Виктимность примеры: Виктимное поведение, или Как мы сами притягиваем неприятности к себе

Содержание

Виктимное поведение, или Как мы сами притягиваем неприятности к себе

Виктимность, виктимное поведение (от англ. victim — жертва) — предрасположенность человека попадать в ситуации, связанные с опасностью для его жизни и здоровья. В частности, это действия и поступки человека, которые провоцируют желание на него напасть. Более мягкий вариант — это действия человека, которые усиливают вероятность того, что он попадет в какую-нибудь прескверную ситуацию.

Феминистки протестуют против этого термина, настаивая, что виктимология оправдывает насилие, перенося часть вины на жертву, которая-де из-за неосторожного поведения «сама виновата». Благодаря усилиям феминисток термин «виктимность» стал реже использоваться в западной криминалистике, но быстро перекочевал в жаргон психологов для описания бездумного и провокативного поведения людей, устраивающих себе серьезнейшие неприятности на пустом месте.

В отличие от мазохиста, человек с виктимным поведением не хочет испытывать страдания, но устраивает себе неприятности просто потому, что часто живет «без головы» и совершает элементарные поведенческие ошибки.

Какие?

Беспомощное поведение

Наглые мужики пристают к самым разным женщинам, но чаще всего к тем, кто, как они чувствуют, будут от этого дрожать и бояться. Беспомощность жертвы притягивает наглеца и насильника.

Американский профессор Бетти Грейсон провела любопытный эксперимент. Она предъявила сидящим в разных тюрьмах и абсолютно не связанным между собой преступникам видеопленки с изображением идущих по улице людей. Это были простые прохожие, принадлежащие к различным социальным и возрастным группам и не знавшие, что их снимают. То есть, они вели себя абсолютно естественно, и видеозапись отражала реальную сцену из жизни. Исследователи предложили заключенным определить, кого из изображенных на пленке они выбрали бы в качестве своих жертв. Поразительно, но факт: большинство указали на одних и тех же людей. Идеальный объект для нападения выглядит приблизительно так: сутулые плечи, скованные движения, вялый, потухший, избегающий контакта взгляд, опущенная голова, неуклюжая плетущаяся походка.

Показательна и степень вовлеченности в окружающий мир – человек, погрузившийся в глубокие размышления и не замечающий, что творится вокруг него, легко уязвим.

Итого: если девушка застывает от ужаса, вся трясется, но молчит или беспомощно отмахивается от наглых приставаний, это как раз то поведение, которое более всего привлекает тех, кто этим развлекается. К уверенным женщинам, которые на приставание способны спокойно повернуть голову и сказать: «Мужчина, у вас какие-то трудности?», пристают существенно реже.

Мораль — осваивайте спокойное присутствие, учитесь уверенному поведению. Полезнейшие навыки!

Провокации, или элементарная неосторожность в криминогенных ситуациях

Если вы на улице имеете обыкновение доставать огромную пачку денег и размашисто ее пересчитывать, то ваши шансы на то, что кого-то это заинтересует и вас, в конце концов, огреют по голове и отберут ваши денежки — шансы на такое событие возрастают.

Девушки, которые садятся поздно вечером в случайные машины или тем более голосуют на безлюдной дороге в три часа ночи, более виктимны, чем другие девушки, которые уже в шесть часов вечера возвращаются домой на троллейбусе.

Даже привычка девушки пристально смотреть в глаза мужчинам, не разбираясь, что это за мужчина и как он может это расшифровать, по крайней мере, в российской действительности, может сослужить ей дурную службу.

Вообще, очень важно не встречаться взглядом с подозрительным, выказывающим агрессивные намерения субъектом. Эту нехитрую рекомендацию дал большой знаток психологии животных Конрад Лоренц. В своей книге «Кольцо царя Соломона» он писал, что при встрече с незнакомой собакой ни в коем случае нельзя пристально смотреть ей в глаза. Животное воспринимает такой взгляд как вызов и часто спешит отреагировать агрессивно. Преступник, обуреваемый примитивными инстинктами, в чем-то подобен животному. Так что ни четвероногого, ни двуногого зверя лучше таким способом не дразнить.

Взгляд глаза в глаза между любящими людьми — объяснение в любви, а пристальный взгляд девушки в сторону незнакомого мужчины большинство мужчин воспринимает как приглашение к активному знакомству. Девушка не подумала, а мужчина уже возбудился. Как будем эту ситуацию разруливать?

Агрессия на агрессию

Сильные люди обычно вежливы с незнакомцами. Это обычный эволюционный механизм, описанный еще профессором-этологом В. Дольником в книге «Непослушное дитя биосферы», где он анализировал, почему наиболее жестокие драки происходят во время брачного периода у слабых животных, в то время как животные, способные легко убить противника своего вида, обычно ограничивают ритуальные бои вежливыми бесконтактными танцами. Голуби заклевывают конкурентов до крови, а змеи лишь стоят друг перед другом на хвостах, покачиваясь, но вовсе не стремясь вонзить в соперника свои ядовитые зубы. А все потому, что, веди себя змеи иначе, скоро бы на планете вообще не осталось змей, кроме ужиков.

У нас – то же самое. Сильные и легко впадающие в ярость люди очень скоро выясняют, что в социуме умение вести себя приятно куда важнее умения отрывать противникам головы (а те, кто не выясняют, очень скоро оказываются либо в тюрьме, либо на кладбище). Неумение контролировать свою агрессию будет виктимным поведением для такого человека.

Спокойно извиниться, когда вас толкнули, гораздо вежливее и просто разумнее, чем толкать человека в ответ и начинать разборки.

Самоубийственная ревность

Удивительно, но самые ревнивые мужчины выбирают самых непостоянных девушек, а не самые постоянные девушки развлекают себя связями с очень ревнивыми мужчинами. Что тут сказать? Кого будут убивать эти мужчины — себя или девушку, сказать трудно; а вы примите свое решение — оно вам надо?

Экстремальные виды спорта

Как ни грустно это звучит, но практически каждый молодой человек, покупающий себе дорогой мотоцикл или снегоход, по сути будущий самоубийца. Кстати, другое название снегоходов — «убийцы олигархов». Люди, которые прыгают со скейтборда на сноуборд, занимаются каньонингом, бабблингом, дайвингом, бейсджампингом и уверенные, что машина не умеет ездить меньше ста тридцати километров в час — это люди, которые играют со смертью в предельно опасные игры.

После того, когда я увидел в больнице десятки любителей парапланов, теперь уже навсегда прикованных к инвалидным коляскам по причине переломанного позвоночника и паралича ног — никто из моих друзей на параплане уже не полетит, будьте уверены. Я о них позабочусь, они мне еще дороги.

Может быть и вам есть ради чего жить?

Виктимное поведение подростков: причины, профилактика

Loading.. .

Виктимное поведение представляет собой совокупность приобретенных человеком физических, психических и социальных черт и признаков, повышающих вероятность превращения его в жертву преступления или деструктивных действий. А.В. Мудрик привел определение понятию виктимности: «Виктимность – субъективная предрасположенность человека стать жертвой тех или иных обстоятельств» и указал, что «повышенная виктимность несовершеннолетних определяется не только их психофизическими качествами, но и их социальными ролями, местом в системе социальных отношений, положением, которое они занимают в семье» [4, с.23]. Люди, рискующие оказаться в положении жертвы, демонстрируют разные виды виктимного поведения: агрессивным поведением вызывающе провоцируют преступника; пассивно подчиняются насилию; проявляют невнимательность или абсолютное непонимание хитростей преступника [6, с.88]. Главный признак виктимного поведения – это осуществление определенных действий или бездействий, которые способствуют тому, что человек или ребенок оказывается в роли потерпевшего (жертвы).

Самый уязвимый возраст, когда дети попадают в различные трудные жизненные ситуации – подростковый. Это тот возраст, когда при отсутствии значительного жизненного опыта подросток должен решать самые различные задачи: освобождение от опеки взрослых, взаимоотношения с лицами другого пола, сверстниками, к определённому времени возникает проблема выбора профессии. Именно в этот период наиболее активно формируется личность.

Важнейшим аспектом повышенной виктимности подростков является негативное воздействие взрослых на их психику, телевидения, групп сверстников, формирующих у них антиобщественную установку личности. Результаты такого негативного воздействия нередко приводят подростка к совершению асоциальных поступков, а также могут поставить его в положение жертвы.

Психофизические особенности детского и подросткового возраста – любопытство, жажда приключений, доверчивость, внушаемость, неумение приспособиться к условиям, в которых возникает необходимость находиться, беспомощность в конфликтных жизненных ситуациях, а в ряде случаев и просто физическая слабость, обуславливают повышенную виктимность этой возрастной группы. В связи с этим у подростков возникает множество проблем, с которыми самостоятельно справиться «на входе» в самостоятельную жизнь многие молодые люди не могут [5, с.96].

Установлено, что жертвами преступлений чаще становятся люди молодые, не обладающие опытом жизни, некомпетентные в вопросах причин и условий совершения преступлений, пренебрегающие предупреждениями, плохо разбирающиеся в людях, неосторожные, неосмотрительные, рискованные, азартные и др.

Фактором виктимизации человека любого возраста, может стать семья. Склонность к асоциальному образу жизни, противоправному или саморазрушительному поведению может передаваться по наследств. На личностном уровне предрасположенность к тому, чтобы стать жертвой неблагоприятных условий социализации, зависит от личностных характеристик, которые могут способствовать или препятствовать виктимизации человека. К таковым характеристикам, в частности, можно отнести степень устойчивости и меру гибкости человека, развитость у него рефлексии, саморегуляции, его ценностные ориентации и т. д. [6, с.55] Таким образом, можно выделить характерные особенности подросткового возраста: эмоциональная незрелость, недостаточное умение контролировать собственное поведение, соразмерять желания и возможности в удовлетворении своих потребностей, повышенная внушаемость, желание самоутвердиться и стать взрослым. Все это в подростковом возрасте повышает риск стать жертвой неблагоприятных условий социализации. Для того чтобы приостановить рост жертв неблагоприятных условий социализации необходима виктимологическая профилактика населения, в особенности подростков.

Основные составляющие виктимности подростков:

1. Возрастные особенности психического и психосексуального развития подросткового возраста в виде становления платонического, эротического или сексуального либидо в сочетании с излишней доверчивостью, недостаточной критичностью.

2. Такие индивидуально-психологические особенности личности, как неадекватная самооценка, высокие показатели по уровню тревожности, эмоциональная неустойчивость, высокая степень нервно-психической напряженности.

3. В структуре личности: социальная робость, низкая способность к интеграции поведения и высокая степень конформности.

4. В ситуации конфликта тенденция «ухода в себя» с целью смягчения эмоционального дискомфорта.

5. Низкий уровень сексуальной просвещенности.

6. Нервно-психические расстройства (олигофрения, расстройства личности – психопатии, последствия органического поражения головного мозга и пр.).

7. Безнадзорность, заброшенность и эмоциональное отвержение, недостаточный уход и недостаток эмоционального тепла, а также отставание в психофизическом развитии, легкая внушаемость, неспособность оценить степень опасности и сопротивляться насилию.

8. Условия жестокого обращения в семье, враждебное восприятие мира, готовность быть жертвами насилия со стороны сильных и самим проявлять его в отношении слабых.

Профилактика виктимного поведения детей и подростков:

Выявление деструктивных семей и работа с ними.
Диагностика индивидуально-психологических черт личности подростков с целью выявления «группы риска», подверженности виктимизации.
Профилактика употребления спиртных напитков и ПАВ у несовершенннолетних.
Правильное и своевременное полоролевое воспитание. Формирование у детей знаний в области взаимоотношения полов, морально-нравственных принципов.
Формирование коммуникативных навыков, приемлемых форм и стереотипов безопасного поведения в различных ситуациях.
Просвещение обучающихся и родителей о наиболее распространенных преступлениях, связанных с посягательством на жизнь и достоинство граждан, обстоятельствах возникновения криминальных ситуаций, эффективных способах выхода из них, особенностях поведения преступников (с привлечением сотрудников ПДН).
Разъяснительные беседы и психологические тренинги, направленные на обучение способам предупреждения противоправных действий и выработку стратегий поведения в угрожающих жизни ситуациях.
Организация досуга детей и подростков во внеурочное время.
Самое главное в профилактике виктимного поведения детей и подростков — это грамотное воспитание и благоприятная психологическая среда развития ребенка в семье. Ведь семья — это не только первый институт социализации будущей взрослой личности, но и микромир, «среда обитания» ребенка. И при правильной ее организации риски виктимизации будет сведен к минимуму.

Педагог-психолог Бигун Е.С.

Опасные пожертвования – Деньги – Коммерсантъ

Наверное, периодически каждый из нас задается вопросом, почему один человек живет себе спокойно, а с другим случаются неприятности: то его изобьют на улице, то квартиру обворуют. Может, такая у него судьба? На самом деле чаще всего человек становится жертвой преступления не из-за дурной кармы, а по вполне земным, социальным причинам. По каким именно — на этот вопрос пытается ответить специальная наука — виктимология.

Наука о жертве преступления

Виктимология — особая отрасль науки о преступности — криминологии.

Если криминология изучает все аспекты преступления (криминальную статистику, психологию преступника, социальные корни преступности), то виктимология — только жертв преступлений. Само название науки происходит от латинского слова victima и означает живое существо, приносимое в жертву богам, или жертву в широком смысле.
Люди давно задумывались о причинах того, почему некоторые из них становятся жертвами преступлений, и разрабатывали меры, которые могли бы предотвратить преступления или уменьшить причиняемый ими вред. Но как наука виктимология оформилась сравнительно недавно. В ХХ веке представители научного направления, получившего название «интеракционизм», провели ревизию факторов, способствующих проявлениям преступности, и обратили внимание, что жертвы однотипных преступлений поддаются типизации сообразно с их возрастом, полом, расой, социальным статусом и моделью поведения. Постепенно из разрозненных работ криминологов, социологов, психологов стала складываться общая картина.

Появились и практические результаты научных изысканий: разъяснительная работа с потенциальными жертвами преступлений позволяла многим из них избегать ситуаций, когда они становились легкой добычей преступников.
В 1979 году международный научный форум учредил Всемирное общество виктимологов. С этого момента можно считать виктимологию всемирно признанной социальной наукой.

Преступная жертвенность

Так почему же одни становятся жертвами преступлений, а другие нет? Виктимологи объясняют это так. Преступник, выбирая потенциальную жертву, сознательно или нет руководствуется определенными критериями, прежде всего свойствами жертвы, ее индивидуальными особенностями. Эти свойства облегчают злоумышленнику либо реализацию его преступных планов, либо сокрытие следов преступления, повышают вероятность избежать ответственности за содеянное. Иногда преступник учитывает обе группы факторов.

Для того чтобы не быть голословными, рассмотрим конкретные примеры.

В последнее время наиболее громкие преступления в сфере экономики связаны с так называемым рейдерством — неправомерным завладением предприятиями как имущественными комплексами, акциями или долями, коммерческой недвижимостью через комплекс незаконных и формально законных действий, в том числе через подтасовку результатов голосования на собрании акционеров, подделку документов, включая судебные акты, подкуп судей и должностных лиц органов исполнительной и муниципальной власти и т. д. (более подробно о рейдерах см. «Деньги» #11 за 2005 год). Жертвой рейдеров теоретически может стать любая компания, но чаще всего ими становятся компании с так называемыми красными директорами: запущенное делопроизводство, работающая «на коленке» бухгалтерия (только для сдачи отчетов в налоговую), отсутствие в штате квалифицированных юристов, как следствие — недооформленность имущественных прав на землю, объекты недвижимости и нематериальные активы, неуважение к интересам миноритарных акционеров и полная информационная закрытость — вот обобщенный портрет типичной жертвы рейдерской атаки.

Пример совершенно из другой сферы. Классическое описание событий, предшествующих изнасилованию. Девушка знакомится с мужчиной на улице, в баре или ночном клубе, они вместе распивают спиртные напитки. Девушка принимает приглашение случайного знакомого зайти к нему «на чашку кофе» или сама приглашает его к себе домой. А через несколько часов заявляет, что этот человек ее изнасиловал. Ее заявление основано на том, что, когда дело дошло до кульминационного момента свидания, мужчина овладел ею, хотя она отказывалась от интимной близости. По статистике, такова картина почти половины всех изнасилований. Но впору задуматься: а изнасилование ли это и кто здесь жертва, только не преступления, а недоразумения?

Виктимное поведение

Казалось бы, два приведенных примера рассказывают о совершенно непохожих преступлениях из разных сфер общественной жизни. Однако в них есть один общий фактор: поведение жертв спровоцировало преступления. Наиболее провоцирующим является аморальное и противоправное поведение.
       27 августа 2005 года в селении Башлыкент Каякентского района Дагестана пропали две восьмилетние девочки — двоюродные сестры Айханум Казбекова и Мадина Ахмедгаджиева. Искали их всем селом. Продавщица сельского магазина, узнав об исчезновении детей, рассказала родственникам пропавших, что видела, как девочек ласково подзывал к себе их односельчанин, судимый Агарза Омаров. Правда, она не заметила, подошли они к Омарову или нет. Жители села бросились к дому Омаровых. Агарза, встретивший их на крыльце, сказал, что никаких девочек не видел, и в дом сельчан не пустил. Врываться в дом люди не стали. Поиски в селе и его окрестностях продолжались всю ночь. Рано утром в саду за речкой, напротив дома Омаровых, отец одной из пропавших девочек нашел захоронение. Раскопав землю руками, он обнаружил мешки с изуродованными телами детей. Собралась толпа, и кто-то вспомнил про Агарзу. Люди снова кинулись к его дому. Поначалу схваченный родственниками девочек Омаров отрицал свою вину, но после первых ударов признался в преступлении, сказав, что его попутал черт, и начал слезно просить пощады. Но возмущенных родственников и присоединившихся к ним односельчан остановить было уже невозможно. Милиция прибыла к месту самосуда только тогда, когда предполагаемого преступника уже убили, облили бензином и подожгли. Убийством Агарзы расправа не завершилась. Когда сестры Омарова стали обвинять односельчан в жестокости, дом Омаровых и две их машины облили бензином и тоже подожгли. В тот же день сельский сход изгнал семью Омаровых из Башлыкента. Запретили им и хоронить на сельском кладбище тело Агарзы.
       В смерти предполагаемого убийцы малолетних девочек следствие обвинило отца одной из них, Мурата Казбекова. Он не отрицал, что принимал участие в самосуде, однако очевидно, что Омарова линчевал не он один. Сам обвиняемый утверждал, что даже не помнит всех подробностей случившегося с того момента, когда увидел свою маленькую дочь мертвой, с перепачканным землей лицом. Суд правильно квалифицировал его действия как убийство, совершенное в состоянии аффекта, связанного с противоправными действиями потерпевшего (ст. 107 Уголовного кодекса), и счел возможным назначить ему наказание, не связанное с лишением подсудимого свободы, назначив условный срок.
       Очевидно, что со стороны покойного Омарова налицо было поведение, спровоцировавшее его убийство. Сейчас уже невозможно с точностью установить, действительно ли он убил несчастных девочек, но его поведение во время их поисков и последующее признание в убийстве спровоцировали дальнейшие события. Это и есть один из примеров виктимного поведения в его наиболее крайних проявлениях. Однако применение ст. 107 УК, предусматривающей относительно мягкое наказание за убийство (до трех лет лишения свободы), возможно лишь в том случае, когда налицо не только провоцирующее поведение жертвы, но и состояние сильного душевного волнения, в котором лицо, совершающее убийство, не отдает отчета о совершаемых им действиях (ярость, безумный гнев).
       Вот другой пример виктимного поведения. Летом 2003 года москвич К. познакомился с двумя молодыми людьми В. и Х. в ночном клубе для геев и пригласил их к себе домой. Придя на квартиру К., молодые люди, угрожая ему ножом, загнали в ванную и заперли, после чего забрали из квартиры некоторые ценные вещи, деньги и мобильный телефон. Преступников удалось найти, и весной 2004 года они были осуждены одним из московских районных судов за разбойное нападение и приговорены к длительным срокам лишения свободы. В данном случае сработали два провоцирующих фактора. Во-первых, преступники выбрали в качестве жертвы гея (мужчину-гомосексуала). Они рассчитывали, что жертва не станет обращаться в милицию, поскольку в этом случае потерпевшему придется объяснить, почему разбойники очутились в его квартире. Кроме того, наверняка в сознании преступников укоренились достаточно распространенные стереотипы: геи-де — женоподобные, слабые молодые люди, которые не в силах за себя постоять. Несомненно, преступники рассчитывали, что потерпевший живет один, иначе бы он не искал свиданий в ночном клубе. Ну и наконец, сыграло роль и поведение жертвы: каковы бы ни были ваша сексуальная ориентация и намерения относительно новых знакомых, не следует приводить чужих людей в дом, если вы их почти не знаете. Недавно погиб известный журналист и фотограф Виталий Лазаренко, его нашли мертвым в собственной квартире. Будучи очень общительным, он тоже любил приглашать к себе домой малознакомых молодых людей, преимущественно военнослужащих и лиц, возвращающихся из мест отбытия наказания. Своей сексуальной ориентации он не скрывал.
       Отметим, что поведение жертв в этих примерах не является противоправным, однако следует признать его ненормативным, даже если не принимать во внимание то обстоятельство, что саму по себе гомосексуальность большинство российского населения считает аморальной. Если бы потерпевшие были не геями, а девушками и тоже приводили бы к себе домой незнакомцев из злачных мест, виктимность этого поведения также была бы довольно высока.
       Не всегда виктимное поведение — это ненормативное или провоцирующее поведение жертвы. Достаточно простой неосмотрительности. Например, излюбленными жертвами определенных преступных групп, объединенных по этническому принципу, становятся одинокие пенсионеры. Преступники представляются продавцами—разносчиками крупы, муки или сахара, предлагая товары по низким ценам. Как только пенсионер открывает им дверь, преступник с сообщниками врываются в квартиру, запирают хозяев в ванной и выносят все ценное. Обратим внимание, что ограбления пенсионеров совершаются почти по той же схеме, что и квартирные ограбления и разбои в отношении геев. Совершенно очевидно, что жертвы — совершенно разные социальные группы. Да и преступники в том и другом случае тоже очень различаются. Однако общие черты — предполагаемая физическая слабость жертв, проживание без близких или одиночество в определенные часы, когда другие члены семьи разъехались на работу,— делают обе группы излюбленными мишенями преступников.

Виктимология и профилактика

Столь тщательное и комплексное изучение жертв преступлений необходимо виктимологам не из праздного любопытства, а ради предотвращения новых происшествий, профилактики преступности. Изучение влияния индивидуальных особенностей жертв преступления на виктимность, анализ виктимности поведения жертвы наряду с оценкой криминогенности социальной среды — серьезные факторы, способные существенно снизить преступность в отношении определенных социальных групп, общее количество преступлений, уменьшить негативные социальные последствия преступности.
       Например, комплексный виктимологический анализ деятельности конкретного предприятия позволяет оценить вероятность рейдерской атаки и ее результата, удастся ли собственнику в случае чего отстоять бизнес или нет, во сколько это обойдется.
       Учет наработок виктимологов помогает в архитектуре и градостроительстве. Опытный архитектор постарается принимать такие планировочные решения, которые не создают каких-нибудь темных закоулков между домами, не просматриваемых системами безопасности зон, то есть тех мест, где могут скрываться уличные грабители или через которые в здание могут проникнуть незамеченными квартирные воры.
       Специальные методические рекомендации и учебные пособия для детей позволят им снизить риск попадания в ДТП, избегать ситуаций, опасных для их половой неприкосновенности и пр. В частности, определенной профилактикой виктимного поведения может быть правильно организованный курс основ сексуального поведения. Девочкам следует объяснить, в каких обстоятельствах молодые люди воспринимают их поведение как невербальное одобрение их ритуалов ухаживания и приглашение к интимной близости. Мальчикам, в свою очередь, надлежит понять, когда «нет» означает «нет». Если в школе не уделяют достаточно внимания этим вопросам или под давлением церковных ортодоксов такая учебная дисциплина упразднена, то во имя интересов собственных детей этим должны заняться родители. Достаточно в разумных пределах поделиться собственным опытом взрослой жизни, а также по конкретным случаям из криминальной хроники обсудить с детьми ошибки поведения жертв.
МАКСИМ ЧЕРНИГОВСКИЙ, юрист

Блог психолога: как избавиться от комплекса жертвы?

Елена Савинова
Психолог

2 ноября 2017

Автор фото, AFP

Підпис до фото,

Для людей с виктимным комплексом «побеждать стыдно, потому что это значит — быть заметным»

«Белая ворона», «черная овца», «козел отпущения» — людей с комплексом жертвы безошибочно определяют как среди взрослых, так и в детских коллективах. И хотя по физическим признакам люди-жертвы ничем не отличаются от остальных, в их поведении всегда угадывается готовность еще не начав игру, объявить себя лузером.

Потому что они априори считают, что прав любой, только не они.

Делая что-то лучше других, боятся огорчить тех, кто в чем-то хуже.

Побеждать для них — стыдно, потому что это значит — быть заметными и в дальнейшем поддерживать взятую планку.

Людям с виктимным комплексом кажется, что что-то хорошее у них получилось случайно. И теперь другие уже будут ждать от них определенных действий.

И повторить достижение они больше не смогут. Ведь их самозванство разоблачат, заклеймят, высмеют.

Поэтому лучше сидеть тихо, быть фоном для коллег, которые, конечно же, сильнее и умнее.

Как из козла превратиться в человека

Вот еще типичные убеждения людей, готовых стать потенциальными жертвами.

Им некомфортно в равных отношениях. Они стремятся отдавать больше, чем получают. Ведь в глубине души они убеждены, что ничего не стоят.

Делая для кого-то какие-то приятные вещи, «виктимные» люди доказывает таким образом, что они — хорошие, и их есть за что уважать.

Пытаться изменить мнение других о себе, доказать, что они чего-то стоят — вот главное занятие неуверенных в себе. Они всегда озабочены тем, как будут выглядеть в глазах других.

Почему так? А потому, что собственное мнение о себе у них состоит из мнений и оценок окружающих.

Приручи меня — и будешь отвечать всю жизнь

В личных отношениях люди-жертвы легко поступаются своими интересами, а зачастую и достоинством, в пользу любви.

Они же уверены, что сами по себе их любить не за что, поэтому хорошее отношение надо все время зарабатывать.

Мы все хотим, чтобы нас любили. Но тем, кто без внутреннего стержня, это просто жизненно необходимо.

Во-первых, они почти не могут быть в одиночестве, во-вторых, убеждены, что тот, кто их любит, их не обидит, не предаст, следовательно с любимым они в безопасности.

То, что вокруг полно примеров противоположного, их не волнует. Бедняги убеждены, что те, с кем поступили недостойно, сами виноваты. Потому что мало работали над отношениями, не смогли «удержать» любимых, угодить им.

Они же в свою очередь так тщательно работают над отношениями, что совсем забывают о себе.

Очень скоро их начинают использовать в качестве бесплатных домашних работниц и нянек муж и дети.

И некоторое время они даже находят в этом удовольствие, ведь чувствуют себя нужными.

Если же мы будем востребованы, думают они, нас точно не бросят. А быть брошенными, одинокими — один из главных страхов людей с комлексом жертвы.

Театр теней

Когда отношения ухудшаются, они не спрашивают себя, что их не устраивает, а спрашивают партнера, что не так. Они минимизируют собственные нужды почти до нуля, всегда стараясь угодить. Виктимные люди могут просто не знать, чего им хотеть. Они ждут, пока это за них решит кто-то.

Если их партнер все время раздражен и груб, оправдывают это его усталостью на работе.

Однако, как показывает практика, такое самопожертвование со стороны мужа или жены вовсе не является гарантией прочного брака. Как раз наоборот.

Как ни приятно и удобно, когда кто-то выполняет за тебя твою работу, все же однажды начинаешь понимать, что попал в зависимость.

Автор фото, Getty Images

Підпис до фото,

Люди с виктимным комплексом есть во многих коллективах. Они заранее готовы объявить себя лузером

Мы же не любим быть должниками, а тут оказывается, что баланс вклада в отношения настолько нарушен не в твою пользу, что проще спасаться бегством, чем платить за неписаные обязательства.

Ситуация с зависимым человеком-партнером осложняется еще и тем, что он не умеет строить и защищать собственные границы. То есть территорию, где начинаются только ее интересы, потребности, предпочтения. Какие могут быть границы? Мы же близкие люди! Уверена, вы слышали нечто подобное много раз.

Но проблема в том, что, не имея своей жизни, легко отдавая всего себя вам, ваш партнер начинает жить вашей жизнью, вашими интересами, наконец, вами.

Кому же такое понравится? Хотя бы потому, что это просто неинтересно. Ведь мы хотим видеть рядом самодостаточного человека, с его собственным внутренним миром, а не собственную тень.

Не важно, какого мнения обо мне вы, я о вас вообще не думаю

И хотя жертвенные наклонности — родом из детства, даже взрослый человек, осознав их наличие, вполне способен от них избавиться.

Главное, что нужно сделать, — это поменять точку опоры в оценке себя и своих действий — с внешнего мира на свой внутренний.

Для этого нужно научиться себя уважать. Что значит уважать? Подсказка находится в самом слове. То есть, найти в себе что-то, что для вас важно. И ориентироваться на это, строить на этом отношение к самим себе. Это может быть что угодно.

Например, у вас красивые волосы, приятный голос, вы умеете делать яркие вышивки, разбираетесь в литературе, истории, хорошо знаете и легко осваиваете иностранные языки. Умеете красиво говорить, рисовать, лечить животных. А если вы еще и красивы, умны и при этом имеете красивых и достойных родителей, вам вообще есть чем гордиться!

Главное — не спешите по привычке бежать за оценкой своих качеств к другим.

Ориентируясь на себя, вы таким образом получите иммунитет к нелицеприятным мнениям о вас со стороны кого бы то ни было, что раньше было столь невыносимым.

Ведь теперь для вас важно, будете ли уважать себя вы. Поэтому, чье-то неприятие ваших взглядов и действий для вас будет только фактом, который не будет вас задевать.

И перестаньте также считать, что все хотят вам добра, и если любят — не обидят. К сожалению, бывает по-разному.

Если кто-то поступил с вами «по-свински», это не всегда означает, что он просто ошибся. Кто-то может хотеть сделать вам больно. И не надо чувствовать, как вы привыкли, неловкость за обидчика и сразу его прощать.

Вместо этого, по крайней мере, продемонстрируйте возмущение и скажите, что в дальнейшем вы такого терпеть не собираетесь. И очень скоро с вами начнут считаться.

Классификация виктимности Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 340.115.7 Вишневецкий Кирилл Валерьевич

доктор юридических наук, профессор, начальник кафедры уголовного права Краснодарского университета МВД России [email protected]

КЛАССИФИКАЦИЯ ВИКТИМНОСТИ

Vishnevetskiy Kirill Valeryevich

LL.D., Professor, Head of the Criminal Law Department, Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia [email protected]

CLASSIFICATION OF VICTIMHOOD

Аннотация:

Статья посвящена проблеме классификации вик-тимности. В ней раскрыты понятия массовой, групповой, а также индивидуальной виктимности, кроме того данное понятие предложено рассматривать как феномен, реализующий себя на трех уровнях сущего: единичном, особенном и общем. Д.В. Ривман указал на существование нулевого уровня виктимности, а также на ее нормальный, средний и потенциальный виды, касающиеся всех членов социальной группы.

Ключевые слова:

криминология, виктимология, виктимность, виктимизация, жертва, фон виктимности, криминализация, преступность, виктимное поведение, причинение вреда.

Summary:

The article covers a problem of victimhood. The author considers mass, group and individual types of victimhood, besides, the victimhood is suggested to study as a phenomenon of three aspects: individual, special and common. D.V. Rivman stated the existence of the zero victimhood level, as well as its normal, average and potential types with regard to all the members of a social group.

Keywords:

criminology, victimology, victimhood, victimization, victim, victimhood background, criminalization, crime, victim behavior, injurious action.

Нельзя однозначно сказать, что виктимность есть способность лица стать жертвой, то есть действие индивида, обладающее умышленным характером. Для того чтобы лучше понять, что же представляет собой виктимность, ее необходимо подразделить на виновную и невиновную -неосторожную.

Так, гражданин может стать жертвой преступной агрессии в силу своего служебного положения (например, сотрудник полиции, инкассатор и т.п.), психофизических особенностей (престарелые люди, лица с физическими и умственными недостатками), биофизиологических особенностей (женщины, дети). Такие жертвы обладают невиновной виктимностью, так как младенец, например, не виноват, что в современных условиях наблюдается рост числа похищений детей в целях получения выкупа или дальнейшей их продажи за границу.

Существует и так называемая виновная виктимность, которая заключается в предрасположенности становиться жертвой посягательства. Она выражается в противоправном поведении самого пострадавшего или в его безнравственности, а также в проявлении неосмотрительности, легкомыслия, неосторожности. Наглядный пример тому поведение некоторых девушек, которые, стараясь привлечь к себе внимание, ведут неосмотрительно безнравственный образ жизни, стараются казаться легкодоступными для общения, употребляют наркотики и т.п., что приводит, как правило, к совершению насильственных действий, преступлений по отношению к ним.

Виктимность имеет значение образа действий, поведения отдельного лица или группы лиц, элемента их социально-психологической характеристики. Поведение человека по своей природе может быть не только преступным, но и виктимным, то есть опасным для него самого, неосмотрительным, рискованным и, следовательно, при определенной ситуации может стать поводом для совершения преступного деяния. Не только поведение, но и сама личность в статическом состоянии может быть или стать виктимной в силу сообщения ей определенной социальной роли вследствие ее статуса.

Виктимность — не фатальное свойство отдельных людей; даже «невиктимный» человек может стать жертвой преступления, причем не только от личных, но и от внешних по отношению к жертве факторов.

Сегодня в отечественной виктимологии принято различать индивидуальную, видовую, групповую и массовую виктимность [1]. Последняя точнее всего определяется степенью уязвимости населения, реализующейся в массе разнохарактерных индивидуальных виктимных проявлений, в различной степени детерминирующих совершение преступлений и причинение вреда.

Групповая виктимность является определенным элементом, частным случаем массовой виктимности. Она выступает как специфическая характеристика отдельных категорий населения, обладающих сходными социальными, демографическими, психологическими, биофизическими и другими

качествами, которая указывает на степень их предрасположенности при определенных обстоятельствах становиться жертвами преступления. Необходимость выделения в особую категорию массовой виктимности вызвана сегодняшним состоянием преступности, процессом криминализации новых общественно опасных деяний, жертвами которых становятся целые общности граждан, объединенных по каким-либо сходным признакам. Например, место жительства, национальность, пол и ряд других элементов жизни человека. Нужно учитывать и то, что индивид становится уязвимым и в конечном итоге виктимизируется, как правило, именно из-за того, что является членом какой-либо группы лиц либо общества. При этом предотвратить потенциальную виктимизацию, то есть реализовать цели виктимологического предупреждения, он может нередко только при помощи той общности, с которой он себя соотносит при условии соответствующего правового воспитания.

По нашему мнению, виктимность предлагается рассматривать как феномен, реализующий себя на трех уровнях сущего: единичном, особенном и общем. На единичном уровне виктимность подразумевает реализованное преступным актом нанесение вреда или оставшуюся потенциальной возможность отдельного лица стать жертвой преступления при определенных условиях и обстоятельствах. На втором, особенном, уровне можно рассматривать виктимность отдельных групп населения (женщин, мигрантов) или в отдельных сферах общественной жизни (бытовая, досуговая, профессиональная). На третьем, общем, уровне виктимность трактуется как массовое явление.

Если принять классификацию видов виктимности, предложенную А.Л. Репецкой — виктимо-генная деформация личности, профессиональная или ролевая виктимность, возрастная виктимность, виктимность-патология [2] — то вопрос о степени виктимности социальных групп может быть конкретизирован определением того, какой из ее видов является характерным для данной группы; каким образом сочетаются, «накладываются» друг на друга различные виды виктимности. Таким образом, можно не только выявить группы с повышенной или пониженной виктимностью, но и указать свойственный для них тип.

Весьма перспективным представляется опыт рассмотрения виктимности как формы отклонения от норм и правил безопасного поведения, поскольку такой подход предполагает возможность классификации форм виктимной активности в зависимости от интенсивности такого отклонения, а также возможность исследования социальных условий, определяющих виктимность личности. Впервые такую попытку предпринял Д.В. Ривман, указавший, что существует нулевой уровень виктимности, а также нормальная, средняя и потенциальная виктимность всех членов социальной группы, обусловленная существованием в обществе преступности.

Личность не приобретает качества виктимности, она просто не может быть невиктимной. Если конкретизировать эту мысль, то следует признать наличие специфического «фона виктимности» (условно назовем его так), присущего каждой социальной группе и выражающего потенциальную уязвимость принадлежащих ей лиц. «Фон виктимности» является динамической категорией, фиксирующей качественно-количественные параметры социальных процессов криминализации социума применительно к конкретной социальной группе.

Ссылки:

1. Вишневецкий К.В., Варчук Т.В. Виктимология: учеб. пособие. М., 2008.

2. Репецкая А.Л. Виновное поведение потерпевшего и принцип справедливости в уголовной политике. Иркутск, 1994.

Виктимность — это… Что такое Виктимность?

Виктимность (от лат. victima — жертва) — склонность субъекта к поведению, повышающему шансы на совершение преступления в отношении него. Виктимность изучает межотраслевая дисциплина виктимология. Различают также «общественную виктимность»^{[источник не указан 99 дней]}.

Также выделяют ещё один вид виктимности, называемый «комплекс жертвы», который заключается в полном самоотречении человека в служении окружающим и одновременном проявлении агрессии к этим людям^{[источник не указан 99 дней]}. Подверженный комплексу жертвы человек не видит иного способа получения любви и внимания окружающих кроме самозабвенной заботы о них (что проистекает из чувства вины), но в то же время склонен винить их в своём «жертвенном» положении.

Свойства каждой человеческой личности позволяют оценить вероятность того, что эта личность может стать жертвой преступления, — чем больше вероятность, тем выше виктимность этого человека. Виктимность зависит от личностных характеристик, социального статуса лица, степени конфликтности ситуации, места и времени развития ситуации.

Величина виктимности может изменяться. Её рост называется виктимизацией, снижение — девиктимизацией.

Некоторые учёные выделяют два конститутивных типа виктимности: личностную и ролевую. Личностная виктимность непосредственным образом влияет на ролевое поведение и детерминирована специфическими личностными особенностями индивида. Виктимность ролевая детально рассматривается в работах М. А. Одинцовой. Так, в книге «Многоликость жертвы или немного о великой манипуляции» М. А. Одинцова выделяет позицию жертвы и статус жертвы и их динамическое воплощение: игровые роли жертвы, социальные роли жертвы. Автор приводит многочисленные примеры игровых и социальных типов жертв^[1]^[2].

Виктимность включает в себя^{[источник не указан 99 дней]}:

индивидуальная виктимность — свойство конкретного человека определяемые социальными, психологическими, биофизическими факторами или их совокупностью, которые повышают в той или иной жизненной ситуации вероятность стать жертвой преступления;
видовая виктимность — заключается в общей для отдельных групп людей, обладающих одинаковым набором физических, социальных, психических качеств, которые под воздействием делают людей жертвой преступления;
массовая виктимность — объективно существующая реальность какой-то части людей в силу индивидуальной, видовой виктимности, способность нести физический, моральный или материальный вред от преступления

Литература

Одинцова М. А. Психология жертвы. Сказкотерапия для взрослых. — Самара: Бахрах-М, 2010. — 240 с.
Одинцова М. А. Многоликость «жертвы» или немного о Великой манипуляции (Система работы, диагностика, тренинги). — М.: Флинта, 2010. — 256 с.

Примечания

↑ М. А. Одинцова «Многоликость „жертвы“ или немного о Великой манипуляции (Система работы, диагностика, тренинги)». — Москва, МПСИ, Изд-во «Флинта». 2010. — 256 с.
↑ Одинцова М. А. «Психология жертвы. Сказкотерапия для взрослых». — Самара. Бахрах-М. 2010. — 240 с.

В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники.
Эта отметка установлена 13 мая 2011.

проблема виктимности в романе Александра Гольдштейна «Спокойные поля»

Roman Katsman. “Freakish Sacrifices”: The Problem of Victimhood in Alexander Goldstein’s Novel Quiet Fields

Проблема насилия и жертвы, виктимности (жертвенности) как основополагающей культурологической модели играет важнейшую роль в творчестве Александра Гольдштейна (1957—2006). С ней же связана и другая проблема, эстетическая: многие годы беспокоящая писателя неадекватность современного искусства происходящему в мире, «кризис репрезентации» как нехватка (искусства) и избыточность (мира) [Гольдштейн 2009: 114][1]. Эти вопросы и легли в основу его фрагментарных романов, для которых характерно почти полное слияние образов автора и рассказчика, тем более что некоторые их фрагменты представляют собой версии ранее опубликованных статей. В другом месте я писал о его романе «Помни о Фамагусте!» (2004) как романе-хаосе, в основе которого — диссипативная структура присвоения и его забвения; осью этой структуры неизбежно оказывается жертва насилия [Кацман][2]. В этой статье я рассматриваю роман Гольдштейна «Спокойные поля» (2006) с точки зрения теории генеративной антропологии, — теории генезиса репрезентации в неудавшемся жесте насилия-присвоения, созданной американским ученым Эриком Гансом (р. 1941). Такое прочтение позволяет сделать вывод о том, что последний роман писателя отражает переосмысление и преодоление виктимной культурологической парадигмы, служа своего рода антитезой его предыдущему роману. Отказ от жертвоцентризма приводит Гольдштейна к отказу от поиска репрезентации как нехватки соответствия или избытка различения и к концепции «дразнения расходящихся тождеств» как множественности неудавшихся жестов присвоения. Примирение писателя с миром, ставшим мистико-теургическим искусством [Гольдштейн 2009: 116], и с искусством, перестающим наконец быть недостаточным существованием, оказалось возможным, но лишь при условии отказа от оптики «причудливых жертвоприношений» [там же: 118].

Философско-антропологическая, а точнее, гуманитарная модель невиктимного порождения знака и означивания, языка и культуры, была предложена Эриком Гансом в целом ряде книг и статей[3]. Он отталкивается, прежде всего, от теории своего учителя Рене Жирара о миметическом желании и насилии над жертвой как производящих священное, которое формирует сообщество и коммуникацию [Жирар 2000: 7—51]. С другой стороны, Ганс продолжает мысль Жака Деррида об откладывании насилия как источнике различения, то есть порождения, знаков. Теория, названная Гансом генеративной антропологией (или гуманистикой), полагает в качестве «минимальной гипотезы» единичное событие порождения означивания на сцене миметического конфликта, возникающего вокруг объекта желания, когда иерархический pecking order перестает отвечать задаче выживания группы, когда взаимное насилие грозит уничтожить ее. Ганс не принимает тезис Жирара о том, что произвольная жертва, козел отпущения, становится в этом случае решением конфликта, а также первичным знаком и актом человеческого порядка. И в самом деле, эта модель поведения меняет иерархию, но не животный порядок: здесь только применение насилия по отношению к жертве заставляет членов группы держаться вместе, а потому требует все новых жертв. Переход к человеческому у Жирара недостаточно мотивирован, поскольку не объясняет, как появляется означивание; оно кажется не необходимым, избыточным. Другими словами, группа может дружно разрывать на куски жертву за жертвой, не называя их этим именем, не отличая жертву от жертвы, не порождая священное, язык, культуру.

Для решения этой трудности Ганс возвращается к тому гипотетическому моменту, который предшествует убийству жертвы. По его словам, «однажды» колебание членов группы, вызванное страхом взаимного уничтожения, продлится достаточно долго, чтобы они смогли увидеть в «жесте присвоения», направленном на объект желания, не указание на намерение его присвоения, а репрезентацию самого этого объекта. В этом случае именно «неудавшийся жест присвоения» (abortive gesture of appropriation) и становится первым знаком, обозначающим объект. «Жест-как-знак не служит более практическим движением по направлению к объекту влечения. Из горизонтального акта в мире влечений он превратился в вертикальный акт в трансцендентальном мире означивания» [Gans 2011: xiii] (перевод мой. — Р.К.). Таким образом, фундаментальной функцией человеческого и «культуры репрезентации» является предотвращение, откладывание миметического насилия. Знак, символический порядок, этика рождаются не из потребления убитой жертвы и обмена ее частями, не из воображения жертвы вообще в паре субъект-объект, а из воображения другого субъекта («лица», говоря языком Эммануэля Левинаса), чье желание также направлено на объект. В этом переносе внимания с объекта желания на субъект и состоит основополагающий акт культуры: человек видит в другом самого себя, а в себе — другого [Gans 2011: 3—18]. Это этап зеркала культуры. Образ желающего субъекта в его остановленном жесте присвоения/насилия есть первый знак и первый образ «другого» — и (снова в терминах Левинаса) «Другого», есть имя Бога и вообще первый образ в собственном смысле этого слова. И как отношения со своим образом в зеркале, отношения с «другим» в этой модели, в отличие от отношений с жертвой и в отличие от модели Левинаса, не могут не быть симметричными. Вместо этики виктимности эта модель порождает этику равенства (перед лицом общего желания и общего гнева, вызванного его, желания, откладыванием).

Генеративная антропология Ганса позволяет критически переосмыслить виктимную парадигму. Именованию или назначению жертвы здесь предшествует взгляд, включающий двух агентов действия, состоящих в симметричных отношениях. Их роли еще не определены, история открыта, все возможно. Поэтому взгляд сосредоточен на том процессе или действии, которое должно распределить роли, — на жесте (насилия, присвоения) до его реализации и до именования. В этой сцене жест всегда еще не осуществлен, то есть как бы остановлен или провален. Означивание предшествует жертве как свершившемуся факту, а значит, возможно без нее. Следовательно, не репрезентация вращается вокруг жертвы, а напротив, все неопределенные субъекты вращаются вокруг нереализованного жеста. Незавершенность жеста другого служит источником идеи незавершенности «я» (начало рефлексии), из чего возникает представление о задании и целенаправленном необратимом движении к реализации, вопреки растущей энтропии, то есть идея времени, истории, мифа.

Разумеется, описанная выше генеративная сцена есть не что иное, как гипотеза, интеллектуальный эксперимент, который может быть использован в качестве метода анализа культурных явлений или, как в нашем случае, сложных репрезентаций виктимного насилия в литературе. Неудавшийся жест насилия героя является одним из основных нарративов или мифов в новейшей литературе, что я и попытаюсь показать на примере последнего романа Александра Гольдштейна, одного из наиболее ярких русско-израильских писателей 2000-х. В то же время нужно сказать, что виктимная парадигма все же довлеет в русско-израильской литературе, начиная с романов Авраама Высоцкого 1920—1930-х годов[4] и вплоть до романов Дины Рубиной последних лет[5]. Основное интеллектуальное усилие направлено здесь на создание мифа о превращении жертвы в воина, в духе еврейской литературной традиции героизации «испанских» евреев, «халуцев» или «сабров» как основателей новой, гордой и свободной еврейской идентичности[6]. Так, например, в рассказе А. Высоцкого «Первый ответ» (1946) изгнанный из средневековой Сарагосы молодой еврей берет в руки оружие и убивает напавших на него бандитов. Ему вторит Захар Кордовин из романа Рубиной «Белая голубка Кордовы» (2012), потомок испанских евреев, который не расстается с пистолетом, надеясь отомстить бандитам, убившим его друга. Правда, Захар так и не совершает свой жест насилия, а сам становится новой жертвой. Вокруг дихотомической пары жертва—воин вращаются герои романов Давида Маркиша («Легкая жизнь Симона Ашкенази»), Анны Исаковой («”Ах, эта черная луна!”»), Нины Воронель («Готический роман»), Даниэля Клугера («Последний выход Шейлока», «Мушкетер»), Феликса Канделя («Против неба на земле»), а также трилогии Рубиной «Русская канарейка» и многих других.

На фоне доминирующей виктимной парадигмы выделяются писатели, сумевшие преодолеть ее и могущие служить примерами новой парадигмы, в которой формируется генеративный миф о нереализованном жесте насилия, снимающий дихотомию жертвы и воина. Преодоление старой и рождение новой парадигмы осуществляется в тех контекстах, в которых возникают очаги наивысшего напряжения отношений потенциальной виктимности. Так, в романе Алекса Тарна «Протоколы Сионских Мудрецов», вышедшем в 2003 году, протагонист пытается отомстить за гибель своих жены и дочери в теракте, но месть остается фикцией, фантазией, нереализованным жестом, и в то же время фикция становится реальностью: выдуманный им литературный персонаж, спецагент и герой боевиков, обретает плоть и кровь. Оказывается, что «заговор сионских мудрецов» состоит в воспроизведении генеративной сцены, где роли и отношения жертв и воинов еще не определены.

В том же, 2003 году выходят первые две части романа Михаила Юдсона «Лестница на шкаф», а в 2013-м — новая версия, включающая третью часть. Его герой одновременно и жертва, и воин. Причем если в первой и второй частях, описывающих его приключения в России и Германии, его воинственность еще связана с необходимостью защититься и не дать превратить себя в жертву, то в третьей, израильской части ситуация становится намного более сложной, хаотической, непредсказуемой. Проходя по всем кругам израильского социума, герой обретает новую силу, больше не связанную с виктимностью.

В сюжетную ткань романа Якова Шехтера «Вокруг себя был никто» (2004) вплетены рассказы двух женщин, прошедших инициационные обряды двух различных маргинальных мистических сект. Несмотря на настойчивые попытки главного героя убедить их в том, что их просто использовали, женщины отказываются видеть себя жертвами. С другой стороны, как бы поднимая вопрос о насилии от противного, в романе описана некая милитантная община, расцветшая в Польше во времена казацких войн, воспротивившаяся традиционной позиции по отношению к окружающему миру, согласно которой выигрывает тот, кто уклоняется от боя. Члены этой общины вступили в войну — и погибли все до единого. Автор деконструирует концепцию насилия, но не вполне в духе этического гуманизма, поскольку вместе с ней деконструируется и понятие жертвы. Таким образом, насилие в романе Шехтера носит не догматический, не идеологический характер, а разворачивается на той изначальной антропологической сцене знакопорождения, где роли не заданы априори в оппозиции палач—жертва (в первом случае) или герой—жертва (во втором). Как сам по себе жест насилия мнимого «мастера» не превращает его объект, то есть неофита, в жертву, так и жест насилия подлинных «мастеров», полных благих намерений, не достигает цели и даже, напротив, превращает их самих в жертв. В обоих случаях жест обессмысливается, несмотря на его кажущуюся реализованность, даже нарочитую избыточность.

Тема насилия — одна из центральных в романе Дениса Соболева «Иерусалим» (2005), однако ни один из его героев не является частью простой виктимной дихотомии. Мысль автора занята поисками подлинной свободы и потому выводит героев на новый уровень сложности. Суть этих поисков — в преодолении «всевластия», а значит — в обнаружении провального характера любых виктимных или виктимизационных жестов, хотя именно из них и состоят язык, культура, игра, политика, литература и существование вообще.

Сходную интеллектуальную конструкцию можно обнаружить и в романе Некоды Зингера «Билеты в кассе» (2006), где она приобретает гораздо более игровой, ироничный и пародийный характер. Роман начинается с того, что с Новосибирского вокзала отправляется еврейский батальон на войну с «израильским агрессором». Однако поезд везет читателя отнюдь не на войну, а в глубины памяти, истории и литературы. Этот расширенный образ служит ярким примером основного мифа, о котором здесь идет речь: коллективный еврейский Одиссей отправляется на войну, но лишь затем, чтобы блокировать свой же собственный жест присвоения, вернуться домой, не выходя из дома, не становясь жертвой и не делая жертвами других.

Этот основной миф воплотился и в цикле иерусалимских романов Елизаветы Михайличенко и Юрия Несиса «Иерусалимский дворянин» (1997), «И/е_рус.олим» (2004) и «ЗЫ» (2006). В каждом из них наблюдается модель преодоления виктимности и героизма одновременно, блокирования жеста насилия либо его обессмысливания. Несостоявшиеся герои и воины, борцы с мифологическими и политическими монстрами терпят поражение в бою, но выигрывают войну против виктимного мышления. В первом из упомянутых романов антисемитский ярлык «иерусалимский дворянин» перекодируется в духовный и интеллектуальный аристократизм. Во втором романе обезличивающая виктимность преодолевается гипергуманизмом, радикальным персонализмом, парадоксальным образом воплощенным в сетевом мышлении, в модели виртуальной реальности интернета, в котором роли и имена меняются постоянно. В третьем романе нереализованный жест насилия несостоявшегося «героя» направлен на его политических оппонентов. Тем самым они оказываются побеждены в наилучшем из боев — в том, который не состоялся. Во всех трех иерусалимских романах акты насилия неизбежно происходят, как и в самой действительности, но они не становятся интегральной частью хронотопов героев, даже когда те сами становятся жертвами, как в последнем романе. Таким образом, Михайличенко и Несис осмысляют катастрофичность происходящего, не допуская его редукции к дихотомии виктимности[7].

Приведенные примеры лишь отчасти очерчивают тот контекст, в котором появились романы Александра Гольдштейна «Помни о Фамагусте!» (2004) и «Спокойные поля» (2006). Уже в более ранних статьях и книгах Гольдштейн неоднократно касается темы насилия (в связи с искусством и вне ее), основываясь, как и Ганс, на взаимной обусловленности насилия и присвоения: «Идея насилия означает в том числе алчность присвоить себе объект, сделать его годным к использованию, потреблению» [Гольдштейн 2001: 248]. В двух романах выразились два различных подхода к теме жертвы и жертвенности. В первом дихотомия героя и жертвы доведена до наивысшего напряжения и почти до абсурда: виктимность становится избыточной, эстетизированной до такой степени, что и сама превращается в объект желания, присвоения, борьбы, что коренным образом меняет само понятие жертвы и всю архитектонику культуропорождающей сцены насилия. Когда все участники сцены борются за роль жертвы, место и имя жертвы остается вакантным, а отношения неопределенными. Так, например, евреи и армяне соперничают за место наиболее трагической жертвы геноцида, бакинцы отдаются культу мертвых или декадентскому культу смерти, исторические личности и безымянные герои жертвуют жизнью во имя своих идеалов, ни в чем не повинные люди становятся жертвами войн, террора, насилия и произвола. Книга до предела пропитана болью, превращена в элегию, в своего рода лабораторию виктимной парадигмы, в которой автор стремится рассмотреть все ее формы, исчерпать все ее возможности, не пытаясь, однако, выйти за ее пределы. Смена парадигмы происходит во втором романе, где лейтмотивом становится бессмысленность мучений. Созданная Гольдштейном еще в середине 1990-х концепция литературы существования[8] обретает здесь неожиданную и трагическую реализацию: письмо умирающего писателя (он дописывал роман, будучи безнадежно больным) осмысливает умирание и для этого словно преодолевает его, уходит в «спокойные поля» Элизиума, чтобы оттуда, с бесконечного, но уже не эстетического удаления увидеть, что отношение к насилию смерти не может быть сведено к отождествлению или разотождествлению с жертвой. Его мышление уже лишено политического азарта, оно заглядывает за политическое, где больше не действуют привычные дихотомии; это взгляд уже не только художника и интеллектуала, стихийного антрополога гибели, но путешественника, кочевника, отправляющегося, наподобие его любимых писателей, в свою последнюю эмиграцию — в страну мертвых. Ниже я проанализирую некоторые моменты поэтического мышления Гольдштейна и начну с того, что служит для него самого отправной точкой в романе: с эмигрантской темы. Далее я перейду к вытекающей из нее теме юродства, святости и блуда и, наконец, кратко упомянув высказанную автором эстетическую концепцию, рассмотрю основную (в данном контексте) его идею «дразнения расходящихся тождеств».

Эмигрантская тема сама по себе мало заботит Гольдштейна. Она служит скорее фоном для создания портретов людей и пространств: «Эмигрантского бедолагу, по причине банальности темы, уложу в моностих: о, безумье больших городов! Перед нами Характеры, Страсти, осмелюсь ли вымолвить — И-по-ста-си» [Гольдштейн 2006: 148]. В одной из первых глав «Спокойных полей» Гольдштейн создает галерею эмигрантских портретов, сопровождая их, однако, уведомлением, что он не имеет целью писать портреты: «…мне хочется писать частности, значения не имеющие, то есть мне хочется написать их такими, какими они были в то время, когда они были тем самым временем, ни больше ни меньше. Многое не имеет значения, но дорого нам и мило» [там же: 46]. Именно в этом ключе, как письмо времени, живое и не застывшее в портрет, следует понимать и выведенную здесь эмигрантскую кофейню: «В дурацкой кофейне поигрывали в литературную эмиграцию, якобы снова изгнание, они никому не нужны и, стало быть, очень даже, в размашистом развороте нужны, заполнят (заполонят) антологии, скульптурные ниши для отщепенцев, посему взоры назад, разница в том, кому что предносилось: скромникам (единицы) — Белград-32, Прага-34, ответственным за послание — натурально, Париж-35» [там же].

Авторское подтрунивание над собратьями по перу, желание дистанцироваться от эмигрантщины могло бы показаться признаком самого же эмигрантского менталитета, но взгляд Гольдштейна не столько (само)ироничен, сколько антропологически беспристрастен, по-научному сух, в нем эмоциональность гасится аналитической работой по моделированию генеративной сцены, сцены нереализованного жеста присвоения. Перед нами не подлинная эмигрантская драма, а фальшивое «поигрывание», не слишком удачная попытка подражать эмигрантам 1930-х. Миметическое желание направлено на место в истории, которое должно быть захвачено, причем именно воображаемые отщепенство, ненужность, изгнанничество и служат жестом присвоения. То есть виктимность должна стать механизмом увековечения, знако-, памяти-, культуропорождения. И вот этот жест блокируется авторской насмешкой, которая ясно свидетельствует о том, что жест остается нереализованным, а стоящее за ним виктимное сознание — контрпродуктивным и даже разрушительным, ведь оно дискредитирует «послание», которое, возможно, и имеет право на существование или даже ожидается публикой, то есть теми, для кого эта культура и создается. Не игры и подмены, не подражания жертве, не «вымазывания кровью» и «показательного распинания на досках» [там же: 86], не «бесстыдства увеселительных балаганов» ожидает автор от современного искусства, а «возврата к сакральному, одухотворения косности» [там же: 84]: «художнику надлежит стать чародеем — доподлинным» [там же: 88]. Усилие его направлено на поиски этой подлинной сакральности за пределами сцены подражательной жертвенности, экономичного вложения на рынке виктимности. Он находит ее в фигурах городских юродивых.

Портреты литераторов-эмигрантов включены в длинный ряд тель-авивских чудаков, бездомных и юродивых, словно в подражание работам о русских кабаках и юродивых Ивана Гавриловича Прыжова, которого упоминает Гольдштейн в одной из следующих глав [там же: 109]. Однако их образы словно покрыты благородной патиной: «жемчужина морского проспекта», «независимый сгусток, бесстрашный паяц, пролагатель» [там же: 36, 37]. Девушка из Йоханнесбурга, которая была «светлоглазым скуластым хипповатым цветком» [там же: 38], читала наизусть венгерскую поэзию, работала в кофейне и вдруг лишилась рассудка. Но даже и в этом, столь очевидном, казалось бы, случае автор делает все, чтобы остановить самый сильный из виктимных жестов — жалость (как форму жалости к себе, порожденной чувством вины и самобичеванием): «…[девушка] ходила часами в жестоком самоукоре и рвении, как я когда-то написал и сгорел со стыда, наткнувшись в блокноте, — литературщина, чушь, брела, потому что брела, по приговору, по фатуму, потому что ходилось, при чем тут жестокость, самоукор» [там же: 41]. За тем, что автор называет литературщиной, стоит культурно-психологическая привычка, воспитанная образованием, литературой и общественной моралью. Поэтому остановка виктимного жеста означает в данном случае также и освобождение от власти доксы и морали, и поэтому взгляд автора останавливается, по его словам, на «юродах» — «тех, кто, желая этого или нет, испытывал способы уклонения, отдавая свое тело для испытаний» [там же: 43] (сходным образом в другой главе автор определяет письмо Варлама Шаламова как то, что «ниспосылает крушение иерархий, уводит действительность из обычая» [там же: 72]). Уклонение (от жеста схватывания, присвоения) служит здесь ключом к пониманию авторской философии «другого», а также странничества, номадизма, неприкаянности, безумства[9]. Не апроприация места жертвы, а уклонение от нее ведет к созданию нового знака святости, рожденного на генеративной сцене миметического желания стать «другим», где девушка-бродяжка — равноправная участница отношения: «…на берегу Средиземного поприветствовать Лизавету Смердящую — он, один только он, конкуренты тушуются. Зосима провонял быстрей нечестивца, этим доказана святость его, непринадлежность моральному обиходу. Святой воняющий покойник, живородящая блудница-смрадница выламываются из границ, порывают с пределами, брачуясь запахами жизнесмертия, единовременного и единосущного, никому, кроме них, не доступного, вот кто жених и невеста, через кого тайна мира» [там же: 42].

В продолжение темы святости и блуда повествователь рассказывает о своем посещении шоу двух танцовщиц «из древнего алжирского племени улад найл» [там же: 49], которое, согласно распространенному заблуждению, посылало молодых девушек в города не только для развлечения господ, но и для сексуальных утех последних. Девушки племени, «отработав с клиентами, возвращались домой купить себе мужа, это для него не считалось позорным, наоборот, покупкой супруга скреплялась отмеченность пары, ее принадлежность к другому порядку судеб» [там же]. Автор не только отмечает смещение привычной для Запада виктимной иерархии мужской и женской социальных ролей, но и указывает на его источник в древней ритуальности женского жречества, соединяющего совокупление со святостью, то есть «тайной мира», творения, «жизнесмертия», мистических «жениха и невесты»: «…они обитали в двух факельных, по вечерам превращаемых в зарево улицах с названием Священные — отнюдь не насмешка, а отзвук исконного благочестивого трепета» [там же].

Исчезновение в дальнейшем «юродов» из городского ландшафта также лишено следов виктимности: «мор или сила вещей выжгли их племя» [там же: 53]. Их смерть, как и жизнь, представлена как театральное или цирковое представление либо как природная стихия: «Жонглер прыгнул не канителясь, с обескураживающим своенравием» [там же]. Другой «до египетских чисел мог бы собирать свою дань: вынослив и радостен, радостно завербован» [там же: 54]. Девушка из Йоханнесбурга «исчезла с переводом поэмы на африкаанс, в эпидемический срок» — «ветер пустыни, на побережье пропитанный влагой, смел их с доски, как сметает самум, пробив кокон шатра, бедуинские шахматы» [там же]. Автор отказывается их жалеть и, более того, именно в них, а не в привычных героях или антигероях, в их жизнях видит он «ломящийся эпос, порыв. Жизнь богов. Горние голоса <…> Сильное время поступков», и он удовлетворенно заключает: «Мне удалось его застать» [там же: 60]. Словно полемизируя с Джорджо Агамбеном, увидевшим город как жертву [Агамбен 2012: 20—33], Гольдштейн преодолевает виктимность, не создавая нового городского (анти)героизма, не деля людей на палачей и жертв, обменивающихся ролями, не соблазняясь неоромантизмом или декадансом: религиозно-мифологические определения в приведенной выше цитате нужно понимать как философско-антропологические, то есть отстраненные, но не иронические, серьезные, но не пафосные. Как он и обещал, в портретах людей автор улавливает само время, и даже их «поступки» — это символы времени, а не действия субъектов, акторов в сюжете (другой герой Гольдштейна признается: неправда, «будто всё мною делаемое — поступок. Как бы не так, театр представлений, иллюзия, маскарад» [там же: 84]). Эти поступки «юродов» направлены не на овладение объектами желания, а на овладение временем, что неизбежно останавливает последнее и создает то «подлинное время», в котором только и может явиться святость. Создаваемый таким образом текст не есть уже ни вавилоноподобный нарратив, ни его развалины; ни лабиринт, ни нить Ариадны; он представляет собой чистый генеративно-сценический жест, — жест присвоения рикёровского «рассказа и времени», остановленный, как и сами рассказ и время. Они представляют собой странный сюжет-аттрактор, состоящий из «сильных поступков» юродов и представляющий собой уже эстетическую проблему (или задачу), разворачивающуюся на генеративной сцене культуры, о чем и пойдет речь ниже.

Глава «И в тысячный раз, словно в первый» посвящена Варламу Шаламову — «русскому Сизифу, обратившемуся в камень» [там же: 80], «претерпевателю, взятому свидетельствовать с открытыми жилами», чей «метод… близок старинному измерению веры, он “абсурден”», его литература за пределами литературы — это литература убытка, «недостаточная, несправляющаяся» [там же: 79]. Сходные мысли были высказаны Гольдштейном еще в 1994 году и с тех пор лишь радикализовались и обобщились [Гольдштейн 2009: 29—30]. В романе рассказчик сосредоточивается на основном моменте мировоззрения Шаламова, согласно которому лагерный опыт «не имеет даже негативной цены… никаким смыслом не обладает». Если это так, то «смысла нет и в страдании, ладно бы в лагерном только, в любом сколько-нибудь чистом, в любом сколько-нибудь ярком, и поскольку оно не товар, чтобы его взвешивать, доискиваясь, которое тяжелее и подлиннее — дороже… стало быть, всякое страдание отрицательно и бессмысленно» [Гольдштейн 2006: 75—76]. Тем самым, заключает автор, подрываются основы как классической русской литературы (замечу в скобках, также и романа «Помни о Фамагусте!»), «обожествляющей урон… врачующее, животворящее, человекозиждительное, эстетически праздничное посланничество боли», да и вся христианская культура «с основой основ, искупительной жертвой Спасителя» [там же: 76]. В дальнейшем рассказчик все больше отмежевывается от эстетики Шаламова [там же: 128] и оговаривается, что «если внимательность боли бывает истоком искусства… то должна быть и книга, собирательница милостивых наклонений». Ею стали «Записки Мальте Лауридса Бригге» Рильке, «теология одиночества и печали», автор которых умеет, «утешающе взяв отщепенцев за руки, постоять подле их смертности» [там же: 118—119]. Однако происходит это потому, что «ангел элегий не различает между живыми и мертвыми» [там же: 119]. И при всем своем восхищении Рильке, он добавляет: «…а человек — ему до скончания дней заповедано различать» [там же].

Такое, отнюдь не бесспорное, понимание Шаламова и Рильке отмечает существенную тенденцию в художественном и философском методе самого Гольдштейна: отказ от эстетизации страдания и виктимности и вообще от идеи «исправляющей» жертвы как источника смыслообразования[10]. Это не означает, конечно, отказа от эстетизации или от попыток этот источник обнаружить и описать. Однако эта работа переносится, якобы вслед за Шаламовым, со сцены визуализации и обожествления жертвы, на которой разворачивается во времени последовательный и стройный нарратив искупления и оправдания, на сцену остановленного, неудавшегося времени-рассказа, на которой жертва перестает быть жертвой, но не потому, что стирается граница между нею и палачом или нею и героем-воином, а потому, что уже само ее наименование, распределение ролей между нею и палачом уже содержит в себе оправдание жертвенности через искупительное страдание. И поэтому предметом эстетизации Гольдштейна становится другой тип абсурда, тот, что служит иным, невиктимным источником святости и смысла: Авраамов несостоявшийся жест жертвоприношения. Разглядел его Гольдштейн у Шаламова или приписал ему — не имеет значения; существенно, что в нем он усматривает писательскую «задачу» и «гениальность» [там же: 77, 79]. Труд этот по-абсурдному сизифов, потому что жест писателя срывается, не достигая цели — но именно в этом и достигая своей цели.

В конце книги, как будет показано ниже, тема Шаламова закольцовывается и завершается полным отторжением его письма как бессмысленного мученичества. Наиболее выразительное объяснение этого отторжения содержится, как ни странно, в рассуждении об американском рэпе. В нем, по словам рассказчика, находит свое воплощение «незапятнанная воля к насилию», «бездонная агрессия», а также эпическая непрерывность говорения и победа мужского начала — мечта о «планете без женщин» [там же: 279—281]. Из этих-то компонентов и складывается новейшая виктимность: «Союзы мужчин, мечтающих отменить женский пол, дабы ничто не мешало их чистоте, заводят немедленно гибель, потому что в земном притяжении недостижимую чистоту замещает вечная жертвенность. Непрерывность и чистота возводят в храме алтарь, на котором и заклаются… мужская толпа рэпа молится о том, чтобы ее уничтожили» [там же: 281—282]. В этом и состоит бессмысленный сизифов труд виктимности, который отвергается автором. Мысль о том, что и до «Государства» Платона, и после любой идеал чистоты реализуется как насилие и жертвоприношение, вполне тривиальна; также хорошо известно и то, что жертвоприношение имеет своей целью очищение, в том или ином смысле, например — от греха. Однако объединение обоих этих соображений в выводе о том, что в ритуале уничтожается не только жертва и не только идеал, но и сам «жрец», будучи не в силах вынести груза своей телесности [там же: 282], является важным шагом на пути к отказу от виктимной парадигмы, к остановке жеста жертвоприношения-очищения как такового, ибо он не может более рассматриваться как культуропорождающий. Для того чтобы выжить, «жрецу» необходимо, согласно генеративной парадигме Ганса, перевести свое внимание с идеала чистоты, воплощенного в жертве, на своего «коллегу» и, убедившись в видимой телесности того, смириться также и со своей, а затем осознать, что она-то и является трансцендентальным означиванием жертвы, то есть языком, этикой, культурой. Мысль Гольдштейна движется в русле философий постмодерна (несмотря на неоднозначное к нему отношение), стремящихся освободить тело письма от власти логоса, однако в конце своего пути, пройдя по всем кругам виктимности в своем предыдущем романе «Помни о Фамагусте!», он приходит не к сочувствию жертве этой власти, а к осознанию антропологической бессмысленности или, точнее, необъяснительности самой дихотомии жертвы и власти.

Рассуждая о балете Дягилева и его роли в западной культуре, автор отмечает, что вместе с телесным измерением в бытие и в искусство возвращается «божественная иерархия, спроецированная на земную систему отшлифованных жестов», ибо «тело причастно высшей законодательной силе» и «летающее тело артиста» наполнено «религиозным опытом, каков всякий опыт полета» [там же: 283—285]. Понимание Гольдштейном эстетики Дягилева как противоположной «профанной» эстетике Запада указывает на то, что, с его точки зрения, противостояние насилию состоит не только в дискредитации власти и в противостоянии ей, а сложным образом обуславливается навязываемой самой этой властью эстетизацией виктимности, лишающей тело, а значит, и сам знак трансцендентального измерения. Власть властвует не при помощи трансцендирования знака (логоса) в вертикальном измерении (как считали борцы с метафизикой), а при помощи превращения его в жертву профанирующей горизонтальной взаимозаменяемости, которая, будучи лишена представления об источнике или центре, отдана на откуп дурной бесконечности и потому требует все новых и новых жертв. Такое само себя питающее, эстетически самодостаточное движение профанирующей власти может быть остановлено только вместе с жестом жертвоприношения, а значит, и с отказом от виктимной парадигмы. Этот вывод подкрепляется рассуждением о театре Брехта, которое я рассмотрю далее.

В главе «На тропе» описана воображаемая встреча повествователя с Бертольтом Брехтом в последние годы его жизни. Переход от драматического театра к эпическому, брехтовскому представляется вначале как переход от игры, иллюзии, стремящейся завладеть зрителем, к сотрудничеству с ним, к совместному размышлению и разговору. Для раннего Брехта драматический театр, «театр нацизма» — это «машина принуждения, карательного воображения и агрессии против мысли» [там же: 94][11]. Противопоставленный ему «эпический театр марксизма не кровавый обряд, но церковь, в которой священники, не отождествляясь со своими ролями, разыгрывают перед прихожанами историю о страстях угнетенного класса» [там же]. Однако, по словам повествователя, очень скоро к Брехту пришло осознание того, что и эпический театр магичен и «сберегает оргиастическую власть и влияние» [там же: 95]. И в самом деле, переход от одной системы к другой происходил внутри единой виктимной парадигмы, поскольку в обеих реализуется жест присвоения, «тяга к обладанию» [там же: 93] тем, что считалось главным достоянием культуры, — пафосом, «тактикой невозможного, стремлением вырваться из пределов» [там же: 95][12]. Тот, кто обладает пафосом, владеет и умами. А для того, кто владеет, жертвоприношение неизбежно, необходимо, ибо жест должен реализоваться, превратиться в великий тотем, символический Gestus (основу брехтовской сценографии), подчинив себе волю и разум зрителя, пусть даже, или, может быть, даже лучше, в качестве соучастника, ибо тем самым граница между жрецами и паствой стирается и все связываются круговой порукой соучастия и совладения, лишенные надежды на алиби.

Поняв это, Брехт выбирает путь «великого отказа» [там же: 98] от «присвоения, завоевания» [там же: 96], то есть от реализации жеста насилия в любой, драматической ли, эпической ли, форме. Он признает, что «невозможное существует и чудо существует тоже», но определяются они именно как нереализация жертвенного жеста: «невозможное, не прошедшее сквозь свою смерть, но именно что пройти не сумевшее, в своей смерти застрявшее, невозрожденное, в ней бесславно оставшееся» [там же: 101]. Чудо отложенного, остановившегося жертвоприношения не воспринимается органами чувств, а теряется в «Эвереттовой параллельности», в «неиспользованном лабиринте вероятий» [там же]. Идея о том, что чудом является не воскресение, а отказ от него, не власть над реальностью как подчинение природы и разума магической силе Gestus’а, а освобождение от нее, созвучна интерпретации Гольдштейном творчества Шаламова, а также многократно повторенной у последнего, прежде всего в «Колымских рассказах», мысли о принципиальном отказе от подчинения своей воле воли другого человека. Этот нереализованный жест насилия берется Гольдштейном за основу его философской антропологии и мифологии, а также его понимания искусства и письма.

Невоскрешение есть подлинный источник истории, ее победа над тем, что Гольдштейн называет, говоря о творчестве Юрия Трифонова, «пораженчеством искусства» в чрезмерных «подробностях», в их соединении с вынужденными «умалчиваниями», дарующими «тайну, власть и смирение» [там же: 111]. История понимается как некое вневременное мифологическое чудовище (сравнение ее с циклопом, пожирающим мореходов, не случайно), но именно эта вневременность лишает ее жестокости и вообще выводит за пределы любых оценок [там же]. Герой становится Никем, и хватающий жест циклопа возвращается ни с чем. Таким образом, неудавшийся жест насилия оказывается не только источником истории как узнавания и означивания, но и ее метафорой, ее мифом. В этом смысле история предстает равной победительному искусству, гениальному письму. Сближение истории с письмом и литературой происходит у Гольдштейна, в отличие от Хайдена Уайта и Франклина Анкерсмита, не благодаря риторическим и жанровым «подробностям», а вопреки таковым, ведь истории, чтобы быть собой, нужно оставаться невозможной, умершей, не воскресающей в деталях topoi и тропов. В противном случае происходит именно то, о чем пишет Уайт: история превращается в разновидность belle lettres, и отношения власти и жестокости превращают ее из осмысления и означивания в догуманистическую борьбу животных инстинктов. Для того чтобы вывести историю из-под власти риторики и нарратологии, автор, не удовлетворенный слишком политической и слишком литературоведческой «нулевой степенью письма» Ролана Барта, черпает вдохновение в антропологически более строгих концепциях различения Деррида и различия Делёза, в особенности в концепции расходящихся рядов знаков у последнего [Делёз 1998], и у него, в главе «Спокойные поля», появляется мысль о «расходящихся тождествах», которая и становится, на мой взгляд, идейной осью книги.

В главе, давшей название всей книге, повествователь формулирует центральное для его эстетики понятие: «дразнение расходящихся тождеств» [Гольдштейн 2006: 124], и оно же оказывается центральным для его антропологии, ибо расхождение тождеств есть неудавшийся жест присвоения. Примененное Гольдштейном по отношению к творчеству художника венецианской школы Франческо Гварди, это понятие переходит из иконографического измерения в метафизическое и подготавливает основное сюжетно-интеллектуальное приключение книги: путешествие в «спокойные поля» Элизиума, на страницах «Энеиды» и за их пределами. Эту главу, как и всю книгу, умирающий писатель посвящает смерти и неизбежному в таких случаях поиску невозможного утешения. Путь этого поиска одновременно сложен и прост: он состоит, как двоичный код, из отождествления и разотождествления, и прежде всего, с образом жертвы или с жертвой как образом. Основной техникой здесь, как и в других главах, служит выстраивание череды портретов и фрагментарных сюжетов, каждый из которых содержит, как мифы, наполняющие эпос, тот или иной этап поиска либо выражает ту или иную причину его неудачи. Таково, например, описание чувств немецкого солдата накануне боя, мифопоэтически выражающее чувства и мысли многих солдат и многих народов: «Необходимость самозакланья как жертва, чей вкус, дымный, горчащий вкус родины, несотворенной немецкой земли в небесах, будоражит с рассветом, с первым ходом в атаке» [там же: 137]. Однако отождествление с жертвой ведет не к героизму, а в эмоциональный и интеллектуальный тупик, к апории, и вопрос автора «что такое герой?» [там же: 138] остается висеть в воздухе, ибо предложенный ответ — «это существо, составленное из бога и человека» [там же], — выглядит как уравнение с двумя неизвестными, как расходящиеся тождества. Сойтись они могут только в чуде, понятом, согласно Алексею Лосеву, как единство трансцендентальной цели и эмпирической истории [Лосев 1991: 169], но место этого единства помещается Гольдштейном в спокойных полях загробного мира, то есть в небытии.

Спокойные поля Элизиума погружены в покой, не явь и не сон, за пределами радости и печали, света и тьмы; их цвет сер, как цвет тумана, в котором теряются все различия, или как цвет изнутри умиротворенно прикрытых век [там же: 151—155]. Однако «штука в том, как задержаться меж явью и сном» [там же: 155]. Спокойные поля есть пространство тождественности, но оно недоступно, вне зависимости от того, желанно оно или нет. Все существующее автор погружает в расходящиеся тождества. Таков, например, образ упоминаемой здесь же Фиры, матери друга юности повествователя: «Фира мне нравилась, она была странной» [там же: 156, 158]. Одной из ее странностей была «страсть разбрасывать вещи. <…> Покоясь, вещи наливаются тяжестью. <…> Предоставленные своим собственным снам, вещи бесчинствуют. Их надо будить» [там же: 158—159]. Фирины «забегания», то есть ее способность видеть будущее, сравниваются автором с «волнующе темными строками с разбеганиями» в «Энеиде» [там же: 205]. И сама Фира, и вещи, как они ей представляются, страстно бегут отождествления с собой и, таким образом, блокируют жест присвоения себя самими собой или, другими словами, себя завтрашних собою сегодняшними. Становление блокирует жест присвоения себя бытием. Фира одержима страстью к бродяжничеству и пророческим даром. Первая разотождествляет ее с местом, второй — со временем, «умножив несовпадение хронологий на расстыковку пространств» [Гольдштейн 2009: 219]. Она уподобляется тель-авивским бродягам и юродивым, упомянутым в начале книги. С одной существенной разницей: она — мать, причем мать Олега Блонского, важнейшего персонажа, друга главного героя, и в этом она противопоставлена потерявшей рассудок девушке из Йоханнесбурга, несколько раз бывшей беременной, но так и не ставшей матерью до самого своего исчезновения.

В этой связи и материнство представляется расходящимся тождеством, блокированным жестом самотождественности, реализованным не только метафизически, но и физически — натально и эмоционально. Материнство останавливает движение серого тумана спокойных полей, прозрачность, безличность танатографического дискурса. В этом тумане бродят не люди, а тени, безличные двойники самих себя; полусонные, они не узнают друг друга. Так герои бакинского детства рассказчика бродят по Тель-Авиву, словно по Елисейским Полям, не мертвые, но и не вполне живые и даже не вполне они: «Вот и бондарев, голубятник, как всегда в полусне, прошел мимо нади подойко, с которой вчера ночью встретился на перекрестке Ла-Гвардия, где она знаменитая побирушка <…> Она не она, я колебался <…> Отождествить нелегко» [Гольдштейн 2006: 169]. Не это ли суть Элизиума: название тель-авивского перекрестка имеет заглавную букву, а имена людей — строчную? Отсутствие самотождественности может служить одновременно как признаком утраты индивидуальности, так и событием этики дарения себя, бесконечной открытости «другому»; как опустошением смысла, так и взрывом множественных возможностей смысла, превращающим индивидуума в символ. В другом месте автор формулирует это так: «Художественная завершенность участи. Законченность самоотдания, равно присущая всем, чьи слепки попали в музей. Пример, поднятый до эмблемы, герба. Каждый здесь каждому брат, связь кровная в том, что судьба — исполняется, как стройное целое исполняется, каждым из них до конца» [там же: 218].

Возвращаясь в дальнейшем к этой теме в ином ключе, автор отмечает, что безликость и «астрономическая коллективность» смертей во время Холокоста делали невозможным «спасительное посредничество одиночки, вознамерившегося взять эту смерть на себя», и тем самым «устранялась привычная теология искупления. Крестная жертва, выделенная из безымянных тел, более не имела цены. Она вовлекалась в неисчислимый ряд других жертв, пропадая в их анонимности» [там же: 277]. Таким образом, и персоналистическая теология искупления, и безликость массового уничтожения основаны на виктимности, хотя и по-разному, и поэтому могут быть заменены только радикально иным концептом, снимающим жест присвоения-отождествления как таковой. Этой цели и служит двойственное понятие расходящихся тождеств.

«Взаимозаменяемость ликов» концептуализируется Гольдштейном двояко: как равноправие всего перед лицом искусства-судьбы, превращающего безликое и массовое в уникальное, возвышение его до «ужасных заглавных литер судьбы (Кока-Кола, Массовый Человек)», и как «потерю лица» теми, кто дошел до «малых, нарицательных букв (мэрилин, элвис) и безвременного самоуничтожения в славе» [там же: 252][13]. В этой двойственности — величие безликого и безличие великого — автор видит характерное свойство современности и, в частности, бунт «против древней идеологии Великой цепи бытия», то есть иерархии существ и уровней бытия [там же: 250]. Рассуждение Гольдштейна, высказанное в отношении творчества Энди Уорхола, хотя и может рассматриваться как продолжение концепции Вальтера Беньямина о природе искусства в эпоху технического воспроизводства, все же включено уже в совсем иной, гораздо более современный научный дискурс, в котором и иерархический порядок, и хаос всетождественности признаются одинаково насильственными жестами присвоения и виктимизации «иного». Поэтому мысль Гольдштейна стремится отказаться от обоих жестов, на смену которым должна прийти поэтика расходящихся тождеств, пусть даже и ценой блокирования ритуальной жестикуляции вообще (немалый риск для писателя, сделавшего ее важнейшим приемом идеографии образов в своем предыдущем романе, отчасти именно ей обязанном своей яркой пластичностью и иконической выразительностью). Этот отказ подкрепляется размышлениями об отсутствии телесного. По словам автора, у Уайльда оно заменено узнаванием своего образа в другом [там же: 254], у Уорхола — иллюзорностью плоти, в истории о Казанове — письмом, где «соблазн — это риторика, обретающая ненасытимость в акте удаления от натурально-телесного, в сторону психосоматики текста» [там же: 265][14].

Другими словами, расходящиеся тождества порождают как энтропию случайности (и телесности), так и диссипативную структуру судьбы (для которой телесность — только медиум). Поэтому принцип расходящихся тождеств Гольдштейна соединяет оба полюса, порядок и хаос, телесное и трансцендентальное, и стремится к осознанию реальности как детерминированного хаоса, то есть потока случайностей, непредсказуемо и нелинейно складывающихся в размытую серым туманом Елисейских Полей, но все же видимую закономерность, подобную тому, что в теории хаоса называется странным аттрактором. Его линии — это пути скитальцев, коими движет «пеший хмель», «вечное возвращение изгоняемых», идущих «нарушающей порядок походкой», в которой слышится «четверная рифма прорицаний» [там же: 173, 175, 177]. Походка странников, складывающаяся в стихотворные рифмы и ритмы, — это мотив, имевший огромное значение уже в «Помни о Фамагусте!». В этих ритмах читается не только судьба и индивидуальный характер героя, но и его связь с другими людьми и судьбами, странный аттрактор как символ, посредством которого герои узнают, отождествляют друг друга, примеряют друг к другу свои судьбы — либо с тем, чтобы присвоить другого, либо с тем, чтобы даровать себя другому. Именно в этом смысле любой герой — это Эней, а «Эней это судьба, судьба в неотступном скитальчестве», миф о том, «как зачинается в сущем несущее» [там же: 207].

Точка дилеммы, выбора, зачатия несущего, то есть возможного, и есть точка расхождения тождеств, точка бифуркации, в которой все возможно и в которой сходятся и расходятся альтернативные истории героев и сюжетов. Узнавание/неузнавание себя в другом есть ключевой момент порождения смысла на генеративной сцене неудавшегося жеста насилия. В этом обе книги Гольдштейна — роман-хаос и роман расходящихся тождеств — соединяются в единый текст кризиса виктимной парадигмы: если в первом романе насилие над жертвой и борьба за право оказаться на ее месте, то есть отождествиться с ней, доводится до своего абсурдного апогея, то во втором романе доминирует другое движение — разотождествление жертвы. Генеративная сцена культуры оказывается подобной диссипативной структуре или странному аттрактору, появляющемуся и исчезающему в сером тумане хаоса. И наконец, генеративная сцена и вся эта система подобий воплощаются в последнем романе в центральном образе спокойных полей. Точка бифуркации сущего и несущего в спокойных полях весьма неустойчива и трудноуловима: эти поля «обещают блаженство, но как трудно снискать его и как трудно в нем задержаться, плывя за ресницами, между снами, еще не уснув» [там же].

Так, например, говоря об истории религии бахаизма, рассказчик описывает одновременно как историю жертвенности, сопровождавшей основание религии, так и отвращение ее основателей от «жертвенности толп» [там же: 182]. Казни и самопожертвования оказываются не необходимым моментом культуропорождающего насилия, а неизбежным, но временным злом, служащим предотвращению насилия в дальнейшем развитии религии. В этой связи вполне симптоматично, что, в то время как в «Помни о Фамагусте!» центральную роль играет мусульманская и христианская жертвенность, в «Спокойных полях» она почти отсутствует, зато появляется упоминание нежертвенного и малоритуального бахаизма.

Другим примером бифуркации реальности, вызывающей дразнение расходящихся тождеств, является распространенный в эмигрантской литературе прием раздвоения, когда новая жизнь представляется двойником старой. Гольдштейн уподобляет Израиль спокойным полям, в которых он, как Эней, встречает тени прошлого: хозяин букинистического магазина, похожий на друга юности Блонского [там же: 246], тот же альбом репродукций Гварди, те же «Записки Мальте Лауридса Бригге» Рильке и «Нильс Люне» Якобсена, таблоид на полке киоска, «в своем роде не хуже “Рабочего”», брошюра о Прыжове и истории юродства в России [там же: 243], найденная в тель-авивском магазине, и наконец, тома Шаламова, вызывающие теперь только отторжение: «Опротивела бессмысленная повесть мучений, и то, что повесть, и то, что без смысла, и то, что мучений» [там же: 245]. В этой раздвоенной реальности, в этом расхождении тождеств преодолевается как бессмысленная не только виктимность юродства, а также персонального и массового мученичества, но и виктимность письма, как в вышеупомянутом рассуждении о Казанове, и повествовательности, как в случае Шаламова, правда, в противоположном смысле. Если у Казановы телесный соблазн превращается в поэтический, то у Шаламова антипоэтика превращается (по крайней мере, в восприятии рассказчика) в телесное мученичество. Поэтика же самого Гольдштейна в «Спокойных полях» (в отличие от «Помни о Фамагусте!») призвана остановить оба этих взаимодополняющих движения. Он мог бы сказать, перефразируя Теодора Адорно, что после кризиса виктимности «повесть мучений» более невозможна, ибо теперь ясно, что она порождает лишь новые мучения. После того как Деррида заменил насилие Логоса и Голоса ненасилием письма, стало также очевидно, что и письмо остается насилием, требующим все новых жертв, пока не трансформируется, как в подлинной деконструкции, в «дразнение расходящихся тождеств» в чистом виде.

Подводя итог, можно сказать, что у Гольдштейна знаки миграции, номадизма, разотождествления, нехватки и избытка служат расщеплению реальности на сущее и несущее, то есть возможное или даже невозможное. Это необходимо ему для переноса неудавшихся поисков смысла со сцены, где разыгрывается трагедия масок жертвы и палача или комедия масок жертвы, становящейся воином, на сцену остановленного жеста насилия, где роли еще не распределены и где еще все возможно или, в той же степени, невозможно. Сближение письма Гольдштейна с генеративной антропологией Ганса и его невиктимной моделью знакопорождения позволило выделить центральный момент эстетики Гольдштейна — дразнение расходящихся тождеств, а также уяснить его смысл как инструмента преодоления виктимной парадигмы в дискурсе о культуре и насилии, ставшей в XX веке слишком существенной и слишком самоочевидной. И в самом деле, можно ли говорить о насилии вне виктимности? Можно ли писать литературу по-русски за пределами виктимной парадигмы, вне дихотомии жертвы и героизма? Слишком много усилий приложила русская литература, в России и в эмиграции, для ее создания, чтобы выход за ее пределы был легок или даже в принципе доступен, разрешен дискурсом. Как видно из рассмотренных выше примеров, Александр Гольдштейн, как и ряд других авторов, отказался от упрощенного литературного социологизма и пошел по пути сложного, нелинейного антропологического моделирования внутри дискурса, в определенном смысле возвращаясь к «открытости бездне» [Померанц 1989] русской литературы XIX века либо, в ином смысле, обращаясь к хаотической парадигме века XXI.

Такое сближение поверх барьеров модернизма и постмодернизма может быть объяснено глубокой духовной потребностью в смене парадигмы самовосприятия и самопонимания на фоне стремительно меняющегося мира, потребностью в новом историческом мышлении. 1990-е годы, когда формировались философия и поэтика Гольдштейна, ознаменовались у жителей бывшего СССР и у эмигрантов глубочайшим «трагическим недоумением» [Каган 2004] в виду открывшейся их взгляду мировой сцены насилия, теперь уже не идеологически выверенного советской пропагандой, а подлинного, живого и близкого и потому особенно болезненного. Однако основным источником недоумения было не само насилие, а сложная, неоднозначная, по-интеллигентски противоречивая собственная на него реакция. Будучи не в силах примирить гуманистические идеалы с реальностью, чувство культурного превосходства с бытовой приниженностью, национальную и индивидуальную самореализацию со страхом национального же и экзистенциального выживания, новые русские израильтяне вынуждены были признать насилие одним из базисных элементов культуры, нежелательным, но неизбежным, внутренне ей присущим. В то же время цивилизационные, интеллектуальные и эстетические традиции требовали от них инкорпорации насилия в ненасилие, поскольку запрещали его теоретическое оправдание в рамках любых, идеалистических ли, материалистических ли, концепций.

И тогда в художественном дискурсе появляется фигура остановленного жеста насилия как наиболее адекватный символ самовоображения перед лицом реального, как спасение от постгуманистической «клиники» [Делёз 2002], от шизофренического распада личности или превращения ее в социальную машину. Как следствие, меняются аналитические и герменевтические методы[15]. Метод «трансцендентальной гипотезы», разрабатываемый школой генеративной антропологии Ганса, позволяет одновременно исследовать и «литературную метафизику»[16], и темные углы дискурса. Будучи прочитан в этом ключе, роман Гольдштейна, написанный на смертном одре, отчаянно сопротивляется собственному провалу в жертвенность или героизацию и потому становится ультимативным документом кризиса виктимной парадигмы середины 2000-х.

Библиография / References

[Агамбен 2012] — Агамбен Д. Homo Sacer. Что остается после Освенцима: архив и свидетель / Пер. с ит. О. Дубицкой. М.: Европа, 2012.

(Agamben G. Quel che resta di Auschwitz. L’archivio e il testimone. Homo Sacer III. Moscow, 2012. — In Russ.)

[Гольдштейн 1996] — Гольдштейн А. Литература существования // Зеркало. 1996. № 1-2.

(Gol’dshteyn A. Literatura sushchestvovaniya // Zerkalo. 1996. № 1-2.)

[Гольдштейн 2001] — Гольдштейн А. Аспекты духовного брака. М.: Новое литературное обозрение, 2001.

(Gol’dshteyn A. Aspekty dukhovnogo braka. Moscow, 2001.)

[Гольдштейн 2006] — Гольдштейн А. Спокойные поля. М.: Новое литературное обозрение, 2006.

(Gol’dshteyn A. Spokoynye polya. Moscow, 2006.)

[Гольдштейн 2009] — Гольдштейн А. Памяти пафоса. М.: Новое литературное обозрение, 2009.

(Gol’dshteyn A. Pamyati pafosa. Moscow, 2009.)

[Гольдштейн 2011] — Гольдштейн А. Расставание с Нарциссом. Опыт поминальной риторики. М.: Новое литературное обозрение, 2011.

(Gol’dshteyn A. Rasstavanie s Nartsissom. Opyt pominal’noy ritoriki. Moscow, 2011.)

[Делёз 1998] — Делёз Ж. Различие и повторение / Пер. с фр. Н.Б. Маньковской и Э.П. Юровской. СПб.: Петрополис, 1998.

(Deleuze G. Différence et répétition. Saint Petersburg, 1998. — In Russ.)

[Делёз 2002] — Делёз Ж. Критика и клиника / Пер. с фр. О.Е. Волчек и С.Л. Фокина. СПб.: Machina, 2002.

(Deleuze G. Critique et clinique. Saint Petersburg, 2002. — In Russ.)

[Жирар 2000] — Жирар Р. Насилие и священное / Пер. с фр. Г. Дашевского. М.: Новое литературное обозрение, 2000.

(Girard R. La Violence et le Sacré. Moscow, 2002. — In Russ.)

[Каган 2004] — Каган М. Недоуменные мотивы в творчестве Пушкина // Каган М. О ходе истории / Сост. В. Махлин. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 593—628.

(Kagan M. Nedoumennye motivy v tvorchestve Pushkina // Kagan M. O khode istorii / Ed. by V. Makhlin. Moscow, 2004. P. 593—628.)

[Кацман] — Кацман Р. Александр Гольдштейн и роман-хаос («Помни о Фамагусте») // Вопросы литературы (принято к публикации).

(Katsman R. Aleksandr Gol’dshteyn i roman-khaos («Pomni o Famaguste») // Voprosy literatury (prinyato k publikatsii).)

[Кацман 2016] — Кацман Р. Синий Алтай: неизвестные рукописи Авраама Высоцкого и генезис романа «Суббота и воскресенье» // Toronto Slavic Quarterly. 2016. № 56 (http://sites.utoronto.ca/tsq/56/index_56.shtml).

(Katsman R. Siniy Altay: neizvestnye rukopisi Avraama Vysotskogo i genezis romana «Subbota i voskresen’e» // Toronto Slavic Quarterly. 2016. № 56 (http://sites.utoronto.ca/tsq/56/index_56.shtml).)

[Крицлер 2011] — Крицлер Э. Еврейские пираты Карибского моря / Пер. с англ. М. Бородкина. М.: Текст, 2011.

(Kritzler E. Jewish Pirates of the Caribbean. Moscow, 2011. — In Russ.)

[Лосев 1991] — Лосев А. Диалектика мифа // Лосев А. Философия. Мифология. Культура. М.: Издательство политической литературы, 1991. С. 21—186.

(Losev A. Dialektika mifa // Losev A. Filosofiya. Mifologiya. Kul’tura. Moscow, 1991. P. 21—186.)

[Померанц 1989] — Померанц Г. Открытость бездне. Этюды о Достоевском. Нью Йорк: Либерти, 1989.

(Pomerants G. Otkrytost’ bezdne. Etyudy o Dostoevskom. New York, 1989.)

[Тульчинский, Уваров 2000] — Тульчинский Г., Уваров М. Перспективы метафизики: классическая и неклассическая метафизика на рубеже веков. СПб.: Алетейя, 2000.

(Tul’chinskiy G., Uvarov M. Perspektivy metafiziki: klassicheskaya i neklassicheskaya metafizika na rubezhe vekov. Saint Petersburg, 2000.)

[Эпштейн 2006] — Эпштейн М. Слово и молчание. Метафизика русской литературы. М.: Высшая школа, 2006.

(Epshteyn M. Slovo i molchanie. Metafizika russkoy literatury. Moscow, 2006.)

[Gans 1981] — Gans E. The Origin of Language: A Formal Theory of Representation. Los Angeles: University of California Press, 1981.

[Gans 1985] — Gans E. The End of Culture: Toward a Generative Anthropology. Los Angeles: University of California Press, 1985.

[Gans 1993] — Gans E. Originary Thinking: Elements of Generative Anthropology. Stanford, CA: Stanford University Press, 1993.

[Gans 2007] — Gans E. The Scenic Imagination: Originary Thinking from Hobbes to the Present Day. Stanford, CA: Stanford University Press, 2007.

[Gans 2011] — Gans E. A New Way of Thinking: Generative Anthropology in Religion, Philosophy, Art. Aurora: The Davies Group, 2011.

[Katsman 2016] — Katsman R. Nostalgia for a Foreign Land: Studies in Russian-Language Literature in Israel. Series: Jews of Russia and Eastern Europe and Their Legacy. Brighton, MA: Academic Studies Press, 2016.

[1] Статья 1997 года. См. также беседу Гольдштейна с Ильей Кабаковым от 20 мая 1997 года: [Гольдштейн 2009: 351].

[2] В той же статье см. краткий обзор литературы о писателе.

[3] См. в особенности: [Gans 1981; 1985; 1993; 2007; 2011].

[4] См.: [Кацман 2016].

[5] См.: [Katsman 2016: 55—74].

[6] Этот образ кочует по страницам мировой, еврейской, израильской и русско-израильской литератур, особенно начиная с эпохи еврейского просвещения XVIII—XIX веков и вплоть до «Мушкетера» Даниэля Клугера и «Белой голубки Кордовы» Дины Рубиной. Назовем в этой связи еще несколько имен: Eugen Rispart, «Die Juden Und Die Kreuzfahrer In England Unter Richard Lowenherz» (1861), Ludwig Philippson, «Yakob Tirada» (1867), Меир Лахман, «Дом Агуляр» (1873). Можно вспомнить также трагедию Лермонтова «Испанцы» и евреев из «Айвенго» Вальтера Скотта. Особым развитием темы является образ еврейского пирата (см.: [Крицлер 2011]).

[7] Подробнее об иерусалимских романах Михайличенко и Несис, а также о творчестве Рубиной, Зингера и Юдсона см.: [Katsman 2016].

[8] См.: [Гольдштейн 2011: 345—349]. Первая публикация: [Гольдштейн 1996]. Понятие литературы существования упоминается Гольдштейном еще в статье от 15 марта 1995 года: [Гольдштейн 2009: 67].

[9] Ср. также главу «Способы уклонения» в «Расставании с Нарциссом»: [Гольдштейн 2011: 179—219].

[10] В статье от 17 апреля 1996 года Гольдштейн видел, подобно Жоржу Батаю, выход из тупика массовой безликости и серийности в индивидуализме риска и жертвы, в уникальности боли: [Гольдштейн 2009: 94].

[11] Ср. статью Гольдштейна от 5 февраля 1998 года: [Гольдштейн 2009: 224—225].

[12] В «Аспектах духовного брака» Гольдштейн писал: «…культура, не окончательно утратившая волю к строительству, не может обойтись без пафоса <…>. Но, лишенные пафоса, то есть идеологии броска, прорыва, требования невозможного, культура и ее важнейшая составляющая, искусство, оборачиваются бесплодным самоудовлетворением» [Гольдштейн 2001: 234—235].

[13] Этот фрагмент, посвященный Энди Уорхолу, является версией статьи, опубликованной 13 марта 1997 года: [Гольдштейн 2009: 135—140]. См. также: [там же: 189].

[14] Ср. статью Гольдштейна от 12 марта 1998 года: [Гольдштейн 2009: 228—233].

[15] См. работы, публикуемые в журнале генеративной антропологии «Anthropoetics», а также постоянный научный блог Эрика Ганса «Chronicles of Love and Resentment»: http://www.anthropoetics.ucla.edu/.

[16] См.: [Тульчинский, Уваров 2000; Эпштейн 2006].

видов виктимизации | Департамент поддержки студентов и переходного периода

Сексуальное насилие

Сексуальное насилие определяется как оральное, анальное или вагинальное проникновение или соединение с половым органом другого лица либо оральное, анальное или вагинальное проникновение другого человека любым другим объектом, без согласия жертвы.

Что делать, если вас (или кого-то из ваших знакомых) изнасиловали

Доберитесь до безопасного места.
Если вы получили травму, звоните 911 или 644.1234 (сообщение полиции бывшего СССР) для немедленной помощи.
Свяжитесь с адвокатом по делам потерпевших по телефону 850.644.7161 (круглосуточно). Конфиденциальный адвокат может поговорить с вами о ваших возможностях, чтобы помочь вам принять осознанное решение о том, что делать дальше.
Если нападение произошло в течение последних 120 часов, вы можете выбрать сбор доказательств. Это повлечет за собой сдачу экзамена SANE (комплект для изнасилования). Refuge House, общественное агентство, специализирующееся на сексуальном насилии и обслуживающее район Таллахасси, в сотрудничестве с TMH предоставило центр SAFE, где обследования можно проводить за пределами отделения неотложной помощи.БЕЗОПАСНЫЙ Центр — это более уединенная, успокаивающая среда, которая особенно важна после травмы, такой как сексуальное насилие.
FSU PD и Tallahassee PD сохранят анонимный комплект до тех пор, пока вы не решите продолжить расследование.
До тех пор, пока вы не решите, собирать доказательства или нет, НЕ принимайте душ и не чистите зубы, по возможности НЕ пользуйтесь туалетом. НЕ пейте и не курите. НЕ меняйте одежду или нижнее белье. Если вы сняли эту одежду, принесите ее в больницу в бумажном пакете.Это может сохранить много доказательств.
Если вы уже несколько раз принимали душ или пользовались туалетом, вы имеете право на для прохождения экзамена SANE (комплект для изнасилования).
Если вы решите пойти в центр SAFE для сбора доказательств, сотрудники свяжутся с правоохранительными органами по прибытии. Вам решать, хотите ли вы подать заявление в полицию или поговорить с офицером полиции. Если вы решите подать заявление в полицию, чем раньше вы сообщите о преступлении, тем лучше. Оплата экзамена будет осуществляться из специального государственного фонда, выделенного для этой цели.
Если вас беспокоят ИППП (заболевания, передающиеся половым путем), спросите медсестру в больнице об антибиотиках, которые вы вводите во время обследования.
Если вас беспокоит беременность, спросите медсестру о доступных средствах экстренной контрацепции. Доступны рецептурные методы, но их нужно принять в течение нескольких дней.
Если возможно, возьмите с собой в больницу надежного друга или родственника для оказания дополнительной поддержки.
Если вы думаете, что вас накачали наркотиками, вам необходимо как можно скорее пройти тестирование, так как большинство веществ не может быть обнаружено через двенадцать часов.
Если вы решите НЕ сообщать об этом преступлении в полицию или НЕ собираете доказательства, но обеспокоены ИППП или беременностью, программа «Женская клиника» оздоровительного центра может вам помочь. Свяжитесь с ними по телефону 644.4567, чтобы записаться на прием, или обратитесь за помощью к адвокату по делам потерпевших.
Помните — изнасилование — это не ваша вина. Это вина человека, который вас изнасиловал.
Помните — изнасилование — это очень травмирующее преступление со многими краткосрочными и долгосрочными неблагоприятными эмоциональными и физическими последствиями.
Помните — позаботьтесь о себе. Ищите уход. Вы заслуживаете понимающей поддержки.
Помните — Адвокаты потерпевших в бывшем Советском Союзе конфиденциальны и могут помочь вам в любое время.

Получение согласия

Вы должны задать вопрос…

«Хочешь вернуться ко мне?» это не конкретный запрос на секс.
Отсутствие ответа «нет» — это не то же самое, что предоставление согласия; молчание не означает согласие.
Кто угодно может отозвать согласие в любое время.
Согласие на один половой акт не является безоговорочным согласием на все сексуальные нападения.

Дееспособного лица… лицо не должно быть:

Пьяный
Без сознания
Психически или физически недееспособным
Несовершеннолетние (хронологически, эмоционально или интеллектуально)
В запрещенных отношениях (например, инцест, супружеская измена, или в профессиональных отношениях, таких как терапевт / клиент, руководитель / сотрудник и т. Д.))

С надлежащим раскрытием информации…

Воздействие ИППП
Намерение отношения
Семейное положение
Отношение к контрацепции и будут ли использоваться / какие формы

И без принуждения.

Согласие определяется не тем, говорят ли они «да», а их способностью сказать «нет». Если они не могут так же свободно сказать «нет», как и остаться «да», согласие не предоставляется. Помните, секс без согласия — это не секс; это сексуальное насилие.
Насилие, угрозы или давление : Применение силы или повторный вопрос после ответа «нет»
Шантаж : Угрозы рассказать друзьям / семье, разместить личные изображения в Интернете
Ложное раскрытие информации : Например, женатый человек, утверждающий, что не замужем
Обязательство : «Вы должны мне за то, что пригласили вас на свидание» или «потому что вы мой партнер» »

Сбор «доказательств» сексуального согласия

Вы когда-нибудь думали, что получили согласие, потому что ваш партнер действовал так, как если бы он хотел заняться сексом? Вот несколько примеров воспринимаемого «согласия»:

Я мог сказать, что она хотела секса по тому, как она поцеловала меня.
Я мог сказать, что она хотела секса, по тому, как она посмотрела на меня.
Я мог сказать, что она хотела заняться сексом, по тому, что она соблазнительно оделась.
Я мог сказать, что она хотела секса, по тому, как она танцевала со мной.
Я мог сказать, что она хотела секса, по тому, как она прикоснулась ко мне.
Я мог сказать, что она хотела секса, потому что она выпила со мной уколы.
Я могу сказать, что она хотела секса, потому что у нее неплохая репутация.
Я мог сказать, что она хотела секса, потому что она уже встречалась со мной раньше.
Я мог сказать, что она хотела секса, потому что она взяла с собой диафрагму.
Я мог сказать, что она хотела секса, потому что она вернулась в мою комнату.
Я мог сказать, что она хотела секса, потому что она сняла одежду.
Я мог сказать, что она хотела заняться сексом, потому что она решила остаться на ночь.
Я мог сказать, что она хотела секса, потому что она никогда не говорила «НЕТ».
Я мог сказать, что она хотела секса, потому что она никогда не сопротивлялась мне.
Я мог сказать, что она хотела секса, потому что она хотела быть со мной часто.
Я могу сказать, что она хотела секса, потому что она хочет эксклюзивных отношений.
Я мог сказать, что она хотела секса, потому что она сказала, что любит меня.

Несмотря на то, что кажется «доказательством» согласия, вы не можете сказать, что кто-то хочет заняться с вами сексом, если только они не скажут вам, что хотят заняться с вами сексом.

Утро после таблетки

Что это?

Экстренный метод контроля рождаемости, предназначенный для предотвращения беременности после незащищенного полового акта.

Как это работает?

Активные ингредиенты таблеток Morning After аналогичны таковым в противозачаточных таблетках, за исключением более высоких доз.Таблетки предотвращают попадание сперматозоидов в яйцеклетку и предотвращают прикрепление оплодотворенной яйцеклетки к стенке матки или предотвращают высвобождение яйцеклетки для оплодотворения, в зависимости от гормона в таблетке.

Эффективность

По данным производителя, таблетка Morning After более чем на 89% эффективна в предотвращении беременности после незащищенного секса. Кроме того, Министерство здравоохранения и социальных служб заявляет, что 7 из 8 человек, которые могли бы забеременеть, не забеременеют после приема таблетки (таблеток).

Кто может им пользоваться?

Проще сказать, кто не может им пользоваться. Любой, кто уже беременен, страдает аллергией на какой-либо из ингредиентов или имеет необъяснимое вагинальное кровотечение , НЕ СЛЕДУЕТ ПРИНИМАТЬ ТАБЛЕТКИ . Лицам с раком груди или гениталий и / или инсультом или флебитом в анамнезе НЕ СЛЕДУЕТ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЕГО .

Общие реакции

23% пользовательского опыта Тошнота, 18% пользователей испытывают боль в животе, 17% усталость, 17% головные боли, 10% головокружение и болезненность груди и 5–6% рвоту или диарею.

Возможные проблемы

Если беременность все же наступит, вероятность внематочной беременности повышается. Немедленно обратитесь за медицинской помощью, если вы испытываете сильную боль в животе.

Где я могу получить таблетку Morning After?

The Morning After Pill доступны женщинам и девушкам в возрасте 18 лет и старше без рецепта в большинстве аптек. Для девочек 17 лет и младше план Б доступен только по рецепту врача. Вы также можете получить противозачаточные таблетки в оздоровительном центре, отделе планирования семьи и в Департаменте здравоохранения округа Леон.Список местных провайдеров находится на следующем веб-сайте www.not-2-late.com или по телефону 1-888-not-2-late.

Изнасилование, связанное с употреблением психоактивных веществ

Чтобы снизить риск употребления наркотиков:

Знайте свои пределы алкоголя
Не оставлять напитки без присмотра
Не принимайте напитки от незнакомых людей
Внимательно следите за своими барменами, когда они готовят ваш напиток

Если вы думаете, что вас накачали наркотиками:

Если вы чувствуете сильное опьянение после употребления небольшого количества алкоголя, позвоните кому-нибудь, кому вы доверяете.Вместе вы можете решить, чем бы вы хотели заниматься.

Оздоровительный центр предлагает скрининг на несколько известных лекарств, но вы должны делать это быстро, поскольку некоторые вещества остаются в системе только в течение нескольких часов.

НАЖМИТЕ ЛЮБОЙ ИЗ ЭТИХ НАРКОТИКОВ, ЧТОБЫ УЗНАТЬ БОЛЬШЕ

Спирт может быть без запаха, вкуса и иметь много разных крепостей (или крепостей). Это лекарство от изнасилования на свидании , предпочтительное средство , потому что его легко достать и легко потреблять открыто.В подавляющем большинстве случаев изнасилования, которым подвергались студенты колледжей, алкоголь был наркотиком, который использовался для облегчения изнасилования.

Действие препарата:

Можно почувствовать в течение нескольких минут и длится много часов
Сонливость
Головокружение
Пониженная настороженность
Путаница
Тошнота
Блэкауты
Потеря памяти
Нападение
Нарушение чувств
Нарушение координации
Нарушение суждения

БУРУНДАНГА, СКОПОЛАМИН светло-желтый порошок без запаха и вкуса

Названия улиц : Scoop

Действие препарата:

Немедленное опьянение
Поражает центральную нервную систему
Жертвы редко знают о своем состоянии
Вызывает амнезию
Ощущение выхода из тела, глядя на себя сверху вниз
Разрушает силу воли, делает жертву очень восприимчивой к внушению

История использования

Незаконно ввезен в США.S. из Южной Америки, где он содержится в местных растениях, в жевательной резинке, шоколаде и безалкогольных напитках. Первоначально производился для облегчения грабежа в Южной Америке Картелем Кали. Сложен в изготовлении.

ГАММА-ГИДРОКСИБУТИРАТ, GHB бесцветный, без запаха, жидкий.

Названия улиц : GHB, Домашний мальчик Джорджии, Liquid X, Liquid Ecstasy, Easy Lay, Grievous Bodily Harm

Действие препарата

По ощущениям в течение 10-10 минут после проглатывания:
Тошнота
Рвота
Потеря памяти
Галлюцинации
Изъятия
Подавленная дыхательная система
Кома
Смерть
Может длиться от 4 до 12 часов

История использования в США

Весной 1990 года продавался как безрецептурный продукт здорового питания.
Необоснованное использование: для того, чтобы вызвать сон, чтобы вызвать эйфорию, чтобы способствовать снижению веса и развитию мышц. Запрещено FDA для использования у людей в ноябре 1990 года после широко распространенных отравлений. Легко приготовить дома, что приводит к сомнительному качеству препарата.

КЕТАМИН Порошок или жидкость

Названия улиц : Special K, Vitamin K, Kit-ka

Действие препарата:

Медленные начальные эффекты длятся 1 час
аналогично PCP и LSD
агрессия
галлюцинации
паранойя
внетелесные эффекты продолжительностью 18-24 часа
Нарушение чувств
нарушение координации
ослабленное суждение
диссоциация
кататонических состояний
ком
сообщений о самоубийствах из-за неудачных поездок

Законное использование:

Используется в качестве анестетика для людей и животных, в первую очередь ветеринарами для иммобилизации кошек или обезьян.Синтез сложный, домашние продукты не на улице.

МИДАЗОЛАМА ГИДРОХЛОРИД Жидкость

Названия улиц : проверено

Действие препарата:

начало 1-3 минуты продолжительность 2-6 часов
глаукома
гипотония
амортизатор
кома
тошнота
остановка дыхания
затуманенное зрение
нарушение памяти

Законное использование:

Используется для премедикации перед интубацией трахеи или носа для облегчения предчувствия и ухудшения памяти.Действует как депрессант центральной нервной системы.

РОГИПНОЛ Таблетка без запаха и вкуса, растворяется в жидкости

Названия улиц : Rophies, Ruffes, Ropies, Roofies, Ropes, LaRochas, R2’s, Roaches

Действие препарата:

По ощущениям от 30 минут до часа после проглатывания:
Сонливость
Головокружение
Пониженная настороженность
Слабость мышц
Путаница
Двойное зрение
Усталость
Антероградная амнезия
Головная боль
Бессознательное состояние может длиться от 4 до 12 часов.

Преследование

Преследование определяется как умышленное, злонамеренное и неоднократное преследование, преследование или кибер-преследование другого человека и создание реальной угрозы для этого человека.Достоверная угроза — это словесная или невербальная угроза или их комбинация, в том числе угрозы, переданные с помощью электронных средств связи или подразумеваемые образцом поведения, вызывающим у цели угрозы разумный страх за свою безопасность или безопасность. те, кто тесно с ними связан (Статут Флориды 784.048). О преследовании сообщается в офис Title IX или правоохранительные органы. Отчет можно подать по адресу report.fsu.edu . Адвокат потерпевших также может помочь вам подать заявление о судебном запрете.

Насилие со стороны интимного партнера

Насилие со стороны интимного партнера (IPV), часто известное как насилие во взаимоотношениях, можно определить как повторяющееся поведение, такое как угрозы, словесные оскорбления и физические нападения, с участием взрослых, находящихся в интимных отношениях. IPV обычно относится к двум взрослым, которые не состоят в браке, не живут вместе и не имеют общих детей. Это определение применяется ко всем парам любого пола и пола.

Почему жертвы остаются

Есть несколько причин, по которым потерпевшие остаются.Важно отметить, что жертвы не остаются в отношениях с насилием, потому что им нравится, когда они подвергаются насилию. Скорее, у них есть вполне реальные, веские причины, чтобы попытаться наладить отношения.

Примеры:

Страх

Обычно жертвы остаются, потому что страх уйти больше, чем страх остаться. Страх перед неизвестным может быть веской причиной для того, чтобы «оставаться на месте». Кроме того, жертвам часто угрожают физическим повреждением, если они попытаются уйти. Хорошо задокументировано, что жертвы подвергаются наибольшему риску травм, когда уходят.Они опасаются за свою безопасность и безопасность тех, кто им помогает.

Обещания реформы

Обидчик обещает, что этого больше никогда не повторится; жертва хочет верить, что это правда.

Вина

Жертва может полагать, что обидчик болен и нуждается в их помощи. Таким образом, идея ухода может вызвать чувство вины.

Отсутствие самооценки

Жертва может прийти к выводу, что она каким-то образом заслуживает жестокого обращения. Отсутствие чувства собственного достоинства и вера в то, что они не заслуживают ничего лучшего, могут парализовать жертву.

Дети

Быть родителем-одиночкой — это тяжелый опыт в лучших условиях, и для большинства жертв условия далеко не самые лучшие. Огромная ответственность за воспитание детей в одиночку может быть непосильной. Часто обидчик может пригрозить забрать детей у них, если жертва уйдет или попытается уйти.

Любовь

Большинство людей вступают в отношения по любви, и эмоции не исчезают просто так в оскорбительных отношениях. Большинство жертв хотят прекратить насилие, но любят своего партнера и хотят отношений.

Признаки того, что отношения могут быть оскорбительными

Ваш партнер когда-либо…

Ваши чувства проигнорировали?
Высмеивали или оскорбляли ваш пол как группу?
Высмеивали или оскорбляли наши самые ценные убеждения, вашу религию, расу, наследие или класс?
Отказ в одобрении, признательности или привязанности в качестве наказания?
Постоянно критиковал вас, обзывал вас, кричал на вас?
Унижали вас публично или приватно?
Отказался от общения с вами?
Мешали вам работать, контролировали ваши деньги, принимали все решения?
Отказались работать или делиться деньгами?
Отобрали у вас ключи от машины или деньги?
Вам регулярно угрожали или просили уйти?
Угрожаетесь причинить вред вам или вашей семье?
Наказывали или лишали детей, когда злились на вас?
Угрожают похитить детей, если вы уедете?
Оскорбляли, пытали или убивали домашних животных, чтобы причинить вам боль?
Приставал к вам воображаемыми делами?
Манипулировали вами ложью и противоречиями?
Разрушенная мебель, пробитые стены, сломанная техника?
Оружие угрожающе?

Если вы ответили утвердительно на любой из вышеперечисленных вопросов, возможно, вы находитесь в оскорбительных отношениях.Если у вас есть какие-либо вопросы или вы хотите получить дополнительную информацию, свяжитесь с программой Victim Advocate Program по телефону 850.644.7161 (круглосуточно) или зайдите в Suite 4100 University Centre Building A (M-F 8-4).

Оцените свои отношения

Верно или неверно (обведите ответ)

[T F] Ваша вторая половинка должна быть в состоянии побыть наедине с собой.
[T F] Ваша вторая половинка должна иметь возможность гулять со своими друзьями.
[T F] Ваша вторая половинка всегда должна решать, куда пойти на свидание.

Множественный выбор (обведите свой ответ)

Что бы сделал ваша вторая половинка, если бы вы сказали ему / ей, что подумываете о прекращении отношений?
Скажи: «Забудь!» и найти другую вторую половинку.
Отказывайтесь слушать, когда хотите поговорить о своих чувствах.
Угрожают причинить вред себе или вам, если вы не хотите оставаться с ними.
Спросите, не хотите ли вы об этом поговорить.
Вы планируете пойти куда-нибудь с друзьями.Ваша вторая половинка:
Пытается заставить вас ревновать, рассказывая о своих планах.
Обвиняет ваших друзей в попытке разлучить вас двоих.
Советует вам быть в безопасности и хорошо провести время.
говорит: «Ни в коем случае. Мы проводим вместе весь вечер. Только ты и я.»
Постоянно звонит вам на мобильный, проверяет, как вы, пока вы находитесь в компании друзей.

Ключ

Истинно
Истинно
Ложь
d
c

Если вы ответили на какие-либо вопросы, отличные от ответов в ключе, и хотели бы обсудить их, или если у вас есть какие-либо вопросы и вы хотите получить дополнительную информацию, свяжитесь с программой Victim Advocate Program по телефону 850.644.7161 (круглосуточно) или остановитесь у Suite 4100 University Centre Building A (M-F 8-4).

Домашнее насилие

Домашнее насилие может быть определено как любое нападение, нападение при отягчающих обстоятельствах, нанесение побоев, сексуальных побоев, преследование, похищение, незаконное тюремное заключение или уголовное преступление, повлекшее за собой телесные повреждения или смерть одного члена семьи или члена домашнего хозяйства другого. Домашнее насилие обычно относится к лицам, которые живут вместе как семья, состоят в браке или имеют общего ребенка.( См. Закон Флориды 741.28 для расширенных юридических определений )

Реагирование и восстановление после виктимизации

Общие реакции после виктимизации

Физические реакции

Усталость
Кошмары
Бессонница
Hyper-Active
Недостаточно активный
Реакция взрыва
Проблемы со здоровьем (например, изменение аппетита, головные боли и проблемы с пищеварением)

Психологические реакции

Трудность с концентрацией
Нарушение памяти
Затруднения в принятии решений
Изоляция
Проблемы с решением проблем
Воспоминания
Кошмары

Эмоциональные реакции

Страх
Вина
Беспокойство
Депрессия
Эмоциональная сверхчувствительность
Амнезия события
Гнев
Чувство беспомощности
Отказ от ассоциации

Помощь пострадавшим

Каждый переживает травму по-разному.Ниже приведены мысли и предложения, которые могут помочь облегчить чувство беспомощности, которое вы можете испытывать, и могут помочь заложить необходимый фундамент для восстановления вашей жизни.

Испытание виктимизации может изменить вашу жизнь. Отношения с другими могут измениться. Ваше восприятие жизни может измениться. Ваше отношение к себе может быть другим. Однако изменения, даже вызванные травмирующими событиями, могут выявить ранее не осознанные выборы и личные сильные стороны.

Структурируйте свой день, чтобы не впасть в депрессию

Составьте список вещей, которые вы, возможно, захотите сделать, и попытайтесь выполнить их одно за другим.
Отмечайте маленькие успехи.
Позвольте каждому достижению дать вам чувство мастерства по мере того, как вы восстанавливаете контроль над своей жизнью.
Не заставляйте себя брать на себя больше, чем вы можете с комфортом справиться, и не бойтесь сказать «нет» требованиям других.

Берегите себя физически

Ешьте правильную пищу.
Пейте много воды.
Выполняйте умеренные упражнения.
Не злоупотребляйте алкоголем, наркотиками или едой, особенно сахаром или кофеином.
Помните, что то, как вы выглядите, влияет на то, как вы себя чувствуете, поэтому не пренебрегайте личным уходом.

Измените свое окружение

Различные пейзажи могут изменить ваш взгляд на вещи.
Переставьте мебель.
Сплю в другой комнате.
Проехать к магазину по новому маршруту.
Путешествуйте, если можете, даже если это совсем недалеко.

Будьте добры к себе

Сделайте себе подарок — сходите перекусить, купите бутылку ароматизированного масла для ванн или гаджет, игрушку, фильм и т. Д.- это говорит о том, что вы заботитесь о себе.
Наслаждайтесь спокойствием.
Найдите время, чтобы полюбоваться закатом.
Включите музыку, которая поднимает настроение, а не музыку, которая усиливает ваше плохое настроение.

Борьба с негативными мыслями и чувствами

Посмотрите, как вы разговариваете с самим собой.
Сконцентрируйтесь на том, что вы сделали правильно, а не неправильно.
Напомните себе, что вы пережили это событие, что теперь вы в безопасности и что ваша реакция нормальная.
Не смотрите телевизионные программы или фильмы, которые могут напомнить вам о вашей травме.
Ограничьте количество новостей (в основном негативных), которые вы поглощаете.

Будьте выразительны

Слезы и смех отлично снимают стресс.
Позвольте себе плакать, но сохраняйте чувство равновесия в отношении оставшихся без ответа вопросов и неразрешенной душевной боли.
Смейтесь как можно больше. У нашего мозга есть своя аптека, и смех вызывает положительную химическую реакцию, которая восстанавливает вас естественным путем. В некоторых больницах даже есть «комнаты для смеха», потому что врачи признают лечебную ценность юмора.
Изложите свои чувства в дневнике или дневнике, если вы не можете выразить себя устно.

Поддерживать сильную группу поддержки

Разговор с поддерживающим и понимающим другом может быть «хорошим лекарством». Если возможно, лучше иметь большую базу поддержки.
Избегайте тех, кто унижает вас, отчитывая, обвиняя или преуменьшая вашу травму.

Не бойтесь обращаться за профессиональной помощью

Обращение за помощью к людям, обученным помогать в процессе выздоровления, является признаком силы и находчивости, а не слабости.
Обученные специалисты могут помочь вам проработать ваши мысли, проанализировать ваши стратегии выживания и получить информацию, которая облегчит ваше выздоровление.

Дайте себе время подлечиться

Для некоторых людей восстановление после виктимизации может быть длительным процессом.
Не сравнивайте свою скорость выздоровления с чужой.
Нет установленного времени для восстановления.
Как вы уникальны, так и ваше время восстановления.

И помните, что ваши реакции не являются ненормальными; то, что с тобой случилось, было ненормальным. Верьте в свою способность решить, какое лечение будет для вас наилучшим.

Средства восстановления для членов семьи

Каждый переживает травму по-разному, и хотя есть много способов помочь близкому человеку восстановить равновесие. Ниже приведены важные советы, которые следует учитывать при оказании поддержки человеку, который только что стал жертвой.

- Ensure — Убедитесь, что ваш близкий не получил физических травм.Если необходима медицинская помощь, звоните 911.
- Слушайте — Позволяя человеку рассказать о своем опыте, вы сможете осознать и подтвердить то, что с ним произошло. Не задавайте вопросов и поощряйте человека рассказывать свою историю.
- Верить — У них могут быть собственные сомнения и опасения по поводу того, что произошло и как это произошло. Пришло время поверить в то, что они говорят, не добавляя дополнительных сомнений или путаницы. Верьте тому, что вы слышите, и оказывайте поддержку без осуждения.
- Поверь снова — Травма может нарушить память, и жертвы часто не хотят рассказывать обо всем, что с ними случилось, даже близким. Им может потребоваться время, чтобы раскрыться или вспомнить все подробности события. Слушайте новые подробности, когда они сообщаются без осуждения и при вашей полной поддержке.

Успокоить

— Многие жертвы преступлений винят себя в преследовании. Убедите их, что это не их вина, и что виновным является человек, который причинил им вред.
Опции — Помогите им в поиске доступных ресурсов. Свяжитесь с адвокатом по делам потерпевших, выполните поиск в Интернете или обратитесь в местный департамент здравоохранения или полиции, чтобы получить список ресурсов.
Контроль — Позвольте любимому человеку взять на себя управление после поиска вариантов. Позволить им самому принять решение сообщать или не сообщать — очень важно для выздоровления.
Спросите — Вашему близкому человеку может быть трудно выполнять даже самую простую работу по дому после того, как он стал жертвой.Предложите сделать покупки в магазине, приготовить еду, постирать стирку или выполнить какое-нибудь поручение. Спросите, что вы можете сделать, чтобы протянуть руку помощи.
Будьте терпеливы — Пусть они исцеляются в своем собственном темпе. У всех разные потребности и разные механизмы преодоления. Предложите постоянную поддержку или найдите другие вспомогательные ресурсы.
Позаботьтесь о себе — Знание о том, что кому-то, о ком вы заботитесь, был причинен вред, также может иметь травмирующие последствия для вас. У вас могут быть чувства гнева, беспомощности, страха — обратитесь за собственной поддержкой к надежному другу или профессионалу.

Виктимизация | Психология вики | Фэндом

Другие области психологии: AI · Компьютер · Консультации · Потребитель · Инженерное дело · Относящийся к окружающей среде · Судебная медицина · Военный · Спорт · Трансперсональный · Показатель

Эта статья требует внимания психолога / академического эксперта по предмету .
Пожалуйста, помогите нанять одного или улучшите эту страницу самостоятельно, если у вас есть квалификация.
Этот баннер появляется на слабых статьях, к содержанию которых следует подходить с академической осторожностью.
.
Виктимизация (или виктимизация ) — это процесс стать жертвой или стать жертвой. Исследования, изучающие процесс, частоту, частоту и распространенность виктимизации, относятся к области виктимологии.
Виктимизация со стороны сверстников []
Основная статья: Виктимизация сверстников
Виктимизация сверстников — это опыт среди детей, когда они становятся объектом агрессивного поведения других детей, которые не являются братьями и сестрами и не обязательно сверстниками.^[1]
Вторичная виктимизация []
Основная статья: Вторичная виктимизация
Вторичная виктимизация (также известная как виктимизация после преступления ^[2] или двойная виктимизация ^[3]) связана с дальнейшей виктимизацией после исходной виктимизация. ^[2] Например, обвинение жертвы, ненадлежащее поведение после нападения или язык со стороны медицинского персонала или других организаций, с которыми жертва контактирует, могут еще больше усугубить страдания жертвы.^[4] Жертвы также могут подвергаться вторичной виктимизации со стороны сотрудников системы правосудия при входе в систему уголовного правосудия. Жертвы будут терять время, страдать от снижения доходов, их часто игнорируют судебные приставы и другие сотрудники суда, и они останутся не информированными об обновлениях по делу, например об отсрочке слушания, до такой степени, что их разочарование и замешательство превратятся в апатию и снижение готовности в дальнейшем участвовать в системных разбирательствах. ^[3]
Изнасилование особенно стигматизируется в культурах с жесткими обычаями и табу в отношении секса и сексуальности.Например, жертва изнасилования (особенно та, которая ранее была девственницей) может рассматриваться обществом как «поврежденная». Жертвы в этих культурах могут страдать от изоляции, от них могут отказаться друзья и семья, им запрещается вступать в брак или разводиться, если они уже женаты. ^[5]
Повторная травматизация жертвы сексуального насилия, жестокого обращения или изнасилования в результате реакции отдельных лиц и организаций является примером вторичной виктимизации. Вторичная виктимизация особенно распространена в случаях изнасилования с применением наркотиков, знакомства или изнасилования в соответствии с законом.
Повторная виктимизация []
Основная статья: Повторная виктимизация
Термин повторная виктимизация относится к модели, при которой жертва жестокого обращения и / или преступления имеет статистически более высокую тенденцию к повторной виктимизации либо вскоре после этого ^[6], либо намного позже в зрелом возрасте в случае жестокого обращения в детстве. Эта последняя закономерность особенно заметна в случаях сексуального насилия. ^[7] ^[8] Хотя точный процент получить практически невозможно, образцы из многих исследований показывают, что уровень повторной виктимизации людей, ранее подвергавшихся сексуальному насилию, очень высок.Уязвимость к виктимизации во взрослом возрасте также не ограничивается сексуальным насилием и может также включать физическое насилие. ^[7]
Причины повторной виктимизации зависят от типа события, а некоторые механизмы неизвестны. Ревиктимизация в краткосрочной перспективе часто является результатом факторов риска, которые уже присутствовали, которые не были изменены или смягчены после первой виктимизации; иногда жертва не может контролировать эти факторы. Примеры этих факторов риска включают проживание или работу в опасных районах, хаотичные семейные отношения, агрессивный темперамент, употребление наркотиков или алкоголя и безработицу.^[7]
Повторная виктимизация взрослых, которые ранее подвергались сексуальному насилию в детстве, является более сложной задачей. Существует множество теорий относительно того, как это работает. Некоторые ученые предлагают неадаптивную форму обучения; Первоначальное насилие учит неуместным убеждениям и поведению, которые сохраняются во взрослой жизни. Жертва считает оскорбительное поведение «нормальным» и ожидает его от других в контексте взаимоотношений, и, таким образом, может бессознательно искать оскорбительных партнеров или цепляться за оскорбительные отношения.Другая теория основана на принципе выученной беспомощности. В детстве они попадают в ситуации, из которых у них практически нет надежды на побег, особенно когда насилие исходит от опекуна. ^[8] Одна теория гласит, что состояние неспособности сопротивляться или убегать от опасности оставляет последний примитивный вариант: замораживание, ответвление притворства смерти. Во взрослом возрасте такая реакция сохраняется, и некоторые профессионалы отмечают, что жертвы иногда, кажется, улавливают тонкие признаки этого при выборе жертвы.^[9] Такое поведение делает жертву легкой мишенью, поскольку иногда они прилагают мало усилий, чтобы сопротивляться или даже кричать. А постфактум они часто оправдываются и преуменьшают то, что с ними произошло, иногда даже не сообщая властям о нападении.
Самовиктимизация []
Основная статья: Игра жертвы
Самовиктимизация (или игра жертвы) — это сфабрикование роли жертвы по множеству причин, таких как оправдание жестокого обращения с другими, манипулирование другими, стратегия выживания или стремление к вниманию.
Самовосприятие виктимизации (менталитет жертвы) []
Основная статья: Ментальность жертвы
Жертвы жестокого обращения и манипуляции часто попадают в ловушку собственного образа жертвы. Психологический профиль виктимизации включает в себя всепроникающее чувство беспомощности, пассивности, потери контроля, пессимизм, негативное мышление, сильное чувство вины, стыда, самообвинения и депрессии. Такой образ мышления может привести к безнадежности и отчаянию.^[10]
Эпидемиология []
Уровень виктимизации в США []
Уровни преступной деятельности измеряются с помощью трех основных источников данных: Единых отчетов о преступлениях (UCR), опросов самоотчетов преступников и Национального обзора виктимизации от преступлений (NCVS). Тем не менее, UCR и опросы самоотчетов обычно содержат подробную информацию о преступнике и уголовном правонарушении; информация о потерпевшем включается только в том случае, если речь идет о его / ее отношениях с правонарушителем, и, возможно, поверхностный обзор его / ее травм.NCVS — это инструмент, используемый для измерения наличия фактических, а не только зарегистрированных преступлений — уровень виктимизации — ^[11] путем опроса людей об инцидентах, в которых они могли стать жертвами. Национальное обследование виктимизации от преступлений является в Соединенных Штатах основным источником информации о виктимизации от преступлений.
Ежегодно собираются данные о частоте, характеристиках и последствиях криминальной виктимизации в Соединенных Штатах из представленной на национальном уровне выборки из 77 200 домохозяйств, включающих почти 134 000 человек.Это обследование позволяет (правительству) оценить вероятность виктимизации в результате изнасилования (более достоверные оценки были рассчитаны после изменения структуры обследований в 1992 году, которая лучше выявляла случаи сексуального насилия, особенно изнасилования на свидании), ^[3] грабеж, нападение, кражи, кражи со взломом в домах и кражи транспортных средств для населения в целом, а также для таких слоев населения, как женщины, пожилые люди, представители различных расовых групп, горожане или другие группы. ^[11] По данным Статистического управления юстиции (BJS), NCVS показывает, что с 1994 по 2005 год уровень насильственных преступлений снизился, достигнув самого низкого уровня, когда-либо зарегистрированного.^[11] Число преступлений против собственности продолжает снижаться. ^[11]
В 2010 году Национальный институт правосудия сообщил, что американские подростки были той возрастной группой, которая чаще всего становилась жертвами насильственных преступлений, в то время как американские мужчины чаще, чем американские женщины, становились жертвами насильственных преступлений, а чернокожие были более вероятны, чем американцы других рас, стать жертвами насильственных преступлений. ^[12]
Жертвы в трудовом законодательстве []
Виктимизация — понятие в трудовом законодательстве.Это относится к ситуациям, когда люди подвергаются жестокому обращению, страдают от нарушения условий труда или увольняются в результате подачи иска о другой форме дискриминации. Если сотрудник подвергается «преследованию» за то, что он жалуется на другую часть работы, тогда возникает отдельный и независимый иск о таком обращении. Если служащий подал иск о дискриминации, выступил в качестве свидетеля по чьему-либо иску или поднял вопросы, связанные с потенциальной дискриминацией, любые действия, предпринятые против него из-за этого, будут незаконными.^[13]
См. Также []
Список литературы []
↑ Hawker D.S.J., Boulton M.J. (2000). Двадцатилетнее исследование виктимизации сверстников и психосоциальной дезадаптации: метааналитический обзор перекрестных исследований. Журнал детской психологии и психиатрии 41 (4): 441–455.
↑ ^2,0 ^2,1 виктимизация после преступления или вторичная виктимизация. Комплексная терминология уголовного правосудия .Прентис Холл.
↑ ^3,0 ^3,1 ^3,2 Доернер, Уильям (2012). Виктимология , Берлингтон, Массачусетс: Elseiver, Inc ..
↑ Кэмпбелл Р., Раджа С. (1999). Вторичная виктимизация жертв изнасилования: мнения специалистов в области психического здоровья, которые лечат жертв насилия. Violence Vict 14 (3): 261–75.
↑ NYCagainstrape.org
↑ (май 2007 г.). Модели повторной виктимизации в национальной лонгитюдной выборке детей и молодежи. Игнорирование жестокого обращения с детьми 31 (5): 479–502.
↑ ^7,0 ^7,1 ^7,2 Джанет Андерсон (май 2004 г.). Ревиктимизация сексуального насилия. Research & Advocacy Digest 6 (2): 1.
↑ ^8,0 ^8,1 Мессман Терри Л., Лонг Патриция Дж. (1996). Сексуальное насилие над детьми и его связь с повторной виктимизацией у взрослых женщин. Обзор клинической психологии 16 (5): 397–420.
↑ Уилер С., Книга А.С., Костелло К. (2009). Психопатические черты и восприятие уязвимости жертвы. Уголовное правосудие и поведение 36 (6): 635–648.
↑ Брайкер, Харриет Б., Кто вам дергает за ниточки? Как разорвать цикл манипуляций (2006)
↑ ^11,0 ^11,1 ^11,2 ^11,3 Национальное исследование по виктимизации от преступлений Официальный веб-сайт
↑ Жертвы и виктимизация.URL-адрес, доступ к которому осуществлен 1 марта 2013 г.
↑ (2009). В этом разделе представлена общая информация о трудовом законодательстве Великобритании. Совет по кино Великобритании. URL-адрес, доступ к которому осуществлен 12 октября 2009 г.
Анализируя повторную виктимизацию | Центр проблемно-ориентированной полицейской службы ASU
Модели повторной виктимизации
Это руководство начинается с описания концепции повторной виктимизации (RV) и ее взаимосвязи с другими шаблонами в проблемах общественной безопасности, такими как горячие точки и рецидивисты.Затем в руководстве описываются источники информации и способы определения количества и характеристик повторной виктимизации в вашей юрисдикции. Наконец, в руководстве рассматриваются ответы на повторные виктимизации, полученные в результате оценочных исследований и полицейской практики.
Это руководство предназначено для помощи полиции в выявлении и понимании моделей повторной виктимизации в связи с рядом проблем, связанных с преступностью и беспорядками. В руководстве основное внимание уделяется методам определения количества жилых автофургонов для конкретных проблем общественной безопасности и о том, как анализ RV в целом может быть использован для разработки более эффективных ответных мер.Эта публикация не является руководством по конкретным проблемам, таким как кража со взломом, насилие в семье или угон автомобиля. Рекомендуем вам обратиться к другим руководствам для более глубокого понимания этих проблем.
На протяжении десятилетий полиция и граждане прилагали много усилий для предотвращения преступности, таких как маркировка собственности, создание службы соседства, проведение исследований по предупреждению преступности, укрепление целей, усиление освещения и установка электронных систем безопасности.
Несмотря на то, что многочисленные меры по предупреждению преступности эффективны, многие из них принимаются отдельными лицами, домашними хозяйствами и учреждениями по крайней мере , подверженными риску стать жертвой.Стратегии предупреждения преступности наиболее эффективны, когда они направлены против тех людей, которые с наибольшей вероятностью могут стать жертвами .
Связывание стратегий предупреждения преступности с вероятными жертвами является сложной задачей из-за сложности прогнозирования наиболее вероятных жертв преступлений. Было бы проще предпринять шаги по предотвращению совершения преступления и , если бы только полиция знала…
Какие магазины будут ограблены?
Чьи дома будут ограблены?
Какие студенты колледжа будут подвергаться сексуальному насилию?
Часто до боли очевидно, что некоторые люди, домохозяйства или предприятия особенно уязвимы для преступлений.Такая уязвимость может быть связана с такими факторами, как злоупотребление алкоголем, неспособность обеспечить безопасность собственности, физическая изоляция, рискованное поведение или нахождение в непосредственной близости от групп вероятных преступников.
В то время как большинство людей и мест не становятся жертвами преступлений, жертвы постоянно сталкиваются с наивысшим риском стать жертвой снова. Предыдущая виктимизация — единственный лучший предиктор виктимизации. Это лучший показатель будущей виктимизации, чем любая другая характеристика преступности.†
Не только предсказуема повторная виктимизация, но и можно рассчитать период вероятной повторной виктимизации, поскольку последующие правонарушения неизменно характеризуются их быстротой. Часто повторная виктимизация происходит в течение недели после первоначального правонарушения, а некоторые повторные виктимизации даже происходят в течение 24 часов. По всем видам преступлений наибольший риск повторной виктимизации возникает сразу после первоначального правонарушения, и этот период повышенного риска неуклонно снижается в последующие недели и месяцы.
Предсказуемость повторной виктимизации и короткий период повышенного риска после первой виктимизации предоставляют полиции особую возможность оперативно вмешаться и предотвратить последующие правонарушения. Стратегии уменьшения повторной виктимизации могут существенно повысить эффективность полиции. Сокращение повторной виктимизации может привести к снижению преступности, повышению эффективности ресурсов по предупреждению преступности и задержанию правонарушителей. Это также может сберечь как патрульные, так и следственные ресурсы.
Определение повторной виктимизации
Говоря простым языком, повторная виктимизация — это тип преступного поведения. Существует несколько типов хорошо известных схем преступности, включая горячие точки, серии преступлений и рецидивистов. Хотя повторная виктимизация — это отдельная форма преступления, некоторые преступления характеризуются множеством типов преступлений; эти шаблоны обсуждаются позже в этом руководстве.
По большинству определений повторная виктимизация или повторная виктимизация происходит, когда тот же тип преступления переживает такая же — или практически такая же — жертва или цель в течение определенного периода времени, например год.Повторная виктимизация относится к общему количеству правонарушений, которым подверглась жертва или объект, включая первоначальные и последующие правонарушения. Дом человека может быть ограблен дважды в год или 10 раз, и оба примера считаются повторными.
Количество повторной виктимизации обычно указывается как процент жертв (лиц или адресов), которые стали жертвами более одного раза в течение определенного периода времени за определенный вид преступления, например кражу со взломом или грабеж. Повторная виктимизация также рассчитывается как доля правонарушений, от которых пострадали повторные жертвы; эту цифру обычно называют повторными правонарушениями.Хотя обе цифры важны, они не являются взаимозаменяемыми, и при чтении таких чисел следует проявлять осторожность. В этом руководстве мы сообщаем как долю повторных жертв, так и повторных правонарушений, если данные доступны.
Например, первая строка в Таблице 1 будет указана как:
46% всех сексуальных посягательств испытали лица, перенесшие две или более виктимизации в течение периода данных
Аналогичным образом вторая строка в Таблице 2 будет читать:
11% жертв нападений пострадали 25% всех нападений за 25-летний период
И первая строка в Таблице 3 будет гласить:
40% всех краж со взломом совершили 19% жертвы, которые стали жертвами дважды или более за отчетный период
Термин «виктимизация» обычно относится к людям, например, к человеку, ставшему жертвой домашнего насилия.Но повторную виктимизацию лучше всего понимать как повторяющиеся цели , поскольку жертвой может быть физическое лицо, жилая единица, предприятие по определенному адресу или даже бизнес-цепочка с несколькими местоположениями. Даже автомобили могут стать повторными жертвами. Позже в этом руководстве мы обсудим, как отличить повторных жертв в полицейских данных по адресу, имени жертвы и другим идентификаторам.
Степень повторной виктимизации
Повторная виктимизация значительна и составляет значительную часть всех преступлений.Хотя повторная виктимизация имеет место практически для всех проблем преступности, точное количество преступлений, связанных с повторной виктимизацией, варьируется в зависимости от проблемы преступности, с течением времени и в разных местах. † Эти различия отражают местный характер преступности и важные различия в типе и количестве данных, используемых для вычисление повторной виктимизации. Три основных источника информации демонстрируют, что повторная виктимизация распространена во всем мире: опросы жертв, интервью с правонарушителями и отчеты о преступлениях.Хотя каждый из этих источников имеет ограничения, распространенность повторной виктимизации в этих различных источниках одинакова.
Таблица 1: Оценки повторной виктимизации — Международное исследование виктимизации1
07 9324000
00 9124 937 9379
007 937 Нападение
25%
Преступления
Повторные правонарушения
41%
Ограбление
27%
Вандализм на транспортном средстве
25%
00
Угон транспортного средства
20%
Кража со взломом
17%
Сопоставление данных о повторной виктимизации свидетельствует о том, что международные опросы о повторной виктимизации чаще всего показывают, что как нападения и грабитель y, чем преступления против собственности (см. Таблицу 1).Жертвы нападений обычно имеют высокий уровень повторной виктимизации (см. Таблицу 2), а домашнее насилие является одним из наиболее предсказуемых преступлений, которые могут повториться.
Таблица 2: Оценки повторных жертв нападений
Период повторения 9000 9000 Дата
Преступления
Повторные нарушения
9000 9000 9000 9000 9000 Время
Нападение
25%
11.4%
Отчеты отделения неотложной помощи, 25 лет, Нидерланды2
Сексуальное насилие
85%
67%
Обследования потерпевших, Калифорния123, опыт для взрослых 9, Анхелес
Насилие в семье
н / д
44%
Обследование виктимизации, один год, Великобритания4
90% 59%
Национальное исследование молодежи, один год, США5
Повторная виктимизация также обычна для преступлений против собственности, что подтверждается данными Британского исследования преступности (см. Таблицу 3).
Таблица 3: Оценки повторной виктимизации за имущественные преступления — Британское исследование преступности
000
000
Преступление
000 000
00 Повторные преступления 000
00 Повторные преступления 000
00 Повторные преступления 000
Кража со взломом в жилом доме6
40%
19%
Преступления, связанные с транспортными средствами (кражи из / из) 7
24 46%
Вандализм8
н / д
30%
Хотя многие исследования повторной виктимизации основаны на опросах потерпевших, полицейские записи также показывают убедительные доказательства различных проблем, от ограблений банков до домашнее насилие и кражи со взломом (см. Таблицу 4).Как и в случае обследований виктимизации, отчеты о преступлениях показывают наибольшее количество повторных виктимизаций за насилие в семье.
Таблица 4: Оценки повторных жертв — отчеты о преступлениях
7
Коммерческое ограбление
7
7
Преступление
Повторные правонарушения
Повторные жертвы
000
00
00
00
Насилие в семье
62%
28%
Мерсисайд, Англия9
42%
31%
00
65%
32%
Индианаполис, Индиана11
Ограбление заправочной станции
24 6237
Ограбление банка 900 07
58%
36%
Англия13
Кража со взломом в жилом доме
32%
24 150004 32%
24 15000hash 9000haus
24 15000ha 9000ha 9 14% 9%
Энсхеде, Нидерланды17
Кража со взломом в коммерческих целях
66%
36%
Остин, Техас 18
Мерсисайд, Англия 19
Res идентификационная и коммерческая кража со взломом
39%
18%
Шарлотта, Северная Каролина20
В то время как многие повторные жертвы подвергаются двум жертвам в течение отчетного периода, некоторые повторные преступления связаны с хроническими преступлениями которые чаще становятся жертвами, переживают три или более правонарушения в течение определенного периода времени.Британский обзор преступности показывает, что 7 процентов жертв краж со взломом и транспортных преступлений становятся жертвами трех или более раз в течение года (см. Таблицу 5), в то время как 23 процента жертв домашнего насилия страдают от такой концентрации повторной виктимизации.
Более многочисленные правонарушения, о которых сообщают эти хронические жертвы, непропорционально способствуют общей виктимизации. Например, 7 процентов жертв краж со взломом составляют 21 процент от всех краж (см. Таблицу 6).
Таблица 5: Концентрация повторов среди жертв21
Тип виктимизации
:
Кража со взломом
Преступление на транспортном средстве
54
54
Насилие в семье
Одно правонарушение
81%
76%
56%
9124
00 13124 9124 937 9124 937 9124 9124 937
21%
Трое или более
7%
7%
23%
912
Правонарушение
Жертвы 900 07
Доля правонарушений
Одно кража со взломом
81%
60%
27
00
00 9127
00 9127
00 9127
00 2
00
Три или более краж со взломом
7%
21%
Несмотря на убедительные доказательства повторной виктимизации, практически все оценки повторной виктимизации консервативны из-за ограниченности данных.Опросы по виктимизации показывают наиболее частую виктимизацию, поскольку они фиксируют правонарушения, о которых не сообщается в полицию. Но лонгитюдные опросы со временем теряют респондентов, поскольку жертвы могут переехать, а панельные опросы зависят от воспоминаний жертвы о нескольких событиях. Интервью с правонарушителями поддерживают повторную виктимизацию, но такие исследования были ограничены, и правдивость правонарушителей сомнительна. Незарегистрированное преступление снижает оценки полиции повторной виктимизации, и свидетельства даже предполагают, что повторные жертвы с меньшей вероятностью снова вызовут полицию.23 Полицейские оценки повторений могут дополнительно исключать повторную виктимизацию одного и того же человека в разных местах, например, о преступлениях, о которых сообщалось из больниц или в полицейских участках, в то время как границы юрисдикции, практика регистрации серийных преступлений, использование краткосрочных периодов, таких как один год, и небольшое количество правонарушений также может маскироваться повторами, которые могут быть идентифицированы полицией.
Когда происходит повторная виктимизация
Важной и неизменной особенностью повторной виктимизации является то, что повторные правонарушения происходят быстро — многие повторения происходят в течение недели после первоначального правонарушения, а некоторые даже происходят в течение 24 часов.Раннее исследование RV показало, что самый высокий риск повторного кражи со взломом был в течение первой недели после первоначального кражи со взломом.24
После начального периода повышенного риска риск повторного нарушения быстро снижается до тех пор, пока жертва снова не будет примерно такой же риск виктимизации, как и у лиц или собственности, которые никогда не подвергались виктимизации. Эта общая картина показана на Рисунке 1 и показывает, что 60 процентов повторных краж со взломом произошли в течение одного месяца после первоначального нарушения; около 10 процентов пришлись на второй месяц.После второго месяца вероятность повторного правонарушения довольно низка.
RV последовательно демонстрирует предсказуемую закономерность, известную как временной ход: за относительно коротким периодом высокого риска следует быстрое снижение, а затем выравнивание риска. Продолжительность периода повышенного риска виктимизации варьируется в зависимости от местных проблем преступности. Определение периода повышенного риска имеет решающее значение, потому что в период повышенного риска должны быть предприняты любые превентивные действия, чтобы предотвратить последующие нарушения.Для правонарушений с коротким течением времени с высокой степенью риска профилактические меры должны быть приняты очень быстро. Задержка на два дня или неделю может упустить возможность предотвратить повторение.
Некоторые исследования показывают, что предсказуемый временной ход повторной виктимизации может прерываться «скачком» — небольшим возрождением доли повторной виктимизации, происходящей после того, как риск, по-видимому, неуклонно снижается (см. Рисунок 2). Скачок во времени может быть связан с заменой имущества страховыми деньгами.Представляется вероятным, что некоторые рецидивисты могут использовать период «охлаждения», воспринимая жертву как состояние повышенной готовности сразу после совершения преступления, но ослабляя их бдительность в течение нескольких месяцев.
Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что период времени между первоначальным и последующим правонарушением зависит от типа преступления. Временной ход домашнего насилия кажется коротким (см. Таблицу 7): 15% повторных правонарушений происходят в течение дня. Временной ход RV может быть рассчитан по часам, дням, неделям, месяцам или даже годам между правонарушениями, в зависимости от временного распределения данных.
В дополнение к вариациям по типу преступления, вполне вероятно, что временной ход также может варьироваться в зависимости от места проведения исследования. Например, исследование во Флориде показало, что 25% повторных краж со взломом произошли в течение недели, в то время как исследование в Мерсисайде показало, что 11% повторных краж произошли в течение аналогичного периода времени.
Хотя период времени для сообщения о повторной виктимизации варьируется, формулировка таких выводов проста. Например, первая строка в Таблице 7 будет указана как:
Из повторных случаев домашнего насилия 15% произошли в течение 24 часов после первоначального инцидента, а 35% повторных инцидентов произошли в течение пяти недель.
Таблица 7: Временной ход повторной виктимизации по типу правонарушения — отчеты о преступлении
34
34 England30
Преступление
Доля повторений по периоду времени
2527 Где / Исследование
Насилие в семье
15% в течение 24 часов
35% в течение пяти недель
Мерсисайд, Англия25
Ограбление банка
33% в течение трех месяцев
33% в течение трех месяцев
Кража со взломом в жилом доме
25% в течение недели
51% в течение месяца
Таллахасси, Флорида 27
11%
в течение одной недели
Мерсисайд, Англия 28
Не-r кража со взломом жилого дома
17% в течение одной недели
43% в течение одного месяца
Мерсисайд, Англия29
Преступления против собственности в школах
70% в течение месяца
Почему возникает повторная виктимизация
Есть две основные причины повторной виктимизации: одна, известная как объяснение «подталкивания», относится к роли рецидивистов; другое, известное как объяснение «флага», касается уязвимости или привлекательности определенных жертв.
В пояснении к флагу некоторые цели необычно привлекательны для преступников или особенно уязвимы для преступников, и эти характеристики, как правило, остаются неизменными с течением времени. В таких случаях жертва неоднократно становится жертвой различных преступников.
В некоторых местах, например в угловых домах, может быть более высокая степень виктимизации, поскольку преступники могут легко определить, никого нет дома. Точно так же квартиры с раздвижными стеклянными дверями особенно уязвимы для взлома.
Некоторые предприятия, например магазины, легко доступны и открыты сверхурочно, что увеличивает вероятность преступности.
Некоторые рабочие места, такие как вождение такси или доставка пиццы, обычно подвергают сотрудников более высокому риску, чем другие работы. Люди, которые регулярно проводят время в опасных местах, например в барах, подвергаются большему риску стать жертвой.
Горячие товары, такие как автомобили, которыми можно покататься, подвергаются более высокому риску быть украденными.
В объяснении надбавки повторная виктимизация отражает успешный исход первоначального правонарушения.Конкретные правонарушители получают важные знания о жертве из своего опыта и используют эту информацию для повторного совершения преступления.
Эти знания могут включать легкий доступ к собственности, время, в течение которого цель не охраняется, или методы преодоления безопасности. Например, преступники, угоняющие автомобили определенных марок, могут знать способы взлома своих электронных систем безопасности или запорных механизмов. Даже мошенническая виктимизация демонстрирует эту тенденцию к росту, поскольку страховое мошенничество может объяснить некоторые случаи повторной виктимизации.
Во время первоначального нарушения правонарушители могут обнаружить, но унести все желаемое имущество. Эти правонарушители могут вернуться за оставленным имуществом; или правонарушители могут рассказывать другим об имуществе, в результате чего разные правонарушители повторно виктимизируют одно и то же имущество. Поскольку многие жертвы в конечном итоге заменят украденное имущество, такое как электроника, первоначальные правонарушители также могут вернуться через некоторое время, чтобы украсть замененное имущество — предположительно совершенно новое.31
Некоторые жертвы могут оказаться не в состоянии защитить себя от дальнейшей виктимизации.Неотремонтированное окно или дверь может повысить уязвимость и сделать повторную виктимизацию даже проще, чем первоначальное преступление. Например, став жертвой домашнего насилия, жертва домашнего насилия сталкивается с высокой вероятностью повторной виктимизации, если не будут приняты защитные меры для предотвращения последующих правонарушений.
Интервью с правонарушителями показывают, что частая повторная виктимизация может быть связана с усилением объяснений — опытные правонарушители могут надежно рассчитать как риски, так и выгоды от совершения правонарушения. От половины до двух третей правонарушителей сообщают о том, что они дважды или чаще грабили определенное имущество со взломом.32 Среди правонарушителей, совершивших насилие в семье, две трети инцидентов совершаются рецидивистами.33
Объяснения, связанные с повышением и флагом, могут совпадать и различаться в зависимости от типа правонарушения. Например, ограбление банков, скорее всего, повторится, если первоначальное ограбление принесло крупную прибыль; когда денежные потери были небольшими, вероятность повторного ограбления банков была меньше34. Исследования повторной виктимизации — для банков и других объектов — предполагают, что большинство преступлений в значительной степени сконцентрировано на небольшом количестве жертв, в то время как большинство целей вообще никогда не становятся жертвами .
Как повторная виктимизация соотносится с другими типами преступности
Исследования выявили несколько типов повторной виктимизации:
Истинные повторные жертвы — это те же самые жертвы, которые изначально подвергались преследованиям, например, тот же дом и те же жильцы, которые были ограблены трижды в течение года.
Ближайшие жертвы — это жертвы или цели, которые физически близки к первоначальной жертве и могут быть похожи во многих отношениях.Квартиры, расположенные рядом с домом, подвергшимся ограблению, как правило, содержат аналогичные товары, имеют аналогичные физические уязвимости и общую планировку.
Виртуальные повторы — это повторяющиеся жертвы, которые практически идентичны исходной жертве во многих отношениях. Сеть круглосуточных магазинов или ресторанов быстрого питания может иметь идентичную планировку магазинов и методы управления, такие как наличие одного дежурного клерка или неформальные процедуры обработки наличных денег. Новые обитатели дома, которое ранее было ограблено, — это еще один тип виртуального повторения.
Хронические жертвы — это повторные жертвы, которые с течением времени страдают от различных типов виктимизации, таких как кража со взломом, домашнее насилие, грабежи и . Это явление также известно как множественная виктимизация.
Для некоторых преступлений повторная виктимизация связана с другими типами преступности:
Горячие точки — это географические районы, в которых сконцентрирована преступность. Горячие точки могут быть горячими из-за частоты одного и того же типа преступлений, таких как кражи со взломом, или горячие точки могут включать в себя различные типы преступлений.В отношении многих преступлений повторная виктимизация способствует возникновению горячих точек.
Горячие товары — это товары, которые часто крадут, и их желательность может лежать в основе повторной виктимизации. Магазины, в которых продаются компакт-диски, пиво или бензин, могут стать жертвами повторных преследований. Некоторые продукты, в том числе автомобили, становятся популярными из-за уязвимости продукта — например, автомобили с легко взломанными замками.
Рецидивисты — лица, совершившие несколько преступлений.Некоторые преступники специализируются на одном виде преступления, в то время как другие совершают дополнительные преступления, такие как проникновение в дом и угон автомобиля для перевозки товаров или кража номерного знака для использования при совершении другого преступления, такого как коммерческое ограбление. .
Серия преступлений — это преступления одного вида, которые, по всей видимости, являются делом рук одного и того же преступника. Преступления могут быть сгруппированы в пространстве или времени или отражать характерный способ действий , , например серийный насильник, нацеленный на студентов колледжа.Обычные сериалы связаны с преступлениями против собственности, совершенными с аналогичными целями, такими как ограбления магазинов.
Опасные объекты — это такие места, как колледжи или торговые районы, которые обычно привлекают или порождают непропорционально большое количество преступлений. Например, участки, на которых обычно паркуются студенты, могут привести к большему количеству хищений от транспортных средств, потому что автомобили студентов обычно могут содержать желаемое электронное оборудование.
Эти схемы преступности не исключают друг друга и могут пересекаться или накладываться друг на друга; Однако обнаружение повторной виктимизации обычно дает важные подсказки о причинах повторения и позволяет полиции сосредоточить внимание на способах предотвращения.
Где имеет место повторная виктимизация
Для многих проблем с преступностью повторная виктимизация наиболее распространена в районах с высоким уровнем преступности. † Лица и места в районах с высоким уровнем преступности сталкиваются с более высоким риском первоначальной виктимизации за многие преступления, и у них может не хватать средств для блокирования последующее правонарушение за счет улучшения мер безопасности и быстрого выполнения этого.35
† Преступления, такие как насилие в семье и сексуальные посягательства, обычно не имеют пространственной концентрации, в то время как другие объекты повторной виктимизации, такие как круглосуточные магазины, бюджетные мотели и банки, могут быть географически рассредоточенными.
В регионах с высоким уровнем преступности преступность настолько сконцентрирована среди повторных жертв, что повторяющиеся правонарушения могут создавать горячие точки — относительно небольшие географические области, в которых группируются преступления. В результате эксперты придумали термин «горячие точки», потому что на картах инцидентов могут преобладать символы, масштабированные для представления количества правонарушений по конкретным адресам36. (См. Рисунок 3.)
Рисунок 3: Повторяющиеся коммерческие ограбления37
Инцидент карты часто используются для определения «горячих точек» и могут использоваться для выявления повторной виктимизации.На картах следует использовать значки или символы, размер которых масштабирован для отражения количества происшествий, в противном случае точки, которые перекрывают друг друга, могут быть не видны, маскируя RV. Решения о данных также могут исказить количество повторных виктимизаций, которые можно обнаружить на картах. Короткие периоды времени — например, неделя, месяц или даже квартал — могут маскировать повторную виктимизацию; Неточная адресная информация, такая как единый адрес для инцидентов, происходящих в большом многоквартирном комплексе, также маскирует конкретные местоположения жилых автофургонов.
Карты происшествий могут маскировать RV в густонаселенных районах, поскольку большинство карт демонстрируют частоту и пространственное распределение правонарушений и не учитывают концентрацию преступлений.В густонаселенных районах, например, с многоквартирными домами, на большинстве карт не проводится различие между многоквартирными домами и многоквартирными домами, которые могут включать в себя большие многоквартирные комплексы.
Преступность не всегда имеет географическую структуру, и это также верно в отношении повторной виктимизации. Например, маловероятно, что жертвы домашнего насилия будут сконцентрированы географически. Даже повторные случаи домашнего насилия могут происходить не по одному адресу; одно преступление может иметь место по месту жительства, а повторное нарушение может иметь место на рабочем месте жертвы.
Некоторые преступления, такие как кража со взломом, сгруппированы по географическому принципу; повторные кражи со взломом сгруппированы еще более предсказуемо38. Таким образом, общегородские данные о кражах со взломом могут скрыть долю повторных краж, происходящих в небольших географических районах. Это указывает на необходимость использования различных географических уровней анализа для исследования RV. В отличие от кражи со взломом, такие правонарушения, как ограбление банков и насилие в семье, могут потребовать использования данных из всей юрисдикции.
Игнорирование повторной виктимизации
Хотя феномен повторной виктимизации хорошо известен, легко упустить из виду важность повторной виктимизации при анализе характера преступности, потому что большинство людей и собственности в пределах юрисдикции не становятся жертвами преступлений, особенно в течение определенного периода. одного или нескольких лет.
Рассмотрим исследование, в котором в 1990 году в полицию было заявлено о 10 828 кражах со взломом: 39
97 процентов из 300 000 адресов города не были взломаны
3 процента адресов юрисдикции (8 116) были ограблены
Сначала, повторная виктимизация кажется минимальной:
82 процента жертв (6616 адресов) пострадали только по одной краже со взломом в течение года
18 процентов жертв (1500 адресов) пострадали от двух или более краж со взломом
Анализ проливает дополнительный свет на повторную виктимизацию:
61 процент всех краж со взломом (6616) произошел по адресам только с одним правонарушением
39 процентов всех краж (4212) произошли по адресам с двумя или более правонарушениями
Хотя повторная виктимизация все еще может казаться минимальной, рисунок 4 демонстрирует графически что повторная виктимизация составляет непропорционально большую долю всех краж со взломом: 18 процентов жертвы составили 39 процентов краж со взломом.Если бы правонарушения, совершенные после первоначального правонарушения, были предотвращены, в юрисдикции было бы зафиксировано на 2 712 краж со взломом меньше, что на 25% меньше.
Рисунок 4: Распределение краж со взломом по адресам и частоте
Помимо потенциала снижения преступности, анализ повторной виктимизации является важным инструментом анализа и управления для полицейских организаций, служа следующим целям:
Обеспечивают надежный показатель эффективности для оценки организационной эффективности (как используется полицией в Великобритании).
Служат катализатором для разработки более эффективных мер реагирования на проблемы, которые создают большую часть работы полиции.
Выявить ограничения существующих данных и методов полиции, а также продвигать улучшения качества данных и услуг для потерпевших. (См. Приложение A для получения информации о способах простого улучшения качества данных.)
Обеспечьте понимание закономерностей, лежащих в основе повторяющихся проблем преступности.
Сделать приоритетным развитие и предоставление услуг по предупреждению преступности и потерпевшим.
Хотя определение повторной виктимизации является важным шагом, точное определение того, что делать с повторной виктимизацией, потребует дополнительных усилий со стороны полиции.
Особые опасения по поводу повторной виктимизации
После того, как агентство проведет анализ повторной виктимизации и определит распространенность и динамику повторных виктимизации по типу правонарушений, модель преступления может быть использована в качестве инструмента для разработки ответных мер по снижению повторной виктимизации. Сосредоточение внимания на жертвах вызывает ряд особых проблем, которые следует учитывать полиции:
Обвинение жертвы. Жертвы могут быть уязвимы, потому что они не могут или не смогли защитить свою собственность, или оказались в условиях повышенного риска.Поведение людей — например, неверное суждение под воздействием наркотиков или алкоголя — может способствовать виктимизации. В большинстве случаев полиция должна предоставить жертве информацию о повышенном риске виктимизации, но должна быть осторожна с обвинениями.
Повышение страха. В случае правонарушений, таких как кража со взломом, раскрытие которых маловероятно, основная роль полиции часто заключается в утешении жертв. Предупреждение жертв о вероятности повторной виктимизации может напугать жертв.
Нарушение неприкосновенности частной жизни потерпевших. Хотя виктимизация увеличивает риск повторной виктимизации для первоначальной жертвы, она также увеличивает риски для лиц и собственности, которые либо находятся поблизости, либо практически идентичны первоначальной жертве. Хотя полиция может быть обеспокоена нарушением конфиденциальности первоначальной жертвы путем предупреждения других, эта информация может предотвратить другие уязвимые лица или места от виктимизации.
Перемещение преступности. Часто считается, что предотвращение одного нарушения приведет к тому, что мотивированный преступник просто выберет другую цель.Если нет виртуальных жертв, вероятность перемещения низка40. Например, предотвращение повторного домашнего насилия вряд ли приведет к переносу насилия на другую жертву. Если есть виртуальные жертвы — например, близлежащие близлежащие дома для ограбления или аналогичные необеспеченные стоянки для краж автомобилей — полиции следует рассматривать их как кандидатов для применения аналогичных стратегий предотвращения преступности. Усилия по предупреждению преступности, сосредоточенные на жертвах, вместо того, чтобы вызывать перемещение, с той же вероятностью дадут дополнительный эффект.Например, уменьшение вероятности кражи транспортных средств может также снизить количество краж транспортных средств.
Непредвиденные последствия. Сосредоточение внимания на повторной виктимизации для уменьшения количества правонарушений может иметь непредвиденные последствия. В ходе исследования, проведенного в Нью-Йорке, исследователи обнаружили, что последующие посещения и образовательные услуги для жертв домашнего насилия привели к увеличению количества обращений в полицию, обращений в полицию, 41 и обязательному аресту для примерно преступников, совершивших насилие в семье увеличению повторной виктимизации .
ACE — доступ к непрерывному образованию
Факторы риска связаны с большим вероятность виктимизации или совершения преступления IPV / DV. Факторы риска не обязательно являются прямыми причинами IPV / DV, но способствуют факторы IPV / DV (CDC, 2008a). Не все, кто идентифицирован поскольку «из группы риска» вовлекается в насилие.
Некоторые факторы риска виктимизации IPV / DV и преступления такие же. Кроме того, некоторые факторы риска для виктимизации и совершения преступления связаны с одним Другая; например, физическая или сексуальная виктимизация в детстве является фактором риска для будущих преступлений IPV / DV и виктимизации (CDC, 2008a).
Подход общественного здравоохранения направлен на сдерживание и устраняют те факторы, которые можно предотвратить, и для увеличения защитных факторов, которые снижают риск виктимизации и преступление (CDC, 2008a).
Сочетание индивидуальных, родственных, сообщества и социальные факторы способствуют риску быть жертвой или исполнителем IPV. Понимая эти многоуровневые факторы могут помочь определить различные точки предотвращения вмешательство (CDC, 2008a).
Факторы риска для Виктимизация
Множественные факторы влияют на риск виктимизации (CDC, 2008a; Crandall, et al., 2004; Хайсе и Гарсия-Морено, 2002; Tjaden & Thoennes, 2000a)
Индивидуальные факторы:
Предшествующая история DV / IPV
Женщина
Молодой возраст
Употребление алкоголя и наркотиков
Сексуальное поведение повышенного риска
Свидетель или испытание насилия в детстве
Менее образованный
Безработица
Для мужчин другой национальности, отличной от этнической принадлежности их партнера.
Для женщин, имеющих более высокий уровень образования, чем их партнерский
Для женщин, являющихся американскими индейцами / коренными жителями Аляски или африканцами Американский
Для женщин, оскорбляющих, ревнивых или собственнических партнер
Факторы взаимосвязи
Пары с неравным доходом, образованием или статусом работы
Доминирование и контроль отношений со стороны одного партнера
Факторы сообщества
Бедность и связанные с ней факторы (e.г., перенаселенность)
Низкий социальный капитал — отсутствие институтов, отношений, и нормы, которые определяют качество и количество социальные взаимодействия
Слабые общественные санкции против DV / IPV (например, полиция не желая вмешиваться)
Социальные Факторы
Патриархальные гендерные нормы (e.г. женщины должны оставаться дома, не входить в рабочую силу, должен быть покорным)
Факторы риска совершения Насилие
Несколько факторов влияют на риск совершения IPV / DV (CDC, 2008a; Гарсия-Морено, 2002; Tjaden & Thoennes, 2000a):
Низкая самооценка
Низкий доход
Низкая успеваемость
Молодой возраст
Участие в агрессивном или делинквентном поведении в качестве молодежь
Употребление алкоголя и наркотиков
Депрессия
Гнев и неприязнь
Расстройства личности
В анамнезе физическое насилие в анамнезе
Наличие нескольких друзей и изоляция от других людей
Безработица
Экономический стресс
Эмоциональная зависимость и незащищенность
Вера в строгие гендерные роли (e.г., мужское доминирование и агрессия в отношениях)
Желание власти и контроля в отношениях
Быть жертвой физического или психологического насилия (постоянно один из самых сильных предсказателей совершения преступления)
История плохого воспитания детей в детстве
История физического воспитания в детстве.
Факторы взаимосвязи
Брачные конфликты — драки, напряжение и другие конфликты
Семейная нестабильность — разводы и разлуки
Доминирование и контроль над отношениями со стороны мужчины
Экономический стресс
Нездоровые семейные отношения и взаимодействия
Факторы сообщества
Бедность и связанные с ней факторы (e.г., перенаселенность)
Низкий социальный капитал — отсутствие институтов, отношений, и нормы, которые определяют качество и количество социальные взаимодействия
Слабые общественные санкции против ИПВ (например, нежелание соседей вмешиваться в ситуации, когда они становятся свидетелями насилие
Социальные факторы
Патриархальные гендерные нормы (e.г. женщины должны оставаться дома, не входить в рабочую силу, должен подчиняться своему мужчине родственники и др.)
Продолжайте движение по
Жертвы в уголовном правосудии — IResearchNet
VI. Повторяющаяся виктимизация
A. Различение повторяющихся и множественных жертв
Людей, переживших две или более виктимизации, называют повторяющимися жертвами.Повторная жертва — это тот, кто пережил один и тот же тип виктимизации два или более раз за определенный период времени. Например, если дом был ограблен и ограблен второй раз позже в том же месяце, владелец будет считаться повторной жертвой. Жертва нескольких типов преступления или нескольких жертв — это тот, кто в течение определенного периода времени подвергается более чем одному типу преступления. например, если кто-то испытал личную виктимизацию и виктимизацию собственности.
B. Характеристики повторяющихся жертв
Исследования на тему повторной виктимизации подтвердили, что виктимизация имеет тенденцию к кластеризации.Растущее количество исследований показывает, что повторяющиеся цели также подвергаются непропорционально большому количеству жертв преступлений. Исследования, в которых использовались выборки из населения в целом, студентов колледжей и молодежи, показали, что небольшая часть имущества или личных жертв — отдельных лиц или домохозяйств — подвергается значительной части всех случаев виктимизации.
Две четкие закономерности возникли в результате изучения динамики повторной собственности и личных исследований виктимизации.Во-первых, если произойдет второй инцидент, он, скорее всего, произойдет относительно быстро после первого инцидента. Во-вторых, существует период повышенного риска сразу после возникновения предыдущего инцидента, который со временем уменьшается. Исследования краж со взломом, домашнего насилия, расовых нападений, простых нападений и сексуальных виктимизаций выявили эти две закономерности.
C. Типологии и теории повторяющихся жертв
Большая часть ранних работ по повторяющимся жертвам была сосредоточена на типологиях жертв, которые пытались объяснить повторяющуюся виктимизацию с точки зрения их предрасположенности.Подобно ранним виктимологам, Спаркс (1981) разработал типологию повторной виктимизации, которая включала следующие элементы: осаждение, содействие, уязвимость, возможность, привлекательность и безнаказанность.
Выходя за рамки типологий, Фаррелл, Филлипс и Пиз (1995) исследовали причины того, почему повторная виктимизация происходит в контексте рационального выбора и повседневной деятельности правонарушителя, а также их решений повторно посещать одни и те же цели более одного раза.В дополнение к подробному описанию сценариев повторной виктимизации в отношении различных преступлений, эти авторы выдвинули две важные концепции, объясняющие, почему преступники могут с большей вероятностью совершить преступление против уже подвергшихся преследованию целей: (1) неоднородность риска и (2) зависимость от государства. Идея неоднородности риска заключается в том, что жертва обладает характеристиками, которые делают ее или ее последующую виктимизацию более вероятной — например, дом, который постоянно остается без охраны и не имеет никаких превентивных устройств, таких как сигнализация.Зависимость от государства относится к условиям, создаваемым первой виктимизацией, которые допускают последующую виктимизацию — например, вандализм в отношении здания с граффити, в результате чего после первой метки цель становится более привлекательной для последующих метников.
Лауритсен и Дэвис Кине (1995) нашли поддержку аргументов государственной зависимости и неоднородности в своем исследовании молодых людей. Предлагаемый аргумент неоднородности заключается в том, что стойкие характеристики, такие как темперамент, присущи молодым людям на протяжении всей их жизни.Гипотеза государственной зависимости, которая утверждает, что инцидент виктимизации что-то в жертве каким-то образом меняет, что изменяет будущие риски, также получила поддержку.
Хоуп и его коллеги (Хоуп, Брайан, Трикетт и Осборн, 2001) сосредоточили внимание на множественной виктимизации и сообщили о связи между риском стать жертвой имущественного преступления и риском стать жертвой личного преступления. Outlaw, Ruback и Britt (2002) определили, что индивидуальные и контекстные факторы были важными предикторами повторения собственности, повторения насильственных действий и множественных виктимизаций.Множественные виктимизации были обусловлены в большей степени индивидуальными характеристиками, тогда как повторяющиеся имущественные и повторные насильственные виктимизации были предсказаны как индивидуальными характеристиками, так и условиями проживания. Возможно, одним из наиболее ценных вкладов этого исследования является идея о том, что на повторяющиеся и множественные виктимизации влияют уникальные процессы.
Просмотрите статьи об исследованиях в области уголовного правосудия или изучите темы исследований в области уголовного правосудия.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Насильственная виктимизация и правонарушения: факторы риска на индивидуальном, ситуативном и общинном уровнях | Понимание и предотвращение насилия, Том 3: Социальное влияние
1979 Общество, окружающая среда и тяжкие преступления. Криминология 17: 46-57.
1981 Динамика насильственных преступлений между потерпевшими и преступниками. Журнал уголовного права и криминологии 72: 743-761.
Блок Р. и К. Блок 1980 Решения и данные: Преобразование случаев ограбления в официальную статистику ограблений. Журнал уголовного права и криминологии 71: 622-636.
Блок Р. и У. Скоган 1986 Сопротивление и несмертельные исходы в хищнических преступлениях между незнакомцами. Насилие и жертвы 1: 241-253.
Блюмштейн, А., Дж. Коэн, Дж. Рот и К. Вишер, ред. 1986 Криминальная карьера и «Карьера преступника». Вашингтон, округ Колумбия: National Academy Press.
Блюмштейн, А., Дж. Коэн, С. Дас и С. Мойтра, 1988 г. Специализация и серьезность преступной карьеры во взрослом возрасте. Журнал количественной криминологии 4: 303-346.
Бордуа, Д. 1958 Преступность несовершеннолетних и «аномия»: попытка воспроизведения. Социальные проблемы 6: 230-238.
1986 Владение огнестрельным оружием и тяжкие преступления. Стр. 156–188 в J. Byrne and R.J. Sampson, eds., Социальная экология преступности . Нью-Йорк: Springer-Verlag.
Брейтуэйт, Дж. И Д. Байлз 1984 Жертвы и преступники: опыт Австралии. Стр. 3-10 в издании Р. Блок, Виктимизация и страх перед преступностью: мировые перспективы . Вашингтон, округ Колумбия: Типография правительства США.
Брантингем П. и Брантингем П. 1984 Модели преступности .Нью-Йорк: Макмиллан.
Дж. Бриджес и Дж. Вайс 1989 Измерение агрессивного поведения: влияние дизайна исследования на сообщаемые корреляты насилия. Стр. 14-34 в N. Weiner and M. Wolfgang, eds., Violent Crime, Violent Criminals . Беверли-Хиллз, Калифорния: Sage Publications.
Brownfield, D. 1986 Социальный класс и агрессивное поведение. Криминология 24: 421-438.
Баллок, Х.А. 1955 Городское убийство в теории и фактах. Журнал уголовного права, криминологии и полицейских наук 45: 565-575.
Бурсик, Р.Дж., мл. 1986 Показатели правонарушений как источники экологических изменений. Стр. 63-76 в J. Byrne и R.J. Sampson, eds., Социальная экология преступности . Нью-Йорк: Springer-Verlag.
1988 Социальная дезорганизация и теории преступности и правонарушений: проблемы и перспективы. Криминология 26: 519-552.
1989 Принятие политических решений и экологические модели правонарушений: конфликт и консенсус. Стр. 105-117 в S. Messner, M. Krohn,
Вторичная жертва изнасилования
Вторичная жертва изнасилования Жертвы: мнения специалистов в области психического здоровья, которые лечат выживших насилия

Автор отзыва
Присцилла Шульц, LCSW
из статьи с тем же названием:
Ребекка Кэмпбелл и Шила Раджа, Университет из Иллинойса в Чикаго
Опубликовано:
Насилие и жертвы, В.14 (3), 1999
Каков объем данного исследования?
Это исследование исследует штат Иллинойс специалистов в области психического здоровья, чтобы узнать их мнение о степени и последствия вторичной виктимизации жертв изнасилования, которые обращаются за помощью к социальным поставщики услуг после штурма. В исследовании также рассматриваются фоны респондентов, чтобы увидеть, как различия в обучении психическому здоровью, ориентация и опыт влияют на восприятие респондентами вторичных виктимизация.Исследователи предположили, что обучение и опыт обслуживания пережившие изнасилование, а также опыт обращения с меньшинствами и бедными женщинами сильно повлияет на восприятие и мнение врачей о вторичных виктимизация.
Что такое вторичная виктимизация?
Вторичная виктимизация относится к поведению и отношению поставщиков социальных услуг, которые «обвинение жертвы» и нечувствительность, травмирующая жертв насилия которые обслуживаются этими агентствами.Институциональные практики и ценности которые ставят потребности организации выше потребностей клиентов или пациенты вовлечены в проблему. Когда поставщики подчиняют потребности и психологические границы жертв изнасилования с потребностями агентств, жертв чувствовать себя оскорбленным.
Игнорирование потребностей жертв со стороны провайдеры могут так точно имитировать опыт жертв от рук их нападавших, что вторичная виктимизация иногда называется «второй изнасилование »или« второе нападение ».»Личные убеждения и поведение социальных работники сферы услуг также являются источниками вторичной виктимизации:
Вера в мифы об изнасиловании, которые обвиняют жертва нападения, в результате чего поставщики выражают сомнение в достоверность рассказов потерпевших
Пренебрежение предложением или откровенно отказ в предоставлении важных услуг, таких как тестирование на беременность, информирование об изнасиловании выжившие о ВИЧ-СПИДе и других заболеваниях, передающихся половым путем, и судебное преследование за сексуальное насилие
Выполнение услуг в способы, которые заставляют жертв чувствовать себя «оскорбленными и повторно изнасилованными» или иным образом нанести вред психологическому благополучию жертв.
Как проводилось исследование?
Целостность отбора проб методы в этом исследовании были важны, чтобы исключить предвзятость среди участников исследования. Исследователи запросили участие в исследовании из репрезентативной выборки. лицензированных специалистов в области психического здоровья штата Иллинойс (т. е. клинических / консультационных психологов, клинических социальных работников, социальных работников и профессиональных консультантов) и отправили им по почте анкету, специально разработанную для для учебы.Анкета, состоящая из 15 вопросов и 4 подшкал. оценил восприятие участниками исследования проблемы вторичной виктимизации с использованием 5-точечного принудительного выбора Likert шкала. Он задавал такие вопросы, как то, что сделали провайдеры, что вызвало вторичные виктимизации и как контакт с поставщиками социальных услуг повлиял на положительное или отрицательное психологическое благополучие жертв изнасилования. Помимо заполнения анкеты участников исследования попросили: предоставить соответствующую личную и профессиональную информацию о своих терапевтических ориентация, обучение, опыт и характеристика их нагрузки по полу, расе и уровню дохода.
Сорок четыре процента врачей Опрошенные вернули заполненные анкеты. Только отзывы клиницистов с опытом лечения переживших изнасилование могли быть включены в исследования, другие ответы были отброшены. Приемлемые ответы были тогда составлены и статистически оценены вместе с характеристиками респондент и практика его психического здоровья.
Каковы были результаты исследования?
Есть вторичная виктимизация проблема?
1) Только 48% участников исследования считал, что контакт с системой социального обслуживания в целом (т.е., юридические, медицинские и психиатрические услуги, рассматриваемые вместе) могут принести пользу психологически переживших изнасилование, и что поставщики услуг делают хорошая работа по оказанию помощи этой группе клиентов.
2) Большинство психических заболеваний опрошенные специалисты (84%) согласились с тем, что контакт с поставщиками социальных услуг повторно травмирует жертв изнасилования.
а) Восемьдесят один процент участников исследования считали, что правовая система обращение с жертвами изнасилования пагубно с психологической точки зрения.
б) Восемьдесят девять процентов исследования участники согласились с тем, что медицинский осмотр после изнасилования был травмирующим для переживших изнасилование.
c) Пятьдесят восемь процентов исследования участники привлекли специалистов в области психического здоровья к участию вторичной виктимизации переживших изнасилование посредством вредных обычаев.
Сделал базовая подготовка и опыт врачей влияют на их восприятие проблемы вторичной виктимизации?
да.Клиницисты с особыми тренинг по сексуальному насилию, который одобрил феминистскую ориентацию в лечении и те, кто имел опыт лечения переживших изнасилование, были значительно больше согласны с тем, что контакт с поставщиками социальных услуг вызвал вторичный виктимизация переживших изнасилование.
Как повлияли ли расовая принадлежность и уровень доходов жертв изнасилования на восприятие врачей проблемы вторичной виктимизации?
Врачи, работавшие в основном с жертвы изнасилования из числа меньшинств и / или с низким доходом в своей практике с большей вероятностью выразят мнение, что поставщики социальных услуг лечили жертвы изнасилования с нанесением вреда и повторного травмирования.
клиницистов, чьи практики состояли в основном из обеспеченных, белые женщины (доход выше 50 000 долларов) были более скорее всего, сообщит, что контакт с агентствами социальных услуг был полезным для жертв изнасилования.
Что последствия исследования?

Все поставщики психиатрических услуг должны быть осведомленными о проблемах насилия в отношении женщин, в том числе вторичных виктимизация.
Персонал социальных служб (юр., Мед. и психическое здоровье) все должны быть обучены тому, как работать с жертвами насилия для предотвращения вторичной виктимизации. Обучающее видео Восстановление достоинства: линия фронта Ответ на изнасилование (1998) госпиталя колледжа Лонг-Айленда и Рекомендуется юниорская лига Бруклина.
Специалисты в области психического здоровья могут играть важную роль в предотвращении вторичной виктимизации путем пропаганды для изменения систем социальных услуг, которые обслуживают переживших изнасилование.

Преступления	Повторные правонарушения
41%
Ограбление	27%
Вандализм на транспортном средстве	25% 00
Угон транспортного средства	20%
Кража со взломом	17%

Преступления	Повторные нарушения	9000 9000 9000 9000 9000 Время
Нападение	25%	11.4%	Отчеты отделения неотложной помощи, 25 лет, Нидерланды2
Сексуальное насилие	85%	67%	Обследования потерпевших, Калифорния123, опыт для взрослых 9, Анхелес
Насилие в семье	н / д	44%	Обследование виктимизации, один год, Великобритания4
90% 59%	Национальное исследование молодежи, один год, США5

Преступление	000 000 00 Повторные преступления 000 00 Повторные преступления 000 00 Повторные преступления 000
Кража со взломом в жилом доме6	40%	19%
Преступления, связанные с транспортными средствами (кражи из / из) 7	24 46%	Вандализм8	н / д	30%

Преступление	Повторные правонарушения	Повторные жертвы 000 00 00 00	Насилие в семье	62%	28%	Мерсисайд, Англия9
42%	31% 00
65%	32%	Индианаполис, Индиана11
Ограбление заправочной станции	24 6237
Ограбление банка 900 07	58%	36%	Англия13
Кража со взломом в жилом доме	32%	24 150004 32%	24 15000hash 9000haus	24 15000ha 9000ha 9 14% 9%	Энсхеде, Нидерланды17
Кража со взломом в коммерческих целях	66%	36%	Остин, Техас 18
Мерсисайд, Англия 19
Res идентификационная и коммерческая кража со взломом	39%	18%	Шарлотта, Северная Каролина20

Преступление	Доля повторений по периоду времени	2527 Где / Исследование
Насилие в семье	15% в течение 24 часов 35% в течение пяти недель	Мерсисайд, Англия25
Ограбление банка	33% в течение трех месяцев	33% в течение трех месяцев
Кража со взломом в жилом доме	25% в течение недели 51% в течение месяца	Таллахасси, Флорида 27
11% в течение одной недели	Мерсисайд, Англия 28
Не-r кража со взломом жилого дома	17% в течение одной недели 43% в течение одного месяца	Мерсисайд, Англия29
Преступления против собственности в школах	70% в течение месяца