Почему все люди — эгоисты и почему это совсем не плохо? | Диванная психология
Всем привет. Да да, вы не ослышались, каждый человек эгоист, и я, и вы, и ваши родственники, и ваша любимая жена, любимый муж. И сейчас я объясню почему. Начнем пожалуй с определения слова эгоист, которое конечно же вы и так примерно знаете. Эгоист — человек, любящий себя больше других, ставящий свои интересы выше интересов других людей, либо же интересов общества. Такой человек, который думает прежде всего о себе, о своих чувствах. Именно в этом и заключается то, что каждый эгоист. Но это совсем не значит что все люди плохие. Все же сразу не могут быть плохими? Эгоизм это просто черта любого человека, она не плохая и не хорошая, она просто есть у каждого и от этого никуда не деться. Начнем объяснение на мой взгляд с самой веской причины. Люди, которые безвозмездно помогают бродягам, дворовым животным и вообще всем, кому нужна помощь. Думаете они не эгоисты? И они эгоисты, просто они добрые люди, у которых возникает жалость к другим, «разрывается сердце» при виде маленького беспомощного котенка.
И им больно на это смотреть, на тех, кто нуждается в помощи. Их доброта является причиной их боли, а боль это совсем не приятно. Вот они и начинают помогать другим, но думают в первую очередь о себе, чтоб уталить эту боль внутри, может быть даже бессознательно (да, возможно это грубо но разве не так?). Перейдем к родственникам. Бабушка говорит вам надеть шапку зимой. Да, это потому что она волнуется о вашем здоровье. А волнение — чувство не из приятных. А неприятные чувства не нравятся никому, вот бабушка и избавляется от этого чувства. Муж ходит устроился на три работы, чтобы прокормить семью. Не эгоист? Делает все для семьи? Да, он делает многое для семьи, но это не значит, что он не эгоист. Просто для него легче устроиться на три работы, чем видеть страдания семьи и чувствовать муки совести. Для любого поступка альтруиста можно найти эгоистичные мотивы. Он так поступает потому что ему это нравится, ему это приятно. Разве думает в первую очередь не только о себе, чтоб доставить себе нечто приятное? Люди забегают в горящие дома, чтоб вытащить оттуда других, ныряют в холодную реку, чтоб спасти утопающего, да и они эгоисты.
Это может быть по разным причинам, они так же могут не выдержать страдания других из-за своей доброты (см.выше) либо же сами хотят почувствовать за себя гордость (думают о себе), ну и что маловероятно может надеются на вознаграждение. Еще раз повторюсь, Эгоизм это совсем не отрицательная черта характера, она есть и от нее никому никуда не деться. Я был бы очень рад, если бы вы в комментариях опровергли эту теорию, написали бы ситуации, в которых человек действительно идет не на поводу у своих эмоций, не для удовлетворения своих чувств. Но думаю что это невозможно, так как все можно подвести под это объяснение выше. Но вы все равно оставляйте свое мнение в комментариях.
Всем добра. Читайте другие статьи на канале и помните, что люди совсем не плохие, просто они люди 🙂
Почему все вокруг эгоисты и что с этим делать
Андрей Якомаскин
Преподаватель и писатель. Делится историями и пишет о психологии в своей группе в соцсети «ВКонтакте».
Какие ассоциации у вас вызывает слово «эгоизм»? Уверен, что плохие. Несмотря на это, в психологии есть гипотеза о том, что люди строят отношения и принимают другие решения в жизни, руководствуясь только эгоистичными мотивами.
Я хочу рассказать, откуда берётся мысль о стремлении окружающих к личной выгоде и что можно сделать, чтобы улучшить взаимодействие с социумом.
Почему мы считаем, что все вокруг эгоисты
Каждый человек хоть раз обвинял другого в излишнем себялюбии. Мысленно или вслух, неважно. Главное, что за другими мы замечаем эгоистичное поведение гораздо чаще, чем за собой.
Этому есть научное объяснение — наивный цинизм. Это искажение мышления, которое в разной степени есть у каждого из нас. Его определение из когнитивной психологии звучит так: человек наивно ожидает от других более эгоистичного поведения, чем есть на самом деле.
Доказали этот эффект в 1999 году американские психологи Джастин Крюгер и Томас Гилович. Они провели следующий эксперимент .
Психологи собрали группы из пар людей: супругов, участников дебатов, игроков в дартс и видеоигры. Задача участников заключалась в том, чтобы оценить степень ответственности за хорошие и плохие события в паре. Для этого каждому человеку задавали два вопроса.
- «Как вы считаете, каков ваш вклад в хорошие и плохие события в паре?» Большинство участников отвечали одинаково. Они говорили, что примерно в равной степени прикладывали усилия и/или достигали успеха (выигрывали в игре или споре, поддерживали брак) и поровну совершали ошибки.
- «Как вы считаете, как ваш партнёр оценит свой вклад в хорошие и плохие события?» А здесь начиналось самое интересное. Участники утверждали, что их партнёры обязательно преувеличат свой вклад в победу или счастливый брак и преуменьшат свою ответственность за ошибки.
Такое ожидание эгоистичного поведения от окружающих и называется наивным цинизмом. Наивный он потому, что люди не ищут доказательств тому, что приписывают другим.
Они просто считают остальных эгоистами, особенно тех, кто с ними не согласен. Вот классическое описание теории наивного цинизма:
- Я не предвзят.
- Вы предвзяты, если не согласны со мной.
- Ваши намерения/действия отражают ваши эгоцентрические предубеждения.
Наивно полагать, что только несогласие с вами делает людей эгоистами. Так ведут себя маленькие дети. Когда мама не даёт сыну шоколадку перед обедом, он считает, что коварная мама хочет съесть её сама и поступает эгоистично, хотя на самом деле она заботится о здоровье ребёнка.
Как и большинство искажений мышления, наивный цинизм присутствует у каждого человека, но проявляется в разной степени. Кто-то клеймит эгоистами всех подряд и окружает себя подхалимами, а кто-то обвиняет окружающих в корыстолюбии, только когда его захватывают эмоции.
Эгоизм не в том, что человек живёт как хочет, а в том, что он заставляет других жить по своим принципам.
Оскар Уайльд
Как побороть наивный цинизм
Для начала — признать, что все мы наивные циники.
Нет людей, которые не пытались бы хоть раз несправедливо назвать окружающих эгоистами. Вы могли обвинить партнёра, который сделал что-то для себя и не посоветовался с вами. Или незнакомца в магазине, который успел быстрее вас подбежать к свободной кассе.
Проявления наивного цинизма стоит рассматривать как шкалу, на одном конце которой человек, считающий всех поголовно эгоистами (независимо от обстоятельств), а на другом — рациональный и всегда разумно оценивающий поступки людей гений. Большинство из нас находятся посередине.
Не пытайтесь объективно оценить вклад человека в то или иное достижение. У вас всё равно не получится. Ведь фундамент наивного цинизма — сравнение себя с окружающими. Чтобы его пошатнуть, достаточно трёх вопросов:
- Этот человек действительно эгоистичен?
- Есть ли другие объяснения его поведению?
- Может, мне выгодно считать его эгоистом, чтобы оправдать себя?
Чем чаще вы будете задавать себе эти вопросы и уделять время на то, чтобы дать на них полные ответы, тем меньше будете поддаваться наивному цинизму.
Другой эффективный способ предложили авторы упомянутого эксперимента, психологи Крюгер и Гилович. В своём исследовании они отметили, что лучшая стратегия борьбы с наивным цинизмом — осознать, что у совместной работы больше преимуществ, чем у одиночного вклада.
Так, футбольная команда может победить, только если каждый футболист взаимодействует с другими игроками, а супружеская пара будет «жить долго и счастливо», только если оба партнёра к этому стремятся.
Эгоистичен ли человек по своей природе? Учёные пока что не могут дать однозначного ответа. Но в одном я уверен: совместные усилия приносят больший результат, чем действия в одиночку. И если прилагать эти усилия, руководствуясь идеей общей пользы, а не эгоизма, мы всегда будем достигать большего.
Читайте также 🧐
По мнению ученых, все люди эгоисты | Мнения
Мир полон эгоцентричных людей, и вы не исключение.
Предполагаете, что вы не из их числа? Прочитав эту статью, вы сможете определить свою степень самовлюбленности.
Мужчины – эгоистичный пол. И это не женский заговор, а мнение ученых: мужчины более эгоистичны. Последнее исследование, опубликованное в журнале «Естественное поведение людей» (Nature Human Behaviour), выявило, что нервная система мужчин более стимулирована эгоцентризмом, в то время как женщины получают дофамин, когда помогают другим. С чем это связано? С давних времен женщины слышат, что рождены для того, чтобы заботиться о других, а мужчин же поощряют делать что угодно, чтобы управлять миром. Ученые уточняют: «Гендерные стереотипы выступают как самоисполняющееся пророчество и становятся причиной гендерных отличий».
Чем больше мышц, тем меньше сердце
Недавний доклад в журнале «Эволюция и человеческое поведение» (Evolution & Human Behaviour ) ставит вопрос: имеет ли отношение социально-политическое равенство к сильному телу и грозному облику мужчин? Да, мускулистые мачо менее склонны поддерживать перераспределение богатств, чем их ненакачанные собратья.
Эгоисты предпочитают места у окна
Еще один тест на эгоизм – выбор места в самолете или автобусе. Вы предпочитаете место у окна или у прохода? Вполне простой вопрос, но ответ на него отражает ваше место в спектре эгоизма. Согласно статье, опубликованной недавно в известном журнале социальной психологии «Телеграф» (The Telegraph), ваш выбор места у окна означает, что вы более эгоистичны, чем те, кто жмутся у прохода. Откуда в журнале такие выводы? Для беседы были приглашены доктора элитных частных практик. Психолог, доктор Беки Спелмен поясняет: «Пассажиры, которые выбирают место у окна, любят все контролировать, они склонны относиться к людям как к собственности и чаще раздражаются по пустякам. Для них также характерно устраиваться поудобнее (гнездиться) и существовать в собственном пузыре».
Экономисты – эгоисты
Экономист Гордон Таллок как-то высказал мысль, что «среднестатистический человек является эгоистом на 95%». Этот в некотором смысле пессимистический взгляд, предполагающий эгоистическую природу человека, многое говорит о традиционной экономике. Поэтому не вызывают удивления и результаты многочисленных исследований, которые подтверждают, что те, кто изучают экономику, становятся более эгоистичными.
Вывод прост: мы все в некоторой степени эгоисты, и вы не исключение. И если биологическая природа – это данность, то выбор, что с этим делать, всегда остается за нами. Принятие собственного эгоизма способствует тому, чтобы мы наконец перестали осуждать эгоизм других и занялись собой.
Источник: www.theguardian.com/commentisfree/2017/oct/29/selfishness-we-are-all-terrible-people-arwa-mahdawi
Полезно? Поделись статьей в Вконтакте или Фейсбук в 1 клик!
Ученые подтвердили, что самые большие эгоисты — те, кто служит общественному благу
Почему быть добрым жестоко, как научиться правильно наказывать во благо и что на самом деле у альтруистов на уме — рассказывает отдел науки «Газеты.
Ru».
Американские ученые выяснили: альтруистическое поведение человека далеко не всегда свидетельствует о том, что он желает добра окружающим людям, часто бывает так, что альтруизм является лишь прикрытием для стремления занять доминирующее положение в обществе и подавить авторитет других. Исследование, в котором приводится анализ модели «альтруистического наказания», было опубликовано в последнем выпуске журнала Nature.
В 2004 году в журнале Evolution and Human Behavior экономисты из Швейцарии Эрнст Фер и Урс Фишбахер заявили о существовании особой модели человеческого поведения, которая была названа «альтруистическое наказание» (англ. Third-party punishment — TPP). Суть альтруистического наказания, или «наказания третьей стороной», сводится к следующему: «Я наказываю тебя за то, что ты ведешь себя некорректно по отношению к нему». «Третья сторона» обозначает стороннего наблюдателя, чьи интересы не задеты в конфликте.
Швейцарские экономисты не только описали данную модель с опорой на результаты экспериментов, но и поставили ее среди важных факторов развития общества. По мнению ученых, альтруистическое наказание значительно способствует взаимодействию между людьми. Общество переходило к более высоким уровням организации во многом за счет способности людей договариваться между собой, ставить общие цели, а нередко и жертвовать собой ради их достижения. С большой долей вероятности ученые считают, что
альтруистическое наказание — общекультурная черта и присуща она каждому человеку вне зависимости от типа общества, в котором формировалась его личность.
Голландские нейробиологи на основе изучения нейронных механизмов, заставляющих человека следовать нормам после наказания третьей стороной, заявили, что современная система правосудия основана именно на альтруистическом наказании. С деталями работы можно ознакомиться на страницах журнала Nature Neuroscience.
Еще один аспект альтруистического наказания — чувство удовлетворения и радости, возникающее у человека после вынесения приговора нарушителям общественных норм.
По степени эмоционального удовлетворения чувство от справедливого наказания эгоистов подобно целому спектру ощущений от поступков ради близких. Даже если человек несет материальные убытки, наказывая другого за неблагородное поведение, это нисколько не уменьшает чувства удовлетворенности от совершенного. Доказательством этому служат результаты экономической игры, проведенной в 2001 году Эрнстом Фером и Симоном Гехтером.
Участников игры поделили на небольшие группы, в каждой из которых был один «нуждающийся». Испытуемым предлагалось сыграть на деньги, чтобы потратить выигрыш на помощь членам групп, стесненным в материальных средствах. Сумма выдавалась из общего фонда группы. Каждый из участников мог самостоятельно решить, сколько выделить в общий фонд. Остатки выигрышей поровну распределялись между всеми членами группы: чем больше средств выделяли испытуемые, тем больше они получали назад. Ученые заметили, что в сложившейся ситуации у некоторых участников пропало желание делать свой вклад, так как они рассчитывали на получение доли других.
Авторы исследования предоставили участникам право наказывать нечестных игроков, но только за деньги: чтобы наказать кого-то, необходимо было купить это право. Результаты эксперимента показали, что примерно 84% участников заплатили за свою возможность наказывать провинившихся хотя бы один раз, более 34% — пять и более раз, а
десятая часть всех участников проявила принципиальность себе в убыток около двух десятков раз.
Недавно группа экономистов и психологов из Гарварда и Йельского университета решили еще раз опытным путем подтвердить существование в сознании взрослого человека модели альтруистического наказания.
Установка «если я порицаю чужой эгоизм, я отправляю сигнал, что не эгоистичен по отношению к тебе» была принята в качестве базовой.
Наблюдения за всеми участниками показали, что стремление наказать за нечестное поведение расценивается как степень надежности члена сообщества:
наблюдатели охотнее шли на контакт с теми, кто платил за стремление наказать нарушителя норм общественной морали.
Ученые определили новые стороны модели альтруистического наказания: порицание чужого эгоизма третьей стороны следует расценивать прежде всего как заявление о собственной благонадежности для общества.
Хотя поведенческая модель и носит название «альтруистической», «жертвование собой ради общего блага» является только ее внешним признаком.
Вступаясь за слабого, индивид демонстрирует собственную силу и тем самым утверждает ее в качестве новой.
Boiko Family — Уже в этот четверг 14 ноября Алексей…
Уже в этот четверг 14 ноября Алексей Зимовин расскажет о том, как стать эгоистом правильно во благо себе и обществу, а пока почитайте статью⤵
Очень часто приходится встречать мнение, что эгоистами быть выгодно. А нарциссами еще выгодней. Плохо и то, и другое, но, дескать, выгодно же. Якобы другие начинают вращаться вокруг эгоиста, все свое ему отдавать, и он имеет от жизни сплошные плюшки.
В этом смысле слово «плохо» теряет свой прикладной, практический и реальный смысл и приобретает совершенно абстрактный, морализаторский. Создается ощущение, что эгоистом быть плохо с точки зрения божьего суда, который будет после смерти. Или с точки зрения посторонних людей, которые хотят себе загрести побольше. А самому эгоисту быть эгоистом очень хорошо.
Так думают многие, и это, честно говоря, меня не то что даже огорчает, а почти шокирует.
Потому что смысла нет рассказывать про какие тонкие и сложные психологические моменты, пока не до конца понятным остается такой простой и главный вопрос.
Эгоцентризм (крайняя степень эгоизма) – это личностная инвалидность. То есть физически такой человек может быть относительно здоров, а с точки зрения личности инвалид. Инвалидность человека доставляет проблемы прежде всего ему самому.
Да, он может это не осознавать, поскольку ему не с чем сравнивать, он не может оценить, как могло бы быть по-другому (как слепой от рождения человек не очень понимает, что такое зрение, а глухой, что такое звук), но ограничен своей инвалидностью в первую очередь именно он.
Во вторую очередь ограничены его близкие, которые неравнодушны к этому человеку, зависят от него в силу родства или другой связи, поэтому делят его страдания. И в самую последнюю очередь страдают посторонние люди.
Поэтому когда кто-то думает, что эгоисты живут хорошо, а страдают от них чужие люди, это совершенно не так.
Чужие люди страдают не больше, чем зрячий, твердо стоящий на своих ногах человек, страдает от вида слепого и безногого. То есть страдает в какой-то мере, но со страданиями инвалида не сравнить.
В чем проявляется личностная инвалидность – эгоцентризм? Во-первых, хочу сразу сказать, что альтруизм – не является единственной альтернативой эгоизма. Не быть эгоистом – это не значит быть альтруистом.
До альтруизма нужно еще дорасти. Слишком много псевдо-альтруизма при слабых внутренних опорах – почти всегда дорога в невроз. Нормальным состоянием для взрослой личности является баланс между собственными интересами и интересами другого человека, равновесие, равнозначимость себя и других.
У эгоистов значимость собственных интересов значительно превышена, у эгоцентриков эта значимость единственна, то есть эгоцентрика другие люди вообще не интересуют как таковые, только в виде средств.
Чтобы перестать быть эгоистом личность должна повзрослеть, приобрести какие-то собственные опоры, чему-то научиться, за что-то ухватиться, куда-то свой вес перераспределить.
Однако, ничего подобного с личностью не случится, если она не преодолеет эгоизм.
То есть для взросления имеет важность параллельное обретение опор и избавление от эгоизма. Слабость опор тормозит избавление от эгоизма, но и сохранение эгоизма тормозит развитие опор.
Поэтому любой человек, который задумывается о развитии ресурсов, одновременно должен избавляться и от эгоизма тоже, иначе эти усилия бесполезны.
Эгоизм блокирует подключение и прокачку ресурсов чисто энергетически, но так как про энергетическую систему я пока ничего почти не объяснила, расскажу про психологическую сторону этой проблемы. Каким образом эгоист ограничивает приобретение жизненных благ, вопреки заблуждению, что эгоисту проще тянуть одеяло на себя.
ело в том, что жизнь – это не одеяло, и простым перетягиванием на себя ничего от нее не получишь. Самые коварные мошенники и успешные авантюристы потому и побеждают, что имея эгоистичные намерения действуют так, что ни один человек не может заподозрить в них ни капли эгоизма.
То есть они побеждают как раз антиэгоистическим поведением, отслеживая свои намерения и держа их глубоко скрытыми. Если бы они хоть раз продемонстрировали эгоизм, их коварные планы сразу бы провалились.
Поэтому совершенно ложны истории про перверзных нарциссистов, бессовестных психопатов или удачливых пикаперов, которые получили преимущество над другим человеком благодаря своему эгоизму.
Совсем нет. Если они получили преимущество, то благодаря демонстрации антиэгоистического поведения, причем намного большего, чем у других людей, только поэтому получили преимущество.
То, что им удалось скрыть свой эгоизм (обычно удается лишь до поры) их заслуга и ловкость, но победили они лишь благодаря тому, что его скрыли, а не тому, что его демонстрировали.
Откровенные эгоисты всегда оказываются изгоями. Им нужно иметь очень много родительского наследства, чтобы позволить себе быть эгоистами и не оказываться изгоями, им придется отдавать деньги направо и налево, чтобы люди согласились потакать их эгоизму.
Цена потакания будет все время расти, и это довольно быстро исчерпает материальные ресурсы. Если же у эгоиста никаких внешних ресурсов нет, он с самого начала окажется на помойке жизни, либо будет вынужден учиться быть неэгоистом, хотя бы внешне.
Поэтому очень жалко выглядят люди, которые, встретив в жизни удачливого эгоиста, пытаются копировать у него эгоизм, думая, что и им придет удача. На самом деле они должны были бы поучиться у этого человека скрывать эгоизм, как он, наверняка, это умеет с теми, кто пока ему нужен.
Сейчас я даже не буду останавливаться на том, что, чем скрывать эгоизм, лучше от него избавиться, это самое надежное скрытие – избавление. Как избавление от эгоизма помогает растить внутренние ресурсы – отдельная тема (просто представьте себе, будет ли что-то течь навстречу человеку, если тот зациклен на себе и не интересуется этим другим по-настоящему). Пока я хочу просто заметить, что эгоизм намного выгодней скрывать, чем демонстрировать.
Эгоистов много, но 99,99 из них вырастают из своего эгоизма хотя бы частично или оказываются близко ко дну жизни, и только 0, 01 процент сохраняют в глубине личности эгоизм, но учатся выглядеть неэгоистами.
Они развивают тот редкий тип поведенческой эмпатии, который позволяет почувствовать желания и намерения другого человека, продемонстрировать единство, но при этом воспринимать другого не как субъекта, а как средство достижения своей цели.
Это редкий тип эмпатии, поскольку для него нужна довольно сложная внутренняя структура. Как развивается этот тип, я расскажу когда-нибудь подробно, но этот тип действительно редок, поэтому не нужно относить к нему все своих знакомых очаровашек. Скорее всего, они менее эгоисты, чем другие, не полностью избавлены, но больше многих и именно поэтому нравятся людям. Большинство либо чувствуют других и тогда любят их, либо не чувствуют и тогда не могут на других влиять.
С проблемой эгоизма очень часто смешивают проблему дисбаланса. Людям, побывавшим в позиции минуса, нередко кажется, что плюс имел преимущество за счет своего эгоизма, равнодушия, что лично они так любили и так хотели отдавать, что именно это их и подводило. И минусы, побывавшие в дисбалансе и выйдя оттуда, делают вывод, что впредь нужно самим быть эгоистами для счастья в любви.
Все это, конечно, полная ерунда.
Минус в дисбалансе очень эгоистичен, он хочется постоянно получать от другого то, что другой не хочет давать. Минус хочет больше близости, больше признаний, больше тепла, больше любви, больше совместных планов.
Минус обычно делает больше, чем плюс, потому что старается купить любви больше, ему кажется, что он все время только отдает: и любовь, и деньги, и старания, но его любовь и старания не нужны плюсу, а деньги, которые он иногда берет по глупости и инфантильности, не компенсируют ему то «использование», которое плюс субъективно ощущает от минуса.
То есть проблема минуса не в том, что он недостаточно эгоист, а в том, что он эгоист слишком. Если бы минус перестал быть эгоистом, он сейчас же перестал бы быть минусом.
У плюса другая проблема. Видя эгоизм минуса, его жадность и требовательность до эмоций, которых у плюса к нему нет, плюс пытается его использовать. Это большая ошибка отвечать на эгоизм человека собственным эгоизмом.
Эгоизм не компенсируется эгоизмом, он его увеличивает. Именно так насилие увеличивает насилие и множит его.
То есть очень часто, когда человеку кажется, что он, такой добрый и открытый, стал жертвой эгоиста, он сам себя вел как эгоист и повелся как раз на бесплатную кормушку. Также часто бывает, что человек не видит чужого эгоизма, потому что и сам для себя считает это приемлемым. Считал бы для себя недопустимым, заметил бы и в другом.
Например, очень часто люди жалуются на то, что их используют просьбами, но тут же горюют, что сами не умеют просить. Обычно такие люди все же просят, это видно и по их комментариям, но просят и не замечают этого, и им хочется научиться просить еще чаще, нахальнее, перестать бояться отказа и негатива, и они ищут такой возможности. Именно поэтому они не умеют отказывать.
Они и сами хотели бы просить. То есть эгоизм, который присутствует в них, не дает им возможности опознать в другом эгоиста. Они прикладывают к себе и видят, что хотели бы сделать так же.
Если бы они ощущали, насколько это неприятно и не нужно, отказать им было бы намного легче.
Впрочем, отказывать всегда неприятно, и я об этом писала. И люди, которые без зазрения совести обращают к другими многочисленные просьбы, должны быть отодвинуты на некоторую дистанцию. И совсем не потому, что другой должен беречь свои ресурсы, нет, ресурсы нужно постоянно тратить, в том числе отдавая их людям, если хочешь, чтобы они увеличивались. Но тратить свои ресурсы человек должен по собственной воле, а не потому, что другой его просит и тем более требует.
Человек, настолько откровенно нарушающий чужие границы, вреден для общения, у него почти всегда имеется столько негативных сюрпризов для окружающих, что лучше такого человека держать на дистанции, пока он не изменится.
Так же следует поступать с теми, кому вы давали аванс не раз и не два, но они не замечают того, что это аванс и считают, что ваши силы принадлежат им по праву, или уверены, что вам и самим приятно для них постараться, это каким-то образом входит в круг ваших интересов, то есть они в кругу ваших интересов занимают — центр.
Это и называется эгоцентризмом.
Обычно в таких случаях идет речь о каком-то откровенном детском эгоизме, который человек совсем никак не скрывает, потому что не знает, что это плохо и это нужно прятать, он не отражает это. Такой человек вываливает свой эгоизм в мир, и это выглядит как испачканные детские ползунки, не более привлекательно, поэтому обычные люди, видя этот детский эгоизм, обходят его, а вот мошенники могут и слететься, едва заметив такие слабости, если у человека есть что брать.
Так как откровенный эгоист обычно голоден по вниманию, у него не складывается с дружбой и почти никогда не складывается с любовью, он легко влюбляется в мошенника, который демонстрирует ему искренний интерес к нему. У мошенников всегда есть эта черта: их эгоизм отрефлексирован, осознан и хорошо скрыт, поэтому внешне это очень привлекательные люди.
Если вы читали страшные истории про злодеев, каких-нибудь перверзных нарциссистов, психопатов, темных триадников и других монстров, вы наверняка заметили, на что они ловят жертв.
Долгое время они занимаются только интересами этих жертв, то есть демонстрируют анти-эгоизм, тогда как жертвы, чаще всего, довольно эгоистичны, хоть и откровенны, именно поэтому обрадовано вцепляются в тех, кто наконец-то уделяет им достаточно внимания, ведь другие люди делать этого не хотят.
Не будь жертвы так эгоистичны, они бы не попались злодеям, либо злодеям пришлось бы с ними очень долго мучиться.
Неэгоистичный человек всегда имеет мало слабых мест, за которые его можно поймать крючками манипуляций. Но сколько таких мест имеет эгоцентрик! Его можно брать голыми руками (если кому-то нужно). Кроме того, неэгоистичный человек, как правило, имеет хорошо прокачанные ресурсы и плотный круг общения, то есть мошеннику некуда протиснуться.
То есть жертвами мошенников чаще всего становятся открытые эгоисты. Их эгоизм может быть невелик (иначе они были бы совсем изгоями, и брать с ним стало бы нечего) поверхностен, то есть в целом это могут быть неплохие люди, но у них именно — эгоизм: желание много говорить о себе, много получать себе, много думать о себе и обращать внимание других в свою сторону.
Поэтому они легко попадаются мошенникам (чем менее эгоист человек, тем больше с ним нужно работать мошеннику), именно поэтому они страдают, но не уходят (им жаль оставить вложенное, они не любят отдавать свое), именно поэтому делают такой безумный вывод в конце отношений.
Они делают вывод, что им нужно было бы быть эгоистами, что они были слишком хорошими и поэтому с ними такое приключилось. Это такая сатанинская идея: нужно быть эгоистом, чтобы счастливо жить в мире людей. Конечно, на самом деле, все с точностью до наоборот.
Поэтому, если вы хотите стать привлекательными для других людей (успешно выйти замуж, жениться, найти друзей, наладить отношения на работе, с родными и т.д.) вам нужно научиться прятать свой эгоизм как можно искуснее. Это уже даст вам большую фору перед другими.
Если же вы хотите прокачать ресурсы и стать сильной личностью, вам нужно избавиться от эгоизма вообще.
Вот какая градация успешности существует🔍:
0 уровень. Крайние эгоисты, не умеющие скрывать свой эгоизм.
1 этаж. Обычные эгоисты, с переменным успехом работающие над собой.
2 этаж. Эгоисты, изредка крайние, умеющие тщательно скрывать свой эгоизм ради влияния.
3 этаж. Неэгоисты (в том числе многие пассионарии).
Обратите внимание, мошенники добиваются успеха больше, чем обычные эгоисты, но меньше, чем неэгоисты.
Как искусно прятать свой эгоизм, развивая обаяние и сексапильность, я расскажу дальше. И как правильно избавляться от эгоизма, чтобы не впадать в невротизм и не скармливать себя (скармливают эгоисты, одержимые чувством вины и страхом изоляции, а совсем не альтруисты как может показаться), поскольку с непривычки и по незнанию два этих непохожих процесса можно перепутать. Они действительно непохожи, но выглядят подобными для тех, кто очень мало в этом разбирается.
ЧЕЛОВЕК – БЕЗНАДЕЖНЫЙ ЭГОИСТ. Человек против мифов
ЧЕЛОВЕК – БЕЗНАДЕЖНЫЙ ЭГОИСТ
От Трасимаха до Маккиавели и далее к их сегодняшним последователям тянется длинный ряд зловещих толкователей, провозглашавших это учение с плохо скрываемым удовольствием.
[2] Принятие его почитается вершиной земной мудрости и даже, выражаясь по-богословски, путем к спасению. Странно, что человек может надеяться на рай, признав себя сперва творением ада; но если я правильно понял высказывания авторитетов, они утверждают именно это.
Во всяком случае, слово «эгоизм» означает то, что иногда называют бесчеловечностью, – когда интересы других людей приносятся в жертву собственной выгоде. Крайним проявлением эгоизма является такая форма организованного насилия, как война. Соответственно мы отовсюду слышим, что войн невозможно избежать, раз источник их кроется в природе человека, которая неизменна. Рассмотрим несколько примеров этой точки зрения.
«Человек – это хищное животное. Я буду повторять это снова и снова… Борьба – первичный факт жизни, сама жизнь, и самый сердобольный пацифист не в силах полностью искоренить то наслаждение, которое она ему дает в глубине души»[3].
«На его (доктора Чарлза У. Мейо) взгляд абсурдно воображать, что когда-либо станет возможным покончить с войной.
Склонность к войне – в крови человека и потому не подчиняется нашему контролю»[4].
«Ничто из достигнутого в Сан-Франциско, не изменит существа природы человека, в которой и кроются запутанные причины войны»[5].
Мистер Болдуин признает этот «факт» со стоицизмом, достойным военного обозревателя:
«Путеводная звезда все же светит; может быть, к ней не приблизиться за какие-то одно-два столетия. Но тем не менее стоит продолжать борьбу, идти вперед; даже если бы мы знали, что эта звезда – мираж, наши усилия не будут напрасны. Смерть – неотъемлемая часть жизни. Однако смерть не причина для отчаяния. В основе всех философских представлений о человеке лежит мысль об окончательной победе жизни над смертью. Тогда, зачем отчаиваться из-за повторения войн?»
Зачем отчаиваться? Да затем, что на войне гибнут наши друзья. Потому что все построенное нами может быть уничтожено. Потому что вести одну войну, чтобы потом начать другую, – идиотизм. И если человеческая природа действительно порождает неизбежные войны, то примем этот факт, не окружая его такой безутешной чепухой.
Может кого-то немного приободрит то, что, по мнению Болдуина пока что стоит гоняться за миражами. Иными словами, он думает, что некоторые иллюзии полезны для всего человечества. Но человек, думающий, что некоторые иллюзии полезны, обязательно окажется немного небрежным при различении иллюзии и реальности.
Кроме того, быть может, он заблуждается относительно связи между человеческой природой и войной. По-моему, так оно и есть. Герр Шпенглер и доктор Мейо тоже заблуждаются.
Я уже говорил, что война – это предел бесчеловечного отношения между людьми. Таким образом, это крайнее проявление определенного человеческого поведения. Если мы сможем показать, что этот вид поведения не составляет неотъемлемую часть человеческой природы, тогда его крайнее проявление также не будет неотъемлемой частью человеческой природы. Например, чрезвычайная искристость является крайним проявлением света пламени. Тогда, если нам удастся доказать, что свет не обязательно исходит от пламени, мы сможем заключить, что свет не обязательно бывает чрезвычайно искрящимся.
Так, давайте спросим себя, действительно ли все человеческие поступки влекут за собой лишения и жертвы других людей? Не подлежит сомнению, что некоторые поступки ведут к таким последствиям. Но все ли? Ответ, конечно же, будет отрицательным. Когда речь идет о дружеских отношениях, доля таких поступков сравнительно невелика. В общественной сфере она значительно больше, но даже здесь разделение труда, лежащее в основе современного общества, независимо от того, насколько сильна в нем конкуренция, является чем-то вроде неосознанного сотрудничества, направленного на общее благо. В обществе, где никто ничего не делал для другого, не могло бы существовать разделение труда. Да и вообще такого общества не может быть.
Допустим, мы установили, что некоторые действия человека приносят другим людям пользу, хотя, конечно, не все. Отсюда мы можем вывести, что поведение, приносящее пользу другим людям, по меньшей мере, так же соответствует человеческой природе, как поведение, приносящее вред.
А если это верно, то просто невозможно утверждать, что человек по природе эгоистичен в том смысле, что эгоизм присутствует во всех его поступках.
Однако справедливость вышесказанного не исключает того, что эгоизм может быть свойственным человеку наряду с общественным сознанием и как таковой он неискореним. Эта точка зрения, выраженная конкретным языком, должна означать, что в мире есть такие желанные и жизненно необходимые для людей вещи, что ради них они готовы принести вред другим. По-видимому, такие вещи есть. Но, прежде чем предсказывать, что люди повсеместно и неизбежно должны творить несправедливость ради собственной выгоды, вам надо сделать еще одно предположение, а именно что этой цели нельзя достичь никакими другими способами. Ведь если желаемое можно получить каким-либо другим путем (например, с помощью сотрудничества), то почему мы должны предполагать, что люди от него откажутся? Единственным достаточным основанием будет то, что человеческое поведение всегда эгоистично.
Но мы только что убедились в ложности этого утверждения. Следовательно, никакого такого основания вообще не существует.
Предположим, нам говорят, что все люди чего-то хотят, стремятся удовлетворить свои желания и, таким образом, постоянно заботятся о себе. Конечно, это так. У человека нет иных желаний, кроме собственных, и когда он их удовлетворяет, то про него можно сказать, что он заботится о собственных интересах. Но забота о себе – не эгоизм. Забота о себе состоит в удовлетворении человеческих желаний, а эгоизм – это удовлетворение своих желаний за чужой счет. Мы можем признать, что забота о себе является существенной чертой человеческой натуры. Я с этим совершенно согласен. Но мы отнюдь не можем вывести отсюда, что сущностная черта человеческой природы – эгоизм. Мы можем сделать такой вывод, только предположив, что все наши желания удовлетворяются за счет других. А это предположение так же ложно, как и приведенное выше. Как и все люди, мы ежедневно удовлетворяем наши желания, и удовлетворение некоторых наших желаний, несомненно, связано с удовлетворением желаний других людей.
Будь это не так, не могло бы существовать, например, взаимного угощения.
Раз уж мы коснулись вопроса о желаниях, давайте посмотрим, что же обычно хотят люди. Если оставить в стороне такие обманчивые абстракции, как «власть», и обратиться к так называемым нормальным желаниям в отличие от маний и извращений (т.е. патологических состояний), то мы обнаружим, что людям прежде всего нужны пища, кров, одежда, общение, игра и чувственная любовь. Насколько нам позволяет судить анализ собственного поведения и наблюдение за поведением других людей, – как живших в прошлом, так и наших современников, – эти основные желания присущи всем людям. К тому же они – необходимые условия существования индивида и расы. Разумно утверждать, что поведение человека всегда будет определяться этими желаниями.
Но где же «неизбежный» эгоизм? Сами по себе эти желания явно выглядят вполне невинно и по меньшей мере два из них – общение и чувственная любовь – социальны по своей природе. Как же на такой безобидной основе могло возникнуть представление о человеческой порочности? Будь эти желания по своей природе порочными, мы совершали бы дурные поступки всякий раз, когда едим, играем или одеваемся.
Совершенно очевидно, что зло заключается не в самих желаниях, а лишь в способе их осуществления. Взгляд на эти желания как на зло – взгляд тирана, власти которого угрожают потребности простых людей. Вполне вероятно, что именно здесь залегают социальные корни мифа о человеческом эгоизме.
Давайте подытожим паше доказательство. Мы видели, что не все, а только некоторые действия людей приносят вред другим людям и, следовательно, заслуживают названия «эгоистичных». Однако эгоизм этих действий определяется не самими желаниями, а условиями, в которых действия совершаются. Если эгоизм – врожденное свойство человеческой природы, тогда он проявлялся бы при всех условиях. Однако он проявляется только при некоторых условиях. Следовательно, эгоизм – не врожденное свойство человеческой природы. Это доказательство modus tollens[6] во имя вящей славы человечества.
Теперь мы можем вернуться к крайнему проявлению человеческого эгоизма, с которого мы начали. Если, как мы убедились, природе человека не присущи свойства, вынуждающие людей причинять вред друг другу, тогда ей не присущи свойства, толкающие людей к войне.
При определенных условиях войны происходят, но в человеческой природе нет ничего такого, что неизбежно порождало бы подобные условия. Для человеческой природы существование подобных условий не является необходимым. На самом деле, по-моему, человеческая природа такова, что люди в один прекрасный день сделают существование подобных условий невозможным.
Стоит отметить, что война не только не совместима с человеческой природой, но противна ей. Если бы война была такой же потребностью человеческой натуры, как, скажем, общение, то во время войны люди чувствовали бы себя свободно и легко. На деле происходит совсем обратное. Война настолько противоречит нормальному человеческому образу жизни, что людей нужно тащить на нее: не случайно в современных армиях имеется штат психиатров, лечащих связанные с войной психические заболевания. Чувство счастья хорошо показывает, какие условия соответствуют человеческой природе; вот тест на выявление противоестественности войны.
Остается сказать еще одну вещь.
Учение о неисправимом эгоизме человеческой природы – не только утверждение недостоверного факта, но и определенная моральная оценка: осуждение. Как и в других социальных мифах, в нем соединились (если не сказать, перемешались) научные и нравственные понятия. Нам говорят не только, что люди таковы, каковы они есть, но и что они плохи. По-видимому, видеть – значит не одобрять, а знать – осуждать. Только диву даешься, как столь погрязшие в злодействах существа смогли создать те нравственные нормы, на основании которых они сами себя осуждают, как столь закоснелые грешники смогли хотя бы подумать о возможности исправления. Однако нравственные суждения сами по себе оказывают определенное воздействие на общество, и это воздействие следует рассмотреть.
Если эгоизм – неизбежное свойство человеческой природы, тогда на всех людях лежит равная вина. «Адамов грех лежит на всех». По если принять за непреложную основу, что все одинаково виновны, то ни одного человека и ни одну группу людей нельзя считать особо преступными.
К тому же, создается впечатление, что один грешник не имеет права осуждать другого. Из этих условий вытекают такие социальные выводы.
1. Оказывается невозможным считать какого-либо человека или группу людей источником общественной несправедливости и, следовательно, источником угрозы благополучию человечества. Такой человек или такая группа людей могут спрятаться за якобы общую и равную вину и за их спинами избежать осуждения. Эксплуататор, спекулянт и империалист-колонизатор могут сказать: «Я всего лишь человек». Именно это они и говорят. Сущность защиты Геринга на Нюрнбергском процессе сводилась к тому, что он делал только то, что на его месте сделал бы каждый.
2. Для каждого из нас становится невозможным на основании морального права требовать уничтожения несправедливости. Ведь если верно, что все люди одинаково грешны и ни один грешник не имеет права осуждать другого, тогда никто из нас не может осудить спекулянтов, эксплуататоров и империалистов.
Я хорошо помню, как во время гражданской войны в Испании преподобный Э.
Дж. Мусте заявлял, что все страны виновны в агрессии и поэтому ни одна не имеет права препятствовать немецкой и итальянской агрессии в Испании. Такие аргументы парализуют действие. Если бы мы ими руководствовались, то из соображений высокой морали нам бы просто пришлось сдаться фашистским державам.
На мой взгляд, именно здесь кроются социальные корни учения о человеческом эгоизме. Оно существует потому, что выполняет специальную функцию, а не потому, что соответствует действительности. Оно существует потому, что за ним прячутся власть имущие со своим антиобщественным поведением. Оно существует потому, что убивает в нас веру в моральную необходимость борьбы с ними. Таким образом, оно является одной из многочисленных цепей, сковывающих человечество. Люди могут совершать преступления, но нет преступления более чудовищного, чем их вера в свою неисправимость.
Почему эгоизм может быть полезен для человека? | Психология жизни | Здоровье
Понятие «эгоизм» часто вызывает отрицательные ассоциации.
Но на самом деле все не так просто, как кажется. Почему эгоизм — это хорошо, «АиФ» рассказала доктор медицинских наук, профессор кафедры социальной психологии Московского государственного областного университета Ольга Овсяник:
— «Эго» в переводе с латыни — это я, а эгоизм — это забота о своем эго. Эго отвечает за нашу безопасность, в первую очередь социальную.
Соответственно, эгоист — это человек, который умеет обозначать свои границы, защищает свою самобытность и уникальность.
Эгоист отстаивает свое право быть таким, каков он есть, и защищает тот мир, в котором он хочет жить. «Чужого мне не надо, но и своего я не отдам», — это тот месседж, который эгоист адресует миру. И в этом нет ничего плохого. Свое эго защищают даже животные.Благодаря такой позиции эгоисты чаще достигают поставленной цели и, что особенно важно, своей цели, а не той, которую ему ставила мама, бабушка или начальник.
Эгоисты — прирожденные лидеры, потому что они знают, куда идут.
Поскольку многие люди не знают своих целей, им проще и удобнее идти за целеустремленным вдохновленным человеком.
При этом эгоисты ни под кого не прогибаются. Если их цели совпадают с целями другого человека — замечательно. Если нет — пути расходятся. И эгоист не видит в этом трагедии.
Негативное отношение к эгоистам — родом из СССР, где эгоизм осуждался и выкорчевывался. Ведь всегда удобнее иметь дело с послушными людьми, а с эгоистом надо договариваться. Заставить эгоиста работать бесплатно или в нерабочее время не удастся. Всякого рода субботники и работа на общественных началах — не для него. Эгоист стоит на страже своих интересов (то есть оберегает свои ресурсы) и не собирается их тратить на то, чтобы было удобно другим.
Главное — не путать эгоизм с эгоцентризмом. Эгоцентрист — это человек, зацикленный на себе. Том, кто всегда и во всем считает себя правыми и неспособен принять чужую точку. Такие люди уверены, что мир должен крутиться вокруг них.
Эгоцентризм — действительно неприятное качество, и от таких людей лучше держаться подальше. А эгоист наполнен счастьем. Он искренне любит себя. И это правильно.
Конечно, хорошо делиться с окружающими и заботиться о них. Но нельзя забывать о себе. Как в самолете. «Сначала надень маску на себя — потом на ребенка или того, кто рядом».
Насколько эгоистичны люди на самом деле?
Для книжной полки менеджера
Эволюция сотрудничества, Роберт Аксельрод (Нью-Йорк: Basic Books, 1984), 241 страница, 8,95 доллара.
Страсти внутри разума: стратегическая роль эмоций, Роберт Х. Франк (Нью-Йорк: W.W. Norton & Company, 1988), 304 страницы, 19,95 доллара.
События последних десяти лет вызвали серьезные споры о преподавании и изучении этики.Но относительно мало было сказано о глубинных основаниях наших чувств по поводу инсайдерской торговли, должностных преступлений и других случаев предательства доверия. Это очень плохо, потому что происходит какое-то важное новое мышление о нашем представлении о себе как о человеческих существах — мышление, которое до сих пор привлекало лишь небольшую аудиторию за пределами технических областей, где оно происходит.
Два широких исторических течения вносят вклад в наши представления о добре и зле. Один из них — древняя традиция религиозного, философского и морального дискурса, область Золотого правила, Десяти Заповедей, Нагорной проповеди.Назовите это гуманистической традицией. Другой — сравнительно молодая традиция биологических и социальных наук. Главным из них является экономика, центральным принципом которой является то, что люди, когда у них есть возможность, склонны заботиться о себе, выбирая максимальные преимущества. Возможно, из-за того, что она скрыта под покровом науки, риторика и содержание последней традиции становятся все более влиятельными в нашей общественной жизни, часто затмевая религию и другие традиционные источники обучения.
Это затмение началось с двух обезоруживающих простых предложений, опубликованных Адамом Смитом в книге Богатство Наций в 1776 году. в собственных интересах. Мы обращаемся не к их человечности, а к их самолюбию и никогда не говорим с ними о наших собственных потребностях, а об их преимуществах », — написал Смит.
Затем он превратил свой проницательный взгляд на людей как расчетливых и эгоистичных в знакомую «невидимую руку», широкое видение взаимозависимости всех рынков во всем мире.В мире Смита конкуренция между людьми, преследующими свои собственные интересы, способствует общему благосостоянию общества более эффективно, чем усилия любого человека, который мог бы сознательно его продвигать. Тогда лучше открыть магазин или произвести продукт, чем проклинать тьму; рынок будет согласовывать личные интересы с большей вероятностью, чем законы о ростовщичестве и регулирующие органы.
Примерно 80 лет спустя Чарльз Дарвин предложил второе и, возможно, даже более веское оправдание эгоистичного поведения — свою теорию естественного отбора.Эволюционное описание биологического разнообразия Дарвина, точно описанное как «выживание наиболее приспособленных», было мощной историей адаптации посредством непрерывного изменения черт и отбора тех, которые улучшали «приспособленность». Дифференциальные коэффициенты воспроизводства и выживаемости определяли, кто выжил и преуспел, а кто нет.
Те, кто был способен «искать номер один» в биологическом смысле, выживут, в то время как естественный отбор быстро сметет менее пригодных.
Идеи Дарвина были немедленно переведены в грубое социальное евангелие, которое само было быстро сметено.В гораздо более сложной и убедительной форме его теория вернулась 100 лет спустя как социобиология. Но в экономике модель личных интересов Адама Смита сразу же глубоко захватила популярное воображение. Критики, такие как Торстейн Веблен, осуждали допущение рационального личного интереса, лежащее в основе новой концепции — взгляд на человека как на «молниеносный счетчик удовольствий и страданий, который колеблется, как однородная глобула желания», как фыркнул Веблен. . Но успехи нового подхода были очень большими.Универсальные «законы» спроса и предложения могут объяснить относительные цены, разные ставки заработной платы, структуру производства: люди действительно строили дома меньшего размера, если цены на топливо росли! И по мере того, как экономисты уточняли свой анализ, они расширяли свой взгляд на новые и незнакомые области.
Например, американский астроном, ставший экономистом Саймон Ньюкомб, шокировал посторонних в 1885 году, когда он обсуждал готовность граждан давать десять центов бездомным с точки зрения «спроса на нищих», что в принципе ничем не отличается от детей, дающих деньги за орган. -шлифовщики в обмен на их услуги.«Нищета будет существовать в соответствии с теми же законами, которые регулируют существование других профессий и занятий», — писал Ньюкомб. И, в конце концов, кто мог сомневаться в том, что обильная подаяние может повлиять на размер уличного населения? Таким образом, эмоция жалости была преобразована в вкус теплого сияния, которое потребитель включил в свою функцию полезности.
В самом деле, здесь следует сказать несколько слов о «функции полезности», которую экономисты встраивают в свои модели поведения потребителей. Идея единой математической функции, способной выражать сложные системы психологической мотивации, является давней в экономической науке; Статистами и теоретиками она была в значительной степени усовершенствована как так называемая теория «субъективной ожидаемой полезности».
Как объяснил лауреат Нобелевской премии Герберт Саймон, эта модель предполагает, что лица, принимающие решения, рассматривают все, что им предстоит, с единой всеобъемлющей точки зрения; что они понимают диапазон альтернативных вариантов, доступных им не только в настоящий момент, но и в будущем; что они понимают последствия каждого возможного выбора; и что они примирили все свои противоречивые желания в один неуклонный принцип, призванный максимизировать их выгоду в любой мыслимой ситуации.
Эмоции, такие как любовь, преданность и возмущение, как и чувство справедливости, не имеют места или почти не имеют места в большинстве сегодняшних функций полезности; узкий эгоизм распространен.Несомненно, как говорит Саймон, эта конструкция — одно из впечатляющих интеллектуальных достижений первой половины двадцатого века; в конце концов, он один из ее архитекторов. Это элегантная машина для применения разума к проблемам выбора. В равной степени, однако (и снова вслед за Саймоном), этот олимпийский стереотип также является совершенно невероятным объяснением того, как на самом деле действуют люди, и озабоченность им приносит экономистам больше вреда, чем пользы.
Тем не менее подход оптимизации затрат и выгод настолько силен, что экономисты применили его к постоянно растущему диапазону человеческого опыта за годы, прошедшие после Второй мировой войны, всегда с блестящими результатами.Образование стало человеческим капиталом. Поиск работы теперь зависит от затрат на поиск, негласных контрактов и желания отдыхать. Законы о сегрегации объясняются предпочтением дискриминации и готовностью платить более высокую цену, которую это влечет за собой. Любовь — это отношения обмена; решения о рождении детей анализируются как покупка «товаров длительного пользования» разного качества. Наркомания, терроризм, контроль над вооружениями, темпы научных открытий — все это попало под экономическую лупу.
Гэри Беккер, выдающийся из теоретиков, расширивший экономический анализ на новые области, несколько лет назад заявил, что экономика является универсальной социальной наукой, способной объяснить все.Джордж Стиглер, сам лауреат Нобелевской премии по экономике, пошутил, что с нетерпением ждет того дня, когда будут вручены только две Нобелевские премии: «одна по экономике, а другая — по художественной литературе».
В какой-то момент вся эта риторика начала оказывать реальное влияние на повседневную жизнь. Одно дело говорить о спросе на нищих; Другое дело — рассчитать пожизненное «потребление удовольствия» пострадавшим от несчастного случая. Одна группа расширила исчисление затрат и выгод до закона, пытаясь заменить им «нечеткие» понятия справедливости и справедливости.Другая группа проанализировала мотивы заинтересованных групп и заложила основы дерегулирования. Еще один открыл то, что он называет «рынком корпоративного контроля», и положил начало реструктуризации американской промышленности. Экономика «общественного выбора» привела к резкому анализу эгоизма в политическом и бюрократическом поведении. В самом деле, едва ли найдется область, в которую не смог бы проникнуть устойчивый взгляд экономической науки — все это видение, построенное на представлении о человеке как о присущем ему безжалостном самовозвышении.Задолго до того, как наступило «мое десятилетие», ученые научили нас видеть себя экономическим человеком.
Но насколько реалистична эта концепция? Насколько эгоистичны люди на самом деле? По большей части гуманисты просто игнорировали распространение новых экономических идей. Вместо этого они продолжали говорить о добре и зле в своих привычных рамках — от проповедей до романов и сценариев на телевидении. За исключением блестящей 30-летней кампании Герберта Саймона против совершенной рациональности (и партизанской войны Джона Кеннета Гэлбрейта), крупные университеты не вызвали устойчивой критики со стороны экономистов основных принципов теории полезности.
Психологи и социологи, столкнувшись с повсеместным теоретизированием экономики решений, которые они ранее считали своей сферой, поспешили пожаловаться на «экономический империализм», но довольно медленно начали контратаки. Однако в последние несколько лет небольшое, но растущее число людей начало осознавать допущения, лежащие в основе экономических интерпретаций человеческой природы. Роберт Б. Райх и Джейн Мэнсбридж, например, пытались понять значение парадигмы личных интересов для политической философии.
Ховард Марголис и Амитай Этциони выдвинули теории о двойственной человеческой природе, поочередно конкурирующей и альтруистической. Иногда эти разногласия привлекают внимание посторонних в прессе, таких как я, на том разумном основании, что споры о том, что составляет человеческую природу, слишком важны, чтобы полностью оставлять их на усмотрение экспертов.
Тем не менее, внутри экономического бизнеса происходит пересмотр рациональности. Эти усилия направлены не столько на то, чтобы опровергнуть идею универсальной конкуренции, сколько на то, чтобы вывести ее на новый и более тонкий уровень понимания.Если история может служить ориентиром, то за этим следует наблюдать, поскольку, как любит говорить Пол Самуэльсон, экономику изменят ее друзья, а не критики. Изменения, безусловно, есть. Попытки создать теорию сотрудничества или альтруизма предполагают, что большая часть уверенности в природе человека, выдвинутой экономистами за последние 100 лет, могла вводить в заблуждение. В конце концов, у доктрин лояльности и сочувствия может быть хорошее и логичное основание.
Пожалуй, самая известная книга, открывшая новые возможности в изучении человеческого поведения (по крайней мере, по экономической оси), — это Роберта Аксельрода «Эволюция сотрудничества ».С момента своего появления девять лет назад в качестве отчета, опубликованного в журнале Journal of Conflict Resolution о компьютерном турнире среди разнообразных стратегий, этот аргумент превратился в очень успешную статью в журнале Science (он получил приз Ньюкома Кливленда в 1981 году), затем книга, получившая широкое признание в 1984 году, а год спустя была выпущена в мягкой обложке. С тех пор это широко обсуждается, преподается в бизнес-школах, используется в переговорах об ограничении вооружений, с которыми консультируются участники переговоров по трудовым вопросам.
Аксельрод начинает свой анализ со знакомой дилеммы заключенного, иллюстративного упражнения, которое было одной из доминирующих черт в этой среде с тех пор, как теория игр впервые привнесла соображения стратегического поведения в экономическую теорию 40 лет назад. В этой ситуации двое заключенных обвиняются в преступлении, которое они действительно совершили. Тюремщики структурируют выплаты таким образом, чтобы побудить каждого заключенного признаться: если ни один из заключенных не признается, оба приговариваются к легкому тюремному заключению, скажем, на один год.Если один заключенный признается, а другой хранит молчание, первый выходит на свободу, а другой получает суровое наказание, скажем, на десять лет. Если оба заключенных признаются, оба получают тяжелый срок, но с отгулом за хорошее поведение — скажем, пять лет. Ни один из них не знает, что собирается делать другой.
Очевидно, что каждый игрок лучше признается, чем хранит молчание: если он признается, а его партнер нет, он немедленно идет домой, а если он и его партнер оба признаются, каждый из них получает по пять лет вместо десяти.Итак, вопрос в том, почему они вообще могут оставаться в стороне и ничего не говорить? Как вообще начинается такое сотрудничество?
Ответ, оказывается, заключается в повторении игры.
Исследователи до Аксельрода отмечали, что тенденция к сотрудничеству в играх с дилеммами заключенных резко возрастает, когда игрок неоднократно объединяется в пару с одним и тем же партнером. В этих обстоятельствах быстро возникла стратегия под названием «Око за око»: сотрудничать в первом шаге, а затем следовать его примеру на каждом последующем шаге; сотрудничать, если ваш партнер сотрудничает, совершать дефект, если он дефект, по крайней мере, до конца игры (а затем совершать дефект, несмотря ни на что).Эта стратегия, конечно, была известна по крайней мере с библейских времен как «око за око, зуб за зуб».
Что Axelrod решительно внес, так это высоко ценимое качество надежности. Он показал, что игроки «Око за око» в повторяющихся играх находят друг друга и набирают более высокие баллы, чем мелочи, которые всегда дезертировали. Он продемонстрировал, как группы игроков «око за око» могут вторгнуться в эволюционную игру и побеждать. Он обобщил стратегию и обнаружил, что «Око за око» хорошо работает против широкого спектра контрстратегий, смоделированных на компьютерах, а также в биологических системах от бактерий до самых сложных видов.
Он опубликовал результаты своего компьютерного турнира и доказательства своих теоретических положений.
Для неспециалистов реальная убедительная сила аргументов Аксельрода заключалась в разнообразии обнаруженных им ситуаций реального мира, к которым применимо «Око за око». Бизнесы действительно сотрудничали, предоставляя друг другу взаимные кредиты, пока не замаячила ликвидация. Затем доверие рухнуло, и даже старые соратники стали соперничать друг с другом за то, кто сможет подавать самые быстрые иски. Избранные представители действительно научились сотрудничать, поскольку, если они не научились добиваться законодательных результатов с помощью логроллинга, их не переизбирали.
Но драматическая центральная часть книги Аксельрода — это долгий анализ системы «живи и дай жить другим», которая развивалась между крупными сражениями Первой мировой войны. Генералы могли заставлять солдат вступать в бой всякий раз, когда они могли непосредственно контролировать свое поведение; но когда штаб не наблюдал, солдаты возобновили молчаливое перемирие.
Ключом к системе было то, что солдаты в окопах редко передвигались; они познакомились друг с другом и стали, по сути, партнерами в часто повторяемой игре «дилемма заключенных».Когда один игрок «дезертировал», обычным наказанием было обмен «два к одному» или «три к одному». Французский солдат объяснил: «Мы делаем по два выстрела на каждый, но никогда не стреляем первыми». Этот краткий исторический экскурс — убедительное доказательство того, что сотрудничество могло развиваться даже среди самых отчаянных эгоистов, тех, кому выдали винтовки и приказали убивать.
В недавнем обзоре работы после публикации его книги Аксельрод писал, что сотрудничество, основанное на взаимности, было отмечено во всем, от летучих мышей-вампиров до верветок и рыб-колючек, и что советы, основанные на теории, были предложены для проблем в нарушения контрактов, договоренности об опеке над детьми, переговоры сверхдержав и международная торговля.Он сказал, что мы постоянно лучше понимаем условия, в которых может возникнуть сотрудничество; пролили свет на важность различий в количестве игроков, структуре выплат, структуре и динамике населения, а также на «тень будущего», означающую перспективу возмездия. По словам Аксельрода, исследование сотрудничества было хорошо развито и продолжает расти; кооперативному поведению можно научить.
Однако для гуманистов и тех ученых, которых беспокоит убеждение, что человеческая природа — это нечто большее, чем просто эгоизм, даже это описание сотрудничества через взаимность разочаровывает.Работа Аксельрода прочно построена на личных интересах. В некотором смысле дилемма его узника вовсе не дилемма для тех, кто считает человеческий выбор строго рациональным. Здесь нет разделенной лояльности, нет болезненного выбора, есть простой расчет. Выберите курс, который принесет больше пользы: сотрудничайте, если вы думаете, что собираетесь играть снова, напрягайте своего партнера, если думаете, что больше не увидите его. Нет причин смущаться; мошенничество — это разумный поступок, если вы не ожидаете, что вас поймают.
Проблема в том, что существует множество привычных повседневных привычек, которые, как мы все знаем, не соответствуют этой логике.
Путешественники по-прежнему оставляют необходимые чаевые в ресторанах городов, в которые они никогда не вернутся. Граждане голосуют на выборах, хотя они знают, что их голос вряд ли что-то изменит. Люди помогают незнакомцам в беде. Они охотно несут издержки во имя честной игры. Они остаются в браке в ситуациях, когда бросить и сбежать было бы явно выгодно.В новой книге Роберта Х. Франка предлагается весьма творческий подход к работе с такими случаями и к распространению экономики на сферу эмоций в целом.
Франк, профессор Корнельского университета, провел десять лет, выполняя относительно обычные обязанности учителя, прежде чем отправиться в Вашингтон, округ Колумбия, в качестве главного экономиста Альфреда Кана в Совете по гражданской аэронавтике. Кан стал «царем по борьбе с инфляцией» президента Джимми Картера, а Фрэнк остался, чтобы помочь закрыть CAB.Когда он вернулся в Корнелл, из него вывалилась пара замечательных книг, которых было достаточно, чтобы Фрэнк вошел в список лидеров среди полдюжины самых интересных экономистов среднего возраста, работающих сегодня в Соединенных Штатах.
Выбор правильного пруда: поведение человека и поиски статуса — это исследование статуса, изобилующее новыми идеями о том, почему люди склонны объединяться в лиги. Это книга, которую любой читатель, особенно читатели этого журнала, может найти и просмотреть с удовольствием.
Теперь, с Страсть внутри разума, Фрэнк написал несколько более сложную и требовательную книгу. Но именно он призван помочь изменить то, как мы думаем об основах этического поведения.
Отправная точка Фрэнка — принимать эмоции как данность. Он говорит, что они существуют. Вероятно, это не те «нечеткие мысли», которыми их считает большинство экономистов. Мы видим бездомного, нам становится жаль; мы видим ребенка в опасности, мы хотим помочь; мы видим чистую игру в бейсбол, мы взволнованы и взволнованы; мы представляем нашу половинку с другим человеком, мы пылаем ревностью и гневом; мы размышляем о краже из оставленного без присмотра ящика для мелочи, мы краснеем от стыда.Размышляя как эволюционист, Фрэнк спрашивает, какой полезной цели могут служить эти чувства?
Ответ, который он дает, заключается в том, что очень полезная функция эмоций состоит в том, чтобы ограничивать узко корыстное поведение, потому что честные и отзывчивые люди — это те, кого все хотят в качестве партнеров, и потому что никто не мешает людям, которые злятся, когда они пересекаются.
Хорошо известно, что мяч не в команду, что, в конце концов, абсолютный эгоист не побеждает в романтике; наличие смягчающих эмоций — это эволюционный способ сделать нас более «подходящими» партнерами.
Для Фрэнка эмоции — это способ решения «проблемы приверженности» — того факта, что для того, чтобы общество работало, люди должны брать на себя обязательные обязательства, которые впоследствии могут потребовать от рациональных субъектов поведения, которые кажутся противоречащими их личным интересам. . Есть множество повседневных ситуаций, когда здравый смысл подсказывает, что эмоциональные предрасположенности помогают связать руки.
Если вы хотите, чтобы люди доверяли вам, то краснеть, когда вы говорите неправду, помогает, а не больно.Если вы хотите, чтобы люди не использовали вас в своих интересах, это помогает, а не больно, быть известным как человек, который впадет в иррациональную ярость, если вас обманут.
Модель личного интереса утверждает, что у оппортунистов есть все основания нарушать правила, когда они думают, что никто не смотрит.
Фрэнк говорит, что его модель приверженности бросает вызов этому взгляду «до глубины души», поскольку предлагает убедительный ответ на вопрос: «Что мне от этого, если честно?» Фрэнк пишет: «Меня все еще раздражает, если сантехник просит меня заплатить наличными; но теперь мое негодование смягчается тем, что я считаю соблюдение налогового законодательства (моим собственным) вложением в поддержание честной предрасположенности.Добродетель здесь не только сама по себе награда; это также может привести к материальному вознаграждению в другом контексте ».
Уловка здесь в том, что для того, чтобы работать, ваша эмоциональная предрасположенность должна быть заметна; Для того чтобы эволюционные процессы вызвали такое эмоционально обоснованное, альтруистическое поведение, которое интересует Фрэнка, кооператоры должны уметь узнавать друг друга. Более того, подделка эмоционального обязательства должна быть дорогостоящей; квакеры разбогатели благодаря своей репутации честных людей, отчасти потому, что для того, чтобы стать квакером, нужно слишком много времени и энергии, чтобы воспользоваться возможностью обмана.
Любой квакер, которого вы встретите, почти обязан быть честным.
Согласно Фрэнку, тот же принцип применим к богатому набору связей между мозгом и остальным телом. Осанка, частота дыхания, высота и тембр голоса, тонус и выражение лицевых мышц, движение глаз — все это дает ключ к разгадке эмоционального состояния говорящего. Актер может имитировать их на несколько минут, но не более. Даже ребенок может отличить настоящую улыбку от вынужденной. Люди развили этот сложный сигнальный аппарат, потому что он полезен для передачи информации о характере.А формирование характера и осознание этого — вот в чем суть эмоций. Для Фрэнка моральные чувства подобны вращающемуся гироскопу: они предрасположены сохранять свою первоначальную ориентацию. Роль природы — обеспечить гироскоп в виде «жесткой проводки» между телом и мозгом; роль культуры — обеспечивать вращение.
В конце концов, Фрэнк рассматривает свою модель приверженности как своего рода светскую замену религиозному клею, который веками объединял людей в компакте взаимности и вежливости.
На вопрос: «Почему бы мне не обмануть, когда никто не смотрит?» Фрэнк отмечает, что у религии всегда был убедительный ответ: «Потому что Бог узнает!» Но угроза проклятия потеряла большую часть своей силы за последнее столетие или около того, и «пряник Смита и кнут Дарвина к настоящему времени сделали развитие характера почти забытой темой во многих индустриальных странах». Модель приверженности предлагает путь назад к хорошему поведению, основанному на логике личных интересов: выгода почти сразу же начнется с тех, кто станет заслуживающим доверия персонажем.С этой точки зрения, ни один человек не является островом, полностью самим собой, поскольку каждый является частью функции полезности другого человека благодаря биологической адаптации эмоций.
Есть ли в этом смысл? Конечно, есть. Что общего у Аксельрода и Фрэнка, так это то, что каждый из них предложил отчет о том, как «хорошие» люди выживают и преуспевают в экономическом мире — почему их автоматически не вытесняют из своего существования люди, которые более неумолимо корыстолюбивы.
Что делает подход Фрэнка более привлекательным, так это то, что он рассматривает эмоции как наблюдаемые факты жизни и пытается объяснить их, а не сразу же их рационализирует как прискорбное несовершенство духа.Он понимает то, что мы на самом деле подразумеваем под «честным», а не просто благоразумное поведение.
Есть и другие подходы к объяснению этой ситуации, в некоторых случаях даже более многообещающие. Герберт Саймон, например, предложил черту, которую он называет «послушанием» — что означает восприимчивость к социальному влиянию и обучению, — которая способствовала бы индивидуальной приспособленности и, таким образом, объясняла альтруизм в рамках естественного отбора. Такие эволюционные подходы могут дать больше понимания возникновения сложных организаций, населяющих современную мировую экономику, чем рассуждения о равновесии фирмы.
Как ни крути, «новости» из экономики начинают подтверждать то, что большинство работающих людей знает до мозга костей: честность и сочувствие — очень эффективные формы индивидуальной физической подготовки.
Если учесть количество времени и усилий, затрачиваемых на нравственное воспитание ребенка, утверждение экономистов о том, что существует личный интерес и только личный интерес, абсурдно.
Как правило, в детском саду дети учатся Золотому правилу. Религиозные традиции знакомят их с абсолютными запретами Десяти Заповедей.В семьях они изучают роль совести и знакомятся со многими формами сотрудничества, включая частое самопожертвование в интересах группы.
В школах они учатся быть членами группировок, разделяя их лояльность между друзьями внутри и вне своих банд. В спорте они учатся командной работе, в том числе урок, который хорошие парни заканчивают в турнирной таблице; как зрители они узнают, что лояльность фанатов может окупиться, как и ее отсутствие.
В любви и войне они учатся сочувствующему пониманию и постоянно возвращаются к повествовательному искусству (телевидение, фильмы, ток-шоу, романы и биографии), чтобы упражнять и пополнять свое понимание.Они могут даже пойти в военные академии или бизнес-школы, чтобы изучить более сложные формы сотрудничества, прежде чем отправиться в мир крупных организаций, чтобы практиковать его.
Другими словами, развитие персонажей далеко не «забыто» в промышленно развитых странах. Напротив, его просто игнорируют большинство экономистов, в то время как его практикуют почти все остальные, включая большинство экономистов.
Если практикующие теперь могут обратиться к экономике, чтобы узнать, что сознательное стремление к личному интересу часто несовместимо с его достижением, тем лучше — для экономики.Большинство из нас будет и дальше игнорировать совершенно преждевременные претензии экономики на «научную» уверенность в тонкостях человеческой природы. Мы продолжим обращаться к гуманистической традиции при обучении этике, как и всегда.
Версия этой статьи появилась в выпуске Harvard Business Review за май – июнь 1989 г.Если верить исследованиям эгоизма, все мы ужасные люди | Арва Махдави
В эти тяжелые времена, когда все кажется ужасным, стоит помнить, что люди в основе своей хорошие.Но на самом деле это не так. Согласно ряду недавних исследований, мир полон ужасно эгоцентричных людей, и я боюсь, что вы, вероятно, среди них.
В самом деле, вы, наверное, думаете, что эта статья о вас, не так ли? Что ж, возможно, нет. Не все мужчины созданы одинаково ужасными, и некоторые люди более эгоцентричны, чем другие. По чисто благотворительным причинам я тщательно сопоставил некоторые из последних научных достижений эгоизма, чтобы помочь вам количественно оценить, насколько вы эгоистичны.
Многие из нас связывают мораль с молитвой всеведущему существу, которое требует безоговорочного обожания и любит обрушить на странную чуму саранчи. Согласно отчету исследовательского центра Pew Research Center, большинство людей во всем мире считают, что для того, чтобы быть хорошим человеком, необходимо верить в Бога. Однако оказывается, что религия может отрицательно влиять на альтруизм. Исследование 2015 года показало, что дети, которых воспитывают религиозными, злее, чем их светские сверстники.Это, конечно, не означает, что атеист делает вас святым; Я уверен, что Ричард Докинз признал бы наличие у него пары эгоистичных генов.
Боюсь, это не феминистский заговор, это просто наука: мужчины более эгоцентричны. Недавнее исследование, опубликованное в журнале Nature Human Behavior, показало, что мужские нейронные системы вознаграждения больше стимулируются эгоистичностью, в то время как женщины с большей вероятностью получают прилив дофамина, когда помогают другим. Это не обязательно означает, что мужской мозг устроен более эгоистично, чем женский; это скорее воспитание, чем природа.С раннего возраста женщинам обычно говорят, что они рождены, чтобы бегать и присматривать за другими, в то время как мужчин поощряют делать все возможное, чтобы править миром. Как пишут исследователи: «[Гендерные] стереотипы могут функционировать как самоисполняющиеся пророчества и приводить к гендерным различиям, которые они описывают».
Чем больше мускулов, тем меньше сердце В недавней статье в журнале Evolution & Human Behavior спрашивается: связан ли социально-политический эгалитаризм с грозным телом и лицом у мужчин? (Английский перевод: горячие, мускулистые мужчины ужасны?) Кажется, да: хорошо сложенные мужчины менее склонны поддерживать перераспределение богатства, чем их менее мускулистые собратья.
Согласно исследованию, проведенному исследователями из Лондонского университета Брунеля, Лондонской школы экономики и Гарвардского университета, проведение большего количества времени в тренажерном зале связано с более эгоистичным социально-экономическим мировоззрением. Это отличная новость для любого парня, который ищет повод не тренироваться: просто напомните себе, что поднятие тяжестей делает вас ужасным человеком.
Если вы мужчина, которого мои выводы до сих пор осуждают, не волнуйтесь.В социальных науках существует довольно твердое правило: к каждому заключению исследования следует одно и то же и противоположное заключение. Действительно, существует множество исследований, которые показывают, что женщины не принадлежат к представителям слабого пола. Несколько лет назад, например, Daily Mail, затаив дыхание, сообщила, что «женщины более эгоистичны, чем мужчины … они игнорируют сотрудников благотворительной организации у входной двери и берут кусок побольше, когда они раскалывают шоколад».
Если вам интересно, в каком университете было проведено это исследование — нет. Это был опрос британской волонтерской организации Original Volunteers.В конце концов, сегодня нельзя доверять экспертам.
Окно или проход? Это кажется достаточно простым вопросом, но ваше предпочтительное расположение сидений в самолете отражает ваше место в спектре эгоизма. Согласно недавней статье в известном журнале социальной психологии The Telegraph, выбор места у окна означает, что вы более эгоистичны, чем те, кто предпочитает пухлый проход. Какой сложный лонгитюдный анализ привел к такому выводу «Телеграф»? Ну, он позвонил нескольким докторам из шикарных частных практик, чтобы поболтать.Доктор Бекки Спелман, главный психолог частной терапевтической клиники на Харли-стрит, сказала: «Пассажиры, которые предпочитают сиденье у окна, любят держать все под контролем, склонны принимать отношение к жизни« каждый сам за себя »и часто более раздражительны.
Они также любят «гнездиться» и предпочитают существовать в собственном пузыре ».
Покойный Гордон Таллок, выдающийся экономист, однажды сказал, что «средний человек на 95% эгоистичен в узком смысле этого слова».Этот несколько пессимистический взгляд на то, что люди по своей природе эгоистичны, а рынки работают исключительно из личных интересов, во многом основывается на традиционной экономике. Возможно, неудивительно, что многочисленные исследования показывают, что изучение экономики заставляет вас действовать более эгоистично, чем другие люди.
Ад — это другие люди: избегайте всехКороче говоря, мой анализ науки о эгоизме показывает, что мускулистые экономисты-мужчины, которые любят организованную религию и сиденье у окна, являются одними из худших людей в мире.Вам следует избегать их любой ценой. В конечном итоге, однако, кажется, что почти все эгоисты и из ужасов нет выхода. На этой ноте: хорошего дня!
Большинство людей эгоистичны, бескорыстны или и то, и другое?
Источник: Кейт Тер Хаар / Flickr
Примечание.
Этот гостевой пост принадлежит доктору философии Джеймсу Маккуиви.
В недавней статье Дэвида Брукса в The Atlantic «Ядерная семья была ошибкой» он утверждает, что переход нашего общества от самопожертвования к самореализации лежит в основе краха современной нуклеарной семьи.Как он пишет: «Люди с индивидуалистическим складом ума, как правило, менее склонны жертвовать собой ради семьи, что приводит к еще большему разрушению семьи».
Это убедительная гипотеза отчасти потому, что кажется самоочевидной. Раньше люди ценили жертвы ради любви и поддержки других, а теперь они видят в них средство самореализации. Само по себе это наблюдение не является неверным. Но правильно ли предполагать, что это обязательно противоположные ценности? Несомненно, наблюдаемое на протяжении долгого пути социальной истории, качание от одного полюса к другому предполагает, что ценности несовместимы, но обязательно ли это верно в отношении жизни человека, который предположительно был соблазнен этим понятием жизни для себя?
Это интересное время, когда можно поднять вероятность ложной дихотомии в публичном дискурсе.
Когда мы говорим о том, насколько поляризованы мы как нация, мы обычно выражаем мнения, находящиеся в состоянии войны друг с другом, в дихотомических терминах: вы за или против оружия. Вы за жизнь или за выбор. Вы за или против иммиграции. Тем не менее подробные опросы общественного мнения даже по темам, по которым накаляются страсти, показывают, что большинству людей нелегко вписаться в ту или иную сторону. И исследователи вроде меня, которые провели опросы более миллиона человек, часто обнаруживают, что дело не только в том, что люди находятся «посередине» по этим вопросам; на самом деле возможно придерживаться, казалось бы, противоположных убеждений.
Ф. Скотт Фицджеральд сказал, что способность удерживать в уме противоположные мысли — и при этом действовать — это «тест на первоклассный интеллект». Тем не менее, целый ряд психологических исследований когнитивного диссонанса предполагает, что люди будут подсознательно избегать этого состояния из-за создаваемого им напряжения.
Обсуждение статьи Брукса создает идеальную возможность проверить это понятие. Разрываются ли люди между эгоизмом и эгоизмом.ориентированный на других образ жизни, который частично способствует разладу в семье и отношениях, и возможно ли, что необходимость выбора одной стороны действительно вызвана когнитивным диссонансом, ускоряя тем самым изменения в культуре, которые осуждает Брукс?
Используя данные моего исследования сексуального поведения и отношения взрослых в США, проведенного в апреле 2019 года, я смог проверить этот вопрос. В ходе исследования я просил людей согласиться или не согласиться со списком утверждений, содержащих советы, которые кто-то может дать другу о том, что сделает их счастливыми в жизни.В список вошли такие советы, как «Вы должны сначала жить для себя» и «Жертвовать ради людей, которых вы любите, приносит радость».
В общей сложности восемь таких утверждений были либо явно сосредоточены на том, чтобы поставить на первое место самореализацию, либо на поиски и жертвоприношения ради других, в том числе ради спутника жизни.
Используя факторный анализ, я подтвердил, что эти два фактора из четырех утверждений каждый были статистически независимыми. Затем я использовал факторные нагрузки для создания взвешенных переменных, которые измеряли, насколько кто-то согласен с заданиями, ориентированными на себя, а также с заданиями, определяющими приоритеты партнеров.
Чтобы выяснить, насколько полярными были эти отношения и давали ли люди советы, которые являются более эгоистичными или ориентированными на партнеров, я разделил каждую переменную пополам, на высокую и низкую. Объединение этих двух переменных позволило мне создать четыре группы: одну с низким показателем по обоим показателям, две с высоким по одному, но не по другому из двух показателей, и одну с высоким по обоим показателям. Интересно, что группы были почти равными по размеру, то есть примерно четверть респондентов попадала в каждую категорию, включая категорию, в которой были одобрены как самостоятельные советы, так и рекомендации по установлению приоритетов для партнеров.
Что насчет этих людей? Испытывают ли они, как предполагает теория когнитивного диссонанса, внутреннюю боль от желания порекомендовать другу якобы противоречивый жизненный совет? Скорее наоборот: люди, получившие высокие баллы как по самооценке, так и по приоритетам партнера, выглядели лучше, чем все остальные. На вопрос, насколько счастливы они в данный момент, 49 процентов были «очень счастливы» или получили 5 баллов по шкале от 1 до 5. Это сопоставимо с 26 процентами людей, получивших высокие оценки за советы о выборе приоритета, или 15 процентами тех, кто предпочитали давать только самостоятельные советы и 13 процентов тех, кто получил низкие оценки по обоим типам советов.
Точно так же, когда их спросили, насколько они удовлетворены своей жизнью, 47 процентов тех, кого якобы разрывала мука из-за противоречивых взглядов, были очень удовлетворены, получив 5 баллов по шкале от 1 до 5 за удовлетворенность жизнью. В следующей группе — опять же люди, отдающие предпочтение партнерам — 34 процента были очень довольны.
Сконцентрированные на себе и те, кто не желает давать какую-либо рекомендацию, получили гораздо меньшее значение — 21 процент и 20 процентов соответственно.
Те, кто получил высокие баллы за то, что давали советы как для себя, так и для определения приоритета партнеров, были самыми счастливыми и наиболее удовлетворенными по сравнению с теми, кто давал советы другим сосредоточиться в основном на себе или в основном на других.
Мелом для Фицджеральда. Оказывается, люди могут одновременно придерживаться в уме не только предположительно противоречивых взглядов, но и тот же ментальный и эмоциональный механизм, который позволяет им это делать, также делает их самыми счастливыми среди нас.
Это также является хорошим предзнаменованием для удовлетворения их взаимоотношений: например, среди тех, кто был женат в каждой группе, 68 процентов тех, кто давал советы, ориентированные на себя и на партнера, сообщили, что они всегда «чувствуют себя любимыми в этом браке», по сравнению с 54 процентов людей, отдающих предпочтение партнерам, и 40 процентов эгоистичных людей. Это последнее число меньше, чем 45 процентов состоящих в браке, которые не дали бы ни одного совета. Аналогичная картина сохраняется во многих сферах брака, включая сексуальное удовлетворение и то, как много удовольствия партнеры разделяют вместе.
Мы все должны желать страдать от бремени такого когнитивного диссонанса. Это подчеркивает слабость теории: люди, у которых есть умственные и эмоциональные ресурсы для хранения потенциально противоречивых идей, могут использовать эти ресурсы для изучения новых и тонких идей. Именно эта способность дает людям толерантность к двусмысленности, которая им необходима, чтобы двигаться вперед в сложном и меняющемся мире, о котором пишет Брукс, мире, который нам не нужно рассматривать как движущийся только в одном направлении.
При этом все же стоит отметить, что четвертая часть взрослых в группе, ориентированной на себя, значительно менее счастливы, удовлетворены и удовлетворены своими отношениями, чем люди, которые дали бы больше советов, расставляя приоритеты в отношении партнеров.
Хотя описание Бруксом нации, приходящей в упадок из-за эгоизма, в целом не соответствует действительности, оно оказывается верным для тех, кто застрял в этой конкретной колее. В той степени, в которой правительственные программы рассматриваются как решение проблем, описанных в статье, они будут иметь самый глубокий эффект, если будут поощрять самоотверженность, самопожертвование и работу, чтобы заслужить любовь других в дополнение к любым другим сфокусированным на самих себе способах расширения возможностей. сообщение, которое они передают.
Джеймс Л. Маккуиви, доктор философии преподавал в Бостонском и Сиракузском университетах. Он — бихевиорист и аналитик, которого регулярно ищут комментарии в таких изданиях, как The New York Times и The Wall Street Journal. Его исследования в области семейных исследований фокусируются на человеческих стратегиях спаривания и роли родителей в определении положительных результатов жизни. Он автор книги «Зачем нам нужен папа».
Следуйте за ним в Twitter @jmcquivey.
Есть ли люди от природы склонны к сотрудничеству или быть эгоистичными?
Ариэль Кнафо , доцент кафедры психологии Еврейского университета в Иерусалиме, отвечает:
До сих пор не решено, насколько мы щедры или жадны, и сформированы ли эти склонности нашими генами или окружающей средой.
Некоторые свидетельства указывают на то, что люди изначально склонны к сотрудничеству. Исследования показывают, что в первый год жизни младенцы проявляют сочувствие по отношению к другим людям, попавшим в беду. На более поздних этапах жизни мы обычно работаем вместе, чтобы достичь целей и помочь в случае необходимости.
Тем не менее, в обществе немало примеров эгоистичного поведения. В одном недавнем исследовании использовалась версия классической дилеммы заключенного, которая может проверить готовность людей отказаться от эгоистических интересов для достижения большего блага. Смоделировав различные стратегии и результаты, исследователи обнаружили, что эгоизм выгоднее сотрудничества.
Однако выгода может быть недолгой. Другое исследование показало, что игроки, которые сотрудничали, добивались большего успеха в долгосрочной перспективе.
Кажется, что человеческая природа поддерживает как просоциальные, так и эгоистичные черты. Генетические исследования достигли некоторого прогресса в определении их биологических корней. Сравнивая однояйцевых близнецов, у которых есть почти 100% общих генов, и разнояйцевых близнецов, у которых общая половина генов, исследователи обнаружили неопровержимые доказательства генетического воздействия на поведение, такое как совместное использование и сочувствие.В этих исследованиях однояйцевых и разнояйцевых близнецов помещают в гипотетические сценарии и просят, например, разделить денежную сумму со сверстником. Такие исследования часто также основываются на тщательной психологической оценке и анализе ДНК.
Другая работа выдвигает на первый план определенные гены как ключевые действующие лица. Мы с коллегами недавно определили ген, связанный с альтруистическим поведением, и обнаружили, что конкретный его вариант связан с более эгоистичным поведением дошкольников.
Что касается того, как мы могли получить генетический план для сотрудничества, ученые-эволюционисты предлагают несколько объяснений.Кооперативное поведение могло сначала развиться среди родственников, чтобы способствовать продолжению их генетической линии. По мере диверсификации сообществ такая взаимная поддержка могла расшириться, чтобы включить людей, не связанных кровными связями. Другая возможность состоит в том, что люди сотрудничают, чтобы получить какое-то преимущество, например, повышение репутации. Наконец, горячо обсуждаемая идея заключается в том, что эволюционные процессы происходят на групповом уровне. Группы людей, склонных к сотрудничеству, имеют более высокие шансы на выживание, потому что они могут работать вместе для достижения целей, которые недостижимы для менее склонных к сотрудничеству групп.
И все же почти ни одно поведение не является полностью генетическим, даже среди однояйцевых близнецов. Культура, школа и воспитание детей являются важными детерминантами сотрудничества.
Таким образом, степень нашего сотрудничества или эгоизма уникальна для каждого человека и зависит от множества генетических факторов и влияний окружающей среды.
Являются ли люди эгоистами по своей природе? Разрушение доминирующего мифа о человеческой природе.
СОФО АРХОНА
Изображение: Павел КучинскиЕсли вы быстро взглянете на современных людей, вы можете заключить, что они по своей природе эгоистичны.Ибо если это не так, то почему они постоянно пытаются максимизировать свою личную выгоду — будь то в форме денег, собственности или власти — за счет других?
Многие, если не большинство, придерживаются мнения, что человеческая природа по сути своей эгоистична. Но его придерживаются не только непрофессионалы, но и выдающиеся ученые, в том числе биолог-эволюционист Ричард Докинз, который популяризировал теорию «эгоистичного гена».
Докинз основывает большую часть своей теории на эволюционной психологии, области исследований, которая пытается объяснить психологические черты с эволюционной точки зрения.
Распространенная теория эволюционной психологии состоит в том, что в доисторические времена люди жили в жесткой конкурентной ситуации, когда им приходилось бороться друг с другом изо всех сил, чтобы получить доступ к ресурсам, необходимым для их выживания. . Следовательно, ведя себя эгоистично, они увеличивали свои шансы на выживание и передачу своих генов. Это, как утверждают некоторые эволюционные психологи, прекрасно объясняет, почему современные люди эгоистичны: на протяжении сотен тысяч лет эволюции (согласно последним данным, Homo Sapiens не менее 300000 лет) мы были биологически и психологически запрограммирован на эгоистичное поведение.
Эта теория звучит правдоподобно, с по мы принимаем во внимание исторические и археологические свидетельства. Вопреки тому, что думает большинство людей (и да, в том числе и выдающиеся ученые), на протяжении 99% истории человечества люди жили в значительной степени в мире друг с другом. До неолитической революции — то есть широкомасштабного перехода многих человеческих культур от образа жизни, основанного на охоте и собирательстве, к образу жизни, основанному на охоте и собирательстве, к образу жизни сельского хозяйства и поселения, который произошел около 12000 лет назад, — люди жили в основном кочевыми группами охотников-собирателей.
до 150 членов.В то время мир был малонаселенным (по некоторым оценкам, примерно 15000 лет назад население Земли составляло не более полумиллиона человек), еды было много (по крайней мере, по большей части), а люди были вполне здоровы (поскольку это видно, например, по скелетам древних охотников-собирателей). Поэтому маловероятно, что они будут сражаться друг с другом за ресурсы или по какой-либо другой причине. Конечно, это не означает, что они никогда не сражались , но это говорит о том, что, вообще говоря, они мирно сосуществовали без необходимости конкуренции и организованного насилия.
Тот факт, что доисторические люди жили в основном мирно, также подтверждается антропологическими исследованиями. Антропологи, которые жили и внимательно изучали некоторые из немногих оставшихся в мире групп охотников-собирателей «немедленного возвращения» — то есть группы, которые не хранят пищу, а потребляют ее вскоре после получения, как это делали доисторические люди, — обнаружили, что они способны быть очень эгалитарным.
Такие группы не накапливают собственность или имущество, они делятся ресурсами и не имеют иерархической структуры власти.В такой социальной среде люди не чувствуют необходимости или желания соревноваться или угнетать друг друга. И когда они это делают — что случается, хотя и редко — остальная часть группы борется с ними или подвергает их остракизму. Как вы можете себе представить, этот защитный механизм делает еще менее вероятным, что кто-то захочет соревноваться или угнетать других членов группы, поскольку это означало бы рисковать самой своей жизнью (не так ли разумно, верно?).
Принимая во внимание вышесказанное, не имеет смысла, что эгоизм давал людям эволюционное преимущество.Напротив, альтруизм будет . Помощь, сотрудничество и совместное использование ресурсов, кажется, были лучшим способом сохранить жизнь и безопасность. Итак, если это так, то чем можно объяснить эгоизм, который пронизывает современное общество? Что ж, чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно снова вернуться в прошлое и взглянуть на условий , которые сделали людей эгоистичными.
Когда люди поселялись в сельскохозяйственных сообществах, они постепенно начали вести себя совсем иначе, чем охотники-собиратели.Они начали частное владение землей (что, кстати, было немыслимо для охотников-собирателей, которые считали землю священным даром природы, которым должны пользоваться все), а также животными и другими ресурсами. Это, как вы понимаете, привело к социальному и экономическому неравенству между людьми. Ресурсов на всех уже не хватало, как было до этого момента. Естественно, что, оказавшись в условиях растущего дефицита, люди все больше и больше чувствовали себя вынужденными действовать эгоистично, чтобы выжить и получить конкурентное преимущество.
Перенесемся на несколько тысяч лет вперед, и такая же этика конкуренции существует и по сей день — и, возможно, больше, чем когда-либо прежде. Современные люди, то есть такие люди, как я и вы, живут в условиях дефицита, когда почти каждый вынужден бороться за деньги и ресурсы. В этом мире нас с самого раннего возраста учат, что есть победители и проигравшие, и что если мы хотим быть на стороне победителей, нам нужно быть очень конкурентоспособными.
Мы привыкли верить, что только так мы сможем добиться успеха в жизни.Добавьте к этому нашу материалистическую культуру, в которой людей судят на основе их имущества, и станет кристально ясно, почему люди сегодня ведут себя в основном эгоистично.
Конечно, это не означает, что люди по своей природе эгоистичны, поскольку, как мы видели, почти на протяжении всей истории человечества они были в основном альтруистами. Человеческая природа чрезвычайно пластична, и условия окружающей среды, в которых живут люди, во многом определяют то, как они выражаются. Поместите людей в конкурентную среду, и они, скорее всего, будут действовать эгоистично.Поместите их в совместную, и они, скорее всего, будут действовать альтруистично. Иными словами, в каждом человеке кроются два потенциальных психологических аспекта — «эгоистичный» и «альтруистический», и проявляется та сторона, которую мы развиваем через среду, в которой живем. Таким образом, все в наших руках. спроектировать социальную среду, которая помогает нам развивать поведенческие черты, которые мы хотим видеть в себе и других, а не те, которые нам не нужны.
Действительно ли мы эгоистичны по своей природе? Что говорит наука
Одна из ключевых причин беспрецедентного успеха нашего вида — наша способность сотрудничать.В современную эпоху мы можем путешествовать на любой континент, накормить миллиарды людей на нашей планете и заключить крупные международные торговые соглашения — все это удивительные достижения, которые были бы невозможны без сотрудничества в массовом масштабе.
Хотя внутривидовое сотрудничество не является уникальной способностью человека, одна из причин, почему наше совместное поведение так отличается от поведения других животных, заключается в нашей готовности сотрудничать с теми, кто находится за пределами нашей социальной группы. 1 Как правило, мы охотно доверяем советам незнакомцев, работаем вместе с новыми людьми и готовы заботиться о людях, которых мы не знаем, и защищать их, даже если для этого нет никаких стимулов.
Однако, хотя большую часть нашего успеха можно отнести к сотрудничеству, основные мотивы, лежащие в основе этой уникальной способности, еще предстоит понять.
Хотя ясно, что мы часто проявляем склонность к сотрудничеству и просоциальные тенденции, является ли сотрудничество чем-то, к чему мы от природы запрограммированы? Или дело в том, что наши первые инстинкты по своей сути эгоистичны, и только благодаря сознательному подавлению наших эгоистичных побуждений мы можем сотрудничать с другими?
Действительно, эти вопросы обсуждались философами на протяжении тысячелетий.В течение долгого времени господствовало мнение о пессимизме по отношению к нашему виду, то есть о том, что мы от природы эгоистичны.
Платон сравнил человеческую душу с колесницей, запряженной двумя противоборствующими лошадьми: одна величественная лошадь олицетворяет наше благородство и наше чистое сердце, а другая злая, олицетворяющая наши страсти и низменные желания. Человеческое поведение можно описать как вечное перетягивание каната между этими двумя лошадьми, в котором мы отчаянно пытаемся держать нашу злую лошадь под контролем. 2
Философ-моралист Артур Шопенгауэр утверждал аналогичную точку зрения, написав, что «Человек по своей сути является ужасным диким животным.
Мы знаем это дикое животное только в прирученном состоянии, называемом цивилизацией, и поэтому мы шокированы случайными вспышками его истинной природы; но если и когда засовы и засовы правопорядка однажды развалятся и наступит анархия, он обнаружит себя таким, какой он есть ». 3
Адам Смит, отец экономики, также поддержал эту точку зрения, написав в своей знаменитой статье Богатство народов : «Мы ожидаем нашего обеда не от доброжелательности мясника, пивовара или пекаря, а от их доброжелательности. учитывая их собственные интересы.” 4
Эти философские представления о нашей эгоистичной человеческой природе вдохновили нас на многие учения, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни. Например, в христианстве «Семь смертных грехов» и «Золотое правило» учат нас подавлять наши самые сокровенные эгоистичные желания, чтобы думать о других. Другой пример — экономика, где в основе неоклассической экономики лежит представление о том, что мы эгоистичные и рациональные лица, принимающие решения.
Вы можете согласиться с этими идеями.Все слышали истории об обмане, лжи и воровстве — все они демонстрируют худшие черты нашей человеческой природы, когда проявляются наши эгоистичные импульсы.
Но, несмотря на наследие этих верований, сохранившееся до наших дней, идея нашего врожденного эгоизма подвергается все большему сомнению. Исследования поведенческих наук начинают предполагать, что у нас есть инстинкт сотрудничества и что наше эгоистичное поведение проявляется только тогда, когда у нас есть время и способность формировать стратегии в отношении наших решений.
Взаимодействие Системы 1 и Системы 2 Любой, кто хоть сколько-нибудь интересуется психологией или экономикой, вероятно, слышал о теории двойных систем принятия решений: идее, что наши решения управляются двумя противоположными когнитивными «системами». Система 1 — это автоматическая и эмоциональная часть нашего мозга, а Система 2 — медленная и совещательная часть.
5
Эти две системы очень сильно связаны, и их взаимодействие и относительные уровни активации могут определять наше поведение.Это означает, что определенные стимулы могут усиливать или подавлять влияние функционирования одной системы на процесс принятия решений. Например, принятие решения, когда он чувствует себя перегруженным множеством задач, нехваткой времени или умственным и физическим истощением, может ослабить мышление Системы 2 и сделать его более зависимым от своих суждений Системы 1. 6
Это неудивительно: когда вы психически подавлены, вы, вероятно, ничего не обдумываете и будете принимать решения импульсивно! Аналогичным образом, содействие мышлению Системы 2 путем предоставления людям времени для принятия решений или стимулирования людей к глубокому размышлению о вещах может подавить Систему 1 и улучшить мышление Системы 2.
Через призму взаимодействия между Системой 1 и Системой 2 исследователи в области психологии и экономики нашли новый способ ответить на этот извечный вопрос.
Манипулируя такими элементами, как нехватка времени, чтобы усилить импульсивность у одних субъектов и способствовать обдумыванию других, исследователи смогли дифференцировать влияние Системы 1 и Системы 2 на наше поведение, чтобы увидеть, действительно ли мы инстинктивно эгоистичны или склонны к сотрудничеству.
Эксперименты, требующие сотрудничества между участниками, используются для исследования инстинктивной жадности в сравнении с расчетной.Возьмем, к примеру, игру с общественными благами. В этой игре игроков распределяют по группам и получают пожертвования (обычно около 10 долларов). Их просят пожертвовать определенную сумму своих пожертвований на «общественное благо», где их пожертвования будут удвоены и впоследствии разделены между игроками. Вы должны уметь замечать в этой игре интересную динамику: сотрудничая и внося больший вклад в общественное благо, от этого выиграют все. Но, действуя эгоистично, вы только выиграете за счет группы.
Что происходит, когда вас просят внести этот вклад в общественное благо, когда вы находитесь исключительно под влиянием Системы 1 (т. Е. Когда Система 2 испытывает стресс из-за некоторой формы когнитивного напряжения)? Оказывается, когда требовалось принять решение в течение 10 секунд, участники экспериментальных групп действовали более согласованно. Участники, действовавшие импульсивно, внесли больший вклад в общественное благо, чем те, у кого было время подумать о своем вкладе. 7
Интересным в этом исследовании было то, что, когда участникам давали время и поощряли обдумывать свои решения, участники предпочитали быть более жадными.Очевидно, полагаясь на инстинкт, мы готовы сотрудничать, но когда нам дают возможность подумать о затратах и выгодах наших решений, мы больше думаем о своих собственных результатах, чем о результатах других.
Эти выводы справедливы и для игры «дилемма заключенного», другого занятия, предполагающего кооперативную динамику (если вы из Великобритании, эта игра аналогична ситуации «разбей или укради» в игровом шоу «Золотые шары».
). Подобные результаты были также получены при проведении этих экспериментов лично, а не с помощью компьютерной программы.
Эти результаты, безусловно, впечатляют, но вы можете подумать, что поведение в лабораторном эксперименте нельзя воспроизвести в реальной жизни. Скажем, например, кто-то подошел к вам на улице и попросил внести свой вклад в благотворительность, и у вас не было времени принять решение (возможно, вы опоздали на работу). Вы думаете, что пожертвуете? Возможно, необходимы дополнительные полевые исследования, чтобы подтвердить эти выводы в реальных сценариях.
Другой подход к изучению наших инстинктов сотрудничества — изучение поведения младенцев.Интуитивно говоря, младенцы должны представлять человечество в нашем самом примитивном состоянии, когда мы больше всего полагаемся на инстинкты при принятии решений. С биологической точки зрения у младенцев недоразвит мозг и они чрезвычайно беспомощны при рождении, что объясняет, почему нам требуется гораздо больше времени для созревания по сравнению с другими животными.
(Мы эволюционировали таким образом, потому что, если бы наша голова стала больше, нам было бы сложно выбраться из утробы матери.) 8 Итак, исследование склонностей к сотрудничеству и эгоизму у младенцев теоретически должно отражать нашу истинную человеческую природу.
И действительно, исследователи обнаружили, что младенцы проявляют сильную склонность к сотрудничеству. Малыши в возрасте 14-18 месяцев готовы поднять и передать вам случайно уроненный предмет без всякой похвалы или признания; они готовы поделиться с другими; и они также готовы сообщать другим о вещах, которые принесут им пользу, даже если это не принесет пользы самому малышу. 9 В этом отличие от младенцев шимпанзе, которые не проявляют такого же количества склонностей к сотрудничеству в молодом возрасте.Это демонстрирует, что, возможно, это уникальная человеческая способность к инстинктивному сотрудничеству.
Почему мы инстинктивно сотрудничаем? Итак, похоже, что великие мыслители нашей истории могли ошибаться — возможно, мы не так эгоистичны, как думаем.
Результаты исследования игр с общественными благами и младенческих исследований показывают, что на самом деле мы можем быть скорее инстинктивно склонными к сотрудничеству, чем эгоистичными. Но каковы возможные объяснения этому?
С точки зрения эволюционной биологии, возможно, были выбраны кооперативные гены, потому что это была лучшая стратегия выживания.Те, кто был более склонен к сотрудничеству, смогли добиться более благоприятных результатов и выжить достаточно долго, чтобы передать свои гены потомству. 10
Но есть также много случаев, когда нашим первым побуждением является отказ от сотрудничества, и много случаев, когда после долгих раздумий мы все же решаем сотрудничать. Все мы встречали людей, которые просто кажутся менее заслуживающими доверия, и все мы можем вспомнить случаи, когда мы в конечном итоге доверяли кому-то после того, как долго обдумывали свое решение — например, после обдумывания коммерческой сделки или покупки чего-то дорогого в кто-нибудь другой.
Гипотеза социальной эвристики (SHH) стремится связать эти идеи вместе. Эта теория предсказывает, что вариативность наших интуитивных и совместных реакций во многом зависит от наших индивидуальных различий, а также от контекста, в котором мы находимся. 11
Наши интуитивные реакции во многом определяются поведением, которое в прошлом доказало свою пользу. Например, представьте, что вы играете за баскетбольную команду. Если вы поймете, что совместная работа с товарищами по команде выгодна для победы в матчах, вы постепенно начнете развивать инстинктивные реакции на сотрудничество с товарищами по команде, чтобы продолжать побеждать в играх.Но если вы начнете осознавать, что вы несете команду и что доверие к своим товарищам по команде на самом деле препятствует ее результатам, вы начнете инстинктивно эгоистично вести себя и не будете переходить к ним так часто.
С этой точки зрения все наши инстинктивные реакции зависят от того, какая стратегия — сотрудничество или эгоизм — работала для нас в прошлом.
Это может объяснить, почему большинство участников игры за общественные блага решили сотрудничать: совместное поведение обычно приносит пользу в нашей повседневной жизни. 12
В наше время наши жизни взаимосвязаны более, чем когда-либо. Сейчас нас более 7 миллиардов, и нашим опытом легко поделиться в социальных сетях, а наш бизнес требует тесного сотрудничества с партнерами для взаимной выгоды. Поведение в соответствии с социальными нормами 13 важнее, чем когда-либо, когда нам часто требуется сотрудничество с другими в повседневной жизни, а любое корыстное поведение часто приводит к социальной критике и наносит ущерб репутации.Мы быстро учимся сотрудничать и адаптироваться к этим социальным нормам, а это, в свою очередь, подкрепляет наши инстинкты к более совместному поведению.
С другой стороны, обдумывание позволяет нам приспосабливаться к конкретным ситуациям и преодолевать наши интуитивные реакции, если эта интуитивная реакция на самом деле не приносит пользы в данном контексте.
Другими словами, обдумывание позволяет нам вырабатывать стратегию и подавлять наши индивидуальные инстинктивные желания, чтобы выбрать наиболее оптимальный выбор, будь то сотрудничество или отказ от сотрудничества.Когда нет будущих последствий, например, в игровом эксперименте с общественными благами, даже если наши инстинкты могут сотрудничать, размышления, скорее всего, будут склоняться к эгоистичному поведению, поскольку мы понимаем, что стратегический эгоизм сделает нас лучше и что мы не будем наказаны для безбилетной езды.
Однако, когда имеется — будущих последствий, обсуждение будет способствовать сотрудничеству или отказу от сотрудничества в зависимости от убеждений человека относительно того, какое поведение будет более стратегически выгодным.Снова возьмем пример со звездным баскетболистом: хотя его инстинктивная реакция заключается в том, чтобы действовать в одиночку, учитывая, что его эгоистичное поведение может привести к потенциальным последствиям в будущем (например, несчастье со стороны его товарищей по команде, критика со стороны наблюдателей, отказ от тренера), он может преодолеть его первоначальные порывы и работать со своей командой, так как это было бы стратегически выгодно.
Наши процессы в Системе 2 позволяют нам остановиться и подумать о своей интуиции и выработать соответствующую стратегию.
Итак, есть убедительные доказательства против идеи, которая тысячелетиями формировала наши учения.Факты, кажется, указывают на вывод о том, что в целом у нас есть врожденное желание сотрудничать, и на самом деле, только когда есть возможности быть стратегически эгоистичными, мы раскрываем наши более нежелательные склонности.
Понимание наших инстинктивных человеческих наклонностей будет иметь важное значение, поскольку наш вид сталкивается с одними из самых больших проблем, с которыми мы когда-либо сталкивались. Изменение климата, политическая напряженность и неравенство — это проблемы, которые угрожают самому существованию нашего вида и могут быть решены только путем сотрудничества в глобальном масштабе.В нас заложено инстинктивное желание сотрудничать. Знание этого факта может вдохновить на новые и творческие решения, чтобы сплотить людей для совместного решения этих проблем.
Это странная причина, по которой эгоистичные люди все еще хорошо себя чувствуют.
Мы все имели дело с особенно эгоистичным человеком, будь то в магазине или в офисе, и задавались вопросом: «Как он или она спит по ночам?» Что ж, новое исследование Йельского университета наконец нашло ответ на этот извечный вопрос.
Умы и воспоминания эгоистичных людей ограждают себя от своих эгоистичных действий, неправильно запоминая то, что произошло. Удобно, что эти люди помнят, что были гораздо более альтруистичными, щедрыми и справедливыми, чем были на самом деле.
«Когда люди ведут себя не соответствующим их личным стандартам, один из способов сохранить свое моральное представление о себе — это неправильно помнить о своих этических ошибках», — объясняет в университете старший автор исследования Молли Крокетт, доцент кафедры психологии Йельского университета. выпускать.
Большинство людей, даже самые корыстные и эгоистичные из нас, не хотят видеть себя плохими людьми.
Мы все хотим быть нравственными, но человеческая природа тоже должна заботиться о своих личных интересах. На протяжении десятилетий психологи и ученые интересовались изучением этой дихотомии в человеческой природе. Как мозг уравновешивает эгоистичные действия с нашим желанием чувствовать себя хорошо?
Во многих сценариях люди обычно практикуют «мотивированное рассуждение».Например, авторы исследования цитируют кого-то, оправдывающего скупые чаевые в ресторане тем, что они убеждали себя, что их официант не так уж и полезен в первую очередь — независимо от того, правда ли это на самом деле, не имеет значения для внутреннего зрения. Все, что имеет значение, — это то, как вы воспринимаете этот обеденный опыт.
Тем не менее, в этом исследовании исследователей интересовало, могут ли воспоминания некоторых людей сделать еще один шаг вперед. Могут ли особенно эгоистичные или эгоистичные люди по-разному запоминать весь свой жизненный опыт только для того, чтобы чувствовать себя хорошо? Возвращаясь к примеру с рестораном, в этом случае дешевый самосвал вспомнит, что оставил более щедрые чаевые, чем он или она на самом деле. Это устраняет необходимость в мотивированных рассуждениях; официант отлично поработал, и на его памяти они были соответственно вознаграждены.
Итак, чтобы исследовать эту теорию, группа из Йельского университета в сотрудничестве с некоторыми коллегами из Цюрихского университета провела серию психологических экспериментов.
Во время первого эксперимента участникам дали немного денег и сказали решить, сколько оставить себе, а сколько раздать незнакомым людям. После того, как каждый участник принял решение, их попросили вспомнить, сколько денег они раздавали другим.Даже с дополнительным стимулом в виде бонуса за точное запоминание своих действий испытуемые, которые выдавали наименьшие суммы, помнили, что раздавали больше.
Другой эксперимент пришел к такому же выводу. После того, как их попросили раздать деньги группе незнакомцев, только те, кто отдал меньше и оставил больше себе, сообщили, что они более щедры, чем они.
Наконец, третий эксперимент выявил еще один слой ко всему этому.
Люди ошибочно вспоминали себя эгоистами только в том случае, если они несли личную ответственность за свои действия.Когда исследователи прямо сказали испытуемым раздавать меньше денег другим, все точно вспомнили, что произошло.
Повсеместно это явление памяти возникало только тогда, когда кто-то действовал эгоистично. Если участник щедро раздавал свои деньги, он всегда точно помнил, что произошло.
«Большинство людей стремятся вести себя этично, но иногда людям не удается отстаивать свои идеалы», — комментирует автор первого исследования Райан Карлсон, доктор философии. студент Йельского университета. «В таких случаях желание сохранить моральное представление о себе может быть мощной силой и не только мотивировать нас рационализировать наши неэтичные действия, но и« пересматривать »такие действия в нашей памяти.
Никто не считает себя плохим парнем. В наших глазах мы все главные герои наших историй. Это исследование демонстрирует, через какие умственные обручи приходится преодолевать препятствия, через которые проходит наш разум, чтобы поддерживать позитивное представление о себе.