Иерархия статусов: § 3. Иерархия статусов. Статусные коллизии

Эти примеры взяты из корпусов и из источников в Интернете. Любые мнения в примерах не отражают мнение редакторов Кембриджского словаря, издательства Кембриджского университета или его лицензиаров.

Иерархии имеют место даже в обществах, построенных на равенстве

Современный Запад придает большое значение ценности равенства. Равные права закреплены законом, в то время как старые иерархии дворянства и социального класса были оспорены, если не полностью демонтированы. Мало кто усомнится в том, что мировое общество станет лучше благодаря этим переменам. Но иерархии не исчезли. Общество по-прежнему стратифицировано в соответствии с богатством и статусом множеством способов.

С другой стороны, идея чисто эгалитарного мира, в котором вообще нет иерархий, кажется нереалистичной и непривлекательной. Никто, если подумать, не захочет устранить все иерархии, поскольку все мы выигрываем от признания того, что некоторые люди более квалифицированы, чем другие, для выполнения определенных ролей в обществе. Мы предпочитаем, чтобы нас лечили опытные хирурги, а не студенты-медики, и получаем финансовые советы от профессионалов, а не от стажеров. Хорошие и допустимые иерархии окружают нас повсюду.

И все же иерархию не модно защищать или восхвалять. Министры британского правительства осуждают экспертов за то, что они не в ладах с общественным мнением; и Дональд Трамп, и Берни Сандерс построили платформы для нападок на вашингтонскую элиту; экономистов обвиняют в том, что они не предсказали крах 2008 года; и даже к лучшим устоявшимся практикам медицинских экспертов, таким как детские прививки, относятся с сопротивлением и недоверием. Мы живем во времена, когда не проводится различий между оправданными и полезными иерархиями, с одной стороны, и эгоистичными эксплуататорскими элитами, с другой.

Как группа, мы считаем, что более четкое представление об иерархии и равенстве важно в бизнесе, политике и общественной жизни. Мы должны снять табу с обсуждения того, что создает хорошую иерархию. Поскольку иерархии неизбежны, важно создавать хорошие иерархии и избегать пагубных. Также важно определить способы, которыми полезные и хорошие иерархии поддерживают и поощряют хорошие формы равенства. Когда мы говорим здесь об иерархиях, мы имеем в виду те различия и ранги, которые несут с собой явные различия во власти.

Мы — разношерстная группа ученых и мыслителей, придерживающихся совершенно разных взглядов на многие политические и этические вопросы. Недавно мы интенсивно обсуждали эти вопросы под эгидой Берггрюенского центра философии и культуры в Лос-Анджелесе и пришли к единому мнению: в защиту некоторых видов иерархии можно сказать многое. Идеи, которые мы здесь излагаем, как минимум заслуживают более широкого и серьезного внимания. Все это приобретает новую актуальность, учитывая поворот мировой политики к популизму, который часто нападает на иерархию истеблишмента, парадоксальным образом наделяя авторитарной властью людей, утверждающих, что они говорят от имени «народа».

Что же тогда говорить в похвалу иерархии?

Во-первых, бюрократическая иерархия может служить демократии. Бюрократия в наши дни еще менее популярна, чем иерархия. И все же бюрократические иерархии могут воплощать в жизнь важнейшие демократические ценности, такие как верховенство закона и равное обращение.

Существует по крайней мере три способа, с помощью которых обычно иерархические конституционные институты могут укреплять демократию: путем защиты прав меньшинств и, таким образом, обеспечения того, чтобы основные интересы меньшинств не игнорировались эгоистичным или предубежденным большинством; ограничивая право фракций большинства или меньшинства принимать законы в пользу себя за счет общественного блага; и за счет увеличения эпистемологических ресурсов, которые используются для принятия решений, делая законы и политику более отражающими высококачественное обсуждение. Следовательно, демократии могут поддерживать иерархию, потому что иерархия может усилить саму демократию.

Тем не менее, в последние десятилетия эти общественные иерархии были демонтированы и часто заменены децентрализованными конкурентными рынками, и все это во имя эффективности. Это имеет смысл только в том случае, если эффективность и действенность (обычно предполагается, что они измеряются в экономических терминах) считаются высшими приоритетами. Но если мы сделаем такое предположение, то обнаружим, что придаем меньшее значение таким ценностям, как верховенство закона, демократическая легитимность или социальное равенство. Следовательно, иногда мы могли бы предпочесть демократически подотчетные иерархии, которые сохраняют эти ценности даже оптимальной эффективности.

Иерархические конституционные институты часто критикуют за то, что они не подотчетны напрямую избирателям, но слишком грубо думать, что демократическая подотчетность требует такой непосредственной связи. Максимальная подотчетность согласуется с высокой степенью непосредственной изоляции от прямой подотчетности на выборах.

Помимо своей гражданской важности, иерархии могут быть удивительно полезными в жизни в целом. Иерархия угнетает, когда она сводится к простой власти над другими. Но есть также формы иерархии, которые предполагают власть с, а не над. Даосизм эффектно характеризует этот вид силы в образе езды на лошади, когда нужно то тянуть, то отпускать. Это не доминирование, а переговоры. В даосизме сила — это вопрос энергии и компетентности, а не господства и авторитета. В этом смысле иерархия может расширять возможности, а не мешать.

Возьмите примеры хороших отношений между родителями и детьми, учителями и учениками или работодателями и работниками. Они работают лучше всего, когда человек, находящийся выше в иерархии, использует свое положение не для того, чтобы доминировать над теми, кто ниже, а для того, чтобы дать им возможность расти в своих силах.

Общий конфуцианский идеал состоит в том, что мастер должен стремиться к тому, чтобы ученик превзошел его или ее. Конфуцианские иерархии отмечены взаимностью и взаимной заботой. Правильный ответ на факт наличия отличительных способностей состоит не в том, чтобы праздновать или осуждать его, а в том, чтобы правильно использовать его для общего стремления к хорошей жизни.

В возрастных иерархиях, одобренных конфуцианцами, молодые в конечном итоге поднимаются, чтобы занять более высокий статус и авторитет старых

Таким образом, неравенство статуса и власти может быть приемлемым в той мере, в какой это неравенство встроено в отношения взаимности и взаимная забота, и способствует продвижению тех, кто ниже в иерархии. Это согласуется с даосской концепцией власти, которая не является формой господства, но направлена ​​на усиление тех, над кем она осуществляется.

Помимо того, что иерархии расширяют возможности, они должны быть динамичными во времени. Иерархии часто пагубны не потому, что они различают людей, а потому, что они увековечивают эти различия, даже когда они больше не заслуживают или не служат хорошей цели. Короче говоря, иерархии закостенели. Например, могут быть причины назначать людей по заслугам на руководящие должности, например, в Палату лордов Великобритании. Исторически, однако, это часто приводило к тому, что люди не только сохраняли эту власть, когда они лично перестали ее заслуживать, но и передавали ее своим детям. Все легитимные иерархии должны допускать изменения с течением времени, чтобы они не приводили к несправедливому накоплению власти. Это встроено в возрастные иерархии, одобренные конфуцианцами, поскольку молодые в конечном итоге поднимутся, чтобы принять более высокий статус и авторитет старых.

Чтобы защититься от злоупотреблений со стороны тех, кто имеет более высокий статус, иерархии также должны быть специфичными для предметной области: иерархии становятся проблематичными, когда они становятся обобщенными, так что люди, обладающие властью, авторитетом или уважением в одной области, пользуются ими и в других. Наиболее очевидно мы видим это, когда носители политической власти обладают непропорциональной юридической властью, будучи если не полностью выше закона, то, по крайней мере, несут меньшую юридическую ответственность, чем обычные граждане. Следовательно, нам нужно остерегаться того, что можно было бы назвать иерархическим дрейфом: распространение власти из одной законной области в другую, нелегитимную.

Этот иерархический дрейф происходит не только в политике, но и в других сложных человеческих областях. Заманчиво думать, что лучшие люди, принимающие решения, — это эксперты. Но сложность большинства реальных проблем означает, что это часто будет ошибкой. В сложных вопросах для успешного обсуждения необходимы общие компетенции, такие как непредубежденность и особенно разумность.

Опыт может фактически помешать этим компетенциям. Поскольку существует компромисс между широтой и глубиной знаний, чем больше эксперт, тем уже область компетенции. Следовательно, наилучшая роль для экспертов часто не в качестве лиц, принимающих решения, а в качестве внешних ресурсов, с которыми может консультироваться группа неспециалистов широкого профиля, выбранных для получения общих компетенций. Эти универсалы должны опросить экспертов и интегрировать их ответы по целому ряду специализированных аспектов в согласованное решение. Так, например, советы по условно-досрочному освобождению не могут полагаться на одного типа экспертов, а должны опираться на опыт психологов, социальных работников, тюремных охранников, тех, кто знает сообщество, в которое может быть освобожден конкретный заключенный, и так далее. Это своего рода коллективное, демократическое принятие решений, которое использует иерархию знаний, не рабски подчиняясь им.

Но совместимы ли иерархии с человеческим достоинством? Важно понимать, что существуют разные формы иерархии, как и разные формы равенства. Всеобщая декларация прав человека ООН гласит в статье 1: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах». С этим равным достоинством полностью совместимо то, что одних следует уважать больше, чем других. Другими словами, мы можем признать, что люди отличаются друг от друга тем, что воплощают в себе разного рода совершенство, и эти различные формы человеческого совершенства вызывают у нас особого рода положительное отношение, которое философы называют «оценочным уважением». Оценочное уважение — это форма уважения, которое мы испытываем к тем, кто проявляет определенные достоинства: например, за их высокие моральные качества или за их большое искусство в споре. Поскольку превосходство по своей сути является сравнительным, люди неизбежно будут ранжироваться с помощью этих оценок, и поэтому почитать кого-то означает считать его (в некоторых конкретных отношениях) лучшим, чем люди, которые меньше воплощают или продвигают ценность. Равенство здесь кажется концептуально неуместным.

Одна из причин, по которой иерархия оскорбительна для современного эгалитарного ума, заключается в том, что она предполагает уважение к тем, кто выше их. Но если мысль о том, что почтение может быть хорошей вещью, кажется шокирующей, пусть будет так. Философия должна огорчать и удивлять нас.

Иерархия может быть понята как сигнал того, когда ожидается почтение — подчинение другим. Хорошие иерархии сигнализируют о правильном уважении, репрессивные иерархии требуют неправильных.

Конечно, почтение может зайти слишком далеко и привести к очень плохим последствиям. Конфуцианский призыв к «различию» между мужьями и женами, например, поддается поддержке репрессивной иерархической социальной системы гендерных отношений. Но тот факт, что почтительность плоха в избытке, не означает, что она плоха в должной мере.

Есть разные причины полагать, что почтение, когда оно должно, — это хорошо. Принятие того, что другие знают больше или могут сделать больше, чем мы, позволяет общаться и делает нас открытыми для обучения и роста. Это позволяет нам получить доступ к тому, что философ Ли-Сян Лиза Розенли из Гавайского университета называет «сложной сетью человеческих отношений, в которой знания о прошлом передаются от пожилых к молодым». Уважение выражает признание своей конечной и подверженной ошибкам природы, сообщает как себе, так и другим о центральном значении отношения к своей идентичности и благополучию, способствует плавному — и даже изящному или красивому — социальному функционированию.

Мы должны давать всем повод для сомнений, что они обладают потенциалом для достижения совершенства в какой-либо сфере жизни.

Уважение требует признания того, что мы не все равны в своих совершенствах. Но даже если мы допустим, что одни люди воплощают в себе больше человеческого совершенства, чем другие, или что среди людей существует некий «порядок рангов», мы должны быть осторожны, чтобы заметить, как мало из этого следует, особенно в политической сфере.

Начнем с того, что человеческое совершенство принимает различные формы, а это означает, что может быть любое количество способов, которыми человек может продемонстрировать превосходство, даже если они в целом «средние». Мы просто не знаем, какой вклад люди могут внести, поэтому мы должны дать каждому право сомневаться в том, что они обладают потенциалом для достижения совершенства в какой-то сфере жизни.

Во-вторых, несмотря на разницу в наших способностях, люди равны во всем, что имеет принципиальное значение для определения ценности жизни. Мы все являемся представителями человеческого вида, и наша общая человечность включает в себя важные черты, достойные защиты. То, что существуют какие-то законные рейтинги человеческих существ, не означает, что те, кто находится ближе всего к нижней части некоторых из них, также не находятся выше определенного порога, который делает их достойными полного уважения.

Политика должна это отражать. Такая политическая система, как демократия, которая воплощает в себе политическое равенство, дает каждому человеку презумпцию сомнения в том, что он так же, как и любой другой, может олицетворять ту или иную форму человеческого совершенства.

Иерархии, основанные на опыте, в настоящее время подвергаются критике; иерархии, основанные на возрасте, определенно немодны. Однако геронтократия имеет недооцененные достоинства и может обеспечить довольно тонкое сочетание эгалитарных и меритократических преимуществ. Исторический анализ цинского Китая, например, предполагает, что геронтократические иерархии привели к высокому представительству групп с низким доходом среди политических элит. Это произошло просто потому, что ожидаемая продолжительность жизни не сильно различалась в зависимости от дохода, а это означало, что деревенские старейшины составляли репрезентативную часть общества. Конечно, то, что было верно в прошлом, может оказаться неверным в будущем, а структура общества во всем мире изменилась настолько, что эта корреляция не сохранилась бы, если бы мы попытались воспроизвести ее сегодня. Например, теперь, когда богатство значительно увеличивает продолжительность жизни во многих странах, настоящая геронтократия будет недопредставлять группы с низким доходом.

Геронтократия часто ассоциируется с патернализмом, что стало еще одним ругательством. Политический патернализм можно определить как принудительное вмешательство в автономию. К этой форме иерархии обычно относятся с большим подозрением по очень веской причине: многие авторитарные правительства игнорировали интересы народа под предлогом участия в них. Но может быть оправдание, по крайней мере, для некоторых форм этого, поскольку патернализм может фактически способствовать автономии.

Причина здесь в том, что автономия требует двух вещей: во-первых, знания того, что лучше всего, и, во-вторых, способности жить в соответствии с этим знанием, не отвлекаясь и не останавливаясь из-за собственной иррациональности. Оба условия трудновыполнимы. Вплоть до раннего Нового времени многие философы считали, что люди по большей части несовершенно рациональны и поэтому не могут полностью понять, что лучше всего, и все психологи признают, что мы очень ограниченно контролируем иррациональные элементы нашей природы.

Хорошие патерналистские вмешательства, с этой точки зрения, принимают две формы. Они распространяют знания о лучшем в формах, доступных несовершенно рациональным агентам. И они могут с раннего возраста приучать к иррациональным побуждениям индивидуумов, так что позже они будут сотрудничать в реализации предписаний разума. Такие вмешательства оправданы только в той мере, в какой они в конечном счете позволяют нам действовать более автономно. На то, что они могут, указывает аристотелевская теория привыкания, которая гласит, что для того, чтобы жить хорошо, нам нужно культивировать привычки жить хорошо. Следовательно, привычка действовать определенным образом, особенно в молодости, может, как это ни парадоксально, позволить нам мыслить более рационально в долгосрочной перспективе.

Современная психология в некоторой степени поддерживает эту точку зрения, поскольку она предполагает необходимость создания соответствующей среды для принятия правильных и справедливых решений. И конфуцианцы, и современные психологи понимают, что человеческое поведение имеет два основных корня: внутренние источники, такие как черты характера, и внешние особенности конкретных ситуаций, в которых мы оказываемся.

Мы находим отголоски иерархий, обеспечивающих гармонию, в традиционных африканских обществах и культурах с конфуцианским влиянием на Востоке

Тогда патерналистская иерархия может принести пользу индивидуальной автономии. И у иерархии есть еще одно преимущество. Хотя иерархия, казалось бы, вызывает разногласия, она может способствовать социальной гармонии. Многие культуры справедливо придают большое значение общественной гармонии. Это включает в себя общий образ жизни, а также сочувственную заботу о качестве жизни других. Чрезмерная иерархия работает против этого, создавая разделения внутри общества. Действительно, в каком-то смысле иерархия всегда несет с собой угрозу напряженности, поскольку это состояние, в котором один взрослый командует, угрожает или принуждает сделать что-то другого, где последний невиновен в каких-либо проступках, компетентен принимать решения и не под влиянием алкоголя, временного умопомешательства и т.п. Но цель сохранения общественной жизни означает, что иерархия может быть оправдана, если — и только если — она представляет собой наименьшую требуемую иерархическую величину и может либо опровергнуть серьезные разногласия, либо способствовать гораздо большему общению. Это минималистское оправдание, которое санкционирует только минимальное количество необходимой иерархии.

Мы можем найти отголоски такого одобрения иерархий, обеспечивающих гармонию, во многих традиционных африканских обществах, а также в культурах, находящихся под влиянием конфуцианства на Востоке. Если мы посмотрим не только на теорию, но и на практику, то также кажется очевидным, что некоторая версия этого принципа оправдывает иерархию и во многих западных культурах. Подумайте о том, как полиции дана власть над другими во имя поддержания общественного порядка.

Некоторые из этих идей об иерархии, несомненно, будут восприняты более благосклонно, чем другие. Также будут разногласия — как и между нами — о том, нужно ли нам просто более четко понимать ценность некоторых иерархий или нам нужно больше их в определенных областях. Исторически иерархией часто злоупотребляли, и понятная боязнь чрезмерного энтузиазма по поводу иерархии заставляет некоторых испытывать тошноту при разговоре о ее достоинствах.