|
«Энциклопедия Смерти. Хроники
Харона»
Часть 2: Словарь избранных
Смертей
Умение хорошо жить и хорошо
умереть — это одна и та же наука.
Эпикур
СОКРАТ
(470/469-399 до н.э.) - древнегреческий
философ
Сократ
был приговорен к смертной казни по официальному обвинению за "введение
новых божеств и за развращение молодежи в новом духе", то есть за то,
что мы сейчас называем инакомыслием. В процессе над философом приняло участие
около 600 судей. За смертную казнь проголосовали 300 человек, против 250.
Сократ должен был выпить "государственный яд" - цикуту (Conium maculatum,
болиголов пятнистый). Ядовитым началом в нем является алкалоид конин. Этот яд
вызывает паралич окончаний двигательных нервов, очевидно, мало затрагивающий
полушария головного мозга. Смерть наступает из-за судорог, приводящих к
удушью. Некоторые специалисты, правда, считают, что цикутой называли не
болиголов, а вех ядовитый (Cicuta Virosa), в котором содержится ядовитый
алкалоид цикутотоксин. Впрочем, сути дела это не меняет.
По
некоторым причинам казнь Сократа была отложена на 30 дней. Друзья уговаривали
философа бежать, но он отказался.
Как
повествует ученик и друг Сократа Платон, последний день философа прошел в
просветленных беседах о бессмертии души. Причем Сократ так оживленно обсуждал
эту проблему с Федоном, Симмием, Кебетом, Критоном и Аполлодором, что
тюремный прислужник несколько раз просил собеседников успокоиться: оживленный
разговор, дескать, горячит, а всего, что горячит, Сократу следует избегать,
иначе положенная порция яда не подействует и ему придется пить отраву дважды
и даже трижды.
Собственно
говоря, весь месяц со дня вынесения приговора до дня казни был для Сократа
сплошным монологом в диалогах о сущности смерти. Зачин был дан на суде, когда
после вынесения приговора Сократ сказал: "...Похоже, в самом деле, что
все произошло к моему благу, и быть этого не может, чтобы мы правильно
понимали дело, полагая, что смерть есть зло...
Умереть,
говоря по правде, значит одно из двух: или перестать быть чем бы то ни было,
так что умерший не испытывает никакого ощущения от чего бы то ни было, или же
это есть для души какой-то переход, переселение ее отсюда в другое место... И
если бы это было отсутствием всякого ощущения, все равно что сон, когда спят
так, что даже ничего не видят во сне, то смерть была бы удивительным
приобретением. Мне думается, в самом деле, что если бы кто-нибудь должен был
взять ту ночь, в которую он спал так, что даже не видел сна, сравнить эту
ночь с остальными ночами и днями своей жизни и, подумавши, сказать, сколько
дней и ночей прожил он в своей жизни лучше и приятнее, чем ту ночь, то, я
думаю, не только всякий простой человек, но и сам Великий царь нашел бы, что
сосчитать такие дни и ночи сравнительно с остальными ничего не стоит. Так
если смерть такова, я со своей стороны назову ее приобретением, потому что
таким-то образом выходит, что вся жизнь ничем не лучше одной ночи".
Накануне
казни-самоубийства Сократ признался своим друзьям в том, что он полон
радостной надежды,- ведь умерших, как гласят старинные предания, ждет некое
будущее. Сократ твердо надеялся, что за свою справедливую жизнь он после
смерти попадет в общество мудрых богов и знаменитых людей. Смерть и то, что
за ней последует, представляют собой награду за муки жизни. Как надлежащая
подготовка к смерти, жизнь - трудное и мучительное дело.
"Те,
кто подлинно предан философии,- говорил Сократ,- заняты, по сути вещей,
только одним - умиранием и смертью. Люди, как правило, это не замечают, но
если это все же так, было бы, разумеется, нелепо всю жизнь стремиться к одной
цели, а потом, когда она оказывается рядом, негодовать на то, в чем так долго
и с таким рвением упражнялся".
Комментируя
идеи великого грека, исследователь античной философии В. Нерсесянц пишет:
"Подобные суждения Сократа опираются на величественное и очень глубокое,
по его оценке, сокровенное учение пифагорейцев, гласившее, что "мы,
люди, находимся как бы под стражей и не следует ни избавляться от нее своими
силами, ни бежать". Смысл пифагорейского учения о таинстве жизни и
смерти состоит, в частности, в том, что тело - темница души (эта идея
принадлежит Филолаю) и что освобождение души от оков тела наступает лишь со
смертью.
Поэтому
смерть - освобождение, однако самому произвольно лишать себя жизни нечестиво,
поскольку люди - часть божественного достояния, и боги сами укажут человеку,
когда и как угодна им его смерть. Закрывая таким образом лазейку для
самоубийства как произвольного пути к освобождению, пифагорейское учение придает
жизни напряженный и драматический смысл ожидания смерти и подготовки к ней.
Рассуждая
в духе пифагорейского учения, Сократ считал, что он заслужил свою смерть,
поскольку боги, без воли которых ничего не происходит, допустили его
осуждение. Все это бросает дополнительный свет на непримиримую позицию
Сократа, на его постоянную готовность ценой жизни отстоять справедливость,
как он ее понимал. Подлинный философ должен провести земную жизнь не как
попало, а в напряженной заботе о дарованной ему бессмертной душе.
Сократовская
версия жизни в ожидании смерти была не безразличием к жизни, но, скорее,
сознательной установкой на ее достойное проведение и завершение. Ясно
поэтому, как трудно приходилось его противникам, которые, столкнувшись с ним,
видели, что обычные аргументы силы и приемы устрашения не действуют на их
оппонента. Его готовность к смерти, придававшая невиданную прочность и
стойкость его позиции, не могла не сбить с толку всех тех, с кем он
сталкивался в опасных стычках по поводу полисных (городских, в смысле:
государственных) и божественных дел. И смертный приговор, так логично
завершивший жизненный путь Сократа, был в значительной мере желанным и
спровоцированным им самим исходом. Смерть Сократа придала его словам и делам,
всему, что с ним связано, ту монолитную гармоничную целостность, которая уже
не подвержена коррозии времени...
...Сократовский
случай преступления позволяет проследить трудные перипетии истины, которая
входит в мир как преступница, чтобы затем стать законодательницей. То, что в
исторической ретроспективе очевидно для нас, было - в перспективе - видео и
понятно самому Сократу: мудрость, несправедливо осужденная в его лице на
смерть, еще станет судьей над несправедливостью. И, услышав от кого-то фразу:
"Афиняне осудили тебя, Сократ, к смерти", - он спокойно ответил:
"А их к смерти осудила природа".
Свой последний
день философ провел так же спокойно, как и предшествующие. На закате, оставив
друзей, Сократ удалился на предсмертное омовение. Согласно
орфико-пифагорейским представлениям, омовений это имело ритуальный смысл и
символизировало очищение тела от грехов земной жизни. Совершив омовение,
Сократ вернулся к друзьям и родным. Наступил момент прощания. Родные получили
от философа последние наставления, после чего он попросил их вернуться домой.
Друзья остались с Сократом до конца. Когда принесли цикуту в кубке, философ
спросил у тюремного служителя: - Ну, милый друг, что мне следует делать?
Служитель сказал, что содержимое кубка надо испить, затем ходить, пока не
возникнет чувства тяжести в бедрах. После этого нужно лечь. Мысленно совершив
воздаяние богам за удачное переселение души в иной мир, Сократ спокойно и
легко выпил чашу до дна. Друзья его заплакали, но Сократ попросил их
успокоиться, напомнив, что умирать должно в благоговейном молчании.
Он
походил немного, как велел служитель, а когда отяжелели ноги, лег на тюремный
топчан на спину и закутался. Тюремщик время от времени подходил к философу и
трогал его ноги. Он сильно сжал стопу Сократа и спросил, чувствует ли тот
боль? Сократ ответил отрицательно. Надавливая на ногу все выше и выше,
служитель добрался до бедер. Он показал друзьям Сократа, что тело его
холодеет и цепенеет, и сказал, что смерть наступит, когда яд дойдет до
сердца. Внезапно Сократ откинул одеяние и сказал, обращаясь к одному из
друзей: "Критон, мы должны Акслепию петуха. Так отдайте же, не
забудьте". Это были последние слова философа. Критон спросил, не хочет
ли он сказать еще что- нибудь, но Сократ промолчал, а вскоре тело его
вздрогнуло в последний раз.
Любопытный
комментарий к последним словам греческого мыслителя принадлежит Ницше:
"Я восхищаюсь храбростью и мудростью Сократа во всем, что он делал,
говорил - и не говорил. Этот насмешливый и влюбленный афинский урод и
крысолов, заставлявший трепетать и заливаться слезами заносчивых юношей, был
не только мудрейшим болтуном из когда-либо живших: он был столь же велик в
молчании. Я хотел бы, чтобы он и в последнее мгновение жизни был молчаливый,-
возможно, он принадлежал бы тогда к еще более высокому порядку умов. Было ли
то смертью или ядом, благочестием или злобой - что-то такое развязало ему в
это мгновение язык, и он сказал: "О, Критон, я должен Асклепию
петуха".
Это
смешное и страшное последнее слово значит для имеющего уши: "О, Критон,
жизнь-это болезнь!" Возможно ли! Такой человек, как он, проживший неким
солдатом весело и на глазах у всех,- был пессимист! Он только сделал жизни
хорошую мину и всю жизнь скрывал свое последнее суждение, свое сокровеннейшее
чувство! Сократ, Сократ страдал от жизни! И он отомстил еще ей за это - тем
таинственным, ужасным, благочестивым и кощунственным словом !"
|
