Разное

Мировоззрение догматическое: Догмат | Понятия и категории

Содержание

Верно ли что научное мировоззрение представлено абсолютными истинами?

Нет. Не верно.

Научное мировоззрение в принципе отличается от религиозного или более обще — от догматического мышления. Потому что догматическое мышление может быть и не религиозным, но любое религиозное мышление — догматично.

Не буду указывать путь логики, но одним из первых, который сформулировал критерий научности — стал британский философ Карл Раймонд Поппер. Философ ввел понятие, которое не совсем точно переводится на русский язык как «фальсифицируемость» научных знаний.

Чтобы лучше понять этот принцип, можно указать на более понятный критерий научности, который сформулировал известный физик Нильс Бор. Любая научная теория справедлива только в определенных границах и условиях, даже если поначалу эти границы как бы не известны. Поэтому всегда есть возможность «добавить» к научной теории — знание, которое может быть обусловлено расширением или сужением границ уже известных теорий. Понятно, что этот принцип или критерий стал называться критерием дополнения.

Поппер пошел дальше. Та теория научна, которая при любых новых дополнениях, всё равно имеет возможность… нового дополнения. Процесс при этом — бесконечен.

То есть, особо подчеркну — не стремление к некому абсолютному знанию, а принципиальная неполнота знания и делает его научным. Конечно, не стоит этот вывод выдирать из контекста самого научного метода. Это грозит его извращением и различного рода спекуляций. Потому что любая научная теория имеет практическое значение как объяснительного качества, но также и предсказательной возможности в своих рамках.

Таким образом, современное научное мировоззрение или философия современной науки отрицает абсолютность любых знаний, а определяет их относительную применимость.

Например, законы микромира противоречат или отличаются от законов макромира, потому что меняется пространственно временной континуум. Теория кварков сегодня сильно изменилась от своего первоначального определения, но позволяет объяснить многие процессы микромира, что не может являться гарантией либо её дальнейшего развития (дополнения), либо нахождения другой альтернативной модели.

Хотелось бы также подчеркнуть, что всё вышесказанное было сформулировано только со второй половины прошлого века. Примерно до подробных результатов изучения микромира частиц и создания квантовой теории. До этого, вполне возможно, научные знания вполне считались… абсолютными.

догматическое развитие — Антимодернизм.ру

Протопресвитер Михаил Помазанский

Тема о догматическом развитии давно оказалась предметом дискуссии в богословской литературе: можно ли признать, с церковной точки зрения, развитие догматов или нет? В большинстве случаев здесь идет в сущности спор о словах; расхождение получается из-за того, что разный смысл вкладывается в термин “развитие”: понимают ли “развитие” как раскрытие данного уже или же – как открытие нового? Общий же взгляд богословской мысли сходится в том, что церковное сознание от апостолов и до конца жизни Церкви, будучи руководимо Духом Святым, в своем существе одно и то же. Христианское учение, объем Божественного Откровения неизменны. Вероучение Церкви не развивается, и церковное самосознание с течением веков не становится богаче, глубже и шире, чем каким оно является у апостолов. Преданное апостолами учение веры не подлежит дополнениям. Хотя Церковь всегда водима Духом Святым, однако мы не видим в истории Церкви и не ожидаем новых догматических откровений.

Такой взгляд на вопрос о догматическом развитии присущ в частности, русской богословской мысли XIX века. Кажущаяся разница в суждениях разных лиц по этому вопросу зависела от дискуссийной обстановки. В дискуссии с протестантами естественно было отстаивать право Церкви на развитие догматов, в смысле права соборов устанавливать и санкционировать догматические положения. В дискуссии с римо-католиками приходилось возражать против своевольных догматических нововведений, сделанных Римской церковью в новое время и, таким образом, против принципа создания новых догматов, не преданных древней Церковию. В частности, старокатолический вопрос во второй половине XIX в. , с попыткой сближения старокатоликов с православием, с отталкиванием обеих сторон от Ватиканского догмата непогрешимости папы, – усилил в русской богословской мысли ограничительную точку зрения по вопросу догматического развития, не одобряющую установления новых догматических определений.

В 80-х годах встречаемся с иным подходом к данному вопросу. Вл. С. Соловьев, склонявшийся к соединению православия с Римской церковию, желая оправдать догматическое развитие Римской церкви, отстаивает идею развития догматического сознания Церкви. “Тело Христово,- аргументирует он,- изменяется и совершенствуется”, как всякий организм; первоначальный “залог” веры в истории христианства раскрывается и уясняется; “Православие держится не одной только стариной, а вечно живым Духом Божиим”.

Отстаивать точку зрения “развития” побуждали Соловьева не только симпатии к Римской церкви, но и его собственные религиозно-философские построения. Это были его мысли о Софии – Премудрости Божией, о Богочеловечестве, как историческом процессе, и др.

Увлеченный своей метафизической системой, Соловьев в 90-х годах стал проводить учение о “вечной Женственности”, которая – говорит он – “не есть только бездейственный образ в уме Божием, а живое духовное существо, обладающее всею полнотою сил и действий. Весь мировой и исторический процесс есть процесс ее реализации и воплощения в великом многообразии форм и степеней… Небесный предмет нашей любви только один, всегда и для всех один и тот же – вечная Женственность Божия”…

Так ряд новых понятий стал входить в русскую религиозную мысль. Эти понятия не вызывали особого отпора в русской богословской пауке, так как высказывались больше как мысли философские, чем богословские.

Соловьев умел вдохнуть своими выступлениями, литературными и устными, интерес к религиозным проблемам в широкие круги русского образованного общества. Однако этот интерес соединился с уклоном от подлинного православного образа мыслей. Это выразилось, напр., на Петербургских “Религиозно-философских Собраниях” 1901-1903 гг.

Здесь поднимались вопросы: “Можно ли считать догматическое учение Церкви завершенным? Нельзя ли ожидать новых откровений? В чем может выражаться новое религиозное творчество в христианстве, и каким образом оно может быть согласовано со Священным Писанием и Преданием Церкви, определениями вселенских соборов и учением свв. Отцев?” Особенно характерны были прения о “догматическом развитии”.

В русской религиозно-общественной мысли с началом текущего столетия появилось ожидание пробуждения “нового религиозного сознания” на православной почве, стали высказываться мысли, что богословие не должно бояться новых откровений, что догматика должна шире пользоваться рациональным базисом, что она не может совершенно игнорировать современного личного пророческого вдохновения, что подлежит расширению круг основных проблем догматики, так чтобы сама догматика представляла собой полную философско-богословскую систему мировоззрения. Получили дальнейшее развитие и видоизменение своеобразные идеи, высказанные Соловьевым, между ними на первом месте софиологическая проблема.

Выдающимися представителями нового течения были свящ. Павел Флоренский (“Столп и утверждение истины” и др.) и Сергей Н. Булгаков, впоследствии протоиерей (его более поздние софиологические сочинения: “Свет невечерний”, “Купина Неопалимая”, “Ипостась и ипостасность”, “Друг Жениха”, “Агнец Божий”, “Утешитель”, “Откровение Иоанна” и др.)-

В связи с этими запросами естественно нам самим поставить вопрос: удовлетворяет ли догматическая наука, в ее обычном построении, потребности христианина составить целостное мировоззрение? Не остается ли догматика, если она отказывается признать принцип развития, безжизненным собранием разрозненных догматов?

Со всей уверенностью нужно сказать, что круг откровенных истин, входящих в принятые системы догматического богословия, дает полную возможность составить высокое и одновременно ясное и простое мировоззрение. Догматическое богословие, построенное на фундаменте твердых догматических истин, говорит о Личном Боге, невыразимо близком нам, не нуждающемся в посредниках между Ним и тварью, о Боге в Святой Троице, иже над всеми, и чрез всех и во всех нас (Еф. 4:6) – над нами, с нами и в нас; о Боге, любящем Свои творения, человеколюбивом и снисходительном к нашим немощам, но не лишающем Своих тварей свободы; говорит о человеке и человечестве, его высоком назначении и высоких духовных возможностях,- и в то же время о его печальном наличном нравственном уровне, его падении; представляет пути и средства к возвращению в потерянный рай, открытые воплощением и крестной смертью Сына Божия, и путь к достижению вечной блаженной жизни. Все это жизненно необходимые истины. Здесь вера и жизнь, знание и применение его в действии нераздельны.

Догматическая наука не претендует на то, чтобы всесторонне удовлетворить пытливость человеческого ума. Нет сомнения, что нашему духовному взору открыта Божественным Откровением только небольшая часть ведения о Боге и о духовном мире. Мы видим, по слову апостола, якоже зерцалом в гадании. Бесчисленное количество таин Божиих остается закрытым для нас.

Но нужно сказать, что попытки расширить границы богословия на мистической ли или на рациональной основе, появлявшиеся как в древнее время, так и в новое, не приводят к более полному познанию Бога и мира. Эти построения заводят в дебри тонких умственных спекуляций и ставят мысль перед новыми затруднениями. Главное же – туманные рассуждения о внутренней жизни в Боге, как мы их наблюдаем у некоторых богословов, ставших на путь философствования в богословии, не гармонируют с непосредственным чувством благоговения, с сознанием и чувством близости и святости Божией, и заглушают это чувство.

Впрочем, этими соображениями вовсе не отрицается всякое развитие в догматической области. Что же подлежит в ней развитию?

История Церкви показывает, что постепенно увеличивалось количество догматов в тесном смысле слова. Не догматы развивались, но область догматов в истории Церкви расширялась, пока не дошла до своего, данного Священным Писанием, предела. Иначе говоря, увеличивалось количество истин веры, получивших точную формулировку на вселенских соборах или вообще вселенскими соборами утвержденных. Работа Церкви в этом направлении состояла в точном определении догматических положений, в их объяснении, обосновании на слове Божием, подтверждении их церковным Преданием, объявлении обязательности их для всех верующих.

При этой работе Церкви объем догматических истин по существу остается всегда одним и тем же; но в виду вторжения неправославных мнений и учений, Церковь санкционирует одни догматические положения – православные и отвергает другие – еретические. Нельзя отрицать того, что благодаря догматическим определениям содержание веры становилось более ясным в сознании церковного народа и самой церковной иерархии.

Подлежит, далее, развитию богословская наука. Догматическая наука может разнообразиться в методах, пополняться материалом для изучения, шире или уже пользоваться данными экзегетики (истолкования текста Священного Писания), библейской филологии, церковной истории, святоотеческих писаний, а также рациональными соображениями; может полнее или слабее откликаться на ереси, лжеучения и разные течения современной религиозной мысли. Но богословская наука есть внешний предмет по отношению к духовной жизни Церкви. Она только изучает “работу” Церкви и ее догматические и иные определения. Догматическое богословие, как наука, может развиваться само, но не может развивать и совершенствовать учения Церкви (приблизительную аналогию можем видеть в изучении какого-нибудь писателя: растет пушкиноведение, но от этого не увеличивается сумма мыслей и образов, вложенных в свои произведения поэтом).

Расцвет или упадок богословской науки может совпадать, может не совпадать с общим уровнем, подъемом или ослаблением духовной жизни в Церкви в тот или другой исторический период. Развитие богословской науки может задержаться без ущерба для существа духовной жизни. Богословская наука не призвана руководить Церковию в ее целом: ей надлежит самой искать и строго держаться руководства церковного сознания.

Нам дано знать то, что нужно для блага наших душ. Знание о Боге, Божественной жизни и Божественном промысле дается людям в той мере, в какой оно имеет непосредственное нравственное, жизненное приложение. Этому учит нас апостол, когда пишет:

Как от Божественной силы Его даровано нам все потребное для жизни и благочестия… то вы, прилагая к сему все старание, покажите в вере вашей добродетель, в добродетели рассудительность, в рассудительности воздержание, в воздержании терпение, в терпении благочестие в благочестии братолюбие, в братолюбии любовь (2 Петр. 1:3-7). Для христианина самое существенное есть нравственное совершенствование. Все же остальное, что ему дает слово Божие и Церковь, является средством к этой основной цели.

Печатается по изданию: Протопресвитер Михаил Помазанский. Православное догматическое богословие. St. Herman of Alaska Brotherhood Press, 1992. С. 261-265

Загрузка…

Догматический принцип в политико-психологических исследованиях культурно-цивилизационных систем


скачать Автор: Ракитянский Н. М. — подписаться на статьи автора
Журнал: Век глобализации. Выпуск №3(35)/2020 — подписаться на статьи журнала

DOI: https://doi.org/10.30884/vglob/2020.03.10

Ракитянский Николай Митрофанович, д. психол. н., профессор МГУ имени М. В. Ломоносова more

В статье представлен концептуальный анализ догматического принципа, показано его методологическое значение как для политико-психологических, так и для гуманитарных исследований в целом. Автор рассматривает эволюцию понятия догмы (дóгмата) в историческом, правовом, философском, политологическом и теологическом аспектах. Сформулирован тезис о догмах как доминантной контекстуальной системе и как основании для формирования парадигм политического мышления. В работе обсуждаются закон контекста, его психологическое содержание, механизмы и функции, а также его связь с догматическим принципом. Сделан вывод о том, что догмы обладают интегративным свойством, являются фактором социализации, формируют системную модель мира в сознании масс людей. Автор отмечает, что переход от догматического мышления к диалектическому осуществляется посредством рефлексии как процесса осознаваемой психической активности. Высказано мнение о том, что догматическое мышление обусловлено объективными законами субъективного мира.

Ключевые слова: догматический принцип, догматическое мышление, догма, дóгмат, диалектическое мышление, закон контекста, контекстуализация, деконтекстуализация, рефлексия.  

The dogmatic principle in the political and psychological studies of cultural-civilizational systems

Nikolay M. Rakityansky. 

The article proposes a conceptual analysis of the dogmatic principle and also shows its methodological significance for political and psychological, and humanitarian research in general. The author examines the evolution of the concept of dogma in historical, legal, philosophical, theological and political aspects. He also formulates the idea of dogmas as a dominant contextual system and as the basis for the formation of the basic paradigms of political thinking. This article discusses the law of context, its psychological content and functions, as well as the link of the concept with a dogmatic principle. It is concluded that dogmas have an integrative property; they are a factor of socialization and form a systemic model of the world in mass consciousness. The transition from dogmatic to dialectical thinking occurs via reflection as a process of conscious mental activity. The author suggests that dogmatic thinking contains the objective laws of the subjective world.

Keywords: dogmatic principle, dogmatic thinking, dogma, dialectical thinking, law of context, contextualization, decontextualization, reflection.

В век глобализации фундаментальные ценностные ориентации политических масс, как и прежде, определяются монотеистическими системами исповедания: восточным христианством, западным христианством, исламом и первой из них – иудаизмом. Собственно, эти конфессии и определяли столетиями архитектонику глобального человечества. Они представляют собой ключевые доминанты онтологического и психологического ареала мирового сообщества как единой планетарной метасистемы. Кроме того, каждая из них определяет фундаментальные различия культурно-цивилизационных систем [Чумаков 2019: 91–94]. Все они, опираясь на догматический фундамент, в течение длительного исторического периода составляли основу мировоззрения, истоки жизненной позиции и философию существования, определяли базовые установки мышления людей, живущих в пространстве монотеизма и за его пределами.

Догматы прямо или косвенно детерминируют природу и специфику политической власти нации, ее экономический уклад, устроение права, нравственность, духовность и саму судьбу цивилизаций и государств. Современная политика по сей день осуществляется в контексте тысячелетней религиозной практики и является ее следствием и результатом. Но в наше время те или иные монотеистические доктрины в результате апостасийных процессов и секулярной подмены подвергаются трансформации, результаты которой находят выражение в экспансии разного рода политических идеологий [Задорожнюк 2008]. Эти и иные обстоятельства и проблемы побуждают нас к постановке и обсуждению следующих вопросов.

Догматический принцип: подход к проблеме

Со времен европейского Просвещения к словам «догма», «догмат» и «догматика» сложилось довольно негативное отношение ввиду их неразрывной связи с теологией монотеизма, и примерно с этого же исторического момента начался процесс секуляризации этих концептов [Просвещение…]. По мнению британского политического философа Д. Грея, мы и до сих пор «живем среди неразобранных руин проекта Просвещения, который был главным предприятием Современности» [Грей 2003: 280].

В Античности у термина «догма» было социально-юридическое значение, исторически предшествовавшее его философскому смыслу, в пространстве которого догмы со временем стали выполнять роль основополагающих метафизических утверждений, и на них, в свою очередь, строились аксиология, нравственные, социальные, эстетические, политические и другие учения [Кырлежев 2010: 680–681].

В русском языке используются две формы этого концепта: форма, образованная от именительного падежа, – собственно «догма», и форма, образованная от родительного падежа, – «дóгмат», которые семантически равнозначны. Первая редакция чаще находит применение в научной литературе, а вторая использовалась в дореволюционных источниках, и в настоящее время к ней обращаются, когда говорят о религиозных догмах [Канаков 2016: 90–103].

Догма является объемным понятием, и в гносеологическом плане оно соотносится с такими категориями, как допущение в научном поиске, парадигма в философии, аксиома в математике, постулаты в физике, доктрины в идеологии и политике. Здесь вполне уместно вспомнить о догматизме законов И. Ньютона, И. Кеплера, Д. И. Менделеева, Н. Бора и других выдающихся ученых, признавая, что догматизм есть составная часть большинства наук, где под догмой понимается система базовых постулатов учения или научного направления.

Между тем не только политика, международная дипломатия, идеология, но и правовые системы, выступая регуляторами поведения людей, также строятся на догматических основаниях [Антанович 2006: 332–337]. Право в своих нормах закрепляет политический строй общества, механизм функционирования государства, регламентирует политические отношения, регулирует деятельность субъектов политической системы и пр. Так, благодаря разработкам догматической традиции право состоялось как фундаментальный социальный институт, положенный в основу устройства современных цивилизаций [Михайлов 2012]. Без правовой догматики недостижимо согласие в правовых понятиях и невозможна нормотворческая, правоприменительная деятельность [Арановский 2003: 23].

В широком смысле наше мировосприятие предполагает приобретение знаний догматически, то есть априорно (аподиктически), в готовом виде, на веру, и это знание не требует каких-либо аргументов и доказательств, формируя тем самым догматическое мышление [Пуйман 1999: 63]. К примеру, Г. В. Ф. Гегель в «Феноменологии духа» соотносил догматический способ мышления с непосредственным знанием [Гегель 1992: 21].

Мир современного человека, как и прежде, в известной мере строится на получаемой им информации, и он, даже не выходя за порог, может оказаться практически где угодно. Но при этом он привычно соглашается с тем, что будет смотреть на мир чужими глазами – догматически. Профессор В. А. Кутырев по этому поводу заметил, что иметь по всем вопросам свое мнение – задача непосильная. Приходится верить [Кутырев 2006: 220].

Как видим, догма выполняет важные познавательные функции, на что в свое время указывал К. Г. Юнг. При этом он считал, что религиозные догматы выполняют не только психологическую, но и насущную психотерапевтическую роль. По его словам, они предохраняют человека от непосредственного соприкосновения с огромной психической энергией, закрепленной в истории психического развития в идее божественного, и адаптируют образы коллективного бессознательного, рационализируя их в форме абстракций[Юнг 1991: 160–162].

Осознание этой логики познания, которая дается далеко не всем, требует от человека рефлексивного усилия, направленного на понимание и усвоение отмеченного догмой пространства знания. Собственно, рефлексия, будучи механизмом осознаваемой психической активности, и определяет фазовый переход от догматического мышления к диалектическому. Поэтому мы можем говорить о том, что догматическое мышление, будучи многомерным феноменом нашего субъективного мира, – не колючая проволока, запрещающая выходить за очерченные пределы. Это, скорее, дверь, через которую можно войти в просторы, обычно недосягаемые и часто не замечаемые [Остапенко 2009]. Осознание, понимание и преодоление догм опосредствуются рефлексивными процессами, в результате чего мы актуализируем свой субъектный ресурс [Гребенникова 2013], реализуем креативный потенциал, выходим за пределы самого себя и преобразуем то, что нам дано догматическим восприятием мира [Леонтьев 2010].

В обществах монотеистической культуры, когда человек в процессе своего взросления из «естественного индивида» [Ананьев 2000: 5, 16, 51–61] становится социальным субъектом, у него априорно формируются догматически детерминированные установки мышления в контексте той культурно-цивилизационной системы, к которой он принадлежит [Ракитянский 2013б]. Как видим, строй догматического мышления объективно становится фактором социализации. Он обладает интегративным свойством, формирует целостную модель мира в сознании масс людей. Другими словами, каждый человек сызмала получает знание об основах устроения жизни, которое в своей сущности и есть вера; и эти две сферы – знание и вера – не только не разъединимы, но даже и не различимы [Лосев 2008: 152–159].

Тем не менее мы привычно воспринимаем суждения о догматах как о некой архаичной и нелепой системе религиозного сознания, которая будто бы состоит из ограничений и запретов, «мешает свободному развитию» личности, ее «творческой самореализации», «ограничивает» креативное мышление и прочее [Герасимов 2008]. Именно это восприятие по своей сути также является догматичным. Но при этом одно слово – догма – вызывает у нас реакцию как минимум в форме настороженности или раздражения. Однако наше понимание догмата как некоего запрета, наложенного на мысль, неверно в том отношении, что догмат никогда не затрагивает и не определяет те дела и заботы, которые находятся в сфере повседневной жизни.

Как видим, весьма актуальным аспектом в понимании догм является то обстоятельство, что догматичность мышления для большинства людей является неосознаваемой и потому практически невидимой, так же как давление атмосферного столба или закон всемирного тяготения.

Закон контекста

В чем причина этой неосознанности? Мы уясняем не только конкретные факты, стимулы и ситуации, но и общий контекст как нечто неизменное для различных событий. Однако как раз этот привычный контекст довольно быстро выбывает из нашего сознания [Аллахвердов 2000: 364]. Мы можем назвать этот процесс контекстуализацией. Обратное происходит, когда информация меняется либо субъективно, либо объективно. Тогда контекст вновь обнаруживается, он снова осмысливается, и в таком случае речь идет о том, что он деконтекстуализируется [Баарс 2020]. В этом плане, следуя за У. Джеймсом [Джеймс], мы можем говорить о законе контекста, в соответствии с которым стабильные, неизменные компоненты внутреннего и внешнего мира уходят из нашего сознания [Аллахвердов 2000: 380].

Так, в повседневной жизни мы обычно не задумываемся, например, об уникальности своей личности или самобытности собственной биографии – все наши особенности выступают по отношению к большинству актуальных проблем как неизменный контекст. При этом мы можем интерпретировать свое «Я» как сложную контекстуальную организацию – как устойчивый, инвариантный и при этом доминантный контекст, который мы не осознаем. Но, подобно любому контексту, «Я» имеет аспекты, которые могут быть деконтекстуализированы и пережиты как объекты сознания. Эти превращенные в объекты сознания аспекты «Я» могут затем использоваться для построения психологической модели самого себя.

Или, например, осмысление тех или иных обыденных событий не предполагает ни одновременного осознания языка, которым мы пользуемся, ни названия города, в котором они произошли, ни времени года. Все это составляет тот устойчивый, неизменный фон, который не осознается до тех пор, пока к этому контексту не будет привлечено осознанное внимание. То есть получить сознательный доступ к контекстам можно через их деконтекстуализацию, или, говоря другими словами, путем рефлексивного опосредствования [Карпов 2004: 9]. По мнению профессора Б. Баарса, контекст в известном смысле состоит из того, к чему мы уже адаптировались, и он служит той основой, относительно которой выявляется, определяется и осознается новая информация.

Человек как социальное существо объективно контекстуален – он всегда включен в многомерную среду. Он существует в природном, антропологическом, культурно-цивилизационном, ментальном, политическом и, наконец, духовном пространстве. В психологическом плане он неразрывно связан с этими пространствами и, наконец, в определенной мере имплицитно или эксплицитно включает в себя эти пространства [Леонтьев 2010: 131–132]. Иначе говоря, все мы живем в тех и иных контекстах, однако все возможные контексты нельзя ни зафиксировать, ни перечислить [Аллахвердов 2000: 431]. Контекст – это как раз то, что всегда наглядно, привычно и не осознаваемо, поскольку люди не обращают внимания на то, что исходно представляется им очевидным. Но контекстуальная система может быть деконтекстуализирована нами посредством рефлексивного усилия, чтобы снова стать частью сознательного опыта.

Как видим, контекстуальные ограничения при их осознании становятся деконтекстуализированными, но дело это чрезвычайно трудное. Вместе с тем усомниться в адекватности контекста или сделать его предметом рефлексивного усилия – это отнюдь не безнадежный труд. Так, теория относительности А. Эйнштейна деконтекстуализировала постулаты И. Ньютона о пространстве и времени, а создатели квантовой механики сделали то же самое с допущениями А. Эйнштейна о детерминизме. Однако деконтекстуализировать чьи-то постулаты не каждому по силам [Баарс 2020].

Таким образом, догмы, в контексте которых мы живем с рождения, привычно воспринимаются нами как инвариантные, неизменные структуры, как истины а priori. Они не требуют фиксации внимания и не вызывают у нас каких-либо вопросов. Это обусловлено тем психологическим обстоятельством, что априорно усвоенные образы, представления, понятия, ценности, самоочевидные истины и догмы по закону контекста У. Джеймса переходят в базовое содержание сознания и… перестают осознаваться [Аллахвердов 2000: 386]. Поэтому человеку, находящемуся в контексте того или иного менталитета, чрезвычайно сложно увидеть и понять, в чем именно состоит его догматическая обусловленность. И мы со всем этим живем, мечтаем и говорим о свободе, демократии, возможности независимого выбора, субъектности…

Проблема взаимодействия с контекстами как аспект догматического мышления находится за пределами внимания политологов, политических психологов и представителей других наук о человеке и обществе. Может быть, потому что они сами испытывают сложности деконтекстуализации того пространства, в котором живут и работают. Так, если, например, набрать в поисковой строке словосочетание «политический контекст», то содержательной трактовки мы в результате поиска не найдем.

Между тем каждая культурно-цивилизационная система в течение исторического времени создает свои доминантные политические и иные контексты, которые мы не осознаем и не изучаем. И здесь нельзя не согласиться с профессором А. И. Юрьевым в том, что все коммерческое и политическое давление на поведение масс целиком строится на законах и механизмах бессознательного [Юрьев 2006: 22], где закон контекста занимает не последнее место.

Догмы как доминантная контекстуальная система

Совокупность догматов того или иного монотеизма или же доминирующей атеистической идеологии, которая также есть догмат [Лосев 2008: 156], является основанием для формирования ментальных матриц, и они уже как унифицированные коды объединяют массы людей, которые длительное время живут в контексте преобладающего априорного знания, словно в своеобразной гравитационной системе, недоступной для непосредственного восприятия. При этом ментальная матрица выступает в качестве доминантной программы организации мышления, в русле которого этнос или народ развивает и реализует самобытные социокультурные, экономические и политические практики [Ракитянский 2013а: 55–81].

Что касается религиозных догматов, то мало кто сейчас знает, что говорят они только о Боге. Так, в христианстве, самой догматической религии мира, не существует догматов, которые регламентируют повседневное поведение человека или предписывают то, какими должны быть культура, право, наука, экономика или политический строй. Чтобы в этом убедиться, достаточно ознакомиться с «Символом веры»[1]. Он содержит краткое и точное догматическое изложение сущности христианского вероучения и является официально признанной словесной формулой, которая структурирована двенадцатью частями (членами) [Петр (Люилье), Лосский 2008]. По объему «Символ веры» умещается на одной странице текста [Закон… 1998]. Каждый человек, осознанно и ответственно принявший христианство, эти положения знает, принимает и исповедует независимо от своих частных мнений и переживаний, причисляя себя к составу Церкви.

Христианство по своей догматической сути, как и любой монотеизм, теоцентрично, оно не допускает произвольного истолкования своих догматов. В других монотеистических религиях нет такого краткого и точного символа веры – ортодоксии, но есть развернутый свод обязательных нормативных действий, правил, ритуалов и обрядов – ортопраксия.

Для большинства религий характерен акцент на ортопраксии как на дисциплине внешнего религиозного поведения. Так, мусульманин в первую очередь должен соблюдать законы шариата. Иудею надлежит следовать предписаниям своего Закона в толковании мудрецов и раввинов. В иудаизме, например, представление о Боге и о других предметах веры в конкретной и четко структурированной словесной формуле не выражены, и последователь иудаизма может верить, как хочет. Но вместе с тем его поведение в практической жизни жестко регламентировано множеством правил.

Христианское догматическое богословие как религиозная наука следует за важнейшими и всеобще необходимыми положениями Божественного Откровения, которые сформулированы Церковью на семи Вселенских соборах [Карташев 2017]. Собственно, этими принципами, а не частными или групповыми мнениями, определяется вера человека. Догматическое богословие отличается от самого установления догмата тем, что оно систематизирует однажды открытую в догмате его разумную необходимость [Лосев 2008: 151].

Понимание догмата как «ступени восхождения», «могучего орудия творческого перерождения мира, творческого его развития», «лестницы к небу и Богу» представлено в философии Н. А. Бердяева. Он полагал, что религиозные догматы содержат в себе знания метафизического характера и касаются первооснов бытия [Бердяев 1994: 90].

Против понимания религиозного догмата как навязчивой идеи выступал Э. Фромм, считая, что «догмат в значительной степени обусловлен реальными политическими и социальными мотивами», поскольку «означает открытую принадлежность к определенной группе» [Фромм 1998: 86]. Религиозный догмат может изменять самый ум того, кто его исповедует: такие люди отличаются от тех, что формировались на основе иной догматической концепции [Лосский 2010: 22]. Неудивительно, что люди, принадлежащие к различным культурам, нациям, идеологиям и религиям, зачастую не способны понять друг друга, поскольку, например, их политические ценности, политические же представления, восприятие власти [Шестопал и др. 2019], как и в целом организация мышления, обусловлены различными системами догматов.

Догматы выражаются в форме понятий, закрепляют объект верований в рациональной форме в качестве категорий, по своей гносеологической природе представляют собой результат внерациональных форм познания, касаются области трансцендентного и выходят за границы человеческого мышления [Канаков 2016: 100]. Профессор С. С. Глаголев не без оснований считал, что догматы – это идеалы, к которым нужно стремиться, а не пугала, от которых нужно бежать. По его словам, бездогматизм есть бессодержательность и проповедь незнания, но человечество ищет знания, ищет истины [Глаголев 1905: 28]. Из чего можно заключить, что религиозные догмы отражают доктринальный уровень религии, особенности вероучения и закрепляют отдельные религиозные представления и идеи как абсолютные, предельные, сущностные, конечные, целеполагающие, наивысшие характеристики бытия [Канаков 2016: 99].

Здесь мы делаем акцент на том, что в догматах сформулирована предельная цель жизни человека – самоутверждение личности в вечном бытии. Они вводят его в структурированный и обязательный для всех верующих порядок взаимодействия с окружающим миром, который определяется не самим миром, а догматической формулой, содержащей обетование абсолютного Бога.

Как видим, догматические системы исповедания, повествуя только о Боге, в течение тысячелетий служат опорой менталитета, средоточием высших ценностей каждого человека, принимающего эти догматы. Само догматическое мышление как матрица или инвариантная структура объединяло религиозные, а впоследствии и секулярные группы людей, пользующихся средствами своих верований. Те и другие длительное время жили в локусе преобладающего догматического вероисповедания как в контексте сверхсознательной доминанты.

Догматическое мышление непреложно воспроизводилось в ментальных проявлениях обыденной и общественной жизни, во всех сферах знания, образования, права, науки, философии, культуры, экономической и политической деятельности. Понятия, установки, стереотипы, нормы мышления, традиции и ценности в результате этого процесса со временем стали неотъемлемой частью не только сознания, но и других – подсознательных, а также сверхсознательных – компонентов психики верующих и неверующих людей. Ментально-догматическая самобытность из поколения в поколение возобновляется и утверждается ее носителями – субъектами менталитета как нечто само собой разумеющееся, не требующее каких-либо объяснений и доказательств. Осознаем мы это или нет, но в России большинство ее граждан по-прежнему живет в пространстве православных догматов и ценностей, стандартов мышления и поведения [Ракитянский 2019: 41].

Таким образом, в масштабе геополитических образований общность базисных догматических установок обусловливает их единство. Так, например, с западно-христианской догматической установкой связано единство НАТО, ЕЭС и других геополитических структур в этом менталитете. Исламской догматической установкой определено единство исламского мира как такового, независимо от многочисленных противоречий, национальных и государственных границ. Политически оно представлено Исламской конференцией, Большой исламской восьмеркой (D-8) и другими структурами.

Применительно к монотеистическим менталитетам геополитическое единство не обязательно представлено реальным государством или территорией, о чем можно судить на примере иудаизма, который в течение тысячелетий, не имея независимого государства, сохранял свою устойчивость и самостоятельное политическое существование благодаря неизменной базисной религиозно-ментальной установке. И, наконец, также с догматической установкой связано геополитическое единство России и ряда союзных с ней государств [Можаровский 2002].

Догматический принцип

Весьма важным в политической психологии является вопрос поиска, выявления и определения как фундаментального основания менталитета, так и возможностей его научного изучения. И здесь догматический принцип А. Ф. Лосева не только открывает нам в качестве смыслового ядра менталитета любого этноса, народа и нации «утвержденность вечных истин бытия», но также становится важнейшим методологическим средством исследования глобальных ментальных систем.

Поколения людей различного социального и политического статуса – правители, элитные группы, обыватели – опирались и по сей день ориентируются на догматические смыслы жизни. «Догмат, – пишет А. Ф. Лосев, – есть система теоретического разума, выдвинутая тем или иным религиозным опытом и откровением веры. Он есть всегда рефлексия над религиозным опытом, а не просто непосредственное вéдение. Догматика никогда не прекращалась и не прекратится в человечестве. Догмат же всегда есть научно-диалектическая система или принцип ее» [Лосев 2008: 147, 149–150, 152, 190]. Именно поэтому догмат формирует структуру сверхсознательного или надсознательного [Симонов 1994: 60–68], по сути внеприродного [Льюис 2006: 382] феномена, то есть массовой веры, которая и является фундаментом менталитета.

Догмат как истина, а priori принимаемая на веру политической, военной, духовной, культурной, хозяйственно-управленческой элитой, формирует смыслообразующие устремления, вектор мышления, воли и верований общностей людей, программирует особенности их жизни и деятельности, воззрения, намерения, чувствования, мотивы и поступки.

В соответствии с догматическим принципом догмат как первичная система априорного знания об устройстве мироздания и смысле человеческого существования, являясь ядром менталитета, обусловливает и характер политической власти целой страны, особенности системы права, ее экономический уклад, нравственность, духовность, саму жизнь и судьбу народов и их политических элит, государств, каждого отдельного человека.

Идеи А. Ф. Лосева развивал В. В. Можаровский в изучении религиозно-ментальных истоков политики. Он показал, что догмат представляет собой такие установки веры, которые утверждаются как всеобщие для всего исповедания, а также такие установки, которые не могут быть выведены с помощью мышления, иначе догмат оказался бы излишним и мог бы быть заменен положениями наличной логики. Первая часть определения показывает отличие догматических установок веры внутри монотеизма, вторая его часть показывает несводимость базисной установки догматической веры к естественному языческому типу мышления.

Догматический базис каждого монотеистического менталитета из поколения в поколение утверждается их носителями – субъектами менталитета – как нечто само собой разумеющееся, не требующее каких-либо объяснений, аргументов и доказательств [Можаровский 2002: 23–24, 42–43]. Вся история существования и развития, проблемы безопасности и выживания любого народа, элит, государств, их политическое устроение определяются выбором и безусловным утверждением тех или иных догматических столпов бытия.

Между тем устойчивые национальные и региональные традиции, охватывающие массы людей как ментальная практика повседневной жизни, по-своему догматичны, при том что они не обладают свойствами трансцендентальности [Ракитянский, Сунь 2016]. Традиции обязательно догматичны, – пишет В. А. Кутырев, – они получены через откровение и переживание от предков без всякого обоснования своей целесообразности. Они служат почвой коллективного или индивидуального бессознательного в чистой или сублимированной форме. Из традиций, которые являются органической частью живой культуры, и произрастают наши мысли [Кутырев 2001: 98].

В отличие от политеистических (идолопоклоннических, языческих) традиций и верований, монотеистическая, религиозно-догматическая вера есть осуществленность мировоззрения и специфическое, субстанциональное, принципиальное утверждение себя в вечности [Лосев 2008: 134]. По мнению У. Джеймса, вера при этом является необходимым фактором истины и сама себя подтверждает [Джеймс 1997: 66]. В монотеизме предмет веры выступает ценностью высшего порядка, и этот предмет находится вне природы и космоса, то есть он трансцендентен. В христианстве суть веры определил апостол Павел: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом… Верою познаем, что веки устроены словом Божиим, так что из невидимого произошло видимое» [Евр. 11:1].

Монотеистическая вера имеет для масс людей соборный характер и выражена концептом догмата, следование которому предполагает безусловное соблюдение общих норм и правил, независимо от своего языка, расовой, национальной или этнической принадлежности. Догматы как выделенные богословием фундаментальные устои религиозной веры раскрывают те самые «невидимые вещи» как предметы для всеобщего и необходимого исповедания. Догматически определяемая структура веры раскрывает внутреннюю предметность и содержание менталитета. Именно к ней сводятся самые существенные различия, которые позволяют отделить один менталитет от другого [Ракитянский 2020: 117–118].

Религиозный аспект менталитета не сходен с национальным не только границами своего распространения, но и внутренней структурой. Например, ислам охватывает многочисленные этносы и народы на всех континентах. Все представители национальных менталитетов в лоне христианской цивилизации, верующие и неверующие, соотносят себя с догматами, традициями, нормами и правилами независимо от языка, культурных особенностей и расовой принадлежности.

Завершая наше исследование, отметим, что догматические основания менталитета формировались с момента возникновения у человечества самосознания. Догматы, догматическое мышление и менталитет любого политического субъекта неотделимы от религии, духовной культуры и культуры в целом, в пространстве которой он развивался, притом что в нынешнюю эпоху секуляризма важность самой религии может стоять далеко не на первом месте в иерархии жизненных предпочтений и ценностей современных людей. При снижении уровня религиозности, даже при ее утрате, мышление людей остается неизменно догматичным.

Политические догмы, существующие в современном глобальном контексте, имеют под собой многовековые исторические, культурно-цивилизационные, философские, религиозные и психологические основания. Они детерминируют политическую деятельность, а также гносеологические установки, принципы, нормы, средства и приемы политологической практики. При этом политологическое сообщество современной России демонстрирует в целом безразличное отношение к этой теме. Понятия догматического мышления, политической догмы не представлены в научной и учебной литературе, не включены в концептуальный состав и категориальный строй как политических, так и других социально-гуманитарных наук.

Предварительные итоги

Чтобы обобщить сказанное, представляется возможным сделать ряд довольно простых, но важных теоретических и методологических выводов.

Догматический принцип, кроме своего непосредственного значения, имеет более широкий, собственно методологический смысл – он предполагает возможность изучения закономерностей, механизмов и проявлений догматического мышления.

Догматическое мышление – неотъемлемая функция человеческого сознания как и восприятие, представление, переживание, познание, прогнозирование, целеполагание, память.

Догматическое мышление непреложно подчиняется объективным законам субъективного мира.

Догмы обладают интегративным свойством, являются фактором социализации и ментализации, формируют у правящих элит парадигмы политического мышления, устойчивые модели мира и стереотипные представления в сознании политических масс.

Преодоление догматической генерализации сознания и возможность перехода политических субъектов к инновационному, проектному мышлению осуществляется посредством рефлексии как надситуативного, метасистемного уровня организации деятельности.

Современная политика, как и прежде, осуществляется в контексте как тысячелетней религиозно-догматической, так и современной секулярно-догматической практики и является ее следствием и результатом.

В политико-психологических исследованиях глобальных политических миров методологический потенциал и эвристический ресурс концепта догмы/догмата позволяет осуществлять исследования глубинных основ как национальных менталитетов [Ракитянский 2010], так и менталитетов культурно-цивилизационных систем [Его же 2020].

Литература

Аллахвердов В. М. Сознание как парадокс / В. М. Аллахвердов // Экспериментальная психологика. Т. 1. СПб. : Изд-во ДНК, 2000.

Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. М. : Наука, 2000.

Антанович Н. А. Политика и право: проблемы взаимодействия в современном обществе // Новейшая история (1991–2006 гг.): государство, общество, личность. Минск : Наука, 2006. С. 332–337.

Арановский К. В. Конституционная традиция в российской среде. СПб., 2003.

Баарс Б. Когнитивная теория сознания [Электронный ресурс]. 2020. URL: //file:///H:/-

%20ПРОЕКТ%20[2020]/2%20часть.%20ДОГМА%20/Баарс%20Б.%20КОГНИТИВНАЯ% 20ТЕОРИЯ%20СОЗНАНИЯ.pdf.

Бердяев Н. А. Философия свободы / Н. А. Бердяев // Соч. М., 1994.

Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. СПб. : Наука, 1992.

Герасимов Е. Н. Гносеологические корни и психофизиологические предпосылки возникновения догматизма: сб. ст. Киев : Екмо, 2008.

Глаголев С. С. Задачи русской богословской школы. Сергиев Посад, 1905.

Гребенникова Е. В. Субъектность личности: теоретические аспекты проблемы // Вестник ТГПУ (TSPU Bulletin). 2013. № 6(134). С. 140–142.

Грей Д. Поминки по Просвещению: Политика и культура на закате современности. М. : Праксис, 2003.

Джеймс У. Психология [Электронный ресурс]. URL: //https://rusneb.ru/catalog/000199_000009_003642927/viewer/.

Джеймс У. Воля к вере. М., 1997.

Задорожнюк И. Е. Гражданская религия в США: социально-философский анализ: автореф. дис. … д-ра филос. наук. М., 2008.

Закон Божий, составленный по Священному писанию и изречениям Святых Отцов как практическое руководство в духовной жизни. М. : Сретенский монастырь, 1998.

Канаков Д. В. Определение понятия религиозной догмы // Вестник Моск. ун-та. Сер. 7. Философия. 2016. № 4. С. 90–103.

Карпов А. В. Психология рефлексивных механизмов деятельности. М. : Изд-во Ин-та психологии РАН, 2004.

Карташев А. В. Вселенские соборы. Ч. 1. М., 2017.

Кутырев В. А. Культура и технология: борьба миров. М., 2001.

Кутырев В. А. Философский образ нашего времени (безжизненные миры постчеловечества). Смоленск, 2006.

Кырлежев А. И. Догматы христианские // Новая философская энциклопедия: в 4 т. Т. 1. М., 2010. С. 680–681.

Леонтьев Д. А. Личность в непредсказуемом мире // Методология и история психологии. 2010. № 5(3). С. 120–140.

Лосев А. Ф. Диалектика мифа. М. : Академический проект, 2008.

Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. Сергиев Посад, 2010.

Льюис К. С. Пока мы лиц не обрели. СПб. : Библиополис, 2006.

Михайлов А. М. Формирование и эволюция юридической догматики в романо-германской традиции (XII–XIX вв.): автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2012.

Можаровский В. В. Критика догматического мышления и анализ религиозно-ментальных оснований политики. СПб. : ОВИЗО, 2002.  

Остапенко А. А. Христианский антиномизм как возможная методология психолого-педагогической науки // Вестник ПСТГУ IV: Педагогика. Психология. 2009. Вып. 3(14). С. 10–122.

Петр (Люилье), архиеп., Лосский В. Н. Толкование на символ Веры. М. : Благовест, 2008.

Просвещение и Французская революция [Электронный ресурс]. URL: https://tvkultura.ru/video/show/brand_id/20903/episode_id/2253985/.

Пуйман С. А. Педагогика: основные положения курса. Минск : ТетраСистемс, 1999.

Ракитянский Н. М. Сарматизм – ментальная основа Республики Речи Посполитой // Информационные войны. 2010. № 3(15). С. 80–87.

Ракитянский Н. М. Иудейский менталитет. Политико-психологическое эссе // Вестник Моск. ун-та. 2013а. № 12(4). С. 55–81.

Ракитянский Н. М. Сверхсознание как фактор формирования политического менталитета // Полис. 2013б. № 6. С. 236–245.

Ракитянский Н. М. Ментальные исследования политических миров. Saarbrücken : Lap Lamert Akademic Publishcing, 2016.

Ракитянский Н. М. Опыт рассмотрения референций политической ментализации британских элит. Политико-психологическое эссе. Ч. 2 // Вестник Московского университета. Сер. 12: Политические науки. 2019. № 3. С. 28–43.

Ракитянский Н. М. Ментальные исследования глобальных политических миров. М. : Изд-во Моск. ун-та, 2020.

Ракитянский Н. М., Сунь Ц. Опыт концептуального моделирования китайского политического менталитета. Ч. 1 // Вестник Моск. ун-та. Сер. 12. 2016. № 2. С. 57–79.

Симонов П. В. О двух разновидностях неосознаваемого психического: под- и сверхсознании // Бессознательное: сб. ст. Т. I. Новочеркасск : Агентство Сагуна, 1994. С. 60–68.

Фромм Э. Догмат о Христе. М., 1998.

Чумаков А. Н. Глобальный мир: столкновение интересов. М. : Проспект, 2019. С. 91–94.

Шестопал Е. Б., Вагина В. В., Пасс П. С. Новые тенденции в восприятии власти российскими гражданами // Полития. 2019. № 4(95). С. 67–83.

Юнг К. Г. Психология и религия / К. Г. Юнг // Архетип и символ. М., 1991. С. 160–162.

Юрьев А. И. Психология бессознательного / А. И. Юрьев // Стратегическая психология глобализации: Психология человеческого капитала. СПб. : Logos, 2006. С. 22.

References

Allahverdov V. M. Soznaniye kak paradox [Consciousness is like a Paradox] / V. M. Allahverdov // Eksperimental’naya psikhologika [Experimental Psychology]. Vol. 1. St. Petersburg : Publishing House of DNA, 2000.

Ananyev B. G. Chelovek kak predmet poznaniya [Man as an Object of Knowledge]. Moscow : Nauka, 2000.

Antanovich N. A. Politika i pravo: problemy vzaimodeystviya v sovremennom obshchestve [Politics and Law: Problems of Interaction in Modern Society] // Noveyshaya istoriya (1991–2006 gg.): gosudarstvo, obshchestvo, lichnost’ [Recent History (1991–2006): State, Society, Personality]. Minsk : Nauka, 2006. Pp. 332–337.

Aranovsky K. V. Konstitutsionnaya traditsiya v rossiyskoy srede [Constitutional Tradition in the Russian Environment]. St. Petersburg, 2003.

Baars B. Kognitivnaya teoriya soznaniya [Cognitive Theory of Consciousness]. 2020. URL: //file:///H:/-%20PROJECT%20/2%20part.%20DOGMA%20/Baars%20B.%20 Cognitive%20THEORY%20CONSCIOUSNESS.pdf.

Berdyayev N. A. Filosofiya svobody [Philosophy of Freedom] / N. A. Berdyayev // Soch. [Op.]. Moscow, 1994.

Hegel G. V. F. Fenomenologiya dukha [Phenomenology of the Spirit]. St. Petersburg : Science, 1992.

Gerasimov E. N. Gnoseologicheskiye korni i psikhofiziologicheskiye predposylki vozniknoveniya dogmatizma: sb. statey [Epistemological Roots and Psychophysiological Prerequisites for the Emergence of Dogmatism: collected works]. Kiev : Ekmo, 2008.

Glagolev S. S. Zadachi russkoy bogoslovskoy shkoly [Tasks of the Russian Theological School]. Sergiyev Posad, 1905.

Grebennikova E. V. Sub’yektnost’ lichnosti: teoreticheskiye aspekty problem [Subjectivity of Personality: Theoretical Aspects of the Problem] // Vestnik TGPU (TSPU Bulletin). 2013. Vol. 6(134). Pp. 140–142.

Gray D. Pominki po Prosveshcheniyu: Politika i kul’tura na zakate sovremennosti [Enlightenment Wake: Politics and Culture at the Sunset of Modernity]. Moscow : Praxis, 2003.

James W. Psikhologiya [Psychology]. URL: https://rusneb.ru/catalog/000199_000009_ 003642927/viewer/.

James W. Volya k vere [Will to Faith]. Moscow, 1997.

Zadorozhnyuk I. E. Grazhdanskaya religiya v SSHA: sotsial’no-filosofskiy analiz [US Civil Religion: A Socio-Philosophical Analysis]: Ph.D. dissertation abstract. Moscow, 2008.

Zakon Bozhiy, sostavlennyy po Svyashchennomu pisaniyu i izrecheniyam Svyatykh Ottsov kak prakticheskoye rukovodstvo v dukhovnoy zhizni [The Law of God, Compiled According to the Holy Scriptures and the Sayings of the Holy Fathers as a Practical Guide in Spiritual Life]. Moscow : Sretenskiy monastyr’, 1998.

Kanakov D. V. Opredeleniye ponyatiya religioznoy dogmy [The Definition of Religious Dogma] // Vestnik Moskovskogo universiteta. Series 7. Filosofiya [Philosophy]. 2016. No. 4. Pp. 90–103.

Karpov A. V. Psikhologiya refleksivnykh mekhanizmov deyatel’nosti [Psychology of Reflexive Mechanisms of Activity]. Moscow : Institute of Psychology RAS, 2004.

Kartashev A. V. Vselenskiye sobory [Ecumenical Councils]. Part 1. Moscow, 2017.

Kutyrev V. A. Kul’tura i tekhnologiya: bor’ba mirov [Culture and Technology: the Struggle of the Worlds]. Moscow, 2001.

Kutyrev V. A. Filosofskiy obraz nashego vremeni (bezzhiznennyye miry postchelovechestva) [The Philosophical Image of Our Time (Lifeless Worlds of Posthumanity)]. Smolensk, 2006.

Kirlezhev A. I. Dogmaty khristianskiye [Christian Dogmas] // Novaya filosofskaya entsiklopediya [New Philosophical Encyclopedia]: 4 vols. Moscow, 2010. Vol. 1. Pp. 680–681.

Leontiev D. A. Lichnost’ v nepredskazuyemom mire [Personality in an Unpredictable World] // Metodologiya i istoriya psikhologii [Methodology and the History of Psychology]. Vol. 5. No. 3. 2010. Pp. 120–140.

Losev A. F. Dialektika mifa [The Dialectic of Myth]. Moscow : Akademicheskiy proyekt, 2008.

Losskiy V. N. Ocherk misticheskogo bogosloviya Vostochnoy Tserkvi. Dogmaticheskoye bogosloviye [Essay on the Mystical Theology of the Eastern Church. Dogmatic Theology]. Sergiyev Posad, 2010.

Lewis K. S. Poka my lits ne obreli [Until We Found Faces]. St. Petersburg : Bibliopolis, 2006.

Mikhailov A. M. Formirovaniye i evolyutsiya yuridicheskoy dogmatiki v romano-germanskoy traditsii (XII–XIX vv.) [The Formation and Evolution of Legal Dogma in the Roman-Germanic Tradition (12th – 19th Centuries)]: Legal Sciences candidate dissertation abst-ract. Moscow, 2012.

Mozharovsky V. V. Kritika dogmaticheskogo myshleniya i analiz religiozno-menta-l’nykh osnovaniy politiki [Criticism of Dogmatic Thinking and Analysis of the Religious-Mental Foundations of Politics]. St. Petersburg : OVISO, 2002.

Ostapenko A. A. Khristianskiy antinomizm kak vozmozhnaya metodologiya psikho-logo-pedagogicheskoy nauki [Christian Antinomism as a Possible Methodology of Psychological and Pedagogical Science] // Vestnik PSTGU IV: Pedagogika. Psikhologiya. 2009. Vol. 3(14). Pp. 10–122.

Petr (Liuille), аrchbishop, Lossky V. N. Tolkovaniye na Simvol very [Interpretation of the Symbol of Faith]. Moscow : Blagovest, 2008.

Prosveshcheniye i Frantsuzskaya revolyutsiya [Enlightenment and the French Revolution]. URL: // https://tvkultura.ru/video/show/brand_id/20903/episode_id/2253985/.

Puyman S. A. Pedagogika: osnovnyye polozheniya kursa [Pedagogy: the Main Provisions of the Course]. Minsk : TetraSystems, 1999.

Rakityansky N.M. Sarmatizm – mental’naya osnova Respubliki Rechi Pospolitoy [Sarmatism – the Mental Foundation of the Republic of the Commonwealth] // Informatsionnyye voyny. 2010. No. 3(15). Pp. 80–87.

Rakityansky N. M. Iudeyskiy mentalitet. Politiko-psikhologicheskoye esse [Jewish Mentality. Political and Psychological Essay] // Vestnik Moskovskogo universiteta. Series 12. 2013a. No. 4. Pp. 55–81.

Rakityansky N. M. Sverkhsoznaniye kak faktor formirovaniya politicheskogo mentaliteta [Superconsciousness as a Factor on the Formation of Political Mentality] // Polis. 2013b. No. 6. Pp. 236–245.

Rakityansky N. M. Mental’nyye issledovaniya politicheskikh mirov [Mental Research of Political Worlds]. Saarbrücken : Lap Lamert Academic Publishing, 2016.

Rakityansky N. M. Opyt rassmotreniya referentsiy politicheskoy mentalizatsii britanskikh elit. Politiko-psikhologicheskoye esse [The Experience of Considering the References of Political Mentalization of British Elites. Political and Psychological Essay]. Part 2 // Vestnik Moskovskogo universiteta. Series 12. Politicheskiye nauki [Political Sciences]. Moscow : MSU Publishing House, 2019. No. 3. Pp. 28–43.

Rakityansky N. M. Mental’nyye issledovaniya politicheskikh mirov [Mental Studies of Global Political Worlds]. Moscow : MSU Publishing House, 2020.

Rakityansky N. M., Sun C. Opyt kontseptual’nogo modelirovaniya kitayskogo poli-ticheskogo mentaliteta [Experience of Conceptual Modeling of the Chinese Political Mentality]. Part 1 // Vestnik Moskovskogo universiteta. Series 12. 2016. No. 2. Pp. 57–79.

Simonov P. V. O dvukh raznovidnostyakh neosoznavayemogo psikhicheskogo: pod- i sverkhsoznanii [On Two Varieties of the Unconscious Mental: Sub- and Super-Con-sciousness] // Bessoznatel’noye: sb. statey [Unconscious: collected works]. Vol. I. Novocherkassk : Saguna Agency, 1994. Pp. 60–68.

Fromm E. Dogmat o Khriste [Dogma of Christ]. Moscow, 1998.

Chumakov A. N. Global’nyy mir: stolknoveniye interesov [Global World: Clash of Interests]. Moscow : Prospect, 2019. Pp. 91–94.

Shestopal E. B., Vagina V. V., Pass P. S. Novyye tendentsii v vospriyatii vlasti ros-siyskimi grazhdanami [New Trends in the Perception of Power by Russian Citizens] // Politiya. 2019. No. 4(95). Pp. 67–83.

Jung K. G. Psikhologiya i religiya [Psychology and Religion] / K. G. Jung // Arkhetip i simvol [Archetype and Symbol]. Moscow, 1991. Pp. 160–162.

Yuriev A. I. Psikhologiya bessoznatel’nogo [Psychology of the Unconscious] /
A. I. Yuriev // Strategicheskaya psikhologiya globalizatsii: Psikhologiya chelovecheskogo kapitala [Strategic Psychology of Globalization: Psychology of Human Capital]. St. Petersburg : Logos, 2006. P. 22.


* Ракитянский Николай Митрофанович – д. психол. н., профессор МГУ имени М. В. Ломоносова. E-mail: [email protected].

[1] Никео-Цареградский Символ веры, Константинопольский Символ веры – строгая догматическая формула христианского вероисповедания, введенная на Втором Вселенском соборе в 381 г., утвержденная на Четвертом Вселенском соборе в 451 г. как полное раскрытие учения о Троице.

Размещено в разделах

Тест 1.2 Мировоззрение, его виды и формы

1.2 Мировоззрение, его виды и формы. Вариант 1.

1.Соотнеси определение понятия и понятие.

А. Жизненная позиция человека, отрицающего 1.альтруистическая;

все моральные нормы и принципы. 2. аскетическая;

Б. Жизненная позиция человека, который на первое место 3. нигилистическая

ставит интересы других людей: 4. скептическая.

А

Б

В

Г

В. Жизненная позиция человека, отрицающего многие

материальные блага.

Г. Жизненная позиция человека, который с сомнением

относится к происходящему.

2 .Соотнеси определение мировоззрения с типом..

ТИП

А) тип мировоззрения человека, при котором 1. теоцентризм

приоритет отдается Богу 2.антропоцентризм

Б.) тип мировоззрения человека, при котором 3.социоцентризм

приоритет отдается обществу. 4.наукоцентризм

В). это тип мировоззрения человека, при котором

А

Б

В

Г

приоритет отдается человеку.

Г) это тип мировоззрения человека, при котором

приоритет отдается знаниям

3.. Выберите все верные суждения о мировоззрении.

1) Субъектами (носителями) того или иного мировоззрения выступают отдельные люди, группы людей и общество в целом.

2) Мировоззрение людей, живущих в одном и том же обществе, одинаково.

3) Догматическое мировоззрение характеризуется постоянным изменением.

4) Мировоззрение определяем общую направленность личности.

5) Элементами мировоззрения являются мироощущение, мировосприятие, миропонимание.

4.. Соотнеси типы мировоззрения и их черты

А. Включает в себя наиболее точную картину мира 1. обыденное

Б. Наиболее тесно связано с духовными потребностями 2. Научное

человека

А

Б

В

Г

В. Основывается на личном опыте.

Г. Взгляды формируются целенаправленно.

5..Соотнеси основу классификации и типы мировоззрения

Г) прогрессивное

Д) научное

А

Б

В

Г

Д

6. .Назови и охарактеризуй две любые особенности мировоззрения

7.. Установите соответствие между характеристиками и соответствующими видами мировоззрения: к каждой позиции, данной в первом столбце, подберите соответствующую позицию из второго столбца.

ХАРАКТЕРИСТИКИ ВИДЫ МИРОВОЗЗРЕНИЯ

A) уподобление природного мира миру человеческому 1) мифологическое

Б) интуитивное понимание реальности 2) научное

B) рациональное осмысление мира

Г) опора на проверенные и подтвержденные истины

Д) единство (нерасчлененность) знаний и верований

8. Выберите верные суждения о мировоззрении человека

1) Мировоззрение включает нравственные принципы человека.

2) Мировоззрение реализуется в социальных взаимодействиях человека

3) Мировоззрение не является тесно связанным с переживаемыми стадиями развития.

4) Мировоззрение является целостным представлением о природе, обществе и человеке.

5) В основе обыденного мировоззрения лежит главенствующее явление, которому отдается предпочтение.

6) Носителем мировоззрения может быть только общество.

9. Совокупность всех итогов познания, оценка их на основе предшествующей культуры и практической деятельности, национального сознания, личного жизненного опыта___________

10.Устойчивый взгляд на мир, идеалы, принципы, стремления ____________________

11.Субъективные переживания по поводу ситуации и явлений действительности_____________

12. Эмоциональные состояния, которые более длительны, чем эмоции, и имеют четко выраженный предметный характер___________________

13. Способность личности познавать этические ценности и следовать им- это _____________

14.. Самая древняя форма общественного сознания, которая совмещает в себе как фантастическое, так и реалистическое восприятие мира- это _____________

15. Вам предстоит подготовить развернутый ответ по теме «Человек как духовное существо».

КЛЮЧ

1.2 Мировоззрение, его виды и формы. Ключ

Вариант 1.

6.- исторично -связано с убеждениями – определяет общую направленность личности

–могут проявлятся догматизм, скептицизм, критицизм

7.11221

8.124

9.менталитет

10. убеждения

11.эмоции

12 чувства

13. совесть

14 мифология

15.

1. Духовный мир человека: знания, вера, чувства, стремления.

2.Мораль, ценности, идеалы человека.

а) «золотое правило» нравственности;

б) категорический императив И. Канта

в) совесть, патриотизм, гражданственность

3) Мировоззрение и его роль в жизни человека

а) типы

б) М. как ориентир цели и деятельности человеческой

Мировоззрение — Гуманитарный портал

Мировоззрение — это система человеческих представлений и знаний о мире (см. Мир) и о месте человека в мире, выраженная в ценностных установках личности и социальной группы, в убеждениях относительно сущности природной и социальной действительности (см. Бытие). Мировоззрение возникает как сложный результат практического взаимодействия человека с внешней действительностью — природой и обществом. Оно определяет социальное самочувствие и самосознание личности, её рефлексивное понимание своей жизни, социокультурные ориентации, оценки и поведение, отношение человека к внешнему миру, другим людям, себе самому и формирует его личностные структуры. В этом смысле мировоззрение нередко называют высшим уровнем самосознания индивида. В то же время мировоззрение индивида так или иначе сопрягается, перекликается со взглядами, идеалами, убеждениями, ценностями других людей и сообществ и выступает как социокультурное образование.

Мировоззрение — относительно автономная и устойчивая система внутренних детерминант жизнедеятельности человека, которая во многом зависит от обыденного наличного опыта человека, будучи связанной с потребностями, целями, интересами, с его окружением. Вместе с тем, оно предполагает образ «мира как целого», что достигается при возможности «возвышения» над обыденностью повседневного существования и при выходе в сферу всеобщности. То есть мировоззрение по сути своей метафизично. Оно предстаёт в виде целостной, многоуровневой, сложно организованной системы социальных установок, обладающей фундаментальными для жизнедеятельности личности функциями. В системе мировоззрения сочетаются воедино мысли и чувства, побуждение (воление) и действие, сознательное и бессознательное, слово и дело, объективное и субъективное. Идеи и идеалы лишь завершают, рационализируют, интегрируют мировоззрение, придают ему осознанный характер. Система мировоззрения как социальное «ядро» личности обусловливает её целостность, ответственность, рациональную и адекватную ориентацию в обществе (см. Общество).

Термин «мировоззрение» впервые появляется в начале XVIII века в сочинениях немецких философов-романтиков, а также в работе Ф. Э. Шлейермахера «Речи о религии». Г. В. Ф. Гегель анализирует «моральное мировоззрение» в «Феноменологии духа» (Сочинения, т. 4. — М., 1959, с. 322–330). В «Лекциях по эстетике» (книга первая) Гегель рассматривает «религиозное миросозерцание» (Сочинения, т. 12. — М., 1938, с. 329–330). В той же работе (книга третья) Гегель пользуется понятием «теоретическое мировоззрение» для характеристики идейной позиции художника (Сочинения, т. 14. — М., 1958, с. 192). Таким образом, Гегель пытался разграничить различные типы мировоззрений. Е. Дюринг развивал теорию мировоззрения вместо метафизики. Согласно Г. Гомперцу, мировоззрение — это «космотеория», призванная представить непротиворечивое понимание идей, развитых в отдельных науках, и фактов практической жизни. В. Дильтей усматривал в жизни исток мировоззрения и выделял различные типы мировоззрений в религии, поэзии и метафизике. Внутри метафизики он проводил различие между натурализмом, идеализмом свободы и объективным идеализмом как различными типами мировоззрений. М. Шелер, говоря о философском мировоззрении, выделил три вида знания:

  1. знание ради господства;
  2. знание в целях образования человека;
  3. метафизическое знание, или «знание ради спасения».

Исходными мировоззренческими понятиями являются «мир» и «человек». Вопрос о их соотношении — основной мировоззренческий вопрос. Ответы на этот вопрос различны и многообразны, хотя, так или иначе, они зависят от того, что принимается за определяющее — «мир» или «человек». Если первичным оказывается «мир», то человек произведён от него, является его частью, его проявлением. При этом «мир» может отождествляться с «природой», «материей», «субстанцией» (духовной или материальной), «универсумом», «космосом» и так далее. Человек в таком случае выводится из мира, объясняется через его законы и свойства. Если же за исходное принимается понятие «человек», то мир определяется через человека, человеком (более того — индивидом) и оказывается соразмерным человеку («миром человека»). Нередко два этих полюсных подхода пытаются объединить. Тогда за исходное принимается отношение, связь мира и человека (Л. Фейербах, К. Маркс, Э. Гуссерль, М. Хайдеггер и другие).

Типология мировоззрений может быть построена на разных основаниях. Обычно выделяют мировоззрение религиозное, естественнонаучное, социально-политическое, философское. Некоторые исследователи выделяют также мировоззрение повседневного опыта, эстетическое, мифологическое и другие, а также различные частные и смешанные их типы. Можно выявить три независимых критерия разграничения мировоззрений. Первый из них можно назвать эпистемологическим, поскольку здесь имеются в виду научные, ненаучные и антинаучные виды мировоззрения. Второй критерий носит предметный характер: здесь речь идёт о реальности — природной или социальной, которая получает своё обобщённое теоретическое выражение в том или ином мировоззрении. Третий критерий — универсально-синтетический, то есть охватывающий и природную, и социальную реальность, благодаря которому становится возможным философское мировоззрение.

Индивидуальная жизнедеятельность, социальная практика и окружение человека выступают предпосылками возникновения устойчивых и целесообразных форм его социального поведения задолго до того, как исторически и индивидуально осознаются и приобретают теоретическую форму (а иногда так и не осознаются при жизни данного поколения) объективные закономерности его общественного существования. Всякое мировоззрение очевидно складывается из убеждений. Они могут быть истинными или же, напротив, мнимыми; научными, религиозными, нравственными, обоснованными и необоснованными, прогрессивными и реакционными и так далее. Одни убеждения основываются на фактах, другие, напротив, коренятся лишь в субъективной уверенности, лишённой объективной основы. Убеждения характеризуются прежде всего той энергией, настойчивостью, решительностью, с которыми они высказываются, обосновываются, защищаются, противопоставляются другим убеждениям. С этой точки зрения, убеждение не совпадает просто с высказыванием относительно того, что считается истинным, полезным и так далее; это — активная позиция за или против каких-то других убеждений. Необходимо, однако, различать мировоззренческие убеждения и убеждения частного, специального характера. Убеждение современных антропологов о единстве человеческого рода при всех расовых различиях также носит мировоззренческий характер. Мировоззренческие убеждения не привносятся в науку извне, они складываются в процессе развития самих наук. Эти убеждения характеризуют:

  • сущность природных и социальных явлений;
  • заинтересованные отношения людей к определённым явлениям;
  • обобщения, которые по-своему значению выходят за пределы специальной области научных знаний.

Мировоззрение, как философско-теоретический синтез научных знаний, повседневного и исторического опыта изменяется и развивается в ходе истории человечества.

Мировоззрение, базирующееся на науке (см. Наука), предполагает приоритет мира над человеком, или «действительности самой по себе». Наука стремится, насколько возможно, исключить человека, его интересы и волю из своей картины. Она отделяет объект от субъекта, сущность и кажимость, чтойность и этость, всеобщее и единичное, истину и мнение. Идеал науки — достижение истинного знания о действительности. Её эмпирический базис — наблюдение и эксперимент, осуществляемые исследователем. Но самого исследователя наука стремится устранить из результатов его научного поиска. Сушности, ноуменальности наука пытается достичь через феноменальность, используя при этом процедуры «очищения» сущности от кажимости. В отличие от религии, искусства, мифа наука опирается не на доверие, не на веру, не на внутреннее чувство и не на мистическое откровение, а на рационально выводимое знание. Истина здесь рационально добывается, рационально объясняется, рационально обосновывается. Первоначально истина противопоставлялась пользе, наука не стремилась к практическим результатам. Со временем же именно польза, практический результат стали выражать социальный смысл науки, сама она превратилась в социальный институт, а научное мировоззрение стало ядром формирования мировоззрения общества. Научное мировоззрение выражается научным языком, который строго определён, не терпит двусмысленностей, стремится к однозначности, формализованности и интерсубъективности.

Идеал научности (рациональности) менялся исторически. В зависимости от него менялись представления и о степени истинности научного мировоззрения. Длительное время функцию идеала выполняло математическое знание; для естествознания вплоть до конца XIX века было характерно механистическое мировоззрение; в последнее время заявляет о своей приоритетности идеал социально-гуманитарного знания. Многие науковеды утверждают, что сейчас нет единого и единственного идеала научной рациональности, что он до конца не оформился, находится в процессе становления. Некоторые мыслители, в особенности философы позитивистской ориентации, пытаются доказать, что науки не нуждаются в мировоззрении. Другие (в частности, основатели физики XX века) подчёркивают эвристическое значение мировоззрения. Так, А. Эйнштейн писал: «Основой всей научной работы служит убеждение, что мир представляет собой упорядоченную и познаваемую сущность» (Собрание научных трудов. — М., 1967, т. 4, с. 142). М. Планк в докладе «Физика в борьбе за мировоззрение» подчёркивает: «Мировоззрение исследователя всегда участвует в определении направления его работы» (Plank M. Wege zur physikalischen Erkenntnia. Stuttgart, 1949, S. 285). На мировоззренческом уровне наука выявляется в виде научной картины мира (см. Научная картина мира) — высшего уровня научного знания, объединяющего исторически и дисциплинарно многообразную науку через её фундаментальные проблемы и принципы. Научная картина мира выражает степень и форму постижения человеком мира и менно через неё наука соотносится с другими типами мировоззрения, выступая как культурный феномен.

Философское мировоззрение, которое развивается в рамках философии (см. Философия) претендует на целостный образ мира, на постижение «мира как целого». В этом смысле метафизическая позиция находит в философии своё наиболее адекватное выражение и воплощение. Философия изначально противопоставляла себя и мифу, и религии, и искусству, а затем и науке, хотя во многом опиралась на них. Зародившись, фактически, вместе с другими видами мировоззрения, которые возникали с распадом древней мифологической картины мира, философия была занята поисками единства в разнообразном видимом мире, поисками всеобщего и целого. При этом проблемы философии принципиально не разрешимы до конца, они постоянно вновь и вновь возникают и воспроизводятся в различной форме, постановке, в зависимости от уровня развития и потребностей общественной жизни. Философское мировоззрение является самосознанием эпохи и общества, поэтому изменения в нём исторически обусловлены. Меняются постановки проблем, формулировки основного вопроса философии. Даются новые ответы на поставленные вопросы, предлагаются иные формы аргументации. Не меняется всеобщий, предельный характер решаемых проблем. Именно через ответы на поставленные вопросы человечество осознает свои пределы и раздвигает их, формируя и мир, и себя. Философия формирует идеи и концептуальные системы мира; на их основе она даёт оценку месту человека в мире и возможности преобразования мира человеком. Философия вырабатывает свою систему принципов и идеалов, определяющих смысл жизни человека в мире; а на их основе формулирует цели человека, определяет задачи его деятельности. Связываясь со своей собственной историей, философия, наконец, развивает духовный опыт человечества. Таким образом, философия находится в постоянном челночном движении: от наличного бытия — в сферу философского обобщения — и назад, в сферу жизни, впитывая и используя при этом достижения всех других типов мировоззрения.

В целом, мировоззрение, в особенности его научные, философские, социально-политические и религиозные формы, играет значительную организующую роль во всех сферах общественной жизни.

Понятие мировоззрения



Мировоззрение– это сложное, синтетическое, интегральное образование общественного и индивидуального сознания. В нем присутствуют различные компоненты: знания, убеждения, верования, настроения, стремления, ценности, нормы, идеалы и т.д. Мировоззрение–взгляд на мир–наиболее общее представление человека об окружающем мире и месте в нем человека.

По характеру мировоззрения выделяют 2 уровня(пласта) мировоззрения: жизненно-практический и теоретический.

—  Жизненно-практический уровень складывается стихийно, базируется на здравом смысле, повседневном опыте. На формирование этого уровня влияют национальные, религиозные традиции, уровень образования, культура, профессия и т.д. Он включает в себя обычаи, традиции и навыки, а также опыт каждого человека. Жизненно-практическое мировоззрение помогает ориентироваться в жизни, но не отмечается систематичностью, обоснованностью. Характерно присутствие предрассудков.

—  Теоретический — Более высокий уровень мировоззрения, он обоснован научно, т.е. предполагает научную основу знаний о действительности норм и ценностей, определяющих поведение людей. К этому уровню решения мировоззренческих проблем наряду с наукой принадлежит и философия.

Мы воспринимаем только целостно(в логике–можно раздробить явление). Целостность–одна из особенностей мировоззрения. Мировоззрение по содержанию может быть:

научным и ненаучным, материалистическим и идеалистическим, консервативным и реформаторским, революционным и либеральным. М. м.б: мифологическим, религиозным, научным, философским и т.д. В познавательном отношении: догматическое и скептическое(скептики–сомневаются в правомерности существующей картины мира, их соотносят с разрушительной силой). М. м.б. коллективистское(альтруистическое) или эгоистическое(разумный эгоизм лучше неразумного коллективизма). М. м.б.: оптимистическим и пессимистическим; системным(на одном учении, религии) и бессистемным; последовательным или непоследовательным; рациональным и интуитивным и т.д. Мировоззрение–личностный фактор и имеет выход через практику(нам безразлично что он думает, но не безразлично, что он делает).

Структура М.: мировосприятие(мироощущение) и миропонимание. 1. Мировосприятие. Основано на чувственно–наглядном(эмоционально–образном) восприятии. Определяет эмоциональный настрой(оптимизм-пессимизм, дружба-вражда и т.д.) 2. Миропонимание. Основано на познавательной, практической деятельности человека. Основные элементы: истинное знание и заблуждение. Знания возникают по причине–опыт конкретного человека+практика всего общества.

Философия и мировоззрение. Мировоззрение как целостный взгляд на мир шире, чем философия. Философия претендует на то, что она обеспечивает мировоззрение. Эта ее претензия дает право утверждать, что философия–теоретическое ядро мировоззрения. Философия–это такая форма общественного и индивидуального сознания, которая постоянно теоретически обосновывается, обладает большей степенью научности, чем просто мировоззрение. Философия–система основополагающих идей в составе мировоззрения человека и общества.

Основные компоненты философского мировоззрения: научно–теоретическое знание; духовная практика; ценностная ориентация.

Системная ошибка научного мировоззрения — в том, что мир существует объективно / Железная логика / Радиостанция «Вести FM» Прямой эфир/Слушать онлайн

Встреча папы римского и патриарха Кирилла.

Гость программы «Железная логика» — иерей Владимир Соколов

Ведущие «Вестей ФМ» – Сергей Михеев и Алла Волохина.

Соколов: Наука — она же создавалась в два этапа. Сначала родилось научное мировоззрение за 100 лет до развития экспериментальной науки. Оно родилось как философия. А философия эта развивалась на основе этой догматики католической. А так как в ней существовали некие изъяны с точки зрения восточной церкви — я сейчас не буду нашим радиослушателям рассказывать об этих нюансах, потому что мы тогда должны с вами углубиться в догматическое богословие. Но эти различия были очень существенны, потому что они создавали другую картину мира.

Я образный пример приведу. Например, вы хотите пойти к кому-то в гости. Вам рассказывают, как он выглядит. Вы его никогда не видели. Вам рассказывают, рисуют его портрет, дают вам адрес. И вот в портрете — ошибки. Он носит очки, а вам говорят: «Он очки вообще никогда не надевал. Бороды у него нет, он гладко выбрит. Адрес у него такой-то. Улица такая-то». А дом, вообще-то, 12, а вам говорят, что 16. Вы ищите этого человека и его не находите, потому что вам дали неправильный адрес и неправильный его портрет. То же самое и с догматикой. Когда есть какая-нибудь ошибка, то неправильно описывается взаимоотношение с богом, неверно описывается человек, кто он есть такой. Неверно описывается мир.

Так вот, научное мировоззрение создало некую новую картину. Но оно возникло где? Оно возникло там, на Западе. У нас не было научного мировоззрения до XVIII века. В чём системная ошибка, на мой взгляд, научного мировоззрения? В том, что мир существует объективно. Наука существует только тогда, когда мы изучаем то, что существует объективно. Субъект изучает объект. Нет этих взаимоотношений — нет науки.

А на самом деле уже сегодня средствами самой науки опровергнут этот тезис. Потому что, оказывается, мир устроен иначе. Вот физики-теоретики изучают микромир. Оказывается, частицы реагируют по-разному на каждого человека. То есть фактически они — субъекты.

Михеев: То есть всё не настолько объективно, как наука хотела бы представить.

Соколов: Да. То есть объективного-то на самом деле нет. Более того, даже на уровне восприятия уже происходит поток информации, который идёт у нас по нерву, он же анализируется уже в каком-то аналитическом центре. А этот аналитический центр — это уже мировоззренческий центр. Он складывается у нас раньше, чем мы начинаем это изучать. То есть мы уже не объективно изучаем, а субъективно. Собственно, так и история свидетельствует о том, что сначала возникло научное мировоззрение как философия позитивизма, а потом — экспериментальная наука. Так вот, сегодня экспериментальная наука это мировоззрение опровергает.

Но католическая культура вся вышла оттуда. Она вышла из некоего рационализма, даже богословие. Фома Аквинский (который считается столпом католичества) — у него очень такая рациональная система, основанная на Аристотеле. Аристотелизм.

Полностью слушайте в аудиоверсии.

Insight предлагает способы общения с людьми, которые игнорируют свидетельства, противоречащие заветным убеждениям — ScienceDaily

Догматики твердо придерживаются своих убеждений, даже если эксперты не согласны с ними, а свидетельства им противоречат. Новое исследование Университета Кейс Вестерн Резерв может помочь объяснить крайние взгляды на религию, политику и многое другое, которые кажутся все более распространенными в обществе.

В двух исследованиях изучаются личностные характеристики, лежащие в основе догматизма у религиозных и нерелигиозных людей.Они показывают, что есть как сходства, так и важные различия в том, что движет догматизмом в этих двух группах.

В обеих группах более высокие навыки критического мышления были связаны с более низким уровнем догматизма. Но эти две группы расходятся в том, как моральная озабоченность влияет на их догматическое мышление.

«Это предполагает, что религиозные люди могут цепляться за определенные убеждения, особенно те, которые кажутся противоречащими аналитическому мышлению, потому что эти убеждения резонируют с их моральными чувствами», — сказал Джаред Фридман, аспирант по организационному поведению и соавтор исследований. .

«Эмоциональный резонанс помогает религиозным людям чувствовать себя более уверенными — чем больше моральной правильности они видят в чем-то, тем больше это подтверждает их мышление», — сказал Энтони Джек, доцент философии и соавтор исследования. «Напротив, моральные соображения заставляют нерелигиозных людей чувствовать себя менее уверенными».

Это понимание может предложить способ эффективного общения с крайностями, говорят исследователи. Обращение к чувству моральной заботы религиозного догматика и к бесстрастной логике антирелигиозного догматика может увеличить шансы донести послание до конца — или, по крайней мере, некоторое внимание с их стороны.

Исследование опубликовано в журнале Journal of Religion and Health .

Крайние позиции

Хотя большее сочувствие может показаться желательным, несдержанное сочувствие может быть опасным, — сказал Джек. «Террористы в своем пузыре считают, что они делают это в высшей степени морально. Они верят, что исправляют ошибки и защищают нечто священное».

В сегодняшней политике, сказал Джек, «во всех этих разговорах о фейковых новостях администрация Трампа, эмоционально находя отклик у людей, обращается к членам своей базы, игнорируя факты.«База Трампа включает в себя большой процент самопровозглашенных религиозных мужчин и женщин.

С другой стороны, воинствующим атеистам, несмотря на то, что они строят свою жизнь вокруг критического мышления, «может не хватать проницательности, чтобы увидеть что-либо положительное в религии; они могут видеть только то, что это противоречит их научному аналитическому мышлению», — сказал Джек.

Исследования, основанные на опросах более 900 человек, также обнаружили некоторое сходство между религиозными и нерелигиозными людьми.В обеих группах наиболее догматичные люди менее склонны к аналитическому мышлению, а также с меньшей вероятностью смотрят на проблемы с других точек зрения.

В первом исследовании 209 участников определились как христиане, 153 как нерелигиозные, девять евреев, пять буддистов, четыре индуиста, один мусульманин и 24 представителя другой религии. Каждый завершил тесты, оценивающие догматизм, сочувствие, аспекты аналитического мышления и просоциальные намерения.

Результаты показали, что религиозные участники в целом имели более высокий уровень догматизма, сочувствия и просоциальных намерений, в то время как нерелигиозные участники лучше справлялись с аналитическим рассуждением.Уменьшение эмпатии среди нерелигиозных соответствовало усилению догматизма.

Второе исследование, в которое вошли 210 участников, которые идентифицировали себя как христиане, 202 нерелигиозные, 63 индуистские, 12 буддийские, 11 еврейских, 10 мусульманских и 19 других религий, повторяет большую часть первого, но добавляет меры перспективного взгляда и религиозного фундаментализма.

Чем жестче человек, независимо от того, религиозен он или нет, тем менее вероятно, что он или она будут учитывать точку зрения других. Религиозный фундаментализм сильно коррелировал с сочувствием среди религиозных.

Две сети мозга

Исследователи говорят, что результаты опросов подтверждают их предыдущую работу, показывающую, что у людей есть две сети мозга — одна для сочувствия, а другая для аналитического мышления, — которые находятся в противоречии друг с другом. У здоровых людей их мыслительный процесс циклически переключается между ними, выбирая подходящую сеть для решения различных проблем, которые они рассматривают.

Но в сознании религиозного догматика эмпатическая сеть, по-видимому, доминирует, в то время как в сознании нерелигиозного догматика, кажется, правит аналитическая сеть.

В то время как исследования изучали, как различия в мировоззрении религиозного и нерелигиозного влияют на догматизм, исследование широко применимо, говорят исследователи. Догматизм применим к любым основным убеждениям, от привычек в еде — будь то веганство, вегетарианство или всеядность — до политических взглядов и убеждений об эволюции и изменении климата. Авторы надеются, что это и дальнейшие исследования помогут уменьшить расхождение во мнениях, которое, кажется, становится все более распространенным.

Односторонняя догма может увековечить жесткие мнения

Источник: Джордж Беккер / Pexels

« Когда мы слепо принимаем религию, политическую систему, литературную догму, мы становимся автоматами.Мы перестаем расти ». ―Анаис Нин, Дневник Анаис Нин (1944-1947)

Новое исследование «когнитивного механизма, который может способствовать формированию догматических мировоззрений» предполагает, что те, кто склонен к догматизму, с меньшей вероятностью будут исследовать потенциальную неопределенность, выполняя миссии по установлению фактов. Это рецензируемое обсервационное исследование (Schulz et al., 2020) с участием более 700 человек, проведенное учеными из Университетского колледжа Лондона и Института биологической кибернетики Макса Планка, было опубликовано 11 ноября.19 в Труды Национальной академии наук .

«Когда знаний мало, они адаптируются к поиску дополнительной информации, чтобы разрешить неопределенность и получить более точное мировоззрение», — объясняют авторы. «Здесь мы исследуем, связаны ли предрасположенности к поиску информации на основе неопределенности с индивидуальными различиями в догматизме, явлении, связанном с укоренившимися убеждениями в политическом, научном и религиозном дискурсе».

Исследование Лайона Шульца и его коллег указывает на связь между более высоким уровнем догматизма и снижением вероятности поиска дополнительной информации в условиях неопределенности.По словам авторов, эти результаты «указывают на различия в образцах мышления, которые заставляют людей придерживаться жесткого мнения».

Выборка из 734 взрослых, проживающих в Соединенных Штатах, которая использовалась для этого двойного исследования, была отобрана через онлайн-платформу Amazon Mechanical Turk и представляла широкий спектр происхождения и политических убеждений.

На первом этапе этого исследования участники ответили на анкеты, в которых измерялась «общая жесткость убеждений и догматизм, политические убеждения, авторитаризм и нетерпимость к противоположным политическим взглядам».«Шульц и др. Смогли измерить догматизм на основе подробного факторного анализа, который они применили к батарее вопросников.« Широта батареи позволила нам количественно отличить догматизм от других, возможно связанных, конструктов и изучить их взаимодействие », — авторы примечание

После выяснения различной степени догматизма людей исследователи предложили участникам выполнить задачи по принятию решений во время онлайн-игры, которая дала каждому игроку возможность искать дополнительную информацию, если они не уверены в своем окончательном решении.Как объяснил Шульц в недавнем выпуске новостей: «Эта [онлайн-игра] отражает множество ситуаций из реальной жизни — например, когда мы слышим слух, но не уверены, что это правда. Разделяем ли мы его или проверяем достоверный источник заранее? »

Примечательно, что Schulz et al. обнаружили, что когда догматичные люди сталкивались с неопределенностью во время игры в онлайн-игру, они с меньшей вероятностью искали дополнительную информацию, основанную на доказательствах, прежде чем принять решение. «В целом, наши результаты подчеркивают, что при отсутствии мотивационных факторов более догматичные участники ищут меньше информации, прежде чем принять решение, даже если эта информация может оказаться полезной», — заявили авторы.

«Поразительно, что мы смогли обнаружить связь между догматизмом по таким вопросам, как политика, и поиском информации в простой онлайн-игре», — сказал в пресс-релизе старший автор Стив Флеминг. «Это говорит нам о том, что реальный догматизм — это не просто черта определенных групп или мнений, но может быть связан с более фундаментальными когнитивными процессами».

Поскольку весьма догматичные люди были менее склонны искать дополнительную информацию, когда они были не уверены, в целом они были склонны делать менее точные общие суждения во время игры в онлайн-игру.

Важно отметить, что взаимосвязь между догматизмом и поиском информации, которая наблюдалась во время этой онлайн-игры, может легко разыграться по-разному в реальных ситуациях. «В конце концов, это поучительная история, независимо от того, считаем ли мы себя догматиками или нет: когда вы не уверены, было бы разумно проверить информацию еще раз», — предупредил Шульц.

Исследование также проливает свет на возможность того, что простой доступ к информации, которая может опровергнуть безосновательную теорию заговора, не означает, что весьма догматичные люди будут склонны искать эту информацию.«Это особенно актуально сегодня», — отметил Шульц. «Мы никогда не были так свободны в том, чтобы решать, достаточно ли у нас доказательств о чем-либо, или мы должны искать дополнительную информацию из надежного источника, прежде чем поверить в это».

Шульц и его коллеги в настоящее время проводят эксперименты, направленные на выявление основных когнитивных процессов, которые заставляют некоторых людей с большей вероятностью искать дополнительную информацию, когда они сталкиваются с неопределенностью.

Догма

или мировоззрение: что заставляет человека тикать?

Пропасть разделяет «мировоззрение» и то, что обычно понимается под «мировоззренческим анализом».«У меня нет проблем с классом, в котором преподают разные мировоззрения, поскольку« мировоззрение »относится к ряду связанных предпосылок. Я более чем доволен тем, что существуют мировоззрения (например, гравитация, число четыре и собаки). Иногда , Я имею в виду «мировоззрение» во время преподавания, и я видел различные преимущества, которые дает ученикам, читающим книги о конкурирующих мировоззрениях.

Тем не менее, слово «мировоззрение» часто объединяют с практикой анализа мировоззрения, а анализ мировоззрения часто включает в себя сведение сложного и гуманного романа к серии абстрактных суждений, а затем демонстрацию того, что эти положения непротиворечивы (или, если вы так считаете, чтение большой литературы, несовместимой) с несколькими отрывками из Священного Писания.Когда я говорю, что мировоззренческий анализ часто бывает редукционистским, я имею в виду, что мировоззренческий анализ имеет тенденцию:

1. Непонимание творчества. Великие книги написаны в состоянии удивления. Анализ мировоззрения не проводится в состоянии удивления, но ценится эффективность, справедливость и разум. То, что создано в состоянии удивления, не может быть должным образом воспринято в духе эффективности и разума. Чудо превосходит причины.

2. Работайте только при ограниченных обстоятельствах. Мировоззренческий анализ бесполезен при определении, какое из двух вин лучше. Мировоззренческий анализ не может объяснить, почему одни духи пахнут девушкой из женского общества, а другие — матриархом. Хотя разум и аргументы относятся к сфере анализа мировоззрения, я часто нахожу, что мировоззренческие аналитики не любят разбираться в тонких нюансах Красоты. Проще говоря, в то время как 16-летний мальчик, обученный анализу мировоззрений, мог сказать мне, какое из двух философских утверждений было верным, я с большей готовностью доверился бы Кристоферу Хитченсу или Яну Макьюэну, чтобы сказать мне, какой из двух гевюрцтраминеров был лучше.

3. Представьте человека в терминах Просветления. Мировоззренческий анализ обычно включает «обработку» книги во многом так же, как большое промышленное оборудование обрабатывает молоко или кукурузу. Когда машина работает правильно, на нее не влияет то, что она обрабатывает. Фактически, машины необходимо время от времени чистить, чтобы удалить вещества, которые они обрабатывают, поскольку вещества могут разрушить машину.

Эти возражения, тем не менее, довольно стандартны, и я хотел бы предложить несколько комментариев по поводу мировоззрений — даже несмотря на то, что я считаю, что мировоззрения реальны, и что они есть у всех, и что упоминание мировоззрений (иногда) в классе — это нормально. вещь которую нужно сделать.

Как традиционалист, я чувствую себя обязанным немного отказаться от важности, придаваемой мировоззрению просто потому, что «мировоззрение», с учетом всех обстоятельств, является относительно новым термином. Прочитав Республика и Город Бога , я знаю, что ни Платон, ни Св. Августин не говорят о мировоззрениях. И ни святой Павел, ни Боэций, ни Данте. Почему нет? Какой старый термин или понятие заменяет «мировоззрение»? И почему термин «мировоззрение» лучше, чем этот термин? Если кто-то утверждает, что «мировоззрение» и «мудрость» по сути одно и то же, почему это изменение? Когда св.Стефан утверждает, что Моисей был «образован всей мудростью египтян», означает ли он, что Моисей имел египетское мировоззрение? Если нет, то что это за египетская мудрость Моисея? Почему это «мудрость», а не «мировоззрение»?

Хотя мне нравится шутить о том, как меня поражает большинство немецких мировоззренческих анализов, настоящая проблема, с которой я отношусь к столь серьезному отношению к мировоззрениям, заключается в том, что они построены на предпосылках, а не на догмах. Пресуппозиции существуют в мире идеалов, мире форм, однако догма создается и поддерживается людьми.Когда я говорю о догме, я имею в виду утверждение, обладающее силой создания идентичности. Пресуппозиции не обладают силой создания идентичности. Лютеранская догма может создавать лютеран. Католическая догма может создать католиков. Исламская догма может создать мусульман. Догма — это то кредо, которое дает титул. Мужчина не может утверждать, что он лютеранин, если он не подчинился лютеранским властям, получившим обет верности лютеранской догме. Служитель ППТС может изменить свои предположения, не обращая внимания на пресвитерию, при условии, что эти предпосылки не ставят под сомнение приверженность служителя догме ППТС.Но когда служитель нарушает догму СПС, пресвитерия справедливо возмущается. Пресуппозиции не кажутся мне действительно способными определять человеческие действия или человеческую идентичность. Несмотря на фиксированность, которую многие мировоззренческие аналитики говорят о предпосылках, я вижу, что предпосылки меняются довольно часто. Однако мужчина гораздо менее склонен к изменению своих догматических убеждений.

Проблема, которую я беру на себя с утверждением «Вам нужно более христианское мировоззрение», заключается в том, что оно ставит предположения выше догмы.Апеллируя к Священному Писанию, мировоззрение часто бывает одиноким, чем-то вроде меня и моей Библии. Я с радостью говорю пресвитерианам: «Вам нужно быть более пресвитерианскими». Я рад сказать православному христианину: «Вам нужно быть более православным» или англикану: «Вам нужно быть более англиканским». Однако даже самые здравые мировоззрения удалены от церковной власти, церковной идентичности и моральной ответственности. Идеи имеют последствия, но идеи имеют последствия только через людей. На меня кричали христиане, но христианство на меня никогда не кричало.Мужчины не любят идеи, но они умрут за своих жен. Когда я говорю, что я консерватор, я на самом деле имею в виду, что верю всему, что Реми Брэг и Эдмунд Берк говорят об истории. Америка не столько полна гедонистов, сколько людей, которые любят Рианну ( et cetera , до бесконечности ), женщину, чья музыка о безусловном стремлении к личному удовольствию. Люди любят людей, а не идеи. Люди подчиняются людям, а не идеям. И люди создают и навязывают догмы, а не предположения.

Движение к предпосылкам и отход от догм имеет смысл в свете антиклерикального общества. Я регулярно слышу, как люди заявляют о своей принадлежности к церкви, бросая свои церкви под автобус. «Я хожу в Первую пресвитерианскую школу, но мне совсем не нравится музыка…» «Я хожу в Тринити, но я не из тех людей, которым действительно нравится …» Немного шик, исполненная скука с твоей догмы — это залог продвижения в плюралистическом идеалистическом обществе. Догма не проистекает из индивида, но предпосылки восходят к небу и с небес по лестнице, прочно закрепленной в автономной воле.Если предположения превзошли догму, это нехорошо.

Если в поздней античности когда-нибудь было время, когда «анализ мировоззрения» мог быть поставлен на карту, то, несомненно, это были первые десять книг Града Божьего . Августин изучает римскую историю с помощью зубастой гребешки. Он немного оправдывает это, осуждает большую часть, опровергает некоторые утверждения, разоблачает противоречия между верой и практикой, но мало интересуется языческими предпосылками. Скорее, его очень интересуют языческие поступки, языческие дела, языческие дела, языческая праведность.Конечно, если христианин имеет привычку пренебрежительно отзываться о делах, будь то добрые дела («Вы знаете, это всего лишь грязные тряпки») или плохие, для него имеет смысл заниматься прежде всего в сфере абстракций. Однако по поступкам узнают даже ребенка.

Радикальное христианское мировоззрение — Стипендия Фордхэма

Страница из

НАПЕЧАТАНО ИЗ СТИПЕНДИИ FORDHAM ONLINE (www.fordham.universitypressscholarship.com). (c) Copyright Fordham University Press, 2021. Все права защищены.Индивидуальный пользователь может распечатать одну главу монографии в ФСО в формате PDF для личного использования. Дата: 19 октября 2021 г.

Глава:
(стр.98) 8 Радикальное христианское мировоззрение
Источник:
Нет ничего святого?
Автор (ы):

Дон Купитт

Издатель:
Fordham University Press

DOI: 10.5422 / fso / 9780823222032.003.0008

В этой главе обсуждаются творчество автора, его творчество и философия. религии, и это объясняет, как он пришел к выводу, что ни одна из религиозных традиций не может выжить в нынешнем виде.Автор выдает себя постдогматическим верующим, потому что для него ни одна из старых догм больше не верна. Автор считает, что существует только один мир, который является миром человеческой жизни, и утверждает, что отдельные люди могли бы быть намного лучше и счастливее, чем они есть сейчас. Будучи определенным как радикальный христианин, автор рассматривает радикальное христианство как форму радикального гуманизма, в котором можно найти вечное счастье и полностью отдать его миру, который, в свою очередь, может быть дан нам.

Ключевые слова: карьера, произведения, учение, радикальный христианин, радикальное христианство, гуманизм

Для получения доступа к полному тексту книг в рамках службы для стипендии

Fordham Online требуется подписка или покупка. Однако публичные пользователи могут свободно искать на сайте и просматривать аннотации и ключевые слова для каждой книги и главы.

Пожалуйста, подпишитесь или войдите для доступа к полному тексту.

Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому заголовку, обратитесь к своему библиотекарю.

Для устранения неполадок, пожалуйста, проверьте наш FAQs , и если вы не можете найти там ответ, пожалуйста связаться с нами .

мировоззрений создают политику | VailDaily.com

Мы называем те основные убеждения, которые формируют все остальные, «мировоззрения». Это корень вашего древа познания, основа всех ваших мнений, ваших самых основных представлений о смысле жизни.Ваше мировоззрение, или Weltan-schauung, как его называли немцы, по сути означает ваши ответы на такие вопросы, как «Что все это значит? Почему мы здесь? В чем смысл? Конечно, это основные вопросы веры. Но то, во что вы верите, напрямую связано с тем, что, по вашему мнению, следует делать. Короче говоря, ваше мировоззрение имеет значение для вашей политики. И ваша политика имеет значение для этого раздела газеты. Итак, откуда взялась эта странная идея, чтобы попытаться начать обсуждение мировоззрения через серию комментариев проповедника Боба Брандена? На самом деле, это должно было быть своего рода контрапунктом. между Бобом и очень, очень либеральным местным раввином Джеком Гэбриэлем.По крайней мере, об этом я думал, сидя в студии KZYR во время замечательного радио-шоу, в котором эти двое обсуждали природу зла. Боб, как вы знаете, если читаете его серию колонок, — парень слово в слово. Все в Библии действительно верно, если я правильно понимаю его веру. Каждая сцена, каждое слово так, как это было на самом деле. Джек, раввин, верит в обратное. Для него все это встречалось. Но он уехал из города, и Боб продолжил свою серию, которая показывалась в этой сфере.Отклик меня откровенно поразил. Ни у одной статьи в Интернете не было так много комментариев, как в его последней статье «Эволюция — это мировоззрение, а не наука». Я думаю, что каждый регулярный обозреватель написал что-то на эту тему сейчас, кроме Кей Ферри, чье собственное мировоззрение начинается и заканчивается где-то посередине. Поле для гольфа Vail и Dowd Junction, я убежден. (Никакой критики; Вейл — это отдельный мир во многих отношениях.) Читатели присылали письма, подсказки, веб-комментарии и собственные колонки в ответ на провокации Боба.Некоторые, в том числе мой друг и постоянный обозреватель Ричард Карнес, многозначительно спрашивали, почему мысли христианского проповедника попали в раздел комментариев. Это хороший вопрос, даже если я считаю, что они более чем ответили на него, ответив так же, как и раньше. Я уверен, что некоторые подозревают этого парня из Роджерса в проповедовании своей глубоко укоренившейся христианской веры. Увы, я полагаю, что в данном случае я больше дьявол, твердо сидящий на заборе. Я не верующий, хотя и уважаю верующих. Я верю, что Бог намного больше, чем могут представить себе ничтожные религии мира.Я думаю, что церкви лучше всего рассматривать через призму антропологии, они развиваются по-своему, как и научная концепция жизни в целом, только намного быстрее. Мне кажется, что «отсутствие догмы» на самом деле тоже догма. Я не вижу, чтобы вера и наука даже пахали одну и ту же почву. Наука имеет дело с механикой этого плана, ища посредством дисциплинированного исследования, чтобы понять инструменты Бога, если хотите. У веры много плодородной почвы за пределами нашей физической реальности.Но я не знаю и не возражаю против того, что не знаю. Какая жизнь без загадок? Короче говоря, мое мировоззрение принимает Бога и науку. Я знаю, что то, что человек приписывает Богу из-за «неснижаемой сложности», будет и будет уменьшаться по мере того, как наука решает эти головоломки. Когда-то мы думали, что мухи родились из гниющего мяса, Земля была центром и всего того, что наука в конечном итоге опровергла. Мы ближе к началу науки, чем к концу того, чему мы можем научиться с помощью этой замечательной дисциплины.Церкви могут только потерять доверие, как они это делали на протяжении веков, в то время как утверждения о реальности, возложенные на Бога, доказывают иное, чем их врачевание. Это часть моего мировоззрения, и эта линза покажет мне истину иначе, чем, скажем, проповеднику. . Не делает меня правым, а проповедника — неправым. Мы просто не видим вещи одинаково. Наши разные основные взгляды будут иметь какое-то отношение к политическим вопросам, таким как исследования стволовых клеток, личные и общественные обязанности, когда война оправдана, вы называете это.Даже о том, как далеко идти до открытого разделения церкви и государства в управлении. Так что обсуждение в этой серии статей и вокруг них также является ключевым. К счастью, мы можем обсудить это. На большей части Ближнего Востока доминирующая вера не имеет уверенности, чтобы допускать такие дискуссии на этих страницах. Наша доминирующая вера, христианство, скорее приглашает, чем требует, чтобы люди разделяли ее мировоззрение. Многие, может быть, даже большинство американцев придерживаются той или иной версии христианского мировоззрения. То, как это влияет на наш мир, очень важно.То, как это формирует нашу политику, очевидно по энергичности дебатов, которые разжег Боб. Посмотрите, как яростно вы спорите по этому поводу. С управляющим редактором Доном Роджерсом можно связаться по телефону 748-2920 или [email protected]. Прочтите его блог по адресу http://www.vaildaily.com/section/BLOG

.

Догма — Энциклопедия Нового Света


Догма (от греческого: Doxa , «Мнение»; Dokein , «казаться верить») относится к религиозному учению или доктрине, которой придерживается организация ( обычно религия) быть авторитетной и неоспоримой.Догмы считаются объяснением данных Богом истин, и поэтому их отрицание обычно рассматривается как отказ от религии. Догмы встречаются во многих религиях, где они считаются основными принципами, которые должны соблюдаться последователями, чтобы принадлежать к религиозному сообществу. Отказ от догм религии обычно считается ересью и может привести к изгнанию человека из группы или другим формам наказания.

Хотя многие религиозные традиции не могут явно использовать слово «догма» в своем словаре (или могут даже отвергать идею догмы), большинство религий можно охарактеризовать как обладающие догмами в той или иной форме.Использование догм чаще всего связано с римско-католической традицией, где этот термин широко используется. Некоторым религиозным традициям, таким как индуизм и иудаизм, не хватает жестких догм. Множественное число догмы — это либо «догматы», либо догмы. Когда светские организации или школы мысли, подобные марксизму, продвигают догмы, их часто называют «квазирелигиозными».

Догма и Доктрина

Хотя все догмы являются доктринами (религиозными учениями), не все доктрины являются догмами.Даже если доктрина может быть широко принята и твердо принята религией, она не классифицируется как догма, если признается, что доктрина может быть признана потенциально несовершенной и, следовательно, спорной. С другой стороны, догматы — это неоспоримые религиозные истины, имеющие административный и авторитетный характер, и в них не следует сомневаться. В то время как многие догмы являются примерами наиболее четко определенного богословского анализа, другие могут быть приняты за a priori истин и подвергнуты небольшому теологическому анализу.

Догмы и догматизм составляют фундаментальный элемент многих религий и идеологий. Термин «догма» относится к тем теологическим догматам, которые считаются необратимо продемонстрированными, так что их предлагаемое оспаривание или пересмотр фактически означает, что человек больше не принимает данную религию как свою собственную или вступил в период личное сомнение. Догматы могут быть разъяснены и развиты, но им не будут противоречить новые учения.

Из-за фундаментальной важности догм их отказ равносилен отказу от религиозной традиции полностью, поскольку догматы религии не могут быть исключены из ядра учения религии.Отказ от догмы чаще всего считается ересью и может привести к отлучению от церкви или изгнанию из нее, хотя это варьируется в зависимости от мировых религиозных традиций. В более экстремальных ситуациях на протяжении всей истории тех, кто сомневался в догматах, заставляли вернуться в лоно с помощью насилия. Однако разделение по догматам не всегда должно быть конфронтационным, и, конечно же, так было не всегда. Во многих случаях отказ от старых догм или синтез новых приводит к образованию новых религиозных ветвей или традиций.

Догма в мировых религиях

Древнегреческий

Понятие догмы впервые появилось в Древней Греции, хотя и не в религиозном смысле. Платоники, а также стоики использовали этот термин для обозначения тех мнений, учений или аргументов, которые кажутся правильными всем людям. Догма также использовалась для обозначения указа, узаконивающего власть человека или группы, или решения, основанного на рациональных, моральных принципах. Догмы сформировали центральные постулаты, которые были приняты всеми членами данной школы, и поэтому отличали эту школу от других.Например, стоики придерживались веры в то, что Бог существует как «зародыш разума», существующий во всех вещах.

Принципы данной школы ни в коем случае не требовали, чтобы они основывались на разуме или логике, и часто они основывались не более чем на мнении. Некоторые философские школы отстаивали свои догмы с рвением, которое можно было назвать религиозным, что, несомненно, заложило основу для нынешнего значения этого слова.

Иудаизм

Несмотря на то, что в иудаизме существует большое разнообразие верований и практик, существуют отдельные идеи, которые характерны для еврейской веры и имеют центральное значение для еврейской идентичности.Например, принятие одного Бога и отвержение всех остальных было чрезвычайно важным для еврейского народа, и эта идея также преобладала во всех авраамических религиях. Кроме того, в еврейской традиции запрещено изображать этого бога из-за запрета идолопоклонства.

Сегодня евреи стараются не воспроизводить никаких изображений Бога, а некоторые евреи даже заходят так далеко, что пишут Его титул «Б-г», чтобы избежать идолопоклоннического изображения посредством языка. Каждая из этих идей впервые представлена ​​в Десяти заповедях, содержащихся в Исходе и Второзаконии.Они также находятся в Тринадцати принципах веры, выдвинутых Моисеем Маймонидом, хотя идеи Маймонида не обязательно являются традиционной догмой для всех евреев. Однако сегодня ортодоксальный иудаизм утверждает, что евреи обязаны принять тринадцать принципов веры Маймонида, включая непоколебимую веру в пришествие мессии. По сути, все принципы, изложенные Маймонидом, верны для большинства приверженцев иудаизма на протяжении многих веков, хотя некоторые из них оспаривались еврейскими раввинами.Кроме того, эти тринадцать принципов открыты для различных интерпретаций.

Христианство

Христианство унаследовало формирующие догмы иудаизма, но переосмыслило их в свете представления о том, что Иисус был и остается мессией. Когда на раннее христианство оказал влияние эллинизм (греческая культура и философия), концепция догмы стала более важной для ранней церкви. Ключевые примеры реальных догм происходят из святоотеческих богословских консенсусов, таких как Никейский символ веры, который развил доктрину Троицы: идею о том, что один верховный Бог состоит из трех личностей — Отца, Сына (Иисуса) и Святого Духа.В этом символе веры также описывалась двойственная природа Христа, догма, которая гласит, что Иисус является одновременно человеком (основанным на его воплощении во плоти) и божественным (как сын Бога).

Хотя значение этих догм обсуждалось теологически, каждая из этих доктрин осталась в центре господствующего христианства и должна считаться догматами. Стоит отметить, что эти доктрины были разработаны как защита от мнений, которые рассматривались как угрожающие, что иллюстрирует более широкий факт, что ересь часто играла важную роль в разграничении догм.

Отдельные ветви христианства по-разному определяют догмы и обычно полагаются на решения, принятые на великих Вселенских соборах по истории церкви. Однако католики, православные и протестанты расходятся во мнениях относительно количества догм и вселенских соборов, которые они принимают. Все эти группы принимают Никейский символ веры как догму, а некоторые принимают первые два, три или семь вселенских соборов в зависимости от того, является ли один из них несторианцем, монофизитом или православным христианином, соответственно.

Реформаторы, положившие начало протестантской Реформации, торжественно верили в принцип sola scriptura , согласно которому Священное Писание является единственным авторитетом для всех христианских доктрин, помимо его интерпретации церковными чиновниками. В разгар протестантской Реформации все существующие церковные догматы сравнивались со Священными Писаниями; те догматы, которые остались, остались такими только потому, что они могли быть продемонстрированы как происходящие из библейских писаний. Таким образом, протестанты обычно придерживаются догматической идеи о том, что Священное Писание является средоточием истины.Протестанты подтверждают части различных экуменических соборов и в основном полагаются на сектантские «Утверждения веры», которые резюмируют выбранные ими догматы (например, Евхаристия).

Католики понимают догмат как истину, открытую Богом. Это может быть решение каких-то Вселенских соборов или самого Папы. В частности, католики придерживаются в качестве догмы решений первых семи вселенских соборов, а также решений четырнадцати более поздних вселенских соборов и указов, обнародованных папами, проявляющими непогрешимость папы.Догмат в Римско-католической церкви характеризуется как учение, представленное Богом через папу, совет или власть церкви. Примером римско-католической догмы, на который часто ссылаются (и часто неправильно понимают), является Непорочное зачатие. Это учение, указывающее на то, что Мария, мать Иисуса, не была запятнана первородным грехом при зачатии, было сделано в 1854 году папой Пием IX в догмат. Хотя догма о непорочном зачатии обсуждалась до этого времени, она не стала официальной (и поэтому не подвергалась сомнению) католической доктриной до тех пор, пока папа не объявил ее непогрешимой догмой.

В глазах Римско-католической церкви утверждение открывается Богом, если оно переформулирует утверждения более ранней традиции в новых терминах или концепциях, которые лучше определяют откровение против неправильного толкования, или если оно заявляет о явном статусе ранее изложенных доктрин.

Ислам

Мусульманская догма кратко прописана в пяти столпах ислама. Первым и наиболее важным из них является шахада , или исповедание веры, провозглашение того, что Аллах — единственный Бог, а Мухаммед — его пророк.Это основное утверждение ислама, и ожидается, что он поверит ему, если войдет в мусульманское сообщество. Этот столб иллюстрирует важность монотеизма в исламской традиции, которая недвусмысленно провозглашает Бога уникальным. Единство Аллаха описывается через Таухид , его можно найти в Коране в суре 112, где говорится, что «Он — Аллах, единственный и единственный Бог Вечный, Абсолют, которого Он не породил, и не был рожден и там. не может сравниться с Ним ». Кроме того, догматическая важность монотеизма становится очевидной в отказе мусульман от идолопоклонства и политеизма.Изображения Аллаха или Пророка Мухаммеда считаются идолопоклонниками, если они поклоняются физической реальности, отдельной от единого истинного Бога. Этот грех идолопоклонства известен как ширк , что относится к признанию или поклонению чему-либо, что не является Аллахом.

Второй столп ислама, называемый салат , включает в себя пять обязательных ежедневных молитв. Третий столп ислама, савм , включает пост от рассвета до заката во время Рамадана, девятого месяца исламского лунного календаря.Четвертый столп, Закят , требует, чтобы часть дохода человека распределялась среди бедных (раздача милостыни). Пятый и последний столп, Хадж , гласит, что мусульманин должен совершить одно паломничество в город Мекку в течение своей жизни. Каждый из этих столпов занимает центральное место в исламе и может рассматриваться как мусульманский эквивалент догм.

Кроме того, Коран, священная книга ислама, также считается мусульманами божественного происхождения, передается слово в слово от Аллаха ангелу Гавриилу пророку Мухаммеду и, следовательно, представляет собой абсолютную истину.Таким образом, все его содержание считается авторитетным откровением. Более того, Джихад (буквально означает «борьба» или «стремление») также незаменим для приверженцев ислама. Этот термин имеет множество значений, от личной духовной борьбы до священной войны за исламское превосходство. Истинное определение уже давно является предметом споров в исламском богословии, но важность джихада в жизни мусульманина не оспаривается.

Индуизм

Индуизм охватывает широкий спектр религиозных традиций, включая их все как индуистские.Следовательно, концепция догмы не так легко применима к индуизму, как к традициям, более определенным в соответствии с доктринальными линиями. Однако в индуистской традиции можно найти некоторые догматы. Например, школы, входящие в сферу индуизма, повсеместно признают авторитет Вед , священных книг, которые следуют ведической традиции. Принятие этих текстов исторически использовалось для определения ортодоксальности индийских философских систем. Шесть ортодоксальных школ индийской мысли (санкхья, йога, ньяя, вайшешика, пурва миманса и веданта) отличаются от таких иноверных школ, как буддизм и джайнизм, на основе их принятия Вед.Таким образом, признание духовной важности этих текстов было мерилом ортодоксальности в индуизме.

Еще одно индуистское верование, которое по сути является догматическим, — это идея ātman , которая чаще всего переводится как «душа» на английском языке. Как и в других традициях, таких как ислам и христианство, учение о том, что люди обладают душой, является неопровержимой истиной в этой традиции. С этой концепцией тесно связан Брахман, формулировка высшей трансцендентной монистической силы, которая пронизывает всю вселенную и поддерживает все существо, а также небытие.

В соответствии с другими религиозными традициями, зародившимися в Индии, индуизм придерживается идей реинкарнации и кармы . Доктрина реинкарнации утверждает, что человеческие души существуют в многочисленных физических телах и существовании; то есть они возрождаются в цикле. Карма, тем временем, утверждает, что действия в настоящей и прошлой жизнях определяют судьбу души в ее нынешнем и будущих воплощениях. Обе эти доктрины приняты большинством индуистских школ и образуют основу, на которой строятся дальнейшие философские и теологические конструкции, такие как концепция освобождения от цикла перерождений.

Буддизм

Некоторые буддийские догматы разделяют индуизм и джайнизм. Религиозные концепции, присущие мировоззрению народа Индии, такие как карма и реинкарнация, являются основополагающими для большинства индийских религий. Буддизм не исключение; хотя буддисты понимают и объясняют эти идеи иначе, чем индуисты или джайны. Что наиболее важно, буддисты отвергают индуистскую догму атман (вечное «я») и отстаивают учение анатман (не вечное «я»).Буддийская позиция, согласно которой человек не обладает душой, сама по себе является разновидностью догмы. Хотя эта идея по-разному понимается в школах тхеравады и школах махаяны, интерпретации каждой из них можно рассматривать как догматы. Например, в священном писании Махаяны, известном как сутры Татхагатагарбхи , идея анатмана применяется к таким концепциям, как пять скандх (или совокупности физического опыта), но не к собственной природе будды. Тхеравада не делает этого различия, делая очевидным, что даже в пределах религиозной традиции существуют расхождения в догмах.Со времен самого Будды часто задавались вопросы, как буддисты могут отстаивать концепцию реинкарнации даже при отсутствии веры в стойкую душу. Будда был намеренно расплывчатым в своем ответе на подобные затруднения, возможно, предполагая первостепенную важность прямого опыта веры за пределами теологических и философских исследований.

Некоторые более поздние буддийские школы Махаяны, особенно Мадхьямика Нагарджуны, а также Чань или Дзен, с подозрением относились ко всем религиозным и философским догмам, отвергая их как препятствия на пути к реализации и просветлению.В целом Мадхьямика и Дзен предполагают, что рациональное дискурсивное мышление затемняет истинное понимание. Следовательно, эти буддийские школы предпочитают сосредотачиваться на пустоте ( Шуньята ) как на лучшем аналоге для объяснения Нирваны.

Конфуцианство

Конфуцианство существовало как традиция, основанная на философских и моральных принципах, а не на явных богословских доктринах. Принципы, выдвинутые конфуцианскими мыслителями, были приняты из-за их практических и социальных достоинств, а не из-за их статуса откровения, поэтому немногих можно считать по-настоящему догматическими.Однако Конфуций подтвердил некоторые ключевые доктрины, которые стали нормативными в конфуцианстве, такие как учение li (ритуальная приличность) и jen (человечность). Jen считалась центральной добродетелью в человеческих поисках общественного и космического порядка. По словам Конфуция, основным способом выращивания иен было тщательное поддержание пяти отношений. Эти отношения существовали между родителями и детьми (выраженными в сыновней почтительности), правителем и подданным, мужем и женой, старшим братом и сестрой и младшим братом и между друзьями.В конфуцианской традиции это институты, которые необходимо безоговорочно сохранять. Например, в Analects of Confucius автор заявляет, что для сына честнее лгать, защищая своего отца, чем для этого сына, свидетельствовать против своего отца за проступки (глава 13, стих 18). Таким образом, догмат сыновней почтительности перевешивает обязанность осуждать родителей. Кроме того, идея о том, что соблюдение моральных принципов в целом служит конечной цели приведения людей и общества в гармонию с «Мандатом Небес» ( Tien ; понятие всепроникающего космического порядка за пределами мира, поддерживающего справедливость в нем) ) был целью почти каждого конфуцианского философа, независимо от его конкретной позиции.Таким образом, веру в Мандат Небес можно считать догматическим.

Догма вне религии

Как предполагает греческое происхождение этого термина, многие нерелигиозные верования часто описываются как догматы, например, в области политики или философии, а также внутри самого общества. Термин догматизм подразумевает, что люди принимают и поддерживают свои убеждения некритическим и конформистским образом. Догматы — это противоположность науке, которая основана на принципах объективной критической оценки наблюдений, теорий и экспериментов других и самого себя.Однако наука и научный метод, применяемые неправильно (то есть без должным образом продуманной и направленной критики), могут сами стать догмой, оказывая науке медвежью услугу. Подобным образом философия рационализма и скептицизма, традиционные религиозные догмы, как правило, отвергаются, в то время как неопровержимые предположения иногда поддерживаются.

Большая часть дебатов по поводу марксизма, дарвинизма и других «измов» уходит корнями в убеждения, которые люди считают научными, но недоказанными теориями.Их считают догмой, потому что открытое обсуждение недопустимо. Это делает их квазирелигиозной верой. Например, Советский Союз запретил преподавать социологию в 1923 году, потому что марксизм-ленинизм сказал все, что можно было сказать по этой теме, и некоторые дарвинисты утверждают, что теория эволюции — это «истина», не подлежащая обсуждению.

Наука не поддается созданию и распространению догм, потому что суть ее усилий состоит в том, чтобы подвергнуть сомнению все предписания, даже те, которые кажутся тщательно проверенными.Однако, поскольку человеческая природа стремится к определенности, некоторые ученые действительно стали догматиками, не в силах отстоять принципы научного исследования. Понимание теории гравитации и движения Ньютона считалось адекватным для объяснения Вселенной до того, как Альберт Эйнштейн предложил свои теории специальной и общей теории относительности. В конце концов, даже эти идеи, которые когда-то считались несомненной истиной, были подвергнуты сомнению. Однако идеи экспериментирования и повторения экспериментов, в дополнение к сообществу сверстников, стремящихся к взаимному критическому анализу, служат для сдерживания догматических тенденций в науке.

Есть некоторое концептуальное сходство между догмой и аксиомами, используемыми в качестве отправной точки для логического анализа. Аксиомы можно рассматривать как концепции настолько фундаментальные и ясно очевидные, что оспаривать их было бы немыслимо; догматы также являются фундаментальными (например, «Бог существует»), но также включают в себя более широкий набор выводов, составляющих религиозное поле мысли (например, «Бог создал вселенную»). Аксиомы — это предложения, не подлежащие доказательству или опровержению, или утверждения, принимаемые по существу.Догматы могут считаться более сложными, поскольку они являются результатом других доказательств, хотя это не всегда верно. Философия и теология оценивают все утверждения, классифицируемые как аксиомы или догматы. Правильно задуманные религиозные догматы восходят к доказательствам, отличным от самих себя, и, в конечном итоге, к вере.

Список литературы

  • «Учение о личности Христа в ранней церкви». BasicTheology.com. Проверено 31 августа 2007 г.
  • Элиаде, Мирча, Карл Ранер и Адольф Дарлап (ред.). «Догма», Энциклопедия религии . MacMillan, 1987. ISBN 0028971353
  • Мэтьюз, У. Р. Догма в истории и мысли . Лондон: Nisbet & Co, 1929.
  • МакТаггарт, Джон и Эллис МакТаггарт. Некоторые догматы религии. Лондон: Эдвард Арнольд и Ко, 1930.

Кредиты

Энциклопедия Нового Света Писатели и редакторы переписали и завершили статью Википедия в соответствии со стандартами New World Encyclopedia .Эта статья соответствует условиям лицензии Creative Commons CC-by-sa 3.0 (CC-by-sa), которая может использоваться и распространяться с указанием авторства. Кредит предоставляется в соответствии с условиями этой лицензии, которая может ссылаться как на участников Энциклопедии Нового Света, участников, так и на самоотверженных добровольцев Фонда Викимедиа. Чтобы процитировать эту статью, щелкните здесь, чтобы просмотреть список допустимых форматов цитирования. История более ранних публикаций википедистов доступна исследователям здесь:

История этой статьи с момента ее импорта в New World Encyclopedia :

Примечание. Некоторые ограничения могут применяться к использованию отдельных изображений, на которые распространяется отдельная лицензия.

Психологическая «подпись» экстремиста m

Исследователи нанесли на карту лежащую в основе «психологическую подпись» людей, которые предрасположены придерживаться крайних социальных, политических или религиозных взглядов и поддерживают насилие во имя идеологии.

Новое исследование предполагает, что определенное сочетание личностных черт и бессознательного познания — способов, которыми наш мозг воспринимает основную информацию — является сильным предиктором экстремистских взглядов по целому ряду убеждений, включая национализм и религиозный пыл.

Эти психические характеристики включают плохую рабочую память и более медленные «стратегии восприятия» — бессознательную обработку изменяющихся стимулов, таких как форма и цвет, а также склонность к импульсивности и поиску ощущений.

Эта комбинация когнитивных и эмоциональных атрибутов предсказывает одобрение насилия в поддержку идеологической «группы» человека, согласно результатам, опубликованным сегодня в журнале Philosophical Transactions of the Royal Society B .

В исследовании также отображены психологические признаки, лежащие в основе жесткого политического консерватизма, а также «догматизма»: люди, которые имеют фиксированное мировоззрение и сопротивляются свидетельствам.

Психологи обнаружили, что консерватизм связан с когнитивной «осторожностью»: медленным и точным бессознательным принятием решений по сравнению с быстрыми и неточными «стратегиями восприятия», характерными для более либеральных умов.

Мозг более догматичных людей медленнее обрабатывает свидетельства восприятия, но они более импульсивны с точки зрения личности.Ментальный признак экстремизма по всем направлениям — это смесь консервативной и догматической психологии.

Исследователи из Кембриджского университета говорят, что, хотя это исследование все еще находится на ранней стадии, оно могло бы помочь лучше выявлять и поддерживать людей, наиболее уязвимых к радикализации по всему политическому и религиозному спектру.

Подходы к политике радикализации в основном основываются на базовой демографической информации, такой как возраст, раса и пол. Добавив когнитивные и личностные оценки, психологи создали статистическую модель, которая в четыре-пятнадцать раз более эффективна при прогнозировании идеологических мировоззрений, чем одна демография.

«Меня интересует роль, которую скрытые когнитивные функции играют в формировании идеологического мышления», — сказал доктор Леор Змигрод, ведущий автор из Кембриджского отделения психологии.

«Многие люди будут знать тех в своих сообществах, кто стал радикализироваться или принял все более радикальные политические взгляды, будь то левые или правые. Мы хотим знать, почему отдельные люди более восприимчивы».

«Изучая« горячее »эмоциональное познание наряду с« холодным »бессознательным познанием при обработке базовой информации, мы можем увидеть психологическую подпись для тех, кто подвергается риску крайнего столкновения с идеологией», — сказал Змигрод.

«Тонкие трудности со сложной мысленной обработкой могут подсознательно подтолкнуть людей к крайним доктринам, которые обеспечивают более ясные, более определенные объяснения мира, делая их восприимчивыми к токсичным формам догматических и авторитарных идеологий».

Исследование опубликовано в рамках специального выпуска журнала Королевского общества, посвященного «политическому мозгу», составленного и редактируемого Змигродом.

Это последнее из серии исследований Змигрода, посвященных взаимосвязи между идеологией и познанием.Ранее она публиковала выводы о связи между когнитивной «негибкостью» и религиозным экстремизмом, готовностью к самопожертвованию ради дела и голосованием за Брексит.

Исследование Zmigrod, проведенное в 2019 году, показало, что эта когнитивная негибкость обнаруживается у тех, кто придерживается крайних взглядов как на крайнем правом, так и на крайнем левом участке политического раскола.

Последнее исследование основано на работе Стэнфордского университета, в которой сотни участников выполнили 37 различных когнитивных задач и приняли участие в 22 различных опросах личности в 2016 и 2017 годах.

Змигрод и его коллеги, в том числе психолог из Кембриджа, профессор Тревор Роббинс, провели в 2018 году серию последующих тестов на 334 первоначальных участниках, используя еще 16 опросов, чтобы определить отношение и силу чувств по отношению к различным идеологиям.

Политический консерватизм и национализм были связаны с «осторожностью» в бессознательном принятии решений, а также с «временным дисконтированием» — когда считается, что вознаграждения теряют ценность в случае отсрочки — и незначительным снижением обработки стратегической информации в когнитивной сфере.

Личностные черты консерватизма и национализма включали большую целеустремленность, импульсивность и чувствительность к вознаграждению, а также меньшее принятие социальных рисков. Одна только демография имела предсказательную силу менее 8% для этих идеологий, но добавление психологической сигнатуры повысило ее до 32,5%.

Догматизм был связан со снижением скорости перцептивного «накопления свидетельств», снижением принятия социального риска и уступчивости, но повышенной импульсивностью и этическим принятием риска в личностной сфере.Религиозность была когнитивно подобна консерватизму, но с более высоким уровнем уступчивости и «восприятия риска».

Добавление психологических сигнатур к демографии увеличило предсказательную силу догматизма с 1,53% до 23,6% и религиозности с 2,9% до 23,4%.

Во всех идеологиях, исследованных исследователями, люди, которые одобряли «крайние прогрупповые действия», включая идеологически мотивированное насилие против других, имели удивительно последовательный психологический профиль.

Экстремистский разум — смесь консервативных и догматических психологических сигнатур — когнитивно осторожен, медленнее обрабатывает восприятие и имеет более слабую рабочую память. Это сочетается с импульсивными чертами личности, которые стремятся к сенсациям и рискованным переживаниям.

Змигрод добавил: «Кажется, есть скрытые сходства в умах тех, кто больше всего готов принять крайние меры для поддержки своих идеологических доктрин. Понимание этого могло бы помочь нам поддержать этих людей, уязвимых к экстремизму, и способствовать социальному взаимопониманию, несмотря на идеологические разногласия.«

###

ПРИМЕЧАНИЯ:

Все участники исследования были из США, 49,4% составляли женщины, возраст варьировался от 22 до 63 лет.

В рамках исследования использовались тесты «исполнительных функций», которые помогают нам планировать, организовывать и выполнять задачи, например переупаковывать цветные диски в соответствии с инструкциями и помнить о серии категоризированных слов по мере добавления новых.

Кроме того, результаты различных тестов быстрого принятия решений — например, переключения между визуальными стимулами на основе эволюционирующих инструкций — вводились в вычислительные модели, что позволяло анализировать небольшие различия в обработке восприятия.

Исследователи взяли результаты углубленных личностных тестов, составленных на основе самооценки, и свели их к 12 ключевым факторам, начиная от целеустремленности и эмоционального контроля и заканчивая финансовым риском.

Исследование социальных и политических взглядов позволило выявить множество идеологических позиций, включая патриотизм, религиозность и уровни авторитаризма слева и справа.

Команда Кембриджа использовала методы моделирования данных, такие как байесовский анализ, для выявления корреляций.Затем они измерили, в какой степени сочетание познания и личности может помочь предсказать идеологические установки.



Журнал

Философские труды Лондонского королевского общества (B)

.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *