|
«Борьба за моря. Эпоха великих географических
открытий»
Янош Эрдёди
ЧЕТЫРЕ КОРАБЛЯ ДЕРЖАТ КУРС НА
ЗАПАД...
Несколько недель между небом и
землей
Уже третий
день бушевало море. Зимняя буря катила беловерхие волны под серым небом. Куда
ни глянь, всюду на беспокойной воде раскачивались голубовато-белые айсберги.
Ветер
беспощадно швырял четыре корабля, словно желая разогнать их по всем концам
света и потопить поодиночке. Но руки мужчин были сильнее, чем напор волн, их
силу умножала ловкость и навигационная наука человека, властвовавшего и над
водной стихией. Корабли викинга Лейфа не отрывались друг от друга: как бы ни
швыряла их вода, они упорно поворачивали нос на запад. Сильный удар веслами в
правом или левом ряду, несколько ловких маневров длинной рулевой лопастью — и
суда снова принимали прежний курс.
Олаф,
сын Харальда, стоял на носу среднего корабля твердо, словно каменное
изваяние, корабельный истукан. Взгляд его был устремлен вдаль. Если глаз
чайки видит плывущую в море рыбу с высоты полета стрелы, то глаз Олафа был
столь остер, что и на тройном расстоянии полета стрелы замечал белую голову
чайки, покачивающейся на воде.
Для Олафа
было большой честью служить на флагманском корабле, быть впередсмотрящим на
галере Лейфа, сына Эйрика Рауди. Прирожденный моряк, закаленный в штормах, Олаф
был настоящим викингом. Кто бы мог подумать, что еще весной он носил
монашеское одеяние, бормотал молитвы в монастыре и только на двадцатой весне
своей жизни почувствовал немилосердную скуку в доме спасения и захлопнул его
ворота за собой?
— Что
видишь? — время от времени раздавался вопрос из глубины корабля. Это кричал Лейф.
Олаф,
сын Харальда, отвечал:
— Воду и
небо.
И опять
воцарялась тишина. Слышался только вой ветра, грохот моря да равномерные
удары весел по воде.
Мореплаватели
отправились в рискованный путь. Их предводитель Лейф, сын Эйрика Рыжего,
продолжал дело отца. Много лет назад Эйрик Рауди, по прозвищу Рыжий, в стране
своих предков, на скалистых норманнских берегах, совершил убийство и,
согласно древним законам страны, стал отверженным. Вместе со всеми своими
чадами и домочадцами, а также с пожелавшими присоединиться к нему сородичами
он сел на корабль, отправился на запад и нашел там новую землю, поросшую
пышными лугами. Он так и назвал ее — Зеленая Страна, а на языке норманнов —
Гренландия. Здесь он поселился, здесь вырос и возмужал его сын Лейф.
Повзрослев
и набравшись сил, Лейф сам стал предводителем викингов. С четырьмя кораблями
отважно пустился он в море, тоже на запад. Ходили слухи, что за широким морем
лежит обширная и плодородная земля, до нее уже не однажды добирались
норманнские корабли, рыскающие по бурному морю в поисках приключений. Сам Лейф
побывал уже на разведке близ неведомых берегов.
Моряки-викинги
были героями удивительных морских путешествий. За несколько поколений до Лейфа
они добрались до далеких южных берегов земли франков, разграбили их города и
вернулись с богатой добычей. Некоторые роды остались там, на теплых южных
берегах, другие пробрались еще дальше на юг; об их удивительных приключениях
певцы слагали стихи. Но Лейф стремился на запад, куда в свое время отправился
его отец.
Тянулись
дни, проходили недели между небом и водой. Впередсмотрящий неустанно
пронизывал взглядом туман, дождь, снежный вихрь. С восхода до заката солнца
на носу корабля стоял Олаф, а Лейф у рулевого весла ждал крика «Земля!»
Гребцы
работали четко и слаженно. Их жены и дети разместились на прикрытом досками
корабельном дне, раз в день женщины разводили в каменной плите огонь и варили
кашу, приправляя ее сушеным и копченым мясом. На одном корабле с двенадцатью
парами весел помещалось сорок-пятьдесят мужчин с семьями. Флот Лейфа из
четырех судов насчитывал около двухсот моряков; столько же женщин и множество
детей теснились в трюмах. В конце третьей недели пути, когда продовольствие и
пресная вода были уже на исходе, силы мужчин начали убывать.
Олаф
знал, что идут последние дни декабря: в бытность свою монахом он постиг
премудрость христианского календаря и теперь древними руническими знаками
отмечал на куске доски безвозвратно уходящие дни. Фыркнув, он тихонько
засмеялся про себя: «Через два дня конец света!»
Это
была одна из причин того, что весной ему надоела монастырская дисциплина. В
начале 999 года после рождения Христова священники и их мирная паства вбили
себе в голову, что, в соответствии с предсказаниями Библии, в конце года, в
преддверии тысячелетия наступит конец света, Земля и все живые существа
погибнут. В ожидании всесветной катастрофы монахи стремились очистить душу
бесконечными постами, молитвами и всяческими покаяниями — такое самоистязание
показалось Олафу чрезмерным. Он скинул монашеское одеяние, отказался от
монашеского имени — брат Бенедикт, — покинул монастырь и вернулся к своему
роду, а потом взошел на борт корабля-флагмана Лейфа, сына Эйрика.
И как
раз в тот день, когда блаженные христиане ожидали зова небесных труб,
возвещающих о конце света, около полудня острый глаз Олафа различил на
горизонте какую-то бледную полоску.
Опасаясь
строгости предводителя Лейфа, он не посмел закричать «Земля!», а лишь сказал
осторожно:
— Я
что-то вижу. . .
Удары
весел стали тверже, четче, быстрее, попутный ветер наполнил парус. . . и это
«что-то» стало ближе, отчетливее. Это была земля. Берег.
Винландом,
Страной Винограда, назвал Лейф землю, к берегам которой впервые пристали его
суда. Второй берег он назвал Маркландом, Страной Лесов. Найденная за этими
двумя землями широко раскинувшаяся суша из-за ее скалистых берегов получила
название Хеллуланда, Страны Камней.
|
