Девиантное (отклоняющееся) поведение — что это? Примеры
Покажем, как применять обществознание в жизни
Начать учиться
Чтобы общество могло жить стабильно, люди установили особые правила — социальные нормы. С этим понятием связано и другое — девиантное поведение. О том, что это такое, а также какие виды и формы такого поведения существуют, поговорим в этой статье.
Что такое девиантное или отклоняющееся поведение
Девиантное или отклоняющееся поведение — это такой тип устойчивого поведения личности, которое не соответствует актуальной норме или набору норм, принятым большинством членов общества.
То, что в человеке проявляется такое поведение, говорит о конфликте его интересов и общепринятых норм. Иначе говоря, человеку приходится выбирать между ожиданиями общества и своим мнением.
И в итоге он выбирает себя.
Пример № 1.
У общества есть одна неформальная норма — уступать место пожилым в транспорте. Но давайте представим ситуацию, когда некий Степан едет в 8 утра домой в забитом под завязку транспорте. Вчера Степан отучился 5 пар в университете, а сразу после этого отправился на работу в ночную смену. И вот, когда в автобус заходит бабушка и становится рядом с ним, он решает: я слишком устал, чтобы уступать место.
Тогда члены общества — другие пассажиры — вполне могут применить к нему меры социального контроля, то есть начать ругаться и сгонять с места. А всё потому, что такое поведение считается девиантным, несмотря на личные обстоятельства Степана.
Проверьте себя
Подумайте о том, правильно ли поступил Степан из примера? Как бы вы поступили на его месте?
Порассуждайте о том, всегда ли человек должен действовать согласно социальным нормам или есть случаи, когда ими можно пренебречь в личных интересах.
Если да, назовите несколько примеров.
Практикующий детский психолог Екатерина Мурашова
Бесплатный курс для современных мам и пап от Екатерины Мурашовой. Запишитесь и участвуйте в розыгрыше 8 уроков
Виды девиантного поведения
Для того чтобы описать такое поведение, нет единого шаблона. Девиантное поведение классифицируют по трём разным критериям. Каким именно — рассмотрим далее.
Позитивное и негативное отклонения
Девиантные формы поведения — это необязательно плохо. Отклоняться от принятых норм можно как в позитивную, так и в негативную сторону.
Позитивное отклонение — это действия человека, которые не вписываются в рамки норм, но не вредят ни ему самому, ни обществу вокруг.
Такое поведение могут не понимать или даже осуждать в обществе, но оно никому не мешает. Чаще всего его называют просто чудачеством.
Есть теория, что знаменитый физик Никола Тесла при жизни следовал режиму полифазного сна. Он спал всего 2 часа в день, и при этом дожил до 86 лет. Нет прямых доказательств того, что это действительно было, но если это так, то сон Тесла — пример такого чудачества, безвредного для окружающих.
Но иногда бывают и крайние проявления позитивных отклонений. Это могут быть:
спортивные рекорды;
чрезмерное усердие;
инициативное поведение;
новаторский подход к чему-либо;
героизм и т. д.
Пример № 3.
Когда Игорь шёл домой с работы, он почувствовал запах дыма. А через минуту понял — у его соседей случился пожар. Когда он подбежал к людям у дома, те объяснили, что из горящего здания успели спастись все, кроме домашнего любимца — кота Кренделька. В дыму и панике хозяева не успели найти его. Тогда Игорь добыл мокрое полотенце, прижал его к лицу, чтобы дышать, и нырнул в горящий дом. Ему повезло — через несколько секунд он услышал мяуканье испуганного кота, нашёл его и вынес хозяевам.
Такое поведение явно выходит за рамки социальных норм. Если произошла опасная ситуация, обычным людям предписано ждать специальные службы и не мешать, когда те приедут. Но действия Игоря не просто никому не навредили — они спасли жизнь. Это яркий пример позитивного отклонения.
Негативное отклонение
Вернёмся к примеру № 1. В нём проиллюстрировано негативное отклонение — отказ уступать место, неуважение к старшим, которое порицает большинство членов общества.
Однако в нём всё ещё идёт речь о неформальных социальных нормах, а за их нарушение не преследуют по закону. Максимум, что ждёт человека с таким типом негативной девиации — всеобщее осуждение. Но есть и другой, более опасный вид.
Делинквентное поведение — это противоправное асоциальное поведение, которым человек вредит окружающим и обществу в целом.
Это уже вотчина формальных социальных норм. И если человек совершит преступление или проступок, его ждут санкции по закону.
Пример № 4.
Артём увидел, как женщина в метро выронила кошелек и не заметила этого. Он подобрал его и решил оставить деньги себе.
Но всё это со стороны увидел другой пассажир, который пожаловался охране метро. Позже домой к Артёму пришла полиция и сказала, что женщина написала на него заявление о краже.
Воровство — это не просто негативное девиантное поведение, которое осудит общество. Это действия, которые вредят другим и преследуются по закону. В нашем примере Артём проявил делинквентное поведение.
Относительное и абсолютное отклонения
Теперь посмотрим на девиантное поведение с другой стороны — стороны общества. Бывает так, что конкретный пример отклонения считают таковым только отдельные люди. Тогда это поведение причисляют к относительным отклонениям.
Относительное отклонение — это вид девиантного поведения, которое не вписывается в рамки ожиданий конкретных людей или некоторых социальных групп.
В этом случае всегда есть место спорам, считать поведение отклоняющимся от общепринятых норм или нет.
А всё потому, что с такими социальными нормами согласны далеко не все. К относительным отклонениям относят всё, что нарушает неформальные нормы.
Пример № 5.
Согласно религиозным нормам в исламе, женщина должна носить хиджаб в общественных местах. Поэтому некоторые мусульмане с осуждением смотрят на представительниц других культур и религий, которые ходят по улице с непокрытой головой. Для них это девиантное поведение, т. к. оно отклоняется от принятой ими нормы. Но это всё ещё норма одной социальной группы — мусульман. А значит, она относительна.
Абсолютное отклонение — это вид девиантного поведения, при котором человек преступает нормы, принятые большинством членов общества.
К этому виду относятся все нарушения правовых норм. Здесь уже нет места дебатам, т. к. бо́льшая часть людей согласна, что нарушать закон — это зло. Такие отклонения нарушают формальные социальные нормы, поэтому за проступки и преступления человека ждет наказание.
Все абсолютные отклонения относятся к негативным девиациям — делинквентному поведению.
Проверьте себя
Расскажите о вашем опыте, когда вы сталкивались с относительными отклонениями. Как конкретно реагировали окружающие на то, что человек нарушает неформальные социальные нормы? Приходилось ли вам встречаться с абсолютными отклонениями?
Индивидуальное и коллективное отклонения
Масштаб отклонений — последний признак, по которым девиации делят на виды. Так, например, отклоняющееся поведение человек может проявлять самостоятельно или в группе людей.
Индивидуальное отклонение — это такое девиантное поведение, при котором человек лично совершает осуждаемые в обществе действия.
Алкоголизм и наркомания — два ярких примера индивидуального негативного отклонения. Это зависимости, опасные для человека лично и общества в целом:
они вредят системам органов человека и вызывают психические расстройства, чем снижают уровень здоровья, а в отдельных случаях — приводят к гибели;
- они — база для многих правонарушений, поэтому делают общество менее безопасным;
они вызывают осуждение в обществе, в т.
ч. среди близких зависимого, из-за чего разрушаются семьи и т. д.
ч. среди близких зависимого, из-за чего разрушаются семьи и т. д.Коллективное отклонение — это такое девиантное поведение, при котором человек совершает осуждаемые в обществе действия в группе других людей.
Такие отклонения могут происходить внутри малых социальных групп, например, семьи. Но хуже всего, когда такое поведение пускает корни в крупных структурах, например, на государственном уровне. Они и называются соответствующе — государственные отклонения.
Пример № 7.
Ника и Максим — веганы. Они не едят мясо, яйца и любые другие продукты животного происхождения. У них есть собака — терьер по кличке Шпинат. Ника и Максим считают, что в их доме нет места мясу, даже если его будет есть только собака. Поэтому они кормят её лишь крупами и овощами, что вредит здоровью Шпината.
Это пример коллективного отклонения в малой социальной группе.
Пример № 8.
Алексей Иванович занимает высокую должность в государственной структуре страны N. Как и другие его коллеги, он получает подарки от богатых людей в обмен на особые услуги, которые связаны с его высоким положением. Это — пример коррупции. Взяточничество относится к государственным отклонениям.
Проверьте себя
Как вы считаете, почему коллективные государственные отклонения — самые опасные?
Как возникает девиантное поведение
У любых поступков есть свои истоки. И причин на то, чтобы поступать вразрез с ожиданиями общества, тоже несколько. Рассмотрим их все в таблице ниже.
Причины девиантного поведения | ||
|---|---|---|
| Характер | Сущность | Пример |
| Биологическая причина | Причина отклонения — биологические особенности организма: безвредные врождённые черты или заболевания | Люди, которые страдают психическими заболеваниями, могут вести себя странно или быть опасными. Но это происходит не по их желанию, а из-за специфических особенностей организма. |
| Социологическая причина | Концепция аномии. Причина отклонения — распад социальных ценностей и норм | Во время Великой французской революции страну объял хаос. Франция стала нестабильной, и некоторое время в ней открыто цвела преступность |
| Теория стигматизации. Причина отклонения — оценка общества | Поначалу люди никак не реагируют на то, что человек иногда употребляет алкоголь. А когда становится хуже, они ставят на него клеймо пьяницы и общаются с ним иначе, чем с другими | |
| Психологическая причина | Причина отклонения — личные качества, черты характера и воспитание человека | Человек становится частью преступного мира, потому что вырос в маргинальной семье и видел лишь примеры жестокости и неуважения к закону. |
Чтобы хорошо сдать экзамены в будущем, советуем сразу разобраться в теме девиантного поведения и его психологии. Эта статья выдалась объёмной, и если вам кажется, что усвоить получилось не всё, подумайте о дополнительных уроках.
На курсах по обществознанию для детей и подростков в Skysmart мы поможем изучить эти и любую другую сложную тему. А главное — ничего не придётся зубрить: мы объясним все термины на примерах из жизни. Ждём на бесплатном вводном занятии!
Алёна Федотова
Автор Skysmart
К предыдущей статье
Свобода и необходимость в человеческой деятельности
К следующей статье
Личность и общество
Получите индивидуальный план обучения обществознанию на бесплатном вводном уроке
На вводном уроке с методистом
Выявим пробелы в знаниях и дадим советы по обучению
Расскажем, как проходят занятия
Подберём курс
Хам как девиантная личность(Бачинин В.
А.) Публикации на сайте экзистенциальной психологии1
В поле современной социологической науки существует много разных
дисциплинарных направлений, предметом которых являются культура,
политика, образование, право и т. д. Однако такого направления,
как социология хамства, в ней нет. Так нам скажет любой
социолог и… ошибется. Осмелюсь утверждать, что социология
хамства не просто существует, но занимает весьма прочные
позиции в современном социологическом дискурсе. Правда, ее статус
не лишен некоторой парадоксальности, поскольку многие социологи
уделяют немало внимания этому направлению исследований, сами того
не ведая и выступая, таким образом, в роли мольеровского г-на
Журдэна, говорившего прозой, но не знавшего, что он говорит
прозой. Такие дисциплины, как социология личности, воспитания,
морали, молодежных субкультур и др., заставляют исследователей
вольно или невольно соприкасаться с темой хамства. При этом на
самом феномене хамства внимание, как правило, почти не
фиксируется.
Между тем, он вполне заслуживает специального
разговора.
Начинать этот разговор приходится издалека, со времен, когда существовал человек по имени Хам, один из трех сыновей библейского патриарха Ноя, вошедший в историю как нарушитель основополагающей заповеди патриархальной нравственности и родового права, требовавшей чтить своих родителей. Вот как эта история представлена в Ветхом Завете, в книге Бытие: «Ной начал возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем. И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим. Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего. Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его, и сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих» (Быт. 9, 20 — 25).
Хам продемонстрировал своим проступком наличие серьезного изъяна
в духовно-нравственной природе человека, и его имя стало
впоследствии нарицательным, так что и по сей день оно
употребляется при характеристике тех людей, чье вызывающее
поведение идет вразрез с нормами цивилизованного общежития.
Можно
сказать, что в Хаме представлен не просто социальный тип
нарушителя базовых нравственных требований, но архетип «человека
девиантного», для дескрипции которого более всего подходит язык
девиантологии.
Данная теоретическая дисциплина изучает такие формы социального поведения индивидов и сообществ, которые являются девиациями, т. е. отклонениями от устойчивых стереотипов, культурных образцов, общественных норм1. Девиантологи видят в нарушениях установившихся социальных стереотипов всеобщую форму существования разумных субъектов, необходимое условие мирового исторического процесса, социального бытия, развития разномасштабных человеческих сообществ.
Феномен девиации как способности малых и больших систем, живых
организмов и социальных субъектов отклоняться от заданных
траекторий развития был включен в картину мироздания еще в
античности. Эпикур облек эту проблему в космологическую формулу
учения об отклоняющихся атомах, представив их произвольные
девиации как главное онтологическое основание существования
человеческой свободы.
В контексте библейской антропологии феномен девиации оказался
прочно связан с концепцией греха, понимаемого как нарушения
личностью религиозных, нравственных и правовых норм. В Ветхом
Завете содержание греха раскрывается при помощи восьми
древнееврейских понятий с разными смысловыми оттенками: 1) «чата»
— непопадание в цель, отклонение от цели, т. е. отклонение от
требования Божественной воли; 2) «ра» — разрушение в природе,
теле, духе; 3) «паша» — мятеж, бунт, возмущение; 4) «авон» —
виновность в допущенной несправедливости; 5) «шагаг» —
заблуждение, ошибка; 6) «ашам» — вина перед Богом; 7) «раша» —
нечестивость как противоположность праведности; 8) «таах» —
обман. В Новом Завете смысл греха раскрывают двенадцать греческих
понятий: 1) «какос» — нравственный порок; 2) «понерос» —
нравственное зло, исходящее от злых духов, бесов; 3) «асебес» —
нечестивость как результат отхода от Бога; 4) «енохос» —
виновность, заслуживающая суда или даже смерти; 5) «хамартиа» —
отклонение, промах мимо истинной цели, попадание в другую,
нежеланную цель; 6) «адикиа» — неправда, неправедность,
несправедливость; 7) «аномос» — беззаконие, вседозволенность; 8)
«парабатес» — нарушитель юридических законов, преступник; 9)
«агнозин» — невежество, следствием которого является поклонение
ложным богам; 10) «плано» — обман, ложь; 11) «пароаптома» —
нравственное падение, преступление; 12) «ипокрисис» — фальшивое
учение, ложная идея, лжеучение.
Таким образом, два понятия из
двадцати, древнееврейское «чата» (отклонение от цели) и
древнегреческое «хамартия» (отклонение от истинной цели)
предполагают образ стрелы, выпущенной из лука и не попавшей в
цель и потому весьма близки по своему значению термину девиация.
С позиций теологии нарушения религиозно-нравственных норм, отклонения от них — сущностная составляющая бытия людей. Грех фигурирует в теологическом дискурсе как оценочное понятие, характеризующее тот тип человеческих деяний, который повсеместно распространен в мире, лежащем во зле. Каждая такая девиация свидетельствует о глубоком внутреннем разладе в строе человеческой души, о нарушении должной соподчиненности элементов в ценностно-нормативных структурах индивидуального сознания. Эта разлаженность препятствует выстраиванию правильных отношений с окружающими людьми, с природной, социальной и духовной сферами бытия.
В современной культуре та девиация, которая именуется хамством,
рассматривается, как правило, в двух основных
ценностно-нормативных измерениях — секулярном и библейском.
Так,
секулярное сознание склонно называть хамством те формы бытового
поведения, в которых отсутствуют малейшие признаки духовности, и
субъекты которых открыто демонстрируют свои
имморально-деструктивные наклонности. Библейская подоплека
данного феномена, секулярным сознанием, как правило,
игнорируется. Что же касается сознания религиозного,
христианского, опирающегося в своем мировосприятии на библейские
основания, то оно признает присутствие в хамстве темной
брутальности, роднящей его с богоборческой, демонической
реальностью. Для него Хам, как и первый убийца Каин, — это не
просто отрицательные субъекты недолжного (греховного) поведения,
но резиденты духа тьмы, отличающиеся дерзостью и склонностью к
употреблению своего разума и свободной воли во зло себе подобным.
2
В России одним из тех, кто с повышенным вниманием отнесся к
религиозной сущности хамства, был Д. С. Мережковский. Автор
«Грядущего Хама» увидел в носителях хамства «мироправителей тьмы
века сего», «духов злобы поднебесные».
Он писал: «У этого Хама в
России — три лица. Первое, настоящее, — над нами, лицо
самодержавия, мертвый позитивизм казенщины, китайская стена
табели о рангах, отделяющая русский народ от русской
интеллигенции и русской церкви. Второе лицо, прошлое, — рядом с
нами, лицо православия, воздающего кесарю Божие, той церкви, о
которой Достоевский сказал, что она «в параличе»… «Архиереи наши
так взнузданы, что куда хошь поведи», — жаловался один русский
архипастырь XVIII
века, и то же самое с еще большим правом могли бы сказать
современные архипастыри. Духовное рабство — в самом источнике
всякой свободы; духовное мещанство — в самом источнике всякого
благородства. Мертвый позитивизм православной казенщины, служащий
позитивизму казенщины самодержавной. Третье лицо, будущее, — под
нами, лицо хамства, идущего снизу, — хулиганства, босячества,
черной сотни, — самое страшное из всех трех лиц».2
В данном случае обращает на себя внимание ярко выраженная
социальная направленность мышления Мережковского.
Для него все
три типа хамства (неправовая государственность, византистский
сервилизм православной церкви и черносотенная ксенофобия) — это
именно социальные проявления «тьмы века сего», характерные для
российской действительности.
Если попытаться дать феноменологический (в гегелевском, а не в
гуссерлианском смысле) обзор данных социальных типов, то легче
всего это сделать на художественном и публицистическом материале.
Прошедший первичную интеллектуальную обработку, облекшийся в
характерные эстетические и рационально-аналитические формы, он,
что называется, лежит на поверхности и сам просится социологам в
руки. Тем более, что теоретический зачин уже осуществлен
(Мережковским) и остается только двинуться в обозначившемся
направлении. При этом следует учесть, что в русском
социально-философском сознании проблема хамства отчетливо
обозначилась и вошла в пространство культурсоциологического
дискурса в разгар эпохи модерна, в приближении настоящего шквала
катастрофических событий, которым было суждено разрушить
российский мир.
Русский Хам шел по следам Хама библейского, в том
числе путем бунта. И его бунт, временами страшный и беспощадный,
а временами гнусный и отвратительный, придал особый
аксиологический оттенок эпохе российского модерна.
У русского Хама, сыгравшего главную роль в исторической трагедии
гибели великой цивилизации, оказалось много имен, в том числе и
литературных. Одно из них, «гнусный петербуржец», он получил от
Ф. М. Достоевского. Писатель, попытавшийся постичь глубинную суть
феномена хамства в культуре, истории и социальной жизни, создал в
своих «Записках из подполья» образ человека с весьма
неблагородной нравственной физиономией. Этот «гнусный
петербуржец» (такова автохарактеристика героя «Записок из
подполья») сравнивал себя с маленькой, злой мышью, которая сидит
в своем темном подполье и оттуда злобно поносит весь мир. Но
подполье, в понимании Достоевского, — это еще и образ-символ
всего темного, что пребывает на дне человеческой души. Это подвал
души, куда не проникает свет веры, добра и любви.
Это маленькая
преисподняя, которую человек носит в себе, где заперто все
низменное, что есть в нем, и откуда исходит темная энергия зла,
заставляющая его нарушать божеские и человеческие законы — лгать,
ненавидеть, красть, богохульствовать и т. д. Герой Достоевского
признается в том, что ему никто не мил и никто не нужен. что его
одолевает злость на всех людей и на весь мир. И он задается
удивительным вопросом: «Вот, например, если надо будет выбирать —
миру провалиться или мне чаю не пить, что выбрать? А ответ мой
будет такой: «Пусть весь мир провалится, но мне чтобы чай всегда
пить!» То есть весь мир не стоит одного стакана моего чая.
Достоевский существенно усложнил свою художественно-аналитическую
задачу, создав образ отнюдь не примитивного хама, а напротив,
хама-интеллектуала и даже философа. У него, кстати, после
«Записок из подполья» появятся герои-хамы, чье «подполье» будет
пребывать в чрезвычайной близости к поверхности их повседневной,
социальной жизни.
Таковы, к примеру, Рогожин из «Идиота» или
капитан Лебядкин из «Бесов». Дикие, косноязычные, «подпольные»
вирши последнего вылезают на поверхность в каком-то
первозданно-утробном виде. У людей такого рода отсутствует
пространство внутренней жизни, где бы темные, «подпольные»
импульсы их грубых натур могли пройти рефлексивную обработку и
обрести достаточно культурные формы. И вот они-то, вместе с
вдохновлявшими их хамами-интеллектуалами, и явили собой тот тип
«человека девиантного», которому предстояло стать ключевой
фигурой, истоком и тайной русского, восточного модерна — остмодерна3.
«Скверномыслие» и «сквернодействия» героев остмодерна не
ведали ни нравственных, ни религиозных ограничений. Так, нашему
«гнусному петербуржцу» ничего не стоило вообразить самые
умопомрачительные «мыслепреступления» — поджечь мир с четырех
концов, превратить его в гигантский «теоморт», убив Бога,
повторно распяв Христа.
Ему ничуть не жаль России, потому что ему
вообще ничего не жаль. Только на первый взгляд может показаться,
что он не тянет на такую роль, но это первое впечатление
обманчиво. Маленькая социальная личинка, описанная Достоевским,
несла в себе зародыши будущих гигантских катастроф, ибо это была
новая редакция «человека беззакония», готового не строить, а
разрушать, не насаждать, а вырывать насаженное, не сшивать, а
раздирать, не собирать камни, а разбрасывать их
Объяснить появление, а затем и широкое распространение
социального типа, одержимого настроениями тотального
деструктивизма, можно, по всей видимости, тем, что уже вплотную
придвинулась эпоха, обещавшая «невиданные перемены, неслыханные
мятежи». А ей требовались не только «гнусные петербуржцы», но
также и «гнусные москвичи», «гнусные тамбовцы», рязанцы,
нижегородцы и т. д., то есть множество мелких политических бесов,
готовых превратиться в могучих демонов разрушения. Собирательный
образ-тип русского грядущего Хама оказался как раз тем самым
историческим персонажем, который и был готов проделать
предстоящую «работу адову».
Внешне незначительный, он, однако,
нес в себе гигантский потенциал темного демонизма, готовность
ради «стакана чая» опрокинуть и ввергнуть в хаос целый мир. И
самым невероятным оказалось то, что он не только получил такую
возможность, но и реализовал ее, превратив великую цивилизацию в
мировой Скотопригоньевск.
Остмодерн с характерной для него доминантой социокультурной аномии оказался временем, благоприятным для подобной метаморфозы. В постклассическом духовном пространстве, где начали распадаться духовные, религиозные, нравственные скрепы, соединявшие людей в цивилизованное сообщество, множество субъектов стали ощущать себя существами, выпавшими из некогда прочных нормативно-ценностных структур и оставшихся беззащитными перед одолевающими их «бесами» саморазрушения, безумия, вседозволенности, бытового остервенения. В это время становится обычным мироощущение, суть которого передают строки из поэмы «Возмездие» А. Блока:
И, встретившись лицом с прохожим,
Ему бы в рожу наплевал,
Когда бы желания того же
В его глазах не прочитал.
Подобный тип коммуникативных ситуаций с доминированием в них самых примитивных и грубых эмоций отображает катастрофическое мироощущение секулярного сознания, которому казалось, что духовно опустошенный мир неудержимо скользит к гибельному финалу, и потому уже нет никакой надобности в прежних нормах, ценностях и смыслах. И подобное мироощущение становится едва ли не закономерным: когда человек оказывается внутри социального пространства, где мера наполняющего его зла избыточна, где деструктивные начала доминируют над конструктивными, аномия довлеет над законом и порядком, а нормы вытеснены девиациями и аномалиями, то это самым роковым образом влияет на личностные структуры индивидуального «я».
3
Шквал революций и войн начала ХХ века многое изменил в стране, но
российскому Хаму суждено было остаться доминирующей фигурой
российского социального ландшафта.
На обломках Российской империи
возник новый мир насильственно упрошенных и чрезвычайно жестких
социальных структур, заставлявших индивидов вписывать свое
поведение в их дисциплинарные контуры. Эти структуры стали
генераторами бесчисленного множества антропологических
катастроф, в результате которых люди с деформированными,
травмированными жизненными мирами превращались в носителей
устойчивых психических, ментальных и поведенческих девиаций.
Один из современных критиков (Е. Лобков), резонно заметил по поводу известного высказывания Дмитрия Карамазова («Широк русский человек, слишком широк — я бы сузил»), что в ХХ веке для советской России пришло такое время, когда подобное «сужение» стало в ней одной из главных государственных задач. Масштабно организованный процесс духовной инволюции миллионов людей, социальный эксперимент их насильственного погружения в одномерность нравственного отупения удались. Произошло то, о чем писал О. Мандельштам:
Он сказал: довольно полнозвучья, -
Ты напрасно Моцарта любил,
Наступает глухота паучья,
Здесь провал сильнее наших сил.
Государство, создавшее множество механизмов тиражирования
социальных типов, для которых девиантность стала их сущностью,
само превратилось в цивилизационного макро-девианта. Чтобы
охарактеризовать этот процесс на его сущностном уровне, не
достаточно только лишь секулярных средств социогуманитарной
аналитики. Сами собой напрашиваются те концептуальные ресурсы,
которыми располагает теологический дискурс. Папа римский Иоанн
Павел II, например,
употреблял в своих посланиях понятие «социальных греховных
структур», оказывающих гнетущее воздействие на высшие
человеческих дарования, подавляющих способности и таланты людей,
культивирующих их низменные наклонности. К этим структурам он
относил коммунистическую систему, отягощающую социальную и
духовную жизнь людей, привносящую в нее много темного и
деструктивного. При этом он подчеркивал, что существование
подобных надличных структур, не снимает ответственности с самих
людей, ибо по своей сути «греховные структуры» являются
скоплением и концентрацией многочисленных личных грехов.
«Это
сугубо личные грехи тех, кто способствует и побуждает к
беззаконию и даже использует его; тех, кто, имея возможность
устранить, исключить или хотя бы уменьшить какое-либо социальное
зло, не делает этого по беспечности, из страха или потворствуя
закону молчания, по тайному сговору или по равнодушию; тех, кто
ищет оправдания в мнимой невозможности изменить мир; а также тех,
кто хочет уклониться от действий под предлогом причин высшего
порядка» («Reconciliatio et panietentia», 1984, 16).
Каждая серьезная макросоциальная девиация обладает собственным
теологическим смыслом, выявление которого требует от аналитиков
значительных духовных усилий, поскольку он, этот смысл, как
правило, не очевиден, а от секулярного сознания вообще скрыт.
Заключается же он в том, что у всех опасных социальных отклонений
существует общее сходное основание: они указывают на определенный
замысел Бога, допускающего их и стремящегося через них довести до
человеческого сознания некие важные положения, открыть перед ним
возможность понимания того, к чему иными путями оно придти не в
состоянии.
Допуская военные вспышки, политические убийства,
гноцид, террористические акты и многое другое, Бог испытывает и
воспитывает людей, дает им возможности переоценить привычные
ценности, придти к новому пониманию вещей и, наконец, понять,
чего же требует Творец от Своих творений. Такова
религиозно-теологическая подоплека макросоциальных девиаций.
Один из принципиальных выводов, к которым приходит религиозное
сознание при размышлениях об инволюциях-девиациях, ставших
судьбой непосредственных участников создания и утверждения
государства-девианта, — это мысль о вписанности произошедших
мутаций в сверхкаузальную логику высшего возмездия. Что же
касается секулярного сознания, то потребовалось несколько
десятилетий, чтобы отдельные его носители смогли подойти к
аналогичным выводам. Ярким примером этого может служить фильм
Александра Сокурова «Телец», зрители которого получили
возможность ощутить, что перед ними разворачиваются картины
какого-то не обычного, не совсем земного мира.
Все, что
происходит на экране, видится, будто, сквозь какую-то мутную,
серовато-зеленоватую завесу. И это не случайно, поскольку
открывается, в сущности, зрелище безблагодатного мира, земного
ада, куда уже при жизни попал его главный вдохновитель и творец.
Всё, что происходит на экране, говорит об одном: Бог, в
существование которого не верят герои фильма, уже творит Свое
возмездие над ними. Советский политический слоган «так умирают
коммунисты» весьма точно характеризует то, что происходит с
Ульяновым. Он умирает в сумеречной, гнетущей атмосфере: гибнет
его душа, отвергнувшая Бога, распадается интеллект, разрушается
тело. То, что он лишается дара речи, — факт, в котором
присутствует воздающая символика высшего суда. Человек получил
дар слова свыше и над этим даром непозволительно надмеваться. А
Ульянов надругался над ним, превратив этот дар в мелкого
картавящего беса разрушений и смертоубийств. Его провокационное,
искусительное слово не созидало, а несло гибель, разрушало
великую страну, превращало ее в сумеречное подполье мировой
цивилизации.
И вот зритель видит, как это слово само распадается,
лишается смыслов. Вырываясь из уст Ульянова, оно становится
похожим на распавшуюся материю стиха Алексея Крученых:
Дыр-бул-щы
Убещур
Скун
Вы-со-бу
Р-л-эз
Одновременно это похоже и на то, что изобразил Иосиф Бродский:
Веко хватает пространство - как воздух жабра
Изо рта, сказавшего всё, кроме «Боже мой»,
Вырывается с шумом абракадабра.
И это даже не «паучья глухота» или немота, а нечто более
устрашающее, уводящее восприятие в сферы темной метафизической
реальности. Впрочем, это только начало возмездия: Ульянов еще не
переступил черту, отделяющую жизнь от смерти, его душа еще не
попала в настоящий ад, но на происходящее с ним уже невыносимо
страшно смотреть.
Та же тема возмездия обрела несколько иной оттенок в смысловом пространстве, связанном с восприятием массовым сознанием романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Я имею в виду феномен почти «всенародной любви» миллионов неискушенных читателей к мессиру Воланду. Небывалая в истории мировой культуры массовая симпатия миллионов людей к сатане объяснялась ими самими, как правило, при помощи доводов, будто Воланд — это воплощенная справедливость. И действительно, у Булгакова мессир губит в первую очередь отнюдь не праведников, а откровенных нечестивцев. Но за сценами подобного рода скрывается то, к пониманию чего массовое сознание начало приближаться лишь значительно позже.
Когда после распада СССР вскрылась глубинная подоплека
коммунистического режима и массы узнали об истинных мотивах
деятельности «архитекторов» и «прорабов» тоталитаризма, когда
стало возможным обнародование библейско-христианских оценок
богоборческой деятельности миллионов советских коммунистов, то
образ Сталина и сталинские репрессии предстали в несколько ином
свете.
Многие носители не только религиозного, но и секулярного
сознания увидели в репрессиях нечто, весьма напоминающее «бич
Божий», орудие возмездия, обращенное в первую очередь против
самых активных инициаторов «социалистического строительства»,
против тех, кто был наиболее предан «делу партии». В этих
репрессиях содержался элемент справедливой кары за содеянное с
народом, за тот социальный кошмар, в который погрузили его
коммунисты. Получается, что Сталин, при всем его несомненном
демонизме (релевантность его образа и образа Воланда в массовом
сознании — несомненный факт), выступил в данном случае орудием
высшего возмездия, чья истребительная деятельность существенно
сократила как число приверженцев коммунизма в стране, так и
историческую продолжительность коммунистического века.
4
Трагическая ирония истории остмодерна, т.е. восточного,
русского модерна, состояла в том, что большевистское государство
и российское православие оказались чем-то вроде сиамских
близнецов, прочно приросших друг к другу.
Каждый из них
воспринимал другого как нечто враждебное, мешающее его
нормальному, самостоятельному существованию и вместе с тем
совершенно неотъемлемое, полная ликвидация чего была бы для него
крайне нежелательна. Оба смотрели в противоположные стороны,
имели перед собой разные картины мира, но душу имели одну,
преисполненную гордыни, ксенофобии, негативного настроя по
отношению к западному миру с его апологией свободы, либеральных
ценностей, достоинства человека и его естественных прав. Оба и
слышать не желали о том, что творческим началом истории является
свободный человеческий дух. Оба не воспринимали историю как
продвижение по пути обретения духовной свободы. Оба видели в
национализме и имперстве что-то свое, родное, ради утверждения
чего не жаль ни сил, ни средств. Оба являли собой хотя и разные
по сути, но сходные по присущим им состояниям девиантные
макро-системы. Обоих роднили бесчисленные девиации, уведшие
их далеко в сторону от магистральных направлений развития
цивилизованной государственности в первом случае и истинно
христианской церковности во втором.
Но если связь неправового государства с процессами производства и
тиражирования структур массового хамосознания, казалось
бы, очевидна, то относительно православия у многих могут
возникнуть резонные возражения против того, чтобы каким-то
образом связывать его с хамством. Ведь в первом присутствовало
откровенно деструктивное начало, ввергавшее миллионы людей в
состояния антропологических катастроф, а второе является одной из
правомерных исторических форм старого, доброго классического
христианства. Чтобы не прикрываться философским авторитетом Д. С.
Мережковского, а действительно объяснить суть связи между
православием и хамством, необходимо учитывать, по меньшей мере,
два обстоятельства. Первое заставляет нас вспомнить о том, что
библейский Хам, конечно же, не был атеистом. Сын Ноя веровал в
Бога, и на нем, как и на всем семействе его праведного отца,
пребывало Божье благословение, спасшее их от потопа. И даже за
совершенный проступок проклят был не сам Хам, находившийся под
обещанной Богом защитой, а только его потомство.
В каждом типе религиозности имеются три основные формы ее
социального позиционирования — идеал, норма и девиация. В случае
с Хамом налицо последняя. К сожалению, за две тысячи лет истории
христианства девиантное поведение верующих, будь то православные,
католики или протестанты, не было редкостью. В отдельные
исторические периоды оно распространялось чрезвычайно широко и
превращалось едва ли не в доминирующую социальную форму
свободного волеизъявления. Становились возможными совмещения,
казалось бы, несовместимого. Впрочем, для религиозного сознания в
этих совмещении не было и нет ничего необычного, поскольку они
вполне соответствуют основным положениям библейской антропологии
и, прежде всего, учению о поврежденности человеческой природы, о
присутствии греховного начала в каждом человеке, а
значит и о предрасположенности каждого верующего к тем или иным
ментальным, вербальным и поведенческим девиациям. Иное дело —
отношение государства и общества ко всем этим отклонениям.
Одно,
когда девиации воспринимаются ими соответственно их сути, т. е.
как аномалии, и совсем другое, когда они расцениваются как нормы.
Несомненно, что ментальные, вербальные, поведенческие девиации, проявляющиеся в религиозной среде, наносят огромный вред христианским конфессиям в общественном мнении. Они искажают облик православия, католичества, протестантизма в глазах неверующих, порождают превратные представления о христианах, препятствуют толерантным отношениям и продуктивным диалогам между представителями разных вероисповеданий. Ведь нередко случается, что девиации принимаются не за аномалии, чем они являются по своей сути, а за проявления некой скрытой сущности, которую представителям данной конфессии, будто бы, не удается замаскировать. То есть на оценочных уровнях совершаются явные подмены, подстановки, опасные по своим последствиям для духовного состояния общества в не меньшей мере, чем сами девиации.
Примечания
- См. : Гилинский Я. И. Девиантология. СПб.,
2004; Девиантология в России: История и современность. Тюмень,
2003; Девиантность и социальный контроль в России
(XIX —
XX вв.): тенденции и
социологическое осмысление. СПб., 2000; Змановская Е. В.
Девиантология: психология отклоняющегося поведения. СПб., 2001;
Социальный контроль над девиантностью в современной России.
СПб., 1998.
- Мережковский Д. С. Грядущий Хам. — Он же. Не мир, но меч. Харьков — М., 2000. С. 324-325.
- Разницу мироощущений и культурных уровней героев вестмодерна и остмодерна довольно точно передает остроумная реплика Е. Н. Трубецкого, подметившего, что если в Европе черт имеет вид джентльмена со шпагой, в плаще и шляпе, то в России он выглядит как лохматое существо с хвостом, рогами и копытами.
: Гилинский Я. И. Девиантология. СПб.,
2004; Девиантология в России: История и современность. Тюмень,
2003; Девиантность и социальный контроль в России
(XIX —
XX вв.): тенденции и
социологическое осмысление. СПб., 2000; Змановская Е. В.
Девиантология: психология отклоняющегося поведения. СПб., 2001;
Социальный контроль над девиантностью в современной России.
СПб., 1998.Бачинин В.А.,
Впервые опубликовано в журнале «Развитие личности» 2010г.
Почему нас привлекают девиантные личности
Вы хороший, разносторонний человек, но не можете найти общий язык с противоположным полом? Возможно, вам нужно принять свою темную сторону, согласно новому исследованию, которое показывает, что люди с определенными крайними патологическими чертами личности преуспевают в любовной игре.
В ходе исследования ученые сосредоточили внимание на почти 1000 гетеросексуальных мужчин и женщин с различными патологическими чертами личности, чьи расстройства варьировались по степени тяжести от нулевых до диагностируемых. Участники были направлены на исследование врачами общей практики или другими медицинскими работниками, говорит Фернандо Гутьеррес из больничной клиники Барселоны, который руководил исследованием. Гутьеррес и его команда расспросили участников о количестве половых партнеров и детей в течение жизни, а также об уровне работы, доходе и других социально-демографических факторах, используя комбинацию самостоятельных опросов и интервью.
Их результаты показывают, что у людей с некоторыми патологическими типами личности, такими как невротические и импульсивные, было больше партнеров и даже больше детей, чем в среднем, что позволяет предположить, что такие черты не отсеиваются естественным отбором и на самом деле могут давать эволюционное преимущество. .
Выводы результатов, опубликованные в Интернете в выпуске Evolution & Human Behavior, от 23 октября, носят спекулятивный характер из-за ограничений исследования.
Например, Коринна Э. Лёкенхофф, психолог развития человека из Корнельского университета, которая не участвовала в исследовании, указывает на возможность того, что в самоотчетах участников об отношениях могут быть некоторые предубеждения. «Респонденты могли завысить количество партнеров, чтобы представить себя более желанными. Это может быть особенно актуально для людей, чьи личностные характеристики делают их склонными к нечестности, и для респондентов-мужчин, поскольку культурные нормы склонны рассматривать распущенность [как] более благоприятную для мужчин, чем для женщин», — говорит она. Кроме того, важно «дать понять, что идеального типа личности не существует и что вариации личностных черт отражают обычное явление в эволюции широкого спектра анатомических, физиологических и поведенческих фенотипов», — добавляет Альфонсо Троизи, психиатр-исследователь. в Римском университете Тор Вергата, также не участвующем в исследовании.
Результаты исследования показывают, что и мужчины, и женщины, которые были патологически безрассудными и импульсивными, привлекали больше краткосрочных партнеров, чем участники со средним характером.
А обсессивно-компульсивным мужчинам — но не женщинам — удавалось заводить постоянных партнеров, что тесно связано с высоким доходом этой группы (обсессивно-компульсивные зарабатывали почти в два раза больше, чем менее одержимые участники исследования), — говорит Гутьеррес.
Результаты исследования также показали, что невротические женщины чаще вступают в длительные отношения. У наиболее невротичных женщин-участниц было на 34% больше постоянных партнеров и на 73% больше детей, чем в среднем, несмотря на то, что они проявляли черты, обычно связанные с нестабильностью, тревогой и неуверенностью, объясняет он.
По словам Гутьерреса, их результаты представляют собой первые веские доказательства того, что некоторые расстройства личности, а не болезни, могут быть эволюционными стратегиями, выбранными половым путем. «Эти стратегии должны быть унаследованы от предков», — говорит он. «Некоторые из них, такие как импульсивность-дерзость, вероятно, появились раньше самого человечества».
Но зачем кому-то жениться и иметь детей с людьми, чье поведение выходит за рамки нормы?
Гутьеррес говорит, что однажды спросил пациента, почему он женился на невротичной женщине. Мужчина ответил: « Me gusta por que es muy mujer (Она мне нравится, потому что она «очень женщина») — ответ, который может выявить связь между гендерными различиями и стереотипами, — говорит Лёкенхофф. «Литература о гендерных различиях свидетельствует о том, что в среднем у женщин невротизм несколько выше, чем у мужчин. Таким образом, некоторые мужчины могут интерпретировать высокий уровень негативной эмоциональности партнера как признак женственности», — говорит она. Однако для изучения этой возможности необходимы дальнейшие исследования, отмечает она.
Что касается импульсивных и склонных к риску людей, у которых было несколько краткосрочных партнеров, Гутьеррес предполагает, что многих людей привлекают эти типы, потому что они считаются привлекательными. «Несмотря на то, что они эгоистичны, нарушают правила, опрометчивы и мятежны, они также смелые, опрометчивые, независимые и самостоятельные — и они живут безумной, вдохновляющей жизнью», — говорит он.
«Это привлекает многих людей. Эта желательность также может иметь эволюционную основу», — говорит Гутьеррес, поскольку такое поведение может функционировать как индикатор пригодности, «… сигнал о том, что субъект обладает такими хорошими генетическими качествами и состоянием, что может жить опасно, не причиняя вреда», — добавляет он.
Для навязчивых личностей легко найти причины для влечения, говорит Гутьеррес. «С дарвиновской точки зрения деньги означают выживание, безопасность и ресурсы для детей. Они также серьезны, надежны и осторожны», — добавляет он.
Но другое объяснение может исходить из наблюдения, что с точки зрения личности противоположности не обязательно притягиваются, говорит Лёкенхофф. «Существует общеизвестная тенденция жениться на партнерах, похожих на себя по характеру. Таким образом, мужчины, которые женятся на женщинах, находящихся на крайнем конце спектра невротизма, сами могут иметь высокий уровень невротизма. То же самое можно сказать и о других патологических характеристиках личности», — говорит она.
Гутьеррес признает, что этот аспект не изучался, поэтому остается вероятность того, что у некоторых участников есть партнеры со схожими личностями. Но как это поможет тем, у кого неадекватная личность, найти больше партнеров? Лёкенхофф говорит, что они могут хорошо ловить рыбу в пуле потенциальных партнеров, которые демонстрируют схожие, хотя и менее экстремальные, черты. Их будущие супруги могут не осознавать масштаб проблемы, пока они не будут готовы к отношениям», — говорит она.
Если такое неслучайное спаривание действительно происходит, Гутьеррес говорит, что их нынешние результаты будут еще более тревожными. «Если оба родителя являются носителями патологического признака, он просто будет более энергично передаваться потомству», — добавляет он.
Другие факторы также могут играть роль. Например, странствующий образ жизни импульсивных людей может привести их к контакту с большим количеством потенциальных партнеров, говорит Лёкенхофф, в то время как женщины с высоким уровнем невротизма могут обратиться к отношениям в поисках поддержки.
«Женщины-невротики могут быть более заинтересованы в поиске стабильных отношений, чтобы получить эмоциональную поддержку и финансовую стабильность», — говорит она9.0003
В целом Гутьеррес говорит, что их результаты подтверждают менее распространенное мнение о том, что принципы эволюции в равной степени применимы к патологическим личностям. «Некоторые экстремальные черты не так вредны для приспособленности, как они кажутся вредными для социальной адаптации или благополучия, даже при обследовании субъектов с серьезными расстройствами», — говорит он. На самом деле, Гутьеррес считает, что по мере того, как некоторые черты становятся более выраженными, они становятся более выгодными для привлечения большего количества партнеров и даже для производства большего количества потомства. «Это охарактеризовало бы эти черты как рискованный путь к приспособленности, обусловленный не столько неудачами, сколько изгибами и поворотами, которые делают гены, чтобы увековечить себя», — говорит он.
Но важно помнить, что «внутри данной популяции существует нормальная степень генетической изменчивости, которая может или не может сделать индивидуума более приспособленным к окружающей среде или, что более важно, к изменениям в окружающей среде».
— говорит Троизи.
Это изменение может также относиться к личностным качествам. Подобно тому, как генетические вариации помогают видам процветать в меняющейся среде, разные личности могут помочь нам выжить в нашем мире. «Таким образом, быть другим не обязательно означает быть несовершенным. Не спешите называть ненормальными любую черту или поведение, которые статистически отклоняются от нормы!» он добавляет.
Хотя эти результаты и наводят на размышления, их следует воспринимать с оговоркой, предупреждает Лёкенхофф. «Выводы ограничены, поскольку они получены от пациентов в одной клинике, основаны на самоотчетах об отношениях, а не на объективных критериях, и не говорят о мотивах или личностях партнеров респондентов», — говорит она.
Несмотря на неопределенность, вам может быть лучше с этим особенным человеком, если вы позволите объекту вашей привязанности увидеть немного вашей экстремальной стороны.
Люди с девиантными чертами характера имеют большую сексуальную привлекательность, интимные отношения
Когда дело доходит до черт, которые мы ищем в идеальном партнере, скорее всего, импульсивность, невротизм и навязчивая идея не попадают в список.
Однако люди с этими патологическими чертами личности, похоже, лучше справляются с романтическими отношениями. Согласно недавнему исследованию, опубликованному в журнале Evolution and Human Behavior , в конечном итоге у них в течение жизни появляется больше партнеров и детей. Итак, что же делает людей с такими личностями такими желанными, когда их поведение, как правило, не одобряется?
Фернандо Гутьеррес из больничной клиники Барселоны и его коллеги проанализировали данные, касающиеся почти 1000 гетеросексуальных мужчин и женщин с широким спектром патологических черт личности, некоторые из которых можно диагностировать как расстройства. По рекомендации своих врачей или других медицинских работников участники сообщали о количестве партнеров в течение жизни, уровне работы, доходе и других социально-демографических факторах в опросах и интервью с исследователями.
Результаты показали, что люди с патологическими типами личности, такими как невротизм и импульсивность, имели больше партнеров и даже больше детей, чем в среднем.
Однако результаты отличались у мужчин и женщин. Обсессивно-компульсивные мужчины более успешны в поиске постоянных партнеров, чем женщины. Между тем, женщины с высоким уровнем невротического спектра на 34% чаще имеют постоянных партнеров и на 73% чаще имеют большее, чем в среднем, количество детей — и это несмотря на то, что они обладают чертами, связанными с нестабильностью, тревожностью. , и ненадежность.
Исследование предполагает, что эти черты характера могут иметь эволюционное преимущество. Например, участники с обсессивно-компульсивным характером могли быть более привлекательными и успешными в отношениях, потому что они зарабатывали почти в два раза больше денег, чем люди, не обладавшие этими чертами. «С дарвиновской точки зрения деньги означают выживание, безопасность и ресурсы для детей». Люди с обсессивно-компульсивным характером «также серьезны, надежны и осторожны», — сказал Гутьеррес .Научный американец .
Было показано, что люди с другими чертами характера, такими как импульсивность и склонность к риску, привлекают людей, потому что они считаются привлекательными.
С точки зрения эволюции, это опрометчивое и нарушающее правила поведение может служить индикатором физической формы, указывающим на то, насколько человек здоров. Это «сигнал о том, что субъект обладает таким хорошим генетическим качеством и состоянием, что может жить опасно, не причиняя вреда», — сказал Гутьеррес.
Предыдущие исследования изучали сексуальную привлекательность этих так называемых «темных» черт характера. Например, исследование 2012 года показало, что люди с высокими показателями таких черт, как нарциссизм и психопатия, считались физически более привлекательными из-за их способности производить положительное первое впечатление. Высокий балл по «темной триаде» личностных черт — нарциссизму, макиавеллизму и психопатии — коррелировал с лучшей способностью сделать себя физически привлекательными. Нарциссы, как правило, лучше создают привлекательную личность и привлекательный образ, а также демонстрируют уверенность в себе, и все это привлекает людей.
Похоже, что несмотря на то, что эти темные черты личности эксцентричны и доставляют хлопоты, мы притягиваемся к ним именно по этим причинам.