|
100 великих авантюристов
Автор-составитель И.А. Муратов
Корнелиус Герц
(1845 — 1898)
Политический
интриган и финансовый спекулянт. Каждое его действие подвергалось самым
немыслимым истолкованиям, от связи с ним зависела политическая карьера
наиболее влиятельных руководителей буржуазных партий, парламентариев и
министров. Один из главных участников скандала, связанного с Панамской
компанией.
Ныне
даже во Франции имя Корнелиуса Герца мало кому известно, кроме
профессиональных историков. А между тем в конце XIX века об этом низеньком,
коренастом человеке с мясистым носом, хитрыми глазами, вкрадчивой речью
писала вся французская и иностранная печать.
Родившийся
в эмигрантской семье в Безансоне, Герц в пятилетнем возрасте был увезен
родителями в США, где получил азы медицинского образования. Уже американским
гражданином он вернулся на родину, участвовал в качестве полкового врача в
войне против Пруссии, был награжден орденом Почетного легиона. После войны
Герц возвратился в США, закончил медицинский институт в Чикаго (или просто
купил диплом врача — такая торговля в то время была обычным способом пополнять
институтскую кассу), женился на дочери фабриканта.
Занявшись
медицинской практикой, Герц, однако, вскоре проявив себя совсем в другой
области — мошенничестве. Чтобы избежать наказания за свои проделки, а еще в
большей мере расплаты с многочисленными кредиторами, он исчез из поля зрения
и появился через некоторое время в Париже. Дебют американского врача без
особых средств в роли изобретателя и бизнесмена оказался малоудачным, хотя он
угадал выгоднейшие сферы приложения капитала: эксплуатацию только что
сделанных тогда важнейших изобретений — телефона и электрического освещения.
Первые неудачи не охладили пыла Герца, настойчиво пробивавшего себе путь к
большим деньгам. Одной из причин невезения было отсутствие достаточных
политических связей, которые бы обеспечили помощь администрации, чем
поспешили воспользоваться конкуренты.
Наученный
горьким опытом, Герц обзаводится влиятельными друзьями; в их числе был лидер
радикалов Жорж Клемансо. В финансировании его газеты
"Справедливость" Герц принимал деятельное участие как близкий
человек и единомышленник; ему было очень важно завоевать расположение
неподкупного Клемансо. Герц — этот будто сошедший со страниц бальзаковского
романа герой наживы — не был просто преуспевшим биржевым пройдохой. Это был
великий авантюрист, созданный из того же материала, из которого делаются
крупные воротилы банков и биржи. Алчность, беспощадность дельца совмещались у
него временами с политическим честолюбием и умением заставить других поверить
в серьезность своих радикальных убеждений.
Герц
очень любил позабавиться, поиздеваться над своими достойными сподвижниками,
он умел вкрасться в доверие. Одно время ему искренне верили даже Клемансо
(его было очень трудно провести) и Поль Дерулед, позднее обвинявший Клемансо
в связи с Герцем. Он умел инсценировать и принципиальность, например,
отказался участвовать в политической кампании буланжистов, чем заслужил
глухую ненависть некоторых из них.
Во
второй половине 1880-х годов Герца уже знали все парижские политики и
парламентарии. Его тепло принимают у президента Греви. По рассказам одного
современника, Герц подкупал депутатов, чтобы заставить военного министра Фрейсине
под угрозами неблагоприятного вотума в палате депутатов передать новоиспеченному
миллионеру контракты на выгодные поставки для армии. Понятно, что такому
человеку было нетрудно добиваться все более высоких званий в списках
Почетного легиона. Когда в 1886 году дело дошло до получения высших чинов,
заокеанские газеты напомнили о мошеннических операциях Герца в США. Однако
нападки американской прессы получили весьма слабый отзвук в Париже.
Постепенно
Герц все расширял сферу своего влияния. Он взял за правило поддерживать
контакты с лидерами различных враждующих партий; так, генерал Буланже в
бытность свою военным министром написал письмо, горячо поздравляя Герца как
близкого друга с продвижением. Дорогие подарки женам министров и депутатов
(драгоценности или изысканная обстановка для новой квартиры) были обычным
методом, применявшимся Герцем для завязывания и развития добрых отношений с
нужными людьми. Старые связи использовались для установления новых. Во многих
случаях Герц пускал в ход самые фантастические предложения, призванные,
по-видимому, поразить воображение человека, которого никак не удавалось
привлечь на свою сторону иным способом. Анри Рошфор, известный в прошлом
левый журналист, уверял, что развязный делец пытался убедить его в том, что
разрушит тройственный союз противников Франции — Германии, Австро-Венгрии и Италии
и что он стремится к роли "благодетеля человечества". У Рошфора
Герц не преуспел. Но это было исключением из правила.
Финансовые
дела будущего "благодетеля человечества", знавшего "весь
Париж", процветали, а это, в свою очередь, расширяло круг "друзей"
Корнелиуса Герца. Политическая интрига шествовала под руку с финансовыми
спекуляциями. И уже, наверное, даже и самому Герцу было не всегда ясно, что
было для него средством, а что — целью, когда он стремился увеличить
капитал,
а когда — удовлетворить свою страсть к политической игре, к рекламе, к
возможности дать выход тем действительным чувствам, что вызывали у него все
эти закупленные им на корню "сильные мира сего".
Особняком
стоят отношения между доктором Герцем и банкиром Рейнаком. Их первые совместные
действия относятся к 1879 и 1880 годам. Несколько позднее для распространения
акций компании Рейнак стал получать от нее крупные суммы денег; они шли на
оплату рекламы в печати, на взятки и на вознаграждение трудов самого барона.
Общая сумма превысила 7,5 миллиона франков.
Когда в
1885 году правительство Бриссона отказало компании Панамского канала в
просьбе выпустить облигации выигрышного займа, Герц предложил Шарлю де Лессепсу
(сыну главы компании) добиться изменения этого решения правительства и
благоприятного голосования в парламенте. При этом "всего" за 10
миллионов франков. Предложение носило характер явной авантюры или просто
мошенничества. Тем не менее Шарль де Лессепс выразил согласие заплатить эти
деньги в случае, если Герц действительно добьется всего им обещанного.
Причина могла быть и была только одна — за Герца поручился барон Рейнак.
Ничего
не имея против подкупа парламентариев, Герц, видимо, решил, что на первых
порах следует выпотрошить денежные мешки компании в свою личную пользу. За
1885 год он достиг одного — ассигнования ему двумя порциями 600 тысяч
франков, взамен которых компания просто ничего не получила. Изменения же
правительственного решения и вотума парламента добился Рейнак, а вовсе не
Герц. Но зачем опытному банкиру прикрывать своей гарантией заведомую аферу?
Из
сохранившихся обрывков корреспонденции Герца и Рейнака, относящейся к 1886 и
1887 годам, очевидно, что доктор имел основание говорить с бароном в
угрожающих тонах. Например, в августе 1887 года Герц писал: "Или Вы
выполните Ваши обязательства в отношении меня, или поставите меня в печальную
необходимость так же пожертвовать Вами и Вашими родными, как Вы сами были
безжалостны ко мне и моим родным". Герц то и дело грозил, что барон у
него "запрыгает", и неизменно требовал денег, включая и миллионы за
проведение через парламент закона о выпуске облигаций выигрышного займа, в
"проталкивании" которого он не участвовал, будучи в это время за
границей. И тем не менее Герц не встречал отказа; он продолжал вымогательство
в устной форме, когда был в Париже, и с помощью шифрованных или нешифрованных
писем и телеграмм, когда доктор пребывал в своих заграничных поездках. В
бумагах Рейнака после его смерти был обнаружен счет, озаглавленный
"шантаж Герца". Из него явствует, что доктор изъял у банкира
громадную сумму — 9 382 175 франков и настаивал на выплате все новых Денег.
Интересно отметить, что Клемансо и премьер-министр Флоке в 1888 году Упрашивали
Лессепса побудить Рейнака, чтобы он удовлетворил требования Корнелиуса Герца.
В ходе
шантажа Рейвдк тщетно пытался убедить Герца, что он не располагает больше
никакими средствами, переданными компанией Панамского канала для подкупа
парламентариев и министров. А для большей убедительности в марте или апреле
1889 года барон переслал вымогателю список лиц, получивших взятки, и сумму,
доставшуюся на долю каждого из достойных законодателей. Рейнак не мог не
понимать, какое оружие он вкладывает в руки Герца, и тем не менее пошел на
этот отчаянный ход. И снова вопрос: зачем?
Известно,
что банкир сделал попытку избавиться от шантажа с помощью наемного убийцы. Рейнак
предложил некоему Амьелю, бывшему полицейскому агенту, изгнанному со службы,
за крупное вознаграждение отравить Герца. Амьель предпочел, возможно, получив
аванс, уехать в Бразилию, а оттуда послать Герцу предостережение относительно
угрожавшей ему опасности. Герц с помощью своего адвоката Андрие предложил Амьелю
уступить за определенную сумму письмо от его нанимателя. Сделка состоялась, и
доктор получил письмо Рейнака к Амьелю. По совершенно необъяснимому
легкомыслию барон даже не потрудился изменить свою подпись. Судя по
показаниям, которые впоследствии давал Андрие, Герц объявил Рейнаку, что
письма к Амьелю у него в руках. Рейнак пытался сначала обратить все дело в
шутку, потом сказал, что хотел только заставить доктора уехать из Парижа, а
кончил предложением прекратить распри, забыть старое и даже просил руки
дочери Герца для своего сына. Примерно через полгода после
"примирения", видимо, недешево обошедшегося барону, Амьель неожиданно
скончался. По одним намекам, он стал искупительной жертвой этого
"примирения", по другим сведениям, причиной смерти был приступ
астмы. Однако ясно, что Рейнак обратился к услугам Амьеля, когда был выведен
из себя все новыми требованиями Герца.
Современники
терялись в догадках относительно секрета Рейнака, которым владел Герц. Может
быть, убийство Рейнаком какого-то банковского служащего, как впоследствии
уверял Герц? Совершение деяний, равносильных государственной измене,
например, занятие шпионажем в пользу одной из иностранных держав? Участие в
каком-то тайном государственном деле исключительного значения? Во всяком
случае, спасение Рейнака от непрекращавшегося шантажа действительно стало
рассматриваться правительством как дело государственной важности.
Герц не
прекратил вымогательств и после краха Панамской компании, когда Рейнаку
вменялось соучастие в преступных действиях администрации, которой
инкриминировалось мошенничество и нарушение доверия. Подобное обвинение не
мешало Рейнаку продолжать свои дела.
Однако
в ноябре 1892 года запахло новым скандалом, связанным с Панамой. Велось
строго секретное расследование. Когда 8 ноября один из следователей явился в
особняк барона на улицу Мюрилло, дом 20, ему сообщили, что хозяин дома
путешествует по южным курортам. В конце второй декады слухи о предстоящих
разоблачениях просочились в печать. Стали называть имя Рейнака. Самое
интересное, что барон сам снабдил некоторые из газет сенсационной информацией
при условии, что они лично его оставят в покое. Барон пытался с помощью
взяток помешать выступлениям с разоблачениями в парламенте. 18 ноября буланжистская
газета "Кокарда" обвинила члена палаты депутатов Флоке в том, что
он в 1888 году получил от Панамской компании 300 тысяч франков для покрытия
расходов своих сторонников во время избирательной кампании. На следующий день
началось обсуждение этого обвинения в палате депутатов...
Рано
утром 19 ноября встревоженный Рейнак приехал на квартиру министра финансов Рувье.
Банкир выглядел очень взволнованным и заявил, что для него вопрос жизни или
смерти — добиться прекращения газетной кампании и что это вполне может
сделать Корнелиус Герц. Рувье ответил, что он готов принять Герца и,
следовательно, просить его оказать помощь барону Рейнак ринулся за Герцем, но
вскоре вернулся: доктор сказался больным. (Все это могло происходить только
до 11 часов утра, когда началось заседание совета министров, в котором принял
участие Рувье). Позже по настоянию Рейнака Рувье согласился сопровождать
банкира к Герцу, как разъяснил позднее министр финансов, исключительно из
соображений человеколюбия. Рувье, однако, оговорил в качестве условия этого
филантропического похода, чтобы при встрече присутствовал еще один свидетель.
Сошлись на кандидатуре Клемансо. Лидера радикалов нашли в парламентском
здании, он также согласился отправиться к Герцу.
После
заседания палаты депутатов Рейнак вместе с Рувье поехали на улицу Анри
Мартен, где жил Герц. Прибывший незадолго до этого Клемансо еще снимал пальто
в прихожей, когда они вошли. Так по крайней мере позднее утверждал сам Клемансо,
но, может быть, он уже успел переговорить с Герцем? Рейнак попросил Герца
содействовать прекращению нападок печати. Герц отказал: теперь слишком
поздно, надо было бы его ранее поставить в известность.
Повторные
настойчивые просьбы снова натолкнулись на отказ. Покинув Герца, Рейнак
упросил Клемансо съездить с ним к бывшему министру внутренних дел Констану,
которому открыто высказал свои подозрения, что тот инспирировал всю кампанию
в печати. Констан негодующе отрицал свою причастность к этим газетным статьям
и заявил, что не может ничем помочь. Прощаясь с Клемансо, Рейнак заявил:"Я
погиб!"
Весь
этот эпизод — визит к Герцу и Констану — известен только со слов Клемансо и Рувье.
Заслуживают ли доверия их свидетельства? По мнению французского историка Дансета,
не заслуживают. О роли самих Рувье и Клемансо в их версии сказано столь мало,
сколь возможно было сказать, не нарушая правдоподобия всей истории. Прежде
всего, разумеется, "человеколюбие", о котором шла речь, было
проявлено и Рувье и Клемансо, чтобы обезопасить самих себя: в интересах обоих
было не допустить усиления скандала, причем как из политических, так и из
сугубо личных мотивов. Лишь это и могло побудить политиков пренебречь риском,
который представляло их совместное путешествие с находившимся под следствием Рейнаком
к Герцу, а потом поездка Клемансо к Констанцу, очень опасному и коварному
политикану.
...На
следующее утро около семи часов слуга банкира, как обычно, постучался в дверь
комнаты Рейнака Но, увы, его услуги барону больше не понадобились, так как он
скончался. Узнав об этом печальном событии, Герц в тот же день выехал в
Лондон (по другим данным доктор еще неделю оставался в Париже).
Поселившись
в 1892 году в Англии, доктор Герц заявил, что он тяжело болен — страдает от
сахарного диабета, сердечной недостаточности, последствий простуды и еще ряда
заболеваний. Это подтвердили как французские, так и английские медики. В
результате просьба о выдаче мошенника, переданная французским правительством,
не могла быть даже рассмотрена английским судом, заседавшим в Лондоне,
поскольку Герц поселился в Борнемуте и по состоянию здоровья считался
неспособным доехать до английской столицы В конечном счете пришлось под
давлением новых французских демаршей изменить соответствующий закон и
разрешить слушание дела вне Лондона На это, разумеется, ушли годы, и
результаты рассмотрения дела оказались самыми благоприятными для доктора. Суд
счел доказанным лишь, что Рейнак признал себя в одном из своих писем
должником Герца' речь, следовательно, могла идти не о выдаче доктора, а об
уплате причитающейся ему суммы. . В результате все прежние решения
французского суда, признававшие Герца виновным в шантаже, столь же мало его
трогали, как исключение из списков Почетного легиона Более того, доктор сумел
еще вволю поиздеваться над высшими французскими властями В 1897 году Герц,
узнав о назначении новой парламентской комиссии, предложил ей, если она хочет
докопаться до истины, прибыть в Борнемут.
Желая
вначале удостовериться, что письмо действительно от Герца, комиссия направила
к нему двух депутатов. Авантюрист милостиво соизволил принять их, при этом
иронически заметив, что нетрудно было проверить подлинность его подписи, не
выезжая из Парижа' ее легко мог удостоверить министр иностранных дел или
президент Республики... Герц уверял, что он знает много не вскрытых еще
чудовищных вещей и намерен теперь рассказать все. Возбуждение в комиссии
достигло предела, она спешно телеграфировала Герцу, что готова 22 июля
прибыть в Борнемут и выслушать его показания. Ответ Герца, датированный 20 июля,
был совсем иного рода: доктор откладывал свои разоблачения, просил доставить
протоколы всех судебных процессов, где он затрагивался, и разъяснял, что
долгом комиссии, после того, как она выслушает его, Герца, будет громко
признать его невиновность и мученичество, которое пришлось претерпеть... Это
было уже открытым глумлением, возможно, что вся игра Герца была очередным
шантажом в отношении правительства, где по-прежнему заседали "панамисты".
Ходили слухи, что правительство сумело договориться с доктором в промежуток
между посещением Герца членами парламентской комиссии и издевательским
письмом от 20 июля...
Герц не
прекращал шантаж и в последующие месяцы. Например, он потребовал от
французского правительства возмещения убытков в 5 миллионов долларов за то,
что одно время по просьбе Парижа за ним было установлено полицейское
наблюдение в Борнемуте. Все это продолжалось вплоть до смерти авантюриста в
июле 1898 года.
|
