Экзистенциальный смысл человек на войне: Философия и экзистенциальный опыт войны. Николай Карпицкий

Содержание

Философия и экзистенциальный опыт войны. Николай Карпицкий

Сейчас идет война, и философствовать как ни в чем ни бывало, не замечая ее, это значит добровольно исключить самого себя из реальности. После войны мы будем переосмыслять ее опыт, но уже невозможно будет отменить, что в самый напряженный момент жизни ты оказался выпавшим из нее.

В философии раскрываются умопостигаемые, априорные основания понимания жизни, которые не зависят от внешней ситуации. Означает ли это, что философия не зависит от нашего опыта войны? Ведь ни философские методы, ни сущность вещей не изменяются под влиянием внешних событий. Конечно, кто-то может предложить свое философское понимание войны, но ведь на саму философскую систему такое понимание никак не повлияет. Означает ли это, что экзистенциальный опыт войны никак не затрагивает предпосылки и принципы философии? Или, наоборот, он способен потрясти основания философии до такой степени, что сама философия уже не может быть той, что была до войны?

Философия позволяет размышлять о чем угодно, если это связано с экзистенциальным опытом человека, то есть таким опытом, в котором человек определяет свое отношение к своему существованию, к другим и к миру в целом. Экзистенциальный опыт включает войну, страдания и другие события жизни, однако он не сводится к психологическим переживаниям. Сначала мы обнаруживаем собственное существование, а потом уже в нем все психологические переживания и события внешнего мира. То есть существование раскрывается на двух уровнях — поток событий и психологических переживаний и независимое от него внутреннее осознание себя, в котором человек определяет свое отношение к жизни. Это такое самоопределение в котором человек обнаруживает априорные смыслы, принципы и ценности, благодаря которым он осмысляет и упорядочивает жизнь.

Однако это самоопределение предполагает ответственность, что создает такое напряжение воли, от которого можно избавиться, если забыть про этот внутренний уровень самосознания и раствориться в потоке событий, отождествляя себя с вещью или социальной ролью. Для изучения человека на этом внешнем эмпирическом уровне философия вообще не нужна, с этой задачей вполне могут справиться психология, социология, медицина и другие науки. Осознавая себя внутри ситуации человек может совершать выбор лишь внутри нее, но не может изменить свое отношение к жизни в целом. Поэтому при изменении ситуации он забывает о своем выборе. Чтобы осознать подлинную свободу как способность поступать в соответствии с собой, необходимо осознать себя независимо от внешнего мира, самоопределиться в том, кто ты еси, и тогда в этом самоопределении открываются ценности, смысл жизни, призвание, то есть все то, что не зависит от обстоятельств, априорно, упорядочивает жизнь и определяет судьбу человека. Философское осмысление экзистенциального опыта не сводится к описанию психологических переживаний или социальных проблем, но предполагает осмысление априорных основ жизни, которые раскрываются в этом внутреннем самоопределении.

Однако в этом рациональном осмыслении иррациональности нашей жизни обнаруживается противоречие. Оно лежит в самой сущности философии. До какого-то момента его удавалось игнорировать, но нынешняя война обнажила его так, что теперь философия уже не может оставаться прежней. Самое страшное в этой войне — бессмысленность, отсутствие каких-либо понятных причин и целей, и поэтому неясно, имеются ли вообще какие-либо границы у творимой жестокости и ничем не оправданного тотального зла. Война — это разрушение привычной жизни и гибель близких людей, но самое страшное в том, что эти потери бессмысленны и необратимы. Вместе с этим, когда видишь, как самые обычные люди, вовсе не злые, поддерживают стремление тебя убить, разрушается вера в человека, а вместе с этим и в априорные основы человеческого бытия. Ведь в сознании этих людней наше существование полностью обесценивается, они исключают нас из своей реальности, отказывают нам в праве на существование. Рушатся межчеловеческие связи, которые и наделяли реальностью мир, в котором мы живем. Разочарование в человеке как во внешнем явлении обычное дело, однако война способна вызвать разочарование в самом строе человеческого бытия, в априорных основах его существования. Но что тогда остается? Как найти опору в себе?

Может ли сейчас философ не заметить это противоречие? Многие не замечают или же игнорируют его, занимаясь философскими исследованиями так, как будто и нет войны. Но как это возможно?

В современном академическом сообществе утвердилась тенденция редукции философии до изучения самой же философии. Причем некоторые идут дальше, и уже само изучение философии редуцируют до историко-философских штудий. Это как если бы мы вместо исследования физического мира занимались бы изучением самой физики как науки или только истории физики.

Конечно, изучение самой философии очень важно. Я бы назвал это метафилософской методологией. Есть люди, которые сделали ее делом своей жизни, и они как специалисты в своей области не обязаны заниматься другими философскими проблемами. Это как инженеры автомобильных двигателей не обязаны заниматься сборкой всего автомобиля. Однако автомобильный двигатель имеет смысл только в том случае, если есть автомобиль, точно так же как и метафилософская методология имеет смысл только в том случае, если существует философия, осмысляющая экзистенциальный опыт. К сожалению, в академическом сообществе считается, что такая философия либо удел классиков, которые уже все умерли, либо маргиналов. Я даже слышал такое утверждение, что все возможные философские идеи уже высказаны, и нам остается только изучать позиции своих предшественников. Потому и среди академических философских журналов нет таких, которые бы публиковали философские трактаты.

Может быть я преувеличиваю, и это не с философским сообществом, а со мной что-то не так? Но тогда бы экзистенциальные вопросы, которые поставила война, оказались бы в центре философского академического общения. В частности.

Почему такое большое количество людей, абсолютно нормальных в повседневной жизни выбрало позицию тотального и ничем не обоснованного зла?

Где найти критерии истины, когда окружающий мир погрузился в безумие?

Как сохранить себя, когда потерял всякую опору и в мире, и внутри себя?

Что значит быть ответственным за то, в чем ты не виновен?

Чтобы искать ответ на них, нужно определиться с еще одним философским вопросом: «Как быть с несоизмеримостью между рациональным осмыслением бытия и ужасом экзистенциального опыта войны?» Поиск ответа на него требует личной силы, потому что приходится критически переосмыслять свою позицию, ставя под сомнение все, что служило экзистенциальной опорой, позволяющей сохранить себя. Не у каждого есть такая сила, поэтому одни игнорируют этот вопрос, иные же пытаются снять его путем подмены философской задачи задачей мифа.

Миф — это особый способ осмысления жизни, когда все явления наделяются новым мифологическим смыслом так, что все становится осмысленным. Когда страдания объяснены, встроены в картину мира, то с ними уже можно как-то пытаться примириться, непереносимым является бессмысленность страданий. Чем страшнее жизнь, тем больше люди нуждаются в мифе, и поэтому от философии ждут, чтобы она выполнила задачу мифа — сделала все осмысленным так, чтобы можно было примириться с жизнью. Философия, как и миф, наделяет смыслом всю действительность, но в отличие от мифа она предполагает критичность, постоянное сомнение. Если она будет выполнять задачу мифа, то превратится в форму самообмана, создавая иллюзию, рационально оправдывая то, что абсолютно неприемлемо. Это ведет к отрицанию опыта личности, пережившей ничем не оправданные бессмысленные страдания, а значит и к отрицанию самой этой личности. Философия предполагает стремление к истине, а это в свою очередь требует силу, чтобы принять истину, даже если это ставит перед бессмысленностью и ужасом происходящего. Не каждый на такое способен.

У большинства людей просто не хватает сил ставить под сомнение ту осмысленность жизни, которая дает им опору, позволяющую переносить все невзгоды. Поэтому они и не могут быть философами. Но даже те, кто считал себя философом, не выдерживают и отказываются от истины перед ужасом экзистенциального опыта войны, защищая себя готовыми моделями рационализации или иллюзиями, навязываемыми пропагандой.

Однако нынешняя война отличается от всех других войн тем, что не имеет ни рациональных причин, ни рациональных целей. Она ужасает не только жестокостью, но и тем, что эта жестокость иррациональна. Если мы начнем подвергать рационализации бессмысленную трагичность жизни, то тем самым поставим под сомнение опыт человека, который переживает этот иррациональный ужас войны. Но как тогда совместить абсурдность страданий с предназначением философии — понимать и рационально объяснять жизнь? Ведь любая попытка найти смысл в бессмысленном страдании приводит к его рациональному оправданию, что уже есть ложь.

В ситуации трагизма и абсурдности единственное, что привносит в мир осмысленность — это способность человека свободно поступать в соответствии с собой, поскольку поступки раскрывают во внешнем мире тот смысл, который они обретают в момент самоопределения человека. Но в чем тогда задача философии, если смысл раскрывается не в теоретизировании, а в поступке? Всё-таки поступок — это практическая деятельность, а философия — это способ понимания. Но задача философии вовсе не в таком понимании, которое достигается путем соотнесения с заранее определенными смыслами, а в таком, которое открывает возможность формирования новых смыслов, в том числе и тех, которые раскрываются через поступок. Безысходности и абсурдности страданий философия может противопоставить не готовую систему смыслов, а способность смыслопорождения. Благодаря этому философ призван не оправдывать ужас бытия в заданной теоретической системе, а дать понимание, как во внутреннем самоопределении порождаются новые смыслы, которые упорядочивают бытие. Ведь свободное самоопределение воли не может быть бессмысленным, поэтому оно порождает новый смысл, а поступок можно определить как реализацию этого смысла вовне. Таким образом мы в поступках привносим в нашу жизнь осмысленность, задача же философии не только в том, чтобы понимать уже определенные смыслы, а в том, чтобы раскрывать новые возможности смыслополагания, то есть формирования новых смыслов, которые реализуются в поступках. С иррациональностью зла и бессмысленностью страданий невозможно примириться. Однако через свои поступки мы выстраиваем новую осмысленную реальность.

Реальный мир — это область нашего общения, и мы можем по-разному присутствовать и изменять его. Философский способ присутствовать в мире — это понимать и быть понятным, а философский способ участвовать в его изменении — это вносить в него новые смыслы.

Что такое экзистенциализм и как он может вам помочь

10 марта 2022 Ликбез Жизнь

Философы объяснят, как принимать себя и не только.

Краткую версию статьи можно послушать. Если вам так удобнее, включайте подкаст.

Что такое экзистенциализм

Это философское направление, в основе которого лежит идея о том, что люди живут в непостижимой вселенной, обречены постоянно делать выбор и нести за него ответственность. Причём они не знают, что правильно, а что нет.

Одним из первых экзистенциалистов был датский философ Сёрен Кьеркегор ещё в XIX веке. Однако по‑настоящему направление сформировалось в первой половине XX столетия. Две мировые войны, кризис традиций, неспособность существующих теорий объяснить происходящее и утрата веры в прогресс сделали критические идеи Николая Бердяева, Карла Ясперса, Симоны де Бовуар, Альбера Камю и Жана‑Поля Сартра популярными. Два последних экзистенциалиста даже удостоились Нобелевской премии по литературе. Оба получили признание за свои художественные произведения, которые были неразрывно связаны с философией экзистенциализма.

Экзистенциализм стал значимым явлением в западной культуре. Эта философия сильно повлияла на творчество художников Альберто Джакометти и Джексона Поллока, а также кинорежиссёров Жан‑Люка Годара и Ингмара Бергмана. Знаковую роль в интеллектуальном мире эта концепция играет и сегодня.

Чему экзистенциализм может научить современного человека

Хотя направление существует уже многие годы, некоторые идеи актуальны и сейчас.

1. Продолжать искать смысл жизни, хоть мир и абсурден

Экзистенциалисты пришли к выводу, что огромная Вселенная не имеет цели, логики и смысла. Человеку приходится самостоятельно создавать себя в безразличном к нему мире, где никто никому ничего не должен. Поэтому люди одиноки, и даже общение не может избавить от этого чувства. Для экзистенциалистов бытие стало абсурдом.

Так, Альбер Камю сравнивал существование с трудом мифического царя Сизифа. Боги наказали правителя и обрекли его вечно тащить огромный камень на гору, с которой тот всё время падает, почти достигнув вершины.

«Сизиф», картина Тициана, 1548–1549 годы.

Изображение: Museo Nacional del Prado / Wikimedia Commons

Люди, подобно Сизифу, обречены искать смысл жизни и не находить его. Поэтому они могут ощущать чувство тревоги, заброшенности и бесцельности своего пребывания — переживать так называемый экзистенциальный кризис.

Однако абсурдность мира не означает, что надо перестать искать смысл жизни. Потому как без этого поиска, согласно экзистенциалистам, невозможно полноценно жить. Если человек перестанет спрашивать себя, для чего существует, бытие начнёт всё сильнее тяготить его, а сам он погрузится в экзистенциальный кризис.

2. Нести ответственность за свой выбор

Экзистенциалисты предполагают, что существование никак не предопределено, а универсального пути не бывает. Каждый индивид сам выбирает свою дорогу, каждый день создаёт, или придумывает, себя. В этом смысле мы уникальны и не похожи ни на животных, ни на неживые объекты.

Но свобода в экзистенциализме — это не дар, а тяжёлое бремя. Она постоянно требует делать выбор. Согласно Сартру, человек «обречён на свободу», так как он должен либо быть самим собой, либо постоянно подстраиваться под окружение.

И за любой выбор надо нести ответственность.

3. Быть самим собой

Сартр утверждал, что личностью можно считать только «того, кто заставляет ценности существовать, чтобы они определяли его действия». Поэтому для экзистенциалистов следовать долгу и поступать согласно своим реальным представлениям и идеалам — не одно и то же.

Например, подлинно свободный человек будет вставать по будильнику не из‑за работы, а потому что сам решил просыпаться в шесть утра, быть ответственным и ходить каждый день в офис.

Моральные нормы экзистенциалисты считают искусственными, условными, а порой и вовсе ложными. Конечно, это не значит, что можно делать всё, что хочешь, например воровать или убивать. Главное — трезво оценивать собственные идеалы и навязанные обществом и миром правила. Так можно понять, к чему вы стремитесь на самом деле и что для вас по‑настоящему важно. Это поможет перестать беспокоиться и избавиться от синдрома упущенной выгоды.

4. Помнить, что не только пол и внешность характеризуют человека

Согласно экзистенциалистам, мы можем и должны обращать больше внимания на духовное, нежели на материальное. Ведь национальность, пол, цвет кожи и класс не определяют человека. Это лишь интерпретация его образа. Поэтому экзистенциалисты рекомендуют абстрагироваться от своего «Я» и от окружающего мира, чтобы взглянуть на себя и на других глазами беспристрастного наблюдателя. Только так можно увидеть людей настоящими.

5. Мыслить критически

Экзистенциалисты сомневались практически во всём: в морали, познаваемости мира и человека, существовании высших сил. Конечно, не обязательно повторять за философами, но умение мыслить критически в эпоху, когда очень сложно отличить правду от лжи, крайне ценно.

Экзистенциальная война – Институт Маккензи

Все языки развиваются, и со временем слова приобретают новые значения, а в некоторых случаях возвращаются к старым. Обычно только старые халтурщики (еще один термин, выскользнувший из употребления, вероятно, без жалоб) замечают или фиксируют изменения; хотя археологи английского языка прячут все в запасниках Оксфордского словаря.

Время от времени изменения происходят в сфере современного интеллектуального дискурса. Возьмем, к примеру, то, что сейчас происходит со словом «экзистенциальный».

На протяжении большей части 20 ^-го-го века экзистенциализм обычно понимался как школа философской мысли, которая придерживалась мнения, что человечество не подвержено какому-либо трансцендентному влиянию (например, Богу, метафизическим принципам или чему-то еще), а человек поэтому свободен строить свою собственную мораль. Одно из лучших (например, более короткое и простое) определение принадлежит немецко-американскому философу Вальтеру Кауфману: и заметное недовольство традиционной философией как поверхностной, академической и далекой от жизни. » [1] Не стесняйтесь обвинять пионеров движения (Кьеркегора и Ницше, а также французскую глазурь на торте Сартра и Камю) во многом худшем в современной жизни… этот писатель делает это.

К счастью, или, скорее, к большому сожалению, термин «экзистенциальный» сейчас перерабатывается.

Новое использование распространяется в блогосфере — обширной архитектуре Интернета, состоящей из комментаторов, хакеров, жалобщиков и начинающих ученых. Впервые это всплыло, когда некоторые американские и израильские писатели говорили о том, что произойдет, если «Хизбалла» или какая-либо другая террористическая группировка, поддерживаемая Ираном, или Сирия завладеет ядерным или радиологическим оружием. Любой, кто внимательно следит за новостями, будет знать о реальности этих угроз; и неизбежный конфликт, который с каждой неделей приближается все ближе.

Израиль очень маленькая страна. Его площадь составляет около 20 800 квадратных километров, и у него нет лишней стратегической глубины, особенно если учесть, что почти вся его территория находится в пределах досягаемости артиллерийских орудий соседей. Для сравнения, город Торонто (не считая прилегающих муниципалитетов) имеет площадь 5900 кв. км, а городская черта Эдмонтона охватывает 9420 кв. км.

Короче говоря, Израилю негде играть и негде развлекаться. Любое использование какого-либо грязного ядерного оружия с радиоактивными осадками или носового обтекателя ракеты «Скад», наполненного радиоактивной пылью, которое сделало бы часть Израиля непригодной для жизни (даже временно) представляет собой фундаментальную угрозу существованию самого Израиля. Таким образом, хвастовство президента Ирана по поводу его ядерных программ или утечка некоторых разведданных о недавних действиях в Сирии является «экзистенциальной»… на карту поставлено само существование Израиля. Для распространения таких токсинов не нужны баллистические ракеты — артиллерийские ракеты, подобные тем, которые «Хезболла» уже выпустила в огромном количестве по северной половине Израиля, могут переносить нервно-паралитические газы или извергать радиоактивную пыль на большие территории без особых усилий.

В экзистенциальной школе 20-го века задача состояла в том, чтобы доказать наше существование в космосе без правил и бога и принять наше существование. Экзистенциалисты отвергли декартовское «я мыслю, следовательно, я существую» и разобрались в чем-то вроде «я существую, следовательно, я мыслю, и поскольку я думаю, я знаю, что существую». Так что же происходит, если парадигма такова: «Я есть, поэтому я борюсь за сохранение своего существования»?

Экзистенциальная война — это война за существование, не за статус, власть, территорию или ресурсы, а за само существование — как нации, как народа и, в конечном счете, как личности. Когда люди борются за эти ставки, нет никаких ограничений. Выбор выживания или истребления не оставляет много вариантов для переговоров; и если у него есть такой выбор, все, что может сделать настоящий человек, это сражаться со всей свирепостью, хитростью и силой, на которые он или она способны. Делать что-то еще — значит вылететь из жизни и быть исключенным.

Экзистенциализм отверг все традиционные морали и стремился начать все заново. Кьеркегор не отрицал существования Бога, и существует большая школа экзистенциальных теологов. Другие экзистенциалисты, особенно в 1950-х и 60-х годах, считали, что даже если человек затеряется в абсурдном творении, мы можем (и должны) разгадывать правила для себя.

Следует отметить, что почти все правила и законы войны (какими бы они ни были) и принятые кодексы поведения основаны на старых интеллектуальных традициях, восходящих к средневековой католической церкви, Гуго Гроцию в 16 веке и то интеллектуальный климат начала 19й век. Это были времена и культуры, которым идея экзистенциальной войны была чужда. И опять же, почему кто-то, кто подвергается экзистенциальной угрозе, вообще хочет принимать какие-либо ограничения своего поведения?

В экзистенциальном мышлении мы решаем быть милосердными, сострадательными, сдерживать себя; не из какого-то более высокого морального кодекса, а потому, что мы делаем это по нашим собственным причинам. Следовательно, в экзистенциальной войне нет абсолютного требования к милосердию, состраданию или сдержанности, если только вы не решите вести себя таким образом. Но если у вашего врага нет ни одного из этих ограничений, то зачем вам?

Это не праздные вопросы, а размышления о том, какие действия Израиля могут быть оправданы в ближайшие год или два. Израиль — всего лишь «Рейнланд» или «Австрия» в сознании некоторых его врагов; временная краткосрочная цель на пути к большей добыче – нам.

Опять же, в блогосфере Экзистенциальная война появляется как новый термин для тех, кто внимательно следит за веб-сайтами и чатами исламского джихадистского движения. Джихадисты фантазируют о полном уничтожении того, что мы называем западным миром. Короче говоря, они думают о прекращении нашего существования. Пусть они фантазируют сколько угодно, пусть пытаются проводить какие-то меры, а мы действительно должны принять новые реалии экзистенциальной войны. В грядущих войнах сдержанность может исчезнуть — и, вероятно, так и будет.

Экзистенциальный смысл и война: экспериментальное исследование

Пропустить пункт назначения

Население| 23 сентября 2008 г.

Ибтихадж Арафат;

Джин Акафф;

Дональд Аллен

Human Organization (1973) 32 (2): 185–190.

https://doi.org/10.17730/humo.32.2.b65348238590m7k8

Взгляды
- Содержание артикула
- Рисунки и таблицы
- Видео
- Аудио
- Дополнительные данные
- Экспертная оценка
Делиться
- Facebook
- Твиттер
- LinkedIn
- MailTo
Инструменты
- Получить разрешения
- Иконка Цитировать Цитировать
Поиск по сайту

Citation

Ибтихай Арафат, Джин Акафф, Дональд Аллен; Экзистенциальный смысл и война: экспериментальное исследование. Человеческая организация 1 июня 1973 г.; 32 (2): 185–190. doi: https://doi.org/10.17730/humo.32.2.b65348238590m7k8

Скачать файл цитаты:

Рис (Зотеро)
Менеджер ссылок
EasyBib
Подставки для книг
Менделей
Бумаги
КонецПримечание
РефВоркс
Бибтекс

панель инструментов поиска

Социальная психология склонна игнорировать феноменологические измерения поведенческих аспектов. Недавние исключения появляются в исследовании, начатом Крамбо и Махоликом в 1919 г.64. Опираясь на теоретическую ориентацию Виктора Франкла, Крамбо и Махолик разработали шкалу «Цель жизни» (PIL), предназначенную для измерения «смысла» или «онтологической значимости жизни, переживаемой переживающим человеком»

Настоящее исследование уникален тем, что исследует экзистенциальный вакуум (измеряемый по шкале PIL) в условиях надвигающейся гражданской войны.