Предавали лекарство: — (Pregabalin-Richter), , , , , , 25 , 50

«Медицинская катастрофа»: как тысячи пациентов в Британии заразились ВИЧ

25 сентября 2018

Автор фото, SPL

Предположительно, около трех тысяч заразившихся пациентов уже умерли

В Великобритании началось публичное расследование дела о заражении тысяч британцев ВИЧ и гепатитом после переливания крови. Первыми показания дали пострадавшие пациенты.

Публичное расследование должно выяснить, как около пяти тысяч человек с гемофилией и другими проблемами нарушения свертываемости крови были заражены вирусами ВИЧ и гепатита С в 1970-х и 1980-х годах в Великобритании после медицинских процедур.

Предположительно, около трех тысяч из них уже умерли.

Как такое стало возможно?

В начале 1970-х в Великобритании начали использовать новое лекарство от гемофилии — препараты крови. До этого пациенты были вынуждены оставаться в больнице для переливания крови даже при незначительных травмах. Препараты крови (отдельные компоненты плазмы, способствующие свертыванию крови) давали пациентам гораздо большую мобильность.

Препараты крови привозили из США. Плазма для них была получена от доноров, среди которых были в том числе заключенные и наркоторговцы, которые продавали свою кровь ради заработка. В этой плазме могли содержаться вирусы иммунодефицита человека (ВИЧ) и гепатита.

В середине 80-х препараты крови стали подвергаться термической обработке, которая убивала все вирусы.

Вопросы о том, почему этого не делали раньше, как зараженные лекарства попали в обращение и кто должен понести за это ответственность, до сих пор остаются открытыми.

С 1991 года препараты крови тщательно проверялись. В конце 90-х их перестали применять — были изобретены другие, более безопасные способы лечения гемофилии.

Публичное расследование может занять несколько лет. Многие из пострадавших впервые публично расскажут о том, как это случилось.

«Нас предали и оболгали»

Одна из пострадавших, которая согласилась дать комментарии Би-би-си, заразилась ВИЧ от своего мужа. Он страдал гемофилией и получил зараженную кровь при лечении. Ее муж умер. Она надеется дожить до конца расследования.

«Вы только представьте, что это была середина 80-х — атмосфера страха, дискриминации и абсолютного непринятия таких диагнозов как СПИД и ВИЧ. Мы оба были потрясены и полностью раздавлены этой новостью», — рассказывает женщина.

Другой пострадавший — Стив Думонд, ему 60. Изначально у Стива были незначительные симптомы гемофилии. При правильном лечении он мог бы прожить активную и здоровую жизнь.

В конце 80-х врачи сказали, что подозревают у него ВИЧ. Через 18 месяцев обследования ему сказали, что все в порядке, а затем поставили диагноз — гепатит C.

Он страдал от кровотечения в желудке, потери слуха и серьезного повреждения печени, которое может впоследствии привести к раку. По словам Стива, все пациенты чувствуют, что их «предали и оболгали». Он считает, что государство, врачи и медицинские компании пытаются снять с себя ответственность за произошедшее.

Расследования

Правительство Великобритании критиковали за то, что власти намеренно замалчивают информацию о массовом заражении ВИЧ и вирусом гепатита C. В 1989 году некоторым пострадавшим пациентам начали выплачивать компенсации. При этом публичного расследования случившегося проведено не было.

Автор фото, MARC MARNIE

Проводились и негосударственные расследования. Одно из них инициировал член партии лейбористов Питер Арчер, но у него не было официального статуса и возможности затребовать нужные документы.

Еще одно расследование на протяжении семи лет вело правительство Шотландии. Результаты, опубликованные в 2015 году, раскритиковали, авторов обвинили в цензуре и сокрытии фактов.

Бывший министр здравоохранения Эндрю Бернем также призывал разобраться в ситуации. Выступая в парламенте, он заявил, что это дело может быть результатом криминального сговора.

Волонтеры развозят лекарства пациентам с хроническими заболеваниями

Галине Васильевне Назаровой лекарства нужны каждый месяц. Самой выходить на улицу опасно, ведь есть риск подхватить инфекцию. Помощь волонтеров, буквально, спасение.

«Я позвонила, хотела сама сходить. Мне сказали: нет, на дом принесут. Ну, я подруге позвонила. Говорю, я в шоке от такого обслуживания», – делится Галина Назарова

В день волонтеры обходят в среднем по 15 квартир. Лекарства, естественно, предают бесконтактно. Добровольцы обязательно в масках и перчатках. Чаще всего слышат в свою сторону благодарности. Но некоторые все же относятся с подозрением.

«Некоторые не в курсе, что существует такая практика. И некоторые относятся с недоверием, конечно», – говорит врач студенческого медицинского отряда Егор Иванов.

В городе порядка 6 тысяч льготников, которым необходимо ежемесячно получать лекарства. Если все они пойдут в поликлиники и аптеки, ни о каком режиме самоизоляции не будет и речи. Волонтеры в помощь.

«Когда были ограничены плановые приемы, ограничены профилактические осмотры, диспансеризация, и в том числе выписка льготных лекарств, это тоже плановая помощь. Мы не могли оставить пациентов без лекарственных препаратов. Но и посещать поликлинику они тоже не могли в таких условиях, ведь есть риск заразиться»

Всем, кому необходимо выписать льготные лекарства, могут позвонить по номеру телефона 62-26-17. Волонтеры доставляют необходимые препараты с понедельника по пятницу.

Татьяна Баркова

Наша редакция уважает ваши непредвзятые точки зрения. Просим вас проявлять уважение друг к другу, к авторам и героям наших материалов. Оставляйте комментарии в рамках законодательства РФ. Редакция оставляет за собой право удалять комментарии, которые, как мы считаем, не соответствуют теме и тону обсуждения, принятому у нас на сайте.

Кроме того, вы можете обсуждать все новости «Новгородского областного телевидения» в официальных группах социальных сетей: Вконтакте, Фейсбук и твиттер

Волонтеры Чувашии предали коллегам из Ядринского района средства индивидуальной защиты

Маски, средства для дезинфекции, перчатки. В них очень нуждаются в Ядринском районе. Как известно, именно там сложилась непростая ситуация по заболеваемости коронавирусом. 

Подготовили комплекты в Чебоксарах, в республиканском волонтерском центре. На призыв врио Главы Чувашии объединить усилия в помощи нуждающимся в период пандемии в ряды добровольцев встали многие жители республики. И сейчас они работают в рамках движения «Вместе!Перле». Ребята решили помочь и другим добровольцам региона. 

Выбор пал на Ядринский район. Муниципалитет сейчас находится в «красной зоне», где COVID-19 выявлен у каждого сотого жителя. Из-за этого там были введены ограничения передвижения граждан. Передать ценный груз было решено на границе района, чтобы не нарушать строгие правила. Алена Николаева уже объездила всю республику.  Она стала волонтером  с самого начала пандемии. Каждый день — новые адреса, новые задания от штаба. Сложно приходится всем, но по-другому, признается девушка, она и не может.  
 — Если я могу, если у меня есть возможность, то я готова, потому что в такой ситуации могут оказаться любые люди, я думаю о своих близких, родственниках, им тоже кто-то помогает, почему я не могу помочь? — волонтер Алена Николаева.

Ядринским волонтерам, которые работают сегодня в режиме нон-стоп, зачастую не хватает средств индивидуальной защиты. Кроме привычных масок и перчаток, в набор входят медицинские халаты и защитные костюмы. Они также были переданы в детские сады, где работают дежурные группы. В муниципалитете сегодня 15 волонтеров — в основном это студенты, рабочая молодежь. Добровольцы выполняют заявки по доставке продуктов и лекарств, проводят разъяснительную работу. 

 — Начиная с самого простого — расклейки объявлений, доведения информации до населения, доставка прподуктов, лекарств, определенная помощь по хозяйству, сейчас вот период огородных дел — где-то картошку посадили, грядки вскопали, — рассказал  руководитель отделения всероссийского движения «Волонтеры Победы» в Ядринском районе Михаил Чернов.

Пока ситуация с заболеваемостью остается непростой, волонтеры продолжают свою работу. Многие из них признаются, что и после окончания пандемии будут помогать людям.  

Наталия Егорова, Михаил Солин

InStock Technologies приглашает на бесплатный вебинар «Обязательная Маркировка лекарств.

24 октября ,2019 , в 11-00 ч

Регистрация: https://events.webinar.ru/13230127/2765251

Вебинар подготовлен специально для дистрибьюторов лекарственных препаратов, поскольку с 1 октября 2019 стала обязательна маркировка лекарств категории ВЗН, а с 1 января 2020 г. все лекарства необходимо будет маркировать и предавать данные о движении маркированной продукции в систему МДЛП. Без этого станет невозможно ни продавать, ни покупать лекарства.

По информации Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) только 45% производителей лекарственных препаратов полностью готовы к маркировке, а из предполагаемого количества участников оборота лекарств только 15% зарегистрировались в системе Честный знак .

А Ваша компания готова к новым правилам оборота лекарств?

На вебинаре вы узнаете:

• Как изменятся процессы на фармскладе в связи с необходимостью отслеживания маркировки МДЛП
• В каком виде будет нанесена маркировка на товар, поступающий на склад. Как считывать эти штрихкоды.
• Как надо маркировать продукцию при отгрузке
• Как отслеживать маркированную продукцию на складе
• Какие сложности могут возникнуть при отборе маркированной продукции и как их избежать
• Почему нужна интеграция с МДЛП
• Особенности переходного периода

Группа компаний InStock Technologies является партнером Оператора системы цифровой маркировки и прослеживаемости товаров ЦРПТ (Центра развития перспективных технологий).

Как партнер, InStock Technologies участвует в разработках IT-решений по маркировке, состоит в рабочих группах по работе с различными группами товаров.

Мы разработали модуль Интеграции с системой Маркировки и уже проводим внедрения данного решения на склады крупных дистрибьюторов фармацевтических препаратов.

В процессах разработки мы учли многие нюансы работы с маркированными лекарственными препаратами и постоянно совершенствуем модуль интеграции в соответствии с изменениями архитектуры МДЛП.

24 октября, в 11 ч посетите on-line вебинар. Вы узнаете много важной информации

Регистрация на вебинар: https://events.webinar.ru/13230127/2765251

В напичканном звездами «Трафике» главной героиней выступает опиоидная эпидемия – Москвич Mag – 11.03.2021

Раз в два десятилетия Голливуд решает, что пришла пора для очередной драмы о наркотиках, их влиянии на жизнь людей и неискоренимости проблемы. Ровно 20 лет назад Стивен Содерберг получил «Оскар» за свою многосюжетную фреску о стене, на которую наталкивается человек, пытающийся решить наркотический кризис. Кем бы ни был герой — злодеем-наркобароном или, наоборот, борцом с преступностью, это не имеет никакого значения, если выясняется, что его родной ребенок бесповоротно стал зависимым — проблема общества становится частной, наркотики не разбирают, за кем из героев правда.

Новый «Трафик» (в оригинале называется Crisis), выходящий в прокат 11 марта, ни на какие престижные кинонаграды не претендует, несмотря на обладателя «Оскара» Гари Олдмана в одной из главных ролей. В единственной из трех историй, не пересекающейся с другими, Олдман играет профессора Тайрона Брауэра, который помимо преподавания в университете заведует лабораторией тестирования новых лекарств. Когда выясняется, что на десятый день испытаний от нового препарата «Кларалон» умерли все подопытные крысы, перед смертью ставшие наркоманками, у Брауэра возникает конфликт с главным спонсором — всесильной фармакологической корпорацией «Нортлайт». Ее интересы представляют изобретатель нового обезболивающего Билл Симонс (Люк Эванс) и хозяин компании Лоуренс Морган (Мартин Донован), и они намерены начать производство лекарства любой ценой. Положение Тайрона усугубляется тем, что «Нортлайт» также донор университета, в котором он преподает и который возглавляет его старый друг Дин Тэлбот (Грег Киннер). Профессору нужно сделать выбор — совершить сделку с совестью и подписать разрешение на выпуск опасного лекарства или предать огласке результаты неудачного тестирования и остаться и без лаборатории, и без места в университете.

Другой сюжет «Трафика» посвящен архитектору Клэр (Эванжелин Лилли в редкой не экшн-роли), которая недавно поборола зависимость от «легального» наркотика, обезболивающего «Оксиконтина», чтобы пережить настоящее горе — смерть сына-подростка. Официальная причина — он умер от передозировки, но Клэр узнает от врача, что у мальчика на голове обнаружена гематома. Уверенная в том, что ее сына убили, Клэр достает пистолет и едет из родного Детройта в Монреаль, чтобы найти и наказать убийцу — главу местной наркомафии по кличке Батя (Ги Надон). В оригинале его зовут гораздо игривее — Mother, Мать.

С Батей-Матерью же работает агент управления по борьбе с наркотиками Джейк Келли (очередная попытка Арми Хаммера стать положительным экшн-героем), который хочет взять с поличным и его, и армянскую группировку из Детройта при получении новой партии наркотика «Фентанил», который в несколько раз сильнее героина. Драма Джейка в том, что его младшая сестра Эмми (Лили-Роуз Депп) — конченая наркоманка с лиловыми венами, которую отделяет от смерти всего одна доза.

Режиссер Николас Джареки еще в 2012-м, после фильма Arbitrage, шедшем у нас под поразительно дурацким названием «Порочная страсть», дал понять, что его тема в искусстве — зыбкость благополучной жизни, которую от дна отделяет всего одна глупость. Жаль, что в «Трафике» многие удачные находки не получают продолжения или не проговариваются, из-за чего герои выглядят ходячими клише без нюансов — наивный ученый, беспечная мать и честный служитель закона. Например, «Нортлайт» пытается дискредитировать Брауэра, вытащив на свет его давнее обвинение в сексуальных домогательствах. Но хотя вся пресса изощряется в обвинительных заголовках, любящей жене профессора (Индира Варма) даже в голову не приходит поговорить об этом с мужем. Или безутешная мать Клэр никак не рефлексирует тот факт, что ее ребенок мог скрывать от нее свою зависимость, когда она сама годами сидела на вызывающем ее препарате и не может рассчитывать на звание «Мать года». Что касается агента Джейка, то он настолько положительный персонаж, что, отчаявшись получить помощь в поимке Бати от своей начальницы (Мишель Родригес), он, как Бэтмен, едет ловить его в одиночку и получает возможность хоть раз поступить «неправильно» и воспользоваться служебным положением для собственной выгоды. Джейк поступает правильно. Если бы он оказался не таким уж героем, он бы не только стал гораздо более сложным персонажем, чем о нем думали до сих пор зрители, но и «Трафик» получил бы зацепку для сиквела. В конце концов, это не фильм на «Оскар», это в меру увлекательный триллер про опиоидную эпидемию, которая никуда не исчезла, а значит, тема будет актуальной еще долго. Лет через двадцать можно повторить.

Фото: MEGOGO Distribution

студентов-медиков в Индии чувствуют себя преданными

НЬЮ-ДЕЛИ (AP). С начала недели у доктора Сиддхарта Тара, аспиранта-медика государственной больницы Hindu Rao в Нью-Дели, поднялась температура и постоянно болела голова. Он прошел тест на COVID-19, но результаты были отложены из-за того, что система здравоохранения страны рушится.

Его больница, перегруженная и недоукомплектованная персоналом, хочет, чтобы он продолжал работать, пока испытательная лаборатория не подтвердит, что у него COVID-19.

Во вторник Индия сообщила о 323 144 новых случаях заражения, в общей сложности более 17 случаев. 6 миллионов случаев, уступая только США. Министерство здравоохранения Индии также сообщило о еще 2771 смертельном исходе за последние 24 часа, причем каждый час от этой болезни умирают 115 индийцев. Эксперты считают, что эти цифры занижены.

«Я не могу дышать. На самом деле, у меня больше симптомов, чем у моих пациентов. Так как они могут заставить меня работать? » спросила Тара.

Проблемы, с которыми сегодня сталкивается Индия, поскольку число случаев заболевания растет быстрее, чем где-либо в мире, усугубляются хрупкостью ее системы здравоохранения и ее врачей.

В Индии 541 медицинский колледж, в котором учатся 36 000 аспирантов-медиков, и, по данным профсоюзов врачей, большинство в государственных больницах — они являются оплотом борьбы Индии с COVID-19. Но уже больше года они подвергаются гигантской рабочей нагрузке, не получают зарплату, безудержно заражаются вирусом и полностью игнорируют академическую науку.

«Мы пушечное мясо, вот и все», — сказала Тара.

В пяти штатах, которые больше всего пострадали от всплеска, аспиранты провели протесты против того, что они считают бездушным отношением администраторов к таким студентам, как они, которые призвали власти подготовиться ко второй волне, но их проигнорировали.

Джигнеш Генгадия, 26-летний аспирант-медик, знал, что будет работать 24 часа в сутки, семь дней в неделю, когда записался на ординатуру в Государственном медицинском колледже в городе Сурат в штате Гуджарат. . Чего он не ожидал, так это того, что он станет единственным врачом, который в нормальных условиях окажет помощь 60 пациентам и 20 пациентам, дежурным в отделении интенсивной терапии.

«Пациенты интенсивной терапии требуют постоянного внимания. Если у нескольких пациентов начнется обморок, к кому мне обратиться? » — спросил Генгадия.

Госпиталь Хинду Рао, где работает Тара, дает представление о тяжелой ситуации в стране. По словам Тары, количество коек для пациентов с вирусом увеличилось, но дополнительных врачей не было, что в четыре раза увеличило рабочую нагрузку. Что еще хуже, старшие врачи отказываются лечить пациентов с вирусом.

«Я понимаю, что старшие врачи старше и более восприимчивы к вирусу. Но, как мы видели на этой волне, вирус поражает как пожилых, так и молодых, — сказала Тара, страдающая астмой, но регулярно выполняющая дежурство в связи с COVID-19.

В условиях резкого увеличения количества коек в больнице уменьшилось с нуля до 200 коек для больных вирусом. Раньше два врача ухаживали за 15 койками, а теперь они обслуживают 60.

Численность персонала также сокращается, поскольку тесты студентов дают положительные результаты тестов с угрожающей скоростью. Почти 75% аспирантов отделения хирургии дали положительный результат на вирус за последний месяц, сказал студент отделения, который говорил анонимно из опасения возмездия.

Тара, входящая в ассоциацию докторов наук Hindu Rao, сказала, что студенты получают ежемесячную заработную плату с двухмесячным опозданием.В прошлом году студентам была выплачена зарплата за четыре месяца только после того, как они объявили голодовку в разгар пандемии.

Доктор Ракеш Догра, старший специалист Hindu Rao, сказал, что основная тяжесть лечения коронавируса неизбежно ложится на аспирантов. Но он подчеркнул, что у них разные роли: аспиранты лечат пациентов, а старшие врачи наблюдают.

Хотя Hindu Rao не нанял дополнительных врачей во время второй волны, Догра сказал, что врачи из близлежащих муниципальных больниц были временно отправлены туда, чтобы помочь с возросшей рабочей нагрузкой.

Индия, которая тратит 1,3% своего ВВП на здравоохранение, меньше, чем все ведущие экономики, изначально рассматривалась как успешный пример борьбы с пандемией. Однако в последующие месяцы было сделано несколько договоренностей.

Год спустя доктор Субарна Саркар говорит, что чувствует себя преданной из-за того, как ее больница в городе Пуна была застигнута врасплох.

«Почему не наняли больше людей? Почему не была увеличена инфраструктура? Как будто мы ничего не узнали от первой волны », — сказала она.

С опозданием администрация больницы Сассун заявила в прошлую среду, что наймет 66 врачей для увеличения пропускной способности, а в этом месяце увеличила коек с COVID-19 с 525 до 700.

Но пока что наняты только 11 новых врачей, по словам доктора Мурлидхар Тамбе, декан больницы.

«У нас просто не будет больше врачей», — сказал Тамбе, добавив, что они тоже изо всех сил пытаются найти новых техников и медсестер.

В ответ на прошлогодний всплеск больницы на контрактной основе наняла 200 медсестер, но уволила их в октябре после того, как количество заболевших уменьшилось.Тамбе сказал, что контракт позволяет больнице прекращать оказание услуг по своему усмотрению.

Подробнее о пандемии коронавируса

«Наша основная ответственность — это пациенты, а не персонал», — сказал декан.

Случаи заболевания в городе Пуна за последний месяц почти удвоились — с 5741 до 10 193. Чтобы справиться с этим, власти обещают больше коек.

Саркар, студент-медик из больницы Сассун, говорит, что этого недостаточно.

«Увеличенные кровати без рабочей силы — это просто кровати.Это дымовая завеса, — сказала она.

Чтобы справиться с наводнением, студенты в Сассуне заявили, что власти ослабили правила, призванные обеспечить им и пациентам безопасность. Например, студенты работают с пациентами с COVID-19 одну неделю, а затем сразу переходят к работе с пациентами в общей палате.

«Это увеличивает риск распространения инфекций», — сказал д-р Т. Сундарараман из Национального центра ресурсов по системам здравоохранения Пенсильванского университета.

Студенты хотят, чтобы администрация Сассуна ввела обязательный карантинный период между дежурством в отделении COVID-19 и общими палатами.

За последний месяц 80 из 450 аспирантов больницы дали положительный результат, но им предоставляется отпуск для выздоровления максимум на семь дней.

«COVID разрушает ваш иммунитет, поэтому есть люди, которые дают положительный результат два или три раза, потому что их иммунитет настолько ослаблен, и им не дают выздороветь», — сказал Саркар.

И после года обработки тестов на COVID-19 она говорит, что знает все, что нужно знать о вирусе, но мало что еще.По всей стране отвлечение аспирантов на лечение пациентов с вирусами дорого обходится.

В государственном медицинском колледже в городе Сурат студенты сказали, что у них не было ни одной академической лекции. Больница принимает пациентов с вирусами с марта прошлого года, и аспиранты-медики почти все свое время уделяют уходу за ними. В настоящее время в городе регистрируется более 2000 случаев заболевания и 22 случая смерти в день.

Необходимость сосредоточить внимание на пандемии заставила многих студентов-медиков беспокоиться о своем будущем.

Студенты, обучающиеся на хирургов, не знают, как удалить аппендикс, специалисты по легочным не знают ничего о раке легких, а биохимики проводят все свое время, проводя ПЦР-тесты.

«Каких врачей будет готовить в этом году?» сказал доктор Шраддха Субраманиан, врач-резидент в хирургическом отделении больницы Сассун.

___

Департамент здравоохранения и науки Ассошиэйтед Пресс получает поддержку от Департамента естественнонаучного образования Медицинского института Говарда Хьюза.AP несет полную ответственность за весь контент.

Как врачи всех нас предали | Независимые

ДОКТОРА учатся держать в секрете ошибки других врачей практически с первого дня их поступления в медицинский вуз. Это часть того, что такое профессия. Замечание Джорджа Бернарда Шоу о том, что «все профессии — это заговоры против мирян», остается верным в современной медицине. Это скандал, который только сейчас раскрывается.

Когда я был студентом-медиком в 1980-х, я помню хирурга-консультанта, который с большим удовольствием демонстрировал свою технику операции.Это правда, что он был великолепным хирургом, получившим международное признание за свою работу. Он был старшим членом Королевского колледжа хирургов, уважаемого учреждения, которое начало свою деятельность в 1540 году как Компания парикмахеров. Но его успех породил высокомерие.

Во время одной операции я видел, как он умышленно разрезал пациенту мочеточник, тонкую трубку, соединяющую почку и мочевой пузырь. Почему? Поскольку он хотел научить коллегу, как восстанавливать поврежденный мочеточник, только в этом случае повреждение было намеренно нанесено его собственной рукой.

Подобная практика, и даже хуже того, не редкость. Несколько месяцев назад детский кардиолог был признан виновным в серьезном профессиональном проступке Генеральным медицинским советом (GMC), поскольку он провел процедуру на шестилетней девочке, которая позже умерла, без согласия ее родителей. Высокий суд недавно присудил женщине компенсацию в размере 400 000 фунтов стерлингов после того, как врачи ошибочно сообщили ей, что ее будущий ребенок мертв. Ученые-медики подвергаются все более пристальному вниманию из-за вызывающих тревогу случаев явного мошенничества в клинических исследованиях.И дело против трех врачей из Бристоля, обвиненных в ужасающей и фатальной некомпетентности, было признано доказанным ранее в этом месяце.

Совокупный эффект этих случаев серьезно подорвал доверие пациентов к врачам. Врачей изображают безрассудными и неумелыми. Такое мнение несправедливо и неверно. Большинство врачей много работают и заботятся о своих пациентах. Но, как и в любой другой сфере жизни, среди них есть мошенники и шарлатаны. Часто забывают, что слабости отдельных врачей отражают гораздо более серьезные неудачи великих институтов, управляющих медициной.

Особой критики заслуживают королевские колледжи и Британская медицинская ассоциация. BMA является профсоюзом врачей и представляет более 80 процентов медицинского персонала. Колледжи — это меньшие по размеру и более престижные профессиональные ассоциации для специалистов — например, врачей и хирургов, которые принимаются только после экзаменов. Но все они часто подрывали и предавали медицину и угрожали стандартам помощи, предлагаемой в рамках NHS.

Эти организации защищают врачей, а не пациентов.Они предпочитают секретность открытости и по большей части остаются безответственными. Именно они позволили процветать опасным врачам. Существует множество доказательств того, что эти учреждения слишком долго торговали на доверии общества.

Фрэнк Добсон, министр здравоохранения, осознал проблему. На прошлой неделе он призвал врачей к ответу, объявив, что больницы должны будут публиковать результаты своей помощи. «Предоставление этой информации, чтобы пациенты знали о рисках, является предварительным условием для реализации пациентами своего общего права на получение информированного согласия», — сказал он.

Возможно, самый тревожный пример безразличия к пациентам можно найти в отношении некоторых руководителей врачей к сексуальным проступкам со стороны их коллег. Я спросил д-ра Сэнди Макара, председателя управляющего совета BMA, правильно ли, что доктора, уволенные за сексуальные преступления, должны быть допущены к практике только через несколько месяцев. Он ответил поразительным наблюдением, что «пациенты, как правило, не жалуются на то, что врач эксплуатирует их сексуально, пока они [врачи] не остановятся».Он считает, что это «факт». Похоже, решение состоит в том, что если врач хочет избежать поимки за сексуальное преступление, он должен продолжать эксплуатировать своего пациента. «Это, если хотите, почти подтекст», — говорит доктор Макара, хотя он очень хотел добавить, что это не та практика, которую он бы рекомендовал. Скорее врачи должны «честно признать это и дать понять, что вам не терпится объяснить, почему вы сделали эту ошибку».

Сэр Дональд Ирвин, президент GMC, категорически не согласен с мнением доктора Макара: «Это очень деликатное дело, — признает он, — но с ним нужно бороться, с ним нужно бороться, потому что сексуальная эксплуатация со стороны врачей является серьезной проблемой. то, что мы не будем ставить.»

У BMA была неудачная история, когда он ошибался, когда это было наиболее важно. Оно сопротивлялось каждой попытке Аньюрина Бевана, например, ввести NHS в 1948 году. BMA стремилось защитить свободу врача зарабатывать столько же. Беван угрожал этой автономии, предлагая оплачиваемую медицинскую услугу. BMA в конечном итоге проиграло борьбу с NHS, но только после того, как Беван внес поправки в свои планы по сохранению способности врачей зарабатывать. Такая же политика защиты существует и сегодня.

BMA известна среди врачей как Британская ассоциация страданий. Он видит свою роль в постоянном отображении того, как плохо обращаются с врачами. Когда в начале этого года врачи получили поэтапное повышение заработной платы, доктор Макара назвал это «позорным предательством доверия», несмотря на то, что врачи являются одними из самых высокооплачиваемых людей в стране. Он утверждает, что «врачи чувствуют себя обманутыми, они чувствуют себя обделенными … нас изначально сравнивали, откровенно говоря, с другими высокооплачиваемыми работниками, потому что обучение, ответственность рассматривались, по крайней мере, как эквивалент адвокатов и актуариев». .Доктор Макара, вчера получивший рыцарское звание, считает, что доктора потеряли престиж, и это больно. «Теперь нас сравнивают с директорами по персоналу, операторами компьютеров и так далее».

Это рефлексивное придирание BMA вызывает негативную реакцию среди некоторых врачей. В недавнем письме в British Medical Journal один хирург утверждал, что врачи «не должны просить слишком многого. Ни один из работающих врачей не является плохим». В самом деле, г-н Добсон планирует бороться с растущим числом врачей, которые используют свои должности в NHS

в качестве платформы для более прибыльной частной практики. Трудно отнестись к жалобам BMA всерьез, когда его отчеты показывают, что в 1997 году она получила прибыль более 4 миллионов фунтов стерлингов, подняв ее стоимость до далеко не бедных 47 миллионов фунтов стерлингов.

Медицина работает как сеть старых мальчиков. Доктор Макара считает, что это хорошо. «У клубов старых мальчиков есть свои положительные характеристики», — сказал он мне. Но только на прошлой неделе на странице писем Times разгорелся спор о негибких условиях работы для женщин, пытающихся стать хирургами. Эти дебаты были вызваны отставкой одной стажера-хирургии, которая почувствовала «угрозу» со стороны своих коллег-мужчин.

Профессиональные руководители — например, президенты колледжей — имеют огромное влияние. Но система патронажа в медицине питает злокачественный консерватизм, который проникает в ряды людей.

Неизбежно, что эти президенты и их институты способствуют возникновению чувства безопасности, которое может быть закрыто, что сохраняет статус-кво. В приветственной вспышке честности новый президент Королевского колледжа врачей профессор Джордж Альберти посетовал на «монотонную регулярность», с которой ему приходилось носить черный галстук на душных обедах в колледже.Он даже почувствовал себя вынужденным сказать товарищам из своего колледжа, основанного в 1518 году, что «это не лондонский клуб для пенсионеров».

Но за кулисами королевские колледжи упиваются своей репутацией обшитых дубовыми панелями торговых центров для медицинской элиты. И с оправданием. Они в значительной степени контролируют то, как NHS заботится о пациентах. Доктор Макара сказал мне, что один из способов, которыми он пытается повлиять на г-на Добсона, — это «довольно приятный ужин, не чрезмерное, а приличная еда, за которой мы можем встретиться, поговорить и поделиться своими мыслями».Эти неформальные лоббистские усилия сопровождаются более официальными встречами между профессионалами и правительством.

Группа под названием «Девять лучших», впервые созданная Вирджинией Боттомли, консультирует правительство по вопросам здравоохранения. В его состав входят девять ведущих представителей профессии. Когда я спросил доктора Макара, были ли пациенты когда-либо представлены на этих встречах, он категорически ответил: «Нет, это не поможет». Но проблемы, с которыми сталкивается медицина, возникли из-за разрыва доверия между врачами и их пациентами.Кажется невероятным, что планирование услуг здравоохранения может происходить без большего участия врачей и пациентов с министрами.

Недоверие врачей к общественному мнению наиболее ярко проявляется в том, что колледжи тайно публикуют важные отчеты о проблемах со здоровьем. Например, правительство часто просит Королевский медицинский колледж дать совет по вопросам здоровья и медицинской помощи. Это достигается путем создания рабочих групп, которые приглашают заслушивать доказательства за закрытыми дверями.

Темы запросов включали такие актуальные вопросы, как синдром хронической усталости. Один из самых спорных вопросов, стоящих перед колледжем, — это вопрос о том, как вести себя с пациентами, хронически подвергающимися воздействию фосфорорганических препаратов для овец. Многие люди, подвергавшиеся воздействию этих капель, жалуются на серьезные длительные побочные эффекты. Но среди ученых существуют разногласия по поводу того, действительно ли овечья паста вызывает болезнь.

В США обычным способом расследования спорных вопросов здоровья является проведение общественного расследования, в ходе которого эксперты собирают показания свидетелей, внесенных в публичный список.Их обсуждения открыты для изучения. Эта открытость делает всех участников исследования ответственными за то, что они говорят и делают, и точно показывает, как принимаются решения.

Когда представители пациентов, предположительно пострадавших от овечьей пасты, попросили о проведении открытого заседания комитета колледжа, им было отказано в этом на том основании, что это не «лучший способ продвижения вперед». Несмотря на то, что и пациенты, и врачи призывали обнародовать эти запросы, профессор Альберти заявил, что «я не думал об этом».Честно говоря, он понимает озабоченность. Он признает, что «я не уверен, что они должны оставаться в секрете». Он говорит, что «подумает об этом».

Зловоние высокомерия, отравляющее медицину, во многом объясняется самодовольством и самодовольством, которые пронизывают королевские колледжи и BMA. Стоит только пройти через мраморную роскошь этих учреждений, чтобы понять, насколько они оторваны от осажденной системы здравоохранения. Кажется, что они изолированы от реальности увеличения очередей, отмены операций, развалившихся больниц и пациентов на тележках, выстроенных в очередь в перегруженных работой отделениях неотложной помощи.Лидеры этих организаций стреляют в правительство и друг друга, как будто они играют в игру.

Когда я спросил профессора Альберти, опасается ли он, что план лейбористов по созданию NHS под руководством первичной медико-санитарной помощи приведет к войне между колледжами за то, чтобы узнать, кто из них самый влиятельный, он сказал: «Я думаю, что это сильное преувеличение. Я имею в виду мы всегда были лучшими. Мы останемся такими ». Доктор Макара возразил: «Джордж сказал бы это. Если бы Джордж Альберти был председателем совета BMA, он сказал бы, что считает BMA самым важным органом — потому что так оно и есть!» Может быть, неплохая шутка, но в некотором смысле неровная.

Все это делает меня очень пессимистичным в отношении реакции медицинских учреждений на случай из Бристоля. Заголовок Mirror на следующий день после вынесения приговора гласил: «Врачи смерти». Газета сообщила, что «они убили 29 младенцев и повредили мозг четырем другим своей невероятной некомпетентностью». Подобного рода изобличающие реплики должны шокировать профессию и вывести ее из затянувшегося оцепенения. Но опасность состоит в том, что случай в Бристоле будет рассматриваться как нечто специфическое для технических сложностей кардиохирургии.Такой вывод был бы серьезной ошибкой.

Слушание подняло два жизненно важных вопроса, которые касаются всех аспектов медицины. Во-первых, честен ли с вами ваш врач? В Бристоле лгали об успешности проводимых операций. Но знаете ли вы, есть ли у вашего терапевта или больничного врача хороший опыт лечения вашей болезни или нет? Наиболее вероятный ответ — нет. Тем не менее, вы должны.

Бристоль и его влияние на правительство оказали давление на публикацию этой информации.Колледжи не осознали необходимости быть более ответственными. Они сидели и наблюдали, как их бездействие было разоблачено. В ответ BMA вылили ведро холодной воды на идею большей ответственности. Представитель заявил, что это «напугает».

Во-вторых, можно ли доверять своему врачу? Доверие лежит в основе взаимоотношений врача и пациента, и все же Бристоль показал, что неопытным и некомпетентным хирургам разрешается свободно оперировать детей. Эта новость не стала неожиданностью.Конфиденциальное расследование случаев хирургической смерти, завершенное в 1996 году, показало, что 76 человек умерли вскоре после операции, операции которой выполняли очень молодые хирурги-стажеры. Авторы отчета пришли к выводу, что их доказательства свидетельствуют о «неоптимальных стандартах оказания помощи», включая «несоответствующие классы хирурга (слишком младший)» и «несоответствующие операции».

Профессия давно знает о своих неудачах. Его ответ был отрицанием. Когда я спросил профессора Родни Свитнэма, президента Королевского колледжа хирургов, как он отреагировал на хирурга, который, как я видел, специально разрезал мочеточник пациента, он просто сказал мне, что не верит в это — три раза.

Я думаю, что это свидетельство показывает полное отсутствие лидерства в медицине. Есть проблеск надежды на будущее, и он исходит из места, которое само подверглось сильной критике. Президент Генерального медицинского совета занимает необычное положение. Он в значительной степени является частью медицинского истеблишмента, но он также выслушивает сотни жалоб пациентов на врачей.

Число случаев предполагаемых неправомерных действий врачей быстро растет.В 1997 году он составлял 2687, что на 21 процент больше, чем в 1996 году. В недавно опубликованном руководстве по надлежащей медицинской практике сэра Дональда Ирвина, которое вышло до того, как было объявлено решение в Бристоле, он призвал врачей тщательно исследовать, насколько успешной была их практика на самом деле, и изменить то, что они делают, в соответствии со своими выводами.

Сэр Дональд также подчеркнул, что «пациенты имеют право ожидать, что врачи объяснят им вещи полностью и честно». Он освежающий голос. Он признает, что медицина кажется «несогласованной».Он видит, что GMC берет на себя ответственность «сблизить нити … чтобы удовлетворить парламент и общественность».

Но можем ли мы полагаться только на сэра Дональда Ирвина? Судя по их послужному списку, маловероятно, что эти учреждения изменятся из-за одного человека. Чтобы их перевернуть, потребуется общественность. Отчасти трудность заключается в том, что всех нас заставляют чувствовать благодарность за то, что есть Национальная служба здравоохранения. Смысл в том, что мы должны быть благодарны за то, что у нас есть, и не должны жаловаться.Но все мы должны потребовать, чтобы эти учреждения прислушивались немного больше. Это один из немногих положительных уроков, которые можно извлечь из трагедии, произошедшей в Бристоле.

«Цитадель», программа Ричарда Хортона о медицинском учреждении, выходит в этот четверг на канале 4 в 23:00.

Травма и предательство — сложное сочетание

Пытки, соучастие в медицине и война с террором

ЛИЧНЫЙ ВЗГЛЯД

Облегчение общения

Даже в лучших медицинских руках

общение может быть неполным.

Некоторое время назад знакомая,

, зная, что я медик, сказала мне, что

у нее обнаружила проблему в груди, и

записалась на прием к терапевту

.Она добавила, что она знала об этом

в течение нескольких месяцев, и спросила, думал ли я,

, что ей было глупо ждать, на что я

уклончиво ответил, что я рад, что она

сейчас видит кого-то по этому поводу. Это был номер

, первый из многих вопросов, которые она задавала мне.

Ее «очень хороший» терапевт, из которого она имела

, по-видимому, задала несколько вопросов, на которые

ответила сочувственно, увидела, и

сразу направила ее.В течение трех недель

она обратилась к хирургу и сообщила, что он

тоже был «очень милым, и он мне нравился». Она без колебаний использовала слово «рак»,

,

, хотя и не сказала, использовали ли его врачи

; и я не спрашивал. «Я думаю,

они мне очень хорошо помогли», — сказала она

, и она имела это в виду.

Биопсия сопровождалась

множеством вопросов в течение

восьми дней ожидания результата

.

Как выяснилось, мастэктомия

быстро последовала за

, причины которой она знала достаточно хорошо.

Больница была «очень

хорошо», комфорт хирурга —

она увидела ее незадолго до операции

, она выздоровела без проблем

, грудь

медсестра очень помогала —

полная и доступная, и после выписки из больницы

она ни на что не жаловалась.

Ей давали номер телефона, если у нее возникали

вопросов или проблем («Хотя я не люблю беспокоить их —

»).Она и ее семья чувствовали

, что она получила первоклассное лечение

и поддержку.

Но что поразило, так это то, что

она задала мне много вопросов во время этих событий

. Она уже спросила людей

, упомянутых выше, некоторых из них (и она

рассказала мне их ответы). Были и другие вопросы

, которые не приходили ей в голову в момент времени

, и еще другие, которые она чувствовала, по той или иной причине

, она не могла задать

—

для примера

: «Вы Думаете, они все это утащили на операции

? » В ее отчетах настоятельно предполагалось, что все медики

сделали все возможное со своими ответами

—

, но не стоя, она продемонстрировала, как в кино

, как и в жизни, один ответ или одна запоздалая мысль

может привести к большему количеству вопросов,

особенно с каталитической тревогой, шипящей вокруг

.Такие вопросы в такое время

редко бывают тривиальными. И если задать тот же вопрос

другого человека, это не уникально для

пациентов

—

это признак беспокойства и страха.

Некоторые вопросы озадачивали ее, включая функцию

биопсии и ее значение для последующего лечения

; и вопросы

«Насколько велик был рак и получили ли они его

все?» и «распространится ли оно?» Значение

удаленной ткани при операции

, тщательно обсуждавшееся оператором

геона после операции и при последующем наблюдении,

оставалось для нее загадкой.«Что они могут сказать по этому поводу

?» «Почему им пришлось использовать микроскоп

?»

Было интересно быть медицинским зрителем

и переводчиком. Ее дополнительные и некоторые-

раз повторенные неформальные вопросы только

подчеркнули то, что многие врачи уже знают

. При наличии наилучшей воли и имеющегося персонала

пациенты все еще часто нуждаются в информации, отличной от

, чем они получают, и даже та

, которую они получают, часто не полностью усваивается

в концентрированных и тревожных клинических обстоятельствах

.

Медсестры забирают медицинские предметы

достаточно часто, и некоторые учатся запасать их

в удобоваримой, питательной форме.

Интернет, раздаточные материалы («Примерно

ваша операция») и даже

тщательное формальное медицинское объяснение

не заменяют

индивидуальный человеческий ответ,

, но последнее, конечно,

не всегда доступно,

, либо на момент его поиска

, либо на нейтральной медицинской поверхности, отличной от

, где

, возможно, лучше усваивается.

Когда все поля отмечены отметками

(в наши дни), когда

клиническая практика

безупречна, существует значительная вероятность

, что у пациента все еще может быть

, переполненный непонятными ответами

и незаданный вопросов. Часто невозможно гарантировать, что пациенты понимают

медицинских проблем. Однако возникает вопрос, является ли

рассеивающей тревогу возможностью задать вопрос, часто более чем

один раз, который терапевтически так же важен, как ответ

.

Я приблизительно подсчитал время, которое потребовалось

ей, чтобы задать ей вопросы, и мне, чтобы ответить

—

около 10 минут, определенно не более

15. Хотя их было много, они приходили

эпизодически, не стремительно, распространяйте

—

один или

два раза в день в течение недель, на легкой домашней почве,

, и они часто использовали простое предложение для ответа

.

Женщина больше не задавала

вопросов и иногда кажется, что

почти забыла о своем лечении.

Телосложение жесткое и дальновидное,

ее кажущееся спокойствие может быть

результатом ее превосходного клинического управления —

только в одиночку. Дополнительные неофициальные объяснения и сообщения

могли оказаться лишними для ее выздоровления. Кто знает?

Врач Уильям Дж. Пикеринг,

Ньюкасл-апон-Тайн

[email protected]

Интернет,

раздаточных материалов и

даже осторожный

формальный медицинский

объяснение do

не заменяет

ответ

ЗВУКИ

Брак в режиме

В качестве преамбулы к некоторым заметкам о современном браке

я должен упомянуть, что в

Америке терапевт

пошел по пути бизона, будучи

заменены врачами семейной практики и

лечащими врачами.Последний обычно

, называемый PCP, аббревиатура

, которая напоминает о химическом веществе, которое

может отравлять наши реки и озера.

Он или она может быть специалистом, например кардиологом

, но также выполняет функции первого пункта оказания помощи пациенту

, что может иметь определенные последствия для возмещения

.

Семейная практика, однако, подразумевает

чего-то более благородного, врача с целостным взглядом на

, который может превзойти потребности отдельного пациента

и лечить

семью в целом (не важно, что в

В определенных ситуациях пациенты могут найти

День матери и День отца самыми запутанными

в году).Отсюда следует, что проблемы

семейного врача

должны распространяться на сам институт

брака, будь то блаженный, грустный, веселый или

морской (как корабли, проплывающие в ночи).

Поэтому неудивительно, что на званом ужине

семейный врач, говоря

с чисто академической точки зрения,

сказал, что, по его мнению, именно Оскар Уайльд

написал, что женщины разрушают романтику

желая сделать его постоянным.Это привело к тому, что

кто-то еще обратился к общему другу

, разводился несколько раз, теперь

в счастливом браке более десяти лет с женщиной

, которая жила в другом штате, так что

, что они виделись только в

выходных.

Кто-то еще заметил, что совместное проживание

имело свои проблемы. В спальне

одним нравится жарко, другим холодно;

некоторые простыни; другие храпят так громко

, что им приходится спать в отдельных

комнатах.Споры могут начаться немного с

, например, из-за опускания сиденья унитаза.

Это напомнило мне свадьбу, на которой я когда-то присутствовал

в южном штате.

не было священником, чтобы исполнять обязанности, а вместо этого

женщина-судья в сандалиях, но без чулок

, в течение часа говорила о

необходимости идти на компромиссы в браке,

как одному человеку может понадобиться сиденье для унитаза

вверх, другая вниз и т. Д. Затем она подошла к

, чтобы сесть и извинилась, сказав

, что едет грузовик, чтобы забрать ее мебель

, потому что она

разводится.

К счастью, я недавно услышал

, что пара снова собралась,

предположительно достигли компромисса

по поводу того, о чем они изначально не соглашались.

Джордж Дуни, лечащий врач, Кук

Больница округа, Чикаго, США

отзывов

403BMJ ТОМ 333 19 АВГУСТА 2006 г. bmj.com

Студенты-медики в Индии чувствуют себя преданными на фоне всплеска коронавируса

С начала неделю, докторСиддхарт Тара, аспирант государственного госпиталя Hindu Rao в Нью-Дели, страдает лихорадкой и постоянной головной болью. Он прошел тест на COVID-19, но результаты были отложены из-за того, что система здравоохранения страны рушится.

Его больница, перегруженная и недоукомплектованная персоналом, хочет, чтобы он продолжал работать, пока испытательная лаборатория не подтвердит, что у него COVID-19.

Во вторник Индия сообщила о 323 144 новых случаях инфицирования, что в общей сложности составляет более 17,6 миллиона случаев, уступая только США.Министерство здравоохранения Индии также сообщило о 2771 смертельном исходе за последние 24 часа, причем каждый час от этого заболевания умирало 115 индийцев. Эксперты считают, что эти цифры занижены.

«Я не могу дышать. На самом деле, у меня больше симптомов, чем у моих пациентов. Так как они могут заставить меня работать? » спросила Тара.

Проблемы, с которыми сегодня сталкивается Индия, поскольку число случаев заболевания растет быстрее, чем где-либо в мире, усугубляются хрупкостью ее системы здравоохранения и ее врачей.

В Индии 541 медицинский колледж, где обучаются 36 000 аспирантов, которые составляют большинство в государственных больницах — они являются оплотом борьбы с COVID-19 в Индии.Но уже больше года они подвергаются гигантской рабочей нагрузке, не получают зарплату, безудержно заражаются вирусом и полностью игнорируют академическую науку.

«Мы пушечное мясо, вот и все», — сказала Тара.

В пяти штатах, которые больше всего пострадали от скачка, аспиранты провели протесты против того, что они считают бездушным отношением администраторов к таким студентам, как они, которые призвали власти подготовиться ко второй волне, но их проигнорировали.

Джигнеш Генгадия, 26-летний аспирант-медик, знал, что будет работать 24 часа в сутки, семь дней в неделю, когда записался на ординатуру в Государственном медицинском колледже в городе Сурат в штате Гуджарат. .Чего он не ожидал, так это того, что он станет единственным врачом, который будет заботиться о 60 пациентах в нормальных условиях и 20 пациентах, когда они дежурят в отделении интенсивной терапии.

«Пациенты интенсивной терапии требуют постоянного внимания. Если у нескольких пациентов начнется обморок, к кому мне обратиться? » — спросил Генгадия.

Госпиталь Хинду Рао, где работает Тара, дает представление о тяжелой ситуации в стране. По словам Тары, количество коек для пациентов с вирусом увеличилось, но дополнительных врачей не было, что в четыре раза увеличило рабочую нагрузку.Что еще хуже, старшие врачи отказываются лечить пациентов с вирусом.

«Я понимаю, что старшие врачи старше и более восприимчивы к вирусу. Но, как мы видели на этой волне, вирус поражает как пожилых, так и молодых, — сказала Тара, страдающая астмой, но регулярно выполняющая дежурство в связи с COVID-19.

В условиях резкого увеличения количества коек в больнице уменьшилось с нуля до 200 коек для больных вирусом. Раньше два врача лечили 15 коек, а теперь 60.

также сокращается, поскольку результаты тестов студентов вызывают тревогу.Почти 75% аспирантов отделения хирургии дали положительный результат на вирус за последний месяц, сказал студент отделения, который говорил анонимно из опасения возмездия.

Тара, входящая в ассоциацию врачей аспирантуры Hindu Rao, сказала, что студенты получают ежемесячную заработную плату с опозданием на два месяца. В прошлом году студентам была выплачена зарплата за четыре месяца только после того, как они объявили голодовку в разгар пандемии.

Доктор Ракеш Догра, старший специалист Hindu Rao, сказал, что основная тяжесть лечения коронавируса неизбежно ложится на аспирантов.Но он подчеркнул, что у них разные роли: аспиранты лечат пациентов, а старшие врачи наблюдают.

Хотя Hindu Rao не нанял дополнительных врачей во время второй волны, Догра сказал, что врачи из близлежащих муниципальных больниц были временно отправлены туда, чтобы помочь с возросшей рабочей нагрузкой.

Индия, которая тратит 1,3% своего ВВП на здравоохранение, меньше, чем все ведущие экономики, изначально рассматривалась как успешный пример борьбы с пандемией. Однако в последующие месяцы было сделано несколько договоренностей.

Год спустя доктор Субарна Саркар говорит, что чувствует себя преданной из-за того, что ее больница в городе Пуна была застигнута врасплох.

«Почему не наняли больше людей? Почему не была увеличена инфраструктура? Как будто мы ничего не узнали от первой волны », — сказала она.

С запозданием администрация больницы Сассун заявила на прошлой неделе, что наймет 66 врачей для увеличения пропускной способности, а в этом месяце увеличила коек COVID-19 с 525 до 700.

Но пока что наняты только 11 новых врачей, по словам доктора .Мурлидхар Тамбе, декан больницы.

«У нас просто не будет больше врачей», — сказал Тамбе, добавив, что они тоже изо всех сил пытаются найти новых техников и медсестер.

В ответ на прошлогодний всплеск больницы на контрактной основе наняла 200 медсестер, но уволила их в октябре после того, как количество заболевших уменьшилось. Тамбе сказал, что контракт позволяет больнице прекращать оказание услуг по своему усмотрению.

«Наша основная ответственность — это пациенты, а не персонал», — сказал декан.

Случаи заболевания в городе Пуна за последний месяц почти удвоились — с 5741 до 10 193.Чтобы справиться с этим, власти обещают больше коек.

Саркар, студент-медик из больницы Сассун, говорит, что этого недостаточно.

«Увеличенные кровати без рабочей силы — это просто кровати. Это дымовая завеса, — сказала она.

Чтобы справиться с наводнением, студенты в Сассуне заявили, что власти ослабили правила, призванные обеспечить им и пациентам безопасность. Например, студенты работают с пациентами с COVID-19 одну неделю, а затем сразу переходят к работе с пациентами в общей палате.

Это увеличивает риск распространения инфекций.Т. Сундарараман из Национального ресурсного центра по системам здравоохранения Пенсильванского университета.

Студенты хотят, чтобы администрация Сассуна ввела обязательный карантинный период между дежурством в отделении COVID-19 и общими палатами.

За последний месяц 80 из 450 аспирантов больницы дали положительный результат, но им предоставляется отпуск для выздоровления максимум на семь дней.

«COVID разрушает ваш иммунитет, поэтому есть люди, которые дают положительный результат два или три раза, потому что их иммунитет настолько ослаблен, и им не дают выздороветь», — сказал Саркар.

И после года обработки тестов на COVID-19 она говорит, что знает все, что нужно знать о вирусе, но мало что еще. По всей стране отвлечение аспирантов на лечение пациентов с вирусами дорого обходится.

В государственном медицинском колледже города Сурат студенты сказали, что у них не было ни одной академической лекции. Больница принимает пациентов с вирусами с марта прошлого года, и аспиранты-медики почти все свое время уделяют уходу за ними.В настоящее время в городе регистрируется более 2000 случаев заболевания и 22 случая смерти в день.

Необходимость сосредоточить внимание на пандемии заставила многих студентов-медиков беспокоиться о своем будущем.

Студенты, которые учатся на хирургов, не знают, как удалить аппендикс, специалисты по легочным не знают ничего о раке легких, а биохимики проводят все свое время, выполняя тесты ПЦР на COVID-19.

«Каких врачей будет готовить в этом году?» сказал доктор Шраддха Субраманиан, врач-резидент в хирургическом отделении больницы Сассун.

___

Департамент здравоохранения и науки Ассошиэйтед Пресс получает поддержку от Департамента естественнонаучного образования Медицинского института Говарда Хьюза. AP несет полную ответственность за весь контент.

США выдают медицинских работников из-за коронавирусной катастрофы

Найдите последние новости и рекомендации о COVID-19 в Центре ресурсов по коронавирусу Medscape.

2020 год начался с того, что американские врачи, медсестры и весь медицинский персонал находились в подавленном состоянии, в состоянии глубокого выгорания, с наихудшими показателями клинической депрессии и самоубийств, которые были зарегистрированы. Действительно, это не ограничивалось Соединенными Штатами; диагностирована глобальная эпидемия выгорания. Но положение работников здравоохранения должно было стать значительно хуже.

В декабре 2019 года в китайском Ухане разразилась эпидемия пневмонии, в результате которой погибло множество людей.Патоген был секвенирован и 5 января 2020 года был определен как новый коронавирус и впоследствии был назван SARS-CoV-2. Первый пациент в США с COVID-19, заболеванием, вызванным SARS-CoV-2, был диагностирован в Сиэтле 21 января, то есть в течение 24 часов после того, как первый пациент был диагностирован в Южной Корее, ключевой стране для сравнения ( Рисунок, адаптированный из журнала «Наш мир в данных»).

Рис. 1. Тестирование на COVID-19 в США и Южной Корее

В отличие от Южной Кореи, которая быстро начала тестирование на COVID-19 с использованием теста Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), Соединенные Штаты отказались от теста ВОЗ, решив разработать свой собственный через Центры по контролю и профилактике заболеваний (CDC).Но в конечном итоге тест CDC был признан ошибочным и представляет собой одну из многих ошибок правительства. Без адекватного теста оставалось почти 50 дней с момента появления первых пациентов в обеих странах до того, как Соединенные Штаты начали наращивать тестирование. Почему это было так важно?

Во время этой расширенной фазы в Соединенных Штатах было бесчисленное количество пациентов, обращавшихся с пневмонией и симптомами со стороны дыхательных путей в отделения неотложной помощи, центры неотложной помощи и кабинеты врачей.Не имея возможности поставить диагноз COVID-19 или даже заподозрить его, эти пациенты невольно передают свои инфекции медицинским работникам. Кроме того, во время этой первой фазы распространения, вероятно, — хотя еще не подтверждено — высокий уровень (примерно 30%) бессимптомных носителей COVID-19, что еще больше увеличивало вероятность заражения врачей и медицинских работников.

Для сравнения, в течение февраля Южная Корея провела более 75 000 тестов (по сравнению с 352 в США) и приняла все передовые методы ВОЗ, включая массовое тестирование, отслеживание каждого контакта с инфицированным человеком. и тестирование этого человека, карантин всех известных случаев и социальное дистанцирование.

Соединенные Штаты не сделали ничего из этого. Вместо этого чиновники неоднократно принимали неправильные решения, ставящие под угрозу общественное здоровье, вместе с медицинскими работниками, которым поручено заботиться о населении.

Южная Корея, тем временем, опередила вспышку и стала в мире образцом того, как это было достигнуто. Но не только Южная Корея отреагировала хорошо. Как резюмировал Атул Гаванде, Сингапур и Гонконг также приняли все методы ВОЗ, включая обеспечение защиты своих медицинских работников.В обоих местах медицинские работники должны были носить хирургические маски на протяжении всех взаимодействий с пациентом. Оказывается, такая практика предвещает вторую фазу неудач в Соединенных Штатах.

Хотя в Сиэтле произошел первый кластер случаев заболевания, именно непроверенное количество пациентов, диагностированных в Нью-Йорке в начале марта, привело к полному осознанию того, насколько плохо в стране имеется оборудование для средств индивидуальной защиты (СИЗ). , кровати отделения интенсивной терапии и аппараты искусственной вентиляции легких.

Ужасное, необъяснимое отсутствие масок хорошо резюмировано Фархадом Манджу в книге «Как самая богатая страна в мире выбежала из маски за 75 центов», а Меган Рэнни, доктор медицины, магистр здравоохранения, и ее коллеги аналогичным образом описывают глубокий дефицит СИЗ и ИВЛ в перспективе, опубликованной в журнале New England Journal of Medicine .

Таким образом, медицинские работники не имели масок — или использовали их в течение нескольких дней подряд — и не имели другого защитного снаряжения.И речь идет о простых 75-центовых масках, а не о N95, которые лучше блокируют капли аэрозоля.

Но требуется совместное использование оборудования не только между врачами и медсестрами; оно распространяется даже на пациентов, использующих аппарат ИВЛ в некоторых отделениях интенсивной терапии. Чтобы указать количество аппаратов ИВЛ, нам потребуется от нескольких сотен тысяч до миллиона, но их по всей стране будет меньше 160 тысяч.

Достаточно плохо, что Соединенные Штаты были совершенно не готовы к пандемии и испытывают такую ​​невообразимую нехватку необходимых ресурсов.Но ситуация все равно ухудшается. В большинстве случаев администраторы затыкают рот и затыкают рот врачами и медсестрам за то, что они выражают свои опасения, и наказывают или даже увольняют, когда они все-таки высказываются.

Между тем, на этом втором этапе продолжается бессовестное отсутствие тестирования на COVID-19. И при этом систематическое тестирование рабочей силы еще не началось, несмотря на то, что оно крайне необходимо.

Вернувшись в Ухань, Ли Вэньлян, 33-летний офтальмолог, был одним, если не первым, врачом, который предупредил людей в Китае о вспышке.Он умер 7 февраля 2020 года. Но он определенно не был самым молодым умершим врачом в Китае. Ся Сиси, 29-летний гастроэнтеролог, также скончалась после 35-дневной госпитализации.

Однако 11 марта в Овальном кабинете президент Трамп заявил: «Молодые и здоровые люди могут рассчитывать на полное и быстрое выздоровление».

К концу марта более 54 врачей в Италии уже скончались, а в регионе Ломбардия на севере Италии, одном из наиболее пострадавших регионов мира, 20% работников здравоохранения стали подтвержденными случаями заболевания.Сейчас в Соединенных Штатах, когда большому количеству медицинских работников ставится диагноз COVID-19 в Бостоне, Нью-Йорке и других горячих точках, молодые врачи пишут свои завещания и составляют предварительные планы похорон.

COVID-19 не должен был убивать молодых людей, но в США умирают молодые медсестры и врачи. Есть много теорий относительно того, почему это происходит, возможно, лучшая из них — это вирусная нагрузка — масса инокулята COVID-19.

Поскольку медицинские работники контактируют с самыми больными пациентами — часто без доступа к надлежащему защитному оборудованию, — тяжелая вирусная нагрузка может подавлять даже способность молодых врачей создать достаточный иммунный ответ для борьбы с инфекцией.

То, что врачи и клиницисты умирают от вируса, не является трагедией, поскольку многие из этих преданных своему делу людей умирают без необходимости из-за неудач с отсутствием тестирования и СИЗ.

Тем не менее, гораздо большее количество людей приходится на временную потерю врачей из-за инфекций и болезней. Это еще одна плохо распознаваемая экспоненциальная кривая роста: поскольку каждый врач, медсестра, респираторный терапевт, фельдшер и специалист по уходу за пациентами в любой момент времени заботится о десятках или сотнях пациентов, потеря даже одного из этих людей приводит к драматическим последствиям. волновой эффект на нехватку профессионалов, подготовленных для ухода за больными пациентами, равно как и на обычное сочетание пациентов, не связанных с COVID-19.Никакое количество ускоренных выпусков медицинских вузов (о которых объявляется) не может компенсировать эти потери не только цифрами, но и опытом.

Борьба с пандемией COVID-19 в Соединенных Штатах станет самой серьезной катастрофой в области общественного здравоохранения в истории страны. Гибель людей приведет к 11 сентября, и многие другие катастрофы кажутся гораздо меньшими по размеру разрушения. Возможно, больше всего мы в медицинском сообществе будем помнить то, как наша страна предала нас в тот момент, когда наши усилия были необходимы больше всего.

Эрик Дж. Тополь, доктор медицины, главный редактор Medscape, входит в десятку самых цитируемых исследователей в медицине и часто пишет о технологиях в здравоохранении, в том числе в своей последней книге «Глубокая медицина: как может искусственный интеллект». Сделайте здравоохранение снова человечным.

Следите за Medscape в Facebook, Twitter, Instagram и YouTube

Memorial Sloan Kettering, вы предали мое доверие

Я доверял онкологическому центру Memorial Sloan Kettering и верил в это.Более 30 лет моя семья и я буквально доверили ей жизнь. Но это обмануло мое доверие и доверие многих других пациентов и их семей.

На протяжении трех десятилетий мы с мамой, сестрой и мной лечились в операционных, клиниках и инфузионных центрах больницы. Каждому из нас оказали первоклассную помощь онкологи и хирурги центра, и я без сомнений считаю, что своими 34 годами борьбы с раком я обязан этим врачам. Во многих смыслах Memorial Sloan Kettering был для меня семьей.

Я сказал это в июне прошлого года, когда мне выпала честь быть основным докладчиком на 45-м ежегодном праздновании волонтеров. Как один из этих волонтеров, я всегда был готов, хотел и мог уделять свое время, и я говорил от всего сердца, когда заявил собравшимся: «Вы все члены семьи MSK», — используется сокращение для центра.

объявление

Мои сестра и брат присоединились к волонтерскому корпусу центра вскоре после моего лечения от рака яичек в 1984 году.Джули распространяла книги и журналы, а Джей помогал в педиатрии. Более чем через десять лет я стал одним из «синих халатов» между пациентом — выжившими после рака, которые встречаются и разговаривают с пациентами, у которых диагноз аналогичен их собственному. Эта роль и взаимодействие с новыми пациентами были одними из величайших благословений в моей жизни. И это одна из причин, по которой я теперь являюсь наставником больничной программы Visible Ink, которая объединяет профессиональных писателей с пациентами, которые ищут способы самовыражения.

Из-за этой истории и привязанности я почувствовал такое горе, когда New York Times и ProPublica сообщили, что главный врач центра, доктор Хосе Базельга, не смог раскрыть миллионы долларов платежей от фармацевтических и других медицинских компаний. Меня разозлило то, что он не упомянул о своих «финансовых связях в десятках исследовательских статей».

объявление

Хотя нет никаких доказательств того, что Базельга рекомендовал своим пациентам неэффективное лечение, видимость влияния вызывает беспокойство.Это подчеркивает неэффективный надзор, который может бросить тень на других прекрасных врачей центра. Неудивительно, что некоторые врачи заявляют, что заинтересованы в выражении вотума недоверия высшему руководству MSK.

Когда впервые появилась новость, я с нетерпением прочитал электронное письмо, отправленное генеральным директором и президентом центра доктором Крейгом Томпсоном и его главным операционным директором Кэтрин Мартин, в котором они признали, что «вопрос раскрытия информации» — серьезное дело. Они заверили всех, что в больнице есть «надежные программы», но, похоже, сдержались, когда описали принципы отчетности как «сложные» и «туманные».”

При всем уважении, я думаю, что учреждение, которое может так умело справляться со сложностями рака, должно быть в состоянии справиться с требованиями раскрытия информации.

Вот почему эти конфликты имеют значение: такие пациенты, как я, моя мать и сестра, и тысячи других буквально рискуют своей жизнью, когда мы верим, что протокол лечения является самым лучшим из доступных. Теперь есть семена сомнения: могут ли эти рекомендации быть окрашены внешкольными финансовыми затруднениями врача?

Когда моей матери диагностировали рак легких, я исследовал ее хирурга и его лечащего врача.Онлайн-раскрытие хирурга показало, что он получил исследовательский грант от Bristol-Myers Squibb; его коллега признал «соответствующие финансовые отношения» с восемью производителями лекарств. Эти раскрытия помогли нам оценить, были ли у маминых врачей личные финансовые стимулы в своих рекомендациях по лечению. Нам было комфортно, что они этого не сделали, но мы не могли знать, что задаем наши вопросы, не имея доступа к их правдивым раскрытиям.

Мое чувство предательства только усилилось, когда ProPublica и New York Times сообщили о стартапе в области искусственного интеллекта под названием Paige.AI, которому был предоставлен эксклюзивный доступ к архиву центра из 25 миллионов слайдов тканей пациентов. Компания была основана тремя инсайдерами больницы: членом ее правления, председателем отделения патологии и главой одной из исследовательских лабораторий. Кроме того, в Paige.AI инвестировали еще три члена совета директоров, а сам центр является совладельцем новой компании.

Есть ли среди них слайды с изображением моего рака? Моей мамы? Мои сестры? Мне нелегко задаться вопросом, коммерциализируются ли они без нашего согласия или даже без нашего уведомления.Больница утверждает, что данные анонимны, но в наши дни анонимные данные имеют обыкновение каким-то образом становиться идентифицируемыми. Сегодня данные — это валюта, имеющая наибольшую ценность в исследованиях.

Если этого было недостаточно, когда чуть больше недели назад стартап Y-mAbs Therapeutics, частично финансируемый Memorial Sloan Kettering, стал публичным, доктор Грегори Раскин, вице-президент, курирующий предприятия больницы с прибыльных компаний и является членом совета директоров Y-mAbs, похоже, он был настроен на получение личной выгоды от сделки в размере почти 1 доллара.4 миллиона.

Как пациент, жизнь которого была спасена стремительным развитием химиотерапии в конце 1970-х и 1980-х годах, я приветствую инновационные подходы к новым лекарствам от рака. Но меня беспокоит, что этические границы нарушаются финансовыми отношениями, которые выглядят как двуличие.

Memorial Sloan Kettering уже давно рекламирует в рекламных кампаниях, что обеспечивает «лучшую онкологическую помощь в мире». Моя семья согласна. Но каждая новостная статья о том, что по праву называют кризисом в центре, углубляет наше чувство предательства.

Я надеюсь, что упрек в адрес Раскина со стороны центра приведет к усилению надзора, когда дело касается раскрытия информации о врачах и прозрачности, а также более строгих правил в отношении сотрудников MSK, получающих прибыль от своих постов в совете директоров. Но лидерство начинается сверху. Во вторник генеральный директор Томпсон поступил правильно — по неправильной причине — ушел из совета директоров производителя лекарств Merck & Company и другой публичной компании Charles River Labs. Вместо того, чтобы признать неизбежный конфликт интересов, связанный с работой в этих двух внешних советах директоров, он попытался объяснить кумбайю, сказав: «Я слышал от некоторых из вас, что вы хотели бы, чтобы я еще больше присутствовал в MSK.(По данным New York Times и ProPublica, в 2017 году Томпсон получил компенсацию от компании Merck в размере 300 000 долларов в дополнение к 6,7 млн ​​долларов за его повседневную работу в 2016 году).

МСК не завершена. По данным Times и ProPublica, отставка Томпсона не повлияла на его восемь коллег, которые входят в советы директоров сторонних компаний. И хотя Томпсон созвал целевую группу для оценки ситуации и вынесения рекомендаций, он не назвал крайний срок для этой группы.Садитесь в экспресс или выходите.

MSK Дуглас А. Уорнер III был прав в одном, когда признал, что широко распространенный гнев направлен на больницу. «Вопрос, который вы задаете совершенно правильно: где, черт возьми, были менеджмент и правление во всем этом…?»

Аминь.

Мне больно из-за давней привязанности и преданности моей семьи к MSK, а также из-за замечательных подарков — лекарств и продлевающих жизнь лечения, — которые нам преподнесли замечательный персонал.