|
100 великих авантюристов
Автор-составитель И.А. Муратов
Джеймс Брук
(1803 — 1868)
Англичанин,
известный своей деятельностью на острове Борнео. Во время войны с Бирмой
дослужился до звания капитана. В 1838 году на своем корабле прибыл на Борнео,
где помог местному радже подавить восстание. В 1841 году стал раджой, а в
1846-м — губернатором острова Лабуан. Благодаря хитроумным интригам нажил
огромное состояние.
Джеймс Брук,
национальный герой, "победитель пиратов", белый раджа, основатель
династии, был сыном зажиточного служащего колониальной администрации в Индии
Он получил хорошее формальное образование. Затем была служба в армии, Брук
отличился во время операций в Ассаме в первую англо-бирманскую войну. В 1826
году под Рангуном он получил ранение и оставил военную службу Некоторое время
он провел в Англии, а в 1830 году отправился в Китай и на пути туда впервые
увидел Малайский архипелаг
"Красота
Малайского архипелага, — писал английский историк Холл, — и опустошения,
нанесенные пиратами и междоусобными войнами, произвели на него столь сильное
впечатление, что, когда умер его отец, оставив ему крупное наследство, он
истратил это наследство на яхту "Роялист" водоизмещением 140 тонн,
подготовил отборную команду и в 1839 году прибыл на Борнео с непосредственной
целью вести исследования и научную работу".
О своем
намерении вести исследования Брук писал в своем дневнике, который, как и
положено дневнику политика, должен был скрыть от потомства его истинные
причины. В словах Холла есть очевидное противоречие: если Брук прибыл на
Борнео (Калимантан), потому что на него произвели сильное впечатление
опустошения, нанесенные пиратами и междоусобными войнами, то при чем здесь
научные наблюдения? А если он прибыл для исследований на корабле с тщательно
отобранным экипажем, то как же получилось, что за военную помощь в подавлении
восстания дядя султана Брунея Муда Хашиму Брук получил у него право управлять
областью Саравак на Северном Калимантане?
"Брук
не только подавил восстание, но и завоевал преданность малайцев и даяков,
которые долго страдали от плохого управления Брунея. После некоторой отсрочки,
вызванной сопротивлением губернатора, он в сентябре 1841 года получил
назначение и в следующем году был утвержден султаном. С заметным успехом
занимаясь внедрением справедливого и гуманного управления на вверенной ему
территории, Брук настойчиво пытался заинтересовать английское правительство в
Брунее", — писал далее Холл.
Морские
даяки — ибаны — появились на севере громадного острова Калимантан примерно в
XVI веке. Это был гордый, непокорный народ, воины которого наводили ужас на
соседние племена Ибаны были охотниками за головами: до недавнего времени
юноша ибанов не мог считаться мужчиной до тех пор, пока не приносил домой
голову врага. Выйдя из рек в море, ибаны скоро освоили мореходство настолько,
что вошли в историю как "морские дьяволы", и это название
сохранилось за ними в литературе.
Вот с
этими даяками и столкнулся Джеймс Брук.
Первым
делом Брук добился (хотя и не сразу, и не без возражений со стороны султана)
права собирать налоги с Саравака.
Англичанин,
обладавший небольшим отрядом, но громадной энергией, должен был решить, как
укрепиться в области, отданной под его контроль. У него было немало
недоброжелателей в самом Брунее, которые не без оснований его опасались. Не
хотели платить дань новому радже и малайские торговцы и владетели прибрежных
деревень. Тогда Брук решил припугнуть своих новых подданных.
В
Сингапуре, куда он часто ездил, чтобы устроить торговые дела и заручиться
поддержкой влиятельных лиц, Брук уверял торговцев и чиновников, что Саравак —
гнездо самых опасных пиратов в малайских водах. Это было неправдой, потому
что ибаны появлялись в море от случая к случаю, пиратство не было их основным
занятием, и ни в какое сравнение с настоящими Пиратами они не шли. Тем не менее
Брук не уставал говорить и писать (а писать он любил — и оставил несколько
томов мемуаров), что крестовый поход против "диких пиратов" — одна
из основных целей его пребывания в Сараваке. Он утверждал также, что пираты
действуют не сами по себе, а по приказу Малайских торговцев, что
покровительствуют пиратам придворные брунейс-кого султана и даже, возможно,
сам султан. Тем самым пиратами и пособниками пиратов Брук объявлял всех, кто
был против его господства в Сараваке. Ибаны его интересовали менее всего, так
как в торговле они не участвовали. Был, впрочем, у белого раджи план и
относительно ибанов, который позже осуществился' зная, что ибаны — отличные
воины, Брук рассчитывал со временем создать из них армию.
Готовясь
к войне, Брук штурмовал Индию и Лондон требованиями признать его официальным
представителем Великобритании, что дало бы ему возможность рассчитывать на
английскую военную помощь. В этом ему помогали друзья в Англии, которые
обивали пороги кабинетов правительственных чиновников и заказывали статьи во
влиятельных газетах, создавая романтический образ бескорыстного патриота. В
Англии их агитация вызывала благожелательный отклик, и в ноябре 1844 года
английское правительство признало Брука "британским агентом на
Борнео".
Известие
о том, что отныне он — должностное лицо, Брук получил в марте 1845 года. Но и
до этого он не терял времени даром. Сингапурские власти, правда, не хотели
оказывать ему поддержки, боясь осложнений с малайцами и голландцами. Последние
с большим подозрением поглядывали на деятельность англичанина на севере
принадлежащего им острова и присылали гневные ноты, указывая, что по договору
1824 года все земли южнее Малаккского пролива были переданы Голландии.
Голландцам отвечали, что географически Северный Калимантан расположен
севернее Сингапура, но довод был неубедительным, потому что остров все-таки
лежит к югу от пролива.
Не
получив поддержки официального Сингапура, Брук сблизился с капитанами
английских военных кораблей и сумел уговорить одного из них, Генри Кеппела,
командира восемнадцатипушечного фрегата "Дидона", отправиться в
набег на ибанов. Кеппелу была обещана возможность обогатиться, и он решил
рискнуть. Объявив начальству, что уходит бороться с пиратами к островам Сулу,
Кеппел взял курс на Саравак.
Правда,
вскоре выяснилось, что Кеппел не многим рисковал. Среди его начальников были
друзья Брука, которые желали помочь ему в обход официальных каналов. Когда Кеппел
вернулся в Сингапур, он не был наказан за самовольный поступок. Свидетельство
тому — письмо Брука, в котором говорится: "К чести Кеппела, следует
признать, что он совершил все на свою собственную ответственность, и я счастлив
добавить, что он получил благодарность и одобрение своим действиям со стороны
командующего".
"Дидона"
с Бруком на борту вошла в гавань городка Кучинг — столицы Саравака — в мае
1843 года.
В
помощь Кеппела Брук собрал отряд из местных малайцев и сухопутных даяков, и
11 июня 1843 года, когда фрегат подошел к устью реки Сарибас, пятьсот
англичан и малайцев погрузились в шлюпки и лодки и начали подниматься по
мелкой реке.
Ибаны
уже знали, что на них идут англичане, и перегородили реку поваленными
деревьями. Разобрав завалы, экспедиция достигла стоявшей на берегу крепости ибанов.
Взять укрепление, однако, удалось лишь с помощью ибанов из враждебного
племени. Брук и в дальнейшем всегда старался в своих экспедициях использовать
вражду племен.
Удачный
поход увеличивал шансы Брука в переговорах с султаном, у которого он
намеревался выторговать новые области. Он записал в дневнике. "Хорошо бы
получить еще дюжину речных долин за Сараваком". Единственное, что
огорчало Брука, — это отъезд Кеппела. Правда, через год Кеппел вернулся, и
они с Бруком организовали еще одну экспедицию Когда отряд осадил укрепление на
реке Скранг, ибаны, воспользовавшись тем, что авангард отряда оторвался от
остальных сил, забросали камнями и потопили лодки, а нападавших перебили
стрелами. В этом бою ибанами командовал вождь по имени Рентап.
После
этого карательного набега политика Брука на время изменилась. Его главным
врагом стал султан Брунея, противившийся созданию империи Брука. В новых
планах, в которые входила и смена султана (на эту роль Брук намечал своего
друга Муда Хашима), белый раджа не последнее место отводил ибанам. В дневнике
появилась запись: "Если придется остаться без всякой поддержки, я должен
буду стать вождем даяков и с помощью моего влияния бороться с интриганами.
Канонерка, двенадцать больших лодок с шестифунтовыми пушками и ружьями да еще
двести прау даяков станут внушительной силой, и эта сила может мне
понадобиться в случае, если Муда Хашима в Брунее победят".
К концу
1845 года самые тяжелые предчувствия Джеймса Брука оправдались. Заговорщики,
которых, возможно, поддерживал сам султан, убили Муда Хашима и его брата —
единственных союзников Брука в Брунее. Брук сначала не мог поверить в
случившееся. Когда же никаких сомнений не осталось, Брук разразился гневной
тирадой против султана и его окружения: "Он убил наших друзей, верных
друзей правительства Ее Величества, только потому, что они были нашими
друзьями, — другого повода не было".
С
легкой руки Брука султан Брунея объявлялся покровителем пиратов, его
ближайшие помощники — пиратами, а все сторонники независимости Брунея —
"пиратской партией". А какие могут быть разговоры с пиратами? За
пиратские головы платят фунтами стерлингов Осечки быть не должно. И, как
писал Холл, "триумф пиратской партии в Брунее в 1846 году был
кратковременным".
На
помощь Бруку была прислана эскарда адмирала Кокрейна, в которую были включены
все корабли, базировавшиеся в проливах. Войдя в устье реки, на которой стоит
Бруней, Кокрейн и Брук предложили султану капитулировать. Султан не ответил,
и английские корабли обстреляли город, высадили десант. После короткого боя маленькая
армия была разгромлена, а сам султан бежал. Когда через несколько дней султан
сдался и принял требования англичан, ему было разрешено вернуться в столицу.
За это пришлось подарить англичанам остров Лабуан, передать его права на Саравак
радже Бруку и подписать унизительный договор.
Теперь Брук
мог с триумфом отправиться в Англию. Он блистал на приемах, его портреты
украшали страницы иллюстрированных журналов. Королева возвела раджу в
рыцарское достоинство, а правительство назначило его "губернатором Лабуана,
комиссаром и генеральным консулом при султанате и независимых вождях
Борнео". Брук стал действительным хозяином части острова и мог
рассчитывать на помощь британской короны в случае, если кто-нибудь ему не
покорится.
Для
дальнейших планов важно было и то, что у Брука появились в Лондоне весьма
состоятельные поклонники и поклонницы, и то, что с ними в Куинг ехали молодые
люди, глядевшие с обожанием на раджу, а также многочисленные родственники,
которые должны были обеспечить продолжение рода Бруков. Английское
правительство, конечно, предпочло бы иметь в лице Брука просто
исполнительного чиновника, но сам он видел себя родоначальником могучей азиатской
белой династии. Впрочем, все награды и достижения от-стУПали на второй план
перед главным: вез его на остров военный фрегат королевского флота
"Меандр", специально оборудованный для операций в УСТЬЯХ мелких рек
и снабженный многочисленными шлюпками, каждая из к°торых несла на носу
небольшую пушку А командовал "Меандром" старый приятель, охотник за
"пиратскими головами" Генри Кеппел Сингапурское начальство, однако,
вновь начало ставить палки в столь отлично смазанные в Лондоне колеса. Едва Брук
собрался полностью лишить независимости ибанов, как из Сингапура последовал
приказ: фрегат "Меандр" передать в распоряжение командования для
операций против настоящих пиратов, а не для улаживания личных дел раджи.
Возвышению Брука в Сингапуре завидовали. В то время как чиновники тянули
колониальную лямку, он выкроил себе княжество, да еще стал сэром.
После
отчаянной переписки с Сингапуром и Лондоном и заявлений, что пираты вот-вот
лишат Англию ее приобретений, Брук все-таки смог добиться своего В июле 1849
года несколько паровых катеров и пароходов, а также двадцать прау подошли к
устьям Сарибаса и Криана Всего в распоряжении Брука было более двух тысяч
человек и несколько пушек.
Когда
белый раджа узнал, что флотилия легких лодок ибанов вышла навстречу
карательной экспедиции, решено было окружить морских даяков. Прау и катера Брука
притаились у устьев рек, а пароход "Немезида" встал в открытом
море.
Перед
рассветом следующего дня при полной луне лодки ибанов проскочили засаду у
устья Криана и неожиданно для себя столкнулись с основными силами Брука.
Ослепив ибанов ракетами, Брук и его союзники начали стрельбу из орудий и
ружей. В тыл ибанам ударили прау, притаившиеся в засаде.
По
заключению Адмиралтейского суда в Сингапуре, в бою участвовало две тысячи сто
сорок пиратов на восьмидесяти восьми лодках, из них пятьсот были убиты.
Английским морякам, принимавшим участие в бою, в качестве награды было
вручено двадцать тысяч семьсот фунтов стерлингов. Однако впоследствии Джеймс Брук
заявил, что лишь триста пиратов из трех тысяч семисот были убиты, но более
пятисот погибли потом, пробиваясь сквозь джунгли домой — либо умерев от
голода, либо попав в засады союзников Брука. Казалось бы, зачем Бруку
преуменьшать потери пиратов, за которые его помощники получили наградные?
Дело в том, что "миротворца" Брука обвинили в зверском избиении ибанов,
и обвинили не даяки, не малайцы, а англичане. До сего дня английским
историкам, благожелательно настроенным к Бруку, приходится защищать его так,
как это делает, например, Холл: "Потери были бы по крайней мере втрое
больше, если бы Брук сознательно не дал бежать большому числу людей".
Операция
на этом не была закончена. Суда Брука поднимались по рекам, его воины
сравнивали с землей длинные дома ибанов. Имущество ибанов становилось
собственностью белого раджи и его союзников; более того, Брук приказал
отобрать все имущество (вплоть до гонгов, медных котлов и посуды) у тех
племен, которые, живя неподалеку от реки, не мешали ибанам спускаться к морю.
Ибаны
были разбиты и ограблены, но не покорены. Брук понимал, что походы против них
можно продолжать до бесконечности, но они все равно не сдадутся. Тогда Брук
решил построить укрепления в устьях всех рек, на которых жили ибаны, и
посадить в каждую из крепостей гарнизон малайцев во главе с начальником из
числа молодых английских добровольцев Крепости должны были препятствовать
выходу в море прау ибанов и не пропускать торговцев, которые захотели бы
подняться к ибанам с моря. Из всех продуктов внешнего мира ибаны больше всего
нуждались в соли. Если перехватывать соль, ибаны должны будут покориться. Так
Брук установил блокаду побережья Саравака.
Брук в
письмах в Англию доказывал своим союзникам и недругам, что эта идея исходила
не от него, а от самих местных жителей: "Здесь все в один голос требуют,
чтобы ими управляли европейцы. И они получат европейцев, если я смогу это
организовать".
Брук
сообщал в Англию, что его молодые офицеры жертвовали всем, охраняя мирное
побережье от пиратов, за что сами же пираты приносили им дары рисом и
бананами Это, однако, было неправдой. Не говоря уж о дани, которой были
обложены окрестные племена и значительная часть которой шла комендантам
крепостей, они тайно получали еще и жалованье от самого Брука. Узнали об этом
лишь через много лет после смерти Брука, когда стали доступными его
бухгалтерские книги. О содержании бухгалтерских книг известно очень немногим
ученым, зато легенда о "бескорыстных цивилизаторах", придуманная Бруком,
жива и по сей день.
Резкая
критика в Англии варварских методов Брука, к которой присоединились и многие
его бывшие соратники, все же привела к тому, что Бруку пришлось сложить с себя
звания губернатора Лабуана и генерального консула. Более того, приехала
комиссия для расследования деятельности белого раджи. Хотя она и оправдала
его (не оправдать Брука значило обвинить само правительство), но признала его
не более чем вассалом брунейского султана и поставила на вид английскому
военному флоту то, что он во время резни ибанов участвовал в бою наравне с
союзниками Брука.
Брук
был подавлен неблагодарностью родины. Позиции его в самом Брунее пошатнулись:
многие малайские вожди справедливо усмотрели в приезде комиссии и отказе Брука
от почетных постов признак его ослабления. У них появилась надежда, что белый
раджа в конце концов оставит их в покое.
Но
среди родственников, привлеченных славой Брука и поселившихся в Кучинге, был
племянник Брука — Чарльз Энтони Джонсон, из династических соображений взявший
фамилию дяди и известный в истории Саравака как Чарльз Брук. Этот Чарльз был
прирожденным авантюристом.
В 1853
году Джеймс Брук привел войска из Кучинга и вместе с племянником повел их
против Рентапа — того самого вождя ибанов, который нанес первое поражение
белому радже. Бой не привел к победе, и Джеймс Брук, потеряв надежду победить
Рентапа, хотел начать переговоры. Вот тут впервые показал себя Чарльз.
"Я недолюбливаю деспотизм, — объяснил он свой отказ от переговоров, — но
и терпимость по отношению к даякам должна иметь границы. Они ведь как дети:
доброта и жестокость должны быть неразделимы в обращении с этим
народом".
На
следующий год более сильная экспедиция смогла взять приступом дом Рентапа,
вождь даяков был ранен, но успел уйти в горы.
Сидя в
одиночестве в крепости, Чарльз придумал лозунг, которому и решил следовать:
"Только даяк может убить даяка". Целый год он разрабатывал новую
тактику, набирал и обучал современному бою отряды. Пробный поход Должен был
состояться против ибанов, которые совсем недавно пришли из внутренних
областей острова и еще не сталкивались с европейцами.
Чарльз
добился того, чего не смог сделать Джеймс: даяки убивали даяков, и Руководил
этим англичанин.
О
Чарльзе и его "подвигах" было известно каждому в Сараваке и Бру-Нее
Молодой раджа не собирался бороться со слухами. Он предпочитал оыть ужасом
всего острова, понимая, что такая слава здесь — половина победы.
В
погоне за прибылью раджа Джеймс поощрял прибытие в Саравак китайских кули,
которые работали в шахтах и исправно платили налоги. К 1857 году их набралось
более четырех тысяч, и они все чаще проявляли недовольство условиями жизни и
труда Одну попытку китайцев восстать Брук подавил, но выступление 1857 года
застало его врасплох, и восставшие ворвались в Кучинг.
Сам
раджа едва успел убежать из столицы. Несколько англичан были убиты, остальных
взяли в плен
Вскоре
в гавань Кучинга вошел вооруженный пушками-пароход Компании Северного Борнео.
Огнем орудий повстанцы были изгнаны из города, и десант с парохода,
объединившись с освобожденными англичанами, начал преследовать плохо
вооруженных и не умевших воевать шахтеров.
Тут и
появились соблазненные богатой добычей и разрешением набрать сколько угодно
голов наемники Чарльза Брука. По словам Чарльза, его армия провела свою
работу "очень эффективно, хотя и не по правилам". Лишь небольшая
часть шахтеров успела убежать в горы, и они погибли бы все, если бы не
"предательство лесных даяков, которые пропустили китайцев через свою
территорию".
Однако
Чарльз не забыл, что не все ибаны покорились ему. В верховьях Сарибаса еще
правил Рентап — непобедимый вождь, к которому стекались недовольные. И,
восстановив на троне дядю, Чарльз начал готовить новую экспедицию против Рентапа.
В свой
последний поход против Рентапа Чарльз Брук смог отправиться только в 1861
году, после того как с помощью интриг, обманов и карательных экспедиций Бруки
сломили сопротивление малайцев в самом Брунее. Помимо увеличенной армии
малайцев и ибанов Брук привел с собой большой отряд китайских кули, которые
прокладывали в джунглях дорогу, и добыл пушку большого калибра, специально
рассчитанную на то, чтобы разрушить укрепления на горе Садок. Кроме того,
Чарльз смог поодиночке разбить союзников Рентапа и заставил их сложить оружие
при условии, что в качестве контрибуции они отдадут ему все ценности племен.
На этот
раз положение Рентапа было безнадежным. Армия Чарльза превышала его силы
вдесятеро. С небольшим отрядом верных соратников Рентап прорвался сквозь
кольцо осаждавших и ушел в горы. Там он поклялся, что никогда больше не
посмотрит в лицо белому человеку.
Джеймс Брук
писал племяннику, которого назначил своим наследником: "По сравнению с
тобой мы все дети в управлении даяками". Подводя итоги деятельности
Чарльза, первый раджа заявил: "Его задача была успешно завершена полным
разрушением последних попыток пиратствующих малайских вождей и их сподвижников
из числа даяков с Сарибаса и из других мест. Сначала ему удалось привлечь
часть этих даяков на сторону закона и порядка, а затем использовать их в
качестве инструмента правого дела для обуздания соплеменников. В результате
берега Саравака так же безопасны для торговцев, как и берега Англии, и
безоружный человек может путешествовать по стране без страха, что на него
нападут".
Но дело
было не в безопасности берегов. Бруки завоевали себе страну, и тут все
средства были хороши.
Их
держава просуществовала до конца Второй мировой войны, когда английское
правительство взяло ее под свой контроль. И лишь в 1963 году Сара-вак стал
независимым в составе Федерации Малайзии.
|
