Психология униженного: ГЛАВА 4 Травма униженного. Пять травм, которые мешают быть самим собой

ГЛАВА 4 Травма униженного. Пять травм, которые мешают быть самим собой

ГЛАВА 4

Травма униженного

ТЕЛОСЛОЖЕНИЕ МАЗОХИСТА (Травма униженного)

Посмотрим, что означает слово «унижение». Это действие, целью и/или результатом которого является грубое оскорбление, удар по собственному достоинству или достоинству другого человека. Ближайшие синонимы этого слова — стыд, оскорбление, притеснение, позор и др. Эта травма пробуждается и дает себя знать в ребенке в возрасте от одного до трех лет. Я употребляю здесь слово «пробуждается», поскольку, напоминаю, моя теория основана на том, что мы рождаемся с уже принятым решением о том, какие травмы намерены излечить, даже если после рождения не сознаем этого.

Душа, пришедшая на Землю, чтобы излечить эту травму, притягивает к себе родителей, которые будут ее унижать. Эта травма особенно прочно связана с физическим миром, с миром «иметь» и «делать». Она пробуждается во время осознания функций физического тела, то есть после года и до трех лет — период, в течение которого нормальный ребенок приучается самостоятельно принимать пищу, ходить в туалет, соблюдать личную гигиену, разговаривать, слушать и понимать то, что ему говорят взрослые, и т.

п.

Пробуждение травмы происходит в тот момент, когда ребенок почувствует, что один из родителей стыдится его или боится стыда, когда он, ребенок, испачкался, когда что-то испортил (особенно при гостях или родственниках), когда плохо одет и т.д. Какими бы ни были обстоятельства, при которых ребенок почувствовал себя униженным, опозоренным, пристыженным, недостойным на физическом уровне, его рана пробуждается и углубляется. Представь себе, например, малыша, который играет со своими какашками и украшает ими всю кроватку или делает нечто подобное, не менее неприятное. Травма пробуждается, когда он слышит, как мама рассказывает папе о «маленькой грязной свинье». Даже грудной младенец способен уловить отвращение родителей и почувствовать стыд и унижение.

Мне крепко запомнился один случай из детства. Мне тогда было шесть лет, и я жила в монастырском пансионате вместе с другими девочками. Все мы спали в большой общей спальне, и одна малышка, случалось, просыпалась в мокрой постели; каждый раз после этого монахиня заставляла ее обойти все классы и всем показать мокрую простыню. Позоря и унижая ее таким образом, монахиня ожидала, что конфуз больше не повторится. Все мы знаем, что такое «воспитание» только ухудшает ситуацию. У любого ребенка, которому предстоит лечить травму унижения, подобный опыт лишь усилит эту травму.

Свою чашу унижения несет и сексуальная сфера. Например, когда мама застает маленького сына за попытками мастурбации и восклицает: «Ах ты, маленькая скотина! Не смей этого делать!», ребенок чувствует себя гадким, опозоренным, а впоследствии у него неминуемо возникнут проблемы сексуального плана. Когда ребенок случайно увидит кого-то из родителей обнаженным и почувствует, что этому родителю неловко и что он старается спрятаться, то дитя, естественно, сделает вывод, что

своего тела нужно стыдиться.

Опыт этой травмы ребенок переживает в различных сферах в возрасте до трех лет, в зависимости от ситуаций, выпавших на его долю за этот период. Он испытывает унижение, когда чувствует чрезмерный контроль со стороны одного из родителей, когда постоянно наталкивается на запреты физически действовать и двигаться так, как хочется. Посмотри только на родителя, который бранит и наказывает своего ребенка за то, что перед самым приходом гостей он влез в лужу и испачкал праздничный костюмчик!

Унижение только усиливается, когда родители объясняют гостям причины маленького скандала. Подобные сцены

могут убедить ребенка в том, что он отвратителен папе и маме. Унижение, стыд за собственное поведение становятся нестерпимыми. С другой стороны, нередко можно услышать, как люди, страдающие от травмы унижения, рассказывают о всевозможных запретных вещах, которые они совершали в детстве или подростками; создается впечатление, что они искали и провоцировали такие обстоятельства, в которых испытывали унижение.

В отличие от четырех других травм, которые переживаются с родителем своего или противоположного пола (или с лицом, играющим роль этого родителя), травма униженного чаще всего переживается с матерью. С отцом она переживается в тех случаях, когда именно он осуществляет контроль и выполняет функции матери, показывая ребенку, как соблюдать чистоту, гигиену и т. п. Возможно также, что травма унижения связана с матерью в сфере сексуальности и гигиены, а с отцом — в вопросах учебы, умения говорить и слушать. В таких случаях приходится восстанавливать и улаживать отношения и с отцом, и с матерью.

Ребенок, переживающий опыт унижения, создает себе маску МАЗОХИСТА. Мазохизм означает такое поведение, когда человек испытывает удовлетворение и даже удовольствие от страданий. Он ищет мучений и унижений, обычно бессознательно. Он буквально организует обстоятельства таким образом, чтобы доставить себе неприятности и наказать себя еще раньше, чем это сделают другие. Хотя я и говорила, что унижение и стыд, испытываемые мазохистом, находятся в сфере иметь и делать, он способен приложить все усилия, чтобы достичь уровня быть, особенно если этого ждут от него другие; но первый импульс его травме униженного дает то, что он делает или чего не делает, и то, что он имеет или чего не имеет. Я заметила также, что делать и иметь что-то являются или становятся его средствами компенсации травмы.

В дальнейшем, когда я буду использовать термин мазохист, помни, что я имею в виду человека, который страдает от унижения и носит маску мазохиста, чтобы избежать страдания, избежать переживания той боли, которая у него связана с унижением.

Я повторяю то, что уже говорилось в предыдущих главах. Человек может переживать опыт стыда и унижения и в том случае, если у него нет разбуженной травмы униженного. С другой стороны, мазохист может переживать опыт отвергнутого и чувствовать себя не столько отвергнутым, сколько униженным. Да, любому из пяти исследуемых здесь типов характера случается испытывать стыд; особенно стыдно им, когда их (или они сами себя) поймают на том, что они причиняют другим людям переживания, которых сами боятся. Вместе с тем, по-видимому, именно люди с травмой униженных испытывают стыд чаще других.

Здесь я хочу остановиться на различии между стыдом и чувством вины. Я чувствую себя виноватой, когда нахожу плохим то, что

сделала (или не сделала). Если же мне стыдно, то это значит, что я чувствую, что была неправа или некорректна в том, что сделала. Противоположной стыду является гордость. Если человек не горд собой, то ему стыдно, он обвиняет себя и хочет спрятаться, скрыться. Можно чувствовать себя виноватым и не испытывать стыда, но нельзя испытывать стыд и не чувствовать себя виноватым.

Перейдем теперь к физическому описанию маски мазохиста. Поскольку он считает себя низким, ниже других, нечистоплотным, бездушным, свиньей, то и выращивает большое, толстое тело, которого сам стыдится. Толстое тело — это не мускулистое тело. Можно весить на двадцать килограммов больше своего «нормального» веса и не быть толстым; скорее, о таком человеке скажешь, что он сильный, крепкий. Мазохист толст за счет излишнего жира. Его бочкообразное тело почти одинаково по толщине что в профиль, что анфас. Другое дело человек сильный, мускулистый: даже со спины бросаются в глаза его широкие плечи — значительно шире, чем все туловище в профиль; об этом теле никак не скажешь, что оно жирное или толстое.

Это все в одинаковой мере относится и к мужчинам, и к женщинам.

Если толстыми, закругленными выглядят только некоторые части тела — например, живот, груди или ягодицы, — то это указывает на не столь сильную травму унижения. Маске мазохиста соответствуют и такие особенности: короткая талия, толстая, расплывшаяся шея, напряженность в области гортани, шеи, челюстей и таза. Лицо обычно округлое, глаза широко раскрыты и невинны, как у ребенка. Понятно, что наличие всех этих характерных физических признаков говорит об очень глубокой травме.

Я знаю по опыту, что травму униженного обычно труднее распознать и признать, чем любую другую. Я лично работала с сотнями

мазохистов, особенно с женщинами, чья травма унижения была очевидной. Многим из них потребовалось около года, чтобы согласиться с тем, что они испытывают стыд или чувство унижения. Если ты находишь у себя физические, телесные признаки мазохиста, но не можешь обнаружить травму униженного, не удивляйся и дай себе время разобраться в этом. Между прочим, одной из характерных черт мазохиста является нелюбовь к скорости, поспешности. Ему действительно трудно действовать быстро, когда в этом возникает необходимость; ему становится стыдно, когда он не может действовать так же быстро, как другие, — например, идти. Ему необходимо научиться давать себе право на свою, привычную скорость.

Кроме того, у многих людей довольно трудно распознать маску мазохиста, поскольку они научились контролировать свой вес. Если ты принадлежишь к той категории людей, которые легко набирают вес и округляются, стоит им лишь ослабить контроль питания, то вполне возможно, что у тебя есть травма униженного, но в настоящий момент она скрыта. Ригидность, жесткость, которая позволяет тебе контролировать себя, будет рассмотрена в шестой главе этой книги.

Поскольку мазохист стремится доказать свою солидность, надежность и не хочет, чтобы его контролировали, он становится очень исполнительным и взваливает на себя массу работы. Ради этого он развивает могучую спину — она должна много вынести. Возьмем для примера женщину, которая, желая сделать приятное мужу, соглашается, чтобы свекровь жила вместе с ними. Через некоторое время свекровь заболевает; хозяйка считает себя обязанной ухаживать за ней. У мазохиста есть дар втягиваться в ситуации, в которых он должен кем-то заниматься, кого-то опекать, кому-то помогать. Он постепенно забывает о самом себе. Чем больше он взваливает на свои плечи, тем больше становится его физический вес.

Всякий раз, когда мазохист, казалось бы, хочет сделать все для других, он на самом деле стремится создать себе как можно больше ограничений и обязанностей. Пока он помогает другим, он уверен, что ему нечего стыдиться, но очень часто потом испытывает унижение от того, что его использовали. Он почти всегда считает, что его услуги не оценены по достоинству. Многие женщины-мазохисты любят жаловаться, что нет их сил больше, что хватит с них быть служанкой. Жалуются, но ничего не меняют: они не могут осознать, что сами себе создают неволю. Не один раз я слышала и такие высказывания: «После тридцати лет моей честной службы администрация списала меня, как старую повозку!» Такого типа личности считают себя очень преданными и не чувствуют надлежащего признания. Обрати внимание на то, как подчеркнуто унижение в этой фразе. Нормальный человек скажет просто: «После тридцати лет службы меня сократили» и не станет говорить о старой повозке.

Мазохист не осознает, что, делая все для других, он унижает их; он заставляет их чувствовать, что без него им не обойтись. Иногда мазохист даже специально заботится, чтобы другие члены семьи и друзья убедились, что господин Н. не смог без него обойтись, — и это объявляется в присутствии г-на Н., который, естественно, чувствует себя униженным вдвойне.

Мазохисту прежде всего следует понять, что ему нет нужды занимать так много места в жизни близких ему людей. Между тем он не замечает этой своей экспансии, поскольку чаще всего осуществляет ее утонченно и бессознательно. По этой же причине его физическое тело занимает все больше места. Оно толстеет пропорционально тому пространству, которое мазохист стремится занимать в жизни. Тело дано ему для того, чтобы отражать его верования. Когда мазохист узнает в глубине души, что он уникален и значим, ему больше незачем будет доказывать это другим. Признав себя, его тело перестанет стремиться занять так много места.

Кажется, что мазохист жестко контролирует себя, но его поведение мотивировано, главным образом, страхом стыда перед ближними или перед самим собой. Такой вид контроля принципиально отличается от того, который мы рассмотрим позже, когда пойдет речь о травме предательства. Мать—мазохистка склонна, например, контролировать одежду, внешность, опрятность своих детей и супруга. Такая мама всеми способами добивается чистоты и аккуратности даже от совсем маленьких детей — в противном случае она испытывает стыд за себя в роли матери.

Поскольку мазохист — будь то мужчина или женщина — часто отождествляет себя (сливается) со своей матерью, то он готов на все, лишь бы не причинить ей стыда. Мать имеет огромное влияние на него, часто неосознанное и невольное. Он столь же неосознанно воспринимает мать как тяжелый и неизбежный груз — еще одна существенная причина для того, чтобы создать себе крепкую, надежную спину. Это влияние иногда продолжается и после смерти матери. Обычно ее смерть сопровождается у мазохиста чувством облегчения (даже если это чувство вызывает у него стыд) — слишком обременительным был груз материнского контроля. Но окончательно этот контроль рассеется только тогда, когда травма унижения будет излечена.

Некоторым мазохистам смерть матери не только не приносит облегчения, но и вызывает, в силу их с ней отождествления, сильнейший кризис с приступами агорафобии (подробное описание см. в предыдущей главе). К сожалению, таким пациентам часто предписывают лечение от депрессии; а поскольку истинная болезнь не лечится, то выздоровление затягивается надолго. Различие между депрессией и агорафобией подробно рассмотрено в моей книге «Твое тело говорит: Люби себя!»

Мазохисту очень трудно выразить свои настоящие потребности и чувства, потому что с самого раннего детства он боится говорить — боится испытать стыд или заставить других испытать стыд. Родители ребенка-мазохиста часто говорили ему: все, что происходит в семье, никого не касается, и говорить об этом не следует ни с кем. Он должен держать язык за зубами. Постыдные ситуации и постыдные поступки членов семьи должны храниться в тайне. Не говорят, например, о дядюшке, который сидит в тюрьме, о члене семьи, попавшем в психиатрическую лечебницу, о брате-гомосексуалисте, о родственнике-самоубийце и т.п.

Один мужчина рассказывал мне, какой мучительный стыд переживал всю жизнь из-за того, что еще в детстве причинил матери жестокие страдания, воруя деньги из ее кошелька. Он не мог простить себе такое поведение в отношении матери, которая и без того ограничивала себя во всем ради детей. Он никогда никому об этом не рассказывал. Если представить себе сотни других подобных мелких секретов, то можно догадаться, почему у этого человека были проблемы с голосовыми связками и постоянное давление в горле.

Некоторые люди признавались мне, что им было очень стыдно за свои детские желания, когда они видели, как их мать лишает себя самого необходимого. Они не осмеливались заговорить об этих желаниях, особенно с матерью. Обычно мазохист доходит в этом поведении до той точки, где уже не чувствует собственных желаний, — столь сильны его опасения не понравиться маме. Он так хочет нравиться ей, что позволяет себе только те желания, которые ее обрадуют.

Мазохист обычно сверхчувствителен, малейший пустяк его ранит. Как следствие, он предпринимает все меры предосторожности, чтобы не ранить других. Кто бы из его близких, а особенно любимых, ни почувствовал себя несчастным, он уже считает себя ответственным за это. Он уверен, что должен был (или не должен был) делать или говорить то-то и то-то. Он не понимает, что столь активное внимание к проблемам и настроениям других людей не позволяет ему услышать собственные потребности. Среди пяти характеров мазохист меньше других прислушивается к своим потребностям, хотя довольно часто сознает, чего хочет. Пренебрегая собой, он таким образом обеспечивает себе страдания, а следовательно, продолжает подпитывать травму унижения и маску мазохиста. Он делает все для того, чтобы быть полезным. Это его способ скрыть от себя свою травму и уверить себя в том, что он не страдает от унижения.

По этой же причине мазохист часто становится признанным весельчаком, который всегда готов смешить других, выставляя себя объектом насмешки, насмехаясь над самим собой. Он очень экспрессивно излагает факты и ищет средства, чтобы сделать их смешными. Он не жалеет себя, играя роль мишени для чужих острот. Это мотивировано его бессознательным стремлением унизить, растоптать себя. И никто не догадывается, что под его шутками, возможно, скрывается страх стыда.

Малейшую критику в свой адрес он воспринимает с чувством унижения и собственной никчемности. Но еще сильнее его способность к самоуничижению. Он умеет видеть себя намного более ничтожным, никудышным, чем он есть в действительности. Он не может всерьез поверить, что другие считают его самостоятельной и значимой личностью. Я заметила, что в его словаре очень употребительны слова «маленький», «немножко»: «Не уделишь ли ты мне немножко времени?», или «У меня есть небольшая идейка», или «Подожди маленько». Он пишет маленькими буквами, ходит маленькими шагами, он любит крохотные автомобили, маленькие дома, маленькие предметы, маленькие кусочки еды и т.д. Если ты узнаешь себя в портрете мазохиста и если тебе трудно проследить за употреблением этих слов, я советую тебе обратиться к окружающим с просьбой понаблюдать за тобой и послушать твои повседневные разговоры. Нередко близкие люди знают человека намного лучше, чем он сам знает себя.

Когда мазохист употребляет слово «толстый», то чаще всего для того, чтобы унизить себя. Когда он пачкается во время еды (что случается довольно часто), то говорит или думает при этом: «Какая же я большая свинья!» На одной вечеринке я оказалась рядом с дамой-мазохисткой; она была в очень красивом платье и даже решилась надеть свои самые роскошные украшения. Я сделала ей комплимент по поводу внешности, и она ответила мне: «А тебе не кажется, что я выгляжу как толстая купчиха?»

Человек, страдающий от травмы униженного, часто бывает склонен во всем обвинять себя и даже брать на себя вину других людей. Это его способ быть хорошим. Мужчина-мазохист рассказывал мне, что когда его жена чувствует какую-либо вину, то охотно позволяет убедить себя, что не она виновата, а он, муж. Например, она отправляет мужа по магазинам и дает ему список, где забывает указать одну из постоянных еженедельных покупок. Он возвращается без этой покупки. Она ему говорит: «О чем ты думал? Ты же прекрасно знаешь, что мы покупаем это каждую неделю!». Он чувствует себя виноватым: он действительно не подумал об очевидном. Он не понимает, что она обвиняет за то, что сама забыла отметить покупку в списке. Даже когда она говорит: «Я забыла указать это в списке», он все равно злится на себя за то, что не подумал об этом.

Вот еще один пример женщины с подобным поведением. Она едет в автомобиле и разговаривает с мужем, который сидит за рулем. Он отвечает жене на вопрос, переводит взгляд с дороги на нее и нарушает правила дорожного движения. Он обвиняет жену в том, что она его отвлекает. В подобных ситуациях жена считает, что ей следует извиниться перед ним. Когда мы анализируем с ней подробности инцидента и я спрашиваю, действительно ли она вела себя неправильно, она понимает, что ее вины нет; но когда муж говорит, что виновата жена, она готова считать себя виноватой.

Эти примеры прекрасно иллюстрируют склонность мазохиста брать на себя вину за то, в чем он не виноват, и осуждать себя. Если человек берет на себя чужую вину и извиняется, это никогда и никаким образом не решает проблему: каждый раз ситуация повторяется, и он снова обвиняет себя.

Важно помнить, что другие люди никогда не могут заставить нас чувствовать вину, так как это чувство появляется только изнутри.

Мазохист часто испытывает чувство беспомощности с людьми, которых любит или которые близки ему. Когда на него сыплются обвинения (а он мастерски, хотя и невольно, вызывает эту реакцию), он стоит, раскрыв рот, и не знает, что сказать в свою защиту. Он винит себя. Он может так сильно страдать, что бросит все и убежит. Потом он будет искать оправдания и объяснения, стараясь восстановить спокойствие. Обвиняя себя, он, естественно, считает своей обязанностью уладить ситуацию.

Я не утверждаю, что только мазохист испытывает чувство вины. Каждый из пяти характеров переживает чувство вины, только по разным причинам. Мазохист, по любому поводу чувствуя себя униженным, больше других прибегает к различным ухищрениям и еще больше страдает от своей вины.

Большое значение для мазохиста имеет свобода — она для него означает, что он никому ничего не должен, что его никто не контролирует и что он делает что хочет и когда хочет. В юном возрасте он почти никогда не чувствовал себя свободным, особенно с родителями. Они всегда могли, например, помешать ему с кем-то дружить, пойти куда хочется и т.п., а также принудить его к определенным обязанностям или работам по дому, заставить заниматься младшими детьми. Впрочем, следует заметить, что чаще всего он сам себе устраивает различные обязанности и повинности.

Когда он свободен, когда чувствует, что никто не ставит ему палки в колеса, он расцветает, живет полнокровной жизнью, ему нет преград. В такой момент он хватает лишку, причем сразу во многих сферах. Он много ест, он закупает и готовит слишком много пищи, чрезмерно много пьет, делает больше всех, он слишком многим хочет помочь, без меры работает, без меры тратит и слишком много говорит, он считает, что чрезмерно богат. Осознав это поведение, он стыдится себя, он переживает унижение от замечаний и взглядов окружающих. Поэтому он боится этого своего состояния — он убежден, что натворит постыдных вещей в плане сексуальном, социальном, в покупках, визитах и т.п. Кроме того, он считает, что если занимается собой, то уже бесполезен для других. И опять пробуждается его пережитое в детстве унижение, когда он пробовал отказаться служить другим. По этой причине в теле мазохиста заблокировано большое количество энергии. Если бы он умел позволить себе такую нужную ему свободу и не испытывать при этом ни вины, ни стыда, его тело стало бы стройнее, избавившись от запасов блокированной энергии.

Таким образом, самый большой страх для мазохиста — свобода. Он убежден, что не сумеет распорядиться своей свободой как следует. И бессознательно устраивает все так, чтобы не быть свободным; он практически всегда сам принимает такое решение. Он думает, что, принимая решения самостоятельно, он избежит контроля со стороны других людей, но его решения часто приносят противоположные результаты — еще больше ограничений и обязательств. Стремясь заниматься всеми теми, кого он любит, он думает, что обеспечит себе свободу, поскольку сам все контролирует, но на самом деле он сам себя порабощает. Вот примеры.

• Господин К. считает, что волен завести себе столько подруг, сколько ему хочется, — и сразу создает себе кучу проблем: теперь ему необходимо так распорядиться своим временем, чтобы успевать побывать у каждой из них, и при этом чтобы ни одна не знала бы о существовании других.

• Господин Л. чувствует себя дома как в тюрьме из-за неусыпного контроля со стороны супруги. Он находит себе две или три дополнительные работы в вечернее время, чтобы избежать контроля. Он думает, что свободен, но фактически у него нет времени ни на развлечения, ни на собственных детей.

• Госпожа М. осталась одинокой и, чтобы быть свободной, покупает себе отдельный дом. У нее теперь нет времени на себя, так как на нее одну свалились все хозяйственные работы.

Все, что бы ни делал мазохист, стремясь освободиться в одной сфере, тут же оборачивается порабощением в другой. Кроме того, каждый день и каждый час он создает себе ситуации, в которых обязан выполнять работу, не отвечающую его потребностям.

Еще одно свойство мазохиста — умение наказывать себя, считая, что наказывает кого-то другого. Одна дама рассказывала мне, как она часто ссорилась с мужем из-за того, что он слишком любил погулять с друзьями, а ей уделял мало времени. Однажды, рассердившись, она воскликнула: «Если тебя раздражают мои слова, уходи!» Ему только того и надо было — он схватил плащ и убежал, а она еще раз осталась в одиночестве. Намереваясь наказать его, она наказала сама себя и осталась одна, а муж был только рад случаю сбежать из дома. Прекрасное средство для подпитки своей мазохистской субличности.

Мазохист обладает также даром самонаказания, осуществляя его раньше, чем это сделают другие. Он как бы хочет обрушить на себя первые удары кнута и таким образом подготовить себя к последующим. Эта ситуация возникает обычно тогда, когда он стыдится чего-то или боится испытать стыд перед другими. Ему настолько трудно доставить себе удовольствие, что, даже если он находит радость в какой-либо деятельности или общении, то тут же обвиняет себя в том, что злоупотребляет удовольствием. Мазохист делает все возможное для того, чтобы его не считали любителем удовольствий. Чем больше он карает себя за сластолюбие, тем сильнее жаждет сладкого его тело — и набирает вес.

Одна молодая мать как-то рассказывала мне: «Я поймала себя на том, что стараюсь не оставлять себе времени на удовольствия и устраиваю все так, чтобы не получать удовольствия от того, чем занимаюсь». Она добавила, что вечерами, когда муж и дети смотрят телевизионные передачи, она нередко тоже останавливается, чтобы взглянуть на экран. Захваченная сюжетом, она так и стоит до конца передачи; она не позволяет себе присесть, ей кажется, что это будет означать, что она ленивая, плохая мать. Чувство долга очень развито у мазохистов.

Мазохист часто выступает посредником между двумя лицами. Он выполняет роль буфера в ссорах — это еще один повод вырастить на теле хороший защитный слой. Во многих ситуациях он умудряется оказаться козлом отпущения. Мать-мазохистка, например, вмешивается в диалог между отцом (или учителем) и детьми, вместо того чтобы учить детей ответственности. На службе мазохист выбирает такую должность, где чувствует себя обязанным всюду вмешиваться и все улаживать, чтобы все были счастливы. В противном случае обвиняет себя в бездеятельности; ему стыдно, так как он считает себя ответственным за счастье других.

Когда он берет слишком много на свои плечи, это становится видно по его телосложению. Плечи поднимаются все выше — их везде нужно подставлять, появляются боли в спине. Тело сигнализирует также, что мазохист дошел до максимальной нагрузки. Его кожа словно натянута до предела, он зажат в своем теле, там больше нет места. В таком состоянии он и одежду выбирает слишком тесную. Кажется, что он слишком глубоко дышит и одежда вот-вот затрещит по швам.

Если это твой случай, значит, твое тело пытается сказать тебе, что твою травму унижения давно пора лечить, потому что ты больше не выдерживаешь.

Внешний вид имеет большое значение для мазохистов, хотя нередко, глядя на их одежду, можно прийти к противоположному выводу. В глубине души они очень хотят красиво одеваться и красиво выглядеть, но не позволяют себе этого, считая своим долгом страдание. Когда мазохист одевается так, что тесное платье подчеркивает его жировые складки, это верный признак, что его травма очень серьезна. Он намеренно усиливает свои страдания. Если же он позволяет себе покупать по собственному вкусу красивую, качественную одежду нормальных размеров, значит, его травма находится на пути к излечению.

У мазохиста есть дар притягивать к себе ситуации и личности, которые унижают его. Вот несколько примеров.

• Г-жа А. привлекает мужчину, который становится невыносимым в компании, когда выпьет лишнего.

• Г-жа Б. привлекает супруга, который бесконечно флиртует при ней с другими женщинами.

• Г-н В. находит себе подругу, которая шокирует своей грубостью, особенно его коллег по работе.

• У г-жи Г. постоянно пятна на одежде — либо от недержания мочи, либо от слишком обильных менструаций.

• Г-н Д. и г-жа Е. имеют обыкновение пачкать свою одежду во время еды за общим столом: он роняет пищу на галстук, она — на декольте. Она поясняет, что ей мешают нормально есть ее большие груди. Она не хочет осознать, что привлекает к себе унизительные или постыдные ситуации для того, чтобы обнаружить свою травму. Множество раз я слышала от мазохисток, когда мне приходилось сидеть с ними за столом: «Какая же я толстая свинья, опять испачкалась!» Они очень стараются стереть пятно, но оно у них почему-то только увеличивается.

• Г-н Ж. уволен, он идет за удостоверением безработного; стоя в очереди, он обязательно увидит кого-нибудь из знакомых или коллег по прежней работе. Он старается спрятаться.

Только лица, страдающие от унижения, переживают описанные выше ситуации таким образом. Другие люди в подобных случаях могут чувствовать себя отвергнутыми, покинутыми, преданными, жертвами несправедливости.

Вот почему так важно помнить, что страдать тебя заставляет не то, что ты переживаешь, а твоя реакция на то, что ты переживаешь, обусловленная твоей неизлеченной травмой.

Очень знакомо мазохисту чувство отвращения. Он отвратителен сам себе или кому-то еще. Он создает себе ситуации, в которых будет переживать отвращение. В этих ситуациях первая его реакция — отбросить, отвергнуть то, к чему он чувствует отвращение. Я знала многих мазохистов, мужчин и женщин, которым были отвратительны их родители: мать грязная, толстая, ленивая или вульгарная; отец алкоголик, курит беспрерывно, от него дурно пахнет, он водится с подозрительными типами или с чужими женщинами. И дети не приглашают к себе домой друзей, тем самым сужая круг своих знакомств.

До какой степени мазохисту трудно осознать и ощутить собственные потребности, можно увидеть по тому, как часто он делает для других то, чего не делает для себя. Вот несколько примеров.

• Г-н И. помогает сыну покрасить дом, но у него нет времени покрасить собственную квартиру.

• Г-жа К. очень аккуратно убрала и украсила дом для приема гостей, но, оставаясь одна, она не делает этого, хотя и любит, когда в доме чисто и убрано. Она не считает себя достаточно важной персоной.

• Г-жа Л. любит красиво выглядеть, она со вкусом одевается ради общества, но сама у себя дома надевает «лохмотья». Если кто-то неожиданно нагрянет, ей будет стыдно за свой вид и она попытается спрятаться.

Как и всякий душевно травмированный человек, мазохист делает все, чтобы не осознавать своего страдания: он слишком боится переживать боль, связанную с травмой. Но при этом он старается любой ценой сохранить достоинство. Он часто употребляет выражения «быть достойным» и «быть недостойным». Он часто считает себя недостойным — недостойным любви, недостойным уважения. А осудив себя как недостойного, он уже не заслуживает удовольствий — хуже того, он заслуживает страданий. Все это происходит, как правило, бессознательно.

В сексуальной жизни мазохисту нелегко из-за собственного стыда. Если вспомнить все табу, навязанные детям в процессе сексуального воспитания, то неудивительно, что на стыдливого человека сильнейшее влияние оказывают понятия греха, грязи, разврата, связанные с сексуальной жизнью.

Возьмем для примера ребенка, который родился у незамужней девушки. Если этого ребенка называют дитя стыда, травма просыпается очень рано — настолько рано, что к зрелому возрасту она становится еще тяжелее. С самого момента зачатия это существо получает ложное представление о сексуальном акте.

Я знаю, что в наше время сексуальная жизнь стала намного свободнее, чем прежде; однако не строй себе на этот счет иллюзий. Все чаще и чаще девочки и мальчики подросткового возраста страдают ожирением, и многим это мешает вести нормальную и приятную сексуальную жизнь. Этот сексуальный стыд передается из поколения в поколение, и излечить его можно, только излечив травму унижения. За многие годы практики я убедилась, что почти все люди, страдающие травмой унижения, происходят из семей, все члены которых нуждаются в психологическом лечении сексуальной сферы. И притягиваются эти люди друг к другу не случайно.

Подросток—мазохистка склонна к жесткому сексуальному самоконтролю — она боится причинить стыд своей матери, очень строгой на этот счет. Девочка усваивает, что секс отвратителен, и ей придется выполнять длительную работу над собой, чтобы избавиться от этого верования. Одна школьница рассказала мне, какой стыд она пережила после того, как позволила целовать себя и касаться своего тела четырнадцатилетнему мальчишке. На следующий день, в школе, ей казалось, что все на нее смотрят, что все знают, что она натворила.

А сколько девочек испытывают чувство унижения, когда у них наступают первые менструации и набухают груди! Некоторые девчонки пытаются даже перевязывать груди, не дать им расти большими.

Подросток—мазохист также чувствует над собой сексуальный контроль. Он очень боится быть застигнутым за мастурбацией. Чем больше он верит, что это постыдно, тем сильнее хочет прекратить эту практику и тем сильнее его тянет мастурбировать. Он также притягивает к себе унизительные и постыдные сексуальные ситуации с родителями и друзьями. Обычно самые сильные унижения переживаются в ситуациях с матерью и девочками. Чем больше человек верит, что секс — дело постыдное и грязное, тем сильнее притягивает к себе сексуальные преследования и насилие, особенно в детстве и отрочестве. Ему так стыдно, что он не смеет никому об этих вещах говорить.

Многие женщины с различными уровнями мазохизма в характере рассказывали мне, как, набравшись немыслимой смелости, признавались матери, что их изводят сексуальными домогательствами или что они практикуют инцест; и что же они слышали в ответ? «Ты сама виновата, ты слишком сексуальна», или «Это ты его провоцируешь!», или «Конечно, ты сама этого добивалась». Такая материнская реакция способна только усилить чувство унижения, стыда, вины. И когда женщина сооружает себе добротную защиту в виде толстого слоя жира вокруг бедер, ягодиц и живота, то есть вокруг самой сексуальной части тела, у нее можно заподозрить страх перед сексуальностью, обусловленный пережитым насилием.

Поэтому меня не удивляет, что многие девочки, а в последнее время и все больше мальчиков, начинают толстеть именно в тот период, когда особенно ярко проявляются их сексуальные желания. Это хороший способ перестать возбуждать желание у других, избавиться от домогательств, а заодно (бессознательно) и лишить себя сексуального удовольствия. Многие женщины говорят мне: «Если бы у меня была красивая стройная фигура, я, наверное, изменяла бы мужу» или: «Вот оденусь привлекательно, стану сексуальнее, и муж будет ревновать». Я установила, что большинство толстяков — и мужчины, и женщины — очень чувственны. Поскольку они считают, что не заслуживают личного удовольствия, то и действуют таким образом, чтобы лишить себя всякой радости, в том числе и в сексуальной сфере.

Весьма вероятно, что у многих людей, страдающих от унижения, бывают галлюцинации, хотя они никогда не решаются об этом рассказывать — стыдно. Мазохисты не только чувственны, они также сексуальны. Они занимались бы любовью очень часто, если бы могли позволить себе делать все, чего им хочется, и, в особенности, если бы дали себе время осознать свои настоящие потребности в этой сфере (как, впрочем, и в других). Я много раз слышала признания женщин в том, что, когда у них возникает любовное желание, они не смеют говорить об этом партнеру; для них это немыслимо — беспокоить другого ради собственного удовольствия.

Мужчина-мазохист тоже обычно не живет той сексуальной жизнью, какой он желает. Он либо слишком робок в интимных отношениях, либо одержим ими и повсюду ищет их. У него нередко возникают проблемы с эрекцией или даже с преждевременной эякуляцией.

Когда мазохистская личность дает себе право любить секс и находит партнера (партнершу), с которым может позволить себе все, чего желает, ей все равно не удается полное самозабвение; ей стыдно показать, что ей нравится в сексе, стыдно дать себе волю и, например, издавать звуки, показывающие, насколько ей приятны те или иные действия.

Исповедь оказалась еще одним источником стыда для тех, кого к ней принуждали в юности, — особенно для молодых девушек, которые должны были рассказывать о своих сексуальных проблемах мужчине; им полагалось исповедоваться даже в дурных мыслях. Нетрудно представить, насколько мучительно было — особенно для девушки-мазохистки — сознаться в том, что она предавалась любви до замужества. Глубоко верующие еще больше стыдились БОГА, они считали совершенно неприемлемым разочаровать Его, и рассказывать об этом священнику было чрезвычайно унизительно. Такое унижение оставляло глубокий отпечаток в душе, который не сглаживался в течение многих лет.

Серьезное усилие требуется от мазохиста — как мужчины, так и женщины, — чтобы при полном освещении обнажить свое тело перед новым возлюбленным. Они боятся своего стыда, когда партнер будет смотреть на них, — и это при том, что в глубине души именно мазохисты ищут и испытывают самое острое удовольствие от собственной наготы — когда им удается это себе позволить. Они очень чувственные по натуре, и чем крепче веруют, что секс — свинство, тем сильнее жаждут этого свинства в своей сексуальной деятельности. Возможно, это трудно понять не-мазохистам, зато очень понятно тем, кто принадлежит к этой категории. Впрочем, это же относится и ко всем другим типам характера. Нужно пережить опыт душевной травмы, чтобы понять это по-настоящему.

Вот перечень типичных болезней и недомоганий мазохиста.

• Очень часто отмечаются боли в СПИНЕ и ощущение тяжести на ПЛЕЧАХ, потому что мазохист слишком много взваливает на себя. Боль в спине обусловлена преимущественно его чувством несвободы. Боль в нижней части спины связана, как правило, с материальными проблемами, в верхней — с эмоциональной сферой.

• У него могут возникнуть заболевания ДЫХАТЕЛЬНЫХ ПУТЕЙ, когда его удушают чужие проблемы.

• Часто случаются неприятности с НОГАМИ и СТУПНЯМИ — ВАРИКОЗЫ, РАСТЯЖЕНИЯ, ПЕРЕЛОМЫ. Когда он боится, что не сможет передвигаться, то навлекает на себя физические неприятности, которые действительно не дают ему передвигаться.

• Нередко нарушается работа ПЕЧЕНИ, так как он чрезмерно озабочен проблемами других людей.

• Боли в ГОРЛЕ, АНГИНЫ и ЛАРИНГИТЫ — неминуемые спутники мазохиста, потому что он постоянно сдерживает себя, когда ему хочется что-нибудь сказать, а особенно — спросить.

• Чем труднее ему осознать свои нужды и заявить о своих требованиях, тем выше у него вероятность заболевания ЩИТОВИДНОЙ ЖЕЛЕЗЫ.

• Кроме того, неумение слышать собственные потребности часто провоцирует ЧЕСОТКУ, КОЖНЫЙ ЗУД. Известно, что выражение «Мне так и чешется…» означает «Мне страшно хочется…», но мазохист подавляет свое желание — ему стыдно желать собственного удовольствия.

• Еще одна физическая проблема, которую я часто наблюдаю у людей мазохистского типа, — плохая работа поджелудочной железы и, как следствие, ГИПОГЛИКЕМИЯ и ДИАБЕТ. Эти болезни проявляются у лиц, которые с трудом позволяют себе сласти и удовольствия, а если и позволяют, то их мучит чувство вины и унижения.

• Мазохист предрасположен к СЕРДЕЧНЫМ ЗАБОЛЕВАНИЯМ, потому что недостаточно любит себя. Он не считает себя настолько значимым существом, чтобы доставлять себе удовольствие. Сердечная сфера у человека прямо связана с его способностью получать удовольствие, радоваться жизни.

• Наконец, твердо убежденный в неизбежности страдания, мазохист довольно часто обрекает себя на ХИРУРГИЧЕСКОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО.

Хочу напомнить, что все перечисленные болезни подробно описаны в моей книге «Твое тело говорит: Люби себя!»

Если ты сталкиваешься с одной, а тем более с несколькими из этих физических проблем, высока вероятность того, что они вызваны поведением, которое диктует твоя маска мазохиста. Эти болезни могут поражать и людей с иными типами травм, но чаще других они встречаются, очевидно, у лиц, страдающих от унижения.

Что касается питания, то здесь мазохист обычно впадает в крайности. Он может заглатывать огромные порции, но может есть и крохотными кусочками, чтобы убедить себя, что ест мало (ему стыдно). Впрочем, маленьких кусочков оказывается очень много, так что в итоге он все-таки переедает. У него бывают минуты волчьего голода, и тогда он ест тайно, однако по-настоящему не осознает, что он ест. Он хватает пищу стоя, например прямо с кухонного стола. Ему кажется, что так он съест меньше, чем сидя за столом. Пищу предпочитает плотную, жирную.

Обычно он испытывает сильное чувство вины и стыда за неразборчивость в еде, особенно за пристрастие к продуктам, от которых, как считается, полнеют (шоколад). Одна участница моих курсов рассказывала, что самые трудные минуты переживает в бакалейном отделе магазина: когда она подходит к кассе и перебирает все лакомства в своей корзине, ей становится очень стыдно — что подумают о ней люди в очереди! Она уверена, что они называют ее про себя «толстой свиньей».

Если мазохист считает, что слишком много ест, это никак не способствует уменьшению его веса: как тебе известно, с нами всегда происходит то, во что мы верим. Чем больше человек верит и чувствует, что виноват в переедании, тем больше веса прибавит ему съеденная пища. Если другой человек съедает много и не прибавляет в весе, это означает, что у него совсем иная внутренняя установка, другое верование. Ученые говорят, что у этих двух людей различный метаболизм. Конечно же, существуют различные типы метаболизма, различные системы желез внутренней секреции, и все это отражается на физическом теле, но я остаюсь при своем убеждении: именно система верований определяет систему желез, тип метаболизма и тип пищеварительной системы, а не наоборот.

К сожалению, пища для мазохиста является средством компенсации. Это его спасательная соломинка, его попытка вознаградить себя. Если он начнет делать это другими средствами, у него уменьшится потребность утолять свою боль пищей. И обвинять себя за переедание ему не следует, ибо до сих пор оно действительно спасало его, оно помогло ему выжить.

Согласно статистическим данным, 98% людей, которые переходят на специальную диету для похудения, восстанавливают прежний вес, к тому же с небольшой добавкой, вскоре после возвращения к обычному питанию. Ты замечал, что лица, желающие похудеть, говорят обычно, что они хотят потерять вес или что они потеряли столько-то килограммов? Человеку свойственно использовать все возможности, чтобы найти потерянное. Поэтому я советую употреблять слово «похудеть» вместо «терять вес».

Я заметила также, что после многочисленных диет те, кто часто терял и восстанавливал вес, все с большим и большим трудом его сбрасывают и все легче набирают снова. Складывается впечатление, что физическое тело утомляется от работы, к которой его принуждают. Намного разумнее примириться с этим весом и заняться работой над травмой унижения, как это описано в последней главе настоящей книги.

Для того чтобы полнее осознать свою травму униженного, мазохист должен увидеть, до какой степени он стыдится себя и других и сколько других людей испытывали стыд за него. Кроме того, он должен осознать все те многочисленные случаи, когда сам себя унижал, сам себе не давал поднять голову, считал себя недостойным. Так как мазохист часто склонен к крайностям, он вначале, как правило, не видит и не признает никаких постыдных ситуаций, а потом видит их неимоверное количество. Когда наступает эта последняя стадия, его первой реакцией является шок от картины стыда и унижений, но затем он смеется над собой. Это начало выздоровления. Еще один способ осознания — выяснить, не из тех ли он мазохистов, которые постоянно стремятся взвалить на свои плечи побольше чужих обязанностей и ответственности.

Если ты находишь у себя травму унижения, помни, что в первую очередь и главным образом тебе надлежит работать на уровне психики, души, то есть освободить себя от душевной травмы униженного. Если же ты работаешь только на физическом уровне, тщательно контролируя себя, чтобы похудеть или не толстеть, значит, ты не в согласии с планом твоей жизни и должен будешь перевоплотиться снова — быть может, в еще более толстое тело. Пока ты здесь, разумнее сделать все возможное, чтобы освободить свою душу.

Важно понять, что твой отец или твоя мать тоже переживают свою травму унижения. Они переживают ее с родителем того же пола, что и ты. Если сумеешь открыть в себе сострадание к родителю, переживающему эту травму, тебе и самому станет легче.

Не забывай, что основная причина травмы заключается в неспособности простить себе то, что причинил себе сам, и то, что заставил пережить других. Нам трудно прощать себя, ведь обычно мы не сознаем своего самоосуждения. Чем тяжелее твоя травма униженного, тем вернее указывает она, что ты сам себя унижаешь, сравнивая себя с другими и сгибаясь перед ними, или что ты унижаешь других, стыдясь за них или пытаясь все делать за них. Мы упрекаем других во всем том, что сами делаем и чего не желаем замечать. По этой причине мы притягиваем к себе личности, которые показывают нам, как мы поступаем с другими и с самими собой.

Я упоминала выше, что маску мазохиста труднее распознать и признать, чем любую другую. Если ты находишь у себя только физические характеристики этой маски, но не видишь других, я советую тебе перечитать эту главу несколько раз в течение ближайших месяцев. Постепенно в памяти всплывут ситуации, в которых ты пережил стыд и унижение. Важно дать себе время, необходимое для признания этой травмы в собственной душе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Унижение., Психология – Гештальт Клуб

Унижение входит в категорию переживаний, которых мы стараемся избегать. Это вполне понятно. Быть униженным или делать что-то унизительное — значит, соприкасаться с чем-то, что роняет наше человеческое достоинство, снижает самоуважение и, в крайних случаях, бросает человека на самое социальное дно. Не зря разного рода деспотические цари/правители/директора, удерживающиеся у власти за счет пода

вления инакомыслящих, очень часто стараются не просто «обезвредить» своих жертв, но и унизить их — как в их собственных глазах, так и в глазах окружающих. В уголовной среде крайняя степень унижения — быть «опущенным», ниже статуса в иерархии тюрем нет. Цель оскорблений, которыми часто бросаются люди в реальной и виртуальной жизни — унизить, то есть показать, что тот, кого я оскорбляю — хуже, ниже меня. А на противоположном от унижения полюсе располагается высокомерие — тоже отвергаемое многими людьми переживание и связанное с ним поведение. В общем, очень неприятный ряд выстраивается вокруг унижения — оскорбление, презрение, отвержение, отвращение, высокомерие…

И поэтому довольно странным будет, возможно, утверждение, что переживание унижения — это часто неотъемлемая составляющая подлинного развития человека, без которого продвижение вперед нередко крайне проблематично. Я, разумеется, не предлагаю унижать людей, но хочу поразмышлять по поводу этого моего утверждения.

В чем суть унижения — действия и переживания, теснейшим образом связанного с чувством стыда? Я думаю, лучше всего его выражает следующая фраза, обращенная к самому себе: «я не так хорош, как я верил и чувствовал» (а если кто-то нас унижает, то он сообщает нам: «ты не так хорош, как ты сам о себе воображаешь» — и мы верим). Не «так хорош» в целом или в каких-то отдельных сферах жизни. У всех нас есть несколько образов самих себя. Есть «я-идеальный», к которому стремимся, который может ощущаться как недосягаемый образец — или же как простой ориентир в своей жизни, с которым мы сверяем свои поступки и решения. Есть «я-реальный» — то, какими мы являемся «на самом деле». «На самом деле» — это не в объективной реальности, разумеется, а то, какими мы чувствуем себя сейчас. И большинство из нас осознанно или неосознанно ощущает себя как пусть относительно, но все же хороших людей. На этом «в целом я хороший» — основано чувство собственного достоинства, способность видеть свою ценность, самоуважение. Несколько старомодное — но от этого не ставшее менее актуальным — слово «честь» тоже базируется на восприятии себя как «в целом хорошего». Основой чести является, насколько я понимаю, соответствие личностных качеств и поведения человека образцу, который принят им или обществом за достойный. Это право оценивать себя и свое существование в категории самоуважения. Честь определяет наличие у человека допустимых и недопустимых для него слов и действий, и совершение последних роняет человека в его же собственных глазах.

На переживании «я нынешний — в целом хороший» основаны и наши многочисленные самооправдания, когда мы совершаем какие-либо поступки или с нами делают нечто, явно нарушающее то, что мы сами считаем допустимым. Например, заставляют лгать там, где мы лгать не хотим, или под угрозой увольнения делать то, что для нас «вроде бы» непримелемо… Там, где не работает самооправдание, успокаивающее совесть, нередко работают вытеснение, расщепление и многие другие защитные механизмы, оберегающие нас от непереносимого стыда.

Важно разграничить унижение как намеренное действие по отношению к другому человеку и унижение как действие, совершаемое внутри нас самих (я, в основном, здесь пишу о внутреннем действии). Например, играют две хоккейные команды, и одна беспощадно разгромила другую. Унизила ли она соперника самим фактом разгромной победы? Нет, но проигравшие могут чувствовать себя униженными: «мы ощущали себя достойными сразиться с ними, но они указали нам наше место…». И победители могут с сочувствием отнестись к побежденным, а могут — оскорблять. Сам факт их победы унижением не является.

Так вот, унижение — это не просто обнаружение того, что твои действия (мысли, чувства, качества, умения, способности…) полностью противоречат образу «хорошего настоящего Я», а разрушение этого «Я» (или, что чаще — его части). Это переживание падения с пьедестала, на который сам же себя и вознес. Часто унижение возникает во время учебы и в профессиональной сфере. Например, вы считаете себя отличным профессионалом в своем деле — и тут вас направляют на учебу в какой-то центр, и вы обнаруживаете, во-первых, профессионалов намного лучше себя, и их много, и они не уникальны. И осознаете, что то, чем вы гордились и что считали вершиной своего мастерства — это лишь первая ступенька, начальный уровень. И, что хуже всего — окружающие тоже заметили, что вы.. ну… не очень по сравнению с ними. Нет, они не издевались, не смеялись — но увидели… И как вы отреагируете?

Или, например, я считаю себя умным и критично настроенным человеком — и тут вдруг обнаруживаю, что в важном для меня вопросе я не просто не прав, но допустил ряд откровенно глупых допущений или ошибок, характерных как раз для тех, кого я считал хуже себя. Как я отреагирую? Сразу скажу «да, я неправ, здесь допустил ошибку…» — или сначала постараюсь увильнуть от унижения, найти оправдание для себя и попытаться запрыгнуть обратно на пьедестал «всегда умного и критично настроенного человека», с которого только что слетел?

С унижением плохо справляются и целые нации. Побежденные в войнах и противостояниях с трудом признают «похоже, мы не так уж хороши, раз проиграли» — нередко они начинают говорить про «пятые колонны», предателей, коварство врагов и так далее. Национальное унижение немцев в Первую мировую взрастило нацистов, которые предложили немцам броситься в другую крайность — расистское высокомерие: «вы хуже нас». С трудом переживает унижение после распада СССР и пост-советские страны, и это касается не только России.

Для переживания унижения требуется не только внутреннее ощущение, что «я не так хорош, как верил». Почувствовать себя ниже можно только по сравнению с кем-то. Например, долго воображаешь себе, что ты лучше других людей в чем-то, и потом что-то происходит — и ты осознаешь, что такой же или даже хуже. Что лжешь так же, как «они»; что пьешь водку в таких же количествах и с такими же последствиями, что и «последний алкаш».

Дополнительные оттенки унижению добавляет разочарование других людей в нас. «Мы думали, что ты такой, а ты…». В переживание вливаются нотки вины: «вы на меня надеялись, а я… подвел, обманул». Но разочарование других людей в нас становится почти непереносимым, когда мы сами собой были очарованы. 

В общем, в этом и есть источник нашего унижения, на мой взгляд — очарованность собой

, когда вместо тыквы (возможно, даже очень хорошей и красивой) видишь карету. И разочарование в себе — это необходимый этап для того, чтобы вернуться в реальность.

Возвращение в реальный мир, в котором ты не стоишь на шатком основании, а опираешься ногами на широкую землю — одно из возможных следствий унижения. Чем выше постамент, чем сильнее очарованность собой — тем больнее падать и тем непригляднее картина, когда с глаз спадает пелена. По словам одного алкоголика, он осознал всю глубину своей деградации тогда, когда увидел в глазах своего школьного друга, с которым не виделся много лет, отвращение. И тогда печальный принц-философ, переживающий несовершенство этого мира, превратился в дурно пахнущего алкоглика, пропившего всю мебель, потерявшего жену и работу. Самое настоящее отрезвление.

Правда, моменты трезвости могут быть очень краткими. Часто люди бросаются в одну из крайностей.

1) Вернуть очарование. Для этого есть богатый арсенал защит, направленный на претворение в жизнь лозунга «я принц, меня просто подвели и грязью вымазали». Это не мы проиграли, это нас предали. Это не я некомпетентен в тех или иных вопросах, это критикан завидует мне. Я психотерапевт/коуч/учитель -универсал, а то, что с некоторыми клиентами не получается работать — так это клиенты/ученики неготовые, бездари и без мотивации. В хоккее мы проигрываем не потому, что деградирует под нашим руководством хоккей, а потому, что не тех игроков взяли, вот если бы вместо Баранова и Большего взяли бы Козлова и Гигантова — вот было бы дело! :)).

Можно объявить среду, в которой мы постоянно сталкиваемся с внутренним унижением, «дискомфортной, не подходящей для меня» — и уйти туда, куда полегче. Речь, конечно, не идет о среде, где нас реально другие люди стараются унизить и разоблачить — из такой среды нужно уходить. Но, кстати, начать усиленно унижать окружающих, впасть в высокомерие — это тоже способ заново собой очароваться. Высокомерный человек берет себе статус, выше которого нет — статус судьи. «Я лучше вас, не подходите ко мне».

2) Вторая крайность — унизить себя еще больше. Высокомерие, обрушенное на самого же себя. Памятник себе-хорошему глядит на нас, лежащих у его подножия, и с неприятной гримасой твердит: ты не справился, ты — это не я, отойди от моего пьедестала, не марай своими соплями мой постамент! Самые яркие примеры шатания от высокомерия до самоуничижения я регулярно наблюдаю у наших спортивных болельщиков, которые в моменты побед кричат эту набившую оскомину «мы лучшие!!! мы всех порвем!!!», а в моменты поражений — «мы дни-и-и-ще, все плохо!». От сеанса самовозвеличивания к сеансу саморазоблачения и самобичевания.

Есть третий вариант, и он не совсем про «золотую середину». Упав и больно ударившись, можно встать и начать осматриваться: где я оказался? Да, я чувствую унижение, и это очень болезненно, вон, от удара синяки ноют или даже перелом в душе. Но что это за высота, с которой я свалился? Как я там оказался, на этом высоченном пьедестале? Чем был очарован? И что меня сейчас окружает?

Есть ли люди, к которым я даже в таком состоянии могу прийти за поддержкой? Которые не будут воротить нос «фу, какой ты на самом деле», а примут — и не будут петь сладкие песни о том, что ты прекрасен, а с сочувствием посмотрят на раны, и помогут их подлечить? Расскажут о своих шрамах или даже их покажут — и поделятся опытом? И будешь ли ты в состоянии их услышать, или захочешь сбежать в высокомерное «я не нуждаюсь в вашей помощи!»?

А потом — на тренировку. Да, нас могут пытаться унижать совершенно незаслуженно. Начальник может быть самодуром. Унизительно может быть идти учиться у тех, кто тебя превзошел, и кого считал себе ровней (или даже ниже). Унизительно признавать, что занимался самообманом. Унизительно обнаруживать, что время твоего триумфа прошло, и что позолота уже отшелушилась, а лавры засохли. Все это точно больно, и можно пытаться эту боль ослабить, отвлечься от нее. А можно взять эту боль на вооружение, прислушаться к ней, развеять очарованность собой — и воспользоваться энергией, которую она дает, чтобы научиться делать что-то в реальности. Еще лучше, конечно, не очаровываться, а знать, в чем моя сила, и в чем моя слабость. Но способность после провала встать, сказать себе «да, я был плох здесь», и пойти работать над ошибками без самоуничижения точно к слабостям не относится. Более того — люди такую реакцию видят и ценят, потому что в этом, на мой взгляд, одно из высших проявлений человеческого достоинства. А тот, кто не видит и норовит ударить упавшего, сам, скорее всего, не в силах справиться со своим ужасом перед унижением.

Детские психологические травмы. Как и почему появляются комплексы и как от них избавиться.

Уже при рождении ребенок в самой глубине своего существа знает, что смысл его воплощения заключен в том, чтобы проработать все многочисленные уроки, которые преподнесет ему жизнь. Кроме того, его душа с совершенно определенной целью уже выбрала конкретную семью и окружение, в котором он рождается. У всех нас, приходящих на эту планету, миссия одна: пережить опыты, и пережить так, чтобы принять их и через них полюбить себя.

Поскольку иногда опыт переживается в неприятии, т. е. в осуждении, чувстве вины, страхе, сожалении и других формах отрицания, то человек постоянно притягивает к себе обстоятельства и личности, которые снова и снова приводят его к необходимости переживать этот же опыт. 

Приятие опыта не означает, что мы отдаем ему предпочтение или согласны с ним. Речь идет скорее о том, чтобы дать себе право экспериментировать и учиться через то, что мы переживаем. Необходимо научиться распознавать, что для нас благоприятно, а что нет.

Единственный путь к этому состоянию — осознавать последствия опыта.  Убедившись, что некий опыт влечет за собой пагубные последствия, человек, вместо того чтобы разозлиться на себя или еще на кого-то, способен научиться просто принимать собственный выбор (даже несознательный) — принимать ради того, чтобы убедиться в неразумности такого опыта. Впоследствии это вспомнится и в этом и состоит приятие пережитого опыта.

Замечали ли вы, что когда человек кого-то в чём-то обвиняет,другой обвиняет его в том же? Выходом из ситуации является научиться понимать и принимать себя настолько полно, насколько это вообще возможно. Только человек способен переживать любые ситуации без излишних страданий.  

Как появляются комплексы?… Вскоре после рождения человечек начинаем замечать, что его стремление быть самим собой вызывает недовольство у взрослых и окружающих. И он делает вывод, что быть естественным нехорошо, неправильно. Это открытие не из приятных, и нередко оно вызывает вспышки гнева у ребенка. Если ребенку позволено быть самим собой, он будет вести себя естественно, уравновешенно и никогда не станет устраивать «кризисов». Большинство детей же переживают четыре следующих этапа:

• 1-й этап — познание радости существования, бытия самим собой;
• 2-й этап — страдание от того, что быть самим собой нельзя ;
• 3-й этап — период кризиса, бунт;
• 4-й этап — чтобы избежать страданий, ребенок уступает и в конце концов строит из себя новую личность, соответствующую тому, чего хотят от него взрослые.

Некоторые люди увязают в третьем этапе и всю свою жизнь постоянно находятся в состоянии противодействия, гнева, или кризиса.

На протяжении третьего и четвертого этапов человек и создает в себе новые личности, маски — несколько масок, которые служат ему для защиты от боли, испытанной на втором этапе. Этих масок всего пять, и соответствуют они пяти основным душевным травмам, которые приходится переживать человеческому существу. Многолетние наблюдения позволили констатировать, что все человеческие страдания можно свести к этим пяти травмам — маскам. 

Травмы — маски:

• Отвергнутый — беглец
• Покинутый — зависимый
• Униженный — мазохист
• Переживший предательство — контролирующий
• Переживший несправедливость — ригидный (устанавливающий для себя жесткие рамки)

Комплекс беглеца появляется, если ребенок отвергается родителем одного с ним пола. Впоследствии такой человек склонен попеременно вести себя то как отвергнутый, — сам создавая подобные ситуации, или как покидающий. Беглец ищет одиночества, уединения, потому что боится внимания окружающих — он не знает, как при этом себя вести, ему кажется, что его существование слишком заметно. Беглец не верит в свою ценность, он сам не ставит себя ни во что. И по этой причине использует все средства, чтобы стать совершенным и обрести ценность как в собственных глазах, так и в глазах окружающих. 

Комплекс покинутого формируется, если ребенок не принимается родителем противоположного пола. Тот, кто переживает комплекс покинутого, постоянно испытывает эмоциональный голод. Зависимый может показаться ленивым из-за того, что не любит проявлять активность или работать в одиночку; ему нужно чье-нибудь присутствие, хотя бы просто для моральной поддержки. Если он делает что-то для других, то ожидает ответной привязанности. Зависимый наиболее склонен становиться жертвой, чтобы привлечь к себе внимание. Это отвечает потребностям зависимого , которому постоянно кажется, что ему уделяют слишком мало внимания. Когда он вроде бы пытается всеми способами добиться внимания, он на самом деле ищет возможности почувствовать себя достаточно важным, чтобы получить поддержку. Ему кажется, что если он не сумеет привлечь внимание такого-то человека, то и не сможет на него рассчитывать. 

Формирование комплекса униженного, иначе мазохиста, происходит в тот момент, когда ребенок почувствует, что один из родителей стыдится его или боится стыда, если ребенок, испачкался,  что-то испортил (особенно при гостях или родственниках), плохо одет и т. д.  Унижение только усиливается, когда родители объясняют гостям причины маленького скандала. Подобные сцены могут убедить ребенка в том, что он отвратителен папе и маме. Поскольку униженный стремится доказать свою солидность, надежность и не хочет, чтобы его контролировали, он становится очень исполнительным и взваливает на себя массу работы. Пока он помогает другим, он уверен, что ему нечего стыдиться, но очень часто потом испытывает унижение от того, что его использовали. Он почти всегда считает, что его услуги не оценены по достоинству. 

Ребенок чувствует, что его предал родитель противоположного пола, всякий раз, когда этот родитель не сдерживает своего обещания или когда он злоупотребляет его, ребенка, доверием. Контролирующий контролирует для того, чтобы обеспечить выполнение взятых на себя задач, сохранить верность, оправдать ответственность, или же требует всего этого от других. Поскольку контролирующим особенно трудно принять какую бы то ни было форму предательства, как чьего-то, так и собственного, они делают все, что в их силах, чтобы быть ответственными, сильными, особыми и значительными людьми. 

Ребенок ощущает как несправедливость то, что он не может быть целостным и неприкосновенным, не может самовыразиться и быть самим собой. Он переживает эту травму главным образом с родителем своего пола . Он страдает от холодности этого родителя, то есть от его неспособности выражать себя и чувствовать другого. По крайней мере таким  воспринимает его ребенок. Ребенок страдает также от властности родителя, от его постоянных замечаний, строгости, нетерпимости и от его конформизма.  Ригидный добивается правильности и справедливости любой ценой. Стремясь к совершенству во всем, он пытается таким образом всегда быть справедливым. Он считает, что если то, что он говорит или делает, совершенно, то тем самым оно и справедливо. Ему чрезвычайно трудно понять, что, действуя безукоризненно (по его собственным критериям), он может в то же время быть несправедливым.

 Пути исцеления  детских травм и избавления от комплексов, будучи уже взрослым:

Травма отвергнутого близка к исцелению, когда человек постепенно занимает все больше места, если начинает утверждать себя. И если кто-то делает вид, что его нет, это не выбивает его из колеи. Все реже случаются ситуации, в которых он боится впасть в панику.

Травма покинутого близка к исцелению, когда человек чувствует себя хорошо даже в одиночестве и если меньше нуждается в чьем-то внимании. Жизнь уже не кажется такой драматичной. У него все чаще появляется желание и возможность затевать различные проекты, и даже если другие ему не помогают, он способен продолжать дело и сам.

Травма униженного близка к исцелению, когда человек, прежде чем сказать кому-то «да», дает себе время подумать, отвечает ли это его потребностям. Он уже меньше взваливает на свои плечи и чувствуете себя более свободным. Он перестает сам себе создавать ограничения. Он способен обращаться с просьбами и требованиями, не чувствуя себя при этом надоедливым и ненужным.

Травма предательства близка к исцелению, когда человек уже не переживает таких бурных эмоций, когда кто-то или что-то расстраивает его планы. Он легче ослабляет хватку. Ослабить хватку — значит ослабить свою привязанность к результату, избавиться от желания, чтобы все шло только по своему плану. Он больше не старается быть центром притяжения. Когда его охватывает гордость за проделанную работу, он чувствует себя хорошо даже в том случае, когда другие не замечают или не признают его заслуг.

Травма несправедливости близка к исцелению, когда человек позволяет себе быть не таким совершенным, допускать ошибки, не впадая при этом в ярость и не критикуя себя. Он может позволить себе показать свою чувствительность, можете заплакать перед другими, не боясь их осуждения и не стыдясь временной потери контроля.

Одно из главных преимуществ исцеления от душевных травм — мы избавляемся от эмоциональной зависимости, становимся самостоятельными. Эмоциональная самостоятельность — это способность понимать, чего ты хочешь, и предпринимать все действия, необходимые для реализации твоего желания; а если тебе нужна помощь, ты умеешь обратиться за ней, не сводя свою просьбу к единственному и незаменимому лицу. Самостоятельный человек не скажет: «Как же я теперь буду один?» , когда кто-то исчезнет из его жизни. Ему больно, но в глубине души он знает, что может жить и один.

Излечение детской травмы приводит к тому, что вся энергия, тратившаяся на маскировку боли, освобождается, и направляется  на более продуктивные задачи. А именно: строительство той жизни, к какой стремишься, оставаясь при этом самим собой.

«Все мы находимся на этой планете для того, чтобы вспомнить, кто мы есть: мы все есть Бог, переживающий опыты земного бытия.  Чтобы вспомнить, кто мы есть, нам необходимо осознать, кем мы не являемся. Например, мы — не наши травмы. Всякий раз, когда мы страдаем, это происходит потому, что мы считаем себя теми, кем не являемся. Когда человек страдает от чувства вины, потому что поступил с кем-то несправедливо или кого-то предал, он чувствует себя источником несправедливости или предательства. Но он не есть опыт; он есть Бог, переживающий опыт на материальной планете. Другой пример: когда болеет тело , человек не есть болезнь; он есть личность, переживающая опыт блокировки энергии в некоторой части тела.  Мы называем такой опыт болезнью.

Жизнь чудесна и совершенна! Она являет собой беспрерывную последовательность процессов, приводящую нас к единственному смыслу нашего бытия, а именно: Человеку надлежит вспомнить, что он есть Бог. Создание масок есть самое великое предательство — забвение собственной божественности».

(По материалам книги психолога Лиз Бурбо «Пять травм, которые мешают быть самим собой»)

Детские психологические травмы. Как и почему появляются комплексы и как от них избавиться.

Оцените статью:

 

 

Другие статьи, которые могут быть вам интересны:

• Назад: Как улучшить память и запоминать больше.
• Вперед: Что значит быть счастливым? И что для этого нужно?..

Консультирование по случаям интенсивной манипуляции и социальной зависимости: реабилитация и профилактика

Авторы: Е.Н. Волков, к.ф.н., Государственный университет – Высшая школа экономики, Нижегородский филиал, Россия

В предыдущей статье были описаны основные подходы к экстренной помощи жертвам деструктивных культов, в этой речь пойдет уже о реабилитации, хотя на деле жестких границ между этими этапами нет.

Реабилитация культистов отчасти схожа с реабилитацией жертв других форм насилия или жертв катастроф и войн, но есть и немало серьезных отличий. Эти различия начинаются уже с момента первичного консультирования, поскольку главной проблемой оказывается само признание ситуации социально-психологического насилия и манипулятивной эксплуатации и соответствующих последствий. Я оставляю в стороне случаи сексуального и физического насилия в культах, поскольку они не определяют специфику культового травмирования и оказываются вторичными факторами, требующими только уже установившихся методов терапии и реабилитации. Кроме того, для некоторой части культов случаи физического и сексуального насилия носят несистематический характер, а в некоторых отсутствуют вовсе, что не делает их менее травмоопасными для сознания и психики индивида и не снижает их деструктивного воздействия на структуру и качество социальной жизни адептов.
Для лучшего понимания специфики и масштабов того вреда, который наносится в группах с интенсивным манипулированием и навязыванием социальной зависимости, приведу сначала краткий вариант основных видов ущерба, проявляющегося в:
· искажении и/или затруднении восприятия действительности у мишеней воздействия;
· в препятствовании информированному, самостоятельному и свободному выбору индивида в отношении своих мыслей, поведения и образа жизни;
· в манипулятивном, а затем и в прямом принуждении к антисоциальному во многих отношениях образу жизни, образу мыслей, эмоциональному состоянию и поведению;
· в нарушении нормального психологического и социального развития индивида и/или препятствовании таковому;
· в заметном усугублении акцентуаций или психопатологических проявлений;
· в возникновении физического вреда и/или имущественного ущерба.
Американские специалисты Дж. Росс и М. Лангоуни дали более детальное описание потерь и опасностей, которые ожидают людей в культах:
Физический ущерб
· Возросшая восприимчивость к несчастным случаям, болезням и общему утомлению.
· Неполноценность питания.
· Увеличение риска заболеваний, передаваемых половым путем (в культах, где нормами являются беспорядочность в половых связях и/или проституция).
· Избиение, особенно детей.
· Сексуальные злоупотребления, особенно в отношении женщин и детей.
· Преждевременная смерть из-за не отвечающего требованиям медицинского ухода.
Финансовый ущерб. Финансовая зависимость от культа оставляет приверженцев без средств в случае медицинской или иной срочной необходимости. Если они хотят уйти, у культистов часто нет денег, чтобы это сделать. Наконец, если они ухитряются уйти (при помощи со стороны, например), они могут не иметь средств, чтобы содержать себя в некультовом мире. Многие состоятельные адепты передали культам огромные финансовые суммы для управления по доверенности.
Психологический вред
· Потеря автономии, уменьшенная способность принимать решения и выносить критические суждения (особенно в группах, где участники полагаются на вышестоящих членов или лидера при принятии этических и практических решений, таких как стоит ли жениться, оставить работу, ходить в колледж, посетить родителей и т.п.). Этот род ущерба более вероятен там, где ограничен или отсутствует доступ к источникам информации.
· Задержка достижения зрелости (например, 30-летний мужчина, который никогда не назначал свиданий из-за культовых запретов).
· Психические расстройства, такие как галлюцинации, искаженные восприятия реальности, расщепленная личность, нервные срывы, психопатические эпизоды, паранойя, мания величия, регрессия к детскому поведению, суицидальное (направленное на самоубийство) мышление (эти симптомы более вероятны для групп, поддерживающих широкое использование методик остановки мышления).
· Радикальные изменения личности.
· Ослабленная психологическая интеграция, то есть разобщение с докультовой семьей, наследием, друзьями, ценностями и личностью, с будущими целями.
· Культисты могут стараться существовать в узком, имеющем одно измерение настоящем, отвергая прошлое и будущее.
· Отчуждение, враждебность, паранойя и апатия в отношении общепризнанного общества.
· Ослабленная способность к независимому критическому мышлению.
Социальный ущерб. Расхваливая абсолютную праведность своего дела, культы порождают враждебность и неуважение к ценностям, институтам, законам, собственности и культурным нормам общепризнанного общества. В результате культовой обработки адепты часто чувствуют, что они имеют право участвовать в мошеннической или даже деструктивной деятельности, варьирующейся от обманного (провокационного) подстрекательства до действительного причинения вреда тем, кого культ провозгласил «врагами».
По существу, культы могут лишить своих членов совести, лишая чувств ответственности в отношении «внешнего мира» и преуменьшая ценность жизни индивида до такой степени, когда некоторые члены готовы отдать свою собственную жизнь или жизнь других людей во имя «дела»[1].
Из приведенных перечней хорошо виден масштаб разрушения личности в манипулятивно-культовых группах, но необходимо указать еще и на глубину и тяжесть социально-психологического травмирования. У бывших членов культов нередко встречаются те или иные формы посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), возникают серьезные когнитивные расстройства (бывший адепт «трансцендентальной медитации» после 10 лет практик этого культа, например, обнаружил при возвращении в нормальную жизнь, что потерял способность понимать и запоминать содержание читаемых текстов; ему понадобились месяцы тренировок для восстановления этой функции [2]) и существенно регрессируют многие социальные умения и навыки.
Реабилитация культистов, таким образом, это по необходимости многосторонний и длительный процесс, об особенностях которого и о накопленном опыте специалистов других стран профессионалы СНГ имеют пока явно недостаточные знания. Только осенью прошлого года вышел первый, по сути, большой сборник с переводами работ, описывающих опыт подобной реабилитации в США, и с анализом некоторых особенностей российской практики «Исцеление от «рая»: реабилитация и самопомощь при социальной зависимости» [3]. Из еще не опубликованных на русском языке работ отмечу капитальный коллективный труд «Исцеление от культов: помощь жертвам духовного и психологического насилия» [4] и книгу Дж. Лалич и М. Тобиас «Верни свою жизнь: реабилитация после культов и насильственных отношений» [5].
В США наиболее известен частный Веллспрингский реабилитационный центр в штате Огайо (Wellspring Retreat and Resource Center) [6]. Этот центр специализируется именно на реабилитации тех, кто уже покинул культы и прошел консультирование «о выходе» (exit counseling) или получил другую первичную помощь и добровольно решил заняться восстановлением своей личности. Один из бывших клиентов этого центра, бывший член Церкви объединения с шестилетним стажем Инго Михель так описывает подходы и принципы двухнедельного курса терапии: «Применяемая в Веллспринге модель исцеления основана на давнишней и несколько подзабытой модели трансактного анализа (ТА), а также на моделях, применяемых для лечения выживших жертв травм, вызванных насилием в семье или войной. …Модель ТА травмы и исцеления адаптирована и иллюстрирована Роном Берксом (Ron Burks) из Веллспрингского Центра реабилитации… Я, посетив там двухнедельную программу реабилитации, нашел, что эта модель, возможно, наиболее близка к существу проблемы и ценна в качестве «дорожной карты» («путеводителя») для исцеления от культовой травмы, и я излагаю ее так, как понял сам. Модель ТА основывается на предположении, что существуют три аспекта индивидуальности, которые находятся в непрерывных взаимоотношениях:
1. Родитель – разделенный на «Заботящегося родителя» (ЗР) и «Критического родителя» (КР). Этот аспект включает позиции «Должен» и «Обязан» (например, «ты должен действовать именно так»), а также позитивные или негативные послания.
2. Взрослый – исследующий сенсорные данные, сообщаемые органами чувств; принимает решения, основанные на логике.
3. Ребенок – разделенный на «Свободного ребенка» (СРеб), который является интуитивным, непосредственным, импульсивным, и «Адаптированного ребенка» (АРеб), который является послушным и покорным.
Эти внутренние взаимодействия (трансакции) и их последствия анализируются так же, как взаимодействия (интеракции) между индивидуумами. Р. Беркс утверждает следующее:
· Контроль сознания объясним обычной теорией консультирования.
· Контроль сознания – это то, что относится к организации мозга, а не только к техникам (воздействия).
· Нет никакого секретного центрального учебного центра для культовых лидеров в Ираке.
· Культовые лидеры не более эффективны, чем ЦРУ и КГБ» [7].
Далее излагаются общеизвестные основы ТА с проецированием их на коммуникации в культе и делается вывод, что основным травмирующим фактором являются пересекающиеся трансакции: «В результате повторяющихся пересекающихся трансакций близость, построенная на доверии, заменяется интенсивностью, которая может превращаться в форму эмоциональной аддикции. Хотя такие отношения болезненны и патологичны, они могут обеспечивать интенсивное стимулирование, которое укрепляет зависимость. Каждая пересекающаяся трансакция, открытая или скрытая, причиняет психологическую травму. Если использовать аналогию физической травмы, маленькая пункция кончика пальца может быть несущественной, но непрерывная и последовательная повторная травматизация произведет повреждение, которое может причинить серьезные проблемы и даже смерть из-за инфекции или потери крови. Точно так же паттерны отношений, характеризуемые пересекающимися трансакциями, могут причинять серьезный психологический ущерб, особенно с учетом среднего числа потенциально вредных трансакций, получаемых индивидуумом каждый день. Культовые лидеры и другие злоумышленники используют пересекающиеся трансакции, чтобы разрушить у своих последователей самоуважение и уверенность в себе с целью добиться запрещенными приемами полного повиновения, податливости и зависимости» [7].
Культист «не может перерабатывать такие эмоции, как гнев и боль, будучи униженным. Вместо этого они выталкиваются в своего рода «эмоциональный резервуар». В результате «эмоциональный резервуар», используемый растущей личностью только для кратковременного хранения чрезвычайно ранящих стимулов (вроде травмирующих эмоций от несчастных случаев), которые будут переработаны позже, становится постоянным хранилищем. Поэтому «эмоциональный резервуар» члена культа наполняется до предела и избыточное давление «извергается» в форме вспышек гнева и т. п.
Растущая личность перерабатывает интенсивные эмоции в связи с происходящими событиями. Эти полные и переработанные воспоминания могут быть сравнены с «заполненными резервуарами». Однако член культа, которому не разрешают испытывать его чувства, хранит факты без чувств скорее как «пустые резервуары». В результате культист отделяется или диссоциируется от своих реальных эмоций, чем можно объяснить часто возникающие внешние проявления зомбиподобности» [7].
В соответствии с данной моделью реабилитация (от лат. rehabilitare), что означает «жить заново», – это процесс аннулирования воздействия деструктивных паттернов отношений и коммуникации и восстановления естественного способа переработки эмоций. Основываясь на вышеупомянутых моделях, логично предположить, что ЗР и СРеб необходимо воодушевлять в обстановке безопасности и доверия, и что Взрослый активизируется, чтобы установить вину, исследовать внутренний диалог между Родителем и Ребенком и сортировать чувства на основе проверки реальностью.
Главные цели реабилитации, таким образом, следующие:
1. «Осушить эмоциональный резервуар».
2. Жить без культовой поддержки.
3. Перерабатывать эмоции по мере их возникновения.
4. Жить с позицией «Я – О’кей, ты – О’кей» [10].
Описанная модель, несмотря на ряд претензий к методу ТА, хорошо показывает основную логику восстановления индивида после культовой «мясорубки». Во-первых, необходима какая-то подробная объяснительная концепция воздействия в культе и той травматичной уязвимости, которую человек неожиданно открыл в себе. Во-вторых, требуется довольно длительный и хорошо организованный процесс перепроживания – и рефлексивно, и эмоционально – основных моментов как культовой истории, так и всей предшествовавшей ей биографии. В-третьих, предлагается обновленная система мировоззрения, позволяющая интегрировать докультовую жизнь с культовой и послекультовой, без чего невозможно исцеляющее обновление индивида как такового. В-четвертых, должна быть предусмотрена и программа ресоциализации, помогающая бывшему культисту перейти из состояния «избранного отщепенца» в состояние обычного человека обычного общества.
Многие важные подробности такого перехода и рекомендации по самопомощи дает Венди Вольфберг (Форд) в глубоко продуманной и лично прочувствованной работе «Реабилитация пострадавших от группового психологического насилия и от авторитарных лидеров» [8] (я упоминал ее историю в предыдущей статье).
«Лучше болезнь предупредить, чем потом ее лечить» – этот абсолютно верный лозунг профилактики вспоминается каждый раз, когда приходится оказывать помощь как родственникам жертв манипуляций, так и самим культистам. Попытки разработать и внедрить стратегию и конкретные программы предупреждения манипулятивного насилия и повышения устойчивости граждан к этой специфической опасности, а также предложить направления и формы участия государства и общества в решении культовой проблемы предпринимаются на протяжении последних сорока с лишним лет как в США, так и в Западной Европе. Основные результаты можно обобщить в следующих тезисах [9].
Первый уровень социального вмешательства в противодействие культовой активности должен включать:
1. Признание проблемы культов реально существующей и общественно значимой. Признание должно быть не декларативным, а выраженным в изменении законодательства и в создании соответствующих структур с необходимыми полномочиями.
2. Разработку и внедрение просветительских программ и программ специализированной социальной помощи. Это серьезная задача для системы образования и для социальных служб. Весьма ценный опыт просветительской антиманипулятивной деятельности в Украине уже накоплен и нуждается лишь в развитии и распространении [10, 11].
3. Развитие и укрепление основных семейных ценностей и здоровых семейных отношений, поскольку именно проблемы первичной социализации индивида создают, в частности, почву для культовой уязвимости.
4. Исследования всех факторов риска вовлечения в культы.
Второй уровень связан с противодействием определенным культовым группам и организациям и предполагает:
1. Критическое освещение и разоблачение той или иной организации и ее лидеров. Происходит с помощью, действующей на основании закона организации, которая делает публично доступными описания всех последствий участия или членства в соответствующей группе, а также биографии лидеров, критические свидетельства участников и экспертные мнения специалистов. В медицине это называют обеспечением полностью информированного согласия.
2. Обеспечение финансовой прозрачности – получение отчета об использовании финансовых средств в культовых организациях посредством повышения внимания налоговых органов к такого рода структурам. В случаях обнаружения признаков нарушения налогового законодательства в судебном порядке переводить подобные организации в статус коммерческих.
3. Обеспечение гражданских, социальных и трудовых прав членов культов посредством инициируемых правоохранительными органами проверок без их личных заявлений.
4. Изъятие из культа его участников на определенный промежуток времени для обследования объективными агентами общества, то есть судом и назначенными им медицинскими и социальными службами, в случае обоснованной озабоченности их физическим, социальным и психическим здоровьем.
Третий уровень – это, собственно, программы консультирования и реабилитации бывших членов культов, реализуемые государственными, общественными и частными организациями. Современное состояние и содержание таких программ как раз и описано в моих статьях. За более подробным изложением отсылаю к указанной в сносках литературе, а пока позволю себе поставить точку.

Литература
1. Ross, J.C., Langone, M.D. Cults: What Parents Should Know. A practical guide to help parents with children in destructive groups. A Lyle Stuart Book, N.Y., 1989. Pp. 32-34 (есть неопубликованный перевод на русский язык: Росс Дж. К., Лангоуни М.Д. Культы: что родители должны знать. Практическое руководство для оказания помощи родителям, чьи дети оказались в деструктивных группах).
2. Ryan P.L. A Personal Account: Eastern Meditation Group. In: Recovery from cults: help for victims of psychological and spiritual abuse / edited by M.D. Langone. W.W. Norton, N. Y., 1995. Pp. 129-139.
3. Исцеление от «рая»: реабилитация и самопомощь при социальной зависимости / Под науч. ред. Е.Н. Волкова. – СПб.: Речь, 2008.
4. Recovery from cults: help for victims of psychological and spiritual abuse / edited by M. D. Langone. W. W. Norton, N. Y., 1995.
5. Lalich J., Tobias M. Take Back Your Life: Recovering from Cults and Abusive Relationships. Bay Tree Publishing, Berkeley, California, 2006.
6. http://wellspringretreat.org/
7. Михель И. Культовая травма и реабилитация // Исцеление от «рая»: реабилитация и самопомощь при социальной зависимости. – СПб.: Речь, 2008. – С. 122, 124-125.
8. Форд В. Реабилитация пострадавших от группового психологического насилия и от авторитарных лидеров // Исцеление от «рая»: реабилитация и самопомощь при социальной зависимости. – СПб.: Речь, 2008. – С. 209-337.
9. Излагаемая модель профилактики является модифицированным и дополненным вариантом идей американского психиатра Луиса Уэста: West L.J. Persuasive Techniques in Contemporary Cults: A Public Health Approach. Cultic Studies Journal, 1990, Vol. 7, N. 2. Pp. 139, 140.
10. Мерзлякова Е. Профилактика социально-психологической зависимости: опыт разработки и реализации образовательных программ // Журнал практического психолога. – 2008. – № 4. – С. 27-50;
11. Мерзлякова Е., Петухов В.Э. Опыт профилактики культового влияния в национальной системе образования // Журнал практического психолога. – 2008. – № 4. – С. 51-65.

СТАТТІ ЗА ТЕМОЮ

03.12.2021 Кардіологія Серцево-судинні захворювання і COVID‑19: механізми ураження та клінічні особливості

На сьогодні пандемія COVID‑19 вразила понад 214 млн людей і стала причиною більш як 4,4 млн смертей із грудня 2019 р. Спочатку вважалося, що це гострий респіраторний дистрес-синдром (ГРДС), але згодом стало зрозуміло, що COVID‑19 – ​системне захворювання. Хвороба характеризується цитокіновим штормом, що веде до ендотеліального запалення/дисфункції, тромбозу мікро- та макросудин і може спричинити пошкод­жен­ня інших органів, окрім легень. Робоча група з коронарної патофізіології та мікроциркуляції, робоча група із тромбозу Європейського товариства кардіологів (ESC), Асоціація невідкладної кардіологічної допомоги (ACVC) у співпраці з Європейською асоціацією ритму серця (EHRA) 2021 р. розробили консенсусний документ, в якому були проаналізовані дані щодо механізмів ураження серцево-судинної системи у пацієнтів із COVID‑19, а також їх клінічні особливості. Пропонуємо до вашої уваги огляд основних положень цього матеріалу. …

03.12.2021 Кардіологія Коронавірусна інфекція і тяжкі поліорганні ускладнення: розбір клінічного випадку

Друге десятиліття XXI ст. назавжди увійде в історію людства як час боротьби з новою коронавірусною інфекцією (COVID‑19), що набула характеру пандемії. Вона зачепила усі, без винятку, держави світу і стала одним із головних чинників, які визначили хід подальшої історії світової спільноти та значно змінили сучасні уявлення про майбутній розвиток людської цивілізації. …

Какие детские травмы мешают нам во взрослой жизни: разбираемся с психологом

В детстве многие мальчишки и девчонки испытывают стресс, эмоциональное напряжение. Но на одних они не оказывают сильного влияния, для других же могут остаться глубокой раной в душе. Психологическую травму люди могут нести через всю жизнь: это отражается на стиле общения с окружающими. Человеку, пережившему душевную травму в детстве, бывает сложно выстраивать гармоничные отношения, часто он бывает несчастлив в личной жизни. Любое событие, имеющее значимость для ребенка, может стать причиной душевной травмы. Как они нам мешают во взрослой жизни, рассказал психолог семейного центра «Берегиня» Клавдия Блонская.

Факторы формирования травм можно разделить на несколько групп:

Заболевания

Травму может вызвать какое-нибудь хроническое заболевание, лечение которого сопряжено у ребенка с болью, тревогой и напряжением. Подействовать на душевное состояние способны и частые простуды. Родители стремятся чрезмерно опекать болезненных детей, ограничивая их во многом. Ребенку внушают, что он болен, слаб и отличается от своих сверстников. В результате, повзрослев, человек чрезмерно внимателен к своему здоровью, порой патологично, часто мнителен без повода.

Давление со стороны взрослых

В результате любых насильственных действий со стороны взрослых, их давления ребенок испытывает страх, он неуверен в себе, часто агрессивен. Наказанный физически ребенок — это всегда униженный ребенок. Даже повышенный голос, крик, тем более физические наказания могут вызвать душевную травму, особенно если это происходит постоянно. Родителям кажется, что таким образом они воспитывают ребенка, на самом деле — травмируют. С последствиями же сексуального насилия под силу справиться только специалистам.

Предательство со стороны взрослых

У ребенка формируется чувство вины, сложности во взаимоотношениях с социумом. В результате он предъявляет завышенные требования к себе и к будущему партнеру, что иногда становится причиной трудностей в поисках супруга и частых конфликтов в семье.

Иногда дети начинают винить себя, и это отражается на всей их дальнейшей жизни, на формировании самооценки, на сфере общения.

Смерть родственника

Событие, которое переворачивает жизнь ребенка, в результате чего он замыкается, перестает общаться, меняет мировоззрение. Здесь последствия могут быть очень разными. Чадо замыкается, начинает винить себя, в этих случаях необходима поддержка, понимание со стороны близких и значимых людей, а также психотерапевтическая помощь.

Зависимость родителей

Ребенок, предоставленный сам себе и постоянно ощущающий свою ответственность за взрослых, редко вырастает психологически здоровым человеком. Это, как правило, травмированный человек, тяжело привыкающий к новым условиям и людям, он стремится к тотальному контролю всего вокруг, страдает, боится ошибок и всегда испытывает недоверие к миру.

«Существуют психологические симптомы, которые помогут вам понять, когда ребенку нужна помощь психолога. Как правило, у травмированного ребенка наблюдаются изменения в поведении и эмоциональном состоянии, нестабильное настроение, ребенок тревожен, наблюдается нарушение концентрации внимания, замкнутость», — говорит специалист.

Также есть и определенные физиологические изменения. Ребенок плохо спит, у него снижена работоспособность, он становится излишне суетлив и напряжен. При наличии нескольких признаков одновременно стоит обратиться к психологу для получения консультации и диагностики состояния ребенка.

Прийти на помощь

Детские травмы опасны прежде всего тем, что самостоятельно с ними справиться, как правило, невозможно. Таким детям необходима помощь специалистов, чтобы в дальнейшей жизни они не оказывали своего пагубного влияния на жизнь и судьбу человека.

Если вы обратили внимание на физиологические или психологические проявления травм у вашего ребенка, поговорите с ним. Возможно, вы придете к выводу, что нужно вместе пойти к специалисту за помощью. В целях вашей безопасности и снижения риска распространения коронавирусной инфекции рекомендуем оставить обращение на портале «Мой семейный центр». Все консультации проходят в онлайн-формате. Наш сотрудник свяжется с вами в течение одного рабочего дня.

Источник

Пресс-служба Департамента труда и социальной защиты населения города Москвы

Забери свой страх | Качество жизни

Как часто мы ведем себя нерационально! Потом думаем, что надо было промолчать и остаться спокойным (спокойной), но поздно… Что же нами руководит в стрессовых ситуациях? Откуда возникают эмоции, искажающие восприятие реальности?

Многие наши убеждения формируются в раннем детстве. Когда-то, очень давно, мы обобщили свой жизненный опыт, сделали вывод о себе или о мире. Потом забыли об этом. Но внутреннее напряжение продолжает руководить нашей жизнью.

Например, на некоторых женщин часто влияет внутреннее убеждение «Я ничего не значу». И одновременно другое – «Чтобы стать значимой, мне нужно добиться внимания любой ценой». Довольно часто установки такого типа формируются у ребенка при эмоционально холодной матери.

Как работает этот механизм? Женщина бессознательно боится «ничего не значить» для любимого мужчины, то есть оказаться не важной, не нужной ему. И гарантированно в такое состояние попадает до тех пор, пока не избавится от своего убеждения. Вне зависимости от реальных действий мужчины или его бездействия. Партнеру достаточно «не то сказать» или «не вовремя промолчать», чтобы женщина почувствовала себя плохо.

Один из самых распространенных глубинных страхов у мужчин – страх быть униженным. Такие люди часто воспринимают действия окружающих как попытку их унизить, начинают нападать или защищаться в ответ, вызывая своим поведением удивление. Как правило, мужчина не понимает, что это просто сработал неосознаваемый глубинный страх, искажающий его восприятие.

Никакой реальности в глубинном страхе нет. Это лишь атавизм, мешающий нам действовать эффективно. Страх не дает нам возможности сделать правильный выбор, ограничивает нас. Он руководит нами и мешает осознавать, что наш выбор продиктован не интересами дела, а эмоциями.

Если осознать, какие установки руководят вами, появится возможность освободиться от этих искажений и начать жить свободно, действовать точно и чувствовать себя расслабленно даже в стрессовой ситуации. Как же это сделать? Предлагаем вам выполнить упражнения, которые помогут избавиться от глубинных, порой неосознаваемых страхов, стать свободнее.

Без волшебства

Конечно, очень хочется просто сходить к «специально обученному человеку», чтобы с вами за ваши деньги что-то сделали, улучшили вашу жизнь. Но повлиять со стороны на внутренние изменения другого человека невозможно. Нет такой волшебной палочки. Работать с переживаниями и проживать свои чувства вам все равно придется самому. И ответственность за изменения полностью лежит на вас. Впрочем, при поддержке опытного специалиста эти процессы будут проходить намного быстрее.

ПЕРВЫЙ ЭТАП. Восстанавливаем природную чувствительность

1. Сядьте удобно, закройте глаза и по очереди, начиная со ступней, расслабьте тело. Почувствуйте ваши ноги – ступни, голени, колени, бедра. Ощутите туловище – грудь, живот, спину, ягодицы, руки, шею, голову. Прикоснитесь к тем местам, в которых чувствуете сильное напряжение. Постепенно расслабляйте тело, медленно передвигаясь от пальцев ног к голове. В конце вы должны ощущать все тело расслабленным.

2. Представьте волнующую вас ситуацию – обязательно смотрите на события ассоциированно – «из своих глаз», ни в коем случае нельзя видеть в стрессовой ситуации себя со стороны. Прочувствуйте, в какой части тела появилось напряжение? Что за эмоции у вас возникли? Чаще всего в этот момент осознаются самые сильные эмоции, например обида или злость.

3. Исследуйте тело и постарайтесь обнаружить «весь набор» эмоций – страх, агрессию, обиду, бессилие и так далее.

4. Почувствуйте все ваши эмоции одновременно и начинайте расслаблять напряженные зоны тела. Поочередно прикоснитесь к напряженным частям тела, расслабьте их.

5. Когда напряжение уйдет из тела, а эмоции исчезнут, снова представьте волнующую ситуацию. И снова расслабьте напряженные места, проживайте эмоции и расслабляйте тело одновременно. Ваша задача – «смотреть фильм из своего тела» и стать совершенно расслабленным (расслабленной). В таком состоянии ваши эмоции перестают блокировать правильные действия.

Повторив это упражнение несколько раз, постепенно вы сможете в стрессовых ситуациях не «терять голову» из-за сильных переживаний (обиды, несправедливости, злости), а руководствоваться интересами дела, оставаться совершенно расслабленным внутренне, действуя быстро и точно внешне.

ВТОРОЙ ЭТАП. Выявляем убеждения

Когда негативные эмоции при просмотре волнующей ситуации перестанут возникать, можно переходить ко второму этапу. Теперь давайте разберемся, какие убеждения стоят за вашими эмоциями.

1. Спросите себя: «Каким я чувствую себя в этой ситуации? Кто я? Что я думаю, что должен сделать, чтобы чувствовать себя не так плохо?»

2. Проанализируйте полученные ответы. Именно они говорят о тех убеждениях, которые меша- ют вам эффективно действовать. Все эти женские «Я ничего из себя не представляю, но если я буду очень стараться, то меня полюбят» или мужские «Я никому не позволю меня обмануть, иначе я лох» – внутренние убеждения, заставляющие нас переживать негативные эмоции, когда что-либо происходит не в соответствии с нашими ожиданиями.

3. Заметьте, какие эмоции возникают при проговаривании найденных вами фраз-убеждений. Где в теле возникает напряжение? Прикоснитесь к напряженным участкам и расслабьте эти места. Проговаривайте убеждения вслух и расслабляйте тело.

Вы можете достичь состояния полного расслабления, но на следующий день напряжение вернется. Оно станет слабее, но понадобится много часов работы над своими убеждениями, пока напряжение исчезнет окончательно.

ТРЕТИЙ ЭТАП. Берем ответственность за свою жизнь

Очень часто люди воспринимают мир через призму искажений (например, «какие вокруг злые и тупые люди»). Как научиться непредвзято смотреть на происходящие события?

1. Задайте себе вопросы: «Зачем мне такую ситуацию дает мир? Какой я в этом? Что мне внутренне мешает, не дает пройти к цели?»

2. Ответы на эти вопросы помогут переключиться с привычного, но «не работающего» восприятия негативных событий на более реалистичное. Когда ответственность за происходящее с вами несете вы сами, появляется возможность любую проблему рассматривать как задачу, решив которую вы станете сильнее.

Перечисленные три этапа – это долговременная работа, требующая много часов. Постарайтесь периодически выполнять эти упражнения, и результатом станет как здоровое тело без телесных блоков и напряжений, так и ваша эмоциональная уравновешенность.

Полезно? Поделись статьей в Вконтакте или Фейсбук в 1 клик!

5 типов людей, от которых нужно держаться подальше

Красивая внешность, большая семья, престижное образование, успешная карьера — часто это просто фасад, иллюзия, за которой скрывается жестокий человек. Это может быть мужчина, женщина, ваш начальник, коллега или тот приятный парень, с которым вы сходили на замечательное свидание. Разумеется, ни о какой дружбе или любви с ними не может быть и речи.

1. Критик

Признаки

Критик осуждает всё, что бы вы ни сделали: каждое ваше движение и каждый вдох. Да, вы всё делаете неправильно. Всё и всегда.

Нужно понимать разницу: критиковать — не то же самое, что давать советы.

Сценарий поведения № 1

Вы приходите на ужин с опозданием в 15 минут, не предупреждая об этом заранее. Ваша вторая половина заметно разозлилась и вместо того, чтобы спросить, почему вы опоздали или что случилось, начинает сыпать обвинениями: «Ты всегда опаздываешь, потому что никогда не думаешь ни о ком, кроме себя. Я сижу здесь уже 15 минут! А ты никогда не можешь прийти вовремя».

Это идеальный критик. Как правило, такой человек критикует каждое ваше движение: «Ты что, правда собираешься это надеть?», «Почему ты никогда не…?», «Что с тобой не так?». Список можно продолжать до бесконечности. Рядом с критиком вы чувствуете себя униженным. Как бы сильно вы ни старались и что бы ни делали, у вас никогда не получается сделать это правильно.

Сценарий поведения № 2

Вы опаздываете на ужин и не предупреждаете об этом. Ваша вторая половина заметно разозлилась, но вместо того, чтобы наброситься на вас, начинает расспрашивать вас об этой привычке. «Я заметил(а), что ты постоянно опаздываешь. Что случилось? У этого есть причина?». Это пример того, как человек пытается разобраться в истоках неправильного поведения.

Вместо того, чтобы обвинять конкретного человека, он или она обвиняет действие.

Критик даже может никогда не говорить лично вам ничего грубого. Но он оскорбительно отзывается о ваших убеждениях, внешности, мыслях. Часто это связано с низкой самооценкой и желанием держать всё под контролем. Вместо того, чтобы помочь вам избавиться от плохих привычек, он попрекает вас за них и подавляет как личность.

Критик осуждает человека, а не его поведение. Самый пагубный опыт, с которым может столкнуться человек, это когда кто-то из родителей говорит: «Ты плохой мальчик / плохая девочка» вместо того, чтобы сказать: «Ты поступил(а) плохо».

2. Пассивный агрессор

Признаки

С таким человеком вы чувствуете себя так, словно должны ходить на цыпочках. Вы никогда не знаете, какое сообщение он пытается до вас донести. Отрицание чувств, сарказм, сомнительные комплименты — явные показатели того, что вы имеете дело с пассивным агрессором.

Сценарий поведения

Вы сделали что-то, чем расстроили своего партнёра, но не можете понять, в чём именно причина. Вы спрашиваете, почему он или она сердится (вы же хотите понять, что такого вы натворили и как это исправить, чтобы избегать ошибок в будущем). Но даже не надейтесь: ваша вторая половина ничего вам не расскажет. Скорее всего, вас ждут ответы в духе: «Я в порядке», «Я не злюсь». В то же время этот человек продолжает сохранять дистанцию и всем видом показывать, что вы поступили невероятно подло.

Вы начинаете зацикливаться на ситуации, пытаетесь выяснить, что он или она на самом деле думает, почему продолжает посылать намёки, а не говорит прямо. Вы можете потратить бесчисленное количество часов, пытаясь научиться читать мысли пассивного агрессора, снова и снова возвращаясь назад.

Пассивная агрессия — это завуалированное выражение злости, гнева. Если человек не может просто поговорить, а использует сарказм как защитный механизм, посылает непонятные сообщения или не выказывает своих отрицательных эмоций напрямую, а делает это только исподтишка — перед вами пассивный агрессор.

3. Нарцисс

Признаки

Нарцисс всем своим поведением показывает, что его существование — лучший подарок для Вселенной: он всё знает, он лучший во всём и не стесняется вам напоминать об этом каждую минуту. Неважно, насколько вы сами умный и интересный человек, до нарцисса вам далеко.

Нарцисс ставит себя на пьедестал, с которого смотрит на вас.

Вам может показаться, что вы всегда в чём-то соревнуетесь друг с другом.

Сценарий поведения

Нарциссы не желают идти на компромиссы, чувствуют нехватку понимания и сопереживания, хотят всегда быть в центре внимания. Даже когда наступает ваше время побыть в центре внимания — в свой день рождения или на вечеринке по случаю повышения, — нарцисс сможет перетянуть всё внимание на себя. Пусть даже громким скандалом.

История Нарцисса из древнегреческой мифологии помогает нам понять природу самовлюблённости. Когда Нарцисс посмотрел в воду и увидел вместо себя красивый цветок, он был удивлён. Ведь на самом деле Нарциссы ненавидят себя.

Их легко ранить, и когда это случается, они выпускают наружу гнев и ненависть, которая копится из-за низкой самооценки. Нарциссы готовы уничтожить всё и всех вокруг, когда они чувствуют, что их отвергают или делают им больно.

4. Каменная стена

Признаки

Каменная стена — это человек, который отказывается участвовать в разговоре и делиться своими чувствами, когда возникают проблемы. Он постоянно уклоняется от прямых вопросов. Из-за этого другой человек начинает чувствовать себя незначительным, недостойным честного общения.

Сценарий поведения

Каменная стена никогда не признает существование проблемы. Если вы пытаетесь общаться с человеком, который, как вы знаете, отказывается быть честным и открытым с вами, возможно, стоит задуматься, зачем вам вообще нужны такие отношения.

Не желая отвечать на ваши вопросы, такой человек не просто отказывает вам в общении — он заставляет чувствовать разочарование и даже гнев.

Это хорошая тактика для политических дебатов, но она абсолютно неприемлема в личной жизни. Поведение каменной стены отчасти напоминает пассивно-агрессивное поведение, только он не пытается донести до вас скрытое сообщение — он вообще не считает нужным что-то вам говорить.

5. Асоциальная личность

Если вы общаетесь с асоциальным типом, поздравляем: вам достался подарок 2 в 1.

Признаки

С одной стороны, в характере асоциального человека присутствуют черты социопата: агрессивное и взрывное поведение, которое чаще всего является следствием жестокого обращения в детстве. По крайней мере, социопаты могут проникаться сочувствием.

А вот асоциальная личность не может, ведь у него есть и наклонности психопата: отсутствие раскаяния и эмпатии, склонность использовать других в своих интересах, жадность, мстительность.

У всех у нас есть множество разных склонностей, которые общество воспринимает как негативные. Мы можем даже у себя обнаружить характеристики, свойственные асоциальному поведению. Поэтому мы прощаем и даже благосклонно относимся к людям с асоциальным поведением, как прощаем и благосклонно относимся к себе.

Сценарий поведения

Не забывайте, что психопаты — психологические хамелеоны, которые постоянно задействуют эмоции других людей. Зачем? Чтобы манипулировать другими, управлять ситуацией, получать деньги, секс, удовлетворить собственное эго и так далее.

Они так хороши во всём этом и так мастерски врут, что их жертвы не подозревают о происходящем.

Противостоять такому психологически хищническому поведению крайне сложно.

Не удивительно, что большинство людей отказывается верить в это и не принимает никаких доказательств, пока не оказывается слишком поздно. На деле же «любовь» психопата — это просто прикрытие.

---

Если вы состоите в отношениях с человеком, который обладает такими чертами, пора задуматься: как вы чувствуете себя рядом с ним? Избегайте токсичных отношений, не бойтесь прощаться с неприятными людьми и дорожите теми, кто не пытается вас подавлять и манипулировать вами.

Читайте также 🧐

границ | Когда унижение более интенсивно? Роль смеха аудитории и угроз самому себе

Введение

Я упал в грязь. Пицца упала на меня. Диетическая пепси опрокинулась и потекла по всему моему платью. Стол упал на пепси, а на пиццу на меня. Салфетка отлетела. ВСЕ СМОТРИЛИ НА МЕНЯ.

[…] Я уверен, что никто в этом пыльном загоне для прессы не помнит, как упал какой-то рандо [м] толстый цыпленок.[…] Но Я НИКОГДА, НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ ЭТОГО. В этом суть унижения — оно остается с тобой. Он становится частью вас. Потому что это не внешняя эмоция, как гнев, а внутренняя. Это потеря вашего образа самого себя, который вы так отчаянно пытаетесь контролировать и проецировать. Он срывает занавеску. Это подрывает то, кем вы себя считаете как личность, и это пугает (West, 2014).

Унижение кажется более «темным» и более распространенным эмоциональным переживанием, чем многие другие эмоции.Приведенная выше цитата иллюстрирует интенсивный и болезненный характер унижения. Эта интенсивность, например, отражается в тенденции к унизительному опыту, который остается живым в сознании жертв, независимо от количества прошедшего времени (Klein, 1991). В соответствии с этим, некоторые недавние эмпирические данные о нейронной обработке эмоций показали, что унижение — это очень сильная эмоция, в большей степени, чем связанные с ним отрицательные эмоции, такие как стыд и гнев (Otten and Jonas, 2014).

В данной статье мы следуем работе Хартлинга и Лучетты (1999, стр.264) определение унижения как «глубокого дисфорического чувства, связанного с существованием или восприятием себя как несправедливо униженного, высмеиваемого или униженного, в частности, унижена или обесценена его личность». Мы также считаем унижение уникальным сочетанием эмоций, поскольку оно ассоциируется с тенденциями стыда и избегания, но также с гневом и тенденциями нападать и мстить (например, Elison and Harter, 2007; Mann et al., 2016; Mann et al. ., рукопись готовится).

Наша основная цель в настоящих исследованиях — объяснить, почему опыт унижения часто считается таким сильным.В частности, мы исследуем две возможные причины. Первый — уничижительное, публичное разоблачение. Это особенно характерно для смеющейся аудитории, потому что смех в негативной ситуации обычно воспринимается как унизительный и усиливает угрозу личности. Вторая причина интенсивности унижения может быть обнаружена в конкретной цели унижения, другими словами, какие аспекты личности находятся под угрозой: центральные, стабильные и уникальные элементы против менее центральных, изменчивых и зависимых от ситуации элементов своего личность.Угроза центральным элементам «я», вероятно, будет связана с более сильным чувством унижения, чем угроза менее центральным элементам «я». Мы исследуем эти два фактора в двух сценарных исследованиях, в которых мы манипулировали реакцией аудитории во время воображаемого унизительного эпизода (Исследование 1), и исследовали несколько унизительных ситуаций, которые различаются по степени, в которой они нацелены на центральные или менее центральные аспекты жизни. себя (Исследование 2).

Унижение и негативное публичное разоблачение

Возможно, неудивительно, что унижение — особенно при частом его переживании — было связано с множеством психологических, социальных и социальных проблем, а также с клиническими расстройствами, такими как низкая самооценка, депрессия, общее тревожное расстройство, суицидальные намерения, убийства. и (домашнее) насилие (e.г., Кляйн, 1991; Гилберт, 1997; Хартлинг и Лучетта, 1999; Фармер и МакГаффин, 2003; Кендлер и др., 2003; Лири и др., 2003; Элисон и Хартер, 2007; Торрес и Бергнер, 2010; Уокер и Кнауэр, 2011; Хартер, 2012; Collazzoni et al., 2014, 2015). Одним из часто приводимых примеров разрушительного потенциала унижения является феномен расстрелов в школах, массовых убийств и ранений (попыток) учащихся и учителей в школе или университете одним или несколькими студентами этого учебного заведения.Стрельба (по крайней мере частично) считается результатом частого унижения, которое испытывали эти преступники (Лири и др., 2003; Элисон и Хартер, 2007; Торрес и Бергнер, 2010; Хартер, 2012).

Но что заставляет людей чувствовать себя униженными? В целом опыт унижения может быть результатом того, что вы находитесь в центре негативного внимания, как это бывает в случае, когда вас дразнят, оскорбляют, высмеивают или унижают (Элисон и Хартер, 2007; Хартер, 2012), но это также может быть следствием того, что пренебрегают, исключают или подвергают остракизму (Hartling, 2007; Veldhuis et al., 2014). Эти акты унижения (запугивание, исключение) могут быть вызваны серьезным нарушением нормы или проступком со стороны субъекта, а также просто тем, что он «отличается» или оценивается другими как неадекватный (Harter, 2012).

Унижение часто ассоциируется со стыдом (например, Lewis, 1971, 1992; Miller, 1993; Hartling and Luchetta, 1999; Lindner, 2009). В самом деле, обе эмоции негативны и касаются самого себя (Zavaleta Reyles, 2007), и обе являются результатом глобальной атрибуции; то есть сосредоточение на целостном или стержневом я, а не на конкретных аспектах личности, как в случае с виной (Lewis, 1995).Кроме того, они оба вызывают желание спрятаться от других (Harter, 2012). Однако унижение и стыд отличаются тем, что стыд влечет за собой осуждение или критику самого себя сам , тогда как унижение влечет за собой осуждение или критику самого себя другим . Это подразумевает оценку несправедливости, которая является центральным аспектом унижения (Klein, 1991; Hartling and Luchetta, 1999; Jackson, 2000; Elison and Harter, 2007; Combs et al., 2010; Torres and Bergner, 2010; Harter, 2012).

Унижение также связано с позором. Элисон и Хартер (2007) сообщают о некотором совпадении этих эмоций, но они и другие также отмечают важные различия, особенно с точки зрения восприятия враждебных намерений других (например, Элисон и Хартер, 2007; Комбс и др., 2010; Хартер , 2012). Это враждебное намерение вызывает ассоциации между унижением и гневом или даже яростью. Хотя гнев и унижение явно различаются, оценка несправедливости и предполагаемого враждебного намерения показывает сходство между унижением, гневом, агрессией и желанием мести (например,г., Smith et al., 2002; Элисон и Хартер, 2007; Combs et al., 2010; Leidner et al., 2012; Fernández et al., 2015).

Ключевым элементом переживаемой интенсивности унижения, по-видимому, является присутствие других людей, ставших свидетелями унизительного события (например, Klein, 1991; Hartling and Luchetta, 1999; Elison and Harter, 2007). Smith et al. (2002) утверждают, что «публичное разоблачение любого вида поведения и оценочные последствия общественного контроля могут быть особенно мощным ингредиентом социально сконструированного« я »» (стр.146). В поддержку этого аргумента есть свидетельства того, что публичное разоблачение правонарушения приводит к более сильным сообщениям о стыде, унижении и смущении, чем когда правонарушение остается частным (см. Также Combs et al., 2010; Fernández et al., 2015). Элисон и Хартер (2007) также показали, что присутствие аудитории, демонстрирующей враждебные намерения, считается прототипом унижения. Таким образом, хотя унижение можно ощутить и без присутствия публики, мы утверждаем, что наиболее типичными и интенсивными случаями унижения являются те, в которых присутствуют другие, демонстрирующие враждебные намерения.

Есть разные способы сообщить о враждебных намерениях. В настоящем исследовании мы фокусируемся на смехе в ответ на негативное событие. Хотя смех часто имеет явную позитивную и просоциальную функцию (см., Например, Sauter et al., 2010; Scott et al., 2014), он также может быть сигналом отрицательных эмоций (см. Также Niedenthal et al., 2010). Например, эмоция презрения часто сопровождается улыбкой, называемой односторонним завитком губ (например, Ekman and Friesen, 1986; Wagner, 2000; Fischer and Giner-Sorolla, 2016), и может выражаться пренебрежительно и насмешливо. смех (Ruch and Proyer, 2008). Злорадство — наслаждение чужими несчастьями (van Dijk et al., 2006) — еще одна негативная эмоция, связанная со смехом (см. Ruch and Proyer, 2008). В таких случаях смех не является дружелюбным или поддерживающим, а скорее уничижительным и подразумевает, что мы смеемся над , а не с кем-то . В случае унижения мы поэтому ожидаем, что в ситуациях, когда человек сталкивается с враждебными замечаниями, смех других является явным сигналом унижения или насмешек.

Конкретная цель унижения

Второе объяснение болезненности унижения связано с целью унижения. Обычно мы не чувствуем себя униженными, когда кто-то смеется над нами из-за нашего мнения о кошках, если только кто-то не считает себя фанатичным любителем кошек. Поэтому мы проводим различие между важными и центральными частями «я», имея в виду предпочтительные черты, которые считаются стабильными и относительно неизменными, по сравнению с более податливыми и зависимыми от ситуации частями «я».Эти последние аспекты можно скорректировать и изменить, и мы утверждаем, что эти качества должны быть менее склонны к унижающим действиям. Например, в ответ на унизительный инцидент можно отрицать или понижать определенные предпочтения или отношения. Унижение было описано как «вторжение в личность» (Klein, 1991, p. 98), и поэтому мы предполагаем, что унизительный эпизод должен влечь за собой угрозу центральным и стабильным аспектам личности.

Мы основали операционализацию центрального и стабильного vs.более гибкие и податливые аспекты личности при исследовании ценностей людей. Ценности — это концепции или убеждения о желаемых конечных состояниях или поведении (Schwartz and Bilsky, 1990), и, таким образом, они отражают то, что важно в жизни людей. Однако некоторые ценности, «высокоприоритетные ценности» (например, Schwartz and Bilsky, 1990), более важны, чем другие, потому что они более важны для самооценки. В западной культуре автономные ценности, такие как независимость, открытость и оригинальность, считаются более определяющими и важными для личности (например,g., Markus and Kitayama, 1991), тогда как социально-относительные ценности, такие как уважение к традициям и семье, менее важны и более изменчивы. В соответствии с этой идеей мы предсказываем, что, когда унизительный акт представляет собой угрозу автономным ценностям, связанным с самими собой, люди из западных культур чувствуют себя более униженными, чем когда унизительный акт касается угрозы для социально-реляционных ценностей, связанных с самими собой.

Текущее исследование

Наша первая группа гипотез относится к роли аудитории.Мы предполагаем, что присутствие смеющейся аудитории во время унизительного эпизода усиливает чувство унижения. Кроме того, мы исследуем эффект противоположной реакции аудитории, а именно, цель унижения, которую социально поддерживает человек из аудитории, что может уменьшить унижение. Насколько нам известно, социальная поддержка экспериментально не изучалась в конкретном контексте унижения. Однако исследование издевательств в классе показало, что так называемая система поддержки сверстников (e.г., Нейлор и Коуи, 1999; Cowie and Hutson, 2005) — обученные молодые люди, которые предлагают дружбу и поддержку жертвам издевательств и способствуют созданию просоциальной атмосферы в классе и вокруг него — уменьшают негативное влияние издевательств на жертв (Cowie and Hutson, 2005). В соответствии с этим мы утверждаем, что социальная поддержка после унизительного события может помочь жертве справиться с переживанием и, таким образом, уменьшить чувство унижения.

Во-вторых, мы сосредотачиваемся на типе угрозы, которую влечет за собой унизительная ситуация, и выдвигаем гипотезу, что в нашей западной выборке угроза стабильным аспектам личности (например,g., автономные ценности), а не более гибкие аспекты личности (например, социально-относительные ценности), в унизительном эпизоде ​​повышается актуальность ситуации, что может сделать эту ситуацию более унизительной.

Наконец, основываясь на выводе Элисон и Хартер (2007) о том, что динамика унижения применима к обоим полам, у нас нет причин ожидать гендерных различий. Однако предыдущие исследования гендерных различий в субъективных эмоциях показали, что женщины чаще сообщают об эмоциях (Fischer and Evers, 2013), а одно исследование показало, что женщины чаще сообщают об унижениях, чем мужчины (Hartling and Luchetta, 1999).Кроме того, могут иметь место гендерные различия в важности определенных ценностей, связанных с самими собой (например, Schwartz and Rubel, 2005). Например, женщины могут считать социально-реляционные ценности более важными, чем мужчины. Таким образом, мы учитываем пол в наших исследованиях.

Мы сообщаем о двух исследованиях, посвященных этим идеям. В исследовании 1 мы исследуем, увеличивает ли описание публичного оскорбления в присутствии аудитории количество сообщений об унижении, когда аудитория смеется, по сравнению с тем, когда аудитория не отвечает (гипотеза 1).Мы также ожидаем, что включение социальной поддержки со стороны свидетеля эпизода в такое описание уменьшает количество сообщений об унижении (Гипотеза 2). В исследовании 2 мы исследуем, сильнее ли унижение, когда под угрозой находятся центральные и стабильные аспекты личности, чем когда под угрозой находятся менее центральные и изменчивые аспекты личности (гипотеза 3). Мы также стремились воспроизвести потенциальное влияние смеха аудитории на унижение, о котором сообщают. Мы подтверждаем, что сообщаем обо всех исключенных данных, всех измерениях и всех манипуляциях в двух исследованиях.

Исследование 1

В исследовании 1 мы манипулировали реакцией аудитории во время гипотетического унизительного эпизода. Мы построили сценарий, который описывает человека, которого обвиняют в том, что он не может выразить свое честное и открытое мнение. Это происходит в присутствии других (аудитории), которые либо смеются после оскорбления, либо не отвечают. Участникам было предложено представить себя главными героями рассказа и указать ожидаемую эмоциональную реакцию. Мы предсказали, что сообщений об унижении будет больше, когда аудитория смеется над главным героем, чем когда такой реакции нет (Гипотеза 1).Мы также ожидали, что поддержка, предлагаемая после этого эпизода, снизит интенсивность унижения, о которой сообщалось (Гипотеза 2).

Метод

Участники и процедура

Всего в исследовании приняли участие 160 человек. Данные были собраны в режиме онлайн путем отправки по списку рассылки студентов англоязычного международного университета в Германии. Кроме того, мы собрали данные (бумагу и карандаш) в Амстердамском университете и вокруг него, а также с помощью метода снежного кома в Соединенном Королевстве.

Поскольку данное исследование не было сосредоточено на проверке культурных различий в этих ситуациях, мы нацелены на культурно однородную группу людей из Западной Европы. Однако 28 иностранных студентов немецкого университета родились и выросли в незападных, коллективистских странах (то есть в Африке, Латинской Америке и Азии). По этическим причинам мы не исключали студентов по национальности, а анализировали только результаты участников из западных стран. Важно отметить, что когда мы включили данные незападных участников, мы обнаружили те же закономерности значимых результатов.Данные еще 17 участников были исключены по другим причинам. Таким образом, осталось 115 участников (72 женщины, 42 мужчины, 1 пол отсутствует). Их средний возраст составлял 27,34 года ( SD, = 10,81, диапазон: 14–64).

Участники прочитали сценарий и заполнили анкету «Эмоции в повседневной жизни». В зависимости от страны происхождения была представлена ​​версия на голландском или английском языке (процедуры перевода см. Ниже).

Дизайн и сценарий

Сценарий и вопросы были сначала написаны на голландском языке, а затем переведены на английский исследователями.Эти переводы были проверены и при необходимости исправлены носителем языка. Мы использовали 2 (реакция аудитории: нет ответа против смеха) × 2 (социальная поддержка: нет поддержки против поддержки) между участниками с гендером в качестве ковариаты. Участников случайным образом распределили по одному из четырех условий. При всех условиях первая часть сценария состояла из следующего текста:

Вы участвуете в дискуссии о политике, принимая людей с разным опытом.В какой-то момент дискуссия превращается для некоторых людей в деликатную тему. Ведущий обсуждения знает, что вы много знаете об этом предмете, и задает вам вопрос по этому поводу. Когда вы немного сомневаетесь, чтобы ответить на его вопрос, человек, который сидит рядом с вами, насмешливо говорит: «Если вы даже не можете выразить честное и открытое мнение, то что вы здесь делаете?»

Впоследствии в условии «Смех» к тексту было добавлено предложение: «Некоторые из участников начинают смеяться».Мы использовали слово «смех», потому что это нейтральное описание демонстрации, которое можно интерпретировать как положительно (принадлежность), так и отрицательно (насмешка). Если «смех» усилит чувство унижения, о котором сообщают, это будет консервативным тестом, показывающим, что любая форма смеха может быть истолкована отрицательно в таком контексте.

Мы не хотели проверять эту манипуляцию в текущем исследовании, поскольку боялись, что вопрос участников об ответе аудитории вызовет подозрения в отношении цели исследования и вызовет нежелательные эффекты.Таким образом, манипуляция смехом была проверена в пилотном исследовании ( N = 158) с использованием того же сценария, в котором мы просили участников указать, как отреагировала аудитория (то есть: «Они засмеялись», «Они не ответили», « Разозлились »,« Об этом не говорилось »,« Не знаю »). Все участники в условии «Смех» указали, что аудитория смеялась, и только 5,1% участников в условии «Нет ответа» указали, что аудитория смеялась.

В условии поддержки было добавлено предложение: «Затем другой участник говорит человеку рядом с вами:« Не веди себя так глупо, прояви немного уважения! »».Эта манипуляция была проверена в текущем исследовании, поскольку мы могли измерить поддержку более неявно и, следовательно, не было причин ожидать нежелательных эффектов этой проверки.

Меры

Участники выразили свое согласие с утверждениями по шкале от 1 ( совсем не ) до 5 ( очень сильно ). Унижение измерялось следующим параметром: «В этой ситуации я испытаю унижение». Чтобы проверить нашу манипуляцию социальной поддержкой, мы задали следующий вопрос: «Считаете ли вы, что участники были на вашей стороне?» (чувствовал поддержку).

Результаты

Проверка манипуляции

Был проведен дисперсионный анализ (ANOVA) с социальной поддержкой (нет поддержки против поддержки) и реакцией аудитории (нет ответа против смеха) как факторами и оценкой участников того, насколько они будут чувствовать, что другие участники дискуссии были на их стороне. (почувствовал поддержку) как зависимая переменная. Не было никакого основного эффекта от социальной поддержки. Однако между ответом аудитории и социальной поддержкой было значительное взаимодействие: F _(1,111) = 14.11, p <0,001, ηp2 = 0,113. Когда аудитория не отреагировала на оскорбление, не было никакой разницы в чувственной поддержке в двух условиях ( M _Support = 3.04, SD = 0.94; M _{No Support} = 3.35, SD = 0,63). Однако, когда аудитория смеялась после оскорбления, поддержка приводила к более высоким оценкам ощущаемой поддержки, чем когда она не была оказана ( M _Support = 3,29, SD = 0.60; M _{Без опоры} = 2.50, SD = 0.86). Эти результаты предполагают, что манипуляция поддержкой была частично успешной, поскольку степень, в которой люди указали, что почувствуют поддержку, зависела от присутствия смеха аудитории.

Основной анализ

Одномерный ковариационный анализ (ANCOVA) с реакцией аудитории (нет ответа против смеха) и социальной поддержкой (нет поддержки против поддержки) как межгрупповые факторы, пол как ковариата и указанное унижение как зависимая переменная, показала важную основную переменную. -эффект для ответа аудитории, F _{(1, 109)} = 5.77, p = 0,018, ηp2 = 0,050. Когда сценарии включали смех аудитории, сообщаемое унижение было выше ( M = 2,84, SD = 1,08), чем когда не было реакции аудитории после оскорбления ( M = 2,30, SD = 1,20), что подтверждает гипотезу 1

Вопреки гипотезе 2, социальная поддержка не оказала влияния на заявленное унижение, F _{(1, 109)} = 0,03, p = 0,865, ηp2 = 0,000. Однако, в соответствии с нашей гипотезой, существует значимая отрицательная связь между чувственной поддержкой и унижением, r = -0.21, p = 0,025, что указывает на то, что чем сильнее участники считали, что другие участники дискуссии были на их стороне, тем меньше они сообщали об унижении. Не было значительного взаимодействия между ответом аудитории и социальной поддержкой.

Наконец, пол не был значимой ковариантой, F _{(1, 109)} = 1,80, p = 0,183, ηp2 = 0,016.

Обсуждение

Результаты исследования 1 подтверждают идею о том, что уничижительный смех аудитории после оскорбления приводит к более сильному унижению по сравнению с таким же оскорблением без смеха аудитории, подтверждая Гипотезу 1.Вопреки гипотезе 2, манипулируемая социальная поддержка со стороны кого-то из аудитории не уменьшила количество сообщений об унижении после оскорбления и не уменьшила количество сообщений об унижении после смеха аудитории. Мы можем объяснить отсутствие эффекта поддержки на унижение тем, что получение социальной поддержки действительно может подчеркнуть уязвимость и низкий статус. Более того, участие других также подчеркивает публичный характер деградации, что в некоторых случаях может привести к непреднамеренному отрицательному эффекту социальной поддержки (хотя мы не обнаружили такого эффекта в текущем исследовании).Мы обсудим роль социальной поддержки далее в Общей дискуссии.

Исследование 2

Исследование 1 подтвердило гипотезу 1 о том, что публичное оскорбление, сопровождаемое смехом аудитории, воспринимается как более унизительное, чем когда аудитория не реагирует на оскорбление. В исследовании 2 мы дополнительно исследовали, будет ли оскорбление восприниматься как особенно болезненное в ответ на определенные типы угроз самому себе. Предыдущие исследования показали, что ценности, отражающие автономию и стабильную личность, являются более центральной частью самооценок людей из западноевропейских стран, чем ценности, связанные с их связью с другими (например,г., Маркус, Китайма, 1991). Поэтому мы изучали, усилит ли оскорбление в текущей (голландской) выборке унижении, особенно когда на карту поставлено его автономное «я», например, его независимость или честность, а не когда под угрозой находится социальное «я».

С этой целью мы создали шесть сценариев, описывающих публичное оскорбление, нацеленное либо на автономное, либо на социальное «я». Мы попросили участников прочитать все шесть сценариев и представить себя главными героями.Реакцией аудитории (смех или отсутствие ответа) манипулировали так же, как в исследовании 1.

Метод

Участники и процедура

Участниками были 101 студент из двух университетов Амстердама. У них разное этническое происхождение, но их родным языком был голландский. Данные двух участников не анализировались, потому что они не участвовали серьезно. Таким образом, осталось 99 участников. Их средний возраст составлял 21,92 года ( SD, = 4,41, диапазон: 18–42, 71 женщина).

студентов пришли в лабораторию и приняли участие за кредиты. Кроме того, участники набирались в кампусе университета. В знак признательности им предложили шоколадный батончик. Участники прочитали сценарии и заполнили анкету «Социальные ситуации».

Сценарии и зависимые меры

Во всех шести сценариях главный герой оскорблен кем-то на основании собственной ценности в присутствии других людей, которые либо смеются, либо не реагируют.Участников случайным образом распределили на одно из этих двух условий (смех или отсутствие ответа). Три сценария описывают угрозы ценностям, связанным с автономией (честность / открытость, независимость и оригинальность), а три сценария описывают угрозы социально-реляционным ценностям (уважение к традициям / семье, уважение к пожилым людям и готовность помочь). Эти ценности были выбраны на основе исследования культурных ценностей Шварца (2006). Точные формулировки сценариев см. В Приложении A. Перед представлением сценариев мы измерили степень одобрения значений автономии (т.д., честность, независимость и оригинальность) и социально-относительные ценности (например, уважение к пожилым людям, уважение к традициям, услужливость), попросив участников оценить их важность. На эти вопросы можно было ответить по шкале от 1 ( совсем не важно, ) до 7 ( очень важно, ). После каждого сценария мы измеряли унижение с помощью предмета: «В этой ситуации я чувствовал бы себя униженным». На эти вопросы можно было ответить по шкале от 1 ( совсем не ) до 7 ( очень сильно ).

Результаты

Поддержка ценностей автономии и социальных отношений

Мы создали две шкалы одобрения ценностей (автономия и одобрение социальных ценностей). Однако надежность этих шкал была очень низкой (α Кронбаха = 0,20 и 0,58 соответственно). Поэтому мы не могли использовать шкалы в дальнейших анализах (например, для проверки посредничества одобрения ценностей). Тем не менее, участники набрали более высокие баллы по шкале ценностей автономии ( M = 5,86, SD = 0.63), чем по шкале социально-реляционных ценностей ( M = 5,36, SD = 0,88), t ₍₉₈₎ = 5,67, p <0,001, r = 0,50. Это указывает на то, что участники считали, что ценности автономии для них важнее социально-реляционных ценностей. Мы восприняли это как доказательство того, что ценности автономии были более центральной частью идентичности участников, чем социально-реляционные ценности.

Основные анализы

Во-первых, мы свернули баллы за унижение для трех автономных и трех социально-реляционных сценариев по отдельности.В соответствии с гипотезой 3, тест с парными выборками t показал, что участники сообщали о большем унижении после прочтения сценариев, описывающих угрозы для автономных самостоятельных ценностей ( M = 4,05, SD = 1,39), чем после чтения сценариев, описывающих угрозы социально-реляционным личностным ценностям ( M = 3,31, SD = 1,28), t ₍₉₈₎ = 5,98, p <0,001.

Затем, поскольку план нашего исследования не позволил нам выполнить анализ смешанного дизайна (с типом сценария в качестве фактора внутри субъектов и реакцией аудитории в качестве фактора между субъектами), мы проанализировали потенциальное влияние ответа аудитории на унижение для автономии и социально-реляционные сценарии отдельно.

Сценарии автономии

Мы провели анализ ANCOVA с реакцией аудитории (отсутствие ответа против смеха) в качестве межгруппового фактора, пол в качестве ковариаты и сообщили об унижении в качестве зависимой переменной. Был значительный эффект для ответа аудитории, F _{(1, 96)} = 8,21, p = 0,005, ηp2 = 0,079, что указывает на то, что участники, читавшие сценарии, в которых аудитория смеялась, сообщали о более сильном унижении ( M ). = 4,38, SD = 1.36), чем участники, которые читали сценарии без смеха аудитории ( M = 3,69, SD = 1,35). Пол был значимой ковариантой, F _{(1, 96)} = 10,88, p = 0,001, ηp2 = 0,102.

Мы также проанализировали влияние ответа аудитории для каждого сценария отдельно (средние значения и стандартные отклонения см. В таблице 1). Многофакторный анализ ковариации MANCOVA с реакцией аудитории (отсутствие ответа против смеха) в качестве фактора между субъектами, пол в качестве ковариаты и заявленное унижение для сценариев 1, 2 и 3 (см. Приложение A) в качестве зависимых переменных показали общий основной эффект. , Лямбда Уилкса = 0.902, F _{(3, 93)} = 3,37, p = 0,022, ηp2 = 0,098. Одномерный анализ ANCOVA показал значительный эффект для сценария 1, F _{(1, 95)} = 9,11, p = 0,003, ηp2 = 0,088, и сценария 3, F _{(1, 95)} = 5,04, p = 0,027, ηp2 = 0,050, и незначительно значимый эффект для сценария 2, F _{(1, 95)} = 3,20, p = 0,077, ηp2 = 0,033. Для каждого сценария участники сообщали о более сильном унижении, когда аудитория смеялась, чем когда не было реакции аудитории после оскорбления, повторяя результаты исследования 2.

Таблица 1. Средние значения и стандартные отклонения для унижения после чтения автономных или социальных сценариев, разделенных для реакции аудитории («Нет ответа» или «Смех»), Исследование 2 .

Социально-реляционные сценарии

Аналогичный анализ ANCOVA был проведен для социально-реляционных сценариев. Ответ аудитории на унижение не повлиял, F _{(1, 96)} = 0,27, p = 0,602, ηp2 = 0,003 ⁸ . Примерно такое же количество унижений сообщалось участниками, когда публика смеялась после оскорбления ( M = 3.39, SD = 1,43), как и при отсутствии реакции аудитории ( M = 3,23, SD = 1,13). Пол не был значимой ковариантой, F _{(1, 96)} = 2,92, p = 0,091, ηp2 = 0,030.

Опять же, мы также проанализировали влияние реакции аудитории для каждого сценария отдельно (средние значения и стандартные отклонения см. В таблице 1). MANCOVA с реакцией аудитории (нет ответа против смеха) в качестве фактора между субъектами, пол в качестве ковариаты и заявленное унижение для сценариев 4, 5 и 6 (см. Приложение A) в качестве зависимых переменных не показали общего главного эффекта, лямбда Уилкса = 0.953, F _{(3, 93)} = 1,52, p = 0,215, ηp2 = 0,047, ни одномерные эффекты для сценария 4, F _{(1, 95)} = 2,58, p = 0,112 , ηp2 = 0,026, сценарий 5, F _{(1, 95)} = 0,01, p = 0,928, ηp2 = 0,000, или сценарий 6, F _{(1, 95)} = 0,29, p = 0,593, ηp2 = 0,003.

Обсуждение

Исследование 2 прежде всего показало, что участники сообщали о большем унижении, когда публичное оскорбление, описанное в сценарии, касалось угрозы автономным ценностям, связанным с самими собой, чем когда оно касалось угрозы ценностям, связанным с самими собой, связанными с социальными отношениями.Участники этого исследования также оценили автономные ценности как более важные — и, следовательно, более важные для их самооценки, — чем социально-реляционные ценности. Это свидетельствует о том, что, когда унизительное оскорбление касается угрозы более центральным аспектам личности, унижение переживается сильнее, чем когда оскорбление направлено на менее важные аспекты личности (Гипотеза 3).

Кроме того, Исследование 2 воспроизвело результаты исследования 1 и обнаружило, что присутствие смеющейся аудитории в описаниях публичного оскорбления усиливает заявленное унижение, но это верно только для оскорблений, направленных на автономные ценности, а не на оскорбления, нацеленные на социальную направленность. реляционные ценности.Важно отметить, что поскольку использованный нами метод не позволил нам сравнить эффект смеха аудитории для обоих типов ценностных угроз в одном анализе, мы не можем ничего сказать о возможной разнице между эффектом смеха для двух типов угроз; мы можем просто заключить, что эффект смеха имел место в отношении ценностей автономии, но не социально-реляционных ценностей. Это может указывать на то, что — даже если угрозы всем этим ценностям вызывают достаточно сильные сообщения об унижении, — отрицательная реакция смеха аудитории имеет значение, в частности, когда под угрозой находятся стабильные положительные характеристики личности, то есть центральные аспекты личности.

Общие обсуждения

Унижение часто описывается как крайне негативная, очень сильная эмоция, которая застревает в памяти намного сильнее, чем многие другие негативные эмоции. Текущее исследование сосредоточено на двух объяснениях сильного характера этой эмоции: негативное поведение аудитории и цель унижающего акта. В исследовании 1 мы нашли доказательства гипотезы о том, что смех аудитории после унизительного оскорбления приводит к более сильному чувству унижения, чем когда такой реакции нет.Хотя в предыдущем исследовании подчеркивалось присутствие аудитории, демонстрирующей враждебные намерения как предшественник унижения, это, насколько нам известно, первое исследование, которое показывает прямую причинно-следственную связь между (воображаемым) смехом аудитории и заявленным унижением. Исследование 2 предоставило доказательства того, что унижение после публичного оскорбления воспринимается как более интенсивное, когда оскорбление касается угрозы более центральным (т.е., социально-реляционные) ценности, связанные с самими собой. Более того, это исследование показало, что смех в аудитории только усиливал унижение после угрозы автономному «я», а не после угрозы социально-реляционному «я».

Важно отметить, что то, что считается центральным «я», может зависеть от социального и культурного контекста. Было показано, что понятие стабильного и агентного самоконструирования более важно в западных индивидуалистических культурах по сравнению с коллективистскими культурами, где социальная и ситуативная гибкость личности считается более важной (Markus and Kitayama, 1991; Cross et al., 2011). Таким образом, можно утверждать, что (эффект смеющейся аудитории) унижение особенно сильно, когда находится под угрозой автономное «я», но только в индивидуалистических культурах. В более коллективистских культурах унижение может ощущаться сильнее, и смех аудитории может иметь эффект, особенно когда он касается угрозы социально-реляционному «я». Действительно, есть свидетельства культурных различий в предшественниках определенных эмоций, например стыда и гнева (например, Markus and Kitayama, 1991; Rodriguez Mosquera et al., 2002), а также важности ситуаций, вызывающих эмоции (например, Маркус и Китайма, 1991; Мескита, 2001).

Однако мы должны быть осторожны с тем, чтобы делать убедительные выводы о роли культурных ценностей в имеющихся данных. Хотя мы обнаружили, что участники исследования 2 набрали больше баллов по автономным ценностям, чем по социально-реляционным ценностям, эта разница была не очень большой. Более того, мы не нашли доказательств того, что участники считали, что социально-реляционные ценности были для них важны , а не , поскольку средний балл по этим значениям был выше среднего.Это также отражает идею о том, что мы не можем просто разделить мир на две части, каждая из которых поддерживает разные ценности (автономия против социально-реляционной). Важно отметить, что наша выборка была относительно молодой, высокообразованной, из промышленно развитой страны и мультикультурного города. Таким образом, результаты могут отражать поддержку более «глобализированной» модели культурных ценностей. Следовательно, мы должны быть осторожны при обобщении этих результатов на другие группы населения (например, участников с низким уровнем образования или пожилых людей).

В будущих исследованиях следует сравнить различные унизительные эпизоды между людьми из разных культур.Помимо учета индивидуалистско-коллективистского измерения в таких исследованиях, было бы также уместно изучить другие культурные аспекты в отношении унижения, такие как дистанция власти. Например, люди из культуры с большой дистанцией власти могут больше мириться с неравенством и, следовательно, чувствовать себя менее униженными после инцидента, вызывающего унижение, чем когда такой же инцидент произошел бы в культуре с небольшой дистанцией власти.

Еще один интересный вариант — сравнить различные унизительные сценарии людей из культур чести, достоинства и лиц.Например, унижение кажется более распространенной частью эмоциональной жизни в культурах чести (например, Miller, 1993; Rodriguez Mosquera et al., 2002) из-за более сильного акцента на репутации и социальном статусе (Nisbett and Cohen, 1996). Некоторые недавние выводы о национальном унижении (Doosje et al., Рукопись, представленная для публикации) показали, что люди из Албании (культура чести), Гонконга и Индии (культура сохранения лица) сообщали о большем национальном унижении после прочтения сценариев, в которых их нация была деградировал, чем выходцы из Нидерландов (культура достоинства).

В исследовании 1 мы обнаружили неожиданный, но важный нулевой результат в отношении социальной поддержки. В то время как отрицательная реакция аудитории усиливает сообщения об унижении, поведение, помогающее после унизительного инцидента, похоже, не снижает уровень заявленного унижения. Частично объяснение этого открытия может заключаться в «темной» стороне социальной поддержки. Хотя помощь обычно считается позитивной и просоциальной, ее также можно интерпретировать как утверждение доминирования над человеком или группой (например,g., Nadler, 2002) и вызывая различия в статусе между помощником и реципиентом (например, Dixon et al., 2012). Получение помощи и необходимость в ней могут заставить людей чувствовать себя зависимыми от помощника и ниже его. Это, в свою очередь, может снизить их самооценку (например, Nadler and Fischer, 1986) из-за сохранения неравных властных отношений, в результате чего получатель не может взять ситуацию под контроль. Это актуально, потому что отсутствие контроля кажется важным признаком унижения. Сам по себе унизительный инцидент, вероятно, вызывает у жертвы заниженную самооценку, которая может быть еще больше снижена или, по крайней мере, не восстановлена ​​благодаря поддержке, и как таковая не уменьшает чувства унижения.В этом отношении также важна личность помощника. Например, если поддержка предлагается человеком более высокого статуса, чем жертва, это может усилить чувство унижения, потому что это подтверждает зависимость жертвы. Точно так же поддержка, предлагаемая незнакомцем, может не иметь желаемого эффекта, а просто подчеркивает публичность мероприятия. Если, однако, поддержку предлагает (доверенный) коллега или друг с равным статусом, результатом может стать уменьшение переживаемого унижения. Таким образом, для будущих исследований представляется важным принять во внимание природу и источник поддержки.

Ограничения и направления на будущее

Ограничением настоящего исследования является использование сценариев. Хотя это часто используемый и действительный метод измерения воображаемых или ожидаемых эмоций, трудно определить, действительно ли люди испытывают определенных эмоций в результате чтения такого сценария. Тем не менее мы думаем, что представления людей об унижении дают нам хорошее представление о том, как унижение может быть вызвано и пережито на самом деле.Более того, исследование Оттена и Джонаса (2014) показало, что сценарии, разработанные для того, чтобы вызвать унижение, стыд, гнев или счастье, вызвали различные модели мозговой активности (с использованием ЭЭГ) у участников. Хотя это не доказывает, что «настоящая» эмоция действительно ощущается, тот факт, что эти сценарии по-разному воздействовали на мозг, добавляет им достоверности в различении этих эмоций. Тем не менее, мы считаем важным разработать другие методы исследования причин и следствий унижения, например, возбуждение чувства унижения в лаборатории, в присутствии аудитории.Этот подход, хотя и сложный с этической точки зрения, позволяет более тщательно изучить антецеденты и последствия унижения.

Кроме того, мы считаем важным изучить связь между унижением, стыдом и гневом в различных (культурных) контекстах. Мы уже знаем, что унижение связано со стыдом, с одной стороны, и гневом, с другой, но эти отношения могут различаться в зависимости от контекстуальных аспектов, например, касается ли эпизод индивидуального или группового унижения, а также степени, в которой унизительное событие оценивается как несправедливый.Больше несправедливости, вероятно, связано с большим гневом как частью унизительного опыта.

Страх может быть еще одной важной эмоцией, которая может быть связана с унижением, особенно когда унижение переживается чаще. Одним из последствий повторяющихся эпизодов унижения может быть развитие социальной тревожности или, в частности, сильного страха перед ситуациями, в которых участвует аудитория. Такое беспокойство может со временем превратиться в гелотофобию , страх быть высмеянным (например,g., Titze, 2009), и мешает людям взаимодействовать с другими удовлетворительным образом. Поскольку унижение — это очень сильная эмоция, даже одно унизительное событие может сильно повлиять на жертву. Однако это влияние, вероятно, также зависит от (черты) самооценки людей. Самооценка действует как буфер против тревоги (Pyszczynski et al., 2004). Таким образом, люди с более высокой самооценкой могут быть более устойчивыми к унижению, а эффект унизительного действия может быть менее пагубным, чем для людей с низкой самооценкой, которые могут быть более склонны к унижению.

Не только страх, но и гнев со временем могут все сильнее ассоциироваться с унижением, а мысли о мести могут развиваться в результате расширения возможностей размышлять об унизительном эпизоде. Более того, сильная предполагаемая связь между унижением и местью (например, Lickel, 2012) может стать очевидной только после неоднократных случаев унижения. Быть (или ощущать себя) частым унижением в течение длительного периода времени создает у жертвы возможность развить чувства гнева и мести вместо стыда и страха или рядом с ними.Этот процесс размышлений, ведущий к мести, также может быть важным элементом группового унижения, феномена, которому уделялось много теоретического внимания, но для которого не хватает эмпирических данных.

Еще одно важное направление для будущих исследований — унижение в контексте социальных сетей. Унижение может происходить в Интернете, например, в форме киберзапугивания. Важно отметить, что киберзапугивание отличается от традиционного (оффлайн) запугивания тем, что в киберзапугивании унизительные тексты, изображения или видео жертвы могут за очень короткое время охватить очень большую (даже неограниченную) аудиторию (например,г., Heirman, Walrave, 2015). Таким образом, влияние аудитории на чувство унижения, которое мы обнаружили в текущем исследовании, может играть еще большую роль, когда унижение происходит в социальных сетях.

Наконец, мы хотим отметить, что изучать унижение сложно, особенно из-за его отталкивающего характера, из-за которого люди не хотят думать и говорить о нем. Это означает, что изучение унижения связано с этическими проблемами. Это не только тот случай, когда людей просят рассказать о своем унизительном опыте, но и когда кто-то пытается экспериментально изучить унижение.Можно управлять только низким уровнем унижения в лаборатории (см., Например, Mann et al., 2016), что кажется парадоксальным, поскольку мы утверждали, что унижение по определению очень интенсивно. Однако изучение контекстуальных и культурных факторов, влияющих на интенсивность унижения, очень актуально, поскольку унижение кажется важным мотиватором агрессии и насилия, с одной стороны, и стыда и социальной фобии, с другой, поэтому важно найти какими конкретными способами. В настоящих исследованиях мы показали, что унизительный опыт становится еще более интенсивным, когда атакуются центральные аспекты личности и когда человек сталкивается с унизительно смеющейся аудиторией.

Заявление об этике

Исследование 1 не требовало этического одобрения в соответствии с национальными и институциональными руководящими принципами на момент начала исследования, согласие на участие в этом исследовании считалось подразумеваемым при возврате анкеты. Исследование 2 было рассмотрено и одобрено Наблюдательным советом факультета этики UVA, и от всех участников было получено письменное информированное согласие.

Авторские взносы

Исследования разработаны всеми авторами.Данные были собраны и проанализированы LM и AL. Статья написана LM и ARF, BD и AHF предоставили ценные комментарии к рукописи.

Финансирование

Это исследование частично финансировалось за счет гранта Европейского Союза, присужденного Амстердамскому университету (среди прочих) за их работу над европейским проектом FP-7 SAFIRE (номер проекта: 241744).

Заявление о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Благодарности

Мы благодарим Брегье Цваана за сбор данных в Соединенном Королевстве для исследования 1 и трех рецензентов за их ценные предложения и отзывы о более ранней версии этой рукописи.

Сноски

Список литературы

Collazzoni, A., Capanna, C., Bustini, M., Marucci, C., Prescenzo, S., Ragusa, M., et al. (2015). Сравнение измерения унижения в депрессивной и неклинической выборках: возможная клиническая полезность. J. Clin. Psychol. 71, 1218–1224. DOI: 10.1002 / jclp.22212

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Collazzoni, A., Capanna, C., Bustini, M., Stratta, P., Ragusa, M., Marino, A., et al. (2014). Унижение и межличностная чувствительность при депрессии. J. Affect. Разногласия. 167, 224–227. DOI: 10.1016 / j.jad.2014.06.008

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Комбс, Д. Дж. Ю., Кэмпбелл, Г., Джексон, М.и Смит Р. Х. (2010). Изучение последствий оскорбления морального нарушителя. Basic Appl. Soc. Psychol. 32, 128–143. DOI: 10.1080 / 01973531003738379

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Коуи, Х. и Хатсон, Н. (2005). Поддержка сверстников: стратегия, помогающая прохожим бороться с издевательствами в школе. Пастырское попечение , 23, 40–44. DOI: 10.1111 / j.0264-3944.2005.00331.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Диксон, Дж., Левин, М., Райхер, С., Дюрргейм, К. (2012). Вне предрассудков: отрицательная оценка — проблема и решение? Behav. Brain Sci. 35, 411–425. DOI: 10.1017 / S0140525X11002214

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Экман П. и Фризен В. В. (1986). Новое панкультурное выражение эмоций на лице. Мотив. Эмот. 10, 159–168. DOI: 10.1007 / BF00992253

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Элисон, Дж., и Хартер, С. (2007). «Унижение: причины, корреляты и последствия», в Самосознательные эмоции: теория и исследования , ред. Дж. Л. Трейси, Р. У. Робинс и Дж. П. Тангни (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Guilford Press), 310–329.

Google Scholar

Фармер, А. Э., и Макгаффин, П. (2003). Унижение, потеря и другие типы жизненных событий и трудностей: сравнение субъектов с депрессией, здоровых людей из контрольной группы и их братьев и сестер. Psychol. Med. 33, 1169–1175.DOI: 10.1017 / S0033291703008419

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Фернандес, С., Сагуй, Т., и Гальперин, Э. (2015). Парадокс унижения: принятие несправедливого обесценивания себя. чел. Soc. Psychol. Бык. 41, 976–988. DOI: 10.1177 / 0146167215586195

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Фишер А. Х., Эверс К. (2013). «Социальная основа эмоций у мужчин и женщин», в The SAGE Handbook of Gender and Psychology , ред. М.К. Райан и Н. Р. Бранскомб (Лондон: Sage Publications), 183–198.

Google Scholar

Фишер А. Х., Гинер-Соролья Р. (2016). Презрение: унижение других при сохранении спокойствия. Эмот. Ред. 8, 346–357. DOI: 10.1177 / 1754073

0439

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гилберт П. (1997). Эволюция социальной привлекательности и ее роль в стыде, унижении, чувстве вины и терапии. руб. J. Med. Psychol. 70, 113–147.DOI: 10.1111 / j.2044-8341.1997.tb01893.x

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Хартер, С. (2012). «Самосознательные эмоции» в «Построение самости». Основы развития и социокультурные основы, 2-е изд. , изд. С. Хартер (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Guilford Press), 194–233.

Хартлинг, Л. М., и Лучетта, Т. (1999). Унижение: оценка воздействия насмешек, унижения и унижения. J. Prim. Пред. 19, 259–278.DOI: 10.1023 / A: 1022622422521

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Джексон, М.А. (2000). Отличие стыда от унижения. Докторантура. диссертация, Полученные из базы данных диссертаций и диссертаций. (УМИ № 731880811)

Кендлер, К.С., Хеттема, Дж. М., Бутера, Ф., Гарднер, К. О., и Прескотт, К. А. (2003). Измерения жизненных событий, таких как потеря, унижение, ловушка и опасность, в прогнозировании наступления большой депрессии и генерализованной тревоги. Arch. Gen. Psychiatry 60, 789–796. DOI: 10.1001 / archpsyc.60.8.789

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Лири М. Р., Ковальски Р. М., Смит Л. и Филлипс С. (2003). Дразнение, отторжение и насилие: примеры стрельбы в школе. Агрессия. Behav. 29, 202–214. DOI: 10.1002 / ab.10061

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Льюис М. (1992). Позор. Открытое Я . Нью-Йорк, Нью-Йорк: Свободная пресса.

Google Scholar

Льюис М. (1995). Застенчивые эмоции. г. Sci. 83, 68–78.

Google Scholar

Ликель, Б. (2012). «Возмездие и месть», в The Oxford Handbook of Intergroup Conflict , под ред. Л. Р. Троппа (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Oxford University Press), 89–105.

Google Scholar

Линднер, Э. Г. (2009). «Геноцид, унижение и неполноценность. Междисциплинарный подход », в книге Genocides by the Oppressed: Subaltern Genocide in Theory and Practice , eds N.А. Робинс и А. Джонс (Блумингтон, Индиана: издательство Индианского университета), 138–159.

Google Scholar

Манн Л., Феддес А. Р., Дузье Б. и Фишер А. Х. (2016). Вывести или присоединиться? Роль унижения в ритуалах инициации. Cogn. Эмот. 30, 80–100. DOI: 10.1080 / 02699931.2015.1050358

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Маркус, Х. Р., Китайма, С. (1991). Культура и личность: значение для познания, эмоций и мотивации. Psychol. Ред. 98, 224–253. DOI: 10.1037 / 0033-295X.98.2.224

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Миллер, В. И. (1993). Унижение и другие очерки чести, социального дискомфорта и насилия . Итака, Нью-Йорк: Издательство Корнельского университета.

Google Scholar

Надлер А. (2002). Межгрупповые отношения помощи как властные отношения: поддержание или оспаривание социального доминирования между группами посредством помощи. J. Soc. Вып. 58, 487–502.DOI: 10.1111 / 1540-4560.00272

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Надлер А. и Фишер Дж. Д. (1986). «Роль угрозы самооценке и воспринимаемому контролю в реакции получателя на помощь: развитие теории и эмпирическая проверка», в Advances in Experimental Social Psychology , ed L. Berkowitz (New York, NY: Academic Press), 81– 121.

Google Scholar

Нейлор П. и Коуи Х. (1999). Эффективность систем поддержки сверстников в борьбе с издевательствами в школе: перспективы и опыт учителей и учеников. J. Adolesc. 22, 467–479. DOI: 10.1006 / jado.1999.0241

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ниденталь П. М., Мермиллод М., Маринджер М. и Хесс У. (2010). Модель Simulation of Smiles (SIMS): воплощенная симуляция и значение выражения лица. Behav. Brain Sci. 33, 417–433. DOI: 10.1017 / S0140525X10000865

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Нисбетт Р. Э. и Коэн Д.(1996). Культура чести: психология насилия на юге . Боулдер, Колорадо: Westview Press.

Google Scholar

Оттен, М., и Йонас, К. Дж. (2014). Унижение как сильное эмоциональное переживание: данные электроэнцефалограммы. Soc. Neurosci. 9, 23–35. DOI: 10.1080 / 17470919.2013.855660

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Пищинский, Т., Гринберг, Дж., Соломон, С., Арндт, Дж., И Шимель, Дж.(2004). Зачем людям нужна самооценка? Теоретический и эмпирический обзор. Psychol. Бык. 130, 435–468. DOI: 10.1037 / 0033-2909.130.3.435

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Родригес Москера, П. М., Мэнстед, А. С. Р., Фишер, А. Х. (2002). Роль чести в эмоциональной реакции на оскорбления. Cogn. Эмот. 16, 143–163. DOI: 10.1080 / 02699930143000167

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Рух, W., и Proyer, R.T. (2008). Страх быть высмеянным: индивидуальные и групповые различия в гелотофобии. Юмор 21, 47–67. DOI: 10.1515 / HUMOR.2008.002

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Заутер Д. А., Эйснер Ф., Экман П. и Скотт С. К. (2010). Межкультурное распознавание основных эмоций посредством невербальной эмоциональной вокализации. Proc. Natl. Акад. Sci. США 107, 2408–2412. DOI: 10.1073 / pnas.09106

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Шварц, С.Х. (2006). Теория культурных ценностных ориентаций: экспликация и приложения. Комп. Социол. 5, 137–180. DOI: 10.1163 / 156

6778667357

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Шварц, С. Х., Бильски, В. (1990). К теории универсального содержания и структуры ценностей: расширения и кросскультурные репликации. J. Pers. Soc. Psychol. 58, 878–891. DOI: 10.1037 / 0022-3514.58.5.878

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Смит, Р.Х., Вебстер Дж. М., Парротт У. Г. и Эйр Х. Л. (2002). Роль публичного разоблачения в моральном и неморальном стыде и вине. J. Pers. Soc. Psychol. 83, 138–159. DOI: 10.1037 / 0022-3514.83.1.138

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Титце, М. (2009). Гелотофобия: страх быть смехом. Юмор. Внутр. J. Humor Res. 22, 27–48. DOI: 10.1515 / humr.2009.002

CrossRef Полный текст | Google Scholar

ван Дейк, В.W., Ouwerkerk, J. W., Goslinga, S., Nieweg, M., and Gallucci, M. (2006). Когда люди впадают в немилость: пересмотр роли зависти в злорадстве. Emotion 6, 156–160. DOI: 10.1037 / 1528-3542.6.1.156

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Велдхуис, Т. М., Гордийн, Э. Х., Винстра, Р. и Линденберг, С. (2014). Викарное групповое неприятие: создание потенциально опасной смеси унижения, бессилия и гнева. PLoS ONE 9: e95421.DOI: 10.1371 / journal.pone.0095421

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Вагнер, Х. Л. (2000). Доступность термина «презрение» и значение одностороннего завитка губ. Cogn. Эмот. 14, 689–710. DOI: 10.1080 / 02699930050117675

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Уокер, Дж., И Кнауэр, В. (2011). Унижение, чувство собственного достоинства и насилие. J. Forens. Psychiatry Psychol. 22, 724–741. DOI: 10.1080 / 14789949.2011.617542

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Завалета Рейлес, Д. (2007). Способность действовать без стыда: предложение сопоставимых на международном уровне показателей стыда. Oxf. Dev. Stud. 35, 405–430. DOI: 10.1080 / 13600810701701905

CrossRef Полный текст

Приложение A

Исследование сценариев 2

Были созданы две разные версии анкеты, чтобы уравновесить порядок смеха аудитории и смеха.нет ответа аудитории. В версии 1 аудитория смеялась над сценариями социальных отношений, а в версии 2 аудитория смеялась над сценариями автономии.

Сценарии автономии:

1. Вы участвуете в дискуссии о политике, принимая людей с разным опытом. В какой-то момент дискуссия превращается для некоторых людей в деликатную тему. Ведущий обсуждения знает, что вы много знаете об этом предмете, и задает вам вопрос по этому поводу.Когда вы немного сомневаетесь, чтобы ответить на его вопрос, человек, который сидит рядом с вами, насмешливо говорит: «Если вы даже не можете выразить честное и открытое мнение, то что вы здесь делаете?» (Некоторые участники дискуссии начинают смеяться.)

2. Вы в кафе разговариваете с друзьями. Разговор идет о политике. Вы комментируете политика x, говоря, что, по вашему мнению, он сделал несколько хороших вещей для своих избирателей. Все твои друзья в этом с тобой не согласны. Вы этого не ожидали и тут же добавляете: «Да, вы правы, он сделал много ошибок.Затем один из ваших друзей говорит: «У вас действительно нет собственного мнения». (Остальные начинают смеяться.)

3. Вы присоединяетесь к рабочей группе, в которой должны выполнять задание, а затем представлять его другим студентам. Вы придумали хорошую идею для этого задания и начали с энтузиазмом объяснять свою идею остальной группе. Внезапно другой член группы начинает громко смеяться: «Ну, это не очень оригинально, я слышал, как они предлагали ту же идею в другой группе.Я думал, ты придумаешь что-нибудь более захватывающее! » (Остальные тоже начинают смеяться.)

Социально-реляционные сценарии:

4. Утро пятницы, и у вас много работы. Однако сегодня день рождения вашей тети, и она устроит большую вечеринку, которая начнется после обеда. Вы действительно хотите закончить некоторую работу перед отъездом, а в 17:30 вы убираете свой стол, чтобы пойти на вечеринку. Вы объясняете коллегам, что спешите, потому что вечеринка уже началась.Затем один из ваших коллег серьезно смотрит на вас и говорит: «Как неприятно с вашей стороны приехать так поздно на день рождения вашей тети, вы хотя бы помогли ей с подготовкой». (Некоторые другие коллеги начинают смеяться.)

5. Вы рассказываете своим коллегам историю, которая кажется вам очень забавной. Речь идет о вашем очень старом дяде, которого вы недавно посетили в доме престарелых, где он живет. Ваш дядя каждые 5 минут спрашивал вас, какая у вас работа, и продолжал рассказывать вам историю о прогулке на лодке, которую он совершил на прошлой неделе.Над этим надо очень сильно смеяться. Внезапно коллега смотрит на вас и говорит: «Вы действительно не уважаете пожилых людей, как бы вы себя чувствовали, если бы люди в таком возрасте перестали воспринимать вас всерьез!» (Другие ваши коллеги начинают смеяться.)

6. Вы сидите в трамвае, полном людей, когда в вагон входит женщина-инвалид с костылями. Никто не заступается за женщину, и вы тоже. Это не потому, что вы не хотите, но на самом деле вы плохо себя чувствуете и уверены, что кто-то другой предложит ей свое место.Затем джентльмен постарше предлагает женщине свое место. Он смотрит на вас с презрением и говорит: «Разве вы не можете проявить хоть какое-то уважение к кому-то другому!» (Некоторые из пассажиров начинают смеяться.)

Утрата доверия к миру: унижение и его последствия

Psychodyn Pract. 2013 Май; 19 (2): 129–142.

Phil Leask

Кафедра немецкого языка, Университетский колледж Лондона, Лондон, Великобритания

Кафедра немецкого языка, Университетский колледж Лондона, Лондон, Великобритания

Поступила в редакцию 20 мая 2011 г .; Пересмотрено 17 января 2013 г.

Авторские права © 2013 Автор (ы).Опубликовано Taylor & Francis. Эта статья цитируется в других статьях в PMC.

Abstract

Автор определяет акты унижения как специфический и часто травмирующий способ использования власти с набором постоянно возникающих элементов и предсказуемых последствий, включая потерю способности доверять другим. Утверждается, что эти последствия серьезны и долговременны. В статье проводится различие между «стыдом» как душевным состоянием и «унижением» как действием, совершенным против человека или группы.Обсуждается взаимодействие между унижением и позором после унизительного акта. Утверждается, что восстановление способности пациента вернуться к относительно нормальной жизни становится более вероятным, если терапевт признает специфику унижения, невозможность отменить унизительный акт и важность сосредоточения внимания на последствиях унижения.

Ключевые слова: унижение, стыд, травма, насилие, ярость, месть, несправедливость

Введение

Хартлинг и Лучетта (1999) описывают унижение как «родственную форму человеческого поведения, проистекающую из межличностной динамики, которую нельзя адекватно объяснить с помощью индивидуалистические, внутрипсихические теории »(стр.260). В этой статье я предлагаю рассматривать унижение как акт, который имеет место объективно и имеет жертву, страдания которой, вероятно, будут существенными и продолжительными. С этой точки зрения проводится различие между унижением и связанными с ним понятиями, такими как стыд. Я утверждаю, что психотерапевты рискуют патологизировать людей, чрезмерно концентрируясь на внутреннем мире пациента и рассматривая унижение и стыд, как если бы они были идентичными явлениями.

Подходя к этому предмету с междисциплинарной точки зрения, включая историю, литературу, философию, социологию, антропологию, а также психологию и психоанализ, я хочу признать, что психодинамическое мышление не было центральным в моем исследовании унижения и его последствий (Leask, 2012).Поэтому читатели журнала, скорее всего, будут экспертами в той области, в которой я не разбираюсь. Однако моя цель — показать, что акты унижения, на каком бы уровне и при любых обстоятельствах они ни происходили, постоянно содержат одни и те же элементы и имеют схожие последствия, даже если степень страдания или способность уменьшить воздействие акта унижения будет варьироваться отчасти из-за устойчивости, заложенной в успешных ранних отношениях, а отчасти из-за стратегий сопротивления (которые сами могут быть многим обязаны таким ранним отношениям).Я также предполагаю, что осознание специфической природы унижения влияет на отношения между терапевтом и пациентом.

Не всегда легко узнать из рассказа пациента, имел место акт унижения или нет. Часто то, что произошло, остается неясным, и необходимо признать возможность того, что «жертвой» может быть кто-то, кого постоянно тянет к оскорбительным и унизительным отношениям. В таких ситуациях психодинамические терапевты увидят свою роль не только в работе с внешними факторами — предполагаемыми актами насилия и их последствиями — но также и в стремлении понять бессознательные факторы (включая влияние ранних переживаний, которые сами по себе могли быть связаны с унижением). ), из-за которых пациент неоднократно вовлекался в такие отношения (van der Kolk, 1996, p.183).

В этой статье, говоря о жертвах унижения, я решил использовать «он», потому что использование «она» может вызвать ощущение женщин как жертв, особенно мужчин; это бесполезно при попытке понять природу унижения и его последствия. Полное обсуждение гендерных аспектов унижения и их значения выходит за рамки данной статьи. Читатели знают, что девочки и женщины непропорционально представлены в случаях сексуального насилия и домашнего насилия (Герман, 2009, стр.xiv). Однако во многих других обстоятельствах мальчики или мужчины становятся жертвами унижений.

Унижение: последствия «первого удара»

Писатель австрийского происхождения Жан Амери, еврейский беженец в оккупированной Бельгии, был арестован в 1943 году гестапо за распространение листовок, осуждающих Гитлера и войну. Он был немедленно подвергнут физическому унижению: полицейские жестоко избили его, а затем подвесили на крюке, заложив руки за спину, так что его суставы разъединились от мучительной боли во время допроса в СС.Воздействие этого, как он говорит много лет спустя, остается с ним и всегда будет тем, с чем ему придется жить; акт унижения произошел, и, вместе с вытекающими из него эмоциями и последствиями, нельзя сделать так, чтобы оно не произошло. Пытаясь разобраться в этом для себя, Амери (1980/1999) говорит, что обычно, когда кто-то получает травму, также ожидают помощи, которая компенсирует травму. Однако акт унижения демонстрирует тщетность такого ожидания: «с первым ударом кулака полицейского, против которого не может быть защиты и от которого никакая рука помощи не отразит, часть нашей жизни заканчивается, и она может никогда не возродиться » (стр.29). Что потеряно, так это «элемент доверия к миру» и уверенность в том, что

из-за письменных или неписаных социальных контрактов другой человек пощадит меня — точнее говоря, что он будет уважать мое физическое состояние, а вместе с ним и мое метафизическое существо. Границы моего тела — это также границы моего «я». (стр. 28)

Амери говорит, что такой опыт (за которым последовало дальнейшее унижение в концентрационных лагерях) «закрывает взгляд на мир, в котором правит принцип надежды» и делает жертву унижения «беззащитным заключенным». страха ‘(стр.40). Хотя у Амери могут быть симптомы «сложного посттравматического стрессового расстройства (ПТСР)», возникшего в результате хронической или длительной травматизации (Courtois & Ford, 2009; Herman, 1992/1997; van der Kolk, 1996), это значимо. для обсуждения унижения, что это первый жестокий акт, который трансформирует его представление о своем положении в мире.

Определение унижения

В обычном использовании, унижение, по-видимому, означает во многом то же, что и смущение, или стыд, или позор.Это отражает неуверенность в том, что концептуально представляет собой унижение, является ли это действием, эмоцией или, возможно, и тем, и другим. Случай с Жаном Амери указывает на то, что власть играет центральную роль в унижении, и в частности, власть используется демонстративно и несправедливо. Это также предполагает, что вероятными последствиями унижения являются чувство постоянной утраты и чувство бессилия, разочарованная ярость, отчаяние и «злая жажда мести» (стр. 70). Спорив с этими последствиями в течение 35 лет, Амери покончила жизнь самоубийством в 1978 году.

Пример, подобный этому, предполагает, что унижение — это акт, который вызывает изменение к худшему в положении жертвы и в ее чувствах к себе и своему отношению к миру. Поскольку власть играет центральную роль в унижении, жертву унижения можно охарактеризовать не как , испытывающую чувство , а как , будучи униженным, — как жертву акта силы. Унижение — это то, что один человек активно совершает по отношению к другому, даже если он действует через институты или в принципе направлен против групп.Это демонстрация способности использовать власть несправедливо и с явной безнаказанностью.

Определение, которое я буду использовать здесь, состоит в том, что унижение — это демонстративное проявление власти против одного или нескольких лиц, которое последовательно включает в себя ряд элементов: лишение статуса; отклонение или исключение; непредсказуемость или произвол; и личное чувство несправедливости, сочетающееся с отсутствием средств правовой защиты от перенесенной несправедливости. Такое определение помогает определить, когда произошло унижение, понять чувства, возникающие в результате унижения, и отличить унижение от стыда.Унижение приводит к сильному чувству, что с человеком поступили несправедливо, в то время как стыд включает в себя ощущение того, что человек поступил неправильно и принизил себя в собственных глазах или в глазах других. Кроме того, как предполагают Хартлинг и Лучетта (1999), «стыд может выполнять соответствующую адаптивную функцию, подавляя агрессию или защищая человека от ненужного личного воздействия. Напротив, унижение не считалось выполнением адаптивной функции »(стр. 263).

Власть, отторжение и исключение

То, что открыто, если не всегда сознательно, демонстрируется в акте унижения, — это неравенство между человеком, обладающим властью, и человеком без нее.Случай Сэвила — жестокое обращение с детьми со стороны телевизионной «личности», у которой была власть совершить насилие и которая считала, что его собственная сила сделала его неприкосновенным, — очевидный пример.

Это проявление власти постоянно подразумевает отказ или исключение из семьи, из общества (например, для беженцев), из мира, где доверие имело значение. Хотя это не всегда сразу очевидно, по крайней мере для постороннего, неприятие или исключение, связанное с унижением, является абсолютным, что бы ни случилось после.Акт унижения уже произошел, и, вместе с вытекающими из него эмоциями и последствиями, нельзя сделать так, чтобы оно не произошло. Амери говорит, что у него осталось «негодование», и это негодование «пригвоздит каждого из нас к кресту его разрушенного прошлого. Абсурдно, он требует, чтобы необратимое было обращено вспять, чтобы событие было отменено. Негодование блокирует выход в подлинное человеческое измерение, в будущее »(стр. 68). Амери считает, что в основе этой проблемы лежит одиночество жертвы; жертва одинока, исключена из прошлого, в которое он хочет вернуться, общества, к которому, по его мнению, он принадлежал, и будущего, которого он ожидал, будет его.Можно утверждать, что единичный акт унижения в исключительном контексте, такой как нападение в чужой стране, не вызывает постоянного чувства исключения или отторжения. Жертва возвращается домой в безопасное место, к доверительным отношениям, и унижающий ей больше не угрожает. Однако ощущение того, что мир не такой, каким он был ранее, и что он уязвим для неожиданных и произвольных действий со стороны кого-то, обладающего большей властью, будет сохраняться (Reiker & Carmen, 1986, p.367). Выздоровление, безусловно, возможно, и можно возобновить обычную жизнь, но, как говорит Герман, говоря о травме, «выздоровление никогда не бывает полным. Воздействие травмирующего события продолжает отражаться на протяжении всего жизненного цикла выжившего »(Герман, 1992/1997, стр. 211).

То же самое можно увидеть в случаях сексуального насилия над детьми со стороны католической церкви. Мемуары Клеменджера (2012) сосредоточены на его физическом и сексуальном унижении со стороны христианских братьев в «Промышленной школе» в Ирландии с 1959 по 1967 год.В течение этого периода он чувствовал себя изолированным в школе от любой обычной жизни, а за ее пределами — от того, что он считал обычными семьями со счастливыми детьми. Чтобы спастись от худшего физического насилия, ему пришлось принять защиту двух родительских фигур, которые, казалось, искренне его любили, но были его сексуальными насильниками. Он понимал, насколько это разрушительно: «Я был аутсайдером, движимым ненавистью и изоляцией» (стр. 100). Его история, когда он рос, включала попытку самоубийства, дальнейшее неприятие и дискриминацию после ухода из школы, отказ большинства авторитетных фигур поверить его рассказу о жестоком обращении, время в тюрьме, глубокое подозрение в мотивах людей, которые были к нему добры. , и в конечном итоге спасение женщиной, которая стала его женой.Как и Амери, он попытался оставить позади унижение, применив продуманный подход к управлению его последствиями. Он избегал самоанализа, отказывался верить в то, что несет ответственность за жестокое обращение, признавал, что все еще будут «плохие дни», продолжал свое образование, инвестировал в свою эмоциональную жизнь с женой и оставался настроенным быть оптимистичным и «менее озабоченным« если бы ». только »(стр. 346–347). Однако, когда скандал с жестоким обращением с детьми стал достоянием общественности в Ирландии в 1990-х годах, воспоминания, от которых он скрывался десятилетиями, « вырвались из своих цепей и начали мучить меня день и ночь », не давая уснуть и заставляя его становиться зависит от антидепрессантов (стр.356–357).

Для Майкла Клеменджера даже повторное открытие семьи, частью которой он считал себя, было неудачной попыткой снова быть включенным, чтобы преодолеть первоначальное неприятие, которое заставило его воспитываться в церковных учреждениях. Для детей, подвергшихся насилию в семье, точно так же не может быть возврата в прошлое, в котором они хотят быть, принадлежат к сердцу семьи, могут безоговорочно любить и доверять (Goodyear-Brown, 2012, стр. 18).

Как отмечает Эми, унижение ставит под угрозу будущее.Уэйн Кестенбаум (2011) в преднамеренно фрагментированном эссе приводит на последних страницах один длинный пример унижения и посвящает свою книгу его жертве (стр. 203–206). В очереди в аэропорту, рассказывает Кестенбаум, мужчина ударил свою дочь ногой по ягодицам. Она «достигла полового возраста» и ей, вероятно, тринадцать лет. Она в ярости и заливается слезами, но также с сожалением смотрит на отца, выражение которого остается холодным. Кестенбаум, наблюдатель, хочет утешить дочь, но, вопреки своему здравому смыслу, чувствует печальную, безнадежную жалость к отцу, который уничтожил любой возможный шанс на будущее для себя и своей дочери, и который казалось, он не осознавал, что отравил будущее, как пролил масло в океан и никогда не смог его очистить.

Отец своим «жестоким, но загадочным актом» унижения разрушил возможность будущего, в котором будет безопасность и взаимное доверие.

Непредсказуемость, произвол и несправедливость

Унижение почти всегда происходит неожиданно, даже если жертва жила в страхе перед ним. Это связано с нарушением закона, норм или ценностей, которые как унижатель, так и жертва считали обязательными. Родитель, изнасилующий ребенка, делает то, что ребенок, даже находясь в замешательстве, чувствует, находится в противоречии со всем, что его воспитали, чтобы верить в то, что правильно и чего можно ожидать от родителя.В 1935 году немецкие граждане-евреи обнаружили, что их жизнь со дня на день изменилась нацистскими Нюрнбергскими законами, лишившими их статуса немцев. Майкл Клеменджер подвергался жестокому обращению со стороны людей, лицемерно критиковавших те самые действия, которые они совершали.

Непредсказуемость усиливает силу унижающего и внушает страх унижения, который силен сам по себе. Это может быть усилено, когда люди стали свидетелями или услышали об актах унижения (Hartling & Luchetta, 1999, стр.262). В приведенных выше примерах все жертвы были уязвимы перед произвольными или непредсказуемыми действиями властей. Поскольку власть имущие также контролируют систему правосудия и отказывают в доступе к ней тем, кого унижают, чувство беспомощности перед лицом несправедливости было центральным в реакции жертв на унижение.

Унижение и сопротивление

Может ли предполагаемая жертва отказаться или отвергнуть унижение? Это кажется маловероятным из-за вовлеченных властных отношений.Частичное исключение возникает, когда люди участвуют в действиях сопротивления, которые демонстрируют, что они не принимают или не разделяют нормы и ценности тех, кто находится у власти. Коммунисты в нацистской Германии считали, что их могут убить за попытки сопротивления нацистам, но не то, что их можно было унижать. Свидетели Иеговы, заключенные в тюрьму в Германской Демократической Республике (ГДР), проявили необычайную способность сопротивляться, ожидая лучшей жизни после этого (Кабелиц, 1939–1956, стр. 292).В таких случаях участники сопротивления видят свое наказание и исключение как предсказуемые последствия борьбы за власть, в которую они вовлечены. Они видят себя временно побежденными, а не жертвами унижения. Столкнувшись с таким сопротивлением, власть имущие часто отвечают актами пыток или других «жестоких и необычных наказаний», чтобы продемонстрировать, что они могут унизить даже тех, кто отрицает, что это возможно.

Герман (2009) перечисляет действия, которые преступники используют для унижения жертвы, и предполагает, что последствия таких действий могут включать посттравматическое стрессовое расстройство или сложное посттравматическое стрессовое расстройство (стр.xiv). Когда сопротивление как способ предотвратить унижение оказывается успешным, борьба с сопротивлением сама по себе может быть травмирующей. Однако такое сопротивление может также снизить частоту посттравматического стрессового расстройства. В своем исследовании бывших политических заключенных ГДР Ehlers, Maercker и Boos (2000) выделяют «психическое поражение», но также отчуждение и чувство постоянного изменения как вероятные индикаторы посттравматического стрессового расстройства среди заключенных после их освобождения. Психическое поражение, контрастирующее с «восприятием себя как автономного человеческого существа» (стр.45), было обычным явлением и является логическим следствием унижения. В исследовании он показал, что это самый надежный предиктор тяжести последующих симптомов посттравматического стрессового расстройства. Другими словами, психическое поражение с большей вероятностью, чем «предполагаемая угроза жизни», приведет к тяжелым симптомам посттравматического стресса. Авторы отмечают, что результаты соответствуют их гипотезе (которая также является моей) о том, что «воспринимаемая угроза психологической автономии является важным аспектом психологической серьезности травмы, которая намеренно причиняется другими людьми» (стр.51). Примечательно, что исследование предполагает, что сопротивление, основанное на политической приверженности и понимании, приводит к лучшему долгосрочному результату в отношении воздействия потенциально травмирующих событий и вероятности депрессии. Однако это мало утешает уязвимую индивидуальную жертву унижения, особенно ребенка в семье или в других условиях, где власть имущие злоупотребляют своей властью. Здесь любое желание сопротивляться скомпрометировано огромным дисбалансом сил, физически, эмоционально и социально, а также двойственным отношением ребенка к родительской фигуре (Philpot, 2009, стр.105–106).

Последствия унижения

Унижение, за исключением тривиальных случаев, на которые мы обычно не обращаем внимания, может изменить жизнь жертвы, как показывают приведенные выше примеры. Другой хорошо известный пример — это жестокое унижение чернокожего Родни Кинга четырьмя белыми полицейскими в Лос-Анджелесе в 1991 году. Первоначальное оправдание этих полицейских широко интерпретируется как указание на то, что государство и общество попустительствовали этому унижению. , привело непосредственно к беспорядкам, в которых погибло более 50 человек.Интервью Guardian с Кингом в мае 2012 года изображает его как утверждающего, что он счастлив от того, что он жив и имеет возможность рассказать о своей истории, и так же внезапно впадающий в «самую темную нишу своей памяти», когда он вновь переживает нападение (Carroll, 2012). Он демонстрирует признаки «десятилетий злоупотребления алкоголем и многочисленных автомобильных аварий» и «заброшенная фигура, по-видимому, захваченная своим прошлым, своим именем и его пристрастием к алкоголю, которые, по его мнению, неразрывно связаны». Интервьюер отмечает всепоглощающий гнев Кинга и «саморазрушительный водоворот, который стоил ему семьи, здоровья и сбережений» в годы после унижения.Есть все признаки того, что проблемное детство Кинга оставило его плохо подготовленным, чтобы справиться с нападением на него и его последствиями. Сам Кинг считал, что время лечит и что он наконец обрел покой. Шесть недель спустя Кинг, по-видимому, случайно утонул в своем бассейне, находясь в состоянии сильного опьянения от алкоголя и различных наркотиков.

Чувство вторжения, подобное тому, что испытал король, незаконно пересеченных личных границ и уменьшения в результате самости, является центральным элементом разрушительной силы унижения.Рипштейн (1997) говорит, что реакция государства через правовую систему важна, что имеет отношение к делу Кинга, а также к примерам жестокого обращения с детьми. Наказание, как говорит Рипштейн, «служит тому, чтобы общество не соглашалось с этим унижением. […] Не наказывать преступление — значит превратить личное унижение в публичное »(с. 103). Конечно, это явное намерение, когда само государство намеренно унижает, как в нацистской Германии.

Реакции жертвы

Любой акт унижения может восприниматься как травмирующий, но, как отражено в психоаналитическом обсуждении травмы, различные влияния и фоновые переживания, особенно ранние отношения и способы их интернализации, влияют на то, как люди реагируют, когда становятся жертвами травматического унижения (Baron-Cohen, 2011, стр.47–48; Bentovim, Cox, Bingley & Pizzey, 2009, стр. 12; Гаскилл и Перри, 2012, стр. 29–30; Goodyear-Brown, 2012, стр. 14, 18–19; Кристал, 1988; Филпот, 2009, стр. 11–14; van der Kolk, 1996, с. 185, 202).

Личные отчеты об унижении предполагают, что жертва имеет тенденцию проходить через различные комплексы реакций, от чувства сбитой с толку беспомощности до гнева и оттуда до бунта, сопротивления или подчинения, которые также могут включать отчаяние и самоуничтожение. Первая стадия часто включает в себя удивление и шок по поводу того, что произошло, тревогу и дезориентацию из-за вовлеченного неприятия или исключения, горе по понесенной утрате и недоумение по поводу перенесенной несправедливости.Как ребенку понять жестокого родителя, а женщине примириться с осознанием того, что любящий муж может беспощадно насиловать ее?

Следующая стадия, вероятно, будет связана с гневом и желанием наброситься и отомстить. Для жертвы унижения чувство несправедливости является основной причиной гнева. Когда унижение затрагивает все общество или большую группу в нем, те, кого Линднер называет «предпринимателями унижения» (2006, p. Xv), используют эту ярость по отношению к несправедливости и вытекающее из нее чувство бессилия как способ заручиться поддержкой своих людей. насильственные, ответные действия.(Ярким примером является использование Гитлером воспринимаемого унижения немцев в результате Версальского договора.) Гнев, ненависть и насилие наносят психологический ущерб жертвам унижения, и может начаться цикл унижения и возмездия, что приведет к еще большему страдания и разрушения. Это касается не только национальной и международной политики; как часто отмечается, нередки случаи, когда жертвы жестокого обращения с детьми сами становятся насильниками в более позднем возрасте (Bentovim et al., 2009, с. 68; Goodyear-Brown, 2012, стр. 12).

Гнев, вызванный унижением, также может сопровождаться реалистичным ощущением бессилия. Ответы на это включают стратегии избегания: отвод от реальности; самообман по поводу произошедшего; и отказ встретиться лицом к лицу с новыми, стесненными обстоятельствами (Philpot, 2009, p. 14). Жертва может стать безразличной к судьбе окружающих или стать жестокой, поскольку это возвращает ему некое чувство власти.

Несмотря на различия между ними, часто существует взаимосвязь между унижением, стыдом и чувством вины, что важно учитывать при рассмотрении последствий унижения.Действия уклонения, предпринимаемые людьми, опасающимися унижения, могут привести к тому, что они сделают то, что они внутренне считают неправильным, за что им стыдно: например, присоединиться к унижению других. Обращение к чувству стыда — это также способ попытаться контролировать то, что неконтролируемо, путем признания или утверждения своего участия в этом: жертва винит себя в своих поступках, а не человека, который обидел ее. Точно так же чувство вины подразумевает принятие внешнего авторитета с согласованными правилами, такого как родительская фигура; поскольку правила были нарушены, жертва соглашается с тем, что власть имеет право наказать его.Чувство вины (как и чувство стыда) в ответ на унижение — это способ попытаться разобраться в необъяснимом, попытаться наложить образец на то, что в противном случае выглядит как случайное, произвольное поведение. Это особенно часто встречается в детстве. С психологической точки зрения ребенку безопаснее видеть себя плохим ребенком, чем ребенком с плохими родителями. Поступая так, он может придерживаться принципа справедливости и избегать признания несправедливости унизительных действий. Обвинение самого себя, по крайней мере, дает объяснение тому, что произошло (Philpot, 2009, p.13). Поскольку это также извиняет унижающего, в интересах унижателя развивать у жертвы чувство вины или стыда, или и то, и другое (Смит, 2008, с. 373).

Чувство бессилия среди жертв унижения может привести к паранойе, отчаянию или депрессии. Для Кестенбаума «раны унижения — это всегда интимные острые уколы». Один из ответов на это включает закрытие от мира физически и психологически, в то же время образно создавая твердую оболочку или оболочку, чтобы контролировать то, что разрешено входить или выходить (Bick, 1968; Turp, 2007).

Когда ни одна из стратегий выживания не оказывается эффективной и реальность положения жертвы ошеломляет ее, он может достичь стадии личной фрагментации и дезинтеграции с серьезными трудностями в повседневном функционировании на индивидуальном или социальном уровне. Этой позиции достигли Майкл Клеменджер и Родни Кинг даже после того, как каждый из них подумал, что он успешно избавился от последствий своего унижения.

Профессиональные ответы

В ходе своей работы терапевты неизбежно столкнутся лицом к лицу с личными последствиями, возникающими в результате жизни с противоречивыми чувствами, переживаниями и защитами, возникающими в результате унижения.Чтение терапевтом ситуации может иметь серьезные последствия для его или ее практики. Подобно тому, как профессиональное вмешательство в случаях жестокого обращения с детьми предполагает обеспечение того, чтобы ребенок находился в безопасном месте вне досягаемости обидчика — унижателя, — так терапевт, по крайней мере, будет стремиться предоставить безопасное место в кабинете для униженного взрослого пациента. . Однако он или она также могут столкнуться с осознанием того, что пациент все еще находится под контролем унижающего, и что унижение может продолжаться.Ниже приводится ряд примеров того, как терапевты видят себя борющимися с последствиями унижения пациента.

Льюис (1987) использует термины «униженная ярость» и «стыд-гнев» как синонимы, что указывает на последствия унижения больше, чем стыда. Однако она не осознает конкретных последствий (включая стыд), возникающих в результате унижения. По ее мнению, стыд «рассматривается как средство, с помощью которого люди пытаются сохранить свои любовные отношения с другими» (стр.2), может применяться, когда жертва унижения пытается переложить вину с унижающего на себя, но отрицает лежащие в основе отношения власти, вовлеченные в унижение.

Моисей-Грушовски (1994), признавая, что ее униженные пациенты ужасно страдали от жестокости или сексуального насилия, тем не менее классифицирует их защиты как «патологические» (стр. Xix). Часто рассматривая термины стыд и унижение как синонимы, она предполагает, что процессы обвинения, используемые ее пациентами, «являются попытками изменить направление стыда и вины от самих себя, чтобы избежать болезненных переживаний» (стр.6). Здесь есть опасность обвинить жертву и, следовательно, снова ее унизить — после чего кабинет перестает быть безопасным местом — вместо того, чтобы помочь ему оплакивать потери, вызванные опытом унижения. Как сказал Жан Амери о предположении, что его озабоченность антисемитизмом и Холокостом означает, что он психически болен или страдает истерией: «Я знаю, что меня угнетает не невроз, а скорее точное отражение реальности. Это были не истерические галлюцинации, когда я услышал, как немцы призывают евреев «умереть, как собака!» (Стр.96).

Гилберт (1998) (когнитивно-поведенческий терапевт) отмечает совпадения и различия между стыдом и унижением, включая бессилие и чувство несправедливости в унижении, и предполагает, что «в проблемах, основанных на унижении, основное внимание уделяется вреду, причиненному другими людьми. ‘(стр. 259). Обсуждая возможные терапевтические вмешательства, он говорит, что некоторые пациенты могут бояться своих деструктивных действий или потери контроля, и что для них может быть полезно «изучить способы обретения эмоционального контроля и дать понять, что в работе с унижением это не поощрение к действию». разыграть эти чувства, но исцелить их » (стр.263). Многие из предложенных Гилбертом вмешательств направлены не столько на унижение, сколько на порождаемые им гнев и ненависть, как будто это, в конечном счете, все, что можно сделать. Гилберт неявно соглашается с этим, когда говорит, по всей видимости, одобрительно, о пациенте, рассматривающем возможность ухода с работы, на которой его унижали (с. 264). Для пациента такой ход представляет собой признание бессилия и явную победу унижающего; здесь нет справедливости, только возможность начать заново где-то еще и попытаться справиться с оставшимися чувствами гнева и ненависти или, в данном случае, депрессией, возникающими в результате унижения.

Ehlers et al. чье исследование подчеркивает долгосрочные последствия унизительных действий и возможность необратимых изменений для жертвы, предлагает несколько неубедительные предложения по лечению. Среди них они предлагают, чтобы пациенты, которые испытывают « общее чувство отчуждения или постоянных изменений », могли получить пользу от » вмешательств, которые побуждают их восстановить контакт с друзьями и семьей и снова заняться деятельностью, которой они наслаждались до травмы. ‘(стр.54). Для таких людей, как Жан Амери, Майкл Клеменджер или Родни Кинг, это вряд ли можно рассматривать как эффективный путь к выздоровлению.

Психоаналитик Фил Моллон в исследовании стыда и связанных с ним эмоций (2002) пишет, что «лекарством от состояний стыда и унижения является сочувствие» (стр. 20), но не рассматривает конкретно значение и значение этих эмоций. унижение. Он описывает случай с «Натали», мать которой «казалась очень агрессивной и контролирующей, настаивая на том, что у ее дочери нет секретов от нее» (стр. 6). Вопреки собственной воле и здравому смыслу Натали «была склонна строить свою жизнь вокруг лжи и обмана» (стр.8) в качестве защиты от «нарушения ее сущности». Моллон говорит, что такое насилие «может быть воспринято как изнасилование разума — по сути, души — и потенциально вредно как физическое изнасилование. Эмоциональная реакция на насилие — стыд »(с. 7). Другим способом выразить это было бы сказать, что Натали росла с постоянным и оправданным страхом унижения, поскольку здесь присутствуют все элементы унижения: вторжение или нарушение — это демонстративное проявление силы, которое противоречит явно принятым нормам поведение между матерью и ее дочерью включает отказ, произвольное применение правил, с которыми Натали не может согласиться, и несправедливость без средств правовой защиты.

Таким образом, ложь и обман Натали — это средства, которые она использует, чтобы защитить себя от унижений со стороны матери. Моллон признает, что это дает ей чувство свободы и свободы воли, поскольку указывает на то, что она сохраняет частное ядро. Проблемы Натали включают нереальный перенос на других, которых она считает эквивалентом своей матери. Беспорядочное использование лжи в результате этого серьезно вредит другим ее отношениям. Моллон говорит, что часть терапевтической работы «для Натали заключалась в том, чтобы обнаружить, что честность не должна означать нарушение ее основного« я », — и осознать, что, хотя у нее определенно была способность лгать и успешно скрываться, она могла выбрать в качестве правдивый ‘(стр.9). Именно здесь терапевту было бы полезно признать, что Натали неоднократно подвергалась унижениям и не несла ответственности за агрессивное поведение своей матери. Это могло затем привести Натали к открытию чего-то другого: выбор быть правдивым для всех, но ее мать не обязательно должна открывать ее для нападок со стороны других, а вместо этого может быть способом реагировать и преодолевать чувство стыда, которое возникает, когда в прошлом она избегала говорить правду.Чтобы держать ее унизительную мать на расстоянии вытянутой руки, может быть необходимо продолжать лгать ей и чтобы Натали осознала, что ей не нужно стыдиться этой защиты от продолжающихся попыток ее матери нарушить ее сущность.

Хартлинг и Лучетта предполагают, что, когда ясно, насколько унижение или страх унижения способствуют возникновению психологических проблем пациента, лечение может быть сосредоточено на «распутывании и устранении изнурительных последствий фактического или предполагаемого опыта человека; восстановление самоощущения человека до более оптимального уровня самоуважения и самооценки ».Терапевт должен помочь укрепить «сопротивление или сопротивляемость человека перед лицом возможных, часто неизбежных будущих унижений» и дать ему возможность «бросить вызов и изменить социальные и экологические факторы, которые могут поддерживать или продвигать унизительные социальные практики» (стр. 273).

Заключение

Я привел здесь ряд теоретических положений о природе унижения. Во-первых, я предполагаю, что унижение — это особый способ проявления власти с определенным набором реакций и последствий, которые часто бывают катастрофическими и меняют жизнь.Во-вторых, я утверждаю, что унижение — это силовой акт, который демонстративно и несправедливо используется с очевидной безнаказанностью, и что унижение не является эмоцией само по себе и поэтому не следует путать со стыдом, но что оно приводит к предсказуемому набору эмоций, которые могут иногда включает стыд, но в котором преобладают гнев и желание мести в сочетании с чувством бессилия. Как и многие другие теоретики, я также утверждаю, что нельзя сделать так, чтобы акты унижения не произошли, и что их эмоциональное воздействие, вероятно, сохранится в течение длительного времени.В то же время я признаю, что как степень страдания, возникающего в результате акта унижения, так и способность уйти от такого акта и восстановить свою жизнь варьируются от человека к человеку, частично, по крайней мере, в соответствии с внутренней силой. и устойчивость, возникающая в результате успешных ранних отношений или стратегий сопротивления.

Все эти теоретические положения имеют значение для терапевтов в их работе. Они подразумевают, что терапевтам важно иметь двойную направленность.Во-первых, как утверждают ван дер Колк, Макфарлейн и Вайсэт (1996) в поддержку психодинамического подхода к лечению жертв тяжелой травмы, терапевты должны « сосредоточиться на понимании субъективного значения травмирующего события и процесса (и препятствий) ». в) интеграция опыта с ранее существовавшими установками, убеждениями и психологическими конструктами »(стр. xvii). Во-вторых, они должны признать, что рассказы пациента могут включать фантазии и заблуждения, но могут также содержать рассказы о реальных, ужасных страданиях от рук кого-то другого и о несправедливости, которую невозможно исправить.

Там, где унизительные действия остались в прошлом, у пациента есть шанс оплакивать то, что он потерял, вместо того, чтобы заниматься бесполезными поисками возмещения ущерба или того, что по-немецки называется Wiedergutmachung : снова исправить, вернуть все на круги своя. они когда-то были. Затем ему могут помочь избавиться от ощущения себя жертвой и продвинуться вперед к восстановлению доверия к другим и чувства автономии, но без отрицания продолжающегося воздействия того, что было сделано с ним, и осознания того, что этого никогда не может быть. отменено.

Там, где, однако, унизительные действия продолжаются, то есть крайний дисбаланс сил не был изменен, у пациента может быть реалистичное ощущение, что он продолжает оставаться жертвой, чья способность действовать автономно все еще сильно скомпрометирована. . Терапевт сталкивается с вопросом о том, как отреагировать на эту неразрешенную ситуацию, когда то, что Гиллиган (2000) называет внешними силами, над которыми пациент не властен, вносит свой вклад в «круг проблем, которые не поддаются разрешению самостоятельно. знания, хотя некоторые из них могут быть решены другими способами, такими как медицинские исследования или политические действия » (стр.21). Здесь пациенту может быть полезно определить возможные варианты — которые сами по себе могут иметь болезненные, разрушительные последствия — для прекращения унизительных отношений или ухода от них, или для понимания того, почему он упорствует или даже принимает убежище в унизительных отношениях.

В любом случае, как говорит ван дер Колк (1996), для терапевтов важно определить и принять «существенную истину» переживаний своих пациентов прошлой травмы — в данном случае унижения — чтобы они не « усугубляют чувство гнева и беспомощности, обесценивая реальность жизни своих пациентов » (стр.183). Герман (1992/1997) более настойчив, прося терапевта «засвидетельствовать о преступлении» и занять позицию солидарности с жертвой, не обязательно снимая с жертвы всякую вину, — позиция, которая «включает понимание сути преступления». фундаментальная несправедливость травмирующего опыта и необходимость разрешения, которое восстанавливает некоторое чувство справедливости »(стр. 135).

Признавая особую природу унижения, терапевт может предоставить необходимое безопасное место, в котором пациент может начать думать и формулировать, что значит быть жертвой унижения.В этом безопасном месте пациент должен знать или чувствовать, что терапевт не будет отрицать реальность своих переживаний, не будет стремиться относиться к нему как к кому-то, для кого стыд является или должен быть центральной эмоцией, возникающей в результате этих переживаний, и не будет старайтесь внушить ему чувство, что все, что с ним сделали, можно оставить позади. Терапевт распознает унижение таким, каким оно является: унизительным, произвольным, исключающим и несправедливым проявлением власти, которого никогда нельзя заставить не случиться.

Заметки об авторе

Фил Лиск — писатель и исследователь, доктор философии. из Университетского колледжа Лондона. В его докторской диссертации рассматривалась концепция унижения и ее значение в представлениях о бывшей Германской Демократической Республике. В настоящее время он работает над исследовательским проектом по нарративам идентичности между поколениями и странами вне границ, опираясь на личные рассказы людей в ГДР или из ГДР.

Ссылки

• Améry J. In: At the Mind’s Limit.Размышления выжившего об Освенциме и его реалиях. Розенфельд С., Розенфельд С., редакторы. Лондон: Гранта; 1999 г. (Оригинальная работа опубликована в 1980 г.) [Google Scholar]
• Барон-Коэн С. Нулевые степени эмпатии. Новая теория человеческой жестокости. Лондон: Пингвин; 2011. [PubMed] [Google Scholar]
• Бентовим А., Кокс А., Бингли М. Л., Пицзи С. Защита детей, перенесших травмы и насилие в семье. доказательная оценка, анализ и планирование вмешательств. Лондон: Джессика Кингсли; 2009 г.[Google Scholar]
• Бик Э. Опыт кожи в ранних объектных отношениях. Международный журнал психоанализа. 1968; 49: 484–486. [PubMed] [Google Scholar]
• Куртуа К. А., Форд Дж. Д., редакторы. Лечение сложных травматических стрессовых расстройств. Руководство, основанное на фактах. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Гилфорд Пресс; 2009. [Google Scholar]
• Кэрролл Р. Гардиан. 2012, 2 мая. «Мне пришлось простить»: интервью с Родни Кингом. [Google Scholar]
• Клеменджер М. Все знали.Мальчик, два брата. Украденное детство. Лондон: Ebury Press; 2012. [Google Scholar]
• Элерс А., Меркер А., Боос А. Посттравматическое стрессовое расстройство после политического заключения: роль психического поражения, отчуждения и воспринимаемых постоянных изменений. Журнал аномальной психологии. 2000; 109: 45–55. [PubMed] [Google Scholar]
• Гаскилл Р. Л., Перри Б. Д. Сексуальное насилие над детьми, травмы и их влияние на развивающийся мозг. В: Гудиер-Браун П., редактор. Справочник по сексуальному насилию над детьми: выявление, оценка и лечение.Хобокен, Нью-Джерси: Уайли; 2012. С. 29–47. [Google Scholar]
• Гилберт П. Стыд и унижение при лечении сложных случаев. В: Тарриер Н., Уэллс А., Хэддок Г., редакторы. Лечение сложных случаев: подход когнитивно-поведенческой терапии. Чичестер: Уайли; 1998. С. 241–271. [Google Scholar]
• Гудиер-Браун П., редактор. Справочник по сексуальному насилию над детьми. Выявление, оценка и лечение. Хобокен, Нью-Джерси: Уайли; 2012. [Google Scholar]
• Гиллиган Дж. Насилие: размышления о самой смертоносной эпидемии.Лондон: Джессика Кингсли; 2000. [Google Scholar]
• Хартлинг Л. М., Лучетта Т. Унижение: оценка воздействия насмешек, унижения и унижения. Журнал первичной профилактики. 1999; 19: 259–278. [Google Scholar]
• Герман Дж. Л. Травма и восстановление. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: основные книги; 1997 г. (Оригинальная работа опубликована в 1992 г.) [Google Scholar]
• Герман Дж. Л. Предисловие. В: Куртуа К. А., Форд Дж. Д., редакторы. Лечение сложных травматических стрессовых расстройств. Руководство, основанное на фактах.Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Гилфорд; 2009. [Google Scholar]
• Kabelitz F. Lebenserinnerungen. Vol. 7043. Берлин: Биографический архив Кемповски, Академия дер Кюнсте; 1939–1956 гг. [Google Scholar]
• Льюис Х. Б., редактор. Роль стыда в формировании симптомов. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум; 1987. [Google Scholar]
• Koestenbaum W. Humiliation. Лондон: Notting Hill Editions; 2011. [Google Scholar]
• Кристал Х. Интеграция и самовосстановление: аффект, травма, алекситимия. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Аналитик Пресс; 1988 г.[Google Scholar]
• Лиаск П. Власть, партия и народ: значение унижения в представлениях о Германской Демократической Республике (докторская диссертация) Университетский колледж Лондона; 2012. [Google Scholar]
• Линднер Э. Наживать врагов. Унижение и международный конфликт. Вестпорт, Коннектикут: Praeger; 2006. [Google Scholar]
• Моллон П. Стыд и ревность: скрытые беспорядки. Лондон: Карнак; 2002. [Google Scholar]
• Мозес-Хрушовски Р. Развертывание: прячется за борьбой за власть в качестве защиты персонажа.Нортвейл, Нью-Джерси: Аронсон; 1994. [Google Scholar]
• Филпот Т. Понимание жестокого обращения с детьми. Свои истории рассказывают партнеры сексуальных преступников. Абингдон: Рутледж; 2009. [Google Scholar]
• Райкер П. П., Кармен Э. Х. Процесс от жертвы к пациенту: опровержение и преобразование жестокого обращения. Американский журнал ортопсихиатрии. 1986; 56: 360–370. [PubMed] [Google Scholar]
• Рипштейн А. Ответы на унижение. Социальные исследования. 1997; 64: 90–111. [Google Scholar]
• Смит Д.Глобализация, деградация и динамика унижения. Современная социология. 2008; 56: 371–380. [Google Scholar]
• Трамбулл Д. У. Унижение: травма неуважения. Журнал Американской академии психоанализа и динамической психиатрии. 2008. 36: 643–660. [PubMed] [Google Scholar]
• Turp M. Самоповреждение в результате бездействия: вопрос защиты кожи? Психодинамическая практика. 2007. 13: 229–244. [Google Scholar]
• ван дер Колк Б. А. Сложность адаптации к травме.В: van der Kolk B.A., McFarlane A.C., Weisaeth L., editors. Травматический стресс: последствия непомерных переживаний для разума, тела и общества. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Гилфорд; 1996. [Google Scholar]
• van der Kolk B. A., McFarlane A. C., Weisaeth L., editors. Травматический стресс. Влияние подавляющего опыта на разум, тело и общество. Нью-Йорк, Лондон: Guilford Press; 1996. [Google Scholar]

О достоинстве и унижении — Департамент психологии

Эвелин Линднер исследует тему унижения или того, что она называет «ядерной бомбой эмоций», в течение 45 лет.

От терроризма, войны и геноцида до ненавистно поляризованных обществ до запугивания и домашнего насилия — они часто уходят своими корнями в одну и ту же динамику унижения. Сколько мировых проблем можно объяснить унижением? Что происходит, когда люди чувствуют себя униженными или растоптанными? Если достоинство — это противоядие от унижения, как можно его развивать?

Несет ли такая страна, как Норвегия, особую ответственность? Имеет ли какое-либо значение культурное наследие Норвегии, наследие подобного рода, дугнада и глобальной ответственности (Фритьоф Нансен)? Какова роль академического сообщества в этом контексте? Каково положение психологии как области исследования и как практики?

Этот доклад основан на последней книге Эвелин Линднер под названием Честь, унижение и террор , опубликованной в 2017 году, и на книге, которую она только что завершает, под названием От унижения к
Достоинство: для будущего глобальной солидарности .

Она также поделится своим опытом пребывания в тропических лесах Амазонки в августе и сентябре прошлого года.

О преподавателе

Эвелин Линднер имеет двойное образование: доктор медицины и психолог со степенью доктора философии. Кандидат медицинских наук в Гамбургском университете в Германии, а также докторская степень. Имеет степень доктора психологии факультета психологии Университета Осло.

Она является президентом-основателем Human Dignity and Humiliation Studies (HumanDHS), глобального трансдисциплинарного сообщества заинтересованных ученых и практиков, которые хотят продвигать достоинство и преодолевать унижение во всем мире.

Она также является соучредителем инициативы World Dignity University, включая Dignity Press и World Dignity University Press. Все инициативы являются некоммерческими.

Ее первая книга, основанная на докторской диссертации по психологии, Making Enemies: Humiliation and International Conflict , была отмечена как «Выдающееся академическое звание» в журнале Choice в 2007 году. Десмонд Туту написал предисловие к своей третьей книге Гендер, унижение и всеобщая безопасность .Ее четвертая книга A Dignity Economy вышла в 2012 году, а пятая книга Честь, унижение и террор вышла в 2017 году.

Полный список публикаций Эвелин доступен на сайте Human Dignity and Humiliation Studies.

Опубликовано 25 февраля 2019 г. 13:50 — Последнее изменение: февраль.25, 2020 13:56

понимание его природы, опыта и последствий

Абстрактные

В этой диссертации исследуются природа, опыт и последствия унижения среди далитов (бывших неприкасаемых) в Индии (а также среди студентов из Великобритании для сравнительных целей). Социально-психологические исследования рассматривают унижение как автоматическую, экстремальную и интенсивную эмоцию, которая часто приводит к экстремальному и иррациональному поведению (Lindner, 2002; Otten & Jonas, 2014; Elison & Harter, 2007).Исследование, проведенное в этой диссертации, опровергло эту точку зрения и подчеркнуло необходимость рассматривать унижение как 1) по своей природе реляционное или динамическое по своей природе, 2) как отчетливо групповой феномен и 3) мобилизованный феномен. В исследовании 1 анализировался опыт унижения среди далитов и концептуальное унижение как сложное социальное столкновение, в котором одна сторона пытается принизить идентичность другой стороны. Исследование 1 также выявило важные аспекты унизительных встреч, которые были изучены в последующих исследованиях.Исследования 2 — 3 манипулировали точкой зрения (жертва или свидетель) и целью обесценивания (личная идентичность или социальная идентичность) в унизительной встрече и показали, что природа унижения и то, как оно переживается, зависит от того, как идентичность определяется в унизительном сталкиваться. И британские студенты (Исследование 2), и участники далитов (Исследование 3) подтвердили коллективный опыт унижения, то есть можно почувствовать себя униженным, просто засвидетельствовав унижение другого члена группы.Исследования 4–7 манипулировали реакцией жертвы (сопротивление или уступчивость) во время унизительной встречи. Эти исследования показали, что унижение — это столкновение в рамках властных отношений, и жертвы унижения обладают правом выбора и свободой выбора, чтобы изменить исход унизительных столкновений. Исследование 8 проанализировало унижающую риторику в речах доктора Б. Р. Амбедкара, самого важного из лидеров далитов, и показало, что способ разрешения унизительной встречи зависит от процессов мобилизации, которые могут даже изменить природу идентичностей и, следовательно, характер опыта встречи.

Тип

Диссертация, PhD Доктор философских наук

Права

Дата эмбарго: 20-02-04

Причина эмбарго: Диссертация ограничена в соответствии с правилами университета. Электронное копирование ограничено до 4 февраля 2020 г.

Как мне оправиться от травм и унижений? (Часть 1) *

Что случилось с защитными достоинствами самоконтроля и сдержанности? Что стало со способностью чувствовать стыд как способ помочь управлять своим публичным поведением? Где сочувствие и сострадание к другим, даже если мы с ними не согласны? Во всяком случае, неограниченный эгоизм может быть хуже, чем когда-либо, поскольку вокруг нас наблюдается прогрессирующая политическая поляризация.В книге «Сопереживание своему политическому противнику» Артур Брукс задается вопросом: «Итак, что мы можем сделать, чтобы сострадание и сочувствие стали менее редкими и случайными в современной Америке?» Он призывает к национальному движению обновления Америки, чтобы противостоять ядовитой анонимности социальных сетей; положив конец так называемому «иному», восприятию, что мы, , добрые и добродетельные, а они, , бесчеловечные и злые. Это «другое» подпитывает постыдное поведение ненависти и фанатизма, тем самым усугубляя вызванное обществом унижение.А как насчет готовности узнавать о них как о людях, открывать то, что на самом деле в их сердцах, вместо «других»?

Однажды вечером я был на обеде со своим старым другом, с которым не встречался годами. Когда мы рассказывали друг другу подробности своей жизни, он задал мне вдумчивый вопрос: как психиатру, практикующему почти четыре десятилетия, который работал буквально с тысячами пациентов, некоторые в течение многих лет психотерапии. — что меня возбуждает? Как так получилось, что я не стал циничным по поводу своей карьеры и не сгорел из-за человеческого существования? Это справедливый вопрос.Нет ничего, что я люблю больше, чем узнавать о человеческом сердце и мозгу и помогать кому-то выздороветь и обрести счастье на работе и в любви, но часто, когда страсти пересекаются с карьерой, люди могут возмущаться именно тем, чем они когда-то дорожили. . И все же я сразу получил для него ответ. Это просто: за мою карьеру произошло столько всего, что изменило нашу культуру и повлияло на моих пациентов — некоторых навсегда, а некоторых — нет. Кое-что из того, что их волнует, изменилось.Но человеческая природа остается неизменной, независимо от социальных сдвигов или ускорения технологических инноваций, которые влияют на нашу жизнь от момента к моменту. Наша потребность в любви, самоуважении, достоинстве, страсти, смысле и цели вечна. Эмоции ощущаются так же глубоко, как и прежде, и некоторые эмоциональные шрамы могут никогда не исчезнуть. Это особенно верно в отношении публичного позора (одна из форм «отчуждения»), которое приводит к унижению и травме. Когда у нас под рукой Интернет, всегда предлагающий завесу анонимности и отключение от последствий, стало легче, чем когда-либо, причинять боль людям в глазах общественности — публично опозорить их — и это унижение глубоко ранит.Пожалуй, это самая болезненная из всех эмоций. Хотя моральная дуга нашего общества действительно может пытаться склониться к справедливости, публичное осуждение в социальных сетях может быть на рекордно высоком уровне. А травма от физического и эмоционального насилия, прошлого или настоящего, остается одной из самых распространенных проблем для многих моих пациентов. В этом новом году, после таких движений, как # MeToo — где мы наблюдаем, как травма и унижение разыгрываются в очень публичной сфере — я хотел бы поделиться с вами серией из трех статей о травмах, унижении и Посттравматическое стрессовое расстройство.

Унижение, травмы и посттравматическое стрессовое расстройство [i] [ii] [iii] [iv]

Унижение — это «общественное чувство», поскольку оно включает в себя веру в то, что другие будут считать нас униженными и, вероятно, будут насмехаться над нами. Когда нас унижают, особенно те, кого мы любим, или в ходе серьезной карьеры или неудач в бизнесе, это может вызвать глубокое чувство разочарования, обиды, гнева и даже гневное или суицидальное поведение. Если унижение происходит в то время, когда человек также в целом расстроен своей жизнью, предрасположенность к депрессии, гневу и ярости еще больше.

Унижение может повысить риск самоубийства [v], что мы стали свидетелями во время Великой рецессии. Когда ранее работавшие мужчины и женщины страдали от унижения из-за потери работы, доходов и большей части своего имущества, они чаще совершали самоубийства. [Vi] [vii] [viii]

Унижение увеличивает эмоциональную уязвимость и снижает «эмоциональный резерв», что может привести к нисходящей спирали безнадежности и ощущению, что «выхода нет», и желанию навсегда исчезнуть из поля зрения.Перенесение глубокого унижения при отсутствии достаточной стойкости и социальной поддержки может усилить побуждения к самоубийству. [Ix] [x]

Были ли вы много раз сбиты с ног в своей жизни и перенесли ли вы множество болезненных и режущих ударов, которые оставляли вас наполненными отчаянием, яростью и унижением? Были ли нанесены некоторые порезы и удары, когда другие наблюдали? Это заставило вас почувствовать себя униженным? У кого не было такого опыта в жизни? Насколько глубоко это укоренилось в вашем эмоциональном настроении и как оно влияет на ваши текущие отношения с другими людьми и с самим собой? Какие различные причины приводят к борьбе с глубоким чувством унижения? Почему эту динамику важно распознавать, предотвращать и лечить?

Чтобы начать понимать коренные причины унижения и помочь вам распутать свою жизнь, мы начнем с детских переживаний.Вообще говоря, существует два типа стресса, предрасполагающих к депрессии и тревоге — усвоенный беспомощность и стресс социального поражения . Приобретенная беспомощность — это когда человек постоянно переживает эмоционально болезненные события, которые он не может предсказать или остановить, а стресс социального поражения — это когда над человеком постоянно доминируют или запугивают в одном или нескольких важных отношениях. Если вы остановитесь и подумаете об этом, каждый из этих типов стресса вызовет чувство унижения и может характеризовать некоторые из наших важных детских отношений.Давайте рассмотрим несколько примеров.

Многие проблемы управления гневом и депрессией, с которыми сталкиваются мои взрослые клиенты, уходят корнями в постоянный детский опыт унижения со стороны одного или нескольких родителей, друзей или учителей. Будучи униженными детьми, они чувствовали себя «еще меньше», и временами чувство унижения было настолько сильным, что им казалось, что они совсем исчезнут, просто чтобы избежать эмоциональной боли. Ругающий или чрезмерно критичный родитель; сохраняющиеся проблемы с обучением, вызванные синдромом дефицита внимания или другими ограничениями; потеря социально-экономического статуса; родитель, страдающий психическим заболеванием, злоупотреблением алкоголем или наркотиками; плохие спортивные способности; дискриминация по расовой или сексуальной ориентации; задержка физического созревания; или старший брат или сестра с гораздо большим талантом — все они могут способствовать возникновению в детстве чувства унижения и сохраняющейся уязвимости во взрослой жизни.

С точки зрения предотвращения этих долгосрочных последствий, похвалить ребенка, когда он ведет себя так, чтобы он заставлял его, а вы чувствовали гордость, помогая ребенку обрести уверенность и мастерство в своей жизни, поддерживая те занятия, которые им нравятся, и помогая им преодолевать жизненные препятствия (не вмешиваясь в решение проблемы, за исключением случаев крайней необходимости), может помочь ребенку в формировании здоровой самооценки, которая обеспечивает большее сопротивление чувству унижения. Абсолютных средств предотвращения не существует, поскольку унижение неизбежно; но оказание эмпатической родительской поддержки имеет большое значение для восстановления положительной самооценки.

Лечение включает в себя раскрытие и исследование детского опыта унижения

Лечение включает в себя раскрытие и исследование детского опыта унижения и всех сопутствующих чувств, которые когда-то возникали вместе с этими событиями, а также развитие нового взгляда на них в контексте эмпатических и поддерживающих терапевтических отношений.

Иногда лекарства могут быть полезны при лечении основного расстройства настроения или тревожного расстройства, которое повышает уязвимость к дальнейшему унижению.Для тех, кто находится в депрессии, отдалился от друзей и семьи, испытывает тревогу или панические атаки и обнаруживает, что их мозг просто не работает так, как раньше, эти симптомы сами по себе могут вызвать чувство унижения и действительно может помочь облегчить их с помощью лекарств.

Иногда во время разговорной терапии «лекарство может казаться хуже, чем болезнь». Но через прилежное и настойчивое выявление источников унижения клиент может научиться понимать истоки своей уязвимости, то, как они неоднократно воспроизводят ее последствия или даже неосознанно вызывают ее в сегодняшней жизни, а затем научиться оставлять ее. позади и перейти к более здоровому, позитивному и жизнеспособному образу жизни.

* Это первая из трех статей об «Унижении». На следующей неделе мы рассмотрим историю 50-летнего мужчины, «Кена», который пришел ко мне, потому что он страдал от беспокойства, панических атак и депрессии, связанных с глубоко унизительными детскими травмами.

Если вы хотите узнать больше о травмах, унижении и посттравматическом стрессе, я рекомендую вам ознакомиться с моей книгой « Становление целостным: исцеляющий компаньон для облегчения эмоциональной боли и обретения любви к себе» ; и Сессия 4: Помогите своему ребенку пережить эмоционально тревожный опыт, или Сессия 10: Травма и интимные отношения, или Сессия 11: Преодоление сексуального насилия.

---

Связанная информация

---

* Заявление об ограничении ответственности

Психотерапевт говорит, что существует четыре типа стыда — вот что они собой представляют и как они влияют на нас | The Independent

Когда Джозеф Бурго впервые предложил написать о стыде, он обнаружил, что люди боятся.

«Мой агент, когда мы вышли с предложением об этой книге, очень боялся, что будет слишком темно и люди будут напуганы», — сказал он. «Агенты и редакторы повсюду говорили мне, что никто не хочет читать о стыде.Это была неприятная тема ».

Однако, по словам г-на Бурго:« Теперь я думаю, что люди готовы услышать об этом ».

Мы чувствуем стыд по разным причинам и разными способами. В книге «Стыд: освободите себя, обретите радость и укрепите истинную самооценку», которая выйдет в ноябре, он подходит к теме стыда через четыре разных взгляда, называемых парадигмами стыда.

«Я думаю, что стыд — это все» , — сказал он. — Я думаю, что это влияет на многие наши защиты, на многие черты нашего характера.Я думаю, что совладание со стыдом — это повседневная забота, не стыд в очень токсичном смысле, а своего рода повседневный ».

Есть четыре различных типа стыда

Первая разновидность стыда — это безответная любовь. Г-н Бурго сказал, что тот, кто когда-либо любил кого-то и был отвергнут, или понимал, что на его любовь не ответили взаимностью, знает, насколько это может быть стыдно и унизительно.

Но этот тип стыда может развиться в раннем возрасте. называется «Эксперимент с неподвижным лицом», где матерей просят взаимодействовать со своими младенцами, улыбаясь и разговаривая с ними.

Затем, через некоторое время, им приказывают не реагировать в течение нескольких минут и игнорировать действия ребенка, просто тупо глядя на него. Ребенок пытается улыбаться, показывать пальцем и кричать, чтобы заставить мать снова поиграть с ним, и в конечном итоге стресс становится слишком сильным, и они начинают плакать.

Отсутствие сочувствия у матери приводит к тому, что ребенок испытывает что-то вроде стыда. Г-н Бурго говорит, что это может произойти в реальной жизни, если мать не может отражать эмоции своего ребенка из-за депрессии или из-за того, что происходит в их собственной жизни.

«Если бы опыт этого ребенка повторился, если бы отношения привязанности не развивались нормально и мать постоянно отставала на эмпатическом уровне, это деформировало бы развивающееся« я »ребенка и привело бы к некоему структурному недугу, которое я называю Основной позор «, — объяснил мистер Бурго в подробном посте о безответной любви.

Второй тип стыда — это нежелательное разоблачение. Например, если вас публично обвинили в ошибке или оскорбили, когда кто-то вошел к вам голым.Обычно это то, о чем думают многие, когда вы говорите о стыде.

Разочарованные ожидания — это третий тип, когда вы пытаетесь что-то сделать и терпите неудачу. Это может быть на работе, например, отказ от получения того повышения, на которое вы рассчитывали, или это может быть что-то в вашей личной жизни, например, отношения, которые не складываются так, как вы надеялись, или дружба, которая портится.

Четвертый тип — исключение или исключение. Иногда мы просто хотим вписаться и чувствовать, что мы принадлежим.Это происходит во всех сферах жизни, на работе, в дружбе и в романтических отношениях. Мы придаем большое значение тому, чтобы нас любили, и не чувствовать себя посторонними, поэтому, когда что-то угрожает этому, мы можем пережить это очень тяжело.

«Каждый день нашей жизни мы чувствуем кого-то из членов семьи стыда эмоций», — сказал г-н Бурго. «Это может быть мелочь, например, мы немного разочарованы оценкой B в отчете, когда думали, что получаем пятерку, в этом есть немного стыда.Или он может быть большим, как если бы тебя уволили.

«Интересно, принадлежим мы или нет, любимы или любимы или нет, успешны мы или нет — я думаю, что это наши повседневные заботы, и все они содержат риск стыда».

Новости Великобритании в фотографиях

Показать все 51

1/51 Новости Великобритании в фотографиях

Новости Великобритании в фотографиях

5 декабря 2021 года

Люди выпускают воздушные шары во время поминовения шестилетнего Артура Лабинджо-Хьюза возле бывшего адреса Эммы Тастин в Солихалле, Уэст-Мидлендс, где он был убит мачехой

PA

Новости Великобритании в фотографиях

4 декабря 2021 года

Люди идут по рождественской ярмарке на Трафальгарской площади

Reuters

Новости Великобритании в фотографиях

2 декабря 2021 года

Герцогиня Кембриджская осматривает яйцо Фаберже в музее Виктории и Альберта

Getty

Новости Великобритании в фотографиях

1 декабря 2021 года

Сурикаты в Лондонском зоопарке с адвент-календарем

PA

Новости Великобритании в фотографиях

30 ноября 2021 года

Рабочие завершают работу над Рождеством на Трафальгарской площади Дерево перед церемонией зажжения позже на этой неделе

PA

Новости Великобритании в фотографиях

29 ноября mber 2021

Министра внутренних дел Прити Патель встречает полицейская собака на специальной поминальной службе в честь сержанта полиции Матиу Ратана

Getty

Новости Великобритании в картинках

28 ноября 2021 года

Рияд Махрез из Манчестер Сити сражается за владение Аарон Крессвелл из Вест Хэм Юнайтед во время матча в Etihad во время снегопада

Манчестер Сити / Гетти

Новости Великобритании в фотографиях

27 ноября 2021 года

Жители очищают ветви от упавшего дерева в Биркенхеде, на северо-западе Англии, как «Шторм Арвен» »Вызвало редкое предупреждение о« красной погоде »

AFP через Getty Images

Новости Великобритании в фотографиях

3 декабря 2021 г.

На снимке с воздуха виден рабочий, использующий квадроцикл и прицеп для перевозки свежесобранных деревьев на ферме Pimms Christmas Tree в Матфилде, юго-восточная Англия

AFP via Getty

Новости Великобритании в фотографиях

26 ноября 2021 г.

A shoppe r просматривает выставленные на продажу рождественские елки в Pines and Needles в Далвиче, Лондон

Reuters

Новости Великобритании в картинках

25 ноября 2021 г.

Шепот сотен тысяч скворцов летит над полем в сумерках в Камбрии, недалеко от Граница с Шотландией

PA

Новости Великобритании в фотографиях

24 ноября 2021 года

Мигрантам помогают высадиться на берег со спасательной шлюпки RNLI (Королевское национальное учреждение спасательных шлюпок) на пляже в Дандженессе, на юго-восточном побережье Англии, 24 ноября , 2021 год, после того, как его спасли при переходе через Ла-Манш.

AFP через Getty Images

Новости Великобритании в фотографиях

23 ноября 2021 года

Гроб сэра Дэвида Амесса несут мимо политиков, включая бывших премьер-министров сэра Джона Мейджора, Дэвида Кэмерона и Терезу Мэй, спикера Палаты общин Сэр Линдси Хойл, министр внутренних дел Прити Патель и премьер-министр Борис Джонсон во время заупокойной мессы по депутату в Вестминстерском соборе в центре Лондона

PA

Новости Великобритании в фотографиях

22 ноября 2021 года

Сцена в «Драконьем восстании», Нортон Фицваррен , Сомерсет, где полиция начала расследование убийства после того, как два человека были найдены мертвыми

Том Рен / SWNS

Новости Великобритании в фотографиях

21 ноября 2021 года

Акушерка из Лондона Сара Магглтон, 27 лет, принимает участие в марше с Акушерки в центре Лондона, чтобы осветить кризис в сфере услуг по беременности и родам

PA

Новости Великобритании в картинках

20 ноября 2021 года

Poli Офицеры CE следят за тем, как активисты по борьбе с изменением климата садятся и блокируют движение во время акции протеста в знак солидарности с активистами группы Insulate Britain, получившими тюремные сроки за перекрытие дорог, на мосту Ламбет в центре Лондона

AFP via Getty Images

Новости Великобритании в фотографии

19 ноября 2021 г.

Гигантская инсталляция премьер-министра Бориса Джонсона, сделанная из переработанной одежды, выставлена ​​в Manchester Central в рамках Манчестерской ярмарки искусств, что является «тревожным сигналом для премьер-министра по вопросу о текстильных отходах»

PA

Новости Великобритании в фотографиях

18 ноября 2021 года

Сцена в центре утилизации в Стерте, недалеко от Девизеса в Уилтшире, после того как был взят под контроль большой пожар.Пожар вспыхнул в среду вечером, сообщила пожарная служба, и местным жителям посоветовали держать окна и двери закрытыми из-за большого количества дыма

PA

Новости Великобритании в фотографиях

17 ноября 2021 года

Солнце встает над югом Маяк Шилдс, на северо-восточном побережье Англии

PA

Новости Великобритании в фотографиях

16 ноября 2021 года

Ансер Майтхили Виджаякумар в начале празднования Дивали 2021 года на площади Святого Андрея в Эдинбурге

PA

Новости Великобритании в фотографии

15 ноября 2021 года

Судебно-медицинские работники работают возле женской больницы Ливерпуля после взрыва автомобиля в Ливерпуле

Reuters

Новости Великобритании в фотографиях

14 ноября 2021 года

Венки у Кенотафа после поминальной воскресной службы в Уайтхолле , Лондон

PA

Новости Великобритании в картинках

13 ноября 2021 года

Ричард Рэтклифф, Муж задержанной Назанин Загари-Рэтклифф прекращает голодовку в центре Лондона спустя почти три недели.Рэтклифф провел 21 день в лагере перед Министерством иностранных дел, по делам Содружества и развития в Лондоне без еды. Он начал свою демонстрацию 24 октября после того, как его жена проиграла свою последнюю апелляцию в Иране, заявив, что его семья «вовлечена в спор между двумя государствами»

PA

Новости Великобритании в фотографиях

12 ноября 2021 года

Питер Грин протестует на улице ворота Cop26 во время официального заключительного дня саммита Cop26 в Глазго.

PA

Новости Великобритании в картинках

11 ноября 2021 года

Чайки летают вокруг статуи Томми, первого солдата мировой войны художника Рэя Лонсдейла на рассвете в Сихеме, Великобритания

Reuters

Новости Великобритании в картинках

10 ноября 2021 г.

Климатические активисты, одетые как персонажи, вдохновленные сериалом Netflix «Игра в кальмары», просят Samsung перейти на 100% возобновляемые источники энергии за пределами места проведения COP26 в Глазго

Reuters

Новости Великобритании в фотографиях

9 ноября 2021 г.

Статуя оленя на Лох-Фаскалли в Питлохри, Шотландия

Reuters

Новости Великобритании в фотографиях

8 ноября 2021 г.

Восход солнца над маяком Святой Марии в заливе Уитли на северо-восточном побережье Англии

PA

Новости Великобритании в фотографиях

7 ноября 2021 г.

Активисты «Друзей Земли» во время демонстрации, призывающие к конец всем новым нефтегазовым проектам в Северном море за пределами центра Cop26 правительства Великобритании во время саммита Cop26 в Глазго

PA

Новости Великобритании в фотографиях

6 ноября 2021 года

Протестующие принимают участие в митинге, организованном Cop26 Коалиция в Глазго требует глобальной климатической справедливости

PA

Новости Великобритании в фотографиях

5 ноября 2021 года

Последние штрихи сделаны на торте сэра Дэвида Аттенборо в натуральную величину в окружении животных в рамках демонстрации, созданной группой художников по торту во время Cake International в NEC Birmingham

PA

Новости Великобритании в фотографиях

4 ноября 2021 года

Захватывающее изображение северного сияния, наблюдаемого над Дервентуотером, недалеко от Кесвика в Озерном крае

PA

Новости Великобритании в фотографиях

3 ноября 2021 г.

Полиция и демонстранты на акции протеста против вымирания на Бьюкенен-стрит, во время саммита Cop26 в г. lasgow

PA

Новости Великобритании в картинках

2 ноября 2021 года

Человек идет по каналу Бейзингсток недалеко от Догмерсфилда в Хэмпшире

PA

Новости Великобритании в картинках

1 ноября 2021 года

Сэр Дэвид Аттенборо доставляет выступление на конференции Cop26 в Глазго

Reuters

Новости Великобритании в фотографиях

31 октября 2021 года

Протест активистов «Extinction» в Эдинбурге, когда конференция Cop26 начинается в Глазго

Getty

Новости Великобритании в фотографиях

30 октября 2021 года

9000 Первый министр Никола Стерджен с лидером мапуче и ведущим координатором Minga Indigena Клафлин Лафкенче (справа) вместе с делегатами коренных народов на торжественном собрании у трамвая в Глазго символическим жестом ознаменовали единое требование климатической справедливости

PA

Новости Великобритании в картинках

29 октября 2021 г.

Ocean Rebellion поставили на дисплей рвущие нефтяные головы перед конференцией по изменению климата COP26 в Глазго

EPA

Новости Великобритании в фотографиях

28 октября 2021 года

Мужчина в костюме Санта-Клауса возле Selfridges в Лондоне, когда универмаг открывает свои рождественские витрины на Оксфорд-стрит

PA

Новости Великобритании в фотографиях

27 октября 2021 года

Борис Джонсон и Риши Сунак во время посещения пивоварни Fourpure в Бермондси, Лондон, после того, как канцлер объявил о снижении налогов на пиво в своем бюджете

PA

UK новости в картинках

26 октября 2021 г.

Активист Стив Брей проводит демонстрацию с туалетом у ворот Даунинг-стрит после того, как депутаты проголосовали в парламенте против законопроекта об окружающей среде, разрешающего компаниям перекачивать неочищенные сточные воды в реки и моря Великобритании, в Лондоне

Reuters

Новости Великобритании в фотографиях

25 октября 2021 года

Ветеран Второй мировой войны Джеймс Уайт, 96 лет, на открытии. Эдинбургского сада памяти, знаменуя начало периода памяти

PA

Новости Великобритании в фотографиях

24 октября 2021 года

Ричард Рэтклифф держит фотографию своей жены Назанин Загари-Ратклифф, протестующей у здания Министерства иностранных дел во время голодовки, часть попытки лоббировать министра иностранных дел Великобритании, чтобы он привез его жену домой из-под стражи в Иране

Getty

Новости Великобритании в фотографиях

23 октября 2021 года

Партнер основателя WikiLeaks Джулиана Ассанжа, Стелла Моррис и Главный редактор WikiLeaks Кристинн Храфнссон принимает участие в акции протеста перед слушанием апелляции по поводу экстрадиции Ассанжа в Лондоне

Reuters

Новости Великобритании в фотографиях

22 октября 2021 года

Садовник дворца Джастин Хоулетт добавляет последние штрихи к тыквам с лицом Генриха VIII и его жен во дворце Хэмптон-Корт.

PA

Новости Великобритании в фотографиях

21 октября 2021 года

Затопленные поля возле Лингфилда в графстве Суррей после того, как южная Англия за ночь обрушилась сильным дождем и сильным ветром из-за шторма Аврора, движущегося из Франции

PA

Новости Великобритании в фотографии

20 октября 2021 года

Крылатый серфер наслаждается сильным ветром, занимаясь серфингом в море у острова Хейлинг в Хэмпшире

PA

Новости Великобритании в фотографиях

19 октября 2021 года

Актер Джуд Лоу держит за руки Литтла Амаль, а 3.5-метровая марионетка девятилетней сирийской девочки, прибывшая в Фолкстон, Кент, в рамках программы «Прогулка» компании Handspring Puppet Company

PA

Новости Великобритании в фотографиях

18 октября 2021 года

Вид на Саутенд-он-Си в Эссексе, который должен стать городом в честь члена парламента сэра Дэвида Амесса, который провел годы в кампании за перемены

Getty

Новости Великобритании в картинках

17 октября 2021 года

Члены Эссекс-Бангладешской ассоциации благосостояния возлагают дань уважения на месте убийства члена парламента сэра Дэвида Амесса в методистской церкви Белфэрс, в Ли-он-Си

Reuters

Новости Великобритании в фотографиях

16 октября 2021 года

Борис Джонсон, сэр Кейр Стармер, Прити Патель и Линдси Хойл отдают дань уважения сэру Дэвиду Амессу в методистской церкви Белфэрс, в Ли-он-Си, на месте его смерти

EPA

Позор, возможно, превратился в пользу 9 0304

Стыд может быть мучительным и может быть одной из причин того, почему люди вырастают с деструктивными чертами личности, такими как нарциссизм.Но стыд в некотором роде также полезен для нашего выживания.

Например, дети любопытны и хотят исследовать. Хотя это познавательно, слишком интересоваться незнакомыми местами и людьми может быть опасно.

Сказать «нет» — это мягкая форма стыда, и большинство родителей часто используют ее, пока их дети маленькие. Это прерывает позитивное чувство исследования, которое испытывает ребенок, но стыд длится недолго и не причиняет долгосрочного вреда.

Ни у кого нет детства безупречно, и у людей часто появляются очаги стыда там, где наши родители подводят нас в важных отношениях.Но самые большие проблемы со стыдом возникают, когда чье-то детство страдает от жестокого обращения, пренебрежения или травм, сказал г-н Бурго.

К тем, кто серьезно пострадал, психологи должны действовать осторожно.

«Если вы зондируете слишком быстро, вы поднимете защиту людей от их стыда», — сказал г-н Бурго. «Таким образом, вы должны очень медленно, мягко снять защиту и помочь им войти в контакт с чувствами защиты».

Чтобы завоевать доверие, нужно время, поскольку люди с сильным чувством стыда часто беспокоятся о том, что их будут осуждать другие, в том числе их терапевты.

«В последние годы своей практики я обнаружил, что у меня гораздо менее психоаналитическая позиция, и для клиентов действительно полезно понять, не раскрывая слишком много о себе, что вы тоже знаете, что такое стыд», — — сказал Бурго.

«Вы не тот идеализированный, свободный от стыда аналитик, которому не нужно иметь дело с тем, с чем им приходится иметь дело. Я думаю, для них важно знать, что вы тоже это имеете».

• Сколько зарабатывают наиболее высокооплачиваемые работники в 20 профессиях
• Семь устаревших «правил» мужского стиля, которые вы теперь можете игнорировать
• 16 навыков, которым сложно научиться, но которые окупятся навсегда

Прочтите исходную статью о бизнесе Insider UK.© 2016. Следите за новостями Business Insider UK в Twitter.

Унижение | За пределами несговорчивости

Автор
Сара Розенберг

Первоначально опубликовано в июле 2003 г. «Текущие последствия добавлено Хайди Берджесс в июне 2017 г. и пересмотрено в декабре 2019 г.»

Текущее значение

Подобно тому, как другие эссе в этом разделе кажутся особенно применимыми сегодня, унижение особенно актуально. Одним из наиболее известных примеров является то, что Хиллари Клинтон называла сторонников Трампа «достойными сожаления» во время избирательной кампании 2016 года.Подробнее …

Простое определение

Ведущий исследователь унижений, доктор Эвелин Линднер, определяет унижение как «насильственное унижение человека или группы, процесс подчинения, который наносит ущерб или лишает их гордости, чести или достоинства» [2]. Кроме того, унижение означает унижение. быть помещенным против своей воли в ситуацию, когда человек чувствует себя неполноценным. «Одна из определяющих характеристик унижения как процесса заключается в том, что жертву заставляют бездействовать, заставляют действовать, делают ее беспомощной.»[3] Йохан Галтунг, ведущий практикующий врач, соглашается с Линднером в том, что унижение — это глубоко жестокий психологический акт, который оставляет у жертвы глубокую рану для психики. [4]

Унижение и социальный заказ

Исторически поддержание иерархического общества означало, что элиты скрупулезно охраняли свою честь от попыток запятнать или унизить ее, в то время как некоторая форма более или менее институционализированного унижения была частью реальности для нижних эшелонов сообщества.Пока такая реальность считается нормой и считается, что эта структура помогает достигать и поддерживать общие общественные цели, система считается приемлемой. Хотя некоторые люди низшего звена могут захотеть перейти на более высокий уровень, они не считают саму систему дефектной. Напротив, в таких обществах, как Сомали, с ее неиерархической эгалитарной клановой структурой, исследование Линднера показывает, что попытки унизить людей вызывают пылкое негодование, по крайней мере, со стороны мужчин из основных клановых семей.Линднер утверждает, что чем более эгалитарное общество, будь то доиерархическое или постиерархическое, тем меньше пользы от институционализированного унижения, особенно как способа поддержания порядка, и тем менее приемлемо оно.

Унижение и права человека

Исследование Линднер об унижении и его влиянии на группы связано с ее сегментацией истории человечества на три фазы развития и категоризацией идеальных типов человеческих обществ, которые можно найти на этих стадиях.Здесь наиболее актуальна связь между унижением, конфликтом и революцией в области прав человека [5]. Когда подчиненные группы узнают о ценностях прав человека и принимают их в свою систему ценностей, они переосмысливают свое ранее принятое подчинение как унизительные обстоятельства, которые больше нельзя считать приемлемыми. Другими словами, когда люди пересматривают свою ситуацию и интерпретируют ранее «нормальное» подчинение как структурное насилие, они начинают конфликтовать с системой. Это столкновение может перерасти в насилие.Это может происходить постепенно, или внезапная смена власти может привести к немедленному разрушительному насилию.

Почему важно обращать внимание на унижение

Широко признано, что одной из основных причин прихода Гитлера к власти и начала Второй мировой войны было унижение немецкого народа после Первой мировой войны. страдает во всем мире и делает уныние жизни миллионов людей. Если мы хотим уменьшить насилие между группами и нациями и внутри них, критически важно понять роль унижения как причины.

Унижение, травма и жертва

В чем разница между унижением, травмой и жертвой? Ответ одновременно прост и сложен. Можно получить травму, не будучи униженным. Например, чей-то дом может быть разрушен землетрясением, в котором жертва может быть опустошена и травмирована, но не унижена. Это отличается от ситуации, когда солдаты выгоняют кого-то из дома посреди ночи и сносят его бульдозером или поджигают дом.Этот последний случай иллюстрирует использование унижения как оружия одними людьми по отношению к другим людям. Более того, можно даже стать жертвой насилия, не чувствуя себя униженным. Разница между чувством унижения и его отсутствием в этих случаях может зависеть от субъективного восприятия ситуации каждым вовлеченным лицом, когда насилие воспринимается как случайное и непреднамеренное, подобно стихийному бедствию, оно не может восприниматься как унижение. Важно отметить, что чем больше жертва осознает ценности прав человека, тем больше вероятность, что она почувствует себя униженной.Когда на кого-то действуют, подрывая его чувство равного достоинства, как это закреплено в правах человека, наносится психологический ущерб в виде унижения. Это повреждение, которое особенно трудно восстановить и излечить. Линднер считает, что унижение является необходимой концепцией для определения жертвы как «жертвы» и как таковое должно рассматриваться как ключевой ингредиент, который делает конфликт понятным и, следовательно, предотвратимым и управляемым. По словам Линднера, «жертва от рук других людей должна влечь за собой понятие унижения, иначе это будет рассматриваться не как жертва, а как просоциальное событие или стихийное бедствие.»[6]

Ответы на унижение — Гитлер против Манделы

До сих пор остается загадкой, почему реакция на унижение может быть такой разной. Линднер приводит в пример Гитлера и Манделу. Гитлер решил ответить войной и зверскими актами насилия как средство восстановления национальной чести. Его целью было навязать новую иерархическую мировую систему во главе с Германией. Мандела, с другой стороны, избрал просвещенный путь мира и прав человека для всех своих соотечественников. Мандела выбрал путь исцеления, используя диалог, прощение и примирение, продолжая при этом заниматься вопросами справедливости.Необходимо провести дополнительные исследования, чтобы объяснить, почему одни выбирают насильственную реакцию, чтобы справиться с чувством унижения, а другие выбирают мирную борьбу. Но важно помнить, что фактор «унижения» в любом конфликте может оказаться самым трудным препятствием для преодоления, и необходимы сильные лидеры, чтобы предотвратить эскалацию конфликта через насилие и кровопролитие.

Есть три возможных исхода последствий унижения

1. Примирение, или депрессия и апатия, ничего не меняется.
2. Антагонизм, гнев, ярость и насильственное стремление к переменам, часто иерархия не отменяется, а просто обращена вспять.
3. Антагонизм, гнев, ярость и ненасильственное стремление к переменам, включая прощение и примирение, а также демонтаж иерархии в пользу основанной на правах человека системы равного достоинства для каждого гражданина.

Ярость в связи с ситуацией может вылиться через край и вспыхнуть жестокий конфликт, поскольку люди пытаются изменить систему унижения. Идеалы прав человека указывают на то, что необходимо устранить унижение и преследование других, а не просто обратить вспять социальную иерархию.Мандела стремился полностью искоренить унижение в своем обществе посредством мудрых социальных изменений, в то время как Гитлер использовал его в качестве основного компонента своей кампании. К сожалению, кажется, что нанести ответный удар легче, и гораздо больше людей в мире могут почувствовать побуждение прибегнуть к насилию (хотя, возможно, не в той степени, в которой это делал Гитлер), чем те, кто выдержал бы двадцать семь лет в тюрьме, простив своих похитителей, и работайте с ними, чтобы построить единое будущее. Лучше вообще избегать унижений, иначе мы создадим еще больше Гитлеров или, если не считать этого, тысячи террористов-смертников.

Текущее значение

Подобно тому, как другие эссе в этом разделе кажутся особенно применимыми сегодня, унижение особенно актуально. Одним из наиболее известных примеров является то, что Хиллари Клинтон называла сторонников Трампа «достойными сожаления» во время избирательной кампании 2016 года. Теперь мы все знаем, как это обернулось! Другой пример обсуждается в статье в «Геополитическом будущем» под названием «Стратегия уничтожения и унижения США», в которой упоминается нынешний подход США к ИГИЛ и «радикальному исламу».»(Джейкоб Л. Шапиро, https://geopoliticalfutures.com/us-strategy-annihilation-humiliation/, по состоянию на 6 июня 2017 г.) Как часто говорит д-р Эвелин Линднер,« унижение — это атомная бомба эмоций ».

Хотя унижение обычно используется, оно чрезвычайно разрушительно — не только для его жертв, но также, часто, для человека или группы лиц, совершающих унижение. Это очевидно в США, Европе (рассмотрим Брексит и более широкие конфликты из-за иммиграции), на Ближнем Востоке (рассмотрим израильско-палестинский конфликт или конфликт между Ираном и Западом).Стремление Северной Кореи производить ядерное оружие также, вероятно, в значительной степени обусловлено унижением, которое испытывает режим из-за исключения из «ядерного клуба» и, в более широком смысле, группы могущественных и уважаемых стран.

Когда я преподаю в классе конфликтных навыков, я говорю своим ученикам, что если они помнят только две вещи из класса, они должны помнить два слова: «слушать» и «уважать». Унижение противоположно уважению. В то время как выслушивание и уважение могут избавить вас от многих неприятностей, унижение обычно приводит к неприятностям — быстро и глубоко! Так было, когда эта статья была впервые опубликована, в 2017, 2019 и так будет всегда.

— Хайди Берджесс, июнь 2017 г., снова исправлено, декабрь 2019 г.

Вернуться к началу эссе

---

[1] Это эссе основано на работе Эвелин Линдлер, которая прислала нам много своих статей и переписывалась со мной по электронной почте по поводу черновика этого эссе. Мы благодарим Эвелин за помощь в этой теме.

[2] Линднер, Эвелин Г. Унижение или достоинство: Региональные конфликты в глобальной деревне . Журнал психического здоровья, психосоциальной работы и консультирования в районах вооруженного конфликта , готовится к печати (2002 г.), стр.2.

[3] Линднер, Эвелин Г. Унижение или достоинство: Региональные конфликты в глобальной деревне . Журнал психического здоровья, психосоциальной работы и консультирования в районах вооруженного конфликта , готовится к печати (2002).

[4] Перефразирование цитат Йохана Галтунга, записанных в Lindner, E G Унижение — Пропущенная травма . Травматология, Vol. 7 (март 2001 г.).

[5] Подробнее об обществах гордости, чести и достоинства см. Lindner, E «Что должен знать каждый переговорщик: понимание унижения» (2000), http: // www.globalsolidarity.org/articles/what.pdf Линднер говорит, что знание прав человека усиливает чувство унижения, и что фактор унижения является сутью любого конфликта. Еще одна характеристика унижения состоит в том, что, когда жертвы восхищаются своим унижающим, они более интенсивно реагируют, когда власть переходит из рук в руки. (Психология Х.)

[6] Линднер. Электронная почта с автором, (2003).

---

Используйте следующее для цитирования этой статьи:
Rosenberg, Sarah. «Унижение [1].» Beyond Intractability . Редакторы. Гай Берджесс и Хайди Берджесс. Консорциум информации о конфликтах, Университет Колорадо, Боулдер. Опубликовано: июль 2003 г. .

---

.