Выйдут ли муравьи в космос?
Редкие
фотографии пилотов НЛО, изучение их останков, знакомство со строением их тела
позволяют прийти к парадоксальному выводу: примерно одна четвертая часть инопланетян,
посещающих нашу планету, только внешне похожа на людей. В их же внутреннем
строении и функционировании их органов поражают явные черты сходства с
насекомыми. Внутри - ничего человеческого. Жесткие сухие ткани тел
соответствуют чешуйкам насекомых. Нет и намека на пол. Такова одна из рас
разумных обитателей Вселенной, а возможно, их биороботов, исследующих Землю.
По
сообщениям прессы, в 1989 году были взяты в плен два живых гуманоида этого же
вида в ЮАР в районе базы Валгалла. Название это совпадает с известным
объектом древнескандинавской мифологии - так назывался огромный замок, где
верховный бог Один пировал с павшими в битвах храбрыми воинами. У гуманоидов
когти вместо ногтей, типичные повадки насекомых и такие же оборонительные
реакции. Все это заставляет гораздо пристальнее, чем делалось до сих пор,
вглядеться в облик и образ жизни земных насекомых, проявляющих удивительную
стабильность на протяжении десятков миллионов лет в отличие от человека и его
цивилизации. Ни в прошлом, ни в настоящем на самом коротком отрезке времени
цивилизация наша не могла и не может справиться со множеством кризисов и не
раз оказывалась на грани катастрофы всего лишь на протяжении ста лет.
Интерес
к НЛО и внеземным цивилизациям можно понять. Вместе с тем рядом с нами уже
сотни миллионов лет существуют эти искомые иные цивилизации, сложность и
загадочность которых мы только сейчас начинаем осознавать. Речь идет о мире
коллективных существ - например пчел, термитов, муравьев. Одним из самых
замечательных достижений натуралистов последних десятилетий следует признать
открытие языка танца пчел. С его помощью пчелы-разведчицы сообщают своим
соплеменницам полную информацию об обнаруженных ими запасах нектара, указывая
точное расстояние, направление и требуемое количество сборщиц.
Очень
своеобразно проявляется функциональная специализация. Пока в пчелиной семье
есть матка, яичники рабочих пчел совсем не развиты: стоит матке исчезнуть -
яичники увеличиваются в размере и развиваются настолько, что начинают
продуцировать яйца. Форма сот как бы спроектирована. Шестигранник является
сосудом, в котором при наименьшей затрате материала достигается практически
наибольшая вместимость. Кто подсказал это пчелам? Пчелы формируют плотную
гирлянду, температура в которой достигает 34 градусов. В этом биологическом
горне воск расплавляется и превращается в правильную геометрическую
конструкцию, причем каждая рабочая пчела точно знает, куда ей положить свой
кусочек воска. Существует у пчел и феномен памяти. Установлено, что пчелы из
двух стоящих рядом ульев собирают совершенно различную пыльцу, причем каждый
улей из года в год сохраняет верность одним и тем же видам растений. Так,
улей, собиравший пыльцу с ивы в этом году, останется ей верен и в следующем.
Это совершенно необъяснимо, так как нельзя забывать, что жизнь рабочих пчел
коротка - не больше одного летнего месяца; те пчелы, которые видели цветение
лип в этом году, полностью исчезнут к следующему лету. Единственное
долгоживущее существо в улье - матка - после своего брачного полета больше не
выходит из улья и даже не кормится непосредственно ни пыльцой, ни нектаром:
ее питают кормилицы выделениями своих кормовых желез.
Глядя
на рисунки гнезд африканских термитов, трудно поверить, что это не дело рук
высокоразвитой цивилизации. Шары, кувшиноподобные и колоколообразные купола,
стенки которых образованы рядами восходящих по спирали колонок, сложная
система галерей, скрещивающихся или переходящих одна в другую. И все
безупречно правильно, словно выточено. Каким образом крошечные букашки,
слепые, не имея чертежа и не способные взглянуть со стороны, могут возводить
свои огромные постройки - эти пирамиды и соборы Св. Петра термитов?
Южноафриканский биолог Эжен Морайс провел много времени, наблюдая, как
термиты заделывают бреши, проделанные в их постройках. Они устремляются к
отверстию со всех сторон и начинают работать, в точности восстанавливая
сложную форму своего жилища, как будто следуя точному плану. Морайс проделал
простой, но эффектный эксперимент. Он разрушил вершину термитника и вставил в
брешь тонкую металлическую пластину, исключавшую возможность какой-либо
коммуникации между строителями с двух сторон. Несмотря на это, термиты
построили две половинки с каждой стороны от пластины. Когда последнюю убрали,
половинки термитника идеально подошли друг к другу. Постройки термитов
образуют целые поселки. Это соизмеримо с размерами Аркаима, легендарного
города людей эпохи бронзы.
Бродя
по лесу, с интересом останавливаешься у муравейника и разглядываешь его
идеальную форму со свободным от всякого мусора куполом, муравьиные дороги и
самих маленьких трудяг, упорно двигающихся к своей цели, несмотря на все
препятствия.
Муравей
- символ трудолюбия почти у всех народов, само слово "муравейник"
давно стало символом кипучей, хотя и не слишком целенаправленной
деятельности. Однако не всем известно, что поведение муравьев подчиняется
очень сложным законам. Внешне это не проявляется. Целый придворный штат занят
обслуживанием и кормлением королевы. Все входы-выходы из муравейника сторожат
солдаты, снабженные страшными челюстями, есть своя иерархия и среди рабочих.
Вместе с тем в муравьиных сообществах наблюдаются войны, грабежи,
предательство и пьянство. Муравьи выращивают в подземных теплицах грибы и
тлей, которыми питается муравьиная "аристократия". В тропических
лесах нет ничего страшнее пожара и колонны рыжих муравьев, пожирающих все на
своем пути. От них спасаются бегством и леопард, и питон. Нередко отдельные
муравьиные гнезда объединяются в колонии, соединенные дорогами и сообща осваивающие
территорию. Муравьи, совершенно нетерпимые к чужакам, с радушием принимают
любого муравья из своей колонии. Как они чувствуют разницу?
Простейшие
организмы тоже заставляют нас задуматься о многом. Еще более удивительный
пример коллективной организации иногда дают колонии простейших, столь
гармонично соединенных в одно целое, что их порой трудно отличить от
индивидуального существа. Вершины в этом достигли сифонофоры, колонии которых
формируют целый ряд "индивидуумов", живущих в открытом океане и
обладающих достаточно сложным поведением, причем каждая отдельная особь в
этой колонии специализируется, выполняет свои функции. Один из видов
сифонофор дает образец организации. В верхней части колонии - организм,
превратившийся в наполненный газом пузырек. Ниже - ряд организмов,
преобразовавшихся в водометы, выпускающие струю воды для движения всей
колонии. Путем согласованного изменения направления и величины выпускного
отверстия они меняют направление движения, что позволяет колонии
передвигаться в любых плоскостях. Ниже по стеблю расположены
"фуражиры" колонии. Они выпускают длинные стебли, которыми
захватывают добычу, переваривают ее и обеспечивают питательными веществами
всех остальных сотоварищей. Маленькие чешуйчатоподобные существа плотно
облегают стебель и предохраняют его от физических повреждений. И, наконец,
существуют "сексуальные" организмы, которые продуцируют гаметы,
дающие начало новым колониям.
Такие
специализированные сообщества индивидуумов в колонии выступают уже как органы
в организме, и некоторые из них даже соединены вместе единой нервной
системой. Подобные формы жизни могут рассматриваться и как колонии, и как
организмы, хотя образованы они вполне индивидуальными существами. Можно
предполагать, что подобные формы свойственны и космосу.
Сегодня
наукой накоплено огромное количество наблюдений, заставляющих признать
невозможным объяснение биологической действительности в терминах
"инстинкт", "программа поведения", "запись
информации на генетическом уровне" и т. д. В многочисленной литературе
по этиологии - науке о поведении животных - приводится обширный материал,
однозначно подводящий к суждению: жизнь целого ряда "коллективных"
существ свидетельствует о наличии феномена, который биологи определили
понятием "надорганизменный разум". Иными словами, можно говорить о
наличии Коллективного Сознания, управляющего жизнью популяции. Любой
индивидуальный член оказывается как бы ячейкой единого организма, лишенной
"свободы воли и поведения" и выполняющей лишь общественно полезные
задачи. Коллективное Сознание проявляется наиболее явно на примере муравьев,
пчел, термитов или саранчи, но оно прослеживается и в поведении более сложно
организованных животных, особенно общественных и стадных. На птичьем дворе, в
стаде обезьян, котиков или антилоп существуют строгая социальная иерархия и
взаимопомощь. Особенно наглядно проявляется это взаимодействие у перелетных
стай, демонстрирующих удивительную организованность и слаженность. Однако
Коллективное Сознание и у животных не всегда оказывается разумным: так, подчиняясь
неведомым нам сигналам, целые группы китов или дельфинов выбрасываются на
берег навстречу своей гибели, и все попытки вернуть их обратно в море
оказываются безрезультатными. Почему это происходит - остается тайной.
Новым
элементом, возникающим по мере усложнения собственной биологической
организации, является появление у животных элементов Индивидуального
Сознания. Считается, что человеку присущи как высокоразвитое Индивидуальное
Сознание, так и сложноорганизованное Коллективное Сознание, хотя по масштабам
неурядиц, кризисов, разрушений и войн он занимает, по-видимому, первое место
на планете.
Приведенные
выше примеры и рассуждения позволяют сделать важные выводы. Так, мы можем
говорить о нескольких бифуркационных, или скачкообразных, этапах эволюции
ноосферы:
- этап
отделения биологической жизни от косной природы и эволюционного усложнения
форм этой жизни;
- этап
формирования биологических структур, характеризуемых Коллективным Сознанием
при отсутствии Индивидуального Сознания;
- этап эволюционного
усложнения биологических структур, характеризующийся утратой значимости
Коллективного Сознания и развитием и усложнением элементов Индивидуального
Сознания;
-
появление биологического вида, обладающего как сильно развитым Индивидуальным
Сознанием, так и Коллективным Сознанием. На любом этапе эволюции возникали
виды, находящиеся в равновесии с окружающей средой и более или менее гибко
реагирующие на ее изменения. В одних случаях это обеспечивало стабильность и
даже процветание вида в течение сотен миллионов лет (термиты, муравьи), в
других - это равновесие оказывалось очень неустойчивым (большинство сумчатых
Австралии, исчезнувших после прихода европейцев). Термин "разумное
животное" применительно к большинству человечества оказывается неправомочным.
На первый взгляд поведение рабочего на конвейере ничем не отличается от
поведения муравья. Но для рабочего конвейера - это лишь одна из его
многочисленных функций: он одновременно может быть заботливым отцом
семейства, рыболовом, коллекционером, читателем романов, зрителем, членом
политических партий. В каких-то ипостасях сильнее проявляется Индивидуальное
Сознание, в других он находится под влиянием Коллективного Сознания.
Примечательно,
что жесткая коллективная структура, удивительно устойчивая для муравьев и
обеспечившая их выживание в течение сотен миллионов лет при всех изменениях
окружающей среды, оказалась совершенно неустойчивой для человеческого
общества - будучи даже насильственно установленной и оберегаемой, она
самопроизвольно распадается в исторически мгновенный срок. Очевидно, что при
подавлении Индивидуального Сознания во имя Коллективного в человеческом
обществе оказываются нарушенными фундаментальные законы жизни ноосферы,
законы устойчивости сложноорганизованной системы. Модели строения общества
идеально подходят для простейших и насекомых, однако их интерпретации для
более сложно организованных существ нередко оказываются нежизнеспособными.
Все
вышесказанное заставляет изменить представления о структуре сознания
человека: многое из того, что мы называли под-Сознанием, оказывается
над-Сознанием. И заставляет иначе взглянуть на само определение понятия
"сознание".
Попытки
построить строгое, не интуитивное, определение сознания корнями уходит в
далекое прошлое Человечества. Все эти попытки неизбежно основаны на априорном
разделении всей природы на сознательную и бессознательную: определение должно
лишь формально провести эту границу, именно там, где ожидается. Определения,
основанные на таком разделении, субъективны и, более того, пристрастны - чаще
всего в пользу гомо сапиенс. При таком подходе избежать логической тавтологии
не удается принципиально. (Между тем иные визиты НЛО ставят нас в тупик: кто
они, эти насекомоподобные пилоты?) Более того, заложенный в основу экспериментов,
такой подход к определению сознания приводит к некорректным результатам. Так,
экспериментатор удаляет раструб со входа в гнездо осы - и она достраивает
новый. Далее он проделывает дыру в изгибе трубы до раструба, и оса строит и
трубу, и раструб. "Ага! - говорит экспериментатор. - Вот видите: оса не
обладает разумом!" Но если человеку раз за разом в качестве эксперимента
инопланетяне будут проделывать дырку в штанах, то сначала он ее будет латать,
потом купит новые штаны, но в конце концов выкинет их в окно, ругаясь и стуча
ногами. "Ага! - скажет инопланетянин. - Вот видите: человек не обладает
разумом!"
Причина
здесь в том, что мы априори предполагаем, какое поведение разумное, а какое
нет. Ставя эксперименты не над муравьями и осами, а над работающим на
конвейере человеком, можно получить не менее веские доказательства, что он не
более чем биоавтомат. Но если мы легко соглашаемся, что невозможно изучать
сознание и эмоциональный мир человека. исследуя его поведение через реакцию
на сбои работы конвейера, то почему в этом отказано муравьям, пчелам,
термитам и т.д.?
Очевидно,
что даже просто переход к микро- или макромиру сопровождается изменением
представления о том, что такое сознание, поскольку трудно говорить о
каком-либо ожидаемом поведении. Наблюдаемое с высоты птичьего полета в
ускоренном показе поведение людей на улицах большого города до странности
напоминает муравейник или улей.
Приведенные
рассуждения неизбежно приводят нас к выводу: все определения понятия
"сознание" следует рассматривать не как попытки конструктивно
определить эту философскую категорию, но договориться о том смысле, который
вкладывается в это понятие. Можно понимать это как координацию интуитивных
представлений, своего рода "сверку часов".
Мы
используем в своих исследованиях следующее определение: сознание есть
способность объектов живой природы через чувственное восприятие формировать
абстрактные представления об окружающем материальном мире, пригодные к
использованию в целенаправленной деятельности. На примере субцивилизаций,
подобных мирам простейших и насекомых, Природа еще раз доказывает свою
неизмеримую сложность, свою постоянную непостижимость. Границы наших знаний
все время отодвигаются, превращая процесс познания в непрекращаемую гонку за
горизонтом. Но если провести линию развития объективно, а отнюдь не с точки
зрения только гомо сапиенс, мы должны допустить возможность новых поворотов
эволюции. В самом деле, если коллективы существ, казалось бы, не наделенных
высоким интеллектом, освоили поверхность планеты и даже подземные горизонты,
а также воздушную и водную среду, то их развитие может пойти и дальше.
Вряд ли
существуют принципиальные ограничения на выход таких существ в космос в
отдаленном будущем. На это наводят размышления об инопланетянах, напоминающих
земных насекомых, включая такие небезынтересные детали, как реакции на
внешнюю обстановку, строение глаз и дыхательных органов и многое другое.
Закономерен
вопрос, вынесенный в заголовок этой статьи: выйдут ли муравьи в космос?
Многое
даже в поведении муравьев остается загадкой (например их миграции). Возможны
ли в принципе их космические миграции, неизвестно.
Константин Коротков, Александр
Кузнецов.
|