Мифологический Словарь
СЛАВЯНСКАЯ МИФОЛОГИЯ
ВЕДЬМЫ
в
мифологических представлениях средневековой Западной Европы обладательницы магического
знания, колдуньи.
Наделялись
способностями воздействовать на природу и человека (ведовство) и совершать
сверхъестественные поступки — становиться оборотнем, проникать сквозь
запертые двери, летать по воздуху, похищать сердца у людей, вызывать болезни,
наводить порчу на скот и урожай. Им приписывали способность заключать союз с
дьяволом и служить ему, вступать с ним в половые сношения и совращать
верующих, губя их души.
До
эпохи развитого средневековья представления о магических способностях Ведьм
оставались преимущественно на уровне фольклора и осуждались церковью, к-рая
наказывала лиц, преследовавших женщин по подозрению в колдовстве; вера в В.
расценивалась церковью как суеверие, внушённое происками нечистой силы (в
частности, церковные власти отрицали существование сборищ В.— шабашей).
В эпоху
развитого средневековья (13—15 вв.) в связи с внутренним кризисом
церкви и утратой полного контроля над духовной жизнью
паствы отношение церкви к преследованию В. коренным образом меняется. В лице
богословов, схоластов и инквизиторов церковь признаёт способность
определённых женщин (и мужчин) творить малефиций — чёрную магию, причиняя
вред здоровью, жизни и имуществу людей.
Архаические
народные поверья получили обоснование со стороны властей и использовались для
судебного преследования лиц, обвиняемых в ведовстве. В этот период церковью
было признано представление о возможности половых сношений между человеком,
занятым ведовством, и дьяволом (см. Инкубы).
Конец
средневековья, эпоха Возрождения и Реформации (рубеж 15 и 16 вв.— сер. 18 в.)
ознаменовались массовыми гонениями на Ведьм которые приобрели характер
коллективных психозов, охвативших широкие слои населения в разных странах
Европы. Булла папы Иннокентия VIII «С величайшим рвением» (Summis deside-rantes)
1484 провозглашала ересью неверие в существование В. и в их дьявольскую
способность вредить людям. В 1487—89 инквизиторами Инетиторисом и Шпренгером
было опубликовано сочинение «Молот против ведьм», к-рое обосновывало
необходимость жесточайших преследований В. и на два столетия сделалось
основным руководством для светских и церковных судов, занимавшихся делами о
ведовстве.
Традиционный
антифеминизм церкви нашёл в «Молоте» законченное и предельное выражение; среди
других злодеяний В. приписывалась способность лишать мужчин половой силы. В.
рассматривалась как преступница, подсудная особой юрисдикции и подлежащая
уничтожению на костре.
Судебное
преследование Ведьмы обычно начиналось с обвинения в колдовстве, выдвигаемого
соседями и другими людьми, в конфликте с которыми было обвиняемое лицо. Суд,
разбиравший подобные дела и руководствовавшийся трактатами по демонологии,
число которых в этот период множилось, был озабочен прежде всего не
установлением факта малефиция, а получением от «Ведьмы» признания того, что
они состояли в союзе с дьяволом, сожительствовали с ним и его властью творили
злодеяния. Поскольку связь с нечистой силой и служение ей рассматривались в
качестве тягчайшего преступления, предусмотренного правовыми кодексами 16 в.,
к обвинённым в колдовстве применялась особая процедура, сопровождавшаяся
пытками.
Обоснованием
необходимости жестокой и продолжительной пытки еж средства исторжения признания
служила уверенность в том, что В. завладел
дьявол, препятствующий ее чистосердечному признанию,
и что поэтому необходимо насильно изгнать его из неё. После получения
искомого признания, как правило, В. подвергали сожжению или, реже, изгнанию.
Те немногие из обвинённых, кто выдержал пытки и не признался, считались
невиновными.
Таким
образом, народные верования в Ведьм в этот период сочетались с
демонологическим учением ср.-век. юристов и богословов, и гонения на В. шли
одновременно и со стороны масс рядового населения, и со стороны церковных и
светских властей, к-рые стремились разрушить традиционную народную культуру
и, в частности, такую неотъемлемую её часть, какой была неконтролируемая
церковью магия.
Женщина,
главный объект гонений, была вместе с тем и основной носительницей народных
традиций культуры. Новым в преследованиях В. в 16—17 вв. было то, что церковь
и светские власти видели в них уже не одиночек, а «антицерковь» во главе с
сатаной. Поэтому вопрос о шабаше как зримом выражении этой «антицеркви» со
своим культом, представлявшимся перевёрнутым церковным культом, приобрёл
столь большое значение в судебных допросах обвинённых в ведовстве.
Наряду
с верой в вредоносных Ведьм в народе существовала вера в добрых Ведьм,
которые способны нейтрализовать действия первых и вступать с ними в
противоборство.
Массовая
охота на В. в Западной Европе отражала глубокий кризис ср.-век.
миросозерцания и распад общинных связей взаимопомощи. Ответственность за своп
беды и неурядицы люди той эпохи возлагали на чужаков, на маргинальные
элементы коллектива и т. п. Преследования В. охватили все страны католической
и протестантской Европы, хотя в отдельных регионах они имели свои особенности
(в частности, в Англии обвинения женщин в связи с дьяволом и пытки не были в
ходу), и привели к массовым жертвам.
На всём
протяжении последнего периода охоты на В. шла ожесточённая полемика
относительно ведовства, и в то время множество теологов и мыслителей (в т.ч.
и некоторые гуманисты) отстаивали веру в В. и необходимость их истребления,
ряд других учёных, и среди них немало иезуитов, не ставя под сомнение саму
веру в В., подвергали критике их гонения. Однако лишь во второй пол. 17 в.,
когда террор, вызванный массовыми преследованиями В., стал приводить к
социальной дезорганизации и была осознана огромная опасность для общества
продолжения этих гонений, преследования В. постепенно утихли (кое-где они
вновь вспыхивали ещё и в 18 — нач. 19 вв.).
В нар. культуре
нового времени сохранились представления о Ведьмах, особенно опасных в
периоды календарных праздников; к этим праздникам приурочивались обряды
сожжения В.— карнавальных чучел (итал. Бефана И Т. п.).
Образ Ведьмы
(от др.-рус. вЬдь, «знание», «колдовство», «ведовство»), ведунь и (ср. серб, вештица,
словен. vesca и т. п.) в славянской мифологии и фольклоре близок зап.-европ.
представлениям. Наделялись способностью насылать грозовые туч», вихри, град,
похищать росу, дождп, небесные светила (помещая их в сосуд), молоко у коров,
наводить порчу на скот и людей (отчего те становились кликушами), устраивать
сборища и оргии на «Лысой горе» (особенно на Коляду, при встрече весны, в
ночь на Ивана Купалу).
Считалось,
что Ведьмы сожительствует с нечистой силой, в т. ч. с Огненным Змеем; в
былине о Добрыне чародейка Маринка вступает в связь со Змеем Горынычем: это
сближает образ В. с жен. персонажем слав, мифа об измене супруги
бога-громовержца со змеем (ср. также Мара, Марена, Мокошь). Помимо
вредоносных функций наделялись также знахарскими, способностями прорицания и
т. п. («богомерзкие бабы-кудесницы» ср.-век. источников).
Преследование
Ведьм у славян не носило такого массового характера, как в Зап. Европе;
однако по нар. представлениям казнь В. (как правило, сожжение) была
необходима для прекращения засухи, мора и т. п. См. также Колдуны.
|