Статусная иерархия: ИЕРАРХИЯ СТАТУСНАЯ — это… Что такое ИЕРАРХИЯ СТАТУСНАЯ?

В соответствии со статьей 1 ГК РФ «Основные начала гражданского законодательства» «гражданское законодательство основывается на признании равенства участников регулируемых им отношений, неприкосновенности собственности, свободы договора, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты».

Статей 3 НК РФ определяются «основные начала законодательства о налогах и сборах». Они состоят в следующем:

1. Каждое лицо должно уплачивать законно установленные налоги и сборы. Законодательство о налогах и сборах основывается на признании всеобщности и равенства налогообложения. При установлении налогов учитывается фактическая способность налогоплательщика к уплате налога.

2. Налоги и сборы не могут иметь дискриминационный характер и различно применяться исходя из социальных, расовых, национальных, религиозных и иных подобных критериев.

3. Не допускается устанавливать дифференцированные ставки налогов и сборов, налоговые льготы в зависимости от формы собственности, гражданства физических лиц или места происхождения капитала.

4. Налоги и сборы должны иметь экономическое основание и не могут быть произвольными. Недопустимы налоги и сборы, препятствующие реализации гражданами своих конституционных прав.

5. Не допускается устанавливать налоги и сборы, нарушающие единое экономическое пространство РФ и, в частности, прямо или косвенно ограничивающие свободное перемещение в пределах территории РФ товаров (работ, услуг) или финансовых средств, либо иначе ограничивать или создавать препятствия не запрещенной законом экономической деятельности физических лиц и организаций.

6. Ни на кого не может быть возложена обязанность уплачивать налоги и сборы, а также иные взносы и платежи, обладающие установленными НК РФ признаками налогов или сборов, не предусмотренные НК РФ либо установленные в ином порядке, чем это определено Кодексом.

7. При установлении налогов должны быть определены все элементы налогообложения. Акты законодательства о налогах и сборах должны быть сформулированы таким образом, чтобы каждый точно знал, какие налоги (сборы), когда и в каком порядке он должен платить.

8. Все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика (плательщика сборов).

Связь трактуемой нормы с нормой — принципом

Под нормой — принципом «понимается предписание, выражающее и закрепляющее принцип права»*. В последнее время принцип права часто выражается в юридической норме с непосредственным указанием на то, что это собственно принцип.

Примечание:
* В.А. Толстик, Н.Л. Дворников, К.В. Каргин. Системное толкование норм права - М.: «Юриспруденция», 2010, стр. 82.

Так, например, согласно пункту 2 статьи 1 НК РФ, он «устанавливает … принципы установления, введения в действие и прекращения действия ранее введенных налогов субъектов Российской Федерации и местных налогов». Исходя из этого общим принципом установления налогов и сборов следует считать предписание статьи 17 НК РФ, согласно которой «налог считается установленным лишь в том случае, когда определены налогоплательщики и элементы налогообложения, а именно: объект налогообложения; налоговая база; налоговый период; налоговая ставка; порядок исчисления налога; порядок и сроки уплаты налога».

Связь интерпретируемой нормы права с дефинитивной нормой

Нормы — дефиниции — это предписания нормативных правовых актов, содержащие полное или неполное определение правовых категорий и понятий, выражаемых конкретными терминами.

Дефинитивные нормы важны именно тем, что в них закрепляется значение термина, используемого в тексте нормативно-правового документа. При этом важным условием является использование при прочтении нормативного акта именно специальных значений соответствующих правовых терминов (см. выше).

Так, например, согласно пункту 1 статьи 146 НК РФ объектом налогообложения по налогу на добавленную стоимость признается «реализация товаров (работ, услуг) на территории Российской Федерации, в том числе реализация предметов залога и передача товаров (результатов выполненных работ, оказание услуг) по соглашению о предоставлении отступного или новации, а также передача имущественных прав». Определение понятия «реализация» не содержится в данной статье НК РФ, Отсутствует оно и в иных предписаниях главы 21 НК РФ. Определение понятию «реализация» дает статья 39 ГК РФ, согласно которой «реализацией товаров, работ или услуг организацией или индивидуальным предпринимателем признается соответственно передача на возмездной основе (в том числе обмен товарами, работами или услугами) права собственности на товары, результатов выполненных работ одним лицом для другого лица, возмездное оказание услуг одним лицом другому лицу, а в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, передача права собственности на товары, результатов выполненных работ одним лицом для другого лица, оказание услуг одним лицом другому лицу — на безвозмездной основе».    

Связь между нормами общего и специального характера

Помимо отмеченных выше возможных функциональных связей между нормами права, определенные соотношения имеют место между правовыми предписаниями общего и специального характера.

Разделение предписаний нормативных правовых актов на группы общих и специальных очень характерно для организации их логической схемы, определяющей применение их положений на практике. Поэтому в зависимости от сферы действия нормы имеет смысл говорить о возможностях:

1) связи двух норм, соотносящихся как общие нормы;

2) связи двух норм, соотносящихся как специальные нормы; и

3) связи двух норм, соотносящихся как общая и специальная нормы.

Говоря о типах функциональной связи правовых норм, следует в первую очередь обратить внимание на случаи связи рассматриваемой нормы с нормой (нормами), конкретизирующими ее положения. Так, например, в статье 434 ГК РФ устанавливается, что гражданско-правовой договор может быть заключен в любой форме, предусмотренной для совершения сделок, если законом для договоров данного вида не установлена определенная форма. Положения этой нормы конкретизируются в статьях 493, 550, 560, 574, 584, 590, 609, 633, 651, 658, 674 и других статьях ГК РФ. Эта форма организации взаимосвязи между правовыми нормами состоит в том, что положение более общего характера выражается в положении менее общего характера, в конкретной форме с учетом принадлежности данной нормы. В результате, например, по правилам статьи 550 ГК РФ, договор продажи недвижимого имущества заключается в письменной форме путем составления одного документа, подписанного сторонами, а договор ренты, согласно статье 584 ГК РФ подлежит нотариальному удостоверению и т. д.

Организация соотношения правовых норм может предполагать связь рассматриваемой нормы с нормой (или нормами), которые раскрывают ее положения. Речь идет о случаях использования в тексте нормативных правовых актов терминологии без раскрытия (определения) соответствующего понятия. В таких ситуациях следует определить, какое значение придается используемому термину, и правоприменитель должен обратиться к норме права, которая вводит признаки какого-либо понятия. Так, например, статья 8 Конституции РФ говорит о том, что в РФ признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности. Было бы не ясным, что именно российское законодательство понимает под частной, государственной и муниципальной собственностью, сели бы данные термины не раскрывались в статьях 212, 214 и 215 ГК РФ.

Подобные положения мы можем встретить и в законодательстве о бухгалтерском учете. Например, случай использования пункта 2 статьи 1 Федерального закона от 21.11.1996 № 129-ФЗ «О бухгалтерском учете» терминов «имущество» и «обязательства», определяемых статьями 128 и 307 ГК РФ.

Также могут иметь место функциональные связи определенных норм права с иными нормами, которые детализируют их положения. «Связи такого рода — отмечают В.А. Толстик, Н.Л. Дворников и К.В. Каргин — заключаются в том, что одна норма затем излагается более подробно, детально. Здесь не происходит раскрытия одной нормы через другую, а мы можем наблюдать ее уточнение»*.Так, например, отмечают авторы, «в ст. 96 ГК РФ под акционерным обществом признается общество, уставной капитал которого разделен на определенное число акций. В свою очередь в абз. 1 ч. 1 ст. 2 Федерального закона «Об акционерных обществах» под акционерным обществом понимается коммерческая организация, уставной капитал которой разделен на определенное число акций, удостоверяющих обязательственные права участников общества (акционеров) по отношению у обществу. Данное определение является более детальным, ибо происходит уточнение, что акционерное общество — это именно коммерческая организация, а, кроме того, закрепляется субъект, которому принадлежат права в акционерном обществе»*. Продолжить приведенный авторами пример можно и содержанием нормативно-правовых документов по бухгалтерскому учету. Так, например, правило учета товаров по фактической себестоимости (п. 5 ПБУ 5/01) — это общая норма. Однако при этом согласно специальному предписанию Положения относительно порядка учета товаров в организациях розничной торговли, товары в учете организации, занятой розничной торговлей, могут учитываться по продажным ценам (п. 13 ПБУ 5/01).

Примечание:
* В.А. Толстик, Н.Л. Дворников, К.В. Каргин. Системное толкование норм права - М.: «Юриспруденция», 2010.

Наряду с рассмотренными, возможны и ситуации противоречия содержания общих и специальных правовых норм. При решении случаев такого рода следует оценить, какая из противоречащих друг другу норм содержит общие предписания по рассматриваемому вопросу, а какая носит специальный (более узкий) характер. Здесь по общему правилу считается, что в специальных нормах законодатель раскрывает смысл действия общей нормы по отношению к более конкретному вопросу, входящему в рамки ее рассмотрения. И здесь мы сталкиваемся со вторым проявлением горизонтальной иерархии предписаний законодательства, связанным уже с другим принципом: lex specialis derogat generali — «специальный закон вытесняет общий». При этом действует правило, согласно которому:

Хотя данный принцип горизонтальной иерархии норм законодательства в общем виде не закреплен в действующих нормативных документах, он является давно и безусловно признанным и широко используется в правоприменительной практике.

Однако, данное правило не действует, если имеет место коллизия норм с различной юридической силой. В таких случаях противоречие содержания предписаний нормативных документов должно решаться исходя из их иерархической соподчиненности.

Статусная иерархия нормативных правовых актов

При применении на практике норм действующего законодательства, наряду с правилами разграничения предписаний нормативных документов по отраслям права, к которым они относятся, следует учитывать, что все нормативные акты действуют в системе определенной иерархической соподчиненности.

Градация соответствующих нормативных правовых актов по значимости и статусу и определяет силу действия их предписаний в сравнении с иными нормативными актами.

Выделяют вертикальную и горизонтальную иерархию предписаний нормативных документов.

«Иерархическую лестницу» нормативных документов выстраивает Конституция Российской Федерации.

Статьей 15 Конституции РФ устанавливается, что она (Конституция РФ) имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории РФ. При этом законы и иные правовые акты, принимаемые в РФ, не должны противоречить Конституции РФ.

Согласно статье 76 Конституции РФ по предметам ведения РФ принимаются федеральные конституционные законы и федеральные законы, имеющие прямое действие на всей территории РФ. При этом частью 3 статьи 76 Конституции специально устанавливается, что федеральные законы не могут противоречить федеральным конституциональным законам.

Согласно статье 90 Конституции РФ Президент РФ издает указы и распоряжения. Указы и распоряжения Президента РФ не должны противоречить Конституции РФ и федеральным законам.

В соответствии со статьей 115 Конституции РФ на основании и во исполнение Конституции РФ, федеральных законов, нормативных указов Президента РФ Правительство РФ издает постановления и распоряжения и обеспечивает их исполнение. Согласно части 3 статьи 115 Конституции РФ, постановления и распоряжения Правительства РФ в случае их противоречия Конституции РФ, федеральным законам и указам Президента РФ могут быть отменены Президентом РФ.

Особое место в иерархии нормативных документов занимают Кодексы как законодательные акты, в которых объединяются и систематизируются нормы права, регулирующие определенную область общественных отношений. Кодексы чаще всего относятся к какой-либо конкретной отрасли законодательства (Гражданский кодекс, Уголовный кодекс, Налоговый кодекс, Таможенный кодекс, Трудовой кодекс).

Особая роль Кодекса в системе законодательства выражается в том, что нормы права (в рамках соответствующей отрасли), содержащиеся в других законах, должны соответствовать Кодексу.

Кодексы не относятся к числу федеральных конституционных законов, поскольку не отвечают требованиям статьи 108 Конституции РФ. Вместе с тем, по своей юридической силе Кодексы приравниваются к федеральным конституционным законам.

Это выражается в том, что по отношению к любым другим федеральным законам они занимают положение «первого среди равных». Данное правило закрепляется в самих Кодексах. Так, согласно пункту 1 статьи 1 НК РФ законодательство РФ о налогах и сборах состоит из Налогового Кодекса РФ и принятых в соответствии с ним федеральных законов о налогах и (или) сборах.

Согласно пункту 2 статьи 3 ГК РФ нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать ГК РФ.

 Общий порядок соподчиненности нормативных актов, составляющих систему права в России, может быть представлен в виде следующей схемы:

Рис. 1.
Структура соподчиненности правовых актов

Статусная соподчиненность действующих нормативных актов определяет следующее правило трактовки противоречий между их предписаниями:

Например, если какая-либо норма документа Минфина России противоречит норме, приведенной в НК РФ, то в соответствующей ситуации следует исходить из содержания положений НК РФ.

Говоря о статусной соподчиненности нормативных правовых актов следует обратить особое внимание на обязательность соответствия любого нормативного документа в России критерию конституционности. Контроль за соблюдением этого критерия возлагается на Конституционный Суд РФ, который как «судебный орган конституционного контроля» «самостоятельно и независимо» осуществляет «судебную власть посредством конституционного судопроизводства» (ст. 1 Федерального Конституционного Закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 21.07.1994 № 1-ФКЗ.

В соответствии со статьей 3 Федерального Конституционного Закона от 21.07.1994 № 1-ФКЗ Конституционный Суд РФ в частности:

1) разрешает дела о соответствии Конституции РФ:

а) федеральных законов, нормативных актов Президента РФ, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства Российской Федерации;

б) конституций республик, уставов, а также законов и иных нормативных актов субъектов Российской Федерации, изданных по вопросам, относящимся к ведению органов государственной власти Российской Федерации и совместному ведению органов государственной власти Российской Федерации и органов государственной власти субъектов Российской Федерации;

в) договоров между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, договоров между органами государственной власти субъектов Российской Федерации;

г) не вступивших в силу международных договоров Российской Федерации;

2) разрешает споры о компетенции:

а) между федеральными органами государственной власти;

б) между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации;

в) между высшими государственными органами субъектов Российской Федерации;

3) по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан проверяет конституционность закона, примененного в конкретном деле;

3.1) по запросам судов проверяет конституционность закона, подлежащего применению соответствующим судом в конкретном деле;

4) дает толкование Конституции Российской Федерации.

В соответствии со статьей 36 рассматриваемого закона поводом к рассмотрению дела в Конституционном Суде РФ является обращение в форме запроса, ходатайства или жалобы, отвечающее требованиям Федерального конституционного закона от 21.07.1994 № 1-ФКЗ. Основанием к рассмотрению дела, в том числе, является «обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации закон, иной нормативный акт, договор между органами государственной власти, не вступивший в силу международный договор, или обнаружившееся противоречие в позициях сторон о принадлежности полномочия в спорах о компетенции, или обнаружившаяся неопределенность в понимании положений Конституции Российской Федерации».

В соответствии со статьями 78 и 79 Федерального конституционного закона от 21.07.1994 № 1-ФКЗ «постановления и заключения Конституционного Суда Российской Федерации подлежат незамедлительному опубликованию в официальных изданиях органов государственной власти Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, которых касается принятое решение. Решения Конституционного Суда Российской Федерации публикуются также в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации», а при необходимости и в иных изданиях». «Решение Конституционного Суда Российской Федерации окончательно и не подлежит обжалованию. Решение Конституционного Суда Российской Федерации, вынесенное по итогам рассмотрения дела, назначенного к слушанию в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, вступает в силу немедленно после его провозглашения».

«Решение Конституционного Суда Российской Федерации действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами. Юридическая сила постановления Конституционного Суда Российской Федерации о признании акта неконституционным не может быть преодолена повторным принятием этого же акта».

«Акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу; признанные не соответствующими Конституции Российской Федерации не вступившие в силу международные договоры Российской Федерации не подлежат введению в действие и применению. Решения судов и иных органов, основанные на актах или их отдельных положениях, признанных постановлением Конституционного Суда Российской Федерации неконституционными, не подлежат исполнению и должны быть пересмотрены в установленных федеральным законом случаях».

«В случае, если решением Конституционного Суда Российской Федерации нормативный акт признан не соответствующим Конституции Российской Федерации полностью или частично либо из решения Конституционного Суда Российской Федерации вытекает необходимость устранения пробела в правовом регулировании, государственный орган или должностное лицо, принявшие этот нормативный акт, рассматривают вопрос о принятии нового нормативного акта, который должен, в частности, содержать положения об отмене нормативного акта, признанного не соответствующим Конституции Российской Федерации полностью, либо о внесении необходимых изменений и (или) дополнений в нормативный акт, признанный неконституционным в отдельной его части. До принятия нового нормативного акта непосредственно применяется Конституция Российской Федерации».

Изложенные правила помогают разрешить противоречия в нормативных документах, обладающих различным статусом.

Однако достаточно часто мы сталкиваемся с ситуацией, когда друг другу противоречат предписания нормативных документов, относящихся к одной отрасли права и при этом обладающих одинаковым статусом, например, приказы Минфина России.

В таких ситуациях следует руководствоваться правилом трактовки предписаний нормативных актов, определяемым их горизонтальной иерархией. Это известный со времен римского права принцип: «lex post erior derogat prior» — «последующий акт вытесняет предшествующий»

 В современной интерпретации это выражается правилом, согласно которому:

В этой связи чрезвычайно важным является правильное определение факта вступления нормативного документа в силу. Согласно пункту 3 статьи 15 Конституции РФ «законы подлежат официальному опубликованию. Неопубликованные законы не применяются. Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения».

Данная статья Конституции РФ составляет основу (начало) для Федерального закона от 14.06.1994 № 5-ФЗ «О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат федерального собрания» и Указа Президента РФ от 23.05.1996 № 763 «О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти».

Согласно статье 1 Федерального закона № 5-ФЗ на территории РФ применяются только те федеральные конституционные законы, федеральные законы, акты палат Федерального Собрания, которые официально опубликованы.

Согласно статье 4 Закона официальным опубликованием федерального конституционного закона, федерального закона, акта палаты Федерального Собрания считается первая публикация его полного текста в «Парламентской газете», «Российской газете» или «Собрании законодательства Российской Федерации».

В соответствии с пунктом 1 Указа Президента РФ от 23.05.1996 № 763 «указы и распоряжения Президента Российской Федерации подлежат обязательному официальному опубликованию, кроме актов или отдельных их положений, содержащих сведения, составляющие государственную тайну, или сведения конфиденциального характера».

Акты Президента РФ и акты Правительства РФ подлежат официальному опубликованию в «Российской газете» и Собрании законодательства Российской Федерации в течение десяти дней после дня их подписания. Официальным опубликованием актов Президента РФ и актов Правительства РФ считается публикация их текстов в «Российской газете» или в Собрании законодательства Российской Федерации.

Официальными являются также тексты актов Президента РФ и актов Правительства РФ, распространяемые в машиночитаемом виде научно-техническим центром правовой информации «Система» (п. 2 Указа Президента РФ от 23.05.1996 № 763).

Акты Президента РФ и акты Правительства РФ могут быть опубликованы в иных печатных изданиях, а также доведены до всеобщего сведения по телевидению и радио, разосланы государственным органам, органам местного самоуправления, должностным лицам, предприятиям, учреждениям, переданы по каналам связи.

Пункт 6 Указа определяет, что акты Правительства РФ, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, устанавливающие правовой статус федеральных органов исполнительной власти, а также организаций, вступают в силу одновременно на всей территории РФ по истечении семи дней после дня их первого официального опубликования.

Согласно пункту 8 Указа нормативные правовые акты федеральных органов исполнительной власти подлежат обязательному официальному опубликованию, кроме актов или отдельных их положений, содержащих сведения, составляющие государственную тайну, или сведения конфиденциального характера.

Нормативные правовые акты федеральных органов исполнительной власти подлежат официальному опубликованию в «Российской газете» в течение десяти дней после дня их регистрации, а также в Бюллетене нормативных актов федеральных органов исполнительной власти издательства «Юридическая литература» Администрации Президента Российской Федерации, который издается со второго полугодия 1996 года. Официальным также является указанный Бюллетень, распространяемый в машиночитаемом виде научно-техническим центром правовой информации «Система». Согласно пункту 12 Указа нормативные правовые акты федеральных органов исполнительной власти вступают в силу одновременно на всей территории РФ по истечении десяти дней после дня их официального опубликования, если самими актами не установлен другой порядок вступления их в силу.

*   *   *

Заканчивая с общими подходами к интерпретации содержания нормативных правовых актов, хочется обратить внимание на то, что не все встречающиеся документы властных органов являются нормативными. Это важно иметь в виду, учитывая то количество всевозможных официальных документов, которые обрушиваются на нас непрерывным информационным потоком. В следующей статье мы поговорим о том, как, работая с различными регулятивными документами, определять, действительно ли изданный властным органом документ является нормативно-правовым.

Формальная теория и эмпирический тест на JSTOR

В этой статье предлагается формальная теоретическая модель возникновения иерархии, которая устраняет разделение между индивидуалистическим и структуралистским подходами к неравенству. В модели акторы воспроизводят статусные иерархии, регулируя свои собственные жесты, присваивающие статус, в соответствии с коллективными атрибуциями. Эти коллективные приписывания — всего лишь совокупность индивидуальных жестов, ведущих к самоусиливающемуся статусному рейтингу.Однако иерархия принципа «победитель получает все» не одобряется, когда люди предпочитают отвечать взаимностью на их действия по присвоению статуса. Таким образом, модель изображает статусный рейтинг как равновесие, возникающее в результате индивидуальной реакции на компромисс между социальным влиянием и отвращением к безответным жестам. Анализ модели дает несколько точных прогнозов о закономерностях, которые социальные сети должны демонстрировать в состоянии равновесия. Данные о взаимодействии в рабочих группах, рейтингах дружбы в братстве и игре в группе младенческих пятерок используются, чтобы показать, что формальная теория делает необычайно точные прогнозы относительно сетевой структуры.

Текущие выпуски теперь размещены на веб-сайте Chicago Journals. Прочтите последний выпуск. Основанный в 1895 году как первый в США научный журнал в этой области, American Journal of Социология (AJS) представляет собой новаторскую работу из всех областей социологии с упором на построение теории и инновационные методы. AJS стремится обращаться к широкому кругу читателей-социологов и открыт для вкладов представителей различных социальных наук — политологии, экономики, истории, антропологии и статистики в дополнение к социологии, — которые серьезно привлекают социологическую литературу к разработке новых способов понимания социальной сферы. .AJS предлагает обширный раздел рецензий на книги, который определяет наиболее выдающиеся работы как начинающих, так и устойчивых ученых в области социальных наук. Время от времени появляются заказные обзорные эссе, предлагающие читателям сравнительное углубленное изучение известных названий.

С момента своего основания в 1890 году в качестве одного из трех основных подразделений Чикагского университета, University of Chicago Press взял на себя обязательство распространять стипендии высочайшего стандарта и публиковать серьезные работы, которые способствуют образованию, способствуют общественному пониманию , и обогатить культурную жизнь.Сегодня Отдел журналов издает более 70 журналов и сериалов в твердом переплете по широкому кругу академических дисциплин, включая социальные науки, гуманитарные науки, образование, биологические и медицинские науки, а также физические науки.

Нейронные и психологические основы восприятия статуса

Abstract

Социальные группы разных видов быстро самоорганизуются в иерархии, члены которых различаются по уровню власти, влияния, навыков или доминирования.В этом обзоре мы исследуем природу социальных иерархий и черты, связанные со статусом как у людей, так и у нечеловеческих приматов, а также то, как статус меняется в зависимости от развития у людей. Наш обзор показывает, что мы можем быстро определить социальный статус на основе широкого спектра сигналов. Подобно обезьянам, мы склонны использовать определенные сигналы, такие как физическая сила, для вынесения суждения о статусе, хотя поверх этих более примитивных сигналов восприятия накладываются социально-культурные индикаторы статуса, такие как должности и уровень образования.Относительный статус человека оказывает глубокое влияние на внимание, память и социальные взаимодействия, а также на здоровье и благополучие. Эти эффекты могут быть особенно пагубными для детей и подростков. Исследования развития групп сверстников и социальной изоляции показывают, что подростки могут быть особенно чувствительны к информации о социальном статусе, но исследования, посвященные именно обработке статуса и связанным с ней областям мозга, очень ограничены. Недавние данные из нейробиологии предполагают, что может существовать базовая нейронная сеть, в том числе регионы, участвующие в исполнительной, эмоциональной обработке и обработке вознаграждения, которая чувствительна к информации о статусе.В заключение мы зададим вопросы для будущих исследований, а также подчеркнем необходимость распространения исследований социальной нейробиологии по обработке статуса на подростков.

Ключевые слова: статус, доминирование, подростковый возраст, популярность, нейронные

1. Введение

От детских спортивных соревнований и орфографических пчел до средних баллов и выпускных королей и королев, мы рано учимся смотреть на наш социальный мир с точки зрения того, кто лучше, умнее или предпочтительнее всех остальных.Даже будучи взрослыми, мы быстро распознаем символы статуса, такие как иномарки, большие дома и титулы карьеры. Легкость, с которой мы воспринимаем статусные сигналы и присваиваем ранги другим, отражает общее предпочтение иерархической социальной организации (Zitek & Tiedens, 2012), возможно потому, что понимание того, где мы находимся по отношению к другим, важно для определения социальных ролей и содействия успешному социальному взаимодействию. (Халеви, Чоу и Галински, 2011; Савин-Вильямс, 1979). Мы, несомненно, различаемся навыками и качествами, которыми мы обладаем, и, выбирая подходящего человека, которого мы будем слушать, следовать или подражать, мы хотим, чтобы кто-то обладал навыками и качествами, которые мы считаем наиболее желательными или важными.Таким образом, иерархическая организация социальных групп является эффективным способом максимизировать сплоченность и продуктивность группы, а способность легко воспринимать статусные сигналы других людей является важным социальным навыком.

Цель социальных иерархий — организовать социальные группы для распределения ограниченных ресурсов, таких как товарищи и еда (Sapolsky, 2005), облегчить социальное обучение (Henrich & Mcelreath, 2003) и максимизировать индивидуальную мотивацию (Halevy et al, 2011; Маги и Галинский, 2008).По определению, некоторым лицам в иерархии — тем, кто находится наверху — будет предоставлено больше ресурсов и льгот, чем другим, что повлияет на заболеваемость и смертность. Несмотря на тот факт, что в этом сценарии всегда есть проигравшие, социальные иерархии широко распространены в человеческих культурах (Sidanius & Pratto, 1999) и, кажется, естественным образом возникают в социальных группах (Anderson, John, Keltner & Kring, 2001; Berger, Розенгольц и Зельдич, 1980; Чейз, Тови, Спанглер-Мартин и Манфредония, 2002; Гулд, 2002; Маги и Галински, 2008).Кроме того, эта групповая организация не является строго продуктом человеческого познания, поскольку почти каждый вид, живущий в группах, демонстрирует естественную тенденцию к организации социальной иерархии (Сапольский, 2004; 2005), в которой члены более высокого ранга обладают большей властью, влиянием и т. Д. и преимущества по сравнению с членами с более низким рейтингом (Fragale, Overbeck, & Neale, 2011; Mazur, 1985; Zitek & Tiedens, 2012).

Преобладание иерархий и их сходство между видами предполагает врожденное предпочтение или полезность в дифференциации власти и возможном эволюционном происхождении (Mazur, 1985).Таким образом, можно ожидать, что люди оснащены механизмами для быстрого восприятия статусной информации и распознавания своих относительных статусных ролей, и что чувствительность к статусной информации присутствует в раннем возрасте. Однако нейронные механизмы, лежащие в основе восприятия статуса и суждения у людей, только недавно привлекли внимание, и результаты остаются относительно расплывчатыми. Еще меньше исследований о влиянии созревания нейронов на восприятие статуса и о том, как изменения в процессе обработки статуса влияют на ценность и влияние социального ранга.

В этом обзоре мы объединяем результаты исследований животных, социальной психологии человека и когнитивной нейробиологии, чтобы доказать, что статус является важной характеристикой социального восприятия и что понимание того, как мы обрабатываем информацию о статусе на нейронном и когнитивном уровнях, необходимо для понимания статус имеет огромное влияние на социальное внимание и поведение. Кроме того, мы предлагаем изучить эволюционные изменения восприятия статуса, чтобы лучше понять поведение подростков, такое как давление со стороны сверстников и издевательства.

Этот обзор преследует три цели. Во-первых, мы обращаемся к эволюционным истокам социальных иерархий, исследуя статусные признаки у нечеловеческих видов приматов. Во-вторых, мы рассматриваем текущую литературу о нейронных механизмах, лежащих в основе восприятия и обработки социального ранга у людей, и обсуждаем актуальность этой работы для понимания влияния социального статуса на социальное познание. Наконец, мы обсуждаем развитие социальных иерархий и предполагаем, что нейронная основа обработки статуса способствует эволюционным изменениям в формировании иерархии и ценности статуса, и что это имеет важные последствия.Мы опираемся на текущую литературу о развитии мозга и отношениях со сверстниками, чтобы предположить, что изменения в развитии нейронной чувствительности к социальной обратной связи могут дать представление об обработке социального статуса у детей и подростков.

1.1. Определения терминов

Мы признаем, что различные дисциплины проводили исследования социального статуса с использованием различных подходов, и поэтому в литературе появляется множество терминов. Здесь мы кратко определяем термины статуса, упомянутые в этом обзоре.

Начнем с того, что иерархия относится к ранжированию членов в социальных группах на основе силы, влияния или доминирования, которые они демонстрируют, при этом некоторые члены превосходят или подчиняются другим (Fiske, 2010; Magee & Galinsky, 2008; Mazur , 1985; Zitek & Tiedens, 2012). R ank — это термин, часто используемый для объективного обозначения того, где человек попадает в иерархию, и концептуально аналогичен порядковому порядку числовых значений вдоль числовой линии (Chiao, Bordeaux, & Nalini Ambady, 2004; Chiao et al., 2009). Статус , с другой стороны, можно измерить через общественное мнение или репутацию (Gould, 2002) и обычно ассоциируется с восхищением и уважением (Anderson, Beer, Spataro, & Chatman, 2006; Fiske, 2010; Fragale, Overbeck , & Neale, 2011). Термины «статус» и «ранг» часто используются взаимозаменяемо или вместе (например, Mazur, 1985), поскольку оба они представляют более высокие должности в социальной иерархии.

В ряде исследований, обсуждаемых в этом обзоре, измеряется или манипулируется власть или доминирование, а не объективный ранг.Это связано с тем, что власть и доминирование часто связаны со статусом и часто используются для вывода о статусе других (например, Fragale et al., 2011). Власть подразумевает контроль над ресурсами или другими членами группы и отличается от доминирования как контекстуальная черта (Anderson & Berdahl, 2002; Fragale et al., 2011). Доминирование связано со способностью приобретать ресурсы (например, (Hawley, 1999), и, следовательно, может быть предиктором власти (Anderson & Berdahl, 2002) и средством установления статуса у разных видов (Anderson & Berdahl, 2002; Чейз, 1980; 1982; Мазур, 1985).Таким образом, доминирование можно рассматривать как черту поведения или личности, которая ведет к неравенству во власти среди членов группы и тем самым дифференцирует статус.

Доминирование можно разделить на общительных и агрессивных подшкал (Kalma, Visser, & Peeters, 1993). Эти две подшкалы подчеркивают, что власть или доступ к ресурсам можно получить с помощью агрессивного доминирующего поведения или просоциальных совместных действий. Точно так же доминирование противопоставляется другому измерению социального статуса — престиж .Корреляция между статусом и престижем, возможно, возникла для облегчения социального обучения, когда члены группы проявляют уважение к тем, кто обладает качествами, которые считаются ценными (Cheng, Tracy, Foulsham, Kingstone, & Henrich, 2013). Таким образом, люди с высоким престижем сохраняют влияние на группу, но не демонстрируют силу или угрозу, подразумеваемую господством. Это различие будет еще раз рассмотрено позже, когда мы будем обсуждать индикаторы статуса и достижения.

2. Природа социальных иерархий

2.1. Структура, формирование и функции

Множество доказательств указывает на то, что социальные иерархии являются эндемичными, врожденными и, скорее всего, эволюционировали для поддержки выживания в контексте групповой жизни. Хотя социальные иерархии могут различаться по своим конкретным деталям, существуют общие, определяющие особенности, которые можно обсуждать более широко. В частности, иерархия между видами характеризуется (а) ранжированием членов группы, которые различаются по физическим или интеллектуальным способностям; (б) быстрое и спонтанное формирование; и (c) функциональная и адаптивная ценность существования социальной группы.Несмотря на некоторую межвидовую изменчивость, есть убедительные доказательства того, что иерархии возникают из-за необходимости и их существование выгодно социальным группам.

Во-первых, определению социальной иерархии присуще стратифицированное ранжирование членов группы по ценностному измерению, при этом некоторые члены превосходят или подчиняются другим, а меньшее количество членов занимает высшие позиции (Magee & Galinsky, 2008). Это «ценное измерение» может быть поведением, обозначающим доминирование, таким как подавление оппонента в конфликтном взаимодействии (Mazur, 1985; Zumpe & Michael, 1986), или навыком или чертой, которые группа считает идеальными (Anderson & Kilduff, 2009; Хогг, 2001).Как индивидуальные характеристики, так и результаты взаимодействий между членами группы, по-видимому, влияют на установление иерархии (Chase, 1980; Chase et al., 2002, ) , а также на асимметрию в доминировании и принадлежности (Newton-fisher, 2004; Pellegrini & Bartini, 2001; де Ваал, 1986). Однако основная концепция состоит в том, что формирование иерархии является результатом индивидуальных различий во влиянии или власти, и наиболее ценный член достигает наивысшего статуса (например, Berger, Rosenholtz & Zelditch, 1980; Henrich & Gil-White, 2001).Кроме того, социальное ранжирование может происходить в малых или больших масштабах, внутри или между группами (Sidanius & Pratto, 1999). В частности, у людей ранг не ограничивается фактическим наблюдением за доминирующей или ценной чертой, но часто является продуктом группового консенсуса или репутации (Gould, 2002). В результате структура человеческих иерархий является многомерной, в значительной степени зависит от контекста или группы и подкрепляется самими собой.

Во-вторых, иерархии образуются быстро и спонтанно среди животных, живущих в группах.Некоторые данные свидетельствуют о том, что позиции превосходства или почтения быстро идентифицируются через асимметричные проявления доминирования. Например, такой простой невербальный сигнал, как отвращение взгляда, сразу указывает на статусные роли среди обезьян, встречающихся впервые (Deaner, Khera, & Platt, 2005). Точно так же незнакомые люди автоматически демонстрируют асимметрию доминирующего поведения в парных взаимодействиях, принимая либо доминирующую, либо подчиняющуюся позу, дополняющую то, что демонстрирует другой человек (Markey, Funder, & Ozer, 2003; Tiedens & Fragale, 2003).Дальнейшие данные свидетельствуют о том, что люди быстро приписывают информацию о статусе другим (Moors & Houwer, 2005), и они спонтанно организуются в иерархическую структуру (например, Berger et al. 1980; Gould, 2002). Люди также демонстрируют высокий уровень последовательности при вынесении суждений о статусе как о себе, так и о членах группы (Anderson et al., 2006). Наконец, после установления иерархии часто наблюдается снижение агрессивных взаимодействий и усиление кооперативного поведения (La Freniere & Chariesworth, 1983; Strayer & J.Strayer, 1976), предполагая, что статусные роли быстро определяются и принимаются. Эти результаты подчеркивают важность статусных сигналов и быстрое признание того, что человек попадает в развивающуюся социальную иерархию.

Важно отметить, что организация социальных групп в иерархию выполняет адаптивную функцию, которая приносит пользу группе в целом. Когда основные ресурсы ограничены, индивидуальные навыки различаются, а репродуктивная пригодность определяет выживание, иерархия является эффективным способом разделения товаров и труда между членами группы.Таким образом, важной функцией иерархии может быть определение социальных ролей (Halevy et al., 2011) и распределение ограниченных ресурсов (Sapolsky, 2005). Вторая функция может заключаться в увеличении выживаемости членов с высоким статусом, которые обладают наиболее предпочтительными чертами группы, и в предоставлении им большего влияния на других членов. В частности, у нечеловеческих приматов иерархия благоприятствует репродуктивному успеху представителей высшего ранга (Dewsbury, 1982). У людей иерархия побуждает всех полагаться на людей, обладающих навыками или чертами, которые ценятся в группе, что может быть адаптивным компонентом социального обучения (Henrich & McElreath, 2003).Например, мы склонны учиться и следовать за теми, кто знает больше или имеет больше, чем мы, потому что мы уважаем их успех. В этом смысле уступка «успешным» людям на более высоких статусных позициях выгодна для группы в целом, учитывая, что эти люди предположительно обладают идеальными знаниями или характеристиками. Наконец, в пользу общего благополучия группы преимущества, предоставляемые более высокопоставленным членам, и престиж могут служить мощным мотивирующим фактором, приводящим к увеличению продуктивности группы в целом (Halevy et al. , 2011; Маги, Галинский, 2008).

2.2. Статусные характеристики у обезьян и взрослых людей

Социальные приматы чувствительны к аналогичному набору поведения и черт, которые служат для установления и передачи статуса (см.), Хотя некоторые факторы являются исключительно человеческими. Эти подсказки можно аккуратно разделить на две категории: подсказки восприятия и подсказки, основанные на знаниях. Межвидовая общность предполагает эволюцию происхождения для достижения высокого статуса и признания статуса у других, и они намекают на потенциал для специализированных нейронных сетей обработки.Здесь мы описываем черты, связанные как с фактическим статусом, так и с восприятием статуса у нечеловеческих приматов и взрослых людей.

Таблица 1

Общие предикторы статуса нечеловеческих приматов и взрослых людей.

2.2.1. Черты, связанные со статусом у нечеловеческих приматов

Среди нечеловеческих приматов относительное проявление доминирующих или подчиненных действий служит для определения места в группе. Доминирующие действия, такие как укусы, удары, преследование и угрозы с открытым ртом (Zumpe & Michael, 1986), и физические характеристики, такие как размер тела и пол, часто связаны с высоким статусом в социальных группах приматов (Fairbanks, Jorgensen , & Huff, 2004; Morgan et al., 2000). Фактически, размер тела может быть одним из самых надежных предикторов достижения статуса при введении в среду группового проживания, особенно когда статус оценивается на основе результатов антагонистических столкновений (Morgan et al., 2000). Хотя другие факторы, такие как порядок рождения или семейная линия, могут предсказать статус, особенно среди женщин (обзор в Cheney & Seyfarth, 2007), масса тела остается более надежным предиктором (Fairbanks et al., 2004). Пол также может влиять на статус, в зависимости от конкретного вида (обзор в Cheney & Seyfarth, 2007), но модели роста и относительный размер самцов и самок влияют на темпы доминирования одного пола над другим (Pereira, 1995).Физический размер дает очевидное преимущество при стремлении доминировать или подавить оппонента и, таким образом, дает преимущество в достижении статуса. Однако важно отметить, что у некоторых видов аффилиативное поведение и союзы также важны для сохранения статусных позиций (Newton-fisher, 2004; de Waal, 1986).

Помимо физического размера, различия в уровнях нейромедиаторов и гормонов могут предрасполагать человека к достижению более высокого статуса. Интересно, что продольное исследование содержания в неволе самцов верветок от подросткового до взрослого возраста показало, что самцы с более низким уровнем серотонина и метаболитов дофамина до иммиграции во взрослые племенные группы с большей вероятностью достигли более высокого статуса в группе (Fairbanks et al., 2004). Кроме того, введение кокаина для повышения уровня дофамина также предсказывает достижение статуса у обезьян (Morgan et al., 2000), предполагая, что исходные уровни определенных нейротрансмиттеров могут влиять на ранг. Есть также свидетельства того, что у мужчин с более высоким статусом уровень тестостерона выше, чем у их коллег с низким статусом (Mazur, 1985; Beehner, Bergman, Cheney, Seyfarth, & Whitten, 2006; но также см. Morgan et al., 2000).

Возможно, что нейрохимические вещества влияют на статус через свое влияние на определенное поведение.Например, более низкие уровни серотонина и метаболитов дофамина связаны с более высоким уровнем агрессивного, доминирующего и импульсивного поведения (Fairbanks et al., 2004; Kaplan, Manuck, Fontenot, & Mann, 2002). Подростковая импульсивность может привести к достижению высокого статуса при введении в среду групповой жизни, потому что отсутствие торможения дает преимущество в агонистических столкновениях (Fairbanks et al., 2004). И наоборот, повышение уровня гормона окситоцина способствует более активному поведению (Chang, Barter, Ebitz, Watson, & Platt, 2012), что может способствовать достижению статуса у некоторых видов (Newton-fisher, 2004; de Waal, 1986).

Однако следует предупредить, что связи между статусом и уровнями нейромедиатора и гормонов сложны и не обязательно являются причинными. Исследования показали увеличение количества рецепторов дофамина D2 у доминирующих, но не подчиненных макак, когда они размещены в социальных группах, но не индивидуально (Morgan et al., 2002), а другие результаты показывают, что серотонин может опосредовать доминирующее поведение, когда иерархия неясна (Raleigh, Mcguire, Brammer, & Yuwiler, 1991). Наконец, уровень тестостерона повышается в результате успешного испытания члена группы (Rose, Gordon, & Berstein, 1975), предполагая, что групповые взаимодействия, которые служат для установления статуса, могут иметь последующие последствия для уровня гормонов.

2.2.2. Черты, коррелирующие со статусом у людей

Подобно обезьянам, размер тела коррелирует с более высоким статусом у людей. Например, мужской рост связан с рядом факторов, определяющих статус: более высокие мужчины воспринимаются как более доминирующие и более предпочтительные в качестве репродуктивных партнеров (Buunk, Park, Zurriaga, Klavina, & Massar, 2008). Положительная взаимосвязь между ростом и доминированием может лежать в основе вывода о том, что более высокие кандидаты в президенты США с большей вероятностью получат голоса избирателей и будут переизбраны (Stulp, Buunk, Verhulst, & Pollet, 2012).Точно так же более высокие мужчины с большей вероятностью зарабатывают больше, чем короткие (Harper, 2000; Lundborg, Nystedt, & Olof-Rooth, 2014). Тестостерон также может быть связан с высоким статусом у людей, хотя его прямая роль неясна; базовый уровень служит предиктором доминирующего или агрессивного поведения, но, как уже отмечалось ранее, уровни также колеблются в ответ на соревнование статуса (Mazur & Booth, 1998). Однако тестостерон может влиять на поведение, направленное на поиск статуса, например на доминирование и социальную агрессию (Mazur & Booth, 1998; Terburg & van Honk, 2013).

Многие из ранее обсуждавшихся сигналов связаны с доминированием. Однако, как и у обезьян, просоциальное и аффилиативное поведение также может служить для успешного оказания влияния и получения ресурсов (Charlesworth, 1996). Доминирование лучше всего разделить на две подшкалы: общительное, доминирование и агрессивное, доминирование (Kalma et al., 1993). Лица, которые получают более высокие баллы по социальному доминированию, как правило, имеют лучшие отношения со сверстниками и более социально ориентированы в своем поведении, в то время как те, кто имеет высокие баллы по агрессивному доминированию, более эгоистичны и демонстрируют более антисоциальное поведение (см.).Важно отметить, что, хотя позитивное социальное поведение может помочь группе или отдельному человеку (через ассоциацию с другими) достичь статуса, это не обязательно означает отсутствие доминирующего поведения; на самом деле, высокие баллы по показателям как общительного, так и агрессивного доминирования могут быть оптимальными (Kalma et al., 1993).

Таблица 2

Наблюдаемое поведение и самооценка стратегий, используемых для получения власти в социальных взаимодействиях для общительных и агрессивных подтипов доминирования (Kalma & Peeters, 1993).Отсутствие флажка означает, что эта черта существенно не коррелирует с типом доминирования.

8010

В качестве альтернативы агрессия может быть вовсе не обязательной; скорее, люди, которые достигают высокого статуса, могут сделать это, выставив себя ценными для группы и действуя уверенно и щедро по отношению к другим (Anderson & Kilduff, 2009; Henrich & Gil-White, 2001).Например, могут существовать два противоположных средства установления статуса среди людей: посредством демонстрации доминирования или демонстрации престижа. В отличие от агрессии и силы, характерных для социального доминирования, люди, демонстрирующие престиж, достигают статуса, демонстрируя свою компетентность, знания или навыки (Mazur & Booth, 1998; Terburg & van Honk, 2013). Возможно, поэтому недоминантные люди с ценными знаниями или навыками достигают высокого статуса, например профессора колледжа. Подобно тем, кто демонстрирует социальное доминирование (Kalma et al., 1993), те, кто достигает статуса через престиж, оцениваются как более симпатичные, чем те, кто использует традиционное доминирование (Cheng et al., 2013). Важно отметить, что люди занимают много разных социальных иерархий, и для получения ресурсов или высокого статуса могут использоваться разные стратегии. Это может объяснить вариабельность современной литературы по индикаторам статуса человека (см. Hall, Coats, & Lebeau, 2005). К этой идее мы вернемся в разделе, посвященном развитию, где есть различие между характеристиками высокого статуса, популярных подростков, которые нравятся всем, и тех, кто не любит.

Интересно, что физическая привлекательность — это дополнительная черта, которая может помочь в достижении статуса у людей, хотя литература по этой связи неоднозначна (обзор в Anderson et al., 2001). Например, есть результаты, показывающие, что привлекательность предсказывает набор в женское общество среди домов с высоким, но не низким статусом (Krendl, Magoon, Hull, & Heatherton, 2011), в то время как другие исследования показывают, что привлекательность предсказывает статус университетских мужчин, но не женщин (Anderson и другие., 2001). Тем не менее, другие исследования показывают, что внешний вид дает преимущества как мужчинам, так и женщинам на рынке труда, при этом более высокая заработная плата связана с более высоким уровнем физической привлекательности (Harper, 2000). Относительная ценность статусных сигналов может варьироваться в зависимости от контекста социальной группы (например, девушки из студенческого общества с высоким статусом гораздо больше заботятся о внешности) или от того, доступна ли информация, отличная от внешнего вида, при вынесении суждения о статусе.

2.2.3. Сигналы, используемые для восприятия статуса у других

Также есть много совпадений в сигналах, используемых обезьянами и людьми для измерения статуса у других (см. Раздел «Ресурсы»).Как и у наших предков-приматов (Fairbanks et al., 2004; Morgan et al., 2000), физические характеристики связаны с размером тела (Keating, Mazur & Segall, 1981; Mueller & Mazur 1996) и силой верхней части тела (Von Rueden, Gurven, & Kaplan, 2008) часто используются для признания статуса других.

Ряд поведенческих черт, связанных с доминированием, также означает ранг. Как отмечалось ранее, обезьяны могут использовать доминирующие жесты, такие как угрозы с открытым ртом, чтобы воспринимать статус другой обезьяны (Zumpe & Michael, 1986).Точно так же у людей асимметрия в статусе может быть выведена из положения тела, которое выражает доминирование или подчинение. В частности, открытая и расширенная физическая поза связана с доминированием и статусом (Hall, Coats, & Lebeau, 2005; Schwartz, Tesser, Powell, Schwartz, & Tesser, 1982; Weisfeld & Beresford, 1982) и может даже служить для выявления покорная, замкнутая поза в парных взаимодействиях (Tiedens & Fragale, 2003). Фактически, когда поведение реальных пар (Sadler & Woody, 2003) и экспериментально измененные партнерства (Markey et al., 2003) наблюдаются при общении один на один, в результате поведение, как правило, дополняет друг друга. Другими словами, один партнер демонстрирует более доминирующее поведение, а другой более покорный. Кроме того, оба партнера в парном взаимодействии выражают более позитивные взгляды на свою вторую половину, когда демонстрируется комплементарное поведение (Tiedens & Fragale, 2003), предполагая, что функции статусных сигналов способствуют поведенческой синхронности в социальных взаимодействиях.

У людей доминирование также может передаваться через язык и стиль речи.Например, если говорить быстро и уверенно, избегать нестандартной речи и излишней вежливости, а также использовать сложную лексику и правильное изложение, можно говорить о высоком статусе (см. Обзор Fiske, 2010). Разговорное невербальное поведение, например уровень зрительного контакта, также может передавать статус. Участники оценивают конфедератов, которые при разговоре больше смотрят в глаза, чем слушают, чтобы иметь больше силы (Dovidio & Ellyson, 1982). Однако в других исследованиях сообщается о результатах, предполагающих предполагаемую, но не фактическую связь между «соотношением визуального доминирования» (соотношение взгляда во время разговора и во время слушания) и высоким статусом (Hall et al., 2005). Некоторые результаты даже предполагают обратное, когда люди с высоким статусом меньше смотрят в глаза (Ellyson, Dovidio, & Fehr; Hall et al., 2005) и более отстранены (Kraus & Keltner, 2009) во время разговора. Наконец, ораторы с высоким статусом, как правило, более выразительны и расслаблены, они чаще перебивают и поддерживают меньшую межличностную дистанцию ​​во время общения (Hall et al., 2005).

Признаки лица, связанные со старшинством / зрелостью и мужественностью, часто используются при оценке доминирования лица у людей.Например, физические черты, связанные со старшинством, такие как залысины, тонкие губы и широкая челюсть, связаны с доминированием в разных культурах (Keating et al., 1981), что позволяет предположить, что возраст является мощным предиктором статуса. Мужественность лица также является важным признаком, используемым для оценки ранга, и он связан как с высоким социальным статусом, так и с предполагаемым доминированием у мужчин (Mueller & Mazur, 1996; Watkins et al., 2010). Удивительно, но женщины, которые воспринимаются как имеющие более мужские черты, также имеют тенденцию набирать более высокие баллы по шкале доминирования, даже при контроле других черт, таких как использование макияжа (Quist, Watkins, F.Г. Смит, Дебрюн и Б. К. Джонс, 2011 г.). Кроме того, как мужские, так и женские лица с более высоким уровнем мужественности вызывают более сильные эффекты взгляда (Jones et al. 2010a), а мужчины и женщины с более низким голосом воспринимаются как более доминирующие для обоих полов (Borkowska & Pawlowski, 2011; Jones , Feinberg, DeBriune, Little, & Vukovic, 2010; Wolff & Puts, 2010). Этот «эффект маскулинности» может быть связан с предпочтением в обществе мужчин в целом или с характерными для мужчин эмоциональными выражениями.Что касается последнего пункта, воспринимаемое доминирование связано со склонностью проявлять эмоции, такие как гнев, отвращение и презрение, но не страх, печаль или счастье (Hess, Adams, & Kleck, 2005), а мужчин социализируют, чтобы избежать выражения эмоций. такие как страх и печаль (Brody, 2000).

Физическая привлекательность — еще один признак статуса, который кажется противоречащим выводам, определяющим возраст и мужественность как признаки статуса. Привлекательность может быть положительно (Quist et al., 2011; Townshend, 1993) или отрицательно коррелирована с доминированием обоих полов (Keating & Doyle, 2002; Rhodes, Hickford, & Jeffrey, 2000), но у женщин она также связана с молодостью. и женственность (обзор в Rhodes, 2006).Как отмечалось ранее, литература о ценности статуса привлекательности неоднозначна (Anderson et al., 2001). Возможно, такие статусные сигналы, как возраст и мужественность, являются лучшими предикторами доминирования, чем статус как таковой , или они могут быть более важными статусными сигналами у мужчин (Karafin, Tranel, & Adolphs, 2004).

Наконец, в отличие от нечеловеческих приматов, люди используют ряд неперцептивных сигналов, в значительной степени основанных на накопленных знаниях, для оценки социального статуса. Доход, род занятий, интеллект, популярность и престиж обычно используются для оценки статуса (Cheng et al., 2013; Далмазо, Паван, Кастелли и Гальфано, 2012 г .; Hymel et al., 2011; Цинк, Тонг, Чен, Бассетт и Стейн, 2008 г.). Репутация и ярлыки, как правило, несут информацию о статусе, и иногда единственная информация, используемая для вынесения суждения о статусе, — это то, что мы узнаем о ком-то от других. Например, Dalmaso и его коллеги (2011) представили изображения незнакомых людей вместе с фиктивными биографическими данными с информацией о высоком или низком статусе. Это вызвало эффект пристального взгляда, когда участники с большей готовностью проследили за взглядом людей с высоким статусом.Это показывает, что информация о навыках и успехах в карьере используется для быстрого изучения статуса незнакомых людей, когда об этих людях больше ничего не известно. Точно так же, когда участники исследования принимают решение помочь кому-то с высоким статусом карьеры (юрист) или с низким статусом (обслуживающий бензоколонку), они отдают предпочтение людям с высоким статусом (Goodman & Gareis, 1993).

2.2.4. Собственный статус влияет на восприятие статуса другого человека

Точность, с которой человек воспринимает доминирование и статусные сигналы, по-видимому, зависит от его собственного статуса.Мужчины, которые набирают более высокие баллы по самооценке доминирования, хуже воспринимают лицевые сигналы доминирования, глядя на других мужчин, по сравнению с мужчинами, которые имеют более низкие баллы по доминирующему положению (Watkins, Jones, & Debruine, 2010). Одно из объяснений этого состоит в том, что люди с более низким статусом приучили себя — возможно, бессознательно — воспринимать тонкие сигналы доминирования, потому что они понесут большие затраты, чем члены с более высоким статусом, если они будут воспринимать эти сигналы неправильно (Watkins et al., 2010). Эта «тренировка статуса» может иметь свои корни в нашей тенденции уделять больше внимания представителям высокого статуса (Deaner, Khera, & Platt, 2005; Jones et al., 2010; Шеперд, Динер и Платт, 2006 г.).

Дополнительная работа предполагает, что субъективные и объективные измерения относительного статуса влияют на то, как люди обрабатывают социальную информацию. В частности, низкий субъективный социальный ранг коррелирует с большей нейронной активностью в областях ментализации при просмотре социальных образов и сопутствующей информации (Muscatell et al., 2012). Точно так же объективный статус — или социально-экономический статус — также коррелирует с активностью в сети ментализации при просмотре угрожающих выражений лица.Таким образом, относительный статус человека может влиять на несколько элементов социального восприятия.

2.3. Резюме

Социальные иерархии, по-видимому, формируются автоматически как в человеческих, так и в нечеловеческих группах приматов. Интересно, что обезьяны быстро и автоматически распознают и распознают статусные сигналы без преимуществ языка или человеческого мышления, предполагая, что есть что-то рефлексивное и примитивное в восприятии многих статусных сигналов. Кроме того, они воспринимают статусные реплики при наблюдении за социальными взаимодействиями третьих сторон и вспоминают эти реплики как стабильные черты, которые обобщаются на новые взаимодействия (Paxton, Basile, & Hampton, 2011), подчеркивая, что статусные реплики важны и встроены в идентичность различных члены группы, даже у обезьян.У взрослых людей, где иерархии более сложны, а статусные сигналы более зависимы от контекста, групповые процессы, такие как общепринятый консенсус, репутация и культурные ценности, способствующие успеху в карьере, также могут определять статус в дополнение к ряду сигналов, связанных со статусом у приматов.

Важно отметить, что совпадение статусных сигналов у разных видов предполагает общее происхождение, при этом сложные когнитивные способности людей добавляют уникальный социокультурный и лингвистический элемент к статусным иерархиям.Кроме того, природа, в которой формируются иерархии, и изменчивость, с которой сигналы статуса воспринимаются разными видами, мотивируют оценку лежащих в основе когнитивных и нейронных механизмов, чтобы мы могли лучше понять, как статус формирует наше социальное восприятие. Эти процессы будут обсуждаться в следующем разделе.

3. Как социальный статус модулирует познание взрослых

В этом разделе мы обсуждаем данные поведенческих исследований, свидетельствующие о значимости статуса для социального познания (см.).В этом разделе основное внимание будет уделено взрослым людям, хотя мы представляем соответствующие исследования с аналогичными результатами на обезьянах. Далее мы обсудим основные области мозга, которые, как предполагается, участвуют в обработке статуса или на нее влияют.

Таблица 3

Влияние социального статуса на познание взрослых.

3.1. Влияние социального статуса на познание

Здесь мы рассмотрим, как статус влияет на познание, с двух точек зрения. В первых двух подразделах обсуждается, как мы думаем и воспринимаем людей с высоким и низким статусом, а во вторых двух подразделах обсуждается, как наш собственный статус влияет на наши когнитивные процессы.

3.1.1. Избирательное внимание и пристальный взгляд

Высокий социальный статус привлекает визуальное внимание у всех видов. И обезьяны, и люди предпочитают смотреть на членов группы с более высоким рейтингом по сравнению с членами группы с более низким рейтингом.Обезьяны откажутся от награды за сок, чтобы увидеть высокопоставленных членов группы, но потребуют переплаты за сок, чтобы увидеть низко ранговых членов (Deaner et al., 2005; см.). Это говорит о том, что просмотр членов группы с высоким статусом имеет высокую ценность в той степени, в которой это может превзойти внутреннее вознаграждение за калорийность. Люди демонстрируют аналогичную предвзятость, о чем свидетельствует наша тенденция фиксировать ораторов, оцененных как обладающие высоким влиянием и высоким статусом, по сравнению с теми, кто оценивается как мало влиятельные и имеющие низкий статус, чаще и на более длительные периоды времени (Foulsham, Cheng, Трейси, Генрих и Кингстон, 2010 г.).Имеются данные, полученные от людей (La Freniere & Chariesworth, 1983; Vaughn & Waters, 1981) и обезьян (Klein, Shepherd, & Platt, 2009), которые могут даже предполагать, что визуальное внимание и внимание играют роль в определении ранга в группе, например что те, кого больше посещают, достигают более высокого статуса. Другое объяснение состоит в том, что члены группы с высоким статусом обладают большей властью, а люди с меньшей властью более мотивированы уделять внимание сильным, потому что они обладают большим контролем (Fiske, 1993).

Два самца макак-резусов должны были выбрать одно место на экране и получить награду в виде сока или другое место, чтобы просмотреть изображение самца с высоким или низким статусом. Обезьяны жертвовали соком, чтобы увидеть изображения самцов с высоким статусом, но требовали переплаты сока, чтобы увидеть самцов с низким статусом. На графиках показаны средние нормализованные значения ориентации для серых квадратов, лиц с низким статусом и лиц с высоким статусом. Значения имеют обратный знак, так что положительное значение означает, что сок был принесен в жертву. Воспроизведено из работы Deaner, Khera, & Platt, 2005.

Эффекты смещения внимания статуса также проявляются в динамических аспектах внимания, например пристальный взгляд. Образцы взгляда служат быстрыми индикаторами статуса у обезьян и людей и воспринимаются по-разному в зависимости от ранга (Deaner et al., 2005; Jones et al., 2010; Shepherd et al., 2006). Ченс (1967) предположил, что более покорный член диады должен с готовностью проявлять внимание и даже искать члена с более высоким статусом. Недавние данные показали, что это правда (McNelis & Boatright-Horowitz, 1998; Shepherd et al., 2006). Например, обезьяны с низким статусом следят за взором других членов своей социальной группы с высоким и низким статусом, тогда как обезьяны с высоким статусом следят только за взглядом других обезьян с высоким статусом (Shepherd et al., 2006). Кроме того, как у людей (Jones et al., 2010), так и у обезьян (Shepherd et al., 2006), эффекты отслеживания взгляда кажутся непроизвольными, отражая автоматическую тенденцию реагировать на сигналы взгляда людей более высокого ранга.

Интересно, что у людей обращенный взгляд на людей с высоким статусом влияет на тонкие и немедленные сдвиги во внимании, даже когда лица незнакомы, а статус подразумевается через вымышленную информацию о карьере (Dalmaso et al., 2011). Люди также преимущественно обращают свое внимание на людей, обладающих высоким статусом в силу своей репутации. Этот эффект пристального взгляда может отражать некоторую комбинацию повышенного уровня интереса, доверия или уважения к людям с высоким статусом.

3.1.2. Память

Учитывая, что лицам с высоким статусом уделяется больше внимания, неудивительно, что они занимают привилегированное положение в памяти. В одном из немногих исследований по этой теме Рэтклифф, Хугенберг, Шрайвер и Бернштейн (2011) потребовали от участников исследования просмотреть серию лиц, представленных на должности с высоким или низким статусом.Позже участники с большей вероятностью узнавали высокопоставленные лица. Последующие манипуляции изменили информацию о статусе, связанную с лицами (например, униформа врача или механика), и проверили пространственную память людей с высоким и низким статусом в парадигме пространственного соответствия. Результаты были последовательными: те, которые были связаны с сигналами высокого статуса, быстрее и точнее распознавались и запоминались. По этой теме необходимы дальнейшие исследования, так как размеры эффекта были относительно небольшими и результаты не были воспроизведены.

3.1.3. Управленческие процессы

Одним из гнусных последствий низкого статуса является то, что он сродни когнитивной нагрузке, нарушающей исполнительные процессы. Например, при ранжировании в небольшой группе на основе показателей интеллекта (IQ) участники с более низким статусом показали снижение производительности по последующим пунктам теста IQ (Kishida, Yang, Quartz, & Quartz, 2012). Эти результаты показывают, что осознание своего подчиненного положения в группе может мешать когнитивным способностям. Интересно, что хотя все участники изначально показали снижение производительности в групповой обстановке (например,г. эффект аудитории) члены с более высоким рейтингом легче преодолели этот дефицит (Kishida et al., 2012). Важно отметить, что эти эффекты могут быть просто результатом самоисполняющегося пророчества, а не статуса как такового.

Также стоит отметить, что причинно-следственная связь между статусом и производительностью неясна, поскольку высокий уровень когнитивного функционирования может способствовать высокому социальному статусу; например, мы ранее обсуждали карьерные достижения как маркер высокого статуса (Dalmaso et al., 2011). Однако другие результаты показали, что люди, настроенные на то, чтобы чувствовать себя подчиненными или маловластными, менее эффективны в обновлении, сдерживании и планировании, чем те, кто нацелены на ощущение превосходства или большой власти (Smith, Jostmann, Galinsky, & Dijk, 2008). Отсутствие власти, связанное с низким статусом, может нарушить исполнительную функцию, затрудняя улучшение положения членов с низким статусом и перемещение между рядами. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы однозначно определить влияние социального статуса на познание и производительность.

3.1.4. Моральные решения и восприятие компетентности

Несколько исследований показывают, что люди с высоким статусом или представители высшего класса с большей вероятностью будут принимать неэтичные решения, нарушать закон во время вождения и даже лгать или жульничать, чтобы добиться своего (Piff, Stancato, Côté, Mendoza-denton, & Keltner, 2012). Это может быть связано с властью и преимуществами, связанными с высоким статусом. По иронии судьбы, склонность лгать и жульничать мало что может очернить их характер; Лица с высоким статусом с большей вероятностью будут восприниматься как компетентные как в той области, в которой они занимают высокое положение, так и в других, нерелевантных областях (Fiske, Cuddy, Glick, & Xu, 2002), и они с большей вероятностью будут восприниматься как заслуживает доверия (Lount & Pettit, 2012).Точно так же отклонение от ожиданий с большей вероятностью будет принято у лиц с высоким статусом, но, вероятно, будет наказано у лиц с низким статусом (обзор Fiske, 2010).

Другое возможное объяснение состоит в том, что субъективное восприятие власти, связанное со статусом, изменяет социальное познание. Серия исследований, проведенных Галински, Маги, Инеси и Грюнфельд (2006), показала, что участники, ориентированные на ощущение большой власти, на реже склонны принимать точку зрения другого человека и с меньшей вероятностью признают, что другие не обладают такими же знаниями. как они это делали, и менее точны при интерпретации эмоциональных выражений других.Это говорит о том, что люди с высокой властью могут не понимать точки зрения, намерения и эмоции других и, таким образом, принимать неверные моральные решения. Эти связанные со статусом различия в эмоциональном восприятии могут возникать из-за того, что для членов с более низким статусом более важно участвовать в большем взгляде на перспективу, учитывая, что они, как правило, более восприимчивы к угрозам и должны следовать указаниям членов с более высоким рейтингом (Галински и др. ., 2006). Однако для достижения и поддержания высокого статусного положения требуются социальные навыки, и эти эффекты следует интерпретировать с осторожностью.Необходимы дополнительные исследования, чтобы понять влияние статуса на моральные решения и социальное познание.

В целом, наши относительные позиции в социальной иерархии меняют то, как мы воспринимаем, думаем и реагируем на других, а также то, как другие воспринимают нас. Эти эффекты могут возникать из-за преимуществ, предоставляемых лицам с высоким статусом, или из-за власти и престижа, связанных с высоким рангом. Примечательно, что эти эффекты обнаруживаются в ответ как на наблюдаемые сигналы статуса, так и на названия статуса, основанные на репутации, что позволяет предположить, что сигналы статуса очень важны.Эти результаты объясняют и подчеркивают необходимость способности быстро обрабатывать информацию о статусе, а также поддерживают как функцию, так и влияние социальных иерархий. Например, способность обращать внимание, запоминать и предсказывать намерения членов с высоким статусом может быть важным элементом хорошо функционирующей иерархии, учитывая власть, влияние и знания, связанные с этими людьми. Однако влияние ранга на познание может способствовать самоусиливающейся природе иерархий, поскольку сам статус активирует познания и поведение, которые служат для поддержания структуры, и это может иметь важные последствия для социальных ценностей, таких как социальная мобильность и равенство.

3.2. Нейронные основы обработки социального статуса

Учитывая сложный характер обработки социального статуса, вполне вероятно, что она обслуживается пространственно распределенной нейронной сетью. Более того, определенные узлы в сети, скорее всего, будут подключены или отключены, в зависимости от типа обрабатываемой реплики. Например, области восприятия, такие как задняя верхняя височная борозда, несомненно, важны для обработки перцептивных аспектов статусных сигналов, таких как направление взгляда, движения рта и динамические выражения лица, указывающие на доминирование и подчинение (например,г., Chiao et al., 2008). Однако регионы более высокого уровня, вероятно, будут необходимы в качестве интерпретаторов и интеграторов информации о статусе. Здесь мы описываем небольшую литературу, относящуюся к эффектам более высокого уровня, в контексте трех важных для статуса нейронных компонентов: (1) ранг и величина; (2) эмоциональная обработка / ценность / вознаграждение; и (3) исполнительная обработка.

Во-первых, несколько исследований показали, что область мозга, участвующая в обработке величин и чисел, реагирует на ранжирование членов группы.Было показано, что активность возрастает в нижней интрапериетальной борозде (IPS), области, участвующей в оценках величины и обработке чисел, когда военнослужащие выносили ранговые суждения о других военнослужащих, когда участники выносили ранговые суждения об автомобилях (Chiao, et al. , 2004; Chiao et al., 2009; см.), Или когда участники делали самостоятельные суждения о финансовом состоянии (Cloutier, Ambady, Meagher, & Gabrieli, 2012; Cloutier & Gyurovski, 2013). Подобные эффекты в IPS были обнаружены, когда участники принимали решения об относительном статусе людей на статических изображениях, изображающих социальные взаимодействия, которые подразумевали статусное неравенство, и при вынесении суждения об относительном весе (Mason, Magee, & Fiske, 2014).Этот регион, по-видимому, выполняет общую функцию вычисления ранжирования, так как активация социального и несоциального рангов перекрывалась.

Повышение активности в нижней интрапариетальной борозде (IPS) для оценок числовой величины (вверху), оценок сравнения рангов автомобилей (в центре) и оценок сравнения рангов военнослужащих (внизу; Chiao et al., 2009).

Во-вторых, лимбические и паралимбические области мозга, участвующие в генерации и интерпретации эмоций, а также регионы обработки вознаграждения, такие как вентральное полосатое тело (обзор в Delgado, 2007), чувствительны к присутствию людей с высоким статусом.Более ранние исследования на обезьянах свидетельствуют о том, что поражения лимбической (миндалина и вентральная передняя поясная извилина) и паралимбических областей (височный полюс, орбитофронтальная кора) могут вызвать резкую потерю социального статуса, а также способность адекватно реагировать на социальную жизнь. статус других (обзор в Olson, Plotzker and Ezzyat, 2007). Точно так же у людей скорость, с которой мы узнаем о социальном статусе других, коррелирует с объемными различиями в миндалине, переднем гиппокампе человека, а также височном полюсе (Kumaran, Melo, & Duzel, 2012).

Лимбические области прочно связаны между собой белым веществом с ключевыми областями обработки вознаграждения, такими как полосатое тело, которое является частью базального ганглия (Ghashghaei, Hilgetag, & Barbas, 2007). Недавнее исследование на макаках, живущих в группах, показало, что объем серого вещества в миндалине положительно коррелировал с рангом доминирования, тогда как объем серого вещества в переднем спинном полосатом теле положительно коррелировал с подчиненностью (Noonan et al., 2014). Кроме того, функциональная связь между этими регионами коррелировала со статусным рангом, где более подчиненные члены группы демонстрировали более сильную положительную связь.Интересно, что эти эффекты были связаны исключительно со статусом, а не размером социальной сети, предполагая, что эти нейронные вариации связаны с рангом, а не с другими аспектами социального поведения. Отдельное исследование макак выявило отдельные группы нейронов в субрегионе спинного полосатого тела, называемом хвостатым ядром, которые активировались либо в ответ на вознаграждение в задаче по захвату пищи, либо на социальное состояние — соревновательный успех по сравнению с подчинением — с помощью конкурирующие обезьяны (Santos, Nagasaka, Fujii, & Nakahara, 2012).

Как отмечалось ранее, поведенческие исследования показывают, что наблюдение за членами группы с высоким статусом полезно (Deaner et al., 2005). Наблюдение за обезьянами с более высоким статусом коррелирует с активностью в орбитофронтальной коре (OFC), области, участвующей в вычислениях значений, а также в тормозящем контроле, и миндалевидном теле, которое участвует в эмоциональном кодировании стимула. Эти регионы моносинаптически связаны (Timbie & Barbas, 2014), и их совместная деятельность может направлять визуальную ориентацию на мотивационно значимые стимулы, такие как члены высокостатусных групп (Klein et al, 2006).Хотя прямого сравнения на людях не проводилось, есть свидетельства того, что области, которые, как известно, участвуют в обработке вознаграждения, такие как брюшное полосатое тело, активны при вынесении суждений о статусе других. Эти эффекты модулируются относительным статусом человека и его способностью продвигаться вверх по иерархии (Ly, Haynes, Barter, Weinberger, & Zink, 2011; Zink et al., 2008). В литературе по обезьянам предполагается, что обезьянам с высоким статусом придается большее значение, а активация схемы вознаграждения у человека подразумевает аналогичную ценность вознаграждения, присущую людям с более высоким рейтингом.Однако отсутствие поведенческих данных, свидетельствующих о предпочтении людей с высоким статусом перед другими полезными стимулами, затрудняет такую ​​интерпретацию. Неясно, предполагают ли эти ответы, что наблюдение за членами с более высоким статусом является вознаграждением, или просто они занимают более заметное присутствие и привлекают больше внимания, чем подчиненные члены.

В-третьих, области мозга, участвующие в исполнительных процессах (например, лобные области), чувствительны к сигналам статуса, но неясно, играют ли они роль конкретно в обработке статуса или в социальном познании в целом.Различные данные связывают активность вентролатеральной префронтальной коры (VLPFC), дорсолатеральной префронтальной коры (DLPFC) и медиальной префронтальной коры (MPFC) с восприятием или оценкой социального статуса (Cloutier & Gyurovski, 2014; Farrow et al., 2011; Marsh , Blair, Jones, Soliman, & Blair, 2009; Mason et al., 2014; Zink et al., 2008). Анатомическая интерпретация этих результатов не обоснована в хорошо известной литературе о поражениях. Пациенты с большими поражениями лобных долей часто страдают серьезным личностным и социальным дефицитом.Тем не менее, по крайней мере, одно исследование показало, что пациенты с поражением DLPFC демонстрируют нарушение общих социальных суждений, но не статусных суждений (Mah, Arnold, & Grafman, 2004).

Поскольку этой литературы мало, остается несколько вопросов, на которые нет ответа. Например, в одном исследовании сообщалось о более высокой активности вентрального полосатого тела в ответ на людей с высоким статусом (Zink et al., 2008), в то время как другое исследование показало более высокую активность в той же области мозга у лиц с таким же статусом (Ly et al., 2011), что делает неясной связь между активацией вознаграждения и статусом у людей. Кроме того, результаты, свидетельствующие о снижении активности в областях мозга, участвующих в ментализации и эмоциях, у лиц с низким статусом (см. Muscatell et al., 2012) трудно интерпретировать в отсутствие поведенческих данных. Отдельные исследования показали, что влиятельные люди не очень хорошо понимают точки зрения и эмоции других и иногда предпочитают не участвовать в такой же степени металлизации (Галински и др., 2006). Однако у обезьян объем серого вещества в ростральной и спинной ПФК и верхней височной борозде — областях, похожих на сеть ментализации человека — положительно коррелирует как со статусом, так и размером социальной сети у обезьян (Noonan et al., 2014). Большая способность понимать и предсказывать намерения других может помочь поддерживать высокий социальный статус. В будущей работе следует сочетать поведенческие и визуальные измерения, чтобы изучить, как эти связанные со статусом вариации нейронной активации коррелируют с поведением, ориентированным на вознаграждение или ментализмом.

Итак, настоящая литература предполагает, что области мозга, участвующие в ранжировании, внимании, эмоциях и вознаграждении, реагируют на информацию о социальном статусе. Однако отсутствие подтверждающих поведенческих и нейропсихологических данных делает некоторые выводы сомнительными, и есть другие вопросы, касающиеся нейронной обработки статусных сигналов, которые еще не были исследованы. Например, остается неясным, становится ли информация о статусе встроенной в наши семантические представления о других, тем самым влияя на наше социальное внимание и поведение на более неявном уровне.Это, по-видимому, относится к исследованиям поведения в литературе по когнитивной и социальной психологии. Также неясно, как эмоции, вознаграждение и области человеческого мозга взаимодействуют при восприятии информации о статусе. Необходимы дальнейшие исследования нейронных основ обработки статуса и поведенческих коррелятов.

4. Социальные иерархии и познание статуса у детей и подростков

Формирование социальных иерархий варьируется в разные периоды развития, хотя даже очень маленькие дети чувствительны к сигналам восприятия, указывающим на доминирование.Здесь мы обсуждаем истоки развития социальных иерархий и факторы, влияющие на возрастные изменения в обработке статуса, а также то, как они соотносятся с литературой о животных и людях для взрослых.

4.1. Природа социальных иерархий

К концу первого года жизни младенцы обладают убеждением, что размер связан с силой или превосходством, и используют эту информацию, чтобы предвидеть исход конфликтного взаимодействия. Например, 10-13-месячные младенцы выглядят дольше, когда видят, что более крупный анимированный блок уступает место более мелкому блоку после столкновения друг с другом, как если бы они понимали, что такой результат является неожиданным (Thomsen, Frankenhuis, Ingold-Smith & Carey, 2011).К 12-15 месяцам младенцы не только осознают, что один агент будет преобладать над другим во время конфликтного взаимодействия, но и что эти асимметричные отношения остаются неизменными от одного конфликта к другому (Mascaro & Csibra, 2012). В реальных социальных условиях дети 1-2 лет сами демонстрируют отношения диадного доминирования, по которым члены группы могут быть ранжированы по линейной иерархии (Strayer & Trudel, 1984). К 3 годам дети распознают асимметрию в доминировании в экспериментальных условиях, используя множество сигналов, включая размер тела, возраст, силу и владение ресурсами (Charafeddine et al., 2014). Таким образом, примерно в один год дети осознают, что доминирование обеспечивает устойчивое положение власти, которое является фундаментом, на котором формируется социальная иерархия. Это подчеркивает неотъемлемую природу социальной иерархии и раннее уважение к социально доминирующему поведению. По мере приближения к дошкольному учреждению дети, кажется, расширяют свои знания о статусе, чтобы включить в них множество статусных сигналов.

В дошкольном возрасте дети проводят больше времени в социальных группах, и это представляет собой точку в развитии, когда может возникнуть социальная иерархия.Фактически, дети 4-5 лет демонстрируют асимметрию в доминирующем поведении и начинают демонстрировать предпочтение взаимодействию с членами группы с высоким статусом (F. F. Strayer & Trudel, 1984). За доминирующими членами социальной группы также чаще наблюдают и имитируют, чем за их менее доминирующими сверстниками (Abramovitch & Grusec, 1978; La Freniere & Charlesworth, 1983; Vaughn & Waters, 1981), что свидетельствует о визуальном предпочтении членов группы с высоким статусом, аналогичных к тому, что встречается у приматов (например,, Deaner et al., 2005). Лонгитюдные исследования, охватывающие учебный год, показывают, что асимметричные социальные отношения остаются стабильными с течением времени и их число увеличивается в течение учебного года (La Freniere & Charlesworth, 1983), а стабильность формирующейся иерархии доминирования возрастает по мере приближения детей к начальному школьному возрасту (Strayer & Трудел, 1984). К тому времени, когда дети поступают в начальную школу, они быстро формируют иерархию доминирования (Petit, Bakshi, Dodge, & Coie, 1990; Strayer & Trudel, 1984), а линейность и стабильность групповой структуры продолжают увеличиваться с возрастом (Petit et al. ., 1990). Эти результаты предполагают как раннее признание неравенства в распределении власти внутри группы, так и раннее предпочтение иерархии.

Важно отметить, что социальный ранг дошкольников часто основан на наблюдениях третьей стороны за взаимодействиями доминирования, в то время как в начальной школе дети назначают сверстников на высокие статусные должности. Во многих ранних исследованиях, посвященных оценке социального статуса, использовались критерии социальных предпочтений или симпатии (например, Coie et al., 1990; Coie et al., 1982; Додж, 1983 год; рассмотрено в Cairns, 1982; Hymel, Closson, Caravita, & Vaillancourt, 2011). Этот показатель может быть менее показателем социальной репутации и доминирования, чем показатель популярности (например, de Bruyn & Cillessen, 2006; Cillessen & Mayeaux, 2004; Parkhurst & Hopmeyer, 1998), и менее похож на традиционные меры социальной иерархии (Cairns, 1982). В то время как доминирование связано с социальными предпочтениями среди детей младшего возраста (Strayer & Trudel, 1984; Petit et al., 1990), существует различие между детьми старшего возраста (обзор Babad, 2001; Cairns, 1982), подростками (de Bruyn & Cillessen , 2006; Lease, Musgrove, & Axelrod, 2002; Parkhurst & Hopmeyer, 1998; Sandstrom & Cillessen, 2006) и новые взрослые (Lansu & Cillessen, 2011).Популярность, а не социальное предпочтение или принятие, больше напоминает иерархию доминирования у людей и нечеловеческих приматов (Coie et al., 1982; Petit et al., 1990), и она стала более широко принятым показателем социального статуса в детстве. в подростковом возрасте (обзор в Cillessen & Marks, 2011).

К раннему подростковому возрасту группы сверстников становятся более дифференцированными с точки зрения рейтинга статуса сверстниками, а также значимости и важности социального статуса по сравнению с пиками других достижений (Coie, Dodge, & Kupersmidt, 1990; LaFontana & Cillessen, 2009).Однополые женские иерархии несколько менее стабильны, демонстрируя более частые колебания в ранге среди членов среднего и высшего ранга по сравнению с мужскими группами, однако значимость и функции иерархии сопоставимы для разных полов (Savin-Williams, 1979). Экспериментальные данные подтверждают видимую роль членов группы с высоким статусом, независимо от пола. Подобно результатам, полученным у взрослых и приматов, обсуждавшимся ранее, подростки склонны дольше смотреть на более популярных или более статусных членов класса (Lansu, Cillessen, & Karremans, 2014).Хотя исследования социального статуса, воспроизводящие результаты взрослых и приматов у подростков и детей, немногочисленны, это исследование показывает, что статус начинает влиять на восприятие и внимание еще до взрослого возраста. Неясно, как рано проявляются эти эффекты, но эти результаты показывают, что статусные роли оказывают сильное влияние на познание и поведение в подростковом возрасте.

Есть некоторые признаки того, что важность популярности снижается в более позднем подростковом возрасте (Lafontana & Cillessen, 2009), но есть также свидетельства того, что характеристики популярности сохраняются в раннем взрослом возрасте (Lansu & Cillessen, 2011).Важно отметить, что положение в социальной иерархии подростков или приспособление человека к этому положению может влиять на поведение и благополучие взрослых (Sandstrom & Cillessen, 2013; Zettergen, Bergman, & Wångby, 2006).

4.2. Признаки статуса

Дети и подростки с высоким статусом — это те, кого сверстники чаще называют популярными, хотя они не обязательно назначаются как популярные (например, Babad, 2001; de Bruyn & Cillessen, 2006; Cillessen & Rose, 2005; Parkhurst & Hopmeyer, 1998; Witvliet et al., 2010). В следующем разделе мы обсуждаем сигналы, связанные с репутационным статусом или популярностью у детей и подростков.

Как отмечалось ранее, ряд исследований показывает, что доминирование сильно коррелирует с популярностью, начиная с исследований в дошкольных учреждениях (например, Strayer & Trudel, 1984). Социальное доминирование играет важную роль в установлении статуса и может оставаться надежным маркером статуса во взрослой жизни. Доминирование проявляется у детей еще в дошкольном возрасте, чтобы определить роли в новой социальной группе, так что агрессивное поведение часто встречается в начале учебного года, а затем снижается по мере установления структуры группы (La Freniere & Charlesworth, 1983; Пеллегрини и Бартини, 2001; Пети и др., 1990). Мальчики дошкольного возраста, как правило, чаще проявляют агрессию, чем девочки (Strayer & Strayer, 1976), и агрессия сильно коррелирует с оценками социального доминирования учителями (Pellegrini & Bartini, 2001). Хотя это предполагает, что агрессия является важным сигналом для установления статуса в этой возрастной группе, она не обязательно является коррелятом доминирования или статуса у девочек (Strayer & Strayer, 1976). Девочки более склонны к «агрессии в отношениях», направленной на нарушение межличностных отношений, а не на причинение физического вреда, но такое поведение часто коррелирует с социальным отторжением, а не с высоким статусом в этом возрасте (Crick, Casas, & Mosher, 1997; Crick & Гротпетер, 1995).Таким образом, могут быть ранние гендерные различия в типе агрессии, используемой для установления доминирования, но оба пола участвуют в поведении, используемом для установления иерархии (Hawley, 1999).

Независимо от пола, в возрасте от 1 до 5 лет агонистическое поведение по отношению к другим снижается в зависимости от возраста, в то время как аффилиативное поведение становится более распространенным (Strayer & Trudel, 1984). Одно из объяснений этого изменения в развитии состоит в том, что агрессия снижается по мере того, как члены группы взвешивают издержки и выгоды такого поведения (Pellegrini & Bartini, 2001) и по мере стабилизации социальных иерархий (Savin-Williams, 1979).Однако есть свидетельства того, что социальное доминирование в форме открытой или относительной агрессии является важным показателем статуса или популярности в конце начальной школы и в подростковом возрасте (Cillessen & Mayeaux, 2004; Ellis & Zarbatany, 2007; Lansu & Cillessen , 2011; Lease et al., 2002; Shoulberg, Sijtsema, & Murray-Close, 2011; Witvliet et al., 2010). Кроме того, размер тела и уровень тестостерона у мужчин-подростков связаны с доминированием и статусом (Schaal, Tremblay, Soussignan, & Susman, 2006; Tremblay et al., 1998), аналогично тому, что обнаруживается у обезьян и взрослых людей (например, Keating, Mazur & Segall, 1981; Morgan et al., 2000; Mueller & Mazur 1996).

Эти данные показывают, что доминирование само по себе остается связанным со статусом в разных возрастных группах. Возможно, что доминирование проявляется по-разному на более поздних стадиях развития, например, явные проявления агрессии заменяются более продуктивным, напористым поведением (La Freniere & Charlesworth, 1983) или принудительным и кооперативным поведением (обзор: Hawley, 1999).Или, как мы отмечаем в разделе о статусе взрослого, начинает проявляться различие между социальным доминированием и агрессивным доминированием, и оба они связаны с высоким статусом. В группе подростков, признанных популярными, есть те, кого не любят, и те, кто нравится (de Bruyn & Cillessen, 2006; Parkhurst & Hopmeyer, 1998). В одном из анализов изучались специфические черты, связанные с популярными подростками и популярными подростками (см.), Идентифицированными как популистский и просоциальный популярный соответственно (de Bruyn & Cillessen, 2006).Первая группа была оценена как антисоциальная, высокомерная и имеющая плохую успеваемость, а вторая — как аффилированная и академически активная. Тем не менее, и групп были оценены как привлекательные, модные и имеющие много друзей. Таким образом, симпатия не обязательна для того, чтобы считаться популярными, и популярные подростки различаются по уровню просоциального и доминирующего поведения, которые они демонстрируют, как и взрослые (см.). Интересно, что вышеупомянутое исследование также показало, что популистские и просоциальные подростки одинаково слушались, но популистские подростки оценивались выше по силе и лидерству, чем просоциальные подростки.Эти результаты предполагают различия в доминировании или, возможно, «быть услышанным» относится к более социальной форме доминирования, тогда как «власть» имеет негативный оттенок.

Таблица 4

Черты характера, связанные с популистскими (популярными) и просоциальными популярными (любимыми и популярными) подростками (de Bruyn & Cillessen, 2006). Если флажок не установлен, это означает, что группа с меньшей вероятностью будет оценена сверстниками как как обладающая перечисленным признаком.

80

80

Другие исследования указывают на буллинг как на еще одно проявление доминирования в процессе развития.Диадические отношения между хулиганом и жертвой аналогичны отношениям доминирования и подчинения, обсуждаемым в литературе по социальному статусу. Внутри одного пола хулиганы, как правило, популярны и агрессивны, тогда как жертвы непопулярны (Rodkin & Berger, 2008). Несмотря на неприязнь со стороны сверстников, хулиганы, которых считают влиятельными и популярными (Farmer, Estell, Bishop. O’Neal, & Cairns, 2003; Vaillancourt, Hymel, & McDiugall, 2003), также оцениваются своими сверстниками как обладающие определенным статусом. корреляты, обнаруженные у взрослых с высоким статусом, включая власть, лидерство, компетентность и ценные активы (Vaillancourt et al., 2003). Напротив, жертвы хулиганов часто уязвимы и имеют низкий социальный статус (Berger & Rodkin, 2009; Veenstra, Lindenberg, Zijlstra, De Winter, Verhulst, & Ormel, 2007). Как и в случае со взрослыми, обладание властью или демонстрация доминирования или их комбинация могут быть связаны с более высоким статусом в зависимости от контекста.

В целом, ряд черт, связанных со статусом у обезьян и взрослых людей, включая доминирование, власть и влияние, также имеют отношение к социальной иерархии детей и подростков.Однако систематические исследования относительно степени, в которой эти факторы влияют на восприятие статуса и познание, отсутствуют в этих возрастных группах, поэтому неясно, влияет ли статус на обработку социальной информации в той степени, в которой он влияет на взрослых. Учитывая то значение, которое придается социальному статусу в подростковом возрасте, возможно, что влияние статуса еще более заметно. В следующем разделе мы обсудим этот потенциал для большей статусной чувствительности среди подростков в контексте литературы по нейробиологии социального отторжения.

4.3. Связанные со статусом нейронные цепи

Исследования изменений нервной чувствительности к информации о социальном статусе в процессе развития практически отсутствуют. Однако данные о том, что мозг продолжает претерпевать изменения в процессе созревания и что социальная информация особенно важна в подростковом возрасте, предполагает, что подростки также будут более чувствительны к сигналам социального статуса.

Во-первых, ряд регионов, участвующих в обработке социального статуса взрослых, претерпевают изменения в развитии между детством и взрослостью.Напомним, что наше обсуждение нейронных основ обработки статуса у взрослых включало области, участвующие в оценке величины (IPS), префронтальные области (VLPFC, DLPFC) и области обработки эмоций (миндалевидное тело, передняя поясная извилина). Префронтальная кора головного мозга продолжает развиваться в подростковом возрасте, причем DLPFC является одной из последних областей, созревших (Gogtay et al., 2004). Кроме того, исследования функциональной визуализации предполагают возрастные изменения активации IPS при вынесении несимволических оценок величины (Ansari & Dhital, 2006), а в OFC, передней поясной извилине и миндалевидном теле наблюдаются возрастные изменения активации различные социальные стимулы (обзор в Burnett, Sebastian, Kadosh, & Blakemore, 2011).Таким образом, общее состояние развития мозга подростка предполагает возрастные различия в обработке статуса.

Во-вторых, существует большое количество исследований нейронного развития и социальных отношений, в которых основное внимание уделяется обратной связи со стороны сверстников и, в частности, их неприятию. Литература, посвященная развитию групп социального статуса, часто идентифицирует отвергнутых как тех, кто практически не получает номинаций от сверстников (например, Coie et al., 1982). Таким образом, неприятие сверстников соответствует низкому социальному статусу, поскольку высокий статус сверстников основан на благоприятных номинациях сверстников.Важно отметить, что существует перекрытие между сетями мозга, чувствительными к отторжению, и сетями, участвующими в восприятии статуса у взрослых. Поэтому мы заимствуем из литературы, посвященной неприятию сверстников, чтобы предположить, что обработка статуса у подростков отличается от обработки статуса у взрослых, и предполагаем, что существуют правдоподобные нейронные модели, объясняющие эту взаимосвязь: (1) аффективные области мозга могут быть более чувствительными или даже гиперактивными к социальной информации. в подростковом возрасте; (2) тормозные области мозга могут быть незрелыми или малоактивными в подростковом возрасте; или (3) аффективные области мозга гиперактивны. и тормозных областей неактивны в подростковом возрасте.

Во-первых, есть свидетельства того, что подростки более чувствительны к принятию и отторжению со стороны сверстников. Поведенческие данные показывают, что социальное отторжение более заметно в подростковом возрасте, чем в детстве (Silk et al. 2012), и подростки сообщают о большем беспокойстве и стрессе после исключения, чем дети младшего возраста и взрослые (Sebastian, Viding, Williams, & Blakemore, 2010). Подростки также проявляют повышенную активность в областях мозга, связанных с вознаграждением и аффективной обработкой, в ответ на обратную связь со сверстниками.В частности, у подростков наблюдается большая активация передней поясной коры головного мозга (АСС) в ответ на исключение по сравнению со взрослыми (Bolling et al., 2011; Masten et al., 2009) и более выраженная активация вентрального полосатого тела в ответ на принятие сверстниками (Guyer, Чоат, Пайн и Нельсон, 2011 г.). Считается, что одна из функций ACC — сигнализировать об эмоциональной боли, вызванной социальным отторжением (Eisenberger, Lieberman, & Williams, 2007), и активность в этой области положительно коррелирует с самоотчетами о чувствительности к отторжению у взрослых (Burklund, Eisenberger, И Либерман, 2007) и субъективный дистресс у подростков (Masten et al., 2009). Вентральное полосатое тело, часть базального ганглия, связано как с обработкой вознаграждения (рассмотрено в Delgado, 2007), так и с эмоциональной регуляцией (Wager, Davidson, Hughes, Lindquist, & Ochsner, 2008). Таким образом, подростки более чувствительны как к аффективным реакциям, так и к социальному вознаграждению, связанным с принятием сверстников. Важно отметить, что противоположность принятия со стороны сверстников — отказ от сверстников — связана с низким социальным статусом, и, таким образом, эти данные могут отражать повышенную чувствительность к статусным сигналам, которые определяют положение человека в социальной группе.ППК и вентральное полосатое тело также демонстрируют большую активацию во время аффективной обработки лица (Monk et al., 2003; Pfeifer et al., 2011), предполагая, что подростки также могут быть более реактивными на лицевые сигналы, представляющие доминирование и статус.

Во-вторых, эта повышенная чувствительность в подростковом возрасте может быть связана с незрелостью лобной коры и нарушением эмоциональной регуляции. Подростки демонстрируют общий рост активности в VLPFC (Bolling et al., 2011; Masten et al., 2009) в ответ на социальную изоляцию по сравнению с включением.По сравнению со взрослыми подростки демонстрируют большую активацию дорсальной медиальной префронтальной коры (DMPFC; обзор Sebastian et al., 2010) и вентральной ACC (Bolling et al., 2011), но меньшую активацию VLPFC (Bolling et al., 2011; Себастьян и др., 2011). Эти данные свидетельствуют о возрастных изменениях как в аффективной обработке социальной информации, так и в регулировании сверху вниз (см.). Интересно, что активность в VLPFC, DMPFC и вентральном полосатом теле отрицательно коррелирует с субъективным чувством дистресса среди отвергнутых подростков и с активностью в аффективных областях, включая ACC и островок (Masten et al., 2009). Это предполагает, что VLPFC и DMPFC могут участвовать в регулировании эмоциональных последствий социального отторжения, а неспособность сделать это эффективно может привести к более сильной аффективной реакции на обратную связь сверстников. Функциональная связь между VLPFC и вентральными ACC увеличивается от подросткового до взрослого возраста (Bolling et al., 2011), что может дополнительно объяснить возрастное снижение чувствительности отторжения.

Области мозга, чувствительные к информации о статусе у подростков. Дорсальная медиальная префронтальная кора (DMPFC), вентральная латеральная префронтальная кора (VLPFC), передняя поясная кора (ACC) и вентральное полосатое тело (VS).Направление стрелок представляет регуляторные пути.

Дальнейшее понимание этого нисходящего нормативного подхода происходит из свидетельств того, что взрослые, которые чувствуют себя социально исключенными, впоследствии не могут привлечь DMPFC при просмотре негативных, но не позитивных социальных сцен (Powers, Wagner, Norris, & Heatherton, 2011). С другой стороны, подростки демонстрируют повышенную активность в этом регионе в ответ на социальный дистресс (Masten et al., 2009). Возможно, подростки не могут успешно отвлечь свое внимание от негативной социальной информации и обращают внимание только на то, что является эмоционально значимым.Интересно, что только подростки демонстрируют отрицательную корреляцию между активностью MPFC и показателями сопротивления влиянию сверстников (RPI) (Sebastian et al., 2011), что позволяет предположить, что подростки, на которые меньше влияют сверстники, также демонстрируют более взрослые уровни фронтальной активности. Точно так же подростки, которые сообщают, что больше времени проводят с друзьями, проявляют меньшую активность в ACC и insula в ответ на отказ (Masten, Telzer, Fuligni, Lieberman, & Eisenberger, 2012), предполагая, что подростки с позитивной социальной средой и социальными навыками могут быть менее чувствительными. к социальному отторжению или более успешному регулированию эмоций.

В совокупности эти данные предполагают, что подростки демонстрируют повышенную чувствительность к релевантной для статуса информации от сверстников либо из-за гиперактивных аффективных центров, либо из-за недостаточной активности тормозных центров мозга, либо из-за того и другого. Эти данные не получены непосредственно из исследований социального статуса, но принятие сверстниками является решающим фактором популярности в этой возрастной группе. Кроме того, мы ранее обсуждали роль аналогичных областей генерации эмоций и вознаграждения, а также лобных областей, включая MPFC и VLPFC, в обработке статуса у взрослых.Неясно, будут ли подростки демонстрировать аналогичные возрастные различия в активации этих регионов в парадигмах суждения о статусе, используемых у взрослых, как и в парадигмах социального отторжения. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы сравнить изменения в обработке статуса по возрастным группам.

5. Резюме и выводы

Социальные иерархии чрезвычайно распространены, существуют у разных видов и присутствуют на ранних этапах человеческого развития. Из обширной литературы, посвященной иерархии у нечеловеческих приматов и людей, можно сделать несколько важных выводов: (1) социальные иерархии являются естественной и необходимой частью социальных групп; (2) статус оказывает глубокое влияние на мышление и поведение; (3) нейронная основа обработки статуса, особенно во время развития, только начинает пониматься, и многие вопросы остаются без ответа в современной литературе.

В следующих параграфах мы предлагаем несколько направлений будущих исследований в развивающейся области социальной нейробиологии развития по обработке статуса.

Во-первых, не было исследований нейровизуализации, в которых социальный статус рассматривался бы в контексте других форм концептуального знания, специфичного для человека, таких как имя и род занятий. Было проведено большое количество исследований узлов «идентичности человека» (Брюс и Янг, 1986), теоретической области в мозге, где знания о людях — их лице, голосе и походке, а также концептуальные знания о человеке — собраны вместе, чтобы сформировать концептуальное представление человека, к которому можно получить доступ с помощью многочисленных отличительных поисковых сигналов.Неясно, как информация о статусе включается в эти представления и влияет ли это на социальное восприятие и поведение. Существует хорошо изученная сеть нижних височных областей, связанных с обработкой лица, с областями в вентрально-передних височных долях, которые особенно чувствительны к семантической информации, связанной с человеком (Von der Heide, Skipper, & Olson, 2013; Collins & Olson, in press) и нейроны орбитофронтальной коры, которые потенциально могут реагировать на аспекты поощрения других людей (Tsao, Moeller, & Freiwald, 2008).Для будущих исследователей будет важно изучить, как социальный статус изменяет и взаимодействует с этими людьми, обрабатывающими нейронные области, и как эти области взаимодействуют с заметными и оценочными областями при рассмотрении лиц с высоким или низким статусом. Эти данные могут объяснить предпочтительное внимание, уделяемое высокопоставленным лицам.

Во-вторых, мало что известно о том, как изменения в процессе созревания в социальном мозге влияют на то, как дети и подростки воспринимают и понимают статус, и каковы могут быть последствия этих эффектов.С одной стороны, созревание нейронов может влиять на чувствительность к информации о статусе. Например, исследования с участием детей младшего возраста показывают, что они понимают основные концепции доминирования и власти с раннего возраста (Mascaro & Csibra, 2012; Thomsen et al., 2011), но дети испытывают трудности с пониманием концепции популярности и ее коррелятов до четвертого возраста. степень (Xie, Y. Li, Boucher, Hutchins, & Cairns, 2006). Таким образом, есть основания полагать, что влияние статуса на познание и восприятие варьируется в зависимости от развития.Исследователи должны дополнительно рассмотреть роль развития мозга в появлении понимания социальной иерархии и того, что значит быть популярным.

Кроме того, исследования визуализации, подобные тем, которые оценивают обработку социального статуса у взрослых, не проводились у детей или подростков. По сравнению с детьми и взрослыми подростки демонстрируют разные модели активации в области вознаграждения, аффективной и лобной областях в ответ на различные формы социальной обратной связи. Было бы интересно посмотреть, демонстрирует ли эта возрастная группа также большую нейронную чувствительность в областях вознаграждения и значимости при вынесении суждений о статусе или просмотре сверстников с высоким или низким статусом.Точно так же неясно, модулирует ли статус подростка нейронные реакции на социальную обратную связь и отторжение. Например, подростки, которые проводят больше времени с друзьями, проявляют меньшую активность в областях мозга, связанных с социальной болью, в ответ на отторжение сверстников (Masten, Telzer, Fuligni, Lieberman, & Eisenberger, 2012), предполагая, что некоторые социальные факторы могут нейтрализовать негативные последствия. последствия социальной изоляции. В будущих исследованиях можно будет изучить, как обработка статуса у подростков связана с переживанием негативных социальных событий, как когнитивно, так и на нейронной основе, и сдерживает ли высокий статус реакцию на отказ.

Понимание изменений в развитии при обработке статуса может также помочь объяснить другие подростковые формы поведения, такие как принятие риска. Ряд исследований предполагает, что социальный статус подростка связан с рискованным и девиантным поведением (Allen, Chango, Szwedo, Schad, & Marston, 2012; Allen, Porter, Mcfarland, P. Marsh, & Mcelhaney, 2005). Недавняя работа в нашей лаборатории предполагает, что присутствие сверстников с высоким или низким статусом может способствовать принятию рискованных решений при компьютерном вождении, но этот эффект зависит от того, сообщают ли участники о желании быть членом той же социальной группы, что и наблюдатель ( Koski, Smith, Chein, Steinberg, & Olson, 2014; см.).Таким образом, влияние популярности может больше зависеть от того, насколько подростки ценят статус, а не от фактического статуса или статуса своей группы сверстников. Дальнейшая работа должна быть направлена ​​на понимание того, как статусные предубеждения влияют на суждения, внимание и познание у детей и подростков и как эти эффекты могут способствовать принятию решений в социальном контексте. Например, исследование должно выяснить, влияют ли возрастные изменения в социальном мозге на то, как подростки обращают внимание и обрабатывают информацию о статусе, и как это потенциально способствует большей склонности подростков к риску в контексте сверстников.

Подростки позднего возраста выполняли задание на вождение стоп-сигнала в одиночку и в присутствии сверстников. Данные показывают долю рискованных действий (светится желтым светом), когда участники сообщают о высоком или низком интересе к присоединению к социальной толпе наблюдающего сверстника. Взаимодействие значимо ( F (1, 66) = 4,17, p = 0,04), что говорит о том, что подростки берут на себя больший риск, когда находятся рядом со сверстниками, статус которых они хотели бы достичь.

Будущие исследования также должны выяснить, влияет ли статус человека во время развития на созревание мозга.Например, неясно, как опыт высокого статуса (например, получение большого количества визуального внимания и подражание) может повлиять на социальные сети обработки в мозгу. Мы видим, что у обезьян объем серого вещества и функциональная связь в областях социальной обработки мозга коррелируют со статусом и размером социальной сети (Noonan et al., 2014). Хотя направление эффекта неизвестно, похоже, существует связь между структурой этой нейронной сети и социальной средой.У людей важно изучить, как опыт развития в различных социальных средах может быть связан с нейронными функциями. Например, будущие лонгитюдные исследования могли бы изучить динамические отношения между опытом детей и подростков на разных уровнях социального статуса (например, популярности) и развитие их структуры нейронной сети, а также определить, существуют ли возрастные различия в таких процессах.

Другой пример, если дети приучены верить, что они имеют более высокий или более низкий статус по сравнению со своими сверстниками, а затем их просят выполнить когнитивную задачу, мы прогнозируем, что те, кто чувствует высокий статус, будут работать лучше, и их результативность будет коррелировать с вариациями в нервной активности в лобных областях мозга, как и у взрослых (Kishida et al., 2012). Потенциальная путаница с вышеупомянутым исследованием заключалась в том, что показатели IQ использовались как в качестве ранжирующей переменной, так и в качестве показателя эффективности. В будущей работе можно будет изучить степень, в которой различные показатели субъективного статуса во время развития влияют на познание и коррелированную нейронную активность.

Наконец, есть основания полагать, что социальный статус по-разному воспринимается среди детей с определенными нарушениями развития. Дети с аутизмом проводят меньше времени со сверстниками, имеют меньше друзей и с меньшей вероятностью будут приняты обществом (Чемберлен, Касари и Ротерам-Фуллер, 2007).Они также невосприимчивы к «эффекту аудитории» и, похоже, мало заботятся об управлении репутацией (Chevallier et al., 2014). В будущих исследованиях следует выяснить, не хватает ли людям с аутизмом способности воспринимать или интерпретировать статусные сигналы и испытывают ли они в результате различные последствия социального статуса. Возможно, обучение детей, которые не могут понять социальную организацию, распознавать хорошо известные признаки статуса, может помочь им улучшить свое социальное взаимодействие.

В заключение, социальные иерархии являются важным и неизбежным аспектом социальной организации, а относительный статус в группе влияет на познание и поведение отдельных членов.Учитывая динамический и относительный характер статусной иерархии, познания и поведение, связанные со статусом, имеют решающее значение для индивидуальной адаптации и функционирования группы. Недавние данные нейровизуализации предполагают лежащую в основе нейронную основу для обработки статуса и изменений развития как в природе социальных иерархий, так и в социальных областях мозга, но необходимы дальнейшие исследования, чтобы полностью понять механизмы обработки статуса, особенно в критические периоды развития, такие как подростковый возраст.

Нейронные и психологические основы восприятия статуса

Abstract

Социальные группы разных видов быстро самоорганизуются в иерархии, члены которых различаются по уровню власти, влияния, навыков или доминирования. В этом обзоре мы исследуем природу социальных иерархий и черты, связанные со статусом как у людей, так и у нечеловеческих приматов, а также то, как статус меняется в зависимости от развития у людей. Наш обзор показывает, что мы можем быстро определить социальный статус на основе широкого спектра сигналов.Подобно обезьянам, мы склонны использовать определенные сигналы, такие как физическая сила, для вынесения суждения о статусе, хотя поверх этих более примитивных сигналов восприятия накладываются социально-культурные индикаторы статуса, такие как должности и уровень образования. Относительный статус человека оказывает глубокое влияние на внимание, память и социальные взаимодействия, а также на здоровье и благополучие. Эти эффекты могут быть особенно пагубными для детей и подростков. Исследования развития групп сверстников и социальной изоляции показывают, что подростки могут быть особенно чувствительны к информации о социальном статусе, но исследования, посвященные именно обработке статуса и связанным с ней областям мозга, очень ограничены.Недавние данные из нейробиологии предполагают, что может существовать базовая нейронная сеть, в том числе регионы, участвующие в исполнительной, эмоциональной обработке и обработке вознаграждения, которая чувствительна к информации о статусе. В заключение мы зададим вопросы для будущих исследований, а также подчеркнем необходимость распространения исследований социальной нейробиологии по обработке статуса на подростков.

Ключевые слова: статус, доминирование, подростковый возраст, популярность, нейронные

1. Введение

От детских спортивных соревнований и орфографических пчел до средних баллов и выпускных королей и королев, мы рано учимся смотреть на наш социальный мир с точки зрения того, кто лучше, умнее или предпочтительнее всех остальных.Даже будучи взрослыми, мы быстро распознаем символы статуса, такие как иномарки, большие дома и титулы карьеры. Легкость, с которой мы воспринимаем статусные сигналы и присваиваем ранги другим, отражает общее предпочтение иерархической социальной организации (Zitek & Tiedens, 2012), возможно потому, что понимание того, где мы находимся по отношению к другим, важно для определения социальных ролей и содействия успешному социальному взаимодействию. (Халеви, Чоу и Галински, 2011; Савин-Вильямс, 1979). Мы, несомненно, различаемся навыками и качествами, которыми мы обладаем, и, выбирая подходящего человека, которого мы будем слушать, следовать или подражать, мы хотим, чтобы кто-то обладал навыками и качествами, которые мы считаем наиболее желательными или важными.Таким образом, иерархическая организация социальных групп является эффективным способом максимизировать сплоченность и продуктивность группы, а способность легко воспринимать статусные сигналы других людей является важным социальным навыком.

Цель социальных иерархий — организовать социальные группы для распределения ограниченных ресурсов, таких как товарищи и еда (Sapolsky, 2005), облегчить социальное обучение (Henrich & Mcelreath, 2003) и максимизировать индивидуальную мотивацию (Halevy et al, 2011; Маги и Галинский, 2008).По определению, некоторым лицам в иерархии — тем, кто находится наверху — будет предоставлено больше ресурсов и льгот, чем другим, что повлияет на заболеваемость и смертность. Несмотря на тот факт, что в этом сценарии всегда есть проигравшие, социальные иерархии широко распространены в человеческих культурах (Sidanius & Pratto, 1999) и, кажется, естественным образом возникают в социальных группах (Anderson, John, Keltner & Kring, 2001; Berger, Розенгольц и Зельдич, 1980; Чейз, Тови, Спанглер-Мартин и Манфредония, 2002; Гулд, 2002; Маги и Галински, 2008).Кроме того, эта групповая организация не является строго продуктом человеческого познания, поскольку почти каждый вид, живущий в группах, демонстрирует естественную тенденцию к организации социальной иерархии (Сапольский, 2004; 2005), в которой члены более высокого ранга обладают большей властью, влиянием и т. Д. и преимущества по сравнению с членами с более низким рейтингом (Fragale, Overbeck, & Neale, 2011; Mazur, 1985; Zitek & Tiedens, 2012).

Преобладание иерархий и их сходство между видами предполагает врожденное предпочтение или полезность в дифференциации власти и возможном эволюционном происхождении (Mazur, 1985).Таким образом, можно ожидать, что люди оснащены механизмами для быстрого восприятия статусной информации и распознавания своих относительных статусных ролей, и что чувствительность к статусной информации присутствует в раннем возрасте. Однако нейронные механизмы, лежащие в основе восприятия статуса и суждения у людей, только недавно привлекли внимание, и результаты остаются относительно расплывчатыми. Еще меньше исследований о влиянии созревания нейронов на восприятие статуса и о том, как изменения в процессе обработки статуса влияют на ценность и влияние социального ранга.

В этом обзоре мы объединяем результаты исследований животных, социальной психологии человека и когнитивной нейробиологии, чтобы доказать, что статус является важной характеристикой социального восприятия и что понимание того, как мы обрабатываем информацию о статусе на нейронном и когнитивном уровнях, необходимо для понимания статус имеет огромное влияние на социальное внимание и поведение. Кроме того, мы предлагаем изучить эволюционные изменения восприятия статуса, чтобы лучше понять поведение подростков, такое как давление со стороны сверстников и издевательства.

Этот обзор преследует три цели. Во-первых, мы обращаемся к эволюционным истокам социальных иерархий, исследуя статусные признаки у нечеловеческих видов приматов. Во-вторых, мы рассматриваем текущую литературу о нейронных механизмах, лежащих в основе восприятия и обработки социального ранга у людей, и обсуждаем актуальность этой работы для понимания влияния социального статуса на социальное познание. Наконец, мы обсуждаем развитие социальных иерархий и предполагаем, что нейронная основа обработки статуса способствует эволюционным изменениям в формировании иерархии и ценности статуса, и что это имеет важные последствия.Мы опираемся на текущую литературу о развитии мозга и отношениях со сверстниками, чтобы предположить, что изменения в развитии нейронной чувствительности к социальной обратной связи могут дать представление об обработке социального статуса у детей и подростков.

1.1. Определения терминов

Мы признаем, что различные дисциплины проводили исследования социального статуса с использованием различных подходов, и поэтому в литературе появляется множество терминов. Здесь мы кратко определяем термины статуса, упомянутые в этом обзоре.

Начнем с того, что иерархия относится к ранжированию членов в социальных группах на основе силы, влияния или доминирования, которые они демонстрируют, при этом некоторые члены превосходят или подчиняются другим (Fiske, 2010; Magee & Galinsky, 2008; Mazur , 1985; Zitek & Tiedens, 2012). R ank — это термин, часто используемый для объективного обозначения того, где человек попадает в иерархию, и концептуально аналогичен порядковому порядку числовых значений вдоль числовой линии (Chiao, Bordeaux, & Nalini Ambady, 2004; Chiao et al., 2009). Статус , с другой стороны, можно измерить через общественное мнение или репутацию (Gould, 2002) и обычно ассоциируется с восхищением и уважением (Anderson, Beer, Spataro, & Chatman, 2006; Fiske, 2010; Fragale, Overbeck , & Neale, 2011). Термины «статус» и «ранг» часто используются взаимозаменяемо или вместе (например, Mazur, 1985), поскольку оба они представляют более высокие должности в социальной иерархии.

В ряде исследований, обсуждаемых в этом обзоре, измеряется или манипулируется власть или доминирование, а не объективный ранг.Это связано с тем, что власть и доминирование часто связаны со статусом и часто используются для вывода о статусе других (например, Fragale et al., 2011). Власть подразумевает контроль над ресурсами или другими членами группы и отличается от доминирования как контекстуальная черта (Anderson & Berdahl, 2002; Fragale et al., 2011). Доминирование связано со способностью приобретать ресурсы (например, (Hawley, 1999), и, следовательно, может быть предиктором власти (Anderson & Berdahl, 2002) и средством установления статуса у разных видов (Anderson & Berdahl, 2002; Чейз, 1980; 1982; Мазур, 1985).Таким образом, доминирование можно рассматривать как черту поведения или личности, которая ведет к неравенству во власти среди членов группы и тем самым дифференцирует статус.

Доминирование можно разделить на общительных и агрессивных подшкал (Kalma, Visser, & Peeters, 1993). Эти две подшкалы подчеркивают, что власть или доступ к ресурсам можно получить с помощью агрессивного доминирующего поведения или просоциальных совместных действий. Точно так же доминирование противопоставляется другому измерению социального статуса — престиж .Корреляция между статусом и престижем, возможно, возникла для облегчения социального обучения, когда члены группы проявляют уважение к тем, кто обладает качествами, которые считаются ценными (Cheng, Tracy, Foulsham, Kingstone, & Henrich, 2013). Таким образом, люди с высоким престижем сохраняют влияние на группу, но не демонстрируют силу или угрозу, подразумеваемую господством. Это различие будет еще раз рассмотрено позже, когда мы будем обсуждать индикаторы статуса и достижения.

2. Природа социальных иерархий

2.1. Структура, формирование и функции

Множество доказательств указывает на то, что социальные иерархии являются эндемичными, врожденными и, скорее всего, эволюционировали для поддержки выживания в контексте групповой жизни. Хотя социальные иерархии могут различаться по своим конкретным деталям, существуют общие, определяющие особенности, которые можно обсуждать более широко. В частности, иерархия между видами характеризуется (а) ранжированием членов группы, которые различаются по физическим или интеллектуальным способностям; (б) быстрое и спонтанное формирование; и (c) функциональная и адаптивная ценность существования социальной группы.Несмотря на некоторую межвидовую изменчивость, есть убедительные доказательства того, что иерархии возникают из-за необходимости и их существование выгодно социальным группам.

Во-первых, определению социальной иерархии присуще стратифицированное ранжирование членов группы по ценностному измерению, при этом некоторые члены превосходят или подчиняются другим, а меньшее количество членов занимает высшие позиции (Magee & Galinsky, 2008). Это «ценное измерение» может быть поведением, обозначающим доминирование, таким как подавление оппонента в конфликтном взаимодействии (Mazur, 1985; Zumpe & Michael, 1986), или навыком или чертой, которые группа считает идеальными (Anderson & Kilduff, 2009; Хогг, 2001).Как индивидуальные характеристики, так и результаты взаимодействий между членами группы, по-видимому, влияют на установление иерархии (Chase, 1980; Chase et al., 2002, ) , а также на асимметрию в доминировании и принадлежности (Newton-fisher, 2004; Pellegrini & Bartini, 2001; де Ваал, 1986). Однако основная концепция состоит в том, что формирование иерархии является результатом индивидуальных различий во влиянии или власти, и наиболее ценный член достигает наивысшего статуса (например, Berger, Rosenholtz & Zelditch, 1980; Henrich & Gil-White, 2001).Кроме того, социальное ранжирование может происходить в малых или больших масштабах, внутри или между группами (Sidanius & Pratto, 1999). В частности, у людей ранг не ограничивается фактическим наблюдением за доминирующей или ценной чертой, но часто является продуктом группового консенсуса или репутации (Gould, 2002). В результате структура человеческих иерархий является многомерной, в значительной степени зависит от контекста или группы и подкрепляется самими собой.

Во-вторых, иерархии образуются быстро и спонтанно среди животных, живущих в группах.Некоторые данные свидетельствуют о том, что позиции превосходства или почтения быстро идентифицируются через асимметричные проявления доминирования. Например, такой простой невербальный сигнал, как отвращение взгляда, сразу указывает на статусные роли среди обезьян, встречающихся впервые (Deaner, Khera, & Platt, 2005). Точно так же незнакомые люди автоматически демонстрируют асимметрию доминирующего поведения в парных взаимодействиях, принимая либо доминирующую, либо подчиняющуюся позу, дополняющую то, что демонстрирует другой человек (Markey, Funder, & Ozer, 2003; Tiedens & Fragale, 2003).Дальнейшие данные свидетельствуют о том, что люди быстро приписывают информацию о статусе другим (Moors & Houwer, 2005), и они спонтанно организуются в иерархическую структуру (например, Berger et al. 1980; Gould, 2002). Люди также демонстрируют высокий уровень последовательности при вынесении суждений о статусе как о себе, так и о членах группы (Anderson et al., 2006). Наконец, после установления иерархии часто наблюдается снижение агрессивных взаимодействий и усиление кооперативного поведения (La Freniere & Chariesworth, 1983; Strayer & J.Strayer, 1976), предполагая, что статусные роли быстро определяются и принимаются. Эти результаты подчеркивают важность статусных сигналов и быстрое признание того, что человек попадает в развивающуюся социальную иерархию.

Важно отметить, что организация социальных групп в иерархию выполняет адаптивную функцию, которая приносит пользу группе в целом. Когда основные ресурсы ограничены, индивидуальные навыки различаются, а репродуктивная пригодность определяет выживание, иерархия является эффективным способом разделения товаров и труда между членами группы.Таким образом, важной функцией иерархии может быть определение социальных ролей (Halevy et al., 2011) и распределение ограниченных ресурсов (Sapolsky, 2005). Вторая функция может заключаться в увеличении выживаемости членов с высоким статусом, которые обладают наиболее предпочтительными чертами группы, и в предоставлении им большего влияния на других членов. В частности, у нечеловеческих приматов иерархия благоприятствует репродуктивному успеху представителей высшего ранга (Dewsbury, 1982). У людей иерархия побуждает всех полагаться на людей, обладающих навыками или чертами, которые ценятся в группе, что может быть адаптивным компонентом социального обучения (Henrich & McElreath, 2003).Например, мы склонны учиться и следовать за теми, кто знает больше или имеет больше, чем мы, потому что мы уважаем их успех. В этом смысле уступка «успешным» людям на более высоких статусных позициях выгодна для группы в целом, учитывая, что эти люди предположительно обладают идеальными знаниями или характеристиками. Наконец, в пользу общего благополучия группы преимущества, предоставляемые более высокопоставленным членам, и престиж могут служить мощным мотивирующим фактором, приводящим к увеличению продуктивности группы в целом (Halevy et al. , 2011; Маги, Галинский, 2008).

2.2. Статусные характеристики у обезьян и взрослых людей

Социальные приматы чувствительны к аналогичному набору поведения и черт, которые служат для установления и передачи статуса (см.), Хотя некоторые факторы являются исключительно человеческими. Эти подсказки можно аккуратно разделить на две категории: подсказки восприятия и подсказки, основанные на знаниях. Межвидовая общность предполагает эволюцию происхождения для достижения высокого статуса и признания статуса у других, и они намекают на потенциал для специализированных нейронных сетей обработки.Здесь мы описываем черты, связанные как с фактическим статусом, так и с восприятием статуса у нечеловеческих приматов и взрослых людей.

Таблица 1

Общие предикторы статуса нечеловеческих приматов и взрослых людей.

2.2.1. Черты, связанные со статусом у нечеловеческих приматов

Среди нечеловеческих приматов относительное проявление доминирующих или подчиненных действий служит для определения места в группе. Доминирующие действия, такие как укусы, удары, преследование и угрозы с открытым ртом (Zumpe & Michael, 1986), и физические характеристики, такие как размер тела и пол, часто связаны с высоким статусом в социальных группах приматов (Fairbanks, Jorgensen , & Huff, 2004; Morgan et al., 2000). Фактически, размер тела может быть одним из самых надежных предикторов достижения статуса при введении в среду группового проживания, особенно когда статус оценивается на основе результатов антагонистических столкновений (Morgan et al., 2000). Хотя другие факторы, такие как порядок рождения или семейная линия, могут предсказать статус, особенно среди женщин (обзор в Cheney & Seyfarth, 2007), масса тела остается более надежным предиктором (Fairbanks et al., 2004). Пол также может влиять на статус, в зависимости от конкретного вида (обзор в Cheney & Seyfarth, 2007), но модели роста и относительный размер самцов и самок влияют на темпы доминирования одного пола над другим (Pereira, 1995).Физический размер дает очевидное преимущество при стремлении доминировать или подавить оппонента и, таким образом, дает преимущество в достижении статуса. Однако важно отметить, что у некоторых видов аффилиативное поведение и союзы также важны для сохранения статусных позиций (Newton-fisher, 2004; de Waal, 1986).

Помимо физического размера, различия в уровнях нейромедиаторов и гормонов могут предрасполагать человека к достижению более высокого статуса. Интересно, что продольное исследование содержания в неволе самцов верветок от подросткового до взрослого возраста показало, что самцы с более низким уровнем серотонина и метаболитов дофамина до иммиграции во взрослые племенные группы с большей вероятностью достигли более высокого статуса в группе (Fairbanks et al., 2004). Кроме того, введение кокаина для повышения уровня дофамина также предсказывает достижение статуса у обезьян (Morgan et al., 2000), предполагая, что исходные уровни определенных нейротрансмиттеров могут влиять на ранг. Есть также свидетельства того, что у мужчин с более высоким статусом уровень тестостерона выше, чем у их коллег с низким статусом (Mazur, 1985; Beehner, Bergman, Cheney, Seyfarth, & Whitten, 2006; но также см. Morgan et al., 2000).

Возможно, что нейрохимические вещества влияют на статус через свое влияние на определенное поведение.Например, более низкие уровни серотонина и метаболитов дофамина связаны с более высоким уровнем агрессивного, доминирующего и импульсивного поведения (Fairbanks et al., 2004; Kaplan, Manuck, Fontenot, & Mann, 2002). Подростковая импульсивность может привести к достижению высокого статуса при введении в среду групповой жизни, потому что отсутствие торможения дает преимущество в агонистических столкновениях (Fairbanks et al., 2004). И наоборот, повышение уровня гормона окситоцина способствует более активному поведению (Chang, Barter, Ebitz, Watson, & Platt, 2012), что может способствовать достижению статуса у некоторых видов (Newton-fisher, 2004; de Waal, 1986).

Однако следует предупредить, что связи между статусом и уровнями нейромедиатора и гормонов сложны и не обязательно являются причинными. Исследования показали увеличение количества рецепторов дофамина D2 у доминирующих, но не подчиненных макак, когда они размещены в социальных группах, но не индивидуально (Morgan et al., 2002), а другие результаты показывают, что серотонин может опосредовать доминирующее поведение, когда иерархия неясна (Raleigh, Mcguire, Brammer, & Yuwiler, 1991). Наконец, уровень тестостерона повышается в результате успешного испытания члена группы (Rose, Gordon, & Berstein, 1975), предполагая, что групповые взаимодействия, которые служат для установления статуса, могут иметь последующие последствия для уровня гормонов.

2.2.2. Черты, коррелирующие со статусом у людей

Подобно обезьянам, размер тела коррелирует с более высоким статусом у людей. Например, мужской рост связан с рядом факторов, определяющих статус: более высокие мужчины воспринимаются как более доминирующие и более предпочтительные в качестве репродуктивных партнеров (Buunk, Park, Zurriaga, Klavina, & Massar, 2008). Положительная взаимосвязь между ростом и доминированием может лежать в основе вывода о том, что более высокие кандидаты в президенты США с большей вероятностью получат голоса избирателей и будут переизбраны (Stulp, Buunk, Verhulst, & Pollet, 2012).Точно так же более высокие мужчины с большей вероятностью зарабатывают больше, чем короткие (Harper, 2000; Lundborg, Nystedt, & Olof-Rooth, 2014). Тестостерон также может быть связан с высоким статусом у людей, хотя его прямая роль неясна; базовый уровень служит предиктором доминирующего или агрессивного поведения, но, как уже отмечалось ранее, уровни также колеблются в ответ на соревнование статуса (Mazur & Booth, 1998). Однако тестостерон может влиять на поведение, направленное на поиск статуса, например на доминирование и социальную агрессию (Mazur & Booth, 1998; Terburg & van Honk, 2013).

Многие из ранее обсуждавшихся сигналов связаны с доминированием. Однако, как и у обезьян, просоциальное и аффилиативное поведение также может служить для успешного оказания влияния и получения ресурсов (Charlesworth, 1996). Доминирование лучше всего разделить на две подшкалы: общительное, доминирование и агрессивное, доминирование (Kalma et al., 1993). Лица, которые получают более высокие баллы по социальному доминированию, как правило, имеют лучшие отношения со сверстниками и более социально ориентированы в своем поведении, в то время как те, кто имеет высокие баллы по агрессивному доминированию, более эгоистичны и демонстрируют более антисоциальное поведение (см.).Важно отметить, что, хотя позитивное социальное поведение может помочь группе или отдельному человеку (через ассоциацию с другими) достичь статуса, это не обязательно означает отсутствие доминирующего поведения; на самом деле, высокие баллы по показателям как общительного, так и агрессивного доминирования могут быть оптимальными (Kalma et al., 1993).

Таблица 2

Наблюдаемое поведение и самооценка стратегий, используемых для получения власти в социальных взаимодействиях для общительных и агрессивных подтипов доминирования (Kalma & Peeters, 1993).Отсутствие флажка означает, что эта черта существенно не коррелирует с типом доминирования.

8010

В качестве альтернативы агрессия может быть вовсе не обязательной; скорее, люди, которые достигают высокого статуса, могут сделать это, выставив себя ценными для группы и действуя уверенно и щедро по отношению к другим (Anderson & Kilduff, 2009; Henrich & Gil-White, 2001).Например, могут существовать два противоположных средства установления статуса среди людей: посредством демонстрации доминирования или демонстрации престижа. В отличие от агрессии и силы, характерных для социального доминирования, люди, демонстрирующие престиж, достигают статуса, демонстрируя свою компетентность, знания или навыки (Mazur & Booth, 1998; Terburg & van Honk, 2013). Возможно, поэтому недоминантные люди с ценными знаниями или навыками достигают высокого статуса, например профессора колледжа. Подобно тем, кто демонстрирует социальное доминирование (Kalma et al., 1993), те, кто достигает статуса через престиж, оцениваются как более симпатичные, чем те, кто использует традиционное доминирование (Cheng et al., 2013). Важно отметить, что люди занимают много разных социальных иерархий, и для получения ресурсов или высокого статуса могут использоваться разные стратегии. Это может объяснить вариабельность современной литературы по индикаторам статуса человека (см. Hall, Coats, & Lebeau, 2005). К этой идее мы вернемся в разделе, посвященном развитию, где есть различие между характеристиками высокого статуса, популярных подростков, которые нравятся всем, и тех, кто не любит.

Интересно, что физическая привлекательность — это дополнительная черта, которая может помочь в достижении статуса у людей, хотя литература по этой связи неоднозначна (обзор в Anderson et al., 2001). Например, есть результаты, показывающие, что привлекательность предсказывает набор в женское общество среди домов с высоким, но не низким статусом (Krendl, Magoon, Hull, & Heatherton, 2011), в то время как другие исследования показывают, что привлекательность предсказывает статус университетских мужчин, но не женщин (Anderson и другие., 2001). Тем не менее, другие исследования показывают, что внешний вид дает преимущества как мужчинам, так и женщинам на рынке труда, при этом более высокая заработная плата связана с более высоким уровнем физической привлекательности (Harper, 2000). Относительная ценность статусных сигналов может варьироваться в зависимости от контекста социальной группы (например, девушки из студенческого общества с высоким статусом гораздо больше заботятся о внешности) или от того, доступна ли информация, отличная от внешнего вида, при вынесении суждения о статусе.

2.2.3. Сигналы, используемые для восприятия статуса у других

Также есть много совпадений в сигналах, используемых обезьянами и людьми для измерения статуса у других (см. Раздел «Ресурсы»).Как и у наших предков-приматов (Fairbanks et al., 2004; Morgan et al., 2000), физические характеристики связаны с размером тела (Keating, Mazur & Segall, 1981; Mueller & Mazur 1996) и силой верхней части тела (Von Rueden, Gurven, & Kaplan, 2008) часто используются для признания статуса других.

Ряд поведенческих черт, связанных с доминированием, также означает ранг. Как отмечалось ранее, обезьяны могут использовать доминирующие жесты, такие как угрозы с открытым ртом, чтобы воспринимать статус другой обезьяны (Zumpe & Michael, 1986).Точно так же у людей асимметрия в статусе может быть выведена из положения тела, которое выражает доминирование или подчинение. В частности, открытая и расширенная физическая поза связана с доминированием и статусом (Hall, Coats, & Lebeau, 2005; Schwartz, Tesser, Powell, Schwartz, & Tesser, 1982; Weisfeld & Beresford, 1982) и может даже служить для выявления покорная, замкнутая поза в парных взаимодействиях (Tiedens & Fragale, 2003). Фактически, когда поведение реальных пар (Sadler & Woody, 2003) и экспериментально измененные партнерства (Markey et al., 2003) наблюдаются при общении один на один, в результате поведение, как правило, дополняет друг друга. Другими словами, один партнер демонстрирует более доминирующее поведение, а другой более покорный. Кроме того, оба партнера в парном взаимодействии выражают более позитивные взгляды на свою вторую половину, когда демонстрируется комплементарное поведение (Tiedens & Fragale, 2003), предполагая, что функции статусных сигналов способствуют поведенческой синхронности в социальных взаимодействиях.

У людей доминирование также может передаваться через язык и стиль речи.Например, если говорить быстро и уверенно, избегать нестандартной речи и излишней вежливости, а также использовать сложную лексику и правильное изложение, можно говорить о высоком статусе (см. Обзор Fiske, 2010). Разговорное невербальное поведение, например уровень зрительного контакта, также может передавать статус. Участники оценивают конфедератов, которые при разговоре больше смотрят в глаза, чем слушают, чтобы иметь больше силы (Dovidio & Ellyson, 1982). Однако в других исследованиях сообщается о результатах, предполагающих предполагаемую, но не фактическую связь между «соотношением визуального доминирования» (соотношение взгляда во время разговора и во время слушания) и высоким статусом (Hall et al., 2005). Некоторые результаты даже предполагают обратное, когда люди с высоким статусом меньше смотрят в глаза (Ellyson, Dovidio, & Fehr; Hall et al., 2005) и более отстранены (Kraus & Keltner, 2009) во время разговора. Наконец, ораторы с высоким статусом, как правило, более выразительны и расслаблены, они чаще перебивают и поддерживают меньшую межличностную дистанцию ​​во время общения (Hall et al., 2005).

Признаки лица, связанные со старшинством / зрелостью и мужественностью, часто используются при оценке доминирования лица у людей.Например, физические черты, связанные со старшинством, такие как залысины, тонкие губы и широкая челюсть, связаны с доминированием в разных культурах (Keating et al., 1981), что позволяет предположить, что возраст является мощным предиктором статуса. Мужественность лица также является важным признаком, используемым для оценки ранга, и он связан как с высоким социальным статусом, так и с предполагаемым доминированием у мужчин (Mueller & Mazur, 1996; Watkins et al., 2010). Удивительно, но женщины, которые воспринимаются как имеющие более мужские черты, также имеют тенденцию набирать более высокие баллы по шкале доминирования, даже при контроле других черт, таких как использование макияжа (Quist, Watkins, F.Г. Смит, Дебрюн и Б. К. Джонс, 2011 г.). Кроме того, как мужские, так и женские лица с более высоким уровнем мужественности вызывают более сильные эффекты взгляда (Jones et al. 2010a), а мужчины и женщины с более низким голосом воспринимаются как более доминирующие для обоих полов (Borkowska & Pawlowski, 2011; Jones , Feinberg, DeBriune, Little, & Vukovic, 2010; Wolff & Puts, 2010). Этот «эффект маскулинности» может быть связан с предпочтением в обществе мужчин в целом или с характерными для мужчин эмоциональными выражениями.Что касается последнего пункта, воспринимаемое доминирование связано со склонностью проявлять эмоции, такие как гнев, отвращение и презрение, но не страх, печаль или счастье (Hess, Adams, & Kleck, 2005), а мужчин социализируют, чтобы избежать выражения эмоций. такие как страх и печаль (Brody, 2000).

Физическая привлекательность — еще один признак статуса, который кажется противоречащим выводам, определяющим возраст и мужественность как признаки статуса. Привлекательность может быть положительно (Quist et al., 2011; Townshend, 1993) или отрицательно коррелирована с доминированием обоих полов (Keating & Doyle, 2002; Rhodes, Hickford, & Jeffrey, 2000), но у женщин она также связана с молодостью. и женственность (обзор в Rhodes, 2006).Как отмечалось ранее, литература о ценности статуса привлекательности неоднозначна (Anderson et al., 2001). Возможно, такие статусные сигналы, как возраст и мужественность, являются лучшими предикторами доминирования, чем статус как таковой , или они могут быть более важными статусными сигналами у мужчин (Karafin, Tranel, & Adolphs, 2004).

Наконец, в отличие от нечеловеческих приматов, люди используют ряд неперцептивных сигналов, в значительной степени основанных на накопленных знаниях, для оценки социального статуса. Доход, род занятий, интеллект, популярность и престиж обычно используются для оценки статуса (Cheng et al., 2013; Далмазо, Паван, Кастелли и Гальфано, 2012 г .; Hymel et al., 2011; Цинк, Тонг, Чен, Бассетт и Стейн, 2008 г.). Репутация и ярлыки, как правило, несут информацию о статусе, и иногда единственная информация, используемая для вынесения суждения о статусе, — это то, что мы узнаем о ком-то от других. Например, Dalmaso и его коллеги (2011) представили изображения незнакомых людей вместе с фиктивными биографическими данными с информацией о высоком или низком статусе. Это вызвало эффект пристального взгляда, когда участники с большей готовностью проследили за взглядом людей с высоким статусом.Это показывает, что информация о навыках и успехах в карьере используется для быстрого изучения статуса незнакомых людей, когда об этих людях больше ничего не известно. Точно так же, когда участники исследования принимают решение помочь кому-то с высоким статусом карьеры (юрист) или с низким статусом (обслуживающий бензоколонку), они отдают предпочтение людям с высоким статусом (Goodman & Gareis, 1993).

2.2.4. Собственный статус влияет на восприятие статуса другого человека

Точность, с которой человек воспринимает доминирование и статусные сигналы, по-видимому, зависит от его собственного статуса.Мужчины, которые набирают более высокие баллы по самооценке доминирования, хуже воспринимают лицевые сигналы доминирования, глядя на других мужчин, по сравнению с мужчинами, которые имеют более низкие баллы по доминирующему положению (Watkins, Jones, & Debruine, 2010). Одно из объяснений этого состоит в том, что люди с более низким статусом приучили себя — возможно, бессознательно — воспринимать тонкие сигналы доминирования, потому что они понесут большие затраты, чем члены с более высоким статусом, если они будут воспринимать эти сигналы неправильно (Watkins et al., 2010). Эта «тренировка статуса» может иметь свои корни в нашей тенденции уделять больше внимания представителям высокого статуса (Deaner, Khera, & Platt, 2005; Jones et al., 2010; Шеперд, Динер и Платт, 2006 г.).

Дополнительная работа предполагает, что субъективные и объективные измерения относительного статуса влияют на то, как люди обрабатывают социальную информацию. В частности, низкий субъективный социальный ранг коррелирует с большей нейронной активностью в областях ментализации при просмотре социальных образов и сопутствующей информации (Muscatell et al., 2012). Точно так же объективный статус — или социально-экономический статус — также коррелирует с активностью в сети ментализации при просмотре угрожающих выражений лица.Таким образом, относительный статус человека может влиять на несколько элементов социального восприятия.

2.3. Резюме

Социальные иерархии, по-видимому, формируются автоматически как в человеческих, так и в нечеловеческих группах приматов. Интересно, что обезьяны быстро и автоматически распознают и распознают статусные сигналы без преимуществ языка или человеческого мышления, предполагая, что есть что-то рефлексивное и примитивное в восприятии многих статусных сигналов. Кроме того, они воспринимают статусные реплики при наблюдении за социальными взаимодействиями третьих сторон и вспоминают эти реплики как стабильные черты, которые обобщаются на новые взаимодействия (Paxton, Basile, & Hampton, 2011), подчеркивая, что статусные реплики важны и встроены в идентичность различных члены группы, даже у обезьян.У взрослых людей, где иерархии более сложны, а статусные сигналы более зависимы от контекста, групповые процессы, такие как общепринятый консенсус, репутация и культурные ценности, способствующие успеху в карьере, также могут определять статус в дополнение к ряду сигналов, связанных со статусом у приматов.

Важно отметить, что совпадение статусных сигналов у разных видов предполагает общее происхождение, при этом сложные когнитивные способности людей добавляют уникальный социокультурный и лингвистический элемент к статусным иерархиям.Кроме того, природа, в которой формируются иерархии, и изменчивость, с которой сигналы статуса воспринимаются разными видами, мотивируют оценку лежащих в основе когнитивных и нейронных механизмов, чтобы мы могли лучше понять, как статус формирует наше социальное восприятие. Эти процессы будут обсуждаться в следующем разделе.

3. Как социальный статус модулирует познание взрослых

В этом разделе мы обсуждаем данные поведенческих исследований, свидетельствующие о значимости статуса для социального познания (см.).В этом разделе основное внимание будет уделено взрослым людям, хотя мы представляем соответствующие исследования с аналогичными результатами на обезьянах. Далее мы обсудим основные области мозга, которые, как предполагается, участвуют в обработке статуса или на нее влияют.

Таблица 3

Влияние социального статуса на познание взрослых.

3.1. Влияние социального статуса на познание

Здесь мы рассмотрим, как статус влияет на познание, с двух точек зрения. В первых двух подразделах обсуждается, как мы думаем и воспринимаем людей с высоким и низким статусом, а во вторых двух подразделах обсуждается, как наш собственный статус влияет на наши когнитивные процессы.

3.1.1. Избирательное внимание и пристальный взгляд

Высокий социальный статус привлекает визуальное внимание у всех видов. И обезьяны, и люди предпочитают смотреть на членов группы с более высоким рейтингом по сравнению с членами группы с более низким рейтингом.Обезьяны откажутся от награды за сок, чтобы увидеть высокопоставленных членов группы, но потребуют переплаты за сок, чтобы увидеть низко ранговых членов (Deaner et al., 2005; см.). Это говорит о том, что просмотр членов группы с высоким статусом имеет высокую ценность в той степени, в которой это может превзойти внутреннее вознаграждение за калорийность. Люди демонстрируют аналогичную предвзятость, о чем свидетельствует наша тенденция фиксировать ораторов, оцененных как обладающие высоким влиянием и высоким статусом, по сравнению с теми, кто оценивается как мало влиятельные и имеющие низкий статус, чаще и на более длительные периоды времени (Foulsham, Cheng, Трейси, Генрих и Кингстон, 2010 г.).Имеются данные, полученные от людей (La Freniere & Chariesworth, 1983; Vaughn & Waters, 1981) и обезьян (Klein, Shepherd, & Platt, 2009), которые могут даже предполагать, что визуальное внимание и внимание играют роль в определении ранга в группе, например что те, кого больше посещают, достигают более высокого статуса. Другое объяснение состоит в том, что члены группы с высоким статусом обладают большей властью, а люди с меньшей властью более мотивированы уделять внимание сильным, потому что они обладают большим контролем (Fiske, 1993).

Два самца макак-резусов должны были выбрать одно место на экране и получить награду в виде сока или другое место, чтобы просмотреть изображение самца с высоким или низким статусом. Обезьяны жертвовали соком, чтобы увидеть изображения самцов с высоким статусом, но требовали переплаты сока, чтобы увидеть самцов с низким статусом. На графиках показаны средние нормализованные значения ориентации для серых квадратов, лиц с низким статусом и лиц с высоким статусом. Значения имеют обратный знак, так что положительное значение означает, что сок был принесен в жертву. Воспроизведено из работы Deaner, Khera, & Platt, 2005.

Эффекты смещения внимания статуса также проявляются в динамических аспектах внимания, например пристальный взгляд. Образцы взгляда служат быстрыми индикаторами статуса у обезьян и людей и воспринимаются по-разному в зависимости от ранга (Deaner et al., 2005; Jones et al., 2010; Shepherd et al., 2006). Ченс (1967) предположил, что более покорный член диады должен с готовностью проявлять внимание и даже искать члена с более высоким статусом. Недавние данные показали, что это правда (McNelis & Boatright-Horowitz, 1998; Shepherd et al., 2006). Например, обезьяны с низким статусом следят за взором других членов своей социальной группы с высоким и низким статусом, тогда как обезьяны с высоким статусом следят только за взглядом других обезьян с высоким статусом (Shepherd et al., 2006). Кроме того, как у людей (Jones et al., 2010), так и у обезьян (Shepherd et al., 2006), эффекты отслеживания взгляда кажутся непроизвольными, отражая автоматическую тенденцию реагировать на сигналы взгляда людей более высокого ранга.

Интересно, что у людей обращенный взгляд на людей с высоким статусом влияет на тонкие и немедленные сдвиги во внимании, даже когда лица незнакомы, а статус подразумевается через вымышленную информацию о карьере (Dalmaso et al., 2011). Люди также преимущественно обращают свое внимание на людей, обладающих высоким статусом в силу своей репутации. Этот эффект пристального взгляда может отражать некоторую комбинацию повышенного уровня интереса, доверия или уважения к людям с высоким статусом.

3.1.2. Память

Учитывая, что лицам с высоким статусом уделяется больше внимания, неудивительно, что они занимают привилегированное положение в памяти. В одном из немногих исследований по этой теме Рэтклифф, Хугенберг, Шрайвер и Бернштейн (2011) потребовали от участников исследования просмотреть серию лиц, представленных на должности с высоким или низким статусом.Позже участники с большей вероятностью узнавали высокопоставленные лица. Последующие манипуляции изменили информацию о статусе, связанную с лицами (например, униформа врача или механика), и проверили пространственную память людей с высоким и низким статусом в парадигме пространственного соответствия. Результаты были последовательными: те, которые были связаны с сигналами высокого статуса, быстрее и точнее распознавались и запоминались. По этой теме необходимы дальнейшие исследования, так как размеры эффекта были относительно небольшими и результаты не были воспроизведены.

3.1.3. Управленческие процессы

Одним из гнусных последствий низкого статуса является то, что он сродни когнитивной нагрузке, нарушающей исполнительные процессы. Например, при ранжировании в небольшой группе на основе показателей интеллекта (IQ) участники с более низким статусом показали снижение производительности по последующим пунктам теста IQ (Kishida, Yang, Quartz, & Quartz, 2012). Эти результаты показывают, что осознание своего подчиненного положения в группе может мешать когнитивным способностям. Интересно, что хотя все участники изначально показали снижение производительности в групповой обстановке (например,г. эффект аудитории) члены с более высоким рейтингом легче преодолели этот дефицит (Kishida et al., 2012). Важно отметить, что эти эффекты могут быть просто результатом самоисполняющегося пророчества, а не статуса как такового.

Также стоит отметить, что причинно-следственная связь между статусом и производительностью неясна, поскольку высокий уровень когнитивного функционирования может способствовать высокому социальному статусу; например, мы ранее обсуждали карьерные достижения как маркер высокого статуса (Dalmaso et al., 2011). Однако другие результаты показали, что люди, настроенные на то, чтобы чувствовать себя подчиненными или маловластными, менее эффективны в обновлении, сдерживании и планировании, чем те, кто нацелены на ощущение превосходства или большой власти (Smith, Jostmann, Galinsky, & Dijk, 2008). Отсутствие власти, связанное с низким статусом, может нарушить исполнительную функцию, затрудняя улучшение положения членов с низким статусом и перемещение между рядами. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы однозначно определить влияние социального статуса на познание и производительность.

3.1.4. Моральные решения и восприятие компетентности

Несколько исследований показывают, что люди с высоким статусом или представители высшего класса с большей вероятностью будут принимать неэтичные решения, нарушать закон во время вождения и даже лгать или жульничать, чтобы добиться своего (Piff, Stancato, Côté, Mendoza-denton, & Keltner, 2012). Это может быть связано с властью и преимуществами, связанными с высоким статусом. По иронии судьбы, склонность лгать и жульничать мало что может очернить их характер; Лица с высоким статусом с большей вероятностью будут восприниматься как компетентные как в той области, в которой они занимают высокое положение, так и в других, нерелевантных областях (Fiske, Cuddy, Glick, & Xu, 2002), и они с большей вероятностью будут восприниматься как заслуживает доверия (Lount & Pettit, 2012).Точно так же отклонение от ожиданий с большей вероятностью будет принято у лиц с высоким статусом, но, вероятно, будет наказано у лиц с низким статусом (обзор Fiske, 2010).

Другое возможное объяснение состоит в том, что субъективное восприятие власти, связанное со статусом, изменяет социальное познание. Серия исследований, проведенных Галински, Маги, Инеси и Грюнфельд (2006), показала, что участники, ориентированные на ощущение большой власти, на реже склонны принимать точку зрения другого человека и с меньшей вероятностью признают, что другие не обладают такими же знаниями. как они это делали, и менее точны при интерпретации эмоциональных выражений других.Это говорит о том, что люди с высокой властью могут не понимать точки зрения, намерения и эмоции других и, таким образом, принимать неверные моральные решения. Эти связанные со статусом различия в эмоциональном восприятии могут возникать из-за того, что для членов с более низким статусом более важно участвовать в большем взгляде на перспективу, учитывая, что они, как правило, более восприимчивы к угрозам и должны следовать указаниям членов с более высоким рейтингом (Галински и др. ., 2006). Однако для достижения и поддержания высокого статусного положения требуются социальные навыки, и эти эффекты следует интерпретировать с осторожностью.Необходимы дополнительные исследования, чтобы понять влияние статуса на моральные решения и социальное познание.

В целом, наши относительные позиции в социальной иерархии меняют то, как мы воспринимаем, думаем и реагируем на других, а также то, как другие воспринимают нас. Эти эффекты могут возникать из-за преимуществ, предоставляемых лицам с высоким статусом, или из-за власти и престижа, связанных с высоким рангом. Примечательно, что эти эффекты обнаруживаются в ответ как на наблюдаемые сигналы статуса, так и на названия статуса, основанные на репутации, что позволяет предположить, что сигналы статуса очень важны.Эти результаты объясняют и подчеркивают необходимость способности быстро обрабатывать информацию о статусе, а также поддерживают как функцию, так и влияние социальных иерархий. Например, способность обращать внимание, запоминать и предсказывать намерения членов с высоким статусом может быть важным элементом хорошо функционирующей иерархии, учитывая власть, влияние и знания, связанные с этими людьми. Однако влияние ранга на познание может способствовать самоусиливающейся природе иерархий, поскольку сам статус активирует познания и поведение, которые служат для поддержания структуры, и это может иметь важные последствия для социальных ценностей, таких как социальная мобильность и равенство.

3.2. Нейронные основы обработки социального статуса

Учитывая сложный характер обработки социального статуса, вполне вероятно, что она обслуживается пространственно распределенной нейронной сетью. Более того, определенные узлы в сети, скорее всего, будут подключены или отключены, в зависимости от типа обрабатываемой реплики. Например, области восприятия, такие как задняя верхняя височная борозда, несомненно, важны для обработки перцептивных аспектов статусных сигналов, таких как направление взгляда, движения рта и динамические выражения лица, указывающие на доминирование и подчинение (например,г., Chiao et al., 2008). Однако регионы более высокого уровня, вероятно, будут необходимы в качестве интерпретаторов и интеграторов информации о статусе. Здесь мы описываем небольшую литературу, относящуюся к эффектам более высокого уровня, в контексте трех важных для статуса нейронных компонентов: (1) ранг и величина; (2) эмоциональная обработка / ценность / вознаграждение; и (3) исполнительная обработка.

Во-первых, несколько исследований показали, что область мозга, участвующая в обработке величин и чисел, реагирует на ранжирование членов группы.Было показано, что активность возрастает в нижней интрапериетальной борозде (IPS), области, участвующей в оценках величины и обработке чисел, когда военнослужащие выносили ранговые суждения о других военнослужащих, когда участники выносили ранговые суждения об автомобилях (Chiao, et al. , 2004; Chiao et al., 2009; см.), Или когда участники делали самостоятельные суждения о финансовом состоянии (Cloutier, Ambady, Meagher, & Gabrieli, 2012; Cloutier & Gyurovski, 2013). Подобные эффекты в IPS были обнаружены, когда участники принимали решения об относительном статусе людей на статических изображениях, изображающих социальные взаимодействия, которые подразумевали статусное неравенство, и при вынесении суждения об относительном весе (Mason, Magee, & Fiske, 2014).Этот регион, по-видимому, выполняет общую функцию вычисления ранжирования, так как активация социального и несоциального рангов перекрывалась.

Повышение активности в нижней интрапариетальной борозде (IPS) для оценок числовой величины (вверху), оценок сравнения рангов автомобилей (в центре) и оценок сравнения рангов военнослужащих (внизу; Chiao et al., 2009).

Во-вторых, лимбические и паралимбические области мозга, участвующие в генерации и интерпретации эмоций, а также регионы обработки вознаграждения, такие как вентральное полосатое тело (обзор в Delgado, 2007), чувствительны к присутствию людей с высоким статусом.Более ранние исследования на обезьянах свидетельствуют о том, что поражения лимбической (миндалина и вентральная передняя поясная извилина) и паралимбических областей (височный полюс, орбитофронтальная кора) могут вызвать резкую потерю социального статуса, а также способность адекватно реагировать на социальную жизнь. статус других (обзор в Olson, Plotzker and Ezzyat, 2007). Точно так же у людей скорость, с которой мы узнаем о социальном статусе других, коррелирует с объемными различиями в миндалине, переднем гиппокампе человека, а также височном полюсе (Kumaran, Melo, & Duzel, 2012).

Лимбические области прочно связаны между собой белым веществом с ключевыми областями обработки вознаграждения, такими как полосатое тело, которое является частью базального ганглия (Ghashghaei, Hilgetag, & Barbas, 2007). Недавнее исследование на макаках, живущих в группах, показало, что объем серого вещества в миндалине положительно коррелировал с рангом доминирования, тогда как объем серого вещества в переднем спинном полосатом теле положительно коррелировал с подчиненностью (Noonan et al., 2014). Кроме того, функциональная связь между этими регионами коррелировала со статусным рангом, где более подчиненные члены группы демонстрировали более сильную положительную связь.Интересно, что эти эффекты были связаны исключительно со статусом, а не размером социальной сети, предполагая, что эти нейронные вариации связаны с рангом, а не с другими аспектами социального поведения. Отдельное исследование макак выявило отдельные группы нейронов в субрегионе спинного полосатого тела, называемом хвостатым ядром, которые активировались либо в ответ на вознаграждение в задаче по захвату пищи, либо на социальное состояние — соревновательный успех по сравнению с подчинением — с помощью конкурирующие обезьяны (Santos, Nagasaka, Fujii, & Nakahara, 2012).

Как отмечалось ранее, поведенческие исследования показывают, что наблюдение за членами группы с высоким статусом полезно (Deaner et al., 2005). Наблюдение за обезьянами с более высоким статусом коррелирует с активностью в орбитофронтальной коре (OFC), области, участвующей в вычислениях значений, а также в тормозящем контроле, и миндалевидном теле, которое участвует в эмоциональном кодировании стимула. Эти регионы моносинаптически связаны (Timbie & Barbas, 2014), и их совместная деятельность может направлять визуальную ориентацию на мотивационно значимые стимулы, такие как члены высокостатусных групп (Klein et al, 2006).Хотя прямого сравнения на людях не проводилось, есть свидетельства того, что области, которые, как известно, участвуют в обработке вознаграждения, такие как брюшное полосатое тело, активны при вынесении суждений о статусе других. Эти эффекты модулируются относительным статусом человека и его способностью продвигаться вверх по иерархии (Ly, Haynes, Barter, Weinberger, & Zink, 2011; Zink et al., 2008). В литературе по обезьянам предполагается, что обезьянам с высоким статусом придается большее значение, а активация схемы вознаграждения у человека подразумевает аналогичную ценность вознаграждения, присущую людям с более высоким рейтингом.Однако отсутствие поведенческих данных, свидетельствующих о предпочтении людей с высоким статусом перед другими полезными стимулами, затрудняет такую ​​интерпретацию. Неясно, предполагают ли эти ответы, что наблюдение за членами с более высоким статусом является вознаграждением, или просто они занимают более заметное присутствие и привлекают больше внимания, чем подчиненные члены.

В-третьих, области мозга, участвующие в исполнительных процессах (например, лобные области), чувствительны к сигналам статуса, но неясно, играют ли они роль конкретно в обработке статуса или в социальном познании в целом.Различные данные связывают активность вентролатеральной префронтальной коры (VLPFC), дорсолатеральной префронтальной коры (DLPFC) и медиальной префронтальной коры (MPFC) с восприятием или оценкой социального статуса (Cloutier & Gyurovski, 2014; Farrow et al., 2011; Marsh , Blair, Jones, Soliman, & Blair, 2009; Mason et al., 2014; Zink et al., 2008). Анатомическая интерпретация этих результатов не обоснована в хорошо известной литературе о поражениях. Пациенты с большими поражениями лобных долей часто страдают серьезным личностным и социальным дефицитом.Тем не менее, по крайней мере, одно исследование показало, что пациенты с поражением DLPFC демонстрируют нарушение общих социальных суждений, но не статусных суждений (Mah, Arnold, & Grafman, 2004).

Поскольку этой литературы мало, остается несколько вопросов, на которые нет ответа. Например, в одном исследовании сообщалось о более высокой активности вентрального полосатого тела в ответ на людей с высоким статусом (Zink et al., 2008), в то время как другое исследование показало более высокую активность в той же области мозга у лиц с таким же статусом (Ly et al., 2011), что делает неясной связь между активацией вознаграждения и статусом у людей. Кроме того, результаты, свидетельствующие о снижении активности в областях мозга, участвующих в ментализации и эмоциях, у лиц с низким статусом (см. Muscatell et al., 2012) трудно интерпретировать в отсутствие поведенческих данных. Отдельные исследования показали, что влиятельные люди не очень хорошо понимают точки зрения и эмоции других и иногда предпочитают не участвовать в такой же степени металлизации (Галински и др., 2006). Однако у обезьян объем серого вещества в ростральной и спинной ПФК и верхней височной борозде — областях, похожих на сеть ментализации человека — положительно коррелирует как со статусом, так и размером социальной сети у обезьян (Noonan et al., 2014). Большая способность понимать и предсказывать намерения других может помочь поддерживать высокий социальный статус. В будущей работе следует сочетать поведенческие и визуальные измерения, чтобы изучить, как эти связанные со статусом вариации нейронной активации коррелируют с поведением, ориентированным на вознаграждение или ментализмом.

Итак, настоящая литература предполагает, что области мозга, участвующие в ранжировании, внимании, эмоциях и вознаграждении, реагируют на информацию о социальном статусе. Однако отсутствие подтверждающих поведенческих и нейропсихологических данных делает некоторые выводы сомнительными, и есть другие вопросы, касающиеся нейронной обработки статусных сигналов, которые еще не были исследованы. Например, остается неясным, становится ли информация о статусе встроенной в наши семантические представления о других, тем самым влияя на наше социальное внимание и поведение на более неявном уровне.Это, по-видимому, относится к исследованиям поведения в литературе по когнитивной и социальной психологии. Также неясно, как эмоции, вознаграждение и области человеческого мозга взаимодействуют при восприятии информации о статусе. Необходимы дальнейшие исследования нейронных основ обработки статуса и поведенческих коррелятов.

4. Социальные иерархии и познание статуса у детей и подростков

Формирование социальных иерархий варьируется в разные периоды развития, хотя даже очень маленькие дети чувствительны к сигналам восприятия, указывающим на доминирование.Здесь мы обсуждаем истоки развития социальных иерархий и факторы, влияющие на возрастные изменения в обработке статуса, а также то, как они соотносятся с литературой о животных и людях для взрослых.

4.1. Природа социальных иерархий

К концу первого года жизни младенцы обладают убеждением, что размер связан с силой или превосходством, и используют эту информацию, чтобы предвидеть исход конфликтного взаимодействия. Например, 10-13-месячные младенцы выглядят дольше, когда видят, что более крупный анимированный блок уступает место более мелкому блоку после столкновения друг с другом, как если бы они понимали, что такой результат является неожиданным (Thomsen, Frankenhuis, Ingold-Smith & Carey, 2011).К 12-15 месяцам младенцы не только осознают, что один агент будет преобладать над другим во время конфликтного взаимодействия, но и что эти асимметричные отношения остаются неизменными от одного конфликта к другому (Mascaro & Csibra, 2012). В реальных социальных условиях дети 1-2 лет сами демонстрируют отношения диадного доминирования, по которым члены группы могут быть ранжированы по линейной иерархии (Strayer & Trudel, 1984). К 3 годам дети распознают асимметрию в доминировании в экспериментальных условиях, используя множество сигналов, включая размер тела, возраст, силу и владение ресурсами (Charafeddine et al., 2014). Таким образом, примерно в один год дети осознают, что доминирование обеспечивает устойчивое положение власти, которое является фундаментом, на котором формируется социальная иерархия. Это подчеркивает неотъемлемую природу социальной иерархии и раннее уважение к социально доминирующему поведению. По мере приближения к дошкольному учреждению дети, кажется, расширяют свои знания о статусе, чтобы включить в них множество статусных сигналов.

В дошкольном возрасте дети проводят больше времени в социальных группах, и это представляет собой точку в развитии, когда может возникнуть социальная иерархия.Фактически, дети 4-5 лет демонстрируют асимметрию в доминирующем поведении и начинают демонстрировать предпочтение взаимодействию с членами группы с высоким статусом (F. F. Strayer & Trudel, 1984). За доминирующими членами социальной группы также чаще наблюдают и имитируют, чем за их менее доминирующими сверстниками (Abramovitch & Grusec, 1978; La Freniere & Charlesworth, 1983; Vaughn & Waters, 1981), что свидетельствует о визуальном предпочтении членов группы с высоким статусом, аналогичных к тому, что встречается у приматов (например,, Deaner et al., 2005). Лонгитюдные исследования, охватывающие учебный год, показывают, что асимметричные социальные отношения остаются стабильными с течением времени и их число увеличивается в течение учебного года (La Freniere & Charlesworth, 1983), а стабильность формирующейся иерархии доминирования возрастает по мере приближения детей к начальному школьному возрасту (Strayer & Трудел, 1984). К тому времени, когда дети поступают в начальную школу, они быстро формируют иерархию доминирования (Petit, Bakshi, Dodge, & Coie, 1990; Strayer & Trudel, 1984), а линейность и стабильность групповой структуры продолжают увеличиваться с возрастом (Petit et al. ., 1990). Эти результаты предполагают как раннее признание неравенства в распределении власти внутри группы, так и раннее предпочтение иерархии.

Важно отметить, что социальный ранг дошкольников часто основан на наблюдениях третьей стороны за взаимодействиями доминирования, в то время как в начальной школе дети назначают сверстников на высокие статусные должности. Во многих ранних исследованиях, посвященных оценке социального статуса, использовались критерии социальных предпочтений или симпатии (например, Coie et al., 1990; Coie et al., 1982; Додж, 1983 год; рассмотрено в Cairns, 1982; Hymel, Closson, Caravita, & Vaillancourt, 2011). Этот показатель может быть менее показателем социальной репутации и доминирования, чем показатель популярности (например, de Bruyn & Cillessen, 2006; Cillessen & Mayeaux, 2004; Parkhurst & Hopmeyer, 1998), и менее похож на традиционные меры социальной иерархии (Cairns, 1982). В то время как доминирование связано с социальными предпочтениями среди детей младшего возраста (Strayer & Trudel, 1984; Petit et al., 1990), существует различие между детьми старшего возраста (обзор Babad, 2001; Cairns, 1982), подростками (de Bruyn & Cillessen , 2006; Lease, Musgrove, & Axelrod, 2002; Parkhurst & Hopmeyer, 1998; Sandstrom & Cillessen, 2006) и новые взрослые (Lansu & Cillessen, 2011).Популярность, а не социальное предпочтение или принятие, больше напоминает иерархию доминирования у людей и нечеловеческих приматов (Coie et al., 1982; Petit et al., 1990), и она стала более широко принятым показателем социального статуса в детстве. в подростковом возрасте (обзор в Cillessen & Marks, 2011).

К раннему подростковому возрасту группы сверстников становятся более дифференцированными с точки зрения рейтинга статуса сверстниками, а также значимости и важности социального статуса по сравнению с пиками других достижений (Coie, Dodge, & Kupersmidt, 1990; LaFontana & Cillessen, 2009).Однополые женские иерархии несколько менее стабильны, демонстрируя более частые колебания в ранге среди членов среднего и высшего ранга по сравнению с мужскими группами, однако значимость и функции иерархии сопоставимы для разных полов (Savin-Williams, 1979). Экспериментальные данные подтверждают видимую роль членов группы с высоким статусом, независимо от пола. Подобно результатам, полученным у взрослых и приматов, обсуждавшимся ранее, подростки склонны дольше смотреть на более популярных или более статусных членов класса (Lansu, Cillessen, & Karremans, 2014).Хотя исследования социального статуса, воспроизводящие результаты взрослых и приматов у подростков и детей, немногочисленны, это исследование показывает, что статус начинает влиять на восприятие и внимание еще до взрослого возраста. Неясно, как рано проявляются эти эффекты, но эти результаты показывают, что статусные роли оказывают сильное влияние на познание и поведение в подростковом возрасте.

Есть некоторые признаки того, что важность популярности снижается в более позднем подростковом возрасте (Lafontana & Cillessen, 2009), но есть также свидетельства того, что характеристики популярности сохраняются в раннем взрослом возрасте (Lansu & Cillessen, 2011).Важно отметить, что положение в социальной иерархии подростков или приспособление человека к этому положению может влиять на поведение и благополучие взрослых (Sandstrom & Cillessen, 2013; Zettergen, Bergman, & Wångby, 2006).

4.2. Признаки статуса

Дети и подростки с высоким статусом — это те, кого сверстники чаще называют популярными, хотя они не обязательно назначаются как популярные (например, Babad, 2001; de Bruyn & Cillessen, 2006; Cillessen & Rose, 2005; Parkhurst & Hopmeyer, 1998; Witvliet et al., 2010). В следующем разделе мы обсуждаем сигналы, связанные с репутационным статусом или популярностью у детей и подростков.

Как отмечалось ранее, ряд исследований показывает, что доминирование сильно коррелирует с популярностью, начиная с исследований в дошкольных учреждениях (например, Strayer & Trudel, 1984). Социальное доминирование играет важную роль в установлении статуса и может оставаться надежным маркером статуса во взрослой жизни. Доминирование проявляется у детей еще в дошкольном возрасте, чтобы определить роли в новой социальной группе, так что агрессивное поведение часто встречается в начале учебного года, а затем снижается по мере установления структуры группы (La Freniere & Charlesworth, 1983; Пеллегрини и Бартини, 2001; Пети и др., 1990). Мальчики дошкольного возраста, как правило, чаще проявляют агрессию, чем девочки (Strayer & Strayer, 1976), и агрессия сильно коррелирует с оценками социального доминирования учителями (Pellegrini & Bartini, 2001). Хотя это предполагает, что агрессия является важным сигналом для установления статуса в этой возрастной группе, она не обязательно является коррелятом доминирования или статуса у девочек (Strayer & Strayer, 1976). Девочки более склонны к «агрессии в отношениях», направленной на нарушение межличностных отношений, а не на причинение физического вреда, но такое поведение часто коррелирует с социальным отторжением, а не с высоким статусом в этом возрасте (Crick, Casas, & Mosher, 1997; Crick & Гротпетер, 1995).Таким образом, могут быть ранние гендерные различия в типе агрессии, используемой для установления доминирования, но оба пола участвуют в поведении, используемом для установления иерархии (Hawley, 1999).

Независимо от пола, в возрасте от 1 до 5 лет агонистическое поведение по отношению к другим снижается в зависимости от возраста, в то время как аффилиативное поведение становится более распространенным (Strayer & Trudel, 1984). Одно из объяснений этого изменения в развитии состоит в том, что агрессия снижается по мере того, как члены группы взвешивают издержки и выгоды такого поведения (Pellegrini & Bartini, 2001) и по мере стабилизации социальных иерархий (Savin-Williams, 1979).Однако есть свидетельства того, что социальное доминирование в форме открытой или относительной агрессии является важным показателем статуса или популярности в конце начальной школы и в подростковом возрасте (Cillessen & Mayeaux, 2004; Ellis & Zarbatany, 2007; Lansu & Cillessen , 2011; Lease et al., 2002; Shoulberg, Sijtsema, & Murray-Close, 2011; Witvliet et al., 2010). Кроме того, размер тела и уровень тестостерона у мужчин-подростков связаны с доминированием и статусом (Schaal, Tremblay, Soussignan, & Susman, 2006; Tremblay et al., 1998), аналогично тому, что обнаруживается у обезьян и взрослых людей (например, Keating, Mazur & Segall, 1981; Morgan et al., 2000; Mueller & Mazur 1996).

Эти данные показывают, что доминирование само по себе остается связанным со статусом в разных возрастных группах. Возможно, что доминирование проявляется по-разному на более поздних стадиях развития, например, явные проявления агрессии заменяются более продуктивным, напористым поведением (La Freniere & Charlesworth, 1983) или принудительным и кооперативным поведением (обзор: Hawley, 1999).Или, как мы отмечаем в разделе о статусе взрослого, начинает проявляться различие между социальным доминированием и агрессивным доминированием, и оба они связаны с высоким статусом. В группе подростков, признанных популярными, есть те, кого не любят, и те, кто нравится (de Bruyn & Cillessen, 2006; Parkhurst & Hopmeyer, 1998). В одном из анализов изучались специфические черты, связанные с популярными подростками и популярными подростками (см.), Идентифицированными как популистский и просоциальный популярный соответственно (de Bruyn & Cillessen, 2006).Первая группа была оценена как антисоциальная, высокомерная и имеющая плохую успеваемость, а вторая — как аффилированная и академически активная. Тем не менее, и групп были оценены как привлекательные, модные и имеющие много друзей. Таким образом, симпатия не обязательна для того, чтобы считаться популярными, и популярные подростки различаются по уровню просоциального и доминирующего поведения, которые они демонстрируют, как и взрослые (см.). Интересно, что вышеупомянутое исследование также показало, что популистские и просоциальные подростки одинаково слушались, но популистские подростки оценивались выше по силе и лидерству, чем просоциальные подростки.Эти результаты предполагают различия в доминировании или, возможно, «быть услышанным» относится к более социальной форме доминирования, тогда как «власть» имеет негативный оттенок.

Таблица 4

Черты характера, связанные с популистскими (популярными) и просоциальными популярными (любимыми и популярными) подростками (de Bruyn & Cillessen, 2006). Если флажок не установлен, это означает, что группа с меньшей вероятностью будет оценена сверстниками как как обладающая перечисленным признаком.

80

80

Другие исследования указывают на буллинг как на еще одно проявление доминирования в процессе развития.Диадические отношения между хулиганом и жертвой аналогичны отношениям доминирования и подчинения, обсуждаемым в литературе по социальному статусу. Внутри одного пола хулиганы, как правило, популярны и агрессивны, тогда как жертвы непопулярны (Rodkin & Berger, 2008). Несмотря на неприязнь со стороны сверстников, хулиганы, которых считают влиятельными и популярными (Farmer, Estell, Bishop. O’Neal, & Cairns, 2003; Vaillancourt, Hymel, & McDiugall, 2003), также оцениваются своими сверстниками как обладающие определенным статусом. корреляты, обнаруженные у взрослых с высоким статусом, включая власть, лидерство, компетентность и ценные активы (Vaillancourt et al., 2003). Напротив, жертвы хулиганов часто уязвимы и имеют низкий социальный статус (Berger & Rodkin, 2009; Veenstra, Lindenberg, Zijlstra, De Winter, Verhulst, & Ormel, 2007). Как и в случае со взрослыми, обладание властью или демонстрация доминирования или их комбинация могут быть связаны с более высоким статусом в зависимости от контекста.

В целом, ряд черт, связанных со статусом у обезьян и взрослых людей, включая доминирование, власть и влияние, также имеют отношение к социальной иерархии детей и подростков.Однако систематические исследования относительно степени, в которой эти факторы влияют на восприятие статуса и познание, отсутствуют в этих возрастных группах, поэтому неясно, влияет ли статус на обработку социальной информации в той степени, в которой он влияет на взрослых. Учитывая то значение, которое придается социальному статусу в подростковом возрасте, возможно, что влияние статуса еще более заметно. В следующем разделе мы обсудим этот потенциал для большей статусной чувствительности среди подростков в контексте литературы по нейробиологии социального отторжения.

4.3. Связанные со статусом нейронные цепи

Исследования изменений нервной чувствительности к информации о социальном статусе в процессе развития практически отсутствуют. Однако данные о том, что мозг продолжает претерпевать изменения в процессе созревания и что социальная информация особенно важна в подростковом возрасте, предполагает, что подростки также будут более чувствительны к сигналам социального статуса.

Во-первых, ряд регионов, участвующих в обработке социального статуса взрослых, претерпевают изменения в развитии между детством и взрослостью.Напомним, что наше обсуждение нейронных основ обработки статуса у взрослых включало области, участвующие в оценке величины (IPS), префронтальные области (VLPFC, DLPFC) и области обработки эмоций (миндалевидное тело, передняя поясная извилина). Префронтальная кора головного мозга продолжает развиваться в подростковом возрасте, причем DLPFC является одной из последних областей, созревших (Gogtay et al., 2004). Кроме того, исследования функциональной визуализации предполагают возрастные изменения активации IPS при вынесении несимволических оценок величины (Ansari & Dhital, 2006), а в OFC, передней поясной извилине и миндалевидном теле наблюдаются возрастные изменения активации различные социальные стимулы (обзор в Burnett, Sebastian, Kadosh, & Blakemore, 2011).Таким образом, общее состояние развития мозга подростка предполагает возрастные различия в обработке статуса.

Во-вторых, существует большое количество исследований нейронного развития и социальных отношений, в которых основное внимание уделяется обратной связи со стороны сверстников и, в частности, их неприятию. Литература, посвященная развитию групп социального статуса, часто идентифицирует отвергнутых как тех, кто практически не получает номинаций от сверстников (например, Coie et al., 1982). Таким образом, неприятие сверстников соответствует низкому социальному статусу, поскольку высокий статус сверстников основан на благоприятных номинациях сверстников.Важно отметить, что существует перекрытие между сетями мозга, чувствительными к отторжению, и сетями, участвующими в восприятии статуса у взрослых. Поэтому мы заимствуем из литературы, посвященной неприятию сверстников, чтобы предположить, что обработка статуса у подростков отличается от обработки статуса у взрослых, и предполагаем, что существуют правдоподобные нейронные модели, объясняющие эту взаимосвязь: (1) аффективные области мозга могут быть более чувствительными или даже гиперактивными к социальной информации. в подростковом возрасте; (2) тормозные области мозга могут быть незрелыми или малоактивными в подростковом возрасте; или (3) аффективные области мозга гиперактивны. и тормозных областей неактивны в подростковом возрасте.

Во-первых, есть свидетельства того, что подростки более чувствительны к принятию и отторжению со стороны сверстников. Поведенческие данные показывают, что социальное отторжение более заметно в подростковом возрасте, чем в детстве (Silk et al. 2012), и подростки сообщают о большем беспокойстве и стрессе после исключения, чем дети младшего возраста и взрослые (Sebastian, Viding, Williams, & Blakemore, 2010). Подростки также проявляют повышенную активность в областях мозга, связанных с вознаграждением и аффективной обработкой, в ответ на обратную связь со сверстниками.В частности, у подростков наблюдается большая активация передней поясной коры головного мозга (АСС) в ответ на исключение по сравнению со взрослыми (Bolling et al., 2011; Masten et al., 2009) и более выраженная активация вентрального полосатого тела в ответ на принятие сверстниками (Guyer, Чоат, Пайн и Нельсон, 2011 г.). Считается, что одна из функций ACC — сигнализировать об эмоциональной боли, вызванной социальным отторжением (Eisenberger, Lieberman, & Williams, 2007), и активность в этой области положительно коррелирует с самоотчетами о чувствительности к отторжению у взрослых (Burklund, Eisenberger, И Либерман, 2007) и субъективный дистресс у подростков (Masten et al., 2009). Вентральное полосатое тело, часть базального ганглия, связано как с обработкой вознаграждения (рассмотрено в Delgado, 2007), так и с эмоциональной регуляцией (Wager, Davidson, Hughes, Lindquist, & Ochsner, 2008). Таким образом, подростки более чувствительны как к аффективным реакциям, так и к социальному вознаграждению, связанным с принятием сверстников. Важно отметить, что противоположность принятия со стороны сверстников — отказ от сверстников — связана с низким социальным статусом, и, таким образом, эти данные могут отражать повышенную чувствительность к статусным сигналам, которые определяют положение человека в социальной группе.ППК и вентральное полосатое тело также демонстрируют большую активацию во время аффективной обработки лица (Monk et al., 2003; Pfeifer et al., 2011), предполагая, что подростки также могут быть более реактивными на лицевые сигналы, представляющие доминирование и статус.

Во-вторых, эта повышенная чувствительность в подростковом возрасте может быть связана с незрелостью лобной коры и нарушением эмоциональной регуляции. Подростки демонстрируют общий рост активности в VLPFC (Bolling et al., 2011; Masten et al., 2009) в ответ на социальную изоляцию по сравнению с включением.По сравнению со взрослыми подростки демонстрируют большую активацию дорсальной медиальной префронтальной коры (DMPFC; обзор Sebastian et al., 2010) и вентральной ACC (Bolling et al., 2011), но меньшую активацию VLPFC (Bolling et al., 2011; Себастьян и др., 2011). Эти данные свидетельствуют о возрастных изменениях как в аффективной обработке социальной информации, так и в регулировании сверху вниз (см.). Интересно, что активность в VLPFC, DMPFC и вентральном полосатом теле отрицательно коррелирует с субъективным чувством дистресса среди отвергнутых подростков и с активностью в аффективных областях, включая ACC и островок (Masten et al., 2009). Это предполагает, что VLPFC и DMPFC могут участвовать в регулировании эмоциональных последствий социального отторжения, а неспособность сделать это эффективно может привести к более сильной аффективной реакции на обратную связь сверстников. Функциональная связь между VLPFC и вентральными ACC увеличивается от подросткового до взрослого возраста (Bolling et al., 2011), что может дополнительно объяснить возрастное снижение чувствительности отторжения.

Области мозга, чувствительные к информации о статусе у подростков. Дорсальная медиальная префронтальная кора (DMPFC), вентральная латеральная префронтальная кора (VLPFC), передняя поясная кора (ACC) и вентральное полосатое тело (VS).Направление стрелок представляет регуляторные пути.

Дальнейшее понимание этого нисходящего нормативного подхода происходит из свидетельств того, что взрослые, которые чувствуют себя социально исключенными, впоследствии не могут привлечь DMPFC при просмотре негативных, но не позитивных социальных сцен (Powers, Wagner, Norris, & Heatherton, 2011). С другой стороны, подростки демонстрируют повышенную активность в этом регионе в ответ на социальный дистресс (Masten et al., 2009). Возможно, подростки не могут успешно отвлечь свое внимание от негативной социальной информации и обращают внимание только на то, что является эмоционально значимым.Интересно, что только подростки демонстрируют отрицательную корреляцию между активностью MPFC и показателями сопротивления влиянию сверстников (RPI) (Sebastian et al., 2011), что позволяет предположить, что подростки, на которые меньше влияют сверстники, также демонстрируют более взрослые уровни фронтальной активности. Точно так же подростки, которые сообщают, что больше времени проводят с друзьями, проявляют меньшую активность в ACC и insula в ответ на отказ (Masten, Telzer, Fuligni, Lieberman, & Eisenberger, 2012), предполагая, что подростки с позитивной социальной средой и социальными навыками могут быть менее чувствительными. к социальному отторжению или более успешному регулированию эмоций.

В совокупности эти данные предполагают, что подростки демонстрируют повышенную чувствительность к релевантной для статуса информации от сверстников либо из-за гиперактивных аффективных центров, либо из-за недостаточной активности тормозных центров мозга, либо из-за того и другого. Эти данные не получены непосредственно из исследований социального статуса, но принятие сверстниками является решающим фактором популярности в этой возрастной группе. Кроме того, мы ранее обсуждали роль аналогичных областей генерации эмоций и вознаграждения, а также лобных областей, включая MPFC и VLPFC, в обработке статуса у взрослых.Неясно, будут ли подростки демонстрировать аналогичные возрастные различия в активации этих регионов в парадигмах суждения о статусе, используемых у взрослых, как и в парадигмах социального отторжения. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы сравнить изменения в обработке статуса по возрастным группам.

5. Резюме и выводы

Социальные иерархии чрезвычайно распространены, существуют у разных видов и присутствуют на ранних этапах человеческого развития. Из обширной литературы, посвященной иерархии у нечеловеческих приматов и людей, можно сделать несколько важных выводов: (1) социальные иерархии являются естественной и необходимой частью социальных групп; (2) статус оказывает глубокое влияние на мышление и поведение; (3) нейронная основа обработки статуса, особенно во время развития, только начинает пониматься, и многие вопросы остаются без ответа в современной литературе.

В следующих параграфах мы предлагаем несколько направлений будущих исследований в развивающейся области социальной нейробиологии развития по обработке статуса.

Во-первых, не было исследований нейровизуализации, в которых социальный статус рассматривался бы в контексте других форм концептуального знания, специфичного для человека, таких как имя и род занятий. Было проведено большое количество исследований узлов «идентичности человека» (Брюс и Янг, 1986), теоретической области в мозге, где знания о людях — их лице, голосе и походке, а также концептуальные знания о человеке — собраны вместе, чтобы сформировать концептуальное представление человека, к которому можно получить доступ с помощью многочисленных отличительных поисковых сигналов.Неясно, как информация о статусе включается в эти представления и влияет ли это на социальное восприятие и поведение. Существует хорошо изученная сеть нижних височных областей, связанных с обработкой лица, с областями в вентрально-передних височных долях, которые особенно чувствительны к семантической информации, связанной с человеком (Von der Heide, Skipper, & Olson, 2013; Collins & Olson, in press) и нейроны орбитофронтальной коры, которые потенциально могут реагировать на аспекты поощрения других людей (Tsao, Moeller, & Freiwald, 2008).Для будущих исследователей будет важно изучить, как социальный статус изменяет и взаимодействует с этими людьми, обрабатывающими нейронные области, и как эти области взаимодействуют с заметными и оценочными областями при рассмотрении лиц с высоким или низким статусом. Эти данные могут объяснить предпочтительное внимание, уделяемое высокопоставленным лицам.

Во-вторых, мало что известно о том, как изменения в процессе созревания в социальном мозге влияют на то, как дети и подростки воспринимают и понимают статус, и каковы могут быть последствия этих эффектов.С одной стороны, созревание нейронов может влиять на чувствительность к информации о статусе. Например, исследования с участием детей младшего возраста показывают, что они понимают основные концепции доминирования и власти с раннего возраста (Mascaro & Csibra, 2012; Thomsen et al., 2011), но дети испытывают трудности с пониманием концепции популярности и ее коррелятов до четвертого возраста. степень (Xie, Y. Li, Boucher, Hutchins, & Cairns, 2006). Таким образом, есть основания полагать, что влияние статуса на познание и восприятие варьируется в зависимости от развития.Исследователи должны дополнительно рассмотреть роль развития мозга в появлении понимания социальной иерархии и того, что значит быть популярным.

Кроме того, исследования визуализации, подобные тем, которые оценивают обработку социального статуса у взрослых, не проводились у детей или подростков. По сравнению с детьми и взрослыми подростки демонстрируют разные модели активации в области вознаграждения, аффективной и лобной областях в ответ на различные формы социальной обратной связи. Было бы интересно посмотреть, демонстрирует ли эта возрастная группа также большую нейронную чувствительность в областях вознаграждения и значимости при вынесении суждений о статусе или просмотре сверстников с высоким или низким статусом.Точно так же неясно, модулирует ли статус подростка нейронные реакции на социальную обратную связь и отторжение. Например, подростки, которые проводят больше времени с друзьями, проявляют меньшую активность в областях мозга, связанных с социальной болью, в ответ на отторжение сверстников (Masten, Telzer, Fuligni, Lieberman, & Eisenberger, 2012), предполагая, что некоторые социальные факторы могут нейтрализовать негативные последствия. последствия социальной изоляции. В будущих исследованиях можно будет изучить, как обработка статуса у подростков связана с переживанием негативных социальных событий, как когнитивно, так и на нейронной основе, и сдерживает ли высокий статус реакцию на отказ.

Понимание изменений в развитии при обработке статуса может также помочь объяснить другие подростковые формы поведения, такие как принятие риска. Ряд исследований предполагает, что социальный статус подростка связан с рискованным и девиантным поведением (Allen, Chango, Szwedo, Schad, & Marston, 2012; Allen, Porter, Mcfarland, P. Marsh, & Mcelhaney, 2005). Недавняя работа в нашей лаборатории предполагает, что присутствие сверстников с высоким или низким статусом может способствовать принятию рискованных решений при компьютерном вождении, но этот эффект зависит от того, сообщают ли участники о желании быть членом той же социальной группы, что и наблюдатель ( Koski, Smith, Chein, Steinberg, & Olson, 2014; см.).Таким образом, влияние популярности может больше зависеть от того, насколько подростки ценят статус, а не от фактического статуса или статуса своей группы сверстников. Дальнейшая работа должна быть направлена ​​на понимание того, как статусные предубеждения влияют на суждения, внимание и познание у детей и подростков и как эти эффекты могут способствовать принятию решений в социальном контексте. Например, исследование должно выяснить, влияют ли возрастные изменения в социальном мозге на то, как подростки обращают внимание и обрабатывают информацию о статусе, и как это потенциально способствует большей склонности подростков к риску в контексте сверстников.

Подростки позднего возраста выполняли задание на вождение стоп-сигнала в одиночку и в присутствии сверстников. Данные показывают долю рискованных действий (светится желтым светом), когда участники сообщают о высоком или низком интересе к присоединению к социальной толпе наблюдающего сверстника. Взаимодействие значимо ( F (1, 66) = 4,17, p = 0,04), что говорит о том, что подростки берут на себя больший риск, когда находятся рядом со сверстниками, статус которых они хотели бы достичь.

Будущие исследования также должны выяснить, влияет ли статус человека во время развития на созревание мозга.Например, неясно, как опыт высокого статуса (например, получение большого количества визуального внимания и подражание) может повлиять на социальные сети обработки в мозгу. Мы видим, что у обезьян объем серого вещества и функциональная связь в областях социальной обработки мозга коррелируют со статусом и размером социальной сети (Noonan et al., 2014). Хотя направление эффекта неизвестно, похоже, существует связь между структурой этой нейронной сети и социальной средой.У людей важно изучить, как опыт развития в различных социальных средах может быть связан с нейронными функциями. Например, будущие лонгитюдные исследования могли бы изучить динамические отношения между опытом детей и подростков на разных уровнях социального статуса (например, популярности) и развитие их структуры нейронной сети, а также определить, существуют ли возрастные различия в таких процессах.

Другой пример, если дети приучены верить, что они имеют более высокий или более низкий статус по сравнению со своими сверстниками, а затем их просят выполнить когнитивную задачу, мы прогнозируем, что те, кто чувствует высокий статус, будут работать лучше, и их результативность будет коррелировать с вариациями в нервной активности в лобных областях мозга, как и у взрослых (Kishida et al., 2012). Потенциальная путаница с вышеупомянутым исследованием заключалась в том, что показатели IQ использовались как в качестве ранжирующей переменной, так и в качестве показателя эффективности. В будущей работе можно будет изучить степень, в которой различные показатели субъективного статуса во время развития влияют на познание и коррелированную нейронную активность.

Наконец, есть основания полагать, что социальный статус по-разному воспринимается среди детей с определенными нарушениями развития. Дети с аутизмом проводят меньше времени со сверстниками, имеют меньше друзей и с меньшей вероятностью будут приняты обществом (Чемберлен, Касари и Ротерам-Фуллер, 2007).Они также невосприимчивы к «эффекту аудитории» и, похоже, мало заботятся об управлении репутацией (Chevallier et al., 2014). В будущих исследованиях следует выяснить, не хватает ли людям с аутизмом способности воспринимать или интерпретировать статусные сигналы и испытывают ли они в результате различные последствия социального статуса. Возможно, обучение детей, которые не могут понять социальную организацию, распознавать хорошо известные признаки статуса, может помочь им улучшить свое социальное взаимодействие.

В заключение, социальные иерархии являются важным и неизбежным аспектом социальной организации, а относительный статус в группе влияет на познание и поведение отдельных членов.Учитывая динамический и относительный характер статусной иерархии, познания и поведение, связанные со статусом, имеют решающее значение для индивидуальной адаптации и функционирования группы. Недавние данные нейровизуализации предполагают лежащую в основе нейронную основу для обработки статуса и изменений развития как в природе социальных иерархий, так и в социальных областях мозга, но необходимы дальнейшие исследования, чтобы полностью понять механизмы обработки статуса, особенно в критические периоды развития, такие как подростковый возраст.

Нейронные и психологические основы восприятия статуса

Abstract

Социальные группы разных видов быстро самоорганизуются в иерархии, члены которых различаются по уровню власти, влияния, навыков или доминирования. В этом обзоре мы исследуем природу социальных иерархий и черты, связанные со статусом как у людей, так и у нечеловеческих приматов, а также то, как статус меняется в зависимости от развития у людей. Наш обзор показывает, что мы можем быстро определить социальный статус на основе широкого спектра сигналов.Подобно обезьянам, мы склонны использовать определенные сигналы, такие как физическая сила, для вынесения суждения о статусе, хотя поверх этих более примитивных сигналов восприятия накладываются социально-культурные индикаторы статуса, такие как должности и уровень образования. Относительный статус человека оказывает глубокое влияние на внимание, память и социальные взаимодействия, а также на здоровье и благополучие. Эти эффекты могут быть особенно пагубными для детей и подростков. Исследования развития групп сверстников и социальной изоляции показывают, что подростки могут быть особенно чувствительны к информации о социальном статусе, но исследования, посвященные именно обработке статуса и связанным с ней областям мозга, очень ограничены.Недавние данные из нейробиологии предполагают, что может существовать базовая нейронная сеть, в том числе регионы, участвующие в исполнительной, эмоциональной обработке и обработке вознаграждения, которая чувствительна к информации о статусе. В заключение мы зададим вопросы для будущих исследований, а также подчеркнем необходимость распространения исследований социальной нейробиологии по обработке статуса на подростков.

Ключевые слова: статус, доминирование, подростковый возраст, популярность, нейронные

1. Введение

От детских спортивных соревнований и орфографических пчел до средних баллов и выпускных королей и королев, мы рано учимся смотреть на наш социальный мир с точки зрения того, кто лучше, умнее или предпочтительнее всех остальных.Даже будучи взрослыми, мы быстро распознаем символы статуса, такие как иномарки, большие дома и титулы карьеры. Легкость, с которой мы воспринимаем статусные сигналы и присваиваем ранги другим, отражает общее предпочтение иерархической социальной организации (Zitek & Tiedens, 2012), возможно потому, что понимание того, где мы находимся по отношению к другим, важно для определения социальных ролей и содействия успешному социальному взаимодействию. (Халеви, Чоу и Галински, 2011; Савин-Вильямс, 1979). Мы, несомненно, различаемся навыками и качествами, которыми мы обладаем, и, выбирая подходящего человека, которого мы будем слушать, следовать или подражать, мы хотим, чтобы кто-то обладал навыками и качествами, которые мы считаем наиболее желательными или важными.Таким образом, иерархическая организация социальных групп является эффективным способом максимизировать сплоченность и продуктивность группы, а способность легко воспринимать статусные сигналы других людей является важным социальным навыком.

Цель социальных иерархий — организовать социальные группы для распределения ограниченных ресурсов, таких как товарищи и еда (Sapolsky, 2005), облегчить социальное обучение (Henrich & Mcelreath, 2003) и максимизировать индивидуальную мотивацию (Halevy et al, 2011; Маги и Галинский, 2008).По определению, некоторым лицам в иерархии — тем, кто находится наверху — будет предоставлено больше ресурсов и льгот, чем другим, что повлияет на заболеваемость и смертность. Несмотря на тот факт, что в этом сценарии всегда есть проигравшие, социальные иерархии широко распространены в человеческих культурах (Sidanius & Pratto, 1999) и, кажется, естественным образом возникают в социальных группах (Anderson, John, Keltner & Kring, 2001; Berger, Розенгольц и Зельдич, 1980; Чейз, Тови, Спанглер-Мартин и Манфредония, 2002; Гулд, 2002; Маги и Галински, 2008).Кроме того, эта групповая организация не является строго продуктом человеческого познания, поскольку почти каждый вид, живущий в группах, демонстрирует естественную тенденцию к организации социальной иерархии (Сапольский, 2004; 2005), в которой члены более высокого ранга обладают большей властью, влиянием и т. Д. и преимущества по сравнению с членами с более низким рейтингом (Fragale, Overbeck, & Neale, 2011; Mazur, 1985; Zitek & Tiedens, 2012).

Преобладание иерархий и их сходство между видами предполагает врожденное предпочтение или полезность в дифференциации власти и возможном эволюционном происхождении (Mazur, 1985).Таким образом, можно ожидать, что люди оснащены механизмами для быстрого восприятия статусной информации и распознавания своих относительных статусных ролей, и что чувствительность к статусной информации присутствует в раннем возрасте. Однако нейронные механизмы, лежащие в основе восприятия статуса и суждения у людей, только недавно привлекли внимание, и результаты остаются относительно расплывчатыми. Еще меньше исследований о влиянии созревания нейронов на восприятие статуса и о том, как изменения в процессе обработки статуса влияют на ценность и влияние социального ранга.

В этом обзоре мы объединяем результаты исследований животных, социальной психологии человека и когнитивной нейробиологии, чтобы доказать, что статус является важной характеристикой социального восприятия и что понимание того, как мы обрабатываем информацию о статусе на нейронном и когнитивном уровнях, необходимо для понимания статус имеет огромное влияние на социальное внимание и поведение. Кроме того, мы предлагаем изучить эволюционные изменения восприятия статуса, чтобы лучше понять поведение подростков, такое как давление со стороны сверстников и издевательства.

Этот обзор преследует три цели. Во-первых, мы обращаемся к эволюционным истокам социальных иерархий, исследуя статусные признаки у нечеловеческих видов приматов. Во-вторых, мы рассматриваем текущую литературу о нейронных механизмах, лежащих в основе восприятия и обработки социального ранга у людей, и обсуждаем актуальность этой работы для понимания влияния социального статуса на социальное познание. Наконец, мы обсуждаем развитие социальных иерархий и предполагаем, что нейронная основа обработки статуса способствует эволюционным изменениям в формировании иерархии и ценности статуса, и что это имеет важные последствия.Мы опираемся на текущую литературу о развитии мозга и отношениях со сверстниками, чтобы предположить, что изменения в развитии нейронной чувствительности к социальной обратной связи могут дать представление об обработке социального статуса у детей и подростков.

1.1. Определения терминов

Мы признаем, что различные дисциплины проводили исследования социального статуса с использованием различных подходов, и поэтому в литературе появляется множество терминов. Здесь мы кратко определяем термины статуса, упомянутые в этом обзоре.

Начнем с того, что иерархия относится к ранжированию членов в социальных группах на основе силы, влияния или доминирования, которые они демонстрируют, при этом некоторые члены превосходят или подчиняются другим (Fiske, 2010; Magee & Galinsky, 2008; Mazur , 1985; Zitek & Tiedens, 2012). R ank — это термин, часто используемый для объективного обозначения того, где человек попадает в иерархию, и концептуально аналогичен порядковому порядку числовых значений вдоль числовой линии (Chiao, Bordeaux, & Nalini Ambady, 2004; Chiao et al., 2009). Статус , с другой стороны, можно измерить через общественное мнение или репутацию (Gould, 2002) и обычно ассоциируется с восхищением и уважением (Anderson, Beer, Spataro, & Chatman, 2006; Fiske, 2010; Fragale, Overbeck , & Neale, 2011). Термины «статус» и «ранг» часто используются взаимозаменяемо или вместе (например, Mazur, 1985), поскольку оба они представляют более высокие должности в социальной иерархии.

В ряде исследований, обсуждаемых в этом обзоре, измеряется или манипулируется власть или доминирование, а не объективный ранг.Это связано с тем, что власть и доминирование часто связаны со статусом и часто используются для вывода о статусе других (например, Fragale et al., 2011). Власть подразумевает контроль над ресурсами или другими членами группы и отличается от доминирования как контекстуальная черта (Anderson & Berdahl, 2002; Fragale et al., 2011). Доминирование связано со способностью приобретать ресурсы (например, (Hawley, 1999), и, следовательно, может быть предиктором власти (Anderson & Berdahl, 2002) и средством установления статуса у разных видов (Anderson & Berdahl, 2002; Чейз, 1980; 1982; Мазур, 1985).Таким образом, доминирование можно рассматривать как черту поведения или личности, которая ведет к неравенству во власти среди членов группы и тем самым дифференцирует статус.

Доминирование можно разделить на общительных и агрессивных подшкал (Kalma, Visser, & Peeters, 1993). Эти две подшкалы подчеркивают, что власть или доступ к ресурсам можно получить с помощью агрессивного доминирующего поведения или просоциальных совместных действий. Точно так же доминирование противопоставляется другому измерению социального статуса — престиж .Корреляция между статусом и престижем, возможно, возникла для облегчения социального обучения, когда члены группы проявляют уважение к тем, кто обладает качествами, которые считаются ценными (Cheng, Tracy, Foulsham, Kingstone, & Henrich, 2013). Таким образом, люди с высоким престижем сохраняют влияние на группу, но не демонстрируют силу или угрозу, подразумеваемую господством. Это различие будет еще раз рассмотрено позже, когда мы будем обсуждать индикаторы статуса и достижения.

2. Природа социальных иерархий

2.1. Структура, формирование и функции

Множество доказательств указывает на то, что социальные иерархии являются эндемичными, врожденными и, скорее всего, эволюционировали для поддержки выживания в контексте групповой жизни. Хотя социальные иерархии могут различаться по своим конкретным деталям, существуют общие, определяющие особенности, которые можно обсуждать более широко. В частности, иерархия между видами характеризуется (а) ранжированием членов группы, которые различаются по физическим или интеллектуальным способностям; (б) быстрое и спонтанное формирование; и (c) функциональная и адаптивная ценность существования социальной группы.Несмотря на некоторую межвидовую изменчивость, есть убедительные доказательства того, что иерархии возникают из-за необходимости и их существование выгодно социальным группам.

Во-первых, определению социальной иерархии присуще стратифицированное ранжирование членов группы по ценностному измерению, при этом некоторые члены превосходят или подчиняются другим, а меньшее количество членов занимает высшие позиции (Magee & Galinsky, 2008). Это «ценное измерение» может быть поведением, обозначающим доминирование, таким как подавление оппонента в конфликтном взаимодействии (Mazur, 1985; Zumpe & Michael, 1986), или навыком или чертой, которые группа считает идеальными (Anderson & Kilduff, 2009; Хогг, 2001).Как индивидуальные характеристики, так и результаты взаимодействий между членами группы, по-видимому, влияют на установление иерархии (Chase, 1980; Chase et al., 2002, ) , а также на асимметрию в доминировании и принадлежности (Newton-fisher, 2004; Pellegrini & Bartini, 2001; де Ваал, 1986). Однако основная концепция состоит в том, что формирование иерархии является результатом индивидуальных различий во влиянии или власти, и наиболее ценный член достигает наивысшего статуса (например, Berger, Rosenholtz & Zelditch, 1980; Henrich & Gil-White, 2001).Кроме того, социальное ранжирование может происходить в малых или больших масштабах, внутри или между группами (Sidanius & Pratto, 1999). В частности, у людей ранг не ограничивается фактическим наблюдением за доминирующей или ценной чертой, но часто является продуктом группового консенсуса или репутации (Gould, 2002). В результате структура человеческих иерархий является многомерной, в значительной степени зависит от контекста или группы и подкрепляется самими собой.

Во-вторых, иерархии образуются быстро и спонтанно среди животных, живущих в группах.Некоторые данные свидетельствуют о том, что позиции превосходства или почтения быстро идентифицируются через асимметричные проявления доминирования. Например, такой простой невербальный сигнал, как отвращение взгляда, сразу указывает на статусные роли среди обезьян, встречающихся впервые (Deaner, Khera, & Platt, 2005). Точно так же незнакомые люди автоматически демонстрируют асимметрию доминирующего поведения в парных взаимодействиях, принимая либо доминирующую, либо подчиняющуюся позу, дополняющую то, что демонстрирует другой человек (Markey, Funder, & Ozer, 2003; Tiedens & Fragale, 2003).Дальнейшие данные свидетельствуют о том, что люди быстро приписывают информацию о статусе другим (Moors & Houwer, 2005), и они спонтанно организуются в иерархическую структуру (например, Berger et al. 1980; Gould, 2002). Люди также демонстрируют высокий уровень последовательности при вынесении суждений о статусе как о себе, так и о членах группы (Anderson et al., 2006). Наконец, после установления иерархии часто наблюдается снижение агрессивных взаимодействий и усиление кооперативного поведения (La Freniere & Chariesworth, 1983; Strayer & J.Strayer, 1976), предполагая, что статусные роли быстро определяются и принимаются. Эти результаты подчеркивают важность статусных сигналов и быстрое признание того, что человек попадает в развивающуюся социальную иерархию.

Важно отметить, что организация социальных групп в иерархию выполняет адаптивную функцию, которая приносит пользу группе в целом. Когда основные ресурсы ограничены, индивидуальные навыки различаются, а репродуктивная пригодность определяет выживание, иерархия является эффективным способом разделения товаров и труда между членами группы.Таким образом, важной функцией иерархии может быть определение социальных ролей (Halevy et al., 2011) и распределение ограниченных ресурсов (Sapolsky, 2005). Вторая функция может заключаться в увеличении выживаемости членов с высоким статусом, которые обладают наиболее предпочтительными чертами группы, и в предоставлении им большего влияния на других членов. В частности, у нечеловеческих приматов иерархия благоприятствует репродуктивному успеху представителей высшего ранга (Dewsbury, 1982). У людей иерархия побуждает всех полагаться на людей, обладающих навыками или чертами, которые ценятся в группе, что может быть адаптивным компонентом социального обучения (Henrich & McElreath, 2003).Например, мы склонны учиться и следовать за теми, кто знает больше или имеет больше, чем мы, потому что мы уважаем их успех. В этом смысле уступка «успешным» людям на более высоких статусных позициях выгодна для группы в целом, учитывая, что эти люди предположительно обладают идеальными знаниями или характеристиками. Наконец, в пользу общего благополучия группы преимущества, предоставляемые более высокопоставленным членам, и престиж могут служить мощным мотивирующим фактором, приводящим к увеличению продуктивности группы в целом (Halevy et al. , 2011; Маги, Галинский, 2008).

2.2. Статусные характеристики у обезьян и взрослых людей

Социальные приматы чувствительны к аналогичному набору поведения и черт, которые служат для установления и передачи статуса (см.), Хотя некоторые факторы являются исключительно человеческими. Эти подсказки можно аккуратно разделить на две категории: подсказки восприятия и подсказки, основанные на знаниях. Межвидовая общность предполагает эволюцию происхождения для достижения высокого статуса и признания статуса у других, и они намекают на потенциал для специализированных нейронных сетей обработки.Здесь мы описываем черты, связанные как с фактическим статусом, так и с восприятием статуса у нечеловеческих приматов и взрослых людей.

Таблица 1

Общие предикторы статуса нечеловеческих приматов и взрослых людей.

2.2.1. Черты, связанные со статусом у нечеловеческих приматов

Среди нечеловеческих приматов относительное проявление доминирующих или подчиненных действий служит для определения места в группе. Доминирующие действия, такие как укусы, удары, преследование и угрозы с открытым ртом (Zumpe & Michael, 1986), и физические характеристики, такие как размер тела и пол, часто связаны с высоким статусом в социальных группах приматов (Fairbanks, Jorgensen , & Huff, 2004; Morgan et al., 2000). Фактически, размер тела может быть одним из самых надежных предикторов достижения статуса при введении в среду группового проживания, особенно когда статус оценивается на основе результатов антагонистических столкновений (Morgan et al., 2000). Хотя другие факторы, такие как порядок рождения или семейная линия, могут предсказать статус, особенно среди женщин (обзор в Cheney & Seyfarth, 2007), масса тела остается более надежным предиктором (Fairbanks et al., 2004). Пол также может влиять на статус, в зависимости от конкретного вида (обзор в Cheney & Seyfarth, 2007), но модели роста и относительный размер самцов и самок влияют на темпы доминирования одного пола над другим (Pereira, 1995).Физический размер дает очевидное преимущество при стремлении доминировать или подавить оппонента и, таким образом, дает преимущество в достижении статуса. Однако важно отметить, что у некоторых видов аффилиативное поведение и союзы также важны для сохранения статусных позиций (Newton-fisher, 2004; de Waal, 1986).

Помимо физического размера, различия в уровнях нейромедиаторов и гормонов могут предрасполагать человека к достижению более высокого статуса. Интересно, что продольное исследование содержания в неволе самцов верветок от подросткового до взрослого возраста показало, что самцы с более низким уровнем серотонина и метаболитов дофамина до иммиграции во взрослые племенные группы с большей вероятностью достигли более высокого статуса в группе (Fairbanks et al., 2004). Кроме того, введение кокаина для повышения уровня дофамина также предсказывает достижение статуса у обезьян (Morgan et al., 2000), предполагая, что исходные уровни определенных нейротрансмиттеров могут влиять на ранг. Есть также свидетельства того, что у мужчин с более высоким статусом уровень тестостерона выше, чем у их коллег с низким статусом (Mazur, 1985; Beehner, Bergman, Cheney, Seyfarth, & Whitten, 2006; но также см. Morgan et al., 2000).

Возможно, что нейрохимические вещества влияют на статус через свое влияние на определенное поведение.Например, более низкие уровни серотонина и метаболитов дофамина связаны с более высоким уровнем агрессивного, доминирующего и импульсивного поведения (Fairbanks et al., 2004; Kaplan, Manuck, Fontenot, & Mann, 2002). Подростковая импульсивность может привести к достижению высокого статуса при введении в среду групповой жизни, потому что отсутствие торможения дает преимущество в агонистических столкновениях (Fairbanks et al., 2004). И наоборот, повышение уровня гормона окситоцина способствует более активному поведению (Chang, Barter, Ebitz, Watson, & Platt, 2012), что может способствовать достижению статуса у некоторых видов (Newton-fisher, 2004; de Waal, 1986).

Однако следует предупредить, что связи между статусом и уровнями нейромедиатора и гормонов сложны и не обязательно являются причинными. Исследования показали увеличение количества рецепторов дофамина D2 у доминирующих, но не подчиненных макак, когда они размещены в социальных группах, но не индивидуально (Morgan et al., 2002), а другие результаты показывают, что серотонин может опосредовать доминирующее поведение, когда иерархия неясна (Raleigh, Mcguire, Brammer, & Yuwiler, 1991). Наконец, уровень тестостерона повышается в результате успешного испытания члена группы (Rose, Gordon, & Berstein, 1975), предполагая, что групповые взаимодействия, которые служат для установления статуса, могут иметь последующие последствия для уровня гормонов.

2.2.2. Черты, коррелирующие со статусом у людей

Подобно обезьянам, размер тела коррелирует с более высоким статусом у людей. Например, мужской рост связан с рядом факторов, определяющих статус: более высокие мужчины воспринимаются как более доминирующие и более предпочтительные в качестве репродуктивных партнеров (Buunk, Park, Zurriaga, Klavina, & Massar, 2008). Положительная взаимосвязь между ростом и доминированием может лежать в основе вывода о том, что более высокие кандидаты в президенты США с большей вероятностью получат голоса избирателей и будут переизбраны (Stulp, Buunk, Verhulst, & Pollet, 2012).Точно так же более высокие мужчины с большей вероятностью зарабатывают больше, чем короткие (Harper, 2000; Lundborg, Nystedt, & Olof-Rooth, 2014). Тестостерон также может быть связан с высоким статусом у людей, хотя его прямая роль неясна; базовый уровень служит предиктором доминирующего или агрессивного поведения, но, как уже отмечалось ранее, уровни также колеблются в ответ на соревнование статуса (Mazur & Booth, 1998). Однако тестостерон может влиять на поведение, направленное на поиск статуса, например на доминирование и социальную агрессию (Mazur & Booth, 1998; Terburg & van Honk, 2013).

Многие из ранее обсуждавшихся сигналов связаны с доминированием. Однако, как и у обезьян, просоциальное и аффилиативное поведение также может служить для успешного оказания влияния и получения ресурсов (Charlesworth, 1996). Доминирование лучше всего разделить на две подшкалы: общительное, доминирование и агрессивное, доминирование (Kalma et al., 1993). Лица, которые получают более высокие баллы по социальному доминированию, как правило, имеют лучшие отношения со сверстниками и более социально ориентированы в своем поведении, в то время как те, кто имеет высокие баллы по агрессивному доминированию, более эгоистичны и демонстрируют более антисоциальное поведение (см.).Важно отметить, что, хотя позитивное социальное поведение может помочь группе или отдельному человеку (через ассоциацию с другими) достичь статуса, это не обязательно означает отсутствие доминирующего поведения; на самом деле, высокие баллы по показателям как общительного, так и агрессивного доминирования могут быть оптимальными (Kalma et al., 1993).

Таблица 2

Наблюдаемое поведение и самооценка стратегий, используемых для получения власти в социальных взаимодействиях для общительных и агрессивных подтипов доминирования (Kalma & Peeters, 1993).Отсутствие флажка означает, что эта черта существенно не коррелирует с типом доминирования.

8010

В качестве альтернативы агрессия может быть вовсе не обязательной; скорее, люди, которые достигают высокого статуса, могут сделать это, выставив себя ценными для группы и действуя уверенно и щедро по отношению к другим (Anderson & Kilduff, 2009; Henrich & Gil-White, 2001).Например, могут существовать два противоположных средства установления статуса среди людей: посредством демонстрации доминирования или демонстрации престижа. В отличие от агрессии и силы, характерных для социального доминирования, люди, демонстрирующие престиж, достигают статуса, демонстрируя свою компетентность, знания или навыки (Mazur & Booth, 1998; Terburg & van Honk, 2013). Возможно, поэтому недоминантные люди с ценными знаниями или навыками достигают высокого статуса, например профессора колледжа. Подобно тем, кто демонстрирует социальное доминирование (Kalma et al., 1993), те, кто достигает статуса через престиж, оцениваются как более симпатичные, чем те, кто использует традиционное доминирование (Cheng et al., 2013). Важно отметить, что люди занимают много разных социальных иерархий, и для получения ресурсов или высокого статуса могут использоваться разные стратегии. Это может объяснить вариабельность современной литературы по индикаторам статуса человека (см. Hall, Coats, & Lebeau, 2005). К этой идее мы вернемся в разделе, посвященном развитию, где есть различие между характеристиками высокого статуса, популярных подростков, которые нравятся всем, и тех, кто не любит.

Интересно, что физическая привлекательность — это дополнительная черта, которая может помочь в достижении статуса у людей, хотя литература по этой связи неоднозначна (обзор в Anderson et al., 2001). Например, есть результаты, показывающие, что привлекательность предсказывает набор в женское общество среди домов с высоким, но не низким статусом (Krendl, Magoon, Hull, & Heatherton, 2011), в то время как другие исследования показывают, что привлекательность предсказывает статус университетских мужчин, но не женщин (Anderson и другие., 2001). Тем не менее, другие исследования показывают, что внешний вид дает преимущества как мужчинам, так и женщинам на рынке труда, при этом более высокая заработная плата связана с более высоким уровнем физической привлекательности (Harper, 2000). Относительная ценность статусных сигналов может варьироваться в зависимости от контекста социальной группы (например, девушки из студенческого общества с высоким статусом гораздо больше заботятся о внешности) или от того, доступна ли информация, отличная от внешнего вида, при вынесении суждения о статусе.

2.2.3. Сигналы, используемые для восприятия статуса у других

Также есть много совпадений в сигналах, используемых обезьянами и людьми для измерения статуса у других (см. Раздел «Ресурсы»).Как и у наших предков-приматов (Fairbanks et al., 2004; Morgan et al., 2000), физические характеристики связаны с размером тела (Keating, Mazur & Segall, 1981; Mueller & Mazur 1996) и силой верхней части тела (Von Rueden, Gurven, & Kaplan, 2008) часто используются для признания статуса других.

Ряд поведенческих черт, связанных с доминированием, также означает ранг. Как отмечалось ранее, обезьяны могут использовать доминирующие жесты, такие как угрозы с открытым ртом, чтобы воспринимать статус другой обезьяны (Zumpe & Michael, 1986).Точно так же у людей асимметрия в статусе может быть выведена из положения тела, которое выражает доминирование или подчинение. В частности, открытая и расширенная физическая поза связана с доминированием и статусом (Hall, Coats, & Lebeau, 2005; Schwartz, Tesser, Powell, Schwartz, & Tesser, 1982; Weisfeld & Beresford, 1982) и может даже служить для выявления покорная, замкнутая поза в парных взаимодействиях (Tiedens & Fragale, 2003). Фактически, когда поведение реальных пар (Sadler & Woody, 2003) и экспериментально измененные партнерства (Markey et al., 2003) наблюдаются при общении один на один, в результате поведение, как правило, дополняет друг друга. Другими словами, один партнер демонстрирует более доминирующее поведение, а другой более покорный. Кроме того, оба партнера в парном взаимодействии выражают более позитивные взгляды на свою вторую половину, когда демонстрируется комплементарное поведение (Tiedens & Fragale, 2003), предполагая, что функции статусных сигналов способствуют поведенческой синхронности в социальных взаимодействиях.

У людей доминирование также может передаваться через язык и стиль речи.Например, если говорить быстро и уверенно, избегать нестандартной речи и излишней вежливости, а также использовать сложную лексику и правильное изложение, можно говорить о высоком статусе (см. Обзор Fiske, 2010). Разговорное невербальное поведение, например уровень зрительного контакта, также может передавать статус. Участники оценивают конфедератов, которые при разговоре больше смотрят в глаза, чем слушают, чтобы иметь больше силы (Dovidio & Ellyson, 1982). Однако в других исследованиях сообщается о результатах, предполагающих предполагаемую, но не фактическую связь между «соотношением визуального доминирования» (соотношение взгляда во время разговора и во время слушания) и высоким статусом (Hall et al., 2005). Некоторые результаты даже предполагают обратное, когда люди с высоким статусом меньше смотрят в глаза (Ellyson, Dovidio, & Fehr; Hall et al., 2005) и более отстранены (Kraus & Keltner, 2009) во время разговора. Наконец, ораторы с высоким статусом, как правило, более выразительны и расслаблены, они чаще перебивают и поддерживают меньшую межличностную дистанцию ​​во время общения (Hall et al., 2005).

Признаки лица, связанные со старшинством / зрелостью и мужественностью, часто используются при оценке доминирования лица у людей.Например, физические черты, связанные со старшинством, такие как залысины, тонкие губы и широкая челюсть, связаны с доминированием в разных культурах (Keating et al., 1981), что позволяет предположить, что возраст является мощным предиктором статуса. Мужественность лица также является важным признаком, используемым для оценки ранга, и он связан как с высоким социальным статусом, так и с предполагаемым доминированием у мужчин (Mueller & Mazur, 1996; Watkins et al., 2010). Удивительно, но женщины, которые воспринимаются как имеющие более мужские черты, также имеют тенденцию набирать более высокие баллы по шкале доминирования, даже при контроле других черт, таких как использование макияжа (Quist, Watkins, F.Г. Смит, Дебрюн и Б. К. Джонс, 2011 г.). Кроме того, как мужские, так и женские лица с более высоким уровнем мужественности вызывают более сильные эффекты взгляда (Jones et al. 2010a), а мужчины и женщины с более низким голосом воспринимаются как более доминирующие для обоих полов (Borkowska & Pawlowski, 2011; Jones , Feinberg, DeBriune, Little, & Vukovic, 2010; Wolff & Puts, 2010). Этот «эффект маскулинности» может быть связан с предпочтением в обществе мужчин в целом или с характерными для мужчин эмоциональными выражениями.Что касается последнего пункта, воспринимаемое доминирование связано со склонностью проявлять эмоции, такие как гнев, отвращение и презрение, но не страх, печаль или счастье (Hess, Adams, & Kleck, 2005), а мужчин социализируют, чтобы избежать выражения эмоций. такие как страх и печаль (Brody, 2000).

Физическая привлекательность — еще один признак статуса, который кажется противоречащим выводам, определяющим возраст и мужественность как признаки статуса. Привлекательность может быть положительно (Quist et al., 2011; Townshend, 1993) или отрицательно коррелирована с доминированием обоих полов (Keating & Doyle, 2002; Rhodes, Hickford, & Jeffrey, 2000), но у женщин она также связана с молодостью. и женственность (обзор в Rhodes, 2006).Как отмечалось ранее, литература о ценности статуса привлекательности неоднозначна (Anderson et al., 2001). Возможно, такие статусные сигналы, как возраст и мужественность, являются лучшими предикторами доминирования, чем статус как таковой , или они могут быть более важными статусными сигналами у мужчин (Karafin, Tranel, & Adolphs, 2004).

Наконец, в отличие от нечеловеческих приматов, люди используют ряд неперцептивных сигналов, в значительной степени основанных на накопленных знаниях, для оценки социального статуса. Доход, род занятий, интеллект, популярность и престиж обычно используются для оценки статуса (Cheng et al., 2013; Далмазо, Паван, Кастелли и Гальфано, 2012 г .; Hymel et al., 2011; Цинк, Тонг, Чен, Бассетт и Стейн, 2008 г.). Репутация и ярлыки, как правило, несут информацию о статусе, и иногда единственная информация, используемая для вынесения суждения о статусе, — это то, что мы узнаем о ком-то от других. Например, Dalmaso и его коллеги (2011) представили изображения незнакомых людей вместе с фиктивными биографическими данными с информацией о высоком или низком статусе. Это вызвало эффект пристального взгляда, когда участники с большей готовностью проследили за взглядом людей с высоким статусом.Это показывает, что информация о навыках и успехах в карьере используется для быстрого изучения статуса незнакомых людей, когда об этих людях больше ничего не известно. Точно так же, когда участники исследования принимают решение помочь кому-то с высоким статусом карьеры (юрист) или с низким статусом (обслуживающий бензоколонку), они отдают предпочтение людям с высоким статусом (Goodman & Gareis, 1993).

2.2.4. Собственный статус влияет на восприятие статуса другого человека

Точность, с которой человек воспринимает доминирование и статусные сигналы, по-видимому, зависит от его собственного статуса.Мужчины, которые набирают более высокие баллы по самооценке доминирования, хуже воспринимают лицевые сигналы доминирования, глядя на других мужчин, по сравнению с мужчинами, которые имеют более низкие баллы по доминирующему положению (Watkins, Jones, & Debruine, 2010). Одно из объяснений этого состоит в том, что люди с более низким статусом приучили себя — возможно, бессознательно — воспринимать тонкие сигналы доминирования, потому что они понесут большие затраты, чем члены с более высоким статусом, если они будут воспринимать эти сигналы неправильно (Watkins et al., 2010). Эта «тренировка статуса» может иметь свои корни в нашей тенденции уделять больше внимания представителям высокого статуса (Deaner, Khera, & Platt, 2005; Jones et al., 2010; Шеперд, Динер и Платт, 2006 г.).

Дополнительная работа предполагает, что субъективные и объективные измерения относительного статуса влияют на то, как люди обрабатывают социальную информацию. В частности, низкий субъективный социальный ранг коррелирует с большей нейронной активностью в областях ментализации при просмотре социальных образов и сопутствующей информации (Muscatell et al., 2012). Точно так же объективный статус — или социально-экономический статус — также коррелирует с активностью в сети ментализации при просмотре угрожающих выражений лица.Таким образом, относительный статус человека может влиять на несколько элементов социального восприятия.

2.3. Резюме

Социальные иерархии, по-видимому, формируются автоматически как в человеческих, так и в нечеловеческих группах приматов. Интересно, что обезьяны быстро и автоматически распознают и распознают статусные сигналы без преимуществ языка или человеческого мышления, предполагая, что есть что-то рефлексивное и примитивное в восприятии многих статусных сигналов. Кроме того, они воспринимают статусные реплики при наблюдении за социальными взаимодействиями третьих сторон и вспоминают эти реплики как стабильные черты, которые обобщаются на новые взаимодействия (Paxton, Basile, & Hampton, 2011), подчеркивая, что статусные реплики важны и встроены в идентичность различных члены группы, даже у обезьян.У взрослых людей, где иерархии более сложны, а статусные сигналы более зависимы от контекста, групповые процессы, такие как общепринятый консенсус, репутация и культурные ценности, способствующие успеху в карьере, также могут определять статус в дополнение к ряду сигналов, связанных со статусом у приматов.

Важно отметить, что совпадение статусных сигналов у разных видов предполагает общее происхождение, при этом сложные когнитивные способности людей добавляют уникальный социокультурный и лингвистический элемент к статусным иерархиям.Кроме того, природа, в которой формируются иерархии, и изменчивость, с которой сигналы статуса воспринимаются разными видами, мотивируют оценку лежащих в основе когнитивных и нейронных механизмов, чтобы мы могли лучше понять, как статус формирует наше социальное восприятие. Эти процессы будут обсуждаться в следующем разделе.

3. Как социальный статус модулирует познание взрослых

В этом разделе мы обсуждаем данные поведенческих исследований, свидетельствующие о значимости статуса для социального познания (см.).В этом разделе основное внимание будет уделено взрослым людям, хотя мы представляем соответствующие исследования с аналогичными результатами на обезьянах. Далее мы обсудим основные области мозга, которые, как предполагается, участвуют в обработке статуса или на нее влияют.

Таблица 3

Влияние социального статуса на познание взрослых.

3.1. Влияние социального статуса на познание

Здесь мы рассмотрим, как статус влияет на познание, с двух точек зрения. В первых двух подразделах обсуждается, как мы думаем и воспринимаем людей с высоким и низким статусом, а во вторых двух подразделах обсуждается, как наш собственный статус влияет на наши когнитивные процессы.

3.1.1. Избирательное внимание и пристальный взгляд

Высокий социальный статус привлекает визуальное внимание у всех видов. И обезьяны, и люди предпочитают смотреть на членов группы с более высоким рейтингом по сравнению с членами группы с более низким рейтингом.Обезьяны откажутся от награды за сок, чтобы увидеть высокопоставленных членов группы, но потребуют переплаты за сок, чтобы увидеть низко ранговых членов (Deaner et al., 2005; см.). Это говорит о том, что просмотр членов группы с высоким статусом имеет высокую ценность в той степени, в которой это может превзойти внутреннее вознаграждение за калорийность. Люди демонстрируют аналогичную предвзятость, о чем свидетельствует наша тенденция фиксировать ораторов, оцененных как обладающие высоким влиянием и высоким статусом, по сравнению с теми, кто оценивается как мало влиятельные и имеющие низкий статус, чаще и на более длительные периоды времени (Foulsham, Cheng, Трейси, Генрих и Кингстон, 2010 г.).Имеются данные, полученные от людей (La Freniere & Chariesworth, 1983; Vaughn & Waters, 1981) и обезьян (Klein, Shepherd, & Platt, 2009), которые могут даже предполагать, что визуальное внимание и внимание играют роль в определении ранга в группе, например что те, кого больше посещают, достигают более высокого статуса. Другое объяснение состоит в том, что члены группы с высоким статусом обладают большей властью, а люди с меньшей властью более мотивированы уделять внимание сильным, потому что они обладают большим контролем (Fiske, 1993).

Два самца макак-резусов должны были выбрать одно место на экране и получить награду в виде сока или другое место, чтобы просмотреть изображение самца с высоким или низким статусом. Обезьяны жертвовали соком, чтобы увидеть изображения самцов с высоким статусом, но требовали переплаты сока, чтобы увидеть самцов с низким статусом. На графиках показаны средние нормализованные значения ориентации для серых квадратов, лиц с низким статусом и лиц с высоким статусом. Значения имеют обратный знак, так что положительное значение означает, что сок был принесен в жертву. Воспроизведено из работы Deaner, Khera, & Platt, 2005.

Эффекты смещения внимания статуса также проявляются в динамических аспектах внимания, например пристальный взгляд. Образцы взгляда служат быстрыми индикаторами статуса у обезьян и людей и воспринимаются по-разному в зависимости от ранга (Deaner et al., 2005; Jones et al., 2010; Shepherd et al., 2006). Ченс (1967) предположил, что более покорный член диады должен с готовностью проявлять внимание и даже искать члена с более высоким статусом. Недавние данные показали, что это правда (McNelis & Boatright-Horowitz, 1998; Shepherd et al., 2006). Например, обезьяны с низким статусом следят за взором других членов своей социальной группы с высоким и низким статусом, тогда как обезьяны с высоким статусом следят только за взглядом других обезьян с высоким статусом (Shepherd et al., 2006). Кроме того, как у людей (Jones et al., 2010), так и у обезьян (Shepherd et al., 2006), эффекты отслеживания взгляда кажутся непроизвольными, отражая автоматическую тенденцию реагировать на сигналы взгляда людей более высокого ранга.

Интересно, что у людей обращенный взгляд на людей с высоким статусом влияет на тонкие и немедленные сдвиги во внимании, даже когда лица незнакомы, а статус подразумевается через вымышленную информацию о карьере (Dalmaso et al., 2011). Люди также преимущественно обращают свое внимание на людей, обладающих высоким статусом в силу своей репутации. Этот эффект пристального взгляда может отражать некоторую комбинацию повышенного уровня интереса, доверия или уважения к людям с высоким статусом.

3.1.2. Память

Учитывая, что лицам с высоким статусом уделяется больше внимания, неудивительно, что они занимают привилегированное положение в памяти. В одном из немногих исследований по этой теме Рэтклифф, Хугенберг, Шрайвер и Бернштейн (2011) потребовали от участников исследования просмотреть серию лиц, представленных на должности с высоким или низким статусом.Позже участники с большей вероятностью узнавали высокопоставленные лица. Последующие манипуляции изменили информацию о статусе, связанную с лицами (например, униформа врача или механика), и проверили пространственную память людей с высоким и низким статусом в парадигме пространственного соответствия. Результаты были последовательными: те, которые были связаны с сигналами высокого статуса, быстрее и точнее распознавались и запоминались. По этой теме необходимы дальнейшие исследования, так как размеры эффекта были относительно небольшими и результаты не были воспроизведены.

3.1.3. Управленческие процессы

Одним из гнусных последствий низкого статуса является то, что он сродни когнитивной нагрузке, нарушающей исполнительные процессы. Например, при ранжировании в небольшой группе на основе показателей интеллекта (IQ) участники с более низким статусом показали снижение производительности по последующим пунктам теста IQ (Kishida, Yang, Quartz, & Quartz, 2012). Эти результаты показывают, что осознание своего подчиненного положения в группе может мешать когнитивным способностям. Интересно, что хотя все участники изначально показали снижение производительности в групповой обстановке (например,г. эффект аудитории) члены с более высоким рейтингом легче преодолели этот дефицит (Kishida et al., 2012). Важно отметить, что эти эффекты могут быть просто результатом самоисполняющегося пророчества, а не статуса как такового.

Также стоит отметить, что причинно-следственная связь между статусом и производительностью неясна, поскольку высокий уровень когнитивного функционирования может способствовать высокому социальному статусу; например, мы ранее обсуждали карьерные достижения как маркер высокого статуса (Dalmaso et al., 2011). Однако другие результаты показали, что люди, настроенные на то, чтобы чувствовать себя подчиненными или маловластными, менее эффективны в обновлении, сдерживании и планировании, чем те, кто нацелены на ощущение превосходства или большой власти (Smith, Jostmann, Galinsky, & Dijk, 2008). Отсутствие власти, связанное с низким статусом, может нарушить исполнительную функцию, затрудняя улучшение положения членов с низким статусом и перемещение между рядами. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы однозначно определить влияние социального статуса на познание и производительность.

3.1.4. Моральные решения и восприятие компетентности

Несколько исследований показывают, что люди с высоким статусом или представители высшего класса с большей вероятностью будут принимать неэтичные решения, нарушать закон во время вождения и даже лгать или жульничать, чтобы добиться своего (Piff, Stancato, Côté, Mendoza-denton, & Keltner, 2012). Это может быть связано с властью и преимуществами, связанными с высоким статусом. По иронии судьбы, склонность лгать и жульничать мало что может очернить их характер; Лица с высоким статусом с большей вероятностью будут восприниматься как компетентные как в той области, в которой они занимают высокое положение, так и в других, нерелевантных областях (Fiske, Cuddy, Glick, & Xu, 2002), и они с большей вероятностью будут восприниматься как заслуживает доверия (Lount & Pettit, 2012).Точно так же отклонение от ожиданий с большей вероятностью будет принято у лиц с высоким статусом, но, вероятно, будет наказано у лиц с низким статусом (обзор Fiske, 2010).

Другое возможное объяснение состоит в том, что субъективное восприятие власти, связанное со статусом, изменяет социальное познание. Серия исследований, проведенных Галински, Маги, Инеси и Грюнфельд (2006), показала, что участники, ориентированные на ощущение большой власти, на реже склонны принимать точку зрения другого человека и с меньшей вероятностью признают, что другие не обладают такими же знаниями. как они это делали, и менее точны при интерпретации эмоциональных выражений других.Это говорит о том, что люди с высокой властью могут не понимать точки зрения, намерения и эмоции других и, таким образом, принимать неверные моральные решения. Эти связанные со статусом различия в эмоциональном восприятии могут возникать из-за того, что для членов с более низким статусом более важно участвовать в большем взгляде на перспективу, учитывая, что они, как правило, более восприимчивы к угрозам и должны следовать указаниям членов с более высоким рейтингом (Галински и др. ., 2006). Однако для достижения и поддержания высокого статусного положения требуются социальные навыки, и эти эффекты следует интерпретировать с осторожностью.Необходимы дополнительные исследования, чтобы понять влияние статуса на моральные решения и социальное познание.

В целом, наши относительные позиции в социальной иерархии меняют то, как мы воспринимаем, думаем и реагируем на других, а также то, как другие воспринимают нас. Эти эффекты могут возникать из-за преимуществ, предоставляемых лицам с высоким статусом, или из-за власти и престижа, связанных с высоким рангом. Примечательно, что эти эффекты обнаруживаются в ответ как на наблюдаемые сигналы статуса, так и на названия статуса, основанные на репутации, что позволяет предположить, что сигналы статуса очень важны.Эти результаты объясняют и подчеркивают необходимость способности быстро обрабатывать информацию о статусе, а также поддерживают как функцию, так и влияние социальных иерархий. Например, способность обращать внимание, запоминать и предсказывать намерения членов с высоким статусом может быть важным элементом хорошо функционирующей иерархии, учитывая власть, влияние и знания, связанные с этими людьми. Однако влияние ранга на познание может способствовать самоусиливающейся природе иерархий, поскольку сам статус активирует познания и поведение, которые служат для поддержания структуры, и это может иметь важные последствия для социальных ценностей, таких как социальная мобильность и равенство.

3.2. Нейронные основы обработки социального статуса

Учитывая сложный характер обработки социального статуса, вполне вероятно, что она обслуживается пространственно распределенной нейронной сетью. Более того, определенные узлы в сети, скорее всего, будут подключены или отключены, в зависимости от типа обрабатываемой реплики. Например, области восприятия, такие как задняя верхняя височная борозда, несомненно, важны для обработки перцептивных аспектов статусных сигналов, таких как направление взгляда, движения рта и динамические выражения лица, указывающие на доминирование и подчинение (например,г., Chiao et al., 2008). Однако регионы более высокого уровня, вероятно, будут необходимы в качестве интерпретаторов и интеграторов информации о статусе. Здесь мы описываем небольшую литературу, относящуюся к эффектам более высокого уровня, в контексте трех важных для статуса нейронных компонентов: (1) ранг и величина; (2) эмоциональная обработка / ценность / вознаграждение; и (3) исполнительная обработка.

Во-первых, несколько исследований показали, что область мозга, участвующая в обработке величин и чисел, реагирует на ранжирование членов группы.Было показано, что активность возрастает в нижней интрапериетальной борозде (IPS), области, участвующей в оценках величины и обработке чисел, когда военнослужащие выносили ранговые суждения о других военнослужащих, когда участники выносили ранговые суждения об автомобилях (Chiao, et al. , 2004; Chiao et al., 2009; см.), Или когда участники делали самостоятельные суждения о финансовом состоянии (Cloutier, Ambady, Meagher, & Gabrieli, 2012; Cloutier & Gyurovski, 2013). Подобные эффекты в IPS были обнаружены, когда участники принимали решения об относительном статусе людей на статических изображениях, изображающих социальные взаимодействия, которые подразумевали статусное неравенство, и при вынесении суждения об относительном весе (Mason, Magee, & Fiske, 2014).Этот регион, по-видимому, выполняет общую функцию вычисления ранжирования, так как активация социального и несоциального рангов перекрывалась.

Повышение активности в нижней интрапариетальной борозде (IPS) для оценок числовой величины (вверху), оценок сравнения рангов автомобилей (в центре) и оценок сравнения рангов военнослужащих (внизу; Chiao et al., 2009).

Во-вторых, лимбические и паралимбические области мозга, участвующие в генерации и интерпретации эмоций, а также регионы обработки вознаграждения, такие как вентральное полосатое тело (обзор в Delgado, 2007), чувствительны к присутствию людей с высоким статусом.Более ранние исследования на обезьянах свидетельствуют о том, что поражения лимбической (миндалина и вентральная передняя поясная извилина) и паралимбических областей (височный полюс, орбитофронтальная кора) могут вызвать резкую потерю социального статуса, а также способность адекватно реагировать на социальную жизнь. статус других (обзор в Olson, Plotzker and Ezzyat, 2007). Точно так же у людей скорость, с которой мы узнаем о социальном статусе других, коррелирует с объемными различиями в миндалине, переднем гиппокампе человека, а также височном полюсе (Kumaran, Melo, & Duzel, 2012).

Лимбические области прочно связаны между собой белым веществом с ключевыми областями обработки вознаграждения, такими как полосатое тело, которое является частью базального ганглия (Ghashghaei, Hilgetag, & Barbas, 2007). Недавнее исследование на макаках, живущих в группах, показало, что объем серого вещества в миндалине положительно коррелировал с рангом доминирования, тогда как объем серого вещества в переднем спинном полосатом теле положительно коррелировал с подчиненностью (Noonan et al., 2014). Кроме того, функциональная связь между этими регионами коррелировала со статусным рангом, где более подчиненные члены группы демонстрировали более сильную положительную связь.Интересно, что эти эффекты были связаны исключительно со статусом, а не размером социальной сети, предполагая, что эти нейронные вариации связаны с рангом, а не с другими аспектами социального поведения. Отдельное исследование макак выявило отдельные группы нейронов в субрегионе спинного полосатого тела, называемом хвостатым ядром, которые активировались либо в ответ на вознаграждение в задаче по захвату пищи, либо на социальное состояние — соревновательный успех по сравнению с подчинением — с помощью конкурирующие обезьяны (Santos, Nagasaka, Fujii, & Nakahara, 2012).

Как отмечалось ранее, поведенческие исследования показывают, что наблюдение за членами группы с высоким статусом полезно (Deaner et al., 2005). Наблюдение за обезьянами с более высоким статусом коррелирует с активностью в орбитофронтальной коре (OFC), области, участвующей в вычислениях значений, а также в тормозящем контроле, и миндалевидном теле, которое участвует в эмоциональном кодировании стимула. Эти регионы моносинаптически связаны (Timbie & Barbas, 2014), и их совместная деятельность может направлять визуальную ориентацию на мотивационно значимые стимулы, такие как члены высокостатусных групп (Klein et al, 2006).Хотя прямого сравнения на людях не проводилось, есть свидетельства того, что области, которые, как известно, участвуют в обработке вознаграждения, такие как брюшное полосатое тело, активны при вынесении суждений о статусе других. Эти эффекты модулируются относительным статусом человека и его способностью продвигаться вверх по иерархии (Ly, Haynes, Barter, Weinberger, & Zink, 2011; Zink et al., 2008). В литературе по обезьянам предполагается, что обезьянам с высоким статусом придается большее значение, а активация схемы вознаграждения у человека подразумевает аналогичную ценность вознаграждения, присущую людям с более высоким рейтингом.Однако отсутствие поведенческих данных, свидетельствующих о предпочтении людей с высоким статусом перед другими полезными стимулами, затрудняет такую ​​интерпретацию. Неясно, предполагают ли эти ответы, что наблюдение за членами с более высоким статусом является вознаграждением, или просто они занимают более заметное присутствие и привлекают больше внимания, чем подчиненные члены.

В-третьих, области мозга, участвующие в исполнительных процессах (например, лобные области), чувствительны к сигналам статуса, но неясно, играют ли они роль конкретно в обработке статуса или в социальном познании в целом.Различные данные связывают активность вентролатеральной префронтальной коры (VLPFC), дорсолатеральной префронтальной коры (DLPFC) и медиальной префронтальной коры (MPFC) с восприятием или оценкой социального статуса (Cloutier & Gyurovski, 2014; Farrow et al., 2011; Marsh , Blair, Jones, Soliman, & Blair, 2009; Mason et al., 2014; Zink et al., 2008). Анатомическая интерпретация этих результатов не обоснована в хорошо известной литературе о поражениях. Пациенты с большими поражениями лобных долей часто страдают серьезным личностным и социальным дефицитом.Тем не менее, по крайней мере, одно исследование показало, что пациенты с поражением DLPFC демонстрируют нарушение общих социальных суждений, но не статусных суждений (Mah, Arnold, & Grafman, 2004).

Поскольку этой литературы мало, остается несколько вопросов, на которые нет ответа. Например, в одном исследовании сообщалось о более высокой активности вентрального полосатого тела в ответ на людей с высоким статусом (Zink et al., 2008), в то время как другое исследование показало более высокую активность в той же области мозга у лиц с таким же статусом (Ly et al., 2011), что делает неясной связь между активацией вознаграждения и статусом у людей. Кроме того, результаты, свидетельствующие о снижении активности в областях мозга, участвующих в ментализации и эмоциях, у лиц с низким статусом (см. Muscatell et al., 2012) трудно интерпретировать в отсутствие поведенческих данных. Отдельные исследования показали, что влиятельные люди не очень хорошо понимают точки зрения и эмоции других и иногда предпочитают не участвовать в такой же степени металлизации (Галински и др., 2006). Однако у обезьян объем серого вещества в ростральной и спинной ПФК и верхней височной борозде — областях, похожих на сеть ментализации человека — положительно коррелирует как со статусом, так и размером социальной сети у обезьян (Noonan et al., 2014). Большая способность понимать и предсказывать намерения других может помочь поддерживать высокий социальный статус. В будущей работе следует сочетать поведенческие и визуальные измерения, чтобы изучить, как эти связанные со статусом вариации нейронной активации коррелируют с поведением, ориентированным на вознаграждение или ментализмом.

Итак, настоящая литература предполагает, что области мозга, участвующие в ранжировании, внимании, эмоциях и вознаграждении, реагируют на информацию о социальном статусе. Однако отсутствие подтверждающих поведенческих и нейропсихологических данных делает некоторые выводы сомнительными, и есть другие вопросы, касающиеся нейронной обработки статусных сигналов, которые еще не были исследованы. Например, остается неясным, становится ли информация о статусе встроенной в наши семантические представления о других, тем самым влияя на наше социальное внимание и поведение на более неявном уровне.Это, по-видимому, относится к исследованиям поведения в литературе по когнитивной и социальной психологии. Также неясно, как эмоции, вознаграждение и области человеческого мозга взаимодействуют при восприятии информации о статусе. Необходимы дальнейшие исследования нейронных основ обработки статуса и поведенческих коррелятов.

4. Социальные иерархии и познание статуса у детей и подростков

Формирование социальных иерархий варьируется в разные периоды развития, хотя даже очень маленькие дети чувствительны к сигналам восприятия, указывающим на доминирование.Здесь мы обсуждаем истоки развития социальных иерархий и факторы, влияющие на возрастные изменения в обработке статуса, а также то, как они соотносятся с литературой о животных и людях для взрослых.

4.1. Природа социальных иерархий

К концу первого года жизни младенцы обладают убеждением, что размер связан с силой или превосходством, и используют эту информацию, чтобы предвидеть исход конфликтного взаимодействия. Например, 10-13-месячные младенцы выглядят дольше, когда видят, что более крупный анимированный блок уступает место более мелкому блоку после столкновения друг с другом, как если бы они понимали, что такой результат является неожиданным (Thomsen, Frankenhuis, Ingold-Smith & Carey, 2011).К 12-15 месяцам младенцы не только осознают, что один агент будет преобладать над другим во время конфликтного взаимодействия, но и что эти асимметричные отношения остаются неизменными от одного конфликта к другому (Mascaro & Csibra, 2012). В реальных социальных условиях дети 1-2 лет сами демонстрируют отношения диадного доминирования, по которым члены группы могут быть ранжированы по линейной иерархии (Strayer & Trudel, 1984). К 3 годам дети распознают асимметрию в доминировании в экспериментальных условиях, используя множество сигналов, включая размер тела, возраст, силу и владение ресурсами (Charafeddine et al., 2014). Таким образом, примерно в один год дети осознают, что доминирование обеспечивает устойчивое положение власти, которое является фундаментом, на котором формируется социальная иерархия. Это подчеркивает неотъемлемую природу социальной иерархии и раннее уважение к социально доминирующему поведению. По мере приближения к дошкольному учреждению дети, кажется, расширяют свои знания о статусе, чтобы включить в них множество статусных сигналов.

В дошкольном возрасте дети проводят больше времени в социальных группах, и это представляет собой точку в развитии, когда может возникнуть социальная иерархия.Фактически, дети 4-5 лет демонстрируют асимметрию в доминирующем поведении и начинают демонстрировать предпочтение взаимодействию с членами группы с высоким статусом (F. F. Strayer & Trudel, 1984). За доминирующими членами социальной группы также чаще наблюдают и имитируют, чем за их менее доминирующими сверстниками (Abramovitch & Grusec, 1978; La Freniere & Charlesworth, 1983; Vaughn & Waters, 1981), что свидетельствует о визуальном предпочтении членов группы с высоким статусом, аналогичных к тому, что встречается у приматов (например,, Deaner et al., 2005). Лонгитюдные исследования, охватывающие учебный год, показывают, что асимметричные социальные отношения остаются стабильными с течением времени и их число увеличивается в течение учебного года (La Freniere & Charlesworth, 1983), а стабильность формирующейся иерархии доминирования возрастает по мере приближения детей к начальному школьному возрасту (Strayer & Трудел, 1984). К тому времени, когда дети поступают в начальную школу, они быстро формируют иерархию доминирования (Petit, Bakshi, Dodge, & Coie, 1990; Strayer & Trudel, 1984), а линейность и стабильность групповой структуры продолжают увеличиваться с возрастом (Petit et al. ., 1990). Эти результаты предполагают как раннее признание неравенства в распределении власти внутри группы, так и раннее предпочтение иерархии.

Важно отметить, что социальный ранг дошкольников часто основан на наблюдениях третьей стороны за взаимодействиями доминирования, в то время как в начальной школе дети назначают сверстников на высокие статусные должности. Во многих ранних исследованиях, посвященных оценке социального статуса, использовались критерии социальных предпочтений или симпатии (например, Coie et al., 1990; Coie et al., 1982; Додж, 1983 год; рассмотрено в Cairns, 1982; Hymel, Closson, Caravita, & Vaillancourt, 2011). Этот показатель может быть менее показателем социальной репутации и доминирования, чем показатель популярности (например, de Bruyn & Cillessen, 2006; Cillessen & Mayeaux, 2004; Parkhurst & Hopmeyer, 1998), и менее похож на традиционные меры социальной иерархии (Cairns, 1982). В то время как доминирование связано с социальными предпочтениями среди детей младшего возраста (Strayer & Trudel, 1984; Petit et al., 1990), существует различие между детьми старшего возраста (обзор Babad, 2001; Cairns, 1982), подростками (de Bruyn & Cillessen , 2006; Lease, Musgrove, & Axelrod, 2002; Parkhurst & Hopmeyer, 1998; Sandstrom & Cillessen, 2006) и новые взрослые (Lansu & Cillessen, 2011).Популярность, а не социальное предпочтение или принятие, больше напоминает иерархию доминирования у людей и нечеловеческих приматов (Coie et al., 1982; Petit et al., 1990), и она стала более широко принятым показателем социального статуса в детстве. в подростковом возрасте (обзор в Cillessen & Marks, 2011).

К раннему подростковому возрасту группы сверстников становятся более дифференцированными с точки зрения рейтинга статуса сверстниками, а также значимости и важности социального статуса по сравнению с пиками других достижений (Coie, Dodge, & Kupersmidt, 1990; LaFontana & Cillessen, 2009).Однополые женские иерархии несколько менее стабильны, демонстрируя более частые колебания в ранге среди членов среднего и высшего ранга по сравнению с мужскими группами, однако значимость и функции иерархии сопоставимы для разных полов (Savin-Williams, 1979). Экспериментальные данные подтверждают видимую роль членов группы с высоким статусом, независимо от пола. Подобно результатам, полученным у взрослых и приматов, обсуждавшимся ранее, подростки склонны дольше смотреть на более популярных или более статусных членов класса (Lansu, Cillessen, & Karremans, 2014).Хотя исследования социального статуса, воспроизводящие результаты взрослых и приматов у подростков и детей, немногочисленны, это исследование показывает, что статус начинает влиять на восприятие и внимание еще до взрослого возраста. Неясно, как рано проявляются эти эффекты, но эти результаты показывают, что статусные роли оказывают сильное влияние на познание и поведение в подростковом возрасте.

Есть некоторые признаки того, что важность популярности снижается в более позднем подростковом возрасте (Lafontana & Cillessen, 2009), но есть также свидетельства того, что характеристики популярности сохраняются в раннем взрослом возрасте (Lansu & Cillessen, 2011).Важно отметить, что положение в социальной иерархии подростков или приспособление человека к этому положению может влиять на поведение и благополучие взрослых (Sandstrom & Cillessen, 2013; Zettergen, Bergman, & Wångby, 2006).

4.2. Признаки статуса

Дети и подростки с высоким статусом — это те, кого сверстники чаще называют популярными, хотя они не обязательно назначаются как популярные (например, Babad, 2001; de Bruyn & Cillessen, 2006; Cillessen & Rose, 2005; Parkhurst & Hopmeyer, 1998; Witvliet et al., 2010). В следующем разделе мы обсуждаем сигналы, связанные с репутационным статусом или популярностью у детей и подростков.

Как отмечалось ранее, ряд исследований показывает, что доминирование сильно коррелирует с популярностью, начиная с исследований в дошкольных учреждениях (например, Strayer & Trudel, 1984). Социальное доминирование играет важную роль в установлении статуса и может оставаться надежным маркером статуса во взрослой жизни. Доминирование проявляется у детей еще в дошкольном возрасте, чтобы определить роли в новой социальной группе, так что агрессивное поведение часто встречается в начале учебного года, а затем снижается по мере установления структуры группы (La Freniere & Charlesworth, 1983; Пеллегрини и Бартини, 2001; Пети и др., 1990). Мальчики дошкольного возраста, как правило, чаще проявляют агрессию, чем девочки (Strayer & Strayer, 1976), и агрессия сильно коррелирует с оценками социального доминирования учителями (Pellegrini & Bartini, 2001). Хотя это предполагает, что агрессия является важным сигналом для установления статуса в этой возрастной группе, она не обязательно является коррелятом доминирования или статуса у девочек (Strayer & Strayer, 1976). Девочки более склонны к «агрессии в отношениях», направленной на нарушение межличностных отношений, а не на причинение физического вреда, но такое поведение часто коррелирует с социальным отторжением, а не с высоким статусом в этом возрасте (Crick, Casas, & Mosher, 1997; Crick & Гротпетер, 1995).Таким образом, могут быть ранние гендерные различия в типе агрессии, используемой для установления доминирования, но оба пола участвуют в поведении, используемом для установления иерархии (Hawley, 1999).

Независимо от пола, в возрасте от 1 до 5 лет агонистическое поведение по отношению к другим снижается в зависимости от возраста, в то время как аффилиативное поведение становится более распространенным (Strayer & Trudel, 1984). Одно из объяснений этого изменения в развитии состоит в том, что агрессия снижается по мере того, как члены группы взвешивают издержки и выгоды такого поведения (Pellegrini & Bartini, 2001) и по мере стабилизации социальных иерархий (Savin-Williams, 1979).Однако есть свидетельства того, что социальное доминирование в форме открытой или относительной агрессии является важным показателем статуса или популярности в конце начальной школы и в подростковом возрасте (Cillessen & Mayeaux, 2004; Ellis & Zarbatany, 2007; Lansu & Cillessen , 2011; Lease et al., 2002; Shoulberg, Sijtsema, & Murray-Close, 2011; Witvliet et al., 2010). Кроме того, размер тела и уровень тестостерона у мужчин-подростков связаны с доминированием и статусом (Schaal, Tremblay, Soussignan, & Susman, 2006; Tremblay et al., 1998), аналогично тому, что обнаруживается у обезьян и взрослых людей (например, Keating, Mazur & Segall, 1981; Morgan et al., 2000; Mueller & Mazur 1996).

Эти данные показывают, что доминирование само по себе остается связанным со статусом в разных возрастных группах. Возможно, что доминирование проявляется по-разному на более поздних стадиях развития, например, явные проявления агрессии заменяются более продуктивным, напористым поведением (La Freniere & Charlesworth, 1983) или принудительным и кооперативным поведением (обзор: Hawley, 1999).Или, как мы отмечаем в разделе о статусе взрослого, начинает проявляться различие между социальным доминированием и агрессивным доминированием, и оба они связаны с высоким статусом. В группе подростков, признанных популярными, есть те, кого не любят, и те, кто нравится (de Bruyn & Cillessen, 2006; Parkhurst & Hopmeyer, 1998). В одном из анализов изучались специфические черты, связанные с популярными подростками и популярными подростками (см.), Идентифицированными как популистский и просоциальный популярный соответственно (de Bruyn & Cillessen, 2006).Первая группа была оценена как антисоциальная, высокомерная и имеющая плохую успеваемость, а вторая — как аффилированная и академически активная. Тем не менее, и групп были оценены как привлекательные, модные и имеющие много друзей. Таким образом, симпатия не обязательна для того, чтобы считаться популярными, и популярные подростки различаются по уровню просоциального и доминирующего поведения, которые они демонстрируют, как и взрослые (см.). Интересно, что вышеупомянутое исследование также показало, что популистские и просоциальные подростки одинаково слушались, но популистские подростки оценивались выше по силе и лидерству, чем просоциальные подростки.Эти результаты предполагают различия в доминировании или, возможно, «быть услышанным» относится к более социальной форме доминирования, тогда как «власть» имеет негативный оттенок.

Таблица 4

Черты характера, связанные с популистскими (популярными) и просоциальными популярными (любимыми и популярными) подростками (de Bruyn & Cillessen, 2006). Если флажок не установлен, это означает, что группа с меньшей вероятностью будет оценена сверстниками как как обладающая перечисленным признаком.

80

80

Другие исследования указывают на буллинг как на еще одно проявление доминирования в процессе развития.Диадические отношения между хулиганом и жертвой аналогичны отношениям доминирования и подчинения, обсуждаемым в литературе по социальному статусу. Внутри одного пола хулиганы, как правило, популярны и агрессивны, тогда как жертвы непопулярны (Rodkin & Berger, 2008). Несмотря на неприязнь со стороны сверстников, хулиганы, которых считают влиятельными и популярными (Farmer, Estell, Bishop. O’Neal, & Cairns, 2003; Vaillancourt, Hymel, & McDiugall, 2003), также оцениваются своими сверстниками как обладающие определенным статусом. корреляты, обнаруженные у взрослых с высоким статусом, включая власть, лидерство, компетентность и ценные активы (Vaillancourt et al., 2003). Напротив, жертвы хулиганов часто уязвимы и имеют низкий социальный статус (Berger & Rodkin, 2009; Veenstra, Lindenberg, Zijlstra, De Winter, Verhulst, & Ormel, 2007). Как и в случае со взрослыми, обладание властью или демонстрация доминирования или их комбинация могут быть связаны с более высоким статусом в зависимости от контекста.

В целом, ряд черт, связанных со статусом у обезьян и взрослых людей, включая доминирование, власть и влияние, также имеют отношение к социальной иерархии детей и подростков.Однако систематические исследования относительно степени, в которой эти факторы влияют на восприятие статуса и познание, отсутствуют в этих возрастных группах, поэтому неясно, влияет ли статус на обработку социальной информации в той степени, в которой он влияет на взрослых. Учитывая то значение, которое придается социальному статусу в подростковом возрасте, возможно, что влияние статуса еще более заметно. В следующем разделе мы обсудим этот потенциал для большей статусной чувствительности среди подростков в контексте литературы по нейробиологии социального отторжения.

4.3. Связанные со статусом нейронные цепи

Исследования изменений нервной чувствительности к информации о социальном статусе в процессе развития практически отсутствуют. Однако данные о том, что мозг продолжает претерпевать изменения в процессе созревания и что социальная информация особенно важна в подростковом возрасте, предполагает, что подростки также будут более чувствительны к сигналам социального статуса.

Во-первых, ряд регионов, участвующих в обработке социального статуса взрослых, претерпевают изменения в развитии между детством и взрослостью.Напомним, что наше обсуждение нейронных основ обработки статуса у взрослых включало области, участвующие в оценке величины (IPS), префронтальные области (VLPFC, DLPFC) и области обработки эмоций (миндалевидное тело, передняя поясная извилина). Префронтальная кора головного мозга продолжает развиваться в подростковом возрасте, причем DLPFC является одной из последних областей, созревших (Gogtay et al., 2004). Кроме того, исследования функциональной визуализации предполагают возрастные изменения активации IPS при вынесении несимволических оценок величины (Ansari & Dhital, 2006), а в OFC, передней поясной извилине и миндалевидном теле наблюдаются возрастные изменения активации различные социальные стимулы (обзор в Burnett, Sebastian, Kadosh, & Blakemore, 2011).Таким образом, общее состояние развития мозга подростка предполагает возрастные различия в обработке статуса.

Во-вторых, существует большое количество исследований нейронного развития и социальных отношений, в которых основное внимание уделяется обратной связи со стороны сверстников и, в частности, их неприятию. Литература, посвященная развитию групп социального статуса, часто идентифицирует отвергнутых как тех, кто практически не получает номинаций от сверстников (например, Coie et al., 1982). Таким образом, неприятие сверстников соответствует низкому социальному статусу, поскольку высокий статус сверстников основан на благоприятных номинациях сверстников.Важно отметить, что существует перекрытие между сетями мозга, чувствительными к отторжению, и сетями, участвующими в восприятии статуса у взрослых. Поэтому мы заимствуем из литературы, посвященной неприятию сверстников, чтобы предположить, что обработка статуса у подростков отличается от обработки статуса у взрослых, и предполагаем, что существуют правдоподобные нейронные модели, объясняющие эту взаимосвязь: (1) аффективные области мозга могут быть более чувствительными или даже гиперактивными к социальной информации. в подростковом возрасте; (2) тормозные области мозга могут быть незрелыми или малоактивными в подростковом возрасте; или (3) аффективные области мозга гиперактивны. и тормозных областей неактивны в подростковом возрасте.

Во-первых, есть свидетельства того, что подростки более чувствительны к принятию и отторжению со стороны сверстников. Поведенческие данные показывают, что социальное отторжение более заметно в подростковом возрасте, чем в детстве (Silk et al. 2012), и подростки сообщают о большем беспокойстве и стрессе после исключения, чем дети младшего возраста и взрослые (Sebastian, Viding, Williams, & Blakemore, 2010). Подростки также проявляют повышенную активность в областях мозга, связанных с вознаграждением и аффективной обработкой, в ответ на обратную связь со сверстниками.В частности, у подростков наблюдается большая активация передней поясной коры головного мозга (АСС) в ответ на исключение по сравнению со взрослыми (Bolling et al., 2011; Masten et al., 2009) и более выраженная активация вентрального полосатого тела в ответ на принятие сверстниками (Guyer, Чоат, Пайн и Нельсон, 2011 г.). Считается, что одна из функций ACC — сигнализировать об эмоциональной боли, вызванной социальным отторжением (Eisenberger, Lieberman, & Williams, 2007), и активность в этой области положительно коррелирует с самоотчетами о чувствительности к отторжению у взрослых (Burklund, Eisenberger, И Либерман, 2007) и субъективный дистресс у подростков (Masten et al., 2009). Вентральное полосатое тело, часть базального ганглия, связано как с обработкой вознаграждения (рассмотрено в Delgado, 2007), так и с эмоциональной регуляцией (Wager, Davidson, Hughes, Lindquist, & Ochsner, 2008). Таким образом, подростки более чувствительны как к аффективным реакциям, так и к социальному вознаграждению, связанным с принятием сверстников. Важно отметить, что противоположность принятия со стороны сверстников — отказ от сверстников — связана с низким социальным статусом, и, таким образом, эти данные могут отражать повышенную чувствительность к статусным сигналам, которые определяют положение человека в социальной группе.ППК и вентральное полосатое тело также демонстрируют большую активацию во время аффективной обработки лица (Monk et al., 2003; Pfeifer et al., 2011), предполагая, что подростки также могут быть более реактивными на лицевые сигналы, представляющие доминирование и статус.

Во-вторых, эта повышенная чувствительность в подростковом возрасте может быть связана с незрелостью лобной коры и нарушением эмоциональной регуляции. Подростки демонстрируют общий рост активности в VLPFC (Bolling et al., 2011; Masten et al., 2009) в ответ на социальную изоляцию по сравнению с включением.По сравнению со взрослыми подростки демонстрируют большую активацию дорсальной медиальной префронтальной коры (DMPFC; обзор Sebastian et al., 2010) и вентральной ACC (Bolling et al., 2011), но меньшую активацию VLPFC (Bolling et al., 2011; Себастьян и др., 2011). Эти данные свидетельствуют о возрастных изменениях как в аффективной обработке социальной информации, так и в регулировании сверху вниз (см.). Интересно, что активность в VLPFC, DMPFC и вентральном полосатом теле отрицательно коррелирует с субъективным чувством дистресса среди отвергнутых подростков и с активностью в аффективных областях, включая ACC и островок (Masten et al., 2009). Это предполагает, что VLPFC и DMPFC могут участвовать в регулировании эмоциональных последствий социального отторжения, а неспособность сделать это эффективно может привести к более сильной аффективной реакции на обратную связь сверстников. Функциональная связь между VLPFC и вентральными ACC увеличивается от подросткового до взрослого возраста (Bolling et al., 2011), что может дополнительно объяснить возрастное снижение чувствительности отторжения.

Области мозга, чувствительные к информации о статусе у подростков. Дорсальная медиальная префронтальная кора (DMPFC), вентральная латеральная префронтальная кора (VLPFC), передняя поясная кора (ACC) и вентральное полосатое тело (VS).Направление стрелок представляет регуляторные пути.

Дальнейшее понимание этого нисходящего нормативного подхода происходит из свидетельств того, что взрослые, которые чувствуют себя социально исключенными, впоследствии не могут привлечь DMPFC при просмотре негативных, но не позитивных социальных сцен (Powers, Wagner, Norris, & Heatherton, 2011). С другой стороны, подростки демонстрируют повышенную активность в этом регионе в ответ на социальный дистресс (Masten et al., 2009). Возможно, подростки не могут успешно отвлечь свое внимание от негативной социальной информации и обращают внимание только на то, что является эмоционально значимым.Интересно, что только подростки демонстрируют отрицательную корреляцию между активностью MPFC и показателями сопротивления влиянию сверстников (RPI) (Sebastian et al., 2011), что позволяет предположить, что подростки, на которые меньше влияют сверстники, также демонстрируют более взрослые уровни фронтальной активности. Точно так же подростки, которые сообщают, что больше времени проводят с друзьями, проявляют меньшую активность в ACC и insula в ответ на отказ (Masten, Telzer, Fuligni, Lieberman, & Eisenberger, 2012), предполагая, что подростки с позитивной социальной средой и социальными навыками могут быть менее чувствительными. к социальному отторжению или более успешному регулированию эмоций.

В совокупности эти данные предполагают, что подростки демонстрируют повышенную чувствительность к релевантной для статуса информации от сверстников либо из-за гиперактивных аффективных центров, либо из-за недостаточной активности тормозных центров мозга, либо из-за того и другого. Эти данные не получены непосредственно из исследований социального статуса, но принятие сверстниками является решающим фактором популярности в этой возрастной группе. Кроме того, мы ранее обсуждали роль аналогичных областей генерации эмоций и вознаграждения, а также лобных областей, включая MPFC и VLPFC, в обработке статуса у взрослых.Неясно, будут ли подростки демонстрировать аналогичные возрастные различия в активации этих регионов в парадигмах суждения о статусе, используемых у взрослых, как и в парадигмах социального отторжения. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы сравнить изменения в обработке статуса по возрастным группам.

5. Резюме и выводы

Социальные иерархии чрезвычайно распространены, существуют у разных видов и присутствуют на ранних этапах человеческого развития. Из обширной литературы, посвященной иерархии у нечеловеческих приматов и людей, можно сделать несколько важных выводов: (1) социальные иерархии являются естественной и необходимой частью социальных групп; (2) статус оказывает глубокое влияние на мышление и поведение; (3) нейронная основа обработки статуса, особенно во время развития, только начинает пониматься, и многие вопросы остаются без ответа в современной литературе.

В следующих параграфах мы предлагаем несколько направлений будущих исследований в развивающейся области социальной нейробиологии развития по обработке статуса.

Во-первых, не было исследований нейровизуализации, в которых социальный статус рассматривался бы в контексте других форм концептуального знания, специфичного для человека, таких как имя и род занятий. Было проведено большое количество исследований узлов «идентичности человека» (Брюс и Янг, 1986), теоретической области в мозге, где знания о людях — их лице, голосе и походке, а также концептуальные знания о человеке — собраны вместе, чтобы сформировать концептуальное представление человека, к которому можно получить доступ с помощью многочисленных отличительных поисковых сигналов.Неясно, как информация о статусе включается в эти представления и влияет ли это на социальное восприятие и поведение. Существует хорошо изученная сеть нижних височных областей, связанных с обработкой лица, с областями в вентрально-передних височных долях, которые особенно чувствительны к семантической информации, связанной с человеком (Von der Heide, Skipper, & Olson, 2013; Collins & Olson, in press) и нейроны орбитофронтальной коры, которые потенциально могут реагировать на аспекты поощрения других людей (Tsao, Moeller, & Freiwald, 2008).Для будущих исследователей будет важно изучить, как социальный статус изменяет и взаимодействует с этими людьми, обрабатывающими нейронные области, и как эти области взаимодействуют с заметными и оценочными областями при рассмотрении лиц с высоким или низким статусом. Эти данные могут объяснить предпочтительное внимание, уделяемое высокопоставленным лицам.

Во-вторых, мало что известно о том, как изменения в процессе созревания в социальном мозге влияют на то, как дети и подростки воспринимают и понимают статус, и каковы могут быть последствия этих эффектов.С одной стороны, созревание нейронов может влиять на чувствительность к информации о статусе. Например, исследования с участием детей младшего возраста показывают, что они понимают основные концепции доминирования и власти с раннего возраста (Mascaro & Csibra, 2012; Thomsen et al., 2011), но дети испытывают трудности с пониманием концепции популярности и ее коррелятов до четвертого возраста. степень (Xie, Y. Li, Boucher, Hutchins, & Cairns, 2006). Таким образом, есть основания полагать, что влияние статуса на познание и восприятие варьируется в зависимости от развития.Исследователи должны дополнительно рассмотреть роль развития мозга в появлении понимания социальной иерархии и того, что значит быть популярным.

Кроме того, исследования визуализации, подобные тем, которые оценивают обработку социального статуса у взрослых, не проводились у детей или подростков. По сравнению с детьми и взрослыми подростки демонстрируют разные модели активации в области вознаграждения, аффективной и лобной областях в ответ на различные формы социальной обратной связи. Было бы интересно посмотреть, демонстрирует ли эта возрастная группа также большую нейронную чувствительность в областях вознаграждения и значимости при вынесении суждений о статусе или просмотре сверстников с высоким или низким статусом.Точно так же неясно, модулирует ли статус подростка нейронные реакции на социальную обратную связь и отторжение. Например, подростки, которые проводят больше времени с друзьями, проявляют меньшую активность в областях мозга, связанных с социальной болью, в ответ на отторжение сверстников (Masten, Telzer, Fuligni, Lieberman, & Eisenberger, 2012), предполагая, что некоторые социальные факторы могут нейтрализовать негативные последствия. последствия социальной изоляции. В будущих исследованиях можно будет изучить, как обработка статуса у подростков связана с переживанием негативных социальных событий, как когнитивно, так и на нейронной основе, и сдерживает ли высокий статус реакцию на отказ.

Понимание изменений в развитии при обработке статуса может также помочь объяснить другие подростковые формы поведения, такие как принятие риска. Ряд исследований предполагает, что социальный статус подростка связан с рискованным и девиантным поведением (Allen, Chango, Szwedo, Schad, & Marston, 2012; Allen, Porter, Mcfarland, P. Marsh, & Mcelhaney, 2005). Недавняя работа в нашей лаборатории предполагает, что присутствие сверстников с высоким или низким статусом может способствовать принятию рискованных решений при компьютерном вождении, но этот эффект зависит от того, сообщают ли участники о желании быть членом той же социальной группы, что и наблюдатель ( Koski, Smith, Chein, Steinberg, & Olson, 2014; см.).Таким образом, влияние популярности может больше зависеть от того, насколько подростки ценят статус, а не от фактического статуса или статуса своей группы сверстников. Дальнейшая работа должна быть направлена ​​на понимание того, как статусные предубеждения влияют на суждения, внимание и познание у детей и подростков и как эти эффекты могут способствовать принятию решений в социальном контексте. Например, исследование должно выяснить, влияют ли возрастные изменения в социальном мозге на то, как подростки обращают внимание и обрабатывают информацию о статусе, и как это потенциально способствует большей склонности подростков к риску в контексте сверстников.

Подростки позднего возраста выполняли задание на вождение стоп-сигнала в одиночку и в присутствии сверстников. Данные показывают долю рискованных действий (светится желтым светом), когда участники сообщают о высоком или низком интересе к присоединению к социальной толпе наблюдающего сверстника. Взаимодействие значимо ( F (1, 66) = 4,17, p = 0,04), что говорит о том, что подростки берут на себя больший риск, когда находятся рядом со сверстниками, статус которых они хотели бы достичь.

Будущие исследования также должны выяснить, влияет ли статус человека во время развития на созревание мозга.Например, неясно, как опыт высокого статуса (например, получение большого количества визуального внимания и подражание) может повлиять на социальные сети обработки в мозгу. Мы видим, что у обезьян объем серого вещества и функциональная связь в областях социальной обработки мозга коррелируют со статусом и размером социальной сети (Noonan et al., 2014). Хотя направление эффекта неизвестно, похоже, существует связь между структурой этой нейронной сети и социальной средой.У людей важно изучить, как опыт развития в различных социальных средах может быть связан с нейронными функциями. Например, будущие лонгитюдные исследования могли бы изучить динамические отношения между опытом детей и подростков на разных уровнях социального статуса (например, популярности) и развитие их структуры нейронной сети, а также определить, существуют ли возрастные различия в таких процессах.

Другой пример, если дети приучены верить, что они имеют более высокий или более низкий статус по сравнению со своими сверстниками, а затем их просят выполнить когнитивную задачу, мы прогнозируем, что те, кто чувствует высокий статус, будут работать лучше, и их результативность будет коррелировать с вариациями в нервной активности в лобных областях мозга, как и у взрослых (Kishida et al., 2012). Потенциальная путаница с вышеупомянутым исследованием заключалась в том, что показатели IQ использовались как в качестве ранжирующей переменной, так и в качестве показателя эффективности. В будущей работе можно будет изучить степень, в которой различные показатели субъективного статуса во время развития влияют на познание и коррелированную нейронную активность.

Наконец, есть основания полагать, что социальный статус по-разному воспринимается среди детей с определенными нарушениями развития. Дети с аутизмом проводят меньше времени со сверстниками, имеют меньше друзей и с меньшей вероятностью будут приняты обществом (Чемберлен, Касари и Ротерам-Фуллер, 2007).Они также невосприимчивы к «эффекту аудитории» и, похоже, мало заботятся об управлении репутацией (Chevallier et al., 2014). В будущих исследованиях следует выяснить, не хватает ли людям с аутизмом способности воспринимать или интерпретировать статусные сигналы и испытывают ли они в результате различные последствия социального статуса. Возможно, обучение детей, которые не могут понять социальную организацию, распознавать хорошо известные признаки статуса, может помочь им улучшить свое социальное взаимодействие.

В заключение, социальные иерархии являются важным и неизбежным аспектом социальной организации, а относительный статус в группе влияет на познание и поведение отдельных членов.Учитывая динамический и относительный характер статусной иерархии, познания и поведение, связанные со статусом, имеют решающее значение для индивидуальной адаптации и функционирования группы. Недавние данные нейровизуализации предполагают лежащую в основе нейронную основу для обработки статуса и изменений развития как в природе социальных иерархий, так и в социальных областях мозга, но необходимы дальнейшие исследования, чтобы полностью понять механизмы обработки статуса, особенно в критические периоды развития, такие как подростковый возраст.

Нейронные и психологические основы восприятия статуса

Abstract

Социальные группы разных видов быстро самоорганизуются в иерархии, члены которых различаются по уровню власти, влияния, навыков или доминирования. В этом обзоре мы исследуем природу социальных иерархий и черты, связанные со статусом как у людей, так и у нечеловеческих приматов, а также то, как статус меняется в зависимости от развития у людей. Наш обзор показывает, что мы можем быстро определить социальный статус на основе широкого спектра сигналов.Подобно обезьянам, мы склонны использовать определенные сигналы, такие как физическая сила, для вынесения суждения о статусе, хотя поверх этих более примитивных сигналов восприятия накладываются социально-культурные индикаторы статуса, такие как должности и уровень образования. Относительный статус человека оказывает глубокое влияние на внимание, память и социальные взаимодействия, а также на здоровье и благополучие. Эти эффекты могут быть особенно пагубными для детей и подростков. Исследования развития групп сверстников и социальной изоляции показывают, что подростки могут быть особенно чувствительны к информации о социальном статусе, но исследования, посвященные именно обработке статуса и связанным с ней областям мозга, очень ограничены.Недавние данные из нейробиологии предполагают, что может существовать базовая нейронная сеть, в том числе регионы, участвующие в исполнительной, эмоциональной обработке и обработке вознаграждения, которая чувствительна к информации о статусе. В заключение мы зададим вопросы для будущих исследований, а также подчеркнем необходимость распространения исследований социальной нейробиологии по обработке статуса на подростков.

Ключевые слова: статус, доминирование, подростковый возраст, популярность, нейронные

1. Введение

От детских спортивных соревнований и орфографических пчел до средних баллов и выпускных королей и королев, мы рано учимся смотреть на наш социальный мир с точки зрения того, кто лучше, умнее или предпочтительнее всех остальных.Даже будучи взрослыми, мы быстро распознаем символы статуса, такие как иномарки, большие дома и титулы карьеры. Легкость, с которой мы воспринимаем статусные сигналы и присваиваем ранги другим, отражает общее предпочтение иерархической социальной организации (Zitek & Tiedens, 2012), возможно потому, что понимание того, где мы находимся по отношению к другим, важно для определения социальных ролей и содействия успешному социальному взаимодействию. (Халеви, Чоу и Галински, 2011; Савин-Вильямс, 1979). Мы, несомненно, различаемся навыками и качествами, которыми мы обладаем, и, выбирая подходящего человека, которого мы будем слушать, следовать или подражать, мы хотим, чтобы кто-то обладал навыками и качествами, которые мы считаем наиболее желательными или важными.Таким образом, иерархическая организация социальных групп является эффективным способом максимизировать сплоченность и продуктивность группы, а способность легко воспринимать статусные сигналы других людей является важным социальным навыком.

Цель социальных иерархий — организовать социальные группы для распределения ограниченных ресурсов, таких как товарищи и еда (Sapolsky, 2005), облегчить социальное обучение (Henrich & Mcelreath, 2003) и максимизировать индивидуальную мотивацию (Halevy et al, 2011; Маги и Галинский, 2008).По определению, некоторым лицам в иерархии — тем, кто находится наверху — будет предоставлено больше ресурсов и льгот, чем другим, что повлияет на заболеваемость и смертность. Несмотря на тот факт, что в этом сценарии всегда есть проигравшие, социальные иерархии широко распространены в человеческих культурах (Sidanius & Pratto, 1999) и, кажется, естественным образом возникают в социальных группах (Anderson, John, Keltner & Kring, 2001; Berger, Розенгольц и Зельдич, 1980; Чейз, Тови, Спанглер-Мартин и Манфредония, 2002; Гулд, 2002; Маги и Галински, 2008).Кроме того, эта групповая организация не является строго продуктом человеческого познания, поскольку почти каждый вид, живущий в группах, демонстрирует естественную тенденцию к организации социальной иерархии (Сапольский, 2004; 2005), в которой члены более высокого ранга обладают большей властью, влиянием и т. Д. и преимущества по сравнению с членами с более низким рейтингом (Fragale, Overbeck, & Neale, 2011; Mazur, 1985; Zitek & Tiedens, 2012).

Преобладание иерархий и их сходство между видами предполагает врожденное предпочтение или полезность в дифференциации власти и возможном эволюционном происхождении (Mazur, 1985).Таким образом, можно ожидать, что люди оснащены механизмами для быстрого восприятия статусной информации и распознавания своих относительных статусных ролей, и что чувствительность к статусной информации присутствует в раннем возрасте. Однако нейронные механизмы, лежащие в основе восприятия статуса и суждения у людей, только недавно привлекли внимание, и результаты остаются относительно расплывчатыми. Еще меньше исследований о влиянии созревания нейронов на восприятие статуса и о том, как изменения в процессе обработки статуса влияют на ценность и влияние социального ранга.

В этом обзоре мы объединяем результаты исследований животных, социальной психологии человека и когнитивной нейробиологии, чтобы доказать, что статус является важной характеристикой социального восприятия и что понимание того, как мы обрабатываем информацию о статусе на нейронном и когнитивном уровнях, необходимо для понимания статус имеет огромное влияние на социальное внимание и поведение. Кроме того, мы предлагаем изучить эволюционные изменения восприятия статуса, чтобы лучше понять поведение подростков, такое как давление со стороны сверстников и издевательства.

Этот обзор преследует три цели. Во-первых, мы обращаемся к эволюционным истокам социальных иерархий, исследуя статусные признаки у нечеловеческих видов приматов. Во-вторых, мы рассматриваем текущую литературу о нейронных механизмах, лежащих в основе восприятия и обработки социального ранга у людей, и обсуждаем актуальность этой работы для понимания влияния социального статуса на социальное познание. Наконец, мы обсуждаем развитие социальных иерархий и предполагаем, что нейронная основа обработки статуса способствует эволюционным изменениям в формировании иерархии и ценности статуса, и что это имеет важные последствия.Мы опираемся на текущую литературу о развитии мозга и отношениях со сверстниками, чтобы предположить, что изменения в развитии нейронной чувствительности к социальной обратной связи могут дать представление об обработке социального статуса у детей и подростков.

1.1. Определения терминов

Мы признаем, что различные дисциплины проводили исследования социального статуса с использованием различных подходов, и поэтому в литературе появляется множество терминов. Здесь мы кратко определяем термины статуса, упомянутые в этом обзоре.

Начнем с того, что иерархия относится к ранжированию членов в социальных группах на основе силы, влияния или доминирования, которые они демонстрируют, при этом некоторые члены превосходят или подчиняются другим (Fiske, 2010; Magee & Galinsky, 2008; Mazur , 1985; Zitek & Tiedens, 2012). R ank — это термин, часто используемый для объективного обозначения того, где человек попадает в иерархию, и концептуально аналогичен порядковому порядку числовых значений вдоль числовой линии (Chiao, Bordeaux, & Nalini Ambady, 2004; Chiao et al., 2009). Статус , с другой стороны, можно измерить через общественное мнение или репутацию (Gould, 2002) и обычно ассоциируется с восхищением и уважением (Anderson, Beer, Spataro, & Chatman, 2006; Fiske, 2010; Fragale, Overbeck , & Neale, 2011). Термины «статус» и «ранг» часто используются взаимозаменяемо или вместе (например, Mazur, 1985), поскольку оба они представляют более высокие должности в социальной иерархии.

В ряде исследований, обсуждаемых в этом обзоре, измеряется или манипулируется власть или доминирование, а не объективный ранг.Это связано с тем, что власть и доминирование часто связаны со статусом и часто используются для вывода о статусе других (например, Fragale et al., 2011). Власть подразумевает контроль над ресурсами или другими членами группы и отличается от доминирования как контекстуальная черта (Anderson & Berdahl, 2002; Fragale et al., 2011). Доминирование связано со способностью приобретать ресурсы (например, (Hawley, 1999), и, следовательно, может быть предиктором власти (Anderson & Berdahl, 2002) и средством установления статуса у разных видов (Anderson & Berdahl, 2002; Чейз, 1980; 1982; Мазур, 1985).Таким образом, доминирование можно рассматривать как черту поведения или личности, которая ведет к неравенству во власти среди членов группы и тем самым дифференцирует статус.

Доминирование можно разделить на общительных и агрессивных подшкал (Kalma, Visser, & Peeters, 1993). Эти две подшкалы подчеркивают, что власть или доступ к ресурсам можно получить с помощью агрессивного доминирующего поведения или просоциальных совместных действий. Точно так же доминирование противопоставляется другому измерению социального статуса — престиж .Корреляция между статусом и престижем, возможно, возникла для облегчения социального обучения, когда члены группы проявляют уважение к тем, кто обладает качествами, которые считаются ценными (Cheng, Tracy, Foulsham, Kingstone, & Henrich, 2013). Таким образом, люди с высоким престижем сохраняют влияние на группу, но не демонстрируют силу или угрозу, подразумеваемую господством. Это различие будет еще раз рассмотрено позже, когда мы будем обсуждать индикаторы статуса и достижения.

2. Природа социальных иерархий

2.1. Структура, формирование и функции

Множество доказательств указывает на то, что социальные иерархии являются эндемичными, врожденными и, скорее всего, эволюционировали для поддержки выживания в контексте групповой жизни. Хотя социальные иерархии могут различаться по своим конкретным деталям, существуют общие, определяющие особенности, которые можно обсуждать более широко. В частности, иерархия между видами характеризуется (а) ранжированием членов группы, которые различаются по физическим или интеллектуальным способностям; (б) быстрое и спонтанное формирование; и (c) функциональная и адаптивная ценность существования социальной группы.Несмотря на некоторую межвидовую изменчивость, есть убедительные доказательства того, что иерархии возникают из-за необходимости и их существование выгодно социальным группам.

Во-первых, определению социальной иерархии присуще стратифицированное ранжирование членов группы по ценностному измерению, при этом некоторые члены превосходят или подчиняются другим, а меньшее количество членов занимает высшие позиции (Magee & Galinsky, 2008). Это «ценное измерение» может быть поведением, обозначающим доминирование, таким как подавление оппонента в конфликтном взаимодействии (Mazur, 1985; Zumpe & Michael, 1986), или навыком или чертой, которые группа считает идеальными (Anderson & Kilduff, 2009; Хогг, 2001).Как индивидуальные характеристики, так и результаты взаимодействий между членами группы, по-видимому, влияют на установление иерархии (Chase, 1980; Chase et al., 2002, ) , а также на асимметрию в доминировании и принадлежности (Newton-fisher, 2004; Pellegrini & Bartini, 2001; де Ваал, 1986). Однако основная концепция состоит в том, что формирование иерархии является результатом индивидуальных различий во влиянии или власти, и наиболее ценный член достигает наивысшего статуса (например, Berger, Rosenholtz & Zelditch, 1980; Henrich & Gil-White, 2001).Кроме того, социальное ранжирование может происходить в малых или больших масштабах, внутри или между группами (Sidanius & Pratto, 1999). В частности, у людей ранг не ограничивается фактическим наблюдением за доминирующей или ценной чертой, но часто является продуктом группового консенсуса или репутации (Gould, 2002). В результате структура человеческих иерархий является многомерной, в значительной степени зависит от контекста или группы и подкрепляется самими собой.

Во-вторых, иерархии образуются быстро и спонтанно среди животных, живущих в группах.Некоторые данные свидетельствуют о том, что позиции превосходства или почтения быстро идентифицируются через асимметричные проявления доминирования. Например, такой простой невербальный сигнал, как отвращение взгляда, сразу указывает на статусные роли среди обезьян, встречающихся впервые (Deaner, Khera, & Platt, 2005). Точно так же незнакомые люди автоматически демонстрируют асимметрию доминирующего поведения в парных взаимодействиях, принимая либо доминирующую, либо подчиняющуюся позу, дополняющую то, что демонстрирует другой человек (Markey, Funder, & Ozer, 2003; Tiedens & Fragale, 2003).Дальнейшие данные свидетельствуют о том, что люди быстро приписывают информацию о статусе другим (Moors & Houwer, 2005), и они спонтанно организуются в иерархическую структуру (например, Berger et al. 1980; Gould, 2002). Люди также демонстрируют высокий уровень последовательности при вынесении суждений о статусе как о себе, так и о членах группы (Anderson et al., 2006). Наконец, после установления иерархии часто наблюдается снижение агрессивных взаимодействий и усиление кооперативного поведения (La Freniere & Chariesworth, 1983; Strayer & J.Strayer, 1976), предполагая, что статусные роли быстро определяются и принимаются. Эти результаты подчеркивают важность статусных сигналов и быстрое признание того, что человек попадает в развивающуюся социальную иерархию.

Важно отметить, что организация социальных групп в иерархию выполняет адаптивную функцию, которая приносит пользу группе в целом. Когда основные ресурсы ограничены, индивидуальные навыки различаются, а репродуктивная пригодность определяет выживание, иерархия является эффективным способом разделения товаров и труда между членами группы.Таким образом, важной функцией иерархии может быть определение социальных ролей (Halevy et al., 2011) и распределение ограниченных ресурсов (Sapolsky, 2005). Вторая функция может заключаться в увеличении выживаемости членов с высоким статусом, которые обладают наиболее предпочтительными чертами группы, и в предоставлении им большего влияния на других членов. В частности, у нечеловеческих приматов иерархия благоприятствует репродуктивному успеху представителей высшего ранга (Dewsbury, 1982). У людей иерархия побуждает всех полагаться на людей, обладающих навыками или чертами, которые ценятся в группе, что может быть адаптивным компонентом социального обучения (Henrich & McElreath, 2003).Например, мы склонны учиться и следовать за теми, кто знает больше или имеет больше, чем мы, потому что мы уважаем их успех. В этом смысле уступка «успешным» людям на более высоких статусных позициях выгодна для группы в целом, учитывая, что эти люди предположительно обладают идеальными знаниями или характеристиками. Наконец, в пользу общего благополучия группы преимущества, предоставляемые более высокопоставленным членам, и престиж могут служить мощным мотивирующим фактором, приводящим к увеличению продуктивности группы в целом (Halevy et al. , 2011; Маги, Галинский, 2008).

2.2. Статусные характеристики у обезьян и взрослых людей

Социальные приматы чувствительны к аналогичному набору поведения и черт, которые служат для установления и передачи статуса (см.), Хотя некоторые факторы являются исключительно человеческими. Эти подсказки можно аккуратно разделить на две категории: подсказки восприятия и подсказки, основанные на знаниях. Межвидовая общность предполагает эволюцию происхождения для достижения высокого статуса и признания статуса у других, и они намекают на потенциал для специализированных нейронных сетей обработки.Здесь мы описываем черты, связанные как с фактическим статусом, так и с восприятием статуса у нечеловеческих приматов и взрослых людей.

Таблица 1

Общие предикторы статуса нечеловеческих приматов и взрослых людей.

2.2.1. Черты, связанные со статусом у нечеловеческих приматов

Среди нечеловеческих приматов относительное проявление доминирующих или подчиненных действий служит для определения места в группе. Доминирующие действия, такие как укусы, удары, преследование и угрозы с открытым ртом (Zumpe & Michael, 1986), и физические характеристики, такие как размер тела и пол, часто связаны с высоким статусом в социальных группах приматов (Fairbanks, Jorgensen , & Huff, 2004; Morgan et al., 2000). Фактически, размер тела может быть одним из самых надежных предикторов достижения статуса при введении в среду группового проживания, особенно когда статус оценивается на основе результатов антагонистических столкновений (Morgan et al., 2000). Хотя другие факторы, такие как порядок рождения или семейная линия, могут предсказать статус, особенно среди женщин (обзор в Cheney & Seyfarth, 2007), масса тела остается более надежным предиктором (Fairbanks et al., 2004). Пол также может влиять на статус, в зависимости от конкретного вида (обзор в Cheney & Seyfarth, 2007), но модели роста и относительный размер самцов и самок влияют на темпы доминирования одного пола над другим (Pereira, 1995).Физический размер дает очевидное преимущество при стремлении доминировать или подавить оппонента и, таким образом, дает преимущество в достижении статуса. Однако важно отметить, что у некоторых видов аффилиативное поведение и союзы также важны для сохранения статусных позиций (Newton-fisher, 2004; de Waal, 1986).

Помимо физического размера, различия в уровнях нейромедиаторов и гормонов могут предрасполагать человека к достижению более высокого статуса. Интересно, что продольное исследование содержания в неволе самцов верветок от подросткового до взрослого возраста показало, что самцы с более низким уровнем серотонина и метаболитов дофамина до иммиграции во взрослые племенные группы с большей вероятностью достигли более высокого статуса в группе (Fairbanks et al., 2004). Кроме того, введение кокаина для повышения уровня дофамина также предсказывает достижение статуса у обезьян (Morgan et al., 2000), предполагая, что исходные уровни определенных нейротрансмиттеров могут влиять на ранг. Есть также свидетельства того, что у мужчин с более высоким статусом уровень тестостерона выше, чем у их коллег с низким статусом (Mazur, 1985; Beehner, Bergman, Cheney, Seyfarth, & Whitten, 2006; но также см. Morgan et al., 2000).

Возможно, что нейрохимические вещества влияют на статус через свое влияние на определенное поведение.Например, более низкие уровни серотонина и метаболитов дофамина связаны с более высоким уровнем агрессивного, доминирующего и импульсивного поведения (Fairbanks et al., 2004; Kaplan, Manuck, Fontenot, & Mann, 2002). Подростковая импульсивность может привести к достижению высокого статуса при введении в среду групповой жизни, потому что отсутствие торможения дает преимущество в агонистических столкновениях (Fairbanks et al., 2004). И наоборот, повышение уровня гормона окситоцина способствует более активному поведению (Chang, Barter, Ebitz, Watson, & Platt, 2012), что может способствовать достижению статуса у некоторых видов (Newton-fisher, 2004; de Waal, 1986).

Однако следует предупредить, что связи между статусом и уровнями нейромедиатора и гормонов сложны и не обязательно являются причинными. Исследования показали увеличение количества рецепторов дофамина D2 у доминирующих, но не подчиненных макак, когда они размещены в социальных группах, но не индивидуально (Morgan et al., 2002), а другие результаты показывают, что серотонин может опосредовать доминирующее поведение, когда иерархия неясна (Raleigh, Mcguire, Brammer, & Yuwiler, 1991). Наконец, уровень тестостерона повышается в результате успешного испытания члена группы (Rose, Gordon, & Berstein, 1975), предполагая, что групповые взаимодействия, которые служат для установления статуса, могут иметь последующие последствия для уровня гормонов.

2.2.2. Черты, коррелирующие со статусом у людей

Подобно обезьянам, размер тела коррелирует с более высоким статусом у людей. Например, мужской рост связан с рядом факторов, определяющих статус: более высокие мужчины воспринимаются как более доминирующие и более предпочтительные в качестве репродуктивных партнеров (Buunk, Park, Zurriaga, Klavina, & Massar, 2008). Положительная взаимосвязь между ростом и доминированием может лежать в основе вывода о том, что более высокие кандидаты в президенты США с большей вероятностью получат голоса избирателей и будут переизбраны (Stulp, Buunk, Verhulst, & Pollet, 2012).Точно так же более высокие мужчины с большей вероятностью зарабатывают больше, чем короткие (Harper, 2000; Lundborg, Nystedt, & Olof-Rooth, 2014). Тестостерон также может быть связан с высоким статусом у людей, хотя его прямая роль неясна; базовый уровень служит предиктором доминирующего или агрессивного поведения, но, как уже отмечалось ранее, уровни также колеблются в ответ на соревнование статуса (Mazur & Booth, 1998). Однако тестостерон может влиять на поведение, направленное на поиск статуса, например на доминирование и социальную агрессию (Mazur & Booth, 1998; Terburg & van Honk, 2013).

Многие из ранее обсуждавшихся сигналов связаны с доминированием. Однако, как и у обезьян, просоциальное и аффилиативное поведение также может служить для успешного оказания влияния и получения ресурсов (Charlesworth, 1996). Доминирование лучше всего разделить на две подшкалы: общительное, доминирование и агрессивное, доминирование (Kalma et al., 1993). Лица, которые получают более высокие баллы по социальному доминированию, как правило, имеют лучшие отношения со сверстниками и более социально ориентированы в своем поведении, в то время как те, кто имеет высокие баллы по агрессивному доминированию, более эгоистичны и демонстрируют более антисоциальное поведение (см.).Важно отметить, что, хотя позитивное социальное поведение может помочь группе или отдельному человеку (через ассоциацию с другими) достичь статуса, это не обязательно означает отсутствие доминирующего поведения; на самом деле, высокие баллы по показателям как общительного, так и агрессивного доминирования могут быть оптимальными (Kalma et al., 1993).

Таблица 2

Наблюдаемое поведение и самооценка стратегий, используемых для получения власти в социальных взаимодействиях для общительных и агрессивных подтипов доминирования (Kalma & Peeters, 1993).Отсутствие флажка означает, что эта черта существенно не коррелирует с типом доминирования.

8010

В качестве альтернативы агрессия может быть вовсе не обязательной; скорее, люди, которые достигают высокого статуса, могут сделать это, выставив себя ценными для группы и действуя уверенно и щедро по отношению к другим (Anderson & Kilduff, 2009; Henrich & Gil-White, 2001).Например, могут существовать два противоположных средства установления статуса среди людей: посредством демонстрации доминирования или демонстрации престижа. В отличие от агрессии и силы, характерных для социального доминирования, люди, демонстрирующие престиж, достигают статуса, демонстрируя свою компетентность, знания или навыки (Mazur & Booth, 1998; Terburg & van Honk, 2013). Возможно, поэтому недоминантные люди с ценными знаниями или навыками достигают высокого статуса, например профессора колледжа. Подобно тем, кто демонстрирует социальное доминирование (Kalma et al., 1993), те, кто достигает статуса через престиж, оцениваются как более симпатичные, чем те, кто использует традиционное доминирование (Cheng et al., 2013). Важно отметить, что люди занимают много разных социальных иерархий, и для получения ресурсов или высокого статуса могут использоваться разные стратегии. Это может объяснить вариабельность современной литературы по индикаторам статуса человека (см. Hall, Coats, & Lebeau, 2005). К этой идее мы вернемся в разделе, посвященном развитию, где есть различие между характеристиками высокого статуса, популярных подростков, которые нравятся всем, и тех, кто не любит.

Интересно, что физическая привлекательность — это дополнительная черта, которая может помочь в достижении статуса у людей, хотя литература по этой связи неоднозначна (обзор в Anderson et al., 2001). Например, есть результаты, показывающие, что привлекательность предсказывает набор в женское общество среди домов с высоким, но не низким статусом (Krendl, Magoon, Hull, & Heatherton, 2011), в то время как другие исследования показывают, что привлекательность предсказывает статус университетских мужчин, но не женщин (Anderson и другие., 2001). Тем не менее, другие исследования показывают, что внешний вид дает преимущества как мужчинам, так и женщинам на рынке труда, при этом более высокая заработная плата связана с более высоким уровнем физической привлекательности (Harper, 2000). Относительная ценность статусных сигналов может варьироваться в зависимости от контекста социальной группы (например, девушки из студенческого общества с высоким статусом гораздо больше заботятся о внешности) или от того, доступна ли информация, отличная от внешнего вида, при вынесении суждения о статусе.

2.2.3. Сигналы, используемые для восприятия статуса у других

Также есть много совпадений в сигналах, используемых обезьянами и людьми для измерения статуса у других (см. Раздел «Ресурсы»).Как и у наших предков-приматов (Fairbanks et al., 2004; Morgan et al., 2000), физические характеристики связаны с размером тела (Keating, Mazur & Segall, 1981; Mueller & Mazur 1996) и силой верхней части тела (Von Rueden, Gurven, & Kaplan, 2008) часто используются для признания статуса других.

Ряд поведенческих черт, связанных с доминированием, также означает ранг. Как отмечалось ранее, обезьяны могут использовать доминирующие жесты, такие как угрозы с открытым ртом, чтобы воспринимать статус другой обезьяны (Zumpe & Michael, 1986).Точно так же у людей асимметрия в статусе может быть выведена из положения тела, которое выражает доминирование или подчинение. В частности, открытая и расширенная физическая поза связана с доминированием и статусом (Hall, Coats, & Lebeau, 2005; Schwartz, Tesser, Powell, Schwartz, & Tesser, 1982; Weisfeld & Beresford, 1982) и может даже служить для выявления покорная, замкнутая поза в парных взаимодействиях (Tiedens & Fragale, 2003). Фактически, когда поведение реальных пар (Sadler & Woody, 2003) и экспериментально измененные партнерства (Markey et al., 2003) наблюдаются при общении один на один, в результате поведение, как правило, дополняет друг друга. Другими словами, один партнер демонстрирует более доминирующее поведение, а другой более покорный. Кроме того, оба партнера в парном взаимодействии выражают более позитивные взгляды на свою вторую половину, когда демонстрируется комплементарное поведение (Tiedens & Fragale, 2003), предполагая, что функции статусных сигналов способствуют поведенческой синхронности в социальных взаимодействиях.

У людей доминирование также может передаваться через язык и стиль речи.Например, если говорить быстро и уверенно, избегать нестандартной речи и излишней вежливости, а также использовать сложную лексику и правильное изложение, можно говорить о высоком статусе (см. Обзор Fiske, 2010). Разговорное невербальное поведение, например уровень зрительного контакта, также может передавать статус. Участники оценивают конфедератов, которые при разговоре больше смотрят в глаза, чем слушают, чтобы иметь больше силы (Dovidio & Ellyson, 1982). Однако в других исследованиях сообщается о результатах, предполагающих предполагаемую, но не фактическую связь между «соотношением визуального доминирования» (соотношение взгляда во время разговора и во время слушания) и высоким статусом (Hall et al., 2005). Некоторые результаты даже предполагают обратное, когда люди с высоким статусом меньше смотрят в глаза (Ellyson, Dovidio, & Fehr; Hall et al., 2005) и более отстранены (Kraus & Keltner, 2009) во время разговора. Наконец, ораторы с высоким статусом, как правило, более выразительны и расслаблены, они чаще перебивают и поддерживают меньшую межличностную дистанцию ​​во время общения (Hall et al., 2005).

Признаки лица, связанные со старшинством / зрелостью и мужественностью, часто используются при оценке доминирования лица у людей.Например, физические черты, связанные со старшинством, такие как залысины, тонкие губы и широкая челюсть, связаны с доминированием в разных культурах (Keating et al., 1981), что позволяет предположить, что возраст является мощным предиктором статуса. Мужественность лица также является важным признаком, используемым для оценки ранга, и он связан как с высоким социальным статусом, так и с предполагаемым доминированием у мужчин (Mueller & Mazur, 1996; Watkins et al., 2010). Удивительно, но женщины, которые воспринимаются как имеющие более мужские черты, также имеют тенденцию набирать более высокие баллы по шкале доминирования, даже при контроле других черт, таких как использование макияжа (Quist, Watkins, F.Г. Смит, Дебрюн и Б. К. Джонс, 2011 г.). Кроме того, как мужские, так и женские лица с более высоким уровнем мужественности вызывают более сильные эффекты взгляда (Jones et al. 2010a), а мужчины и женщины с более низким голосом воспринимаются как более доминирующие для обоих полов (Borkowska & Pawlowski, 2011; Jones , Feinberg, DeBriune, Little, & Vukovic, 2010; Wolff & Puts, 2010). Этот «эффект маскулинности» может быть связан с предпочтением в обществе мужчин в целом или с характерными для мужчин эмоциональными выражениями.Что касается последнего пункта, воспринимаемое доминирование связано со склонностью проявлять эмоции, такие как гнев, отвращение и презрение, но не страх, печаль или счастье (Hess, Adams, & Kleck, 2005), а мужчин социализируют, чтобы избежать выражения эмоций. такие как страх и печаль (Brody, 2000).

Физическая привлекательность — еще один признак статуса, который кажется противоречащим выводам, определяющим возраст и мужественность как признаки статуса. Привлекательность может быть положительно (Quist et al., 2011; Townshend, 1993) или отрицательно коррелирована с доминированием обоих полов (Keating & Doyle, 2002; Rhodes, Hickford, & Jeffrey, 2000), но у женщин она также связана с молодостью. и женственность (обзор в Rhodes, 2006).Как отмечалось ранее, литература о ценности статуса привлекательности неоднозначна (Anderson et al., 2001). Возможно, такие статусные сигналы, как возраст и мужественность, являются лучшими предикторами доминирования, чем статус как таковой , или они могут быть более важными статусными сигналами у мужчин (Karafin, Tranel, & Adolphs, 2004).

Наконец, в отличие от нечеловеческих приматов, люди используют ряд неперцептивных сигналов, в значительной степени основанных на накопленных знаниях, для оценки социального статуса. Доход, род занятий, интеллект, популярность и престиж обычно используются для оценки статуса (Cheng et al., 2013; Далмазо, Паван, Кастелли и Гальфано, 2012 г .; Hymel et al., 2011; Цинк, Тонг, Чен, Бассетт и Стейн, 2008 г.). Репутация и ярлыки, как правило, несут информацию о статусе, и иногда единственная информация, используемая для вынесения суждения о статусе, — это то, что мы узнаем о ком-то от других. Например, Dalmaso и его коллеги (2011) представили изображения незнакомых людей вместе с фиктивными биографическими данными с информацией о высоком или низком статусе. Это вызвало эффект пристального взгляда, когда участники с большей готовностью проследили за взглядом людей с высоким статусом.Это показывает, что информация о навыках и успехах в карьере используется для быстрого изучения статуса незнакомых людей, когда об этих людях больше ничего не известно. Точно так же, когда участники исследования принимают решение помочь кому-то с высоким статусом карьеры (юрист) или с низким статусом (обслуживающий бензоколонку), они отдают предпочтение людям с высоким статусом (Goodman & Gareis, 1993).

2.2.4. Собственный статус влияет на восприятие статуса другого человека

Точность, с которой человек воспринимает доминирование и статусные сигналы, по-видимому, зависит от его собственного статуса.Мужчины, которые набирают более высокие баллы по самооценке доминирования, хуже воспринимают лицевые сигналы доминирования, глядя на других мужчин, по сравнению с мужчинами, которые имеют более низкие баллы по доминирующему положению (Watkins, Jones, & Debruine, 2010). Одно из объяснений этого состоит в том, что люди с более низким статусом приучили себя — возможно, бессознательно — воспринимать тонкие сигналы доминирования, потому что они понесут большие затраты, чем члены с более высоким статусом, если они будут воспринимать эти сигналы неправильно (Watkins et al., 2010). Эта «тренировка статуса» может иметь свои корни в нашей тенденции уделять больше внимания представителям высокого статуса (Deaner, Khera, & Platt, 2005; Jones et al., 2010; Шеперд, Динер и Платт, 2006 г.).

Дополнительная работа предполагает, что субъективные и объективные измерения относительного статуса влияют на то, как люди обрабатывают социальную информацию. В частности, низкий субъективный социальный ранг коррелирует с большей нейронной активностью в областях ментализации при просмотре социальных образов и сопутствующей информации (Muscatell et al., 2012). Точно так же объективный статус — или социально-экономический статус — также коррелирует с активностью в сети ментализации при просмотре угрожающих выражений лица.Таким образом, относительный статус человека может влиять на несколько элементов социального восприятия.

2.3. Резюме

Социальные иерархии, по-видимому, формируются автоматически как в человеческих, так и в нечеловеческих группах приматов. Интересно, что обезьяны быстро и автоматически распознают и распознают статусные сигналы без преимуществ языка или человеческого мышления, предполагая, что есть что-то рефлексивное и примитивное в восприятии многих статусных сигналов. Кроме того, они воспринимают статусные реплики при наблюдении за социальными взаимодействиями третьих сторон и вспоминают эти реплики как стабильные черты, которые обобщаются на новые взаимодействия (Paxton, Basile, & Hampton, 2011), подчеркивая, что статусные реплики важны и встроены в идентичность различных члены группы, даже у обезьян.У взрослых людей, где иерархии более сложны, а статусные сигналы более зависимы от контекста, групповые процессы, такие как общепринятый консенсус, репутация и культурные ценности, способствующие успеху в карьере, также могут определять статус в дополнение к ряду сигналов, связанных со статусом у приматов.

Важно отметить, что совпадение статусных сигналов у разных видов предполагает общее происхождение, при этом сложные когнитивные способности людей добавляют уникальный социокультурный и лингвистический элемент к статусным иерархиям.Кроме того, природа, в которой формируются иерархии, и изменчивость, с которой сигналы статуса воспринимаются разными видами, мотивируют оценку лежащих в основе когнитивных и нейронных механизмов, чтобы мы могли лучше понять, как статус формирует наше социальное восприятие. Эти процессы будут обсуждаться в следующем разделе.

3. Как социальный статус модулирует познание взрослых

В этом разделе мы обсуждаем данные поведенческих исследований, свидетельствующие о значимости статуса для социального познания (см.).В этом разделе основное внимание будет уделено взрослым людям, хотя мы представляем соответствующие исследования с аналогичными результатами на обезьянах. Далее мы обсудим основные области мозга, которые, как предполагается, участвуют в обработке статуса или на нее влияют.

Таблица 3

Влияние социального статуса на познание взрослых.

3.1. Влияние социального статуса на познание

Здесь мы рассмотрим, как статус влияет на познание, с двух точек зрения. В первых двух подразделах обсуждается, как мы думаем и воспринимаем людей с высоким и низким статусом, а во вторых двух подразделах обсуждается, как наш собственный статус влияет на наши когнитивные процессы.

3.1.1. Избирательное внимание и пристальный взгляд

Высокий социальный статус привлекает визуальное внимание у всех видов. И обезьяны, и люди предпочитают смотреть на членов группы с более высоким рейтингом по сравнению с членами группы с более низким рейтингом.Обезьяны откажутся от награды за сок, чтобы увидеть высокопоставленных членов группы, но потребуют переплаты за сок, чтобы увидеть низко ранговых членов (Deaner et al., 2005; см.). Это говорит о том, что просмотр членов группы с высоким статусом имеет высокую ценность в той степени, в которой это может превзойти внутреннее вознаграждение за калорийность. Люди демонстрируют аналогичную предвзятость, о чем свидетельствует наша тенденция фиксировать ораторов, оцененных как обладающие высоким влиянием и высоким статусом, по сравнению с теми, кто оценивается как мало влиятельные и имеющие низкий статус, чаще и на более длительные периоды времени (Foulsham, Cheng, Трейси, Генрих и Кингстон, 2010 г.).Имеются данные, полученные от людей (La Freniere & Chariesworth, 1983; Vaughn & Waters, 1981) и обезьян (Klein, Shepherd, & Platt, 2009), которые могут даже предполагать, что визуальное внимание и внимание играют роль в определении ранга в группе, например что те, кого больше посещают, достигают более высокого статуса. Другое объяснение состоит в том, что члены группы с высоким статусом обладают большей властью, а люди с меньшей властью более мотивированы уделять внимание сильным, потому что они обладают большим контролем (Fiske, 1993).

Два самца макак-резусов должны были выбрать одно место на экране и получить награду в виде сока или другое место, чтобы просмотреть изображение самца с высоким или низким статусом. Обезьяны жертвовали соком, чтобы увидеть изображения самцов с высоким статусом, но требовали переплаты сока, чтобы увидеть самцов с низким статусом. На графиках показаны средние нормализованные значения ориентации для серых квадратов, лиц с низким статусом и лиц с высоким статусом. Значения имеют обратный знак, так что положительное значение означает, что сок был принесен в жертву. Воспроизведено из работы Deaner, Khera, & Platt, 2005.

Эффекты смещения внимания статуса также проявляются в динамических аспектах внимания, например пристальный взгляд. Образцы взгляда служат быстрыми индикаторами статуса у обезьян и людей и воспринимаются по-разному в зависимости от ранга (Deaner et al., 2005; Jones et al., 2010; Shepherd et al., 2006). Ченс (1967) предположил, что более покорный член диады должен с готовностью проявлять внимание и даже искать члена с более высоким статусом. Недавние данные показали, что это правда (McNelis & Boatright-Horowitz, 1998; Shepherd et al., 2006). Например, обезьяны с низким статусом следят за взором других членов своей социальной группы с высоким и низким статусом, тогда как обезьяны с высоким статусом следят только за взглядом других обезьян с высоким статусом (Shepherd et al., 2006). Кроме того, как у людей (Jones et al., 2010), так и у обезьян (Shepherd et al., 2006), эффекты отслеживания взгляда кажутся непроизвольными, отражая автоматическую тенденцию реагировать на сигналы взгляда людей более высокого ранга.

Интересно, что у людей обращенный взгляд на людей с высоким статусом влияет на тонкие и немедленные сдвиги во внимании, даже когда лица незнакомы, а статус подразумевается через вымышленную информацию о карьере (Dalmaso et al., 2011). Люди также преимущественно обращают свое внимание на людей, обладающих высоким статусом в силу своей репутации. Этот эффект пристального взгляда может отражать некоторую комбинацию повышенного уровня интереса, доверия или уважения к людям с высоким статусом.

3.1.2. Память

Учитывая, что лицам с высоким статусом уделяется больше внимания, неудивительно, что они занимают привилегированное положение в памяти. В одном из немногих исследований по этой теме Рэтклифф, Хугенберг, Шрайвер и Бернштейн (2011) потребовали от участников исследования просмотреть серию лиц, представленных на должности с высоким или низким статусом.Позже участники с большей вероятностью узнавали высокопоставленные лица. Последующие манипуляции изменили информацию о статусе, связанную с лицами (например, униформа врача или механика), и проверили пространственную память людей с высоким и низким статусом в парадигме пространственного соответствия. Результаты были последовательными: те, которые были связаны с сигналами высокого статуса, быстрее и точнее распознавались и запоминались. По этой теме необходимы дальнейшие исследования, так как размеры эффекта были относительно небольшими и результаты не были воспроизведены.

3.1.3. Управленческие процессы

Одним из гнусных последствий низкого статуса является то, что он сродни когнитивной нагрузке, нарушающей исполнительные процессы. Например, при ранжировании в небольшой группе на основе показателей интеллекта (IQ) участники с более низким статусом показали снижение производительности по последующим пунктам теста IQ (Kishida, Yang, Quartz, & Quartz, 2012). Эти результаты показывают, что осознание своего подчиненного положения в группе может мешать когнитивным способностям. Интересно, что хотя все участники изначально показали снижение производительности в групповой обстановке (например,г. эффект аудитории) члены с более высоким рейтингом легче преодолели этот дефицит (Kishida et al., 2012). Важно отметить, что эти эффекты могут быть просто результатом самоисполняющегося пророчества, а не статуса как такового.

Также стоит отметить, что причинно-следственная связь между статусом и производительностью неясна, поскольку высокий уровень когнитивного функционирования может способствовать высокому социальному статусу; например, мы ранее обсуждали карьерные достижения как маркер высокого статуса (Dalmaso et al., 2011). Однако другие результаты показали, что люди, настроенные на то, чтобы чувствовать себя подчиненными или маловластными, менее эффективны в обновлении, сдерживании и планировании, чем те, кто нацелены на ощущение превосходства или большой власти (Smith, Jostmann, Galinsky, & Dijk, 2008). Отсутствие власти, связанное с низким статусом, может нарушить исполнительную функцию, затрудняя улучшение положения членов с низким статусом и перемещение между рядами. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы однозначно определить влияние социального статуса на познание и производительность.

3.1.4. Моральные решения и восприятие компетентности

Несколько исследований показывают, что люди с высоким статусом или представители высшего класса с большей вероятностью будут принимать неэтичные решения, нарушать закон во время вождения и даже лгать или жульничать, чтобы добиться своего (Piff, Stancato, Côté, Mendoza-denton, & Keltner, 2012). Это может быть связано с властью и преимуществами, связанными с высоким статусом. По иронии судьбы, склонность лгать и жульничать мало что может очернить их характер; Лица с высоким статусом с большей вероятностью будут восприниматься как компетентные как в той области, в которой они занимают высокое положение, так и в других, нерелевантных областях (Fiske, Cuddy, Glick, & Xu, 2002), и они с большей вероятностью будут восприниматься как заслуживает доверия (Lount & Pettit, 2012).Точно так же отклонение от ожиданий с большей вероятностью будет принято у лиц с высоким статусом, но, вероятно, будет наказано у лиц с низким статусом (обзор Fiske, 2010).

Другое возможное объяснение состоит в том, что субъективное восприятие власти, связанное со статусом, изменяет социальное познание. Серия исследований, проведенных Галински, Маги, Инеси и Грюнфельд (2006), показала, что участники, ориентированные на ощущение большой власти, на реже склонны принимать точку зрения другого человека и с меньшей вероятностью признают, что другие не обладают такими же знаниями. как они это делали, и менее точны при интерпретации эмоциональных выражений других.Это говорит о том, что люди с высокой властью могут не понимать точки зрения, намерения и эмоции других и, таким образом, принимать неверные моральные решения. Эти связанные со статусом различия в эмоциональном восприятии могут возникать из-за того, что для членов с более низким статусом более важно участвовать в большем взгляде на перспективу, учитывая, что они, как правило, более восприимчивы к угрозам и должны следовать указаниям членов с более высоким рейтингом (Галински и др. ., 2006). Однако для достижения и поддержания высокого статусного положения требуются социальные навыки, и эти эффекты следует интерпретировать с осторожностью.Необходимы дополнительные исследования, чтобы понять влияние статуса на моральные решения и социальное познание.

В целом, наши относительные позиции в социальной иерархии меняют то, как мы воспринимаем, думаем и реагируем на других, а также то, как другие воспринимают нас. Эти эффекты могут возникать из-за преимуществ, предоставляемых лицам с высоким статусом, или из-за власти и престижа, связанных с высоким рангом. Примечательно, что эти эффекты обнаруживаются в ответ как на наблюдаемые сигналы статуса, так и на названия статуса, основанные на репутации, что позволяет предположить, что сигналы статуса очень важны.Эти результаты объясняют и подчеркивают необходимость способности быстро обрабатывать информацию о статусе, а также поддерживают как функцию, так и влияние социальных иерархий. Например, способность обращать внимание, запоминать и предсказывать намерения членов с высоким статусом может быть важным элементом хорошо функционирующей иерархии, учитывая власть, влияние и знания, связанные с этими людьми. Однако влияние ранга на познание может способствовать самоусиливающейся природе иерархий, поскольку сам статус активирует познания и поведение, которые служат для поддержания структуры, и это может иметь важные последствия для социальных ценностей, таких как социальная мобильность и равенство.

3.2. Нейронные основы обработки социального статуса

Учитывая сложный характер обработки социального статуса, вполне вероятно, что она обслуживается пространственно распределенной нейронной сетью. Более того, определенные узлы в сети, скорее всего, будут подключены или отключены, в зависимости от типа обрабатываемой реплики. Например, области восприятия, такие как задняя верхняя височная борозда, несомненно, важны для обработки перцептивных аспектов статусных сигналов, таких как направление взгляда, движения рта и динамические выражения лица, указывающие на доминирование и подчинение (например,г., Chiao et al., 2008). Однако регионы более высокого уровня, вероятно, будут необходимы в качестве интерпретаторов и интеграторов информации о статусе. Здесь мы описываем небольшую литературу, относящуюся к эффектам более высокого уровня, в контексте трех важных для статуса нейронных компонентов: (1) ранг и величина; (2) эмоциональная обработка / ценность / вознаграждение; и (3) исполнительная обработка.

Во-первых, несколько исследований показали, что область мозга, участвующая в обработке величин и чисел, реагирует на ранжирование членов группы.Было показано, что активность возрастает в нижней интрапериетальной борозде (IPS), области, участвующей в оценках величины и обработке чисел, когда военнослужащие выносили ранговые суждения о других военнослужащих, когда участники выносили ранговые суждения об автомобилях (Chiao, et al. , 2004; Chiao et al., 2009; см.), Или когда участники делали самостоятельные суждения о финансовом состоянии (Cloutier, Ambady, Meagher, & Gabrieli, 2012; Cloutier & Gyurovski, 2013). Подобные эффекты в IPS были обнаружены, когда участники принимали решения об относительном статусе людей на статических изображениях, изображающих социальные взаимодействия, которые подразумевали статусное неравенство, и при вынесении суждения об относительном весе (Mason, Magee, & Fiske, 2014).Этот регион, по-видимому, выполняет общую функцию вычисления ранжирования, так как активация социального и несоциального рангов перекрывалась.

Повышение активности в нижней интрапариетальной борозде (IPS) для оценок числовой величины (вверху), оценок сравнения рангов автомобилей (в центре) и оценок сравнения рангов военнослужащих (внизу; Chiao et al., 2009).

Во-вторых, лимбические и паралимбические области мозга, участвующие в генерации и интерпретации эмоций, а также регионы обработки вознаграждения, такие как вентральное полосатое тело (обзор в Delgado, 2007), чувствительны к присутствию людей с высоким статусом.Более ранние исследования на обезьянах свидетельствуют о том, что поражения лимбической (миндалина и вентральная передняя поясная извилина) и паралимбических областей (височный полюс, орбитофронтальная кора) могут вызвать резкую потерю социального статуса, а также способность адекватно реагировать на социальную жизнь. статус других (обзор в Olson, Plotzker and Ezzyat, 2007). Точно так же у людей скорость, с которой мы узнаем о социальном статусе других, коррелирует с объемными различиями в миндалине, переднем гиппокампе человека, а также височном полюсе (Kumaran, Melo, & Duzel, 2012).

Лимбические области прочно связаны между собой белым веществом с ключевыми областями обработки вознаграждения, такими как полосатое тело, которое является частью базального ганглия (Ghashghaei, Hilgetag, & Barbas, 2007). Недавнее исследование на макаках, живущих в группах, показало, что объем серого вещества в миндалине положительно коррелировал с рангом доминирования, тогда как объем серого вещества в переднем спинном полосатом теле положительно коррелировал с подчиненностью (Noonan et al., 2014). Кроме того, функциональная связь между этими регионами коррелировала со статусным рангом, где более подчиненные члены группы демонстрировали более сильную положительную связь.Интересно, что эти эффекты были связаны исключительно со статусом, а не размером социальной сети, предполагая, что эти нейронные вариации связаны с рангом, а не с другими аспектами социального поведения. Отдельное исследование макак выявило отдельные группы нейронов в субрегионе спинного полосатого тела, называемом хвостатым ядром, которые активировались либо в ответ на вознаграждение в задаче по захвату пищи, либо на социальное состояние — соревновательный успех по сравнению с подчинением — с помощью конкурирующие обезьяны (Santos, Nagasaka, Fujii, & Nakahara, 2012).

Как отмечалось ранее, поведенческие исследования показывают, что наблюдение за членами группы с высоким статусом полезно (Deaner et al., 2005). Наблюдение за обезьянами с более высоким статусом коррелирует с активностью в орбитофронтальной коре (OFC), области, участвующей в вычислениях значений, а также в тормозящем контроле, и миндалевидном теле, которое участвует в эмоциональном кодировании стимула. Эти регионы моносинаптически связаны (Timbie & Barbas, 2014), и их совместная деятельность может направлять визуальную ориентацию на мотивационно значимые стимулы, такие как члены высокостатусных групп (Klein et al, 2006).Хотя прямого сравнения на людях не проводилось, есть свидетельства того, что области, которые, как известно, участвуют в обработке вознаграждения, такие как брюшное полосатое тело, активны при вынесении суждений о статусе других. Эти эффекты модулируются относительным статусом человека и его способностью продвигаться вверх по иерархии (Ly, Haynes, Barter, Weinberger, & Zink, 2011; Zink et al., 2008). В литературе по обезьянам предполагается, что обезьянам с высоким статусом придается большее значение, а активация схемы вознаграждения у человека подразумевает аналогичную ценность вознаграждения, присущую людям с более высоким рейтингом.Однако отсутствие поведенческих данных, свидетельствующих о предпочтении людей с высоким статусом перед другими полезными стимулами, затрудняет такую ​​интерпретацию. Неясно, предполагают ли эти ответы, что наблюдение за членами с более высоким статусом является вознаграждением, или просто они занимают более заметное присутствие и привлекают больше внимания, чем подчиненные члены.

В-третьих, области мозга, участвующие в исполнительных процессах (например, лобные области), чувствительны к сигналам статуса, но неясно, играют ли они роль конкретно в обработке статуса или в социальном познании в целом.Различные данные связывают активность вентролатеральной префронтальной коры (VLPFC), дорсолатеральной префронтальной коры (DLPFC) и медиальной префронтальной коры (MPFC) с восприятием или оценкой социального статуса (Cloutier & Gyurovski, 2014; Farrow et al., 2011; Marsh , Blair, Jones, Soliman, & Blair, 2009; Mason et al., 2014; Zink et al., 2008). Анатомическая интерпретация этих результатов не обоснована в хорошо известной литературе о поражениях. Пациенты с большими поражениями лобных долей часто страдают серьезным личностным и социальным дефицитом.Тем не менее, по крайней мере, одно исследование показало, что пациенты с поражением DLPFC демонстрируют нарушение общих социальных суждений, но не статусных суждений (Mah, Arnold, & Grafman, 2004).

Поскольку этой литературы мало, остается несколько вопросов, на которые нет ответа. Например, в одном исследовании сообщалось о более высокой активности вентрального полосатого тела в ответ на людей с высоким статусом (Zink et al., 2008), в то время как другое исследование показало более высокую активность в той же области мозга у лиц с таким же статусом (Ly et al., 2011), что делает неясной связь между активацией вознаграждения и статусом у людей. Кроме того, результаты, свидетельствующие о снижении активности в областях мозга, участвующих в ментализации и эмоциях, у лиц с низким статусом (см. Muscatell et al., 2012) трудно интерпретировать в отсутствие поведенческих данных. Отдельные исследования показали, что влиятельные люди не очень хорошо понимают точки зрения и эмоции других и иногда предпочитают не участвовать в такой же степени металлизации (Галински и др., 2006). Однако у обезьян объем серого вещества в ростральной и спинной ПФК и верхней височной борозде — областях, похожих на сеть ментализации человека — положительно коррелирует как со статусом, так и размером социальной сети у обезьян (Noonan et al., 2014). Большая способность понимать и предсказывать намерения других может помочь поддерживать высокий социальный статус. В будущей работе следует сочетать поведенческие и визуальные измерения, чтобы изучить, как эти связанные со статусом вариации нейронной активации коррелируют с поведением, ориентированным на вознаграждение или ментализмом.

Итак, настоящая литература предполагает, что области мозга, участвующие в ранжировании, внимании, эмоциях и вознаграждении, реагируют на информацию о социальном статусе. Однако отсутствие подтверждающих поведенческих и нейропсихологических данных делает некоторые выводы сомнительными, и есть другие вопросы, касающиеся нейронной обработки статусных сигналов, которые еще не были исследованы. Например, остается неясным, становится ли информация о статусе встроенной в наши семантические представления о других, тем самым влияя на наше социальное внимание и поведение на более неявном уровне.Это, по-видимому, относится к исследованиям поведения в литературе по когнитивной и социальной психологии. Также неясно, как эмоции, вознаграждение и области человеческого мозга взаимодействуют при восприятии информации о статусе. Необходимы дальнейшие исследования нейронных основ обработки статуса и поведенческих коррелятов.

4. Социальные иерархии и познание статуса у детей и подростков

Формирование социальных иерархий варьируется в разные периоды развития, хотя даже очень маленькие дети чувствительны к сигналам восприятия, указывающим на доминирование.Здесь мы обсуждаем истоки развития социальных иерархий и факторы, влияющие на возрастные изменения в обработке статуса, а также то, как они соотносятся с литературой о животных и людях для взрослых.

4.1. Природа социальных иерархий

К концу первого года жизни младенцы обладают убеждением, что размер связан с силой или превосходством, и используют эту информацию, чтобы предвидеть исход конфликтного взаимодействия. Например, 10-13-месячные младенцы выглядят дольше, когда видят, что более крупный анимированный блок уступает место более мелкому блоку после столкновения друг с другом, как если бы они понимали, что такой результат является неожиданным (Thomsen, Frankenhuis, Ingold-Smith & Carey, 2011).К 12-15 месяцам младенцы не только осознают, что один агент будет преобладать над другим во время конфликтного взаимодействия, но и что эти асимметричные отношения остаются неизменными от одного конфликта к другому (Mascaro & Csibra, 2012). В реальных социальных условиях дети 1-2 лет сами демонстрируют отношения диадного доминирования, по которым члены группы могут быть ранжированы по линейной иерархии (Strayer & Trudel, 1984). К 3 годам дети распознают асимметрию в доминировании в экспериментальных условиях, используя множество сигналов, включая размер тела, возраст, силу и владение ресурсами (Charafeddine et al., 2014). Таким образом, примерно в один год дети осознают, что доминирование обеспечивает устойчивое положение власти, которое является фундаментом, на котором формируется социальная иерархия. Это подчеркивает неотъемлемую природу социальной иерархии и раннее уважение к социально доминирующему поведению. По мере приближения к дошкольному учреждению дети, кажется, расширяют свои знания о статусе, чтобы включить в них множество статусных сигналов.

В дошкольном возрасте дети проводят больше времени в социальных группах, и это представляет собой точку в развитии, когда может возникнуть социальная иерархия.Фактически, дети 4-5 лет демонстрируют асимметрию в доминирующем поведении и начинают демонстрировать предпочтение взаимодействию с членами группы с высоким статусом (F. F. Strayer & Trudel, 1984). За доминирующими членами социальной группы также чаще наблюдают и имитируют, чем за их менее доминирующими сверстниками (Abramovitch & Grusec, 1978; La Freniere & Charlesworth, 1983; Vaughn & Waters, 1981), что свидетельствует о визуальном предпочтении членов группы с высоким статусом, аналогичных к тому, что встречается у приматов (например,, Deaner et al., 2005). Лонгитюдные исследования, охватывающие учебный год, показывают, что асимметричные социальные отношения остаются стабильными с течением времени и их число увеличивается в течение учебного года (La Freniere & Charlesworth, 1983), а стабильность формирующейся иерархии доминирования возрастает по мере приближения детей к начальному школьному возрасту (Strayer & Трудел, 1984). К тому времени, когда дети поступают в начальную школу, они быстро формируют иерархию доминирования (Petit, Bakshi, Dodge, & Coie, 1990; Strayer & Trudel, 1984), а линейность и стабильность групповой структуры продолжают увеличиваться с возрастом (Petit et al. ., 1990). Эти результаты предполагают как раннее признание неравенства в распределении власти внутри группы, так и раннее предпочтение иерархии.

Важно отметить, что социальный ранг дошкольников часто основан на наблюдениях третьей стороны за взаимодействиями доминирования, в то время как в начальной школе дети назначают сверстников на высокие статусные должности. Во многих ранних исследованиях, посвященных оценке социального статуса, использовались критерии социальных предпочтений или симпатии (например, Coie et al., 1990; Coie et al., 1982; Додж, 1983 год; рассмотрено в Cairns, 1982; Hymel, Closson, Caravita, & Vaillancourt, 2011). Этот показатель может быть менее показателем социальной репутации и доминирования, чем показатель популярности (например, de Bruyn & Cillessen, 2006; Cillessen & Mayeaux, 2004; Parkhurst & Hopmeyer, 1998), и менее похож на традиционные меры социальной иерархии (Cairns, 1982). В то время как доминирование связано с социальными предпочтениями среди детей младшего возраста (Strayer & Trudel, 1984; Petit et al., 1990), существует различие между детьми старшего возраста (обзор Babad, 2001; Cairns, 1982), подростками (de Bruyn & Cillessen , 2006; Lease, Musgrove, & Axelrod, 2002; Parkhurst & Hopmeyer, 1998; Sandstrom & Cillessen, 2006) и новые взрослые (Lansu & Cillessen, 2011).Популярность, а не социальное предпочтение или принятие, больше напоминает иерархию доминирования у людей и нечеловеческих приматов (Coie et al., 1982; Petit et al., 1990), и она стала более широко принятым показателем социального статуса в детстве. в подростковом возрасте (обзор в Cillessen & Marks, 2011).

К раннему подростковому возрасту группы сверстников становятся более дифференцированными с точки зрения рейтинга статуса сверстниками, а также значимости и важности социального статуса по сравнению с пиками других достижений (Coie, Dodge, & Kupersmidt, 1990; LaFontana & Cillessen, 2009).Однополые женские иерархии несколько менее стабильны, демонстрируя более частые колебания в ранге среди членов среднего и высшего ранга по сравнению с мужскими группами, однако значимость и функции иерархии сопоставимы для разных полов (Savin-Williams, 1979). Экспериментальные данные подтверждают видимую роль членов группы с высоким статусом, независимо от пола. Подобно результатам, полученным у взрослых и приматов, обсуждавшимся ранее, подростки склонны дольше смотреть на более популярных или более статусных членов класса (Lansu, Cillessen, & Karremans, 2014).Хотя исследования социального статуса, воспроизводящие результаты взрослых и приматов у подростков и детей, немногочисленны, это исследование показывает, что статус начинает влиять на восприятие и внимание еще до взрослого возраста. Неясно, как рано проявляются эти эффекты, но эти результаты показывают, что статусные роли оказывают сильное влияние на познание и поведение в подростковом возрасте.

Есть некоторые признаки того, что важность популярности снижается в более позднем подростковом возрасте (Lafontana & Cillessen, 2009), но есть также свидетельства того, что характеристики популярности сохраняются в раннем взрослом возрасте (Lansu & Cillessen, 2011).Важно отметить, что положение в социальной иерархии подростков или приспособление человека к этому положению может влиять на поведение и благополучие взрослых (Sandstrom & Cillessen, 2013; Zettergen, Bergman, & Wångby, 2006).

4.2. Признаки статуса

Дети и подростки с высоким статусом — это те, кого сверстники чаще называют популярными, хотя они не обязательно назначаются как популярные (например, Babad, 2001; de Bruyn & Cillessen, 2006; Cillessen & Rose, 2005; Parkhurst & Hopmeyer, 1998; Witvliet et al., 2010). В следующем разделе мы обсуждаем сигналы, связанные с репутационным статусом или популярностью у детей и подростков.

Как отмечалось ранее, ряд исследований показывает, что доминирование сильно коррелирует с популярностью, начиная с исследований в дошкольных учреждениях (например, Strayer & Trudel, 1984). Социальное доминирование играет важную роль в установлении статуса и может оставаться надежным маркером статуса во взрослой жизни. Доминирование проявляется у детей еще в дошкольном возрасте, чтобы определить роли в новой социальной группе, так что агрессивное поведение часто встречается в начале учебного года, а затем снижается по мере установления структуры группы (La Freniere & Charlesworth, 1983; Пеллегрини и Бартини, 2001; Пети и др., 1990). Мальчики дошкольного возраста, как правило, чаще проявляют агрессию, чем девочки (Strayer & Strayer, 1976), и агрессия сильно коррелирует с оценками социального доминирования учителями (Pellegrini & Bartini, 2001). Хотя это предполагает, что агрессия является важным сигналом для установления статуса в этой возрастной группе, она не обязательно является коррелятом доминирования или статуса у девочек (Strayer & Strayer, 1976). Девочки более склонны к «агрессии в отношениях», направленной на нарушение межличностных отношений, а не на причинение физического вреда, но такое поведение часто коррелирует с социальным отторжением, а не с высоким статусом в этом возрасте (Crick, Casas, & Mosher, 1997; Crick & Гротпетер, 1995).Таким образом, могут быть ранние гендерные различия в типе агрессии, используемой для установления доминирования, но оба пола участвуют в поведении, используемом для установления иерархии (Hawley, 1999).

Независимо от пола, в возрасте от 1 до 5 лет агонистическое поведение по отношению к другим снижается в зависимости от возраста, в то время как аффилиативное поведение становится более распространенным (Strayer & Trudel, 1984). Одно из объяснений этого изменения в развитии состоит в том, что агрессия снижается по мере того, как члены группы взвешивают издержки и выгоды такого поведения (Pellegrini & Bartini, 2001) и по мере стабилизации социальных иерархий (Savin-Williams, 1979).Однако есть свидетельства того, что социальное доминирование в форме открытой или относительной агрессии является важным показателем статуса или популярности в конце начальной школы и в подростковом возрасте (Cillessen & Mayeaux, 2004; Ellis & Zarbatany, 2007; Lansu & Cillessen , 2011; Lease et al., 2002; Shoulberg, Sijtsema, & Murray-Close, 2011; Witvliet et al., 2010). Кроме того, размер тела и уровень тестостерона у мужчин-подростков связаны с доминированием и статусом (Schaal, Tremblay, Soussignan, & Susman, 2006; Tremblay et al., 1998), аналогично тому, что обнаруживается у обезьян и взрослых людей (например, Keating, Mazur & Segall, 1981; Morgan et al., 2000; Mueller & Mazur 1996).

Эти данные показывают, что доминирование само по себе остается связанным со статусом в разных возрастных группах. Возможно, что доминирование проявляется по-разному на более поздних стадиях развития, например, явные проявления агрессии заменяются более продуктивным, напористым поведением (La Freniere & Charlesworth, 1983) или принудительным и кооперативным поведением (обзор: Hawley, 1999).Или, как мы отмечаем в разделе о статусе взрослого, начинает проявляться различие между социальным доминированием и агрессивным доминированием, и оба они связаны с высоким статусом. В группе подростков, признанных популярными, есть те, кого не любят, и те, кто нравится (de Bruyn & Cillessen, 2006; Parkhurst & Hopmeyer, 1998). В одном из анализов изучались специфические черты, связанные с популярными подростками и популярными подростками (см.), Идентифицированными как популистский и просоциальный популярный соответственно (de Bruyn & Cillessen, 2006).Первая группа была оценена как антисоциальная, высокомерная и имеющая плохую успеваемость, а вторая — как аффилированная и академически активная. Тем не менее, и групп были оценены как привлекательные, модные и имеющие много друзей. Таким образом, симпатия не обязательна для того, чтобы считаться популярными, и популярные подростки различаются по уровню просоциального и доминирующего поведения, которые они демонстрируют, как и взрослые (см.). Интересно, что вышеупомянутое исследование также показало, что популистские и просоциальные подростки одинаково слушались, но популистские подростки оценивались выше по силе и лидерству, чем просоциальные подростки.Эти результаты предполагают различия в доминировании или, возможно, «быть услышанным» относится к более социальной форме доминирования, тогда как «власть» имеет негативный оттенок.

Таблица 4

Черты характера, связанные с популистскими (популярными) и просоциальными популярными (любимыми и популярными) подростками (de Bruyn & Cillessen, 2006). Если флажок не установлен, это означает, что группа с меньшей вероятностью будет оценена сверстниками как как обладающая перечисленным признаком.

80

80

Другие исследования указывают на буллинг как на еще одно проявление доминирования в процессе развития.Диадические отношения между хулиганом и жертвой аналогичны отношениям доминирования и подчинения, обсуждаемым в литературе по социальному статусу. Внутри одного пола хулиганы, как правило, популярны и агрессивны, тогда как жертвы непопулярны (Rodkin & Berger, 2008). Несмотря на неприязнь со стороны сверстников, хулиганы, которых считают влиятельными и популярными (Farmer, Estell, Bishop. O’Neal, & Cairns, 2003; Vaillancourt, Hymel, & McDiugall, 2003), также оцениваются своими сверстниками как обладающие определенным статусом. корреляты, обнаруженные у взрослых с высоким статусом, включая власть, лидерство, компетентность и ценные активы (Vaillancourt et al., 2003). Напротив, жертвы хулиганов часто уязвимы и имеют низкий социальный статус (Berger & Rodkin, 2009; Veenstra, Lindenberg, Zijlstra, De Winter, Verhulst, & Ormel, 2007). Как и в случае со взрослыми, обладание властью или демонстрация доминирования или их комбинация могут быть связаны с более высоким статусом в зависимости от контекста.

В целом, ряд черт, связанных со статусом у обезьян и взрослых людей, включая доминирование, власть и влияние, также имеют отношение к социальной иерархии детей и подростков.Однако систематические исследования относительно степени, в которой эти факторы влияют на восприятие статуса и познание, отсутствуют в этих возрастных группах, поэтому неясно, влияет ли статус на обработку социальной информации в той степени, в которой он влияет на взрослых. Учитывая то значение, которое придается социальному статусу в подростковом возрасте, возможно, что влияние статуса еще более заметно. В следующем разделе мы обсудим этот потенциал для большей статусной чувствительности среди подростков в контексте литературы по нейробиологии социального отторжения.

4.3. Связанные со статусом нейронные цепи

Исследования изменений нервной чувствительности к информации о социальном статусе в процессе развития практически отсутствуют. Однако данные о том, что мозг продолжает претерпевать изменения в процессе созревания и что социальная информация особенно важна в подростковом возрасте, предполагает, что подростки также будут более чувствительны к сигналам социального статуса.

Во-первых, ряд регионов, участвующих в обработке социального статуса взрослых, претерпевают изменения в развитии между детством и взрослостью.Напомним, что наше обсуждение нейронных основ обработки статуса у взрослых включало области, участвующие в оценке величины (IPS), префронтальные области (VLPFC, DLPFC) и области обработки эмоций (миндалевидное тело, передняя поясная извилина). Префронтальная кора головного мозга продолжает развиваться в подростковом возрасте, причем DLPFC является одной из последних областей, созревших (Gogtay et al., 2004). Кроме того, исследования функциональной визуализации предполагают возрастные изменения активации IPS при вынесении несимволических оценок величины (Ansari & Dhital, 2006), а в OFC, передней поясной извилине и миндалевидном теле наблюдаются возрастные изменения активации различные социальные стимулы (обзор в Burnett, Sebastian, Kadosh, & Blakemore, 2011).Таким образом, общее состояние развития мозга подростка предполагает возрастные различия в обработке статуса.

Во-вторых, существует большое количество исследований нейронного развития и социальных отношений, в которых основное внимание уделяется обратной связи со стороны сверстников и, в частности, их неприятию. Литература, посвященная развитию групп социального статуса, часто идентифицирует отвергнутых как тех, кто практически не получает номинаций от сверстников (например, Coie et al., 1982). Таким образом, неприятие сверстников соответствует низкому социальному статусу, поскольку высокий статус сверстников основан на благоприятных номинациях сверстников.Важно отметить, что существует перекрытие между сетями мозга, чувствительными к отторжению, и сетями, участвующими в восприятии статуса у взрослых. Поэтому мы заимствуем из литературы, посвященной неприятию сверстников, чтобы предположить, что обработка статуса у подростков отличается от обработки статуса у взрослых, и предполагаем, что существуют правдоподобные нейронные модели, объясняющие эту взаимосвязь: (1) аффективные области мозга могут быть более чувствительными или даже гиперактивными к социальной информации. в подростковом возрасте; (2) тормозные области мозга могут быть незрелыми или малоактивными в подростковом возрасте; или (3) аффективные области мозга гиперактивны. и тормозных областей неактивны в подростковом возрасте.

Во-первых, есть свидетельства того, что подростки более чувствительны к принятию и отторжению со стороны сверстников. Поведенческие данные показывают, что социальное отторжение более заметно в подростковом возрасте, чем в детстве (Silk et al. 2012), и подростки сообщают о большем беспокойстве и стрессе после исключения, чем дети младшего возраста и взрослые (Sebastian, Viding, Williams, & Blakemore, 2010). Подростки также проявляют повышенную активность в областях мозга, связанных с вознаграждением и аффективной обработкой, в ответ на обратную связь со сверстниками.В частности, у подростков наблюдается большая активация передней поясной коры головного мозга (АСС) в ответ на исключение по сравнению со взрослыми (Bolling et al., 2011; Masten et al., 2009) и более выраженная активация вентрального полосатого тела в ответ на принятие сверстниками (Guyer, Чоат, Пайн и Нельсон, 2011 г.). Считается, что одна из функций ACC — сигнализировать об эмоциональной боли, вызванной социальным отторжением (Eisenberger, Lieberman, & Williams, 2007), и активность в этой области положительно коррелирует с самоотчетами о чувствительности к отторжению у взрослых (Burklund, Eisenberger, И Либерман, 2007) и субъективный дистресс у подростков (Masten et al., 2009). Вентральное полосатое тело, часть базального ганглия, связано как с обработкой вознаграждения (рассмотрено в Delgado, 2007), так и с эмоциональной регуляцией (Wager, Davidson, Hughes, Lindquist, & Ochsner, 2008). Таким образом, подростки более чувствительны как к аффективным реакциям, так и к социальному вознаграждению, связанным с принятием сверстников. Важно отметить, что противоположность принятия со стороны сверстников — отказ от сверстников — связана с низким социальным статусом, и, таким образом, эти данные могут отражать повышенную чувствительность к статусным сигналам, которые определяют положение человека в социальной группе.ППК и вентральное полосатое тело также демонстрируют большую активацию во время аффективной обработки лица (Monk et al., 2003; Pfeifer et al., 2011), предполагая, что подростки также могут быть более реактивными на лицевые сигналы, представляющие доминирование и статус.

Во-вторых, эта повышенная чувствительность в подростковом возрасте может быть связана с незрелостью лобной коры и нарушением эмоциональной регуляции. Подростки демонстрируют общий рост активности в VLPFC (Bolling et al., 2011; Masten et al., 2009) в ответ на социальную изоляцию по сравнению с включением.По сравнению со взрослыми подростки демонстрируют большую активацию дорсальной медиальной префронтальной коры (DMPFC; обзор Sebastian et al., 2010) и вентральной ACC (Bolling et al., 2011), но меньшую активацию VLPFC (Bolling et al., 2011; Себастьян и др., 2011). Эти данные свидетельствуют о возрастных изменениях как в аффективной обработке социальной информации, так и в регулировании сверху вниз (см.). Интересно, что активность в VLPFC, DMPFC и вентральном полосатом теле отрицательно коррелирует с субъективным чувством дистресса среди отвергнутых подростков и с активностью в аффективных областях, включая ACC и островок (Masten et al., 2009). Это предполагает, что VLPFC и DMPFC могут участвовать в регулировании эмоциональных последствий социального отторжения, а неспособность сделать это эффективно может привести к более сильной аффективной реакции на обратную связь сверстников. Функциональная связь между VLPFC и вентральными ACC увеличивается от подросткового до взрослого возраста (Bolling et al., 2011), что может дополнительно объяснить возрастное снижение чувствительности отторжения.

Области мозга, чувствительные к информации о статусе у подростков. Дорсальная медиальная префронтальная кора (DMPFC), вентральная латеральная префронтальная кора (VLPFC), передняя поясная кора (ACC) и вентральное полосатое тело (VS).Направление стрелок представляет регуляторные пути.

Дальнейшее понимание этого нисходящего нормативного подхода происходит из свидетельств того, что взрослые, которые чувствуют себя социально исключенными, впоследствии не могут привлечь DMPFC при просмотре негативных, но не позитивных социальных сцен (Powers, Wagner, Norris, & Heatherton, 2011). С другой стороны, подростки демонстрируют повышенную активность в этом регионе в ответ на социальный дистресс (Masten et al., 2009). Возможно, подростки не могут успешно отвлечь свое внимание от негативной социальной информации и обращают внимание только на то, что является эмоционально значимым.Интересно, что только подростки демонстрируют отрицательную корреляцию между активностью MPFC и показателями сопротивления влиянию сверстников (RPI) (Sebastian et al., 2011), что позволяет предположить, что подростки, на которые меньше влияют сверстники, также демонстрируют более взрослые уровни фронтальной активности. Точно так же подростки, которые сообщают, что больше времени проводят с друзьями, проявляют меньшую активность в ACC и insula в ответ на отказ (Masten, Telzer, Fuligni, Lieberman, & Eisenberger, 2012), предполагая, что подростки с позитивной социальной средой и социальными навыками могут быть менее чувствительными. к социальному отторжению или более успешному регулированию эмоций.

В совокупности эти данные предполагают, что подростки демонстрируют повышенную чувствительность к релевантной для статуса информации от сверстников либо из-за гиперактивных аффективных центров, либо из-за недостаточной активности тормозных центров мозга, либо из-за того и другого. Эти данные не получены непосредственно из исследований социального статуса, но принятие сверстниками является решающим фактором популярности в этой возрастной группе. Кроме того, мы ранее обсуждали роль аналогичных областей генерации эмоций и вознаграждения, а также лобных областей, включая MPFC и VLPFC, в обработке статуса у взрослых.Неясно, будут ли подростки демонстрировать аналогичные возрастные различия в активации этих регионов в парадигмах суждения о статусе, используемых у взрослых, как и в парадигмах социального отторжения. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы сравнить изменения в обработке статуса по возрастным группам.

5. Резюме и выводы

Социальные иерархии чрезвычайно распространены, существуют у разных видов и присутствуют на ранних этапах человеческого развития. Из обширной литературы, посвященной иерархии у нечеловеческих приматов и людей, можно сделать несколько важных выводов: (1) социальные иерархии являются естественной и необходимой частью социальных групп; (2) статус оказывает глубокое влияние на мышление и поведение; (3) нейронная основа обработки статуса, особенно во время развития, только начинает пониматься, и многие вопросы остаются без ответа в современной литературе.

В следующих параграфах мы предлагаем несколько направлений будущих исследований в развивающейся области социальной нейробиологии развития по обработке статуса.

Во-первых, не было исследований нейровизуализации, в которых социальный статус рассматривался бы в контексте других форм концептуального знания, специфичного для человека, таких как имя и род занятий. Было проведено большое количество исследований узлов «идентичности человека» (Брюс и Янг, 1986), теоретической области в мозге, где знания о людях — их лице, голосе и походке, а также концептуальные знания о человеке — собраны вместе, чтобы сформировать концептуальное представление человека, к которому можно получить доступ с помощью многочисленных отличительных поисковых сигналов.Неясно, как информация о статусе включается в эти представления и влияет ли это на социальное восприятие и поведение. Существует хорошо изученная сеть нижних височных областей, связанных с обработкой лица, с областями в вентрально-передних височных долях, которые особенно чувствительны к семантической информации, связанной с человеком (Von der Heide, Skipper, & Olson, 2013; Collins & Olson, in press) и нейроны орбитофронтальной коры, которые потенциально могут реагировать на аспекты поощрения других людей (Tsao, Moeller, & Freiwald, 2008).Для будущих исследователей будет важно изучить, как социальный статус изменяет и взаимодействует с этими людьми, обрабатывающими нейронные области, и как эти области взаимодействуют с заметными и оценочными областями при рассмотрении лиц с высоким или низким статусом. Эти данные могут объяснить предпочтительное внимание, уделяемое высокопоставленным лицам.

Во-вторых, мало что известно о том, как изменения в процессе созревания в социальном мозге влияют на то, как дети и подростки воспринимают и понимают статус, и каковы могут быть последствия этих эффектов.С одной стороны, созревание нейронов может влиять на чувствительность к информации о статусе. Например, исследования с участием детей младшего возраста показывают, что они понимают основные концепции доминирования и власти с раннего возраста (Mascaro & Csibra, 2012; Thomsen et al., 2011), но дети испытывают трудности с пониманием концепции популярности и ее коррелятов до четвертого возраста. степень (Xie, Y. Li, Boucher, Hutchins, & Cairns, 2006). Таким образом, есть основания полагать, что влияние статуса на познание и восприятие варьируется в зависимости от развития.Исследователи должны дополнительно рассмотреть роль развития мозга в появлении понимания социальной иерархии и того, что значит быть популярным.

Кроме того, исследования визуализации, подобные тем, которые оценивают обработку социального статуса у взрослых, не проводились у детей или подростков. По сравнению с детьми и взрослыми подростки демонстрируют разные модели активации в области вознаграждения, аффективной и лобной областях в ответ на различные формы социальной обратной связи. Было бы интересно посмотреть, демонстрирует ли эта возрастная группа также большую нейронную чувствительность в областях вознаграждения и значимости при вынесении суждений о статусе или просмотре сверстников с высоким или низким статусом.Точно так же неясно, модулирует ли статус подростка нейронные реакции на социальную обратную связь и отторжение. Например, подростки, которые проводят больше времени с друзьями, проявляют меньшую активность в областях мозга, связанных с социальной болью, в ответ на отторжение сверстников (Masten, Telzer, Fuligni, Lieberman, & Eisenberger, 2012), предполагая, что некоторые социальные факторы могут нейтрализовать негативные последствия. последствия социальной изоляции. В будущих исследованиях можно будет изучить, как обработка статуса у подростков связана с переживанием негативных социальных событий, как когнитивно, так и на нейронной основе, и сдерживает ли высокий статус реакцию на отказ.

Понимание изменений в развитии при обработке статуса может также помочь объяснить другие подростковые формы поведения, такие как принятие риска. Ряд исследований предполагает, что социальный статус подростка связан с рискованным и девиантным поведением (Allen, Chango, Szwedo, Schad, & Marston, 2012; Allen, Porter, Mcfarland, P. Marsh, & Mcelhaney, 2005). Недавняя работа в нашей лаборатории предполагает, что присутствие сверстников с высоким или низким статусом может способствовать принятию рискованных решений при компьютерном вождении, но этот эффект зависит от того, сообщают ли участники о желании быть членом той же социальной группы, что и наблюдатель ( Koski, Smith, Chein, Steinberg, & Olson, 2014; см.).Таким образом, влияние популярности может больше зависеть от того, насколько подростки ценят статус, а не от фактического статуса или статуса своей группы сверстников. Дальнейшая работа должна быть направлена ​​на понимание того, как статусные предубеждения влияют на суждения, внимание и познание у детей и подростков и как эти эффекты могут способствовать принятию решений в социальном контексте. Например, исследование должно выяснить, влияют ли возрастные изменения в социальном мозге на то, как подростки обращают внимание и обрабатывают информацию о статусе, и как это потенциально способствует большей склонности подростков к риску в контексте сверстников.

Подростки позднего возраста выполняли задание на вождение стоп-сигнала в одиночку и в присутствии сверстников. Данные показывают долю рискованных действий (светится желтым светом), когда участники сообщают о высоком или низком интересе к присоединению к социальной толпе наблюдающего сверстника. Взаимодействие значимо ( F (1, 66) = 4,17, p = 0,04), что говорит о том, что подростки берут на себя больший риск, когда находятся рядом со сверстниками, статус которых они хотели бы достичь.

Будущие исследования также должны выяснить, влияет ли статус человека во время развития на созревание мозга.Например, неясно, как опыт высокого статуса (например, получение большого количества визуального внимания и подражание) может повлиять на социальные сети обработки в мозгу. Мы видим, что у обезьян объем серого вещества и функциональная связь в областях социальной обработки мозга коррелируют со статусом и размером социальной сети (Noonan et al., 2014). Хотя направление эффекта неизвестно, похоже, существует связь между структурой этой нейронной сети и социальной средой.У людей важно изучить, как опыт развития в различных социальных средах может быть связан с нейронными функциями. Например, будущие лонгитюдные исследования могли бы изучить динамические отношения между опытом детей и подростков на разных уровнях социального статуса (например, популярности) и развитие их структуры нейронной сети, а также определить, существуют ли возрастные различия в таких процессах.

Другой пример, если дети приучены верить, что они имеют более высокий или более низкий статус по сравнению со своими сверстниками, а затем их просят выполнить когнитивную задачу, мы прогнозируем, что те, кто чувствует высокий статус, будут работать лучше, и их результативность будет коррелировать с вариациями в нервной активности в лобных областях мозга, как и у взрослых (Kishida et al., 2012). Потенциальная путаница с вышеупомянутым исследованием заключалась в том, что показатели IQ использовались как в качестве ранжирующей переменной, так и в качестве показателя эффективности. В будущей работе можно будет изучить степень, в которой различные показатели субъективного статуса во время развития влияют на познание и коррелированную нейронную активность.

Наконец, есть основания полагать, что социальный статус по-разному воспринимается среди детей с определенными нарушениями развития. Дети с аутизмом проводят меньше времени со сверстниками, имеют меньше друзей и с меньшей вероятностью будут приняты обществом (Чемберлен, Касари и Ротерам-Фуллер, 2007).Они также невосприимчивы к «эффекту аудитории» и, похоже, мало заботятся об управлении репутацией (Chevallier et al., 2014). В будущих исследованиях следует выяснить, не хватает ли людям с аутизмом способности воспринимать или интерпретировать статусные сигналы и испытывают ли они в результате различные последствия социального статуса. Возможно, обучение детей, которые не могут понять социальную организацию, распознавать хорошо известные признаки статуса, может помочь им улучшить свое социальное взаимодействие.

В заключение, социальные иерархии являются важным и неизбежным аспектом социальной организации, а относительный статус в группе влияет на познание и поведение отдельных членов.Учитывая динамический и относительный характер статусной иерархии, познания и поведение, связанные со статусом, имеют решающее значение для индивидуальной адаптации и функционирования группы. Недавние данные нейровизуализации предполагают лежащую в основе нейронную основу для обработки статуса и изменений развития как в природе социальных иерархий, так и в социальных областях мозга, но необходимы дальнейшие исследования, чтобы полностью понять механизмы обработки статуса, особенно в критические периоды развития, такие как подростковый возраст.

Иерархии статусов: нужны ли они?

Это сообщение, которое также появилось на Psych Your Mind. Я думал, что поделюсь этими мыслями о социальном статусе с Psychology Today! Я хотел бы прочитать ваши отзывы здесь или в твиттере @mwkraus!

Я изучаю тему социального статуса с тех пор, как поступил в аспирантуру. Это было в 2004 году, когда Джордж Буш начинал свой второй президентский срок, Клинт Иствуд был занят получением «Оскара» за лучший фильм («Малышка за миллионов долларов», ), а Линдси Лохан не была изюминкой.За все это время я никогда не задумывался над вопросом, нужны ли обществу социальные иерархии вообще? То есть действительно ли нам нужно ранжировать себя в обществе по сравнению с другими? Обязательно ли иметь разные уровни власти, престижа и статуса в обществе? Или общество могло бы нормально функционировать без дифференциации по статусу?

Очевидно, есть несколько хороших анекдотов, подтверждающих идею о том, что иерархия не нужна. Например, в Беркли есть отличная пиццерия Cheeseboard.На самом деле это Cheese Board Collective, которым владеет и управляет кооперативная группа людей, каждый из которых участвует в работе и прибыли бизнеса. На Cheeseboard нет явной иерархии статусов, и из них готовят отличную пиццу!

К сожалению, не так много других примеров групп или обществ без социальной иерархии. Что заставило меня задуматься: почему это так?

Важно указать на адаптивные преимущества наличия иерархии в обществе.Например, Эмиль Дюркгейм (на фото в тизере) утверждал в разделе Разделение труда (или труда) в Обществе (1893), что люди различаются по способностям и что эти способности заставляют нас брать на себя иную роль в рабочей силе. . Таким образом, одни люди будут закручивать гайки, а одни люди будут управлять другими. Дюркгейм, со своей стороны, казалось, считал, что это разделение будет удивительным для всех, потому что все люди могут быть частью большого целого — менеджер и винтик — оба вносят свой уникальный вклад в создание автомобиля.Однако одним из последствий разделения труда является то, что одни люди будут иметь лучшую работу, чем другие, больше свободы и автономии в своей работе, а также больше уважения, престижа и статуса.

Итак, иерархии, кажется, естественным образом формируются из разделения труда в обществе. Это нормально, но, может быть, люди не замечают этих различий в статусах? Может быть, винтик и менеджер не считают свою работу чем-то разным и не считают одну работу более высоким статусом, чем другая? Возможно, но маловероятно, что люди игнорируют различия в статусе в обществе.Почему это могло быть так?

Социальные группы могут получить выгоду от разделения труда — они повышают производительность, позволяя людям специализировать свои навыки (Durkheim, 1893). Группы также могут получить выгоду от сигнализации и восприятия различий в статусе. Причина этого проста: если у меня есть проблема, с которой мне нужна помощь или ресурсы для решения, мне нужно иметь возможность быстро и точно определить, какие люди в моей социальной группе обладают необходимыми ресурсами и навыками, чтобы помочь. меня с моей проблемой.Согласно этой логике, люди веками должны были разработать четкий сигнальный процесс для статусных различий в социальных группах.

Появляется все больше свидетельств того, что невербальное проявление гордости эволюционировало, чтобы служить этой сигнальной функции статуса. Гордость — это эмоция, испытываемая при достижении социально значимого успеха. Типичная демонстрация гордости включает в себя расширение груди, сжатие кулаков, размещение рук на бедрах или поднятие рук в форме буквы «V» и демонстрацию небольшой контролируемой улыбки.

Если выражение гордости эволюционировало, чтобы служить сигнальной функцией статуса в социальных группах. Если это правда, то проявления гордости должны быть связаны со статусом в кросс-культурном контексте. Недавнее исследование Джесс Трейси из Университета Британской Колумбии и ее коллег предполагает, что это может быть правдой.

В исследовании 2008 года, проведенном Трейси вместе с Дэвидом Мацумото из Государственного университета Сан-Франциско, были изучены эмоциональные выражения олимпийских дзюдоистов после побед или поражений на Олимпийских играх 2004 года в Афинах.Они обнаружили, что образец гордости проявляется после побед (против поражений) в кросс-культурном контексте. Это означает, что если вы из Малайзии или Майами, вы склонны праздновать победу одним и тем же способом, используя одну и ту же демонстрацию гордости. Это круто, но это была не лучшая часть исследования! Во втором примере Трейси и Мацумото исследовали выражение гордости за слепых от рождения дзюдоистов на Паралимпийских играх 2004 года. Они обнаружили тот же образец невербального выражения гордости после побед (vs.потерь) для этих слепых спортсменов. Эти результаты предполагают, что гордость возникла из-за того, что человек выражает свое социально значимое положение (Tracy & Matsumoto, 2008). То, что от рождения слепые спортсмены демонстрировали такие же выражения гордости, как и их зрячие, свидетельствует о том, что проявление гордости — это не просто выражения, которым мы подражаем, глядя на то, как наши сверстники добиваются успеха. Выражение гордости, кажется, имеет более богатую историю в истории человечества и может быть универсальным выражением эмоций.

Это свидетельство, кажется, наводит на мысль, что, хотя кажется приятным думать о контексте, в котором мы все могли бы быть свободными от различий в статусе, вероятно, трудно достичь такой утопии. Например, мне интересно, что происходит на Cheeseboard, когда одного человека в коллективе хвалят за его работу, а других нет? Иерархии статусов могут формироваться даже в этом контексте, явно предназначенные для минимизации различий в статусах.

Что вы думаете об иерархиях статусов? Следует / можем ли мы избавиться от статуса в обществе? Я хотел бы прочитать ваши комментарии!

Расширение модели Гулда для включения многомерного выбора. Автор Хироки Такикава :: SSRN

23 стр. Размещено: 1 авг.2016 г.

Дата написания: 1 марта 2015 г.

Аннотация

Иерархия социального статуса — важная тема в социологии, но полное теоретическое понимание ее процесса отсутствует.Используя теорию игр и теорию социальных сетей, Гулд показал, что иерархию статусов можно рассматривать как тип равновесия, при котором игроки назначают привязанности другим игрокам в зависимости от их качеств. Однако модель Гулда нереалистично предоставляет каждому игроку безграничные ресурсы привязанности. Мы улучшаем модель Гулда, добавляя многомерный выбор, учитывающий ограничения ресурсов, в том числе факторы индивидуального качества, социальных предпочтений и взаимности. Мы обнаруживаем, что статус человека определяется его относительным качеством во всей социальной сети (в отличие от модели Гулда, где статус человека определяется двоично).Мы также демонстрируем с помощью агентного моделирования, что наша модель может быть основана на ограниченно-рациональных, а не гиперрациональных игроках и, таким образом, имеет широкое применение в различных ситуациях реального мира. Наконец, мы обнаруживаем, что социальное влияние не всегда усиливает неравенство в иерархии, как утверждал Гулд. Фактически, социальное влияние может уменьшить неравенство в иерархии, где присутствуют строгие условия взаимности.

Ключевые слова: иерархия статусов, теория игр, теория сетей

Рекомендуемое цитирование: Предлагаемая ссылка