|
Ессеи.
Ессеи - духовная субкультура
межзаветного периода
Интерес
к секте ессеев был весьма ограниченным в виду того, что в основном предметом
исследования становились лишь литературные источники о ессействе. Сведения,
содержавшиеся у античных писателей и некоторых отцов Церкви, сделавших
попытку сравнительного анализа учения ессеев с учением христианских общин,
повторялось и в трудах историков XIX века. То есть, научный интерес был
представлен преимущественно кабинетными исследованииями. Находки в пустыне у
побережья Мертвого моря, обнаруженные в 1947 году пастухом-бедуином в
пещерном тайнике изменили отношение историков к изучению духовной культуры и
субкультуры иудейского общества новозаветного периода.
Количество
обнаруженных в результате археологических поисков литературных источников
составляет весьма объемный материал, включающий книги Ветхого Завета,
комментарии к ним, апокрифы и документы, отражавшие жизнь общин кумранитов.
Несмотря на то, что практически сразу датировка кумранских текстов вызвала
активную полемику, наиболее общепризнанной на данный момент считается
датировка хронологических границ существования кумранских общин со второй
половины II века до Р.Х. вплоть до 60-х годов I века по Р.Х.
Ессеи и кумраниты в литературных
источниках
Наиболее
близкой по сопоставлению идейных и практических признаков к кумранским
общинам можно считать секту ессеев. В отличие от саддукеев, фарисеев и
зилотов, которые упоминаются в Новом Завете, ессеи в нем не упоминаются. Зато
они упоминаются у иудейского писателя Филона Александрийского, который
рассказывал об их изолированных аскетических общинах в Палестине и Египте.
Иосиф Флавий превозносил ессеев как нравственный образец социального
общежития. Менее подробно говорили о них Климент Александрийский, свт.
Ипполит Римский, Евсевий Кесарийский, бл. Иероним, свт. Епифаний Кипрский,
прп. Нил Синайский и другие. Однако, сообщаемые ими сведения в целом
совпадают с картиной, которую рисуют рукописи Мертвого моря.
Наиболее
краткое сообщение принадлежит Плинию Старшему: "К западу от Асфальтова
озера, но в достаточном отдалении от берега, чтобы избежать вредных испарений
моря, проживают ессены — племя уединенное и наиболее удивительное из всех во
всем мире: у них нет ни одной женщины, они отвергают плотскую любовь, не
знают денег и живут среди пальм. Изо дня в день число их увеличивается,
благодаря появлению толпы утомленных жизнью пришельцев, которых волны фортуны
влекут к обычаям ессенов. Таким образом, хотя этому и трудно поверить, в
течение тысяч поколений существует вечный род, в котором никто не рождается,
ибо отвращение к жизни среди других людей способствует увеличению их числа.
Южнее их был город Энгади — некогда второй после Иерусалима по плодородию и
пальмовым рощам, а ныне — второе (после Иерусалима) кладбище"
("Естественная история", V, 17).
Таким
образом, из сообщения Плиния Старшего мы узнаем, что в середине I в. н. э. у
северо-западных берегов Мертвого моря, в районе Энгади, т. е. в том именно
месте, где обитала кумранская община, проживала уединенная, отдалившаяся от
мира секта, отвергавшая брак и семейную жизнь, "не знавшая денег",
т. е., очевидно, добывавшая себе средства к существованию совместным трудом.
Утверждение Плиния, что ессеи "не знали денег", может означать то,
что они жили на коллективистских началах, то есть коммуной. Обращает также на
себя внимание замечание Плиния, что в ессейскую общину вступают
"утомленные жизнью пришельцы". То есть в поиске социальных причин
возникновения и длительного исторического существования ессеев Плиний находит
в стремлении изолироваться от общества людей, разочарованных в своей жизни
или социальной системе и ее духовных ценностях. При этом он, однако, выражает
удивление многочисленностью этой группы и самой возможностью воспроизводить
себя в новых и новых поколениях.
Более
подробные сведения о ессеях сообщает Филон. В сочинении "О том, что
каждый добродетельный свободен" Филон рисует следующую картину жизни и
быта ессеев. Ессеи, "носители благородной добродетели" в
Палестине-Сирии, насчитывают более 4 000 человек. Живут они в деревенских
поселениях, избегая городов "вследствие свойственной городским жителям
склонности к беззаконию".
Занимаются
они обработкой земли и ремеслами, "которые сопутствуют миру". Филон
подчеркивает, что "у них вы не найдете ремесленника, изготавливающего
луки, стрелы, кинжалы, шлемы, панцири, щиты, и вообще никого, делающего
оружие, орудие или что бы то ни было служащее для войны". Ессеи,
согласно Филону, отвергают и торговлю: "Они даже и во сне не знают ни
крупной, ни мелкой, ни морской торговли, ибо отклоняют от себя побуждение к
корыстолюбию". Выступая против всякой собственности и всякого
стяжательства, ессеи придерживаются принципа: добывать своим трудом только
то, что необходимо для жизни. Социальный строй ессейских общин характеризует
последовательно проведенная идея общности: общность имущества, обязательный
совместный труд, совместная касса, куда вносятся также заработки от работы по
найму на стороне, совместное питание, общие запасы одежды. Хозяйственными и
денежными вопросами ведают должностные лица, избираемые голосованием.
Ессеи
отвергают рабство и эксплуатацию рабов. "У них нет ни одного раба, —
говорит Филон, — но все они свободны, взаимно оказывая друг другу услуги. Они
осуждают господ, владеющих рабами не только как людей несправедливых,
оскверняющих
равенство, но и как нечестивцев, нарушающих закон и установления природы,
которая, подобно матери, всех породив и выкормив равным образом, сделала
людей законными братьями не только по названию, но и в действительности. Их
коварная и чрезмерно возрастающая жадность расшатала это родство, вместо
свойства создала отчужденность и вместо дружбы — вражду". Подобного
принципиального осуждения рабства как общественного института мы не встречаем
ни в сообщениях о ессеях у Флавия, ни в известных нам пока документах
кумранской общины. Напротив, в Дамасском документе рабство отнюдь не
отвергалось.
Еще
более яркую картину жизни ессеев, "вкушающих несложную и поистине
действительную свободу", мы находим в отрывке из "Апологии"
Филона: "Свидетельством свободы является их образ жизни. Никто из них не
имеет ничего собственного: ни дома, ни раба, ни земельного участка, ни скота,
ни других предметов и обстановки богатства. Все внося в общий фонд, они
сообща пользуются доходами всех. Живут они вместе, создавая товарищества по
типу фиасов и сисситий, и всё время проводят в работе на общую пользу.
Усердно занимаясь трудом, они смело соревнуются, не выставляя в качестве
предлога ни жару, ни холод, ни какие бы то ни было изменения погоды. За
привычную работу они принимаются еще до восхода солнца, а оставляют её только
после заката, сохраняя при этом здоровье не меньше тех, кто участвует в
гимнастических состязаниях.
Они
полагают, что их (трудовые) занятия более полезны для жизни и более приятны
для души и тела, а также доступнее для пожилых людей, чем те упражнения,
которые делаются на состязаниях, ибо они не стареют после наступления
физической (телесной) акме. Одни из них, сведущие в делах посева и обработки
земли, трудятся на земле, другие ведают стадами, имея на попечении
разнообразных животных, некоторые заботятся об ульях пчел. Часть же
занимается ремеслами, чтобы не терпеть недостатка ни в чем, что необходимо
для жизни, однако они ничего не накапливают сверх того, что необходимо для
повседневных нужд. Из различающихся таким образом те, кто получает плату,
отдают её одному казначею, избранному поднятием рук. Казначей же, взяв
деньги, сразу же покупает съестные припасы и дает изобильную пищу и всё
другое, необходимое для существования человека.
Ежедневно
питаясь вместе, за общим столом, они радуются одному и тому же, будучи
сторонниками малых потребностей и отвергая расточительность, как болезнь тела
и души. Общим у них является не только стол, но и одежда. Зимой у них
приготовлены крепкие плащи, а летом — дешевые накидки; желающий легко может
взять такую одежду, какую захочет, так как то, что принадлежит одному,
принадлежит всем и, напротив, то, что принадлежит всем, то принадлежит и
каждому в отдельности. И если кто-нибудь из них заболеет, то его лечат из
общих средств, и все помогают ему заботами и вниманием. Старики же, если они
окажутся бездетными, обычно завершают жизнь не только как многодетные, но как
имеющие очень хороших детей; у них счастливейшая и прекраснейшая старость,
они удостаиваются привилегий и почета со стороны большого числа людей,
которые считают нужным ухаживать за ними по добровольному решению, скорее чем
по закону природы" (Euseb. Praep. evang. VIII, 11).
Несмотря
на вероятные черты идеализации и нивелировки образа жизни различных общин, в
целом рассказ Филона дает весьма конкретное представление об образе жизни
ессеев. Эти сами по себе чрезвычайно интересные сведения являются в то же
время ценным материалом для сличения с данными кумранских рукописей. Так,
например, сообщая о приеме новых членов, Филон называет их
"добровольцами", что полностью совпадает с принятым в кумранских
рукописях обозначением новичков — mitnaddebim (т. е. добровольно предающие
себя общине). Для внутренней организации и быта ессеев, согласно Филону,
характерны также возрастное деление членов общины, отказ от брака —
''''единственное, что может в большой мере разрушать их общность",
строгое соблюдение субботнего отдыха, предписываемое воздержание от клятв,
обязательное совместное изучение священных книг.
Особый
интерес представляет свидетельство Филона об отказе ессеев от
жертвоприношений. По словам Филона, ессеи "больше других почитают Бога,
и не тем, что приносят Ему в жертву животных, а тем. что стремятся иметь
благочестивый образ мыслей". Все эти моменты, характерны и для
кумранской общины в той мере, в какой это нашло отражение в Уставе и
Дамасском документе.
Интересные
и подробные сведения о ессеях имеются также в сочинениях Иосифа Флавия.
Вопрос об источниках, которыми пользовался Филон при изложении жизни и
организации ессеев, является спорным, и нельзя установить, наблюдал ли Филон
ессеев лично или пользовался рассказами других лиц. Иначе дело обстоит с
источниками Флавия. В своей автобиографии ("Vita") Флавий сообщает,
что в молодости он один год провел среди ессеев и был даже послушником у
пустынника-ессея Банна. Поэтому свидетельства Флавия имеют значение рассказа
очевидца. Правда, ессеи появились задолго до Флавия, и первое упоминание о
них связано с описанием событий около 145 г. до н. э. То, что видел у ессеев
и описал Флавий, относится к середине I в. н. э., когда ессеи насчитывали
около двухсот лет существования и естественно претерпели значительную
эволюцию. Особый интерес представляет указание Флавия ("Иудейская
война", II, 8, 13) о наличии двух ветвей ессеев, сходных в своем образе
жизни, нравах и обычаях, но различающихся своим отношением к браку. Основой
добродетели, по мнению ессеев, является умеренность во всем и победа над
страстями, но в то время как одна ветвь ессеев отвергала брак, другая — в
интересах продолжения человеческого рода — не требовала безбрачия. Можно
полагать, что различия между отдельными группами ессеев не ограничивались
различными взглядами на брак и семью, а касались более широкого круга
вопросов.В согласии с Филоном, Флавий говорит, что число ессеев превышает
четыре тысячи человек. Живут они в различных местах большими общинами. При
переходе из одной общины в другую ессеи пользуются равными правами с членами
той общины, в которую они вступают.
Социальные
принципы ессеев у Флавия излагаются не столь отчетливо, как у Филона, но и
Флавий тоже говорит о "презрении к богатству", о "достойной
удивления общности имущества" ("Иудейская война", II, 8, 3).
Вновь вступающий в общину отдает ей своё имущество. "Друг другу они
ничего не продают и друг у друга ничего не покупают" (II, 8, 4), но
"все делятся всем". По словам Флавия, у ессеев нет рабов. Он дает
весьма характерную для него мотивировку отказа от рабства: рабы подают повод
к восстанию ("Древности...", XVIII, 1, 5, § 21). Основным занятием
ессеев, согласно Флавию, является сельское хозяйство: "Это наилучшие
люди, которые всецело отдаются земледельческому труду"
("Древности...", XVIII, 1, 5).
Флавий дает
более подробную, чем Филон, картину внутренней организации и быта ессейских
общин. Ессейские общины отличались замкнутостью и скрытностью. Они строго
придерживались правила никому не открывать тайны своей организации и учения,
"даже если бы пришлось умереть за это под пыткой" ("Иудейская
война", II, 8, 7, § 141). Вступление в общину обусловлено определенным
распорядком и обрядом, длящимся три года. После первого года испытаний
прозелит допускается к ритуальному омовению, а через три года — к общим трапезам
и становится полноправным членом общины. Испытание завершается рядом
любопытных клятв, которые дают вновь вступающие в общину. Все члены общины
делятся на четыре класса, по-видимому, возрастных, так как Флавий тут же,
продолжая свой рассказ о делении членов общины на четыре класса, сообщает о
таком факте: "Младшие члены (общины) так далеки от старших, что
последние при прикосновении к ним первых умывают своё тело, точно их
осквернил чужеземец" ("Иудейская война", II, 8, 10, § 150).
Однако старшинство здесь может быть и не возрастным, то есть не обусловленным
строго достижением члена общины определенного возраста, о чем мы свидетельств
нигде не находим.
Следовательно
речь идет либо о родовой принадлежности к кохенам, либо имелись и другие
критерии устанавливающий авторитет тех или иных членов общины. Всеми делами
общины ведают выборные должностные лица: "Голосованием они избирают
достойных людей для приема плодов земли; жрецы же заботятся о приготовлении
хлеба и пищи" ("Древности...", XVIII, 1, 5, § 22). В другом
месте Флавий сообщает, что всеми делами и имуществом общины ведают избранные
голосованием надзиратели-эпимелеты ("Иудейская война", II, 8, 3, §
123). Само наличие демократичной процедуры голосования говорит о том, что
общины не носили геронтократический характер, однако и демократическими по
форме управления они тоже не были.В общинах господствует строгая субординация
— повиновение старшим и подчинение большинству ("Если десять сидят
вместе, то никто не позволит себе возражать против мнения девяти", там
же, II, 8, 8, § 146). Всё совершается только по указанию выборных должностных
лиц, стоящих во главе общины. Строго регламентирован порядок проведения общих
собраний, на которых говорить можно только в порядке очереди, запрещены крик
и шум; члены общины обязаны сдерживать порывы гнева; предусмотрены даже
санитарные правила, касающиеся отправления естественных надобностей; Флавий
сообщает, что "они остерегаются плевать перед лицом другого или в правую
сторону" (там же. § 147). Правосудие осуществляется на специальных
судебных заседаниях, для которых требуется кворум не менее ста членов общины.
Приговоры судебных заседаний не могут никем отменяться.
Виновные
в нарушении правил общины наказывались исключением из неё. Наказание это было
поистине страшным, так как исключенных ждала тяжкая участь: "Кто
уличается в тяжких проступках, того исключают из своих рядов; исключенный
часто погибает самым жалким образом. Связанный присягой и привычкой, такой
человек не может принимать пищу от других (не членов общины); он вынужден
питаться одной зеленью, истощается от голода и погибает. Поэтому они из
жалости принимали обратно многих, уже находившихся при последнем издыхании,
полагая, что их смертельные муки являются достаточной карой за их
прегрешения" (там же, II, 8,8, § 143-144).
Внутренняя
повседневная жизнь ессеев строго и скрупулезно регламентирована и состоит в
чередовании обязательных трудовых занятий, совместных трапез и выполнения
общественных и религиозных обязанностей. С восхода солнца и до 11 часов утра все
члены общины занимаются производительным трудом, добывая средства к
существованию. Перед началам труда все произносят молитву, обращаясь к
восходящему солнцу. После перерыва в работе следует трапеза, перед которой
обязательно ритуальное омовение и смена одежды, и лишь после этого члены
общины допускаются, "словно в святилище" (§ 129), в столовую, к
общей трапезе. Флавий отмечает, что в столовую допускаются только лица,
принадлежащие к секте.
По-видимому,
прозелиты в течение трехлетнего испытательного срока принимали участие в
трудовой деятельности общины, но питались отдельно от полноправных членов,
подобно тому, как в кумранской общине прозелиты не допускались к
"трапезе старших''4. В то же время Флавий замечает, что "если
случайно являются чужие, то они участвуют в трапезе" ("Иудейская
война", II, 8, 5, § 132). Возможно, что под "чужими" здесь
следует понимать членов родственных общин, а возможно подобная открытость
допускалась так сказать в рекламных целях.
Каждая
трапеза начинается и завершается молитвой, произносимой жрецом и
сопровождаемой благодарственными молитвами участников трапезы. После первой
трапезы и смены торжественных одеяний на рабочую одежду все снова приступают
к трудовым занятиям, длящимся до сумерек, после чего следует вторая трапеза
со всеми её атрибутами. Надо полагать, что рацион ессев подвергался строгим
пищевым ограничениям и запретам. Это видно из приведенного выше сообщения
Флавия об ужасной участи провинившихся сектантов, которые отлучаются от
общины и совместных трапез, а также из описания тех мук и пыток, которые
мужественно переносили ессеи, когда во время возстания римляне заставляли их
есть недозволенную пищу ("Иудейская война", II, 8, 10, § 152).
Остальное .время посвящается изучению древней письменности и собиранию лекарственных
растений.
Религиозная
идеология ессеев в изложении Флавия характеризуется отказом от
жертвоприношений, верой в божественное предопределение, в бессмертие души
после телесной смерти и загробное её существование в аду или раю, строгим
выполнением всех пищевых предписаний и законов субботы. Особое внимание
уделяет Флавий учению о бессмертии души как важнейшей составной части
мировоззрения ессеев. При этом Флавий искусственно пытается связать основы
мировоззрения ессеев с пифагорейством и вообще с эллинской философией, однако
очевидно, что источники его следует искать в иудаизме и у родственной им
группы фарисеев.
Характеристика
социально-политических воззрений ессеев проникнута у Флавия
противоречивостью, обусловленной его тенденцией скрыть антиримскую
настроенность "лучших людей'''', какими он считает ессеев. Так, среди
клятв, которые дает прозелит, вступающий в ессейскую общину, Флавий приводит
также и такую: "Он должен хранить верность каждому человеку, и в
особенности правительству, так как всякая власть исходит от Бога''''. Это
напоминает известное новозаветное изречение: "Нет власти не от Бога''''
(Рим. 13, 1). Однако этому явно противоречат те фактические сведения, которые
сам Флавий сообщает о ессеях в других местах в связи с конкретной исторической
обстановкой.
Так,
например, ессеи в принципе отказывались от принесения присяги правительству.
Как сообщает Флавий, только личное благорасположение Ирода к ессею Менахему
за благоприятное для Ирода предсказание избавило ессеев от тех жестоких и крутых
мер, к которым прибегал в этих случаях Ирод ("Древности...", XV, 4,
§ 371-372). Проявленное Иродом благоволение к ессеям объясняется скорее
глубокими политическими соображениями, чем чувством благодарности к одному из
ессеев. Однако сам факт милостивого освобождения ессеев от присяги
свидетельствует о принципиальном отказе ессеев присягать на верность
правительству. Характерно, что среди трех полководцев, стоявших во время
Иудейской войны 66-73 гг. н. э. во главе кампании против Аскалона, находился
и некий ессеи Иоанн ("Иудейская война", III, 2, 1, § 11);
по-видимому, тот же ессеи Иоанн во время антиримского восстания 66 г. н. э.
был военачальником округа Тамны, с подчинением ему Лидды, Иоппии и Эммауса
(там же, II, 20, 4, § 567). Наконец, участие ессеев в войне с римлянами видно
из следующего места "Иудейской войны1* (II, 8, 10, § 152—153):
"Война с римлянами представила их образ мыслей в надлежащем свете. Их
завинчивали и растягивали, члены у них были опалены и раздроблены; на них
испытывали все орудия пытки, чтобы заставить их хулить законодателя или есть
недозволенную пищу, но их ничем нельзя было склонить ни к тому, ни к другому.
Они стойко выдерживали мучения, не издавая ни единого звука и не роняя ни
единой слезы. Улыбаясь под пытками, посмеиваясь над теми, которые их пытали,
они легко отдавали свои души в полной уверенности, что снова получат их в
будущем".
Из
приведенных мест видно, что ессеи принимали активное участие в антиримской
войне и что. вопреки характеристике Филона, они пользовались оружием, Так,
Флавий сообщает, что даже в мирное время ессеи. переходя из одной общины в
другую, ничего не брали с собою в дорогу, кроме оружия для защиты от
разбойников (там же, II, 8, 4, § 125), которое, следовательно могло быть
использовано по назначению. Таковы основные сведения о ессеях, которые мы
можем почерпнуть у Флавия.
Ессейство и новозаветная Церковь
Как мы
уже сказали, об этой общине неоднократно упоминали античные и древние
христианские писатели. Интерес последних выражлся преимущественно в
возможности сопоставления раннехристианской модели церкви и существовавших
общин ессеев.
Известия
о движении ессеев, сохранившиеся в патристической литературе (т. е. в
произведениях отцов церкви), в большинстве своем почерпнуты из вторых рук и
касаются главным образом идеологических воззрений ессеев, особенно в связи с
вопросом о близости или отдаленности ессеев от христианского вероучения.
Исключение составляет сообщение Ипполита (II-III вв. н. э.), который в
сочинении "Опровержение всех ересей" (Refutatio omnium haeresium)
сообщает некоторые интересные детали.
Впрочем,
не все эти известия еще в достаточной мере выявлены. Так, в 1957 г. датчанин
Д. Вилух обнаружил еще два сообщения отцов церкви о ессеях. Одно из них
принадлежит Филастрию (около 330-390 гг.), автору "Книги о ересях"
(Liber dehaeresibus, IX), который причислил ессейство к иудейским ересям:
"Ессены — те. кто ведет монашескую жизнь, не ест изысканных кушаний, не
проявляет интереса к одеждам, не владеет ничем (пес possidentes aliquid); они
усиленно занимаются чтением и благородным трудом и проживают в местах
обособленных (locis separatis); Христа, как Господа, Сына Бога они не ожидают
и не признают, что Он уже возвещен как Бог в Законе и Пророках, но ждут Его,
считая только пророком или справедливым человеком (ut prophetam aut justum
hominem)". Легко заметить, что сведения, сообщаемые в первой части этого
текста, восходят к знакомым нам данным, имеющимся у Плиния, Филона и Флавия.
В последнем же предложении о непризнании ессеями Христа в качестве Бога
обращает на себя внимание выражение: "справедливый человек" (Justus
homo), напоминающее известного нам из кумранских текстов "Праведного
учителя". Если это совпадение неслучайно, то тогда мы имеем еще одно
серьезное свидетельство в пользу близости кумранской общины к ессейскому
направлению.
Другое,
известие, очень краткое и восходящее к знаменитому отцу церкви Иерониму
(около 331 -420), приведено в "Началах" ("Origines")
Исидора Гиспальского (около 570-636): ''''Ессены говорят, что сам Христос был
тем, кто научил их всяческому воздержанию" (Esseni dicunt ipsum esse
Christum qui docuit illos omnem abstinentiam). Разумеется, Христос ессеев не совпадает с
евангельским Христом, а означает просто Помазанника, Мессию. Приведенные
высказывания отцов церкви IV в. н. э. интересны тем, что здесь ессеи
рассматриваются в плане сопоставления их с христианами.
Сходство
между порядками в ранней Церкви, у ессеев и кумранитов действительно достойны
сопоставления. В общинах существовала должность "надзирателя", что является
эквивалентом греческому "епископ". Трапезы кумранитов напоминали
раннехристианские «Агапе». В Кумране молились, обращаясь не в сторону
Иерусалима, как месторасположения Храма, а к востоку, как это делали
христиане, но уже в более поздний период, обращая алтари церковных зданий к
востоку. Время молитв делилось на три часа, что отразилось и в христианской
церковной практике. Еще одной характерной чертой была практика общности
имущества у кумранитов и в Иерусалимской общине под руководстовм Петра.
Община
ессеев управлялась коллегией из 12 священников. Новозаветная Церковь также
возглавлялась 12 апостолами, один из которых был избран жребием вместо Иуды
Искариота. В кумранском лексиконе встречается много выражений, свойственных
новозаветным писаниям ("нищие духом", "сыны света" и
т.д.). Символ веры ессейских пустынников имеет точки соприкосновения с
раннехристианской литературой (Дидахе, Посланием Варнавы. Пастырем Гермы). И,
наконец, примечательно, что члены ордена называли себя иногда "общиной
Нового Завета". Они утверждали, что на них исполняется пророчество
Иеремии о Завете, который будет начертан в сердцах Самим Богом.
Перечисленных
совпадений оказалось достаточно для того, чтобы некоторые исследователи, в
частности Джон Аллегро выдвинули гипотезу, что христианство является ветвью
ессейства или по крайней мере вышло из этой духовной субкультуры иудаизма.
Однако последующие исследования подтвердили, что ессеистояли куда дальше от
Евангелия, чем это представлялось на первый взгляд. Более того, аналогии
часто были лишь внешними, тогда как их подлинный смысл был во многом
противоположен христианству.
Однако
сходство ессейских обычаев и понятий с новозаветными представляется сложной
проблемой, хоть она и носит более социо-культцрный характер, нежели идейный
или теологический?
Кумранские свидетельства
Обратимся
к памятникам кумранской литературы. Так наз. Дамасский документ сообщает, что
союз "избранных" возник через 390 лет после разрушения Иерусалима
Навуходоносором, то есть около 190 года. Но именно к этому времени
сформировалось движение хасидов, благочестивых противников греческого
влияния. От слова "хасиды" (арам, хасайя) происходит, вероятно, и
название "ессеи". Такое сопоставление дает возможность установить
происхождение и идейные истоки ессейства. Далее Дамасский документ сообщает,
что "избранные" двадцать лет "как слепые, нащупывали дорогу,
блуждая во тьме, пока Бог не воздвиг им Учителя Праведности». Следовательно,
этот «Учитель Праведности» или «Праведный Учитель» как еще переводят это
определение, жил в эпоху Антиоха Епифана.
Имя
этого вождя ессеев осталось неизвестным. Древние историки о нем не упоминают.
В кумранских свитках он фигурирует только как Священник, Избранник,
Взыскующий Закона, Единственный Учитель, Праведный Учитель. Титул своего
наставника община заимствовала из книги пророка Иоиля.
Во
время гонений многие ревнители веры бежали в горы и пустыни, где жили
"по подобию зверей, питаясь травами, чтобы не сделаться причастным
осквернения" (2 Макк 5,27). Сам Учитель, как можно понять из намеков,
удалился в Сирию, в землю Дамаска. Неудивительно, что в эту эпоху и при
сложившихся для группы «идеологических беженцев» обстоятельств, настроение у
них было апокалиптическим. Своей главной целью Учитель считал возвещение
скорого пришествия Мессии. Он верил, что Бог "открыл ему все тайны
словес рабов Своих - пророков", и искал в Библии признаки, указывающие
на близость мессианской эры. В кумранских Гимнах, которые обычно приписывают
Учителю, он и сам выступает в качестве пророка:
Я
Учитель мудрости, я познал Тебя, Боже мой, Духом, который Ты вложил в меня...
И Ты сделал из меня как бы отца для сынов милости, Как бы питателя для людей
предзнаменования.
(XII)
От
людей, вступавших в общину, требовалось доверие к пророческой харизме
Учителя. При этом он не объявлял себя ни чудотворцем, ни Мессией. Напротив,
ему были свойственны чувство покаяния и сознание своей немощи:
А я -
создание из праха, Что я такое?
Глина,
смешанная с водой... Ты призвал меня по милости Твоей И дал мне прощение ради
полноты благодати Твоей. (XII)
Маккавейские
книги, написанные во славу мучеников, павших в борьбе с языческой тиранией,
естественно обходят персону Учителя праведности молчанием. Оба хасидских
течения - фарисеи и ессеи оказались в оппозиции к новой династии Хасмонеев.
(Хасиды сначала поддержали Иуду, но после отошли от него.) Ессейские писатели
в своих книгах с негодованием говорят о моральном упадке
царей-первосвященников, обвиняя их в насилии, ограблении бедняков и во всевозможных
пороках. А поскольку данные обвинения были достаточно публичными, чтобы
представлять собой идеологическую угрозу, то можно предположить, что
репрессии на движение и его предводителя обрушились около 150-140 гг. до Р.Х.
По приказу "нечестивого священника" (то есть одного из Хасмонеев)
он был "обличен" и предан суду. Вместе со своими сторонниками он
был отправлен в ссылку, но и там его не оставляли в покое. К нему подсылали
убийц, когда его община праздновала День Очищения. Царские слуги не считали
при этом, что нарушают святость праздника, поскольку ессеи имели свой
церковный календарь, отличный от общего.
Из
этого же литературного источника мы узнаем, что и в самой общине ессеев
возникли трудности. Помимо внешних врагов, коими являлись Хасмонеи и их сторонники,
в самой среде ессеев восстал некий «человек лжи», который домогался
главенства и сумел привлечь на свою сторону часть ессеев. Возможно этим
расколом объясняется позднейшее существование различий между ессейскими
общинами в сфере социо-культурной - относительная открытость для общественных
отношений, разрешение браков, ношения и использования оружия, участия в
военных действиях и т.д., а возможно эти веяния стали возможны в результате
социальной эволюции ессейства уже в позднейший период его существования и
свидетельствовал о разложении первичных идеологем, которыми были движимы
Учитель и его приверженцы.
Около
140 года Учитель решил скрыться в безлюдной области у Мертвого моря, устроив
там центр для "общины Нового Завета". Так возникли укрепленные
поселки в Кумране, давшие образчик социо-изоляционистской общины с жесткой
иерархией посвящения.
Контраст
межу ессейством и Евангелием становится наиболее очевидным, если обратиться к
принципам, на которых Учитель строил свою общину. Весь дух Устава, найденного
в 1-й кумранской пещере, проникнут законническим пониманием праведности.
Праведник - тот, кто буквально и неукоснительно соблюдает все ветхозаветные
ритуалы и правила общины. Он должен полностью порвать с "сынами
тьмы", то есть всеми, кто не принадлежит к ессеям. Своих, "сынов
света", нужно любить, а "сынов тьмы" ненавидеть: «(Это
написано) для того, чтобы ввести всех добровольно предавшихся творить законы
Бога в праведный союз для объединения в совете Бога и для хождения перед
лицом Его непорочно (в течение) всех откровений, согласно срокам их
свидетельств. И они должны любить всех Сынов света: каждого по его жребию в
совете Бога и ненавидеть всех Сынов тьмы, каждого по его преступлению
сообразно с отмщением Бога. И все, побужденные Его истиной, внесут все свое
знание, всю свою силу и все свое имущество в общину Бога, дабы очистить свое
знание правдой законов Бога, и силу свою укрепить сообразно Его путей
(1,7-13)» (Пер. К. Б. Старковой)
Учитель
праведности умер, вероятно, между 120 и ПО годами до Р.Х. После этого секта
распалась на несколько течений. Безбрачие и общность имущества сохранились
только в главных поселениях. В других местах, где обосновались ессеи, они
стали владеть собственностью, рабами и обзавелись семьями. Эти перемены
отражены в найденном документе, получившем название "Устав двух
колонок". В 31 году до Р.Х. землетрясение разрушило кумранскую крепость.
Насельники ее вынуждены были покинуть пустыню. Они разошлись по городам и
селениям, хотя и там продолжали вести замкнутый образ жизни.
Но
вернемся к сопоставлениям куиранских и христианских традиций.
Готовя
себя к приближению Царства Божия, кумранцы культивировали чистоту -
нравственную, телесную и ритуальную. Они носили белые одежды и постоянно
совершали священные омовения.
Неофиты
допускались в орден только после долгого испытания, вначале принимали одних
мужчин, отказавшихся от брака. Люди с телесными недостатками не считались в
общине "избранников" полноправными членами. И здесь мы аналогий с
христианством не найдем.
Порядок
был полумонашеский-полувоенный. Имущество было общим. Люди отдавали
руководству "свои знания, свой труд и свое достояние". Верховная
власть принадлежала священникам из рода Ааронова. Во всем соблюдалась
иерархическая субординация; на торжественные собрания духовенство шло
впереди, за ним уже "Израиль", то есть рядовые братья.
День
колонии начинался с молитвы, после которой все расходились на работы. Порядку
подчинялись неукоснительно. Тех. кто его нарушал, ждали разнообразные
взыскания, вплоть до изгнания из общины.
Даже
этих немногих примеров достаточно, чтобы увидеть разницу между христианской
церковью и кумранитами. Хотя аналогия с некоторыми правилами Иерусалимской
общины Петра остается.
Большое
значение придавалось совместным трапезам и чтению Слова Божия. На трапезах
вино было запрещено - пили виноградный сок. При чтении Библии особые
комментаторы толковали ее. Следуя пророку Даниилу, комментаторы стремились
найти в Писании места, относящиеся к их времени и будущему. Однако их подход
к Слову Божию был скован рамками законнического формализма. Ессеи отводили
большое место правилам о чистом и нечистом, об осквернении и субботе. Субботу
они хранили точно так же, как и фарисеи. В этот день нельзя было не только
трудиться, но и говорить о работе. Запрещалось даже вытаскивать скотину,
упавшую в яму, что допускалось другими иудейскими учителями (ср. Лк 14,5).
Особый
интерес представляет Ессейский символ веры. Ежегодно люди Кумрана и других
поселков собирались для общего покаяния и подтверждения верности Завету.
"Наставник" читал вслух изложение доктрины. Оно включено в Устав, и
в нем нетрудно узнать круг идей, которыми жили авторы апокалиптических книг:
Еноха, Юбилеев и других. Одна из характерных особенностей кумранской
литературы - косвенное влияние иранского дуализма. "Символ веры"
ессеев начинается следующими словами: "От Бога всезнающего все сущее и
бывшее... Он сотворил человека для владычества над миром и положил ему два
духа, чтобы руководиться ими до назначенного Им срока. Это духи Правды и Кривды.
В чертоге света - родословие Правды, а из источников тьмы - родословие
Кривды" (3,15 ел.).
В своих
Гимнах Учитель еще выражал общебиблейскую надежду на обращение всех народов.
Но постепенно оптимизм в области широкого и активного обращения в ессейство
уступает место неутешительной статистике и в секте утверждается иной взгляд
на прозелитизм, исключающий как волю ессеев, так и внешнего социального
окружения. Путь человека, говорили ессеи, предопределен прежде его создания.
"Слуги Кривды" таковыми навек и останутся, спасены же будут одни
"избранники", которые с радостью должны ожидать гибели "сынов
тьмы". Мало того, ессеи верили, что им предстоит принять участие в
мировой битве, которую будут вести ангелы с язычниками и иудеями, не
принявшими доктрин секты. Ни о каком миссионерском призвании при таких
взглядах не могло быть и речи, более того, доктрина жесткого предопределения
в их трактовке и дуализм, заложенный в антропологии, автоматически
распространяется и на теологические идеи, делая Бога источником света-добра и
тьмы-зла одновременно. Филон впрочем, сформулировал основу теологической
концепции ессеев следующим образом: "Божественное является причиной всех
благ и ни одного из зол", но говоря о кумранской общине, как ветви
ессейства нельзя игнорировать далеко идущие последствия их учения о дуализме
духов в человеке, возникшем вследствие даяния человеку двух форм духа от
Бога. Ввиду сказанного можно было бы отвергнуть какие-либо генетические связи
кумранского и новозаветного учений, если бы не позднейшие трактовки
христианской теологии Августина, Кальвина и, отчасти, Лютера в свете идеи
предопределения, отнюдь не лишенной Евангельских предпосылок.
Позднейшая история кумранитов и
их влияние на христианство
Праведный
Учитель умер, как уже говорилось, между 120 и 110 годами до Р.Х. Некоторые
историки считали, что он был казнен. Но слово "токах" ат",
употребленное в текстах по отношению к нему, означает обличение, наказание,
выговор, а не казнь. Дамасский документ, написанный, видимо, около 80 года до
Р.Х., упоминает о смерти Учителя в тоне вполне эпическом, без малейших
намеков на мученичество. При этом сказано, что время заключенного с ним
завета продлится "до предстания Мессии Аарона и Израиля".
Следовательно, сам Учитель после его смерти не отождествлялся с Мессией.
Правда, там же сказано, что Учитель "восстанет в конце дней"
(VI,8); но речь идет о всеобщем воскресении, которое кумранцы, как и фарисеи,
ожидали в грядущем. Упоминание двух Мессий отражает веру апокалиптиков, что
один Мессия будет сыном Давида, а другой - сыном Аарона. Кончина Учителя не
привела к угасанию секты, но она распалась на несколько направлений.
Безбрачие и общность имущества сохранились не у всех.
В
начале I века по Р.Х. Кумран был заселен вновь, ессеи жили в нем вплоть до
войны с Римом (66-70 годы), в которой они приняли активное участие. Когда
легионы Веспасиана пришли в Иудею, монастырь был уже пуст. Уходя, ессеи
спрятали свою библиотеку в пещерах, где она и сохранилась до наших дней.
Дальнейшие следы секты теряются. Часть ее членов, по-видимому, погибла во
время войны, а другая часть поселилась на окраинах городов и селений, а
впоследствии влилась в христианскую Церковь.
В 80-х
годах I века, когда царь Яннай жестоко преследовал фарисеев, некоторые из них
влились в ессейский орден. Приток неофитов и другие причины побудили часть
аскетов покинуть Иудею и искать уединения в Египетской пустыне. Об этих
"терапевтах" сообщает Филон, а с его слов - Евсевий Кесарийский
(Церковная История, ПД7).
В 31
году при Ироде Великом землетрясение разрушило кумранский поселок. Насельники
его разошлись по городам, но в начале I века по Р.Х. они вернулись туда.
Когда началась война с Римом, ессеи приняли в ней активное участие.
Известно,
что первыми его наставниками были христиане Дамаска, а Дамаск являлся одним
из центров ессейства.
Тот
факт, что в Новом Завете упоминается большинство иудейских течений, о ессеях
же не сказано ни слова, часто истолковывают в том смысле, что значительная
часть кумранитов-ессеев обратилась в христианство. В любом случае весьма
вероятно, что в раннюю Церковь влилось немало людей из ессейских общин и они
оказали влияние на терминологию, обычаи и символику первохристианства.
Однако
пропасть между Кумраном и Евангелием от этого не делается меньше. Насытив
новозаветные Писания ессейской терминологией, кумраниты, возможно принявшие
христианство, перестали быть ессеями, но это не меняет свидетельств Иосифа
Флавия и Филона Александрийского о них, как и самих кумранских свитков,
рассказывающих их историю.
|
