Застой в цеху: почему перестала расти производительность труда | Статьи
Экономисты по всему миру бьют тревогу: производительность труда, ключевой компонент роста ВВП и благосостояния в целом, замедляется повсеместно. В ведущих странах в нынешнем десятилетии данный показатель едва прирастал на 1%, что в 2–3 раза меньше, чем в 1990–2000-е, а с серединой прошлого века разрыв увеличивается до 5–6 раз. Данный процесс затронул и Россию, которой далеко от поставленной властями задачи роста производительности до 5% в год. Хотя проблема является общей, причины ее в нашей стране и «развитом мире» — скорее всего, разные.
Производительность труда — важнейший фактор, обеспечивающий экономический рост в долгосрочной перспективе. На коротком, в несколько лет, промежутке времени можно добиться подъема ВВП разными способами, от роста бюджетных расходов до расширения кредитования. Однако до бесконечности это продолжаться не может: если переборщить с финансовой накачкой, то это обернется перегревом экономики и либо инфляцией, либо очередным циклическим кризисом.
Фото: REUTERS/Eric Thayer
Сам показатель производительности разбивается на несколько составляющих, из которых наиболее показательной является общая факторная производительность, очищенная от капитальных и трудовых затрат. В индикаторе, впервые примененном нобелевским лауреатом Робертом Солоу, остается лишь уровень развития физических технологий, а также знаний и умений работников и предпринимателей, что можно объединить словосочетанием «человеческий капитал». Если упростить картину, то производительность труда отражает уровень технического развития общества и суммы накопленных знаний.
Когда производительность растет, то одно и то же число работников могут произвести большее количество того или иного товара или услуги. Или произвести более качественные товары, при этом не тратя больше времени на труд. Рост количества и качества производимых товаров и услуг обеспечивает повышение изобилия в экономике, позволяет платить сотрудникам больше, а они, в свою очередь, могут больше потреблять и/или иметь свободного времени.
Ниже только Мексика
В России производительность обвалилась в начале 1990-х годов, хотя и в меньшей степени, чем экономика в целом, — свою роль сыграла примитивизация экономики после крушения прежней модели. Но со второй половины того же десятилетия начала наблюдаться обратная картина. Производительность стала резко расти, в 2000-х годах достигнув темпов в 5–10%. Это было связано как с эффектом низкой базы и восстановительным ростом, так и с появлением новых индустрий, широким внедрением новых технологий и ноу-хау, а также перевооружением предприятий в большинстве отраслей. К примеру, в 2005 году в среднем по экономике производительность труда выросла на 5,5%, а в некоторых сегментах сектора услуг подскочила до двузначных показателей.
Фото: РИА Новости/Андрей Станавов
Даже после потрясений 2008 года показатель продолжил расти, пусть и более скромными темпами — в посткризисный 2010-й он увеличился на 3,2%.
Но вскоре рост стал замедляться. Причем особой связи с кризисом 2014 года незаметно — производительность упала ниже отметки в 2% еще за год до того. С тех пор ей так и не удалось вернуться хотя бы к показателям 2011–2012 годов, уже далеко не прорывных.
В начале 2018 года была поставлена цель добиться роста производительности до 5% в год. Пока до этого очень далеко. По итогам прошлого года, показатель увеличился всего на 1,7%, практически неотличимо от результатов предыдущих лет.
При этом, по сравнению с развитыми странами, производительность труда в России отстает, и по-прежнему очень сильно. Из всех государств ОЭСР по данному показателю РФ превосходит только Мексику. Даже сравнение со странами в целом сопоставимого уровня развития оказывается не в нашу пользу — и Польша, и Венгрия, и прибалтийские государства находятся впереди.
Собственно, сравнительно низкая производительность труда во многом обеспечивает низкий уровень зарплат и доходов населения в нашей стране.
Без качественного роста в этом направлении невозможно наращивать заработную плату. Если последняя будет долго расти опережающими темпами по сравнению с производительностью, то экономика потеряет конкурентоспособность и рано или поздно доходы работников скорректируются.
Фото: ТАСС/Владимир Смирнов
В то же время не стоит думать, что на данный момент в России сотрудникам как-то сильно переплачивают. По крайней мере если сравнивать с другими странами Восточной Европы, то можно сделать обратный вывод — россияне могли бы зарабатывать и побольше. Исследование ВШЭ, опубликованное в июле 2018 года, показало, что средняя зарплата в Польше (с учетом паритета покупательной способности) превосходила российскую на 42%. А по данным ОЭСР, производительность труда в Польше (на одного человека в год, без учета количества отработанных часов) больше, чем в России, только примерно на 30%. Пример Венгрии столь же нагляден: средние зарплаты там выше на 28%, а вот разрыв в производительности составляет всего 21%.
Всё же с чем связано резкое замедление роста производительности в России в 2010-е годы? Программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай» Ярослав Лисоволик считает, что всё дело — в хроническом недостатке инвестиций.
— Нехватка инвестиций в инфраструктуру и обновление оборудования в долгосрочном плане могут иметь негативный эффект для производительности труда, — рассказал он «Известиям». — Для России именно этот фактор наиболее значим. У нас на протяжении длительного времени ключевым драйвером экономического роста было скорее потребление, чем инвестиции. У нас старело не только население, но также и оборудование, и инфраструктура, особенно транспортная. Это слабое звено российской экономики.
Фото: РИА Новости/Антон Вергун
По его мнению, одним из выходов из сложившейся ситуации могут стать национальные проекты. В условиях недостатка частных инвестиций роль придающей импульс инвестиционной активности силы может сыграть государство.
— Не зря правительство запускает национальные проекты, нацеленные в первую очередь на то, чтобы заработал механизм ускорения инвестиционного роста и, соответственно, производительности, — отметил Лисоволик.
Неиллюзорная стагнация
Замедление темпов роста производительности труда в последние годы является не только российской проблемой.
В какой-то мере она стала болезнью многих развитых и некоторых развивающихся стран. Они в целом столкнулись с более скромными темпами экономического роста в XXI веке, но это как раз можно объяснить стагнацией численности населения (особенно находящегося в трудоспособном возрасте). Понять причины спада производительности намного сложнее.
Статистика наглядно показывает наличие проблемы, причем распространенной в «первом мире» практически везде. Сильнее всего она проявилась в США, где в 2000–2005 годах производительность труда в среднем росла на 2,2% в год. В 2010–2015 годах, напротив, был зафиксирован спад на 0,2% в среднем в год. В Великобритании рост производительности по сравнению с первыми годами XXI века упал в 10 раз, в Германии и Франции — вдвое, в Японии — в три раза. В той же Британии эксперты оценили потери в производительности из-за смены тренда примерно в 30%. Другими словами, если бы Соединенное Королевство развивалось после кризиса 2008 года так же, как и до него, его экономика была бы эффективней на треть по сравнению с тем, что имеет сейчас.
Фото: REUTERS/Luke MacGregor
На общем фоне есть счастливчики вроде Ирландии, где в 2015 году производительность скакнула на 22%. Это объясняется просто: Ирландия — «налоговое убежище», и данная цифра является статистическим искажением, вызванным банальным переводом прибылей крупными корпорациями из других юрисдикций.
Такие статистические отклонения заставили многих специалистов, обращающих внимание на проблему, задуматься о том, не является ли всеобщее замедление роста производительности труда просто иллюзией, вызванной тем, что мы не можем подсчитать все эффекты от, например, интернет-экономики? Возможно, ВВП, от которого вычисляется производительность, что-то недоучитывает? Так, Википедия является бесплатным сервисом для миллиардов людей, но она не генерирует значительной добавленной стоимости, тогда как ее польза и вклад в экономику и благосостояние очевидна.
Этим вопросом экономисты в последние годы активно занимались, и консенсус мнений заключается в том, что, хотя и современные метрики несколько недооценивают вклад цифровой экономики в ВВП, полностью феномен снижения производительности они объяснить не могут.
Фото: ТАСС/PA Photos/Adam Peck
Кроме того, не стоит забывать о том факте, что и производительность самих статистических ведомств со временем растет. Они по-прежнему не могут учитывать всё, но раньше они упускали из виду еще больше. Постоянно появляются новые поправки и коррекции основных экономических данных, как, к примеру, гедонистический индекс, учитывающий качество товаров и «удовольствие», которое потребитель получает в результате его использования.
Это работает по всей экономике от автомобилей до компьютерных игр. Более того, в США в 2016 году статистическое бюро перенесло траты на научно-исследовательские и конструкторские работы (НИОКР) из текущих расходов в инвестиции, что одним махом увеличило американский ВВП на $1 трлн. Одним словом, если сейчас рост производительности недооценивается, то в былые времена он недооценивался еще сильнее, и любой недоучет не может быть объяснением довольно сильного падения этого показателя в наше время.
Усыхание технологического древа
Другие попытки объяснить феномен предполагают, что, как и в России, в ведущих странах Запада медленный прогресс производительности вызван обвалом инвестиций после кризиса 2008 года. Ряд экспертов ожидает, что в ближайшие годы ситуация выправится, поскольку кризис закончился и эффект от новых капиталовложений должен проявить себя. Так случилось, к примеру, в Америке в 1990-х годах. Однако частные инвестиции всё еще не вернулись к докризисным показателям, что ставит такие оптимистичные ожидания под сомнение.
Еще одна теория гласит, что проблема состоит в действиях центральных банков после кризиса. Массовые программы поддержки для крупнейших банков и компаний, которые оказались «слишком большими, чтобы рухнуть», привели к тому, что неэффективные организации остались на рынке, и, таким образом, не произошло естественной чистки финансовых и других отраслей. Сверхнизкие ставки рефинансирования также искусственно поддерживают на плаву множество непродуктивных «зомби»-фирм, которые при другой денежно-кредитной политике вылетели бы в трубу и освободили бы место для новых, потенциально более сильных игроков.
Фото: REUTERS/Eric Thayer
Любопытную идею высказал профессор Роберт Гордон в своей книге «Подъем и упадок американского экономического роста» (2016). По мнению экономиста, в последние 150 лет мир прошел через три технологические революции. Первая — в XIX веке — дала миру паровые машины и железные дороги, вторая, начавшаяся на рубеже веков, обеспечила нас промышленным электричеством и двигателем внутреннего сгорания, а также массой производных от них устройств вроде автомобиля, самолета и холодильника.
Наконец, третья — информационно-компьютерная революция — прошла уже на глазах многих из нас в конце XX века.
Гордон считает, что по своему эффекту на производительность самой сильной была вторая революция, тогда как третья, напротив, оказалась самой слабой. Она грандиозно повлияла на сферы информации и индустрию развлечений, но уже в промышленности ее влияние было более скромным, хотя, безусловно, и не нулевым. Как бы то ни было, но сильнее всего ее влияние ощущалось с середины 1990-х по середину 2000-х годов, а вот к концу прошлой декады стало сходить на нет. В результате общая факторная производительность 2006–2015 годах замедлилась до уровня 0,6% в год, что является абсолютно худшим показателем за последние полтора века. И процесс был запущен еще в середине прошлого десятилетия, и роль глобального кризиса в нем не стоит преувеличивать.
Вывод экономиста состоит в том, что человечество уже собрало самые доступные и легкие «плоды» с древа технологий и дальнейший рост производительности обеспечивать будет намного сложнее.
Соответственно, сложившая ситуация — надолго, и на рост, как в прошлом веке или в начале нынешнего, рассчитывать в сколько-нибудь обозримом будущем не стоит.
Фото: Global Look Press via ZUMA Press/David Cliff
Ярослав Лисоволик в свою очередь не считает, что мир уперся в технологический «стеклянный потолок».
— Достаточно посмотреть на тот рост, который могут показать развивающиеся страны, внедряя уже разработанные в развитом мире технологии. Ну и есть очень большие возможности у искусственного интеллекта, анализа больших данных — их еще только предстоит осознать и использовать, — сказал собеседник «Известий». По его мнению, в нынешнем проседании виноваты в первую очередь разнообразные финансово-экономические факторы — от изменения структуры экономики (в сфере услуг производительность в принципе не может расти так же быстро, как в обрабатывающей промышленности) до старения населения.
Сближение черепашьими темпами
Россия, по идее, должна догонять ведущие страны, особенно с учетом кризиса роста, которые они в данный момент испытывают.
По словам Лисоволика, существует теория американского экономиста российского происхождения Александра Гершенкрона, которая формулируется как «преимущество технологического отставания».
— Отстающие страны могут перенимать технологии лидеров и тем самым осуществлять догоняющий рост. Однако она не всегда срабатывает, особенно в рамках текущей мировой экономической структуры, — заметил он.
Он добавил, что проблема не только и не столько с выработкой новых систем и инноваций, сколько с их распространением от развитых к развивающимся странам.
— Это может быть не только на уровне государств, но и на уровне отдельных компаний или регионов. Насколько они готовы принимать эти технологии — ведь для них тоже нужна определенная инфраструктура, человеческий капитал и т.д.? — заключил эксперт.
Фото: ТАСС/Виталий Тимкив
В свою очередь, как отметил руководитель группы аналитиков «ЦАФТ» Марк Гойхман, Россия на самом деле все-таки приближается к ведущим государствам, пусть и медленно.
Для развитых стран характерно превышение производительности труда над российским уровнем в несколько раз, но наращивать его им сложнее.
— Например, в целом страны G7 подняли ПТ с начала десятилетия на 22% — с $53,8 до $65,6 на человеко-час; США — на 20% с $62,1 до $74,4; Великобритания — на 18% с $51,4 до $60,6; Норвегия — на 13% с $76,6 до $86,8. У России, с ее ростом на 24%, темп оказался, таким образом, даже выше и примерно соответствующим результатам таких стран, как Испания, Венгрия, Люксембург, Финляндия, Бельгия, — сказал аналитик.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Анализ производительности труда
Производительность труда – это мера эффективности труда, которая измеряется количеством продукта, произведенного работником за определенное время.
Анализ производительности труда необходим для:
определения степени напряженности плана производительности труда;
определения реального уровня производительности труда и его изменений в сравнении с базисным периодом;
определения главных факторов, которые оказывают влияние на рост или снижения производительности труда в анализируемом временном периоде;
разработки мероприятий по выявлению внутренних резервов роста производства в результате более оптимального использования рабочей силы.
Как сделать анализ производительности труда?
Анализируя уровень производительности труда, применяют систему частных, обобщающих и вспомогательных показателей.
К частным показателям относятся трудоемкость продукта определенного вида за один человеко-час или человеко-день.
Обобщающими показателями являются среднечасовая, среднедневная и среднегодовая выработка одним рабочим, среднегодовая выработка одного рабочего в стоимостном выражении.
Вспомогательные показатели – это временные затраты на выполнение единицы работы определенного вида или весь объем выполненных работ за единицу времени.
Самый обобщающий показатель производительности труда – среднегодовая выработка продукта одним работником:
где ГВ – среднегодовая выработка продукта одним работником;
ТП – объем произведенного продукта в стоимостном выражении;
Ч – количество работающих.
Факторы, которые оказывают влияние на годовую выработку, изображены на рисунке 1.
Рисунок 1.
Факторы, определяющие среднегодовую выработку продукта работника предприятия.
Таким образом, факторная модель для показателя среднегодовой выработки имеет следующий вид:
Рассчитать влияние этих факторов можно при помощи способов относительных разниц, абсолютных разниц, цепной подстановки, а также интегральным методом.
Трудоемкость — это количество времени, затраченное на производство единицы продукта (показатель обратный среднечасовой выработке продукта):
где ТЕi – трудоемкость;
ФРВi — фонд рабочего времени для производства i-го вида изделий;
VВПi – число изделий одного наименования.
Уменьшение трудоемкости продукта является важнейшим фактором повышения производительности труда. Добиться снижения трудоемкости можно при помощи внедрения мероприятий НТП, автоматизации и механизации труда и производства, пересмотра нормативов выработки и т.д.
Российский и мировой опыт повышения производительности труда можно найти в Альманахе «Управление производством»
Также при анализе изучается динамика производительности, выполнении плана по уровню данной динамики и причины изменения динамики.
При наличии возможности, необходимо делать сравнения удельной трудоемкости продукта по другим предприятиям этой же отрасли, либо проводить анализ конкурентной среды. Это позволит определить передовой опыт и спланировать мероприятия по его внедрению.
Плановый прирост производительности труда (выработки за 1 час) за счёт снижения трудоемкости продукта рассчитывается так:
Если мы знаем, насколько изменилась среднечасовая выработка, мы имеем возможность рассчитать изменение трудоемкости продукта:
Трудоемкость продукта и уровень производительности труда находятся в обратно пропорциональной зависимости. Таким образом, общая удельная трудоемкость продукта находится в зависимости от тех же факторов, что и среднечасовая выработка работников.
Производя анализ далее, изучается показатель удельной трудоемкости по видам продукта. Средний уровень удельной трудоемкости может измениться за счет изменения ее уровня по отдельным видам продукта (ТЕi) и производственной структуры (УДi).
В случае повышения удельного веса трудоемких изделий ее средний уровень начинает расти и наоборот:
Влияние вышеуказанных факторов на средний уровень трудоёмкости рассчитывается при помощи метода цепной подстановки через средневзвешенные величины:
Изменение уровня трудоемкости не стоит всегда оценивать однозначно. Трудоемкость может расти при значительном удельном весе новой для предприятия продукции либо при улучшении ее качества. Для того, чтобы добиться повышения качества, конкурентоспособности продукта, необходимы дополнительные затраты средств и труда. Выигрыш от более высоких цен, увеличения объемов продаж зачастую перекрывает потери от увеличения трудоемкости изделия.
В конце анализа роста производительности труда должны быть определены резервы уменьшения удельной трудоемкости продукта по отдельным изделиям и по предприятию в целом:
где Тф – фактическая затрата рабочего времени на производство продукта;
Тн – затрата рабочего времени, связанная с уменьшением трудоемкости;
Тд – дополнительная затрата рабочего времени, связанная с внедрением мероприятий, направленных на снижение трудоемкости;
ВПф – фактический объем валового продукта;
ВПн – объём валового продукта, полученный при снижении трудоемкости.
Статьи по теме:
Управление производительностью труда в условиях кризиса
Производительность труда: сущность, формы проявления, уровень
Производительность труда в России
Сравнение показателей производительности труда в России и Америке
Производительность труда – это мера эффективности труда, которая измеряется количеством продукта, произведенного работником за определенное время.
Анализ производительности труда необходим для:
- определения степени напряженности плана производительности труда;
- определения реального уровня производительности труда и его изменений в сравнении с базисным периодом;
- определения главных факторов, которые оказывают влияние на рост или снижения производительности труда в анализируемом временном периоде;
- разработки мероприятий по выявлению внутренних резервов роста производства в результате более оптимального использования рабочей силы.
Анализируя уровень производительности труда, применяют систему частных, обобщающих и вспомогательных показателей.
К частным показателям относятся трудоемкость продукта определенного вида за один человеко-час или человеко-день.
Обобщающими показателями являются среднечасовая, среднедневная и среднегодовая выработка одним рабочим, среднегодовая выработка одного рабочего в стоимостном выражении.
Вспомогательные показатели – это временные затраты на выполнение единицы работы определенного вида или весь объем выполненных работ за единицу времени.
Самый обобщающий показатель производительности труда – среднегодовая выработка продукта одним работником:
где ГВ – среднегодовая выработка продукта одним работником;
ТП – объем произведенного продукта в стоимостном выражении;
Ч – количество работающих.
Факторы, которые оказывают влияние на годовую выработку, изображены на рисунке 1.
Рисунок 1. Факторы, определяющие среднегодовую выработку продукта работника предприятия.
Таким образом, факторная модель для показателя среднегодовой выработки имеет следующий вид:
Рассчитать влияние этих факторов можно при помощи способов относительных разниц, абсолютных разниц, цепной подстановки, а также интегральным методом.
Трудоемкость — это количество времени, затраченное на производство единицы продукта (показатель обратный среднечасовой выработке продукта):
где ТЕi – трудоемкость;
ФРВi — фонд рабочего времени для производства i-го вида изделий;
VВПi – число изделий одного наименования.
Уменьшение трудоемкости продукта является важнейшим фактором повышения производительности труда. Добиться снижения трудоемкости можно при помощи внедрения мероприятий НТП, автоматизации и механизации труда и производства, пересмотра нормативов выработки и т.д.
Российский и мировой опыт повышения производительности труда можно найти в Альманахе «Управление производством»
Также при анализе изучается динамика производительности, выполнении плана по уровню данной динамики и причины изменения динамики.
При наличии возможности, необходимо делать сравнения удельной трудоемкости продукта по другим предприятиям этой же отрасли, либо проводить анализ конкурентной среды. Это позволит определить передовой опыт и спланировать мероприятия по его внедрению.
Плановый прирост производительности труда (выработки за 1 час) за счёт снижения трудоемкости продукта рассчитывается так:
Если мы знаем, насколько изменилась среднечасовая выработка, мы имеем возможность рассчитать изменение трудоемкости продукта:
Трудоемкость продукта и уровень производительности труда находятся в обратно пропорциональной зависимости. Таким образом, общая удельная трудоемкость продукта находится в зависимости от тех же факторов, что и среднечасовая выработка работников.
Производя анализ далее, изучается показатель удельной трудоемкости по видам продукта. Средний уровень удельной трудоемкости может измениться за счет изменения ее уровня по отдельным видам продукта (ТЕi) и производственной структуры (УДi).
В случае повышения удельного веса трудоемких изделий ее средний уровень начинает расти и наоборот:
Влияние вышеуказанных факторов на средний уровень трудоёмкости рассчитывается при помощи метода цепной подстановки через средневзвешенные величины:
Изменение уровня трудоемкости не стоит всегда оценивать однозначно. Трудоемкость может расти при значительном удельном весе новой для предприятия продукции либо при улучшении ее качества. Для того, чтобы добиться повышения качества, конкурентоспособности продукта, необходимы дополнительные затраты средств и труда. Выигрыш от более высоких цен, увеличения объемов продаж зачастую перекрывает потери от увеличения трудоемкости изделия.
В конце анализа роста производительности труда должны быть определены резервы уменьшения удельной трудоемкости продукта по отдельным изделиям и по предприятию в целом:
где Тф – фактическая затрата рабочего времени на производство продукта;
Тн – затрата рабочего времени, связанная с уменьшением трудоемкости;
Тд – дополнительная затрата рабочего времени, связанная с внедрением мероприятий, направленных на снижение трудоемкости;
ВПф – фактический объем валового продукта;
ВПн – объём валового продукта, полученный при снижении трудоемкости.
Статьи по теме:
- Управление производительностью труда в условиях кризиса
- Производительность труда: сущность, формы проявления, уровень
- Производительность труда в России
- Сравнение показателей производительности труда в России и Америке
Влияние низкой производительности на рост бизнеса
Вы изо всех сил пытаетесь опередить своих конкурентов? Согласно инфографике Productivity Prohibitors, созданной SurePayroll, потеря производительности обходится работодателям в 1,8 триллиона долларов в год. Некоторые из этих потерь исходят из ожидаемых вами источников. Например, средний сотрудник проводит пять часов в Интернете каждую неделю.
Многие компании тратят много времени и денег на общение с экспертами по продуктивности, чтобы сделать бизнес более эффективным. Но даже с помощью может быть сложно найти простые, масштабируемые способы повышения производительности на рабочем месте. Некоторые из основных причин включают громких коллег, импровизированные встречи, перекусы, социальные сети и Интернет.
Общее влияние низкой производительности
Низкая производительность создает каскад проблем. Когда возникают проблемы с рабочим процессом, плохим принятием решений или расползанием масштаба, это может привести к снижению морального духа всей вашей команды. Сотрудники не хотят чувствовать, что они тратят свое время впустую. Если проект движется черепашьими темпами, они часто теряют интерес.
Это особенно распространено среди лучших исполнителей. Ваши лучшие сотрудники стремятся к успеху, но они не могут сделать все возможное, если другие команды не поспевают за ними. Вскоре ваши высокопоставленные звезды могут быть невероятно разочарованы и обескуражены. Когда это происходит, они с большей вероятностью уходят и используют свои навыки для участия в соревнованиях.
Согласно опросу, проведенному SHRM в 2019 году и известному как «Высокая стоимость токсичной культуры на рабочем месте», каждый пятый сотрудник уходит с работы из-за плохой рабочей среды. Потеря вдохновляющих членов команды также может обескуражить тех, кто остался позади.
Деморализация может привести к эффекту домино: большему количеству прогулов, большему количеству пропущенных сроков и истощению.
Как низкая производительность влияет на рост
Низкая производительность также может подавлять творчество. Будь то из-за трений в команде или низкого морального духа, низкокачественные или менее вовлеченные работники значительно затрудняют ускоренный выпуск новых инновационных продуктов.
Когда компания часто пропускает работу и имеет высокую текучесть кадров, она будет страдать от снижения производительности и прибыльности. Это означает, что каждый доллар, который вы тратите на оплату труда, приводит к уменьшению дохода. Если что-то не изменится, рост вашего бизнеса замедлится.
Как Slack повышает производительность и эффективность
Повышение производительности означает, что нужно работать умнее, а не усерднее. Slack — это мощная платформа для эффективного объединения инструментов и команд. Линейное и нелинейное сотрудничество обеспечивает более быстрое взаимодействие в команде и более эффективное планирование проектов, что в конечном итоге влияет на конечный результат.
Поскольку весь процесс происходит в режиме онлайн, ваша команда может работать удаленно, мгновенно обмениваться файлами, организовывать групповые каналы и закреплять беседы или документы для быстрого доступа независимо от часового пояса.
Смена контекста — еще одно серьезное препятствие для продуктивности сотрудников. Slack сокращает время, затрачиваемое на переключение между приложениями, благодаря прямой интеграции с такими инструментами, как Google Docs, Zoom и Salesforce, поэтому все ваши рабочие процессы находятся в одном месте. Используя Slack Connect, вы можете объединять разговоры с внешними клиентами, заказчиками и другими поставщиками в их собственные каналы. Между тем, Workflow Builder от Slack позволяет автоматизировать коммуникационные действия и рутинные задачи.
По данным 2019 г.опрос более 12 миллионов активных пользователей Slack показал, что люди тратят не менее 90 минут на работу в Slack каждый день. Это предотвращает ненужное отвлечение других сотрудников и позволяет привлечь нужных людей к работе над нужным проектом.
Повышение производительности с помощью правильных инструментов
Когда в дело вовлечены люди, всегда будут отвлекающие факторы и непредвиденные события, влияющие на производительность. Но они не должны наносить ущерб прибыльности. Эффективные инструменты для совместной работы, такие как Slack, мгновенно компенсируют эти потери, позволяя вашим командам оставаться сосредоточенными и гибкими.
Почему рост производительности замедляется в странах с развитой экономикой и как его повысить
Спустя девять лет после восстановления после Великой рецессии темпы роста производительности труда остаются близкими к историческим минимумам во многих странах с развитой экономикой. Рост производительности имеет решающее значение для повышения заработной платы и уровня жизни, а также помогает повысить покупательную способность потребителей, чтобы увеличить спрос на товары и услуги. Таким образом, замедление роста производительности труда усиливает опасения в то время, когда стареющая экономика зависит от повышения производительности, чтобы стимулировать экономический рост.
Тем не менее, в эпоху цифровизации, когда технологии варьируются от онлайн-рынков до машинного обучения, разрыв между исчезающим ростом производительности и быстрыми технологическими изменениями не может быть более заметным.
В этом отчете мы проливаем свет на недавнее замедление роста производительности труда в Соединенных Штатах и Западной Европе и намечаем перспективы будущего роста.
- Как микрошаблоны дают дополнительную информацию о совокупном замедлении производительности
- Почему рост производительности снижается в странах с развитой экономикой
- Что показывает обзор сектора о замедлении и перспективах
- Как использовать потенциал производительности в 2 или более процентов в странах с развитой экономикой
Хотя существует множество точек зрения, мы обнаруживаем, что столкнулись три волны, которые привели к слабому росту производительности, но создавшему большое количество рабочих мест, при этом рост производительности упал в среднем до 0,5 процента в период 2010–2014 годов по сравнению с 2,4 процента десятью годами ранее.
Этими тремя волнами являются: угасание бума производительности, начавшегося в 1990-х годах, последствия финансового кризиса, включая сохраняющийся низкий спрос и неопределенность, а также цифровизация. Третья волна, оцифровка, коренным образом отличается от первых двух, потому что она содержит обещания значительных возможностей повышения производительности, но преимущества не материализовались в больших масштабах. Это связано с барьерами внедрения, задержками и затратами на переход, такими как каннибализация действующих доходов.
Мы ожидаем, что по мере того, как последствия финансового кризиса будут отступать, а все больше компаний будут внедрять цифровые стратегии и решения, рост производительности восстановится. Мы подсчитали, что потенциал роста производительности может составить не менее 2 процентов в год во всех странах в течение следующего десятилетия.
Однако для использования производственного потенциала стран с развитой экономикой может потребоваться акцент на поощрении как спроса, так и распространения цифровых технологий в дополнение к более традиционным подходам со стороны предложения.
Кроме того, потребуются дальнейшие исследования, чтобы лучше понять и измерить рост производительности в эпоху цифровых технологий.
Как микромодели дают дополнительное представление о совокупном замедлении роста производительности
Рост производительности труда снижался в Соединенных Штатах и Западной Европе после бума 1960-х годов и еще больше замедлился после финансового кризиса до исторического минимума (Иллюстрация 1). Степень недавнего снижения варьируется в зависимости от нашей выборки стран. Швеция и США пережили сильный бум производительности в середине 1990-х и начале 2000-х годов, за которым последовал самый большой спад роста производительности, начавшийся еще до кризиса. Франция и Германия начали с более умеренных уровней и испытали меньший спад роста производительности, при этом большая часть спада произошла после кризиса. Рост производительности был близок к нулю в Италии и Испании в течение некоторого времени задолго до кризиса, поэтому серьезное сокращение рабочей силы после кризиса фактически ускорило рост производительности.
Хотя в последнее время рост производительности начал ускоряться, во многих странах из нашей выборки он остается на уровне или ниже 1 процента в год.
Любое объяснение загадки производительности должно принимать во внимание не только эти сводные показатели производительности, но и микромодели замедления. Мы выявили три закономерности в нашей выборке стран. Во-первых, восстановление после финансового кризиса характеризовалось низким ростом «числителя» (добавленной стоимости), сопровождаемым устойчивым ростом «знаменателя» (отработанного времени), что привело к восстановлению с большим количеством рабочих мест, но слабым ростом производительности. Это поднимает вопрос о том, почему компании увеличивают занятость или часы без соответствующего увеличения роста производительности (см. главу 3 для более подробной информации). В нем также подчеркивается важность изучения движущих сил со стороны спроса для медленного роста добавленной стоимости и низкого роста производительности.
Во-вторых, просматривая более двух десятков секторов, сегодня мы находим несколько «прыгающих» секторов, а те, которые ускоряются, слишком малы, чтобы влиять на совокупный рост производительности.
1 1. Отрасль классифицируется как «прыгающая» в году Y, если ее совокупный годовой темп роста производительности за годы с Y-3 по Y как минимум на три процентных пункта выше, чем за период с 1995 по 2014 год в целом (a «долгосрочное» среднее). Например, в 2014 году только 4 процента секторов в Соединенных Штатах были классифицированы как быстрорастущие по сравнению со средним показателем в 18 процентов за последние два десятилетия, и они внесли только 4 процента в добавленную стоимость. Явное отсутствие прыгающих секторов, которое мы обнаружили в разных странах, согласуется со средой, в которой цифровизация и ее преимущества для производительности происходят медленно и неравномерно.
В-третьих, после Великой рецессии капиталоемкость, или капитал на одного работника, во многих развитых странах росла самыми медленными темпами в послевоенной истории. Важным способом роста производительности является то, что у рабочих есть более совершенные инструменты, такие как машины для производства, компьютеры и мобильные телефоны для анализа и связи, а также новое программное обеспечение для более качественного проектирования, производства и доставки продуктов, но это не происходит такими темпами, которые соответствуют текущим.
записано в прошлом. Разложение производительности труда показывает, что замедление роста капитала в расчете на час работы способствует примерно половине или более снижения производительности во многих странах (Иллюстрация 2). 2 2.
Этот анализ основан на системе учета роста Солоу с использованием данных в основном из EU KLEMS и Бюро статистики труда США. Мы признаем, что этот анализ представляет собой декомпозицию, а не причинно-следственный анализ, и чувствителен к лежащей в основе формулировке учета роста. Выбор периодов времени отражает как конкретные тенденции, которые мы хотим выделить, так и ограничения, связанные с доступностью данных. Дополнительные сведения см. в техническом приложении. Другие исследователи также обнаружили большой вклад в рост капиталоемкости и общего роста факторной производительности в Соединенных Штатах. См., например, Александр Мюррей, Чем объясняется замедление роста производительности труда в США после 2004 г.? , Отчет об исследованиях CSLS за 2017-05 гг.
, Центр изучения уровня жизни, 2017 г.
Почему рост производительности снижается в странах с развитой экономикой
Две волны замедлили рост производительности на 1,9 процентных пункта в среднем по странам с середины 2000-х годов (Иллюстрация 3). Затухание бума, начавшегося в 1990-х годах с первой революцией в области информационных и коммуникационных технологий (ИКТ), вместе с последующей фазой реструктуризации и офшоринга снизили рост производительности примерно на один процентный пункт. Последствия финансового кризиса, в том числе сохраняющийся слабый спрос и неопределенность, уменьшили его еще на один процентный пункт, поскольку инвестиции были низкими, даже когда найм возобновился.
Из наших глобальных опросов бизнеса мы обнаружили, что 47 % компаний, увеличивающих свои инвестиционные бюджеты, делают это из-за увеличения спроса, однако 38 % респондентов говорят, что неприятие риска является основной причиной того, что они не инвестируют во все привлекательные возможности.
Мы также обнаружили, что слабый спрос замедлял рост производительности по другим каналам, помимо инвестиций, таким как эффект масштаба и изменение состава подсекторов (см. врезку «Дополнительные причины, по которым слабый спрос негативно сказался на росте производительности во время восстановления»).
Третья волна, оцифровка, обещает значительные возможности для повышения производительности, но преимущества не материализовались в больших масштабах. Есть несколько причин, по которым влияние цифровых технологий еще не проявляется в показателях производительности. К ним относятся эффекты отставания из-за необходимости достижения технологической и деловой готовности, затраты, связанные с поглощением времени руководства и сосредоточением внимания на цифровой трансформации, а также затраты на переход и потери доходов для действующих компаний, которые могут снизить производительность сектора во время перехода. В результате краткосрочное чистое влияние цифровизации неясно.
Мы обнаружили, что цифровизация еще не достигла масштаба, и большая часть экономики все еще не оцифрована.
Глобальный институт McKinsey подсчитал, что Европа в целом использует только 12% цифрового потенциала, а Соединенные Штаты — 18%, при этом крупные сектора отстают в обоих случаях. 3 3.
Потенциал определяется путем сравнения каждого сектора с пограничным сектором, определяемым как сектор ИКТ США. В этом анализе используется набор из 18 показателей оцифровки, охватывающих активы, использование и трудозатраты. Наше использование термина «оцифровка» и его измерение охватывают: оцифровку активов, включая инфраструктуру, подключенные машины, данные и платформы данных; оцифровка операций, включая процессы, платежные и бизнес-модели, а также взаимодействие с клиентами и цепочками поставок; и оцифровка рабочей силы, включая использование работниками цифровых инструментов, квалифицированных специалистов в области цифровых технологий, а также новые цифровые рабочие места и роли. Цифровая Европа: расширяя границы, используя преимущества , Глобальный институт McKinsey, июнь 2016 г.
; Цифровая Америка: история об имущем и имущем , Глобальный институт McKinsey, декабрь 2015 г.
В то время как сектора ИКТ, СМИ, финансовых услуг и профессиональных услуг быстро оцифровываются, другие сектора, такие как образование, здравоохранение и строительство, этого не делают. Мы также видим недостаток масштаба в глубоком погружении нашего сектора. Например, в розничной торговле онлайн-продажи в два раза более продуктивны, чем продажи в магазинах, но в среднем остаются ниже 10 процентов от общего объема продаж и сопряжены с переходными издержками, такими как снижение посещаемости магазинов.
Кроме того, мы обнаружили, что компании несут значительные затраты на переход. В недавнем опросе, который мы провели, компании, проводящие цифровую трансформацию, заявили, что 17 процентов их доли рынка от основных продуктов или услуг были каннибализированы их собственными цифровыми продуктами или услугами. Сегодня мы обнаруживаем, что компании выделяют значительное время и ресурсы на изменения и инновации; однако они еще не оказывают прямого и непосредственного влияния на рост производства и производительности.
В результате мы можем пережить возобновление парадокса Солоу 19-го века.80-е, цифровая эра вокруг нас, но пока не видимая в статистике производительности.
Важность этих волн была неодинаковой в разных странах (Иллюстрация 4). Первая волна имела большее значение в Швеции и Соединенных Штатах, где бум производительности был более выраженным, а последствия финансового кризиса более широко ощущались во всех странах.
Что обзор сектора показывает о замедлении и перспективах
Наш отраслевой анализ дает альтернативную линзу для изучения макроэкономической тенденции снижения роста производительности. Мы видим, что три волны разыгрываются по-разному и в разной степени в разных секторах (Иллюстрация 5).
Немногие отрасли иллюстрируют, как этот идеальный шторм повлиял на рост производительности в разных странах, а также на сектор розничной торговли. К тому времени, когда в 2007 году разразился кризис, сектор розничной торговли находился в конце бума производительности благодаря ИТ благодаря реструктуризации цепочки поставок, которая началась примерно в 1995 году.
Затем слабый спрос, вызванный финансовым кризисом и восстановлением, усугубил ситуацию по двум причинам: за счет общего сокращения продаж без соответствующего сокращения рабочей силы и перехода на продукцию и бренды с более низкой стоимостью в расчете на единицу продукции.
По мере того, как спрос начал восстанавливаться, а заработная плата в разных странах оставалась низкой, ритейлеры нанимали больше, чем инвестировали. В разгар этого медленного восстановления и сложной среды спроса рост Amazon и волна цифровых потрясений, происходящих в розничной торговле, способствовали росту производительности за счет перехода к более продуктивным онлайн-каналам, однако этот рост сопровождался затратами на переход, дублированием конструкции и замедляет ходьбу в традиционных магазинах.
В другом примере, в автомобилестроении бум, начавшийся в 1990-е годы от волны реструктуризации глобальных цепочек поставок достигли зрелости к моменту финансового кризиса. Когда произошел скачок спроса, компании отреагировали сокращением инвестиций и сокращением рабочего времени сотрудников.
По мере того, как спрос медленно улучшался, компании добавляли часы работы, но они медленнее увеличивали инвестиции.
Сегодня отрасль находится в эпицентре цифрового прорыва, связанного с тенденциями электрификации, автономного вождения, подключения и общей мобильности. Производители оригинального оборудования (OEM) сосредоточены на оцифровке содержимого транспортных средств, расширении возможностей подключения и добавлении информационно-развлекательных функций, а также на переходе к автономным транспортным средствам.
Тем не менее, эти цифровые тенденции остаются незначительными. В 2016 году лишь около 1% проданных автомобилей были оснащены базовой технологией частично автономного вождения. Но сегодня 80 процентов из десяти ведущих OEM-производителей объявили о планах по созданию высокоавтономных технологий к 2025 году. Если технологические и нормативные препятствия будут преодолены, по оценкам McKinsey, до 15 процентов новых автомобилей, проданных в 2030 году, могут быть высокоавтономными.
По мере того, как последствия финансового кризиса продолжают ослабевать, а цифровые технологии все больше интегрируются в бизнес-процессы, мы ожидаем, что рост производительности восстановится после нынешних минимумов в различных секторах и странах. В целом, по нашим оценкам, возможности повышения производительности могут составить не менее 2 процентов в среднем в год в течение следующих десяти лет, причем 60 процентов будут связаны с цифровыми возможностями. Выявленные нами возможности включают в себя те, которые повышают операционную эффективность, снижают затраты, оптимизируют потребности в рабочей силе и расширяют инновации (например, за счет автоматизации), а также те, которые изменяют целые бизнес-модели и отрасли и изменяют входные барьеры (например, за счет интернет-магазины и платформы).
Как использовать 2-процентный или более потенциал производительности стран с развитой экономикой
Нет никакой гарантии, что выявленный нами потенциал роста производительности будет реализован без принятия мер.
Хотя мы ожидаем, что последствия финансового кризиса исчезнут, долгосрочные факторы, такие как снижение спроса на товары и услуги из-за демографических изменений и роста неравенства доходов, а также увеличение доли низкопроизводительных рабочих мест, могут сохраниться; все эти факторы могут быть дополнительно усилены оцифровкой. В то же время природа цифровых технологий может коренным образом изменить отраслевые структуры и экономику, создав новые препятствия для роста производительности.
Могут ли долгосрочные торможения спроса, усиленные цифровыми технологиями, и потенциально разрушающие отрасль последствия цифровых технологий ограничить потенциал производительности в странах с развитой экономикой?
Хотя мы обнаружили, что слабый спрос нанес ущерб росту производительности после финансового кризиса, заглядывая вперед, есть опасения, что некоторые задержки спроса могут быть более структурными, чем просто связанными с кризисом. В благотворном цикле роста есть несколько «утечек».
Рост доходов на широкой основе отличается от роста производительности, поскольку сокращение доли труда в доходах и рост неравенства подрывают средний рост заработной платы, а быстро растущие расходы на жилье и образование оказывают сдерживающее воздействие на покупательную способность потребителей. По-видимому, становится все труднее компенсировать низкие потребительские расходы за счет более высоких инвестиций, поскольку на эти самые инвестиции в первую очередь влияет спрос на товары и услуги, а растущая отдача от инвестиций препятствует инвестициям по сравнению с прибылью.
Демографические тенденции могут еще больше уменьшить потребности в инвестициях из-за старения населения, которое меньше нуждается в инвестициях в жилье и инфраструктуру. Это сопротивление спроса происходит, когда процентные ставки колеблются около нулевой нижней границы. Все это может сдерживать темпы роста капитала на одного работника, влиять на стимулы компаний к инновациям и, таким образом, влиять на рост производительности, замедляя благотворный цикл роста.
Цифровизация может еще больше усилить эти утечки, например, если автоматизация сжимает долю труда в доходах и увеличивает неравенство в доходах, сокращая рабочие места для среднего класса, и может поляризовать рынок труда на «суперзвезд» по сравнению с остальными. Если уволенная рабочая сила не сможет найти новые высокопроизводительные и высокооплачиваемые занятия, работники могут оказаться на низкооплачиваемых работах, которые тормозят рост производительности. Наша способность создавать новые рабочие места и квалифицированных работников повлияет на перспективы роста доходов, спроса и производительности.
Цифровые технологии также могут снижать производительность через другие каналы. Различные цифровые технологии характеризуются большими сетевыми эффектами, большими фиксированными затратами и близкими к нулю предельными затратами. Это может привести к динамике «победитель получает больше всего» в отраслях, зависящих от таких технологий, и может привести к усилению рыночной власти, что может перекосить цепочки поставок и снизить стимулы для повышения производительности.
Кроме того, все более сложные алгоритмы ценообразования и адаптация предложений для создания рынков одного продукта могут частично противостоять повышению эффективности рынка за счет онлайн-прозрачности цен и предложений для сравнения и обзора. Мы не обнаружили, что рост концентрации замедлил рост производительности в наших отраслевых случаях, но это может измениться в будущем, если изменения в структуре отрасли снизят интенсивность конкуренции, а также стимулы к инновациям и повышению операционной эффективности.
Хотя экономические затраты, связанные с сетями, хорошо известны, цифровые платформы могут обладать уникальными характеристиками, которые делают их последствия отличными от прошлых сетевых отраслей. Например, рассмотрим сетевые эффекты цифровых платформ, таких как Facebook и Google. Пользователи обеих платформ выигрывают от растущей пользовательской базы, поскольку социальные сети с большим количеством пользователей позволяют устанавливать больше связей, а большие пулы поисковых данных дают более качественные и целенаправленные результаты.
Тем не менее, эти услуги бесплатны для пользователей, которые определяют их успех, поскольку доход от рекламы зависит от количества пользователей. Таким образом, у цифровых платформ остаются стимулы для инноваций и опережения конкурентов, чтобы гарантировать, что они удовлетворяют пользователей, даже если они могут иметь сильные позиции на переговорах со своими рекламодателями.
Какие действия можно предпринять для стимулирования роста производительности?
Наши выводы показывают, что для раскрытия производственного потенциала стран с развитой экономикой необходимо сосредоточить внимание на содействии как спросу, так и цифровому распространению, в дополнение к вмешательствам, которые помогают устранить традиционные ограничения со стороны предложения, такие как бюрократия. Чтобы стимулировать широкомасштабные изменения, компаниям необходимо конкурентное давление для повышения производительности, бизнес-среда и институты, которые способствуют изменениям и творческому разрушению, а также доступ к инфраструктуре и талантам.
Тем не менее, дополнительный акцент на цифровом распространении и спросе оправдан.
Спрос может заслуживать внимания, чтобы помочь повысить рост производительности не только во время восстановления после финансового кризиса, но и с точки зрения долгосрочных структурных утечек и их воздействия на производительность. Подходящие инструменты для этой долгосрочной ситуации включают в себя: сосредоточение внимания на производительных инвестициях в качестве фискального приоритета, рост покупательной способности потребителей с низкими доходами с наибольшей склонностью к потреблению, разблокирование частных инвестиций в бизнес и жилищное строительство, а также поддержку обучения работников и программ перехода к обеспечить, чтобы переходные периоды не приводили к снижению доходов.
Что касается цифровых технологий, необходимы действия как для преодоления барьеров внедрения крупных действующих предприятий, так и для расширения внедрения цифровых инструментов всеми компаниями и гражданами.
Действия, которые могут способствовать цифровому распространению, включают: подавать пример и оцифровывать государственный сектор, использовать государственные закупки и инвестиции в НИОКР, стимулировать внедрение цифровых технологий малыми и средними предприятиями, инвестировать в аппаратную и программную цифровую инфраструктуру и кластеры, приверженность образованию. цифровых специалистов, а также потребителей, обеспечивая глобальную связь и решая вопросы конфиденциальности и кибербезопасности. Кроме того, регулирующие и директивные органы должны будут понять отличия природы цифровых платформ и сетей от сетевых отраслей прошлого и разработать инструменты для выявления неконкурентного поведения, которое может нанести ущерб потребителям.
Другие заинтересованные стороны также должны сыграть свою роль. Как компании, трудовые организации и даже экономисты реагируют на задачу возобновления роста производительности в эпоху цифровых технологий? Компаниям необходимо будет разработать стратегию повышения производительности, которая включает цифровую трансформацию их бизнес-модели, а также всего сектора и цепочки создания стоимости.
Кроме того, им, возможно, придется переосмыслить свои модели занятости и подходы к переподготовке, чтобы разработать стратегию, потенциально совместно с профсоюзными организациями, которая позволит людям и машинам работать бок о бок, а работникам и компаниям процветать вместе. Экономисты могут сыграть ключевую роль, разрабатывая новые и улучшенные способы измерения производительности и разрабатывая модели, которые могут оценивать влияние технологий на рынки и цены.
Хотя рост производительности в странах с развитой экономикой замедлялся на протяжении десятилетий, резкий спад, последовавший за финансовым кризисом, вызвал тревогу. Мы обнаружили, что самое последнее замедление является результатом трех волн: угасания бума производительности 1990-х годов, последствий финансового кризиса и цифровизации, которая обещает ускорить рост производительности, но остается незначительной и идет с задержками.
Поскольку последствия финансового кризиса продолжают ослабевать, в первую очередь по мере роста инвестиций и уменьшения неопределенности, а также по мере ускорения цифровизации, рост производительности должен восстановиться после исторических минимумов.