|
Иезуиты
— члены важнейшего монашеского ордена римско-католической
церкви. Иезуитский орден учрежден в 1534 г. Игнатием Лойолой (отсюда другое
название Иезуитов — Игнатианцы), назвавшим его обществом Иисуса (Societas Jesus)
и обрекшим его на борьбу против "адских чудовищ и порождений
сатаны", на служение Богу, на совершение подвигов ad majorem Dei gloriam.
К обычным трем монашеским обетам Лойола присоединил четвертый — обет
беспрекословного повиновения папе. В 1540 г. папа Павел III утвердил орден Иезуитов,
а папа Юлий III чрезвычайно расширил его привилегии. И. объявлены были
изъятыми от всякой светской юрисдикции и обложения в пользу государства, а
также независимыми от епископов; они не признают никакой другой власти, кроме
своего орденского начальства и папы. Им предоставлено исполнять все
священнические обязанности, даже при интердикте, собственной властью
освобождать от всех церковных наказаний и взысканий, обращать обеты светских
лиц в другие добрые дела, самим себе давать диспенсацию от обета поста, от
обязательного употребления бревиария (см. соотв. статью). Генералу Иезуитов,
наряду с неограниченной властью над членами ордена, предоставлено право
повсюду посылать их со всякого рода поручениями, назначать их учителями
богословия и награждать учеными степенями.
Главная, первоначальная цель, которую поставило себе
"общество Иисуса", заключалась в подавлении реформации и в защите
католической церкви против распространившегося духа сомнения и свободомыслия.
В самой иерархии Иезуитов преследовали всякое стремление к уступкам,
соглашениям и внутреннему обновлению церкви. Они стремились к своей цели с
одной стороны проповедью, исповедью, воспитанием подрастающего поколения,
отстранив от него постепенно другие ордена, с другой — развитием своеобразных
учений о грехе, добродетели, нравственности. Главным основанием иезуитской
догматики служит Фома Аквинат, особенно в отношении к учению о непогрешимости
папы и о господстве его над всеми государями. Это учение Иезуитов развили до
последних крайностей, прибегая к подлогам и даже изменениям текста Свящ.
Писания, как, напр., сделал это Сантарелли в своем
"Tractatus
de haeresi et de potestate romani pontificis" (1625). Из
положения о неограниченной власти папы, которому, для блага христианской
церкви и спасения душ, приписывалось право разрушать подданных от присяги и
низлагать государей, Иезуиты последовательно выводили принцип народовластия.
Признавая власть папы непосредственным установлением Бога, а власть государей
— проистекающей из воли народа и потому подлежащей контролю народа, а в
последней инстанции — контролю папы, Иезуиты развили целую теорию революций,
неповиновения законам, сопротивления государям и даже
"тираноубийства" (сочинение иезуита Марианы). Теорию эту они не
только проповедовали, но и применяли на практике.
Нравственные теории Иезуитов оправдывают обман, ложь,
клятвопреступление, уничтожают всякое благородное побуждение к нравственному
возрождению и усовершенствованию, разнуздывают самые грубые инстинкты, установляют
компромисс между Божьей правдой и человеческой неправдой. Недаром они
доставили И. славу снисходительных духовников; от которых без труда можно
получить отпущение всякого греха. Для разработки своих нравственных теорий И.
воспользовались казуистикой — той отраслью средневекового богословия, которая
занималась применением общих нравственных законов к конкретным случаям и
разрешением возникающих при этом вопросов совести (casus conscientiae). Во
многих случаях — по учению казуистов — у нас нет полной уверенности в том,
что мы поступаем согласно с нашими обязанностями. Из двух представляющихся
нам взглядов на данный вопрос каждый может опираться на известные основания,
но ни один из них не может считаться несомненно достоверным (certa орinо), а
является лишь вероятным, правдоподобным (probabilis). При этом оба противоположные
мнения могут иметь за себя равное число оснований (aeque probabiles), или в
пользу одного из них может быть приведено большее количество оснований (тогда
оно probabilior), а в пользу другого — меньше оснований (minus probabilis).
Самое правдоподобие может опираться или на основания внутренние (probabilitas
intrinseca), или на внешние, т. е. на авторитет сведущих лиц, заслуживающих
уважения и доверия учителей и авторов (probabilitas extrinseca).
От более или менее правдоподобного мнения (opinio probabilior
или minus probabilis) различают более или менее безопасное мнение (opinio tutior
или minus tufa). Более безопасное мнение — то, следуя которому легче
избегнуть нарушения законов, чем следуя противоположному. Из различных
казуистических сочетаний мнений, более или менее правдоподобных и более или
менее безопасных, иезуиты усвоили то, которое дает всего больше поблажек
человеческим слабостям. Это — система пробабилизма, которая сводится к тому,
что менее безопасному мнению можно следовать и тогда, когда оно менее
правдоподобно. С точки зрения многих пробабилистов, всякий может, не
взвешивая оснований за и против по существу и не составляя себе собственного
убеждения в дозволенности или недозволенности данного действия, поступать
сообразно с тем мнением, которое считается правильным со стороны признанных
авторитетов и потому есть мнение правдоподобное, хотя бы он сам лично считал
противоположный взгляд более основательным. Затем, при разъяснении понятия probabilitas
extrinseca многие заходили так далеко, что говорили: всякое мнение
правдоподобно, т. е. на практике можно следовать всякому мнению, которое
высказывается несколькими авторами или даже одним, хотя бы все другие авторы
оспаривали его, если только оно не осуждено явственно Церковью.
В конечном своем результате пробабилизм упраздняет всякий
внутренний голос совести, все веления нравственности, заменяя их суждениями
признанных авторитетов, т, е. самих И. Это учение идет еще гораздо дальше,
чем положение, что цель оправдывает средства — положение, которое
действительно вытекает из теории и практики И., хотя в учебниках их и не
выставляется в качестве общего руководящего принципа. В силу положения, что
цель оправдывает средства, нравственная оценка поступка производится по
намерениям лица, его учинившего, в силу же пробабилизма должен быть одобрен
поступок безнравственный как по цели, так и по средствам, если только для
обоснования его может быть приведено "правдоподобное" мнение. В
связи с пробабилизмом стоит учение И. о грехе, существенным признаком
которого является у них преднамеренность (чем исключается возможность
согрешения по неведению и невежеству).
Они расширяют до крайности понятие о грехах простительных,
не требующих даже покаяния, и допускают мысленные, подразумеваемые оговорки и
ограничения (reservatio et restrictio mentalis [Пример: На вопрос,
предложенный убийце, он ли убил такого-то? — совершивший убийство может смело
отвечать: нет, подразумевая про себя, что он не посягал на жизнь убитого им
человека "до его рождения".], двусмысленные клятвы, подтасовку
намерений ["Позволительно сыну, отвлеченным намерением (absoluto desiderio),
желать отцу своему смерти, конечно, не как зла для отца, но как добра для
себя, ради ожидаемого значительного наследства" — тезис иезуитской морали,
осужденный папой Иннокентием XI.]. Любимейшим приемом И. при разработке
вопросов морали; является перенесение методов юриспруденции, в область
религиозно-нравственную и, между прочим, аналитическое разложение цельных
понятий. Так, путем различения трех степеней нужды, двух категорий средств. и
трех разрядов потребностей они выводили ряд правил как нельзя более удобных
для людей, желающих уклониться от подачи милостыни и вообще помощи ближнему.
Для Иезуитов нравственные принципы христианства не были руководящей нормой;
наоборот, нравы и обычаи руководили ими при формулировании христианских
принципов. Сами И. удачно называли иногда свою систему нравственного
богословия theologia accomodativa, т. е. богословием, приноровленным к
воззрениям и нравам людей известного времени и места. Того же основного
приема своего они держались и в своей миссионерской деятельности.
|
