|
100 великих богов
Р. К. Баландин
РУСЬ
Сведения
по мифологии Древней Руси, или, точнее говоря, восточного славянства, очень
скудны. Когда наш великий энциклопедист М.В. Ломоносов попытался привести эти
сведения в единую систему, то вынужден был с огорчением отметить: «Мы бы
имели много басней, как греки, если бы науки в идолопоклонстве у славян
были».
Действительно,
до принятия христианства тысячу лет назад на Руси практически отсутствовала
письменность, а интерес других народов к русским мифам был минимален. Но ведь
и у германских народов положение было немногим лучше, однако они все-таки
сумели воссоздать многие свои мифы уже во времена принятия христианства. В
Древней Руси таких собирателей и хранителей «языческих» сказаний и верований
не нашлось.
Центрами
письменной культуры на Руси были почти исключительно монастыри, да и
летописцы были из монахов. Православная церковь старалась искоренять
языческие суеверия, упоминая об их сути редко и только критически. Имена и
деяния великих дохристианских богов были вытравлены из сознания народа.
Правда, этим не были поколеблены всерьез суеверия: разнообразные предрассудки
сохранялись и множились, а из прежних богов сохранялись в народной памяти
только самые скверные и нечистые, связанные с опасными духами природы или
ночными страхами: кикиморы, ведьмы, черти, водяные, лешие, русалки,
домовые...
Остается
открытым вопрос: а были ли у разных славянских племен — пусть даже
исторически, географически и культурно родственных, как восточные славяне —
общие боги. На примере других народов можно предположить, что таковых не
было.
Из
богов, которых есть некоторые основания считать общими для восточных славян,
обычно называют двух: Перуна и Ве-леса (Волоса). Первый наиболее почитался
знатью, князьями и дружинниками, а второй — простым людом, занятым преимущественно
сельским хозяйством, охотой, собирательством, рыболовством.
Славянские
племена, обитавшее в Южной и Юго-Восточной Прибалтике, веками контактировали
с германскими племенами и принимали участие в походах викингов. Тем не менее
германская мифология и славянская различны и практически не имеют между собой
ничего общего. Объяснение этому феномену требовало бы обстоятельного
исследования. Но для наших целей и без претензий на обладание истиной
хотелось бы сослаться на выдающегося немецкого мыслителя Иоганна Ротфрида
Гердера. В «Идеях к философии истории человечества» он писал, что германцы
отличаются «ростом и телесной силой, предприимчивостью, смелостью и
выносливостью на войне, героическим духом, способностью подчиняться приказу,
следовать за вождями, куда бы они ни повели, и разделять покоренные земли
между собой как добычу... Начиная с Черного моря и по всей Европе немцы
наводили ужас...»
Согласимся,
что история Германии XIX и первой половины XX века подтвердила правильность
такой, пусть и слишком обобщенной, схематичной характеристики.
Как
верно отметил Гердер, «славянские народы занимают на земле больше места, чем
в истории... Несмотря на совершенные ими подвиги, славяне никогда не были
народом воинственным, искателями приключений, как немцы... Повсюду славяне
оседали на землях, оставленных другими народами, — торговцы, земледельцы и
пастухи, они обрабатывали землю и пользовались ею; ...их спокойное бесшумное
существование было благодатным для земель, на которых они селились. Они
любили земледелие, любили разводить скот и выращивать хлеб, знали многие
домашние ремесла и повсюду открывали полезную торговлю изделиями своей
страны...»
Пусть
кому-то покажется такая характеристика слишком лестной, сильно
преувеличивающей достоинства славян и пренебрегающей их недостатками. Но
Гердер упомянул и об отрицатель-
ных чертах
славян, которые, по его мнению, сильно пострадали не только от ордынского
нашествия, но и от германцев: «Не удивительно ли, если бы после стольких
столетий порабощения эта нация, до крайности ожесточенная против своих
христианских господ и грабителей, не переменила свой мягкий характер на
коварную и жестокую леность раба?.. Несчастье этого народа заключалось в том,
что при своей любви к покою и домашнему усердию он не мог установить
долговечного военного строя, хотя у него и не было недостатка в мужестве в
минуты бурного сопротивления».
Даже в
славные времена Киевской Руси восточнославянские племена не обрели единства,
и это обстоятельство препятствовало созданию общего пантеона богов. Судя по
«Повести временных лет» серьезную попытку вьщелить главных славянских богов
(по-видимому, с политическими целями укрепления духовного единства народа)
предпринял в 980 году князь Владимир:
«И
начал княжить Владимир в Киеве один, и поставил кумиры на холме вне двора
теремного. Перуна деревянного, а голову его серебряную, а ус золотой, и Хорса
Дажьбога, и Стри-бога, и Симаргла, и Мокошь и приносил им жертвы, называя их
богами...»
Судя по
всему, эта попытка создать нечто подобное государственной религиозной системы
потерпела полный провал, главной причиной которого было отсутствие в народе
общепринятой классификации главных божеств; у каждого племени, а то и у
каждого рода были на этот счет свои соображения и традиционные верования. Не
потому ли Владимир всего лишь через 8 лет счел необходимым ввести на Руси
христианство?
Но если
Единый Бог заменил на Руси многих богов, то всяческая нечисть продолжала
(отчасти и продолжает) существовать. Без малого через 550 лет после принятия
христианства нового-родский архиепископ Макарий писал Ивану IV Грозному, что
идолопоклонство сохраняется во многих русских местах: «Суть же скверные
мольбища их: лес и камни и реки и болота, источники и горы и холмы, солнце и
месяц и звезды и озера... всей твари поклоняются яко богу и чтут и жертву
приносят кровную бесам — волов и овец и всякий скот и птицу...»
Исследователям
начиная с XVIII века приходилось восстанавливать восточнославянскую мифологию
по отрывочным пересказам, критическим замечаниям христианских авторов и
сохранившимся в народе преданиям, большинство из которых носило отпечаток
христианских верований, порой очень искаженных. Вот почему до сих пор так и
не удалось выработать сколько-нибудь обоснованных и общепринятых
представлений даже о том, каких богов чтили восточные славяне как великих и
главных. Также затруднительно восстановить космогонические представления,
бытовавшие на Руси до принятия христианства.
В
фольклорном сборнике «Стихи о Голубиной книге» о происхождении мироздания
рассказано в стиле древнего мифа, но с явным влиянием Библии: «Наш белый свет
взялся от Бога, красно солнце — с лица Божьего, свет луна — с груди его,
белые зори — из очей Божьих, ясны звезды — с одежд его, буйны ветры — от Духа
Святого, мир Божий — от Адама, крепкие кости взяты из камня, тело наше — из
сырой земли».
В целом
такое миротворение заставляет вспомнить скандинавский миф о сотворении мира
из тела исполина вселенского — Имира, а также индийскую версию о первосуществе
Пуруше. Не обязательно предполагать, что сходство этих трех космогонических
мифов свидетельствует о едином древнейшем первоисточнике времен
индоевропейского единства. Вполне возможно, что представители разных племен,
жившие в разные века, независимо приходили к сходным идеям, как это бывает и
в истории философии, науки, техники.
Нетрудно
заметить, что в приведенном выше фрагменте отголоски христианства явно
вторичны и подчас даже кощунственны, еретичны. Здесь Бог творит мир не
Словом, а вполне материалистично, приземленно; Дух Святой трактуется как
дыхание или дуновение воздуха... Но каким был первоначальный русский миф о
создании мира, да и был ли он вообще — остается только догадываться.
Известны
апокрифы и легенды, где в творении земной тверди и человека принимают участие
Бог и Сатана как представители светлых и темных сил, но действуют они сообща,
хотя и при господстве Бога. Изначально, согласно этим версиям, вода и земля
оставались едиными, нераздельными или же все пространство было покрыто чем-то
подобным всемирному океану.
Ходили-ходили
Бог и Сатана по воде, утомились, захотели отдохнуть, а нигде места сухого
нет. Бог приказал Сатане нырнуть и достать со дна моря земли во имя Господа.
Но Сатана, нырнув, захватил землю во имя собственное, и дважды так и не смог
ничего достать. Только на третий раз, исполнив все так, как повелел Бог, он
вытащил землю.
В
некоторых вариантах подобной легенды действует не Сатана, а морская птица
(сходные мифы бытовали в Сибири, а также у индейцев Северной Америки).
В
сотворении человека тоже, согласно дуалистическим поверьям, принимали участие
Бог и Сатана. Подобные представления находили массу сторонников потому, что
доходчиво объясняли существование в природе мест гиблых или опасных, а в
человеке — пороков и болезней.
Очень
характерно, что исследователям так и не удалось выяснить, какими были
взаимоотношения между божествами древних славян, принимали или нет эти
божества участие в сотворении и благоустройстве мира, каким предполагалось их
происхождение, каким образом взаимодействовали между собой разные поколения
богов... Увы, слишком многое в русской мифологии приходится предполагать и
домысливать.
Нередко
славянских богов разделяют на высших и низших. К первым относятся, например,
Перун, Сварог, Дажьбог, а ко вторым — Чур, Ярило. Однако правильнее было бы
говорить о богах преимущественно народных, а не низких, которые дополняются
или замещаются богами «господскими», которым поклонялись прежде всего высшие
слои общества и которые во многом связаны с появлением князей со своими
«дружинами хоробрыми».
О
народных богах сохранились лишь смутные предания, косвенные сведения. Вот что
писал С.А. Токарев об одном из таких богов — Чуре (Щуре):
«Очень
вероятно, что это был почитаемый предок-родоначальник. Культ его прямо не
засвидетельствован, но сохранились убедительные следы его в славянских
языках. Восклицания «Чур!», «Чур меня!», «Чур, это мое!» означали, видимо,
заклинание, призывание Чура на помощь... Глагол «чураться» — держаться в
стороне, то есть как бы ограждаться Чуром. И слово «чересчур» явно происходит
от понятия о Чуре, как бы охраняющем какие-то рубежи, границы родовой земли,
вероятно. Что Чур-Щур был именно предок — видно из слова «пращур», прапредок.
Быть может, изображения Чура делались из дерева, на что намекает русское
слово «чурка» — обрубок дерева».
Другое
древнее славянское божество — Ярила (Ярило) связано с культом плодородия и
сексуальной мощи. По Владимиру Далю, от Ярилы «ярится земля и все живое». Ему
посвящались весьма разнузданные весенние игрища и празднества.
В одной
из старинных песен-заклинаний прославляется это божество:
«Волочился
Ярила по всему свету, полю жито родил, людям детей плодил. А где он ногою,
там жито копною, а куда он взглянет, там колос зацветает». На этого божка
намекает и не вполне пристойная, на первый взгляд, загадка, имеющая в виду
помело: «Выбежал Ярилко из-за печного столба, 'начал бабу ярить, только палка
стучит». Считается, что со временем некоторые функции Ярилы перешли к Перуну,
несмотря на воинственность последнего. Такое объединение олицетворял у
балтийских славян бог войны и плодородия Яровит.
Предполагается,
что некогда существовала пара богов (по принципу близнечных божеств у разных
народов): Белобог и Чернобог. С первым связывали добро, пользу, нечто
хорошее, удачу, а со вторым — напротив, беду, несчастье. У белорусов известен
мифологический персонаж Белуна — податель достатка, богатства. Однако до сих
пор остается спорным вопрос о том, существовал ли в действительности культ Белобога
и Чер-нобога.
Более
очевидно, что в далекой древности особо почитались три природные стихии:
огонь, вода, земля (античные философы, а затем и средневековые алхимики
добавляли к ним еще воздух, считая эту четверку основой мироздания). Огонь
выступал в двух ипостасях. Прежде всего, как животворная сила, связанная с
солнечным теплом и светом, дарующая жизнь, очищающая от скверны. А образ
опасного, вредоносного огня олицетворял многоглавый огнедышащий Змей-Горыныч,
у которого взамен одной отсеченной головы тотчас вырастает другая.
Землю
славяне любовно называли матушкой, почитали ее. Родимую землицу брали с собой
в дальние путешествия, а клятва землей считалась самой верной и нередко
сопровождалась обрядом поедания земли. Поклонение земле как матери рода
человеческого — проявление не только поэтического (о котором превосходно
писал А.Н. Афанасьев в работе «Поэтические воззрения славян на природу»), но
и философского осмысления окружающего мира. Вспомним, как один из наиболее
ярких философов эпохи Возрождения Джордано Бруно называл себя сыном
матери-земли и отца-солнца.
В
мифологии славян проявилась общая закономерность: образы первых, наиболее
загадочных и во многом забытых богов непосредственно связаны с почитанием
предков и природных стихий. По мере изменения окружающей природы под влиянием
преобразующей деятельности человека, на первый план начинают выходить образы
и проблемы, определяемые социальным укладом, особенностями человеческой
личности и отношений между людьми,
...Все
это остается в далеком прошлом. Казалось бы, какое нам дело до подобных
древностей, да еще не материальных, а духовных? Кто-то уверен, что как
представитель современной технической цивилизации он находится на вершине
интеллектуального развития человечества и может с презрением и досадой
посматривать на своих отдаленнейших предков.
Однако
с крушением и расчленением СССР в новой России возродились самые застарелые,
примитивные, убогие, нелепые суеверия прошлого, дополненные наукоподобными
предрассудками астрологии и прочих разновидностей оккультизма. Колдуны,
шаманы, ведьмы, знахари и знахарки, изгоняющие бесов, заклинатели — вот кто
пользуются теперь популярностью. Это не высокий и светлый Бог христианства,
не великие боги язычества, а исчадия тьмы и невежества.
|
