|
Валерий Демин.
Тайны русского народа: В поисках
истоков Руси
Тождественность Вишну и Всевышнего
однозначно проявляется
и
в смысловом (семантическом)
плане. В переводе с
древнеиндийского
(ведийского) Вишну означает "проникающий во
все",
"всеобъемлющий". По индуистским
воззрениям, он
символизирует
энергию, упорядочивающую Космос, и считается
"владыкой
существования и творения Вселенной": "Мир возник от
Вишну и
пребывает в нем. (Вишну) -- творец
существования и
предбытия
мира, он -- мир"8. Именно таким образ
Держателя
Вселенной,
возникший еще в пору индоевропейской общности,
рисовался
и протославянам. Каменное изваяние Прото-Вишну было
обнаружено
археологами при
раскопках курганов в
Днепропетровской
области (рис. 13). Оно представляет собой
низкорослого
лысого и бородатого
мужчину (одно из
первоначальных
воплощений классического Вишну --
"лысый
карлик"),
испещренного со всех сторон петроглифами
в виде
следов
(след -- традиционный знак, божественное клеймо Вишну),
фигурами
людей в сексуальных позах, животных, смыслообразующих
орнаментов
и информационно насыщенных "черт и резов". В своей
совокупности
все это вместе взятое и олицетворяет Вселенную 9.
Между тем у Керносовского идола имеются также
хвост и
звериные
уши (или рога?). Данные аксессуары вполне подходят и к
древнегреческому
Божеству стад, лесов и полей -- Пану, имеющему
доэллинское
и, скорее всего, общеиндоевропейское происхождение.
Кстати,
и имя Пан родственно имени Вишну, означая
"все".
Следовательно,
Прото-Вишну тождественен Прото-Пану. Другое
дело,
что общеиндоевропейское Божество,
олицетворяющее
Вселенную,
постепенно видоизменяло свои первоначальные функции
-- по
мере расщепления первичной этнической общности и миграций
праэтносов
по всей территории Евразии. Если в индуизме Бог
Вишну
сохранил и преумножил верховные и властные
функции в
составе
великой триады Тримурти: Брахма -- Вишну -- Шива, то в
условиях
других исторических условий и иной
идеологической
доминанты
-- Олимпийской религии, пришедшей на смену старым
доэллинским
верованиям, -- Бог Пан, ранее олицетворявший "Все",
превратился
во второстепенное лицо Олимпийского пантеона, хотя
никто
не отрицал его глубоких корней, уходящих в первозданную
природу.
Естественно, менялись изображения
или изваяния
Божеств.
Прото-Вишну так же мало походит на
классические
скульптуры
вишнуистского канона, как Прото-Пан
на образ
скотьего
Бога со свирелью в руке на известной картине Михаила
Врубеля
"Пан". Художественное
воплощение нетождественно
заложенному
в него смыслу.
Нет сомнения, что понятие
"(Все)вышний" перешло в
христианскую
традицию из глубокой древности. Этимологи выводят
слово
"весна" из древнеиндийского vasantas -- "весна";
vasar
-- "рано" -- откуда древнеисландское var --
"весна",
латышское и литовское vasara --
"лето").
Фонетические
и лексические закономерности в их историческом
развитии
лишь частично перекрывают закономерность формирования
и
передачи во времени (от поколения к
поколению) смысла
понятий,
имеющих словесно-знаковую
оформленность, но
развивающихся
по совершенно иным закономерностям. Филолог может
и не
заметить цепочку взаимосвязанных слов: "Вишну" --
"вешний"
--
"весна". Но мимо этого не сможет пройти культуролог, который
оперирует
не фонетическими, а смысловыми закономерностями,
имеющими
происхождение более высокого порядка.
Из этих
соображений
вытекает и следующий пример. Фамилия великого
русского
художника Сурикова происходит от слова
"сурик" --
краска
темно-красного цвета. Но, в свою очередь,
понятие
"сурик"
проистекает от имени древнеарийского красно-солнечного
Божества
-- Сурьи (отсюда и наше
Красное Солнышко).
Бессмысленно
искать какие-то аналогии между реальной личностью
--
Суриковым и Солнцем-Сурьей, но связь этих понятий очевидна,
когда
речь идет об археологии смыслов, показывающих их полное
совпадение.
Ниже будут прослежены
неслучайные параллели между
древнеегипетской
и древнеславянской мифологиями: Солнцебоги Хор
(Гор) и
Хорс, смертоносный гроб Осириса (Осиянного) и Святогора
(Светогора),
птица Феникс и Финист Ясный Сокол. Но есть еще
один
общий -- более психологический, чем смысловой -- аспект
сходства
мироощущений древних египтян и русских.
На него
обращал
особое внимание Василий Васильевич Розанов (1856
--
1919). Он считал русский "трепет к звездам" чертой,
ничего
не имеющей общего с христианским миропредставлением ("О
звездном
небе ничего нет в Евангелии").
Истоки русского
народного
космизма следует искать в Египте и Вавилонии: именно
отсюда
проистекают звезды на темно-синих куполах некоторых
русских
храмов, а также подвешенные лампады,
имитирующие
"висящие"
звезды древневосточных святилищ10.
Итак, видим: единый праязык единого пранарода дал цепную
реакцию,
в результате которой возникло все
лингвистическое
многообразие.
Значение и звучание многих современных слов (в
том
числе и в русском языке) уходит своими корнями
в общий
праязык.
Наиболее приближенным к нему по времени и, главное, --
уцелевшим
по сей день (в виде литературных
памятников и
составленных
на их основе словаря и грамматики)
является
санскрит
(собственно древнеиндийским считается язык
Вед).
Руководствуясь им, а также другими источниками, нетрудно
раскрыть
корни многих современных понятий.
В санскрите одно из слов для обозначения понятия света:
ruca
("светлый", "ясный")
и ruc ("свет",
"блеск").
В последующем языковом развитии
"шь" и "ц"
превратилось
в "с" (чередование согласных и гласных звуков --
обычное
фонетическое явление даже на протяжении
небольших
временных
периодов) и достаточно неожиданным (на первый взгляд)
образом
осело в столь значимых для нас словах, как "русский" и
"Русь".
Первичным по отношению к ним выступает более архаичное
слово
"русый", прямиком уходящее в древнеарийскую лексику и по
сей
день означающее "светлый". От него-то (слова и смысла)
и
ведут свою
родословную все остальные однокоренные слова языка.
Данная
точка зрения известна давно. Еще русский
историк и
этнограф
польского происхождения, один из основоположников
отечественной
топонимики
Зориан Яковлевич
Доленга-Ходаковский
(1784 -- 1825), критикуя норманистские
пристрастия
и предпочтения Н.М.Карамзина, писал:
"Тогда б
увидел
и сам автор [Карамзин. -- В.Д.],
касательно
Святой
Руси, что сие слово не составляет ничего столь мудреного
и
чужого, чтобы с нормандской стороны,
непременно из-за
границы,
получать оное; увидел бы что оно значит
на всех
диалектах
славянских только цвет русый (blond) и что русая коса
у
всех ее сыновей, как Rusa Kosa i Rusi Warkocz [коса.
--
В.Д.] у кметей (крестьян)
польских равномерно
славится.
<...> Есть даже реки и горы,
называемые
русыми".11
Таким образом, этноним "русский"
и топоним "Русь"
сопряжены
с санскритским словом ruca и общеславянским и
древнерусским
"русый" со смыслом "светлый"
(оттенок). Если
открыть
"Толковый словарь живого
великорусского языка"
Владимира
Даля на слово "Русь", то найдем
там аналогичное
объяснение:
"русь", по Далю, означает прежде
всего "мир",
"бел-свет",
а словосочетание "на руси" значит "на виду". У Даля
же
находим еще одно удивительное слово
-- "светорусье",
означающее
"русский мир, земля"; "белый, вольный свет на Руси".
Здесь
не только корневые основы, но и их значения сливаются в
одно
целое. О распространенности и
укорененности понятия
"светорусье"
можно судить по "Сборнику Кирши Данилова", где
эпитет
"светорусские могучие богатыри" выступает как норма. Еще
раньше
(по письменной фиксации) сочетание слов
"светлый" и
"русский"
употребляется в договоре князя Олега с греками 911
г.,
текст которого включен в "Повесть временных лет".
Классическая схема научного познания
очерчена Львом
Гумилевым.
Любую проблему можно рассматривать по меньшей мере
трояко:
с точки зрения мышиной норы, с вершины кургана
и с
высоты
птичьего полета. Современная этимология -- в основном
взгляд
из мышиной норы. Этимологи копали глубоко и обильно, но
при
этом, как правило, не смотрели вдаль, воображая, что весь
мир языка
-- сплошная мышиная нора. Мало кому хватает фантазии
и
воображения подняться хотя бы на вершину кургана и тем более
достичь
высоты птичьего полета. Макроэтимология же позволяет
отвлечься
от частностей, мелких деталей, нудных транскрипций,
традиционных
подходов, закостенелых схем, ползучего эмпиризма,
--
и, воспаряя ввысь, взглянуть на современную лексику с высот
тысячелетий.
Безусловно, вероятность
погрешности в
макроэтимологических
изысканиях достаточно велика, но не
настолько,
чтобы отступить от научности, и не намного выше
традиционных
микроэтимологических выкладок,
учитывая
значительную
вариативность и гипотетичность последних.
Мифология -- всегда мистифицированная и опоэтизированная
история.
И космология! Причем мистификация происходит
без
всякого
злого умысла -- вполне естественным путем. При передаче
сведений
от поколения к поколению в
условиях отсутствия
письменности
(если не выработаны специальные приемы сохранения
информации)
первоначальные сведения подвергаются неизбежному и
непроизвольному
искажению. К тому же в течение
веков и
тысячелетий
этносы (а вместе с ними роды, племена,
семьи)
распадаются,
переселяются с одной территории на другую, а то и
вовсе
исчезают с лица Земли. Да еще войны
и социальные
перевороты.
Да еще идеологическая или религиозная цензура. Да
еще
поэты и художники поприбавят. В
результате факты и
превращаются
в мифы.
Значит ли все сказанное, что мифы -- сплошная выдумка?
Ничуть!
Они вполне поддаются научному анализу и реконструкции
первоначального
смысла. В мифологических сюжетах и образах
закодированы
и реальные события далекого прошлого, и отголоски
стародавних
общественных отношений и норм
поведения, и
представления
о мироздании и его законах, и
память о
катастрофах
в истории Земли и великих переселениях народов.
Именно
в таком смысле следует понимать энергичное утверждение
Н.Ф.
Федорова: "Мифология не басня, а истина, действительность,
и
никогда ее не убьет метафизика"12. Применительно к истории
вообще
и русской истории в особенности не менее определенно
высказался
Г.В.Вернадский: "...Следы древней исторической
основы
могут легко быть обнаружены
под мифологическим
покровом"13.
Мысль о том, что мифология и фольклор (особенно эпос) --
это не
что иное, как преломленная сквозь призму
народного
миросозерцания
древняя история, развивалась еще Якобом
Гриммом
(1785 -- 1863) в его классическом и, к сожалению,
до
сих пор не переведенном на русский язык труде
"Немецкая
мифология"
(1835 г.). Но здесь он вовсе не был оригинален.
Существует
древнейшая традиция -- считать Богов, которые
впоследствии
стали объектом религиозного
поклонения, по
происхождению
своему такими же людьми, как и простые смертные.
Подобный
подход присущ народам всех континентов, хотя схемы и
модели
самого обожествления не всегда и не у всех совпадали. И
уж,
конечно, сказанное никак не относится
к позднейшему
монотеизму
мировых религий, рассматривающих Бога как безличное
и
достаточно абстрактное Первоначало. Ничего похожего не было
ни
в египетской, ни в ведийской, ни в
шумерской, ни в
ассиро-вавилонской,
ни в древнекитайской, древнеславянской,
древнекельтской,
древнегерманской, ацтекской и всем наборе
северо-,
центрально- и южноамериканских мифологий. Здесь Боги
изначально
выступали как люди, разве что наделенные бульшими
способностями
и силой воли.
С наибольшей наглядностью это проявилось
в античной
мифологии
и политеизме. А возникшие позднее распространенные
переложения,
скажем, древнегреческих мифов не имеют ничего
общего
с реальными событиями. В настоящее
время налицо
восприятие
мифов исключительно как
вымысла -- либо
художественного,
восходящего к
Гомеру, либо
социологизированного
(в плане вульгарного истолкования религии
как
иллюзорной формы сознания, а то и прямого обмана). Дабы
убедиться,
что все здесь не совсем так и даже совсем не так,
достаточно
обратиться к сочинениям античных историков Диодора
Сицилийского
(единственный раз переведенного на русский язык в
ХVIII
веке) или Дионисия Галикарнасского (вообще никогда не
переводившегося
на русский язык, как и вавилонский историк
Берос,
писавший по-гречески). Все трое излагали
историю
античных
Богов в русле реальной человеческой истории. Вот что
пишет,
к примеру, Диодор об Уране, считавшемся Богом Неба, о
котором
и Гомер, и Гесиод, и другие мифологи не могли сообщить
ничего
конкретного и вразумительного:
"Повествуют, что первый начал
царствовать у них
(атлантийцев)
Уран, который свел разбросанно живущих людей в
городскую
ограду, причем они согласились прекратить внезаконную
и
звериную жизнь. Он изобрел употребление и накопление домашних
плодов
и немало из других полезных вещей. Он овладел большей
частью
вселенной, по преимуществу -- странами к
западу и
северу.
(4) Ставши усердным наблюдателем звезд, он предсказывал
многое
из того, что должно совершиться в мире. Он ввел для
народа
исчисление года по солнечному движению, месяцев же -- по
луне и
научил распознавать времена каждого года.
Потому-то
многие,
не зная вечного порядка звезд, удивлялись происходящему
по
предсказанию; и, с другой стороны,
предположили, что
сообщавший
об этом причастен божественной природе. После его
ухода
от людей, ввиду его благодеяний и распознания им звезд,
ему
стали воздавать бессмертные почести. Его прозвище перенесли
на мир;
одновременно с тем, что он оказался причастен к восходу
и
заходу звезд и к прочему, что совершается на небе,
как и
одновременно
с размером почестей, стали чрезмерно расцениваться
и
его благодеяния. И его навеки объявили вечным царем Всего.
<...>
Повествуют, что <...> сыновья Урана разделили
царство;
из них наиболее видными являются Атлант и
Кронос.
Атлант
получил по жребию местности, прилегающие к Океану, и
этот
народ получил название атлантийцев, и самая высокая гора в
этой
стране подобным же образом получила название
Атланта.
Рассказывают,
что он точно преподал [людям] астрономию и первым
же
дал людям науку о сферах. По этой причине
составилось
мнение,
что весь Космос держится на плечах Атланта14.
Таким образом, Диодор Сицилийский считал Урана
первым
царем
загадочной страны Атлантиды, исчезнувшей впоследствии в
пучинах
океана. Именно Уран объединил атлантов "в одно общество
или
гражданство" (доподлинные слова греческого историка). При
этом
подчеркивалось: Уран властвовал не только
в странах
Запада,
но и на Севере.
Аналогичным образом представлялся и
верховный Бог
древнегерманского
пантеона Один. Первоначально он мыслился в
человеческом
обличии и лишь впоследствии был обожествлен. Дадим
слово
древнему свидетельству: "Один был великий воин и много
странствовал
и завладел многими державами. Он был настолько
удачлив
в битвах, что одерживал верх в каждой битве, и потому
люди
его верили, что победа всегда должна быть за ним. Посылая
своих
людей в битву или с другими поручениями, он обычно сперва
возлагал
руки им на голову и давал им
благословение. Люди
верили,
что тогда успех будет им обеспечен. Когда его люди
оказывались
в беде на море или на суше, они призывали его, и
считалось,
что это им помогало. Он считался самой надежной
опорой.
Часто он отправлялся так далеко, что
очень долго
отсутствовал"15.
В данном же плане нужно рассматривать и
закодированное
общечеловеческое
знание, доставшееся нам от
предков и
прапредков
в виде фольклористики. В научной
и учебной
литературе
в последнее время возобладало мнение о фольклоре как
преимущественно
об устном народно-поэтическом творчестве, к
тому
же оторванном от реальной действительности. На самом же
деле
фольклористика как базисный пласт мировой
культуры --
явление
не просто емкое, но в полном смысле
необъятное и
неисчерпаемое.
Будучи простым и удобным каналом аккумуляции и
передачи
накопленного за многие тысячелетия опыта и знаний,
фольклор
(дословно "народная мудрость") вобрал
в себя в
специфически
компактной
символическо-образной форме
многообразные
факты истории, этногенеза, а также связанные с
бытовыми
традициями, мировоззренческими представлениями,
культовыми
ритуалами, обрядами, поверьями, пережитками и т.п.
Один
из основоположников современного традиционализма Рене
Генон
(1886 -- 1951) так расценивал действительное значение
фольклора
(в его соотношении с мифологией) для познания истории
и
предыстории: "Народ сохраняет, сам того не понимая, останки
древних
традиций, восходящие порою к такому
отдаленному
прошлому,
которое было бы затруднительно определить и которое
поэтому
мы вынуждены относить к темной области "предыстории";
он
выполняет в некотором роде функцию
более или менее
"подсознательной"
коллективной памяти, содержание которой,
совершенно
очевидно, пришло откуда-то еще"16.
Отсюда и фольклористика как наука призвана в полном объеме
собирать
и изучать различные проявления жизни
народа как
элемента
исторически сложившейся цивилизации. Ни в коей мере не
является
она исключительно филологической наукой (или частью
таковой),
напротив, она становится абстрактной и непонятной в
отрыве
от этнографии, религиоведения, археологии, социологии и
философии
истории. Попытка представить русскую сказку, былину,
песню,
заговор и т.д. вне их обусловленности народным бытием во
всех
нюансах его исторического
развития оборачивается
искаженным
истолкованием этих ценнейших памятников русской
культуры,
отразивших все основные вехи ее становления.
У нас ведь как
принято относится к фольклорным
произведениям?
К сказке, например? Как к чисто развлекательному
жанру.
А сказке той, быть может, десятки тысяч лет и донесла
она
до нынешних дней дыхание наших далеких прапредков, осколки
их
тотемного мышления, наивно-целостного миросозерцания. Или
так
называемый обрядовый фольклор, связанный в том числе и с
древнейшими
народными празднествами: Коляда,
Масленица,
Кострома,
Иван Купала и др. Здесь соединено все -- и остатки
языческого
мировоззрения, и сакральный символизм, и первобытный
ритуал,
и песни, и танцы, и карнавал. Традиции, возникшие в
глубинах
веков и тысячелетий, передавались из поколения
в
поколение,
закреплялись в слове и
обрядовой символике,
демонстрируя
нераздельность человека и высших космических сил,
проявлявшихся
в смене времен года, дня и ночи, закономерностях
движения
на небосводе (иллюзорного, как известно) Солнца, Луны,
других
светил и звезд.
На первый взгляд нет ничего на свете более несхожего, чем
наука и
фольклор. Но если вдуматься -- есть между ними одна
несомненно
общая черта. Это --
способ описания и
воспроизведения
действительности. И наука и фольклор пользуются
одним
и тем же универсальным
языком символов.
Символическую
форму имеют и логические
абстракции, и
философские
категории, и
художественные образы, и
мифологические
сюжеты, и фольклорные мотивы (все они облачены в
словесно-знаковую,
а следовательно -- символическую оболочку).
Естественные
науки предпочитают излагать добытое позитивное
знание
на символическом языке математики или иным способом --
как это
имеет место в химических формулах. Может быть, такова
вообще
природа человека -- отражать мир в символической форме?
А может
быть, сам человек и есть главный символ Мироздания и
источник
всех прочих символов? Символы не существуют сами по
себе, а
в качестве таковых они должны быть преломлены через
сознание.
На Земле человек -- главный носитель сознания. Как
Микрокосм
он создает образ, картину, символ
Микрокосма,
преломляя
его через свое сознание. Следовательно, и сам человек
выступает
как обобщенный символ Макрокосма.
Человек привержен, привязан к знакам и
символам как
некоторым
обобщающим реальным ориентирам,
отторгнутым в
субстратной
форме от него самого (им самим или объективно
вычлененных
природой). Человек и человечество просто не могут
существовать
без знаков и символов, представляя и сам Космос в
виде
глобального небесно-звездного символа. Ибо то
звездное
небо,
что дано человеку в виде зрительных ощущений:
набор
структурно-организованных
созвездий, изменяющих свое положение
в
течение ночи и перемещающихся среди них по
определенным
законам
Луны и планет (а днем -- Солнца), -- все это всего лишь
результат
местоположения и размещения самого
человека на
вращающейся
планете Земле. Но познает он Большой
Космос,
отталкиваясь
именно от этой картины-символа звездного неба,
проникая
в глубь Вселенной и открывая ее подлинные законы.
Происходит
это путем преодоления самоочевидной и чувственно
данной
картины и построения на основе достигнутых знаний той
или
иной научной модели, приближающей нас к постижению истины.
Космический знак (как и всякий знак вообще) --
всегда
некоторое
вторичное явление, указывающее на некоторую скрытую
первопричину,
далеко не всегда
явную и доступную
непосредственному
познанию. В этом смысле непрерывную смену дня
и
ночи можно рассматривать как
соответствующие знаки,
указывающие
на подлинную причину -- вращение Земли
вокруг
собственной
оси. Точно так же циклическая смена времен года
(весна
-- лето -- осень -- зима) -- следствие движения Земли
вокруг
Солнца, обусловленное высшими космическими силами. Для
людей
же смена дня и ночи или смена времен года может выступать
в форме
определенных знаков, проверенных многократным опытом и
служащих
точкой отсчета множества других явлений, событий и
необходимых
действий. Например, спиралевидный
орнамент,
пронизывающий
историю мировой культуры от самых ее истоков,
имеет
несомненную космическую кодировку. Вопрос лишь в том:
воспринял
ли человек этот космический символ самостоятельно или
же
сам Космос обладает неведомыми пока каналами, и
по ним
передаются
и кодируются соответствующие закономерности. Так или
иначе,
спиралевидные структуры пронизывают не только разумную
жизнь
на Земле, но и ее бессознательные
формы (раковины
некоторых
моллюсков).
Сущность не только людских отношений, но и отношений всего
животного
мира -- в выполнении разного рода обрядностей. Так
считал
Николай Алексеевич Умов (1846 -- 1915) --
выдающийся
русский ученый-космист, еще в начале 70-х годов
прошлого
века, задолго до первых публикаций
по теории
относительности
выдвинувший идею о взаимодействии энергии и
массы,
а также о том, что энергия пропорциональна массе. Уже
животные
метят мочой и экскрементами занятую ими территорию. И
эти
метки выполняют функции знаков-символов, обусловливая
поведение
животных на помеченной территории.
А брачная
обрядность
в животном мире? То же и у людей, но в их жизни
обряды,
ритуалы, знаки и символы играют абсолютно
решающую
роль,
особенно с появлением письма, искусства и т.п. Говоря в
общих
чертах, в общественной жизни роль метки
играют и
некоторые
канонизированные тексты -- священные писания, законы,
конституции,
уставы общественных
партий, множество
регламентирующих
правил и запретов. Все это может действовать и
в
устной форме. Но превратившись в утвержденный и
принятый
текст
(заново упорядоченная письменная система), они обретают
самодовлеющую,
автономную самостоятельность, выступая в форме
некоторого
окончательного критерия для действий людей. Быть
может,
это
незыблемый природно-обусловленный
естественно-исторический
закон. Космическая упорядоченность
проецируется
на общественные отношения в виде определенного
строя,
обязательных запретов и алгоритмов действий, облеченных
в
некие ритуалы. А это, в свою
очередь, невозможно без
многоцветной
и строгой вместе с тем
системы символов,
включающих
языковые и знаковые формы.
Такой механизм взаимосвязи
между Макрокосмом и
Микрокосмом,
а также в структуре самого Микрокосма, видимо,
запрограммирован
в законах природы с самого начала и является
ее
своего рода самоохранительным началом. Человеку изначально
раз и
навсегда не дано переступать некоторую запретную границу,
он
обречен представлять (познавать) глубинные законы материи и
Космоса
только посредством разного рода символов, включая и
мысленные
абстракции. Выход за этот символический
барьер
возможен,
но только с помощью теоретического воображения, а оно
само
по себе также представляет лишь оперирование символами.
Воображение
питает и фольклорные
образы, а также
символы-мифологемы.
И античный мудрец, и ведийский жрец, и славянский волхв, и
современный
ученый говорят примерно об одном и том же, пытаясь
описать
одну и ту же объективную реальность, но используя при
этом
различные системы символов и построенных на их основе
языков.
Здесь, кстати, лишний раз подтверждается
известный
тезис
Алексея Федоровича Лосева (1893 --
1988),
сформулированный
в его классическом труде "Диалектика мифа":
всякая
наука сопровождается и питается мифологией, черпая из
нее
свои исходные интуиции17. С
точки зрения единых
закономерностей
выражения действительности через символы и
постижения
действительности через символы современная наука
столь
же мифологична, сколь научна всякая мифология.
Современные естественно-математические науки, включающие
космологию
и ее ответвления, ничто
без упорядоченных
математических
символов. Посредством этих символов создается
научная
картина мира, с их помощью она и прочитывается. Убрать
символы
-- и останется одна пустота, ничто. Следовательно, и
тайна
космического мышления кроется в символах. Познай их -- и
ты
познаешь все.
Приятно это кому бы то ни было или неприятно, но следует
набраться
мужества и признать:
человек, познавая
действительность,
практически никогда не
имеет дел
непосредственно
с этой действительностью, но лишь с набором
некоторых
символов и кодов, включая собственные ощущения, более
чем
опосредованно данную действительность
отражающими. И
безразлично,
в какой именно форме искажается
объективная
действительность,
представая в мозгу то в виде мифологических
картин
и сцен, то в виде поэтических или
фантастических
образов,
то в виде метафизических
схем, то в виде
математических
формул.
Таким образом, каналы символизации и алгоритмы кодировки
глубинного
смысла бытия и его закономерностей одинаковы как для
науки,
так и для мифологии. Типичны и возможные искажения при
обоих
способах осмысления действительности. В
результате
свободного
оперирования символами, знаками,
образами,
словесными
догмами, математическими формулами и теоретическими
моделями
сплошь и рядом возникают некоторые
спекулятивные
конструкции,
настолько далеко отступающие от отображенной в них
реальности,
что превращаются в прямую
противоположность
объективной
истине. Гете называл это "ложным светом знаний". "Я
проклял
знаний ложный свет", -- так перевел соответствующую
строку
из "Фауста" Пушкин. Не менее
определенно высказался
Байрон
в "Манфреде": наука -- "обмен одних незнаний на другие"
(перевод
Ивана Бунина). Густав Шпет перевел эти
слова еще
резче:
Наука вся -- невежества обмен
На новый вид невежества другого.
Столь же безапелляционно высказался о сути псевдонаучного
теоретизирования
Максимилиан Волошин: "Я призрак истин сплавил
в
стройный бред".
Другими словами, то, что в общественном мнении считается
наукой,
на самом деле представляет собой сумму более или менее
верных
взглядов на определенный фрагмент действительности,
событие
или проблему. Группа
интерпретаторов объявляет
собственное
видение вопроса истиной в последней инстанции и,
обладая
монополией на владение и распространение информации,
всеми
доступными средствами старается утвердить в общественном
мнении
только свою (а не какую-то другую) точку зрения. Однако
в
процессе естественной смены поколений (в том числе и ученых)
ранее
господствовавшая парадигма (то
есть некоторая
теоретическая
модель, объявленная эталоном), как правило,
претерпевает
существенные изменения, а то и отбрасывается
вообще.
Это хорошо видно на примере разного рода учебников и
справочников:
казалось бы, именно в
них сосредоточена
квинтэссенция
последнего слова науки. Но нет -- сегодня никто
не
учится по учебникам, написанным несколько десятилетий назад
и
тем более -- в прошлом или позапрошлом веке. Точно так же
спустя
некоторое время и на лучшие нынешние учебники (а равно
--
энциклопедии и справочники) будут глядеть, как на допотопный
анахронизм.
Безусловно, как существуют научные факты и истины,
так
были,
есть и всегда будут их правильные истолкования, а также
новые
эпохальные открытия -- все, что составляет
гордость
человеческой
цивилизации и обеспечивает ее
непрерывный
социальный
и научно-технический прогресс. Тем не менее общее
количество
незыблемых истин, отвоеванных
человеком у
бесконечно-неведомой
природы, более чем ограничено, и обретение
их
никогда не завершится. В этом, собственно, и состоит суть и
смысл
научного познания. Все остальное -- мифы, беллетристика и
околонаучные
легенды.
Таким образом, всякий миф, фольклорный образ, имеют под
собой
такое же реальное основание, как и
научный факт. И
заложенный
в обычных мифах первоначальный смысл поддается
строго
научному анализу и
реконструкции. Итальянский
фольклорист
Джузеппе Питре (1843 -- 1916) проницательно
напутствовал
всех, кто прикасается к неисчерпаемой сокровищнице
народного
творчества и народной памяти: "Философ, законодатель,
историк
-- всякий, кто хочет понять свой народ до конца, должен
присматриваться
к его песням, пословицам, сказкам, а также к
его
поговоркам, отдельным выражениям и словам. За словом всегда
стоит
его значение, за буквенным смыслом -- смысл
тайный,
аллегорический,
под странным пестрым одеянием сказки кроется
история
и религия народов и наций"18. Все сказанное относится и
к
закодированным в мифологических сюжетах и образах сведениям о
реальных
событиях далекого прошлого, о стародавних общественных
отношениях
и нормах поведения, об устройстве мироздания, его
происхождении
и законах, о катастрофах и великих переселениях
народов.
Рассмотрению этого как раз и посвящена
настоящая
книга.
ЧАСТЬ 1
Как не любить свой край северный,
Много ведь чудности в нем, много прелестей:
Зимой-то у нас стоят снежочки белые,
На земле блестят, будто светлы звездочки,
А льды наши зимние блестят, будто браманты,
Морозы выигрывают, будто струны серебряные,
А ночное сияние очень чудное, очень дивное,
Уж мы любим нашу зимушку морозную, студеную.
Марфа
Крюкова
Вопрос о глубинных корнях русского народа, других народов
Земли
всегда волновал русские умы. С него,
собственно, и
начинается
Несторова летопись. Здесь явственно обозначена
начальная
точка отсчета нового витка истории
человечества,
последовавшего
после глобальной мировой катастрофы, и резкого
изменения
лика планеты (в Библии данный вселенский катаклизм
кратко
именуется "потопом"). "По потопе, -- сообщает летописец,
--
трое сыновей Ноя разделили землю, Сим, Хам, Иафет"19. В те
времена,
как особо подчеркивается в Лаврентьевском и других
русских
летописных сводах, "был
единый народ". Эти
знаменательные
слова Начальной летописи
по существу
представляют
собой формулу одного из исходных тезисов настоящей
книги,
опирающейся на концепцию единого происхождения языков и
народов
мира.
В дальнейшем, согласно древнейшему летописному своду --
"Повести
временных лет", Иафет стал родоначальником основной
массы
европейских народов, включая славяно-русские племена.
Данная
точка зрения, однако, не является единственной. По-иному
излагается
предыстория человечества в популярном и достаточно
распространенном
в средневековой Руси
апокрифе, кратко
именуемом
"Откровение Мефодия Патарского о Мунте сыне Ноевом".
Хотя
Мефодий епископ Патарский
является одним из
канонизированных
Отцов церкви,
принадлежность ему
неканонической
версии древнейшей истории ортодоксальными
богословами
отрицается, а само "Откровение о Мунте" включено в
индекс
отреченных (запрещенных) книг.
Как известно, в Библии ничего не говорится о
четвертом
сыне
Ноя, поименованном Мунтом (в некоторых списках апокрифа он
назван
внуком). Но так как первоисточники библейских текстов
давно
утрачены, а сами они неоднократно
переделывались, --
вполне
вероятно, что истинный автор Сказания о Мунте, которое
впоследствии
Мефодий Патарский включил в свое Откровение,
опирался
на недошедший до нас первоисточник. В нем
весьма
логично
представлено послепотопное разделение Земли по четырем
странам
света: Симу досталась "восточная
страна земля"
(Восток),
Хаму -- "полуденная страна земля"
(Юг), Яфету
(Иафету)
-- "западная страна земля"
(Запад), Мунту --
"полунощная
страна земля" (Север)20.
По апокрифической версии, именно Мунт и был перво-предком
всех
северных народов, включая и славяно-русские. Иафет же на
каком-то
этапе присылал к братцу людей для оказания помощи в
строительстве
северной град-столицы21. Но Мунт был не только
прапредком
северных народов и устроителем северных земель.
Согласно
апокрифу, он стал еще и основателем астрономии как
науки и
основоположником "острономейной мудрости", то есть, по
существу,
-- космической философии. "Мунт живяше на полунощной
стране,
и прият дар много и милость от
Бога и мудрость
острономейную
обрете". Первая книга по астрономии
также
принадлежит
Мунту. А составил "сию книгу
острономию" Мунт
вопреки
предостережениям Архангела Михаила22, бросив вызов
Божьему
посланнику и самим небесам. Тем самым он уравнял силу
человеческого
разума с космическими силами и положил начало
мировому
космизму.
От древних мифологических
сказаний и апокрифов
отталкивался
в своей концепции Прародины человечества и великий
русский
космист Н.Ф.Федоров. Эта тема красной нитью проходит
через
всю его "Философию общего дела". Федоров
выделял два
центра
мировых цивилизаций: 1) вселенский -- полярная гора Меру
--
ось мира; 2) духовный -- Памир -- "могила праотца" и бывший
рай
(Эдем), куда, согласно апокрифическим преданиям, Ной
во
время
потопа вывез тело (или прах?) первочеловека Адама и где
"покоятся
забытые предки всех арийских и анарийских
племен
(Иафета,
Сима и Хама)"23. Оба топонима -- Меру и Памир -- имеют
один
и тот же доиндоевропейский корень mr, от него
образовано
и однозвучное русское слово "мир",
означающее
одновременно
и Вселенную, и род людской, и
согласие, и
справедливость
-- "меру".
Символ Полярной Отчизны -- золотая
гора Меру, по
древнеарийским
и доарийским представлениям, возвышалась на
Северном
полюсе, окруженная семью небесами, где
пребывали
Небожители
и царил "золотой век" (отсюда,
кстати, русская
поговорка:
"На седьмом небе" -- синоним высшего блаженства).
Гора
Меру считалась центральной точкой бесконечного Космоса,
вокруг
нее как мировой оси вращались созвездие
Медведицы,
Солнце,
Луна, планеты и сонмы звезд.
В древнерусских
апокрифических
текстах вселенская гора прозывалась "столпом в
Окияне
до небес". Апокриф ХIV века "О всей твари" так и гласит:
"В
Окияне стоит столп, зовется адамантин. Ему же
глава до
небеси".24
В полном соответствии с общемировой
традицией
вселенская
гора здесь поименована алмазной (адамант -- алмаз, в
конечном
счете это -- коррелят льда: фольклорная стеклянная,
хрустальная
или алмазная гора означает гору изо
льда или
покрытую
льдом).
От доиндоевропейского названия вселенской горы
Меру и
произошло
понятие "мир" в его главном и первоначальном смысле
"Вселенная"
(понятие "Космос" греческого происхождения
и в
русский
обиход вошло сравнительно недавно). Священная гора --
обитель
всех верховных Богов индоевропейцев (рис.14, 15). Среди
них
-- Митра, один из Солнцебогов (рис.16), чье имя созвучно с
названием
горы Меру. Из верований древних ариев культ Митры
переместился
в религию Ирана, а оттуда был
заимствован
эллинистической
и римской культурами. Миротворческая роль Митры
заключалась
в утверждении согласия между вечно враждующими
людьми.
Данный смысл впитало и имя Солнцебога,
оно так и
переводится
с авестийского языка -- "договор",
"согласие". И
именно
в этом смысле слово
"мир", несущее к тому же
божественный
отпечаток (мир -- дар Бога), вторично попало в
русский
язык в качестве наследства былой
нерасчлененной
этнической,
лингвистической и культурной общности Пранарода. Но
это
еще далеко не все. Космизм священной
полярной горы
распространялся
и на род людской: считалось, например, что
позвоночный
столб играет в организме человека ту
же роль
центральной
оси, что и гора Меру во Вселенной, воспроизводя на
микрокосмическом
уровне все ее функции и закономерности. Отсюда
в
русском мировоззрении закрепилось еще одно значение понятия
"мир"
-- "народ"("всем миром", "на миру и
смерть красна", --
говорят
и поныне). Следующий смысл из общеарийского наследства
--
слово "мера", означающее "справедливость" и
"измерение" (как
процесс,
результат и единицу), непосредственно калькирующее
название
горы Меру.
Разные авторы помещают Прародину индоевропейцев (ариев) в
разных
местах: Г.М.Бонгард-Левин и Э.А.Грантовский -- в степях
Евразии;
Т.В. Гамкрелидзе и В.В.Иванов -- в Передней Азии, на
территории,
примыкающей к Кавказу, В.А. Сафронов -- в Восточной
Европе,
Ю.А.Шилов -- в Причерноморье, А.И.Асов и Н.Р.Гусева --
на
Севере и т.д. Между тем есть достаточно оснований считать
Север
Прародиной не одних только ариев, но и всех
народов
Земли.
Именно гора Меру, упоминаемая еще в Ригведе, и подробно
описываемая
в "Махабхарате",
-- вселенский символ
доиндоевропейских
и индоарийских народов --
однозначно
указывает
на истинную прародину человечества -- полярные,
заполярные
и приполярные области современной Евразии, где
климат
в те далекие времена (примерная начальная точка отсчета
-- 40
тысяч лет до новой эры), согласно многочисленным научным
данным,
был совершенно иным. Оттуда постепенно мигрировали
прапредки
современных народов, составлявшие ранее единое целое
и
говорившие на общем для всех
языке. Есть ли тому
доказательства?
Великое множество!
Еще в прошлом веке выдающийся
индийский ученый и
общественный
деятель Балгангадхар Тилак (1856 -- 1920)
выводил
родину древних ариев из
приполярных областей.
Аргументы,
приводимые Тилаком, следующие. В
древнейших
источниках,
например, в Тайттирии-Брахмане (а также в Авесте)
описывается
Прародина человечества, где Солнце всходит и
заходит
по одному разу в год, а сам год делится на один долгий
день
и одну долгую ночь, -- что, как известно, соответствует
ситуации,
фиксируемой в высоких полярных широтах. В Ведах же
встречаются
такие высказывания: "То, что есть год, --
эта
только
один день и одна ночь Богов"; "В Меру Боги видят Солнце
восходящим
только один раз в
году". Общие положения
подкрепляются
более детальными, основанными
на точном
математическом
расчете, свидетельствующем, в частности, что в
Ригведе
описываются зори более продолжительные, чем они могут
быть
на юге; там же рассказывается о северном сиянии и летнем
поведении
Солнца вблизи полюса, когда оно
поднимается на
максимальную
высоту над горизонтом, некоторое время "стоит" на
месте,
прежде чем начинает опускаться25.
Данная концепция вполне
совпадает с современными
историческими,
этнографическими
и геологическими
предположениями
о существовании в далеком прошлом в обширных
районах
преимущественно Российского Севера огромной приполярной
территории
Арктиды, изменившей свой природно-климатический
облик и
в основном исчезнувшей с лица Земли
в результате
катаклизмов,
включая похолодание и оледенение. Земли эти были
заселены
протоиндоевропейцами, которые вошли в историю
под
названием
гиперборейцев26.
Сведения об обычаях и миграциях этих племен сохранились в
мировом
фольклоре и мифологии. Лучшим подтверждением
факта
существования
Арктиды (помимо геологических данных, полученных
при
изучении дна Северного Ледовитого
океана) являются
ежегодные
массовые миграции перелетных птиц с Юга на древнюю
Северную
Прародину и обратно, обусловленные
генетически
закрепленной
памятью, природно-космический механизм которой до
сих пор
не ясен.
Прошлая жизнь в приполярных областях
зафиксирована во
многих
древних культурах и летосчислениях.
Сведения эти
самоочевидны
и лежат, так сказать, на
поверхности, но
становятся
понятными лишь в свете представлений о полярном
происхождении
древних цивилизаций. Искомые
факты легко
обнаруживаются,
к примеру, при анализе календарных реформ,
проведенных
в свое время в Древнем Египте и Древнем
Риме.
Древнеегипетский
солнечный календарь включал первоначально 360
дней.
Между прочим, именно отсюда
возникло разделение
окружности
на 360 градусов -- как символ годичного круговорота
Солнца
и по соответствующему числу солнечных
дней. Затем,
благодаря
Богу Тоту-Гермесу (подробнее об этом см. далее), было
добавлено
еще 5 дней. Но откуда могли взяться эти 360 солнечных
дней?
И на каком основании произведена добавка пяти дней? Все
очень
просто: некогда, в отдаленном прошлом, прапредки египтян
наблюдали
солнце 360 дней в году, а несколько дней (а именно --
5),
в соответствии с законами движения Земли вокруг главного
светила,
оно на небосклоне не наблюдалось. Такое (опять-таки в
соответствии
с законами природы) возможно только в приполярных
областях.
В ходе этнической миграции праегиптян на Юг старое
летосчисление
долгое время сохранялось, хотя и противоречило
видимым
фактам и новым географическим условиям, но затем была
произведена
коренная реформа календаря.
Еще более
серьезной корректировки потребовало
первоначальное
римское летосчисление. В момент основания Рима
и,
естественно, до этого события пришлые народы, заселявшие
Апеннинский
полуостров, начиная с конца III тысячелетия до
н.э.,
пользовались солнечным календарем. Он включал только 10
месяцев
и оканчивался декабрем, что дословно
и означает
"десятый"
и, кстати, не воспринимается
как нонсенс в
современном
двенадцатимесячном календаре. Следовательно, до
появления
в Италии пришлые племена обитали в таких областях,
где в
течение двух месяцев Солнце не наблюдалось. Такое, как
снова
нетрудно догадаться, возможно лишь в условиях долгой
полярной
ночи. Второй после Ромула римский царь Нума Помпилий,
которому
при помощи нимфы-прорицательницы Эгерии, по словам
Плутарха,
"открылась небесная мудрость", -- исправил анахронизм
старого
сумбурного календаря и добавил к имевшимся 10 месяцам
еще 2
-- январь и февраль27 (год у этрусков, латинов, сабинян и
прочих
италийских племен начинался так же, как и у древних
славян,
-- с марта месяца).
Полярные реминисценции, как бы
это ни показалось
парадоксальным
на первый взгляд, обнаруживаются и в Библии. В
Книге
Исаии говорится об обители (сонме) Богов на краю Севера,
куда
стремился один из возгордившихся и наказанных за это сынов
человеческих
-- Денница, сын Зари (Ис. 14, 13). Северные те
Боги,
по Библии, обитают на священной горе, хорошо известной в
индоиранской
традиции под названием Меру. В книге Иова подробно
и
эмоционально описывается полярная ночь:
"Ночь та, -- да
обладает
ею мрак, да не сочтется она в днях года, да не войдет
в
число месяцев! О! ночь та -- да будет она безлюдна; да не
войдет
в нее веселие! Да проклянут ее
проклинающие день,
способные
разбудить Левиафана! Да померкнут звезды рассвета ее:
пусть
ждет она света, и он не приходит: и да не увидит она
ресниц
денницы..." (Иов 3, 6-9). В Книге
Иисуса Навина
содержится
ссылка на еще более древнюю книгу Праведного, где
описывается
поведение Солнца в приполярных областях: "Стояло
Солнце
среди неба и не спешило к западу почти целый день" (Нав.
10,
13). Данный фрагмент практически полностью соответствует
строкам
Ригведы: "Свою колесницу Бог Солнца остановил посреди
неба",
где также в метафорической форме описывается полярный
день.
А есть ли полярные мотивы в древнегреческих
мифах? Не
могут
не быть, если только прапредки эллинов пришли с Севера и
принесли
с собой ядро тех сказаний, которые, приспособившись к
новым
условиям и обрастая массой подробностей,
приобрели
впоследствии
привычный для нас вид. Но
сквозь оболочку
позднейших
наслоений нет-нет да и сверкнет Полярная звезда
памяти
о далеком прошлом. Так, перед битвой с
гигантами
Зевс
велел Солнцу-Гелиосу, Луне-Селене и Заре-Эос не
светить
на землю. В небе остались только
звезды. Здесь
явственный
намек: гигантомахия (точнее
-- события ей
предшествовавшие)
сопряжена с полнощными странами и полярной
ночью.
Также в легендах о рождении Геракла различные источники
единодушно
свидетельствуют: когда Зевс соблазнил Алкмену, их
первая
брачная ночь ознаменовалась тем, что Солнце трое суток
не
поднималось над Землей. Такое может случиться
только в
Приполярье
или Заполярье. Следовательно,
именно там и
происходили
описываемые события. И именно туда, на
родину
предков,
неоднократно возвращался величайший герой древности
Геракл
при совершении некоторых из своих
подвигов и при
освобождении
Прометея. Лишь в эпоху
расцвета античной
цивилизации
первичное ядро северных
легенд было
трансформировано
и приспособлено к условиям Средиземноморья.
|
