь". В древнерусских текстах можно
встретить
слово "усобичный" -- "родственный",
"единоплеменный".
Из
лексического гнезда однокоренных слов с основами "усоб-особ"
вышла
целая смысловая цепочка: "особо", "особый",
"особенный",
"обособленный",
"особь", "особа" ("лицо"). В сочетании с
древнейшим
смыслом, означающим "родственность" и
"единоплеменность",
а также будучи спроецированным на
социальные,
родоплеменные отношения, слово "усобицы" и
позволяет
истолковать его как "тотемы": особый род --
это
и есть тотем.
Но вернемся к Гиперборее. О ней имеется немало прямых и
косвенных
свидетельств, сохранившихся в разных языках, мифах и
фольклоре.
Одно из них -- история рождения Персея
Гиперборейского.
"Водитель народа" не просто так отправился в
Гиперборею
(там его, кстати, обучили летать с помощью крылатых
сандалий)
-- он возвращался на родину предков, где на северной
оконечности
Ойкумены обитала Горгона Медуса (существует,
кстати,
обоснованная версия о том, что способность Горгоны
Медусы
обращать все живое в камень означает не что иное, как
способность
превращать живых существ в лед). Персей -- сын
Зевса.
В виде золотого дождя сошел владыка Богов на лоно
прекрасной
Данаи, и у нее родился герой Эллады -- Персей. Не
станем
повторять традиционную версию, заглянем чуть глубже.
Сначала обратимся к сказке. У царевны родился чудесный
сын,
его вместе с матерью недруги закупорили в бочку и бросили
в
море. Спрашивается: о ком идет речь? 99 процентов русских
читателей
немедленно ответят: Пушкин -- "Сказка о царе
Салтане",
написанная на основе русского фольклора. Между тем
речь
идет совсем о другом. У Пушкина родила царица, а вопрос
относится
к царевне. Царевна эта -- Даная, дочь аргосского
царя,
запертая им в темницу. Но туда проник Зевс, обратившись в
солнечные
лучи, и от этого света Даная родила будущего героя
Эллады
Персея -- победителя Горгоны Медусы. Сходный миф
обнаруживается
и в недрах совершенно иной неиндоевропейской
культуры.
В китайских народных поверьях излюбленным образом
является
Данай Фужень -- Богиня, помогающая при родах. Образ
этот
проистекает из цикла сказаний о великой Богине Гуань-инь.
По
преданиям, Данай Фужень родилась от луча света, исходящего
из
пальца Гуань-инь и попавшего в утробу матери. В русле
развиваемой
здесь концепции моногенеза всех народов мира, их
языков
и культур представляется совсем не случайным сходство
сюжетов
(рождение от луча света) и имен -- Даная и
Данай
(дословно "большая бабушка") Фужень.
Итак, что же общего между русской сказкой и
древнегреческим
(а также китайским) мифом? Общая сюжетная
основа
-- объясняют специалисты -- бродячий сюжет. Но сюжеты
бродили
не сами по себе, а по той причине, что бродили люди и
народы,
их распространявшие. Когда-то был единый пранарод с
единым
праязыком и едиными праверованиями. Единый очаг культуры
находился
на Севере Евразии. Затем начались дифференциация и
расселение
народов, растянувшиеся на тысячелетия. Одни
впоследствии
оказались в Индостане или Иранском нагорье, другие
остановились
в ареале от Волги до Одера (Одры), от
Черноморско-Кавказских
степей до Прибалтики и Волхова (это были
предки
славян), третьи двинулись на Балканы через Малую Азию и
с
севера, основав по берегам Средиземного, Эгейского и
Адриатического
морей древнегреческие колонии и полисы.
Былое же время, когда они тесно соприкасались, и
отразилось
в дошедших до нас сильно измененных преданиях о
Данае
или славянской Дане -- жене Солнца (она же Дева --
Божество,
олицетворяющая не только Солнце, но и воду51). О Дане
современным
потомкам древних индоевропейцев известно больше по
именам
великих славянских рек -- Дон, Данапр
(Днепр),
Донец, Данувий (Дунай). Но не только в
гидронимах
сохранилась память о Дане. Спустя тысячелетия в
местах
ее былого почитания, на Дунае, старуха Изергиль поведала
молодому
Максиму Горькому легенду об огненосном Данко и
его
горящем сердце, которое "пылало так ярко, как солнце, и
ярче
солнца".
Не приходится сомневаться, что древняя Гиперборея имеет
непосредственное
отношение к древнейшей истории России, а
русский
народ и его язык напрямую связаны с исчезнувшей
гиперборейской
цивилизацией. Неспроста ведь Мишель Нострадамус
в
своих "Центуриях" именовал россиян не иначе как "народом
гиперборейским".
Быть может, рефрен русских сказок о
Подсолнечном
царстве, что расположено за тридевять земель, --
смутные
воспоминания о стародавних временах, когда наши предки
соприкасались
с гиперборейцами и сами были гиперборейцами.
Имеются
и более детальные описания Подсолнечного царства. Так,
в
былине-сказке из сборника П.Н.Рыбникова рассказывается о том,
как
герой на летающем деревянном орле посещает Подсолнечное
царство:
Прилетел он в царство под солнышком,
Слезает с орла самолетного
И начал по царству похаживать,
По Подсолнечному погуливать.
Во этом во царстве Подсолнечном
Стоял терем -- золоты верхи,
Круг этого терема был белый двор
О тых воротах о двенадцати,
О тых сторожах о строгих... 52
Другое свидетельство, зафиксированное многими авторами, в
том
числе Н.М.Карамзиным, А.Н.Афанасьевым и А.А.Коринфским,
касается
легендарного Лукоморья. Оказывается, это не сказочная
страна,
невесть где расположенная, а древнее Северное царство,
где
люди на два месяца впадают в зимнюю спячку, чтобы
проснуться
к возвращению весеннего Солнца53.
И совсем уж невероятную картину рисовали русские поморы,
издревле
промышлявшие на самой крупной островной территории
России
-- Новой Земле, по-северному -- Матке (откуда и
поэтическое
название пролива -- Маточкин Шар). Еще в прошлом
веке
среди стариков живы были сказания о новоземельских ледяных
городах,
церквях и замках. Вот один из записанных рассказов
очевидца
(!): "Посреди Матки <...> города есть, не нашим
земным
городам чета. Церкви в эфтом городу ледяные, дома тоже.
А
живут там на просторе, в таком захолустье, куда живой душе не
добраться,
все охотнички да ловцы, что на Матке [исчезли]...
Видел
я, братцы, великое чудо. Быд-то висит посреди Матки гора
ледяная,
а на эфтой горе все церкви да церкви, и сколько эфтих
церквей,
поди, не сосчитать, -- одна другой выше, одна другой
краше.
Колоколенки -- словно стеклянные, тонкие да прозрачные
такие.
И только я стою, вдруг со всех эфтих колоколен звон
поднялся.
Я обмер да скорее назад".
Продолжение темы неожиданным образом обнаруживается в
преданиях
российских саамов (лопарей) -- древнейшей коренной
народности
Европейского Севера. О лопарской легенде поведал
Василий
Иванович Немирович-Данченко (1845 -- 1936) --
некогда
весьма популярный и плодовитый писатель, чье собрание
сочинений
насчитывало 50 томов. Он еще в конце прошлого века
пешком
исходил чуть ли не всю Русскую Лапландию, написал об
увиденном
несколько сочувственных книг, одну даже детскую, "для
народа
и школ", с трогательным названием "Лопь белоглазая". По
саамской
версии, древний народ, что раньше обитал на Севере,
погрузился
на дно океана и там продолжает жизнь. Под водою, как
и
наверху: те же горы, леса, бродят звери, летают птицы. "Чудь
подземная"
(точнее было бы сказать, "подводная") -- так
собирательно
назван исчезнувший народ -- пасет под водой не
только
оленей, но и моржей, тюленей, разводит вместо коров
дельфинов,
отбиваясь от нападения акул с помощью огромных
железных
луков и каменных стрел. Своеобразная полярная версия
известной
легенды о Невидимом граде Китеже, с той лишь
разницей,
что речь идет о целом народе, погрузившемся вместе со
своими
городами в пучину Ледовитого океана и продолжающем там
прежнюю
жизнь.
В русских народных преданиях живет также память о "дивьих
народах",
обитающих под землей на краю света. Известны разные
версии
этой легенды, одна даже вошла в канонический Сборник
сказок
Афанасьева, хотя к сказке в собственном смысле данного
слова
имеет отношение самое незначительное. В русском народном
сознании
древний сюжет о подземных жителях смешался с
библейскими
"Гогами и Магогами" и Александром Македонским:
он-то
якобы и загнал свирепых ворогов в глубь земли. Но они
живы
до сих пор и вырвутся на свободу перед самой кончиной
мира.
Представление о подземном царстве имеет древнейшие корни.
И
не только сказочные или мифологические. В преданиях о людях
(или
человекоподобных существах), обитающих в недрах Земли:
Хозяйка
Медной Горы, Подземная чудь, Аггарта -- северная
Шамбала.
Сведения на сей счет сохранились и в русских
летописях,
где они излагаются как сами собой разумеющиеся
факты.
Так, в Начальной летописи под годом 1096-м (6604) Нестор
воспроизводит
свою беседу, надо полагать, с приезжим
новгородцем:
Теперь же хочу поведать, о чем слышал 4 года назад и
что
рассказал мне Гюрята Рогович новгородец, говоря так:
"Послал
я отрока своего в Печору, к людям, которые дань дают
Новгороду.
И пришел отрок мой к ним, а оттуда пошел в землю
Югорскую.
Югра же -- это люди, а язык их непонятен, и соседят
они
с самоядью в северных странах. Югра же сказала отроку
моему:
"Дивное мы нашли чудо, о котором не слыхали раньше, а
началось
это еще три года назад; есть горы, заходят они к
заливу
морскому, высота у них как до неба, и в горах тех стоит
клик
великий и говор, и секут гору, стремясь высечься из нее; и
в
горе той просечено оконце малое, и оттуда говорят, но не
понять
языка их, но показывают на железо и машут руками, прося
железа;
и если кто даст им нож ли или секиру, они взамен дают
меха.
Путь же до тех гор непроходим из-за пропастей, снега и
леса,
потому и невсегда доходим до них; идет он и дальше на
север".
Повесть временных лет
(перевод).
Сохранились в народной памяти также смутные воспоминания и
о
так называемой ледниковой эпохе, точнее о катастрофическом
похолодании,
постигшем Гиперборею. Выдающийся чешский поэт,
историк
и фольклорист Карел Яромир Эрбен (1811 -- 1870)
свидетельствует,
что хрустальная или стеклянная гора славянских
сказок
есть не что иное, как образ ледяной горы54,
трансформировавшийся
в сознании людей, а также при устной
передачи
от поколения к поколению (в чешском фольклоре известен
и
город Ледян -- сродни русскому Леденцу, -- что значит
"ледяной").
Чтобы убедиться в правомочности данного вывода,
достаточно
еще раз внимательно просмотреть волшебную русскую
сказку
"Хрустальная гора" (по сборнику Афанасьева No162). Здесь
тридесятое
царство наполовину втягивается в хрустальную гору
(что
наглядно воспроизводит действие наступающего ледника). Но
главное
в другом: чтобы спасти гибнущее царство и заточенную в
хрустальной
горе царевну, герой, победив змея о двенадцати
головах,
"разрезал его туловище и на правой стороне нашел
сундук;
в сундуке -- заяц, в зайце -- утка, в утке -- яйцо, в
яйце
-- семечко, зажег и отнес к хрустальной горе -- гора скоро
растаяла".
Растопить подобным образом, как не трудно
догадаться,
можно только лед и никак не хрусталь (стекло).
В славянском фольклоре имеются и другие любопытные
подробности,
касающиеся стеклянной горы. На ее вершине растет
чудесная
яблоня с золотыми молодильными яблоками. Стережет ее
беспощадный
сокол (!), сметающий вниз всякого, кто пытается
одолеть
скользкие, как лед, склоны. Потому-то все подножье
стеклянной
горы сплошь усеяно человеческими костями. Герой
одной
карпатской сказки сумел перехитрить кровожадного сокола
--
носителя тотемной символики; с помощью рысьих когтей он
незаметно
поднялся на вершину и отсек хищному стражу волшебной
горы
ноги. Кровь пролилась вниз, и все жертвы безжалостной
птицы
ожили. Обо всем этом можно узнать из сборника "Повести и
предания
народов славянского племени" (СПб., 1840), изданного
ныне
совершенно забытым этнографом и историком Иваном
Петровичем
Боричевским (1810 -- 1870). Русские
исследователи
фольклора справедливо усматривали в сказочной
стеклянной
(хрустальной) горе отголоски общеарийской мифологии
--
воспоминания о вселенской горе Меру55.
В известной словацкой сказке о солнечном коне также
подробно
описывается полночная страна, где люди
приспосабливались
к ночной жизни среди гор и боролись с тьмой с
помощью
волшебного коня с Солнцем во лбу. Как бы ни
трансформировался
сказочный сюжет за свою долгую жизнь -- он
неоспоримо
свидетельствует об одном: далекие предки словаков и,
надо
полагать, предки всех славян знали о такой стране за
Полярным
кругом, где царит долгая ночь и бушует нескончаемая
буря.
Современное русское слово "буря" имеет древнеарийские
корни:
bhurati в древнеиндийском означало --
"двигается",
"вздрагивает", "барахтается". Но в достопамятную
старину
"буря" произносилась и писалось как "боуря" (с юсом
малым
на конце). Вот он и Борей -- северный ветер, а значит,
бореи
-- те, кто с бурей дружит (или спорит). Известен синоним
"ураганного
ветра", одного корня со словом "буря". Это --
"бора":
так именуют ураган на море и турки, и итальянцы, и
русские.
Но, вопреки безапелляционному утверждению этимологов
(и
в частности такого авторитета, как М.Фасмер), в русский язык
слово
"бора" никак не могло попасть из турецкого, так как турки
появились
на берегах Черного и Средиземного морей сравнительно
недавно
и, скорее всего, сами заимствовали данное понятие у
аборигенов.
Сказанное подтверждают и данные германо-скандинавской
мифологии.
Первобогом-прародителем древних германцев и
скандинавов,
согласно Старшей и Младшей Эдде, был Бури, а его
сыном
-- Бор (Бер) -- отец Одина, главы пантеона северных
Богов.
Рождение Бури сопряжено с мировым катаклизмом, когда
Север
"заполнился тяжестью льда", что сопровождалось его
таянием
и неотвратимым потопом. Из гигантской ледяной глыбы
(айсберга?)
в течение трех дней и родился Бури с помощью
космотворящей
коровы Аудумлы. Она паслась на льду, облизывая
соленые
(морские?) ледяные глыбы, подобные камню. К концу
первого
дня на вершине одной из глыб появились волосы, на
другой
день -- целая голова, а к концу третьего дня могучий
титан
Бури родился окончательно.
Согласно Татищеву, в утраченной Иоакимовской летописи
упоминается
князь Буревой, отец легендарного Гостомысла,
правивший
в Новгороде до появления Рюрика и упорно боровшийся с
варяжской
агрессией. Корень "бор" древнейшего, вероятно,
доиндоевропейского
происхождения. Он образует любопытное
лексико-смысловое
гнездо, позволяющее судить и о многообразии
функций,
проецируемых и на Бога Борея. Прежде всего, бор -- это
"хвойный,
преимущественно сосновый, лес". У болгар, сербов и
хорватов
"бор" означает "сосну". Но не только у славян:
название
народа "буряты" дословно означает "лесные" и по смыслу
смыкается
с русским "бор" -- "лес". Затем ряд однокоренных
слов:
"борьба", "борец", "брань" ("боронь"
-- в смысле "битва"
и
в смысле "ругань"), "оборона", "борзой",
"борозда", "борона",
"борода",
"боров", бородавка", "борщ", "собор",
"боркан"
("морковь"),
"борт" (в смысле "борта лодки, корабля").
Разветвленность
смыслов -- лучшее доказательство древности
исходного
слова. Кстати, о Сивке-бурке -- откуда такое
словосочетание?
Если Сивка (светлая), то почему Бурка (темная)?
Не
зебра же ведь это, у которой полоска -- черная, полоска --
белая.
Все дело, оказывается, в том, что прозвище Бурка
первоначально
звучало как Бурька. А если взглянуть на его
истоки,
то обнаруживаются явственные следы Борея. Обратившись
темногривым
жеребцом, Бог -- покровитель Севера -- оплодотворил
двенадцать
кобылиц и стал отцом двенадцати чудесных жеребят,
что
могли летать по поднебесью над землей и морями. Такими их
описывал
еще Гомер в "Илиаде" (XX, 220 -- 230):
Бурные, если они по полям хлебородным скакали,
Выше земли, сверх колосьев носилися, стебля не смявши;
Если ж скакали они по хребтам беспредельного моря,
Выше воды, сверх валов рассыпавшихся, быстро летали.
Точно так же описывается полет волшебных коней в русском и
славянском
фольклоре, где прозываются они Сивками-бурками,
Бурушками-косматушками,
что в конечном счете значит --
Бурьки-Борейки.
Не случайно и мифический летучий конь алтайских
сказаний
также зовется Буура. Между прочим: до сих пор
имеет
распространение славянская фамилия Борейко (вспомним
героя-поручика
из романа А.Н.Степанова "Порт-Артур").
У ираноязычных осетин в их знаменитых нартских сказаниях
также
действует могучий богатырь по имени Бора. Повествуется о
его
встрече со счастливым в духе "золотого века" морским
народом
-- донбеттырами ("дон", как уже было
продемонстрировано,
-- общеиндоевропейское понятие для
обозначения
любых водных объектов). Бора пришел в их страну,
минуя
царство ночи. Там он нашел огненное озеро (читай -- море)
с
загадочным хрустальным образованием на самом дне (в фольклоре
хрусталь
-- коррелят льда). Вот как описывает древний сказитель
тектоническую
битву огня и льда:
Вертящийся хрусталь на самом дне
Кремень огромный точит в глубине
И высекает пламенные искры
Движением молниеносно-быстрым.
А озера бушующего дно
Как будто светом дня озарено...
Воистину картина вселенской катастрофы. Как явствует из
фольклора,
первоначально нарты жили не в горах, а в пределах
морских
просторов -- они часто упоминаются в осетинских
сказаниях.
По преданию, нарты вообще были потомками Морского
царя
-- Донбеттыра.
Нельзя не вспомнить и древнегреческое название Днепра --
Борисфен.
А европейские мореплаватели, добравшиеся в XVII веке
до
устья Печоры, столкнулись на побережье Северного Ледовитого
океана
с туземцами-борандийцами. Да и в названии
северо-восточной
страны скандинавских саг, именовавших регион
от
Беломорья до приполярного Урала Бьярмой (Biarmia),
улавливается
искаженное имя Борея. Крылатый чернобородый Бог
Борей
считался эллинами сыном Астрея (Звездного неба) и Эос
(Утренней
зари) (рис. 49). По Диодору Сицилийскому, потомки
Борея
-- Бореады (их не следует смешивать с его сыновьями
Калаидом
и Зетом -- участниками похода аргонавтов) были
владыками
(царями) главного города Гипербореи и хранителями
сферического
(!) храма -- святилища Аполлона, куда Солнцебог
прилетал
каждые 19 лет.
В русском фольклоре есть сказочный Буря-богатырь -- чем не
Борей?
В афанасьевском сборнике сказок Буря-богатырь -- не
просто
могучий исполин -- он еще и Коровий сын: корова слизала
остатки
(помои) от златокрылой щуки, которую приготовили на
обед
бездетной царице. Буря-богатырь сражается на знаменитом
Калиновом
мосту поочередно -- с шестиглавым, девятиглавым и
двенадцатиглавым
змеями -- сыновьями Бабы-яги (они же чуда-юда
--
мосальские губы). Здесь же и волшебная яблоня, и
Сивка-бурка,
и утка, что кличет беду, и свинья-оборотень (да и
сам
Буря-богатырь оборачивается тотемным соколом), и Морской
царь
с золотой головой, которую отрывают и используют для
распутывания
злых козней (вспомним титана Форкия -- Морского
старца,
обитавшего близ Гипербореи). Все это гиперборейская
закодированная
символика -- она еще ждет своей расшифровки.
В индоевропейское лексическое гнездо с корневой основой
"бу(р)"
входят слова со смыслом "буйный", означающий: 1)
"яростный",
"бурный"; ср.: буйная удаль, буйные ветры, Буй-Тур
Всеволод
в "Слове о полку Игореве", буйвол = дикий (буйный) бык
(вол
); 2) "плодоносный", "обильный" (ср.: буйная --
растительность,
лес, травы, хлеба, пшеница, рожь, овес). В этом
ряду
и знаменитый символический образ русского фольклора --
Остров
Буян, присутствующий как в сказках (присказках),
так
и в магических заговорах: что свидетельствует о глубочайшей
древности
самого образа. Но чтобы произвести его полную
смысловую
реконструкцию, необходимо подняться на высоту
птичьего
полета.
В современном обыденном понимании буян -- это человек,
склонный
к буйству, попросту -- скандалист. Не так в прошлом,
когда
слово "буян" означало совсем другое. В "Слове (Молении)
Даниила
Заточника" (ХII в.) буян -- это гора (холм), а за
буяном
кони пасутся: "Дивиа за буяном кони паствити".
Исторический
анализ дает целый букет значений слова "буй" и
производного
от него "буян": 1. высокое место: гора, холм,
бугор;
глубокое место в море, реке, озере -- стремнина, пучина,
быстрое
течение; множество рыбы, косяк, стая; 2. открытое
место:
2.1. для построения кумирни, то есть языческого (позже
--
православного) храма; 2.2. для княжеского суда или менового
торга
(позже его вытеснил "базар" -- тюркское слово,
заимствованное
во время татаро-монгольского нашествия); 3.
кладбище,
погост56. Те же значения (среди прочих) находим и в
народных
говорах. Так, в Ярославской, Тульской и Тобольской
губерниях
под "буяном" еще совсем недавно подразумевали
"открытое
возвышенное пустое место, не защищенное от ветра".
Древнейшая корневая основа "бур" подтверждает свое
первоначальное
значение и в ныне употребляемой лексике.
Каждому,
например, известно, что название города Петербурга
образовано
от имени апостола Петра (а не царя, как полагают
некоторые)
и германоязычного слова burg -- "город". Но
не
каждый знает, что современное "бург" восходит к
индоевропейскому
праязыку, где "бур" нередко превращалось в
"пур",
также означавшее "крепость" (один из эпитетов грозного
Бога
Индры в Ригведе -- "разрушитель пуров"). Между прочим,
древнеегипетская
идеограмма, обозначавшая "дом", тоже читалась
как
pr (гласные звуки в египетской письменности не
употреблялись).
Археологи считают, что типичным образцом
архаичных
"буров-пуров" могут служить недавно открытые в
Челябинской
области кольцеобразные крепостные постройки
Аркаима.
Около десяти лет тому назад научная общественность была
потрясена
открытиями на южноуральской реке Синташте, где были
обнаружены
остатки мощных древних поселений с развитой добычей
руды
и выплавкой металла. Как и водится, все произошло
совершенно
случайно. Десятилетиями никто не обращал никакого
внимания
на близлежащие холмы. Но когда задумали возвести
плотину,
что влекло за собой затопление обширных площадей, --
пригласили
археологов и... Мир вздрогнул от нечаянной сенсации!
Настоящая
уральская Троя! Кольцевидные (можно даже сказать --
раковинообразные)
крепостные валы (рис.50), образующие
сооружение,
похожее на недостроенную Вавилонскую башню, шахты,
плавильные
печи, фундаменты рухнувших жилых и хозяйственных
построек,
поделки и утварь -- все это позволило связать находки
с
продвижением на Юг во 2-м тысячелетии до н.э. еще не
полностью
расчлененных индоевропейских племен.
По имени расположенной поблизости горы новонайденное
археологическое
чудо получило звучное название -- Аркаим. С тех
пор
здесь полным ходом идут комплексные исследования. Есть ли
вероятность,
что в спиралевидной форме Аркаима заложен
какой-либо
космический смысл? Есть! И потому, что многие
аналогичные
постройки Древности имели астрономическое
предназначение
(шумерские и вавилонские зиккураты, храмовые
комплексы
ацтеков и майя). И потому, что алгоритм спирали лежит
в
самом фундаменте Мироздания (торсионные поля, генетический
код,
спиральные галактики и т.п.).
По всей видимости, к праязычному "пур" восходит название
пурпурного
цвета, образованного от финикийского названия
пурпуроносной
морской улитки, из которой добывалась самая
популярная
в Древнем мире краска. Так что русская тяга к
красному
(синониму "прекрасного") имеет глубочайшие
исторические
корни, откуда, собственно, и пошли червонные щиты,
плащи
и красные стяги, реявшие и на Куликовом поле, и над
поверженным
рейхстагом. Применительно же к нашей теме
первоначальное
значение слова "бур" ("город", "крепость")
вполне
соответствует искомому смыслу названия Острова Буян.
Выявление архаичных значений помогает разгадать глубинный
смысл
мифологемы Остров Буян. Это -- не просто гора на острове,
а,
скорее всего, гористая земля посреди пучины (стремнины) Моря
Окияна,
где близ города-крепости раскинулось разгульное торжище
и
откуда торговые гости -- соловьи будимировичи -- развозят по
всему
свету товары -- рукотворные и нерукотворные (последние
известия
и новости). И здесь снова и неизбежно напрашивается
аналогия
с Гипербореей -- Северной территорией в акватории
Ледовитого
океана.
В сказочном обличии остров Буян -- прежде всего средоточие
тех
самых волшебных сил, общение с которыми способно повернуть
течение
жизни в какую угодно сторону, изменить судьбу и
победить
враждебные происки. Отсюда остров Буян -- непременный
символ
магических актов: он присутствует в качестве
обязательной
формулы в заговорах и заклятиях -- без обращения к
Буяну
колдовские акты не имеют никакой силы. И тут сквозь
поэтическую
сказочную пелену до нас доносится дыхание древней
прародины,
исчезнувших языческих обрядов, жреческой и шаманской
магии,
позволяющей напрямую общаться с высшими космическими
силами
-- вплоть до временного слияния с космическим началом.
Самый выдающийся собиратель, систематизатор и
исследователь
русского фольклора Александр Николаевич
Афанасьев
(1826 -- 1871), которому Отечество обязано
поклониться
до самой земли, разъяснял: на острове Буяне
сосредоточены
все могучие грозовые силы, все мифические
олицетворения
громов, ветров и бури; тут обретаются: и змея
всем
змеям старшая, и вещий ворон, всем воронам старший брат,
который
клюет огненного змея, и птица-буря, всем птицам старшая
и
большая, с железным носом и медными когтями (напоминающая
собой
чудесную Стратим-птицу, всем птицам мать, что живет в
Океане-море
и творит своими крыльями буйные ветры), пчелиная
матка,
всем маткам старшая. От них, по мнению народа, как от
небесных
матерей, произошли и все земные гады, птицы и
насекомые.
По свидетельству заговоров, на этом же острове
восседают
и дева Заря, и само Солнце57. Остров Буян --
средоточие
всех творческих сил природы, их вечно полный и
неисчерпаемый
источник. Он -- часть той первородной Земли,
которую
породил Океан -- мать и отец всех морей.
Не надо думать, что народная память об острове Буяне была
локализована
в пространстве и времени. Еще в начале нынешнего
века
провинциальный священник Алексей Соболев записал во
Владимирской
губернии множество заговоров с такими
закодированными
подробностями о легендарном острове, которые
неизвестны
по другим, в том числе и классическим, источникам.
Вот
лишь два фрагмента из опубликованных записей:
"На море, на Кияне, на острове на Буяне стоит дуб
честной,
на том дубу 70 гильев, на тех гильях 70 гнездов, на
тех
гнездах 70 орлов; Киян-море разливалось, орлы крылами
отбивались,
когтями отгребались, носами отплевывались от
врага-супостата...".
(В другом заговоре поминаются одни из
самых
древних тотемных образов -- утка да селезень.)
"На море, на Кияне, на острове на Буяне упыри оживали
волос-волосатик
на хрестьян пущали. Вышел волос в колос, начал
суставы
ломати, жилы прожигати, кости просверляти, раба Божьего
такого-то
иссушати. А я тебя, волос-волосатик, заклинаю, словом
крепким-накрепким
наставляю: иди ты, волос-волосатик, к острову
Буяну,
к Латырю камню, где хрещенные человеки не ходят, живые
не
бродят; сядь на свое место -- к упырям лихим в кресло.
Покорись
моему приказу, крепкому-накрепкому заговору-наказу..."
58
Где же расположен этот "чудный остров" русских заговоров
сказок
и былин? Есть ли в русском фольклоре намеки на его
месторасположение?
Отчасти ответ на поставленный вопрос уже
дан.
Догадаться не так уж и трудно. Откроем самый знаменитый
первопечатный
сборник русских былин и песен, собранных Киршой
Даниловым.
Первой здесь помещена былина о Соловье Будимировиче,
плывущем
в Киев на Соколе-корабле из заморских неведомых стран,
--
шедевр устного народного творчества.
Высота ли, высота поднебесная,
Глубота, глубота акиян-море,
Широко раздолье по всей земли,
Глубоки омоты днепровския.
Из-за моря, моря синева,
Из глухоморья зеленова,
От славного города Леденца,
От того-де царя ведь заморскаго
Выбегали-выгребали тридцать кораблей,
Тридцать кораблей един корабль
Славнова гостя богатова
Молода Соловья сына Будимировича.
Искомые ключевые слова здесь: название заморского
(заокеанского)
города -- Леденец и имя главного героя --
Соловей.
Былина из Сборника Кирши Данилова вдохновила в свое
время
Пушкина -- он заимствовал название города Леденца для
"Сказки
о царе Салтане". Ритмика "Сказки" продиктовала Пушкину
ударение
на последнем слоге, и в этом варианте почти сто
процентов
читателей воспринимали название города как
образованное
от названия конфетки-сосучки.
Ритмика былины о Соловье Будимировиче иная: она требует
ударения
на первом слоге. При этом самим собой обнаруживается и
действительный
смысл названия города, образованного от слова
"лед".
Леденец -- значит Ледяной. Город с таким названием (тем
более
имеющим обобщенно-символический смысл) не может
находиться
на юге, хотя по традиции или инерции постоянно
делаются
попытки переместить Леденец далеко на юг и даже
отождествить
его с Венецией, исходя из имеющегося в одной из
вариантов
былины иного звучания и написания -- Веденец (в
последнем
случае логика диктует иную интерпретацию названия:
образование
его от слов "ведать" ("знать"), "Веды"; в
этом
случае
Веденец -- "город знания, ведовства"). Южная версия
сюжета
былины о Соловье Будимировиче рассыпается в прах, если
обратиться
к поморскому варианту старины, приводимому Борисом
Шергиным,
где прямо поется: "Из-за моря, моря Студеного" (то
есть
имеется в виду Северный Ледовитый океан).
Это же подтверждает и общеславянская фольклорная традиция.
В
древних сказаниях сербов и болгар фигурирует Ледяной град,
соответствующий
русскому Ледяному городу -- Леденцу.
Первоначально
же эти города отождествлялись с Ледяным островом
или
Ледяной землей59. В какой-то мере смутные воспоминания о
Прародине,
скованной льдом, присутствуют и в магических
повторах
архаичного заклинания: "...Стоит в подсеверной стороне
ледяной
остров; на ледяном острове ледяная камора; в ледяной
каморе
ледяные стены, ледяной пол, ледяной потолок, ледяные
двери,
ледяные окна, ледяные стекла, ледяная печка, ледяной
стол,
ледяная лавка, ледяная кровать, ледяная постеля, и сам
сидит
царь ледяной"60.
Считается, что былины так называемого Киевского цикла о
знаменитых
русских богатырях -- были созданы близ Киева же, а
затем
распространены на Север, где и сохранились чуть ли не до
наших
дней. А на родине своего рождения былины эти были якобы
утрачены.
Это маловероятно. Если самые древние, наполовину
языческие
песни и сказки на территории бывшей Киевской и
Галицкой
Руси живы до сих пор, то почему исчезли былины?61 А
может,
так: былины (старины) -- за малым исключением, возникли
как
песенные рассказы северян о том, что происходит на юге
России?
Свидетели тех событий приходили на Русский Север и
напевно
рассказывали о виденном и слышанном.
С другой стороны, северные былины, а точнее -- старины,
содержат
множество намеков на незапамятные времена. Многие из
этих
намеков перекочевали из древнейших устных преданий,
передававшихся
из уст в уста и постепенно переиначившихся на
новый
лад. Так, несомненно древнейшего происхождения в былине о
Соловье
Будимировиче повторяющийся во многих других текстах
известный
закодированный рефрен космического содержания:
Чудо в тереме показалося:
На небе солнце -- в тереме солнце,
На небе месяц -- в тереме месяц,
На небе звезды -- в тереме звезды,
На небе заря -- в тереме заря
И вся красота поднебесная.
Говоря современным языком, описанное больше напоминает
обсерваторию
или планетарий, чем русский терем. Известен и
прозаический
вариант описания "чуда в тереме". Самая ранняя,
"доафанасьевская"
публикация популярной русской сказки "Семь
Симеонов"
в сборнике, изданном в 1841 г. И.П.Сахаровым,
содержит
драгоценные подробности, отсутствующие в других
записях.
В воображении читателя воспроизводится все тот же
необыкновенный
терем в тридевятом царстве, куда попадают
братья,
переплыв Окиян море глубокое: "Как и тот ли терем
изукрашенный
был красоты несказанныя: внутри его, терема
изукрашенного,
ходит красно солнышко, словно на небе. Красно
солнышко
зайдет, молодой месяц по терему похаживает, золоты
рога
на все стороны покладывает. Часты звезды изнасеены по
стенам,
словно маков цвет. А построен тот терем изукрашенный на
семи
верстах в половиною; а высота того терема несказанная.
Кругом
того терема реки текут, молоком изнаполненные, сытой
медовой
подслащенные. По всеим по теим по рекам мостички
хрустальные,
словно жар горят. Кругом терема стоят зелены сады,
а
в зеленыих садах поют птицы райские песни царские. [Ни дать
ни
взять, еще одна картина "золотого века" на Крайнем Севере,
но
только теперь в передаче русского сказителя! -- В.Д.]
Во
том ли тереме все окошечки белостекольчаты, все дверцы чиста
серебра.
Как и на тереме -- то крышечка чиста серебра со
маковкой
золотной, а во той ли маковке золотной, лежит дорог
рыбий
зуб. От красна крылечка белостекольчата лежат ковры
самотканные,
а по тем коврам самотканным ходит молода княжна,
Елена
Прекрасная".
О Елене Прекрасной вообще разговор особый. Она -- героиня
не
одних только древнегреческих легенд, но и русских сказок,
куда,
надо полагать, попала не потому, что русские сказители
слышали
о Гомере, а потому, что и у "Илиады", и у русского
фольклора
в данном плане был один общий источник, восходящий к
гиперборейским
временам. Дочь Леды и Зевса, явившегося к ней в
образе
Лебедя (рис.51) -- носителя древнего доиндоевропейского
тотема,
виновница Троянской войны, вылупилась из яйца,
снесенного
матерью. Уже одно это свидетельствует о доэллинском
происхождении
образа Леды и ее детей: как уже говорилось, по
древнейшим
космогоническим представлениям считалось, что все
живое
появилось из яйца (отсюда в конечном счете и популярная
латинская
поговорка ab ovo -- "от яйца", то есть "с
самого
начала"). В имени Леды, тайной возлюбленной
Зевса-Лебедя,
закодировано северное происхождение и самой
легенды
и ее образов. В основе имени Леды лежит корень "лед".
Леда
дословно означает "Ледяная" -- далекий прообраз
Снегурочки.
Имя самой Елены, как и этноним "эллины", восходит к
названию
тотемного животного евразийских народов "олень":
первоначально
оно звучало как "елень" и произошло от другого
всем
хорошо знакомого слова -- "ель", "елка" (в древнерусских
текстах
и вплоть до XIХ века греки-эллины именовались "елины").
В прошлом, когда племенная принадлежность, родственные
связи
и брачные союзы обозначались по тотемам, лебединая
ипостась
Зевса, в соответствии с реконструкцией первоначального
смысла,
не могла означать ничего другого, кроме принадлежности
к
тотему лебедя. Сказание о Леде появилось во времена, когда
греки
и славяне представляли этническую целостность, а их языки
были
нерасчлененными. Предание о Леде -- Ледяной царевне могло
родиться
лишь в тех климатических зонах и, соответственно,
географических
территориях, где льды играют не последнюю роль.
Понятно,
что это не могла быть территория древней (или
современной)
Греции. Следовательно, образ Леды возник в
северных
широтах, задолго до переселения прапредков эллинов на
Балканы.
По происхождению образ древнегреческой Леды более всего
близок
любимой героине русского фольклора Снегурочке и
Белоснежке
германоязычных народов, хотя за тысячелетия функции
и
роли их значительно изменились. Любопытно, что в одном из
вариантов
сказки о Снегурочке (рис.52), записанном Иваном
Александровичем
Худяковым (1842 -- 1876) в Нижегородской
губернии
(некоторые мотивы из этой записи использовал и
А.Н.Островский
при создании своей знаменитой
литературно-драматической
версии), Снегурочка попадает в
заточение
к Бабе-яге и ее спасает бык, несмотря на
преследования
ведьмы62. Здесь прослеживается еще один известный
сюжет:
похищение Европы Быком-Зевсом и сокрытие финикийской
царевны
от ревнивой супруги Геры. Древнейший индоевропейский
сказочный
мотив (который можно проследить и за пределами
индоевропейской
традиции) в дальнейшем настолько изменился, что
древнегреческие
мифологические персонажи Европа -- Зевс -- Гера
превратились
в русском фольклоре в Снегурочку -- Быка -- Бабу
Ягу.
Интересно, однако, внимательней присмотреться к параллели
Снегурочка
-- Европа. Образ Европы гораздо глубже расхожей
истории
о похищении наивной царевны похотливым Зевсом в образе
златошерстного
быка со светящейся звездой во лбу. По мнению
главного
российского авторитета в области античной мифологии
А.Ф.Лосева,
Европа -- древнее хтоническое божество, "образ ее
объединяет
весь Космос (включая небо, землю и подземный мир)".
Так,
в Сидоне (Малая Азия) Европа отождествлялась с Селеной
(Луна)
и Астартой (планета Венера). После брака с Зевсом на
Крите,
супругом Европы-Луны стал царь Астерий (Звездный). Но
еще
Павсаний раскрывал подлинный смысл образа Европы. Как
космическое
Божество она выступает под именем Деметры -- одной
из
самых почитаемых Олимпийских Богинь. Великая Мать Земля,
"всех
богов и людей Матерь" -- вот кто такая в конечном счете
Европа.
И при том -- Сумеречная, Темная, Ледяная, то есть
северного
происхождения. Ледниковая Исида -- удачно назвал ее
Д.С.Мережковский63.
И вновь последовательность в рассуждении
привела
нас к северной ("ледяной") теме и образам.
Что касается дочери Леды и Лебедя, то здесь уместно
привести
некоторые подробности. Елене Прекрасной
покровительствовал
Гермес, он унес ее в Египет и спрятал там до
окончания
Троянской войны у Протея -- вещего Бога-оборотня (от
его
имени произошло слово "фараон"). А в Трою вместо новой жены
Парис
якобы привез призрак из эфира -- такова была изощренная
месть
Геры. Злокозненная супруга Зевса не могла простить
троянскому
царевичу Парису его выбор Афродиты как
наикрасивейшей
Богини. Данная версия подробно изложена в
трагедии
Еврипида "Елена". Но и Геродот авторитетно утверждает:
когда
ахейцы штурмом взяли Трою, Елены там не оказалось. Эту
загадочную
проблему Отец истории самолично обсуждал с
египетскими
жрецами, подтвердившими на основании собственных
сведений,
что жена Менелая на протяжении всей Троянской войны
скрывалась
в Египте. По-разному освещают различные источники и
последующую
судьбу Елены Прекрасной. У античных авторов можно
узнать,
что после смерти Елена соединилась с Ахиллом, и
произошло
это где-то в Скифских пределах, куда переселились
душа
сына Пелея и Фетиды, бывшего по происхождению скифом.
Место
посмертной жизни главных героев "Илиады" -- остров Левка,
что
означает "Белый"64. Это, по разъяснению комментаторов, --
один
из островов Блаженных, где, как известно, обитали титаны и
царил
"золотой век".
В конце прошлого века получила достаточное распространение
гипотеза
о северном происхождении сказаний Троянского цикла. Ее
популяризаторы
-- немецкий ученый Э.Краус и польский
писатель
А.Немоевский -- считали, что в основу Гомеровых
поэм
положено некоторое первичное мифологическое ядро,
относящееся
к доэллинской истории. Кстати, имя самого Гомера
также
допустимо истолковать как прозвище, подразумевающее
этническую
принадлежность. Этноним "гомер" упоминается в Библии
и,
по единодушному признанию историков, обозначает киммерийцев
--
соперников скифов на просторах европейских степей и
лесостепей.
Мог ли быть Гомер киммерийцем или их потомком?
Вполне
-- подобно тому, как Пушкин, например, был потомком
абиссинцев
(эфиопов), оставаясь при этом величайшим русским
поэтом.
В Гомеровой "Одиссее" (ХI, 12 -- 19) содержится
чрезвычайно
важный рассказ о стране киммерийцев, расположенной
на
берегу океана. Одиссей приплыл туда и посетил один из
киммерийских
городов в разгар полярной ночи, описанной Гомером
вполне
профессионально: "Закатилось солнце, и покрылись тьмою
все
пути, а судно наше достигло пределов глубокого Океана. Там
народ
и город людей киммерийских окутанные мглою и тучами; и
никогда
сияющее солнце не заглядывает к ним своими лучами -- ни
тогда,
когда восходит на звездное небо, ни тогда, когда с неба
склоняется
назад к земле, но непроглядная ночь распростерта над
жалкими
смертными" (подстрочный перевод В.В.Латышева).
Даже из небольшого приведенного отрывка следуют по меньшей
мере
два бесспорных вывода: во-первых, Гомер прекрасно
представлял,
что такое полярная ночь; во-вторых, маршрут
плаванья
Одиссея был далеко не таким простым, как обычно
рисуется
в распространенных комментариях. Не касаясь всех
перипетий
десятилетних странствий Одиссея, напомним только,
что,
помимо киммерийцев, он посетил также расположенные на
Севере
владения Бога ветров Эола и семь лет провел на острове
Огигия
на краю Океана (или в его центре), принадлежащем нимфе
Калипсо,
дочери титана Атланта (по другим версиям, Океана или
же
Солнцебога Гелиоса), прижив с ней четверых детей. Каким
образом
очутился Одиссей после сожжения Трои на самом краю
Ойкумены,
с точки зрения здравого смысла объяснить нелегко.
Скорее
всего, в текст Гомеровой "Одиссеи" были вмонтированы
более
ранние сказания и вписаны в общую сюжетную линию.
История самой Трои, разрушенной ахейцами, также оставляет
многие
вопросы без ответа. Этимологически название знаменитого
города-крепости
происходит от общего для многих индоевропейских
языков
наименования цифры "три" и по смыслу могло означать что
угодно:
"третья", "тройная", "тройственная" и т.п.
Название
Трои
могло происходить от прозвища трехглавого или трехликого
Божества,
у разных индоевропейских народов именуемого
по-разному:
у индийцев -- Тримурти, у славян и балтов --
Триглав-Троян,
которого помнит еще "Слово о полку Игореве".
Наконец,
есть еще одна версия. Дело в том, что Трояны --
собирательное
имя трех братьев в славянском фольклоре. Так,
Троянами
были упоминаемые в "Повести временных лет" три брата
--
основатели Киева: Кий, Щек и Хорив. По общему имени братьев
--
Трояны -- в украинских легендах зафиксировано и древнее
название
Киева: он прозывался точно так же, как и малоазийский
Илион
-- Троя. От имени Киева-Трои и братьев Троянов
образовались
и другие общезначимые понятия русской духовной
жизни:
Троянова земля -- Русская земля, Трояновы века --
русская
старина, Троянова тропа -- исторический путь русской
жизни,
то есть древняя русская история. Названия Троя и близкие
к
нему по звучанию чрезвычайно распространены в русской и
украинской
топонимике. Собственно Троя есть на Полтавщине, но
уже
Трояновка встречается и под Полтавой, и на Волыни, и в
Калужской
области, а Трояново -- в Орловской и Херсонской
областях,
Троян -- в Крыму и Бессарабии и т.д.
Но вернемся, однако, к Соловью Будимировичу. Само имя
Соловей,
как и название одноименной птицы, также
тотемно-космического
происхождения: в нем закодировано
наименование
дневного светила -- Солнца, и у всех слов общий
корень
-- "сол". Русский былинный эпос знает двух Соловьев:
один
-- загадочный Соловей Будимирович из таинственной
заморской
страны -- герой положительный; другой -- не менее
таинственный
Соловей-Разбойник -- герой с отрицательным знаком.
Нас
здесь, однако, интересует не оценочный аспект (который,
кстати,
может меняться под воздействием изменяющихся
исторических
условий), а генетически-смысловой. Совершенно
очевидно,
что Соловей-Разбойник с его нечеловеческим свистом,
преклоняющим
"темны лесушки к земле", -- носитель буревого,
буйного
начала, что логически соотносит его с островом Буяном,
источником
всех буйных сил.
Имя Соловей наводит также на гипотетическое предположение
о
возможном местонахождении города Леденца и острова Буян. Есть
в
Белом море известный архипелаг, знаменитый своими
культурно-историческими
и духовно-символическими традициями.
Это
-- Соловецкие острова. Название Соловки -- исконно русское,
оно
содержит в себе все ту же основу "сол", уходящую своими
корнями
в гиперборейскую старину, когда границы между
индоевропейскими
и неиндоевропейскими языками были более чем
размыты.
Если топоним "Соловецкие острова" подвергнуть анализу
с
точки зрения археологии смысла, то этимология наименования
самих
островов особых сомнений не вызывает: оно образовано от
слов
"соловей", "солнце". Первоначально, быть может, так и
звучало
-- Соловейские острова и означало: "Солнцем овеянные"
или
"Солнцевеющие", если судить по аналогии со
смыслообразованием
таких слов, как "суховей" или "вьюговей". В
древности
солнечный смысл распространялся на обширные северные
территории.
В одной из рукописных Космографий XVII века
приводится
второе название Мурманского студеного моря
(Северного
Ледовитого океана) -- Соловецкая пучина. Не
приходится
сомневаться, что и земли посреди и по берегам этой
Пучины
также именовались Соловецкими (Соловейскими). Вот и
найдено
исконное (автохтонно-негреческое) имя Гипербореи,
называвшейся
так в честь дневного светила -- Солнца -- и
сохраненной
в коллективной памяти русского народа в виде
фольклорного
образа Подсолнечного царства -- синонима
полунощных
стран, где полгода -- ночь, а полгода -- день
(царство
же Подсолнечное потому, что оно к Солнцу ближе всех).
Известны и другие попытки найти автохтонное название
древней
Гипербореи. Рене Генон, например, допускает два
возможных
варианта: либо Сирия -- от имени арийского
Солнцебога
Сурьи [отсюда же русские птицедевы сирины. --
В.Д.],
либо просто -- Борейская земля, исходя из
архаичного
содержания эллинского и доэллинского имени Бор,
которое
выводилось из названий тотемов: кельтского "вепря" и
германского
"медведя" [немецкое слово "медведь" звучит как
"беер",
откуда, кстати, и русское слово "берлога". --
В.Д.].
Таким образом, по второму варианту, предложенному
Геноном,
автохтонное название Гипербореи должно было быть или
Земля
вепря, или Медвежья земля.
О культурной древности русских Соловков свидетельствуют
имеющиеся
там каменные лабиринты (диаметром до 5 м), наподобие
тех,
что разбросаны по всему Северу Европы с перекочевкой в
крито-микенскую
(знаменитый лабиринт с Минотавром),
древнегреческую
и другие мировые культуры. Предлагалось немало
объяснений,
касающихся предназначения соловецких каменных
спиралей:
могильники, жертвенники, макеты рыболовных ловушек.
Последнее
по времени: лабиринты -- модели антенн для связи с
внеземными
или параллельными цивилизациями (см.: Никитин А.Л.
Древние
лабиринты -- радары иных миров // Наука и религия.
1996.
No7).
Не лишено вероятности, что Соловецкий монастырь -- краса и
гордость
современных Соловков -- построен на месте древних
дохристианских
святилищ. Известный искусствовед и исследователь
древнерусской
культуры проф. Вера Григорьевна Брюсова
поделилась
с автором личными впечатлениями о своих
многочисленных
поездках на Север: у нее сложилось твердое
убеждение,
что многие православные культовые постройки
возведены
на месте древних языческих капищ. Данные наблюдения
подкрепляются
и другими свидетельствами. В Швейцарии в одной из
деревень
есть католическая церковь, построенная в XII веке на
месте,
где с незапамятных времен находился каменный столб --
менгир.
Строители церкви не уничтожили древний священный
камень,
наоборот -- включили его в комплекс христианского
храма.
Теперь этот сравнительно невысокий (около 1 м над
землей)
менгир из песчаника возвышается внутри церкви рядом с
алтарем.
У Соловья-Разбойника, помимо прозвища, было, как известно,
и
отчество -- Рахманович. Оно приводит к еще одной любопытной
аналогии.
Рахманы -- загадочные персонажи древнерусских
сказаний.
Они -- обитатели Островов Блаженных на краю Океана --
последнего
прибежища титанов, хорошо известного из
древнегреческой
мифологии. Конечно, в специфических русских
условиях
сказания эти за многие тысячелетия существенно
трансформировались.
Древнерусская литература знает по меньшей
мере
два сюжета, связанных с рахманами. Первый -- "Слово о
рахманах
и предивном их житии", где описывается жизнь
долгожителей-рахманов,
полная изобилия и радости. Их остров на
краю
Океана якобы посетил Александр Македонский во время похода
на
Индию. В данной связи принято считать, что рахманы -- это
индийские
жрецы брахманы. Но имеется и второй источник, гораздо
более
распространенный среди древнерусских книжников, где
никакая
Индия не упоминается. Те же Острова Блаженных и царящая
там
райская жизнь подробно описаны в апокрифе, известном под
названием
"Хождение Зосимы к Рахманам" (в обиходе -- просто
"Зосима").
Здесь рассказано, как к пустыннику Зосиме после
40-дневного
поста явился ангел и указал путь к далекой земле
Блаженных,
отделенной от грешного мира глубокой, как бездна,
рекой,
недосягаемой ни для птиц, ни для ветра, ни для Солнца,
ни
для дьявола. По волшебному дереву, склонившемуся перед
отшельником,
Зосима переправился через реку и очутился в стране
Блаженных,
в русском апокрифе она описывается в духе
классического
"золотого века" с поправками на христианские
представления
о праведности65.
Обитатели той блаженной страны -- рахманы -- живут в своей
неприступной
земле без греха, верные завету праотца Рехома, не
испытывая
ни в чем никакой нужды. Безмятежно течет их праведная
жизнь:
нет у них числа лет, "но вси дние аки един день ес". В
данном
пассаже налицо несомненные полярные реминисценции:
скрытые
в иносказательную форму представления о долгом полярном
дне,
объединяющем много обычных дней. Далее Зосима повествует о
том,
как рахманы встречают день своей смерти. Описание это живо
напоминает
рассказы античных авторов о кончине гиперборейцев.
О таинственных северных морских святилищах естественного
или
искусственного происхождения сохранились свидетельства и в
других
древнерусских источниках. Так, в известном памятнике XIV
века
-- "Послании Василия Новгородского ко владыке Тверскому
Феодору
о земном рае" рассказывается о том, как две лодки из
Новгорода
долго носило ветром по Студеному морю, пока не
прибило
к высокой горе. "И видеша на горе той... свет бысть в
месте
том самосиянен, яко не мощи человеку исповедати; и
пребыша
долго на месте том, а солнца не видеша, но свет бысть
многочастный,
светлуяся паче солнца, а на горах тех ликования
много
слышахут, и веселия гласы вещающа"66. Кормчий велел
одному
из спутников взобраться по мачте на скалу (высокий
берег?),
что тот проделал, и, увидев нечто необыкновенное
наверху,
с радостным возгласом исчез за каменным гребнем. То же
произошло
и со вторым посыльным. Тогда привязали третьего
веревкой
за ногу и стащили вниз после того, как он обозрел
сияние
за береговым кряжем. К несчастью, третий моряк оказался
мертвым,
и новгородцы в страхе и панике спешно покинули
загадочный
остров.
|
