Сто великих научных открытий
Дмитрий Самин
Тайны живого
Хромосомная теория наследственности
В 1900
году независимо друг от друга трое ботаников — К. Корренс (Германия), Г. де
Фриз (Голландия) и Э. Чермак (Австрия) обнаружили в своих опытах открытые
ранее Менделем закономерности. Затем, натолкнувшись на его работу, они вновь
опубликовали ее в 1901 году.
Это
способствовало глубокому интересу к количественным закономерностям
наследственности. К тому времени цитологи обнаружили материальные структуры,
роль и поведение которых могли быть однозначно связаны с менделевскими
закономерностями.
Подобную
связь усмотрел в 1903 году В. Сэтгон. Получили обоснование воззрения Менделя
о наследственных факторах, о наличии одинарного набора факторов в гаметах и
двойного — в зиготах.
Годом
ранее Т. Бовери представил доказательства в пользу участия хромосом в
процессах наследственной передачи. Он показал, например, что нормальное
развитие морского ежа возможно лишь при наличии всех хромосом.
Установлением
того факта, что именно хромосомы несут наследственную информацию, Сэттон и Бовери
положили начало новому направлению генетики — хромосомной теории
наследственности.
Решающий
вклад в развитие этой теории внес американский ученый Морган.
Томас
Гент Морган (1866-1945) родился в Лексингтоне, штат Кентукки. Его отцом был Чарльтон
Гент Морган, консул США на острове Сицилия и родственник знаменитого магната
Дж.П. Моргана. С детства Томас проявлял интерес к естествознанию. Он
поступает в университет в Кентукки, и оканчивает его в 1886 году. Летом,
сразу после его окончания, он поехал на морскую станцию в Эннисквам на
побережье Атлантики, севернее Бостона. Здесь Томас впервые познакомился с
морской фауной. Это знакомство захватило его, и с тех пор изучение морских
форм привлекало его особый интерес в течение всей жизни. Свою дипломную
работу он сделал под руководством Вильяма Кейта Брукса, морского биолога. В
1888 году Морган перебирается в Вудс-Хол, а летом этого же года стал работать
на Государственной станции рыболовства.
Однако
в 1890 году Томас возвратился в Вудс-Хол на Морскую биологическую станцию, и
все дальнейшие годы своей жизни большей частью проводил лето именно здесь. В
том же году Морган сменил на посту руководителя отдела в Брайн-Маур-Колледже.
В 1897 году его избрали одним из попечителей морской станции, и он оставался
им всю свою жизнь. То был год, когда станция и управление ею были захвачены
«младотурками», и Морган оказался одним из новых попечителей, избранным в
этот переломный период. Тогда же на станции появился Вильсон из Чикагского
университета.
Именно
Вильсон в 1904 году убедил его занять профессорскую кафедру в Колумбийском
университете. В течение двадцати четырех лет они работали в очень тесном
общении.
Подобно
большинству биологов-зоологов того времени, Морган был образован в области
сравнительной анатомии и особенно описательной эмбриологии. Его диссертация
касалась эмбриологии одного из видов морских пауков и сделана на материале,
который он собирал в Вудс-Холе. Эта работа базировалась на данных
описательной эмбриологии с выводами, простирающимися в область филогении.
Морган
рано почувствовал интерес к экспериментальной эмбриологии. Проблемы, над
решением которых Морган и другие эмбриологи тогда трудились, касались того, в
какой степени развитие зависит от специфических формативных веществ,
предположительно присутствующих в яйце, или испытывает их влияние. Как такие формативные
вещества участвуют в развитии и каким образом они функционируют. Занимался
молодой ученый и физиологическими исследованиями. Но настоящую славу ему
принесла генетика.
В конце
девятнадцатого века Морган побывал в саду Гуго де Фриза в Амстердаме, где он
увидел дефризовские линии энотеры. Именно тогда у него проявился первый
интерес к мутациям. Сыграл свою роль в переориентации Моргана и директор
Биостанции в Вудс-Холе Уитмен, который был генетиком-экспериментатором. Он
многие годы посвятил изучению гибридов между разными видами горлиц и голубей,
но никак не желал применять менделевский подход. Это понятно, так как у
голубей в этом случае получается, мягко выражаясь, мешанина. Странные
признаки, не дающие красивое соотношение 3:1, смущали и Моргана. До поры до
времени и он не видел выхода.
Таким
образом, до 1910 года Морган скорее мог считаться антименделистом. В том году
ученый занялся изучением мутаций — наследуемых изменений тех или иных признаков
организма.
Морган
проводил свои опыты на дрозофилах, мелких плодовых мушках. С его легкой руки
они стали излюбленным объектом генетических исследований в сотнях
лабораторий. Их легко раздобыть, они водятся повсеместно. Питаются соком
растений, всякой плодовой гнильцой. Их личинки поглощают бактерии. Энергия
размножения дрозофил огромна: от яйца до взрослой особи — десять дней. Для
генетиков важно и то, что дрозофилы подвержены частым наследственным
изменениям. У них мало хромосом — всего четыре пары. В клетках слюнных желез
мушиных личинок содержатся гигантские хромосомы, которые особенно удобны для
исследований.
С
помощью мушки генетика к настоящему времени сделала множество открытий.
Известность дрозофилы столь велика, что на английском языке издается
ежегодник, ей посвященный, содержащий обильную разнообразную информацию.
Приступив
к своим опытам, Морган вначале добывал дрозофил в бакалейных и фруктовых
лавках, благо лавочники, которым мушки досаждали, охотно разрешали чудаку
ловить их. Потом он вместе с сотрудниками стал разводить мушек в своей
лаборатории, в большой комнате, окрещенной «мушиной». Это была комната
размером в тридцать пять квадратных метров, в которой помещалось восемь
рабочих мест. Там было место, где варили корм для мух. В комнате обычно сидело
по меньшей мере пять работающих.
«Боюсь,
что я не смогу дать представление об атмосфере, царившей в лаборатории, —
вспоминал один из соратников ученого Альфред Стёртевант. — Я думаю, это было
нечто такое, что нужно пережить, чтобы полностью оценить. Одним из крупнейших
достоинств этого места было присутствие обоих — и Моргана, и Вильсона. Так
студенты, специализирующиеся у одного из них, очень часто видели другого. Они
дополняли друг друга в целом ряде отношений и были большими друзьями. В
первые годы работы в Колумбийском университете мы кормили дрозофилу бананами,
и в углу комнаты всегда висела большая связка бананов. Комната Вильсона
находилась через несколько дверей от нашей, по коридору. Он очень любил
бананы, так нашлась еще одна побудительная причина часто посещать «мушиную
комнату».
В
течение всего этого времени Морган регулярно приезжал в Вудс-Хол. Это,
однако, не означало перерыва в опытах с дрозофилами. Все культуры
упаковывались в бочонки — большие бочонки из-под сахара, и отправлялись
пароходом-экспрессом. То, что вы начинали в Нью-Йорке, вы заканчивали в Холе,
и наоборот Мы всегда приезжали водой: это было время, когда пароходная линия Фолл-Ривер-Лайн
была в действии, а Морган всегда занимался всевозможными опытами, не имевшими
ничего общего с работой на дрозофиле. Он разводил цыплят, крыс и мышей,
выращивал разные растения. И все это переносилось вручную, и грузилось на
судно Фолл-Ривер-Лайн, а потом привозилось назад в Нью-Йорк.
А когда
Морган попадал сюда, он с головой погружался в работу с морскими формами, в
эмбриологию того или иного сорта, даже несмотря на то, что работа с
дрозофилой тем временем активно двигалась вперед. Таков был моргановский
стиль работы — он не чувствовал себя счастливым, если не ковал из горячего
одновременно несколько вещей». Успеху ученого во многом способствовало то,
что он, прежде всего, четко сформулировал исходную гипотезу.
Теперь,
когда уже было известно, что наследственные задатки находятся в хромосомах,
можно было ответить на вопрос, всегда ли будут выполняться численные
закономерности, установленные Менделем? Мендель совершенно справедливо
считал, что такие закономерности будут верны тогда и только тогда, когда
изучаемые факторы будут комбинироваться при образовании зигот независимо друг
от друга. Теперь, на основании хромосомной теории наследственности, следовало
признать, что это возможно лишь в том случае, когда гены расположены в разных
хромосомах. Но так как число последних по сравнению с количеством генов
невелико, то следовало ожидать, что гены, расположенные в одной хромосоме,
будут переходить из гамет в зиготы совместно. Следовательно, соответствующие
признаки будут наследоваться группами.
Проверку
этого предположения осуществили Морган и его сотрудники К. Бриджес и А. Стёртевант.
Вскоре у дрозофилы было обнаружено большое количество разнообразных мутаций,
т. е. форм, характеризующихся различными наследственными признаками. У
нормальных, или, как говорят генетики, дрозофил дикого типа, цвет тела
серовато-желтоватый, крылья серые, глаза темного кирпично-красного цвета,
щетинки, покрывающие тело,, и жилки на крыльях имеют вполне определенное
расположение. У обнаруживавшихся время от времени мутантных мух эти признаки
были изменены: тело, например, было черное, глаза белые или иначе окрашенные,
крылья зачаточные и т. д. Часть особей несла не одну, а сразу несколько
мутаций: например, муха с черным телом могла, кроме того, обладать
зачаточными крыльями.
Многообразие
мутаций позволило Моргану приступить к генетическим опытам. Прежде всего, он
доказал, что гены, находящиеся в одной хромосоме, передаются при скрещиваниях
совместно, т. е. сцеплены друг с другом. Одна группа сцепления генов
расположена в одной хромосоме. Веское подтверждение гипотезы о сцеплении
генов в хромосомах Морган получил также при изучении так называемого
сцепленного с полом наследования.
Определив,
что ген окраски глаз дрозофилы локализован в Х-хро-мосоме, и проследив за
поведением генов в потомстве определенных самцов и самок, Морган и его
сотрудники получили убедительное подтверждение предположения о сцеплении
генов.
За
выдающиеся работы в области генетики Морган был удостоен в 1933 году
Нобелевской премии.
В
тридцатые годы Вавилов писал: «Законы Менделя и Моргана легли в основу
современных научных представлений о наследственности, на которых строится селекционная
работа, как с растительными, так и с животными организмами... Среди биологов
XX века Морган выделяется как блестящий генетик-экспериментатор, как
исследователь исключительного диапазона».
|