Евгений, митрополит киевский
(Евфимий Болховитинов) — митрополит киевский, знаменитый
ученый; род. в 1767 г. в семье бедного священника, Воронежской губ. 10 лет
осиротев, поступил в архиерейский хор, затем в воронежскую семинарию. В 1785
г. был послан в моск. дух. акд., но посещал и университет. Умственное
движение конца XVIII в., центром которого был кружок Н. И. Новикова, оказало
заметное на него влияние. Это выразилось в ряде переводов, ничего общего с
богословием не имеющих (краткое описание жизни древних философов, Фенелона и
др.) и предпринятых по указанию Новикова. Знакомство с Н. Н. Бантышем-Каменским
дало симпатиям и деятельности Евгения Болховитинова более определенное
направление. Уже в Воронеже, куда он в 1789 г. был назначен преподавателем
общей церковной истории, он начал работать над "Российской
историей". Недостаток в книгах принудил его оставить эту обширную задачу
и взяться за местную историю. Сюда относятся "Надгробное слово над
гробом епископа Иннокентия, с присовокуплением краткого летописца
преосвященных воронежских" (М., 1794), "Полное описание жизни
преосвященного Тихона" и "Историческое, географическое и
экономическое описание Воронежской губ." (1800; капитальный труд, в
основание которого положена масса архивного материала). Кроме того, под
руководством Е. была написана "История воронежской семинарии".
Потеряв в 1799 г. жену и детей, Е. приехал в 1800 г. в СПб., постригся в
монахи, определен префектом духовной акд. и учителем философии и красноречия.
Читал он и по общей церковной истории, руководил занятиями студентов,
устраивал диспуты. Под его руководством или, вернее, им самим написаны были
сочинения, читанные студентами на актах: 1) "Исторические исследования о
соборах русской церкви"; 2) "Рассуждение о соборном деянии, бывшем
в Киеве 1157 г. на еретика Мартина"; 3) "Рассуждение о начале,
важности и знаменовании церковн. облачений"; 4) "Рассуждение о
книге, именуемой Православное исповедание веры, сочиненной Петром
Могилой"; 5) "Историческое рассуждение о чинах греческой
церкви". Тогда же по поводу происков иезуита Грубера, предложившего
Павлу I проект воссоединения католической и православной церкви, Е. по
поручению митрополита составил "Каноническое исследование о папской
власти в христианской церкви", разрушившее все замыслы иезуита. Разговор
с тамбовскими духоборцами, бывшими в СПб. в 1803 г., дал в результате
"Записку с двумя духоборцами" ("Чт. О. И. и Др. Р." 1871,
кн. II). Так же "случайно", как и "Записка", составлено
было Е. весьма ценное "Историческое изображение Грузии" (СПб.,
1802) — результат бесед с грузинским епископом Варлаамом, грузинскими
князьями Баграрой, Иоанном и Михаилом, а также исследования архивного материала.
В СПб. Е. издал также "Памятный церковный календарь", заключающий в
себе немало материала для "Истории российской иерархии", задуманной
Е.; здесь же он начал собирать материалы для своего "Словаря российских
писателей". В 1804 г. Е. был назначен викарием новгородским и принялся
за исследования по местной новгородской истории, пользуясь богатейшей
библиотекой Софийского собора. Результатом были "Исторические разговоры
о древностях Великого Новгорода", а также находка "Грамоты вел. князя
Мстислава Владимировича и сына его Всеволода Мстиславича" ("Вестн. Евр.",
1818, ч. 100). Сверх того во время пребывания в Новгороде Е. написал:
"Всеобщее хронологическое обозрение начала и распространения духовных
российских училищ", "Рассмотрение исповедания духоборческой
секты" и "Критич. замечания на рецензию моравского дворянина Гаке
де Гакенштейна", напечат. в журнале "Любитель Словесности"
(1806, стр. 140). Переведенный в Вологду (1808), Е. и здесь принялся за
разработку местных архивов. К этому времени у него вполне уже окрепла мысль,
что фундаментом для построения национально-исторического здания должна
служить предварительная разработка местного материала. Пребыванием в Вологде
Е. воспользовался поэтому для своего главного труда "История российской
иерархии". Он написал здесь "Всеобщее введение в историю монастырей
греко-российские церкви"; составил подробное "Описание монастырей
вологодской епархии", "Описание Пекинского монастыря",
"Историческое сведение о вологодской епархии и о пермских, вологодских и
устюжских архиереях"; написал "О личных собственных именах у славяно-руссов",
"О разных родах присяг у славяно-руссов", а также статью "О
древностях вологодских зырянских" ("Вестн. Евр." 1813, ч. 70 и
71). Е. сам ездил по монастырям, разбирал архивы, списывал надписи; по его
распоряжению в архиерейский дом целыми возами доставляли разного рода
архивный материал, среди которого находились такие памятники, как сочинения
Иосифа Волоцкого, Зиновия Отенского и др.
Передвижения с места на место, из Вологды в Калугу (1813),
из Калуги в Псков (1816 г.), не только не мешали Е. работать, но даже как
будто помогали. В Калуге он продолжает писать "Историю славяно-русской
церкви" (неизд.), начатую еще в Вологде. Прибывши в Псков, Е.
принимается за "Историю княжества Псковского" (К. 1831), пишет о
"Летописях древнего славяно-русского княжеского города Изборска"
("Отеч. Зап." 1825, ч. 22, № 61) и "о русской церковной
музыке" (для гейдельб. проф. Тибо), составляет "Описание шести
псковских монастырей", посылает в "Сибирский Вестн." исправленную
им "Записку о камчатской миссии" (1822, стр. 89) и дополненную
историю пекинской миссии (1822, ч. 18, стр. 99). В это же время Е. издал свой
"Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина",
печатавшийся сначала в журнале "Друг Просвещения" (1805), но в
полном виде появившийся только в 1818 г., а в 1827 году вышедший в
значительно исправленном и дополненном виде. 2-я часть Словаря была в 1845 г.
издана Погодиным под названием "Словарь росс. светских писателей".
Эти "Словари" не утратили своего значения и до настоящего времени,
представляя собой результат целого ряда исследований не только самого Е., но
и других компетентных ученых того времени: К. Ф. Калайдовича, Бантыша-Каменского
и др. Не говоря уже о массе статей автобиографических, имеющих характер
первоисточника, такие статьи, как об игумене Данииле, архиепископе
новгородском Геннадии и др., основаны на изучении архивного материала.
Назначение Е. киевским митрополитом (1822 г.), а также
преклонные года заметно сказались на его ученой деятельности. В Киеве,
однако, составлены им очень ценные "Описание Киево-Софийского
собора" (К. 1825) "Описание Киево-Печерской лавры" (1826), а
также "Киевский месяцеслов, с присовокуплением разных статей к
российской истории и киевской иерархии относящихся" (1832). В связи с
его давними занятиями по истории славянской Кормчей стоит его труд
"Историческое обозрение российского законоположения от древнейших времен
до 1824 г.", а также статья "Сведения о Кирихе, предлагавшем
вопросы Нифонту" ("Зап. Общ. Ист. и Др." 1828, ч. IV). Он не
переставал работать и над своей "Историей росс. иерархии", которую
исправлял и дополнял на основании новых материалов, найденных в киевских
архивах. Археологические раскопки, предпринятые им в Киеве, привели к обнаружению
фундамента Десятинной церкви, Золотых ворот и другим ценным находкам. Кроме
трудов исторического характера, Е. оставил еще "Собрание поучительных
слов" (К. 1834), "Пастырское увещание о прививании коровьей
оспы" (М. 1811), "Новую латинскую азбуку", "Рассуждение о
надобности греческого языка для богословия" и т. п. Умер 23 февр. 1837
г. Ум, всем интересующийся, наблюдательный, живой и ясный, Е. постоянно искал
удовлетворения своей жажде знания и находил его везде и всюду. Он вносит
воодушевление и в свою обширную переписку с учеными того времени, совершенно
бескорыстно помогая им в работах (напр. Державину). Он следит за общественной
жизнью и с церковной кафедры высказывает свои мнения относительно воспитания
детей. Будучи горячим противником "вольномыслия", он не признавал
таких писателей, как Вольтер и Монтескье, но в то же время высказывался в том
смысле, что "отцы церкви нам в физике не учители", что само св.
Писание учит нас "только нравственной и благочестивой физике". Литература,
по мнению Е., должна служить выражением господствующих идей, а также
споспешествовать общественному развитию; поэтому при оценке произведения на
первом плане нужно ставить его идею, а затем уже рассматривать форму.
Разбирая писателя, нужно всегда иметь в виду среду, в которой он вращался. С
этой точки зрения Е. находил, что стихи Тредьяковского в свое время далеко не
были такими дурными, как это принято говорить. Нападая на увлечение
иностранцами, Е. высказывал убеждение, что "лучше помещать переводное,
да хорошее, нежели иное оригинальное, да безвкусное". Рядом с этим,
однако, он "пленялся" гекзаметрами гр. Хвостова и не в состоянии
был оценить Пушкина. Взгляд его на задачи исторической науки тот же, что у
большинства историков конца XVIII и нач. XIX в. История, по его мнению,
должна быть повествованием, собранием фактов, имен, без субъективного
отношения к этому собранию. Все труды Е. действительно носят летописный,
повествовательный характер. За массой цифр и фактов не видно ни
"причин", ни "следствий", ни духовной жизни. Подобно
тому, как Карамзин в своей "Истории" говорит только о царях,
князьях и других "личностях", игравших видную роль в свое время,
так же точно и Е. в своих трудах говорит главным образом только о высших
иерархах; о низшем духовенстве он не упоминает. Хотя он и заботится о поверке
фактов, но отсутствие строгой исторической критики у него далеко не редкость.
Он, например, одинаково верит летописи Иоакимовской и летописи Нестора и
Синопсису и Полинодии Захария Копыстенского, Патерикону Коссова и иерархическим
каталогам. Несмотря, однако, на эти недостатки, велика заслуга Е. как
историка и собирателя исторических материалов. Ср. Е. Шмурло,
"Митрополит Евгений, как ученый" (СПб., 1888); H. Полетаев. "Труды
митрополита киевского Е. Болховитинова по истории русской церкви"
(Казань 1889); "Ученая деятельность Е. Болховитинова, митрополита
киевского", Д. Сперанского ("Русск. Вестн." 1885, №№ 4, 5 и
6).
|