Александр Пушкин — Телега жизни: читать стих, текст стихотворения полностью
Хоть тяжело подчас в ней бремя,
Телега на ходу легка;
Ямщик лихой, седое время,
Везет, не слезет с облучка.
С утра садимся мы в телегу;
Мы рады голову сломать
И, презирая лень и негу,
Кричим: пошел! Еб*на мать!
Но в полдень нет уж той отваги;
Порастрясло нас; нам страшней
И косогоры и овраги;
Кричим: полегче, дуралей!
Катит по-прежнему телега;
Под вечер мы привыкли к ней
И, дремля, едем до ночлега —
А время гонит лошадей.
Анализ стихотворения «Телега жизни» Пушкина
Литературное творчество Пушкина затрагивает практически все стороны нашей жизни. Философская тематика, наблюдения о законах Вселенной, о месте в ней человека, является одной из самых обширных в произведениях поэта.
Стихотворение «Телега жизни» было написано в 1823 году, в период службы Александра Сергеевича в канцелярии одесского генерал-губернатора.
Ежедневная рутина не добавляла ему хорошего настроения, вгоняла в депрессию и способствовала философскому подходу к восприятию реальности. О состоянии внутреннего мира поэта в этот период ярко говорит тот факт, что перед печатью этого стихотворения, по его же просьбе, из текста были изъяты некоторые нецензурные выражения, которые автор иногда позволял себе, находясь не в лучшем расположении духа.
С первых же строк стихотворения мы видим определенную долю пессимизма в символике: жизнь человека Пушкин сравнивает не с запряженной тройкой лошадей или роскошной каретой, а именно с телегой, где в роли неумолимого, несговорчивого времени выступает «лихой ямщик».
В «Телеге жизни» поэт очень метко описывает психологию всех этапов бытия человека. Утро, символизирующее юность, несет в себе радость и полноту жизни: «телега на ходу легка», и садимся мы в нее «презирая лень и негу». Далее следует период зрелости — полдень — в котором «нет уж той отваги». Накопленный опыт диктует необходимость трезвой оценки ситуации, решения становятся более обдуманными, подчиненными логике и ямщику мы кричим «полегче!».
Последняя строка стихотворения символизирует неизбежный круговорот жизни. Законы времени неумолимы, люди рождаются, умирают, а на смену им приходят другие. И изменить что-либо в существующем порядке человеку не по силам. Все предусмотрено заранее.
Обобщенный характер предложений в стихотворении, с использованием личных местоимений 1-го лица во множественном числе, свидетельствует о том, что герой является самым обыкновенным человеком. Он не противопоставляет себя общей массе и, так же как все, подчиняется законам Вселенной.
«Телега жизни» относится к ранним философским произведениям Пушкина и, как и большинство его стихотворений, наполнена удивительным пониманием реальности и ее законов, присущей всему творчеству поэта любовью к жизни.
Стихи Пушкина с матом. Нецензурные, пошлые стихи Пушкина
Предупреждаем, статья получилась большая, с ремаркой и некоторыми перечислениями, так что специалистов в данном вопросе, сразу просим переходить к текстам сочинений.
Всем же остальным, нашим пытливым читателям, хотелось бы сказать, можно подумать, что собирать «непотребное» в одном месте, это не пристойно, но выяснилось, что сие действо происходило и более двухсот лет назад и сравнительно недавно, так что не будем изменять традиции, поддержим ее.
В критических статьях, филологи склоняются к мысли, что свободный доступ к подобным «непотребствам» ничего нового не добавляет к оценке творчества, а только умоляет ее, и нет ни чего не нормального, чтобы скрывать это за многоточиями, скобками, дальше, как правило, с козырей, про моральный аспект, ответственность и пошло-поехало.
Так вот, если проследить за датами, то можно увидеть, что подобная многоточечность проходит сквозь все творчество поэта, включая черновики, письма и дневниковые записи.
По-видимому, где возможно, изымалось нецензурное слово, но с силой рифмы, было, сложно справится, поэтому в некоторых матерных стихотворениях убирались целые строки, а если этого было недостаточно, то и отдельные пошлые слова, могущие натолкнуть на непозволительный вывод, продолжить ассоциативный ряд. Стихи с матами из-за подобного трепетного обращения теряли не только часть содержания, первоначальный замысел, а зачастую и смысл вообще.
Такой замечательный подход, в нашем случае, возобладал везде, и мораль наша за прошедшее время достигла неимоверных высот, оставив нас в одиночестве. И теперь, оставшись однѣ на грешнАй земле, попробуем представить вашему вниманию то, что было скрыто почти двести лет в уважаемых академических изданиях за многоточиями и острыми скобками.
Одна ремарка, не маленькая к слову. Пушкин написал достаточно много разноплановых сочинений, это же касается и стихотворений с использованием матерных слов и сюжетов, что дает возможность их классификации (да-да, наука и тут приложила свою руку).
Так вот, по содержанию, их можно разбить на три группы: приличного содержания с использованием нецензурных, матерных слов, фривольного содержания с использованием «непристойных» слов и без оных.
К первой группе можно отнести стихотворения «Дельвигу (Друг Дельвиг, мой парнасский брат…)» (1821), «Мой друг, уже три дня…» (1822), «Телега жизни» (1823), ко второй «К кастрату раз пришел скрипач…» (1825), «Анне Н. Вульф (Увы, напрасно деве гордой…)» (1825), «Сводня грустно за столом…» (1827) и к третьей: «Красавице, которая нюхала табак» (1814), «Гавриилиада» (1821).
И за всем этим стоит «Тень Баркова». Если бы чуть раньше было определено авторство, выправлен текст, и сочинение попало в академическое издание, как бы повеселились специально наученные люди, представляя на суд читателя эту череду многоточий.
П.С. Посвящено оптимизации текста.
Первоначальная идея заключалась в том, чтобы показать, наряду с безусловной гениальностью автора, его, все-таки, земное происхождение, и попытаться при этом избежать вульгаризмов, используя «обтекаемые» термины.
И тут на тебе, понеслась родная по кочкам: веяние времени, улучшаем интерес к контенту, боремся за посещаемость, без мата не обойтись.
Мой совет: подсвеченное, важно, но большее внимание обращаем на представленный контент. Приятного просмотра.
Вереск срублен, Dev наступил на горло Пиерес, сколько там еще их осталось, семь-восемь.
Стихи пристойного содержания с использованием мата
для кого Пушкин писал матерные стихи
В этом году в России отмечают 220-летие со дня рождения поэта Александра Пушкина. «Ай да Пушкин, ай да сукин сын» — это так Александр Сергеевич сам себя похвалил, когда закончил трагедию «Борис Годунов». А вы думали, что с крепким словцом дружили только Есенин с Маяковским? Как бы не так! Хоть мы и привыкли к воздушной поэзии Пушкина, заученной наизусть в школе, а все же интересно взглянуть на нецензурные строчки поэта.
И, судя по многоточиям, которые заменяют некоторые буквы в его стихах, такие точно есть. В каких произведениях Пушкина встречается мат, а какие ему только приписывают?
Романтические стихи, захватывающие сюжеты поэм и сказки – столько всего мы помним из Пушкина со школы, но мало кто может себе представить, что великий поэт иногда писал совсем не возвышенным слогом.
Оказывается, солнце русской поэзии не стеснялся сочинять и непристойности. К примеру, «Гавриилиада» — это поэма-пародия на сюжет Евангелия о Благовещении. Известную библейскую историю Пушкин в свои 22 года превратил чуть ли не в оргию, в которой Дева Мария отдается «в один и тот же день архангелу, лукавому и богу». Представители церкви, узнав о тексте, сразу же пожаловалась царю, и в итоге поэт отказался от авторства, но нескромные строчки писать продолжил.
Совсем не детское произведение «Царь Никита и сорок его дочерей» называют сказкой-анекдотом. В ней все государевы дочки родились от разных женщин и имели физический изъян.
Специалисты утверждают: это едкая сатира на распущенного императора Александра I и его окружение. Так что вполне понятно, что при жизни Пушкина сказку не напечатали. Ее читали лишь близкие друзья поэта. Кстати, чаще всего он матерился именно в дружеских письмах и эпиграммах.
«Шутка снижает степень обсценности. В его письмах тоже есть обсценная лексика. Почти всегда это сопряжено с языковой игрой или с шуткой, то есть всегда попытка, может быть, интуитивная снизить этот запрет на использование обсценной лексики», – рассказал заведующий отделом Института русского языка им В.В. Виноградова РАН Анатолий Баранов.
«Телега жизни», «К кастрату раз пришел скрипач» – некоторые из матерных стихов Пушкина даже вошли в сборники сочинений. Даже в известной всем поэме «Борис Годунов» встречаются бранные слова. Причем, как по-русски, так и по-французски. И все же с «крепким словечком» Пушкин обращался деликатно, вставлял его к месту и исключительно в общении с мужчинами. Матерные выражения поэт называл «русским титулом» и считал их одним из признаков русской культуры.
«Все тексты Пушкина, в которых есть обсценная лексика, естественно, не предназначались для печати. Это только рукописная традиция, где был сформирован определенный жанр – похабной поэзии. И Пушкин в ранние годы осваивал в том числе и ее. Для него обсценная лексика была частью, собственно, русского языка. А Пушкину было важно включить в сферу литературного языка очень разные пласты. В том числе он за это ценил выразительные возможности этой самой обсценной лексики», – отметила научный сотрудник Института русской литературы (Пушкинский дом) РАН Алина Бодрова.
Часто Пушкину приписывают чужие матерные стихи – попробуй докажи, что он такого не писал. Много споров, например, вызывает авторство баллады «Тень Баркова»: то ли сам Пушкин ее сочинил, то ли это коллективное творчество его друзей-лицеистов. А «Тайные записки Пушкина», изданные советским эмигрантом Михаилом Армалинским, многие исследователи вообще называют наглой выдумкой. Эта книга считается одним из самых скандальных образцов русской эротики, но какими бы неприглядными ни были пятна на светлом образе Пушкина, мы все же смотрим на них с большим снисхождением.
Стихи Пушкина с матом
С утра садимся мы в телегу,
Мы рады голову сломать
И, презирая лень и негу,
Кричим: пошёл! ебёна мать!
***
Молчи ж, кума; и ты, как я, грешна,
А всякого словами разобидишь;
В чужой пизде соломинку ты видишь,
А у себя не видишь и бревна!
(“От всенощной вечор…”)
***
Мы пили — и Венера с нами
Сидела, прея, за столом.
Когда ж вновь сядем вчетвером
С блядьми, вином и чубуками?
***
Подойди, Жанета,
А Луиза — поцелуй,
Выбрать, так обидишь;
Так на всех и встанет хуй,
Только вас увидишь.
***
Ты помнишь ли, как были мы в Париже,
Где наш казак иль полковой наш поп
Морочил вас, к винцу подсев поближе,
И ваших жён похваливал да ёб?
***
А шутку не могу придумать я другую,
Как только отослать Толстого к хую.
***
Ветер веет с юга
И луна взошла,
Что же ты, блядюга,
Ночью не пришла?
Не пришла ты ночью,
Не явилась днем.
Думаешь, мы дрочим?
Нет! Других ебём!
***
Не тужи, дорогой, и не ахай,
Жизнь держи, как коня, за узду,
Посылай всех и каждого на хуй,
Чтоб тебя не послали в пизду!
***
Хочу воспеть, как дух нечистый ада
Оседлан был брадатым стариком;
Как овладел он черным клобуком,
Как он втолкнул Монаха грешных в стадо.
Певец любви, фернейский старичок,
К тебе, Вольтер, я ныне обращаюсь.
Куда, скажи, девался твой смычок,
Которым я в Жан д’Арке восхищаюсь,
Где кисть твоя, скажи, ужели ввек
Их ни один не найдет человек?
Вольтер! Султан французского Парнаса,
Я не хочу седлать коня Пегаса,
Я не хочу из муз наделать дам,
Но дай лишь мне твою златую лиру,
Я буду с ней всему известен миру.
Ты хмуришься и говоришь: не дам.
А ты поэт, проклятый Аполлоном,
Испачкавший простенки кабаков,
Под Геликон упавший в грязь с Вильоном,
Не можешь ли ты мне помочь, Барков?
С усмешкою даешь ты мне скрыпицу,
Сулишь вино и музу пол-девицу:
«Последуй лишь примеру моему».
Нет, нет, Барков! скрыпицы не возьму,
Я стану петь, что в голову придется,
Пусть как-нибудь стих за стихом польется.
Невдалеке от тех прекрасных мест,
Где дерзостный восстал Иван-великой,
На голове златой носящий крест,
В глуши лесов, в пустыне мрачной, дикой,
Был монастырь; в глухих его стенах
Под старость лет один седой Монах
Святым житьем, молитвами спасался
И дней к концу спокойно приближался.
Наш труженик не слишком был богат,
За пышность он не мог попасться в ад.
Имел кота, имел псалтирь и четки,
Клобук, стихарь да штоф зеленой водки.
Взошедши в дом, где мирно жил Монах,
Не золота увидели б вы горы,
Не мрамор там прельстил бы ваши взоры,
Там не висел Рафаель на стенах.
Увидели б вы стул об трех ногах,
Да в уголку скамейка в пол-аршина,
На коей спал и завтракал Монах.
Там пуховик над лавкой не вздувался.
Хотя монах, он в пухе не валялся
Меж двух простынь на мягких тюфяках.
Весь круглый год святой отец постился,
Весь божий день он в келье провождал,
«Помилуй мя» в полголоса читал,
Ел плотно, спал и всякий час молился.
А ты, Монах, мятежный езуит!
Красней теперь, коль ты краснеть умеешь,
Коль совести хоть капельку имеешь;
Красней и ты, богатый Кармелит,
И ты стыдись, Печерской Лавры житель,
Сердец и душ смиренный повелитель…
Но, лира! стой! — Далеко занесло
Уже меня противу рясок рвенье;
Бесить попов не наше ремесло.
Панкратий жил счастлив в уединенье,
Надеялся увидеть вскоре рай,
Но ни один земли безвестный край
Защитить нас от дьявола не может.
И в тех местах, где черный сатана
Под стражею от злости когти гложет,
Узнали вдруг, что разгорожена
К монастырям свободная дорога.
И вдруг толпой все черти поднялись,
По воздуху на крыльях понеслись —
Иной в Париж к плешивым картезианцам.
С копейками, с червонцами полез,
Тот в Ватикан к брюхатым итальянцам
Бургонского и макарони нес;
Тот девкою с прелатом повалился,
Тот молодцом к монашенкам пустился.
И слышал я, что будто старый поп,
Одной ногой уже вступивший в гроб,
Двух молодых венчал перед налоем.
Черт прибежал амуров с целым роем,
И вдруг дьячок на крылосе всхрапел,
Поп замолчал — на девицу глядел,
А девица на дьякона глядела.
У жениха кровь сильно закипела,
А бес всех их к себе же в ад повел.
Уж темна ночь на небеса всходила,
Уж в городах утих вседневный шум,
Луна в окно Монаха осветила.
В молитвенник весь устремивший ум,
Панкратий наш Николы пред иконой
Со вздохами земные клал поклоны.
Пришел Молок (так дьявола зовут),
Панкратия под черной ряской скрылся.
Святой Монах молился уж, молился,
Вздыхал, вздыхал, а дьявол тут как тут.
Бьет час, Молок не хочет отцепиться,
Бьет два, бьет три — нечистый всё сидит.
«Уж будешь мой», — он сам с собой ворчит.
А наш старик уж перестал креститься,
На лавку сел, потер глаза, зевнул,
С молитвою три раза протянулся,
Зевнул опять, и… чуть-чуть не заснул.
Однако ж нет! Панкратий вдруг проснулся,
И снова бес Монаха соблазнять,
Чтоб усыпить, Боброва стал читать.
Монах скучал, Монах тому дивился.
Век не зевал, как богу он молился.
Но — нет уж сил; кресты, псалтирь, слова, —
Всё позабыл; седая голова,
Как яблоко, по груди покатилась,
Со лбу рука в колени опустилась,
Молитвенник упал из рук под стол,
Святой вздремал, всхрапел, как старый вол.
Несчастный! спи… Панкратий вдруг проснулся,
Взад и вперед со страхом оглянулся,
Перекрестясь с постели он встает,
Глядит вокруг — светильня нагорела;
Чуть слабый свет вокруг себя лиет;
Что-то в углу как будто забелело.
Монах идет — что ж? юбку видит он.
«Что вижу я!.. иль это только сон? —
Вскричал Монах, остолбенев, бледнея. —
Как! это что?..» — и, продолжать не смея,
Как вкопанный, пред белой юбкой стал,
Молчал, краснел, смущался, трепетал.
Огню любви единственна преграда,
Любовника сладчайшая награда
И прелестей единственный покров,
О юбка! речь к тебе я обращаю,
Строки сии тебе я посвящаю,
Одушеви перо мое, любовь!
Люблю тебя, о юбка дорогая,
Когда, меня под вечер ожидая,
Наталья, сняв парчовый сарафан,
Тобою лишь окружит тонкий стан.
Что может быть тогда тебя милее?
И ты, виясь вокруг прекрасных ног,
Струи ручьев прозрачнее, светлее,
Касаешься тех мест, где юный бог
Покоится меж розой и лилеей.
Иль, как Филон, за Хлоей побежав,
Прижать ее в объятия стремится,
Зеленый куст тебя вдруг удержав…
Она должна, стыдясь, остановиться.
Но поздно всё, Филон, ее догнав,
С ней на траву душистую валится,
И пламенна, дрожащая рука
Счастливого любовью пастуха
Тебя за край тихонько поднимает…
Она ему взор томный осклабляет,
И он… но нет; не смею продолжать.
Я трепещу, и сердце сильно бьется,
И, может быть, читатели, как знать?
И ваша кровь с стремленьем страсти льется.
Но наш Монах о юбке рассуждал
Не так, как я (я молод, не пострижен
И счастием нимало не обижен).
Он не был рад, что юбку увидал,
И в тот же час смекнул и догадался,
Что в когти он нечистого попался.
***
К кастрату раз пришел скрыпач,
Он был бедняк, а тот богач.
«Смотри,— сказал певец безм*дый-
Мои алмазы, изумруды —
Я их от скуки разбирал.
А! кстати, брат,— он продолжал,—
Когда тебе бывает скучно,
Ты что творишь, сказать прошу».
В ответ бедняга равподушно:
— Я? я м*де себе чешу.
***
Вот перешед чрез мост Кокушкин,
Опершись жо*ой о гранит,
Сам Александр Сергеич Пушкин
С мосьё Онегиным стоит.
Не удостоивая взглядом
Твердыню власти роковой,
Он к крепости стал гордо задом:
Не плюй в колодец, милый мой.
Пупок чернеет сквозь рубашку,
Наружу тит*ка милый вид!
Татьяна мнет в руке бумажку,
Зане живот у ней болит:
Она затем поутру встала
При бледных месяца лучах
И на подтирку изорвала
Конечно «Невский Альманах».
***
Сводня грустно за столом
Карты разлагает.
Смотрят барышни кругом,
Сводня им гадает:
«Три девятки, туз червей
И король бубновый —
Спор, досада от речей
И притом обновы…
А по картам — ждать гостей
Надобно сегодня».
Вдруг стучатся у дверей;
Барышни и сводня
Встали, отодвинув стол,
Все толкнули ….
Шепчут: «Катя, кто пришел?
Посмотри хоть в щелку».
Что? Хороший человек..,
Сводня с ним знакома,
Он с бл*дями целый век,
Он у них, как дома.
В кухню барышни бегом
Кинулись прыжками,
Над лоханками кругом
Прыскаться духами.
Гостя сводня между тем
Ласково встречает,
Просит лечь его совсем.
Он же вопрошает:
«Что, как торг идет у вас?
Барышей довольно?»
Сводня за щеку взялась
И вздохнула больно:
«Хоть бывало худо мне,
Но такого горя
Не видала и во сне,
Хоть бежать за море.
Верите ль, с Петрова дня
Ровно до субботы
Все девицы у меня
Были без работы.
Четверых гостей, гляжу,
Бог мне посылает.
Я бл*дей им вывожу,
Каждый выбирает.
Занимаются всю ночь,
Кончили, и что же?
Не платя, пошли все прочь,
Господи мой боже!»
Гость ей: «Право, мне вас жаль.
Здравствуй, друг Анета,
Что за шляпка! что за шаль,
Подойди, Шанета.
А, Луиза,— поцелуй,
Выбрать, так обидишь;
Так на всех и встанет х*й
Только вас увидишь».
«Что же,— сводня говорит,—
Хочете ль Жанету?
В деле так у ней горит.
Иль возьмете эту?»
Сводне бедной гость в ответ:
«Нет, не беспокойтесь,
Мне охоты что-то нет,
Девушки, не бойтесь»,
Он ушел — все стихло вдруг,
Сводня приуныла,
Дремлют девушки вокруг,
Свечка задымила,
Сводня карты вновь берет,
Молча вновь гадает,
Но никто, никто нейдет —
Сводня засыпает.
***
Ты помнишь ли, ах, ваше благородье,
Мусье француз, гове*ый капитан,
Как помнится у нас в простонародье
Над нехристем победы россиян?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, [еб*на твоя мать]
Ты помнишь ли, как за горы Суворов
Перешагнув, напал на вас врасплох?
Как наш старик трепал вас, живодеров,
И вас давил на ноготке, как блох?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, [еб*на твоя мать]
Ты помнишь ли, как всю пригнал Европу
На нас одних ваш Бонапарт-буян?
Французов видели тогда мы многих ж*пу,
Да и твою, гове*ый капитан!
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, [еб*на твоя мать]?
Ты помнишь ли, как царь ваш от угара
Вдруг одурел, как бубен гол и лыс,
Как на огне московского пожара
Вы жарили московских наших крыс?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, [еб*на твоя мать]?
Ты помнишь ли, фальшивый песнопевец,
Ты, наш мороз среди родных снегов
И батарей задорный подогревец,
Солдатский штык и петлю казаков?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, [еб*на твоя мать]
Ты помнишь ли, как были мы в Париже,
Где наш казак иль полковой наш поп
Морочил вас, к вийцу подсев поближе,
И ваших жен похваливал да е*?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, [еб*на твоя мать]?
***
Брови царь нахмуря,
Говорил: «Вчера
Повалила буря
Памятник Петра».
Тот перепугался.
«Я не знал!.. Ужель?» —
Царь расхохотался:
«Первый, брат, апрель!»
Говорил он с горем
Фрейлинам дворца:
«Вешают за морем
За два яица.
То есть разумею,—
Вдруг примолвил он,—
Вешают за шею,
Но жесток закон ».
***
Почтения, любви и нежной дружбы ради
Хвалю тебя, мой друг, и спереди и сзади.
***
Сабуров, ты оклеветал
Мои гусарские затеи,
Как я с Кавериным гулял,
Бранил Россию с Молоствовым,
С моим Чедаевым читал,
Как, все заботы отклоня,
Провел меж ими год я круглый,
Но Зубов не прельстил меня
Своею за*ницею смуглой.
***
Хоть тяжело подчас в ней бремя,
Телега на ходу легка;
Ямщик лихой, седое время,
Везет, не слезет с облучка.
С утра садимся мы в телегу;
Мы рады голову сломать
И, презирая лень и негу,
Кричим: пошел! Еб*на мать!
Но в полдень нет уж той отваги;
Порастрясло нас; нам страшней
И косогоры и овраги;
Кричим: полегче, дуралей!
Катит по-прежнему телега;
Под вечер мы привыкли к ней
И дремля едем до ночлега,
А время гонит лошадей.
***
У Кларисы денег мало,
Ты богат; иди к венцу:
И богатство ей пристало,
И рога тебе к лицу.
***
Накажи, святой угодник,
Капитана Борозду,
Разлюбил он, греховодник,
Нашу матушку пи*ду.
***
Мой друг, уже три дня
Сижу я под арестом
И не видался я
Давно с моим Орестом.
Спаситель молдаван,
Бахметьева наместник,
Законов провозвестник,
Смиренный Иоанн[1]
За то, что ясский пан,
Известный нам болван
Мазуркою, чалмою,
Несносной бородою —
И трус и грубиян —
Побит немножко мною,
И что бояр пугнул
Я новою тревогой,—
К моей конурке строгой
Приставил караул.
***
Невинной суеты,
А именно — мараю
Небрежные черты,
Пишу карикатуры,—
Знакомых столько лиц,—
Восточные фигуры
Ебл*вых кукониц [2]
И их мужей рогатых,
Обритых и брадатых!
***
Иной имел мою Аглаю[1]
За свой мундир и черный ус,
Другой за деньги — понимаю,
Другой за то, что был француз,
Клеон — умом ее стращая,
Дамис — за то, что нежно пел.
Скажи теперь, мой друг Аглая,
За что твой муж тебя имел?
***
Раззевавшись от обедни,
К Катакази [1] еду в дом.
Что за греческие бредни,
Что за греческий содом!
Подогнув под п*зды ноги,
За вареньем, средь прохлад,
Как египетские боги,
Дамы преют и молчат.
«Признаюсь пред всей Европой,—
Хромоногая кричит: —
Маврогепий[2] толстожопый
Душу, сердце мне томит.
Муж! вотще карманы грузно
Ты набил в семье моей.
И вотще ты пятишь грузно,
Маврогений мне милей».
Здравствуй, круглая соседка!
Ты бранчива, ты скупа,
Ты неловкая кокетка,
Ты плешива, ты глупа.
Говорить с тобой нет мочи —
Всё прощаю! бог с тобой;
Ты с утра до темной ночи
Рада в банк играть со мной.
Вот еврейка с Тадарашкой[3]
Пламя пышет в подлеце,
Лапу держит под рубашкой,
Рыло на ее лнце.
Весь от ужаса хладею:
Ах, еврейка, бог убьет!
Если верить Моисею,
Скотоложница умрет!
Ты наказана сегодня,
И тебя пронзил Амур,
О чувствительная сводня,
О краса молдавских дур.
Смотришь: каждая девица
Пред тобою с молодцом,
Ты ж одна, моя вдовица,
С указательным перстом.
Ты умна, велеречива,
Кишиневская Жанлис,
Ты бела, жирна, шутлива,
Пучеокая Тарсис [4].
Не хочу судить я строго,
Но к тебе не льнет душа
Так послушай, ради бога,
Будь глупа, да хороша.
***
Недавно тихим вечерком
Пришел гулять я в рощу нашу
И там у речки под дубком
Увидел спящую Наташу.
Вы знаете, мои друзья,
К Наташе подкравшись я,
Поцеловал два раза смело,
Спокойно девица моя
Во сне вздохнула, покраснела;
Я дал и третий поцелуй,
Она проснуться не желала,
Тогда я ей засунул х*й
И тут уже затрепетала.
***
Вот Хвостовой [1] покровитель,
Вот холопская душа,
Просвещения губитель,
Покровитель Бантыша! [2]
Напирайте, бога ради,
На него со всех сторон!
Не попробовать ли сзади!
Там всего слабее он.
***
Орлов с Истоминой в постеле
В убогой наготе лежал.
Не отличился в жарком деле
Непостоянный генерал.
Не думав милого обидеть,
Взяла Лаиса микроскоп
И говорит: «Позволь увидеть,
Чем ты меня, мой милый, ёб».
***
Однажды зимним вечерком
В бордели* на Мещанской (А: борделе)
Сошлись с расстригою* попом (А: расстриженным)
Поэт, корнет уланской*, (А: уланский)
Московский модный молодец,
Подьячий из Сената,
Да* третьей гильдии купец, (А: И)
Да пьяных два солдата.
Всяк пуншу осушил* бокал, (А: осушив)
Лег с блядью молодою
И на постели откачал
Горячею елдою.
Кто всех задорнее ебет?
Чей хуй средь битвы рьяной
Пизду курчавую дерет,
Горя, как столб румяный?* (В: багряный)
О землемер и пизд, и жоп,
Блядун трудолюбивый!
Хвала тебе, расстрига-поп,
Приапа жрец ретивый!
В четвертый раз ты плешь впустил
И снова щель раздвинул*, (А: раздвинув)
В четвертый принял, вколотил…* (А: в четвертый раз принял, вклотил)
И хуй повисший вынул!
Повис! Вотще своей рукой
Елду Малашка дрочит,
И плешь сжимает пятерней,
И волосы ерошит*. (В: клокочит)
Вотще под бешеным попом
Лежит она, тоскует,
И ездит по брюху верхом,
И в ус его целует…
Вотще! Елдак лишился сил,
Как воин в тяжкой брани,
Он пал, главу свою склонил
И плачет в нежны* длани. (А: нежной)
Так иногда поэт Хвостов,
Обиженный природой,
Во тьме полуночных часов
Корпит над хладной одой.
Пред ним несчастное дитя:
И вкривь, и вкось, и прямо
Он слово звучное, кряхтя*, (А: крегтя)
Ломает* в стих упрямо*. (Б: Толкает) (А: упрямый; Б: упрямой)
Так блядь трудилась над попом,
Но не было успеха:
Не становился плут дыбом*, (В: хуй столбом)
Как будто бы для смеха.
Зарделись щеки, бледный лоб
Стыдом воспламенился,
Готов вскочить расстрига-поп
И* вдруг остановился. (В: Но)
Он видит: в ветхом сертуке,
С спущенными штанами,
С хуиной длинною* в руке, (В: толстою)
С отвисшими мудами* (А: мудями)
Явилась тень, идет к нему
Дрожащими стопами,
Сияя сквозь ночную тьму
Огнистыми очами.
«Что сделалось с детиной* тут?» — (А: детине)
Спросило привиденье.
«Лишился пылкости я муд,
Елдак в изнеможенье,
Предатель хилый* изменил, (В: Лихой предатель)
Не хочет уж* яриться», — (В: хуй)
«Почто ж, ебена мать, забыл
Ты мне в беде молиться?»
«Но кто ты?» — молвил Ебаков,
Вздрогнув от удивленья.
«Твой друг, твой гений я, Барков»,
Вещало привиденье.
И* страхом пораженный поп (А: Тут)
Не смог сказать ни слова.
Свалился на пол, будто* сноп (А: словно)
К портищам он* Баркова, (А: ногам тени)
«Восстань, любезный Ебаков,
Восстань! Повелеваю!
Всю ярость праведных хуев
Тебе я возвращаю.
Поди, еби Малашку вновь!»
О чудо! Хуй ядреный
Встает, Кипит в мудищах кровь* (В: Встает, краснеет плешь, как кровь)
И кол торчит взъяренный (В5 Торчит, как кол вонзенный)
«Ты видишь, — продолжил* Барков, — (А: продолжал)
Я вмиг тебя избавил.
Но слушай: изо всех певцов
Никто меня не славил.
Никто! Так мать же* их в пизду! (А: я)
Хвалы мне их не нужны!
Лишь от тебя услуги* жду: (А: услуг я)
Пиши в часы досужны!
Возьми задорный* мой гудок, (А: проворный)
Играй* во что попало; (А: Гуди)
Вот звонки струны, вот смычок,
Ума в тебе немало.
Не пой лишь так, как пел Бобров, (А: утеряна средняя строфа * Восстановлена Б. В. Томашевским)
Ни Шаликова* тоном, (Б, В: Шелехова)
Шихматов, Палицын*, Хвостов (Б: Палисин)
Прокляты Аполлоном.
И что за нужда подражать
Бессмысленным поэтам?
Последуй ты, ебена мать
Моим благим советам.
И будешь из певцов певец,
Клянусь моей* елдою. (А: я в том)
Ни чорт, ни девка, ни чернец
Не вздремлют* под тобою!» (Б: вздемлют)
«Барков! Доволен будешь* мной!»- (А: будет)
Провозгласил детина.
И вмиг исчез призрак ночной*, (А: Исчез призрак полунагой)
И мягкая перина
Под милой жопой красоты
Не раз потом измялась.
И блядь во блеске наготы
Насилу с ним рассталась.
И* вот яснеет свет дневной; (В: Но)
Как будто плешь багрова* (В: И будто плешь Баркова)
Явилось солнце под горой
Средь неба голубого.
И стал трудиться* Ебаков, (В: поэтом)
Ебет и* припевает, (В: да)
Везде гласит: «Велик Барков!»
Попа сам Феб венчает.
Пером владеет, как елдой,
Певцов он всех славнее,
В трактирах, в кабаках герой,
На бирже всех сильнее!
И стал ходить из края в край
С гудком, с смычком, с мудами,
И на Руси воззвал он* рай (А: вкушает)
Бумагой и пиздами.</div>
И там, где вывесной* елдак В: вывеской)
На низкой, ветхой кровле
И там, где только спит монах,
И в капищах торговли,
Везде затейливый пиит
Поет свои куплеты
И всякий божий день* твердит (А: раз в уме)
Баркова все советы.
И бабы, и хуистый пол
Дрожа ему внимали,
И только перед ним подол
Девчонки задирали.
И стал расстрига-богатырь
Как в масле сыр кататься,
Однажды в женский монастырь,
Как начало смеркаться,
Приходит тайно Ебаков
И звонкими струнами
Воспел победу елдаков
Над юными пиздами.
И стариц нежный секелек
Заныл и зашатался…
Как* вдруг — ворота на замок, (А: И)
И пленным поп остался.
И* в келью девы повели (В: Вот)
Поэта Ебакова;
Постель там шаткая, в пыли,
Является дубова.
И поп в постелю нагишом
Ложится поневоле.
И вот игуменья с попом
В обширном ебли поле.
Отвисли титьки до пупа,
И щель идет вдоль брюха;
Тиран для бедного попа
Проклятая старуха!</div>
Честную матерь откачал
Пришлец благочестивый
И ведьме страждущей вещал
Он с робостью* стыдливой: (А: радостью)
«Какую плату восприму?»
«А-а, мой свет*, какую? (В: сын)
Послушай: скоро твоему
Не будет силы хую;
Тогда ты будешь каплуном,
И мы прелюбодея
Закинем в нужник вечерком
Как жертву Асмодея!»
О ужас! Бедный мой певец!
Что станется с тобою?
Уж близок дней твоих конец,
Уж ножик над елдою!..
Напрасно еть усердно мнишь
Девицу престарелу,
Ты блядь усердьем* не смягчишь, (А: усердием смягчишь)
Над* хуем поседелу. (В: Под)
Кляни заебины* отца (А: заебина)
И матерну* прореху! (А: матери)
Восплачьте, нежные сердца,
Тут* дело не до смеху! (В: Здесь)
Проходит день, за ним другой,
Неделя протекает,
А поп в обители святой
Под стражей обитает.
О вид, угодный небесам!
Игуменью седую
Ебет по целым он часам
В пизду ее кривую!
Ебет: но пламенный елдак
Слабеет боле, боле…
Он вянет, как весенний злак,
Скошенный в чистом поле.</div>
Увы! Настал ужасный день!
Уж утро пробудилось,
И солнце в сумрачную тень
Лучами водрузилось*, — (А: водружилось)
Но хуй детины не встает,
Несчастный устрашился,
Вотще муде себе трясет,
Напрасно лишь трудился!
Надулся хуй, растет, растет,
Вздымается* ленивый — (А: Подъемлется)
И снова пал, и не встает…
Смирился, горделивый!
Со скрипом вдруг шатнулась дверь,
Игуменья подходит,
Гласит: «Еще пизду измерь!»
И взорами поводит;
И — в руку хуй. Но он лежит.
Трясет — он не ярится.
Щекочет, нежит… тщетно! — спит,
Дыбом не становится.
«Добро», — игуменья рекла
И вмиг из глаз сокрылась…
Душа в детине замерла,
И кровь остановилась.
Расстригу мучает печаль
И сердце, томно билось…
Но время быстро мчалось вдаль,
Темно уж становилось,
Уж* ночь с ебливою луной (А: И)
На небо наступала;
Уж блядь в постели пуховой
С монахом засыпала.
Купец уж лавку запирал;
Поэты лишь не спали
И, водкою налив бокал,
Баллады сочиняли.
И в келье тишина была…
Вдруг стены пошатнулись,
Упали святцы со стола,
Листы перевернулись,
И ветер хладный пробежал
В тени угрюмой ночи…
Баркова призрак вдруг предстал
Священника пред очи:
В зеленом ветхом сертуке,
С спущепными штанами,
С хуиной длинною* в руке, (В: толстою)
С отвисшими мудами!* (А: мудями)
«Скажи, что дьявол повелел?»
«Надейся и страшися!»
«Увы! Что мне дано в удел?
Что жребий мой?» — «Дрочися!»
И грешный стал муде трясти,
Тряс, тряс, и вдруг проворно* (А: Трясет, трясет — и вдруг проворно)
Стал хуй все вверх и вверх расти,
Торчит елдак задорно*. (А: Торчит опять елдак задорно)
Багрова плешь огнем горит*, (А: И может он опять етн.)
Муде* клубятся сжаты: (А: Опять муде)
В могущих жилах* кровь кипит, (А: жилых)
И пышет хуй* мохнатый. (В: керчь)
Вдруг начал щелкать ключ в замке,
Дверь с громом отворилась…
И с острым ножиком в руке
Игуменья явилась.
Являет гнев черты лица,
Пылает взор собачий;
Но ебли* грозного певца (В: Но вдруг на)
И хуй попа стоячий
Она узрела*… пала в прах… (В: взглянула)
Со страху обосралась,
Трепещет бедная к слезах…
И с духом тут рассталась!
«Ты днесь свободен, Ебаков!»
Вещала тень расстриге, -.
Мой друг! Успел найти Барков
Развязку сей интриге.
«Поди! (отверзта* дверь была) (А: «Беги (открыта)
Тебе не помешают;
Но знай, что добрые дела
По-царски* награждают: (А, В: Святые)
Усердно ты воспел меня,
И вот за то* награда!» (А: тебе)
Сказал, исчез. И здесь, друзья,
Кончается* баллада. (А: Окончилась)
Писал ли на самом деле Пушкин непристойные стихи — Рамблер/новости
Все, кто интересуется творчеством Пушкина, наверняка не раз слышали о том, что великому поэту приписывают многочисленные произведения, богатые ненормативной лексикой.
Казалось бы, все его стихотворения и поэмы перечитаны вдоль и поперек. Хотя при углубленном изучении творчества Пушкина можно действительно выделить ряд произведений, где некоторые выражения заменены многоточием. В некоторых источниках можно даже встретить высказывания, где Александра Сергеевича позиционируют как «гения матерного слова».
Пушкин всегда считал себя народным поэтом. Поэтому вполне возможно, что в его произведениях мат использовался как полноценная часть языка, которая позволяет выразить всю силу русского слова. Многие поэты «пушкинской» эпохи писали свои труды, придерживаясь рамок сложившихся поэтических традиций. И Александр Сергеевич резко выделялся среди них остротой слова и неподдельной эмоцией. Многие исследователи русской поэзии утверждают, что еще с юных лет он умело использовал крепкие выражения в небольших стихах и эпиграммах. Некоторые из них даже вошли в сборники сочинений – «К кастрату раз пришел скрипач», «Телега жизни» и др. Сам Пушкин называл матерные выражения «русским титулом». Так, посылая текст стихотворения «Телега жизни» в письме к Вяземскому, он та и пишет: «Можно напечатать, пропустив русский титул».
В современной филологии об исследованиях нетрадиционных сочинений поэта говорят неохотно. На самом деле, четкого подтверждения того, что матерные стихи принадлежат перу Пушкина, нет. Хотя при изучении личной переписки Пушкина становится понятно, что он достаточно умело использует ненормативную лексику в обиходе. Существует мнение, что мат в оригинальном исполнении присутствует во многих известных произведениях, которые впоследствии подвергались строгой цензуре.
Использование мата в публичных изданиях, которые могут попасть в руки даже к школьнику, недопустимо. Учитывая, что изучение творчества Пушкина начинается еще со школьной скамьи, печать произведений в оригинале считается неприемлемой. Многие стихотворения Александра Сергеевича до сих пор находятся под строгой цензурой. В свое время великий поэт использовал нецензурную лексику и в публицистических произведениях, и лирических, включая всем известного «Бориса Годунова». В одном из своих писем он пишет: «Все это прекрасно; одного жаль — в «Борисе» моем выпущены народные сцены, да матерщина французская и отечественная…»
Современные филологи по-разному трактуют нецензурную брань в стихотворениях Пушкина. Сам же Александр Сергеевич высказался по этому поводу так: «Если уж ты пришел в кабак, то не прогневайся — какова компания, таков и разговор…».
писал ли великий поэт «стихи для взрослых»?
Все мы знаем Александра Сергеевича Пушкина как автора прекрасных лирических стихов, замечательных поэм и увлекательной прозы. Гораздо менее известен классик как автор матерных стихов и эпиграмм. Это неудивительно, ведь в собрания сочинений, а тем более в учебники по литературе, эти творения Пушкина по известным причинам не попали и их существование вообще тщательно замалчивалось, чтобы не порочить светлый образ романтика и аристократа.
Но Пушкин писал и грубые, пошлые стихи и эпиграммы, и откровенно матерные, насыщенные забористыми простонародными словами. Иногда эти творения поэта попадали в печать, но крепкие слова редакторы привычно заменяли многоточиями. После революции об этой стороне пушкинского таланта предпочли и вовсе забыть. О матерных стихах знали только ученые-пушкинисты и избранные работники архивов.
Считается, что первые матерные стихи Пушкин написал еще в лицейские годы, но по-настоящему «развернулся» лишь после завершения учебы, в первой половине 1820‑х годов. Лицейские эксперименты с нецензурными сюжетами и словами биографы поэта связывают с нахлынувшими на юного Александра чувствами свободы и вседозволенности.
Хорошо известно, что у поэта были очень напряженные отношения с матерью, Надеждой Осиповной, которая была властной женщиной склонной к унижению окружающих. Можно сказать, что именно мать сломала психику Пушкина, превратив его в обидчивого, раздражительного и очень злопамятного человека.
Один из ближайших друзей Пушкина, русский поэт и историк Петр Андреевич Вяземский говорил о характере Александра Сергеевича следующее:
«При всем своем добросердечии, он был довольно злопамятен, и не столько по врожденному свойству и увлечению, сколько по расчету».
Казалось, что Пушкин просто пообещал самому себе не спускать никому обид и четко выполнял это обязательство, даже когда ему этого не сильно хотелось. Услышав что-то обидное в свой адрес, поэт тут же разражался едкой, нередко оскорбительной эпиграммой, в которой мог употребить и довольно крепкие слова.
Русским языком Пушкин владел безупречно, что было несвойственно для молодежи начала 19 столетия, представители которой лучше изъяснялись на французском, чем на родном языке. Такое знание русской словесности – результат длительного проживания Александра Сергеевича в деревенском заточении, где его собеседниками были простые крестьяне, местные помещики и, разумеется, любимая няня Арина Родионовна.
Непристойную лексику Пушкин вполне серьезно величал «нецензурным титулом» и при всей своей бесшабашности знал в ней меру. Поэт никогда не позволял себе проявлять свое виртуозное владение русским матом в присутствии дам или мужчин старшего поколения, оставляя нецензурщину для общения с друзьями и собратьями по кутежу, ну и для своих стихов.
Матерное наследие Пушкина довольно объемно, но его основными произведениями «взрослого жанра» можно считать «Гаврилиаду», сказку «Царь Никита и сорок его дочерей» и откровенно похабную балладу «Тень Баркова». Поэзию Ивана Семеновича Баркова Пушкин очень ценил и считал, что когда цензура станет пережитком прошлого, в первую очередь издатели бросятся публиковать именно его сочинения.
Что касается собственного творчества, поэт всегда бывал возмущен, когда цензура удаляла из его произведений нецензурные выражения. Например, Пушкин долго сокрушался, что не прошли некоторые «народные сцены» из его «Бориса Годунова» из-за чего историческая драма многое потеряла.
Ученые, занимавшиеся жизнью и творчеством А.С. Пушкина отмечали, что его «матерный» период завершился в 1828 году, после чего нецензурных стихов поэт более не писал и в общении с друзьями стал более сдержанным. Это изменение связывают с женитьбой поэта на Наталье Гончаровой, сильно повлиявшей на всю его дальнейшую жизнь. Заядлый картежник, кутила и любитель выпить стал более сдержанным и серьезным.
Несмотря на это, вульгаризмы из его речи и писем никуда не делись. Поэт часто называл Наталью Николаевну «по-простому» – «жонкой», а когда она была беременной предпочитал говорить о ней «брюхатая».
Матерные творения гения русской словесности впервые увидели свет в 1911 году, но все нецензурные слова и обороты в трехтомнике были заменены на многоточия. Чуть позднее появилось собрание сочинений в 12 томах, где полностью сохранялся оригинальный стиль произведений. В 2013 году в России было издано 11-томное собрание, включившее 66 писем поэта с нецензурной лексикой, что шокировало многих из тех, кто привык к идеализированному образу гения.
Смотрите также — Кто такие фалаши, или Был ли А. С. Пушкин евреем
А вы знали, что у нас есть Instagram и Telegram?
Подписывайтесь, если вы ценитель красивых фото и интересных историй!
5 самых скандальных стихотворений Александра Сергеевича Пушкина
6 июня – день рождения Александра Сергеевича Пушкина, который по данным последних соцопросов, по-прежнему «наше все». Но все ли мы, читатели, знаем о великом поэте и его творчестве?
Наверное, каждый краем ухом слышал, что Пушкин был еще тем ловеласом и человеком, крайне хулиганистым. Но его хулиганства никогда не были грязными, а приписываемые его перу так называемые «стихи не для дам» — такие же легкие и веселые, как и классическое творчество.
«Собеседник.ру» постарался выбрать самые безобидные стихи из того самого «пошлого» наследия Пушкина.
1. Всем, изучавшим «Евгения Онегина», наверное, будет интересна такая надпись к иллюстрации поэмы в литературном журнале «Невский альманах»:
Сосок чернеет сквозь рубашку,
Наружу титька — милый вид!
Татьяна мнёт в руке бумажку,
Зане живот у ней болит:
Она затем поутру встала
При бледных месяца лучах
И на подтирку изорвала
Конечно «Невский альманах».
2. Александр Сергеевич не был особенно богобоязненным и мог позволить себе такой пассаж:
Христос воскрес, моя Реввека!
Сегодня следуя душой
Закону бога-человека,
С тобой цалуюсь, ангел мой.
А завтра к вере Моисея
За поцалуй я не робея
Готов, еврейка, приступить —
И даже то тебе вручить,
Чем можно верного еврея
От православных отличить.
3. Недавним скандалам в Академии наук посвящается:
В Академии наук
Заседает князь Дундук.
Говорят, не подобает
Дундуку такая честь;
Почему ж он заседает?
Потому что ж… есть.
4. До наших дней дошёл донжуанский список, составленный поэтом в тридцатилетнем возрасте — Пушкин «припомнил» связь примерно со ста тридцатью современницами, которым он посвятил множество гениальных и в том числе и эротических стихов:
Люблю тебя, о юбка дорогая,
Когда, меня под вечер ожидая,
Наталья, сняв парчовый сарафан,
Тобою лишь окружит тонкий стан.
Что может быть тогда тебя милее?
И ты, виясь вокруг прекрасных ног,
Струи ручьёв прозрачнее, светлее,
Касаешься тех мест, где юный бог
Покоится меж розой и лилеей.
5. При этом мог весьма нелестно отозваться о мужском достоинстве соперника:
Орлов с Истоминой в постеле
В убогой наготе лежал.
Не отличился в жарком деле
Непостоянный генерал.
Не думав милого обидеть,
Взяла Лариса микроскоп
И говорит: «Позволь увидеть,
Чем ты меня, мой милый, ё…»
Надеемся, что этой подборкой мы не осквернили светлый облик классика, но показали, что Пушкину-человеку тоже были свойственны все земные наслаждения. Всех с Пушкинским Днем!
Читайте также:
7 знаменитых писателей, которые пострадают от нового закона о мате
Жена Пушкина – коварная изменница или жертва интриг?
Лермонтова жизнь и смерть | Президентская библиотека
15 октября 2019 года исполняется 205 лет со дня рождения великого русского поэта Михаила Лермонтова, одного из самых глубоких и глубоких поэтов России. Электронная коллекция Президентской библиотеки Михаила Лермонтова (1814–1841), отмечавшего свое 200-летие в 2014 году, содержит материалы, раскрывающие незаурядную личность поэта и его роль в становлении новой литературы в России. То, что Лермонтов прожил всего 27 лет, не мешало ему постигать сакральную сущность России и характер препятствий на ее историческом пути, заглядывать в самые сокровенные уголки русской души.
В электронные коллекции Президентской библиотеки поступают новые редкие издания: неизданные стихи Михаила Лермонтова, черновики его знаменитых литературных произведений, многочисленные рисунки, художественные фильмы и видеолекции и другие материалы. Недавно вышло издание «Литературное наследие. №. 45/46. Михаил Лермонтов », 1948 г., со статьей Б. Эйхенбаума, где говорится об случайно обнаруженной рукописи, в сборник которой попали еще не опубликованные стихотворения Лермонтова.
Многие авторы биографических очерков пытаются найти корни гениальности в раннем детстве поэта, от хрупкого на вид ребенка, рано потерявшего родителей и оставшегося на попечении бабушки Э.А. Арсеньева в своем имении в Тарханах. В связи с этим образ матери поэта описан в электронной копии альбома Михаила Лермонтова: «Марья Михайловна, — читаем мемуары родственницы Лермонтова, — была одарена музыкальной душой. Уложив ребенка к себе на колени, она играла на пианино, а он, прижавшись к ее голове, сидел неподвижно, звуки как бы сотрясали его младенческую душу, а по лицу катились слезы. Мать дала ему свою необычайную нервозность ».
В результате вырос талантливый мужчина с обнаженными нервами, рефлексирующий, остро реагирующий на все происходящее вокруг, презирающий пошлость в любых ее проявлениях.За это он, по сути, поплатился жизнью — глупая стычка с товарищем Мартыновым привела к дуэли под горой Машук в Пятигорске.
Поэма «Смерть поэта», написанная по случаю трагической гибели Александра Пушкина, принесла ему славу. .
По материалам «Лермонтова о смерти Александра Пушкина: по подлинным документам» // Вестник Европы. 1887. Vol. 1 «. Лермонтов был ужасно потрясен смертью Пушкина».
Правительство расценило стихотворение как призыв к мести, осознав его социальную значимость, и корнет Лермонтова был сослан на Кавказ в качестве прапорщика.
Кавказ 30-х — начала 40-х годов XIX века был местом экспедиций царских войск для подавления восстания горцев. «Были очень образованные и интересные люди, — вспоминали однополчане Лермонтова, — не последними среди них были декабристы, которых в то время отправляли на Кавказ рядовыми солдатами после сибирской каторги или в поселках». «На Кавказе … среди величественной природы времен Ермолова не исчезло убежище русской свободной мысли, где по воле правительства собирались ссыльные, а генералы, по легенде, оставались их друзьями. «.
В то же время, проявив необычайное мужество, Лермонтов был поэтом, собирателем кавказских народных сказок и легенд, из которых впоследствии сложились «Демон», «Послушник» и другие произведения. Именно на Кавказе в перерывах между боями Михаил Лермонтов писал свои лучшие полотна маслом и акварелью, создавал карандашные зарисовки горных пейзажей и батальных сцен: «Вид Пятигорска», «Танец грузин», «Тифлис. Замок Метехи »,« Два горца у реки »- эти рисунки размещены на портале Президентской библиотеки.
В это же время Михаил Юрьевич писал письма сестре своего друга Варваре Лопухиной. Лермонтов поговорил с ней о главном: он выразил опасения, что служба в армии помешает ему заниматься литературой, что в новой сфере он не сможет развить свои способности и т. Д., Что отражено в сборнике «Литературное наследие». №. 45/46. Михаил Лермонтов ». Поэт выразил намерение передать свои рукописи Варваре Александровне, на что она ответила:« Вы поступите хорошо, послав мне все, что вы написали до сих пор.Знаете, я честно храню все присланное вами, и вы когда-нибудь с удовольствием все прочитаете ». Она попросила его написать: «Если у вас нет времени заниматься этим каждую неделю, ну, тогда раз в две недели. Но, пожалуйста, не лишайте меня этого утешения ». Но она тогда вышла замуж.
Лермонтов, так рано потерявший мать и остро нуждавшийся в женском понимании и участии, не мог получить их ни от одной из понравившихся ему женщин. Настоящей опорой в жизни осталась только воспитавшая его бабушка.
Благодаря Елизавете Алексеевне Лермонтову дали отпуск, он приехал в Петербург, куда его пригласили в лучшие столичные салоны. Между тем поэт строил собственные планы на дальнейшую жизнь. «Я еще надеюсь, дорогая бабушка, что все же получу помилование и выйду на пенсию», — писал он Э.А. Арсеньевой в мае 1841 года.
Поэт отправился на Кавказ в роковом ожидании скорого конца.
Мартынов простить не мог. Лермонтов погиб на горе Машук во время бессмысленной дуэли, так и не узнав, что командующий войсками на Кавказской линии и Причерноморье генерал-адъютант Граббе в рапорте от 3 февраля 1841 года за № 76 вновь представил Лермонтова к награде — на этот раз не к тому приказу, которому генерал неудачно изобразил сорвиголову, а к «золотой полусабле».Но на этот раз снова отказали — уже после смерти поэта.
Александр Пушкин и Испания | Журнал Третьяковская галерея
Выставка «Александр Пушкин и Испания» приурочена к Году русского языка и литературы в Испании и Году испанского языка и литературы в России, которые прошли в двух странах в 2015-2016 годах. Разделенный на два основных раздела, он исследует, соответственно, сюжеты и образы пушкинского искусства, вдохновленные Испанией, а также периоды и сопутствующие отношения, в которых творчество Пушкина было воспринято испанскими читателями.
Ночной зефир
Мешает воздух.
Ропот,
Спешка
Гвадалквивира.
Давай проскользни свою мантилью, мой возлюбленный ангел,
И покажи себя ярким, как день!
Пусть ваша божественная ступня
Явись сквозь железную балюстраду!
Ночной зефир
Мешает воздух.
Ропот,
Спешка
Гвадалквивира *
* Перевод Шейлы Сим
Одним из самых ранних образцов испанской темы в творчестве Пушкина является стихотворение «Испанский романс (Ночной Зефир)», написанное в 1824 году.Спустя три года его положили на музыку композитор Алексей Верстовский и музыкант-любитель Дмитрий Веневитинов. Позднее к поэме напишут музыку и другие композиторы — Андрей Есаулов в начале 1830-х годов, Михаил Глинка и Александр Даргомыжский в конце того же десятилетия. Полина Виардо, Антон Рубинштейн и Александр Глазунов нашли вдохновение в «Ночном Зефире». Поэма была переведена на испанский язык и включена в антологии русской поэзии. На выставке представлены иллюстрации художников Яна Мартина Шанцера и Павла Бунина, вдохновленные стихотворением.
По мере развития его интереса к испанским темам поэт позже обратится к реальным историческим событиям, произошедшим в Испании в начале 1820-х годов:
Однажды царю сказали, что Риего,
Мятежного генерала наконец повесили …
Эта эпиграмма относится к князю Михаилу Воронцову (1782-1856), генерал-губернатору Новороссии. Пушкин занимал государственную службу в Одесском порту в 1823-1826 годах при Воронцове.Герой наполеоновских войн, известный по воспитанию, взглядам и наклонностям либерал, Воронцов принял поэта с распростертыми объятиями. Однако со временем между ними возникла определенная напряженность
. Пушкин писал своим друзьям: «Он видит во мне просто коллежского секретаря, а я, честно говоря, имею другое видение себя». Пушкин был в числе женихов Елизаветы Воронцовой, жены губернатора, которой он посвятил много стихотворений.
Эпиграмма написана в 1825 году и навеяна реальным событием.1 октября 1823 года Александр I получил письмо министра иностранных дел Франции об аресте мятежного испанского генерала Рафаэля дель Риего-и-Нуньеса. Император поделился новостью во время встречи во дворце, и Воронцов ответил: «Какая радостная новость, ваше величество». 1 Как вспоминал один из его современников, «такое поведение было явно неуместным; он нанес большой урон своей репутации, отвечая таким образом. Действительно, зная, какая судьба ожидает бедного Риего, казалось бессердечным радоваться этой новости.« 2 Риего был казнен в Мадриде в ноябре того же года. Поэма была опубликована только в 1861 году, спустя годы после смерти Пушкина, до этого она распространялась только в рукописных экземплярах.
Осенью 1830 года Пушкин снова вернулся к испанской теме. В сентябре он направился в свое родовое имение Болдино под Нижним Новгородом, чтобы разобраться с наследственными делами и подготовиться к предстоящей свадьбе. Но вернуться к своей невесте Наталье Гончаровой в Москву он не смог — Болдино было окружено санитарными кордонами из-за надвигающейся эпидемии холеры.Вынужденный остаться в имении на трехмесячный карантин, Пушкин чувствовал себя в ссылке, но в результате период, названный впоследствии историками литературы «Болдинской осенью», оказался для него наиболее творчески продуктивным и успешным. Среди множества осенних плодов было несколько «испанских» стихотворений, центральной темой которых была жизнеутверждающая чувственная любовь.
Серенада
Я смотрю на Инесиллу
Твое окно внизу,
Глубоко дремлет вилла
В темных ночных ножнах.
Влюбленный Я задерживаюсь,
В закрытом плаще, для тебя —
С мечом и с гитарой,
0 Посмотри хоть раз на меня!
Искусство спит? Wilt wake thee
Гитарные тона такие легкие?
Седобородый аргус
Мой быстрый меч поразит.
Верёвочная лестница
Брось меня сейчас бесстрашно!
Достаточно ли колебаться? Неужели ты, Милая,
обманул свою клятву?
Я смотрю на Инесиллу
Твое окно внизу,
Глубоко дремлет вилла
В темных ночных ножнах! *
* http: // www.poemhunter.com
Еще одно стихотворение, вдохновленное Испанией, — «Инесилла! Я здесь …» Первая строка была взята из одноименного стихотворения Барри Корнуолла, но на этом сходство заканчивается. Влюбленный герой, которого изображает Корнуэлл, нежно молится, чтобы его «самая милая девушка» подошла к окну. Пушкинский персонаж, напротив, кажется гораздо более жизнерадостным, страстным и мужественным.
В этом стихотворении мы видим первые проблески будущего персонажа Дон Жуана, так мастерски и ярко изображенного поэтом в его поэтической драме «Каменный гость».Учитывая, что это произведение было написано менее чем через месяц после «Инесиллы!», Само это стихотворение кажется первым усилием. Он стал популярным и известен широкой публике в 1834 году благодаря музыке Михаила Глинки, изданной отдельно вместе со стихотворением.
В истории мировой литературы «Каменный гость» более известен как одна из четырех коротких пьес из цикла «Маленькие трагедии» (1830). История «Каменного гостя» происходит в Мадриде и представляет собой интерпретацию легенды о Дон Жуане, знаменитом «Севильском соблазнителе».Название трагедии напоминает пьесу Тирсо де Молина «Севильский обманщик и каменный гость», о которой Пушкин мог узнать из произведений Вольтера. Некоторые историки литературы считают, что Пушкин заинтересовался этой темой после посещения премьеры оперы Моцарта «Дон Жуан» в Большом Каменном театре в Санкт-Петербурге. Работая над поэтической драмой, он учился и работал с либретто Лоренцо да Понте.
Русский композитор Александр Даргомыжский (1813-1869) работал над оперой «Каменный гость» по художественному тексту Александра Пушкина с 1866 по 1869 год.К сожалению, он умер до того, как произведение было завершено, и по воле композитора его закончил Сезар Куй (1835–1918), а оркестровую партитуру написал Николай Римский-Корсаков (1844–1908). Премьера состоялась в феврале 1872 года в Мариинском театре в Санкт-Петербурге. В этом разделе выставки представлены эскизы костюмов, созданных Василием Шухаевым для персонажей Лауры и Дон Жуана из спектакля «Каменный гость» в Большом драматическом театре, эскиз костюма Дона Карлоса Бориса Фердинандова и эскиз костюма Дон Жуана, созданный Александром Головиным для оперы Даргомыжского.
Серенада
Барри Корнуолл
(Брайан Уоллер Проктер, 1787–1874)
Инесилла! Я здесь
Твой собственный кавалер
Сейчас под твоей решеткой играет:
Почему ты медлишь?
Он проехал много миль
Но чтобы увидеть твою улыбку:
Юный свет на цветах сияет,
И все же он скачет.
Что для него летняя звезда,
Если его любовь далеко?
Что ему цветы душистые,
Когда его сердце пожирает?
Милая девочка! Зачем ты прячешься?
Красота может выдержать
Даже перед взором утра
И не хочу украшений.
Теперь, на их световых дорожках,
Яркие звездные духи
Чтобы поймать твой более яркий взгляд, остаются:
Почему ты медлишь?
Пьеса Пушкина была впервые переведена на испанский язык в 1938 году советским прозаиком и переводчиком Овадием Савичем вместе с испанским поэтом Мануэлем Алтолагирре, а впоследствии неоднократно переводилась и переиздавалась как в России, так и в Испании.
Хорошо известно, что Пушкин никогда не был в Испании, поэтому многие читатели и исследователи задаются вопросом, как ему удалось так точно и правдоподобно воссоздать красоту и особенности страны, ее «аромат» и пейзажи.Объясняется это тем, что Пушкин почти все свои «испанские» стихи написал после разговоров с князем Николаем Юсуповым, портрет которого также представлен на выставке. Воспоминания Юсупова стали для поэта еще одним источником дополнительных деталей и тонкостей в создании образа этой чарующей и далекой южной страны, сильно завладевшего его воображением.
Князь Николай Юсупов (1750-1831) — дипломат, коллекционер и меценат — был одним из первых русских путешественников, посетивших Западную Европу, которая начала привлекать таких деятелей в конце 18 века.В 1772 году Юсупов отправился в Европу с рекомендательными письмами императрицы Екатерины II и был принят всеми монархами того времени. Он также встречался с такими литературными деятелями, как Бомарше, Вольтер и Дидро, и посещал лекции в Лейденском университете. Будучи просвещенным ценителем искусства и одним из богатейших людей России, во время своих путешествий он приобретал скульптуры и картины самых известных художников, положив начало уникальной коллекции произведений искусства.
Юсупов посетил Испанию в 1776 году.Он не оставил ни печатных, ни рукописных воспоминаний об этом путешествии, а его пребывание в стране стало широко известно только благодаря поэтическому посланию Пушкина. В 1827 году поэт посетил Николая Юсупова в его загородной резиденции в Архангельском под Москвой: поэт слушал рассказы великого ветерана о его заграничных поездках и изучал рукописный альбом в красном марокко в переплете под названием «Автографы друзей Юсупова». Среди других записей этот альбом содержал автографы двух испанцев, один из которых принадлежал Педро Франко Давиле, датированный Мадридом 22 августа 1776 года.
В стихотворении 1830 г. «Дворянин» Пушкин размышлял над своими впечатлениями от встреч с Юсуповым. Адресованный лично Юсупову, он рисует развернутый образ просвещенного человека XVIII века. При его создании Пушкин позаимствовал некоторые реальные факты и события из жизни Юсупова, в том числе его европейское путешествие. Многие строки поэмы посвящены Испании.
Еще одним источником вдохновения на испанские темы были испанские драматурги, произведениями которых Пушкин впервые заинтересовался в середине 1820-х годов.Поэт тогда еще не знал испанского, и, как писал его отец, Сергей Пушкин, выучил этот язык только «во взрослом возрасте». 3 В 1831-1832 годах Пушкин перевел на французский небольшой отрывок из романа Мигеля де Сервантеса «Маленькая цыганка». В личной библиотеке Пушкина хранился оригинал испанского издания «Novelas ejemplares» 2 на испанском языке 1816 года.
Пушкин хорошо знал испанскую литературу. В его библиотеке были книги об Испании, а также английские, немецкие и французские переводы произведений испанских авторов.Были не только публикации на испанском языке, но и словари, составленные Джузеппе Марк Антонио Баретти, Жак-Луи-Бартель-Май Кормон и Клод-Мари Гаттель, справочник по испанскому языку аббата А.-Джи. Хосе, а также учебник испанского языка «Nouvelle method, contenant en abrege tous les Principes de la langue espagnole» (Париж, 1764), подаренный Пушкину его близким другом Сергеем Соболевским (1803-1870), библиофилом и библиограф, один из выдающихся испанофилов своего времени.
Соболевский, портрет которого представлен на выставке, знал несколько европейских языков, в том числе испанский и португальский. В 1849 году он совершил долгое путешествие по Испании, посетив Кастилию, Андалусию, Валенсию и Каталонию, и встретил многих выдающихся испанских ученых, в том числе Агустина Дюрана (1789-1862). Соболевский был большим поклонником испанской культуры, написавшим серию статей об испанских библиофилах.
Осенью 1856 года в Петербурге Соболевский встретил Хуана Валеру, испанского писателя и дипломата, который вручил ему рекомендательное письмо от французского писателя Проспера Мериме, старого друга Соболевского, с которым он вел активную корреспонденцию.Мериме знала русский язык и читала много произведений Пушкина, Гоголя и Тургенева на языке оригинала. Он сделал один из первых переводов романа Пушкина «Пиковая дама» на французский язык в 1849 году; это был французский перевод Мериме, широко известный в Испании, который позже был переведен на испанский.
В 1834 году Пушкин работал над «Сказкой о золотом петушке» с рассказом американского писателя Вашингтона Ирвинга «Легенда об арабском астрологе», который послужил одним из литературных источников сказки.Эта повесть была частью книги «Сказки Альгамбры», изданной в Америке в 1832 году, а французское издание Пушкина, опубликованное в Париже в том же году, находилось в его библиотеке.
Ирвинг был старшим современником Пушкина. В начале 1830-х годов он несколько лет жил в Испании, занимаясь исследованиями рукописей и книг об открытии Америки. Результатом стали многотомные «История жизни и путешествий Христофора Колумба», «Хроники завоевания Гранады» и «Сказки Альгамбры».Последний том был сборником историй и легенд, рассказывающих историю самого известного мавританского дворца в Гранаде. Сюжет «Легенды об арабском астрологе», который очень заинтересовал Пушкина, был основан на рассказе, услышанном Ирвингом во время его испанского пребывания.
На выставке представлена серия иллюстраций к «Сказке о золотом петушке» художников XIX и XX веков, в том числе Федора Сологуба, Татьяны Мавриной, Генриха Стопы и многих других; Также есть репродукция титульного листа сказки, созданной самим поэтом.
Еще одна важная тема, раскрытая на выставке, — войны с Наполеоном. События 1812 года имеют особое значение в жизни Пушкина, были источником художественного вдохновения и глубоких размышлений о судьбах человечества, своей Родины и мира. Ряд его работ посвящен этому периоду, который прямо или косвенно запомнился русским людям. Круг его знакомых и друзей состоял в основном из участников героических походов 1812-1815 годов.Многие его друзья и литературные наставники — Василий Жуковский, Петр Вяземский, Константин Батюшков, Денис Давыдов — сражались в его боях. Пушкин был знаком с легендарными генералами русской армии — Алексеем Ермоловым, Николаем Раевским, Михаилом Воронцовым — и искренне восхищался персонажами военачальников, среди которых Михаил Голенищев-Кутузов, Михаил Барклай де Толли и, конечно же, Наполеон и другие. Александр I. После смерти французского императора Пушкин попытался полностью осмыслить историю жизни Наполеона и оценить его влияние на мировую историю в стихотворении «Наполеон» 1821 года.
Испания вступила в войну с Францией за много лет до Российской Империи — она началась в Мадриде 2 мая 1808 года, когда народное восстание было жестоко подавлено войсками французского маршала Иоахима Мюрата. Волна протестов во всех провинциях привела к началу значительного партизанского движения, и в течение десяти дней вся Испания восстала против французов. С этого момента и до 1814 года Испания вела ожесточенные сражения, завершившиеся поражением французских войск.
В конце 1808 года, подавив сопротивление испанской армии, французские войска вошли в Мадрид. Одним из самых трагических эпизодов войны была осада Сарагосы, продолжавшаяся с 1808 по 1809 год. Более 50 000 защитников города были убиты во время штурма и осады, в том числе многие мирные жители, женщины и дети.
Годы такой войны в Испании постепенно истощили Наполеона и его армию. Французские войска часто побеждали в сражениях, но партизаны часто перерезали их линии снабжения, что затрудняло дальнейшие военные действия.Хотя французы разбили регулярную испанскую армию и оттеснили ее к границам страны, она не была полностью уничтожена и продолжала сопротивление. Война за независимость Испании была одной из первых национальных войн, в ходе которой широко использовались партизанские отряды — партизан — .
Русские газеты того времени часто освещали франко-испанскую войну и были наполнены хрониками современной политической жизни и исторических событий Испании, а также стихами и романами, связанными с Испанией.Целое поколение русской аристократической интеллигенции приветствовало испанский народ за отважный отпор войскам Наполеона.
Хуан Валера (1824–1905), писатель и дипломат, был одним из первых испанцев, познакомившихся с творчеством Пушкина. После возобновления дипломатических отношений между Россией и Испанией в 1856 году в Санкт-Петербурге была открыта испанская дипломатическая миссия, и Валера назначил ее секретарем. На протяжении всей своей службы он писал подробные письма на родину, в основном адресованные своему близкому другу дону Леопольдо Аугусто де Куэто, чиновнику Министерства иностранных дел.Первое письмо из Санкт-Петербурга в Мадрид было датировано 10 декабря 1856 года, последнее — 18 мая 1857 года. Их переписка касалась не только личных вопросов — они также обменивались определенной официальной информацией, а также своими личными наблюдениями, опасениями и прогнозами. Письма публиковались и перепечатывались всеми газетами, даже рекламной прессой.
В письме от 5 февраля 1857 г. Валера пишет о русской литературе: «Множество книг, написанных на русском языке, остаются для меня загадкой.
Я могу узнать только имена авторов и общее представление об их произведениях из краткого словаря русских писателей, составленного немецким доктором Федерико Отто, с более чем 600 статьями, посвященными примерно одинаковому количеству авторов ». 4 Позже он продолжает: «У меня будет полностью сформированное мнение о других русских писателях, как более ранних, так и современных, о местных народных песнях и балладах (жанр, похожий на наши романсы) после того, как я овладею язык.Сегодня я уверен только в Пушкине и Лермонтове. Перевод их стихов на немецкий язык Боденштедтом настолько хорош, что создается впечатление, будто вы читаете их по-русски ». 5
Первый перевод произведений Пушкина на испанский язык датируется 1847 годом, когда в Валенсии был опубликован рассказ «Метель» (перевод французского издания рассказа, опубликованного в 1843 году). С этого момента и до конца XIX века, когда Испания познакомилась с произведениями Льва Толстого и Федора Достоевского, Пушкин оставался самым переводимым и издаваемым русским автором в стране.
Его работы в основном публиковались в таких периодических изданиях, как «El Fenix», «La Revista Hispanoamericana», «El Museo Universal», «El Diario de Barcelona», «La Revista Europea», «La Revista Contemporanea» и других журналах. . Во второй половине XIX века «Сказки Белкина» и «Капитанская дочка», «Борис Годунов», «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери» и «Русалка» были опубликованы по крайней мере на испанском языке. три раза. Конечно, все эти публикации были переводами с французского: все поэтические произведения Пушкина либо переводились в прозу, либо просто пересказывались.
В начале ХХ века Пушкин редко публиковался в Испании. Его поэтические произведения не переводились на испанский до 1930-х годов, когда издательство Сервантеса в Барселоне выпустило первый сборник стихов Пушкина. Первые прямые переводы с русского на испанский осуществили русские иммигранты Г. Портнов, Р. Слаби и А. Марков в 1920-1940-е годы. На выставке представлены обложки испаноязычных изданий писателя ХХ века.
Сегодня проза, поэзия и драма Пушкина постоянно переводятся, сопровождаются обширными исследованиями его жизни и литературного наследия. На выставке представлен богатый графический материал от Государственного музея А.С. Собрание ГМИИ — иллюстрации к его «испанской» поэзии, живописные наброски к спектаклям «Каменный гость» и «Золотой петушок», рукописи и рисунки поэта, портреты его современников, образы Испании и испанского народа. и предметы декоративно-прикладного искусства — все это показывает, как испанская и русская культуры взаимно обогащались и влияли друг на друга.При поддержке Федерального агентства по делам СНГ, соотечественников, проживающих за рубежом, и по международному гуманитарному сотрудничеству ( Россотрудничество) выставка была представлена в нескольких городах Испании, знакомя многих посетителей с творчеством великого русского поэта.
Все иллюстрации из собрания Государственного А.С. Пушкинский музей, Москва
- Аринштейн, Л. «Вторичная мемуаристика в комментариях»: (К эпиграмме Пушкина «Однажды Царю рассказали… ») // Хроника Пушкинской комиссии, 1981 / АН СССР. Отдел литературы и языка. Пушкинская комиссия. Ленинград, 1985. С 6.
- Там же.
- Пушкин, А. Сервантес «Гитанилла»: [Перевод]: («En pauvre finit le dernier vers …») // Рукой Пушкина: необработанные и неопубликованные тексты. Москва; Ленинград: Academia, 1935. С 86. .
- Хуан, Валера. Письма из России / Приложение к альманаху «Канун» («Ева»). Серия «Библиотека испанской литературы».Санкт-Петербург: Фонд «Сервантес», 2001. С. 152. .
- Там же. П 154.
Назад
Иллюстрации
Александр Пушкин. Пиковая дама. Капитанская дочка. Буэнос-Айрес. 1968
На испанском
Драматические сцены. Страница А.С. Рукопись Пушкина «Маленькие трагедии» с изображением рыцаря. 1830
Репродукция
Дон Хуан у городских стен Мадрида. Страница А.С. Пушкинская рукопись трагедии «Каменный гость» с рисунком. 4 ноября 1830 г.
Репродукция
Дуэль на мечах. Страница А.С. Рукопись Пушкина с отрывком из поэмы «Не роза Пафосская…» с рисунком к трагедии «Каменный гость», сцена IV. Октябрь-ноябрь 1830 г.
Репродукция
Титульный лист А.С. Рукопись Пушкина «Сказка о золотом петушке». Сентябрь 1834 г.
Репродукция
Копия работы Иоганна Лампи, неизвестного художника Николай Юсупов .Конец 18 — начало 19 века
Холст, масло. 60 × 42,5 см
Копия Марии Полторацкой работы Карла Крейля. Сергей Соболевский. 1844
Литография. 16,8 × 15,5 см
Неизвестный артист. Прекрасная сеньорита из Мадрида. 1823
Цветная гравюра пунктиром и штрихом, акварель. 42 × 30 см
Копия Ипполита Леконта Эдме Бовен и Луи Франсуа Куше. Бомбардировка Мадрида, 4 декабря 1808 года. 1820-1830-е гг.
Офорт, акварель.31,4 × 45,9 см
Вентилятор Плие «Группа женщин в парке у фонтана». Испания. 1850-е.
Бумага, литография, акварель, белила, золотые и серебряные краски, чеканка; резьба по дереву. Высота внешней планки 28,7 см. Высота экрана 11,7 см. Общая ширина вентилятора 55,4 см
Плие веер «Праздничный ужин в парке». Испания. 1850-е.
Бумага, белила, гуашь, золотая краска; перламутр, резьба, гравировка. Высота внешней планки 26,7 см. Высота экрана 10.7 см. Общая ширина вентилятора 50,7 см
Вентилятор Плие «Группа женщин в парке у фонтана». Испания. 1850-е годы
Деталь
Павел Бунин. Иллюстрация к поэме «Ночной Зефир…». 1970-е
Бумага, тушь, перо, акварель. 46,5 × 27,1 см
Василий Шухаев. Эскиз декорации к спектаклю «Каменный гость». Большой драматический театр им. М. Горького. Ленинград. 1936
Картон, гуашь, белила.14 × 26 см
Иван Рерберг. Дон Хуан и Донна Анна. 1937
Иллюстрации к А.С. Пушкинская трагедия «Каменный гость». Картон, тушь. 36,5 × 28 см
Авдотья Елагина. Копия портрета Василия Тропинина. Александр Пушкин. 1827
Холст на картоне, масло. 26 × 21,5 см
Александр Пушкин. Евгений Онегин. Двуязычное издание. Мадрид, 2000 г.
Обложка
Владимир Фаворский. Ужин в доме Лауры. 1959-1961
Иллюстрации к А.С. Пушкинская трагедия «Каменный гость». Ксилография. 15,4 × 15,3 см
Василий Шухаев. Эскиз костюма Дон Жуана к балету «Каменный гость». Большой драматический театр им. М. Горького. Ленинград. 1936
Бумага, акварель, белила, золотая краска. 32 × 21,8 см
Василий Шухаев. Эскиз костюма Лауры к «Каменному гостю». Большой драматический театр им. М. Горького.Ленинград. 1936
Бумага, акварель, тушь, золотая краска, карандаш. 31,8 × 22 см
Борис Фердинандов. Эскиз костюма Дона Карлоса к балету «Каменный гость». Государственный драматический театр имени Молланепеса. Ашхабад, Туркменистан. 1937
Бумага, тушь, акварель, белила, карандаш. 36 × 26 см
Александр Головин. Эскиз костюма «Дон Жуан» к опере Александра Даргомыжского «Каменный гость». Мариинский театр. Петроград.1917
Бумага, тушь, темпера, золотая краска, белила. 39,5 × 29 см
Ян Шанцер. Иллюстрация к поэме «Ночной зефир волнует воздух». 1949
Бумага, акварель, тушь. 25 × 17,2 см
Александр Пушкин. Пиковая дама. Гавана, 1971 год
На испанском языке
Александр Пушкин. Русская Аврора. Ла-Плата. 1943
На испанском
Генрих Стопа. В шатре Шамаханской царицы. Иллюстрация к А.С. Сказка Пушкина Золотой петушок . 1976
Цветная линогравюра. 51,5 × 40,7 см
Генрих Стопа. Иллюстрация к А.С. Сказка Пушкина Золотой петушок . 1976
Цветная линогравюра. 51,7 × 39,7 см
Александр Пушкин. Сказка о царе Салтане, о его сыне прославленном и могущественном богатырском князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне-лебеде. С иллюстрациями Ивана Билибина. Москва, 1981
На испанском языке
Татьяна Маврина. Эскиз обложки «Сказки о золотом петушке». 1971
Картон, гуашь, тушь, перо, аппликация. 52 × 34,5 см
Пушкин по-английски · LRB 6 июня 2019
Идея писательского уединения: русская усадьба в сотнях километров от ярких огней Петербурга или Москвы. Добраться сюда можно только на лошади. Не ходи весной или осенью: тогда дорога просто грязь. Вы можете совершить поездку за три-четыре дня летом, а еще лучше — на санях зимой, когда мороз закалил колеи, а снег сгладил дорогу.Красивое деревянное здание, небольшое по меркам дворянства, одно-двухэтажное, со слегка величественным портиком с колоннадой над дверью. Здесь есть баня, возможно, небольшой сад, фруктовый сад, беседка. Рядом есть река или, возможно, озеро, идеально подходящее для купания. Есть дубовые и березовые леса, заливные луга. Полы дубовые. Некоторые комнаты отапливаются дровяными печами, и они скудно меблированы. Мало что отвлекает: нет интернета, телевидения, компьютеров, телефонов, радио, электричества.В конце концов, это начало XIX века.
Не с кем поговорить. Конечно, там сотни людей, но не ваших человек. Десятки крепостных — собственность хозяина дома — встретят вас по прибытии. Они будут готовить и убираться, приносить дрова и воду, но, ради всего святого, они не из тех людей, с которыми можно разговаривать. Может даже не быть книг. Все, что вы можете делать, это играть в бильярд, тренироваться с пистолетом, ходить на длительные прогулки, слушать анекдоты и народные сказки старой экономки и писать.
Такие отступления были важны в сжатой жизни Александра Пушкина (он родился в 1799 году, смертельно ранен на дуэли в 1837 году). Он писал в этих домах, писал о них. Он писал о любви, войне, истории и бандитизме, но о поездках между деревней и городом — между жизнью руэ, гвардейских офицеров и принцесс в Санкт-Петербурге и жизнями семейных имений, которые платят за их шампанское — все подкладывает. Дворянское настроение в деревне и дворянское настроение в городе являются анодом и катодом русского литературного воображения XIX века.Напряжение между идеалами и дефектами двух сред, столь разных и столь сильно разделенных в пространстве и времени путешествий, порождает такой большой повествовательный потенциал, что произведения таких писателей, как Пушкин, отвлекаются от какого-либо более широкого чувства социального мира, который их образует. . Ощущение, например, что скромное поместье и городская квартира связаны не только рысью лошадей мелкой знати, но и постоянным потоком эксплуататорской ренты и благородных долгов между сельскими и городскими полюсами.Ощущение, что большинство людей в стране не дворяне, а все же люди.
Для Пушкина деревня была одновременно местом покоя и красоты и скуки, хотя эта скука имела освобождающий эффект, давая ему свободное время, в котором он нуждался. Его ответом на антилитературную деревню было создание литературы. Его шедевр, стихотворный роман «Евгений Онегин », открывается тем, что дядя главного героя умирает в его усадьбе. Позже дом, имение и крепостные переходят к Онегину, который, насытившись петербургским высшим светом, переезжает в деревню во владение.Он находит пасторальную идиллию дома над рекой, защищенного холмом от ветров, с видом на луга и золотые поля. Внутри изразцовая печь, изображения царя, дамасские обои, все довольно ветхое. Онегин копается в шкафах. Он не находит ничего, кроме бухгалтерской книги, некоторых домашних фруктовых наливок, кувшинов сидра и древнего календаря. Ужасающая пропасть зевает между деревней и Петербургом, городом новых идей, литературы, книг, журналов и неистовых каракулей: Онегин замечает, что нигде нет ни пятнышка чернил.
Во введении Пушкина к Сказкам покойного Ивана Петровича Белкина , которое входит в новый перевод прозы Пушкина Ричардом Пивером и Ларисой Волохонской, друг умершего (вымышленного) писателя, соседский помещик, говорит, что после его смерти Домработница Белкина «запечатала все окна своего коттеджа первой частью романа, который он оставил незаконченным». В одной из пяти сказок Белкина «Выстрел» рассказчик покидает армию и обосновывается в своем родовом имении:
Труднее всего было приучить себя проводить осенние и зимние вечера в полном одиночестве.Мне все же удавалось растянуть время до обеда, поговорить с деревенским старостой, покататься по хозяйству или осмотреть новые сооружения; но как только начало темнеть, я просто не знала, что с собой делать. Небольшое количество книг, которые я нашел на дне шкафов и на складе, я уже знал наизусть. Домработница Кириловна рассказывала мне все сказки, которые могла вспомнить; песни деревенских женщин утомляли меня.
В Дубровский , одно из самых длинных прозаических произведений в переводе Певеар-Волохонский, сын маленького помещика, гвардейский офицер, бездумно истекающий кровью отца, чтобы поддержать его шампанское и карточный образ жизни в Петербурге. узнает, что богатый сосед пытается захватить их имение:
Он представил своего отца, брошенного в глухой деревне, в руках глупой старухи и нескольких слуг, которому угрожает какая-то беда и который исчезает без посторонней помощи. в страданиях души и тела.Владимир упрекал себя в преступной халатности. Долгое время он не получал писем от отца и никогда не думал о том, чтобы расспросить о нем, полагая, что он путешествует или занят имением.
«Петербург — это парадный зал, Москва — кварталы горничных, а страна — это наше исследование», — говорит другой бывший офицер, удаляясь от утомительных столичных волнений в свое загородное поместье, в прозаическом фрагменте «А». Роман в письмах ». «Приличный мужчина по необходимости проходит через холл и редко заглядывает в комнату горничных, а садится в своем кабинете.’
У каждого из родителей Пушкина было небольшое имение. Отец его жил в Болдино Нижегородской губернии, в четырехстах милях к востоку от Петербурга, мать — в Михайловском под Псковом, в двухстах милях к югу от города, между озерами на обрывах реки Сороть. Пушкина впервые привезли в Михайловское в младенчестве и похоронили поблизости, а не в Москве, где он родился, или в Петербурге, где он провел свою бешеную юность и большую часть своих несчастных поздних лет.Незадолго до того, как ему исполнился 21 год, уже известный поэт, он был изгнан из Петербурга царем за непростительную троицу популярности, мятежа и ругани в неопубликованных стихах, и провел два из шести лет внутренней ссылки в Михайловском, где была написана часть Евгений Онегин .
Отчасти это очарование во взаимодействии между Пушкиным-рассказчиком, который вставил себя непосредственно в историю, и вымышленным Онегиным, которого Пушкин описывает как друга.Тщательно продуманная длина, на которую идет Пушкин, чтобы дистанцироваться от персонажа Онегина — Онегин пытается писать стихи, но терпит неудачу, — привлекает внимание к их сходству или, возможно, к осознанию Пушкиным того, что его собственная противоречивая личность лучше всего может быть воплощена в дуплет символа. Когда Пушкин объясняет, что его привлекает к своему «другу», в зеркале присутствует что-то от нежного взгляда: «Мне понравился его взгляд / Его беспомощная верность мечтам / Его непринужденная странность / И его холодный, острый ум.’
Через три дня после переезда в усадьбу Онегин поддается той же депрессии — хандра , которая охватила его в Петербурге; Пушкин описывает это как приход к нему как верная жена. Здесь Пушкин уверяет читателей, что не стоит путать его с Онегиным, «как будто просто невозможно написать / Стихотворение о ком-то другом / Не написав о себе». «Я, — настаивает Пушкин, — рожден для деревенской жизни / Для деревенской тишины».
Истина, как настоятельно предполагается в Евгений Онегин , состоит в том, что отношение Пушкина к стране было столь же противоречивым, как и близнец. Самостоятельный роман в стихотворных проектах.Оказавшись в Михайловском после окончания элитного петербургского лицея, он был одновременно рад и нетерпелив. «Я помню, как меня радовала деревенская жизнь, русские бани, клубника и так далее», — писал он. «Но все это меня недолго радовало». В деревне он постоянно выезжал в поисках товарищества, любви и секса среди своих дворянских соседей — в противном случае, чтобы заняться сексом с одним из семейных крепостных, — но все же имел достаточно времени. для композиции. За одну трехмесячную осеннюю поездку в Болдино, где он меньше нуждался в компании — только что помолвлен, но без своей будущей жены Натальи Гончаровой — он написал тридцать стихотворений, все пять Сказок Белкина и сатирическую История села Горюхино .Он также написал финал « Евгений Онегин » и четыре короткие пьесы, в том числе «Моцарт » и «Сальери », произведение, благодаря которому он — невидимо — наиболее известен современной популярной культуре за пределами России, благодаря пьесе Питера Шаффера, на которую она вдохновила, « Амадей». , перенесенный на большой экран Милошем Форманом.
В Михайловском, а также части Евгений Онегин , Пушкин написал историческую драму Борис Годунов , закончил длинное стихотворение Цыгане , написал пролог к своему первому большому успеху, Руслан и Людмила , и сделал заметки из народных сказок своей няни и домашней крепостной Арины Родионовны, которые позже превратил в произведения, о которых до сих пор мечтают русские детские: «Царь Салтан», «Золотой петушок» и «Мертвая царевна и семь могучих людей». ‘.
Михайловское было также местом, где он написал Мавр Петра Великого , незаконченный исторический роман, открывающий собрание Пивеар-Волохонского. Сказки Белкина и Мавр показывают две тенденции пушкинской прозы: с одной стороны, плотно написанные рассказы, почти развернутые анекдоты, привязанные к реальности нынешней России; с другой стороны, грандиозные художественные произведения, встроенные в широкие исторические романы, созданные Вальтером Скоттом и Стендалем.Ни один из проектов не был чрезвычайно успешным; в сборнике нет ничего, что могло бы нарушить расхожее мнение о том, что Пушкин был гениальным поэтом, который также писал хорошую прозу. Если Tales of Belkin сияет возможностью и началом чего-то экстраординарного, что Пушкин мог бы продолжить в рассказах или романе, то The Moor — это просто незавершенное сооружение, зазубренное начало, указывающее в космос.
Мавр был вдохновлен историей прадеда Пушкина Абрама Ганнибала, молодого африканского раба, который традиционно считается эфиопом, но, вероятно, из Камеруна, который был подарен царю Петру Великому и отправился дальше. стать самым старшим военным инженером России.Пушкин был архетипическим инсайдером-аутсайдером, гордившимся инаковостью своего черного предка по материнской линии, не менее гордым своей старой русской боярской родословной по линии отца. Не позволяя властям выезжать за границу, он поэтично пересек границу, вообразив себя в «Евгений Онегин» , вздыхая в изгнании «под небом моей Африки». В его прерванном романе, действие которого происходит за столетие до своего времени, молодой чернокожий русский герой войны Ибрагим завязал роман с замужней графиней из Парижа.Он забеременеет; рождается черный ребенок, но его уносят духом и заменяют ребенком, купленным у бедной белой женщины. Ибрагима отзывает в Россию царь Петр, который обожает его, и монарх сравнивает его с невестой, дочерью боярина Натальей Ржевской, которая потеряла свою любовь. На этом этапе после запуска 29 страниц Penguin Classic работа прерывается.
Сложность и сложность фрагмента предполагают крупный план целого. Это не первая четверть короткого романа, а одна двадцатая ненаписанного дверного упора.Очевидно, что до определенного момента Пушкин был достаточно взволнован этим проектом, чтобы начать исследовать смелую динамику чернокожего главного героя в преимущественно белом евразийском обществе, начать набрасывать исторический контекст безжалостных усилий Петра Великого по европеизации России и подбросить несколько неразрешенных сюжетных линий — что происходит с графиней и ребенком Ибрагима? Какой выход для Ржевской, под давлением царя и ее отца, чтобы она вышла замуж за Ибрагима? Пушкин взбодрился, а потом сдался.
Американский академик Ричард Грегг утверждал, что чахлая историческая фантастика Пушкина, его «романистическая проза» — это тупик, потому что Пушкин стремился следовать своему личному кредо — «точность, краткость и чистая простота» — в то время, когда исторический роман как форма требовала богатства поверхности и характеристики, мешковатости, отступлений, трепа, интересной сама по себе. Грегг указывает на единственный момент в письмах Пушкина, когда он забывает свою мантру текстуальной сухости и ругает другого писателя: «Да ладно, хватит ваших быстрых новелл … роман требует болтовни.«Если бы только, — утверждает Грегг, — Пушкин последовал своему собственному совету и раздул свои лаконичные полу-романы« обилием описательных деталей », которыми были отмечены работы таких современников, как Скотт.
Идея о том, что попытки Пушкина написать великий роман XIX века потерпели неудачу, потому что его попытки недостаточно походили на настоящие великие романы XIX века, игнорирует возможность того, что он, в принципе, был достаточно оригинальным стилистом, чтобы унести скромный образ. вниз книга. Напряженная история, основанная на истории, основанная не более чем на ситуации, сюжете и конкретных диалогах, могла бы оживить жанр, который до сих пор пытается не превратиться в аттракцион тематического парка, с читателями, привязанными к капсулам, закрепленным за спиной. защитные дуги и отправились гудеть по фиксированной дороге через пластиковые джунгли и аниматронные представления.В конце концов, в Hamlet не так много говорится о причудливой структуре повседневной жизни средневековой Дании.
Есть и другая возможность: Пушкин намеревался подражать своим соперникам в исторической фантастике, но просто дрогнул от трудозатрат и ограничений, связанных с необходимостью связать так много сюжетных линий. Вкратце, «Мавр » изобилует историческими подробностями о боярском доме. Это правда, что трактовка драматического рождения и исчезновения ребенка, рожденного Ибрагимом и графиней, абсурдно случайна, но было ли это потому, что Пушкин был пленником своей идеологии лаконизма, или потому, что он намеревался вернуться к ней позже? Грегг указывает на письмо, которое Пушкин отправил лексикографу Владимиру Далю, в котором он раскрывается: «Вы не представляете, как сильно я хочу написать роман.Но нет, я не могу этого сделать. Я запустил три из них. Я начинаю очень хорошо, а потом мое терпение заканчивается… Я не могу справиться ».
Единственное относительно существенное произведение исторической прозы, которое удалось закончить Пушкину, Капитанская дочка , опубликованное за несколько недель до его смерти, занимает около ста страниц сборника Пивеар-Волохонского. Основываясь на исследовании, проведенном Пушкиным для истории восстания Пугачева, восстания казаков, крестьян и этнических меньшинств в 1770-х годах, это история армейского офицера-подростка Петра Гринева, первая должность которого прямо из родового имения — не в Петербург его надежд, а в безвестный форт в южных степях.По пути туда он проявляет доброту к бездельнику, которого встречает во время метели. В форте он влюбляется в дочь командира гарнизона Машу Миронову, но затем Пугачев и его армия захватывают форт, убивают ее родителей и берут в плен. Гринёва пощадили, и он смог вернуть её, потому что Пугачев оказался тем незнакомцем, которого он встретил в метели. После подавления восстания Гринёва бросают в тюрьму из-за его связи с Пугачевым, а Миронова вынуждена ехать в Петербург, чтобы отстаивать свое дело перед императрицей Екатериной.
Достаточно приятного в The Captain’s Daughter , чтобы опровергнуть представление о том, что лаконичный стиль Пушкина сам по себе был бы препятствием для его написания такого же хорошего романа, как у Скотта, или лучше, без утомительной многословности Скотта. Его набросок форта экономичен, забавен и ярок: оказывается, что это полуразрушенная деревня, которую защищает горстка некомпетентных солдат, которые крестятся перед выходом на парад, чтобы напомнить себе о направо и налево, и вооружены единственной пушкой. местные дети набивают тряпкой, гравием, щепой и костяшками пальцев.Комический тон задается внезапным головокружительным падением в темноту, как, например, когда Гринёв по пути в форт встречает гусарского офицера, который говорит ему научиться играть в бильярд, чтобы противостоять скуке гарнизонной жизни: «Что ты собираешься делать? делать с собой? Невозможно бить евреев все время ». Веселый отец Маши без колебаний подвергает пыткам башкирского мятежника, чтобы заставить его говорить, только для того, чтобы обнаружить, что власти отрезали ему язык тридцатью годами ранее. Вскоре после падения форта мы видим того же башкира, держащего веревку, на которой висит капитан.Противоречивые чувства Гринёва к Пугачеву, отважному и отважному чудовищу, и собственная неуверенность Пугачева в том, является ли он мудрым будущим царем или простым бандитом, отражают постоянно испорченные образы «власти» и «оппозиции» в России: стабильный, но жестокий против освобождающих, но анархичный. Критики были встревожены быстротой, отсутствием кровавых деталей, напряженности, героизма во взятии форта Пугачевым, но то, как Пушкин справился с этим, поражает меня как шедевр повествования: характерными чертами экстремальных событий в реальной жизни является то, что они случаются именно так. стремительно и настолько необычны, что наш внутренний хронист не успевает их рассказывать.Автокатастрофа в замедленном режиме — артефакт Голливуда. В реальном мире мы отбрасываемся от событий к последствиям, не имея времени на то, чтобы наблюдать.
Тем не менее, есть странные прыжки и признаки ненужной спешки, чтобы довести работу до конца. У Мироновой нет личности; она просто устройство. Гринёв за несколько месяцев претерпевает неизведанное превращение из невежественного юнита в галантного героя, читающего французскую литературу. Немецкому офицеру, находящемуся на русской службе, придается комедийный акцент, который исчезает в середине его монолога.Заявления о невыразимости, которые, как я полагаю, могут указывать на порталы к Абсолюту в стихотворении, в романе сбивают с толку. Когда Пушкин пишет, что «невозможно описать то влияние, которое на меня произвела эта простая народная песня о виселице, которую поют люди, предназначенные для виселицы», читатель вынужден спросить: почему это невозможно?
Романисты, такие как Скотт или Стендаль, не были единственными моделями или конкурентами Пушкина. Подавленный хронической игорной зависимостью и связанными с этим долгами, Пушкин пытался пробиться как профессиональный писатель, все еще незнакомое занятие в России, на рынке, наводненном переводами зарубежных романов, в основном из сентиментальной школы.Согласно недавней статье Хильды Хугенбум, более 90 процентов российского рынка романов во времена Пушкина составляла иностранная переводная литература. Из 1500 книг в его библиотеке на момент его смерти почти две трети были переводами. Хугенбум утверждает, что он спокойно впитывал произведения популярных сентиментальных современников, о которых теперь мало что вспоминают, в то время как публично восхвалял более редких писателей. «Русские писатели, — предполагает она, — представляли себя … читающими таких европейских писателей, как Жан-Жак Руссо, Сэмюэль Ричардсон, Лоуренс Стерн, Жермен де Сталь и Скотт, но очерняли или уклонились от имен их реальных конкурентов: таких пользующихся спросом сентиментальных романистов, как Коцебу. , де Женлис, Лафонтен и Софи Коттин.’
Хугенбум применяет к России аргумент, сделанный Маргарет Коэн о французском литературном поле той же эпохи в ее книге «Воспитание сентиментальности романа ». «Бальзак и Стендаль, — утверждает Коэн, — сделали ставки на свои доли рынка, враждебно завладев доминирующей практикой романа, когда оба начали писать: сентиментальные произведения женщин-писательниц». описывают, как Пушкин и его современники пытались дистанцироваться между избранной группой иностранных влияний, с которыми они хотели быть связаны, и морем популярной зарубежной литературы, с которой они конкурировали: «создание ценности».)
В Евгений Онегин Пушкин изображает свою наивную юную героиню Татьяну как пристрастившуюся к сентиментальной фантастике: он не делает различий между каноническим Вертера Гете и ныне забытым, но в то время гораздо более популярным «Молодая Матильда» Софи Коттин. Он сравнивает последствия таких романов с ядом, хотя и предвидит свою «демоническую одержимость» увлечением «романной прозой». Конечно, может быть, Пушкин просто восхищался Скоттом и искренне не любил Коцебу.И это правда, что утверждение Хугенбума о The Captain’s Daughter — что на него, как обычно думают, не повлияли Heart of Midlothian и Роба Роя Скотта, оно основано на бестселлере Коттина 1806 года Elisabeth или The Exiles of Сибирь — едва переживает первый контакт современного читателя с творчеством Коттина. Неестественная, искусственная и неизменно моралистическая, Elisabeth напоминает средневековую историю мученика; Стилистически он как нельзя более отличается ясностью, простотой и легкостью от большей части модели The Captain’s Daughter .Сюжетно, однако, есть сходство. В конце пушкинского повести Маша Миронова, как и Елизавета, должна совершить долгий и трудный путь, чтобы умолять монарха о помиловании. И в этот момент повести происходит что-то странное. Бодрость уходит из повествования; бесцветные женские персонажи утомленно разыгрывают благочестивую добродетель и вознаграждаются одобренным Богом правителем. Как будто в тот самый момент, когда женщины выходят на первый план, Пушкин ловит себя на том, что хватается за стиль и точку зрения, которых он не может найти.
Трудно добраться до Пушкина. В России школьники впитывают его сочинения, как утреннее молоко. Его фразы и идиомы, как и у Шекспира, встроены в современный язык. В интервью Элиф Батуман после публикации нового перевода Волохонский рассказал о выражении, которое Пушкин использует в рассказе «Метель», «смертельно влюблена», который они с Пивером переводят как «смертельно влюбленные». Когда Волохонский спросил у людей в России, использовали ли они эту фразу, они ответили, что использовали, но использовали ли они ее из-за Пушкина.Крылов, писатель эзоповых басен, чья неприукрашенная проза восхищался Пушкиным, «однажды использовал его в XVIII веке, потом Пушкин использовал его, и после этого он стал русским клише», — сказал Волохонский. «Но что нам делать?»
Недавно российский школьный учитель разместил в Интернете список нескольких способов, которыми российские авторы заголовков опорочили знаменитую строчку из поэмы Пушкина « Медный всадник » о поисках Петра Великого » прорубить окно в Европу », построив Санкт-Петербург:
Вид окна в Европу
Это окно вовсе не в Европу
Казахстан станет окном для Китая в Европу
Российская столица откроет окно в Голландию / Нью-Йорк / Юго-Восточная Азия
Патрисия Каас прорезает окно в провинцию
Два окна, прорезанное в Европу
Маленькое вентиляционное окно, прорезанное в Европу
Нет окна в Европу, но есть зловещий балкон
Пушкин похоронен в огромном мавзолее своей репутации.По словам Олега Турнова, составляющего ежегодный список, новые произведения русской пушкинографии публикуются со скоростью несколько сотен в год, в 1999 году, к 200-летию со дня его рождения, в среднем до трех произведений в день, и варьируются от многотомных. академические исследования и серьезные биографии к мрачным произведениям вроде «» Александра Зинухова «Кто убил Александра Пушкина?» (Не, как мы узнаем, его партнер по дуэли и зять, Джордж-Шарль Д’Антес, а наемный убийца, похожий на травяной холмик, прячущийся в кустах.)
И когда вы, наконец, доберетесь до Пушкина, вам наверняка скажут, что если вы не говорите по-русски, вы все равно не сможете до него добраться, потому что не его проза делает его великим. Его репутация зиждется на его стихах, на рифмах и ритме ямбов, которые любой русский сможет процитировать, повышая и замедляя свой голос до особого тона пения, которым обычно произносятся русские стихи. Всегда следует опасаться предполагать, что один язык является лучшим инструментом, чем другой, но это правда, что в то время, когда английские поэты, ищущие рифмы и строгого измерения, превращали свой неизведанный язык в неуклюжие формы с латинским влиянием, их русские коллеги работали. в языке, структурированном очень как латынь (без артиклей, шесть падежей, существительные, прилагательные и причастия, отклоняемые по числу, падежу и роду), не нуждались в такой необходимости; хотя поэтическое изменение порядка слов было не совсем естественным, это был менее принудительный процесс, чем английский эквивалент.Когда в году «Евгений Онегин » Пушкин делает лирическое отступление о своем фут-фетиш, включая мысль «Вам понравилась роскошь мягких ковров», он написал «Любили мягких вы ковров» — буквально «Любил мягких ковров». [of] carpets / The Luxury Touch », но он мог бы, если бы требования к размеру и акценту были другими, упорядочить слова множеством других способов.
Владимир Набоков, чей дословный перевод Евгений Онегин был столь же неудачным по разным причинам, как и многочисленные попытки передать Пушкина английскими рифмами и метрами, вступил в публичную ссору с Эдмундом Уилсоном по поводу результатов своих трудов, в то время как признавая с самого начала, что его версия не была и не может быть «этим».«Воспроизвести рифмы и при этом буквально перевести все стихотворение математически невозможно», — писал он во вступлении. «Но, теряя рифму, стихотворение теряет цвет … своему идеалу буквализма я пожертвовал всем (элегантностью, благозвучием, ясностью, хорошим вкусом, современным использованием и даже грамматикой), что изящная мимика ценит выше правды». ловкость ума, воплощенная в описании поэта Чарского в его странном рассказе «Египетские ночи», полупроза, полуста, остается недосягаемой:
Однажды утром Чарски почувствовал то блаженное состояние души, когда ясно очерчиваются сны. перед вами и вы найдете яркие, неожиданные слова для воплощения своих видений, когда стихи легко ложатся под ваше перо, а звонкие рифмы устремляются навстречу гармоничным мыслям … Почему мысль возникает из головы поэта, уже вооруженного четырьмя рифмами, отмеренными регулярными гармоничные ноги?
Может ли проза Пушкина передать нерусскому читателю то, что делает его таким замечательным для русских, понять, почему он считается основой русского языка и литературы? Контекст полезен.Пушкин родился в обществе, где читать умели лишь около 0,1% населения. В стране с населением в пятьдесят миллионов все читатели русской литературы в 1800 году были размером с городок средних размеров, и литераторы разделились в зависимости от того, как должен развиваться литературный язык. Некоторые выступали за вливание старославянского языка, архаичного языка православной литургии; другие, возглавляемые Николаем Карамзиным (первый профессиональный писатель России, как его называет Хугенбум), восприняли влияние французской, немецкой и английской литературы и искали более разговорную форму прозы.
Пушкин встал на сторону Карамзина, но почувствовал, что его предшественник слишком принимает устаревшие европейские условности. Идея Карамзина «разговорного» языка была предметом разговора в русском высшем обществе, и, по мнению Пушкина, его стиль был жестким, многословным театрализованным представлением страстей из вторых рук и аркадских пейзажей. «Они должны сказать« рано утром », — жаловался Пушкин в 1822 году, — но они пишут:« Едва первые лучи восходящего солнца осветили восточное царство лазурного неба.”’
Большую часть времени русские дворяне вообще не говорили, не писали и не читали по-русски. Они говорили на французском языке, на котором вырос Пушкин. Отсюда ироническая бомба, которую Толстой запускает в начале года «Война и мир» , романа, построенного вокруг вторжения Франции в Россию, который начинается с того, что русские обсуждают Наполеона по-французски. По словам советского ученого Бориса Томашевского, Пушкин беспокоился, что его владение русским языком было испорчено его двуязычным воспитанием; он вел список ошибок, замеченных критиками.В сносках к его стихотворению «Полтава», например, вместо правильного русского «yemù otkazàli», буквально «[ему] они отказали», он написал «был otkàzan», «ему было отказано», дословный перевод слова французское «il fut refusé» — предполагая, что он, предположительно бессознательно, думал по-французски, или что французская русская форма настолько прочно обосновалась в его сознании, что казалось, не подвергаясь исследованию, «местным».
И все же, по сравнению с английским, русский язык Пушкина — русский язык любого русского писателя — обладает социолингвистическим «родным» качеством, что создает серьезную проблему для любого переводчика.Несмотря на все заимствования из греческого, норвежского и немецкого языков, английский по сути своей представляет собой наложение французского (посредством завоевания) и латыни (посредством религии и учености) на англосаксонский субстрат. Языки примирились сотни лет назад, но в наследство остался английский, в котором лексика труда и повседневной жизни трудящихся смещена в сторону англо-саксонского, лексика интеллектуального анализа в высшей степени латинская, а лексика эмоционального «я» Отражение и власть склоняется к французскому.
В какой-то момент в The Captain’s Daughter Пивеар и Волохонский — вполне разумно — переводят разговор Гринева с Пугачевым следующим образом: «Послушайте, я скажу вам всю правду.Только подумайте, могу ли я признать вас своим властителем? Вы разумный человек: вы бы сами увидели, что я лукавил ». В пушкинском русском языке слова« рассмотреть »,« разумный »и« хитрый »этимологически прозрачны для носителей языка. Rassudì («рассматривать»), очевидно, относится к sudit («судить»), smyshlyòny («разумный») к mysl («мысли») и ya lukàvstvuyu («я был devious ‘) до lukavy (‘ хитрый ‘) и далее до luka (‘ bend ‘) и luk (‘ bow ‘).Не то чтобы русские на самом деле совершали такую разбивку, когда они использовали свой язык, конечно, не более, чем для англоговорящих, имеет значение то, что французские или производные от латыни слова «считают», «разумный» и «хитрый» лишены той же органической связи. от англосаксонских производных «считать», «мыслить» и «кривляться». На самом деле это означает, что через английский проходят тонкие лексические границы, которых нет в русском языке, что делает перевод даже прозы неизбежно неудобным.
Хотя Софи Коттен продолжала пользоваться большим спросом даже после французского вторжения, поражение Наполеона, которое произошло, когда Пушкин был мальчиком, побудило русскую элиту усомниться в том, что они полагаются на французский язык как на средство изысканности и просвещения.Критическая агиография Пушкина после его смерти, завершившаяся советским изображением его как Ленина литературного социалистического реализма, возможно, преувеличила его трансформационную роль, но нет сомнений в том, что он сыграл роль в направлении русской письменности к большему единству языка. улицы, салона и академии. У него определенно было сознательное желание сделать это. «Кроме тех, кто занимается поэзией, — писал он, — русский язык ни для кого не привлекателен: у нас нет ни языка, ни книг, с младенчества мы получили все свои знания, все свое понимание в иностранных книгах, мы привыкли думать на чужом языке.’
Когда писатель в полемике и на практике стремится к идиоме, более отражающей реальный живой язык нынешних людей своей страны, справедливо спросить, какие люди: все люди или некоторые люди? Одним из самых ранних известных стихотворений Пушкина была его лирика «Страна», написанная после поездки в Михайловское в 1819 году, летом, когда ему исполнилось двадцать. Первая часть вызывает вдохновляющий покой и красоту сельской местности; второй — яростная атака на крепостное право, систему, при которой большинство русских держалось в условиях полурабства в помещениях дворян, без образования и прав, вынужденных либо работать на помещика, либо платить ренту.Шесть лет спустя он, вероятно, был бы среди декабристов, которые устроили неудавшийся переворот в надежде положить конец крепостному праву, если бы он не находился во внутренней ссылке и не был слишком привлекательным болтуном, чтобы повстанцы не позволили ему вмешаться. свои планы. Но так же, как никто из декабристов до восстания не освободил своих крепостных, позиция Пушкина была гибкой. Когда он отправился в Болдино после помолвки с Натальей Гончаровой, он задавался вопросом, сможет ли он получить ипотечный кредит, используя в качестве залога крепостных, которых отец подарил ему в качестве свадебного подарка.«Отец дает мне двести крестьян, — писал он, — которые я заложу в ломбарде».
Это не для того, чтобы обвинить Пушкина в лицемерии, а для того, чтобы отметить, насколько сильны, по крайней мере в его прозе, его силы. невидящего суть. Реализм — это не просто вопрос того, как человек изображает мир, но вопрос широты мира, который он стремится изобразить. Дело не только в том, как вы видите, но и в том, что вы видите. Повторяющиеся социальные модели в прозе Пушкина — дворянский армейский офицер и его родовое имение, дворянская девушка-подросток, предназначенная только для того, чтобы выйти замуж и иметь наследников, обычно невидимое множество крепостных, незримо готовящих, чистящих и стирающих белье, — ощущают вечность. их.История не о них, но события происходят на их фоне, и они перестают быть видимыми.
Чем короче рассказы, тем свежее. Сверхъестественные городские сказки, такие как «Гробовщик» и «Пиковая дама», предвосхищают Гоголя и Достоевского — «Пиковая дама» о военном офицере в поисках безошибочного игрового трюка, который приводит к смерти старухи, гласит: как предшественник Игрок и Преступление и наказание . «Станционный смотритель», напротив, с нетерпением ждет Чехова и Бунина.Версия истории о блудном сыне, в которой сын — дочь, рассказывает о девушке-подростке, дочери провинциального чиновника низкого ранга, которая сбегает с богатым гусаром в большой город; когда к ней приезжает отец, гусар его выгоняет. Она больше никогда не видит своего отца, хотя забирает детей на его могилу. Обманчиво легкая история полна моментами напряженности, например, когда отец выбрасывает несколько банкнот, которые гусар дал ему, чтобы избавиться от него, затем передумывает и возвращается, чтобы забрать деньги, только чтобы увидеть « колодец ». — одетый молодой человек убегает с ней.Все это рассказывается голосом рассказчика мужского пола, путешественника, по очереди сострадательного, бессердечного и злобного. История стоит одной ногой в мире сентиментальной фантастики, с ее заботой о чувствах и интересом к конфликту между желанием и семейным долгом, и одной ногой в мире реалистической фантастики, стремясь сделать видимой структурную несправедливость радикально неравного общество.
А если пробовали и то, и другое? История заставляет задуматься о том, чем бы Пушкин мог заниматься в прозе, если бы он жил, если бы цензоры позволяли это, если бы он был готов исследовать структуры власти, стоящие за его сельскими пейзажами и, в то же время, посещать больше безжалостно — то есть безжалостно к себе — к своим отношениям с женщинами.
В материале недостатка не было. Его биограф Тимоти Биньон рассказывает историю романа Пушкина с одной из крепостных его матери в Михайловском, Ольгой Калашниковой. Он забеременел, а затем попытался уговорить одного из своих друзей присмотреть за ней и ребенком. Друг отказался, предположив, что Пушкин возложит ответственность на отца Калашниковой, который, в конце концов, однажды станет владельцем Пушкина. Пушкин весело согласился, что это хорошая идея. Автоматы Калашникова переехали в Болдино; ребенок, мальчик, умер через два месяца после своего рождения, в 1826 году.Лишь пять лет спустя Пушкин даровал Калашниковой свободу действий. Затем она вышла замуж за местного помещика с тридцатью собственными крепостными. Должно быть, это заставило Пушкина, затаивавшего горечь из-за своего низкого положения в табели о рангах, учрежденной Петром Великим, было о чем задуматься. «Поскольку Ольга в результате замужества приобрела дворянский статус и заняла звание своего мужа, — пишет Биньон, — она теперь теоретически была социальным начальником Пушкина и пойдет на обед раньше него.’
A Пытаемся удовлетворить все ваши потребности в предварительном просмотре и рецензировании книг. | Пуговица Пушкина by общая информация | резюме обзоров | наш обзор | ссылки | об авторе
— Вернуться к началу страницы — Наша оценка: B-: исчерпывающий и разнообразный отчет о фактах дуэли, на которой был убит русский поэт Пушкин. См. Наш обзор для более полной оценки.
Из обзоров: — Вернуться к началу страницы — Полный обзор Обзор : Великий русский поэт Александр Пушкин (1799-1837) погиб в результате ранений, полученных на дуэли.
Это делает историю интересной, хотя иностранцам трудно осознать одержимость русских своим великим поэтом и его преждевременной кончиной.Серена Витале отражает некоторую навязчивую идею, в значительной степени полагаясь на другие рассказы и создавая свою собственную версию того, что привело к дуэли, а также того, что именно произошло во время дуэли и после нее.
Иными словами, необычный литературный триллер. — Вернуться к началу страницы — Ссылки: Пушкинская кнопка : Отзывы : Другие книги Серены Витале на рецензировании : Рецензируются другие интересные книги :— Вернуться к началу страницы — Информация об авторе: Итальянский писатель Серена Витале — профессор русского языка и литературы в Университете Павии. — Вернуться к началу страницы — © 2000-2021 полный обзор Главная | Новый | лучший | Остальное | Индекс обзора | Ссылки |
Табу Пушкин: темы, тексты, интерпретации — sähkökirjat ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА / Россия и бывший Советский Союз Пушкин, Александр Сергеевич, Русская литература
Содержание
Предисловие: Сила слова и обращение к табу / Кэрил Эмерсон.
Вступление: За пределами Пушкина как догма / Алисса Динега Гиллеспи.
Пушкин титулярный советник / Ирина Рейфман.
Почему Пушкин не стал декабристом / Игорь Немировский.
Зажигание зеленой лампы: неизданные и неизвестные стихи / Джо Пескио.
Пушкин и митрополит Филарет: переосмысление проблемы / Олег Проскурин.
Если бы Пушкин не написал эту мразь: тень Баркова и филологические прикрытия / Игорь Пильщиков.
Непристойность и душа: Поэтика непристойности Пушкина / Алисса Динега Гиллеспи.
Исследование литературы: Царь Никита и его сорок дочерей / Ю.Дуглас Клейтон и Наталья Веселова.
Поэтика сухого проступка в некроэротических стихах Пушкина / Джонатан Брукс Платт.
Богохульства Габриэлиады / Эндрю Кан.
Антипольские стихи и «Я себе памятник построил»: политика и поэзия / Катя Хокансон.
Табу и семейный роман в «Капитанской дочери» / Дэвид М. Бетеа.
Через призму советского психоанализа и утопические мечты 1920-х гг .: Иван Ермаков в чтении стихов Пушкина / Александра Смит.
Красный Пушкин и союз писателей в 1937 году: рецепт и табу / Кэрол Эни.
Пушкин Кржижановского в 1930-е годы: миф о Клеопатре от роковой женщины до римского фарса / Кэрил Эмерсон. «После своей смерти в 1837 году Александр Пушкин, которого часто называют« отцом русской литературы », стал вневременным воплощением русской национальной самобытности, принятым для различных идеологических целей и заново изобретенным в качестве культурной иконы в каждую историческую эпоху (царскую, советскую , и постсоветский).Его возвышение до мифического статуса, однако, привело к тому, что некоторые из его сочинений прославляли, а другие избегали. На протяжении всей истории пушкинстики определенные темы, тексты и интерпретации оставались официально запрещенными в России — табу, превалирующие в сегодняшней России, как и прежде. Эссе в этом смелом и авторитетном сборнике используют новые подходы, упущенные из виду архивные материалы и свежие интерпретации для исследования аспектов биографии и художественного наследия Пушкина, которые ранее подавлялись или игнорировались.Взятые вместе, участники стремятся создать более полно осознанного Пушкина и продемонстрировать, насколько серьезным вызовом неофициальный, табуированный альтернативный Пушкин на протяжении веков оказывался для русских литературных и политических кругов ». — Проект Муза.
«Чтобы написать одно стихотворение, надо прочитать тысячу»: NewsCenter
4 апреля 2016 г.
Профессор английского языка Джеймс Лонгенбах поощряет понимание поэзии, и 20 лет назад был учрежден Национальный месяц поэзии, чтобы сделать то же самое: «подчеркнуть выдающееся наследие и постоянные достижения американских поэтов, а также поощрять чтение стихов.Мы приглашаем вас еще раз посетить эту страницу и открыть для себя поэтическое богатство, которое можно найти в Университете Рочестера.
Члены сообщества Рочестера читают свои любимые стихи. Больше видео будет добавлено в течение апреля.
«Когда это произошло?» Регина А. Серулли, которую читает Кейт Серулли, адъюнкт-профессор психиатрии и директор Центра женского лидерства Сьюзен Б. Энтони.
«Волшебный момент, который я помню» Александра Сегеевича Пушкина, читает Татьяна Бахметьева, преподаватель Института гендера, сексуальности и женских исследований Сьюзен Б. Энтони.
«Первая фига» Эдны Сент-Винсент Миллей, которую читает Джоан Сааб, доцент кафедры истории искусства и заведующий кафедрой истории искусства.
«Элегия моей дочери» Мухаммада ибн аль-Хиями в переводе и чтении Эмиля Хомерина, профессора религии и заведующего кафедрой религии и классической литературы.
«Абрикосы» профессора английского языка Дженнифер Гротц в прочтении автора.
«Аргумент его книги» Роберта Херрика, прочитанный Хани Мекони, профессором музыковедения, кафедрой и профессором музыки музыкального факультета колледжа.
«Ты, который никогда не приходил», Райнер Мария Рильке, в исполнении Найджела Майстера, Рассела и Рут Пек, художественного руководителя Международной театральной программы.
«De Profundis» Георга Тракла, перевод Джеймса Райта и Роберта Блая, прочитанный Стивеном Шоттенфельдом, доцентом английского языка.
«Не будьте побеждены дождем», Кенджи Миядзава, перевод Дэвида Сульца, прочитанный Мари Цутия, старшим помощником библиотеки, информационно-пропагандистской, учебной и исследовательской службой. Перевод использован с разрешения.
«Идея 61: раз уж никто не поможет, давай поцелуемся и расстанемся», Майкл Дрейтон, зачитанный Хани Мекони, профессором музыковедения, кафедрой и профессором музыки музыкального факультета колледжа.
Взгляните на несколько избранных произведений из коллекции британской литературы, хранящейся в Rare Books and Special Collections.
(фото университета / Дж. Адам Фенстер)Теннисон Королева мая.
Теннисон Королева мая.
Впервые опубликованная в 1832 году стихотворение Альфреда Лорда Теннисона «Майская королева» блестяще оформлено в этом иллюстрированном издании, разработанном Л. Саммербеллом (Лондон: Фредерик Уорн, 1870-е годы).Чрезвычайно популярный викторианский поэт сменил Уильяма Вордсворта на посту поэта-лауреата Великобритании и Ирландии и занимал этот пост 42 года.
Драйден Работы Вергилия.
Драйден Работы Вергилия.
В библиотеке хранится около 200 первых и ранних изданий произведений поэта, драматурга, критика и переводчика 17 века Джона Драйдена. Также первый официальный английский поэт-лауреат, он был настолько влиятельным, что его эпоху иногда называют «эпохой Драйдена».Это первое издание книги «Сочинения Вергилия: его пастырства, георгики и Энейс». Перевод на английский стих мистера Драйдена, «Украшенный сотней скульптур» (Лондон: Джейкоб Тонсон, 1697).
Теннисон Путешествие.
Эти строки из стихотворения Теннисона «Путешествие» написаны его собственной рукой и описывают вид с палубы корабля: «Как часто мы видели, как Солнце удаляется / И сжигает порог ночи / Падение из-за его океанического следа. огня / И спать под его светом столба! »
В 1869 году аболиционист Фредерик Дуглас подарил эту книгу своему сыну Льюису.Вверху вы видите надпись почерком Дугласа: «Эта книга была первой, купленной мной после побега из рабства. Я владел им почти тридцать один год и теперь отдаю его своему старшему сыну на хранение. F.D. »
В коллекции Мемориальной картинной галереи находится этой потрясающей персидской рукописи 17 века , выполненной акварелью, тушью и золотом. Крупный арабский шрифт и арабский шрифт в форме «облака» — это стихи из « Wine Ode » поэта Умара ибн аль-Фарида, самого известного мистического стихотворения о вине на арабском языке.Ибн аль-Фарид (1181–1235), изучавший исламский мистицизм и арабскую литературу в Каире и Мекке, сочинял стихи, которые обычно охватывают взгляд на существование, в котором творение любовно связано со своим божественным создателем.
В посмертно опубликованных мемуарах университетский поэт Хьям Плутцик описывает ранние аспекты своих попыток стать поэтом.
Эдварда Морана
Спустя семьдесят пять лет после того, как это было написано выпускником колледжа двадцати с небольшим лет — и задолго до того, как этот выпускник стал профессором Рочестера — красноречивое Письмо молодого поэта Хаяма Плутзика до сих пор находит отклик у нынешних миллениалов. поиски призвания жизни.72-страничное письмо, адресованное Оделлу Шепарду, наставнику Плутзика в Тринити-колледже, является «песней о себе и душе», по словам поэта Дэниела Халперна, который написал предисловие к книге, опубликованной в 2015 году издательством Trinity’s Watkinson. Библиотека.
Название «Письма юному поэту » Райнера Марии Рильке можно прочитать как ответ Плутзика на наставнический призыв Рильке к своему юному другу-поэту «терпеть все, что остается нерешенным в вашем сердце» .. . жить в вопросе ».
Плутзик будет задавать все более глубокие вопросы всю оставшуюся жизнь. В начале своей карьеры в университете Плутцик всецело следовал своей поэтической музе. В статье 1950 года для Поэтического общества Рочестера, выступая от имени поэтов всего мира, он писал: «Мы должны остаться в живых, должны писать тогда, писать так хорошо, как мы можем. И если из наших трудов и агоний, наряду с нашими более умеренными победами, появится хоть одна крупинка последнего дистиллята, вечного вещества, чистого и сияющего, как капля урана, мы оправданы.”
Опыт каждого студента в колледже начинается и заканчивается этими словами: «Полно многих честных и знаменитых потоков…» Эти строки поются на созыве и в начале и во многих случаях между ними, эти строки были написаны Томасом Теккери Суинберном, «Поэтом-лауреатом» нашего университета. ” (Музыка была написана другим выпускником, Эрве Дуайтом Уилкинсом, учеником 1866 года.)
Суинберн родился в Рочестере, вероятно, в 1862 году. Член класса 1892 года, он посещал классы в последний год обучения, но не получил ученой степени.Он был младшим редактором студенческой газеты, написал стихотворение для ежегодника 1894 года и, что неудивительно, был выбран в качестве классного поэта. Статья в « Democrat and Chronicle » после его смерти отмечает: «Хотя он и не пытался проследить родословную, Суинберн считал себя прямым потомком [знаменитого викторианского поэта] Алджернона Чарльза Суинберна».
Во время празднования 100-летия Рочестера в 1912 году Суинберн был назван городским поэтом. В рамках праздничной церемонии он прочитал стихотворение из 30 строф, которое включает в себя «разговор» между рекой и известной статуей Меркурия на вершине здания Кимбалла.
Суинберн издал и напечатал книги своих стихов в своей типографии на Бирже-стрит. Его 1907 Rochester Rhymes посвящен его сестре Роуз, чья смерть в 1926 году заставила его покончить с собой 17 декабря того же года, прыгнув в Джинеси. Прошло еще шесть месяцев, прежде чем его тело было найдено и опознано.
Герман Лерой Фэирчайлд, Эдвард Форман и Раш Риз стоят у скалы Суинберн.
Завещание Суинберна предписывало, чтобы его прах был развеян в Джинеси, но, как сказал профессор английского языка Джон Р.Слейтер писал в выпусках журнала Rochester Review за ноябрь 1951 года: «Те, кто знал и любил его больше всего, не слушались его … они хранили его прах, пока не пришло время …» Якобы ящик с прахом был закопан в четырех футах под землей. мемориальный валун возле Межконфессиональной часовни. Но когда в 1968 году валун переместили и обыскали область под ним, ящика не нашли.
из Rochester Review, май 2013 г.
Поэтический прогресс: «Чтобы написать одно стихотворение, вы должны прочитать тысячу из них», — говорит поэт Джеймс Лонгенбах, Джозеф Х.Гилмор профессор английского языка. (Фото университета / Дж. Адам Фенстер)
«Лучшие из когда-либо написанных стихов составляют наше будущее», — пишет Джеймс Лонгенбах, профессор английского языка Джозефа Генри Гилмора, открывая свою книгу « Добродетели поэзии » (Graywolf Press, 2013). «Они уточняют наши представления о совершенстве, продолжая ускользать от них». В переплетенных главах Лонгенбах рассматривает почти магические силы или добродетели, которые стихи могут разыграть самыми обычными способами: среди них сжатие, расширение, близость и инаковость.
Он ведет читателей, обращая внимание на мельчайшие изменения языка, через произведения таких поэтов, как Шекспир, Йейтс, Дикинсон, Марвелл, Уитмен, Блейк и Эшбери, и находит в них примеры бесконечно разнообразных способностей языка.
Что побудило его написать книгу? «Противоречие», — говорит он. «Я обнаружил, что когда я думал об одном конкретном стихотворении, я говорил о том, что делало его интересным, достойным внимания и так далее; но тогда я подумал бы о другом стихотворении и понял бы, что буду говорить о качествах, враждебных тем качествам, которые сделали другое стихотворение интересным.Этот конфликт казался мне важным и правдивым: нельзя узаконить качество или, что еще хуже, величие — что то самое качество, которое делает одно стихотворение захватывающим, захватывающим и долговечным, может быть именно тем, что разрушает другое стихотворение ».
Подробнее в Rochester Review .
BOA Editions, некоммерческое издание стихов и других литературных произведений, отмечает 40-летие культивирования и публикации новых и признанных поэтов.
БиблиотекиRiver Campus недавно приобрели архивы публикаций прессы за последнее десятилетие.
ВЫСТАВКА | Издания BOA: 40 лет соединения писателей и читателей
7 марта — 29 июля 2016 г., Фридлендеровское лобби библиотеки Раша Риза
В этой ретроспективе исследуется эволюция BOA на протяжении многих лет посредством обширной демонстрации томов BOA, опубликованных между 1977 и 2015 годами. Избранные машинописные тексты, дизайн книг и обложек, переписка между авторами и редакторами и образцы рекламы BOA — все они взяты из архивов BOA Editions, приобретенных библиотеками River Campus, начиная с 2005 года, — раскроют жизненный цикл, через который поэзия и литература переходят от представления к опубликованная работа.
Теги: Искусство и наука, Департамент английского языка, Департамент специальных коллекций и сохранения редких книг, Художественная галерея Мемориал
Категория : Искусство
«Демон» Лермонтова и другие стихотворения
Михаил Ю. Лермонтова
Лермонтов Михаил Юрьевич (1814-1841) погиб на бессмысленной дуэли в 27 лет. Уникальный для русских писателей XIX века, он создал плодотворные шедевры. все три основных жанра: прозаическая литература, драма и поэзия (повествование и короткая лирика).Со смертью Пушкина в 1837 году в возрасте 23 лет он взял на себя роль своего преемника с его широко распространенными распространил, хотя и не опубликовал, панегирик «Смерть поэта» и быстро получил признан вторым величайшим русским поэтом.
Драма: Его ранняя сатирическая комедия в стихах «Маскарад» (1835 г.) лицензию на производство до 1917 года из-за подрывных политических упоминаний как восприняты царскими цензорами. Александр Глазунов (1865-1936) в 1812-13 годах писал музыку для музыкального сопровождения. постановка Александринского театра в Петербурге в постановке великого и новатор Всеволод Мейерк’ольд (1874-1940), но из-за амбициозных требований производства и прерывания войны, он не открывался до ночь перед началом Февральской революции 1917 года.Пышность декораций и костюмов, и жестко поставленный ансамблевый стиль игры даже в большом бальном зале сцены имели величайший успех в истории русского театра. У него был самый длинный театральный показ из всех спектаклей в мире. Россия, переживающая экономический и политический кризис 1920-х и 1930-х годов до немецкого вторжения в начале Второй мировой войны, когда наборы и костюмы были закопаны, чтобы сохранить их, но стоимость переустановки производство после войны было запредельным. Спектакль был одним из фаворитов Сталина, а после Мейерк’ольда стал осужден и тайно убит в 1940 году, его имя было удалено из программы и производство продолжалось. Арам Хачатурян (1903-1978) написал новую музыкальную композицию для уменьшенного производство в 1941 году, но оно тоже было отложено. Маскарад по-прежнему считается шедевром комедии.
Прозаическая литература: 1839 г. Лермонтов написал свой единственный роман «Герой нашего времени», издал гнездо. год. Считается одной из достопримечательностей Русская фантастика, она отличается тонким и сложным героем. Печорин, байронический антигерой, демонстрирующий браваду, смешанную с меланхоличностью. интроверсия.Так же замечательно, как и главный герой — повествовательная техника четырех связанных, но отдельных историй в которых представлены взгляды на Печорина с точки зрения разных рассказчиков — радикальное нововведение того времени. В Роман не выходил из печати ни разу с момента его первой публикации.
Поэзия: Восхваление Пушкина «Смерть поэта» положило начало лирической стихи длились буквально за несколько дней до смерти Лермонтова с «Пророком» (еще одно стихотворение, вспоминающее о Пушкине), которое, возможно, было его последним.Многие из его текстов имеют такой классический статус что российские школьники обязаны их запоминать, например «Бородино» — стихотворение, которое я не перевел из-за большого количества английских версий, доступных в печати и онлайн.
Помимо короткой лирики, Лермонтов отличился в стихотворении — русское название длинных повествовательных или размышляющих стихов, впервые полностью разработан Пушкиным. Два из это признанные знаковые шедевры, Мцыри, (щелкните здесь, чтобы просмотреть текст в формате PDF) и . Demon (щелкните здесь, чтобы просмотреть текст в формате PDF).Демон оставил неизгладимый отпечаток на потом писатели, в том числе Владимир Маяковский, Анна Ахматова и Борис Пастернак. Есть несколько английских переводов, но я предлагаю и мою версию. В 1890-е гг. великий художник-импрессионист Михаил Врубель создал более десятка картины, бронза и рисунки по мотивам «Демона». Это одни из самых замечательных картин в истории русского искусства. Мцыри малоизвестен за пределами России переводы на английский язык.
Комментарии к моим подборкам переведены здесь.Найдите три файла PDF:
1. Мцыри (см. PDF-файл ниже)
2. Демон (включая несколько более коротких родственных стихов) (см. PDF-файл ниже)
3. А Подборка стихов Михаила Ю. Лермонтова (см. PDF-файл ниже). Эти выборы помещены в хронологический порядок композиции и представляют лишь небольшую часть его общий объем производства.
Вводные комментарии и сноски Я надеюсь, что помогу разместить стихи в историческом контексте и дать важную основу.
С Лермонтовым я пробовал отражать схемы просодических и рифмующихся, столь важные для его достижения; в то же время я стараюсь избегать упрямой рыси, к которой многие жертвами становятся переводы формальных стихов XIX века. Я не пытаюсь воспроизвести сложность классические русские измерители, и моему уху удобнее, если изредка и наклонные рифмы, чем переводчики из ранних поколений, такие как сэр Морис Боура, автор некоторых из лучших переводов Лермонтова, которые я знаю; к сожалению, сейчас они нелегко доступны.
.