|
Книга
(от церковно-славянского кънига, которое имело значение:
1) буквы и грамоты, 2) книги, 3) письма и 4) искусства писать) — соединение в
одно целое листов бумаги, папируса, пергамента и проч.; поэтому глиняные
библиотеки клинообразного письма не подходят под понятие книги, и появление
ее следует приурочить к изобретению бумаги из папируса (см.). Первые книги,
состоявшие из длинных свитков такой бумаги, появляются в Египте, откуда около
VII столетия до Р. Х. этот способ писания переходит в Грецию и потом в Рим.
Египтяне долго сохраняли монополию выделки папируса, но в последние времена
республики римляне завели собственные папирусные фабрики. У греков и особенно
у римлян, несмотря на отсутствие книгопечатания, книжное дело стояло очень
высоко: не говоря уже о библиотеках общественных, при императорах были
частные библиотеки в 30000 томов (или, точнее — свитков) и более. Книжные
лавки встречались и в самых отдаленных провинциальных городах; в Риме были
большие и малые книжные магазины и множество лавочек букинистов. При больших
магазинах были залы, где находились многочисленные скорописцы; с их помощью
автор мог издавать свое сочинение и за исключительное право продавать его
иногда получал гонорар или по крайней мере даровые экземпляры. Римская Книга
имела форму свитка, навернутого на палку с утолщенными концами; на верхнем
конце прикреплялся ярлычок с обозначением заглавия, который высовывался из
футляра, большей частью кожаного, соответствовавшего нашему переплету. Для
переноски такие свитки помещались в круглые корзинки, с отверстиями во
внутренней крышке, вроде тех, в которых теперь помещаются флаконы с духами. В
библиотеках эти свитки не ставились, а клались на полки так, чтобы ярлычки
были на виду. Писали на одной стороне, либо одной вертикальной колонной,
длина которой равнялась длине свитка, либо рядом многих параллельных колонн.
Книжные магазины в Риме служили местом свидания литераторов, ученых и
любителей литературы; при магазинах были и кабинеты для чтения, где за
небольшую плату можно было просмотреть новинки или сличить свой экземпляр
известного сочинения с таким, который был исправлен грамматиком, содержавшимся
для этой цели при магазине и копировальном зале. Ввиду сравнительной
дешевизны папируса и безусловной дешевизны труда, К. в Риме были недороги.
Кроме обыкновенных дешевых экземпляров, были и чудеса каллиграфического
искусства, экземпляры роскошно иллюстрированные; были книжки-крошки; Цицерон
видел экземпляр "Илиады", который мог поместиться в скорлупе ореха.
Падение античной цивилизации прежде всего изменило внешний
вид К.; папирусные фабрики закрываются одна за другой, и в Европе папирус
становится все более и более редким, да он по своей непрочности и не совсем
был удобен для тех К., которые были в наибольшем ходу в начале средних веков.
Для Св. Писания и К. богослужебных, предназначенных для ежедневного
пользования, более подходил вековечный пергамент (см.), употреблявшийся и
прежде папируса, но вытесненный его дешевизной. Теперь он снова входит во
всеобщее употребление; его листы соединяются в тома, которые вполне
соответствуют современной нам форме книги. В Восточной империи были особые
мастерские для его обработки, и писцы получали его совсем готовым; на Западе
они большей частью сами обделывали его: бритвой снимали жир и пятна, пемзой
очищали волосы и жилы, выглаживали и разлиновывали особым ножом. Писали
крупно, четко и красиво; в отделке заглавных букв доходили до необыкновенной
роскоши. Иногда (с III по VII вв.) пергамент окрашивали в красную или др.
краску и всю рукопись писали разведенным серебром, а заглавные буквы золотом.
Понятно, что Книги в то время были страшно дороги: за красиво написанный и разрисованный
молитвослов или псалтырь уступали иногда целые имения; бывали случаи, что в
целом христианском городе не оказывалось ни одной книги. В мусульманском мире
книжное дело стояло в это время очень высоко: в Испании насчитывали 70
общественных библиотек, и в кордовской библиотеке было, говорят, до 400000
томов. В Европе К. стали и дешевле, и чаще, когда стало распространяться
употребление бумаги (см.), тем более что с этим совпал сильный подъем
умственной жизни после крестовых походов, а также развитие университетов. В ХIII
в. при университетах был особый вид должностных лиц, так называемые stationarii;
они давали студентам списывать учебники, брали К. на комиссию от
ростовщиков-евреев, которые сами не имели права торговать книгами, и от
уезжавших студентов; эти stationarii были, таким образом, первыми
книгопродавцами в новой Европе. В начале XIV в. в Париже книгопродавцы в
собственном смысле уже отделились от стационариев; но и они приносили присягу
университету и были подчинены его ведению. Были также и присяжные продавцы
писчих материалов. В конце XIV и начале XV в. в "латинском
квартале" целые дома и переулки были заселены переписчиками,
каллиграфами, переплетчиками, миниатюристами (иначе, иллюминаторами), пергаментщиками,
продавцами бумаги и проч. В Лондоне переписчики (text-writers) в 1403 г.
соединились в особый цех, то же местами было и в Голландии. В Италии в XV в.
были книгопродавцы, содержавшие при своем магазине массу писцов,
следовательно, способные издавать книги и до книгопечатания. В это время во
всех больших городах Европы были уже общественные библиотеки, из которых иные
К. выдавались на дом (libri vagantes); другие, особенно ценные и объемистые,
прикреплялись к письменным столикам железными цепями; почти везде были
книгопродавцы и общества переписчиков, старавшиеся удовлетворить не только
богатых любителей, но и людей среднего состояния молитвенниками, К.
поучительными и даже забавными.
На Русь Книга пришла вместе с христианством, из Византии,
в лучшее время специально-византийской культуры; но эта культура усваивается
нашими предками далеко не во всем ее объеме. К., например, принимаются
исключительно богослужебные и благочестиво-назидательные; дело книжного
просвещения ведется духовенством и весьма немногими любителями из
высокопоставленных лиц. По словам Кирилла Туровского, светские люди говорили:
"Жену имам и дети кормлю...не наше есть дело почитание книжное, но чернеческое".
Если мирской человек принимался читать или даже списывать книги, он делал это
не для удовольствия и даже не для поучения, а для спасения души. Книжное дело
сосредотачивалось исключительно в монастырях: известна прекрасная картинка из
жития Феодосия Печерского, как он волну плел для переплета в то время и в той
комнате, где Илларион списывал книги, а старец Никон переплетал их. Монахи
писали только с дозволения игумена, и потому Книга или даже всякая отдельная
статья начинается с формулы: благослови, отче. Писали на харатье (пергаменте,
от Charta), на больших листах, большей частью в два столбца, крупными и
прямыми буквами — уставом (который постепенно переходил через полуустав в
неразборчивую скоропись XVII в.); заглавные буквы и заставки разрисовывали
красками и золотом. Одну книгу писали многие месяцы, и в послесловии часто
выражали сердечную радость, что трудный подвиг окончен счастливо. Нашествие
монголов остановило развитие книжного дела на юге, а как трудно было
заниматься им на севере, ясно свидетельствует житие Сергия Радонежского,
который, не имея ни харатьи, ни бумаги, писал на бересте. Только в Новгороде
были досуг и средства; о Моисее, архиепископе новгородском (1353—1362),
летопись говорит: многи писцы изыскав и книгы многы исписав. С XV века книгописание
распространяется по всей средней России: появляются писцы и даже литераторы
профессиональные, "питавшиеся от трудов своих"; каллиграфия иногда
доходит до высокой степени совершенства; появляются хитрые измышления вроде тайнописания
(криптографии) и проч. В XVI в. и у нас начинается городской период в истории
К.: Стоглав упоминает о городских писцах, деятельность которых он желает
подвергнуть надзору. Самый выдающийся деятель в истории русской К. этой эпохи
— митрополит Макарий (см.).
Изобретение книгопечатания значительно понизило ценность
рукописей, но не сразу убило их производство: первопечатные Книги представляли
собой копию с современных рукописей (см. Печатное дело и приложенные
факсимиле); тем не менее иные богатые книголюбы все еще отдавали предпочтение
лучшими мастерами писанным рукописям перед произведенными фабричным способом
печатными К.; но борьба каллиграфов XVI в. с печатным станком была безнадежна
и непродолжительна.
Только в России среди старообрядцев рукопись соперничает с
Книгами до XIX в. Уже в XVI в. удешевленная К. начинает служить интересам дня
и заметно демократизируется: она становится доступной и интересной не только
для людей, серьезно образованных, но и для массы; она проникает и в женскую
половину купеческого или небогатого помещичьего дома, и даже в деревенские
трактиры; она столь же часто служит для забавы, как и для назидания. В XVII
в., вследствие усовершенствований в типографском деле, книжное производство
прогрессирует в количестве, дешевизне и красоте; в соответствии с духом
времени — по выражению Бушо, остроумно сопоставляющего наружность и
содержание книги с политической и культурной историей (H. Bouchot, "Le livre,
l'illustration, la reliure", Париж, 1886), — она "надевает парик,
украшается колоннами и пилястрами, становится надуто-грандиозной и вся
расплывается в аллегории и условности". По особенному свойству науки
XVII в., работавшей не для публики, а для немногих избранных, именно в этом
столетии выходят в большом количестве многотомные фолианты, поглощавшие
десятки лет жизни авторов и составленные с поразительной ученостью и
тщательностью (Дюканжа, Ламбеция, Болланда и проч.). В этом же и следующем
столетии появляются в большом количестве ученые и литературные журналы (см.).
XVIII в., век просвещения по преимуществу, вознес книгу на небывалую высоту;
достаточно назвать Вольтера, чтобы дать понять, какую силу имела тогда умно
написанная книжка. Знаменитая "Энциклопедия" Дидро наглядно
показывает, что и толстые, дорогие К. в то время стали предназначаться для
массы образованных людей, для среднего сословия. XVIII век — время зарождения
и развития русской печатной книги; при Петре зародилась она, при Екатерине II
получила силу и распространение (в промежутке прогресс совершался очень
медленно, да и в первые годы царствования Екатерины наиболее популярные
сатирические журналы расходились в 200—300 экз.). С 80-х годов издаются целые
библиотеки классиков и переводных романов; выходят сотнями собственные
подражания последним; даже мистические книги масонов выходят несколькими
изданиями. Русские люди приучились читать и даже покупать книги; с особой
пользой потрудился для этого Н. И. Новиков (см.). Тогда же у нас начинают
заботиться и о внешней красоте книги: даже многие казенные издания, даже
уставы украшаются изящными виньетками. В первой четверти XIX в. в истории
развития книги замечаются два явления огромной важности. Хорошая книга стала
обогащать автора — обогащать не посредством подарков и пенсий от богачей или
правительства, но посредством покупателей, публики; знаменитые писатели
становятся богачами, и литературный труд, при благоприятных условиях, даже
заурядному работнику дает средства к безбедному существованию. С другой
стороны, предприимчивые издатели (один из первых — Констебль в Англии)
задаются высокополезной задачей удешевить хорошую книгу до такой степени,
чтобы всякий сколько-нибудь достаточный человек мог, без больших затрат,
составить себе целую библиотеку. Первое явление в передовых странах Европы к
середине столетия становится общим: не только авторы, подлаживающиеся к
вкусам публики (например, Дюма-отец), но и большинство талантливых писателей
совершенно независимых (например, Виктор Гюго) могут хорошо жить доходами от
продажи своих книг; вместе с этим они становятся и крупной политической
силой. Крайнее удешевление хорошей книги (за исключением особых случаев:
изданий Нового Завета, полного Шекспира в 1 шиллинг) становится возможным
только в 3-й четверти столетия, зато теперь идет вперед быстрыми шагами:
благодаря таким издателям, как Реклам ("Universal Bibliothek") в
Германии, Сонцоньо в Италии и проч., теперь за десятки рублей можно собрать
библиотеку классиков всех времен и народов, которая в начале столетия стоила
тысячи. Специально для народа красиво и правильно издаются целые библиотечки полезных
К. по такой цене, которая своей дешевизной убивает плохие лубочные издания. В
Германии, а за ней и повсеместно, в последние годы даже роскошные, красиво
иллюстрированные К. так удешевляются, что не составляют редкости на полке
учителя начальной школы. 70 лет назад Греция получала из Франции и бумагу, и
шрифт для правительственных изданий и учебников; теперь в ней ежегодно
выходят тысячи названий Книг, и в том числе много баснословно дешевых изданий
для народа и бедняков. И в России уже с первых 10-летий XIX в. в книжном деле
замечается значительный прогресс: первые тома истории Карамзина, выпущенные в
1818 г., разошлись в несколько недель; плохой, ныне забытый роман Булгарина
"Иван Выжигин", вышедший в 1829 г., доставил автору деньги, по тому
времени огромные; появляются предприимчивые издатели, искренно любящие свое
дело, вроде Смирдина. С начала царствования Александра II и у нас К.
становится крупной общественной силой. В последнюю четверть века и у нас
появляются дешевые библиотеки для среднего класса, уже не разоряющие
предпринимателей, как прежде; и у нас издаются отечественные классики по
такой цене, которая делает их доступными и для бедных людей; что же касается
до наших народных, копеечных изданий, предпринимаемых с наполовину
благотворительной целью комитетами грамотности и др. общественными
учреждениями, а также и некоторыми частными фирмами, то по строгому выбору
содержания, дешевизне и изяществу они могут поспорить с немецкими и
английскими. Но в общем книжное, книгопродавческое и типографское дело в
России, сравнительно с ее западными соседями, находится еще в очень
неудовлетворительном состоянии.
По истории Книги см. Arnett, "An
inquiry into the nature and form of the Books of the Ancients" (Л., 1637); W. Wattenbach, "Das Schriftwesen im Mittelalter"
(Лейпциг, 1871); V. Gardthausen, "Griechische Palaeographie"
(1879); E. Egger, "Histoire du livre" ("Bibl. d'éducation
et de récreation"); H. Bouchot, "Le livre, l'illustration,
la reliure" (Париж, 1886); Aug. Molinier,
"Les manuscrits et les miniatures" (1892, "Bibl. des Merveilles").
Для славянской рукописной К. лучший материал у Востокова в "Описании
рукописей Румянцевского музея" и у Срезневского, "Славяно-русская
палеография" ("Журнал М. Н. Пр.", CCXIII, отд. II). Для
старопечатной, петровской и послепетровской К. материал у Каратаева, Сопикова,
Пекарского ("Наука и литература при Петре") и др. Ср. А. Кирпичников,
"Очерк истории книги" (СПб., 1888); Ф. Булгаков,
"Иллюстрированная история книгопечатания" (т. I, СПб., 1889).
|
