Фатализм в философии: Фатализм — все самое интересное на ПостНауке

Логический фатализм — Гуманитарный портал

Логический фатализм (или логический детерминизм) — это философская доктрина, утверждающая, что согласно законам (или принципам) логики (см. Логика) следует, что всё в мире предопределено и поэтому человек не имеет свободы воли. Наиболее распространённым примером такого рода предопределённости могут служить суждения о случайных будущих событиях. Аргумент логического фатализма с целью его опровержения был введён Аристотелем в широко известной главе IX трактата «Об истолковании» и основан на раздумиях военного стратега-полководца: «Будет ли завтра морское сражение? Или его не будет?» Данный аргумент можно представить в следующем виде: Предположим, сегодня истинно, что завтра будет морское сражение. Из этого следует, что не может быть, чтобы завтра не было морского сражения. Следовательно, необходимо, чтобы завтра морское сражение произошло. Подобно этому, если сегодня ложно, что завтра будет морское сражение, то необходимо, чтобы морское сражение завтра не произошло. Но высказывание о том, что завтра произойдёт морское сражение, сегодня истинно или ложно (логический принцип двузначности, в соответствии с которым всякое высказывание является либо истинным, либо ложным, то есть принимает одно из двух возможных истинностных значений — «истинно» и «ложно»). Принцип двузначности предлагает нам выбрать одну из этих двух альтернатив как верную. Но это означает принятие и фатализма, поскольку какая бы из альтернатив ни оказалась верной (причём верной уже сегодня), завтра с неизбежностью будет то, что в нём (этом утверждении) говорится. Если сегодня истинно, что завтра будет морское сражение, значит, завтра его уже не может не произойти, и наоборот. Обобщив этот аргумент, получаем, что всё происходит по необходимости и нет ни случайных событий, ни свободы воли. В основе приведённого фаталистического аргумента лежат две посылки: Принцип необходимости, утверждающий, что «если истинно, то необходимо» и который безоговорочно принимался во всех эллинистических философских школах. Принцип двузначности, который позволяет выбрать одну из этих двух альтернатив как верную. Большинство исследователей считают, что Аристотель ограничивает применимость принципа (2) относительно высказываний о будущих случайных событиях и этим разрушает фаталистический аргумент. Тема логического фатализма широко обсуждается в философской и логической литературе вот уже более двух тысяч лет, для чего потребовался строгий анализ таких основополагающих понятий, как «свобода», «истинность», «время», «асимметрия времени», «случайность», «необходимость», «непредотвратимость» и ряда других. Особое значение дискуссия по логическому фатализму имела для появления и развития различных направлений неклассических логик (см. Логики неклассические), таких, как многозначные, модальные, временные и модально-временные.

Фатализм. Социальная философия

Фатализм

Другой исторически известный вариант теоретического разрешения рассматриваемого парадокса — фатализм (от лат. fatum — рок, судьба), который в отличие от волюнтаризма совершенно исключает момент свободы, свободного выбора субъекта, активную роль деятельностного человека. Уж коль скоро существуют и действуют объективные законы общественного развития, рассуждают фаталисты, то ни о какой активности человека речи быть не может, ему остается пассивно ждать, когда эти законы автоматически возьмут свое. Не оказывались ли на фаталистических позициях мы, уповая на то, что стоит нам волевым решением «обобществить» средства производства, и дальше все пойдет «как по маслу»: на базисе такой «обобществленной» экономики сформируется социалистическое общественное сознание, а заложенные в социализме как системе объективные преимущества реализуются сами собой, автоматически? И это независимо от того, как мы будем действовать — интенсивно, целеустремленно или вразвалку; культурно или по-варварски; со знанием дела или дилетантски.

Фатализм в объяснении исторических событий и исторического процесса в целом — явление весьма распространенное. Наглядным примером тому взгляды Л. Н. Толстого, возникшие под влиянием соответствующих историографических источников и, в свою очередь, оказавшие большое воздействие на читателей. Подводя под свою концепцию методологическую базу, Толстой писал:

«Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее»[30].

Отметим, что в противовес фатализму религиозному, объясняющему все в истории волею богов, толстовский фатализм был нацелен на понимание истории как деятельности народных масс, неприметно и бессознательно ее творящих. «Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодием»[31]. Отсюда толстовский вывод о бесплодности деятельности выдающейся личности, способной только дать свое имя событиям, и некорректируемом ходе истории, поскольку она складывается из непроизвольных действий миллионов. В истории нет ни грана свободы: то, что известно нам, мы называем законами необходимости; то, что неизвестно, — свободой[32].

Фатализм — что это — детерминизм — волюнтаризм — фатализм Печорина

Фатализм (от лат. fafcalis — «роковой») — это убеждённость в том, что судьба человека предрешена. Случайности в жизни отрицаются.

Фаталист — это человек, который придерживается идей фатализма. Он верит в судьбу и считает, что от его поступков ничего не зависит.

Фатализм говорит о том, что не во власти человека менять что-либо в своем будущем.

В фатализме всегда присутствует такое понятие, как рок. Это значит, что у каждого человека есть предназначение. И что бы он не делал, его участь уже предрешена.

Фатальность — это что-то предрешённое, роковое, чего невозможно избежать. Например, часто говорят о фатальной ошибке или

фатальном совпадении.

Синонимы фатализма — предопределённость, вера в судьбу.

Антонимы — волюнтаризм, либертарианство.

Фатализм в философии

Фатализм в философии связан с мифологией.

В качестве примера можно привести миф об Эдипе, сыне царя Лая и Иокасты.

Фатализм в мифе об Эдипе

Царю Лаю было предсказано, что его сын Эдип убьёт его и потом женится на Иокасте, своей матери.

Чтобы избежать такой судьбы царь решает бросить ребёнка на произвол судьбы. Эдипа подобрали и воспитали другие люди.

Позже, узнав, что ему предначертано убить отца и жениться на матери, Эдип решает уйти странствовать, чтобы быть подальше от семьи. Юноша и не подозревает, что это его приёмная семья.

В походе Эдип встречает своего настоящего отца, царя Фив. Оба естественно не ведают, кем приходятся друг другу.

Поссорившись о том, кто должен уступить дорогу, Эдип в ярости убивает своего отца. Затем, добравшись до Фив, Эдип спасает город от сфинкса. И в награду жители решают сделать его мужем вдовы недавно убитого царя — Иокасты.

Так, пророчество сбылось: Эдип убил своего отца и женился на матери.

Этот миф отражает фатализм и неизбежность судьбы. Эдип пытался изменить свою судьбу, но что бы он не делал, всё равно судьба оказалась сильнее.

Примеры фатализма в литературе

Фатализм находит своё отражение и в литературе.

В качестве примера можно привести поэму «Илиада» древнегреческого поэта Гомера.

В этой поэме говорится о том, что даже всесильный из богов Зевс не может изменить судьбу.

Зевс берёт золотые весы и взвешивает на них судьбы Гектора и Ахиллеса. Бог понимает, что Гектору, который столь дорог ему, судьба пророчит смерть.

Он предлагает богам спасти Гектора. Но Афина считает, что Гектор уже «обречён роком» и что боги не должны вмешиваться.

Питер Пауль Рубенс «Победа Ахиллеса над Гектором», 1630 г.

Русский фатализм

Примером русского фатализма является произведение Михаила Юрьевича Лермонтова «Герой нашего времени». Лермонтов посвятил этому вопросу целую последнюю главу («Фаталист»).

Тема фатализма в ней раскрывается через главного героя Григория Печорина.

Несмотря на то, что Печорин по своим высказываниям и мыслям был фаталистом, всё же он верит, что судьбу можно изменить.

Лермонтов поднимает вопрос о фатализме в обществе и как его можно преодолеть.

Михаил Врубель «Печорин», 1891 г.

Фатализм, детерминизм, волюнтаризм

Детерминизм (от лат. detehninare — «определять») — это убеждение в философии, согласно которому есть какое-то одно событие в прошлом (причина), которое провоцирует другое событие (следствие).

То есть каждое событие является следствием предыдущего события.

В случае с фатализмом же наши действия не имеют значения, поскольку наша участь, т. е. судьба уже написана.

Волюнтаризм (от лат. voluntarius — «волевой») — это убеждение, что именно воля определяет нашу судьбу и судьбу человечества.

Причём речь может идти о воле человека, т. е. о его поступках, упорстве, самоконтроле. Или же о воле богов.

Волюнтаризму посвящали свои работы такие философы как Иммануил Кант (1724–1804), Фридрих Ницше (1844–1900), Иоганн Фихте (1762–1814) и др.

Узнайте также, что такое Карма.

Фатализм | Краткий Философский Словарь | Онлайн словари по философии

ФАТАЛИЗМ (от лат fatalis — роковой, fatum — рок, судьба) — мировоззрение,  рассматривающее каждое событие и каждый  человеческий поступок как  неотвратимую реализацию  предопределения, судьбы. Фатализм  отрицает свободную волю человека, а также не признает ничего  случайного. Значительный элемент  фатализма присущ античным  представлениям о Мойре и фатуме.

Мойра (олицетворялась образом богини мифологии) — доля или участь человека, темная,  безличная справедливость,  незаинтересованная в человеке, холодная и равнодушная к человеческим страданиям. Фатум (в Древнем Риме) — предопределенность всех событий человеческой  жизни, рок, предусматривающий  неизбежную кару за всякое  проявление свободной воли, за всякую  самостоятельность, за стремление к удовлетворению  индивидуальных желаний. От фатума так же невозможно уйти, как от власти римской администрации.  Христианство противопоставило  фаталистическим представлениям концепцию провидения, разработанную св.  отцами церкви на основе идей  Откровения. В отличие от фатума  провидение действует осмысленно, оно не отрицает, а предполагает свободную волю человека. Божественное  провидение посылает человеку  испытания, которые он в силах выдержать, будучи уверенным в их особом,  высшем смысле. Задача человека — в расшифровке этого смысла, в  осмыслении выпавших на его долю жизненных ситуаций, которые  рассматриваются как символы  провидения, указывающего путь к  спасению души. Фаталистическим  представлениям свойственно  возрождаться на базе тех или иных теорий (механическое естествознание,  астрология и др.), которые считаются в данную эпоху передовыми,  модными и т. п. Они свидетельствуют о  поисках человеком смысла жизни, о невозможности смириться с  бессмысленностью существования. Однако фатализм не дает  подлинного ответа на смысложизненные  вопросы, настраивает на пассивность, на покорность слепой судьбе.

Фатализм

Мнение о том, что Есть события, которые не имеют каких-либо причин, многие сторонники свободной воли считают, что акты выбора способны не определяется каким-либо физиологических или психологических причин.

Судьба, Фатализм

Advanced Информация

Судьба, лица греков под именем Мойра, означало в древнем мире невидимом, что власть над нормами человеческой судьбы.

В классической мысли судьба была Считается, что по сравнению с богами, поскольку даже они не могут игнорировать его все — охватывающую власть.

Судьба не случайно, которая может быть определена как отсутствие законов, но вместо этого космического детерминизма, что не имеет смысла или конечной цели.

В классической мысли, а также в восточные религии судьба темных, зловещих полномочия, связанные с трагическим видением жизни.

Это не означает отсутствие свободы, но подчинение свободы.

Она является трансцендентной необходимостью, в котором свобода является запутались (Tillich).

Судьба является слепым, непроницаемое, и неизбежный.

Христианство заменить эллинизма понятие судьбы доктрину Божественного провидения.

Если судьба удивительным, обезличенной власти, что противоречит overrules и свободы человека, провидение освобождает мужчину для выполнения судьбы, для которой он был создан.

Судьба означает отказ от свободы; Провиденс средством реализации подлинных свободы путем представления божественного руководства.

Провиденс, является направление и поддержка любящих Бога, который в конечном итоге делает жизнь сносной; судьба норма резервного что бросает покров над всеми правами стремимся.

Если судьба делает будущее неустойчивым и неопределенным, провидение заполняет будущее с надеждой. Судьба является обезличенной и иррациональные; Провиденс является исключительно личным и suprarational.

Фатализм был среди древних Stoics, и она пронизывает большую часть мысли индуизма, буддизма и ислама.

Современные философы, которые питали идеи сродни судьбе являются Освальд Шпенглер, Герберт Спенсер, Джон Стюарт Милль, и Артур Шопенгауэр.

ГД Bloesch

(Elwell Евангелической словарь)

Библиография

Туалет Грин, Мойра: Судьба, добра и зла в греческой мысли; R Guardini, свободы, благодати, и судьбой; С Tillich, «Философия и судьбы», в протестантской Эры, и мужество быть; H Ringgren, изд., Фаталистический убеждения в религии, фольклора и литературы; J Ден Boeft, Calcidius от судьбы.

Фатализм

Католическая информации

Фатализм в целом мнение, которое считает, что все события в мировой истории, и, в частности, действия и инциденты, которые составляют историю каждой отдельной жизни, определяется судьба.

Эта теория имеет множество форм, или, скорее, его основных черт предшествующее силу жестко предопределяя всех происшествий вступает в одной или другой форме во многих теорий о Вселенной.

Иногда в древнем мире судьба была задумана как железная необходимость в природе вещей, и отмена контроля над волей и силой сами боги.

Иногда он объяснил, как неумолимое указ о боги руководство ходе Вселенной, иногда он олицетворял, как особое божество, богиня или богинями судьбы. Их функция состояла в том, чтобы обеспечить, чтобы каждый человек в партии, «участие», или его часть непогрешимо должен прийти к нему.

Древние классические фатализм

Греческий tragedians часто изображают человеком, как беспомощные существа несут мимо судьбы.

На этот раз судьба Nemesis, который преследует его по примерно преступление, совершенное его предков или себя, в других случаях она заключается в том, чтобы компенсировать его чрезмерным удачи в целях просвещения и скромному его.

Что Æschylus она имеет характер unpitying судьбу, с Софокла, а именно отмена личной воли.

Тем не менее, наиболее важной особенностью является то, что в будущем жизнь каждого человека настолько жестко предопределено во всех его подробностей в предшествующее внешних агентство, что его собственные volitions или желания не имеют право изменять ход событий.

Решение судьбы является слепым, произвольным, неустанно. Она движется неумолимо года производство самых страшных катастроф, впечатляющие нас с чувством беспомощного ужас, и душераздирающая наш моральный смысл, если мы венчурного на моральное осуждение на всех.

Фатализм в целом был склонен игнорировать немедленного прошлого и жить, а на отдаленных и внешние причины, как учреждение, которое каким-то плесень на ход событий.

Сократ и Платон, что человека будут неизбежно определяется интеллект.

Хотя это мнение кажется несовместимой с доктриной свободной воли, это не обязательно фатализма.

Механические теории Демокрит, который объясняет мир как результат столкновения атомов материала, логично вводит фатализм по воле человека.

Clinamen, или способности к случайным отклонением, который Epicurus введено в атомную теорию, хотя главным фактором, шансы, судя по всему, был задуман некоторыми как не действующая в отличие от формы судьба.

Stoics, которые были так pantheists и материалистов, настоящем нам очень тщательной текущей форме фатализма.

Для них время Вселенной является суровой необходимостью.

Существует нигде нет места для случая или непредвиденных обстоятельств.

Все изменения являются лишь проявлением неизменной права.

Существует вечно создан Провиденс отклонения мире, но это во всех отношениях неизменными.

Природа является неразрывная цепь причин и следствий.

Провиденс, является скрытой причиной, содержащихся в цепочке.

Судьба или судьба выражение внешней этого провидение, или институция, с помощью которых она осуществляется.

Именно благодаря этому, что предвидение о будущем можно боги.

Цицерон, который был написан в длину на искусство divining будущем, настаивает на том, что если Есть боги не должно быть существ, которые могут предвидеть будущее.

Поэтому в будущем должны быть уверены, и, если уверены, необходимо. Но трудности, а затем представляет себе: что такое использование гадание, если искупительной жертвы и молитвы не могут предотвратить предопределил зла?

Полную силу логических трудностей По мнению Цицерона, и, хотя он отмечает, что молитвы и жертвы, возможно, также было предусмотрено богов и включены в качестве важнейших условий их указы, он не является достаточно постановили на истинное решение.

Значение отнести к этой проблеме фатализма в древнем мире это подтверждается большим числом авторов, который написал трактат «De Fato», например, Хрисипп, Цицерона, Плутарха, Александр Aphrodisias, и различные христианские писатели вплоть до средневековья.

Фатализм и христианство

С ростом христианства вопрос о фатализм обязательно приняла новую форму.

Языческие зрения внешних, неизбежны силой принудить и контроля всех действий, будь то человека или божественного, оказался в конфликте с концепцией свободного, личного, бесконечного Бога.

Поэтому некоторые из ранних христианских писателей обеспокоены тем, чтобы противостоять и опровергнуть теорию о судьбе.

Но, с другой стороны, доктрина личного Бога, обладающих непогрешимый предвидение о будущем и всемогущество регламентирующих все события Вселенной активизировали некоторые этапы этого затруднения.

Главной особенностью, кроме того, в новой религии было важность принципа человеческой свободы и моральной ответственности.

Нравственность не представила для нас просто как желательно хорошее следует искать.

Она приходит к нам в виде императива, как кодекс законов, исходя из Суверенный о Вселенной и строгим послушанием по наиболее серьезным санкции.

Грех является самым серьезным из всех зол.

Человек обязан соблюдать нравственный закон, и он будет получать заслуживает наказания или за вознаграждение в зависимости как он нарушает или отмечает, что законом.

Но если это так, человек должен иметь это в его силах, чтобы разорвать или сохранить права.

Кроме того, грех не может объяснить до всех святых Богу.

Таким образом, свободное волеизъявление является центральным фактом в христианской концепции человеческой жизни, и все, что кажется, конфликт с этим необходимо каким-то примириться с ней.

Проблема языческого фатализма, таким образом, становится в христианской теологии проблему Божественного предопределения и согласования Божественного предвидения, и Провиденс с человеческой свободы.

(См. свободной воли; предназначения; Провиденс.)

Фатализм мусульманин

Мусульманские концепции Бога и Его правительство в мире, настаивают на его единство и absoluteness этого метода этого правила, а также восточные тенденцию умалять индивидуальность человека, все были благоприятными для развития теории предопределения приближения к фатализму. Таким образом, хотя были защитники свободной воли у мусульманских преподавателей, но мнение православного которой преобладали наиболее широко среди последователей пророка состоит в том, что все добро и зло мероприятия проходят в вечной указов Бог, который был написан от вечности все по предписанным таблице.

Вера верит, и все его добрые действия были объявлено и утверждено, в то время как плохие действия злой, хотя аналогичным указом не были утверждены.

Некоторые мусульманские врачи пытаются согласовать этот фаталистический теории с человека ответственность, но и восточные нравы общепринятые с объекта фаталистический презентация вероисповедания, а также некоторые их писатели обращались к этому давно предопределение и лишением свободы выбора в качестве оправдания за отказ от личной ответственности.

Хотя вера в предопределил многое сделать, как мусульманские нации летаргический и ленивый по отношению к обычным отраслях жизни, он разработал неосторожности в опасности, которая оказалась ценным элементом в военном характере народа.

Современные Фатализм

Реформаторов шестнадцатого века преподавал доктрины предопределения мало, если вообще, менее жесткие, чем мусульманский фатализм.

(См. Кальвин; ЛЮТЕР; воле.) Что нового в философии и ее отделение от теологии со времен Декарта, древние языческие понятия внешней судьбе, которая выросла устарели, сменил или преобразованы в теории Necessarianism.

Изучение физики, расширение знаний о царствования единообразного закона в мире, а также возврат к натурализм инициативе крайних представителей эпохи Возрождения, стимулировало рост рационализма в семнадцатом и восемнадцатом веках, и привел в популяризации из старых возражения против свободного волеизъявления.

Некоторые элементы в механической философии Декарта и в окказионализм его системы, которую его последователи Malebranche и Geulinex развитые, не ограничивая все реальные меры к Богу явно тяготеют к фаталистический мнение о Вселенной.

Современные пантеистический фатализм

Спинозы пантеистический necessarianism, однако, возможно, frankest и самой жесткой форме фатализма выступает какой-либо ведущий современный философ.

Начиная с идеей существа, которые, как он определяется тем, что не может быть, кроме одного, то он выводит в моде все геометрические формы время во Вселенной из этого понятия.

Это вещество должно быть бесконечным.

Она развивается обязательно через бесконечное число атрибутов в бесконечности режимах.

Казалось бы, отдельных и независимых существ из мира, разума и тела, являются лишь этими видами бесконечного существа.

Весь мировой процесс действия и события жестко необходимы в каждой детали; понятий contingence, возможных существ, кроме тех, которые существуют, носят чисто иллюзорной.

Ничто не является возможным, за исключением того, что на самом деле есть.

Существует воле ни Бога, ни человека. Правам volitions и решений поток с той же неумолимой необходимостью из природы человека как геометрические свойства от концепции треугольника.

Спиноза критики быстро указать на то, что в этой точке зрения мужчина уже не отвечает, если он совершает преступление и не заслуживают похвалы в награду за свои добрые дела, и что Бог является автором греха.

Спиноза единственным ответом является то, что поощрений и наказаний до сих пор их использование в качестве мотивов, что зло является лишь ограничением, и поэтому не реальны, и что все это реальные блага.

Вице Однако, он считает, является нежелательным, как боль или физическая коррупции.

Фаталистический же последствия, к морали являются логически, участвующих в различных формах последних пантеистический монизм.

Современные материалистическим фатализмом

Современный материализм, начиная от понятия материи как единственной первоначальной причиной всех вещей, стремится разработать чисто механической теории о Вселенной, в которой ее содержание и ход ее эволюции все необходимые результаты оригинальных словосочетание из материальные частицы вместе с их химические и физические свойства и законы их действия.

Чем более радикальной сторонники механической теории, такие как Клиффорд и Хаксли, честно признать логичным последствия этой доктрины виду, что не может действовать по вопросу, и учить, что человек является «сознательным автоматом», и что мысли и volitions проявлять никакого реального влияния о движениях материальных объектов в нынешнем мире.

Психическое говорится, всего лишь побочные продукты существенных изменений, но ни в коей мере не изменяют последнего.

Они также рассказали, как субъективные аспекты нервных процессов, а также epiphenomena, но однако задуманы они обязательно состоится на учеников школы материалистического будет неспособна вмешательства в движения материи или войти в какой-либо способ, как эффективное причин в цепь событий, которые представляют собой физические истории мира.

Положение в некотором смысле более экстремальные, чем древний языческий фатализм.

Ибо, хотя раньше писатель учил, что инциденты, человеку жизнь и судьба были неразрывно регулируется подавляющее власти, против которых она была бесполезна, а как невозможно стремиться, в целом они провели общее ощущение, что наше мнение volitions делать прямые наших немедленных действий , Хотя наша судьба в любом случае будет реализован.

Но материалистическое ученого логически совершил к выводу, что, хотя в целом ряде наших психических состояний жестко связан с нервной изменения в организме, которое неумолимо все были предопределены в оригинале словосочетание из материала частицы Вселенной, эти психические сами государства никоим образом не могут изменить ход событий или повлиять на перемещения из одной молекулы вещества.

Опровержение фатализма всех типов заключается в абсурдных и невероятно последствия, которые они влекут за собой.

(1) Древний фатализм предполагает, что события были определены независимо от их непосредственных причин.

Он отрицал свободной воли, или о том, что свободное волеизъявление может повлиять на ход нашей жизни.

Логике он разрушил основы нравственности.

(2) фатализмом покоится на Божественной указов (а) сделала безответственным человеком за свои действия, и (б) выступил Бога автором греха.

(3) фатализм от материалистической науки не только уничтожает нравственность, но, логически обоснованное, это требует веры в невероятное предложение о том, что мысли и чувства человечества, не имеют никакого реального влияния на человеческую историю фабрика отличать: (а) чистой или восточный фатализм , которая, по его словам, считает, что наши действия не зависят от нашего желания, но отменено вышестоящей власти; (б) изменить фатализма, который учит, что наши действия определяются нашу волю и нашу волю, наш характер и мотивы Действуя от нас — наш символ, однако, было уделено нами, (с), наконец, детерминизм, который, по его словам, утверждает, что не только наше поведение, но наш характер, склонны к нашему будет: а что мы можем улучшить наш характер.

В обеих форм фатализма, он делает вывод, мужчина не несет ответственность за свои действия.

Но логически, в determinist теории, если мы причина этого вопроса, мы вынуждены точно такому же выводу.

По желанию для улучшения нашего характера не может возникнуть, если в качестве необходимого результата предыдущего символа и представить мотивы.

Практически там может быть разница между поведением во всеуслышание фаталист, который будет склонен говорить, что его будущее предопределено всегда inflexibly нет никакого смысла в попытках изменить его, и determinist, которые могут выступать за укрепление добрых побуждений.

В строгой последовательности, однако, поскольку детерминизм отрицает реальные инициативою причинности в виде отдельного человека, последовательно придерживается мнения о жизни и морали должны быть точно одинаковыми для determinist и самых крайних фаталист (см. детерминизм).

Публикация информации Автор Майкл Махер.

Трансляции по Рик McCarty. Католическая энциклопедия, том V. Опубликовано 1909.

Нью-Йорк: Роберт Appleton компании.

Nihil Obstat, 1 мая 1909.

Remy Lafort, цензор.

IMPRIMATUR.

+ Джон М. Фарли, архиепископ Нью-Йорка

---

Кроме того, см.:

Детерминизм

Предопределение

Это при условии представления в первоначальном английском языке

---

Отправить по электронной почте вопрос или комментарий к нам: Электронная почта

Основная ВЕРИТ веб-странице (и индекс к темам) находится на

Фатализм и случайность будущего (Логический анализ)(А.С. Карпенко. Фатализм и случайность будущего: логический анализ. М., Наука. 1990, 214 с.)

Полный текст автореферата диссертации по теме «Фатализм и случайность будущего (Логический анализ)(А.С. Карпенко. Фатализм и случайность будущего: логический анализ. М., Наука. 1990, 214 с.)»

АКАДЕМИЯ НАУК СССР ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ

_ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ_

На правах рукописи

КАРПЕНКО Александр Степанович

ФАТАЛИЗМ Я СЛУЧАЙНОСТЬ В1й1№0 (Логический анализ)

(А. С. Карпенко. Фатализм и случайность будущего: логический анализ, М., Наука, 1990, 214 с.)

Специальность 09.00.07 — логика

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Москва — 1991

Работа выполнена на секторе логики Института философии АН СССР

Официальные оппоненты:

— доктор философских наук, профессор А.А.Ивин

— доктор философских наук, профессор В. Н. Костик

— доктор философских наук, профессор Е. Е. Ледников

Ведущая организация — кафедра логики философского факультета МГУ.

Защита диссертации состоится » «_1991г. в

_час. на заседании специализированного совета Д 002.29.03 по

защите диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук при ордена Трудового Красного Знамени Институте философии АН СССР по адресу: 121019, Москва, Волхонка. 14.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института философии АН СССР.

Автореферат разослан » «_1991 г.

Ученый секретарь специализированного совета кандидат философских наук

В. И. Аршинов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность тели. Глобальной логико-философской проблемой является взаимоотношение между истиной, временем и необходимостью. Особая значимость этой проблематики становится очевидной. когда мы сталкиваемся с различными фаталистическими аргументами, цель которых — доказать, что будущее предопределено и поэтому человек не имеет свободы воли. Последнее указывает на актуальность темы, получившей название «Фатализм и случайность будущего», где, с одной строны, требуется самый тщательный анализ принципов (логических, теологических, онтологических), лежащих в основе различных доктрин фатализма, а с другой стороны, — обоснование способов опровержения этих доктрин с тем, чтобы показать, что будущее не является фатальным, а значит человек свободен и морально ответствен за свои поступки.

Доктрина, утверждавшая, что одних законов логики вполне достаточно для доказательства того, что все в мире происходит по необходимости, получила название логического фатадиэла. В свою очередь, аргумент о том, что всеведение Бога влечет необходимость всего происходящего, называется аргументом теологического фатсиизда. Опровержение обоих фаталистических аргументов потребовало создание различных теорий истины, времени и модальности. В ходе дискуссий, которые идут уже третье тысячелетие, при обсуждении фаталистических аргументов в центре внимания оказались такие вопросы, как истинностный (логический) статус высказываний о будущих случайных событиях и о будущем вообще, статус самих логических законов, асимметрия времени и способы ее выражения в логической форме, принцип неизменяемости прошлого, взаимосвязь прошлого с будущим, и т.д.

Оказалось, что ухазанные вопросы и в особенности принципы, лежащие в основе доктрин фатализма, связаны с социальными проблемами современности, в результате чего приходим к логико-философскому пониманию тоталитаризма и тоталитарного мышления. Актуальность этой тематики пояснений не требует.

Стоит особо подчеркнуть, что проблема фатализма обсуждается в диссертации не в том его житейсхо-обыденном понимании: «Что бы человек ни сделал, с ним случится непременно то, что ему на роду написано». — а именно исследуются логические реконструкции фаталистических аргументов. Логическая проблематика выходит на первое место, когда анализируются различные способы опровержения фаталистических аргументов средствами современной логихи.

Дело в том, что для опровержения фаталистических аргументов недостаточно только признать наличие объективной случайности. Надо еще это выразить непротиворечивым образом логическими средствами. Поэтому рассматриваемые проблемы имеют исключительную значимость для возникновения и развития разного рода неклассических логик, среди которых особый.интерес представляют модально-временные логихи, моделируемые на временных структурах. линейных в прошлое и ветвящихся в будущее. Ветвление времени в будущее озанчает, что ход Истории имеет альтернати-. вы, и в каждой точке ветвления человек имеет возможность совершить выбор. В этом также заключается один из смыслов случайности будущего в противоположность предопределенному будущему, где не ыохет быть ни случайности, ни выбора.

Особое место среди исследуемых в диссертации логических проблем’ занимает проблема логического статуса высказываний о будущих (случайных) событиях. От ее решения зависит не только способ обоснования иди опровержения фаталистических аргументов. но и новый подход к пониманию того, что такое логика. Отвлекаясь от конкретного содержания, уже на алгебро-логическом уровне приходим к тоцу. что в качестве истинностных значений могут выступать некоторые структуры. Отсюда логика понимается как исчисление определенных структур.

Сяепень раэрабояанносяи проблемы. В античности, начиная с Аристотеля, а затеи в особенности » средневековье проблемы логического и теологического фатализма вызвали напряженные дискуссии. Эти дискуссии возродились с особой силой в XX веке, прежде всего благодаря, развитию символической логики. В этом

обсуждении приняли участив такие известные логики как Ч. С. Пирс. Я. Лукасевич, А. Н. Прайор, У. Куайн, Я. Хинтикка. Г. фон Вригт, Н. Решер, Б. ван Фраассен, Р. Томасон, С. Мак-Колл, Р. Мак-Артур, и др. В свор очередь это способствовало более тщательному философскому анализу указанных проблем. Здесь стоит выделить монографию Д. Фреде1, которая примечательна широким использованием античных первоисточников. Обзор фи-ософов позднего средневековья, пытавшихся решить проблему теологического фатализма, дан С. Нормором2. Фатализм как логический Оеперлиниэл обстоятельно рассмотрен И. Збигневым3.

Начиная со статьи профессора Д. Вильямса4, представителя американской аналитической философии, количество работ по логическому и теологическому фатализму сильно возросло, а сани дискуссии продолжаются и по сей день. Среди советских философов, обративших внимание на аристотелевскую проблему высказываний о будущих случайностях, следует отметить А. С. Ахмановаг, А. А. Ивина8 и 3. Н. Микеладэе7. Однако все три указанные работы косят довольно-таки частный характер.

Цель и основные заОачи исслеОовакия. Основной целью работы является анализ генезиса дискуссий о логическом и теологическом фатализме. При этом предпринята попытха совместить исторический ход дисхуссий с логическим развитием возникающих

Frede О. Aristotle* und die ‘Seeschlacht». Das РгоЫ«а der Contingently Future In De Interpretation« 9. Gdttlngen, 1070. См. переработанный и сокращенный вариант »тоЯ книга: The ■ea-battle reconsidered: a defence оГ the traditional Interpretation // Oxford studies. 1965. Vol.3. P.31-87,

2

Noraore C. Future contingents // The Caabrldge history of later aedleval philosophy. Caabrldge. 1982. P.3S8-381.

3

Jordan Z.A. Logical deteralnlsa // Notre Daa* Journal of Foraal Logic. 1963. Vol.4. P.1-38.

*Ullllaas D. The sea-fight tomorrow // Structure, aetod and aeanlng. Essays In honor of Henry H.Sheffer. N.Y. 1951. P.282-306. s

Ахианов i.e. Логическое учение Аристотеля. M., i960. Гл.б.

g

Ивнн А.А. Каузальное определение истины // Философские неуки. 1978. Я 4. С.85-93.

7Микелезде З.Н. Основоположения логики Аристотеля. Соч. Т.2.

II.. 1978. С.5-50.

различных проблем. Все это предполагает анализ исходных логических принципов, лежащих в основе конструирования фаталистических аргументов. Кроме логико-философского осмысления дискуссий о фатализме ставится также задача установления прямой связи обсуждаемых вопросов с социальными проблемами современ-лости.

Научная кобизна исследования. В ходе исследования получены следующие результаты:

— используя обширный фактический материал, дан логический анализ дискуссий о фатализме;

— показано, что функция конструирования фаталистических аргументов состоит в выявлении тех трудностей, которые возникают при использовании таких понятий как «будущее», «прошлое», «истинность о будущем», «истинность о прошлом», «всеведение Бога», «неизменяемость прошлого», и т. д;

— впервые в отечественной литературе проведен логико-философский анализ доктрины теологического фатализма;

— выявлено, что разного рода фаталистические аргументы основываются на принципе неизленяелости прошлого;

— установлена глубокая связь принципов логического и теологического фатализма с тоталитаризлол:

— показано, что различные способы опровержения фаталистических аргументов привели к возникновению таких неклассических логик, как многозначеные, некоторые виды модальных, временные и комбинированные системы логих, особое место среди которых занимают модально-временные логики;

— приведена систематизация различных подходов х решению проблемы истинностного статуса высказываний о будущих (случайных) событиях;

— разработан новый семантический подход к многозначным логикам, получивший название фатор-селанпики. Обнаружено, что теория супероценок ван Фраассена и квази-истинностно-функци-ональную теорию Решера можно выразить в терминах фактор-семантики.

— проводится мысль, которая обосновывавгея алгебро-логическими результатами, что современный этап развития логики

характеризуется структурализацией самих истинностных значений, в результате чего приходим к идее о внутреннем и внешнем ал-гебро-логическом уровнях логики.

Практическая значилоспъ работы. Полученные в диссертации результаты убедительно показывает, как фундаментальные философские проблемы воздействуют на развитие самой логики. В то же самое время имеет место и обратный процесс, когда современная логическая техника применяется для анализа старых философских проблем. Такое взаимодействие философии и логики является весьма плодотворным для обеих наук.

Результаты исследования могут быть использованы для разработки курсов «Философия и логика». «Логика в социологии», «Введение в неклассические логики».

По материалам диссертации были разработаны и прочинаты спецкурсы «Пропозициональная многозначная логика» (1983, 1985 гг. ) и «Фатализм и логические реконструкции индетерминизма» (1987 г. ) для студентов философского факультета Московского государственного университета.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась и рекомендована к защите на заседании сектора логики Института философии АН СССР: Основные идеи диссертации изложены в монографии, а также в серии статей, опубликованных в сборниках и журналах.

Результаты диссертации обсуждались автором в докладах и в выступуплениях на семинарах, симпозиумах, конференциях, в том числе следующих:

Координационное совещание по модальным и интенсиональным логикам (Москва, 1978).

II Советско-финский коллоквиум по логике (Москва, 1979).

Симпозиум по логике Аристотеля (Тбилиси. 1983).

IV Советско-финский коллоквиум по логике (Телави, 1985).

IX Всесоюзная конференция по логике, методологии и философии науки (Харьков. 1986).

Всесоюзная конференция «Методологические и мировоззренческие проблемы истории философии» (Москва, 1986).

I Советско-польский симпозиум по логике (Москва, 1986).

V Совестко-финский коллоквиум по логике (Турку, 1987).

VIII Международный конгресс по логике, методологии и

философии науки (Москва, 1987).

Доклад в Доне Ученых АН СССР (Москва. 1990).

Структура диссертации. Диссертация представлена в виде монографии на 214 страницах и состоит из предисловия, трех глав и заключения. Кроме списка использованной литературы (311 названий) приведен также выборочный список новейшей литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В предисловии констатируется, что обоснование несовместимости трех следующих положений со свободой человека:’

(1)истинности высказываний о будущих случайных событиях,

(2)догмата о всеведении Бога.

(3)естественнонаучных принципов и законов природы, — лежит в основе доктрин, соответственно получивших название логического фатализла, теологического фапализла и леханиспического Оеперлинизла. Обсуждение этих доктрин <в основном первых двух), а главное их опровержение ставит целый ряд глубоких философских и логических проблем, решении которых и посвящена данная работа.

В первой главе показано зарождение и развитие дискуссий о фатализме и связанных с ними логико-филосфских проблем. Во второй главе обсуждены логические н философские аспекты фаталистических аргументов и рассмотрены некоторые их реконструкции. Устанавливается связь принципов логического и теологического фатализма с тоталитаризмом. В третьей главе анализируется различные способы опровержения фаталистических аргументов средствами современной логики. Заключение носит специальный алгебро-логический характер и содержит некоторые результаты, полученные автором при решети проблемы истинностного сгатуса высказываний о будущих (случайных) событиях.

Первая глава «Проблема будущей случайности* начинается с рассмотрения 9-ой главы трактата Аристотеля «Сб нстохкова-

нии»8, где впервые сформулирован следующий фаталистический аргумент. Изложим этот аргумент в несколько реконструированном виде.

Предположил, сейчас истинно, что завтра будет лорское сражение. Из этого следует, что не ложеа быть, чтобы завтра не было лорского сражения, иначе не было бы истинно, что лорское сражение завтра произойдет. Следовательно, завтрашнее лорское сражение является необходилыл. Подобно эподу, если бы было сейчас ложно, что завтра будет лорское сражение, то необходило, что лорское сражение завтра не произойдет. Но сейчас истинно или ложно, что завтра будет лорское сражение. Следовательно, или необходило, что оно будет, илинеобходилт, что оно не будет. Обобщив этот аргулент получаел, что все, что происходит, происходит по необходилости и нет ни случайных событий, ни свободы воли (сл. 18а34-Ь5).

Суть аргумента заключается в том, что истинность (ложность) высказывания о каком-то событии влечет необходимость (невозможность) этого события, т.е. устанавливается взаимная обусловленность истинных (ложных) высказываний с положением дел,, описываемых этими высказываниями, и эта обусловленность является логической» а не причинной. Более того, на что не всегда обращается внимание, в поддержку этого аргумента Аристотелем разрабатывается второй фаталистический аргумент, который изложим следующим образом.

Если высказывание истинно, то оно было истинно и раньше без всякого ограничения на вреля. Ну а если высказывание было всегда истинно, то событие, которое оно описывает, не ложек не произойти и позяолу необходило (сл.1вЪ9-17 и 19а5-6).

Считая эти аргументы логически правильными, Аристотель указывает на то. что фаталистическое следствие этих аргументов (необходимость всего происходящего) приходит в противоречие с объективной случайностью. Поэтому, исходя из этого, надо найти логический способ опровержения фаталистических аргумен-

8Араетотель. Сочннеявяая. Т.г. К.,1978. С.99-102.

тов,т.е. решить проблему (не)совместимости истинности высказывания со случайностью будущего события, описываемого этим высказыванием [проблема будущей случайности). Однако краткость и схатость текста, тонкость понятийного аппарата, некоторая двусмысленность и отсутствие пояснений — все это делает весьма сложным понимание того, каково >е решение Аристотеля. Для того, чтобы разобраться в этом, рассмотрим исходные логические принципы (законы), лежащие в сснове обоих фаталистических аргументов. Таким общим принципом является логический принцип бивалентности (двузначности), который устанавливает, что ках-дое высказывание является истинны.« иди дожни*. В свою очередь этот принцип надо отличать от принципа исключенного третьего (tertiun поп datur), который устанавливает, что из Обух противоречащих друг другу высказываний только одно истинно. Формально это выглядит так:

(1) Т(р) v F(p),

(2) Tip) v Т(~р),

где р — пропозициональная переменная; ~р — высказывание, противоречащее р. и читается как «не-р»; Tip) и Ftp) обозначают соответственно «истинно, что р» и «ложно, что р»; v обозначает строгую дизъюнкцию и читается как «или…, или…, но не одновременно».

Принцип (2) будем называть семантической формулировкой закона исключенного третьего, формальная запись которого выглядит так:

(3) р V ~р.

Формула (3) совпадает с (2), если имеет место схема А. Тарского, которая утверждает, что фраза «истинно, что… «, предваряющая высказывание «р», является излишней в классической логике, т. е.

Tip) я р. где в читается «эквивалентно».

Легко видеть, что если р v ~р является теоремой некоторой логической системы и имеет место Tip) я р для этой системы, а также берется обычное определение ложности:

Ftp) ш Т(~р),

g

то Tip) v F(p) также имеет место в этой системе. В этом смысле принцип бивалентности (1) и закон исключенного третьего (3) эквивалентны.

Однако одна из основных интерпретаций аристотелевского решения проблемы будущей случайности

состоит в том, что (1) и (3) не эквивалентны, т. е. Аристотель ограничивает действие принципа бивалентности относительно высказываний о будущих случайных событиях, но в то же самое время принимает закон исключенного третьего (3). Таким образом, в силу ограничения (1), оба фаталистических аргумента разрушаются.

Стоит отметить, что ни одна из глав аристотелевского «Органона» не вызвала к себе такого внимания и кэ породила столько дискуссий,, как эта. Поэтому перейдем к стим дискуссиям, а главное, выделим те основные вопросы, которые были ими поставлены.

Начало современной дискуссии был положено известным польским логиком Я. Лукасевичем, который для высказываний о будущих случайных событиях ввел третье истинностное значение, отличное от «истина» и «ложь». И тогда сразу же возникает вопрос о статусе самой классической логики. В дискуссию на первом ее этапе включился Ч. Бэйлис, К. Дукас, Д. Вильяме. У. Куайн, А. Прайор, Л. Линский, Дж. Райл и Р. Батлер. В центре внимания оказались такие фундаментальные вопросы, как-о реальности будущего, об отношении истины ко времени, связи между истиной и событиями, о доктрине божественного всеведения, о логической структуре прогноза, о видах необходимости и т. д. И конечно, о логике высказываний о будущих случайных событиях. При этом решение указанных вопросов в основном зависело от того, какую из концепций времени, динамическую или статическую, принимал тот или иной философ.

Дальнейшая дискуссия намного углубляет и расширяет исходную проблематику и развернулась главным образом на страницах двух, крупнейших философских журналов: это американский «The Philosophical Review» и английский «Hind». Новый этап дискуссии характеризуется скрупулезным изучением самого первоисточника с тем, чтобы ответить на следующие вопросы:

(1) Каково собственно позитивное решение Аристотеля?

(2) Является ли принятое им решение приемлемым само по

себе?

(3) Независимо от того, приемлемо это решение или нет, опровергают ли в действительности дистинкции, которые он делает, фатализм?

(4) Какими средствами фаталистические аргументы, представленные в «Об истолковании 9». могут быть опровергнуты?

(5) Являются ли фаталистические аргументы Аристотеля действительно фаталистическими?

В дискуссию включились такие известные западные философы и логики как Г. И. К. Энскомб, Р. Тейлор, Я. Хинтикка. Ы. Решер, С. Хак-Колл, Р. М. Гэйл, С. Кан, Г. фон Вригт, В. Мак-Ким и многие другие. Ухе к началу 60-х годов четко обозначились две основные линии интерпретации аристотелевского текста 9-ой главы «Об истолковании», которые получили название «традиционной интерпретации» и «средневековой интерпретации».-вер, что она совсем не затрагивает првильность принципов (1) и (2), а лишь ограничивает распределение оператора необходимости N. т. е. относительно высказываний о будущих случайных событиях Аристотель отвергает следующее:

(14 Н(Т(р)) V ШГ(р)), (2′) ЫСТ(р)) V Н(Т(~р)).

Особенностью средневековой интерпретации является модализация истинностных значений «истина» и «ложь». Причем модализация понимается в весьма широком смысле. С одной стороны, это различные эквиваленты понятия необходимости, например, определенно истинно или акяуально истинно в отличие от проект истинно. С другой стороны, вводятся различные виды самой необходимости. Из современных авторов подобная интерпретация

была принята Линским, Батлером, Энскомб и Стронгом. а позиция Энскомб была поддержана Олбриттонои и Хинтиккой.

Вслед за Аль-Фараби эта интерпретация была принята другими арабскими философами, включая Аверроэса. На Западе аналогичная интерпретация может быть найдена у Абеляра, которая восходит к учению о будущих случайностях у Ансельма. Указанная интерпретация была принята большинством средневековых комментаторов трактата «Об истолковании», в том числе Фомой Аквинским, Дун-сом Скоттом и Оккамом. Решер замечает, что как для мусульман, например Аль-Фараби, так и для христиан, например Фомы Аквин-ского. трудно было стать на точку зрения традиционной интерпретации, т.е. признать, что некоторые высказывания о будущих событиях ни истинны и ни ложны, поскольку в этом случае возникает проблема примирения подобной интерпретации с теологическим учением: как может осуществляться божественное предвидение будущих случайных событий (например, свободные человеческие поступки), если утверждения и отрицания о таких событиях ни истинны и ни ложны?

Итак, какова же логическая суть двух основных интерпретаций аристотелевского решения проблемы будущей случайности? Пусть р есть высказывание о будущем случайном событии, а знак «-»» обозначает «если …. то…Тогда для всякого р

(I) ~<ТСр v ~р) (Tip) v Т(~р))>.

(II) ~(N(T(p) v Т(~р)) (N(T(p)) v N(T(~p)))),

где (I) относится к традиционной интерпретации, а (II) — к альтернативной (средневековой). Различие и сходство обеих интерпретаций очевидно. На языке логики мы выразили бы это так. В первом случае говорится о недистрибутивности оператора истинности Т относительно операции дизъюнкции v, т. е. принимается закон исключенного третьего Т(р v ~р) и отбрасывается Т(р) v Т(~р) (отрицание последнего означает, что принимается ~Т(р) & ~Т(~р)), а во втором случае говорится о недистрибутивности оператора необходимости N относительно v, т. е. принимается N(T(p) v Т(~р)) и отбрасывается N(T(p)) v N(T(~p)>. Таким образом, то. что отбрасывается в (I), принимается в (II), причем в усиленной форме.

Сторонники традиционной интерпретации (I) соглашаются, что это решение опровергает фатализм, поскольку принимая ~Т(р) & ~Т(~р) мы не молем теперь заключать от истинности к необходимости. Однако большинство авторов это решение не принимают, поскольку ограничение на дистрибутивность оператора Т относительно V ведет к отрицанию принципа двузначности, а такую ревизию логики может, конечно, не каждый принять. Тем не менее, например, для Тейлора и .Сана это единственный способ опровергнуть фаталистический аргумент, в то время как Лукасевич и Прайор впоследствии попытаются найти пути не столь радикальные. Другие же, например, Вильяме, Райл, и. Ниль считают, что для логики здесь ничего опасного нет, так как сам фаталистический аргумент неверен, поскольку истинность не влечет необходимость. Такое явное расхождение в оценке фаталистического аргумента Аристотеля и в способах его опровержения в итоге привело к напряженной дискуссии, продолжающейся до наших дней, тема которой — логический фатализм.

Трудности, с которыми столкнулись сторонники традиционной интерпретации, а именно переосмысление статуса логики, совсем не возникают для сторонников альтернативной интерпретации, потому что здесь решение Аристотеля не затрагивает статуса принципов классической логики, поскольку не возникает проблема истинности высказываний о будущем. Проблема фатализма здесь решается за счет правильного употребления модальных понятий, т. е. за счет исключения ошибок модальной логики. Как раз такой ошибкой и является дистрибутивность оператора N относительно V, поэтому никакого опровержения фаталистического аргумента не требуется. Однако признание факта, что все высказывания о будущем истинны или ложны, ставит другую сложнейшую проблему -проблему совместимости всеведения (всезнания) Бога со свободой поступков человека. Ведь если Богу заранее известны все поступки человека, то является ли человек ответственным за них? А принять существование ни истинных и ни ложных высказываний, значит допустить, что Бог не является всеведущим. Исключительно напряженная дискуссия на эту тему, которая в последнее время обострилась, — это дискуссия о леологическол фаяализле.

Кроме общей логической структуры обеих интерпретаций они еще сходятся в том. что требуют проведения (логической) асимметрии времени. В первом случае высказывания о прошлом истинны или ложны, а высказывания о будущих случайностях таковыми не являются, но с течением времени приобретут свой истинностный статус. Во втором случае высказывания о прошлом необходимо истинны или необходимо ложны, тогда как о будущих случайностях просто истинны или ложны, но с течением времени истинность или ложность становится необходимой. Одним из следствий асимметрии между прошлым и будущим является невозможность воздействовать на прошлое в отличие от воздействия на будущее или, по-другому, причины прошлых событий не могут лежать в настоящем или в будущем. Казалось бы абсурдным подвергать это сомнению. Тем не менее И. Дамметом были выдвинуты некоторые концептуальные построения в пользу подобной симметрии, после чего этот вопрос стал обсуждаться с новой силой.

Обратим внимание, что в дискуссии все более настойчиво ставится вопрос о некоторой теории овремененных высказываний, которая была бы адеватна для соответствующей интерпретации аристотелевского текста. И такие теории одновременно и независимо друг от друга были построены Хинтиккой, Мак-Коллом, Решером и Прайором.

Конечно, как и следовало ожидать, дальнейший ход дискуссии о двух основных линиях интерпретации показал, что примирить их не удалось, а наоборот, они еще более разошлись. Несколько неожиданно эта дискуссия приобретает дополнительный смысл. Как бы полустихийно складываются два метода исследования: текстуальный и лингвистический анализ аристотелевских текстов, с одной стороны, и философская концепция взаимосвязи истины, времени и модальности как выражение стиля греческого мышления (соответственно, анализ аристотелевской проблемы на основе этого стиля) — с другой. Разумеется эти подходы не только не исключают друг друга, но оказываются вэаимодополнительными. Только текстуальный анализ проблемы может быть ошибочен в силу необычайной сложности самого текста, а незаурядный стиль мышления в решении каких-то сложных проблем может не замечать какие-то (но важные) частности проблемы. Поэтому не

удивительно, что порой коллизия этих двух методов исследования, а зачастую и их единство выявляют все новые предположения и ответы на поставленные в тексте «Об истолковании 9» проблемы.

Глава заканчивается выводом, что традиционная интерпретация является более адекватной тексту, дает оригинальное решение проблемы и, самое главное, имеет весьма значительные последствия для развития самой логики.

Вторая глава — «Фатализм» — начинается с рассмотрения доктрины логического фатадизда под которым понимается, что из законов логики следует необходимость всего происходящего, в том числе и человеческих поступков. Поэтому представляет особый интерес выявить логическую структуру исходного фаталистического . аргумента Аристотеля. Пусть «р» есть высказывание о будущем случайном событии. Тогда:

1. Tip) -» N С р) — посылка (принцип необходимости)

2. Ftp) -> N(~p) — посылка (принцип необходимости)

3. Т(р) v Ftp) — посылка (принцип двузначности)

4. Nip) v К(~р) — из (1), (2) и (3) по правилу классической логики: если А -* С, В -> D и A v В, то С v D.

Однако фаталистический аргумент можно реконструировать по-другому:

1. Tip) Nip)

2. Т(~р) N(~p) — подстановка в (1): ~р вместо р

3. Т(р) v Т(~р) — посылка (семантический принцип исключенного третьего)

4. Nip) V N(~p) — из (1), (2) и (3).

Таким образом, чтобы избежать фаталистического следствия, нужно отбросить как Tip) v Ftp), так и Tip) v Ti~p).

Итак, из приведенных реконструкций фаталистического аргумента Аристотеля хорошо видно, как устанавливается связь между логическими принципами (принципом двузначности,, семантическим принципом исключенного третьего) и предопределенностью будущего. Эта связь, как уже говорилось, и получил? название доги-.

ческого фапали.зла. Отсюда следует, что имеются два пути опровержения логического фатализма: либо отрицать указанные логические принципы, как это сделал Аристотель в соответствии с традиционной интерпретацией, либо отрицать посылку {1).

Утверждение в виде Т(р) •* Niр) несколько озадачивает и настораживает в силу своей простоты и тех следствий, которые из него вытекают. Именно здесь возникают основные трудности: какой это вид необходимости и, главное, как она связана с истинностью? Целый ряд исследователей считают, что Аристотелем допущена модальная ошибка в отношении посылки ( 1 ). Суть этой ошибки состоит в смешении того, что схоласты называли «необходимым следованием» (nécessitas consequentiae): N(p э q) и «необходимым заключением» (nécessitas consequentis): р э N(q), т. е. высказывание может с необходимостью следовать из (другого) высказывания, но само не быть необходимо истинным.

Однако текстуальный анализ показывает, что Аристотель (см.19а23-27) пытается избежать подобной модальной ошибки, и тогда сторонникам традиционной интерпретации следует показать, как можно обосновать принцип необходимости Т(р) -* N(р)?

Убедительнее всего этот вопрос рассмотрен Д. Фреде в контексте аристотелевской теории отношений между положением дел и истинностью (или ложностью) соответствующего высказывания. Нэ этой теории отношений следует, что связь между истинным высказыванием и положением дел несовместима со случайностью: если существует отношение между высказыванием и положением дел, то не событие «следует» из истинности высказывания, а предположение одного из понятий отношения требует с необходимостью предположения другого, т.е. в нашем случае предположение высказывания истинным требует предположения, что положение дел определено. При этом заметим, что положение дел не слудет из истинности или ложности высказываний, как, например, саключенне из посылок, а скорее наоборот, если состояние дел установлено, то истинность высказывания об этом тоже установлена. Все это хорошо согласуется с корреспонденткой теорией истины, изложенной Аристотелем в 7-й главе 4-й книги «Метафизики».

Таким образом, принцип необходимости устанавливает взаимную обусловленность истинных (ложных) высказываний с положением дел, описываемых этими высказываниями. Здесь ничего не

говорится о причинной связи между истинностью и событием, что, конечно, было бы ошибкой. Между тем значительная часть критики данного фаталистического аргумента шла именно этим путем, т.е. критики пытались показать, что аргумент логического фатализма не является «чисто» логическим. Для того, чтобы не дать никаких поводов для подобной критики. Тейлор реконструирует фаталистический аргумент Аристотеля, ставя перед собой цель показать, что определенные предположения, имеющие универсальный характер в современной философии, «дают доказательство того, что фатализм верен без какого-лиоо обращения за помощью к теологии или физике»9.

Статья «Фатализм» вызвала бурную дискуссию, которая продолжается и сейчас. Тщательный анализ логической структуры нового фаталистического аргумента показывает, что он ошибочен (по крайней мере в силу указанной выше модальной ошибки), но продолжающаяся дискуссия о нем, как и об исходных фаталистических аргументах Аристотеля, свидетельствует о том, что затронуты исключительной важности вопросы.

Переходя к доктрине теологического фатализла, сразу подчеркнем, что последний связан с обсуждением фаталистических аргументов Аристотеля. Смысл любой доктрины фатализма -доказать, что будущее предопределено, т.е. для будущего хсда развития событий и самих поступков людей нет альтернатив. А если нет альтернатив, то ничего ухе изменить нельзя. Таким образом, будущее в фаталистическом аргументе по своим свойствам ничем не отличается от обычного понимания прошлого: то что произошло, ухе не станет иным. Идея обосновать необходимость и неизменяемость будущего тем, что таковым является прошлое, и составляет суть второго фаталистического аргумента Аристотеля. Первоначальный принцип необходимости усиливается посылкой о том, что истины, лежащие в прошлом, являются необходилили. Эта посылка создала контекст в котором впервые был рассмотрен аргумент, заключающий от предвидения

8Т»у1о ■ й. Г»1«11ва // ТЬ* РЬ11оворЬ’с»1 Л»у1¡ы. 1862. Уо1.71. Р.56-вв.

Бога к фатализму. Идея аргумента состоит в том, что предвидение Богом наших действий влечет эти действия, т. е. что мы эти действия непременно совершим. Но если Бог уже знает, то его предвидение имеет вид необходимости, которая принадлежит прошлому, и эта необходимость переносится на наши будущие действия. Обсуждение проблемы (логической) совместимости всеведения Бога с человеческой свободой потребовало самого тщательного анализа таких понятий, как . «свобода», «необходимость», «случайность», «истина», «время» — всех тех понятий. которые используются при анализе . логического фатализма, но кроме них и понятий «власть», «способность», «возможность сделать по-другому», «добровольность», «внутри * чьей-то власти», т. е. понятий, которые оказалась существенными уже при анализе фаталистического аргумента Тейлора. В круг рассмотрения данной проблемы попадают и новые понятия: «Бог», «всеведение», «всемогущество», «вневременность», «вечность» и т.д. Рассмотрение всех этих понятий увело бы исследование довольно далеко от главного, а именно от логической проблематики теологического фатализма.

Что же касается историко-философского аспекта, то трудно указать средневекового философа, который не пытался бы совместить. догмат о всеведении Бога со свободой человека. Искомое решение дачной проблемы может основываться только на ограничении аристотелевского принципа необходимости: «если истинно, то необходимо», поскольку ограничение принципа двузначности ведет к тому, ‘ что Бог не является всеведущим. Поэтому, хотя необходимо, что все, что Бог знает, является истинным, и все то, что истинно, известно Богу, тем не менее отсюда не следует, что то, что Бог знает, является необходимым, т. е. необходимость следования N(Gp э р) не влечет необходимость консеквента Ср э Np, где Ср обозначает «Бог знает, что р». Последнее имело бы место, если предположить, что Бог с необходимостью знает р, т.е. N(Cp), но это отрицается христианской теологией, поскольку несовместимо с доктриной свободы божественной воли. Таким образом, божественное всеведение совместимо со случайностью событий как на теологическом основании, поскольку божественная воля свободна, так и на логическом основании, поскольку nécessitas conseguentiae не влечет nécessitas consequentis.

Однако это решение все-таки не является адекватным, ибо антецедент условного высказывания Ср э р сам по себе необходим, потому что он принадлежит к прошлому времени, а то, что произошло, не может стать другим, оно необходимо, и тогда фаталистический аргумент срабатывает, хотя допущение о свободе божественной воли остается в силе. Отсюда возникает действительно серьезная проблема о статусе аристотелевского и средневекового принципа, гласяще: о, что то, что находится в прошлом, не может быть изменено, или, как писали средневековые авторы: «Ad praeteritum non est potentia». Чтобы избежать этой трудности, Фома Аквинский принимает точку зрения Боэция, что знание Бога находится вне времени. Но вневременное знание Бога, кроме чисто теологических вопросов, например, об атрибутах Бога, о вмешательстве Бога в ход вещей посредством пророчеств, не говоря уже о том, что есть вечность?, ставит также серьезные логические проблемы, например, о временных и вневременных’ высказываниях, о переводе одних в другие, о вневременном или временном характере истины и т. д. Таким образом, опять приходится возвращаться к принципу необходимости относительно прошлого с тем, чтобы более углубленно попытаться провести асимметрию между прошлым и будущим.

Все дело в том. что будущее и прошлое настолько связагы друг с другом, что рассматривая одну сторону, нельзя не учитывать другую. Поэтому, если прошлое необходимо, то необходимо и будущее, но если будущее случайно, то в каком-то смысле случайно и прошлое. Или можно подойти с другой стороны: в какой-то степени ослабляя принцип необходимости относительно прошлого, в той же степени ослабляем принцип необходимости относительно будущего. Видимо первым, кто это осознал, был Уильям Оккам (1300-1349/50), идеи которого в интересующей нас области интенсивно обсуждаются в последние десятилетия и особенно сейчас, в связи с выходом статьи Н. Пайка10, в которой построен аргумент в защиту теологического фатализма.

10Plke N. Divine oanlsclence and voluntary ac.lon // The Philosophical Review. 196S. Vol.74. P.27-46.

Анализ аргумента Пайка показывает, что в нем содержится весьма существенное допущение о том, что никто не в состоянии изменить прошлое. Таким образом, центральный тезис в поддержку несовместимости всеведения Бога и свободы воли человека заключается в неизменяемости прошлого. Наиболее распространенный ответ на фаталистический аргумент Пайка, который называется «оккамовским», а приверженцы такого ответа — «окка-

мкэтами», состоит в том, что принцип необходимости и неизменяемости прошлого применим не ко всем фактам. Поэтому сами факты должны быть разделены на жесткие (hard) и мягкие (soft). Интуитивно жесткий факт о времени является «истинным» безотносительным фактом и тогда жесткий факт о прошлом является неизменным (fixed) фактом.’ Например, факт о том, что Сократ выпил яд цикуты в прошлый (в таком-то году) момент времени t, является жестким фактом о прошлом времени t. Мягкий факт о времени t является соотносительным фактом, т.е. это не только факт о времени t. но также и о другом времени или временах, например таким фактом для оккамистов является всеведение Бога относительно настоящих и будущих поступокв, и в таком случае человек обладает свободой воли.

Контекст решения проблемы Оккамои проблемы теологического фатализма привели А. Н.Прайора к блестящей идее о ветвлении будущего времени, т.е. к наличию альтернативных возможностей для будущего, в то время как- прошлое единственно. Таким образом, топологическая структура времени выглядит следующим образом:

z • • •

• • •

Здесь мы принимаем, что высказывание в любой точке времени истинно или ложно (принцип двузначности). Пусть, например, р истинно в х,у, г и ложно в I. Тогда из истинности р не следует истинность «необходимо р», потому что условем истинности для «необходимо р» естественно считать истинность р на всех ветвях. Таким образом, принцип необходимости отбрасывается и

этим разрушаются фаталистические аргументы.

Анализ различных фаталистических аргументов, в том числе и детерминистских, несколько нео1иданно приводит к выводу, что человек свободен, если он в каком-то смысле имеет власть над прошлым. То есть для того, чтобы разрушить фаталистические аргументы, надо ограничить принцип необходимости относительно прошлого. Тогда прошлое в каких-то пределах изменяемо, а значит человек в этих пределах .;меет власть над прошлым: он может по своему разумению и умению конструировать события, которые возможно были (и даже, которые не были!), основывать на них некоторые теории о будущем и осуществлять их. Но это все должно происходить в определенных рамхах и границах -нельзя нарушать закон природы, регулирующий взаимосвязь прошлого с будущим. 0 том, насколько это опасно, свидетельствует практика тоталитарных режимов, где не только любая истина, высказанная в прошлом о будущем, но и вообще чуть ли не всякая истина о прошлом может быть сокрыта, стерта или превращена в ложь, если эта истина вдруг не согласуется с тем, что происходит, и с тем, что декларировано.

Переход к тоталитаризму здесь не случаен, поскольку принципы логического фатализма являются также принципами и тоталитаризма, что и неудивительно: тоталитарная систе ¡а пропитана духом неизбежности происходящего и непредоввравилос-яи наступления исхомого будущего. В связи с этим возникает следующий вопрос: как объяснить, что одни и те хе принципы ничуть не мешали в социально-политической сфере дать образцы демократических устройств государства в античности, тогда как в наше время те же самые принципы существенно способствовали крайне тоталитрному режиму? Ответ на этот вопрос прост: идеология. Вокруг проблем логического фатализма в античности велись бескомпромиссные споры, ио они никогда не выходили за рамки философского спора, в то время как в наше время там, где философия полностью подменяется идеологией, где от теоретически-философского осмысления мира перешли к идеологически-практическому его переустройству, — тан некогда сугубо логико-филосо*ские принципы становятся строю принудительными.

Обратим внимание на одно фундаментальное расхождение между фатализмом и тоталитаризмом: если в первом случае будущее подгоняется под прошлое, и теоретическим результатом этого как раз и являются фаталистические аргументы, то во втором случае — прошлое подгоняемся под утопическое будущее. Практический результат известен, и достигнуть его можно было только посредством яеррора против собственного народа.

Есть только один простой способ, подрывающий тоталитарную систему, — открыть истинное о прошлом, говорить правду о настоящем, и быть предельно осторожным с истинами о будущем, при условии, конечно, что цепь Термидоров должна быть прервана. В то же самое время существует много способов, опровергающих логический фатализм. Об этом вся следующая глава.

Третья глава называется «Логика против фатализма» и призвана показать, как в логической форме можно выразить индетерминизм. Сам этот феномен в логике является чрезвычайно важным, однако это не означает, что логический индетерминизм.более ис-линен, чем логический фатализм. В этой связи представляет интерес взаимодействие философии и логики, и как результат этого: появление новых направлений в логике.

Именно трехзначная логика Лукасевича (1920 г. ) и является первой такой попыткой в построении «логики случайного бытия». С этой целью в логику вводится третье, промежуточное истинностное значение, которое обозначается «д» в отличие от и1″ («истина») и , «О» («ложь»), интерпретируется как «возможность» (или «случайность») и предназначено отразить индетерминистский статус высказываний о будущих случайных событиях. Исходными логическими связками являются импликация •* и отрицание для которых сохраняются классические значения, когда аргументам приписываются только значения 1 или/и 0. В остальных случаях имеем:

(1 « (I.* 0)

(О — <| ■ -» 1) » 1,

Операции дизъюнкция V и конъюнкция & определяются через исходные:

X V у = (х -» у) у, X & у = ~(~х V ~у).

Свойства этой новой логики оказались весьма необычными: в ней, например, не имеют места ни закон исключенного третьего, ни закон непротиворечия. Последнее было особо плохо воспринято критикой. Например. следующее конъюнктивное высказывание «Через год я буду в Варшаве и через год я не буду в Варшаве», — имеет промежуточное истинностное значение, хотя совершенно очевидно, что такое высказывание должно быть ложным сейчас.

Однако для нас более важно то, как трехзначная логика Лухасевича соотносится с аристотелевским решением проблемы фатализма. Здесь-то как раз и имеется серьезное расхождение. Традиционная интерпретация ясно утверждает, что Аристотель принимает закон исключенного третьего, но отвергает принцип двузначности, в то время как в рассматриваемой логике и то, и другое отбрасываются. Как бы то ни было, многозначные логики Яукасевича (т.е. обобщенные на произвольное количество значений) получили исключительно широкое развитие, и поток работ не прекращается.

В итоге можно сказать, что выразительные средства новой логики, которую обозначим посредством 1.3, оказались явно недостаточными для логической экспликации аристс гелевскоЯ проблемы об истинностном статусе высказываний о будущих случайных событиях. Поэтому представляет интерес выявить те логические средства, с помощью которых можно адекватно реконструировать аристотелевское решение проблемы фатализма. Сложившуюся ситуацию кратко можно охарактеризовать так: каким образом оказывается возможным, отбросив логический принцип двузначности, тем не менее сохранить все законы классической логики?

Оказывается, это можно сделать разными способами, и первый из них был предложен опять же Лукасевичем (1953 г. ). Используя метод умножения матрицы классической логики на саму себя, получаем четырехзначные истинностные таблицы, которые верифицируют все законы классической логики, хотя принцип двузначности

и нарушен. Далее, для экспликации таких понятий как «необходимость «, «возможность» и «случайность» вводятся соответствующие модальные операторы (это уже делалось в Lj! и на базе уже имеющихся таблиц истинности разрабатывается четырехзначная L-модальная логика. Однако, как и l3, она оказывается неадекватной для экспликации аристотелевской проблемы. Но эти две попытки привели к весьма интересной и плодотворной идее, что искомая логика не должна быть строго истинностно-функциональной. т. е. значение сложных высказываний по крайней мере не всегда зависит от приписывания истинностных значений атомарным l оказываниям.

Как бы промежуточным этапом на этом пути является построение Решером квази-истинностно-функциональной логики, но наибольший интерес для решения исходной проблемы представляет логическая семантика супероценок, предложенная ван Фраассеном. Охарактеризовать ее можно следующим образом.

1. Класс истин совпадает с множеством тавтологий классической логики. Таким образом, имеет место закон исключенного третьего р v ~р.

2. Принцип двузначности отбрасывается, что позволяет образовывать истинностно-значные провалы (truth-value gaps). То есть данная семантика допускает случаи, когда высказыванию вообще ничего не приписывается в качестве истинностного значения. Например, такими высказываниям являются высказывания о будущих случайных событиях.

3. Семантика не является истинностно-функциональной, т. е. например, ни р, ни ~р могут вообще не иметь истинностных значений, но тем не менее формула р v ~р является тавтологией.

4.Схема Тарского Tip) з р не имеет места. Последнее весьма существенно для анализа аристотелевской проблемы, поскольку имея р V ~р мы теперь не можем перейти к Tip) v Т(~р) и, таким образом, аргумент логического фатализма не срабатывает.

Несмотря на достигнутый успех, однако отметим что предложенный логический язык является все-таки недостаточно богатым и не позволяет, например, эксплицировать в точных терминах проблему асимметрии вреыени. А эта проблема является одной из центральных в доктринах логического и теологического фатализма. Таким образом, в логику должен быть введен

г.

временной параметр, и это может быть сделано по-разному. Наиболее эффективным является расширение логического аппарата за счет временных операторов, в основе определения которых лежит идея о том. что истинностные значения высказываний изменяются во времени.

Эта точка зрения была широко распространена в античности и в средневековье и, можем добавить, утеряна в новое время, что связано с определенным этапом в развитии науки, включая механику Ньютона и лапласовский детерминизм. Уже при первоначальном , нализе Лрайором аристотелевского аргумента появляется временной оператор будущего времени Гр, интерпретируемый им как «будет, что р», функцией которого является образование высказываний будущего времени из соответствующих высказываний настоящего времени.

Однако заметим, что смысл временных модальностей, обсуждаемых здесь Аристотелем, и в особенности оператора «возможно будет», был весьма нетривиальным; а для зарождающейся новой ветви формальной логики — временной логики ~ нужен был для начала объект (который она смогла бы эксплицировать) значительно проще, чем временные модальности из 9-ой главы трактата «Об истолковании». Как раз таким наиболее благоприятным объектом и явились понятия возможности и необходимости с временной ссылкой на будущ^-е время, используемые Диодором Кроносом (младшим современником Аристотеля) в своем знаменитом фаталистическом аргументе под названием «Главное рассуждение»: «Из возможного не может произойти невозможное. А так как невозможно, чтобы совершившееся стало теперь иначе, чем оно есть, то невозможно, чтобы и прежде оно могло быть иначе. Невозможное никогда не может быть возможным и наоборот».

Спор о фаталистическом аргументе Диодора Кронса продолжается и сейчас. Интересна взаимосвязь этого аргумента с рассмотренными выше. По крайней мере здесь токе в основе лежит посылка о необходимости прошлого, из чего следует его неизменяемость, и таковым, следовательно, является и будущее.

Первая временная логика с оператором Гр, построенная

Прайором для анализа фаталистического аргумента Диодора, является непригодной для логической реконструкции аристотелевского решения проблемы фатализма. В этой логике имеет место следующая аксиома:

Пр V ч) * (Гр V Ря).

Если мы возьмем временную структуру, например, для простоты содержащую всего два момента времени «сегодня» и «завтра», то тогда из истинности того, что завтра будет (р V ~р), следует истинность того, что завтра будет р или истинность того, что завтра будет ~р. Однако именно против этого и возражает Аристотель в 9-ой главе трактата «Об истолковании».

Для анализа модальных понятий, встречающихся при формулировке фаталистических аргументов, требуется также введение в логику временного оператора прошлого времени Рр -«был случай, что р», а также более сильных временных операторов: Ср — «всегда будет случай, что р» и Нр — «всегда был случай, что р», которые определяются следующим образом:

Ср в ~р~р и Нр = ~Р~р. При аксиоматическом построении временной логики требуются также аксиомы связи между прошлым и будущим временем. Например, должна быть аксиома

р НГр,

которая несет в себе явно детерминистский (фаталистический) оттенок: «если р (истинно), тогда всегда было (истинным), что будет р» (если сегодя идет дождь, то всегда было истинно, что сегодня будет дождь).

Имеется оригинальный способ построения индетерминистской временной логики. Он заключается в том, что выражения, начинающиеся с Рр и Ср могут принимать третье истинностное значение. Тогда приведенные выше две «детерминистские» аксиомы отбрасываются. Однако дальнейшего развития данная трехзначная временная логика не получила, видимо в силу некоторой исксственности построения и возникающих в связи с этим проблем семантического характера.

Нужны новые идеи и при том такие, чтобы можно было провести логическую асимметрию времени. не прибегая к помощи дополнительных истинностных значений. Такой исключительно плодотворной идеей I. оказалась новая модель временя, в которой

принимается, что прошлое линейно, а будущее ветвится. Аналитическому рассмотрению индетерминистских временных логик с ветвящимся будущим и посвящены два последних параграфа диссертации.

Здесь можно выделить две логические системы, эксплицирующие оккаловский и пирсовский подходы к проблеме всеведения Бога и свободы воли, а также к пониманию того, что есть будущее? Оккамовский подход характерен тем. что из всего множества альтернативных возможностей (ветвей) для будущего выделяется одна, которая назыв этся актуальны буОущи*. Именно относительно этой ветви дается определение временных операторов. В свою очередь наличие других ветвей позволяет определить модальные операторы «необходимо, что… » и «возможно, что… тогда как их определение на линейных структурах совпадало бы с определением временных операторов. В итоге возникает сложнейшая техническая проблема о построении единой временной логики, которая сочетала бы в себе интерпретацию модальных операторов на модели с ветвящимся временем и интерпретацию временных операторов на модели с линейным временем. Полностью эта проблема не решена до сих пор, хотя доказана разрешимость ветвящихся структур (1983 г. ).

Оккамовский подход в логике как философская концепция получил название Акшуаиизла, и разрабатывался также Ансельмом и Лейбницем. Его можно охарактеризовать следующим образом:

1)Четкая идея актуального будущего, которая делает возможным доктрину божественного предвидения будущих случайных событий.

2)Вера в альтернативные будущие возможности, что влечет доктрину человеческой свободы.

3)Ограничение принципа о необходимости прошлого, например, за счет различения двух видов необходимости.

Следует обратить внимание, что оккамовскому подходу (а в целом самой концепции актуального будущего) можно выдвинуть серьезное возражение, которое состоит в следующем: на каком основании заранее актуализируется один из возможных ходов истории? По крайней мере некоторые новейшие космологические тео-

рии говорят о квантово-механическом зарождении Вселенной. Ыох-но с уверенностью сказать, что возможность различных альтернатив развития и наличие случайности в открытых системах ведет в каждом случае к новой структурной организации, гораздо более высокого уровня, чек в системах, в которых будущий ход истории заранее предопределен и даже программируем. В конечном итоге такое вмешательство в будущее ведет к регрессу и деградации, как и во всяких замкнутых системах. В открытых же системах возможность точного прогнозирования должна оборачиваться огромными энергетическими затратами (имеется в виду научное прогнозирование), которые в принципе недостижимы, поскольку должны достигать или даже превосходить энергетический уровень всей системы. Отсюда ясно, к каким чудовищным последствиям может привести (и привело) идеологическое программирование (прогнозирование) в открытых системах. Все это говорится к тому, что если мы принимаем концепцию открытого и случайного будущего (которая несомненно заслуживает того, чтобы ее принять), то возникает нетривиальный вопрос, как эту концепцию можно эксплицировать формально-логически, а это значит, какие средства логики для этого потребуются. В оккамовских логиках предпринята попытка формально объединить модальные операторы с временными, однако, такое объединение оказалось несколько искусственным, в результате чего возникли дополнительно весьма сложные философские и технические проблемы. Более естественным является не объединение, не сочленение, а синтез этих операторов. Так появляются новые операторы, а именно, модально-временные операторы. Эти операторы и составляют суть индетер-министской пирсовской логики, философским обоснованием которой является концепция локализованного будущего.

Из этой концепции (в нашей стране первоначально получивший развитие в логических работах В.р имеет место, а формула р -» нЯр нет.

В итоге ставится задача о<5 аксиоматизации данной модально-временной логики, которая была осуществлена Дх. Борджессом в 1980 г.

Обратим внимание на то, что целый ряд авторов, начиная с прекрасной работы Р. Томасона12, считают, что аристотелевское рассмотрение модальных понятий в «Об истолковании 9» требует, чтобы время было линейным в прошлое и ветвящимся в будущее. Однако, заметим, здесь мы имеем довольно-таки сложное восхождение от Аристотеля до Томасона через Оккама и Прайора, а затем в обратную сторону: применение ухе готовой оккамовской модели, снабженной теорией супероценок ван Фраассена, к проблематике Аристотеля.

Все это говорит об исключительной сложности обсуждаемых вопросов, потребовавших для своего анализа весьма нетривиальных логических средств. Влияние на логику, как прямо, так и косвенно, исходной проблематики оказалось столь сильным, что позволяет даже несколько переосмыслить сам статус логики. Этому вопросу посвящен последний раздел диссертации, который называется «Вместо заключения».

Одной из главных логических проблем, поставленных Аристотелем в 9-ой главе трактата «Об истолковании», является проблема истинностного статуса высказывания о будущих случайных событиях и в связи с этим о будущих событиях вообще.

12

Thompson R.H. Indeteralnlst tlae and truth-value gaps // Thaorla. 1970. Vol.3. P.264-284.

Суммируем подходы к решению этой проблемы.

I. Никакие высказывания о будущем не являются истинными или ложными. Поскольку такие высказывания в принципе не имеют истинностного статуса, то они вообще не являются высказываниями (Ч. Броуд).

II. Высказывания о будущем не являются ассерторическими. Но такие высказывания являются модализованными, т.е. «Возможно завтра будет морское сражение», «необходимо завтра будет ‘морское сражение», и тогда они или истинны или ложны (Ч.Пирс, Ахманов, Смирнов).

III. Истина вечна н непреходяща, и прошлое, настоящее и будущее образуют одну и ту же реальность. Поэтому любое высказывание или истинно или ложно (сторонники статической теории времени).

IV. Все высказывания или истинны или ложны. Но чтобы выразить индетерминистский статус некоторых высказываний, принимается концепция ветвящегося будущего времени. Тогда высказывания о будущем случайном событии в одно и то же время на одной ветви может быть истинным, а на другой ложным (окхамовский подход).

V. Высказывания о будущих случайных событиях или истинны или ложны, тогда как высказывания о прошлом, настоящем и предопределенном будущем необходимо истинны или необходимо ложны (средневековая интерпретация).

VI. Высказывания о будущих случайных событиях или истинны или ложны, но неизвестно и в принципе нельзя установить, каковыми они являются в данном случае (Гоббс, Даммет, Мак-Ким).

VII. Высказывания о будущих случайных событиях сейчас ни истинны и ни ложны, но со временем становятся таковыми (традиционная интерпретация).

VIII. Высказывания о будущих случайных событиях имеют новое истинностное значение, отличное от истины и лжи, и интерпретируемое как «возможноть» (Лукасевич).

IX. Поскольку само будущее является модализованным, то и высказываниям о будущем могут приписываться только модальные

оценки: необходимо, возможно (случайно), невозможно (Ушенко, Вайцзеккер).

X. Истинностные значения, в частности о будущем, являются структурализованными. Например, в качестве истинностных значений высказываниям приписываются последовательности, состоящие из вхождений 1 — «истинно» н 0 — «ложь» (исходная идея принадлежит Прайору).

Наиболее интересным здесь подходом является последний, т. е. структурализация истинностных значений. Глубинным смыслом этой идеи, может быть первоначально и неосознаваемым, является то, что истинностное значение не просто соответствует той ситуации, которая описывается в высказывании, а гораздо сложнее: на истинностные значения каким-то образом налагаются свойства онтологической структуры бытия, описываемой данными высказываниями. Если будущее в каком-то смысле реально (а иначе не было бы настоящего и прошлого),, то как оценивать высказывания о случайностях в будущем? Впервые эту проблему и попытался разрешить Лукасевич, приписывая таким высказываниям промежуточное истинностное значение, которое так и называется «возможно» («случайно»), т.е. истинностное значение соответствует случайности в будущем. Но в данном случае это соответствие весьма поверхностное, лишь терминологическое, о чем и говорит моделирование истинностного значения «возможно» числовым значением Тогда выходит, что другие дробные

истинностные значения в многозначных логиках Лукасевича представляют собой «степени» возможности. Но проясняется ли этим смысл множества истинностных значений в логиках Лукасевича, ведь логические операции просто задаются на числах?

Наша задача попытаться ответить на этот вопрос, который касается и других неклассических логик. Однако п-эначная логика Лукасевича представляет собой хороший объект для изучения с различных точек зрения, в том числе и исторической — как первая некяассическая логика.

Уже говорилось, что Лукасевич построил также четырехзначную и-модальную логику, в основе построения которой лежит декартово произведение матрицы классической логики на саму себя. Оказывается, что из полученной таким образом

четырехзначной матрицы, которая является характеристической для классической логики, можно перейти к трехзначной матрице Лукасевича. с В).

Заметим, что если в качестве истинностных значений выбираются только две последовательности: состоящие только из вхождений 1, или только из вхождений 0. то это и есть супероценки в смысле ван Фраассена. Тогда остальные истинностные значения из множества Bs представляют собой «истинностно-эначные провалы».

Для любого а е Bs обозначим через ij(a) число вхождений 1 в а. Тогда а « р, если т)(а) = ij(0) и Bs/<* есть фактор-множество множества В8 по отношению эквивалентности Очевидно, что мощность множества равна s+1. Фактор-множество Bs/<*

снабдим операциями т и ►* следующим образом: для |а|, |0| € В8/« пусть ч|а| = |-Лс| и |а| |0| = |а’э 0′ где а’е |а|, Р’ € |Э|- В этом случае мы имеем булеву интерпретацию n-значного обобщения (h = в+1) трехзначной квази-истинностно-функциональной матрицы Решера. Чтобы получить строгую (обычную) матрицу, надо на множестве Bs ввести» некоторые бинарные отношения и относительно их определить бинарные операции. Так, пусть a’R0′ есть отношение толерантности:

<а1…..as> R <bj…..bs> «

i)(<x) s i)(0> h Viss (aj= 1 •» bj= 1)

S

i}(a) > i)(0) и Viss (bp 1 4 at= 1), и пусть |а| |Э| = |а* э+ 0* |, где а* € |а|, 0′ € |0| и

а’И/З’. Тогда имеет место следующая теорема:

Матрица Яд+1 = <ВБ/а, •«, >*. (|18|) являемся характеристической матрицей Оля п-значной логики Лукасебича ь . где п = .

Смысл теоремы состоит в том, что истинностные значения I. интерпретируются в виде классов эквивалентности, состоящих из 1-0-последовательностей. Например, д интерпретируется классом <<100>, <010>, <001>). Содержательно эта интерпретация означает следующее. 1-0-последовательности есть временные ряды в смысле Прайора, т. е. в каждый момент времени высказывание является истинным или ложным, и множество моментов времени определяется числом 5. Тогда высказыванию о будущем случайном событии приписывается некоторое множество временных 1-0-последовательностей, а не одна какая-то единственная заранее предустановленная последовательность, т. е. предполагается, что временной ход описываемого события может быть различным. В этом и заключается индетерминистская интерпретация 1.п. А отношение И указывает на границы такой интерпретации.

Однако с формальной точки зрения мы имеем нечто более интересное. Булевы вектора в каждом классе эквивалентности можно лексикографически упорядочить. Лексикографический порядок является линейным порядком и образует цепь. Цепь с первым и последним элементом есть не что иное как линейно-упорядоченная алгебра Гейтинга. Таким образом в качестве истинностных значений для I. выступают конечные линейно-упорядоченные алгебры Гейтинга. Из всего этого можно сделать по крайней мере два вывода. Во-первых, логика имеет два алгебраических уровня. Первый уровень (внутренний) — это алгебраические структуры истинностного значения в данной логике. Для £-п такими структурами являются конечные алгебры Гейтинга. В общем случае в качестве истинностных значений могут выступать различные алгебры, и тогда возникает серьезная проблема построения такой логической теории, в которой допускается приписывать высказываниям в качестве истинностных значений произвольные алгебраические структуры. Операции на алгебрах определяют второй (внешний) уровень логики, а именно, алгебру самой логики. Проблема состоит в определении

(логических) операций на алгебрах. Операции на алгебра] непосредственно приводят к категорному рассмотренио логики I построению топоса для нее. Взаимоотношение двух алгебраически] уровней логики является важнейшей темой исследования.

Во-вторых, моделями конечных алгебр Гейтинга являются та! называемые конечные линейные суперинтуиционистские логики. Таким образом, логику Лукасевича 1п можно себе представить ка! логическое исчисление, в котором пропозициональные переменные пробегают по указанным суперинтуиционистским логикам, т. е. сами логики выступают в качестве истинностных значений. Философский смысл этого состоит в том, что рассужденш (мышление человека) можно было бы представить как рассужденш целыми логическими структурами с логическими операциями на; ними. Данный подход позволяет совершенно по-новому посмотрел на сам статус логики.

Рассмотрим также более сложный случай, который является I более естественным, если время постулируется бесконечным. Тогда мы имеем континуум 2й 1-0-последовательностей. Лроведе! факторизацию этого множества последовательностей, как пс конечному числу вхождений 1, так и по конечному числ; вхождений 0. Получаем счетное множество классо1 эквивалентности такое; что в каждом классе содержится счетно« множество 1-0-последовательностей (класс, в который попал! 1-0-последовательности, как с бесконечным числом 1. так I бесконечным числом 0, отбрасываем). На этих класса] эквивалентности аналогичным образом, как и для случая (.й, определяем операции отрицания и импликации. Выделении элементом является <|1и|). Мною доказано, что построешш таким образом фактор-матрица изоморфна матриц) *£=<£,ч.{(Г>>, где порядковый тип £ есть . т.е.

X — (0*. 1,2…..и.-ы,….-2.-1,0″>.

Матричные операции определяются следующим образом:

ч* » -х; х у = • если х * у

1у-х. если х > у.

Тогда, например, число 3 интерпретируется счетным множеством 1-0-посхедовательностей, в которых 1 входит по 3 раза в каждую, а число вхождений 0 бесконечно. упорядоченные лексикографически, представляют собой объединения счетных множеств линейных алгебр Гейтинга и дуальных им линейных алгебр Брауэра (потому что факторизация проводилась по двум параметрам). Это составляет внутренний уровень логики Lg. Внешним уровнем является непредставимая MV-алгебра Чена.

И, наконец, отметим, что структурализация истинностных значений не исчерпывается линейными структурами. Если (временные) 1-0-последовательности в классах эквивалентности будут упорядочены древовидным отношением, то мы придем к исчислению самих ветвящихся структур. Это, по-видимому, соответствовало бы внутреннему смыслу индетерминистской югики, поскольку здесь сама структура истинностных значений соответствует ветвящемуся (случайному) характеру будущего. Главное во всем этом то. что та или иная концепция будущего может моделироваться структурой истинностных значений, и гогда логика предстает в виде исчисления этих структур.

Основные публикации по леле диссертации.

1. Фатализм и случайность будущего: логический анализ. U., Наука, 1990, 11 п. л.

2. Учебно — методические материалы по спецкурсу «Пропозициональная многозначная логика» (для студентов старших курсив). IL , КГ/, 1986, 3 п. л.

3. Проблема высказываний о будущих событиях в трехзначной логике // Проблемы логики, методологии м истории науки. Выпуск 2. IL, МГУ. 1978. С. 192-214.

4. Каков истинностный статус утверждений о будущих событиях? // Модальные & интенсиональные логики. U., 1978. С. 66-70.

5. T-F-InterprétâtIon of some n-valued logics // VI th International Congress for Logic, Methodology and Philosophy of Science. Abstracts. Section 5. Hannover, 1979.

6. Фактор-семантика и классы многозначных систем логики // Релевантные логики и теория следования. М., 1979. С. 67-75.

7. Aristotle. Lukasiewicz, and factor-senantics // Acta Phllosophica Fennica. 1982. Vol.35. P.7-21.

8. Factor-semant les for n-valued logics // Studia Logica. 1983. Vol.XLII. P.179-185.

9. Аристотель и «морское сражение» // Симпозиум по логике Аристотеля. Тбилиси. 1983. С. 51-54.

10. Аристотель, Лукасевич и фактор-семантика // Модальные и интенсиональные логики и их применение к проблемам методологии науки. М., Наука, 1984. С. 107-124.

11. Фактор-семантика для n-значных логик // Там же. С. 124-140.

12. Будет или не будет завтра морское сражение? // Логика Аристотеля. Тбилиси, 1985. С. 98-111.

! 3. Истинностны е значения // Интенсиональные логики и логическая структура теории. Тбилиси. 1985. С. 72-73.

14. Фактор-семантика для бесконечнозначной логики Лукасевича // Неклассические логики. U., 1985. С. 20-26.

15. Логика как истинностное значение // Логика и системные методы анализа научного знания. М., 1986. С. 135-137.

16. Logic as truth-value // VIII International Congress of Logic, Hethodology and Philosophy of Science. Abstracts. Vol.1. Hoscow, 1987. P.263-265.

17. Логика как теория истинностных значений // Философские проблемы истории логики и методологии науки. Часть 1. М., 1986. С. 80-83.

18. Некоторые алгебры в качестве истинностных значений // Нестандартные семантики неклассических логик. М., 1986. С. 5-13.

19. T-F-sequences and their sets as truth-values If Intensional Logic, History of Philosophy and Hethodology. Vol.2. Budapest. 1988. P.109-119.

20. Algebralc structure of the Лruth-values for tu // Bulletin of the Section of Logic. 1988. Vol.17. P.127-137.

21. Истинностные значения. Что это такое? // Исследования по неклассическим логикам. IL,. Наука. 1989. С.38-53.

22. От фактор-сема нтккм к логическому исчислению алгебр // Синтаксические м семантические исследования неэкстенсиональных логик. И.. Наука. 1989. С.93-100.

23. Логический фатализм ■ тоталитаризм //Философские основания неыассическнх логик. II. 1990. С. 138-152.

Фатализм, волюнтаризм. Мировоззрение философской кконцепции

В современной философии было сделано немало попыток сформулировать, что есть смысл жизни. В любом случае было определено, что он неразрывно связан со свободой человека. Но выделили и крайние позиции, а именно, фатализм и волюнтаризм. Что же это такое?

Что такое фатализм?

Фатализм (в переводе с латинского слова «fatalis» – «роковой») является философской концепцией, в которой вся жизнь субъекта, его взаимодействие с обществом и природой определено судьбой, высшей волей.

На основе этого мировоззрения сформированы и действия человека, когда он сознательно обязан подчиняться жизненным обстоятельствам, то есть покоряться своей судьбе.

Что такое волюнтаризм?

Волюнтаризм (в переводе с латинского слова «voluntas» – воля) является философским убеждением, отражающим противоположность концепции фатализма. Воля человека – это наивысшая особенная черта бытия, определенная не жизненными обстоятельствами, а волевыми качествами субъекта.

Особенности свободы человечества

Субъект представляется как человечество, социальная система (общество), либо один гражданин. Обществом или отдельным гражданином совершаются активные действия, причем исключительно по собственному желанию. Так человек выражает и достигает своих целей. Если же он делать этого не будет, то перестанет быть личностью и субъектом.

Лишь с позиции волюнтаризма субъект характеризуется как независимая личность. Если он не способен противостоять жизненным условиям и воле прочих субъектов, человек является уже несвободным.

Такая философская концепция характеризует двойственный смысл. У любого человека может возникнуть стремление быть свободным, но если отсутствует воля, то появляется неминуемое столкновение с фатализмом и волюнтаризмом. Но полная свобода действий человека, вне зависимости от жизненных обстоятельств, встречается достаточно редко.

Б. Спиноза изложил определение свободы личности как познанную необходимость. Эта точка зрения была поддержана немецкими учеными и рассмотрена в классической философии.

С одной стороны, свобода является проявлением волевых качеств. С другой стороны, эта абсолютная способность субъекта характеризуется как активность и определяет, насколько глубоко он осознал окружающую действительность. Причем свобода определенного субъекта непосредственно связана со свободными действиями других личностей. Свобода личности человека ограничивается свободой других субъектов.

Концепции волюнтаризма и свободы личности в волюнтаристском определении проявляются в идее анархизма, национализма, фашизма. Именно подобное мировоззрение во время Великой Отечественной войны достаточно «дорого» обошлось советскому обществу.

Итак, современная философия рассматривает свободу личности как категорию, фиксирующую возможность действий человека в условиях реализации своих целей, способности субъекта к активному поведению в соответствии со своими стремлениями и желаниями, которые он достигает при любых жизненных обстоятельствах. Но принцип свободы субъекта и его поведение обуславливается совокупностью систем норм, разделяющих все общество или большинство субъектов на характерные качества фатализма и волюнтаризма.

Из этого следует, что принцип свободы субъекта определяется лишь в обширном спектре социальных взаимоотношений, в пределах осознания целей и интересов отдельной личности либо общества в целом.

Читать далее >>

Фатализм (Стэнфордская энциклопедия философии)

Классический аргумент в пользу фатализма встречается у Аристотеля (384–322 до н. Э.): De Interpretatione , глава 9. Он обращается к вопросу необходимо ли в отношении всех вопросов, чтобы утверждение или отрицание истинно или ложно.

То, что он говорит, можно представить в качестве аргумента в следующем линий.

Предположим, что (i) p истинно или p ложно и (ii) не -p верно или нет -p неверно.

Тогда p верно или нет -p верно.

Теперь предположим, что в 1900 году один человек сказал, что морское сражение займет место на 01.01.21, а другой говорит, что морской бой не состоится место 01.01.2100.

Тогда либо то, что говорит первый, правда, либо то, что второй человек говорит верно.

Но в таком случае либо в 1900 году необходимо, чтобы морское сражение происходит 1 января 2100 года, или необходимо в 1900 году, чтобы никто не происходить.

Но дата предсказаний не имеет значения, и это не имеет значения. делается ли вообще какое-либо предсказание.

Таким образом, всегда необходимо, чтобы морское сражение происходило на 01.01.2100, или что морской бой не состоится 01.01.2100.

Но этот аргумент, очевидно, можно обобщить.

Итак, все, что происходит, происходит по необходимости.

Прежде всего, нам нужно четко понимать, что подразумевается под «необходимостью». здесь.Речь идет не о логической необходимости. Это скорее неизбежность. Когда говорят о морском сражении 01.01.2100 быть необходимым в определенный день, имеется в виду, что в этот день ничто не может помешать морскому сражению 01.01.2100. В в частности, никто не в силах предотвратить это. Теперь Аристотель принимает что «что есть, обязательно есть, когда есть; а что не обязательно нет, когда это не так ». Итак, он соглашается с тем, что если морской бой на самом деле происходит 01.01.2100, затем 01.01.2100 (в этом смысл) происходящий по необходимости.Ничто не может остановить это, потому что это происходит. Что, по-видимому, устанавливает этот аргумент, однако, если морское сражение состоится 01.01.2100, не только тогда необходимо, чтобы морское сражение произошло 1 января 2100 года, но это было всегда необходимо. Никто не мог этого предотвратить. И то же самое относится ко всему, что может случиться. Так, в частности, никто никогда имеет право делать что угодно, отличное от того, что они на самом деле делают.

Итак, что-то не так с аргументом?

Ну, конечно, есть ход, который, кажется, требует некоторых объяснение: переход от истины к необходимости.Почему это должно следовать из того факта, что в 1900 году было верно, что морское сражение потребует место на 01.01.2100, что надо, что надо? Это выглядит, действительно, подозрительно похоже на ошибочный ход от «По необходимости, если это верно, что морское сражение происходит 01.01.2100, морское сражение занимает место 01.01.21 »на« Если правда, что морское сражение происходит на 01.01.2100, морской бой по необходимости состоится 01.01.2100 ». Но такие подозрения, вероятно, необоснованны. Более вероятно, что переезд обращается к определенной форме теории истины соответствия: если что кто-то говорит, что в определенное время верно, тогда состояние мира в это время должно быть таким, чтобы это стало правдой.Но с тех пор, что есть, обязательно, когда это произойдет, состояние мира будет необходимо. Итак, все, что правда, обязательно верно.

Однако даже если этот решающий ход не основывается на простом заблуждение, идея о том, что истина того, что кто-то говорит, определяется состояние мира в то время вызывает сомнения. Мы вернемся к эта точка.

1.1 Решение Аристотеля

Сначала мы должны обратить внимание на решение Аристотеля. Аристотель не сомневается что не все, что происходит, происходит по необходимости.Он принимает действительно (19a23–5): «Что есть, обязательно есть, когда оно есть; и что нет, обязательно нет, когда это не так ». Но он продолжает говорить: «Но не все, что есть, обязательно есть; и не все, что нет, обязательно нет ». Так каково его решение? Вот это должно быть сказал, что существует более одного взгляда. (Аристотель, Категории и De Interpretatione , 137–42). На одной По мнению, он отвергает переход от истины к необходимости. Это действительно может быть правильный ход, но в дальнейшем я буду считать, что Аристотель на самом деле предлагает другое решение, которое справедливо или ошибочно я буду называть это «аристотелевским решением».На этом его решение состоит в том, чтобы отрицать необходимость того, чтобы утверждение или отрицание истинно или ложно, когда это относится к вещи, которые не происходят по необходимости. То есть его решение не то же самое и то, что сказал первый человек в 1900 году («Будет морское сражение 01.01.21 »), ни то, что сказал второй человек (« Там не будет морского боя 01.01.2100. ») было правдой. Что каждый человек сказанное на самом деле не было ни правдой, ни ложью. Таким образом, мы можем представить Аристотелевское решение как решение, отвергающее закон двухвалентности:

Закон двухвалентности: каждое предложение либо истинно, либо ложный.

Это должно быть отклонено, в частности, в отношении таких предложений. так как «01.01.2100 будет морское сражение»; то есть по отношению к предложения о будущих контингентах, о том, в чем нет необходимости ни невозможно. (Поскольку мнение, что Аристотель не отвергает закон бивалентности см. Whitaker 1996.)

Хотя Аристотель прямо об этом не говорит, кажется, что он также согласны с тем, что если морское сражение состоится 01.01.2100, то какой то, что сказал первый человек, будет правдой, а если нет, то что за второй человек сказал тогда будет правдой.Таким образом, мы можем представить Аристотелевское решение содержит следующее:

Некоторые утверждения иногда верны, а не на другие.

Есть ли возражения против этого решения?

Одно возражение заключается в том, что решение, по-видимому, требует отказа. закона исключенного третьего в дополнение к закону двухвалентности. Верно то, что это подразумевает отказ от одной формы закон:

LEM1: в случае любого предложения, p , либо p верно или нет — p верно.

Но другая форма закона:

LEM2: в случае любого предложения p , либо р или нет — р .

Означает ли это отказ от этого? Можно подумать, что это так, на основания того, что « p » эквивалентно « п. верно». Итак, LEM1 и LEM2 стоят или падают вместе. Или можно подумать так: « p или q ”может быть истинным, только если либо p истинно или q верно (или оба верны).Но, где p — это предположение о будущем контингенте неверно, случайное положение вещей наступает или нет; и его отрицание истинно; так что дизъюнкция « p или не- р »не соответствует действительности.

Однако на самом деле это не то, что, по-видимому, считал Аристотель. уже думал. Он говорит (19a28–32):

Все обязательно есть или нет, и будет или будет не быть; но нельзя разделить и сказать, что одно или другое необходимо.Я имею в виду, например: нужно или нет завтра будет морское сражение; но это не обязательно для морского боя должно состояться завтра, и ни один не состоится.

Итак, если предположить, что он согласился бы с тем, что «будет или завтра не будет морского боя »эквивалентно« будет завтра морское сражение или завтра морского боя не будет », — сказал он. похоже, принял бы LEM2. Как это могло произойти? Хорошо что перестает быть правдой, что завтра будет морское сражение, это то, что пока нет ничего, чтобы определить, что это правда.Но есть что-то, чтобы определить, будет или не будет морской бой завтра; по природе вещей должно происходить то или иное. Так что теперь правда, что завтра будет морской бой или будет не будет завтра морского сражения.

Это предполагает принятие следующего правила для определения истинность сложных суждений, некоторые из составляющих которых ни правда, ни ложь. Каждый по очереди рассматривает каждый из возможных способов в котором все может обернуться, и выясняет, какое истинное значение имеет сложное предложение тогда имело бы.Если это окажется правдой в в каждом случае это правда; если во всех случаях оно оказывается ложным, оно ложно; в противном случае это ни правда, ни ложь. (ван Фраассен 1966)

Конечно, это не полностью бесплатная линия. Отдельно от тот факт, что это означает, что « p » и « p » верно »не являются взаимозаменяемыми, они также создают проблемы для правдивой функциональности. Мы обычно думаем о «Или», «и» и «не» как истинно-функциональный. То есть мы думаем, что истинностные ценности « p или q », « p » и q »и« не p »определены значениями истинности « p » и « q ».Но если мы примем аристотелевское решение, и принять только что изложенный путь определения истинной ценности сложное предложение, например, «или» не будет правда функционал. В некоторых случаях « p или q » будет истинным, когда ни p , ни q не истинно (когда, для Например, « q » равно «not- p »), а в некоторых случаях не будет (если, скажем, « p » «Завтра будет морской бой» и « q » — «будет футбольный матч. завтра»).(Если представить себе, что есть третий истинность, неопределенность, скажем, в дополнение к истине и лжи, положение будет такое, когда р и q оба неопределенные, иногда « p или q » верно, а иногда и неопределенно.). Аналогично « p и q ”будет ложным в одном случае и неопределенным в Другие.

Однако это возражение может показаться не очень актуальным по сравнению с угроза фатализма.Если принять отсутствие эквивалентности между « p » и « p верно» и отказ истинности функциональности для «или» и «И» были единственной альтернативой фатализму, большинству людей было бы легче принять эти теоретические странности, если странности они есть.

Но есть еще одно возражение против аристотелевского решения, которое усложняет принятие — то, как мы относимся к голым предсказаниям. Если кто-то сказал в 1972 году: «Красный ром в следующий раз выиграет Grand National год », конечно, думали мы, он был прав.Не то, что в 1973 году, но прямо в 1972 году. То есть, конечно, то, что он сказал, было правдой, когда он сказал это; не только позже. Конечно, мы не знали бы в 1972 году. что то, что он сказал, было правдой; и, по-видимому, он этого не сделал. И конечно могли бы мы предположить, что в этом победа; Мы, естественно, полагаем, что все это случайность. Но, конечно, это возражение против аристотелевского решения также является возражение против аргумента в пользу фатализма, основанного на предположение о двухвалентности.Мы фактически отвергаем идею о том, что если то, что кто-то говорит в то время, верно в это время, то состояние мир в то время должен определить, что это правда. Что нам кажется будьте вполне готовы принять вместо этого идею о том, что сказанное чтобы быть правдой, достаточно, чтобы состояние мира когда-нибудь будет таким, чтобы определить, что это правда.

Есть еще одна проблема, связанная с теорией истины. Кажется, что здесь возникает аргумент Аристотеля.Если теория действительно что истинность сказанного зависит от состояния мира в время высказывания, не вызывает ли это проблемы для утверждений о прошлое? Предположим, кто-то говорит, что на этом месте стоял динозавр миллионы лет назад. Чтобы это было правдой, должно существовать нынешнее состояние мир быть таким, чтобы определить, что это такое? Некоторые люди действительно думал об этом; и они думали, что, как и некоторые предложения то, что не было правдой, стало правдой, поэтому и некоторые, которые были правдой, перестают быть правдой.(Лукасевич 1967) Но это даже дальше от того, что мы естественно склонны сказать. Более привлекательная альтернатива, если мы хотел бы сохранить что-то вроде этой теории истины, значит сказать что то, что произошло в прошлом, считается частью настоящего состояния мир, потому что прошлое, как и настоящее, необходимо. Но это не понятно, почему этого должно быть достаточно, чтобы сделать его частью настоящего состояние мира. Возможно, лучше было бы просто взглянуть что что-то истинно только тогда, когда это необходимо в то время.Но тогда нам потребовался бы какой-то аргумент в пользу этой позиции, которая за пределами простой мысли, что сказанное становится правдой благодаря тому, что мир в то время, как это сказано.

Стоит отметить и другие решения, которые тесно связаны к аристотелевскому решению, но избегайте некоторых проблем.

1.2 Сопутствующие решения

1. (до 1967 г.). Можно согласиться с Аристотелем, что «будет быть морским сражением завтра »не соответствует действительности, даже если окажется, что идет морской бой; но вместо того, чтобы сказать, что это не правда ни ложно, можно сказать, что это ложно.Более того, можно сказать что отрицание: «Морского сражения не будет. завтра »верно. Тогда мы могли бы сохранить закон двухвалентности, и эквивалент между « p » и « п. верно». Мы бы эффективно лечили « p » как эквивалент «необходимо что р ». И мы, несомненно, будем различать «Завтра не будет морского боя», где это отрицание «завтра будет морское сражение» и «Завтра морского боя не будет», что, как и «Завтра будет морской бой» — ложно.Можно даже сказать, что «завтра морского боя не будет» — это двусмысленный; это может быть эквивалентно «не обязательно, чтобы завтра будет морской бой »или это может быть эквивалентно «Необходимо, чтобы не было морского боя. завтра». Конечно, в пользу этой точки зрения можно сохраняют закон двухвалентности, а также истинностную функциональность «Или» и «и». Но был бы тяжелый цена, которую нужно заплатить. Теперь мы должны сказать, что человек сказал о Red Ром был фальшивым.

2. (Lucas 1986) Можно использовать различие Райхенбаха. между моментом высказывания предложения, временем ориентир и время события. (Райхенбах 1947) Один мог бы тогда сказать, что истинность сказанного зависит не от состояния мира во время произнесения, но от состояния мир на момент ориентира. Тогда можно сказать, что ориентир высказывания в 1972 году «Красный ром победит». Великий национальный следующий год »- это 1973, а не 1972 год.Значит это было правда. (В то время как, если бы кто-то сказал: «Красный ром выиграет Grand National в следующем году », использование слова« собирается » а не «воля», возможно, означало, что точкой отсчета было время произнесения, а не время произнесения Гранд Нэшнл в следующем году. То, что было сказано, не было бы правда.)

3. (Tooley 1997) Можно было одновременно различать истину, что зависит от состояния мира в данный момент, и правда simpliciter , чего нет.Тогда можно было бы допустить, что предсказание о Red Rum сбылось, поскольку мы говорим о правда simpliciter . Также, где правда симплицитер был в споре, мы могли бы сохранить закон двухвалентности и эквивалентности между « p » и « p » правда».

1.3 Отказ от теории истины

Но, наконец, мы не должны забывать об этом, даже если мы хотим сохранить теория соответствия истины, мы можем отвергнуть идею, что истина зависит от состояния мира на момент произнесения предложение или даже состояние мира во время ориентир.Можно сказать, что это зависит от состояния мира во время упомянутого события; или, в более общем смысле, что это зависит от состояния мира в указанное время, если таковое имеется (Вестфаль, 2006 г.). Однако решение, которое мы предпочитаем, скорее всего, будет связано с нашим взглядом на природу времени.

1.4 A-теории и B-теории времени

Согласно B-теории времени прошлое, настоящее или будущее события просто вопрос отношений; это просто вопрос того, что это происходит в время, которое раньше, или одновременно, или позже, чем некоторые время, которое принимается за точку отсчета — время, в которое я у меня такая мысль, скажем.С другой стороны, в A-теории это время (или это событие) сейчас является абсолютным (если временным) фактом об этом. Но, кроме того, B-теория обычно утверждает, что все времени равно реальных , тогда как, как правило, А-теория будет придерживаться либо того, что реальны только настоящее и прошлое (тип 1), либо что только настоящее реально (тип 2). Итак, согласно B-теории, может быть фактами будущего, чтобы делать предположения о будущем правдой; но на Теория типа 1, предположение о будущем может стать правдой только фактами настоящего и прошлого вместе с вневременными фактами; и на А-теория типа 2, суждения как о будущем, так и о прошлое, может быть осуществлено только фактами настоящего вместе с неподвластные времени факты.И, очевидно, для любого типа A-теории существует предложение может быть истинным в один момент, но неверным в другой, в зависимости от того, какие факты существуют в то время. (Для более полного Описание A-теории и B-теории см. в разделе 5 записи о время.)

Предположим, что мы придерживаемся соответствующего взгляда на истину и что мы поддерживаем версию А-теории времени, которая гласит, что существуют нет будущих фактов. В этом случае нас, естественно, привлечет Аристотелевское решение. Если, с другой стороны, мы будем придерживаться версии B-теория, которая допускает наличие будущих фактов, мы будем естественно отклонить это решение.

1.5 Правда и фатализм

Проблема Аристотеля, казалось, возникла в результате теории истина, согласно которой, если утверждение истинно одновременно, существует быть состоянием мира в то время, которое делает это правдой. Тем не мение, Утверждалось, что если каждое значимое утверждение истинно или ложь (раз и навсегда), уже одно это подразумевает фатализм; очень того факта, что утверждение истинно, достаточно, чтобы сделать то, что оно описывает неизбежно (Taylor 1983, глава 6). Предположим, например, что Джон побрился однажды утром.Тогда утверждение: «Джон побрился в то утро». правда. Но, как утверждают, это означает, что Иоанн не обладал властью не бриться; потому что обладать такой властью означало бы иметь власть сделать истинное утверждение ложным. Но такой силы нет ни у кого; ни у кого нет когда-либо удавалось сделать истинное утверждение ложным.

Теперь последнее утверждение, безусловно, верно, если предположить, что значимые утверждения имеют только одно значение истинности. Никто никогда не привели к ситуации, в которой утверждение, которое было правдой, ложный; то есть ситуация, в которой (а) есть утверждение, которое было правдой и (б) это утверждение теперь ложно.Однако чтобы иметь способность сделать истинное утверждение ложным, нужно иметь власть вызвать такую ​​ситуацию. Достаточно того, что (а) там должно быть утверждением, которое истинно, и что у одного есть власть просто вызвать ситуацию, в которой (б) это утверждение (и всегда было) false вместо . Итак, чтобы у Иоанна была сила сделать ложным истинное утверждение: «Джон побрился в то утро», это достаточно, чтобы у него была власть не бриться вместо бритье.Конечно, он не использовал эту власть; но в отсутствие каких-либо других аргументов об обратном, по-видимому, он мог сделано; в этом случае он бы сказал: «Иоанн побрился тем утром — ложь, а не правда. Итак, похоже, что есть непросто перейти от истины к фатализму.

Диодор Кронос (конец 4 — начало 3 вв. До н. Э.) Спорил за фатализм, известный как «Главный аргумент». Его вывод был, «Возможное — это то, что есть или будет».Мы знаем предпосылки, но, к сожалению, мы не знаем промежуточных шаги. Предположения были такими: (1) «Все, что было в прошлом и правда, необходимо », (2)« Невозможное не следует из возможный». (Нил и Нил 1962, 119)

Я не буду пытаться реконструировать ход спора, но рассмотрим аргумент, который мог бы быть схожим, который отстаивает фатализм на основании необходимости прошлого. В аргумент идет:

Необходимо то, что верно в отношении прошлого.

Предположим, что 01.01.21 происходит морское сражение.

Тогда в 1900 году было правдой, что на море должно было произойти морское сражение. 01.01.2100.

Значит, в прошлом было правдой, что на море должно было произойти морское сражение. 01.01.2100.

Так что необходимо, чтобы 1 января 2100 г. был морской бой.

Следовательно, если будет морской бой 01.01.2100, необходимо что будет морское сражение 01.01.2100 (и невозможно, чтобы там не должно быть).

Что-то не так с этим аргументом?

2.1 Аристотелевское решение

Мы, безусловно, могли бы возразить этому аргументу аристотелевским возражением. Мы можем отрицать, что если морское сражение произойдет 01.01.2100, это было правдой. в 1900 году состоится морское сражение.

2.2 Раствор Оккамиста

Мы также можем подвергнуть сомнению либо первую предпосылку, либо заявку из этого.

Необходимо ли то, что верно в отношении прошлого? Ну конечно очень хорошо все думают, что то, что произошло в прошлом, нельзя отменить.В прошлое не может быть изменено. Ибо, если бы кто-то должен был уничтожить прошлое, это будет означать, что то, что произошло, не произошло; или на по крайней мере, что это было правдой, что что-то произошло, а потом было неправда, что так случилось. Большинство людей (но не такое большое большинство) также думают, что что-то другое невозможно, а именно повлиять на то, что произошло в прошлом или послужило причиной того, что что-то произошло в прошлом. (Это, конечно, не то же самое, что изменить прошлое. вызвало что-то, что случилось, никто не мог бы что то, чего не произошло, произошло.) Но одно дело думаю, что нельзя утверждать, что было морское сражение вчера, и совсем другое дело думать, что это невозможно Вчера правда, что завтра будет морской бой.

Это можно было бы назвать оккамистским решением проблемы. Какие Оккам (c1285–1347) говорит:

Некоторые предложения касаются настоящего, как в отношении их формулировки и их предмет ( secundum vocem et secundum rem ). Что касается таких [предложений], это повсеместно правда, что каждое истинное суждение о настоящем имеет [соответствующее к нему] необходимое о прошлом … Другие предложения о настоящего только в отношении их формулировок и равнозначно о будущее, поскольку их истинность зависит от предположений о будущее.(Оккам, Предопределение, Божье предвидение и будущее Контингенты , 46–7)

В духе этого можно сказать, что некоторые положения о прошлое действительно (по крайней мере частично) о будущем. И в этих случаях они не нужны. И затем мы можем применить это к «это было правда, в 1900 году должно было произойти морское сражение 1 января 2100 года ». Это мы Можно сказать, это (частично) действительно около 1/1/2100.

Предложения, которые таким образом устно относятся к одному разу, т , но на самом деле (частично) о более позднем времени, часто говорят для выражения «мягких фактов» около т .К сожалению, этого нет в Все ясно, как уточнить понятие мягкого факта. Можно, например, сказать, что если предложение о т логически влечет за собой предположение о более позднем времени, выражает мягкое факт о т. . Но если это правильный аккаунт, кажется, что многие предложения, выражающие неубедительные факты о прошлом, будут необходимо, даже если они частично о будущем. Например, предложение, которое объединяет некоторые правдоподобно необходимые предложения о прошлое с законом природы о том, что в этих обстоятельствах что-то в будущем, казалось бы, повлечет за собой что-то о будущем; но поскольку это соединение двух правдоподобных необходимые предложения, он кажется необходимым сам.

Однако кажется, что есть одна разновидность суждений, которая предположительно выражает некий мягкий факт о прошлом, но очень правдоподобно не обязательно, а именно предложение, которое эквивалентно соединение, где один из союзов вполне правдоподобно связан с будущее, и где другой конъюнкт не влечет его. И, если Аристотелевское решение неверно, наш пример, кажется, отвечает этим требованиям. В предположение, «в 1900 году действительно было морское сражение на 1 января 2100 г. «правдоподобно эквивалентно» было такое время, как 1900 г. и 01.01.2100 состоится морской бой.”И это предложение не будет быть необходимо, если нет необходимости в морском сражении на 01.01.2100.

Обратите внимание, что это не показывает, что фаталист ошибается. Это могло бы все же предположение, что будет морское сражение на 01.01.2100 надо. Но похоже, что это аргумент не показывает, что фатализм правильный. Положение кажется как бы то ни было, либо аргумент не работает, потому что аристотелевцы решение правильное, или аргумент не работает, потому что в отсутствие независимого основания полагать, что утверждение, что 01.01.21 будет морское сражение необходимо, у нас нет оснований предположить, что утверждение «в 1900 г. быть морским сражением 1/1/2100 »- необходимое предложение.

Ричард Тейлор утверждает, что некоторые общепринятые предположения дают доказательство фатализма. (Тейлор 1962) Предположения таковы:

1. Любое утверждение, которое либо истинно, либо, если не истинно, ложный.

2. Если какое-либо положение дел достаточно для, хотя по логике не связано с возникновением какого-либо другого состояния в то же время или в любой другой раз, то первое не может произойти без второго происходит также.

3.Если возникновение какого-либо состояния необходимо для того, логически не связанное с возникновением какого-либо другого условия в в то же время или в любое другое время, то последнее не может произойти без бывшая встреча также.

4. Если одного условия или набора условий достаточно для (обеспечивает) другой, то другой необходим (существенен) для него, и и наоборот, если необходимо одно условие или набор условий (существенно) для другого, то этого достаточно для (обеспечивает) Это.

5. Ни один агент не может выполнять какое-либо действие, если оно отсутствует, в в то же время или в любое другое время, какое-то условие, необходимое для наступление этого акта.

6. Время само по себе «неэффективно»; то есть простое прохождение время не увеличивает и не уменьшает возможности чего-либо, а в в частности, это не увеличивает и не уменьшает возможности агента или способности.

Затем он приводит аргумент, чтобы показать (во что верит большинство из нас), что либо я не в силах прочитать заголовок о том, что был вчерашний морской бой или не в моих силах прочитать заголовок говоря, что вчера не было морского боя, во всяком случае, если мы некоторые очевидные предположения о связи между заголовками и что произошло.Разрешение S быть актом чтения заголовка что был морской бой, и S ′ будет актом чтение заголовка о том, что морского боя не было; и позволяя P и P ′ — предположения, что и не было такого сражения, утверждают:

Если P верно, то делать это не в моих силах. S ′ (если P истинно, то есть или было, не имея необходимого условия для выполнения S ′, условие, а именно, что вчера не было морского боя).

Но если P ′ верно, то это не в моих силах. S (по той же причине).

Но либо P верно, либо P ′ верно

Так что либо сделать S не в моих силах, либо do S ′.

Аргумент, как он утверждает, верен, учитывая шесть предпосылок.

Но предположим, продолжает его аргумент, мы позволяем O и O ′ быть актом приказа морского боя и актом приказывая не сражаться на море, и Q и Q ′ будут предположения о том, что такой битвы будет и не будет; и мы заменить O и O ′ на S и S ′, и Q и Q ′ для P и P ′, и «завтра» для «Вчера» в приведенном выше аргументе, то (если мы очевидные предположения о связи между тем, что мы заказываем, и тем, что случается) у нас есть параллельный аргумент:

Если Q верно, то делать это не в моих силах. O ′ (поскольку, если Q истинно, то существует или будет быть, не имея необходимого условия для выполнения O ′, условие, а именно отсутствие завтра морского боя).

Но если Q ′ истинно, то это не в моих силах. O (по аналогичной причине).

Но либо Q верно, либо Q ′ верно

Так что либо сделать O не в моих силах, либо сделать это не в моих силах. do O ′.

И этот аргумент кажется столь же разумным. И, видимо, это может быть обобщить, чтобы прийти к фаталистическому выводу, что это никогда не в наших способность делать что-либо, кроме того, что мы на самом деле делаем.

Есть ли возражения против его аргумента?

Что ж, можно определенно возразить против предположения 6 на том основании, что что действительно кажется, что время делает разница в моих силах вызвать или предотвратить морское сражение на определенный день. До конца дня у меня может быть сила, но после день, у меня нет. Однако предположение 6 на самом деле не кажется играют значительную роль в параллельных аргументах. Так что не может быть полная история.

3.1 Аристотелевское решение

Возражение, которое предлагает сам Тейлор, является аристотелевским: мы отвергаем предпосылку 1 (а также предпосылку 6, поскольку мы принять идею о том, что предложение может не быть ни истинным, ни ложным когда-то и становились правдой или ложью позже в результате простого Течение времени). Нам также, вероятно, потребуется внести поправки в предположение 5, чтобы не было отсутствия необходимого условия за действие, которое было проблематичным, но наличие условия чего было достаточно для неисполнения акта.

Это единственное возражение? Должны ли мы принять аристотелевское решение если мы хотим избежать фаталистического заключения?

3.2 Условия питания

Кажется, что есть альтернатива аристотелевскому решению: потому что предположение Тейлора 5 кажется сомнительным. Симптомом этого является что он, кажется, слишком легко приводит к фаталистическому заключению. Для предположим, что я не выполняю действие S (что бы это ни было), тогда немедленно следует, что отсутствует необходимое условие для мое выполнение S , а именно возникновение S .Так что если предположение 5 верное, из этого сразу следует, что у меня никогда не было способность совершать любое действие, которое я на самом деле не совершаю. Из конечно, это не означает, что это заключение неверно; но это достаточно, чтобы поставить под сомнение исходную предпосылку. А также можно предположить, что не только это предположение неверно, но и что это кажется правдой, потому что его легко спутать с другим, гораздо более правдоподобное предположение (эквивалент PEP5 Хаскера; см. Hasker 1989, 115):

5 ′.Ни один агент не может совершить какое-либо действие, если не хватает, в то же время или в любое другое время, какое-то условие, которое необходимо для совершения этого деяния , и который не в его власти принести около .

И если мы заменим это предположение Тейлора 5, параллельный аргумент больше не работает.

Кажется возможным ответить на аргументы в пользу фатализма, которые мы рассмотрели до сих пор, не обращаясь к аристотелевцам решение.Мы можем отвергнуть теорию истины, которая имеет решающее значение для Аргумент Аристотеля; мы можем отвергнуть идею о том, что все утверждения, которые о прошлом необходимы; мы можем отвергнуть версию Тейлора о условия власти. И мы можем сделать это, не подвергая сомнению идея о том, что мы не можем повлиять на прошлое, за исключением, во всяком случае, довольно нечеткое собрание случаев, к которым Оккам привлекает нашу внимание. Однако фаталист может утверждать, что у нас есть нет веских причин для того, чтобы проводить различие между воздействием на прошлое и влияет на будущее.Итак, если мы признаем, что не можем повлиять прошлое, мы также должны признать, что мы не можем повлиять на будущее. Из конечно, это обоюдоострый. Мы также можем прийти к выводу, при отсутствии уважительной причины для проведения различия, поскольку мы можем повлиять на будущее, мы также можем повлиять на прошлое; или, если это кажется возмутительным, мы могли бы повлиять на прошлое, если бы законы природы не помешать нам в этом.

Это возражение фаталиста, несомненно, верно в одном. Если мы не можем повлиять на прошлое, было бы хорошо знать , почему мы не можем.Один из возможных ответов — это то, что Теоретик времени может сказать, что существует фундаментальная онтологическое различие между будущим с одной стороны и настоящее и прошлое, с другой стороны, что состоит в том, что настоящее и прошлое реальны или актуальны, а будущее нет. И это это факт, что будущее не является реальным или актуальным, что означает, что он открыт, на него может повлиять то, что происходит сейчас; и это факт что настоящее и прошлое реальны или актуальны, что означает, что они не может повлиять на то, что происходит сейчас.(Лукас 1989a, Тули 1997).

Такие учетные записи, как мы отметили выше, похоже, поддерживают Аристотелевское решение. Но это не единственные счета. На некоторых счетов нет такой фундаментальной онтологической разницы между будущее, настоящее и прошлое; невозможность повлиять прошлое заключается не в том, что с течением времени ограничение на то, что может быть вызвано, а скорее на то, что это направление причинно-следственной связи, которое определяет направление время.(Swinburne 1994, Mellor 1981 и 1998). невозможность — это просто фундаментальный метафизический факт, который не открыт для дальнейшего анализа или объяснения.

Конечно, возможно, что фаталистический вызов разница между будущим и настоящим и прошлым не может быть успешно встретились. Например, можно утверждать: (а) что единственный успешным ответом будет тот, который апеллирует к фундаментальным онтологическое различие между будущим, настоящим и прошлым, но что (б) на самом деле такого различия нет.(Шанкс 1994; обсуждается в Oaklander 1998) Но, как мы уже отметили, даже если это вызов не может быть решен, это не показывает, что фаталист верный. Остается возможность, что мы в принципе можем повлиять на мимо.

Проблема, о которой много говорили философы, по крайней мере, со времен Августина (354–430), является ли божественное всеведение совместим со свободой воли, и в частности с нашей властью делать что-то другое, чем мы.

Один из аргументов в пользу этой несовместимости принадлежит Пайку.(Щука 1965)

Предположим, что быть всеведущим означает быть непогрешимым, и полагая, что p тогда и только тогда, когда это правда, что п. .

Давайте также предположим, что Бог существовал в 1900 году, и что всеведение это часть его сущности.

Теперь предположим, что Джонс косил лужайку 1 января 2000 года.

Затем в 1900 году Бог поверил, что Джонс подстригает свой газон. 01.01.2000.

Мог ли Джонс воздержаться от стрижки лужайки?

Нет.Потому что это означало бы либо (1), что у него была власть сделать что-то, что привело бы к тому, что у Бога было ложное убеждение в 1900 году, или (2) что у него была власть сделать что-то, что привели к тому, что в 1900 году Бог не верил, что Джонс косит его газон 01.01.2000, или (3) что у него была власть что-то сделать что привело бы к тому, что Бога не существовало в 1900 году. каждая из этих альтернатив невозможна.

Есть ли возражения против этого аргумента?

Естественно, можно было бы возразить против некоторых предположений. о существовании и природе Бога.Я вернусь к ним.

Прежде всего мы должны заметить, что аргумент зависит от определенного принцип о власти, который очень похож на правдоподобный измененный версия предположения Тейлора 5:

Если в S может сделать что-то, что привести к тому, что p , и p влечет за собой p , и q ложно, значит, S может что-то сделать что привело бы к этому q .

Это кажется правдоподобным. Однако можно было бы избежать всякого упоминания вызвать, и перефразировать аргумент в условия контрфактов. Так что вместо этого можно было бы сказать: «… означают либо (1), что у него была сила действовать так, чтобы Бог имел ложная вера в 1900 г. или… »(Fischer 1989, 8–11). аргумент кажется по крайней мере столь же правдоподобным, если перефразировать таким образом.

5.1 Решение Аристотеля

Можно было бы возразить против вывода, что Бог верил в 1900 году, что Джонс косил бы свой газон 01.01.2000 на том основании, что предложения о будущие контингенты не соответствуют действительности.Итак, если Бог всеведущ в пути Предполагается, что он не будет придерживаться этой веры.

5.2 Решение Оккамиста

Ответ Оккама на проблему божественного предвидения состоял в том, чтобы призвать разница между предложениями, которые действительно о прошлом (те, которые выражают «неопровержимые» факты о прошлом) и те, которые вербально о прошлом, но на самом деле частично о будущее (те, которые выражают «мягкие» факты о мимо). Решающим моментом было то, что даже если кому-то не хватало сил сделать что-то несовместимое с неопровержимым фактом о прошлом, можно иметь власть сделать что-то несовместимое с мягким фактом о мимо.Чтобы такое решение работало в случае проблемы, поставленной Аргумент Пайка, необходимо было бы показать или, во всяком случае, сделать вероятно, что одна из альтернатив, упомянутых выше, на самом деле открыты для Джонса, потому что то, что он будет делать, будет несовместимо с мягким фактом о прошлом, а не с твердым фактом. В однако сложность этой стратегии состоит в том, чтобы дать отчет о мягких факты о прошлом или, по крайней мере, разновидности мягких фактов о прошлое, которое удовлетворяет двум условиям: (1) верно, что в одном из дела, которые привел бы Джонс, были бы непоследовательными с мягким фактом правильного сорта, а также (2) он таков, что он правдоподобных (во всяком случае, до каких-либо фаталистических доказательств наоборот), что в случае мягких фактов такого рода принцип возможно позднее осуществить то, что несовместимы с ними.(Введение в книгу Фишера 1989 г. и многие из статьи в нем имеют отношение к этим вопросам.)

Достаточно легко дать отчет о неубедительных фактах, который не работает, видимо, чтобы выполнить второе условие. Например, мы могли бы сказать, что предложение выражает мягкий факт о времени, если оно влечет за собой предложение о другом времени. По этому критерию «Бог непогрешимо верит в 1900 году, что Джонс косит лужайку 1 января 2100 года », выражает мягкий факт, потому что он влечет за собой, что Джонс косит газон 1 января 2100 года.Но вряд ли можно сказать, что по этой причине проблем нет. о том, что у Джонса есть право воздерживаться от стрижки газона, поскольку воздержание несовместимо с просто мягким фактом. Сказать, что предположение о Боге влечет за собой, что Джонс косит лужайку, означает эта проблема. Само по себе это вряд ли может быть решением. Если бы это было мы могли бы решить аргумент в пользу фатализма, основанный на причинно-следственных связях. детерминизм, просто указав на то, что, если детерминизм верен, Тот факт, что Джонс будет стричь газон, вытекает из предположения о начальные условия и законы природы, так что последние являются просто мягкий факт.

Это также, как мы видели в связи с логическим фатализмом, легко достаточно, чтобы очертить разновидности мягких фактов о прошлом, которые соответствует второму условию. Примером может служить предложение, которое эквивалентно соединению «Джонс косит газон 01.01.2000» с любым предложением о прошлом , что не влечет за собой этого. Но трудно понять, как это разновидности мягких фактов могут удовлетворить первое условие.

Конечно, перспективы решения были бы удовлетворительными. если бы можно было сделать правдоподобным, что в некоторых случаях это в способности людей делать то, что несовместимо с достоверных фактов о прошлом, а не только мягких фактов.Но взять этот подход, по сути, состоит в том, чтобы отказаться от идеи Оккамиста решение и перейти к следующему решению.

5,3 Влияние на прошлое

Одно из возможных решений — предположить, что второй альтернативой Пайка является возможно, без всякой апелляции к мягкости фактов. Согласно этому решение, в некоторых случаях люди могут делать то, что несовместимы с реальными фактами о прошлом, даже если они неопровержимые факты. То есть в некоторых случаях люди могут влияют на прошлое.В частности, предполагается, что у Джонса был сила сделать что-то, что привело бы к тому, что Бог сделал не верили в 1900, что он будет стричь газон. (Энглин 1986) правдоподобность такого решения будет во многом зависеть от силы аргументы в пользу невозможности повлиять на прошлое.

Некоторые из таких аргументов стремятся просто продемонстрировать это. невозможность без дальнейших объяснений. И это можно утверждать, что большинство аргументов такого рода, которые все убедительные включают апелляцию к очевидной невозможности того, чтобы событие может предотвратить его собственное возникновение, и к немного меньшему очевидная невозможность того, что событие может повлечь за собой вхождение.Но в ответ на такие аргументы можно утверждать, что этих невозможностей недостаточно, чтобы исключить возможность это одно событие может привести к более раннему событию, пока мир организован так, чтобы избежать этих невозможных результатов. Если так, то это не так ясно, почему Бог не должен был так организовать это. И в частности это непонятно, почему Бог не должен был так организовать вещи, что это мы можем делать то, что влияет на его убеждения.

Однако, как мы видели, другие аргументы в пользу невозможности влияющих на прошлое, пойти дальше и включить объяснение невозможность.Успешная защита от теологического фатализма, который апеллировал к возможности повлиять на прошлое придется иметь дело с этими дополнительными проблемами.

5,4 Боэтианский раствор

Боэций (c480–524) предложил решение проблемы, которое, по сути, отрицал предположение о существовании Бога в 1900 году или верил чему-либо в 1900 г. (Боэций, Утешение философии , Книга V) С этой точки зрения Бог находится вне времени; он безвременно вечен. Томас Фома Аквинский (1225–1274 гг.) Также предложил это решение.(Фома Аквинский, Сумма Theologica , статья 13) Решение заключается в том, что Конечно, если познание Бога не временное, то нет причин почему Джонс не должен иметь силы, чтобы осуществить это, Бог знает что он воздерживается от стрижки газона 01.01.2000 вместо того, чтобы знать что он косит газон, поскольку обладание этой силой не требуют силы повлиять на прошлое.

Может возникнуть ряд проблем относительно того, мог ли личный Бог быть вне времени, и как, если вообще, он мог иметь отношение к временному миру, но стоит отметить одну конкретную проблему.Проблема в том, что, хотя это решение не апеллирует к возможности повлиять на прошлого, это может быть уязвимо для некоторых соображений, которые сказал бы против такой возможности. Предположим, что мы не можем повлиять на прошлое, и что объяснение этой неспособности состоит в том, что в то время как будущее не реально, не актуально, прошлое и настоящее реальный и актуальный. Тогда казалось бы, что мы не сможем повлиять вневременные убеждения Бога, потому что, не будучи будущими, они были бы такими же реальны, как и любые прошлые убеждения.(Адамс 1987, 1135; Загзебски 1991, 61) Или вместо этого предположим, что объяснение нашей неспособности повлиять на Прошлое состоит в том, что, если наши действия что-то вызывают, это само по себе составляют то, что наше действие предшествует тому, что было осуществлено. Тогда может показаться, что идея о том, что мы можем осуществить вневременной вера должна быть отвергнута; сам факт, что вера была вызванный, сделает это позже, чем то, что вызвало это, и так что не вне времени. (Хотя, возможно, было бы какое-то логическое место, для точки зрения, что, в то время как это было верно для временных событий, если они были вызваны, они должны быть позже, чем то, что привело их о, это не относилось к событиям в целом.)

Конечно, такие соображения не должны быть фатальными для боэтианца. решение, потому что мнение, что будущее нереально, и мнение, что временной порядок определяется причинным порядком, оба спорный. Однако, похоже, это означает, что меньше комнаты, чем можно было бы предположить для успеха решения, если бы невозможно повлиять на прошлое. (Rice 2006)

Стоит отметить еще одну потенциальную неловкость для боэтианца. решение.Если действительно невозможно повлиять на прошлое, то, даже если Боэтовское решение означало бы, что Бог мог знать, что Джонс косить газон 01.01.2000, не ставя под угрозу способность Джонса воздержаться, он не мог на основании этого знания вызвать события в мире до 01.01.2000, которые он бы не принес о том, воздержался ли Джонс; потому что если бы он это сделал, это означало бы, что У Джонса была сила действовать так, чтобы все было по-другому. до 01.01.2000; то есть он мог бы повлиять на мимо.

5.5 Природа знания Бога

Аргумент Пайка основан на предположении, что всеведение Бога предполагает имея убеждения. Но это может быть поставлено под сомнение. (Alston 1986) Вместо его знания, в частности о наших действиях, можно рассматривать как расселевские ознакомительные знания; то есть состоящий из простого когнитивного отношение между знающим и тем, что известно. (Рассел 1912, Глава 5) По идее, хотя у человека знакомство знания рождает убеждения, Бог имеет только познавательное отношение к тому, что он знает, без каких-либо последующих убеждений.Кажется, это был путь Об этом подумали Боэций и Аквинский. (Боэций, Утешение Философия , книга V, проза 6; Фомы Аквинского, Summa Theologica , Статья 13)

.

Как этот взгляд на знание Бога повлияет на вопрос о влечет ли за собой божественное всеведение фатализм?

И Боэций, и Аквинский считали Бога вне времени, но это точка зрения на знание Бога может быть также объединена с точкой зрения, что он внутри времени. В таком случае кажется, что можно было бы принять мнение Оккамиста о том, как его знания в 1900 году могли быть в зависимости от того, что делает Джонс 1 января 2000 года.Конечно это выглядит так, как будто «Бог знал в 1900 году о том, что Джонс косил лужайку 1 января 2000 года». частично около 01.01.2000. И, учитывая, что это осознание должно быть простым отношением, не может быть и речи о проведении анализа предложение, которое представляет его как соединение предложений каждый из которых, кажется, выражает факты, которые ни от чего не зависят Джонс может. Однако следует заметить, что та же неловкость могла возникают в связи с Богом использования своих знаний, как возникло для решения Боэта. Если невозможно повлиять на прошлого, то Бог не мог использовать свое знание о том, что Джонс подстригите газон 01.01.2000, чтобы успеть что-нибудь сделать до этой даты, если Джонс мог воздержаться от стрижки.

Конечно, нет причин, по которым это описание природы Бога знания не следует сочетать с представлением о том, что будущее нереально. В таком случае Бог не узнает о том, что Джонс скашивает газон до 01.01.2000, потому что еще не было фактов для его нужно знать.Но это не поставило бы под угрозу его всеведение, поскольку, по-видимому, с учетом знания всеведение было бы вопрос знания всех фактов.

В этом отношении учетную запись также можно объединить с обоими представлениями что Бог вне времени и мнение, что будущее нереально — при условии, что эти два взгляда действительно совместимый. В таком случае до 01.01.2000 было бы неверно, что Бог вечно знает, что Джонс косит лужайку, но будет правдой на 01.01.2000 и позже.Конечно, вневременное существо не может измениться, но это не повлечет за собой изменение в Боге, а просто изменение в к чему он имеет отношение. (Число 10 не меняется, когда я говорю о нем.)

5.6 Должен ли Бог быть всеведущим?

Конечно, угроза фатализма, когда она исходит от существования Бога, можно предотвратить, отрицая существование Бога. Но это также могло быть предотвращено отрицанием того, что Бога следует считать всеведущим — во всяком случае, если всеведение предполагает безошибочное знание все факты.Можно утверждать, что совершенство Бога не требует безошибочное знание всех фактов, но самое большее такое знание все факты, которые могли быть известны безошибочно. Итак, если это логически невозможно, чтобы кто-то безошибочно знал, что Джонс будет косить лужайку, и, чтобы Джонс мог воздержаться, это Бог не несовершенен, если ему не хватает такого знания. (Суинберн 1977, 172–8). Также можно было бы возразить, что нет необходимости приписывать безошибочное знание для Бога вообще.(Лукас 1986 и 1989b)

Некоторые философы, особенно Луис де Молина (1535–1600) и Элвин Плантинга, считали, что Богу известно не только то, что будут делать настоящие люди. свободно делать в будущем, но то, что каждое возможное свободное существо свободно делали в каждом наборе возможных обстоятельств, если полностью специфический; и что он имел это знание при создании. (Действие свободен в требуемом смысле, если не определен причинно и не предопределено Богом.) набор обстоятельств (как возможных, так и фактических) обычно называемые «контрфактами свободы», а знание Бога из них называется «средним знанием».(Молина, он) Божественное Предвидение (Часть IV Конкордии) ; Плантинга 1974, IX))

Если бы знание Богом реальных будущих действий стало бы фаталистическая угроза, его среднее знание не могло быть менее опасным, поскольку, обладая средними знаниями, он будет знать актуальные действия на основании его знания обстоятельств. На самом деле это кажется, что это более опасно.

Конечно, одним из способов избежать угрозы было бы отрицать, что есть вообще какие-то факты о том, что люди сделали бы свободно при обстоятельствах, которые фактически не возникли; могут быть факты о том, что они могли сделать, или о том, что они, скорее всего, сделано; но не то, что они сделали бы .(Адамс 1977; Хаскер 1989, 20–9). Действительно, это кажется вполне правдоподобным, если мы действительно думаем действий людей как неопределенные. Это может помочь нам увидеть это, если мы подумайте о подбрасывании монеты. Предположим, что монета брошена на какой-то случай, и он спускается головами; и предположим, что мы затем спрашиваем, снова упал бы, если бы мы снова бросили его точно в те же обстоятельства. Это кажется правдоподобным, если подумать, как это приземлился не был определен, правильный ответ — то, что он мог упал головой, и он мог бы упасть решкой, но это не тот случай, что он упал бы головами, ни тот случай, когда он упали хвосты.

Таким образом, одним из решений фаталистической угрозы, исходящей от среднего знания, является сродни аристотелевскому решению. Поскольку нет фактов релевантный вид, Бог не может знать о них. Но, потому что там таких фактов нет, Бог не знает, как свободные существа могут свободное действие не препятствует его всеведению.

Есть ли другие решения?

Трудно понять, как это могло быть. В случае фактического действия, решения зависели от предложения способов, которыми он мог бы Джонс мог сделать что-то, что привело бы к что некоторые факты о Боге были другими; то есть они зависел от демонстрации того, как некоторые факты о Боге могут зависеть от того, Джонс сделал.В случае среднего знания мы знаем, как такое зависимость должна действовать; он должен был бы действовать посредством Бог знает контрфакты свободы. Итак, могла ли правда контрфакты свободы, связанные с Джонсом, должны зависеть от его действия? Кажется, что они не могли быть, потому что факты, которые делают правда, они были доступны Богу при творении, прежде чем он решил создавать что-либо, не говоря уже о Джонсе. Итак, факты, такие как решение Бога, должно быть, онтологически предшествовал любому поступку Джонса.Так кажется, что это не могло быть в силах Джонса действовать так, чтобы на самом деле истинная противоположность свободы, относящаяся к нему, не имела бы было правдой. (Hasker 1989, 39–52; см. Сборник Hasker et al. 2000). сочинений по среднему знанию.)

Аристотель упоминает в качестве следствия вывода, что все такое случается, случается по необходимости, что «не было бы необходимости намеренно или для беспокойства (думая, что если мы это сделаем, это будет произойдет, но если мы этого не сделаем, этого не будет).»(Аристотель, De Interpretatione , 18b31–3)

Эта мысль была изложена в так называемом «праздном Аргумент »(Bobzien 1998, раздел 5). Это было так:

Если вам суждено вылечиться от этой болезни, тогда, независимо от того, консультируетесь ли вы с врачом или не консультируетесь доктор вы поправитесь.

Но также, если суждено тебе не выздороветь от этого болезнь, то, независимо от того, консультируетесь ли вы с врачом или нет обратитесь к врачу, вы не поправитесь.

Но либо вам суждено выздороветь от этой болезни, либо суждено, что ты не поправишься.

Поэтому обращаться к врачу бесполезно.

Мысль, по-видимому, в том, что это бесполезно, потому что то, что вы делаете не будет иметь никакого эффекта. Если так, то ответ Хрисиппа (c280-c206 До н.э.) на этот аргумент кажется совершенно правильным. (Bobzien 1998, 5.2) вывод не следует, потому что, возможно, вам было суждено выздоровеет в результате посещения врача.Соответствующий ответ было бы в равной степени подходящим, если бы мы заменили «необходимо» на «Обреченный».

Некоторые версии аргумента опускают «так суждено». (Bobzien 1998, 189). Само собой разумеется, что соответствующая версия Ответ Хрисиппа касается этих версий аргумента.

Это не означает, что фатализм вообще не представляет проблемы. за рациональность обдумывания. Это просто сказать, что холостой ход Аргумент не показывает, что он создает проблему.

Есть ряд аргументов в пользу фатализма, и кажется, что один способ противостоять всем им — принять аристотелевскую решение или что-то подобное. Было бы здорово, если бы это можно было сделать выяснилось, что это было единственное решение, так что судьба фатализма была неразрывно связано с судьбой аристотелевского решения. Но это не кажется, что это так, за исключением, возможно, предположения, что всеведущий Бог существует по отношению к среднему знанию. Но даже тогда решение является лишь плохим отношением к аристотелевской теории. решение.

Так что вполне возможно, что и фатализм, и аристотелевское решение не правы. И это, конечно, всегда возможно, несмотря на все сказал, что фатализм правильный.

Фатализм — Философия — Оксфордские библиографии

Введение

В современной философии аргументы в пользу «фатализма» — это аргументы в пользу вывода о том, что никакие человеческие действия не являются свободными. Такие аргументы обычно бывают двух видов: логические и теологические. Аргументы в пользу логического фатализма исходят примерно от истин о будущих действиях к выводу о том, что эти действия неизбежны и, следовательно, несвободны.Аргументы в пользу теологического фатализма, с другой стороны, исходят примерно от божественной веры о будущих действиях к выводу о том, что эти действия неизбежны и, следовательно, несвободны. Характерной чертой любого аргумента в пользу фатализма является то, что, во-первых, он имеет целью показать, апеллируя к вполне общим логическим или метафизическим предположениям, что никакое человеческое действие не является свободным, и, во-вторых, он делает это без явной ссылки на тезис о том, что эти действия являются причинно-следственными связями. определенный. Конечно, есть достойный аргумент в пользу вывода о том, что каузальный детерминизм несовместим со свободой воли (понимаемой как способность поступать иначе), но философы, выдвигающие такие аргументы, теперь, как правило, не рассматриваются как продвигающие причину «фатализма».Таким образом, поддержать фатализм — значит не просто поддержать точку зрения, согласно которой никакие человеческие действия не являются свободными, но также поддержать дальнейшее утверждение о том, что это может быть доказано апелляцией к обсуждаемым общим логическим или метафизическим допущениям. Фаталистические аргументы обоих видов были и были тесно связаны с философскими вопросами о логическом статусе будущих случайных суждений — суждений, говорящих о причинно неопределенных событиях, которые они произойдут. Таким образом, эта статья будет охватывать основные позиции в дебатах относительно логического фатализма, логики будущих контингентов и теологического фатализма.

Общие обзоры

Читателям, которые ищут общий обзор тем этой статьи, следует начать с онлайн-статей Rice 2010, Øhrstrøm and Hasle 2011 и Zagzebski 2011, которые касаются логического фатализма, будущих контингентов и теологического фатализма, соответственно. Torre 2011 — хорошее введение в темы, связанные с интуитивной асимметрией между прошлым и будущим, а Bernstein 2002 — хорошее введение в вопросы как логического, так и теологического фатализма.Читателям, заинтересованным в (обширном) историческом обсуждении этих тем (особенно в средневековый период), следует обратиться к Knuuttila 2011.

• Бернштейн, Марк. «Фатализм.» В Оксфордский справочник свободной воли . Под редакцией Роберта Кейна, 65–81. Oxford: Oxford University Press, 2002.

  Подробное введение в основные аргументы в пользу фатализма, включая теологический фатализм.

• Кнууттила, Симо. «Средневековые теории будущих контингентов.”В Стэнфордская философская энциклопедия . Под редакцией Эдуарда Н. Залта. 2011.

  Хорошая презентация исторического развития теорий будущих контингентов от Аристотеля до средневековья с особенно полезными (и обширными) ссылками.

• Эрстрём, Питер и Пер Хасл. «Контингенты будущего». В Стэнфордская энциклопедия философии . Отредактировал Эдуард Н. Залта. 2011.

  Отличное (хотя и сложное с технической точки зрения) введение в логику будущих контингентов.

• Райс, Хью. «Фатализм.» В Стэнфордская энциклопедия философии . Отредактировал Эдуард Н. Залта. 2010.

  Превосходное обсуждение проблемы фатализма с особенно полезной трактовкой «необходимости прошлого» и того, как она соотносится с решениями Аристотеля и Оккама.

• Торре, Стивен. «Открытое будущее». Философский компас 6 (2011): 360–373.

  DOI: 10.1111 / j.1747-9991.2011.00395.x

  Хорошее введение в доктрину открытого будущего с акцентом на интуитивную асимметрию между «фиксированным» прошлым и «открытым» будущим.

• Загзебски, Линда. «Предвидение и свобода воли». В Стэнфордская энциклопедия философии . Отредактировал Эдуард Н. Залта. 2011.

  Излагает аргумент в пользу теологического фатализма и дает полезные обзоры всех основных ответов на этот аргумент.

Пользователи без подписки не могут видеть полный контент на эта страница.Пожалуйста, подпишитесь или войдите.

Дэвид Фостер Уоллес и проблема фатализма

Недавно мне довелось ознакомиться с основными справочными работами, чтобы сравнить их описания фатализма. То, что я обнаружил, меня разочаровало.

Оксфордский философский словарь под редакцией Саймона Блэкберна содержит следующую статью о «фатализме»:

«Доктрина о том, что то, что будет, будет, или о том, что человеческие действия не имеют никакого влияния на события. «Либо на пуле есть мой номер, либо его нет; если это так, то нет никакого смысла принимать меры предосторожности, потому что это все равно меня убьет; если нет, то нет смысла принимать меры предосторожности, потому что это не убьет меня; следовательно, в любом случае нет смысла принимать меры предосторожности.Дилемма игнорирует весьма вероятную возможность того, что ваш номер на пуле будет зависеть от того, принимаете ли вы меры предосторожности. Фатализм ошибочно путают с детерминизмом, который сам по себе не подразумевает, что человеческие действия неэффективны ».

Первое предлагаемое определение — это тавтология: «что будет, то будет»; если этот тезис является фатализмом, тогда доктрина верна, но неинтересна. Второе определение «человеческие действия не влияют на события» явно неверно, потому что, например, для получения развода логически необходимо вступить в брак.Такие примеры, как пуля, были известны в древности как «пустые аргументы», и соответствующий ответ, данный философом-стоиком Хрисиппом, состоит в том, что принятие мер предосторожности может спасти вас, и, если так, то им суждено было это сделать. Следовательно, подобные примеры не опровергают фатализм. Более того, разница между фатализмом и детерминизмом не в том, что фатализм утверждает, что человеческие действия неэффективны, а в том, что фатализм не ссылается на причинно-следственную связь. Более того, некоторые детерминисты подтверждают свободу воли, но все фаталисты ее отрицают.

Запись о «фатализме» в Оксфордский компаньон философии , новое издание, под редакцией Теда Хондериха, больше не помогает:

«Вера, не путать с причинным детерминизмом, что размышления и действия бессмысленны, потому что будущее будет таким же, что бы мы ни делали. Согласно знаменитому «праздному аргументу» древности: «Если вам суждено вылечиться от этой болезни, вы выздоровеете независимо от того, позовете вы к врачу или нет; точно так же, если вам суждено не излечиться от этой болезни, вы не выздоровеете, не обращаетесь ли вы к врачу или нет; и суждено либо ваше выздоровление, либо невыздоровление; поэтому нет смысла вызывать врача.Таким образом, все действия и решения «праздны», потому что они не могут повлиять на будущее. Детерминисты отвергают фатализм на том основании, что можно определить, что мы можем вылечиться, только вызвав врача ».

Здесь фатализм отождествляется с «праздным аргументом», как если бы этот аргумент сам по себе является фаталистической позицией. Фактически, «праздный аргумент» — это предполагаемое опровержение фатализма, на который легко ответить ответом Хрисиппа о том, что, например, вопрос о том, вызовете ли вы врача, столь же сурово, как и выздоровеете ли вы.

Кембриджский философский словарь , третье издание, под редакцией Роберта Ауди, не предлагает статьи о «фатализме», но отсылает читателей к статье под названием «Проблема свободы воли». Там термин «фатализм» не упоминается, но подробное обсуждение свободы воли и детерминизма включает следующие два предложения: «Логические версии детерминизма заявляют, что каждое будущее событие определяется тем, что уже является истиной, в частности той истиной, что оно будет происходит тогда. Некоторые богословские варианты принимают предопределение всех обстоятельств и событий божественным существом, которое заранее знает, что они достигнут.”

Термин «логический детерминизм» предполагает, что фатализм — это форма детерминизма, но это не так. Более того, хотя божественное предвидение может вызвать предположения о человеческой свободе, фатализм не основывается на теизме.

Философская энциклопедия Рутледж под редакцией Эдварда Крейга только усугубляет путаницу. Его запись гласит:

«Фатализм» иногда используется для обозначения принятия детерминизма вместе с готовностью признать последствия того, что не существует такой вещи, как человеческая свобода.Это слово также часто используется в связи с богословским вопросом: означает ли предполагаемое предвидение Бога, что будущее уже определено. Но иногда это объясняется совсем по-другому, как точка зрения, согласно которой человеческий выбор и действия не влияют на будущие события, которые будут такими же, как и мы, что бы мы ни думали или делали. На первый взгляд, это едва ли понятно и наводит на мысль, что фатализм — это просто выражение безропотного принятия ».

Здесь фатализм сначала смешивают с детерминизмом, затем ошибочно связывают с верой в предвидение Бога, затем приравнивают к тавтологии, что то, что будет, будет, и, наконец, якобы опровергается «пустыми аргументами».Краткая сопроводительная статья начинается с утверждения, что «если понимать именно то, что в ней говорится, изречение о том, что человеческий выбор и действия не имеют никакого влияния на будущие события, абсурдно». Вот пример заблуждения ignoratio elenchi, возражения против иска, не оспариваемого.

К счастью, правильное понимание фатализма можно найти в Энциклопедии этики , второе издание, под редакцией Лоуренса К. Беккера и Шарлотты Б. Беккер. Здесь начинается расширенная статья «Судьба и фатализм», автором которой является Джон Мартин Фишер: «Фатализм можно понимать как доктрину, согласно которой агенты никогда не могут делать ничего, кроме того, что они делают на самом деле, — это логическая или концептуальная истина.”

Обратите внимание на следующие ключевые моменты в определении Фишера. Во-первых, фатализм — это не форма детерминизма. Во-вторых, фатализм не предполагает теизма. В-третьих, фатализм отрицает свободу воли на основе концептуальных соображений. В-четвертых, фатализм не утверждает и не подразумевает, что действия человека не влияют на будущие события.

Ключевой вопрос, конечно, заключается в том, может ли фатализм, понимаемый должным образом, быть обоснован философски изощренным аргументом. Самая знаменитая современная попытка была предпринята в 1962 году Ричардом Тейлором, чья доступная статья «Фатализм» в журнале The Philosophical Review вызвала бурную дискуссию в ведущих журналах.Более чем два десятилетия спустя подробный вклад в полемику был предложен в старшей диссертации в Амхерст-колледже, представленной будущим знаменитым писателем Дэвидом Фостером Уоллесом. Он был переиздан вместе с основными моментами первоначальной философской дискуссии в Судьба, время и язык: эссе о свободной воле , опубликованном издательством Columbia University Press в 2011 году и под редакцией профессора Морин Экерт из Массачусетского университета в Дартмуте и меня. .

В общем, фатализм — это не тавтология, теологический постулат или абсурдное заявление о неэффективности человеческих действий.Скорее, это сложный тезис, отрицающий свободу воли на основе концептуальных соображений и требующий для своей оценки тщательного исследования вопросов, касающихся времени, логики и свободы.

Стивен М. Кан

Стивен М.Кан является почетным профессором философии в Центре аспирантуры городского университета Нью-Йорка, где он почти десять лет проработал проректором и вице-президентом по академическим вопросам, а затем исполнял обязанности президента. Он является автором или редактором более шестидесяти книг, в том числе «Религия в разумных пределах»; Преподавание философии: руководство; Внутри академических кругов: профессора, политика и политика; Философские приключения; Путешествие философа: очерки шести десятилетий и Навигация в академической жизни: как работает система .

Фатализм | Психология вики | Фэндом

Оценка | Биопсихология | Сравнительный | Познавательная | Развивающий | Язык | Индивидуальные различия | Личность | Философия | Социальные |
Методы | Статистика | Клиническая | Образовательная | Промышленное | Профессиональные товары | Мировая психология |

Индекс философии: Эстетика · Эпистемология · Этика · Логика · Метафизика · Сознание · Философия языка · Философия разума · Философия науки · Социальная и политическая философия · Философия · Философы · Список списков

---

Эту статью нужно переписать, чтобы повысить ее актуальность для психологов..
Пожалуйста, помогите улучшить эту страницу самостоятельно, если сможете ..

Фатализм — философское учение, подчеркивающее подчинение всех событий или действий судьбе или неизбежному предопределению.

Фатализм обычно относится к нескольким из следующих идей:

1. Ошибочное восприятие последствий проявленной свободы воли, невежества (или авидьи) и забывчивости (или адристи). ^[1]
2. Этой свободы воли не существует, а это значит, что история развивалась единственно возможным способом. ^[2] Это убеждение очень похоже на детерминизм.
3. Эти действия бесплатны, но тем не менее ведут к неизбежному концу. ^[3] Это убеждение очень похоже на предопределение компатибилизма.
4. Это принятие уместно, а не сопротивление неизбежности. Эта вера очень похожа на пораженчество.

Детерминизм, фатализм и предопределение []

Хотя эти термины часто используются как синонимы, фатализм, детерминизм и предопределение дискретны, подчеркивая различные аспекты тщетности человеческой воли или предопределенности судьбы.Однако все эти доктрины имеют общую основу.

Детерминисты в целом согласны с тем, что действия человека влияют на будущее, хотя это будущее предопределено. Их взгляд не подчеркивает «подчинение» судьбе, тогда как фаталистов подчеркивают принятие всех событий как неизбежных. Другими словами, детерминисты считают, что будущее фиксировано благодаря действию и причинности, тогда как фаталисты и многие предопределители считают, что будущее неизбежно, несмотря на причинность.

Следовательно, в детерминизме, если бы прошлое было другим, настоящее и будущее также различались бы. Для фаталистов такой вопрос несущественен, поскольку не может существовать никакого другого настоящего / будущего / прошлого, кроме того, что существует сейчас.

Фатализм — это более широкий термин, чем детерминизм. Наличие исторических индетерминизмов / случайностей, то есть событий, которые нельзя предсказать, основываясь только на знании других событий, не исключает фатализма. Необходимость (такая как закон природы) произойдет так же неизбежно, как и случай — и то, и другое можно представить как суверенное.

Пустой аргумент []

Один древний аргумент в пользу фатализма, названный аргументом праздности , ^[4] , звучал так:

• Если вам суждено выздороветь после болезни, то вы выздоровеете вне зависимости от того, позовете вы врача или нет.
• Точно так же, если вам суждено не выздороветь, вы не сделаете этого, даже если вызовете врача.
• Либо вам суждено выздороветь от болезни, либо вы не выздоровеете.

В то время как аргумент праздности применяет фатализм к стороне эффекта (то есть выздоровлению от болезни), он не применяет фатализм к стороне причины. Буквально-фаталисты применяют его к обеим сторонам причины и следствия. Хотя тот факт, что вы выздоровеете или нет, остается на усмотрение судьбы, фаталисты считают, что это также предопределено, вызовете вы врача или нет.

Логический аргумент []

Логический аргумент в пользу фатализма — это аргумент, который зависит не от причинной связи или физических обстоятельств, а, скорее, аргумент, основанный на логической необходимости. Существует множество версий этого аргумента, но наиболее известными являются Аристотель ^[5] и Ричард Тейлор ^[6] . Против ^[7] возражали и дорабатывали, но очень немногие люди их принимают.

Ключевая идея логического фатализма состоит в том, что существует совокупность истинных предположений (утверждений) о том, что должно произойти, и они верны независимо от того, когда они сделаны.Так, например, если сегодня правда, что завтра будет морское сражение, то завтра не может не быть морского сражения, так как иначе сегодня было бы неправдой, что такое сражение состоится.

Аргумент в значительной степени опирается на принцип бивалентности, идею о том, что любое предложение истинно или ложно. В результате этого принципа, если не ложно, что будет морской бой, то это правда; промежуточного нет. Однако отказ от принципа двузначности — возможно, заявив, что истинность утверждения о будущем неопределенна — является спорной точкой зрения, поскольку этот принцип является общепринятой частью классической логики.

Другая проблема с логическим фатализмом состоит в том, что сначала вы должны признать, что существует вневременной набор всех суждений, которые существуют, но не были предложены кем-либо в частности. Конструктивисты (школа логики и математики) утверждают, что это не так и что предложения существуют только тогда, когда они построены или выражены.

См. Также []

Список литературы []

Внешние ссылки []

1. redirectTemplate: Philosophy

`

Фатализм — фатализм и детерминизм, Морское сражение Аристотеля, Богословский фатализм, Библиография — фатализм, случается, необходимость и исполнение

Фатализм — это тезис о том, что все, что происходит, должно случиться.Это не следует путать с совершенно безобидной идеей о том, что все, что происходит, происходит. Фатализм также не следует смешивать с утверждением о том, что все, что бы ни случилось, обязательно происходит, когда это утверждение просто выражает тавтологическую природу предшествующей безобидной идеи. Фатализм — это основной тезис, который утверждает, что возникновение любого события или положения дел необходимо.

Прояснение этого тезиса требует формулировки необходимости фаталиста; мы должны знать, что означает «должно», когда фаталист говорит нам, что все, что происходит, должно произойти.Поскольку фатализм в некоторой степени является термином искусства, нет жестких априорных ограничений относительно того, как следует понимать необходимость, используемую фаталистом. Однако есть один критерий для любого приемлемого определения. Фатализм занимал мыслителей более двух тысячелетий прежде всего потому, что его истинность, по-видимому, приводит к тому, что нам не хватает силы (способности, способности) выполнять какие-либо действия, кроме тех, которые мы действительно выполняем. Если мы совершаем действие, которое является типом события, и это событие необходимо, то другого действия не могло бы произойти.И, если бы не могло произойти никакого другого действия, тогда у нас нет силы совершить какое-либо действие, кроме того, которое мы фактически совершили. Если фатализм верен, то для нас не существует альтернативных вариантов действий, и поэтому представление о себе как о значимых, свободолюбивых агентах, обладающих властью влиять на конституцию будущего, полностью скомпрометировано. Любое объяснение фаталистической необходимости, заслуживающее названия, должно учитывать на первый взгляд противоречие между фатализмом и автономным поведением.

Практически все философы истолковывают фаталистическую необходимость как логическую или концептуальную.Стивен Кан является представителем, когда заявляет, что фатализм

— это тезис о том, что одних только законов логики [его курсив] достаточно, чтобы доказать, что ни у одного человека нет свободной воли, достаточно, чтобы доказать, что единственные действия, которые может выполнять человек, — это действия, которые он действительно совершает, и достаточно, чтобы доказать, что человек может вызвать только те события, которые действительно происходят, и может предотвратить только те события, которые на самом деле не происходят. (стр. 8)

Хотя логические построения фаталистической необходимости удовлетворяют минимальному требованию поддержания антагонизма prima facie между фатализмом и действиями автономных лиц, они несправедливо карикатурно изображают природу некоторых аргументов, которые все стороны считают фаталистическими.Если все фаталистические аргументы задуманы как содержащие только утверждения логических законов (т. Е. Тавтологий) в качестве предпосылок, трудно понять, как может развиваться любой существенный тезис, и как любое разногласие по поводу истинности фатализма может быть чем-то большим, чем просто словесная ссора. . Фактически, изощренные фаталистические аргументы Аристотеля (384–322 до н. Э. ), Диодора Кроноса (ум. 284 до н. Э. ) и других демонстрируют, что существуют неявные существенные, хотя и противоречивые, предположения относительно природы истины и времени.Прежде чем исследовать эти аргументы, важно провести различие между фатализмом и детерминизмом — двумя тезисами, которые часто смешивают.

Детерминизм против фатализма | Naturalism.org

Детерминизм считает, что каждая вещь и событие являются естественной и неотъемлемой частью взаимосвязанной вселенной. С точки зрения детерминизма, каждое событие в природе является результатом (определяемым) предшествующими / сосуществующими событиями. Каждое событие — это слияние влияний. В то время как детерминизм рассматривает людей как «единое целое с» разворачивающейся матрицей естественной вселенной, сверхъестественное и фатализм рассматривают людей как существующих вне этой системы.

Большинство людей — сверхъестественные; они верят, что у людей есть «свобода воли», которая вызывает события в мире природы, но не вызвана ими. И большинство людей будут защищать свою «свободную волю», не задумываясь о доказательствах (или преимуществах альтернативных объяснений.

Фатализм — это тоже сверхъестественная система убеждений, удерживающая людей вне естественной матрицы. Однако, в отличие от наиболее распространенной формы сверхъестественного (веры в свободную волю), фатализм утверждает, что естественный мир вызывает события в человеческой жизни, но сам на него не влияет человеческая воля или поведение.Что бы вы ни делали, с вами будет происходить одно и то же.

Позиция фаталистов заключается в том, что «если у меня нет свободы воли, то моя жизнь полностью определяется внешним миром, поэтому мои убеждения и желания не влияют на внешний мир, и поэтому, что бы я ни делал, одни и те же вещи будут случилось со мной ». Конечно, эмпирически можно доказать, что наше поведение влияет на окружающую среду и, следовательно, на то, что с нами происходит (см. «Как детерминисты переходят улицу»). В то время как многие разумные люди верят в сверхъестественность свободы воли, ни один рациональный человек не верит в фатализм.Он используется только как «соломенный человек»: принимая ложную предпосылку, что фатализм является единственной альтернативой свободе воли, можно без дальнейших размышлений отбросить и фатализм, и детерминизм, и спокойно предположить, что свобода воли доказана.

К счастью, фатализм не является ни логическим продолжением детерминизма, ни единственной альтернативой свободе воли. Детерминизм утверждает, что человеческие мысли, убеждения и поведение являются такой же частью естественной вселенной, как и грозовые тучи. Их можно рассматривать либо как результаты предыдущих условий, либо как причины последующих состояний, но факт в том, что они являются частью более крупного процесса, который начался с Большого взрыва и будет продолжаться всю жизнь в космосе.

Боб Миллер, июнь 2001 г.

Разница между «детерминизмом» и «фатализмом»

Это очень похоже на вопрос В чем разница между детерминизмом и компатибилизмом? , потому что, хотя мир устроен точно так же, все зависит от того, как наше отношение к определяет, что он значит для нас.

Фатализм

Для фаталистов все события во вселенной предопределены, обычно божеством, которое также знает будущее, и они ничего не могут сделать (или не сделать), чтобы изменить будущее .

Например, предположим, что мужчина курил сигареты с детства, а теперь, когда он стал старше, он знает о негативных последствиях для здоровья. Фаталист продолжит курить, потому что они верят, что , если они , означают, что бросят курить, когда-нибудь случится, независимо от того, что они делают. Если они не означают, что бросают курить, то они означают, что продолжают курить и несут на себе последствия. Проблема с этой цепочкой рассуждений состоит в том, что фаталист имеет отношение , что есть , нет причин пытаться .Таким образом, пока они ждут заранее определенного события, чтобы «бросить курить», они в конце концов умирают.

Детерминизм

Для детерминистов мир работает точно так же, либо божеством, которое знает будущее, либо просто законами физики, и они ничего не могут сделать (или не сделать), чтобы изменить будущее .

Однако, используя приведенный выше пример, детерминист будет иметь другое отношение . Детерминист признает, что будущее не может быть изменено, но они также понимают, что никто не знает будущего .Следовательно, если они попытаются бросить курить, может быть , что их будущее было предопределено для не стать курильщиком . Они используют свои знания о негативных последствиях, чтобы принести им попыток и надеются , что их усилия дадут успешный эффект . Таким образом, в то время как мир работает точно так же, как мир фаталиста, детерминистское отношение похоже на отношение тех, кто верит в свободную волю .

Свобода воли

Если бы мы могли и предсказать будущее, и изменить будущее, у нас могло бы быть то, что многие называют свободной волей . Однако это будет включать в себя предсказание того, как каждое действие, которое мы предпринимаем, повлияет на весь мир, истинное понимание бесконечного количества возможностей и наличие мудрости, чтобы выбрать наилучший результат для нашего я — и каким-то образом выбрать , каким это я должно быть. начать с.Проблема в том, что мы потратили бы столько времени на размышления, мы никогда ничего не смогли бы добиться; и я не уверен, как мы могли свободно выбирать , до , чтобы иметь «я» без бесконечного регресса. Если у кого-то есть логическое объяснение того, как должна работать свободная воля , я бы действительно хотел бы это услышать.